Страдания феодала-любителя поэзии

Однажды все годы флирта обязательно напомнят о себе.

***

После того, как война с Аньсаем закончилась, наше превосходство на континенте Фаньнан утвердилось и прочно закрепилось. Мы стали легендой, нас записали в список выдающихся личностей в учебниках истории. На всем материка не было никакого, кто осмелился бы угрожать мне.

Однако я чувствовал, что что-то должно было произойти, и это беспокоило меня в глубине души.

Это была обычная ночь, я сидел у своей кровати и ждал, когда Фулю придет и поможет мне переодеться в пижаму.

И вот позже он обнял меня, как обычно интимно поцеловал, после положил и накрыл одеялом. Зачем он прислонился лбом ко мне и прошептал: 

— Адам, я должен уйти. Мне нужно уладить кое-что дома, я вернусь за тобой, как только закончу.

Я всегда знал, что у Фулю есть прошлое за плечами и какая-то история. И он решил уйти сейчас, потому что никто больше не мог причинить мне вреда. Он сделал все возможное, чтобы помочь мне.

Охваченный ужасной тревогой, я потянулся и крепко обнял его, словно маленький ребенок, который не знал ничего другого на свете.

— Фулю, пожалуйста, не уходи. Я не хочу, чтобы ты уходил, — взмолился я дрожащим, почти плачущим голосом, уткнувшись лицом ему в грудь. Я вовсе не был слабым плаксой, просто прошло слишком много времени с тех пор, как Фулю последний раз читал мне стихи Хайдера.

— Будь умницей. 

Его голос по-прежнему был безмятежным и спокойным. Он нежно поцеловал меня, пытаясь успокоить. 

— Я вернусь, только дождись меня, — прошептал он.

Я проводил Фулю на побережье, где нашел его.

Здесь все началось, и здесь же все должно было закончиться.

Я упорно отказывался от сопровождающих и исключение составил для меня только мой верный скакун Энтони, старый друг, на которого можно было положиться. Он точно приведет слепого феодала, вроде меня, обратно в форт.

Приехав, я отпустил Энтони и ведомый чувством осязания стал лицом к лицу Фулю. Он, ничего не говоря, наклонился и поцеловал меня. Подобное было несколько неловко, ведь раньше мы так делали в покоях или в небе, однако грусть от его ухода быстро захлестнула меня и сорвала все баррикады. И тогда, когда печаль крепче всего захватила мое сердце… Фулю просунул мне языком в рот что-то твердое. Затем он заставил меня это проглотить. 

— Фулюшка… 

Прежде, чем я успел спросить его, что это такое было, он снова обнял меня и наклонился, укусил меня за шею своими острыми клыками. Зачем из его нутра вырвалась нечеткая просьба:

— … можем ли мы сделать это в моей оригинальной форме?

Мне очень сильно захотелось его ударить. Стало ясно, как день, что он бесстыдно воспользовался моментом, словно те самые люди, что не сильно-то и скромничали в желаниях даже на смертном одре.

Однако я не ударил его. Я все еще был полон эмоций, когда тихо спросил:

— Оригинальная это которая не маленькая?

— Мгм, — пробормотал Фулю, обнимая меня. 

Подумав о том, как он уходил, я все же согласился, но в глубине души чувствовал некоторую обиду.

Думаю, моя печаль придала мне сил, потому что на этот все было совсем нормально. Я не чувствовал боли, а также никак физически не пострадал. Но, что важнее всего, я оставался в сознании на протяжении всего нашего соития. Даже энергия, казалось, еще оставалась, когда все закончилось. Конечно, это могло быть из-за того, что Фулю сдерживался.

Вернувшись в человеческий облик, он помог мне сесть на лошадь. 

— Я уйду, как только уйдешь ты, — сказал он мне. 

Я согласился и приказал Энтони отвезти меня обратно. Когда я понял, что мы отошли достаточно далеко, чтобы скрыться с поля зрения Фулю, я натянул поводья и остановил коня.

Я видел в ожидании знакомого хлопка крыльев в небесах. Далекий рев дракона резонировал на океаном, и я наконец-то позволил слезам, что я сдерживал все это время, политься.

Тогда я даже немного обрадовался тому, что мой слух стал острее после того, как я потерял зрение. Я подумал, что стал таким, потому что слишком долго не читал стихов Хайдера.

Но потом я осознал, что отныне больше не было человека или дракона, что читал бы их слепому мне.