Пустяковое учение

Ли Юнь споткнулся на пороге комнаты Чэн Цяня, стопка потрепанных книг едва не вылетела из его рук, но, прежде чем он смог удивленно воскликнуть, кто-то сделал это за него. Чэн Цянь держал иглу и, одну за другой, прокалывал мозоли на руках Янь Чжэнмина.

Движения Чэн Цяня были очень аккуратными. Он ввел иглу, слегка надавил на нее, зажал волдырь, и дело было сделано. Чэн Цянь ловко и быстро повторил процедуру, мучая своего хрупкого главу клана и заставляя его кричать от боли:

— Будь нежнее! Чэн Цянь, ты что, носильщик (1)? Ах!

(1) Здесь имеется в виду, что Чэн Цянь очень грубо обращается с дашисюном.

— Нет. Я, вероятно, мясник, — апатично ответил Чэн Цянь.

— Прояви хоть немного уважения к старшим... Ай! — Янь Чжэнмин чуть не свалился со стула. — Кому какое дело до меча, я больше не буду тренироваться!

Ли Юнь поспешно закрыл дверь, на случай если клан Фуяо потеряет последнее достоинство.

Впервые молодой господин Янь... Точнее, глава клана Янь, заработал мозоли практикуясь с мечом. Он страдал из-за этого, изрыгая вереницу ругательств и не обращая внимания на то, что потерял лицо перед своими шисюнами.

Хань Юань, стоял в углу, с трепетом наблюдая за Янь Чжэнмином, и выглядел так, словно деревянный меч Фуяо оставил какой-то след в его сердце.

— Я только что наткнулся на это, — объяснил Ли Юнь, раскладывая стопку книг на столе и стараясь не обращать внимания на вопли главы клана. — Это анналы истории (2) острова Цинлун, в которых записано несколько важных событий, касающихся каждого известного клана на протяжении многих лет. В некоторых упоминается о нас.

(2) Анналы — погодовые записи событий, связанных с жизнью города, области или страны.

— Упоминается о нас? Что там написано? — спросил Хань Юань, вытянув шею.

— Самая ранняя запись датируется созданием острова Цинлун. Старейшина клана Фуяо вместе с двумя учениками пришел поздравить владыку острова, — сказал Ли Юнь. — Его имя идет самым первым в списке гостей, что кажется весьма почетным…

Янь Чжэнмин зашипел от очередного укола и взмахом руки отмахнулся от слов Ли Юня.

— Пропусти упоминание о первых днях процветания и перейди к той части, где наш клан начал угасать.

Ли Юнь вернулся к пролистыванию страниц.

— Насколько я помню... О, вот оно. По какой-то причине, вернувшись с Небесного рынка, шестой глава Фуяо внезапно объявил, что он собирается упростить клан, и что каждый из наставников мог взять себе только двоих учеников. Его преемник, однако, отменил это правило и принял в общей сложности восемнадцать учеников. Все они боролись и интриговали друг против друга, и в результате мало кто выжил в борьбе за пост главы. Вот тогда клан постепенно начал угасать.

— Неужели? — Янь Чжэнмин достал печать. — Кто-нибудь из вас желает забрать ее? Я не хочу этих трудностей, я хочу собрать вещи и вернуться домой.

Но никто не обратил на него ни малейшего внимания.

Ли Юнь зарылся в заплесневелые старые книги и сказал:

— Я думаю, тогда правила изменились, чтобы запретить внутренние распри. И после этого... наш клан произвел довольно много темных заклинателей, включая даже двух господинов Бэйминов…

— Трех, — поправил его Чэн Цянь.

Ли Юнь вздохнул.

— Хорошо, трех. Но что еще хуже, в анналах также записан старший нашего клана, являвшийся преданным сторонником астрологии. Он считал все методы совершенствования и техники владения мечом ерундой и не учил своих учеников ничему, кроме астрологии. В его поколении даже искусство владения деревянным мечом Фуяо было почти утрачено. Был еще один старший, который увлекался путешествиями. Говорят, что во время его пребывания на посту, его последний ученик встречался с ним лишь раз в жизни... Но тот, кто скрыл клан Фуяо от глаз людей в реальном смысле, на самом деле был нашим шицзу (3). Но о нем не так уж много упоминаний. Сказано лишь, что он всегда держался особняком и предпочитал совершенствоваться в уединении. Каждый раз, когда открывался Небесный рынок, он посылал сюда учителя и ... сам-знаешь-кого.

(3) 师祖 (shīzǔ) — букв. дед-наставник. Почитаемый предок. Здесь речь идет о господине Бэймине.

Говоря об этом, Ли Юнь поднял голову и произнес:

— Даже несмотря на все это, клан Фуяо в то время в самом деле возглавлял первую десятку.

Янь Чжэнмин был побежден.

— Теперь я понимаю. У нашего клана долгая история, он изобиловал темными заклинателями и всевозможными уродами. Что же мы за прославленные заклинатели? Видимо, причина, по которой мы все еще существуем, в том, что какой-то обеспокоенный предок на небесах благословляет нас.

— Что же нам тогда делать? Собираться и ехать домой? — бестактно спросил Хань Юань.

Чэн Цянь и Ли Юнь одновременно уставились на него.

— Я не был первым, кто это сказал. Это был дашисюн! — закричал Хань Юань, чувствуя себя несправедливо обиженным.

— Только что меня вызвал к себе владыка острова Цинлун. Он пригласил нас на некоторое время остаться здесь, — медленно произнес Янь Чжэнмин, облокотившись на стол. — Он сказал, что после Небесного рынка будут проходить лекции и что он приготовил для нас места.

— Как долго продлиться это «некоторое время»? Разве мы не возвращаемся на гору Фуяо?  спросил Ли Юнь, с легким беспокойством.

— Трудно сказать, — саркастично ответил Янь Чжэнмин. — Эта Тан чжэньжэнь выглядит так, будто нищенствовала два или три десятилетия, но все говорят, что она путешествовала «некоторое время».

Ли Юнь принялся нервно покусывать ногти.

— Но я слышал, что владыка острова удалился от общества на долгое время. Почему он вдруг захотел, чтобы мы остались?

— Я не знаю. Говорят, что в прошлом они с учителем были друзьями.

В течение многих лет Янь Чжэнмин жил в уединении на горе и успел отрешиться от тягот обычного мира. Кроме того, наставления учителя перед уходом просто стекли с него, как с гуся вода. Так что теперь Янь Чжэнмин практически ничего не знал и не смел советоваться с другими. Между тем, в его голове проносилось так много мыслей, что, в конце концов, совершенно измотало его как морально, так и физически.

— Медная монетка, — Янь Чжэнмин пнул Чэн Цяня. — Положи свой резец, подними голову и скажи что-нибудь.

Этот жест сбил Чэн Цяню всю концентрацию и Ци вокруг его руки рассеялась, в результате чего талисман превратился в бесполезный мусор.

Он взял обычный нож, очистил им поверхность дощечки, и бесцветным голосом спросил:

— Сказать что?

С тех пор как они с Лужицей вырвались из Безмятежной долины, Чэн Цянь только и делал, что упражнялся с мечом и совершенствовался. Всякий раз, когда кто-нибудь приходил к нему, в его руке обязательно оказывался деревянный меч или резец для заклинаний.

Янь Чжэнмин несколько раз пытался остановить его, чуть не ввязавшись в драку, но Чэн Цянь попросту не воспринимал это всерьез.

Только тогда Янь Чжэнмин понял, каким беспомощным чувствовал себя учитель, когда был жив.

Чэн Цянь убрал стружку и неторопливо сказал:

— Есть ли у нас что-нибудь, что другие хотели бы получить? Красота главы клана? Не льсти себе.

Эти жесткие и холодные слова удручали его шисюнов и фактически положили конец их короткому собранию. Ли Юнь и Янь Чжэнмин обменялись смиренными взглядами, не зная, что им делать с этим третьим шиди. В конце концов, никто из них не был свидетелем смерти учителя.

Янь Чжэнмин подмигнул Ли Юню, подав тем самым своеобразный знак. Ли Юнь понял намек и, прихватив с собой Хань Юаня, ушел.

Янь Чжэнмин же, напротив, остался в комнате Чэн Цяня. Он небрежно подхватил книгу с последней записью о клане Фуяо и принялся молча читать ее рядом с Чэн Цянем. До самых сумерек никто из них не обращал друг на друга никакого внимания, пока не появился Сюэцин с ужином. Сюэцин удивленно воззрился на Янь Чжэнмина, который все еще не хотел уходить.

— Молодой... Глава клана…

— Принеси мои вещи, я поживу здесь несколько дней, - совершенно спокойно приказал Янь Чжэнмин, не обращая внимания на всегда безразличное выражение лица Чэн Цяня, которое, казалось, пошло трещинами.

«Почему бы тебе просто где-нибудь не заблудиться?»

Не посоветовавшись с Чэн Цянем, Янь Чжэнмин сказал Сюэцину:

— Я боюсь, что он слишком тяжело воспринимает смерть учителя, поэтому я останусь здесь, чтобы понаблюдать за ним несколько дней.

Мальчик скривился. Через мгновение он с большим усилием выдавил из себя:

— Дашисюн, ты слишком много беспокоишься. У меня все хорошо.

— Делай, что я говорю.

Янь Чжэнмин проигнорировал его слова и встал, пройдясь по комнате под пристальным взглядом Чэн Цяня. Он готовился к «отличному времяпрепровождению».

Очевидно, Янь Чжэнмин постепенно овладевал искусством быть главой клана — когда дело доходило до практики владения мечом, он начинал скандалить, крича, что бросит все и вернется домой, но, когда он уже собирался воплотить свои слова в жизнь, он все же вспоминал о печати.

— Кстати, позови людей, — сказал Янь Чжэнмин. — И приберись здесь. Разве ты не видишь волоски? Кроме того, достань мою курильницу и скажи сяо Юэ-эр приготовить благовония.

Прежде чем Чэн Цянь успел что-то сказать, Янь Чжэнмин уже завершил процесс присвоения его комнаты. Затем он усадил Чэн Цяня за обеденный стол и потребовал:

— Приготовься к ужину.

Чэн Цянь молча потянулся за палочками для еды, но, прежде чем он успел прикоснуться к ним, Янь Чжэнмин шлепнул его по ладони.

— Помой руки, — нахмурился он.

Так как слуги все еще находились в комнате, Чэн Цянь не хотел бросать вызов своему дашисюну, недавно вступившему на пост главы. Поэтому, посмотрев на Янь Чжэнмина несколько секунд, Чэн Цянь опустил руки в таз с водой, после чего снова потянулся, чтобы взять чашку.

И тут же получил вторую затрещину от Янь Чжэнмина.

— Пить чай перед едой? Да что с тобой такое?

Чэн Цянь промолчал.

У него было предчувствие, что этот день не закончится хорошо.

— Начни с холодных блюд. Как можно чередовать холодные блюда с горячими?

— Кто просил тебя подавать десерты, когда основной прием пищи еще не закончен?

— Что? Ты используешь одну и ту же тарелку для риса и супа?

— Ты что, издеваешься? Этот баклажан не очищен! Разве можно есть неочищенные баклажаны?

У Чэн Цяня кончилось терпение. Он бросил палочки на стол и встал, чтобы уйти.

— Что ты собираешься делать? - спросил Янь Чжэнмин, не в силах понять, что происходит.

— Я плохо себя чувствую и не могу проглотить ни куска, — сказал Чэн Цянь. - Я собираюсь попрактиковаться с мечом на заднем дворе.

Каждое утро и вечер Чэн Цянь упражнялся в фехтовании в течение двух часов без перерыва. Но сегодня он чувствовал, что двух часов недостаточно. Он хотел тренироваться всю ночь.

Наконец вымотавшись и почувствовав необходимость вернуться, он обнаружил, что его комната была проклята дашисюном и превратилась в Паутинную пещеру (4).

(4) Пещера, принадлежащая нескольким злым женщинам-паукам в «Путешествии на Запад».

И зло, сидевшее в этой пещере, не впустило его.

— Иди прими ванну. Ты хочешь лечь спать таким потным?

Выражение лица Чэн Цяня сказало Янь Чжэнмину, что да, это было именно то, что он собирался сделать и что он всегда делал так раньше. Поэтому молодой господин Янь повернулся и сразу же позвал Сюэцина.

— Принеси мне чистую простынь!

Когда Сюэцин ушел, Чэн Цянь прикрикнул на него:

— Ты не можешь просто вернуться к себе?

— Нет. Только посмотри на себя. Я должен присматривать за тобой. Ты каждый день допоздна занимаешься с мечом?

На лбу Чэн Цяня вздулась вена. Проигнорировав вопрос Янь Чжэнмина, он сказал:

— Я не буду спать с тобой!

— Ты думаешь, я хочу спать с тобой? — Янь Чжэнмин кипел от злости. - Даже разделочная доска мягче твоей кровати!

Чэн Цянь повернулся с твердым намерением уйти.

— Отлично. Я пойду на кухню, спать на разделочной доске. Глава клана дашисюн, пожалуйста, делай что хочешь.

Янь Чжэнмин крикнул озадаченным слугам, стоявшим за дверью:

— Верните его!

Чэн Цянь всегда обращался с другими, даже со слугами с горы Фуяо, несколько отстраненно и вежливо, так что он, конечно же, не стал бы ввязываться в драку с этими невинными людьми. Таким образом, Янь Чжэнмин добился своего.

Парчовое одеяло, привезенное из «Страны нежности», заставило Чэн Цяня чихать так сильно, что из его глаз потекли слезы. Янь Чжэнмин с отвращением бросил в него платок и сказал, нахмурившись:

— Что-то не так с твоим носом?

Чэн Цянь поднял платок двумя пальцами, протянул руку и отбросил его в сторону. Затем он взял книгу о запретных заклинаниях, сказав:

— Я думаю, это с твоими мозгами что-то не так.

Янь Чжэнмин накрыл Чэн Цяня с головой и выхватил у него книгу.

— Спи.

— Отдай обратно!

Они подняли возню и сон тут же как рукой сняло.

Книга оказалась в шаге от того, чтобы быть разорванной на части. В конце концов, Чэн Цянь ослабил хватку, в то время как Янь Чжэнмин воспользовался этим, отбросив несчастные письмена, и погасил свет.

Оказавшись в темноте Чэн Цянь обиженно заскрежетал зубами и забрался под одеяло. С глаз долой, из сердца вон.

Победитель скрестил руки за головой. Его чувство триумфа исчезло так же быстро, как и появилось. Чэн Цянь отвернулся, а Янь Чжэнмин так и остался лежать, рассеянно глядя на занавеску.

Прошло много времени, прежде чем голос Янь Чжэнмина внезапно нарушил тишину:

— Теперь я знаю, каково это — ступать по тонкому льду и стоять на краю пропасти.

Чэн Цянь завернулся в одеяло, ничего не говоря. Возможно, для него сейчас именно Янь Чжэнмин был этой раздражающей «пропастью».

Янь Чжэнмин на минуту замолк, прежде чем продолжил говорить сам с собой:

— После Небесного рынка будут проходить лекции. Многие бродячие заклинатели (5) воспользовались бы этой возможностью чтобы пополнить свои знания. Второй и четвертый младшие братья еще не переступили порог, не научились поглощению Ци, так что я подумываю остаться. По крайней мере, заложить фундамент... Мы не можем просто вернуться на гору Фуяо с пустыми руками.

(5) Независимые заклинатели, не связанные с каким-либо кланом

Смешно было подумать, что они должны будут слушать чужие речи, чтобы освоить некоторые пустячные навыки, точно так же, как это делали безродные бродячие заклинатели, несмотря на то что Фуяо был приличным кланом.

— Я обещал владыке остаться, но я не хочу зависеть от острова Цинлун, — Янь Чжэнмин сделал паузу, а затем добавил, как бы убеждая кого-то, — действительно не хочу.

Чэн Цянь высунулся из-под одеяла и склонив голову на бок, молча глядел на дашисюна. Янь Чжэнмин не заметил, когда он это сделал.

Изможденное лицо Чэн Цяня еще не приобрело юношеские черты, но взгляд его глаз, хоть и казался каменным, сиял детской простотой.

«Что мне делать, когда он уже так вырос?» — подумал про себя Янь Чжэнмин.

Глядя на Чэн Цяня, он чувствовал себя раздавленным и жалким, и слова сами сорвались с его языка.

— Десять лет, не более десяти лет, и мы вернемся.

Но он сразу же пожалел о том, что сказал. Янь Чжэнмин с горечью отвернулся, больше не глядя на Чэн Цяня, и быстро добавил, противореча самому себе.

— Я просто пошутил. Лучше было бы вернуться и покончить со всем этим. Тебе тоже не стоит быть чересчур доверчивым.

«…Прекрасно. Положиться на него можно будет только тогда, когда свиньи полетят», - подумал Чэн Цянь.

Порой один или несколько человек оказываются в затруднительном положении, но время ни для кого не останавливается, и мир продолжает двигаться вперед.

Пока дети из клана Фуяо с тревогой искали выход, на острове Цинлун, как и планировалось, открылся Небесный рынок.

Так называемый «Небесный рынок» на самом деле являлся огромной ярмаркой, специально открывавшейся раз в десятилетие, и занимавшей целую улицу, длиной в десять ли. Здесь можно было найти торговцев пилюлями, талисманами, магическими инструментами, учебниками и многими другими диковинными вещами. Каждый клан приводил сюда новое поколение учеников, чтобы подружиться с единомышленниками, и те из них, кто был достаточно взрослым, чтобы путешествовать самостоятельно, нередко вместе продолжали свои странствия даже после завершения Небесного рынка.

Но самым примечательным событием, которого ждали все, от мошенников до прославленных заклинателей, было «Испытание острова Цинлун».

Лекционный зал острова Цинлун был самым почитаемым местом среди бесчисленных бродячих заклинателей. Совершенствующиеся, что не смогли пробиться в выдающийся клан, и смертные, решившие попытать удачу, пользовались шансом прийти сюда, в надежде получить наставления от великого учителя, способного направить их на истинный путь.

Те, кому посчастливилось подняться выше обычного «стада», могли быть приняты на остров Цинлун, пусть и не в качестве полноправных учеников. Но проведя в стенах лекционного зала несколько лет, эти люди определенно приобретали некоторые базовые навыки, необходимые им для обретения счастья в своих собственных путешествиях.

К сожалению, лекционный зал едва ли мог вместить столько людей. После прохождения многоуровневого отбора, только один или два процента всех заклинателей получали возможность остаться.

Но в случае с кланом Фуяо, владыка острова Цинлун, очевидно, открыл им «заднюю дверь». В противном случае, эти дети не пережили бы конкуренцию.

По наущению Хань Юаня ученики клана Фуяо решили отправиться на Небесный рынок, чтобы немного развлечься.

Рынок был полон интересного. Многие смертные смешались с толпой, и на первый взгляд их нельзя было отличить от заклинателей. Но вскоре Янь Чжэнмин обнаружил, что способ их общения и ведения торговли был совершенно другим — только смертные использовали валюту, в то время как заклинатели совершали обмен. Даже если бы Янь Чжэнмин нес с собой сотни тысяч бумажных денег, на Небесном рынке он не смог бы купить на них ничего, кроме вещей обычных людей. Он не мог бы даже подумать обо всех этих волшебных инструментах.

Испытание острова Цинлун проходило на платформе в конце улицы.

Платформа занимала площадь всего в три или четыре квадратных чжана, но на нее, казалось, были наложены определенные чары. Стоило кому-либо ступить на нее, как пространство вокруг становилось настолько безграничным, что с легкостью вмещало в себя иллюзии великих гор, бурных рек и огромных океанов. Тан Ваньцю и некоторые другие заклинатели стояли вокруг, возможно, чтобы сохранить порядок.

Любой уверенный в себе заклинатель может вскочить на платформу, чтобы вступить в открытую схватку с кем-то другим, в то время как те, кто еще не переступил порог совершенствования, могли выбрать подходящую иллюзию, чтобы проверить себя, свою силу воли, способности и так далее.

Справедливости ради, наблюдать было позволено всем.

Когда Янь Чжэнмин и его шиди нашли себе места в чайном домике по соседству, двое, один с саблей, второй с мечом, уже сражались на платформе. В отличие от битвы с Цзян Пэном на море, в соревновании такого уровня, каждое движение обеих сторон было ясно видно.

Движения мечника были причудливыми и ловкими, и каждое из них отражало его тяжелую работу. Но как только причудливость прошла определенную точку, она начала казаться излишней. После двухсот или трехсот столкновений ничем не примечательный воин с саблей внезапно заметил слабое место своего противника. Он сделал резкий выпад вперед, вскинул свое оружие вверх и с лязгом ударил по мечу противника в воздухе.

Зрители вокруг разразились радостными криками.

— Дашисюн, когда мы сможем использовать настоящие мечи? — с восхищением глядя на сражающихся, спросил Хань Юань.

— Когда ты перестанешь ронять свой деревянный меч на ноги, — сказал Янь Чжэнмин, пристально глядя на платформу.

Чэн Цянь, сидевший рядом с ним, усмехнулся, а затем сказал Хань Юаню:

— Учитель говорил, что стиль владения мечом нашего клана отличается от других, нам придется подождать несколько лет.

Сказав это, он вспомнил о деревянном клинке, который так уверенно держал в руке учитель в тот сумасшедший день, и не мог не добавить:

— Кроме того, пока твои движения воплощают волю оружия, деревянные мечи не обязательно уступают железным…

Прежде чем Чэн Цянь смог закончить свои слова, Ли Юнь внезапно потянул его на себя и предупредил, понизив голос:

— Сяо Цянь, прекрати нести чушь!

Чэн Цянь был сбит с толку. Он поднял голову и увидел на соседнем стуле смуглого мужчину, холодно смотревшего на него.

Он понятия не имел, что случилось. Когда их взгляды встретились, этот человек встал и, не обращая внимания на Чэн Цяня, сказал:

— Деревянные мечи не обязательно уступают железным. У тебя должно быть глубокое понимание Дао меча, младший брат?

В этот момент, только что проигравший в бою бродячий заклинатель, спустился с платформы Цинлун и поспешил к смуглому человеку, крича: «Дашисюн!»

Чэн Цянь сразу же ухватился за происходящее. Ему показалось странным, что этот парень решил сорвать на нем гнев за проигрыш собственного брата?

Очевидно, Хань Юань чувствовал то же самое, что и он. Маленький нищий возмутился, что кому-то вздумалось обижать его младшего шисюна, и сразу же двинулся вперед, готовый грязно выругаться.

Но, прежде чем он успел излить всю свою досаду на бродячих заклинателей, Ли Юнь быстро схватил его за руку и произнес.

— Не создавай проблем!

Янь Чжэнмин вытянул руку перед недовольным Чэн Цянем и лениво поклонился другой стороне, сказав:

— Это всего лишь маленький ребенок, который говорит, что уголь такой же белый, как он сам. Прошу тебя, дорогой друг, ты можешь просто посмеяться над этим.

Говорить о саже стоя напротив самого настоящего угля… Ли Юнь почувствовал полный упадок сил. Он знал, что Янь Чжэнмин на самом деле хотел все уладить, но слова, вырвавшиеся у него изо рта, были больше похожи на настоящую провокацию. 

Непринужденно досаждать всем вокруг — какой особенный талант!

Лицо смуглого мужчины ожидаемо потемнело еще больше. Его побежденный брат что-то прошептал ему на ухо, и взгляд мужчины остановился на деревянном мече в руке Чэн Цяня.

Затем он фыркнул:

— Что еще за клан Фуяо? Никогда о таком не слышал. Поверить не могу, что щенкам позволили войти в лекционный зал. Возможно, слава испытания острова Цинлун преувеличена, чтобы обмануть таких дураков, как вы, не знающих всей правды!

Тан Ваньцю, стоявшая на страже закона у платформы Цинлун, очевидно, тоже услышала это, и ее лицо моментально изменилось, будто его заволокло тучами. Но так как она не смела оставить свой пост без разрешения, все, что она могла сделать, это бросать пронзительные взгляды на смуглого мужчину и учеников клана Фуяо. Наверное, она хотела выгнать отсюда их всех.

Янь Чжэнмина его слова, казалось, вообще не обеспокоили. Он подумал: «Этот человек плохо отзывается об острове Цинлун, мне-то какое до этого дело?»

Поэтому он усмехнулся и поднял ногу, собираясь уйти.

Чэн Цянь же вовсе не был таким легкомысленным, как его дашисюн. Он заметил, как изменилось лицо Тан Ваньцю.

Пусть черный как уголь заклинатель и отзывался грубо об острове Цинлун, буря, в конечном счете, была вызвана ими. Многие были недовольны тем фактом, что владыка острова несколько раз приглашал их к себе. Если они сейчас уйдут так, будто ничего не произошло, то эти люди, скорее всего, создадут им немало проблем в будущем.

— Сяо Цянь, пора идти.

Чэн Цянь не обратил никакого внимания на дашисюна и остался стоять на месте. Щелкнув пальцами по лезвию деревянного меча, он медленно произнес:

— Э? Так ты хочешь сказать, что этот брат, потерявший свое оружие... Обладает какими-то выдающимися способностями?