Преданность. Часть девятая
v 1 - 87
Переводчик
Восемь Бит, Мария Кулишова, Wintersnow
Редактор
Annette Liu, Alizeskis
С такими словами Вэй У Сянь ухватился за две ветки и начал взбираться по стволу дерева. Он без усилий вскарабкался почти на самую верхушку и там, наконец, остановился. «Хм, это было где-то здесь».
Вэй У Сянь зарылся лицом в густую листву и впервые посмотрел вниз. Его голос звучал высоко и со смешливыми нотками. «Тогда мне казалось, что тут жутко высоко, но вот сейчас смотрю, и получается, что вовсе нет».
В тот миг, когда он обхватил руками дерево, в глазах защипало. И сейчас он смотрел вниз сквозь влажную пелену.
Лань Ван Цзи стоял прямо под деревом и, подняв голову, смотрел на Вэй У Сяня. Он также был одет в белое. У него не было при себе фонаря, но лунный свет струился по его телу, окружая мягким свечением. Лань Ван Цзи смотрел вверх с самым решительным выражением и, кажется, даже подошел на пару шагов ближе, словно собираясь вытянуть руки.
Внезапно в мыслях Вэй У Сяня возник неимоверно сильный порыв.
Ему захотелось снова упасть, точно как в тот раз.
Внутренний голос сказал: «Если он поймает меня, я…»
На том моменте, где мысль дошла до «я…», Вэй У Сянь отпустил руки. Увидев, как Вэй У Сянь без каких-либо предупреждений упал с дерева, Лань Ван Цзи с округлившимися глазами бросился вперед как раз вовремя, чтобы поймать его. Иными словами, чтобы попасться в объятия Вэй У Сяню.
Лань Ван Цзи обладал худощавым телосложением. С виду он казался ученым молодым господином, но его физическую мощь нельзя было недооценивать. Поражала не только сила рук — нижняя часть тела также не уступала в стойкости. Но все же с дерева спрыгнул взрослый мужчина, поэтому даже когда Лань Ван Цзи поймал Вэй У Сяня, он слегка покачнулся и отступил на шаг назад. И тут же выпрямился. Только он собирался отпустить Вэй У Сяня, как понял, что чужие руки плотным кольцом сжимают шею, не давая отстраниться.
Он не видел лица Вэй У Сяня. Вэй У Сянь его лица тоже не видел, но это и не требовалось: закрыв глаза, тот вдыхал свежий аромат сандалового дерева, исходящий от Лань Ван Цзи.
Вэй У Сянь охрипшим голосом прошептал: «Спасибо».
Он не боялся упасть. За все эти годы он падал множество раз. Но падение на землю все равно причиняет боль. Если же рядом оказался кто-то, готовый поймать его, ничего лучше и придумать нельзя.
Услышав благодарность, Лань Ван Цзи, казалось, замер на мгновение. Руки, которые он собирался положить на спину Вэй У Сяня, застыли, а потом все-таки опустились снова вдоль тела.
Немного помолчав, Лань Ван Цзи ответил: «Не нужно».
После долгого объятия Вэй У Сянь наконец отстранился. Стоя с прямой как никогда спиной, он, словно ничего и не произошло, заявил: «Пойдем обратно!»
Лань Ван Цзи спросил: «Больше ничего не хочешь показать?»
Вэй У Сянь воскликнул: «Хочу! Но здесь больше нет ничего интересного. Там пустырь, а мы на такое за последние дни насмотрелись. Давай возвращаться в Пристань Лотоса. Я отведу тебя в последнее на сегодня место».
Вдвоем они вернулись на причал и еще раз вошли в ворота Пристани Лотоса. Пересекли тренировочное поле. Проходя мимо небольшого здания с резным орнаментом, Вэй У Сянь остановился и внимательно присмотрелся. Выражение его лица заметно изменилось. Лань Ван Цзи спросил: «В чем дело?»
Вэй У Сянь покачал головой. «Ни в чем. Раньше здесь было место, где я жил. Теперь его нет. Его и правда сравняли с землей. Все эти постройки — новые».
Они миновали множество зданий и пришли к тихому местечку в самой глубине Пристани Лотоса, к черному храму с восьмиугольной крышей. Словно опасаясь кого-то потревожить, Вэй У Сянь аккуратно открыл двери и вошел внутрь. В передней части храма плотными рядами стояли таблички.
Это был Храм Предков ордена Юнь Мэн Цзян.
Вэй У Сянь нашел подушку и преклонил колени. Взяв из ящика три палочки благовоний, он поджег их от горящей свечи и поставил в бронзовый треножник перед табличками. Вэй У Сянь трижды поклонился двум табличкам и обернулся к Лань Ван Цзи: «Раньше я часто приходил сюда».
Лань Ван Цзи с пониманием спросил: «Преклонял колени, отбывая наказание?»
Вэй У Сянь задумчиво протянул: «И как ты узнал? Все верно. Мадам Юй наказывала меня чуть ли не каждый день».
Лань Ван Цзи кивнул. «До меня доходили кое-какие слухи».
Вэй У Сянь удивился: «Это было настолько общеизвестно, что даже вышло за пределы Юнь Мэн? Даже вы в Гу Су знали… какие же это «кое-какие слухи»? Но, если честно, за всю жизнь мне ни разу не встречалась женщина с характером хуже, чем у Мадам Юй. Она приказывала мне идти в Храм Предков и стоять на коленях за любую, даже самую мелкую провинность. Ха-ха-ха!»
Но во всем остальном Мадам Юй ни разу ничем ему не навредила.
Вэй У Сянь вдруг вспомнил, что сидит в Храме Предков и что табличка Мадам Юй находится прямо перед ним. Он тут же извинился: «Простите, простите».
Чтобы принести извинения за бездумные слова, он зажег еще три палочки благовоний. И только он поднял их над головой, непрестанно извиняясь в мыслях, рядом с ним вдруг опустился чей-то силуэт. Вэй У Сянь повернулся и увидел рядом преклонившего колени Лань Ван Цзи.
Конечно же, оказавшись в Храме Предков, Лань Ван Цзи, соблюдая приличия, тоже должен был выказать почтение. Он также взял три палочки благовоний и, аккуратно подобрав рукав, поджег их от одной из красных свечей. Его движения были идеально выверенными, а на лице сияло торжественное выражение. Вэй У Сянь склонил голову набок, чтобы посмотреть на Лань Ван Цзи, уголки его губ неподконтрольно потянулись вверх. Лань Ван Цзи взглянул на него и напомнил: «Пепел».
Три палочки благовоний в руках Вэй У Сяня горели уже довольно долго. Пепел начал собираться на вершине и грозил вот-вот упасть. Однако Вэй У Сянь упорно не желал поставить их в треножник и произнес: «Давай вместе».
Лань Ван Цзи не стал возражать. И так, каждый с тремя палочками в руках, они преклонили колени перед рядами табличек и вместе поклонились именам Цзян Фэн Мяня и Юй Цзы Юань.
Один раз. Второй. Абсолютно синхронно. Вэй У Сянь сказал: «Ну вот», – и наконец поставил благовония в треножник.
В конце Вэй У Сянь бросил взгляд на Лань Ван Цзи, который как никогда подобающе сидел рядом. Затем сложил ладони в молитвенном жесте и от всего сердца мысленно прошептал: «Дядя Цзян, Мадам Юй, это снова я. Я пришел вновь вас побеспокоить. Но мне действительно очень хотелось привести сюда и показать вам этого человека. Пусть два земных поклона, совершенных нами сейчас, посчитаются за поклоны Небесам и Земле, Отцу и Матери. Пожалуйста, помогите мне сохранить человека рядом со мной. Я буду должен вам еще один поклон и найду возможность как-нибудь исправить это в будущем…»
В этот момент за их спинами раздался холодный смешок.
Вэй У Сянь как раз молчаливо молился. Услышав этот звук, он вздрогнул и резко распахнул глаза. Обернувшись, он увидел Цзян Чэна, стоявшего со скрещенными на груди руками снаружи Храма Предков.
Его голос пробирал льдом: «Вэй У Сянь, а ты и правда не считаешь себя посторонним, да? Приходишь и уходишь по собственному желанию, с собой приводишь кого вздумается. Возможно, ты все еще помнишь, кому принадлежит этот дом? Кто здесь хозяин?»
Свои действия в Храме Предков Вэй У Сянь больше всего хотел сохранить в тайне от Цзян Чэна. Теперь же, когда их обнаружили, злобных комментариев не избежать. Ему не хотелось спорить. «Я не водил Хань Гуан Цзюня в другие, более потаенные места Пристани Лотоса. Мы лишь пришли поприветствовать Дядю Цзяна и Мадам Юй несколькими палочками благовоний. Уже закончили и уходим».
Цзян Чэн рассмеялся. «Если уходите, пожалуйста, идите как можно дальше. Чтобы мне больше не приходилось слышать или видеть, как вы валяете дурака в Пристани Лотоса».
Брови Вэй У Сяня дернулись. Он увидел, что Лань Ван Цзи положил правую руку на рукоять меча, и сразу же его остановил, дотронувшись до тыльной стороны ладони.
Лань Ван Цзи повернулся к Цзян Чэну: «Следи за словами».
Цзян Чэн бесцеремонно заявил: «Думаю, это вам двоим стоило бы следить за действиями».
Брови Вэй У Сяня дернулись еще сильнее, а внутри разлилось зловещее предчувствие. Он сказал Лань Ван Цзи: «Хань Гуан Цзюнь, пойдем».
Он повернулся и поклонился еще несколько раз табличкам четы Цзян, а потом поднялся вместе с Лань Ван Цзи. Цзян Чэн не стал мешать ему кланяться, но и скрывать насмешку в голосе тоже не собирался: «Тебе и в самом деле нужно подобающе преклонить перед ними колени, раз уж запятнал их взгляд и осквернил покой».
Вэй У Сянь глянул на него искоса и спокойно произнес: «Я пришел лишь для того, чтобы сжечь немного благовоний. Угомонись, пожалуйста».
Цзян Чэн усмехнулся. «Сжечь немного благовоний? Вэй У Сянь, неужели ты и правда ничего не понимаешь? Тебя давным-давно вышвырнули из ордена, а ты еще и приводишь с собой неизвестно кого, чтобы жечь благовония для моих родителей?»
Вэй У Сянь уже собирался пройти мимо Цзян Чэна и покинуть Храм Предков, но услышав подобное, остановился и помрачневшим голосом произнес: «А ну-ка, выразись яснее. Кто это тут «неизвестно кто»?»
Будь он один, смог бы притвориться, будто не слышал ничего из сказанного Цзян Чэном. Но рядом с ним находился Лань Ван Цзи, и Вэй У Сянь ни при каких обстоятельствах не мог позволить ему терпеть грубые комментарии Цзян Чэна, наполненные очевидным злорадством.
Цзян Чэн продолжал насмехаться. «А память у тебя в самом деле короткая. Что значит «неизвестно кто»? Позволь мне напомнить. Именно потому, что ты решил изобразить героя и спас Второго Молодого Господина Лань, который прямо сейчас стоит рядом, вся Пристань Лотоса и мои родители пали вместе с тобой. Но и этого оказалось недостаточно. За первым случаем вскоре последовал второй. Тебе понадобилось спасти псов клана Вэнь и утащить за собой мою сестру и ее мужа. Ты поистине великий человек! Более того, ты решил стать еще более великим, совершить еще более великодушный поступок, и теперь привел этих двоих в Пристань Лотоса. Пес Вэнь болтается перед воротами моего ордена, Второй Молодой Господин Лань пришел сюда жечь благовония. Нарочно, чтобы досадить мне, досадить им. — Он продолжил: — Вэй У Сянь, кем ты себя возомнил? Кто дал тебе право приводить всех, кого в голову взбредет, в Храм Предков нашего ордена?»
Вэй У Сянь давно подозревал, что Цзян Чэн денно и нощно только и думает о том, как бы посчитаться с ним за все, что случилось.
За разрушение Пристани Лотоса Цзян Чэн считал ответственным не только Вэй У Сяня, но еще и Вэнь Нина, и Лань Ван Цзи. Он бы никогда не посмотрел с добротой ни на одного из них, не говоря уже о том, чтобы позволить всей троице одновременно маячить у него перед носом в Пристани Лотоса. Цзян Чэн, должно быть, с ума сходил от ярости.
Примечания:
В оригинале вместо гроба употребляется слово “циновка”, в которую заворачивают тело умершего.
Фраза о непроницаемых стенах: образно в значении "рано или поздно все тайное становится явным".
Фраза о небесной сети: образно в значении "у правосудия длинные руки".
В Китае, согласно традиционному свадебному обычаю, кланяться, преклонив колени и касаясь лбом земли, положено три раза: один раз Небесам и Земле, второй раз Отцу и Матери, а третий раз Мужу и Жене, то есть друг другу.
Комментарии: 17
Ох, Лань Чжань, вот если бы ты его обнял, когда он бросился тебе в объятия... Усянь, если бы в храме ты говорил вслух...
Хотя тогда не было бы моей любимой сцены признания, так что все отлично)))
А про Цзян Чена и Госпожу Юй уже ничего писать не хочется.
Все сказано...
С последнего примечания переводчиков меня просто вынесло
Юй Цзы Юань .....какая женщина была.....
Ох, я не хотела делиться переживаниями об этой новелле, но более не могу.
Во-первых, полностью поддерживаю размышления комментатора "канталупа".
Во-вторых, ни капли не жалею, что после просмотра дунхуа, я села читать новеллу, потому что гораздо более шире глаза открываются при прочтении.
Из всех нападков Цзян Чэна на Вей У Сяня - я не могла ему простить только высказанные слова в храме предков.
Сейчас, после прочтения новеллы, я не виню его в этом.
На самом деле, в этой новелле нет полностью счастливых главных персонажей - у каждого своя боль.
И так же жаль, как жаль У Сяня - жаль и Цзян Чэна.
Ведь он действительно потерял всех своих близких, и спустя 13 лет лет после смерти У Сяня - у него остался один Цинь Линь.
И в этот момент, когда он высказывает недовольство к Вень Нину и Лань Вань Цзи, он ревнует У Сяня к ним.
Потому что когда-то с Вэй Ином рядом был именно он, а не они.
В этом плане легко судить, что по-сравнению с Вэй Ином Цзян Чэн просто трус, но Вэй Ину гораздо легче было выступать в чью-либо защиту - у него не было долга перед своей семьей, он не был наследником крупного клана и у него не было бремени своей фамилии и пр.
Уверена, что Мосян не зря показывала моменты, когда Цзян Чэн хотел заступиться за сестру, но Вэй Усянь сделал это быстрее или другие подобные моменты - Цзян Чэн испытывал те же эмоции, но потом также он вспоминал, что от его действий зависит не только, что его накажут в чьем-то храме предков или посрамят гнусными словами, а что всех, кто состоит в ордене Юньмэн Цзян. Вспомнив, насколько был жесток мир, когда стер с лица земли всех причастных к оренду Цзишань Вэнь - можно представить, каким отголоском может аукнутся неверное действие наследника.
По поводу зависти - да, мне кажется Цзян Чэн поистине завидовал и Вэй У Сяню и Лань Вань Цзи - за то, что 1 - они были свободны и могли поступать так, как им заблагорассудиться (все-таки хоть и Лань Вань Цзи был наследником Ордена Лань, можно понять, что он не стал бы им, так как здесь скорее всего действует как минимум правопреемство по старшинству), 2 - что они нашли в друг друге того человека, который будет верен другому до конца (но справедливо заметить, что сначала они друг другу тоже не доверяли и понадобилось 13 лет и смерть одного из них, чтобы осознать это).
В дополнение ко всему, очень хочу сказать, что самую большую несправедливость к адаптации новеллы в дунхуа - увидела в вырезанном моменте про Цзы Дянь и главу ордена Юньмэнь Цзянь. Я и без новеллы видела, что глава ордена любит и верен своей жене, но когда я читала момент, когда он отправился защищать свой орден - это прямо было в сердце. Думаю, что этот момент бы очень сильно передал их чувства.
Я уверена что если бы на месте Лань Чжаня была бы Цзян Яньли Цзян Чэн бы точно не стоял в стороне. Даже если бы его не защитили, клан Вэнь все равно рано или поздно пришёл бы за головами клана Юнь Мэн Цзян. «Обожаю» таких людей которые сидят ничего не предпринимают и думают «меня это не касается»(хотя рано или поздно всё-таки касается), пусть убивают других главное не меня(а потом и за такими приходят), а потом когда кто-то начинает хоть что-то делать, обвиняют этих людей во всех грехах, хотя единственные кто действительно виноват так это только те кто сидят и ничего не делают и думают само пройдёт. Поистине Вэй Усянь и Цзян Чэн абсолютно разные люди, один будет стоять и смотреть как бьют «не своего», а другой все сделает для того чтобы спасти «не своего». Даже взять пример Вэнь Нина и остатка клана Вэнь, никакой благодарности, лишь детская обида на них. Вроде мужику под 40 а остался ребёнком, который никак не может проработать свои обиду и злость. И не надо тут писать что он бедный и несчастный, ну и вообще жизнь такая у него несправедливая была, потому что Вэй Усянь отлично с этим справился и никого не обвинял в своих неудачах по жизни. Даже в этом Вэй Усянь оказался выше Цзян Чэна.
Интересно, а Лань Чжань в курсе, что его уже почти женили?)
Канталупа, полностью согласна с вами!!!!!!! Спасибо за такой комментарий 💖
ТАК СПОКОЙНО, ТОВАРИЩИ КОММЕНТАТОРЫ
Официально запишите меня как адвоката Госпожи Юй и нынешнего Главы Ордена Цзян, потому что я вижу, что их обсирают снова и не могу пройти мимо.
Во-первых, где вы видели, чтобы Госпожа Юй избивала Вэй Усяня, помимо того момента, как ей пришлось сделать это шоу перед глазами Вэней, чтобы те заткнулись и свалили? Да, она не обожала его, но очевидно, что она слишком горда, чтобы отрубать кому-то руку просто потому, что ей сказал это сделать кто-то, кого она настолько презирает. Отношение к Вэй Усяню было далеко не самым лучшим, но в данном случае я думаю, он уважение проявляет в том числе и за её заботу о Яньли, плюс в конце концов она была сильной заклинательницей и достойной женщиной, хоть характер и был не самым лучшим.
Во-вторых.... ДА, Цзян Чэн заступался за а-Лина в детстве и я даже помню, как где-то об этом упоминалось, и НЕТ, он не тиранил его. Да, они постоянно гавкают друг на друга как две псины. Но это только на словах. Подзатыльник на горе Луань Цзан был первым в жизни а-Лина, он его не бил, об этом говорилось прямым текстом. Вообще можно ли это считать подзатыльником, если силу он в него явно не вложил, а а-Лин там и так с ног от усталости валился, как и все остальные? То есть типа мне лично показалось, что это было с намерением "сядь уже, и так выдохся", а не то, что он там силу прикладывал.
ДА, у него сложно с проявлением ласки, тем более прилюдно, кстати скорее всего мы именно поэтому упускаем моменты наиболее тёплого проявления эмоций, ведь каждый из них явно не склонен из-за гордости вести задушевные беседы при всех. Но если бы а-Лин не чувствовал подсознательно защиту и поддержку Цзян Чэна, он не стал бы в самом начале новеллы угрожать им Вэй Усяню и не бросался бы к нему в таком состоянии, как было когда он расплакался или же опять-таки во время их первой встречи с Вэй Усянем. ДА, это иногда гиперопечно, а иногда кажется, что он перегибает палку с угрозами, но откуда у него взяться навыкам идеального воспитателя? Однако я почти уверена, что а-Лин как раз и понимает несерьёзность его угроз лучше всех, и чувствует, что дядя за него горой и разнесёт чо угодно. Как бы да, отношения не самые ласковые, тем более на публику, в силу характеров, но понимание друг друга мне кажется достаточно явным, и Цзян Чэн действительно старается, не его вина, что ему в детстве не показали какими ещё способами надо показывать свою любовь кроме того, как это делала его мать.
Абсолютно согласен насчёт разной системы координат.
Насчёт вины за смерть родителей - он действительно не может простить всех, кто к этому оказался хоть как-то причастен. Тем более, он понятия не имеет, что на самом деле случилось с Цзинь Цзысюанем, поэтому если он забил на то, что раньше, поддавшись эмоциям, считал Вэй Усяня виноватым в смерти своих родителей, то после тропы Цюнци осадок той ситуации примешался к обиде за Цзинь Лина, ведь он знает боль этой потери и не хотел того же самого для своего единственного и любимого племянника.
Одна ситуация накладывается на другую, начинает казаться, что изначально все так и было. Начинаются поиски виноватых просто потому, что он не может простить этому миру такую жестокость к близким людям, потому что для него они вообще самое важное. И это абсолютно человечнач черта, у него хотя бы для этого больше оснований, чем у тех, кто обсирал Вэй Усяня не имея ко всей ситуации ни малейшего отношения, и он хотя бы сейчас единственный не лицемерит, перебрасывая всё недовольство на Гуанъяо в мгновение ока (на пире он в конце концов исключительно из-за своей помешенности на манерах, ибо это уже как профессиональное, хоть и не думаю, что он ко всем этим людям питает большую палитру положительных эмоций, просто он в конце концов хозяин, а они - гости, посему приходится терпеть) . Очень иронично и очень грустно.
Его неприязнь к потенциально виновным людям лишь копится, потому что он видит всё, что приходится пережить Цзинь Лину в том числе. Он хотел бы для него лучших родителей, чем он сам, потому что самооценка у него явно не на высоте. Но он всё равно пытается выложиться на полную в этом плане.
Короче, что я хочу сказать: тут все очень сложно, ведь таких ясных и очевидных мотивов, как известная всем с точки зрения морали "справедливость" у него нет. Зато есть не самый лучший характер. Его мотивы можно воспринимать как эгоизм, а можно как свойственное человеку стремление защитить близких и горе за них, которое перерастает в обиду. Не думаю, что ему самому так здорово ненавидеть того, с кем он рос, но также не думаю, что после всего, что произошло, он каждый раз сам просыпается с любовью к жизни после всего, что им пришлось пережить.
В общем, наверно вся прелесть этого перса как раз в том, что его можно воспринимать настолько по-разному
Тоже не фанатка Цзян Чена...но понимаю, почему он ведёт себя как дятел. Во-первых, характер у него с детства не сахар, во-вторых, сильнейший комплекс неполноценности, недолюбленность отца и холодность матери, а потом ряд сильнейших травматических событий.
Он правда любил и какой то частью любит своего приемного брата. Но у них всегда была разная система координат, разные ценности. Цзян Чен - тот, кто защищает своё и своих, а до остальных ему особого дела нет. Вей Усянь - тот, кто при любой несправедливости встанет на сторону слабых, не важно семья это или просто знакомые.
Согласна с Леной.
К слову, у Цзян Чэна есть ещё ошибки, которые он не видит. Я говорю конкретно про ребёнка любимой и дорогой сестрицы.
Почему он так относится к Лину? Да, он его всячески пытается оберегать, но при этом угрожает и постоянно обзывает чуть ли ни псом. Цзян Чэн один из немногих его родных людей, даже самый близкий.... А он к нему так... Это явно ментальный абьюз с самого детства. Он воспитал его, возможно, неуважительным, но потому что сам так относился к Лину. А сильно ли он защищал Лина от нападков окружающих? А то, как после атаки первой волны мертвецов он его ударил, тем самым повалив, и обозвал? Это разве норма? А то как Лин расплакался... Это снова показывает, что Чэн сломал ему психику (Я не думаю, что дело только в обществе вокруг - такое отношение к нему с детства не могло никак не сказаться).
Вот такого вот отношения заслужил сын умершей сестры....?
В общем, не люблю я этого героя, так что мне не понять обожания некоторых.
(+ А ещё мне не понять почему довольно многие шипперят его с Лань Сичэнем... Я ни малейшего повода для этого не видела)
Меня так бесит, что этот эгоист Цзян Чэн обвиняет в смерти своих родителей и ордена Вэй Усяня, Вэнь Нина и Лань Чжаня, вместо того чтобы винить убийц. Перекладывает вину на других жертв🤦🏻
Так умно, Цзян Чэн, продолжай...
Так они всё-таки должны были противостоять клану Вэнь или нет? Они то обвиняют одних в том, что те ничего не делали, то других в том, что они что-то сделали против Вэнь. Им, блин, никак не угодишь 🤷🏻
Господи, да Вэй Ин его любит
аааааа
это невероятно прекрасный момент, просто лучший
Таак. Пока не прочитал примечания и не понял.
Можно сказать, что они заключили брак между собой? До меня долго доходит, ух. Пойду перечитывать этот момент.
Цзян Чэн что ж ты так зол, неужели они никогда не сойдутся вновь т.т
Горько молодым!! Я очень ждала этого момента и наконец-то я его прочитала! Ура!!
Вэй Ин поступил как взрослый в данном случае, старые обиды он скорее всего уже отпустил
Я не могу блин эта тетка его избивала в детстве каждый день, оскорбляла и гнобила, чуть не отрубила ему руку,а он приходит и поклоняется ей с таким уважением