Преданность. Часть девятая
v 1 - 87
Переводчик
Восемь Бит, Мария Кулишова, Wintersnow
Редактор
Annette Liu, Alizeskis
С такими словами Вэй Усянь ухватился за две ветки и начал взбираться по стволу. Он без усилий вскарабкался почти на самую верхушку и там наконец остановился.
— Хм, это было где-то здесь.
Вэй Усянь зарылся лицом в густую листву и лишь спустя какое-то время впервые посмотрел вниз. В его голосе играли высокие смешливые нотки.
— Тогда мне казалось, что тут жутко высоко, но вот сейчас смотрю, и получается, что вовсе нет.
В тот миг, когда он обхватил руками дерево, в глазах защипало. И сейчас он смотрел вниз сквозь влажную пелену.
Лань Ванцзи стоял прямо под деревом и, подняв голову, смотрел на Вэй Усяня. Он также был одет в белое. У него не было при себе фонаря, но лунный свет струился по его телу, окружая мягким свечением, и казалось, что он сам ярко сияет. Лань Ванцзи смотрел вверх с самым решительным выражением и, кажется, даже подошёл на пару шагов ближе, словно собираясь вытянуть руки.
Внезапно Вэй Усяня охватил неимоверно сильный порыв.
Ему захотелось снова упасть, точно как в тот раз.
Внутренний голос сказал: «Если он поймает меня, я…»
На том моменте, где мысль дошла до «я…», Вэй Усянь отпустил руки. Увидев, как Вэй Усянь без каких-либо предупреждений падает с дерева, Лань Ванцзи с округлившимися глазами бросился вперёд как раз вовремя, чтобы поймать его. Иными словами, чтобы заключить его в свои объятия.
Лань Ванцзи обладал худощавым телосложением. С виду он казался учёным молодым господином, но его физическую мощь нельзя было недооценивать. Поражала не только сила рук — нижняя часть тела также не уступала в стойкости. Но всё же с дерева спрыгнул взрослый мужчина, поэтому, поймав Вэй Усяня, Лань Ванцзи слегка покачнулся и отступил на шаг назад. И тут же выпрямился. Только он собирался отпустить Вэй Усяня, как понял, что чужие руки крепко обхватили шею, не давая отстраниться.
Он не видел лица Вэй Усяня. Вэй Усянь его лица тоже не видел, но это и не требовалось: закрыв глаза, тот вдыхал свежий аромат сандалового дерева, исходящий от Лань Ванцзи.
Вэй Усянь охрипшим голосом прошептал:
— Спасибо.
Он не боялся упасть. За все эти годы он падал множество раз. Но падение на землю всё равно причиняет боль. Если же рядом оказался кто-то, готовый поймать его, ничего лучше и придумать нельзя.
Услышав благодарность, Лань Ванцзи, казалось, замер на мгновение. Руки, которые он собирался положить на спину Вэй Усяня, застыли, а потом всё-таки снова опустились вдоль тела.
Немного помолчав, Лань Ванцзи ответил:
— Не нужно.
После долгого объятия Вэй Усянь наконец отстранился и выпрямился, приняв молодцеватый вид. Словно ничего и не произошло, он заявил:
— Пойдём обратно!
— Больше ничего не хочешь показать?
— Хочу! Но здесь больше нет ничего интересного. Там пустырь, а мы на такое за последние дни насмотрелись. Давай возвращаться в Пристань Лотоса. Я отведу тебя в последнее на сегодня место.
Вдвоем они вернулись на причал и ещё раз вошли в ворота Пристани Лотоса. Пересекли тренировочное поле и прошли мимо небольшого здания с резным орнаментом, где Вэй Усянь остановился и внимательно присмотрелся. Выражение его лица заметно изменилось.
Лань Ванцзи спросил:
— В чём дело?
Вэй Усянь покачал головой:
— Ни в чём. Раньше здесь было место, где я жил. Теперь его нет. Его и правда сравняли с землёй. Все эти постройки — новые.
Они миновали множество зданий и пришли к тихому местечку в самой глубине Пристани Лотоса, к чёрному восьмиугольному храму. Словно опасаясь кого-то потревожить, Вэй Усянь аккуратно открыл двери и вошёл внутрь. В передней части храма плотными рядами стояли поминальные таблички1.
1Поминальная табличка — табличка с именем умершего.
Храм Предков Ордена Юньмэн Цзян.
Вэй Усянь нашёл подушку и преклонил колени. Взяв из ящика три палочки благовоний, он поджёг их от горящей свечи и поставил в бронзовый треножник перед табличками. Затем трижды поклонился двум табличкам и обернулся к Лань Ванцзи:
— Раньше я часто приходил сюда.
Лань Ванцзи с пониманием спросил:
— Преклонял колени, отбывая наказание?
Вэй Усянь удивился:
— И как ты узнал? Всё верно. Госпожа Юй наказывала меня чуть ли не каждый день.
Лань Ванцзи кивнул:
— До меня доходили кое-какие слухи.
— Это было настолько общеизвестно, что даже вышло за пределы Юньмэна? Даже вы в Гусу знали… какие же это «кое-какие слухи»? Но, если честно, за всю жизнь мне ни разу не встречалась женщина с характером хуже, чем у Госпожи Юй. Она приказывала мне катиться в Храм Предков и стоять на коленях за любую, даже самую мелкую провинность. Ха-ха-ха!
Но во всём остальном Госпожа Юй ни разу ничем по-настоящему ему не навредила.
Вэй Усянь вдруг вспомнил, что сидит в Храме Предков и табличка Госпожи Юй находится прямо перед ним. Он тут же извинился:
— Простите, простите.
Чтобы принести извинения за бездумные слова, он зажёг ещё три палочки благовоний. И только он поднял их над головой, непрестанно извиняясь в мыслях, рядом с ним вдруг опустился чей-то силуэт. Вэй Усянь повернулся и увидел рядом преклонившего колени Лань Ванцзи.
Конечно же, оказавшись в Храме Предков, Лань Ванцзи, соблюдая приличия, тоже должен был выказать почтение. Он также взял три палочки благовоний и, аккуратно подобрав рукав, поджёг их от одной из красных свечей. Его движения были идеально выверенными, а на лице сияло торжественное выражение. Вэй Усянь склонил голову набок, чтобы посмотреть на Лань Ванцзи, уголки его губ неподконтрольно потянулись вверх.
Лань Ванцзи взглянул на него и напомнил:
— Пепел.
Три палочки благовоний в руках Вэй Усяня горели уже довольно долго. Пепел начал собираться на вершине и грозил вот-вот упасть. Однако Вэй Усянь упорно не желал поставить их в треножник и произнёс с серьёзным видом:
— Давай вместе!
Лань Ванцзи не стал возражать. И так, каждый с тремя палочками в руках, преклонив колени перед рядами табличек, они вместе поклонились именам Цзян Фэнмяня и Юй Цзыюань.
Один раз. Второй. Абсолютно синхронно.
Вэй Усянь сказал:
— Ну вот, – и наконец торжественно поставил благовония в треножник.
Затем бросил взгляд на Лань Ванцзи, который как никогда подобающе сидел рядом, сложил ладони в молитвенном жесте и мысленно прошептал: «Дядя Цзян, Госпожа Юй, это снова я. Вновь пришёл нарушить ваш покой. Но мне правда очень хотелось привести сюда и показать вам этого человека. Пусть два земных поклона, совершённых нами сейчас, посчитаются за поклоны Небесам и Земле, Отцу и Матери2. Пожалуйста, помогите мне сохранить человека рядом со мной. Я буду должен вам ещё один поклон и найду возможность как-нибудь исправить это в будущем…»
2В Китае, согласно традиционному свадебному обычаю, кланяться, преклонив колени и касаясь лбом земли, положено три раза: один раз Небесам и Земле, второй раз Отцу и Матери, а третий раз Мужу и Жене, то есть друг другу.
В этот момент за их спинами раздался холодный смешок.
Вэй Усянь как раз молчаливо молился, а услышав звук, вздрогнул и резко распахнул глаза. Обернувшись, он увидел Цзян Чэна, стоявшего со скрещенными на груди руками снаружи Храма Предков.
Его голос пробирал льдом:
— Вэй Усянь, а ты и правда не считаешь себя посторонним? Приходишь и уходишь по собственному желанию, с собой приводишь кого вздумается. Но, может, припомнишь, кому принадлежит этот дом? Кто здесь хозяин?
Увидев, что их обнаружили, Вэй Усянь понял — злословия в свой адрес не избежать. Но ему не хотелось затевать ссору.
— Я не водил Ханьгуан-цзюня в другие, более потаённые места Пристани Лотоса. Мы лишь пришли поприветствовать дядю Цзяна и Госпожу Юй несколькими палочками благовоний. Уже закончили и уходим.
Цзян Чэн бросил:
— Если уходишь, пожалуйста, убирайся как можно дальше. Чтобы мне больше не приходилось слышать или видеть, как ты валяешь дурака в Пристани Лотоса.
Брови Вэй Усяня метнулись наверх. Он увидел, что Лань Ванцзи положил правую руку на рукоять меча, и сразу же его остановил, дотронувшись до тыльной стороны ладони.
Лань Ванцзи повернулся к Цзян Чэну:
— Следи за словами.
Цзян Чэн бесцеремонно заявил:
— Думаю, это вам двоим стоило бы следить за действиями.
Брови Вэй Усяня подскочили ещё выше, а внутри всё сильнее разливалось нехорошее предчувствие. Он сказал Лань Ванцзи:
— Ханьгуан-цзюнь, пойдём.
Он повернулся и ещё несколько раз поклонился табличкам четы Цзян, а потом поднялся вместе с Лань Ванцзи. Цзян Чэн не стал мешать ему кланяться, но и скрывать насмешку в голосе тоже не собирался:
— Тебе и в самом деле нужно подобающе преклонить перед ними колени, раз уж запятнал их взгляд и осквернил покой.
Вэй Усянь глянул на него искоса и спокойно произнёс:
— Я пришёл лишь для того, чтобы сжечь немного благовоний. Угомонись, пожалуйста.
— Сжечь немного благовоний? Вэй Усянь, неужели в тебе нет ни капли сознательности? Тебя давным-давно вышвырнули из ордена, а ты ещё и приводишь с собой неизвестно кого, чтобы жечь благовония для моих родителей?
Вэй Усянь уже собирался пройти мимо Цзян Чэна и покинуть Храм Предков, но, услышав подобное, остановился и помрачневшим голосом произнёс:
— А ну-ка, выразись яснее. Что значит «неизвестно кого»?
Будь он один, смог бы притвориться, будто не слышал, что сказал Цзян Чэн. Но вместе с ним здесь находился Лань Ванцзи, и Вэй Усянь ни при каких обстоятельствах не мог позволить ему терпеть очевидную злонамеренность в речах Цзян Чэна, которые становились всё неприятнее.
Цзян Чэн продолжал насмехаться:
— А ты и впрямь забывчив сверх меры. Что значит «неизвестно кого»? Позволь мне напомнить. Именно потому, что ты решил изобразить героя и спас второго молодого Господина Ланя, который прямо сейчас стоит рядом, вся Пристань Лотоса и мои родители пали вместе с тобой. Но и этого оказалось недостаточно. За первым случаем вскоре последовал второй. Тебе понадобилось спасти псов клана Вэнь и утащить за собой мою сестру и её мужа. Ты поистине великий человек! Более того, ты решил стать ещё более великим, совершить ещё более великодушный поступок, и теперь привёл этих двоих в Пристань Лотоса. Пёс Вэнь болтается перед воротами моего ордена, второй молодой Господин Лань пришёл сюда жечь благовония. Нарочно, чтобы досадить мне, досадить им. — Он продолжил: — Вэй Усянь, кем ты себя возомнил? Кто дал тебе право приводить всех, кого в голову взбредёт, в Храм Предков нашего ордена?
Вэй Усянь давно подозревал, что Цзян Чэн денно и нощно только и думает о том, как бы посчитаться с ним за всё, что случилось.
За разрушение Пристани Лотоса Цзян Чэн считал ответственным не только Вэй Усяня, но ещё и Вэнь Нина, и Лань Ванцзи. Он бы никогда не посмотрел с добротой ни на одного из них, не говоря уже о том, чтобы позволить всей троице одновременно шататься у него перед носом, да ещё в Пристани Лотоса. Цзян Чэн, должно быть, с ума сходил от ярости. Это и есть причина, по которой Вэй Усянь хотел сохранить свои действия в тайне от Цзян Чэна.
Комментарии: 20
И очередное "спасибо"... Неудивительно, что у Лань Чжаня уже фобия на это слово образовалась.
к комментариям.
Ну вообще говоря, Вэй Ину есть за что чувствовать себя благодарным госпоже Юй. Заметьте, что эта женщина его не любила, ее страшно уязвляло его присутствие - но Вэй Ин при всем при том не был в клане затурканным сироткой. Она учила его ничуть не хуже, чем сына - и признавала, что Усянь достигает лучших результатов, и что Цзян Чэн (любимый ребенок!) его ни в чем не превосходит! Она ни разу не попрекнула его ни куском хлеба, ни одеждой, ни личной комнатой (сравнительно с этим - вспомните, как относилась госпожа Мо к своему племяннику). Он ел за одним столом с семьей (остальные шиди - отдельно). Да, конечно, она свое недовольство щедро выпускала словесно - но доставалось в такой момент не только Вэй Ину, но и Цзян Чэну, и Цзян Фэнмяню и Цзян Яньли! И причем Вэй Ин как раз легче всех относился к ругани и наказаниям - ойкнул, сбежал и демонстративно поныл "несправедливо!" перед шиди (экстра про лотосы). При этом он всегда был зачинщиком во всех безобразиях. Заметьте, в храме Вэй Ин говорит, что его наказывали "по малейшему поводу" - а не "БЕЗ повода". А поводов он давал ой-ей сколько! Вон, в Гусу за 3 месяца сколько натворил? На 6 (или больше) переписываний книг, большую порку ферулами, и такое же стояние на коленях в Храме Предков.
Психологов и самокопания в те времена не было. Спасибо, мироздание, если старшие в семье/клане хотя бы добрые или просто порядочные, с какой-то этикой, а не Цзинь Гуаншань или госпожа Мо.
Телесные наказания, как воспитательный метод, в те времена были. Госпожа Юй могла хлестнуть по спине Цзыдянем, силу которого она контролирует (причем нет - она не каждый день избивала Вэй Ина, каждый день она его отправляла в Храм Предков думать над своим поведением). В каждом Ордене был, причем, и дисциплинарный кнут (которым отхлестали Лань Чжаня), Вэй Ину таким не доставалось вообще никогда! Госпожа Юй даже напоказ перед Вэнями задействовала Цзыдянь. Цзян Чэн может пихнуть или стукнуть, оба будут орать "тебе жить надоело" или "ноги переломаю". Но в Гусу вон точно так же били ферулами, Лань Цижэнь мог стукнуть на уроке линейкой или швырнуть книгой. Наверняка в клане Не и Цзинь тоже не обходилось без этого, просто жизнь в этих кланах в новелле не прописана подробно.
Цзинь Лин вообще прекрасно знает, что дядя Цзян, как собака - лает, но не кусает. Но к нему всегда можно прибежать за защитой.
Так хотелось, чтобы слова Вэя в храме прозвучали в слух)
"Если же рядом оказался кто-то, готовый поймать его, ничего лучше и придумать нельзя."
Как же жизненно... Очень хочется видеть рядом человека, который готов поймать, если упадешь. Да и самому хочется быть человеком, готовым поймать...
Ох, Лань Чжань, вот если бы ты его обнял, когда он бросился тебе в объятия... Усянь, если бы в храме ты говорил вслух...
Хотя тогда не было бы моей любимой сцены признания, так что все отлично)))
А про Цзян Чена и Госпожу Юй уже ничего писать не хочется.
Все сказано...
С последнего примечания переводчиков меня просто вынесло
Юй Цзы Юань .....какая женщина была.....
Ох, я не хотела делиться переживаниями об этой новелле, но более не могу.
Во-первых, полностью поддерживаю размышления комментатора "канталупа".
Во-вторых, ни капли не жалею, что после просмотра дунхуа, я села читать новеллу, потому что гораздо более шире глаза открываются при прочтении.
Из всех нападков Цзян Чэна на Вей У Сяня - я не могла ему простить только высказанные слова в храме предков.
Сейчас, после прочтения новеллы, я не виню его в этом.
На самом деле, в этой новелле нет полностью счастливых главных персонажей - у каждого своя боль.
И так же жаль, как жаль У Сяня - жаль и Цзян Чэна.
Ведь он действительно потерял всех своих близких, и спустя 13 лет лет после смерти У Сяня - у него остался один Цинь Линь.
И в этот момент, когда он высказывает недовольство к Вень Нину и Лань Вань Цзи, он ревнует У Сяня к ним.
Потому что когда-то с Вэй Ином рядом был именно он, а не они.
В этом плане легко судить, что по-сравнению с Вэй Ином Цзян Чэн просто трус, но Вэй Ину гораздо легче было выступать в чью-либо защиту - у него не было долга перед своей семьей, он не был наследником крупного клана и у него не было бремени своей фамилии и пр.
Уверена, что Мосян не зря показывала моменты, когда Цзян Чэн хотел заступиться за сестру, но Вэй Усянь сделал это быстрее или другие подобные моменты - Цзян Чэн испытывал те же эмоции, но потом также он вспоминал, что от его действий зависит не только, что его накажут в чьем-то храме предков или посрамят гнусными словами, а что всех, кто состоит в ордене Юньмэн Цзян. Вспомнив, насколько был жесток мир, когда стер с лица земли всех причастных к оренду Цзишань Вэнь - можно представить, каким отголоском может аукнутся неверное действие наследника.
По поводу зависти - да, мне кажется Цзян Чэн поистине завидовал и Вэй У Сяню и Лань Вань Цзи - за то, что 1 - они были свободны и могли поступать так, как им заблагорассудиться (все-таки хоть и Лань Вань Цзи был наследником Ордена Лань, можно понять, что он не стал бы им, так как здесь скорее всего действует как минимум правопреемство по старшинству), 2 - что они нашли в друг друге того человека, который будет верен другому до конца (но справедливо заметить, что сначала они друг другу тоже не доверяли и понадобилось 13 лет и смерть одного из них, чтобы осознать это).
В дополнение ко всему, очень хочу сказать, что самую большую несправедливость к адаптации новеллы в дунхуа - увидела в вырезанном моменте про Цзы Дянь и главу ордена Юньмэнь Цзянь. Я и без новеллы видела, что глава ордена любит и верен своей жене, но когда я читала момент, когда он отправился защищать свой орден - это прямо было в сердце. Думаю, что этот момент бы очень сильно передал их чувства.
Я уверена что если бы на месте Лань Чжаня была бы Цзян Яньли Цзян Чэн бы точно не стоял в стороне. Даже если бы его не защитили, клан Вэнь все равно рано или поздно пришёл бы за головами клана Юнь Мэн Цзян. «Обожаю» таких людей которые сидят ничего не предпринимают и думают «меня это не касается»(хотя рано или поздно всё-таки касается), пусть убивают других главное не меня(а потом и за такими приходят), а потом когда кто-то начинает хоть что-то делать, обвиняют этих людей во всех грехах, хотя единственные кто действительно виноват так это только те кто сидят и ничего не делают и думают само пройдёт. Поистине Вэй Усянь и Цзян Чэн абсолютно разные люди, один будет стоять и смотреть как бьют «не своего», а другой все сделает для того чтобы спасти «не своего». Даже взять пример Вэнь Нина и остатка клана Вэнь, никакой благодарности, лишь детская обида на них. Вроде мужику под 40 а остался ребёнком, который никак не может проработать свои обиду и злость. И не надо тут писать что он бедный и несчастный, ну и вообще жизнь такая у него несправедливая была, потому что Вэй Усянь отлично с этим справился и никого не обвинял в своих неудачах по жизни. Даже в этом Вэй Усянь оказался выше Цзян Чэна.
Интересно, а Лань Чжань в курсе, что его уже почти женили?)
Канталупа, полностью согласна с вами!!!!!!! Спасибо за такой комментарий 💖
ТАК СПОКОЙНО, ТОВАРИЩИ КОММЕНТАТОРЫ
Официально запишите меня как адвоката Госпожи Юй и нынешнего Главы Ордена Цзян, потому что я вижу, что их обсирают снова и не могу пройти мимо.
Во-первых, где вы видели, чтобы Госпожа Юй избивала Вэй Усяня, помимо того момента, как ей пришлось сделать это шоу перед глазами Вэней, чтобы те заткнулись и свалили? Да, она не обожала его, но очевидно, что она слишком горда, чтобы отрубать кому-то руку просто потому, что ей сказал это сделать кто-то, кого она настолько презирает. Отношение к Вэй Усяню было далеко не самым лучшим, но в данном случае я думаю, он уважение проявляет в том числе и за её заботу о Яньли, плюс в конце концов она была сильной заклинательницей и достойной женщиной, хоть характер и был не самым лучшим.
Во-вторых.... ДА, Цзян Чэн заступался за а-Лина в детстве и я даже помню, как где-то об этом упоминалось, и НЕТ, он не тиранил его. Да, они постоянно гавкают друг на друга как две псины. Но это только на словах. Подзатыльник на горе Луань Цзан был первым в жизни а-Лина, он его не бил, об этом говорилось прямым текстом. Вообще можно ли это считать подзатыльником, если силу он в него явно не вложил, а а-Лин там и так с ног от усталости валился, как и все остальные? То есть типа мне лично показалось, что это было с намерением "сядь уже, и так выдохся", а не то, что он там силу прикладывал.
ДА, у него сложно с проявлением ласки, тем более прилюдно, кстати скорее всего мы именно поэтому упускаем моменты наиболее тёплого проявления эмоций, ведь каждый из них явно не склонен из-за гордости вести задушевные беседы при всех. Но если бы а-Лин не чувствовал подсознательно защиту и поддержку Цзян Чэна, он не стал бы в самом начале новеллы угрожать им Вэй Усяню и не бросался бы к нему в таком состоянии, как было когда он расплакался или же опять-таки во время их первой встречи с Вэй Усянем. ДА, это иногда гиперопечно, а иногда кажется, что он перегибает палку с угрозами, но откуда у него взяться навыкам идеального воспитателя? Однако я почти уверена, что а-Лин как раз и понимает несерьёзность его угроз лучше всех, и чувствует, что дядя за него горой и разнесёт чо угодно. Как бы да, отношения не самые ласковые, тем более на публику, в силу характеров, но понимание друг друга мне кажется достаточно явным, и Цзян Чэн действительно старается, не его вина, что ему в детстве не показали какими ещё способами надо показывать свою любовь кроме того, как это делала его мать.
Абсолютно согласен насчёт разной системы координат.
Насчёт вины за смерть родителей - он действительно не может простить всех, кто к этому оказался хоть как-то причастен. Тем более, он понятия не имеет, что на самом деле случилось с Цзинь Цзысюанем, поэтому если он забил на то, что раньше, поддавшись эмоциям, считал Вэй Усяня виноватым в смерти своих родителей, то после тропы Цюнци осадок той ситуации примешался к обиде за Цзинь Лина, ведь он знает боль этой потери и не хотел того же самого для своего единственного и любимого племянника.
Одна ситуация накладывается на другую, начинает казаться, что изначально все так и было. Начинаются поиски виноватых просто потому, что он не может простить этому миру такую жестокость к близким людям, потому что для него они вообще самое важное. И это абсолютно человечнач черта, у него хотя бы для этого больше оснований, чем у тех, кто обсирал Вэй Усяня не имея ко всей ситуации ни малейшего отношения, и он хотя бы сейчас единственный не лицемерит, перебрасывая всё недовольство на Гуанъяо в мгновение ока (на пире он в конце концов исключительно из-за своей помешенности на манерах, ибо это уже как профессиональное, хоть и не думаю, что он ко всем этим людям питает большую палитру положительных эмоций, просто он в конце концов хозяин, а они - гости, посему приходится терпеть) . Очень иронично и очень грустно.
Его неприязнь к потенциально виновным людям лишь копится, потому что он видит всё, что приходится пережить Цзинь Лину в том числе. Он хотел бы для него лучших родителей, чем он сам, потому что самооценка у него явно не на высоте. Но он всё равно пытается выложиться на полную в этом плане.
Короче, что я хочу сказать: тут все очень сложно, ведь таких ясных и очевидных мотивов, как известная всем с точки зрения морали "справедливость" у него нет. Зато есть не самый лучший характер. Его мотивы можно воспринимать как эгоизм, а можно как свойственное человеку стремление защитить близких и горе за них, которое перерастает в обиду. Не думаю, что ему самому так здорово ненавидеть того, с кем он рос, но также не думаю, что после всего, что произошло, он каждый раз сам просыпается с любовью к жизни после всего, что им пришлось пережить.
В общем, наверно вся прелесть этого перса как раз в том, что его можно воспринимать настолько по-разному
Тоже не фанатка Цзян Чена...но понимаю, почему он ведёт себя как дятел. Во-первых, характер у него с детства не сахар, во-вторых, сильнейший комплекс неполноценности, недолюбленность отца и холодность матери, а потом ряд сильнейших травматических событий.
Он правда любил и какой то частью любит своего приемного брата. Но у них всегда была разная система координат, разные ценности. Цзян Чен - тот, кто защищает своё и своих, а до остальных ему особого дела нет. Вей Усянь - тот, кто при любой несправедливости встанет на сторону слабых, не важно семья это или просто знакомые.
Согласна с Леной.
К слову, у Цзян Чэна есть ещё ошибки, которые он не видит. Я говорю конкретно про ребёнка любимой и дорогой сестрицы.
Почему он так относится к Лину? Да, он его всячески пытается оберегать, но при этом угрожает и постоянно обзывает чуть ли ни псом. Цзян Чэн один из немногих его родных людей, даже самый близкий.... А он к нему так... Это явно ментальный абьюз с самого детства. Он воспитал его, возможно, неуважительным, но потому что сам так относился к Лину. А сильно ли он защищал Лина от нападков окружающих? А то, как после атаки первой волны мертвецов он его ударил, тем самым повалив, и обозвал? Это разве норма? А то как Лин расплакался... Это снова показывает, что Чэн сломал ему психику (Я не думаю, что дело только в обществе вокруг - такое отношение к нему с детства не могло никак не сказаться).
Вот такого вот отношения заслужил сын умершей сестры....?
В общем, не люблю я этого героя, так что мне не понять обожания некоторых.
(+ А ещё мне не понять почему довольно многие шипперят его с Лань Сичэнем... Я ни малейшего повода для этого не видела)
Меня так бесит, что этот эгоист Цзян Чэн обвиняет в смерти своих родителей и ордена Вэй Усяня, Вэнь Нина и Лань Чжаня, вместо того чтобы винить убийц. Перекладывает вину на других жертв🤦🏻
Так умно, Цзян Чэн, продолжай...
Так они всё-таки должны были противостоять клану Вэнь или нет? Они то обвиняют одних в том, что те ничего не делали, то других в том, что они что-то сделали против Вэнь. Им, блин, никак не угодишь 🤷🏻
Господи, да Вэй Ин его любит
аааааа
это невероятно прекрасный момент, просто лучший
Таак. Пока не прочитал примечания и не понял.
Можно сказать, что они заключили брак между собой? До меня долго доходит, ух. Пойду перечитывать этот момент.
Цзян Чэн что ж ты так зол, неужели они никогда не сойдутся вновь т.т
Горько молодым!! Я очень ждала этого момента и наконец-то я его прочитала! Ура!!
Вэй Ин поступил как взрослый в данном случае, старые обиды он скорее всего уже отпустил
Я не могу блин эта тетка его избивала в детстве каждый день, оскорбляла и гнобила, чуть не отрубила ему руку,а он приходит и поклоняется ей с таким уважением