"Восхищаюсь, завидую, ненавижу"

羡慕嫉妒恨 (xiànmù jídù hèn) - «восхищаюсь, завидую, ненавижу» (популярная фраза, отмечающая, что говорящий завидует белой завистью)

- Более сотни лян? - сплошь удивленно спросил Цю Бай.

Цю Ли кивнул головой, ответив:

- Верно! Более сотни лян и это — доход от продажи только части винограда.

Когда распродастся весь имеющийся виноград, тогда денег будет намного больше этого.

Цю Бай не мог удержаться от сожалений, про себя размышляя: будь известно заранее, что у Сяо Цзиньтина такие навыки, он бы думал немного больше о нем. В последнее время Сяо Цзиньтин, – неизвестно что произошло, – немало изменился. Он даже не знал почему.

– Сюй Муань тоже не знал и, использовав некий прием, привлек внимание Сяо Цзиньтина и получил его сердце. Сяо Цзиньтин отдал ему купленный арбалетный рукав, говорят, тот содержит в себе стальные иглы вылитые из игл яошоу пятого уровня, ценой же он никак не меньше тридцати двух-трех лян. – добавил Цю Ли.

Иглы покрывают зверя с ног до головы, только те двенадцать с его макушки являются наиболее ценным: они исключительно остры. Подобные Шипозубому Кабану третьей ступени яошоу совершенно не способны защититься от атаки подобной стрелой из арбалетного рукава.

Цю Бай был силен в том, чтобы предугадывать чужие мысли*.

察言观色 (cháyán guānsè) – прислушиваться к речам и вглядываться в выражение лица; изучать выражение лица собеседника и анализировать его слова (обр. в знач. пытаться прочесть по лицу)

Сначала Сяо Цзиньтин был холоден к нему, и Цю Бай так же не придавал этому особого значения, считая, что Сяо Цзиньтин просто играет с ним*.

欲擒故纵 (yù qín gù zòng) – приотпустить, чтобы вернее схватить; ср. играть в кошки-мышки, заманить в ловушку, усыпить бдительность

Однако несколько раз свидевшись с ним после, Цю Бай обнаружил, что чувства в сердце Сяо Цзиньтина действительно исчезли. Нынешний он был на самом деле очень странным: в прошлом этот человек больше всего ненавидел земледелие, считая, что это занятие для челяди, сейчас же – целыми днями хлопочет снаружи; в прошлом он все время обзывал Сяо Сяофаня приблудышем, сейчас же – все время нянчит на руках того пустоголового негодника, разговаривая с чертенком тоже с лаской.

На следующий день.

– Виноград не продается? Изготавливать вино? – немного нерешительно спросил Сюй Муань.

Сяо Цзиньтин кивнул головой, ответив:

– Верно, размеры для рыночной площади ограничены. Мы продаем большое количество винограда, что оказывает влияние на его цену. Вот только, мы его не «не продаем», просто-напросто продадим новую партию через несколько дней, а оставшийся сами съедим.

Сюй Муань, кивнул в ответ:

– Ты прав.

Сяо Цзиньтин обнаружил, что юноша хоть и был младше него, однако по характеру был очень прозорлив.

Сюй Муань был занят работой в доме, однако к порогу непрерывно приходили гости.

Сяо Цзиньтин, занявшись продажей винограда, приобрел ту ещё золотую жилу, благодаря чему всесторонне получил известность. Его соседи теперь больше не стояли без дела, один за другим они входили в ворота, чтобы поглазеть на предприятие. Двор семьи Сяо очень долгое время простоял в упадке, в конечном итоге в одночасье оживившись благодаря беспрерывному потоку людей, что прибывали и убывали.

Большое множество людей, стоило им переступить порог, тут же принимались пристально глазеть на тот самый виноград, страстно желая собрать его до последнего кустика и пересадить во двор своей семьи.

Раньше, когда у Сюй Муаня находился в очень бедственном положении, он тоже приходил домой просить помощь к нескольким из соседей, вот только все они находили предлог отказать, потому по отношению к этим гостям юноша оставался совершенно безразличен.

Гости все приходили и Сяо Цзиньтин затруднялся напрямую их игнорировать. Вымыв две грозди винограда, он оставил их в доме: пусть двое маленьких негодников поприветствуют гостей и Сюй Муань продолжит свои дела, ни на что не обращая внимания.

Сяо Цзиньтин не желал разбираться с гостями, однако они не были людьми, от общества которых легко освободиться.

– Глава Сяо, этот твой виноград в самом деле хорошо посажен.

– Куда уж там, я садил его как попало.

– Посажен как попало и вырос таким хорошим: он должен быть подвержен добросовестному уходу и даже в таком случае ещё и неизвестно какие семена способны выродиться с успехом. – проговорил Цю Ли.

Сяо Цзиньтин, услышав голос Цю Ли, тут же потерял любое настроение:

– Присутствующие оказывают мне слишком много чести.

– Глава Сяо, каким же образом, в конце концов, посажен твой виноград! Деревня так сильно нищенствует, ты, высоко поднявшись, в конце концов не можешь забыть о том, чтобы помочь всем присутствующим. Все они – односельчане. Вы поможете им и все они сохранят в памяти Вашу доброту. – продолжил Цю Ли.

Сяо Цзиньтин прищурился. Чтобы виноград был способен вырасти таким образом, с одной стороны он следил за улучшением качества почвы, с другой – срезал несколько лишних ветвей, однако, самым главным было то, что мужчина все ещё должен был полагаться на действие полученной из пространства его яшмовой подвески духовной воды.

– Не то, чтобы я не желал помочь всем присутствующим людям заняться делом, но этот метод выращивания винограда является секретным знанием семьи Сяо. Если я распространю его, предки из моей семьи определенно явятся, чтобы убить меня.

Заметив, что Цю Ли с помощью чувства долга пытается навязать ему свою волю, Сяо Цзиньтин тут же перевел стрелки*.

立刻扯起虎皮做大衣 (chěqǐ hǔpí zuò dà dàyī) – натянуть шкуру тигра, чтобы сделать из неё пальто, в значении: прикрыться могущественными и известными людьми.

Услышав слова Сяо Цзиньтина, толпа тут же разшумелась.

Сяо Цзиньтин был изгнан семьей Сяо, в деревне это не являлось какой-то тайной. Сейчас, слушая его, говорящего что способ выращивания винограда является секретным знанием его семьи, все тут же потеряли надежду.

Все полагали тайное знание вещью очень серьезной, ведь стоило ему всплыть, не только члены семьи могли подвернуться наказанию, а и все знающие его люди могли быть убиты.

Что касается семьи Сяо, по сравнению с ней деревня Туцю действительно являлась ничем.

Сяо Цзиньтин, разглядывая испуганные лица людей, в душе посмеивался. Кто бы мог подумать, что слава семьи Сяо на самом деле полезна, вот только, это было и не удивительно – семья Сяо с легкостью взращивала мастеров седьмой ступени совершенствования, как раз способных уничтожить жителей целой деревни подчистую.

Лицо Цю Ли тут же позеленело, после же – побелев. После того как в прошлый раз Цю Бай принес несколько гроздей винограда, Цю Ли тайком проследовал на задний склон горы и также отрезал кусочек виноградной лозы, после – принялся взращивать. Однако, от начала и до конца он не смог найти нужного способа: та лоза расплодилась, её ягоды были кислыми и терпкими – с выращенными Сяо Цзиньтином они не шли ни в какое сравнение.

На самом деле, когда Цю Ли все ещё думал, воспользовавшись людьми прийти на разведку в дом Сяо Цзиньтина, он использовал намеки* и хитрости, но как только Сяо Цзиньтин заговорил о тайном знании семьи, Цю Ли потерял возможность допытываться.

旁敲侧击 (pángqiāocèjī) – стучать сбоку и бить со стороны (обр. в знач.: делать намёки, говорить обиняками)

Семьи пустынного континента были способны непоколебимо занимать свои позиции, в значительной мере упираясь именно на эти самые тайные знания. Намереваться их разведать – превратиться в заклятого врага этих семей.

В конечном итоге Цю Ли не мог ничего поделать, только завидовать «переродившемуся» Сяо Цзиньтину.

Цю Бай с мрачным взглядом тихо сидел в стороне, поедая виноград.

Раньше, стоило ему появиться, взгляд Сяо Цзиньтина тут же останавливался на нем, не отвлекаясь. На этот раз он пришел, но мужчина как будто бы не заметил его. Заметив, как тот гладит Сюй Муаня по голове, Цю Бай почувствовал сильную ревность на сердце.

Юноша держал в пальцах виноград, поедая зернышко за зернышком. Сяо Сяофань широко раскрыл глаза, пристально уставившись на Цю Бая.

Цю Бай только и знал, что топиться в печалях*, не замечая яростный вид мальчишки и тот факт, что множество людей вокруг странно на него смотрят.

伤春悲秋 (shāngchūnbēiqiū) – оплакивать уходящую весну и грустить с приходом осени; плакать о смене времен года: грустить из-за всего подряд

Виноград был в ограниченном количестве, другие тоже понимали ценность ягоды и, съев два зернышка, отстранялись, Цю Бай же в одиночку съел половину поданного.

– Как успехи? Не вызнали чего-нибудь? – глядя на вернувшихся Цю Бая и Цю Ли, нетерпеливо спросил отец Цю.

За это время, члены семьи Цю немало занялись идеей о посадке винограда, отложив даже полевые работы. На их глазах Сяо Цзиньтин приобрел огромные богатства, они однако – остались ни с чем: отец Цю чувствовал себя так, будто ему когтями расцарапали грудь.

Цю Ли покачал головой, ответив:

– Ничего, Сяо Цзиньтин сказал, что то знание – секрет их семьи.

«Секрет их семьи…»

Отец Цю тут же застыл. От рождения деревенские благовейно трепетали перед большими семьями, едва услышав о секретном знании семьи Сяо, мужчина не мог не устрашиться.

На диком континенте неисчислимы конфликты, раньше существовала одна деревня, где некто следовал за семьей Мэн и, выведав у мастера духовных растений тайную технику выращивания бальзамина его семьи, предал и сбежал. После посадки бальзамина, не успел он вырасти, как всех людей из той деревни вырезали подчистую.

– В деревне есть несколько больших семей, которые, похоже, разузнали что-то. – сказал отец Цю.

Цю Бай, услышав, в душе тут же обзавидовался. Он потратил так много сил, ничего не добившись, а те богачи, полагаясь на свои семьи, с помощью умений мастеров духовных растений тут же пришли к результату.

Отец Цю легко вздохнул, продолжив:

– Это не наши деньги, требовать их тоже не смысла! - изменив тон, он добавил: – Однако, если посадка винограда – действительно секретное знание семьи Сяо, доискавшись до него, они, фактически, тем самым достигнут своего смертного часа.

Цю Бай склонил голову, будучи не в состоянии перестать думать об одеянии из жаккардовой ткани на теле Сюй Муаня. Его одежда не так уж и бросалась в глаза, однако Цю Бай прекрасно понимал, что она стоит далеко не дешево.

Раньше одеяния Сюй Муаня не отличались от попрошайнических, теперь же он так достойно одет.

Цю Бай внезапно прозрел, поняв, что если бы он вышел за Сяо Цзиньтина, это было бы неплохим выбором.

Сюй Муань разглядывал связи винограда во дворе, чувствуя крайнее воодушевление на душе. Он раздумывал:

«Так как эта партия винограда созрела, она принесет ещё с сотню лян серебром, этого почти достаточно, чтобы выкупить высококачественные поля».

На этот раз самую раннюю партию созревшего винограда Сяо Цзиньтин разрешил распродать, созревшую после – оставить часть на вино, вторую – на виноградный сок и выпить, последнюю партию, что созреет в конечном итоге, – как сказал Сяо Цзиньтин, – оставить, чтобы поесть самим. Остатки винограда продать, заработав денег.

Сюй Муань повернул голову, бросив взгляд на стол, где все было уже съедено дочиста, и нахмурился. За это время, шедшие в дом гости возникали непрерывным потоком и было невозможно их не принимать. Юноша не желал брать из дома виноград, чтобы обслуживать пришедших, поэтому он вышел на улицу, прикупив немного легкой еды, затем заполнил снова две тарелки виноградом, подобным образом оказав снисхождение.

В конечном счете, у Сюй Муаня все же болело сердце.

Две грозди винограда способны принести в меньше мере четыреста медных и, пусть те закуски стоили намного дешевле винограда, однако тоже требовали денег. Раньше же он в самом деле не был способен отказаться даже от одного медяка.

Сяо Сяодун и Сяо Сяофань помогали Сюй Муаню прибирать дом.

– Ты вернулся! Ах, откуда ты взял фазана? – удивился юноша птице в руках Сяо Цзиньтина.

– Попал в ловушку, позволив мне себя схватить. – ответил мужчина.

Сюй Муань на мгновение опешил, и тут же радостно проговорил:

– Как это хорошо!

Сяо Цзиньтин кивнул головой:

– Верно, я приготовлю нам жаренного фазана с перцем.

Сюй Муань тоже кивнул, ответив:

– Хорошо.

Сяо Цзиньтин, глядя на слишком неравнодушного к еде Сюй Муаня, рассмеялся.

В прошлой жизни он любил острую пищу, в этой же – несколько раз непредвиденно приготовил немного блюд из горчичного корня и редьки, открыв для себя, что Сюй Муань по сравнению с ним любит острую пищу ещё больше.

На следующий день, когда супруги отправились продавать виноград, они встретились с некоторыми препятствиями.

Изначально Сяо Цзиньтин все ещё имел прочное соглашение с рестораном и десятком городских семей, когда он отправился продавать виноград на этот раз, Юэхэ как и раньше выкупил весь виноград, несколько семей однако отказались покупать, другие – пожелали цену пониже, Сяо Цзиньтин не согласился и, поскольку несколько семей нарушили соглашение, мужчина не продал более двухсот гроздей винограда. Он решил купить два сосуда, чтобы из того что осталось сделать вино.

Юноша глянул на Сяо Цзиньтина и сказал:

– Хозяин ресторана Юэхэ говорит, что появилось несколько крупных землевладельцев, начавших тоже сажать виноград и продавать его по сто медных за гроздь. По сравнению с нами они продают его намного дешевле, поэтому…

Сяо Цзиньтин в ответ лишь рассмеялся:

– Невозможно продать? Отлично! Сами съедим. В любом случае, даже в таком количестве мы сможем его съесть.

Сюй Муань улыбнулся. Виноград был вкусным.

– Они ничего не понимают в товарах! Пусть потом сожалеют.

Пусть юноша и не знал каким способом Сяо Цзиньтин выращивает его, однако он признавал, что выращенные мужчиной ягоды отличались от выращенных другими.

В прошлом сила Сюй Муаня зависела от травы Лиэян, с трудом повышаясь. Действие этой травы было немного разрушительным, в процессе принятия она приводила к тому, что духовные меридианы юноши повреждались. Он давно знал об этом, однако раньше, для того чтобы выжить и позаботиться о детях, он не имел права от неё отказываться.

В противовес, недавно он заметил, что употребление виноградного сока излечивает поврежденные меридианы. За это время он довольно часто его пил и ранее поврежденные духовные каналы почти восстановились.

Примечание переводчика:

Счастливого рождества всем тем, кто празднует по-европейски! Сердечные благодарности всем тем, кто поддерживает этого переводчика комментариями: вы мотивируете меня продолжать.❤️