Свести счеты

–Как ты не понимаешь? Я использую свою жизнь, чтобы появилось будущее.

В свете огня глаза Шэнь Мяо были ярче, чем пламя, а ее решительный, твердый как скала характер невозможно было ничем расшатать.

–Если человек умрет, для чего ему будущее? – сурово сказал Се Цзинсин: – Чересчур рискованно!

Однако Шэнь Мяо рассмеялась, смотря на него с иронией, заговорила:

–Я и молодой князь отличаемся. Молодой князь искусен в интригах, ему не требуется слишком много усилий, чтобы получить желаемое. Я другая, если не пожертвую жизнью, то моя гибель в конце жизненного срока будет хуже просто смерти. Я даже погибнуть не боюсь. Как может случиться, что я испугаюсь огня? – она внезапно остановилась: – Просто уходи.

Се Цзинсин нахмурился, глядя на нее, в его прекрасных персиковых глазах проскользнуло глубокое размышление. Он отнюдь не какой-то покладистый простак и не желает кому-то помогать в этом спектакле, только потому что у кого-то так неудачны неожиданно возникшие обстоятельства, а сейчас опомнившись, он чуть не рассмеялся над потерей своего самообладания. Размышляя, Се Цзинсин подпрыгнул, ухватился руками, подтянулся и лег грудью сверху на пока что еще не горевшую деревянную балку и с большим интересом сказал:

–Я и забыл – ты самый умный человек в семье Шэнь, конечно, у тебя есть талант выбираться из неприятной ситуации в целости и сохранности, но этот князь тоже хочет полюбоваться на твои способности, какими в конце концов ты обладаешь навыками?

Его фиолетовая одежда в свете пламени вдруг стала отливать золотистыми бликами, но по сравнению с ними более ослепляла его улыбка, дерзкое выражение лица молодого человека, картинно прекрасное лицо. Все его слова больше напоминали реплики актера, играющего нежного молодого господина, но внутри его глаз проглядывалось безразличие и холодность, и это делало его внешность циничной и более мрачной.

На банкете в восточной усадьбе, услышав, что Шэнь Синь с женой возвратились домой, Жэнь Ваньюнь впала в панику. В ее сердце теплилась крошечная надежда, и она желала, чтобы эти слова оказались розыгрышем какого-то слуги. Однако прежде чем смогла придумать что-то толковое, она увидела, как снаружи слуги ведут за собой множество людей, утомленных после долгой дороги, и они входят сюда. Издалека было видно, как возглавлявший их человек громко смеялся, входя, он сказал:

–Матушка, сын, вернувшись в столицу, приехал поздравить Вас с днем рождения! Мы немного опоздали, просим прощения у матушки!

Все взгляды собравшегося общества были обращены на пришедших, впереди – рослый бородатый детина и его энергичная и красивая жена, это были Шэнь Синь и Ло Сюэянь, а позади них тепло улыбающийся молодой человек – Шэнь Цю.

Если бы все было как прежде, сейчас должны были раздаться неизменные радостные голоса и смех, а с помощью своей изворотливости Жэнь Ваньюнь, как бы там ни было, одурачила бы и Шэнь Синя и его супругу, так чтобы в их сердцах оставалось лишь непринужденное настроение. Однако сегодня случилось кое-что – вместо того, чтобы воспламениться позже загорелось слишком рано, и надо же такому случиться, чтобы как раз в то время, когда Шэнь Синь вернулся домой. Шэнь Мяо была заперта в храме предков, Жэнь Ваньюнь вопреки ожиданиям не поняла, как быстро сделать так, чтобы все выглядело правильным, поэтому ей пришлось тупо стоять на одном месте. 

Еще хуже дела были у пожилой супруги Шэнь – она изначально была безразлична, и только и умела, что плести интриги в задних комнатах, да принимать с величественным видом меры против Шэнь Мяо, именно потому, что в прошлом у ней несколько раз не получилось все сделать открыто. Таким образом перед глазами всех присутствующих она даже не смогла изобразить волнение на лице.

Чэнь Жоуцю не находила себе места, хотя она тоже хотела, чтобы вторая ветвь и наследники старшей жены наносили урон друг другу, борясь, но сейчас она присутствует на этом банкете, если бы сегодня Шэнь Синь не вернулся, Шэнь Мяо бы погибла в пламени пожара – тогда и говорить было бы не о чем, мертвые ведь не могут свидетельствовать. Посторонние же могут говорить все, что захотят. Но Шэнь Синь возвратился назад, у него есть глаза, он опытный человек и сможет увидеть, как все было на самом деле, как же ей следует поступить?

Шэнь Цин и Шэнь Юэ немного опасались собственного старшего дядю, потому что Шэнь Синь все же был военным, всегда с убийственно суровым выражением лица и обладающим решительным и яростным характером, и они, эти очаровательные девочки, всегда беспричинно испытывали боязнь по этому поводу. Шэнь Юэ, заметив, что у ее матушки на лице появился страх, была совершенно растеряна.

Шэнь Гуй и Шэнь Вань посмотрели друг на друга, взгляды того и другого были сосредоточены. Они столько лет так хорошо скрывали свои промахи, а потому их до сих пор еще не наказывали за ошибки, тем более, они еще не видели собственного старшего брата по-настоящему вспылившим. Однако, если бы сегодня Шэнь Мяо действительно погибла, что Шэнь Синь сделал бы с ними? И подумав об этом, они поняли что именно и прочувствовали, и пришли от этого в ужас.

Пока они все размышляли, Шэнь Синь с женой и Шэнь Цю уже прошли вперед и достигли того места на банкете, где сидела пожилая супруга Шэнь. Заметив, что гости не издают ни звука, лишь пристально смотрят на них со странным выражением лица, Ло Сюэянь нахмурилась, довольно чувствительная по натуре, она заметила – что-то не то, однако не поняла, что здесь произошло.

В конечном счете Шэнь Цю окинул мимолетным взглядом столы, потом уже добросовестно и тщательно еще раз все осмотрел, озадаченно спросил:

–Ха, бабушка, а почему я не вижу за столом младшей сестры?   

Как только он сказал это, Шэнь Синь и Ло Сюэянь также обратили внимание. Шэнь Юэ была здесь, и даже дочь наложницы второй ветви Шэнь Дунлин также присутствовала здесь, но среди нескольких барышень не видно даже силуэта Шэнь Мяо. Шэнь Синь улыбнулся, сделал паузу и спросил:

–Матушка, а куда ушла Цзяоцзяо?

Пожилая супруга Шэнь запнулась, что тут скажешь? Жэнь Ваньюнь до этого повторяла несколько раз неизменно громким голосом, приказывая страже тушить пожар, но действовала она медленно и вполне очевидно не принимала все близко к сердцу. Они даже не отошли от своих мест, не то, чтобы отправились в путь к храму предков.

–Главнокомандующий Шэнь! – это Фэн Аньнин внезапно вскочила с места, своим громким голосом она сказала: – Очень хорошо, что Вы вернулись, только что загорелся храм предков, пятая молодая барышня Шэнь там как раз заперта и находится в самом эпицентре пожара!

Она намеренно сказала такие слова, чтобы заставить людей пылать гневом, на самом же деле она это делала не только для Шэнь Мяо, но и ради себя тоже, предоставляя своему гневу шанс излиться наружу. Фэн Аньнин ходила в любимицах в семье Фэн, не надо и говорить, что ей не приходилось сталкиваться с подобным положением, которое возникло сегодня здесь. Ведь даже если она где-то падала внутри резиденции, все люди моментально окружали ее вниманием. Ныне видя, как Шэнь Мяо была поймана в опасную ловушку, а люди из резиденции Шэнь были такими неспешными в своих действиях, в ее груди вспыхнула ещё большая симпатия к Шэнь Мяо. А если уж Шэнь Синь так кстати вернулся домой, то хуже не будет, если и Шэнь Синю пожаловаться.  

Как только эти слова прозвучали, Шэнь Синь и Ло Сюэянь оцепенели. Храм предков загорелся? Шэнь Мяо была заперта в нем и сейчас находилась в огне? Все же было отлично… Зачем же Шэнь Мяо отправилась в храм предков? И, что еще важнее, из-за чего Шэнь Мяо оказалась в опасной ситуации? Как же могли все эти близкие люди из семьи Шэнь еще находиться на банкете и предаваться пьянке и веселью?

Опомнившись, Жэнь Ваньюнь принялась торопливо объяснять, говоря:

–Старший брат, старшая невестка, я как раз собиралась идти к страже, а в это время вы приехали…

Еще она не закончила речь, как Шэнь Синь без лишних слов пронесся мимо нее, смерив таким взглядом Жэнь Ваньюнь, что Жэнь Ваньюнь должна была заледенеть, действительно, его взгляд внушал ужас и был предельно жестоким.

Ло Сюэянь и Шэнь Цю, мгновенно придя в себя, без лишних слов поспешили в храм предков.

В храме предков огонь все больше и больше свирепствовал, и пламя походило уже на большой шар. Находившаяся внутри Шэнь Мяо, прижала к носу и рту заранее смоченный платок, Се Цзинсин хмуро смотрел на нее, находясь в настолько удушающей дымовой завесе, выглядел он весьма расслабленно и даже ни на йоту не испытывал затруднений, он сказал Шэнь Мяо:

–Если ты сейчас не выйдешь, ты и впрямь погибнешь здесь.

–А если не уйдешь ты, тебе только и останется умереть вместе со мной, – огрызнулась в ответ Шэнь Мяо.

–Какой острый язычок, – Се Цзинсин совершенно не придал значение ее насмешки: – Так чего ты ждешь?

Прежде чем он закончил говорить, снаружи донесся яростный рев:

–Цзяоцзяо!

Се Цзинсин мгновенно достиг подоконника, а благодаря тому, что языки пламени освободили небольшой участок, он смог ясно все рассмотреть – снаружи стояли люди, и это были не кто иные, как Шэнь Синь с женой и Шэнь Цю.

Шэнь Синь и Ло Сюэянь пытались войти в огонь, но сила пожара была, такой яростной, что даже их глаза не могли нормально видеть, и казалось, что они вот-вот лопнут от жара. Снаружи храм предков был окружен стражей, но ни один человек не вошел вовнутрь, чтобы спасти людей, они просто-напросто приносили по нескольку ведер с водой и выплескивали их, таким образом туша пожар, но это было похоже, как если бы чашкой воды тушили загоревшийся воз дров. Ожидая, пока они соберутся и что-то сделают, возможно, Шэнь Мяо вообще должна была расстаться с жизнью.

Шэнь Цю стиснул зубы:

–Я пойду вытащу младшую сестру! – закончив говорить, он уже собирался ринуться внутрь, но не сделал еще даже двух шагов, как снаружи раздался сильный треск и под своим весом вывалилась вперед балка, пламя затрещало, загораживая путь внутрь.

–Цзяоцзяо!

–Младшая сестра!

В комнате Се Цзинсин поднял брови, сказал:

–Оказывается, твое детское имя – Цзяоцзяо, однако оно совсем тебе не подходит.

–Люди, которых я жду, уже здесь, придумай способ самостоятельно выйти отсюда, молодой князь, – на лице Шэнь Мяо появилось злое выражение, она сама приготовила этот план и разыграла по нему спектакль сегодня. Именно ради того, чтобы Шэнь Синь совершенно ясно увидел цену дружеских и братских отношений в резиденции Шэнь и какая на самом деле была обстановка, и то, что близкие люди, неизменно повторявшие слова о нежном к ней отношении, на самом деле лелеяли злые помыслы. Военные придавали большое значение верности и чувству долга, они не были глупы, они лишь не хотели видеть злобность в мыслях и догадываться о настроениях людей, а она не имела слишком много времени, чтобы предоставить возможность Шэнь Синю медленно понять всю суть, только так – применив наиболее жестокий способ, чтобы они увидели все ясно и недвусмысленно.

Она подняла с пола грязную горящую деревяшку, неожиданно сильно вдавила ее в руку, Се Цзинсин замер на миг, Шэнь Мяо заскрежетала зубами, с ее лба стали стекать крупные капли пота, она отбросила деревяшку, на ее белом запястье обнаружился впечатляющий след ожога.

Се Цзинсин не был в состоянии скрыть дрожь своего сердца, он в настоящей жизни не сталкивался с более жестким отношением к себе женщин. Храбрых женщин, готовых пойти на смерть, которые могли не размышляя так обращаться с собой, было мало. Но Шэнь Мяо совсем не героическая личность, она всего-навсего прелестная девочка из богатой и знатной семьи, ей полагается жить как живут барышни из влиятельных семей в столице Дин, подобно своему детскому имени – нежной красавицей, а не обжигать себя, даже не нахмурив бровей.

Он увидел, как Шэнь Мяо похлопала горящим предметом по своей фигуре, выпрямившись, она побежала наружу. Она бежала, чуть ли не падая, как будто собиралась упасть, однако ее движения были в высшей степени точными, и она пробегала по тем местам, где на удивление огня не было. Се Цзинсин прищурился, четко разглядев узкую прямую полоску в горящем храме. Кажется, кто-то заранее подготовился, облив пол какой-то вещью, которая не воспламеняется, для того, чтобы потом благополучно спастись бегством.

Все это организовала Шэнь Мяо, она в самом деле использовала собственную жизнь, поставив на карту будущее, и она выиграла. Тогда проигрыш должен был достаться другим.

Се Цзинсин усмехнулся, многозначительно посмотрев на исчезающий внутри отсветов от огня силуэт человека, но сам понесся к другому выходу – конечно, к задней двери храма предков. Его легкая фигура взлетала подобно ласточке и, открыв пинком дверь этой несравненно опасной огненной ловушки, он, и глазом не успев моргнуть, легко выбрался наружу, под ясное небо.

С другой стороны его ждали отвечающие за помощь ему люди и, только заметив вышедшего наружу молодого человека, все вздохнули с облегчением:

–Хозяин.    

–Вещицы не было. Шэнь Синь вернулся. Уходим, – быстро сказал он и, развернувшись, пропал в рощице позади храма предков.

Снаружи, спотыкаясь, из храма предков выбежала Шэнь Мяо.

Увидев фигуру Шэнь Мяо, Шэнь Цю подпрыгнул, поднявшись с места:

–Младшая сестра!

Шэнь Синь и Ло Сюэянь почти плакали от радости, они уже пробовали, несмотря на весь масштаб пожара, прорваться внутрь, кто же знал, что им вообще не удастся войти, теперь же заметив, что сама Шэнь Мяо выбежала наружу, они были вне себя от радости.

–Цзяоцзяо!

Шэнь Мяо выбежала, одна ее нога подогнулась, и она внезапно стала падать, лишаясь чувств, Шэнь Цю торопливо поймал ее, увидев на левой руке Шэнь Мяо впечатляюще жуткий след ожога, он подскочил на месте и глаза Шэнь Цю налились кровью, а Шэнь Мяо сжалась в его руках, с закрытыми глазами забормотала:

–Выпустите меня, я не выйду замуж…

Подоспевшие Шэнь Синь и Ло Сюэянь, услышав ее, оцепенели на месте.

……

Внутренние покои западной усадьбы наполнены крепким запахом лекарств, было похоже, будто вся прислуга беспрерывно сновала повсюду, в этом ленивой и уже казавшейся запущенной внутри усадьбе – будто происходило внезапное обновление. И сейчас дом был весь необычно оживлен.      

–Я поручила Цзяоцзяо двум младшим сестрам и предполагала, что младшая сестра может подменить меня и хорошенько, как полагается, следить за Цзяоцзяо, но теперь кажется, что это совсем не так, если бы мы сегодня не возвратились так кстати, боюсь, что Цзяоцзяо сегодня и погибла бы, находясь в эпицентре пожара. Среди вас нет никого, кто не понимал бы, что это не так, – холодно усмехнулась Ло Сюэянь скрестив руки на груди. С ней нелегко было ладить, на поле брани за характер ее даже прозвали «демоницей». Обычно в резиденции Шэнь люди были учтивы и, не являясь по своей сути учителями и наставниками, они готовили Шэнь Мяо к лучшей доле. Кто же знал, что сейчас похоже было, что с них сорвали маску, а гнев ее был настолько велик, что она говорила все прямо и без пощады.

– Старшая невестка, все не так, – заискивающе улыбаясь, стала разъяснять Жэнь Ваньюнь: – Только-только я уже попросила стражу потушить вспыхнувший пожар, ведь я считаю Цзяоцзяо за собственную дочь, как же могло случиться, что я буду спокойно наблюдать, как она оказалась в опасности? Старшая невестка, столько лет я была обходительна с Цзяоцзяо, и ты понимаешь это совершенно ясно. Иначе почему же Цзяоцзяо следовала за нами – своей родней? – она не находила себе места в сердце, Ло Сюэянь никогда не сердилась при посторонних, главным образом, потому что она не была таким уж знатоком всех этих семейных интриг, возникающих в задних комнатах между замужними женщинами. Раньше ее было легко одурачить, однако с этого времени фактически настаивая на своем, своей мощью она произвела впечатление на окружающих. 

–Как собственную дочь? – ледяным голосом сказала Ло Сюэянь: – Наша Цзяоцзяо не заслуживает такой злодейки матери. – Она находилась перед Жэнь Ваньюнь и шаг за шагом вынуждала ее отступить назад, а тон ее голоса пронизывал холодом до костей: – Я также желаю выяснить у младшей сестры следующее: поскольку было день рождение матушки, отчего же Цзяоцзяо оказалась в одиночестве внутри храма предков?

–Пятая барышня, пятая барышня намеревалась пойти в храм предков поставить патриархам курительные палочки… – под пристальным взглядом Ло Сюэянь Жэнь Ваньюнь растерялась, но все же нашла неуклюжее оправдание.

–Жэнь Ваньюнь! – громко сказала строгим голосом Ло Сюэянь: – Ты считаешь, что всеми этими отговорками можешь обмануть меня? Думаешь, я такая дурочка? Из-за чего ее запирать в храме предков? Зачем заставлять выходить замуж? Счет за все это я собираюсь выставить тебе. И собираюсь подсчитать всю сумму сполна – это дело не будет таким легким. Жэнь Ваньюнь, – Ло Сюэянь всегда была язвительной, и в это время, когда она прилагала все усилия, само собой появился некий своеобразный властный деспотизм в ее голосе, – если только с моей Цзяоцзяо случилось что-то дурное, вот увидишь, как я могу свести с тобой счеты!

Она выпалила все залпом, и люди в комнате поразились так, что задрожали от страха. Ло Сюэянь не находилась все время в резиденции Шэнь, для прислуги в комнатах она уже давно не являлась настоящей хозяйкой. И еще большее количество людей здесь было осведомителями Жэнь Ваньюнь. Когда Ло Сюэянь возвращалась домой, с ее лица не сходила легкая улыбка, она была чистым человеком с широкими взглядами, не придавала значения пустякам, не была мелочной, и люди считали, что она – легко идущий на компромисс человек, и в то же время никогда не видели они такой жесткой речи и выражения лица. Жэнь Ваньюнь не могла произнести ни одного слова, и от сдерживания ее лицо посинело. 

Спящая в задних комнатах Шэнь Мяо перевернулась и посмотрела вокруг, ее глаза были совершенно спокойны. Она сделала все возможное, чтобы правильно отыграть этот спектакль, не пожалела собственное тело, оставив на нем шрам, и все это ради того, чтобы пресечь любую возможность прощения Жэнь Ваньюнь. Все члены семьи Шэнь – мастера давать представления, несколько отыгранных сценок принесут им хорошие результаты, скажут немного добрых слов и, пожалуй, смогут вызвать сочувствие. Только если они уже смогли нанести повреждения, тогда ни один родитель не сможет смириться с тем, что посторонний человек навредил собственному ребенку, как она Вань Юй и Фу Мину.

Ныне Ло Сюэянь уже не так доверяет Жэнь Ваньюнь и Чэнь Жоуцю как в былые дни, показывая людям из второй и третьей ветви отношение как к врагам, во всяком случае ее ожог был сделан не напрасно. Отлично.

А во внешнем дворе Шэнь Синь вместе с Шэнь Цю стояли лицом к лицу с Шэнь Гуем и Шэнь Ванем.

–Старший брат, все это является недоразумением, – попавший в небольшую переделку Шэнь Гуй, абсолютно не знал, что Жэнь Ваньюнь стремилась к тому, чтобы поменять браки Шэнь Мяо и Шэнь Цин, а думал, что Шэнь Мяо засадили в храм предков за уже совершенные ранее ошибки. Шэнь Гуй принял близко к сердцу нападки на себя по тому делу, которое разбиралось в Жунцзин-тане в тот день с Шэнь Мяо, разумеется, когда племянницу затворили в храме предков, он не имел к этому никаких претензий, кто ж знал, что там с ней случится такое происшествие.

–Второй дядя, это нельзя считать недоразумением, – приблизился на шаг Шэнь Цю, крепко сжал кулаки, изо всех сил сдерживая свое стремление приблизиться и повалить наземь этих двух человек, сказал: – Торжественный банкет в честь юбилея бабушки, и лишь моя младшая сестра в одиночку заперта в храме предков. Я хочу спросить, какую ошибку она совершила, почему вход охраняло такое количество стражи? И вся эта охрана никого не спасала, а просто караулила во дворе. Второй дядя, третий дядя, верно ли я понимаю, что вся та охрана была не ради того, чтобы защищать людей, а попросту преграждать путь посторонним и желать всеми правдами и неправдами лишить жизни мою младшую сестру!

Шэнь Цю в конце концов был молод и горяч, говоря подобное, естественно, не взвешивал все доводы за и против, что пришло ему в голову, то он и высказывал, и он не обманул ожидания надеющейся на него Шэнь Мяо, даже можно сказать, что высказанные им слова были еще более серьезными, чем предполагала Шэнь Мяо. Как только слова прозвучали, выражение лица Шэнь Синя вдруг страшно помрачнело, а Шэнь Гуй и Шэнь Вань вздрогнули от испуга, Шэнь Вань, торопливо убеждая всех, сказал:

–Старший племянник, почему ты говоришь подобное? Пятая барышня наша племянница, как мы можем причинить ей вред? – он посмотрел на Шэнь Синя: – Старший брат, сегодняшнее событие всего лишь один несчастный случай. Старший брат, она с нами прожила столько лет, если бы мы хотели навредить пятой барышне, как могло случиться, что мы ее прекрасно растили и она так хорошо выросла? Старший брат не доверяет нам?

Шэнь Вань был образованным человеком, и его чистосердечное выражение лица, хорошо умеющее одурачивать сердца людей, было таким как будто лишь он один во всем мире является твердым и принципиальным. Однако Шэнь Синь как раз наоборот не клюнул на удочку, если в прошлом он бы тоже, наверное, подумал, что это было недоразумение, в конце концов они столько лет так хорошо растили Шэнь Мяо, даже можно сказать, что Шэнь Мяо с ними находится в дружеских отношениях. Однако сегодня он взглянул другим взглядом на этих людей и лишь почувствовал ясно, что интеллигентный налет их внешности прикрывает под кожей коварные замыслы.

И тогда перед изумленными Шэнь Гуем и Шэнь Ванем, Шэнь Синь, ругаясь, рявкнул:

–Да пошел ты на хрен! Думаете, меня легко одурачить? Я оставил под вашим контролем Цзяоцзяо, а вы задумали убить ее! Запереть в храме предков, давя на нее, пытаясь выдать замуж? Шэнь Гуй, Шэнь Вань, неужели вы полагаете, что если меня нет в столице, то вам можно как угодно обижать мою дочь? Сегодня, я, Шэнь Синь, говорю эти слова здесь, и я жду, когда очнется Цзяоцзяо, и тогда мы еще посмотрим!

Шэнь Гуй и Шэнь Вань остолбенели от изумления. Хотя Шэнь Синь и являлся грубым военным, однако в течение многих лет, находясь в их присутствии, неизменно сдерживал свой грубый норов, несмотря на то, что он отличался от всех тех образованных и элегантных людях, но сейчас смотря на него, они только поняли, что Шэнь Синь в душе неотесанный мужик! Шэнь Гуй и Шэнь Вань совсем не понимали какой ответ дать на сказанные слова!

Фактически и Шэнь Синь был разозлен до предела, сначала он обнаружил собственную дочь, почти поглощённую бушующим пламенем, в его сердце вспыхнула ярость и заставила мучиться, потом Шэнь Мяо перед тем, как потерять сознание, обронила несколько фраз, ставших для него той самой последней соломинкой, сломавшей хребет верблюду. Чем проще она это говорила, тем больше заставляла людей задуматься, и Шэнь Синь уже даже догадывался, какой жизнью жила Шэнь Мяо в резиденции Шэнь. Чем больше он думал обо всем, тем больше испытывал отвращение, смотря на двух младших братьев, если бы было можно, Шэнь Синю не терпелось вытащить меч и заколоть этих двух, как домашнюю скотину!

–Молчать! – из-за спины раздался злобный крик, все обернулись назад, и увидели, как Фу`эр и Си`эр, поддерживая пожилую супругу Шэнь, подходили к ним.

Пожилая супруга Шэнь часто дышала и была почти морально разбита, она всю свою жизнь старалась показать себя с хорошей стороны, и сегодня в день праздничного банкета, посвященного ее дню рождения, перед лицом почтенных и уважаемых столичных людей вышел наружу этот позор. Все гости собственными глазами видели, как Шэнь Синь и Ло Сюэянь потребовали объяснений, и в этом подозрительном месте надолго не задерживались, в результате все разъехались в спешке. Оставалась еще половина праздничного банкета. К этой минуте все гости ушли, в результате она быстро поспешила, стремясь призвать к ответу, кто же знал, что она увидит картину, как Шэнь Синь задавал вопрос Шэнь Гую и Шэнь Ваню, разумеется, без колебаний она подала голос.

Шэнь Цю обернулся, заметил пожилую супругу Шэнь, сказал «бабушка» без всякой сердечности. В прошлом, когда здесь находился Шэнь Юань, пожилая супруга Шэнь выделяла именно его в качестве любимчика, все говорили, что это из-за того, что пожилой супруге Шэнь не нравятся убийства, а Шэнь Юань избрал направление гражданского чиновника, и поэтому пожилая супруга благоволила Шэнь Юаню. Однако дитя в большинстве случаев все же может иметь некую подсознательную интуицию, и интуитивно Шэнь Цю не нравилось сближаться с пожилой супругой Шэнь, потом в их редких возвращениях он в основном был отчужденным.

На этот раз увидев собственными глазами, как Шэнь Мяо была загнана в ловушку, а банкет еще продолжался при этом, Шэнь Цю почувствовал, что на сердце стало тяжело, и ему не терпелось немедленно вступиться за младшую сестру.

Пожилая супруга Шэнь искоса взглянула на Шэнь Цю, скользнула взглядом по Шэнь Синю, приняв важный вид, сказала:

–Старший господин, ты только что вернулся домой, что за высокомерное отношение к двум своим братьям? Зачем выставляешь напоказ заносчивость главнокомандующего, возвращаясь в мой дом Шэнь?

Когда пожилая супруга Шэнь была молода, хотя бы даже и была певичкой, она тайком обращалась к бесчестным средствам, но на поверхности так и казалась добродетельной и великодушной, держа в руках и делая послушным старого генерала. Перед смертью старый генерал сообщил Шэнь Синю, что Шэнь Гуй и Шэнь Вань пойдут стопами гражданских чиновников, и только лишь Шэнь Синь должен передать следующему поколению наследие предков, оказывать поддержку двум своим младшим братьям, во что бы то ни стало, вся семья должна жить мирно одним домом. При жизни старого генерала Шэнь у них с Шэнь Синем, как у отца и сына, была глубокая привязанность, его слова Шэнь Синь запомнил и всегда держал в мыслях. А потому все эти последние годы ни на малость не изменил уважение к пожилой супруге Шэнь.

Да вот так сложилось испокон веков, что отношения между людьми со временем ухудшаются. Родители относились с нежностью к собственным детям, их дети уже любят следующее поколение, своих детей, очень немногие из них любили своих родителей больше, чем своих детей. Шэнь Синь не был исключением, одно дело – не имеющая кровного родства мать, другое – собственная плоть и кровь, и Шэнь Синь без колебаний выбрал сторону. Слова пожилой супруги Шэнь сейчас не дойдут до Шэнь Синя, тут ничем не поможешь.

Встав напротив пожилой супруги, Шэнь поприветствовал ее малым поклоном:

–Матушка, я не держусь высокомерно в резиденции Шэнь, но на самом деле в сегодняшнем инциденте есть что-то подозрительное. Я – могущественный главнокомандующий, но даже собственную дочь не всегда могу защитить от опасности. С каким же лицом я предстану перед прародителями семьи Шэнь? Не представлялось, что с такой внушительной репутацией в чужих краях мне будет очень стыдно. Я непременно выясню всю правду по этому делу – все тайное становится явным. Хотя сегодня и следовало бы поздравлять матушку с днем рождения, однако сын – не почтителен к родителям, но действительно не могу, не могу я быть сторонним наблюдателем, смотреть, как ни в чём не бывало, на Цзяоцзяо, попавшую в такую опасность, а потому мне только и остается просить прощения у матушки, – его слова и тайно и открыто высмеивали все это, ведь Шэнь Мяо оказалась в трудном положении, а все члены семьи Шэнь, будто бы это и не касалось их, все еще были настроены продолжать банкет, ему хотелось их истребить.

Пожилая супруга Шэнь стояла в оцепенении на том же месте, Шэнь Синь до сих пор соблюдал правила. Когда-то во времена своей молодости, она подумывала найти какой-нибудь способ и уморить до смерти Шэнь Синя, однако старый генерал сильно любил Шэнь Синя – он был самым дорогим в его жизни, у нее даже не появилось случая, чтобы осуществить это. Когда Шэнь Синь вырос, она уже ничего не могла сделать. Но Шэнь Синь относился к ней с большим почтением, и она также охотно притворялась, сейчас был первый раз, когда Шэнь Синь так жестоко отреагировал на ее слова, и испугавшись, она некоторое время стояла молча, не издавая ни звука.

Шэнь Синь повернувшись посмотрел на Шэнь Гуя и Шэнь Ваня и мрачным тоном сказал:

–Что случилось на самом деле я, конечно же, выясню, разумеется, проведу расследование с абсолютной ясностью. Второй младший брат и третий младший брат, откланиваюсь, – он развернулся и стремительно ушел, даже не посмотрел на оставшихся, Шэнь Цю поспешил догнать его.

Уже выйдя из восточной усадьбы, Шэнь Синь сказал Шэнь Цю:

–Найдешь в повозке плащ из шерсти огненной крысы и отдашь своей младшей сестре. Считаю, что в резиденции крайне опасно, и это не сравнится с полем боя, твоей младшей сестре он нужен больше, чем старой хозяйке.

–Хорошо, – Шэнь Цю неожиданно приятно обрадовался, и сразу же вспомнив кое-что, сказал: – Отец, прежде, чем младшая сестра потеряла сознание, она говорила о каком-то браке, у нас нет другого выбора как проверить все до конца. Этот инцидент, я никогда не слышал ни о чем подобном на северо-западе.

–Хм, – тяжело вздохнул Шэнь Синь: – По моему мнению в генеральской резиденции немало нечисти, на этот раз твоя младшая сестра едва не рассталась с жизнью. Поэтому следует понять кому здесь надоело жить, и я накажу всех, одного за другим.

…

Резиденция князя Линьань.

Возвратившись в дом, Се Цзинсин увидел уже сидящего на стуле человека, одетого в белые одежды, он грациозно махал складным веером и смотрел на него с улыбкой.

–Зачем пришёл? – спросил Се Цзинсин, опуская меч.

–Говорят, что ты отправился в резиденцию Шэнь искать кое-какую вещицу, каков результат? – улыбаясь, спросил Гао Ян.

–Никакого.

–Я уже давно догадался, что этой вещицы нет в резиденции Шэнь, – Гао Ян покачал головой, на его лице промелькнуло некоторое разочарование, – если, как ты говоришь, ее нет в резиденции Шэнь, что ты будешь делать теперь?

–Восемь бессмертных переправляются через море – каждый демонстрирует свои способности*, – Се Цзинсин сел напротив него, налил себе чашку чая: – Что еще возможно сделать?

*八仙过海各显神通 bāxiānguòhǎi gèxiǎnshéntōng

 – образно выражаясь, все стремятся показать на что они способны, стараться превзойти один другого.

–Но Шэнь Синь вернулся в столицу, в Блистательной Ци возможна новая нестабильность, – Гао Ян посмотрел на него, складной веер в его руках остановился на чуть-чуть, – а в это время семья Фу, возможно ли… – он приложил руку к шее, показывая жестами как убить свидетеля.

–Семья Шэнь заслугами подданого превосходит заслуги государя, их поджарят в бушующем пламени, как на масле. Рано или поздно, но этот день настанет, – Се Цзинсин выпил одним глотком чай, он по обыкновению дал объективную оценку, ни капли не сочувствуя.

Гао Ян пожал плечами, внезапно в голове промелькнула какая-то мысль, и из кармана он вытащил пузырек изумрудного цвета:

–В прошлый раз я слышал от Те И, что ты поранил руку, я подобрал тебе лекарство.

–Какое лекарство нужно при маленькой ранке? – нахмурился Се Цзинсин.

–Мое лекарство уберет шрамы, – Гао Ян с силой всунул в руку Се Цзинсина флакон: – Будет плохо, если останется шрам.

–Я ведь не женщина, – Се Цзинсин отбросил флакон, как будто он был заразный: – Возьми обратно!

–Если бы ты был женщиной, ты бы само собой рыдал в голос и умолял меня о нем, – сказал Гао Ян: – Забери его – это драгоценное лекарство, стоимость флакона оценивается в его вес золотом.

Се Цзинсин взглянул на него, уголки его рта презрительно скривились, но у него мелькнула в мыслях молодая девушка в пламени, без колебаний кидающая в огонь таблички с именами покойных, и как картинка – как она прижигает себе руку. 

Боится оставить шрам? Это вряд ли.

Поколебавшись, он протянул руку и забрал обратно флакон, спрятав его в кармане.