Глава 1. Сангвин

 Сангвин

Поднимаясь по лестнице, я провёл рукой по перилам, уже долгое время в моей голове звучала заевшая мелодия, которую я не мог не напевать. Это была радостная мелодия – потому что время было вполне соответствующее.

Я добрался до верха бетонной лестницы и открыл дверь наружу. Непроизвольно я прищурился от яркого солнца, но и в этом была радость. Выглянуло солнце, и днем дул теплый ветерок. Сейчас был май, и в Скайфолл вернулась весна.

 О, какими прекрасными должны были быть весна и лето.

— Привет, друзья, — радостно сказал я, выходя на асфальтированную крышу. Мой взгляд скользнул по вершине большого небоскреба, и я улыбнулся, увидев более двух десятков воронов, рассевшихся в разных местах. Одни на скамейках, другие на вытянутых садовых клумбах, кто-то на потёртых временем статуях.

Как только вороны увидели меня, они все начали каркать и качать головами, некоторые даже хлопали крыльями в предвкушении подарков, которые принес им их хозяин. Они были умными созданиями, умнее, чем обычные вороны, и они знали, что, когда я появляюсь, я приношу с собой вкуснейшее угощение.

 — Привет, Сангвин, — сказал один из них в ответ.

Я рассмеялся и полез в карман жилета. Я вытащил пластиковый пакет, полный семечек, и когда вороны посмотрели на пакет, карканье стало громче. Теперь вокруг меня был оркестр, успокаивающая песня которого мягко вытаскивала и ласкала все мои прошлые воспоминания. Очень плохие, но когда вороны были рядом в те кошмарные времена... подвалы казались светлее, прикосновения добрее, а мазохизм мучительней.

Я закрыл глаза и глубоко вдохнул весенний воздух, а когда открыл их, то увидел ряды блестящих красных глаз, пристально наблюдающих за мной.

Я всегда любил зрителей. Открыв пакет, я начал бросать корм воронам.

Послышалось хлопанье крыльев, и все вороны взлетели и запрыгали по асфальту, чтобы полакомиться семечками и кусочками хлеба, которые я бросил в смесь. Вороны держались близко друг к другу, их крылья сверкали, отражая солнечный свет, сияющий над ними. Они так тесно скучковались, что напоминали рану, кишащую жуками, перемещающимися и бурлящими, как единый организм, хотя, учитывая, насколько плотно они сбились в стаю, временами действительно казалось, что они одно существо.

— Есть что-нибудь поесть?

— Иди сюда, Ворон.

— Ворон летит. Ворон летит. Привет, Сангвин. Ворон летит.

Я ухмыльнулся и покачал головой. Я схватил горсть семян и легонько бросил их птицам, но, когда потянулся, чтобы взять ещё, остановился.

Ухмылка быстро превратилась в улыбку, когда я услышал вдалеке отчетливый звук самолета. Я подошел к краю крыши и встал на бетонный барьер, который ее окружал. Я приложил руку ко лбу, чтобы защитить глаза от яркого солнца, и посмотрел на восток.

Мое сердце ёкнуло, после чего грудь сжало в тиски.

«Фальконер» возвращался, он летел над одним из фабричных городков, но я мог его видеть. Прямо сейчас в Скайфолле я был самым высоким человеком, стоящим на вершине Алегрии, и у меня был лучший обзор… Да, «Фальконер» возвращался.

Я спустился с бетонного барьера и прошел мимо моих все еще кормящихся ворон. Я встал рядом с одной из железных скамеек короля Силаса и поправил галстук-бабочку, после чего смахнул воронье перо с плеча своей рубашки винного цвета.

Это он… пожалуйста, пусть так и будет. Я сделал ещё один вдох, холодный воздух успокаивал мою горящую грудь. Я должен вытащить его оттуда. Никакие планы не могут сдвинуться с мёртвой точки, пока я не буду знать, что он в безопасности и дышит тем же свежим воздухом, что и я. Я сдал его, чтобы защитить Ривера, и теперь я должен это исправить.

Прости, Неро. Я бы не сделал этого, если бы не был уверен, что быстро тебя вытащу. У меня есть обязательства, которые я должен соблюдать, а Илиш и так будет в ярости из-за меня.

Я выдохнул и закрыл глаза. Теперь, когда это ощущение ослабло, мой слух обострился, и по мере приближения низкого гула «Фальконера» мой пульс участился.

Не надейся. Я не должен надеяться.

Я ничего не могу с собой поделать. В моей груди эхом отдавались удары бьющегося сердца, и, пытаясь заставить его успокоиться, я закрыл глаза и сделал ещё один глубокий вдох. Я тренировал свое тело не поддаваться подобным физическим реакциям, но сейчас я чувствовал, что вот-вот потеряю сознание.

Так много зависело от того, кто будет выходить из этого самолета.

Прости меня, Илиш. Это было неожиданно, и у меня нет планов относительно того, как я собираюсь объяснить это Силасу – я просто не могу позволить Неро остаться там.

Точно так же, как я не мог позволить его мужу Сефу впасть в безумие из-за похожей участи.

Я открыл глаза и посмотрел вверх. Я увидел, что мои вороны летают вокруг меня и с каждой секундой их становилось все больше. Они услышали, что приближается «Фальконер», и поняли, что пора улетать.

Вороны были моим утешением, и теперь они тоже улетали, не оставляя вокруг себя ничего, кроме трепещущих перьев, когда взлетали в поисках дополнительной пищи или мест, где можно было бы поймать лучи солнца.

Я прошел от скамейки к жёлтому кругу, в середине которого должен был приземлиться «Фальконер». Я остался с краю и наблюдал, как двигатели чёрного самолета переключаются, чтобы он мог приземлиться вертикально, сильный жар от черных цилиндров разрезал воздух вокруг него.

Мгновение спустя он приземлился с глухим стуком, мотор перешёл на другую октаву и заглох.

А потом наступила тишина, нервирующая и жутковатая тишина, которая становилась очевидной только тогда, когда выключалось нечто оскорбительно громкое. Это заставило меня выпрямиться и проглотить комок, который, словно решительный паук, продолжал ползти вверх по горлу.

Затем раздвижная дверь «Фальконера» открылась.

Мои губы поджались, сердце учащённо забилось, и я невольно впился ногтями в нежную кожу своих рук. Акт мазохизма, который всегда приносил мне утешение, даже когда я был маленьким мальчиком.

Раздался хлопок закрывшейся двери, и именно тогда у меня упало сердце.

Ни голосов спорящих Гарретта и Илиша. Ни голоса Джека, отпускающего язвительные замечания. Ни Силаса, которого я в последний раз видел в Серых Пустошах.

Это был всего лишь… Мальчик лет шестнадцати, долговязый, с чёрными волосами и яркими медными глазами, он вышел из самолета, бледный, видно было, что его вот-вот стошнит.

— Я сделал это, — пробормотал Кики. Он оглянулся, как будто не узнавал самолет, на котором только что прилетел из Чумных Земель. — С-Сангвин… Я оставил их всех. Я улетел… С-Сангвин, я сделал это.

Да, да, парень, ты это сделал. Я прищурился, улыбнулся и наклонил голову к довольно измотанному подростку-химере.

— Ты проделал отличную работу, Кинкейд. Пойдем посмотрим, чем сейчас занимается наш Неро? Думаю, ему не терпится нас увидеть.

Кики посмотрел на меня, и, хотя несколько секунд назад это казалось невозможным, юная химера ещё больше побледнела и выглядела чересчур растерянно. Бедный мальчик, он выглядел так, словно его вот-вот стошнит прямо на асфальт.

— Сейчас? — прошептал Кики. Он поднёс руку ко рту, и я увидел маленькое кольцо с енотом у него на пальце. — Сейчас? Правда?

Я положил руку на плечо Кики.

— Поверь мне, любимый. Когда ты заперт в этом монотонном аду, и ничто не может составить тебе компанию, кроме твоего собственного медленно умирающего тела и обилия едких мыслей… сейчас уже даже слишком поздно. — я направил мальчика к лестнице и схватил его за руку. — Пойдем, малыш, посмотрим, насколько широкую улыбку мы сможем увидеть на лице нашего старшего брата, да?

Кики сжал мою руку и шмыгнул носом.

— Я так по нему скучаю. Как думаешь, я помог ему, поговорив с ним и почитав ему?

— Да, очень, — сказал я, наши шаги эхом отражались от бетонных стен вокруг нас, когда мы спускались по лестнице Алегрии. — Это всегда помогало мне, и это всегда помогало ему.

Кики повернулся ко мне, когда мы спускались по лестнице.

— Тебя тоже запирали в бетоне?

Я почувствовал, как мое тело напряглось от этого вопроса, а во рту пересохло.

— Да, — сказал я, из-за сухости во рту мой голос звучал хрипло. — Не думаю, что сейчас есть хотя бы одна бессмертная химера, которую король Силас не наказывал так, — я рассеянно провел рукой по металлическим перилам, выкрашенным в темно-синий цвет, и продолжил спускаться по лестнице. — Это особенно жестокая участь для меня, и он знал это, но ему было плевать. Хотя раньше не было. По крайней мере, он был добр, и самое долгое время, что я провел взаперти, это, по-моему, неделя. Если меня не было дольше, он заставлял меня забыть, – ещё одна вещь, которую ему нравилось делать,   когда он особенно жесток со мной, но сожалел об этом.

В ответ Кики промолчал. Но в самом деле, что он мог ответить на это? Ему было шестнадцать лет, и он знал короля Силаса только таким, каким он был сейчас.

Не таким, каким он был раньше, каким я его помнил.

И кем бы я очень хотел, чтобы он всё ещё был.

Когда мы добрались до подножия лестницы, я остановился. В семье боялись этого этажа, и учащённый пульс внутри меня напомнил мне, что я тоже не застрахован от этого. Если бы вы взяли любого из моих братьев, будь то Илиш, наш самый стойкий и сдержанный, или Джек, наш самый собранный и угрюмый, каждый из них не смог бы избежать инстинктивной реакции на то, что он ступил в этот тёмный коридор, который трещал по швам от ночных кошмаров и некогда забытых криков наших братьев.

Кики глубоко вздохнул и расправил плечи. Юная химера посмотрела вперёд, и я увидел, что он высоко вздёрнул подбородок. Он пытался быть храбрым и сильным. В тот момент я задался вопросом, осознавал ли он вообще, каковы будут последствия того, что мы сделали.

Нет, конечно, он этого не знает, сказал я себе, идя по тёмному коридору к двойным дубовым дверям. Если бы он только знал, что ждёт нас обоих, он бы убежал от меня в тот момент, когда я открыл тот деревянный ящик.

Но что я мог сделать? Вот скажите мне, что я должен был делать? Тот человек внутри гробницы вытащил меня из моей тюрьмы, как будто он лично вытащил меня из моей стальной матери. Он привел меня к моей новой жизни, и он, и только он никогда не отказывался от меня..

Именно Неро сделал для меня больше, чем любой член семьи, живой или мертвый. Я привязан к этому человеку, и именно ради него я обрек себя на тридцать лет рабства. Именно ради него я попрощался со своей любовью. Моим Джеком.

Думая об этом, я улыбнулся и посмотрел в тёмную комнату перед нами.

Она выглядела как закрытое кладбище, и во многих смыслах именно так оно и было. Открытая комната со стенами, занавешенными чёрными шторами, даже окна от стены до стены, которые были на каждом этаже в Алегрии, были закрыты плотной тканью, прижатой к полу кирпичами или коробками. В этой комнате не было света, потому что живым мертвецам он был не к чему. Какая им была польза от солнца, когда в их мире не было ничего, кроме однообразной тьмы и искажавшихся помех, которые могла принести только самая оглушительная тишина?

— Кики... любимый, — сказал я с улыбкой.

Кики посмотрел на меня, зрачки в центре его ярких медных глаз сузились, когда он увидел улыбку на моем лице.

— Сними занавески с окон, и пусть солнце осветит наш маленький склеп. Я бы хотел, чтобы мои любимые почувствовали, как солнце освещает их лица, когда я буду вытаскивать их из могил.

Кики кивнул и повернулся, а затем исчез из поля моего зрения.

Я посмотрел на шесть бетонных надгробий передо мной, пять из них стояли, как забытые часовые, там, где раньше была гостиная Гарретта. Когда-то эту квартиру наполняло столько счастья. Так много смеха, радостных моментов, секса, вкусной еды и пьяных вечеринок, которые я сам любил посещать. Возможно, однажды всё вернется в прежнее счастливое русло.

Я подошел к могиле Неро и осторожно приподнял черный холст, который был постелен поверх серого бетона. Все эти гробы были задрапированы звуконепроницаемыми полотнами, когда к ним не приходили посетители, а Силас не хотел слышать их отчаянные крики.

Временами именно эти крики поддерживали во мне верность моему королю. Глубокой ночью, когда я замерзал в своей постели, полный одиночества, я навещал этих химер и находил благодаря им мужество. Иногда всё, что требовалось, это мучительный, приглушённый стон, чтобы придать мне сил прожить ещё один день с человеком, который периодами становился столь ужасным монстром.

Я бы хотел, чтобы они могли поговорить со мной… Я бы хотел, чтобы он не затыкал им рты. «О, что бы я отдал, чтобы иметь кого-нибудь, с кем можно поговорить иногда по ночам», — подумал я, когда толстый холст, прикрывающий Неро, упал на пол. Я посмотрел вниз на большую руку и почувствовал, как смех срывается с моих губ, когда она слабо помахала мне. С широкой улыбкой на лице я осторожно взял руку Неро и поцеловал её.

И именно в этот момент солнечный свет залил комнату.

— Иди сюда, мой милый маленький енот, — сказал я Кики. Прищурившись, я посмотрел на свет. Я видел, как Кики дотянулся до верха окна, чтобы опустить вторую занавеску, и когда она упала на чистый серый ковер, комнату озарил свет. Было странно видеть, как комната освещается, как будто здесь произошло нечто настолько ужасное, что на это следует смотреть только под покровом тьмы.

Но не более того… не более.

Кики подошел ко мне, и впервые с тех пор, как я увидел его, кикаро улыбнулся, увидев, что я крепко держу Неро за руку.

— Он жив? — прошептал Кики. Он тоже схватил Неро за руку, и когда Неро крепко сжал ее, застенчивая улыбка превратилась в предвкушающих оскал. Нервозность, которую я наблюдал у юной химеры, исчезла. Реальность того, что должно было произойти, казалось, поразила его.

Если бы он только знал, что к концу дня мы сделаем гораздо больше.

— Как мы это сделаем, господин Сангвин? — нетерпеливо спросил Кики. — Как... как мы вытащим его?

Я похлопал Неро по руке и отпустил её. Я направился к тому, что раньше было спальней Гарретта, и Кики последовал за мной. Я открыл дверь и услышал, как юная химера ахнула, увидев, что было внутри.

— Откуда у тебя здесь кувалда? — воскликнул Кики, и черты его лица стали более оживлёнными.

Юная химера вбежала в спальню, заваленную коробками и старой мебелью, накрытой пыльными простынями. В комнате было темно, хотя свет из гостиной просачивался внутрь, отбрасывая немного солнечного света в темноту.

— Никого не волнует, что я делаю, малыш, — сказал я с ноткой горечи в голосе. — Они слишком заняты погоней за тёмными химерами, которые их ненавидят, и попытками предотвратить взрыв северных Серых Пустошей. Скрываться стало довольно легко, а кувалду и несколько металлических штырей легко спрятать в кладовке.

Кики поднял кувалду, но несмотря на то, что у стелс-химеры были хорошие мускулы, он не смог поднять её выше пояса. Молоток с тихим стуком упал на ковёр, и я взял его.

— Как давно ты это планировал? — с любопытством спросил Кики. — Как только Господин Неро был заключён в тюрьму?

Я покачал головой и жестом велел Кики поднять металлические штыри, которые были у меня под кувалдой.

— Я забочусь о живых мертвецах уже тридцать лет. С тех пор, как муж Неро был приговорён жить в собственном замкнутом безумии, — я неторопливо вернулся в залитую солнечным светом гостиную, проходя сквозь миллионы маленьких пылинок, которые плавали в воздухе. Хотя мне, единственной химере, которой позволялось сюда приходить и уходить, когда мне заблагорассудится, было велено убирать этот пол раз в месяц, он всё равно притягивал пыль почти так же сильно, как и Серые Пустоши. К моему собственному внутреннему удовольствию я поймал себя на том, что ругаю себя за то, что позволил всему тут так запылиться. Хотя я и не родился рабом, старые привычки отмирают с трудом, особенно когда они всё ещё теплились внутри меня.

— Сеф? — тихо спросил Кики. В его глазах появилось беспокойство, когда он вернулся к бетонному квадрату, в котором лежал Неро. — Однажды я спросил о нём Неро после того, как Сид упомянул его. Неро ударил меня так, что я пролетел через всю комнату.

Я подошел к другой бетонной могиле. Она была старой и истёртой и находилась там десятилетиями. Я взмахнул кувалдой и легонько постучал по ней, практикуясь в меткости.

— Ты был бы кикаро совсем другого человека, если бы Сеф не был замурован в бетон всего в нескольких футах от него, — я кивнул налево, и Кики посмотрел на могилу, на которой были наклейки с красными сердечками. — Он был бы таким, каким и раньше.

Причудливая, почти мечтательная улыбка появилась на моем лице, после чего я убрал её. Я облизал палец и прикоснулся им к старой могиле, оставляя отметину. Затем, высунув язык изо рта, я взмахнул молотком, на этот раз с чуть большей силой, и попал точно в цель. Гробница не сломалась, но раздался громкий стук.

Я улыбнулся и кивнул сам себе, довольный своей меткостью.

— Ну что ж, малыш… думаю, Неро ждал достаточно долго, — затем я подошел к могиле Неро и осторожно прикоснулся к ней. — Неро? Закрой глаза.

Неро, конечно, не ответил, но его свободная рука сжалась в кулак. Я взял кувалду обеими руками и обратился к Кики.

— Вставь штырь в эту маленькую трещинку, — проинструктировал я, указывая на небольшую трещину в бетоне примерно на три четверти высоты. — И держи металлический штырь. Не роняй его.

Кики побледнел, услышав эти инструкции. Он нервно посмотрел на длинный ржавый штырь в своей руке, верхушка которого была сплющена оттого, что его ранее забивали, затем он собрался с духом. Он воткнул штырь в бетон и крепко держал его.

— А сейчас… закрой глаза. Если ты дрогнешь, я ударю тебя по руке, и, в отличие от нас с Неро... у тебя она не отрастёт, — сказал я, высунув язык из уголка рта. Я крепче сжал кувалду и развел руки, чтобы получше ее ухватить.

Когда глаза Кики закрылись, а его рука опустилась на штырь настолько глубоко, насколько он мог дотянуться, я пробормотал безмолвную молитву Вселенной и замахнулся кувалдой в направлении штыря.

Вибрирующая боль пронзила мои руки, едва не заставив меня выронить кувалду, но я сумел удержать её, и, к моему удивлению, Кики тоже справился.

Я ухмыльнулся и кивнул, когда увидел, что штырь на дюйм вонзился в бетон, и теперь в трех разных направлениях образовались две трещины. Кики отдёрнул руку и схватил руку Неро, которую тот всё ещё крепко сжимал в кулак.

— Господин Неро, штырь где-то рядом с вашим телом? — громко спросил Кики. — Можете ли вы…

— По одному вопросу за раз, малыш, — сказал я. — Штырь рядом с твоим телом, любимый?

Рука разжалась, ладонь побелела от напряжения. Неро помахал рукой, что, как я знал, означало «нет».

— Тогда давай сделаем это, — сказал я, не скрывая волнения в своем голосе. Я поднял кувалду во второй раз и ударил ею по штырю. На этот раз раздался громкий треск, и большой кусок бетона упал на пол, обнажив синие, пахнующие гнилью, но волнительно подрагивающие джинсы Неро.

И то же самое волнение теперь сотрясало моё тело, словно в меня ударила молния. Вдохновленный возбужденными криками Кики, я поднял кувалду и нанес боковой удар по большой трещине справа от отколовшегося куска. Данный удар оторвал кусок побольше и обнажил серую рубашку на пуговицах и нейлоновую куртку.

— Блядь! — Неро ахнул. Мощная рука поднялась, и Неро с ревом прижал ее к бетону. С дрожью, сотрясающей мою грудь, я взмахнул кувалдой, на этот раз с меньшей силой, и помог ему отломить его.

Показалось потное, покрытое серыми пятнами лицо Неро, его глаза щурились от солнечного света, а тело дрожало от выброса адреналина. Я наблюдал, как он огляделся, казалось бы, в оцепенении, и быстро выскочил из остальной части бетонной тюрьмы. Но как только его нога коснулась земли, он упал на колени со сдавленным стоном. Мой Неро выглядел так, словно он буквально родился заново, вывалившись на пол из бетонной матери, чтобы встретиться лицом к лицу с новым окружавшим его миром.

Кики вскрикнул и собирался было подбежать к нему, но я поднял руку и бросил на него острый взгляд, достаточно суровый, чтобы заставить юную химеру замереть. Бросаться на химеру, которая была заперта, даже на короткое время, было неразумной идеей, а этот мальчик не был бессмертным.

Вместо этого я опустился на колени перед Неро и положил руку ему на плечо.

— Как твое психическое состояние, любовь моя? Ты в порядке?

Неро несколько раз судорожно вздохнул.

— Я… я проснулся всего несколько часов назад. Всё в порядке, — сказал он, тяжело дыша. Он поднял глаза, когда я начал вытирать его раскрасневшееся лицо рукавом своего блейзера. — Как?.. З-Зачем, Санги? Силас… Силас будет...

Я тепло улыбнулся ему и покачал головой, осторожно счищая бетонную пыль с его носа и рта.

— Потому что пятьдесят два года назад ты вытащил меня из моего собственного ада, потратив почти десять лет на мои поиски. Ты знаешь, как сильно я люблю тебя, Нюки. Ты знаешь, что я не мог позволить ему держать тебя там вечно.

На лице Неро расплылась улыбка, он обнял меня и крепко прижал к себе.

— Спасибо тебе, щеночек. Чёрт... Спасибо.

Мы обнялись. Руки Неро так крепко обхватили мой торс, что я почувствовал, как у меня перехватило дыхание в грудной клетке.

— Если бы... если бы ты только знал, что ещё я сделал для тебя. Если бы только ты.... — затем мой взгляд переместился на Кики. Он все еще стоял рядом с пыльным месивом из бетона. — Кики сыграл важную роль в этом, любимый. Он был непоколебим в своей преданности тебе. У нас Силас, Илиш, Джек, Гарретт, Калигула, Нико и Рено застряли неподалеку от Чумных Земель из-за твоего маленького енота. Позволь ему обнять тебя.

Неро посмотрел на Кики и слабо улыбнулся ему. Он поднял пыльную и потную руку и помахал.

— От меня пахнет мочой, рвотой и потом, Персик, но, если ты хочешь обнять... — прежде, чем последние слова успели слететь с губ Неро, Кики подбежал к нему и обнял Неро. Раздался приглушенный крик, и Кики уткнулся лицом в изгиб шеи своего хозяина.

— Я люблю тебя, — шмыгнул носом Кики. — Нам нужно убираться отсюда. Я раздобыл для нас много денег. Мы собираемся убежать далеко отсюда, чтобы они до тебя не добрались.

— Не думаю, что у нас есть выбор... — Неро погладил Кики по голове и поцеловал его, затем снова посмотрел на меня. — Ты действительно бросил их всех в Чумных Землях? — Неро неуверенно поднялся на ноги и захромал к двери. — Сангвин, ты же идёшь со мной, верно? Кинги, черт возьми... детка! — Неро покачал головой, и на его лице появилось выражение боли. Я почувствовал, как у меня перехватило горло. — Кинги забетонирует тебя, как и меня.

Я тоже встал:

— Мне нужно о многом рассказать тебе, любимый. У нас есть план… Я не стал бы этого делать, не имея хоть какого-то плана. Наверное... — но, когда я увидел, что Неро направляется к двери, я замолчал и скрестил руки на груди. — Куда ты идёшь?

Неро оперся рукой о дверной косяк, чтобы не упасть.

— Мне нужно убраться отсюда к чёртовой матери, принять душ, поесть, и ты должен рассказать мне ваш план. Кики, закажи побольше…

— Ты никого не забыл?

Неро застыл, его плечи напряглись, а рука на дверном косяке сжалась.

— Он мёртв, — голос Неро звучал словно приглушённый шёпот, шёпот, который был бы не слышим, если бы не слух химеры. — Давай… Пошли.

— Мёртв? — ухмыльнулся я. Откинув с глаз выбившуюся прядь волос, я склонил голову набок, как будто моя ухмылка физически давила мне на голову. — Любимый, он бессмертен. Он…

— Мертв! — повернувшись, закричал Неро, страдание залило его лицо. Его глаза цвета индиго на мгновение остановились на бетонной могиле, покрытой наклейками в виде сердечек, но он отвел взгляд, как будто это зрелище физически обжигало его. — Он мёртв. Мёртв, Сангвин. Он там уже тридцать лет. У него клаустрофобия, и сейчас он сумасшедший, — Неро провел рукой по лицу. — Зачем вытаскивать его, Санги? Ты знаешь, что его больше нет. Ты знаешь, что он больше не был бы моим Сефи. Зачем тебе это надо? Для чего?

Когда Неро издал сдавленный, опустошённый всхлип, я быстро подошел к нему, но, когда я приблизился, он развернулся и пошёл по коридору.

Я положил руку ему на плечо, чтобы остановить его.

— Следуй за мной, любимый. Я хочу тебе кое-что показать.

— Н-нет, отпусти меня, — выдавил Неро. Но я только покачал головой и схватил его за руку.

Я сжал её.

— Это всего-то этажом ниже. Следуй за мной. Ты захочешь это увидеть.

Неро фыркнул, отрицательно покачав головой, но все равно последовал за мной. Я повел своего Неро по тёмному коридору, и только полоска света из квартиры, которую мы только что покинули, освещала путь. Кики последовал за нами, и когда я взглянул на него через плечо, то увидел любопытное, но в то же время обеспокоенное выражение на его лице.

Мы продолжали спускаться по лестнице, сопение Неро эхом отдавалось на лестничной клетке, пока мы не оказались в коридоре того, что некогда являлось квартирой Неро и Сефа.

— Двадцать четвёртый этаж. Где я жил с ним в начале наших отношений, — сказал Неро прерывающимся непривычно высоким голосом, который отличался от его обычных глубоких тонов. — Какого хрена ты так со мной поступаешь, Санги? Я всего-то… всего-то хочу поесть и привести себя в порядок. Я не могу сделать это прямо сейчас!

Я покачал головой и толкнул дверь. Я направился к тому, что когда-то было гостиной.

— Ты захочешь это увидеть!

— Увидеть что?! — внезапно закричал Неро, его тело напряглось, а кулаки снова сжались от боли. Он подошел ко мне и открыл рот, чтобы выплеснуть еще больше своей агонии, но затем остановился, наблюдая, как я хватаю черную льняную простыню, прикрывающую предмет почти такого же роста, как он сам.

Я с улыбкой откинул простынку, обнажив под ней металлическую капельницу, в которой все еще находился пакет, наполовину наполненный жидкостью.

И когда Неро шагнул назад, я указал на тонкую трубку, которая вела к потолку и исчезала в маленьком отверстии размером с бейсбольный мяч, а затем под ним, где был подключен небольшой аппарат для внутривенного вливания. Я оглянулся на него и гордо улыбнулся, увидев ошеломлённое выражение на его лице. Я десятилетиями представлял себе эту сцену и не мог не упиваться выражением его лица.

Вот оно, это выражение.

— Что… что это за херня…? — прошептал Неро. Он отступил на шаг и оглядел темную кладовку, но там не было ничего сомнительного; ничего, что давало бы представление о том, что я прятал тридцать лет. Я старался скрыть всё так хорошо, как только мог, и, к счастью, это была единственная комната, которую все избегали, включая Силаса.

Воспользовавшись шоком, в котором пребывал Неро, я подошел к одной из картонных коробок, которые были сложены одна на другую. Я открыл ее и наклонил, чтобы Неро увидел.

Внутри были стопки пустых пакетов для капельниц и маленькие иглы, на кончиках которых была кровь.

— С-Сангвин? — сказал Неро приглушённым голосом. Он подошел на дрожащих ногах к коробке и взял один из пустых пакетов, затем его взгляд вернулся к капельнице и маленькому жужжащему аппарату. — Что ты делал?

Я грустно улыбнулся.

— Я стал сенгилом Силаса тридцать лет назад не только потому, что знал, что нужен ему, любимый. Я сделал это, чтобы спасти Сефа от вызывающей безумие монотонности, которая, как я знал, поглотит его. На протяжении тридцати лет я вводил его в кому. Даже наше белое пламя смерти временами само по себе может сводить с ума, но только не сон. Раз в неделю я ставил капельницу, которая медленно работала всю неделю, а в воскресенье, иногда в понедельник, я менял ее для него, — затем я указал на аппарат. — Эта маленькая штуковина выталкивает жидкость вверх, поскольку сила тяжести будет работать против капельницы. Я сам её изготовил.

Выражение чистого благоговения промелькнуло на лице Неро. Он уставился в потолок, открыв рот и покачивая головой. Никогда я не видел, чтобы мой Неро выглядел таким изумлённым, это согрело мое сердце, а щеки уже болели от улыбки.

Всё это, всё, через что я прошёл, стоило того исключительно ради этого момента.

— Все тридцать лет? — прошептал Неро.

Я кивнул и положил руку ему на плечо.

— В случае, когда сам я был мертв и ждал воскрешения, он оставался без неё, но по большей части… твой муж спал, ожидая, когда его принц поцелует его, чтобы разбудить, — я убрал руку с плеча Неро и взялся за прозрачную пластиковую трубочку. Я дернул ее, и оттуда выскочила игла, такая же, как в картонной коробке.

Я позволил ей упасть на пол:

— Чего ты ждешь, любимый?

Неро всё ещё смотрел в потолок, казалось, переваривая мои слова и эмоции, которые захлёстывали его, как подступающая армия.

— Чего я жду? — прошептал Неро. Затем он быстро покачал головой, как будто отряхиваясь от избытка новой информации. — Чего я жду? — улыбка стерла шок с его лица. Он обнял меня и прижал к груди.

Затем так же быстро, как и схватил, он отбросил меня и, положив руку на голову Кики, чтобы взъерошить её, он выбежал из квартиры в коридор.

Я рассмеялся и прошел мимо Кики.

 — Пошли. Он не будет нас ждать.

Я последовал за Неро; когда мой брат взбежал по лестнице, слабость, которую испытывало его тело от пребывания в ловушке внутри гробницы, исчезла после полученных новостей.

Он добежал до двадцать пятого этажа и помчался по коридору, мы с Кики оба плелись позади. Затем он влетел во всё ещё залитую солнцем комнату.

Неро схватил кувалду и обернулся с ухмылкой на лице.

— Ладно, как сделать так, чтобы не убить его? — сказал он со смехом.

Я схватил металлический штырь и подкинул его в руке.

— Бетон хрупкий из-за того, что он настолько длинный. Только не бей со всей силы, иначе раздавишь мне руки, и мне придется убить тебя, — я подмигнул и вставил штырь в трещину в бетоне. — Замахнись, любимый.

Неро кивнул и прикусил нижнюю губу. Сосредоточенно сморщив лицо, он взмахнул кувалдой и ударил по штырю с громким лязгом, который эхом разнесся по комнате.

Бетон раскололся точно посередине, изнутри исходил гнилостный, как из разбитого тухлого яйца, запах. Но Неро это не волновало. Он ударил кувалдой по трещине, как тараном, чтобы расколоть её ещё больше. Должно быть, он решил, что этого должно хватить, поэтому, как следует размахнувшись, отбросил кувалду, а затем ухватился за оба конца раскола.

Я вздрогнул, услышав, как кувалда во что-то врезалась, но мои глаза были слишком сосредоточены на сцене передо мной. Неро, стиснув зубы, с покрасневшим лицом, раздвинул два конца со всей своей генетически модифицированной силой. Раздался низкий треск и движение бетона, после чего большая плита упала на землю, обнажив в центре кого-то совсем не похожего на рыжеволосую брутальную химеру, которая находилась в ней.

Волосы Сефа были растрепаны и прилипли к лицу, некогда короткие волосы теперь спускались ниже плеч, обрамляя изможденное, впалое лицо с засаленной, но длинной рыжеватой бородой.

— Сефи? — поперхнулся Неро. Он поднес руку к лицу Сефа, его собственное выдавало сомнение, которое он испытывал, когда впервые за тридцать лет коснулся лица своего мужа. — Сефи? — Неро прислонился лбом к лбу Сефа. Он шмыгнул носом и поднял голову, затем начал похлопывать его по щеке. — Сефи? Посмотри на меня.

Сеф захлопал ресницами, затем он огляделся в сонном замешательстве.

И когда его взгляд сосредоточился на Неро, Неро судорожно вздохнул и улыбнулся. Он обхватил лицо Сефа и нежно потряс его.

— Проснись, малыш. Ты можешь говорить? — когда последний кусок бетона рухнул на ставший пыльно-серым пол, Неро схватил Сефа за подмышки и вытащил его из разрушенного бетона. Он опустил Сефа на землю в тот момент, когда рука Сефа слабо поднялась, чтобы ухватиться за руку Неро.

Сеф что-то пробормотал, его глаза забегали во все стороны. На мгновение мое сердце тревожно дрогнуло. То, как Сеф оглядывался по сторонам, слишком сильно напомнило мне о том, как, я выглядел, когда сам находился в психозе. Меня охватил небольшой страх, что Сеф впал в безумие, хотя он и спал, но мгновение спустя это чувство развеялось, когда на сухих и потрескавшихся губах Сефа появилась слабая улыбка.

— Нууки? — прохрипел он, его голос был хриплым. Улыбка стала шире, когда Неро всхлипнул и обнял Сефа. Брутальная химера, одна из самых выносливых и сильных из них всех, не выдержала и начала открыто плакать на плече у Сефа.

Всё, что я мог делать, это стоять там и улыбаться. Кики стоял рядом со мной с улыбкой на лице. Я знал, что неприятности и наказание ожидают меня и юную химеру, стоящую рядом. Я знал, что мои действия окажут длительное влияние на мою жизнь и что я, скорее всего, сжёг прочный мост между мной и королём Силасом.

Но сейчас все это было неважно, потому что это был момент Неро и Сефа. И какие ужасы последуют из-за того, что я натворил… какую кровь мне придется отдать в качестве платы… это подождёт, пока на меня не опустится тьма.

Ибо сейчас не было никакой тьмы, только давно ожидаемое счастье. Неро его заслужил.

«Я приму всё, как есть», — сказал я себе, наблюдая, как Неро плачет. В Серых Пустошах мы никогда не планировали свою жизнь, потому что не знали, наступит ли завтра. Теперь, если и есть одна вещь, которую я знал наверняка… это то, что у меня было завтра. Я могу считать своим утешением то, что король Силас не может убить меня… хотя, возможно, он подготовит нечто похуже смерти.

Я посмотрел на Неро, который теперь стоял с Сефом на руках. Хотя сильная химера была создана так, чтобы воскресать вместе со своим телосложением и мускулами, Сеф всё ещё выглядел слабым и болезненным на руках у своего мужа.

— Если Кинги какое-то время не вернется, я отведу его наверх, — сказал Неро, его лицо теперь было заплаканным и раскрасневшимся. — Нам обоим нужно помыться и поесть, и.… и ему нужно немного времени, чтобы прийти в себя, он всё ещё... всё ещё очень сонный, — Неро шмыгнул носом и посмотрел на меня. — Я никогда не смогу отблагодарить тебя как следует, Сангвин. Ты знаешь, что я всегда буду с тобой. Пойдем с нами наверх, и мы... и мы сможем поговорить после того, как все вымоются и перестанут вонять смертью.

Я кивнул и положил руку на голову Сефа, когда Неро проходил мимо меня.

— Звучит заманчиво, милый. Сеф... что бы ты хотел поесть?

Внезапно слева от нас раздался громкий треск, от которого пол у нас под ногами задрожал. Наши глаза устремились в сторону шума, и я знал, что у всех нас были одинаково шокированные взгляды.

Рядом с кувалдой лежал молодой человек с чёрными волосами, покрытыми грязью и серой пылью от бетона. Он, стоя на четвереньках, резко и часто дышал.

— Оу… ёбанный же в рот, — услышал я от Неро. Действительно, ёбанный в рот. Кувалду отбросили с гораздо большей мощью, чем кто-либо из нас мог бы подумать.

Мы… мы, блядь, ещё кого-то освободили.

Но кого?

Я огляделся, сориентировался и понял, что разрушенная бетонная могила была той, которую я очень хорошо знал. Потому что она существовал ещё до того, как я попал в Скайфолл. Таинственный первый заключённый, о котором все говорили так, будто его не существует. Каждый брат, которого я спрашивал, думал, что она пуста или что внутри неё только кости. Смертный узник, наказанием которого была смерть от удушья внутри этой скорлупы ужаса.

Но нет…

Я подбежал к нему и положил руку на плечо.

— Ты в порядке? — я запнулся. Я оглянулся на Неро, который всё ещё держал Сефа на руках, но всё, что Неро продемонстрировал — это широко распахнутые глаза.

А когда я повернулся обратно, то увидел его глаза.

Они были двух разных цветов, один тёмно-синий, другой ониксово-чёрный, и то, что я принял за бетонную пыль, на самом деле было белой челкой в обрамлении чёрных волос. Он выглядел странно, и когда он открыл рот, чтобы издать крик замешательства, я увидел кривые нижние зубы, и хотя он был бы красивым будучи здоровым, я заметил другие странности, которых не было ни у одной из наших химер: чуть более широкий нос, оторванные мочки ушей, хоть и узкие, но испуганные глаза, и у него не было бровей или волос на лице, только красные отметины, как будто он их вырвал.

— Все в порядке, мы не причиним тебе вреда, — сказал я так ласково, как только мог, хотя внутри меня все дрожало. — Только успокойся...

Последнее, что я увидел, это как его единственный голубой глаз почернел... а затем в моем собственном мире наступила полночь.

Я проснулся от того, что Неро тряс меня за плечо и похлопывал по щеке. Мои глаза открылись, и я увидел, что нахожусь в апартаментах короля Силаса.

Я сразу же огляделся. Я вскочил на ноги, чтобы поискать странного молодого человека, и мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что Неро пытается успокоить меня.

Когда я, наконец, посмотрел на него, он протянул руки.

— Все в порядке, Санги, — сказал он. Его лицо было неуверенным, даже обеспокоенным. — Я проснулся двадцать минут назад, и мы все в безопасности, Кики тоже, — он посмотрел в сторону двери и приподнял бровь. — Эм... мы собираемся восстановить его бетонную могилу после того, как всё уберем, и, эм... мы не скажем Кинги, что только что освободили этого чувака. Хорошо?

Я посмотрел на него, мой разум спешно пытался связать воедино всё ранее произошедшее, но, словно зная, что я делаю про себя, Неро покачал головой.

— Не думай, блядь, об этом, потому что ничего не произошло, ладно? — Неро хлопнул ладонями по обеим сторонам моего лица и встряхнул его. — Слышишь меня, Санги? Там – внизу – ничего не произошло. Хорошо? Мы никого не освобождали. Идёт? Так что даже не думай об этом.

Я проглотил тяжелейший комок в горле, прежде чем кивнуть. Не возникло бы никаких сомнений в том, почему Кики бросил кого-то из нашей семьи в Серых Пустошах, но мы могли бы скрыть тот факт, что случайно освободили того странного человека.

Неро опустил руки и глубоко вздохнул.

— У нас впереди херова туча работы. Нам нужно сделать эту бетонную гробницу и, мать его, надеяться, что он не заметит, что она выглядит новой, — Неро сжал пальцами уголки глаз и покачал головой.

— Где Сеф? — я понизил голос и оглядел квартиру Силаса, но потом увидел, что дверь моей спальни слегка приоткрыта.

— Он всё ещё немного сбит с толку и подавлен, поэтому я положил… запер его в шкафу в темноте. Я… не знал, что ещё сделать, тебе это помогало, — виновато признался Неро. — Кики там с ним. Блядь. Кто это был?

— Я надеялся, что ты знал и просто не хотел мне говорить, — мрачно ответил я. — Он был здесь до меня. Я помню эту гробницу. Почему у него нет бороды и длинных волос, как у Сефа? А его брови... Он их вырвал?

— Похоже на то, — сказал Неро. Он протянул мне открытую банку пива. — Когда я проснулся, увидел внизу чертовски спутанные черные волосы. Я думаю, что когда-то у него были более длинные волосы, потому что некоторые пряди были густыми и длинными. И его бетонный панцирь внутри был достаточно просторным, поэтому он мог дотянуться до своего лица, так что я предполагаю, что он вырвал волосы из-за стресса. Бедный, мать его, парень...

— Он не... из первого поколения?

Неро покачал головой.

— Нет. У нас есть тонны детских фотографий всех нас, и во всех наших файлах говорится, что было всего три эмбриона, а когда Эллис отделилась от меня, их стало четыре. Я видел данные, что тогда было только три стальные матери, — но затем Неро покачал головой, как будто вспомнил, что это он сказал не говорить об этом.

И мои предположения о внутреннем монологе моего брата оказались верны, Неро снова поднял руки и закрыл глаза.

— С этого момента и впредь… мы никогда больше не упоминаем о нём. Хорошо? Мы будем врать… хм, блин, я не знаю, но мы вычеркнем это из нашей памяти, ладно?

Мне это не нравилось. Я хотел знать, кем был этот бессмертный, и почему он был там, возможно, ещё до первого поколения. Но сейчас у меня было гораздо больше забот… Я кивнул и согласился.

Неро с облегчением выдохнул. Он хлопнул меня по плечу, а потом заключил в объятия.

— Я люблю тебя, щеночек, — прошептал он и крепко прижал меня к себе. — Спасибо тебе за все.

В ответ я поцеловал его щёку и улыбнулся ему.

— Спасибо, Неро. Начиная семи лет до семидесяти… спасибо тебе за то, что ты был тем, кому я мог доверять.