Глава четвёртая

Карточный домик рос на глазах.

Краем глаза я посмотрела на Сатору, оценивая, как у него идут дела. Кажется, у него всё хорошо. Уже выстраивает четвёртый ярус. Сатору, заметив мой взгляд, с торжеством продемонстрировал мне карту, что держал в руке. Это была четвёрка червей.

Сдерживая внезапно появившееся чувство «Я не проиграю!», я сосредоточила всё внимание на стоящий передо мной карточный домик. Соорудить из игральных карт пирамиду, выстраивая их треугольником, — задача нетрудная, но при первой же попытке сделать это понимаешь, как много разных факторов нужно учитывать при тренировке магической силы.

Во-первых, это абсолютная концентрация. Карточный домик обрушится от малейшего прикосновения, малейшего колебания, от лёгкого ветерка. Кроме того, нужна способность точно понимать положение в пространстве. Наконец, когда карточный домик достигает определённой величины, требуется искусство одновременно следить и за всей конструкцией в целом, и быстро переводить внимание на детали. Потому как нужно сразу же подмечать признаки обрушения и ловко восстанавливать опасные участки.

Кстати, говорят, что в период обучения в общей школе Кабураги Сисэй, впервые приняв вызов на выполнение подобного задания, составил домик из восьмидесяти четырёх карт, который простоял всего мгновение. Но даже среди взрослых едва ли найдется кто-то, кто смог бы осилить такое. Думаю, эта история — преувеличение и выдумка.

Ещё в период учёбы в школе Вакиэн нам неоднократно давали задание построить карточный домик вручную, но мы даже не предполагали, что в будущем, в общей школе на уроках развития навыков, нам предложат аналогичное задание.  

— Саки. Ускорься! – встрял сидящий сбоку от меня Сатору.

— В этот раз у нас настоящее состязание. Я тебе не проиграю, так что успокойся.

— Дурочка. Мы же командами соревнуемся. Посмотри! У всех пяти команд очень хорошо получается.

Я мельком огляделась: и правда, среди пяти команд у всех был примерно одинаковый прогресс, каждая работала с предельной скоростью.

— Но у нас, как всегда, лучше всех.

Сатору правильно подметил: Сюн в классе имел подавляющее превосходство. Он уже построил семь ярусов, и расширял первый ярус. Подхватывая за раз по две игральные карты, он заставлял их двигаться подобно взмахам крыльев бабочек, и эту его блестящую приковывающую взгляды манеру работы никто в классе повторить не мог.

— Ну это потому что есть и те, кто строит еле-еле.

Сатору вздохнул и посмотрел перед собой. Сидящая рядом с Сатору Мариа по скорости почти не уступала Сюну, но укладывала карты небрежно, отчего уже дважды произошли небольшие обвалы. Однако каждый раз Мариа быстро их восстанавливала, так что в целом она продвинулась примерно до нашего уровня и догоняла нас.

Сидевший рядом с Мариа Мамору, напротив, возводил пирамиду с чрезмерной старательностью, но по устойчивости конструкции его успехи по сравнению с остальными в классе можно было назвать разве что средними.

Проблемы возникли у Рэйко, которая сидела дальше всех от меня. На тот момент она не закончила удовлетворительно даже первый ярус.

При взгляде на карты Рэйко мне стало трудно дышать. Ещё в школе Вакиэн я видела детей, которым не давалось строительство из карт. От волнения у них тряслись руки, и следя за ними, я понимала, что даже если бы они использовали свою магическую силу, их карты, вероятно, так же дрожали бы. Рэйко была из деревни Когане и из школы Токуикуэн, так что до сих пор я её не видела, но, наверняка, задания с карточными домиками не удавались ей ещё с юного возраста.

Бесталанность Рэйко была поистине выдающейся. Только подумаешь: «Наконец-то», — и поднятые карты рушатся вниз; только покажется: «Вот, всё в порядке», — и домик полностью разваливается.

— Не выходит. Посмотри, вот здесь что-то не то, — Сатору, качая головой, вернулся к своим картам. – Пока с нами Рэйко, победы нашей команде не видать никогда.

— О чём это вы? Рэйко – хорошая девочка. Просто немного не включилась в работу, вот и всё.

Произнося эти слова, я поняла, что это не так. Амано Рэйко не умела пользоваться своей магической силой. Каждый раз, когда она пыталась справиться с заданием, результаты не оправдывали ожиданий.

Раньше мы часто выполняли задания, похожие на игру в глухие телефоны, видимо, чтобы развивать навык воспроизведения результата. Каждая группа вставала в ряд, и первому ребёнку показывали картину, написанную маслом. Ребёнок воспроизводил картину из песка и показывал следующему. Который, в свою очередь, взглянув лишь на мгновение на картину из песка, старался воспроизвести её с максимальной точностью. Процесс повторялся, и выигрывала команда, у которой картина, созданная последним ребёнком, больше всего походила на оригинал.

Я думаю, что наша команда и в формировании образа, и в его передаче превосходила остальные. И в этом Сюн обходил всех остальных. Созданная из песка картина Сюна была настолько хороша, что скорее походила на спиритическую фотографию на светочувствительной бумаге. За ним была Мариа. Досадно признавать, но и в точности образов, и в художественном вкусе я не могла соперничать с ней.

Будучи первым в цепочке, Сатору нередко ошибался, но его копии картин из песка по предыдущей картине из песка выходили довольно хорошими. Я же гордилась тем, как мне удавалось воспроизводить образ с картины маслом. Мамору, художник по натуре, создавал поразительно красивые картины из песка, и его единственным недостатком, на мой взгляд, являлась точность.

Складная совместная работа шести человек, как правило, резко обрывается там, где находится Рэйко. Её картины из песка, строго говоря, похожи на следы ползущего умирающего краба, и как бы внимательно ты ни всматривался, даже прибегая к силе воображения, никакой картины в творении Рэйко не увидеть. От первого в цепочке до последнего – куда бы её ни поставили, картина, с которой работала группа, превращалась в нелепый узор и не более того.

Вот и в соревнованиях по строительству карточного домика её провал, казалось, был предрешён. По правилам выигрывала команда, с наибольшим количеством использованных в строительстве домиков карт, но прежде каждому участнику требовалось выполнить условие по возведению семи ярусов.

И в этот раз Рэйко совершила роковую ошибку.

Я до сих пор не могу понять, как такое вообще могло произойти в состязаниях, где нужно с предельной внимательностью складывать карты. Неожиданно карты Рэйко взлетели, будто отброшенные, и попали прямо на карточный домик сидевшей через одного от Рэйко Мариа.

Хотя её домик не отличался стойкостью, в нашей группе он был второй по величине. И вот он в мгновение ока превратился в плоскую груду карт.

— Ах, про… прости, пожалуйста! – не стоит и говорить, что Рэйко запаниковала.

Мариа какое-то время была ошеломлена, но тут же принялась снова строить домик с удвоенной скоростью. Всё-таки привыкаешь к постоянным обрушениям. Однако за оставшееся время ей не успеть, даже если бы Сюн и Мариа работали вместе. Как и следовало ожидать, домик Мариа не достиг даже третьего яруса, когда прозвучал безжалостный свисток, возвещающий о конце соревнования.

— Извините. Я не понимаю, как такое произошло… — все продолжала извиняться перед нами Рэйко.

— Все нормально. Не переживай. Он всё равно у мне разваливался, — Мариа с улыбкой жалела Рэйко, но в глазах у неё стояла пустота.

На этом закончим знакомство с командой номер один, участником которой я являлась. Нас было шестеро — Аонума Сюн, Акидзуки Мариа, Асахина Сатору, Амано Рэйко, Ито Мамору и я, Ватанабэ Саки. По этим полным именам, думаю, сразу понятно, что разделение по командам проводилось, как правило, в алфавитном порядке. Следуя этому принципу, я должна была, конечно же, попасть в команду номер пять, но почему-то мне сказали вступить в команду номер один. По воле случая в команде номер один состояли трое моих близких друзей, и я думала, что меня заботливо включили в неё, чтобы с ними я быстрее привыкла к общей школе.

 

***

В тот день после уроков мы с Мариа, Сатору, Сюн и Мамору впятером отправились гулять по тропинке, протянувшейся вдоль расположенного рядом с общей школой водоканала. Мы не взяли с собой Рэйко. В то время наша шестёрка команды номер один часто проводила время вместе, но мы решили, что после такой серьёзной оплошности и сама Рэйко не хотела бы попадаться нам на глаза, поэтому не пригласили её.

— Так хочется поскорее уже попробовать использовать магию в полную силу, — потягиваясь, сказал Сатору. Наверняка все мы разделяли его чувства. У нас пока были временные права на магическую силу, и в городе ей пользоваться нам не позволялось. Даже в общей школе нам разрешалось разгадывать тайны магической силы только на специальных уроках развития навыков, которые начинались только после того, как вытерпишь другие уроки, ещё более длинные и скучные, чем в Вакиэн.

— Когда Сатору будет использовать магию в полную силу, хотелось бы оказаться как можно дальше от него, — пошутила я, и Сатору как будто надулся.

— Почему это?

— Да так.

— Вообще-то я уже полностью всё контролирую. Это с тобой, Саки, опасно!

— Думаю, вы оба очень хорошо справляетесь, — принялся успокаивать нас Сюн.

— Когда это говорит Сюн, я не могу искренне радоваться.

Сатору отбросил ногой попавшийся ему под ногу камешек на противоположный берег канала.

— Почему? – спросил Сюн с таким выражением лица, будто в самом деле не понимал причину. – Я не вру. Я правда думаю, что у вас обоих довольно хорошо выходит. Карты у вас не разлетаются куда попало.

— А-а! Хватит уже об этом, — вздохнув, Мариа заткнула уши.

— Хе. Ты, Сюн, неосознанно смотришь на нас свысока. Саки, ты же тоже так считаешь?

Если честно, я тоже так думала, но изо рта у меня вырвался другой ответ.

— Не надо нас ровнять под одну гребёнку. Свысока на других смотришь только ты, Сатору.

— Чего? Это не так, — проворчал себе под нос Сатору и неожиданно замолк.

— Что случилось? – спросила Мариа, и он показал на границу канала в нескольких метрах впереди:

— Смотрите, вон там.

Повернув по его указанию голову, я увидела нечто напоминающее две человеческие фигуры. Их тела были полностью скрыты за тканью грязного цвета, по фасону напоминающей плащ.

— … бакэ-нэдзуми? – прошептала Мариа, перебирая прядь рыжих волос.

— И правда. Что это они, интересно, делают? – казалось, Сюна будоражил этот вопрос. Я чувствовала то же самое. Если честно, до того момента я ни разу не видела бакэ-нэдзуми.

— Лучше не смотреть на них! – застенчиво отозвался Мамору. Из-за курчавых волос он всегда выглядел так, будто у него взорвалась голова. — В школе Юаиэн нам говорили, что даже если увидишь бакэ-нэдзуми, ни подходить к ним, ни разглядывать их нельзя. В Вакиэн вам этого не говорили?

Конечно, нам говорили, но человеческая природа такова, что чем больше об этом говоришь, тем больше хочется посмотреть из любопытства. Медленно приближаясь к бакэ-нэдзуми, мы пристально наблюдали за их движениями.

Я вспомнила историю, которую услышала от папы, когда была маленькой. Видимо эти бакэ-нэдзуми занимались очисткой водоканала. На изгибах канала всегда формируются заводи водного потока, и течение приносит туда множество мусора и хлама, который там и оседает. Бакэ-нэдзуми старательно вылавливали огромные кучи опавших листьев и веток деревьев закидными сетями, закреплёнными на концах длинных бамбуковых шестов.

При помощи магии подобная работа выполняется вмиг, но это слишком однообразная и неинтересная задача, чтобы человек фокусировал на ней своё сознание.

— Хорошо работают, да?

— Но им, как мне кажется, сложно держать сети в своих лапках, — сочувственно сказала Мариа.

— И правда же. Их телосложение отличается от человеческого, и им даже стоять на двух лапах неимоверно сложно.

Хотя их полностью скрывали плащи так, что даже морд не видно, как и сказал Сюн, их передние конечности, в которых они сжимали бамбуковые шесты, и невероятно тонкие задние лапы грызунов, поддерживающие весь вес тела, выглядели ненадёжными.

— …Говорю, не надо смотреть на них, — Мамору немного отступил от нас в сторону, и откровенно отвернулся от бакэ-нэдзуми.

— Ах… он справится? Ой, ой, осторожно! – закричал Сатору, когда между нами и бакэ-нэдзуми оставалось расстояние в двадцать-тридцать метров. Один из бакэ-нэдзуми собирался было поднять целую сеть листьев, но видимо, плавающие в воде листья оказались тяжелее, чем он предполагал, отчего он сильно зашатался и завалился вперёд.

Второй бакэ-нэдзуми попытался поймать его, но на секунду опоздал. Потерявший баланс бакэ-нэдзуми так и упал в водоканал.

Раздался сильный всплеск, поднялись брызги. Мы не задумываясь побежали туда.

Упавший бакэ-нэдзуми, кажется, не мог похвастаться умением плавать. Вдобавок к этому, он почти не мог пошевелиться под массой тяжёлых опавших листьев и покрывавшим всё тело плащом.

Оставшийся бакэ-нэдзуми, как будто впав в панику, только и делал что метался из стороны в сторону и не мог сообразить протянуть упавшему сеть.

Глубоко вздохнув, я сосредоточилась.

— Саки, что ты делать собралась? – Мариа удивлённо смотрела на меня.

— Помогу ему.

— Что? Как?

— С бакэ-нэдзумии лучше не связываться! – предостерегал нас испуганным голосом стоящий позади Мамору.

— Всё в порядке. Оттуда подхвачу и вытащу на берег. Делов-то!

— Эй, да ладно тебе…

— Нельзя! Нельзя своевольно использовать магию.

— Я тоже думаю, что лучше не стоит.

Я рассердилась на всех:

— Если мы не поможем, он погибнет!

Успокоившись, я тихим голосом, так, чтобы не слышали другие, начала читать мантру.

— И всё-таки, это плохо кончится.

— Разве нас не учили относиться с состраданием ко всему живому?

Я сосредоточила своё создание на барахтающемся на поверхности воды, тонущем бакэ-нэдзуми. Сложность состояла в том, что по мере того как шло время его борьбы с водой, из-за опавших листьев и другого мусора мне было всё сложнее точно определить размеры его тела.

— …Можешь поднять вместе с листьями вокруг, — понимая моё замешательство, дал мне дельный совет Сюн. Ответив ему благодарным взглядом, я попыталась сделать, как он сказал.

Окружающий меня шум отдалялся.

Силой мысли собирая в кучу разваливающийся на части мусор, я представляла себе образ подъёма, и огромная глыба, освобождаясь от силы поверхностного натяжения, оторвалась от поверхности воды и поднялась в воздух.

Вода, оказавшаяся в этой глыбе, в несколько ручейков с силой била по поверхности водоёма. А листья деревьев, выскакивающие из моей мысленной сети, один за другим падали вниз. Бакэ-нэдзуми должен был находиться где-то посередине кучи мусора, но видно его не было.

Я медленно направила груду мусора в сторону берега. Все, отступив, освободили место.

Я легонько опустила эту груду на дорогу.

К моему облегчению, бакэ-нэдзуми был жив.

Выкарабкавшись из мусора, он упал лицом вниз, тихо застонал и закашлялся, выплёвывая пенистую воду. Теперь, когда я видела его вблизи, он выглядел довольно большим. Если встанет во весь рост, то, наверное, будет выше метра.

— Здорово, да? Идеальное всплытие, как будто вытянули огромными сетями!

— Да, благодаря советам, — стиснув зубы, бубнил Сатору, пока Сюн меня хвалил.

— Что будем делать? Если в школе узнают об этом нарушении…

— Лучше бы им не знать, так ведь.

— Лучше бы? Я спросил, что если они узнают!

Мариа пришла мне на помощь:

— Ребята, давайте сохраним всё это в строгой тайне. Ради Саки! Хорошо?

— Хорошо, — с лёгкостью согласился Сюн, будто его попросили одолжить тетрадь.

— Сатору, ты тоже согласен?

— Ну, я никому не расскажу. Но не прознают ли об этом?

— Нас вроде бы никто не видел, и если мы будем молчать, всё обойдётся, — Мариа обернулась: — Мамору?

— Что?

— В смысле…

— Сегодня ничего не произошло. Я ничего не видел. У меня вообще никаких связей с бакэ-нэдзуми нет.

— Ладно, ладно. Послушный мальчик.

— Ну а что с этим? – Сатору, наморщив кончик носа, посмотрел сверху вниз на спасенного бакэ-нэдзуми. – Он-то никому не расскажет?

— Расскажет? А бакэ-нэдзуми разве могут говорить? – у Сюна было крайне заинтересованное выражение лица.

Я приблизилась к бакэ-нэдзуми, который совершенно не пытался подняться. Может быть, он что-то себе повредил? Но взглянув на второго, я увидела, что и тот тоже был распростёрт на земле в аналогичной позе.

Я, наконец, поняла, что бакэ-нэдзуми ужасно боятся людей.

— Эй, я тебя спасла. Понимаешь? – сказала я самым доброжелательным тоном.

— Лучше не разговаривать с бакэ-нэдзуми! – издали закричал Мамору таким голосом, будто задыхался.

— Эй, слышишь меня?

Похожий на мокрую мышь бакэ-нэдзуми покачал вверх-вниз головой, укрытой капюшоном плаща, будто кивая. Казалось, ему больше нравилось ползать на четвереньках, и в этой позе он приблизился ко мне и как будто бы поцеловал меня в туфлю.

— Всё это – секрет. Понимаешь? Не говори никому, что сегодня случилось.

Бакэ-нэдзуми снова кивнул. Казалось, он вполне понимал, что я от него хотела. Внезапно во мне пробудилось любопытство, и мне захотелось увидеть его выражение лица.

— Эй, посмотри на меня, — я легонько похлопала его рукой.

— Саки, ну-ка перестань! – Мариа, конечно же, тоже была ошеломлена.

— Потому и говорю, что нельзя… это же бакэ-нэдзуми, — голос Мамору звучал ещё более отдалённым, чем прежде.

— Ты понимаешь, что я говорю? Подними голову.

Бакэ-нэдзуми робко поднял голову. Я почему-то представляла себе обаятельное личико полевой мыши, потому увиденное повергло меня в шок.

Из-под капюшона выглядывала самая уродливая голова из всех, какие я когда-либо выдела. Из-за короткого носа она больше напоминала свиную морду, нежели крысиную. Поросшая мелким белым пушком кожа обвисла дряблыми складками, и в глубине этого множества морщин как бусины сверкали глаза. Рот существа был широко раскрыт по центру, обнажая огромные, как долото, жёлтые передние зубы, которые, казалось, росли прямо из носа.

— Спаассибо, сасибо. Кикикикики. Какакакака ssh… господа. Господа по-ги-и, — внезапно заговорил бакэ-нэдзуми пронзительным, похожим на щебет, голосом, и я замерла.

— Говорит… — пробормотала Мариа. Остальные трое онемели от шока.

— Как тебя зовут? – спросила я.

Бакэ-нэдзуми распевисто прощебетал:

— §@#Θ&ϵƏÅ. — Из уголков рта у него текла пена и слюни. Я поняла его имя, но ни записать на японском языке, ни хотя бы запомнить его не представлялось возможным.

— Кажется, не стоит беспокоиться, что этот кому-то что-то разболтает, — Сатору как будто расслабился. – Никто всё равно не поймёт его речь.

Напряжение немного спало, и лица расплылись в улыбках. Но я, пристально вглядываясь в лицо бакэ-нэдзуми, почему-то ощущала нечто вроде озноба.

Это было похоже на чувство, когда касаешься сокрытого в глубине своей души запрета.

— Имя его использовать невозможно, но нам на всякий случай стоило бы придумать, как его отличить от остальных, — глубокомысленно заметил Сюн.

— Просто по татуировке, — неожиданно прозвучал ценный совет стоящего дальше всех Мамору.

— Татуировке? Где она?

— Где-то на лбу, кажется. Там, вроде, указывают название колонии и номер особи, чтобы различать их, — сказал Мамору, отворачивая лицо.

Я с огромным ужасом протянула руку к капюшону, скрывающему голову бакэ-нэдзуми. Голова резко обнажилась, но бакэ-нэдзуми, как большая прирученная собака, вёл себя спокойно.

— Вот она.

Вдоль головы, в пространстве между длинным лбом и теменем, синей краской была набита татуировка со знаками «木619».

— Что означают эти знаки?

— Наверняка, это метка колонии бакэ-нэдзуми, — предположил Сюн.

Бакэ-нэдзуми имели три совершенно уникальные отличительные черты, коих не имелось ни у каких других живых существ.

Во-первых, как и подсказывает само их название, внешним видом они напоминали лысых крыс довольно крупного размера: их рост составлял от шестидесяти сантиметров до метра, а если они вставали на задние лапы, то и от метра двадцати до метра сорока сантиметров, что почти равно человеческому росту.

Во-вторых, хотя они, несомненно, являлись млекопитающими, их образ жизни был эусоциален, как у муравьев или пчёл; они формировали колонии, концентрирующиеся вокруг королевы. Эту особенность бакэ-нэдзуми унаследовали у своих предков — обитавших в древности на территории Восточной Африки голых землекопов. Самые маленькие колонии включали двести–триста особей, а могли иметь до ста тысяч работников.

В-третьих, бакэ-нэдзуми отличал намного более развитый интеллект, чем у дельфинов или шимпанзе, и можно даже сказать, что он почти равен человеческому. После того как они поклялись в верности людям, те стали обеспечивать выживание «оцивилизованных» колоний, а взамен бакэ-нэдзуми платили дань или выполняли работы. С тех пор колониям были присвоены иероглифические названия (обычно по названиям насекомых).

Например, гордилась своим абсолютным преимуществом во влиянии часто привлекаемая к строительным работам в деревне Камису 66 колония Оосудзумэбати – «Гигантские Шершни». Кроме того окрестности деревни в настоящее время усеяны представителями таких колоний, как Куроямаари — «Чёрные древесные муравьи», Мэкураабу — «Слепни», Ониямма — «Безушники Зибольда», Бэккообати — «Черепаховые пчёлы», Сиояабу — «Крыти», Оокувагата — «Гигантские жуки—олени», Камадоума — «Рафидофориды», Асинагабати — «Длинноногие пчёлы», Осамуси — «Жужелицы», Хаммёо — «Жуки—скакуны», Бокутоога — «Древесные мотыльки», Гэнгороо — «Хищные плавунцы», Коороги — «Сверчки», Аодзумукадэ — «Китайские рыжие сколопендры», Оокамакири — «Гиганствие богомолы», Унка — «Дельфациды», Мэига — «Огнёвки», Хиторига — «Бурые медведицы», Ядорибаэ — «Тахины», Ясугэ  — «Многоножки», Дзёроогумо — «Пауки—шелкопряды», Кубикиригису — «Кузнечики» и так далее.

— Знак «боку», вероятно, означает Бокутоога, — сказал Сюн. – Полностью не пишут, потому что и черт в иероглифах много, и бакэ-нэдзуми их не разберут.

— Тогда это работник из колонии Бокутоога?

Колония Бокутоога являлась одной из малых и молодых колоний с численностью всего в двести особей.

Бакэ-нэдзуми эмоционально отреагировал на слова Сатору:

— Бо★тога. Бокутоогаа. Тии-тии. Ко★ни… Grrrrr.

После этих слов он как будто внезапно почувствовал холод и затрясся всем телом.

— Кажется, ему холодно.

— Он весь промок до нитки, и к тому же бакэ-нэдзуми живут в норах, так что, думаю, у них от природы низкая температура тела, — сказал Сюн.

После этого мы освободили бакэ-нэдзуми. Оба бакэ-нэдзуми бросились на землю, и стоя на коленях и касаясь лбами земли, провожали нас. Один раз по дороге я обернулась, а они так и стояли в глубоком поклоне.  

 

***

— Всё-таки никаких других вариантов нет, кроме как подражания жуку-навознику? – сказала Мариа.

С того дня, когда мы спасли бакэ-нэдзуми, прошло уже около месяца.

— Слишком банально, — монотонно повторял своё несогласие Сатору. – Это первое, что придёт на ум любой команде, к тому же так невозможно будет контролировать направление шара.

Мы смотрели на лежащий на поверхности стола большой комок глины и продолжали дискуссию.

— Тогда сделаем большую баранку, внутри которой будет шар? И будем продвигаться, вращая баранку вправо и влево. Тогда и направление шара сможем контролировать, — предложила я, сидя на столе и болтая ногами. Эта мысль совершенно случайно пришла мне в голову, но мне она неожиданно показалось неплохой.

— Тогда в определённый момент силы баранки станет недостаточно, разве нет? Шар может вывалиться из баранки, — снова нашёл недостатки Сатору. Я посерьёзнела и хотела было уже выдать контраргумент, но в этот момент Сюн указал на кое-что более важное:

— Наверное, трудно будет вращать баранку, не отрывая её от земли. Если хоть одна её часть поднимется, это могут засчитать за нарушение правил.

— Вот как… — сдалась я.

— Сколько ни думай, ничего ведь в голову не придёт, так? В любом случае, почему бы нам не попробовать поделить глину? Думаю, так мы сможем примерно понять, какой вес необходим для толкающего.

По предложению Мариа, мы поделили глину пополам, одну часть под толкающего, вторую – под нападающих.

— И всё? – разочарованно сказал Сатору.

— Интересно, сколько весит шар, — спросила Мариа, и Сюн скрестил руки на груди.

— Он мраморный, так что, думаю, наверное, больше десяти килограмм.

— Если собрать всю глину, то примерно столько же выйдет. То есть для толкающего нужна максимум половина, — Сатору застонал.

— Но если глину высушить или обжечь, она же станет намного легче?

— И правда! Тогда, в итоге, толкающий будет весить треть шара.

В этот раз Сюн согласился с моим мнением, так что несмотря на задумчивые выражения лиц у команды, я не могла не улыбаться.

— Что ж, всё-таки, нам остаётся только толкать сзади? – лениво пробормотал Мамору.

— Мы все ходим по кругу.

Турнир по катанию шаров ожидался через пять дней. И сейчас шла сложная подготовка, когда всего за пять дней каждая команда должна определиться со своей основной стратегией и в свободной форме изготовить из глины толкающих, нападающих и защитников.

Сейчас я расскажу правила соревнований по катанию шаров. Между двумя командами распределяются роли команды, которая катает шар, и команды, которая им мешает, и задача первой — катить по полю большой мраморный шар и получать очки за попадание в ворота в виде ямы. Команда противника старается им помешать. Каждый раунд длится десять минут, и если обе команды набрали очки к тому времени, то побеждает та команда, у которой ушло меньше времени на получение этих очков. Если же к концу времени ни одна команда не набрала очки, то начинается тотальная война, где обе стороны и катают шары, и мешают друг другу, пока одна из сторон не одержит победу, набрав очки.

Весь турнир от начала до конца построен на применении магической силы, но есть существенные ограничения. Магию нельзя применять напрямую к шару или полю. Можно было воздействовать только на сделанные из глины пешки, иными словами толкающих и нападающих команды, катающей шар, и защитников мешающей команды. Кроме того запрещалось поднимать пешки с поля. Если пешка, оторвавшись от земли, толкала шар или просто случайно касалась его, это приравнивалось к воздействию напрямую на шар.

Во внутреннем дворе школы располагалось поле в два метра шириной и десять метров длиной, поверхность которого была присыпана песком, а кое-где рос дёрн, и требовалась огромная концентрация только для того, чтобы двигать шар толкающими по прямой. Служившая воротами яма было излюбленной локацией мешающей команды во время матча. Строго-настрого запрещалось портить поле, например, выкапывая ямы или строя горки.  

Кроме того при условии сохранения определённого веса можно было делать пешки любой формы и в любом количестве, но если их становится слишком много, контролировать их становилось очень сложно.

Имелся и ещё один очень серьёзный запрет: нельзя напрямую атаковать толкающих противника. Потому что под сосредоточенным натиском защитника противника толкающий тут же рушится. Запрещено нападать на единственного толкающего. Следовательно, при наличии нескольких толкающих, можно беспощадно атаковать всех, кроме одного, и потому, как правило, каждая команда имеет только одного толкающего.

— Ну что, такая форма для толкающего подойдёт? – спросил Сюн. Лоб его слегка блестел от пота. Никто не стал говорить ничего эгоистичного вроде «не так, не эдак», потому что никто не смог бы превзойти Сюна в его свободном владении глиной и трюкачестве с её видоизменением. По форме туловище представляло собой приземистый конус с основанием в форме знака V, подобно днищу корабля, для скольжения по полю. Для лучшего контроля движений шара вправо-влево спереди, под углом сто двадцать градусов, прикреплялись две расходящиеся в разные стороны ручки, так что в итоге по форме этот толкающий напоминал человека с раскрытыми руками.

— Неплохо! Простая форма, но вроде как выглядит круто, — оценила его Мариа.

— Если так, то остались только нападающие. Сюн сосредоточится на толкающем, а мы тогда возьмём на себя остальное, — в мгновение ока Сатору подвёл результаты наших дебатов.

— Как у первой команды продвигается предварительное обсуждение? – заглянул к нам, улыбаясь, учитель Эндо. Его круглое лицо было сплошь обрамлено волосами и бородой, и потому к нему привязалось странное прозвище – Солнечный король.

— Наконец определились с формой толкающего, вот что получилось, — Сатору самодовольно демонстрировал только-только изготовленную модель.

— Вот как. За такое короткое время вы достигли хороших результатов.

— Да. Думаем теперь дать ей затвердеть.

— Кто будет двигать толкающего?

— Сюн.

— Так и думал, — учитель Эндо размашисто закивал. – Что ж, а теперь нападающие. Вы четверо, за исключением Сюна, грамотно распределите между собой работу.

— Хорошо! – бодро ответили мы.

Затем, достигнув однозначного согласия, мы решили сделать пять нападающих. Сюн занимался одновременно и толкающим, и нападающим, мы же каждый сделали по одному.

В тот момент никому в голову не приходила мысль о том, что нашей команде номер один требовался ещё один участник.

 

***

В первом раунде мы выступали против пятой команды. Судьба благоволила нам в этой жеребьёвке. По слухам, в соперники для кандидата в победители турнира команды номер три, у которой всегда хорошо выходили все пешки, рассматривалась наша команда и команда негодяев-показушников номер два.

По результатам «камень-ножницы-бумага» мы сначала играли за команду, двигающую шар. В начале сражения мы ужасно волновались, заметив защитников пятой команды. По форме напоминающие стену шестеро фигурок защитников прикрывали всё поле и, совершая мелкие движения в стороны, старались перекрыть нам путь.

Мы впятером стояли в кругу, и каждый про себя читал мантры.

— Как мы и думали, самая банальная стратегия, — весело прошептала Мариа.

— Так это и тридцати секунд не займёт, — ликовал Сатору так, будто мы уже победили.

— Прорываемся по центру, — тихим голосом скомандовал всем Сюн. – С такой обороной всё равно, куда нападать, да и само поле, кажется, по центру самое ровное.

С появлением наших толкающего и нападающих на поле по лицам каждого участника команды номер пять пробежало явное смятение.

С поднятыми вверх ручками толкающий медленно проскользил по полю и встал на позицию позади шара.

Вслед за этим пятеро нападающих в идеальном порядке рассредоточились по полю. Трое из них выстроились в треугольник перед шаром, а двое защищали шар по флангам.

Три стоящие в авангарде пешки по форме представляли собой тетраэдры с широким основанием и двигались острой вершиной вперёд и центральным ребром касаясь земли, напоминая бумажные самолётики. Охраняющие фланги пешки представляли собой сплющенные цилиндры с низким центром тяжести и множеством выступов спереди. В этих выступах, на самом деле, не было особого смысла, но они помогали достигнуть эффекта прочности.

— Противники, покажите честную игру. Сражайтесь до последнего, изо всех сил и взаимодействуя. Хорошо? – торжественно продекларировал Солнечный Король и засвистел в свисток, провозглашая начало матча.

Трое нападающих, стоящих в авангарде, медленно двинулись вперёд. Толкающий постепенно прибавлял напор, но тяжёлый шар пока ещё не сдвинулся с места. Вот этот период до начала движения – очень сложный. Если поторопиться и приложить слишком много силы, толкающий может повредиться. Хотя, раз уж за дело взялся Сюн, таких глупых ошибок просто быть не могло.

Стена из шестерых защитников, не находя в себе смелости двигаться вперёд, как будто совсем лишившись силы духа, продолжала лишь бессмысленно дёргаться вправо-влево.

Сдвинулся. Шар медленно покатился, продвигаясь вперёд. Скорость постепенно увеличивалась, и вот он уже стремительно рвётся по полю. Подстраиваясь под его движение, троица в авангарде расчищала дорогу по центру.

Наконец разгадав наш план, пятая команда попыталась собрать своих защитников в центре поля, но не успела. Для нас это пара пустяков. Авангард из трёх пешек столкнулся с более тяжёлой стеной противника и с лёгкостью её разбил. Сразу за ними по этому месту с грохотом прокатился мраморный шар. Я управляла пешкой в авангарде, левой задней, но контакт с противником длился буквально мгновение.

После того как произошёл прорыв их линии обороны, пятая команда уже не знала, что делать. Мраморный шар по прямой линии направился к яме-воротам и с приятным звуком упал в неё. На всё это нам потребовалось всего лишь двадцать шесть секунд. Результат превзошёл даже прогноз самого оптимистичного из нас Сатору.

— Если вы и дальше не будете хоть немножечко стараться, то никогда не станете достойным соперником, — сказал Сатору.

— И правда. Ваших защитников как будто даже и не было вовсе, — согласился даже обычно молчаливый Мамору.

Так по неосторожности можно и в беду попасть.

— Теперь их очередь нападать, — попыталась я вернуть всех из атмосферы расслабленности на боевой настрой. – Мы ещё не победили.

— Разумеется, мы победим. Не смогут они меньше, чем за двадцать шесть секунд забить нам гол, это просто немыслимо! – по-прежнему насмехался Сатору.

— Но мало ли что может произойти. Нельзя терять бдительность, — сказал Сюн, и мы вынесли пятерых своих защитников на поле.

Увидев пешки, подготовленные командой номер пять, мы были ошеломлены.

Их защитники выглядели заурядными и безыскусными, так что мы подумали, что и с перекатыванием шара ситуация не изменится — плёвое дело — и недооценили их. Наш противник пошёл на риск с хитроумным планом.

— Что это… такое? – шёпотом произнесла Мариа.

— Все шесть штук одинаковые.

Действительно, пешки пятой команды все до единой имели спереди ручки, похожие на деревянные колотушки для колокола, а по форме напоминали прямоугольные параллелепипеды.

— Они сделали шесть толкающих, — пробормотал Сюн.

В этот момент Солнечный Король нарисовал кистью на одной из неразличимых друг от друга пешек метку в виде двойного красного круга. По-видимому, она помечала ту единственную пешку толкающего, которую запрещалось атаковать.

— Но ведь начиная со второго толкающего атаковать можно, так ведь? И тогда у них не останется защищающих пешек… — спросила я, и Сатору ответил:

— Даже если один или два толкающих будут разбиты, это не проблема. Они собираются изо всех сил толкать шестью пешками, чтобы смести наших защитников мощью самого шара.

Так и случилось. Просвистел свисток, возвещающий начало матча, и шар начал движение, на глазах ускоряясь.

Четыре из наших защитников приняли форму, подобную ограничителю двери с тем расчётом, чтобы клином войти под шар и остановить его движение или изменить направление, но двоих из них отбросило в стороны под огромной скоростью шара противника, прежде чем они сумели проникнуть под него.

Оставшиеся две пешки атаковали с флангов толкающих без красной метки и искусно остановили одного из них. Однако оставшиеся пять пешек не замедлились.

— Плохо дело. Если так пойдёт и дальше… — закричал Сатору. И правда, скорость шара противника сильно превышала скорость нашего шара в предыдущем раунде, и если они сейчас попадут в ворота, то по времени выиграют у нас.

На поле вышел козырь нашей команды – пятая пешка. Он с точностью установился на продолжении траектории шара.

— Ты – наша надежда. Сюн! – закричал Сатору.

Пятая пешка представляла собой по форме массивный диск. Спереди по центру, в месте, где она касалась земли, у пешки имелся всего один большой выступ. Эту гениальную идею придумал Сюн: шар противника наскочит на вращающийся диск и изменит своё направление на сто восемьдесят градусов.

Шар ожесточённо приближался. Но уж Сюн-то должен был суметь за одно мгновение раскрутить диск.

Шар разогнался так сильно, что произошло непредвиденное: он налетел на едва заметную неровность почвы и слегка подпрыгнул. Чтобы шар не пролетел мимо диска, Сюн, не теряя времени, отвёл диск назад.

В момент столкновения мрамора с диском раздался неприятный звук, как будто что-то твёрдое разбилось. Диск проворно вращался, но шар ещё раз подпрыгнул на диске, практически не изменив свой курс.

— Всё кончено… — пробормотал Сатору, будто признав поражение.

Если шар войдёт в ворота с той же скоростью, то какие там двадцать шесть секунд — и шестнадцати не пройдёт. Внезапно, когда я уже опустила глаза вниз, Мариа закричала:

— А. А! Что это?

Я посмотрела вперёд, и перед моими глазами предстала невообразимая картина. Шар так сильно разогнался, что пятая команда полностью потеряла над ним контроль.

Один из толкающих подскочил на катящийся шар, упал прямо перед ним и тотчас был раздавлен шаром.

Лишившись с одной стороны воздействия толкающего, шар потерял баланс давящих на него сил и резко отклонился в сторону.

Остановить шар уже было невозможно. С огромной скоростью прокатившись мимо ворот, он продолжал движение и, наконец, вылетел за пределы поля.

— Команда номер пять не может продолжать соревнования, и победа присуждается команде номер один, — мне впервые показалось, что голос Солнечного Короля и правда шёл с небес.

— Ура!

— Победа в первом матче!

— Пятая команда сама себя уничтожила. Всё-таки это была бессмысленная стратегия, — взявшись за руки, мы радовались все вместе, но внезапно заметили, что Сюн в одиночестве стоит вне нашего круга.

— Что такое? – спросила я, и Сюн с невесёлым лицом повертел в руках диск, служивший нашим пятым защитником.

— Плохо дело. На нём трещины.

— Что?

Все собрались вокруг Сюна. Диск обжигался при особенно высоких температурах, так что с прочностью проблем быть не должно было. Он запросто выдержал бы столкновение с тяжёлым шаром и продолжил бы горизонтально вращаться. Но невозможно было предсказать, что мраморный шар подпрыгнет и упадёт на него сверху.

— Ну, нам ещё предстоит один или два матча, и его мы использовать не сможем? – спросила Мариа.

— Нет. Думаю, если он ещё раз столкнётся с шаром, то совсем расколется. Выполнить трюк с изменением направления засчёт горизонтального вращения уже не получится.

— Тогда в следующий раз нам придётся биться с четырьмя пешками…

Мы обсуждали, как можно исправить ситуацию, но никаких внезапных блестящих идей в голову не приходило, и мы решили дождаться, когда будет определён наш противник, после чего подумать снова.

Пять команд проходят в турнире разное количество матчей. В общей школе приняты следующие правила. Сначала по жеребьёвке проводятся состязания по две команды в каждом матче. Каждый победитель снова тянет жребий, таким образом один из них проходит в финал. Вторая же команда проводит матч с отобранной командой, по результатам которого победитель становится одним из участников финала.

Следовательно, по воле случая можно одержать победу, выиграв два матча, а иногда бывает, что для этого приходится обеспечить себе три победы.

В любом случае, мы принялись наблюдать за ходом игры между третьей и четвёртой командой. Третья команда, слухи о силе которой не лгали, показала в этом матче хорошую игру и в нападении, и в защите.

Толкающий третьей команды имел форму лошадиного копыта со сложной неровной поверхностью и имел практически полный контроль над шаром. Нападающие напоминали наших, но были как будто лучше отделаны.

Сверх того удивила их боевая стратегия с защитниками. Между двумя маленькими фигурками, похожими на куколки кокэси, был натянут шнурок из необожжённой глины. Кроме того, лицевая сторона этого шнурка была увлажнённой, что увеличило его липкость. Не позволяя шнурку касаться земли, обе пешки выставляли на пути шара свой шнурок и, оборвав его, уходили. Шар, прокатываясь по нему, естественно, обвивался шнуром. Из-за налипшего глиняного шнура шар не мог больше катиться прямо. Даже если команда и забивала в ворота, она все равно теряла очень много времени.

— Хорошая задумка с этим трюком, — с досадой сказал Сатору.

— Мы вбили себе в головы, что использовать глину нужно только в твёрдом виде.

— Они, видимо, уверены, что, заставив противника тратить много времени, одержат победу.

— Одним из оппонентов в финале определённо окажется команда номер три, — судя по выражению лица Мариа, даже она отдавала дань уважения противнику, что совсем несвойственно для неё.

Команда номер три с рекордным разрывом в счёте в двадцать две секунды против семи минут пятидесяти секунд заставила команду номер четыре сдаться. Затем мы с третьей командой тянули жребий, и к нашему облегчению, наша команда просто прошла в финал.

— Да уж, нам повезло.

— Давайте пока подумаем, как будем сражаться в финале.

— Диск не починить?

— Своими силами я пока не могу склеить, как было, обожжённую под высокой температурой керамику. Самое большее – смогу предпринять какие-то временные меры.

Сюн, я и Сатору втроём продумывали изменения в стратегии игры, а Мариа и Мамору наблюдали за ходом полуфинального матча между командами три и два.

— В любом случае, давайте попробуем заделать трещины в диске.

— Можно взять глину для починки? – поинтересовалась я, и Сатору с этим вопросом направился к Солнечному Королю. В результате нам сказали, что если мы откажемся от имеющейся пешки, то сможем взять кусок глины, по весу равный её весу. Однако вес пешки, от которой мы откажемся, будет рассматриваться в сухом состоянии, а глина, которую мы возьмём, — в сыром, отчего в итоге произойдёт существенная потеря веса.

— Делать нечего. У нас ещё клиновидный защитник сильно пострадал, так что откажемся от него и возьмём глину.

Намазав на испещрённую трещинами часть диска глину, Сюн силой мысли заставил её затвердеть. Как же использовать оставшуюся глину? Растягивая и скатывая её в шарик, в какой-то момент я сделала тонкий, как лист бумаги, диск.

Подождите-ка. Может быть, это…

— Саки. Хватит баловаться, — пробурчал Сатору с кислой физиономией.

— Эй, может быть, с этим мы сможем победить третью команду.

— Ты о чём? – закончивший чинить диск Сюн направил на меня округлённые глаза. – У тебя есть идея?

Я энергично закивала и объяснила им только что пришедшую мне в голову мысль.

— Круто. Это гениально! – похвалил меня Сюн, и я до ушей залилась краской.

— Да уж. Ну, эта идея довольно недалёкая, но и противник до этого додуматься не сможет, — не изменяя себе, Сатору вовсю демонстрировал своё презрение к моей задумке.

— Сатору, давай сделаем это. Другого выбора нет!

— Верно.

— Времени нет.

Распределив работу, мы вытягивали вновь полученную глину и наращивали ей окружность диска. Все вместе мы не могли использовать свою магическую силу на одном и том же предмете, так что нам пришлось работать вручную. Наше время подходило к концу, и когда мы уже, наконец, заканчивали, в комнату вбежали Мариа и Мамору.

— Ужас! Только что закончился полуфинал.

— В общем, наш противник – третья команда, так? Но и мы нашли способ сражаться с ними, — сказал Сатору так, будто это его личная заслуга.

— Вообще-то, нет, — ответила Мариа. – Третья команда проиграла. Наш противник в финале – команда номер два!