Наш шаг был еще медленнее, чем по дороге сюда. Еще до того, как мы спустились с холма, полностью стемнело.

Все мое тело покрывал жирный пот, отчего мне было мерзко. Может быть, от волнения, но пальцы рук и ног у меня были холодными, как лед.

Бакэ-нэдзуми, как идущие по следу волки, преследовали нас, постоянно держа расстояние между нами.

Они гнали нас к тому месту, которое определит нашу судьбу.

По объяснениям Сюна люди, предпринимая решительные действия типа начала войны, зачастую руководствуются так называемой фокальной точкой. Фокальная точка – это решение, которое при концентрации на задаче принимается также естественно и легко, как моргание.

Например, представим себе охотника, заложившего стрелу в лук и целящегося в оленя. Вероятность, что охотник выпустит стрелу, возрастет, когда олень сбежит по лесной тропе и приблизится к берегу реки. Из-за смены пейзажа изменится восприятие, рассеянно отражающийся от поверхности реки свет пробудит сознание. Но также подталкивать к действию будет практическая причина – расширенное поле зрения.

До сих пор поведение следивших за нами бакэ-нэдзуми было вполне себе человеческим. Именно поэтому Сюн и спрогнозировал высокую вероятность того, что для них, как и для людей, спусковым крючком станет изменение рельефа. Если их нора находится на вершине холма, то место перехода в равнину психологически будет восприниматься как четкая разграничительная линия.

 Что будем делать? – спросила я Сюна. Мне казалось, что я теперь могу положиться только на него.

 Нам остается лишь разбежаться в разные стороны, как только доберемся до леса.

Если пятеро человек будут держаться вместе, бакэ-нэдзуми станет удобно преследовать их. Порознь нам, конечно, сложнее выжить, но, как и сказал Сюн, другого выхода просто не было.

 Добравшись до места, где нас не видят бакэ-нэдзуми, побежим со всех ног. Нельзя допустить, чтобы нас схватили, поэтому не стоит пытаться распределять силы. Просто бегите как можно дальше и спрячьтесь где-нибудь. Из укрытия убедитесь в безопасности окружения и возвращайтесь незаметно для них на дорогу, по которой мы сегодня шли. Встречаемся на том месте, где спрятаны каноэ.

Стоило мне подумать о наших шансах всем снова встретиться без особых происшествий, и у меня потемнело в глазах. Сама по себе идея бежать порознь основывалась на готовности пожертвовать несколькими, чтобы дать уйти хотя бы одному.

 Что делать до того, как мы доберемся до леса? – спросил Сатору, подойдя сбоку к Сюну. Я сразу поняла, что он подразумевает.  

От подножия холма до леса было расстояние где-то в пятьдесят метров. Там не было ни деревьев, ни камней, за которыми можно было бы спрятаться. Если мы пойдем медленно, то будем просто идеальной мишенью.

Мариа, как будто не выдержав, начала всхлипывать. Нельзя больше забывать о серьезности нашей ситуации. Мягко развернув рукой Мариа за трясущееся плечо, я, соприкоснувшись с ней лбами, стала ее успокаивать.

Какое-то время мы приглушенно спорили.

О том, что будем делать в зависимости от действий противника. Нападет ли он на нас здесь? Просто проводит взглядом?

Если он нападет здесь, нам останется только со всех ног побежать к лесу. Но в тот момент, когда мы побежим, раскроется, что у нас нет магической силы. Да и само по себе бегство наверняка спровоцирует бакэ-нэдзуми на атаку. Если до этого дойдет, то шансы, что все мы пятеро в целости и сохранности сумеем убежать, станут практически нулевые.

С другой стороны, если мы поставим на то, что они не нападут, и пойдем медленно, а они все разом пустят в нас стрелы, то не выживет никто из нас.

 …Нам придется до последнего не переходить на бег и пытаться разгадать их намерения,  в словах Сюна снова почувствовалась какая-то агрессивность.

 И кто же будет это решать? – это был Сатору.

 На кону наши жизни,  сказал Сюн на выдохе.  – Будем решать по большинству голосов.

 

***

 

Из-за бесконечных едва заметных спусков и подъемов разграничительная линия подножия холма и равнины была неразличима. Постепенно сгущающиеся сумерки делали очертания окружающих нас предметов расплывчатыми и неясными. Мы слишком поздно заметили, что уже давно миновали фокальную точку и шагаем по опасной зоне, в которую в любой момент могут полететь стрелы.

Мое дыхание стало быстрым и неглубоким. Сосуды на висках болезненно пульсировали.

Нужно было быть готовой сорваться с места в любой момент, но мои ноги почему-то дрожали в бессилии и на них нельзя было положиться.  

Я украдкой оглянулась и попыталась увидеть холм в бледном лунном свете.

бакэ-нэдзуми не шевелились. Заняв позицию с хорошим обзором на склоне холма, они, казалось, пристально наблюдали за нами.

Хорошие ребята. Вот так вот и стойте, не шевелитесь. Мы уже вот-вот уйдем. Никто вам не угрожает. Вы же понимаете, что будет, если вы пустите стрелы? Если вы отпустите нас, то и сами будете целы. Но если вы причините нам вред, то вы будете уничтожены. Все до единого. Поэтому прошу вас! Еще совсем немножко, ведите себя хорошо. Не двигайтесь.

Так усердно заклинала я их в своем сердце. Затем я перевела взгляд вперед, и мое сердце учащенно забилось.

Четыре черных силуэта. Один из нас поднял руку.

 Кто? – спросил тихий голос.

 Я… я,  ответил задыхающийся голос Мамору.  Надо убегать прямо сейчас.

 Что ты такое говоришь? Все в порядке. Так ведь? Еще совсем немного же.

Мамору опустил руку, и я почувствовала легкое облегчение. В тот момент, когда поднялись три руки, решение по большинству голосов уже было принято. Но если на практике один ударится в панику и побежит, то все пропало. бакэ-нэдзуми перейдут в атаку, и нам всем придется бежать, чтобы спастись.

 Саки. Ты идешь слишком быстро,  голос Сюна вернул меня к реальности. Пусть неосознанно, но я перешла чуть ли не на трусцу.

 Ой, извини,  я одернула себя и снова вернулась на медленный шаг.

 Еще немного,  прошептал Сатору. – Сюн, когда останется двадцать метров,  давайте бежать. Пока они прицелятся и пока летит стрела, пройдет три-четыре секунды. Нам хватит времени, чтобы сбежать.

 …Я до последнего не хочу бежать,  в голосе Сюна слышалось какое-то замешательство. – Если мы побежим, они погонятся за нами. Лес вовсе необязательно станет для нас безопасной зоной.

 Но ведь в лесу мы сможем спрятаться. Если не убежать поскорее, то, может быть, сейчас…  скороговоркой заговорил Мамору и снова поднял руку.

 Ээй… сзади! Что там происходит? – проговорила Мариа задыхающимся голосом. Я резко обернулась, и мое сердце охватило почти болезненное потрясение. Стоявшие на склоне холма бакэ-нэдзуми начали быстро спускаться. – Они идут! – завопила Мариа и подняла руку. Два голоса.

 Ждите. Еще рано. Это еще не значит, что они нападают,  Сюн попытался успокоить Мамору и Мариа, но они оба не собирались опускать руки. Колеблясь, Сатору тоже медленно поднял руку вверх.

 Прекрати! – одернула я Сатору. – Совсем немного осталось. Еще чуть-чуть…

Раздался звук разрезаемого воздуха. Одна стрела, как флейта, как писк осы, просвистела над нашими головами и вонзилась в землю у входа в лес.

Я не знала термина «звучащая стрела», но мне и так было понятно, что это был знак объявления войны. Не дожидаясь, пока кто-то третий поднимет руку, уже в следующее мгновение мы понеслись вперед, как удирающие зайцы.

Впервые в жизни я убегала от неминуемой смерти. Но, сколько бы я не переставляла ноги, вперед я совсем не продвигалась. У меня было странное ощущение, как будто я в страшном сне.

И все-таки кромка леса постепенно приближалась.

Еще, всего немножко.

Только когда мы стали петлять между деревьями, я впервые заметила, что бегу с приличной скоростью.

 Не сбивайтесь в группу. Разбегаемся в стороны! – прозвучал крик Сюна.

Я резко взяла вправо и быстро побежала в заросли. Я совсем перестала слышать голоса и звуки бегущих шагов. В какой-то момент я просто осталась одна.

В моей голове звучало только мое собственное тяжелое дыхание. Я не знала, сколько еще смогу протянуть в таком темпе. В любом случае, мне оставалось только продолжать бежать столько, сколько могу.

Вот только что мы были все вместе, впятером, но внезапно я оказалась совсем одна. Вдобавок к страху, что бакэ-нэдзуми догонят меня, мою грудь сдавливала и порождаемая одиночеством тревога. Мой бег сопровождала только то показывающаяся, то прячущаяся за верхушками деревьев луна.

Было тяжело дышать. Легкие требовали больше кислорода, я задыхалась, а из моего горла рвался крик. Ноги ослабли и от колена ниже уже практически онемели.

Я достигла своего предела. Я хотела остановиться и передохнуть.

Однако если я остановлюсь сейчас, может быть, я умру.

Еще немного. Еще, совсем чуть-чуть, бежать.

Я подумала так, и в тот же момент обо что-то споткнулась.

А ведь я уже подумала, что ситуация меняется к лучшему, но вдруг оказалась беспомощна. Мое тело, со всей развитой при беге скоростью, с легкостью подлетело в воздух и тяжело упало на землю.

Я подумала, что нужно срочно вставать, но, кажется, я что-то себе повредила, потому что тело мое не двигалось. Я кое-как перевернулась на спину, и желтая луна, такая яркая, какой я еще никогда не видела, отразилась в моих глазах.

Холодная земля вытягивала тепло из моей спины сквозь тонкую футболку и рюкзак. Я могла лишь тяжело дышать, подобно движениям кузнечных мехов, и продолжать лежать на месте.

Может быть, здесь я и умру. Такая мысль внезапно промелькнула в моей голове. Я еще слишком молода, я никогда реально не осознавала смерть.

 Саки!  вдалеке послышался зовущий меня голос.

Это Сатору. Он приближался.

 Саки. Ты в порядке?

 Сатору… беги,  смогла выдавить я.

 Ты можешь двигаться?

Теперь я уже слышала голос совсем близко. В следующий момент показалось разглядывающее меня лицо, выражения которого было не видно из-за лучащегося позади него света. Лицо это определенно принадлежало Сатору.

 Кажется, нет.

 Держись. Нужно поскорее убираться отсюда.

Сатору потянул меня за руку и поднял. Я, опираясь на него, пусть и пошатывалась, но удержалась на ногах.

 Сможешь бежать?

Я покачала головой.

 Тогда пойдем.

 Нет… уже поздно.

 Что ты такое говоришь?

Я посмотрела назад через плечо Сатору. Сатору тоже обернулся. В темноте мерцало множество глаз. Если прислушаться, можно было даже различить еле слышимое звериное дыхание.

 Мы полностью окружены бакэ-нэдзуми.

Я подумала, что нас определенно убьют здесь, но, к счастью, мое предположение не исполнилось. Толпа бакэ-нэдзуми нас куда-то повела, подгоняя копьями. Видимо, бакэ-нэдзуми все еще были настороже, потому что они не подходили к нам ближе, чем на три метра. Поэтому нам не связали руки и нас не толкали во все стороны, но из-за того, что вдобавок к лесу копий за спинами несколько из них, выдерживая некоторое расстояние от нас, держали нас под прицелами луков, я была до смерти напугана.

 Все остальные сбежали? – тихо спросила я Сатору.

 Я не знаю. Как только мы попали в лес, я их больше не видел.

Я думала, что бакэ-нэдзуми запретят нам разговаривать, но они вели себя так, будто это им было безразлично, так что я попробовала задать еще один вопрос:

 Как ты меня нашел?

 Пока бежал, увидел твою спину.

Пусть то, что он после этого погнался за мной, в корне отличалось от смысла фразы «бежать врассыпную», мне не хотелось его упрекать.  

 Наверное, все убежали, да?

 Да. Наверное.

Я понимала, что это всего лишь пустые слова утешения, но от этих слов Сатору мне стало совсем чуточку легче.

В этот момент ведущий нас бакэ-нэдзуми знаком приказал остановиться.

Там, посреди леса, была небольшая прогалина. Нас, наконец, убьют? Я закрыла глаза. Но тут же открыла, когда меня ударили по груди чем-то вроде палки.

 Кикикики… Grrrr!

Перед нами встал один бакэ-нэдзуми. Он был практически с меня ростом. Его тело защищали доспехи и шлем, украшенные кисточками, и в руке он держал копье с длинным древком. Назовем его пока Командиром, раз он во главе этого отряда. Я попробовала прикоснуться к груди, где все еще ощущала тупую боль. Футболка не порвалась. Кровотечения, вроде, тоже нет. Видимо, меня ударили не острием копья, а тупым наконечником.

 Саки…!

Сатору хотел было подбежать ко мне, но в этот самый момент еще один бакэ-нэдзуми подставил ему под ноги копье, так что он растянулся по земле.

 Ты в порядке? Не шевелись,  тут же закричала я. Конечно, у меня не было уверенности, что ему удастся избежать опасности, просто оставаясь неподвижным. Я была наполовину готова, что накажут скорее нас обоих.

Стоящий прямо перед нами бакэ-нэдзуми снова пронзительно закричал. И тогда я впервые смогла получше рассмотреть лицо бакэ-нэдзуми, который, по-видимому, был здесь в командовании.

И горящие жестокостью из-под черного, как смоль, шлема красные глазки, и похожая на свинячью морда были точно такие же, как у тогда спасенного нами из канала бакэ-нэдзуми или у того, что всего несколько часов назад убил учитель Ридзин. Но бросалось в глаза одно отличие. Все пространство лба до глаз, все щеки, начиная от носа и до самого подбородка,  все было сплошь усыпано чешуйками, напоминающими сосновую шишку.  

Хотя среди млекопитающих и есть виды с чешуей, например, панголины, но я никогда не слышала, чтобы чешуя была у грызунов, от которых произошли бакэ-нэдзуми. Кроме того, очень странно, что в рамках одного вида у некоторых особей есть чешуя, а у других – нет.

Такие рассуждения лишь мгновение носились в моей голове, а потом исчезли. Ощущение прикосновения холодного металла к щеке. На меня направили копье. Меня ослепил лунный свет, отразившийся от острия.

Это, наверное, в последний раз. Не успела я так подумать, как острие копья плавно отдалилось. Возможно, они готовились пронзить меня копьем.

Как будто чтобы поднять боевой дух, Командир Сосновая Шишка начал вещать странным голосом, напоминающим умирающую свинью. Я смиренно закрыла глаза.

А через несколько секунд снова их открыла.

Ничего не происходило. Я увидела, что Командир Сосновая Шишка уже перемещается в сторону Сатору. А Сатору с обеих сторон держат за руки двое бакэ-нэдзуми.

Не успела я опомниться, как копье Командира Сосновая Шишка стремительно вылетело вперед, целясь в лицо Сатору. Однако за долю секунды до удара острие замерло на расстоянии волоска от него. Последовал второй, потом третий взмах.

Сатору старался стойко переносить это, но постепенно страх стал подкашивать его колени, и он осел вниз, опираясь только на держащих его с двух сторон бакэ-нэдзуми. В этот момент острие копья, которое до этого всегда останавливалось вовремя, слегка коснулось его лба.

 Сатору! – я невольно рванула к нему, но меня остановило копье другого бакэ-нэдзуми.

 Я в порядке. Успокойся,  сказал Сатору, обернувшись ко мне. Из раны на его лбу текла кровь. У меня защемило в груди, но это выглядело как легкая рана, не угрожающая его жизни, и я успокоилась.

Окружающие Командира Сосновая Шишка бакэ-нэдзуми тоже как будто успокоились. Но причиной тому, конечно, было не то, что рана Сатору была несерьезной. По-видимому, они еще не отбросили сомнения в том, что мы владеем магической силой. И поэтому перед тем, как привести нас в свою колонию, они решили все проверить, угрожая нам.

Нас снова подняли на ноги и повели по лесу.

 Больно? – прошептала я, и Сатору молча покачал головой. Кровотечение не останавливалось, и на лице Сатору со лба по щекам и до самого подбородка образовалось несколько выглядящих черными полос.  Что, интересно, с нами будет?

 Думаю, они не сразу нас убьют,  тихо говорит Сатору.

 С чего ты взял?

 Если бы они хотели нас убить, то уже давно бы это сделали.

 Ты просто на это надеешься.

 Не только. Перед тем, как мы зашли в лес, они выпустили стрелу, которая издала громкий звук, так? Это, наверное, было предупреждение остановиться. Если бы они с самого начала собирались нас убить, то не стали бы так утруждаться.

 Тогда что они собираются делать с нами теперь, когда поймали?

 Кто знает. Но они сегодня впервые узнали о существовании магической силы, и, должно быть, были удивлены, а теперь хотят узнать о ней поподробнее. На данный момент мы для них – единственная зацепка. Они определенно не собираются нас просто убить.

Думаю, что гипотеза Сатору, скорее всего, попала точно в цель. В самом деле, мы после этого какое-то время не ощущали себя так, будто наши жизни в опасности.

***

Мы миновали лес, и нас снова повели вверх по холму. Наша усталость давно уже достигла своего пика, и, наверное, если бы сзади нас не подгоняли копья, мы бы не смогли уже сделать ни шага вперед.

В таком состоянии, само собой разумеется, мы не могли не обращать внимания на конвоирующих нас бакэ-нэдзуми. Удивительно, что из группы всего где-то в двадцать особей не больше половины можно было назвать нормальными с точки зрения внешности, а у второй половины какая-нибудь часть тела была заметно деформирована. Кроме того, все эти уродства не выглядели так, будто появились каким-то естественным путем, и я не могла не думать, что это – результаты спланированного вмешательства.

Помимо вышеуказанного Командира, еще двое, которые были похожи на его помощников, были как будто сплошь усыпаны чем-то похожим на чешую, но, если получше приглядеться, становилось понятно, что чешуей были покрыты только их обнаженные руки и те места, где были щели в доспехах.

Далее среди лучников было четверо, держащих луки, что были где-то в два раза больше, чем у остальных, и у них правая и левая руки различались по форме также сильно, как у манящего краба. Рука, держащая лук, представляла собой по форме длинный цилиндр и казалась наполовину окостенелой. С другой стороны, правая рука, которая закладывает стрелу и натягивает тетиву, у них была намного короче левой, а грудные и плечевые мышцы – сильно развиты. От плеча вниз рука была очень худой, и пальцы срослись наподобие двух крюков.

Еще у двоих были сильно выступающие глаза, как у хамелеона, и огромные ушные раковины, напоминающие уши летучих мышей, и они беспрестанно двигали ушами и глазами, видимо, следя за окружением.

Кроме того, я увидела краем глаза грызуна с большим угловатым наростом на голове и еще одного с необычно тонкими и длинными конечностями, но тут я не имела ни малейшего представления, для чего служат эти мутации.

 Что с ними произошло? Это какое-то шествие чудовищ бакэмоно,  простонал Сатору.

 Ну так их и называют бакэ-нэдзуми.

 Я не знал, что в этом названии такой смысл.

Это была совсем несмешная шутка, но мне на сердце стало легче, так что, с объективной точки зрения, некоторый эффект она все-таки произвела.

Взобравшись на холм, мы увидели справа от себя тропку, окруженную высвеченными в лунном свете деревьями с причудливыми силуэтами. Однако бакэ-нэдзуми пошли в противоположную сторону, петляя между густо растущими, лишь с узенькими просветами, кустами шиповника. У нас не было выбора, и мы начали с трудом продираться сквозь колючий кустарник.

Наверное, эту розу бакэ-нэдзуми высадили специально, чтобы внешние враги не приближались к их норе. В таких размышлениях я все петляла вправо-влево, как вдруг передо мной появилось открытое пространство.  

И там, если просто обвести все взглядом, ни на чем не останавливаясь, была только поросшая травой земля, но увидев, как из-за корней огромного монгольского дуба появляются бакэ-нэдзуми, я поняла, что там и есть нора. Вход в нору был искусно закамуфлирован высокой травой, и то, как внезапно оттуда один за другим появлялись бакэ-нэдзуми, напоминало фокус.

Из толпы медленно и неуклюже, расталкивая остальных, вышел вперед бакэ-нэдзуми с особенно крупным телосложением. Поверх кожаных доспехов на нем была мантия, так что, по всей видимости, он занимал достаточно высокое положение в этой колонии. Но больше всего он выделялся своей раздутой головой, которая выдавалась вперед и назад, совсем как боек молотка.

Командир Сосновая Шишка встал на четыре лапы и со всей почтительностью приблизился, а Голова-Молоток, наоборот, встал прямо. Эти двое, повидимому, начали совещаться. Голова-Молоток пронзил нас взглядом своих горящих глаз и дал Командиру Сосновая Шишка какие-то указания.

Я боялась, что нас поведут в какой-нибудь темный подземный туннель, но, к моему облегчению, нас погнали прочь от входа в нору, вглубь рощи. Там было что-то напоминающее огромную птичью клетку с опорами из стволов деревьев, составленных в конус и перетянутых ветками шиповника, два метра в диаметре и полтора метра в высоту.

Я не увидела в этой клетке ничего, напоминающего дверь, но в одном месте опора отсутствовала, и были только натянуты ветки шиповника. Двое бакэ-нэдзуми своими копьями расширили проход между ветками, и мы зашли в клетку. Как только копья были отведены, шипастые ветки вернулись на место, сохранив между собой промежуток всего в двадцать-тридцать сантиметров. Невозможно будет выбрать наружу, не получив глубоких царапин. Оставшийся караульный с копьем следил за нами с мрачным выражением лица.

В клетке было недостаточно высоты, чтобы стоять в полный рост, так что мы были вынуждены бросить на холодную землю рюкзаки и сесть на них. Света луны хватало лишь на то, чтобы мы могли едва-едва различать лица друг друга.

 Это был ужасный день, да? – от неожиданно мягкого тона Сатору напряжение испарилось, и я чуть не расплакалась.

 Да уж, хуже не бывает. …Сатору, как твоя рана?

 Вообще ничего серьезного. И кровь уже засохла, порез был совсем небольшой.

Как будто чтобы доказать, что он в порядке, Сатору пошевелил ушами. В нашем классе это умел только он, и это был его конек. Я облегченно посмеялась. На лбу Сатору было множество засохших кровяных потеков, и выглядело все это устрашающе, но, как и сказал сам пострадавший, рана казалась несерьезной.

 Что теперь будет?

 Ну, пока что нам все равно не остается ничего другого, кроме как ждать здесь помощи. Если Сюну и остальным все-таки удалось сбежать, то в городе они расскажут, что произошло.

Как долго, интересно, нам придется ждать помощи? От одной мысли об этом я почувствовала себя подавленной.

В этой тесной клетке мы коротали время, сидя плечом к плечу.

 Все еще смотрит, да?

С того времени, как мы зашли в клетку, прошел уже без малого час, а караульный по-прежнему время от времени с подозрением следил за обстановкой. Встречаясь со мной глазами, он отворачивался, но тут же снова кидал на нас косые взгляды.

 Не обращай внимания. Это просто тупая крыса,  сказал Сатору, потирая мне спину рукой.

 Но, как-то… эй, что ты делаешь? – вторая часть фразы относилась уже к Сатору.

 Ты, наверное, перенервничала? Я помогу тебе расслабиться,  Сатору, в стесненной позе попробовал сместиться, чтобы нависнуть надо мной. Против света его лицо виделось мне лишь темной тенью, и только его глаза сверкали.

 Не надо. Это я помогу тебе расслабиться. Сатору, не двигайся.

Я положила ладонь Сатору на грудь. Сатору перестал двигаться. Сквозь футболку я чувствовала биение его сердца. Я улыбнулась и медленно повалила его на спину.

Глядя сверху вниз на кажущееся в лунном свете мертвенно-бледным лицо Сатору, я нежно провела тыльной стороной пальцев по его щеке. Сатору восхищенно закрыл глаза, совсем как домашний кот, и просто позволил мне делать, что вздумается.

Я положила обе ладони ему на щеки и поцеловала в лоб, и Сатору уткнулся лицом мне в грудь.

Я гладила его ладонями и пальцами от затылка к груди, по рукам, от подмышек к животу.  

До сих пор у нас никогда не было возможности вот так вот касаться друг друга. Но сейчас, в этих обстоятельствах, когда наше самовосприятие было прямо противоположным повседневному, мы чувствовали непреодолимое притяжение друг к другу.

Его пенис стал совсем твердым. До того момента у меня был опыт только с девочкой, и мне было непривычно ласкать мальчика. Я провела рукой по его джинсам, и даже сквозь толстую ткань я чувствовала его жар в этом месте и как будто биение пульса. Что мне с этим делать?

Я решила пока отложить этот вопрос и повела кончиками ногтей по внутренней стороне его бедра и ягодицам, но Сатору, как будто раздраженно, прижал мою руку к своему половому органу.

Джинсы стали ему как будто тесны, и я расстегнула пуговицу и слегка распахнула их спереди. Стала видна выпуклость, которая, казалось, вот-вот порвет его трусы.

Я снова принялась ласкать эту самую чувствительную часть мужского тела. В этот раз между нами была тонкая ткань, и потому я четко ощущала и форму, и размер. Это было как будто самостоятельное живое существо, как маленький домашний зверек, и его честные реакции на мои ласки были занятны.

Внезапно в моей памяти воскресли слова миносиромодоки:

«Бонобо, при возникновении напряжения или стресса в отношениях между отдельными особями, решают проблему посредством интенсивного полового контакта. В случае со зрелыми самкой и самцом происходит полноценный половой акт, но и в случае с двумя особями одного пола или незрелыми особями наблюдается имитация полового акта, когда особи трутся друг о друга своими гениталиями. Таким образом, любые ссоры упреждаются заранее, и поддерживается порядок в стае…»

Нет. Мы не обезьяны.

Помотав головой, я попыталась отбросить эти беспорядочные мысли.

Однако же мне вдруг подумалось: почему, интересно, моральные нормы накладывают так много строгих ограничений на половые акты между мужчиной и женщиной, чуть ли не запрещая их, а вот такие пограничные действия, всего в шаге от самого акта, или физические контакты между однополыми людьми чуть ли не поощряют?

«Первая ступень – учащение физических контактов. Рукопожатия. Объятия. Поцелуи в щеку. Вторая ступень – поощрение любовных контактов не только с представителями противоположного пола, но и своего в период с младенчества до полового созревания. Это  выработка привычки понимать напряжение друг друга через псевдо-половой акт, сопровождающийся оргазмом. Третья ступень  это абсолютный свободный секс между взрослыми людьми».

Что если миносиромодоки рассказал правду, и все это – для сохранения нашего общества…

 Что случилось? – с недоумением спросил Сатору, когда я внезапно остановила движения рукой.

 Мм, извини. Ничего,  извинилась я, и Сатору со словами: «Теперь я сделаю тебе приятно»,  начал водить руками по моему телу.

 Эй, подожди-ка…

Он, видимо, пытался касаться меня нежно, как прикосновения бархата, но только щекотал меня то здесь, то там. Я вывернулась. Резко подняв голову, я заметила на себе пронзительный взгляд. Это был все тот-же караульный бакэ-нэдзуми. Он внимательно следил за нами немигающим взглядом.

Будь то взрослые или дети,  никому не понравится, когда на них пристально смотрят во время близкого общения. Поэтому человек, случайно наткнувшийся на такую сцену, сразу же отводит глаза и уходит оттуда, иначе его сочтут грубым.

Впрочем, если свидетелем становится не человек, а иное создание, конечно, таких ограничений нет, и в тот раз, о котором я уже рассказывала, на побережье Хасаки, когда мы обнимались с Мариа,  и я совсем не помню, как так вышло,  в тот момент с нами был любимый бульдог Сюна Субару.

Но теперь, взгляд этого бакэ-нэдзуми был совсем не таким, как у Субару, и был крайне неприятен. Было очевидно, что он не только понимал смысл происходящего между нами: в его низшем предвзятом умишке носились скабрезные и низкие бредовые мысли, и на его лице появилось такое выражение, будто он вот-вот начнет пускать слюни.

Я снова остановилась, и Сатору чуть приоткрыл глаза.

 Что такое, не дразнись.

 Нет. …Вон.

Я показала взглядом на караульного бакэ-нэдзуми.

Сатору щелкнул языком.

 Говорю же, не обращай внимания на него.

 Не могу я.

Сатору пронзил караульного бакэ-нэдзуми взглядом, преисполненным досады от прерванного удовольствия:

 Черт возьми. Вот же настырная скотина. Надо что-то с ним делать.

 Что ты сделаешь без магии?

Как будто почувствовав в моих словах насмешку, Сатору изобразил обиду на лице.

 Пусть магии нет, но у нас еще есть человеческий разум.

У меня на языке вертелся язвительный ответ, но я не дала ему вырваться.

 …Но ничего не поделать. Отсюда не достать до него рукой, и слова он не поймет.

Сатору, кажется, что-то придумал, потому что у него вдруг загорелись глаза. У меня было нехорошее предчувствие, но я только молча смотрела, как он начал что-то шурша искать в рюкзаке.

 Что ты ищешь?

 Вот это!

Сатору с самодовольным видом достал белое яйцо водоплавающей птицы… а нет, это было псевдояйцо каяносудзукури.

 И что ты собираешься с этим делать?

Если разбить псевдояйцо, то оттуда, как на чертик из табакерки, выскочат «руки акума», и все пространство вокруг на два-три метра будет осквернено ужасным зловонием. Хотя, конечно, убийственной силой оно не обладало, и самое большее, на что способно,  это привести противника в дикую ярость.

 Нуу, увидишь.

Сатору на четвереньках приблизился к входу в клетку и, держа в руке псведояйцо, стал подавать знаки караульному бакэ-нэдзуми. Тот, впервые столкнувшись с попытками коммуникации с нашей стороны, проявил крайнюю бдительность и высокомерно взмахнул копьем.

 Ээй. Не сердись ты так. Ты так долго на ногах, что, наверное, проголодался. Это вкусноевкусное яйцо китайской выпи,  вкрадчивым голосом, лишенным какой-либо враждебности, завлекал его Сатору, а потом катнул в его сторону псевдояйцо через просвет между ветками шиповника.

Стражник-бакэ-нэдзуми, увидев катящееся псевдояйцо, наклонил голову. Какое-то время он колебался, но потом, не выпуская копья, он ловко поднял его передней лапой.

 Дур-рак ты, что ли? бакэ-нэдзуми уж, наверняка, знают о псевдояйцах!

 Думаешь? А я вот думаю, что, может и нет.

В голосе Сатору была напряженность и надежда, и, возможно, поэтому я и сама почувствовала какую-то странную убежденность в этом.

 Эти же – иностранцы, совсем недавно прибыли с материка, так? А каяносузукури ведь обитают только на востоке региона Канто, так что, вполне может быть, что они такого ни разу не видели.

 Даже если и так, но когда он весь вымажется в этой вонючей жиже, то только не на шутку рассердится. Потому что вряд ли уж он станет, как змея, глотать яйцо целиком…

Сатору тихо вскрикнул. Я проследила за направлением его взгляда: в этот самый момент караульный бакэ-нэдзуми, закинув голову и широко открыв рот, засовывал себе туда псевдояйцо.

Затем произошла довольно жестокая сцена, и я не могла на это смотреть.

Я думала о том, чтобы упрекнуть Сатору, что не стоило совершать такой дурной поступок, но, взглянув на его профиль, я поняла, что он шокирован еще больше, чем я, так что я ничего не сказала.

Постепенно караульный бакэ-нэдзуми перестал двигаться. Видимо, он скончался. Он не смог даже закричать, так что наше преступление, должно быть, еще не было раскрыто.

 Что будем делать? – тихо спросила я Сатору. Досадно, что думают, что я постоянно всех обо всем спрашивают из-за собственной нерешительности. В тот момент я просто хотела начать разговор о чем угодно.

 …Остается только бежать,  пробормотал Сатору. – Когда они поймут, что мы его убили, они уж точно не оставят нас в живых.

 Но как?

Я взялась было рукой за толстую ветку шиповника, но, порезав пальцы, тут же суетливо бросила ее. Даже преисполнившись готовности изрезать себе все тело и истекать кровью, ускользнуть отсюда без помощи будет очень трудно.

 А вот!   Сатору показал пальцем на лежащее рядом с трупом копье. До него с большим трудом можно было дотянуться рукой через стебли шиповника. Сатору, вывалив из рюкзака все содержимое и ухватив его за одну лямку, попытался забросить до копья. Его план был в том, чтобы как-нибудь зацепить копье и подтянуть его к себе, но копье не двигалось. И все же, после нескольких попыток, рюкзак зацепился за древко, и копье совсем чуть-чуть сдвинулось вперед.

 Поменяемся,  сказала я, заметив, как Сатору ранит себе руки шипами, но Сатору покачал головой и упорно продолжил свои попытки.

 Готово!

Когда Сатору взял копье, его руки были покрыты многочисленными порезами и окрасились красным от крови.

Сатору тут же попытался применить метод, каким воспользовались бакэ-нэдзуми, запуская нас в клетку: используя копье как рычаг, расширить пространство между ветками шиповника, но, понятное дело, раз копье было только одно, у него никак не получалось это сделать. Чтобы расширить щель, нужно использовать два копья, и никак иначе.

 Ничего не поделать. Будем резать.

Теперь он принялся рубить ветки шиповника, и тут к нашему удивлению, мы обнаружили, что наконечник у копья караульного был каменным. Хотя у Командира Сосновая Шишка копье было с металлическим наконечником.

 Если не поторопимся, нас поймают! – беспокойно сказала я.

 Еще чуть-чуть!

Сатору, не высказывая ни одной жалобы, продолжал прилагать все возможные усилия. Я была поражена тем, как сильно он был не похож на себя обычного – саркастичного хвастуна, который на малейшую критику отвечает со всей серьезностью.

К счастью, наконечник, выполненный из обсидиана или чего-то подобного, оказался неожиданно острым. Сатору за две-три минуты перепилил ветку шиповника. Больше терять время было нельзя. Сатору копьем отогнул в сторону распиленную ветку и вытянул ее вперед.

 Скорее! Вылезай отсюда.

Ширины щели, образовавшейся без этой одной ветки, едва-едва хватало, чтобы я смогла протиснуться через нее, но я быстро проползла наружу на четвереньках.

Затем Сюн передал мне рюкзаки и выбрался сам. С большим трудом ему все же удалось, зафиксировать копьем отогнутую внутрь клетки ветку. Сатору был несколько крупнее меня, так что в двух-трех местах оцарапал себе бока о шипы, но он и так уже был с ног до головы весь изранен, так что это не сильно повлияло на общую ситуацию.

Мы, пригнувшись, следили за зарослями леса. Видимо, большая часть бакэ-нэдзуми бросилась в погоню за Сюном и остальными, потому что мы увидели только двух-трех стоящих к нам спиной, и еще несколько грызунов беспрестанно то вылезало, то залезало в нору.

 Отлично. Бежим.

Мы быстрым шагом направились в противоположную от норы сторону. Мы все больше отдалялись от берега Касумигаура, где были спрятаны наши каноэ, но это было необходимо ради нашего спасения. Мы крались, скрывая звуки своих шагов, несколько десятков метров, а потом бросились бежать.

 Куда побежим?

 Пока что бежим вперед.

Интересно, сколько, хоть примерно, прошло времени с тех пор, как нас поймали. Луна уже начала клониться в сторону далеких гор.

Мы бежали по темной горной тропе со всех ног. Если нас снова схватят, то на этот раз уж точно убьют.

 Может, лучше его бросить? – быстро сказала я Сатору, тяжело дыша. Он самозабвенно нес с собой все то же копье.

 Еще может пригодиться,  немногословно ответил Сатору, а меня охватила глубокая печаль от смысла его слов. Два человеческих ребенка, потерявших свою магическую силу, единственным оружием которых теперь было вот это никчемное копье.

В следующие сорок-пятьдесят минут ничего не происходило. Мы уже чуть не валились от усталости, но каким-то образом продолжали бежать. К счастью, признаков погони все еще не было, но наше волнение все росло и росло.

В моей памяти всплыли слова старой песенки с печальной мелодией, которую мы учили в школе Вакиэн:

Дом родимый шаг за шагом ускользает вдаль. Ускользает вдаль.

Той дорогой, что пришел ты, возвратись домой. Возвратись домой.  

 Как долго мы будем идти в этом направлении? – наконец не выдержав, спросила я.

 Пока что надо уйти от их норы,  в голове Сатору, видимо, были одни только бакэ-нэдзуми.

 Но мы же идем на запад, не так ли? Так мы совсем удалимся от Касумигаура.

 Но и вернуться назад мы абсолютно точно не можем, так? Нам остается только продолжать идти вперед, пока мы не найдем какой-нибудь путь в обход.

 Эта дорога тут одна, и идет она все в одном направлении. Что если мы сойдем с нее и вернемся через лес?

 Посреди ночи в лесу мы только заблудимся. Мы не будем понимать, в каком направлении движемся, а если нам совсем не повезет, мы вернемся туда, откуда сбежали,  по телу Сатору будто прошла дрожь.

 Но пока мы бежим по этой дороге, им будет очень легко найти нас, когда они погонятся за нами.

 Вот мы и увеличиваем расстояние между нами. Хватит об этом!

Мы так и не пришли к консенсусу в этом споре. Сатору вовсе не собирался сбавлять темп, так что мне ничего не оставалось, кроме как следовать за ним.

И вдруг Сатору со всем своим упрямством остановился как вкопанный.  

 Что случилось?

Сатору приставил палец к губам, жестом приказывая мне замолчать. Он низко присел и стал вглядываться вперед.

Я тоже стала смотреть в том же направлении, что и он. Но не увидела ничего особенного.

Оба раза, когда я пыталась заговорить с Сатору, в зарослях впереди раздавался звук, похожий на свист.

Мы замерли на месте.

В двадцати-тридцати метрах впереди с обеих сторон дороги появилось множество фигур, похожих на маленьких человечков. Каждый из них держал в руках оружие, вроде копий и мечей.

 Это бакэ-нэдзуми

От отчаянья, казалось, я вот-вот потеряю сознание. Сатору, сжав в руке грубое копье, сделал шаг вперед.



Комментарии: 0

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *