Банкет в семье Чэн. Окончание

Глава 25. Банкет в семье Чэн. Окончание

Шаошан стояла в передней части пустой галереи, глубоко вдыхая ртом холодный зимний воздух, от которого мерзли и немели легкие.

Она очень хотела забыть собственное детство, но потом появилась в этом паршивом месте, среди шепотков, тыкания пальцами, сочных взглядов… полный комплект всего того, что было у нее до жизни здесь! С большим трудом прорвавшись через преисподнюю Гаокао, поступив в университет из TOP-10 на самый лучший факультет, вдобавок тайно влюбившись в некоего старшекурсника, она с надеждой смотрела в будущее – сейчас же ей требуется снова приложить еще раз все усилия, предательское Небо, какое ты глупое!

Чем больше думала об этом Шаошан, тем больше злилась, она не могла больше оставаться в этой галерее и приказала Ляньфан набросить ей на плечи большую зимнюю меховую куртку, прилагая все силы, чтобы выйти со двора, запретив своей служанке следовать за ней.

Она с детства, в то время, когда нервничала, любила быть одной – беспорядочно гуляя, давала выйти гневу, а, устав от ходьбы, уже не имела сил раздражаться. В это время в главном зале и восточной усадьбе резиденции Чэн раздавались отовсюду голоса, славящие хозяина банкета, большой наплыв гостей и быстро мелькавшие среди них слуги, Шаошан бросила равнодушный взгляд и, не оглядываясь, пошла в сторону западной усадьбы.

Сама резиденция занимала немало места. После переезда семье Чэн не хватало ни рабочих рук, ни времени, поэтому еще очень многое пока не было приведено в порядок. Например, на западной стороне есть небольшой участочек на склоне холма, и, как говорят, пожилая госпожа Вань любила это уединенное место, но о нем еще никто не позаботился. Таким образом сейчас Шаошан, куда бы не смотрела, видела всего лишь пару поставленных вкривь и вкось больших камней, клочок покрытого льдом пруда и десять старых высохших деревьев – она так и не сумела определить их породу.  

Если бы у нее была физическая сила тела из ее прошлой жизни, Шаошан, пожалуй, хватило бы четыре-пяти шагов, чтобы без остановки пройти на склон, однако ныне, только взобравшись на вершину, она стала похожа на трясущийся маньтоу, приготовленный на пару, да еще задыхаясь и с трудом скользя по склону, как то маньтоу, она наконец-то добралась на трясущихся ногах до края пруда и, найдя глыбу сухого, замерзшего камня, упала на него сверху.

Потом, пытаясь неторопливо принять сидячее положение на камне, Шаошан внезапно вспомнила одну старую историю, которую читала в предыдущей жизни.

Только что вышедшая на покой бывшая популярная куртизанка N раз отвергла упорно преследовавшего, много лет влюбленного в нее мужчину, заявив, что мирская суета измотала ее, и сама не имеет желания вступать в брак, после чего затерялась в людском мире. Много лет спустя тот влюбленный мужчина столкнулся с той куртизанкой, узнал, что она уже успела выйти замуж за заурядного мужчину, к тому же родила и растит с ним детей, деля повседневные нужды.

Влюбленный мужчина, убитый горем: – Раз уж ты вышла замуж, почему ты вышла не за меня? Твой муж ненамного богаче меня!

Популярная куртизанка ответила: – Ты играешь и поешь, а он даже не знает нот; ты внимательно читаешь литературу, а он лишь любит просматривать газеты и журналы; у тебя гордая осанка и изящные манеры, а он даже по сравнению со мной ниже на три дюйма. Однако есть одно преимущество: он раньше никогда не встречал меня и не слышал обо мне, по этой причине он не знает мое прошлое, полагая, что я всего лишь одинокая вдова, поэтому я и вышла за него замуж.

Влюбленный мужчина остолбенел: – Я никогда не возражал против твоего прошлого.

Популярная куртизанка ответила: – Лучше уж не знать, чем знать, я устала, я слабый человек, не хочу после беспокоиться о своем прошлом.

Шаошан очень грустила из-за этой фразы «лучше уж не знать, чем знать», люди не такие уж и хрупкие, не требуется столько сочувствия и утешений, она сама была способна найти нужное решение, лишь не хотела, чтобы другие знали об этом и только.

А потому она в особенности понимает Инь Сянчжэ* – насколько ему была неприемлема забота благородной, красивой, нежной и внимательной Цинмэй*, и в конце концов он выбрал симпатичную, но наивную главную героиню. Нет, Цинмэй не была плохой, но ему, по правде говоря, совсем не требуется твой понимающий взгляд, не требуются твои сострадательные увещевания, просто-напросто ему необходимо, чтобы ты совсем не встречалась с ним в его нерадостной юности.

尹享哲 yǐnxiǎngzhé, 青梅 qīngméi – персонажи из корейской мелодрамы 2000-го года выпуска  «Все о Еве».

Шэнь Мяо в начальной средней школе старшей ступени завидовала белой завистью всем тем безобразничавшим и веселящимся одноклассницам, ходившим вместе в буфет и ночью самостоятельно занимающимся, не то, чтобы не было девушек, которые протягивали ей руку дружбы, но похоже, что была какая-то необычная отчужденность, и они не могли превратиться в близких друзей.

Напротив, в студенческом общежитии происходившие из далеких земель, с весьма отличающимися привычками, вплоть до того, что у каждой был свой дурной характер, четыре книжных червя женского пола каждый день вместе ходили, вместе гуляли, ссорились и мирились, и вопреки всему сильно сдружились.

Вникнув, она поняла, что это должно быть потому, что они никогда не видели позорного детства Юй Цайлин.

Однако в этом чуждом мире, куда бы пойти и где найти девушку, которая бы не знала о смущающей прошлой жизни Чэн Шаошан? Вспомнив о своих друзьях, с кем она больше никогда не увидится, Шаошан сделалось грустно и, посмотрев на твердую ледяную поверхность, она совсем повесила голову и упала духом.

– ...все ли в порядке с княжной?..

Звонкий мужской голос, звучавший так знакомо, донесся до нее, и Шаошан, выпрямившись, с шуршанием соскользнула с булыжника, встав рядом.

И внезапно увидела молодого человека, одетого в ярко-синий парчовый пао цюйцзюй ученого-конфуцианца, она не заметила, когда он подошел к берегу пруда, но он стоял от нее на расстоянии пяти-шести шагов. Ему приблизительно было около двадцати лет, и в сравнении со старшим братом он был выше Чэн Юна на несколько цуней, у него была изящная и стройная фигура.

Шаошан в первую очередь почувствовала настороженность, неслышно заворчала на саму себя, глупую, не подумавшую захватить с собой хоть одну служанку.

Ей уже было наплевать на свои уставшие ноги, соблюдая правила, она вежливо поклонилась, немного отведя взгляд в сторону, учтиво сказала:

–Интересно, что имеет виду молодой господин? – она подумала, если бы даже госпожа Сяо находилась здесь, то и она не сумела бы в ее словах и поступке найти хоть однин крошечный изъян.  

Молодой господин увидел по лицу, что Шаошан не имела никакого понятия кто он, чуть наморщил брови:

–Несколько днями ранее на празднестве фонарей мы встречались, княжна позабыла.

Шаошан немножко сконфузилась, она на празднестве фонарей дважды чуть не завела интрижку, но не знала с кем именно. Но, проигрывая, нельзя уступать позиции, она сразу же сказала:

–Хотя и встречались, но я не знаю имени молодого господина.

 Молодой человек сказал со смехом:

–Я происхожу из рода Юань, имя – Шэнь, а второе имя – Шаньцзянь.

Сердце Шаошан издало «ах!», подняв взгляд, увидела, что Юань Шэнь родился с лицом изящным и прекрасным, вежливый и благородный, и только одним своим присутствием придал этому пустынному склону горы элегантность, как будто они находились в великолепном дворце.

Старший брат Чэн на всеобщем уроке несколько дней назад упоминал этого человека. Происходивший из знатного чиновничьего рода с Цзяодунского полуострова* его отец в какой-то местности был провинциальным крупным чиновником; три года назад Его Императорское Величество впервые призвал найти в мире крупных ученых, чтобы те давали наставления, в то время ему только что исполнилось восемнадцать лет, а он уже исполнял обязанности наставника в дебатах по вопросам священного писания, и уже тогда его слава привлекала внимание, позже император высочайшим указом назначил его шичжуном** в одну из собственных вотчин.

*основная часть Шаньдунского полуострова;

**侍中 shìzhōng шичжун: секретарь при первом министре; младший церемониймейстер, ведал экипажами и одеждой (династия Цинь – Хань);  императорский паж (до династии Тан);  помощник канцлера по дворцовому ведомству (династия Тан).

Если по-прежнему использовать числовое измерение, то значит, что этот молодой господин Юань был выходцем из знатного рода второго ранга, отец его принадлежал к разряду высокопоставленных чиновников полуторного ранга, а он притом был еще юнцом, желающим удовлетворить свои стремления, и в будущем мог взобраться на министерские посты первого ранга, прямо говоря, вполне себе спокойно. Ну, если не будет совершено никаких ошибок.

Вот только, зачем ты, не считаясь со своим высоким положением, прибежал к семье Чэн? Неужели и тебя семья Вань вызвала?

Шаошан прервала свои мысли, почтительно сказала:

–Добро пожаловать, молодой господин Юань, для семьи Чэн большая честь, но, но... – она не очень могла говорить окольными путями вежливых банальностей и была вынуждена сказать все без прикрас: – Отец со всеми в зале впереди! – она подумала, что этот красавчик просто сбился с пути.

–Я знаю, – Юань Шэнь культурно и изящно улыбнулся, – я специально искал княжну, – звук его голоса, медленный и мягкий, четкая дикция, и слово «специально» он умышленно произнес на два тона ниже, отчего оно попало в самое сердце.

Шаошан перестала улыбаться, правая рука внутри рукава медленно поглаживала тыльную сторону левой руки, а волоски на ее теле встали дыбом. Она молча смотрела на него некоторое время, только потом сказала:

–Уж не обидела ли я молодого господина?

После того дня – празднества фонарей она уже давно позабыла об этой несостоявшейся интрижке, ее опыт школьницы-сорванца подсказал ей, что нельзя слишком обольщаться. Старшая сестрица Вэньмэй как-то раз, находясь с посторонними людьми за бильярдным столом, из-за двух шаров, что ей разрешили взять, вообразила целый кусок незабываемой тайной любви, а затем много лет оскорбляла собственного парня, содержа любовника, черт знает сколько раз хозяйка использовала этот пример, просвещая их маленькую шайку.  

Страстность вредит здоровью женщины, быть слегка равнодушной – иметь крепкое здоровье и долгую жизнь.

Улыбка Юань Шэнь стала еще более глубокой.

Он тайком расспросил о семье Чэн, в итоге определил для себя, что четвертая молодая барышня семьи Чэн будет лучшей кандидатурой. Сначала он полагал, что она обычная заурядная, маленькая барышня, даже если ее характер и немного испорченный, ему ничего не мешало добавить больше убедительности в речи, ласковую улыбку, неизбежно он сможет произвести на нее впечатление, и она сделает для него все.  

К счастью, в тот день на празднестве фонарей он специально подошел посмотреть на нее, и после нескольких взглядов интуитивно понял, что четвертая молодая барышня Чэн совершенно не похожа на те слухи, что  гуляли по улицам.

–Княжне лучше уж прежде спросить, почему я здесь сегодня? – Юань Шэнь обошел ее вокруг: – Генерал Чэн великий талант, в тот день в сражении в уезде Иян... – он еще не закончил говорить, а Шаошан уже сделала несколько шагов вбок, собираясь кружным путем обойти его и уйти в главный зал.

Одно движение Юань Шэня, даже его шагов не было видно, и он преградил дорогу Шаошан. Теперь он уже убрал легкомысленное выражение с лица, серьезно сказал:

–Шаошан-цзюнь, не слишком ли ты неучтива?

Шаошан с холодным выражением лица сказала:

–Мы с вами никогда раньше не встречались, и наши две семьи не имеют дружеских отношений. Молодой господин преградил мне дорогу, разве это не бестактно?

В действительности нравы в ту эпоху между мужчинами и женщинами не были строгими, не говоря уже о том, что в сельской местности обычно вместе поют и веселятся в юности и мужчины, и женщины, даже младшие члены знатных фамилий и владетельных домов вместе отправляются на прогулку или в путешествия, будучи неженатыми. Молодые господа и молодые барышни часто назначают тайные свидания на речных праздниках, не без этого.  

Вот только, как бы то ни было, в этот век совсем не следует поощрять других, давая себе волю, быть безнравственной или вести беспорядочную половую жизнь, всегда правильно проявлять осторожность. К тому же, ее положение особенное, ведь в наличии есть суровый директор Сяо, немного погодя, если ее проступки всплывут, она получит не один упрек.

–Имя молодого господина громко звучит, если даже я, невежественный человек, слышала его краем уха, – Шаошан медленно сделала несколько шагов назад, сохраняя дистанцию. – Если молодой господин хочет что-то сказать, ничего не мешает сказать прямо. В этом месте завывает холодный ветер, а эта маленькая девочка очень болезненная, и ей трудно его выдержать. Неужели молодой господин все еще хочет начать с того места, когда Пань Гу создал небо и землю?

Уголки рта Юань Шэнь изогнулись:

–Ладно, Шаошан-цзюнь откровенный человек. Тогда и ваш покорный слуга будет говорить прямо... – он сделал паузу и только тогда стал говорить: – Есть кое-что, чего княжна не знает, но я прошу сделать мне одолжение в одном деле.

Шаошан была озадачена:

–Просить меня? – этот человек по фамилии Юань по социальному статусу, способностям, эрудиции и репутации намного превосходил и был лучше ее самой, в чем таком она способна ему помочь? Ох, государь, умоляющий своих подданных, разве не является коварным подлецом?..

–Прошу княжну лишь передать вашей третьей тете госпоже Сан сообщение, – Юань Шэнь развернулся, взмахнул рукавами и поклонился Шаошан.

Шаошан еще более была озадачена:

–Наша семья ничуть не отсталая, если молодому господину Юаню нужно что-то сказать, можете напрямую подойти к моей третьей тете и высказать все ей, зачем кружить, делая такой большой круг...

Если бы все было так просто! Юань Шэнь сказал со смехом:

–По некоторой причине, которую не стоит говорить посторонним, у меня нет возможности поговорить прямо с госпожой Сан, вот почему, вот почему мне только и остается просить княжну взять на себя этот труд. Не стоит сильно преувеличивать, это всего лишь небольшое дело, так, маленький разговор...  

–Разрешаю, – внезапно сказала Шаошан.

Юань Шэнь растерялся и сказал неуверенно:

–Ты только что… что сказала?..

Шаошан прямо сказала:

–Я согласилась. Ты хотел, чтобы я что-то сделала, рассказывай.

Юань Шэнь одно время хранил молчание. Он совсем не мог предугадать слова и поступки этой девочки, он был очевидно намного старше ее, но вместе с тем было ощущение, что они равны. Раньше у него на лице была улыбка взрослого человека, дразнящего ребенка, сейчас он не удержался и, торжественно выпрямившись, отчетливо сказал:

–В таком случае я премного благодарен. Княжне нужно сказать госпоже Сан следующее: «Принимая формальную учтивость, надеясь на искренность, ожидая возможности покинуть дворец к югу от городской стены, поднимаюсь на Башню Орхидей, глядя издали на божество, была смущена переполняющими чувствами*. То, что ищет старый друг, – только стихающий ветер, да звук журчащей воды» – и достаточно.

*Юань Шэнь взял отдельные строфы из поэмы Сыма Сян-жу «Чанмэнь фу» (ее еще называют «Там, где длинны ворота», «Скорбь за глухими воротами», «Ода Чанмэню»). В этой поэме рассказывается о низложенной императрице Чэнь, которую император У-ди сместил, когда она не сумев родить наследника, организовала заговор, после низложения ее сослали во дворец Чанмэнь. Эта поэма содержится в избранных произведениях с комментариями Ли Шаня, в предисловии к ней Сыма Сян-жу упоминает посмертный титул императора Ву, который он попросту знать не может. Поэтому многие исследователи считают поэму более поздней.

Уголки рта Шаошан конвульсивно дернулись, она подумала: это называется «достаточно»?!

Юань Шэнь, видя, что она молчит, спросил дополнительно:

–Есть ли что-то, что затрудняет княжну?

Шаошан, еле шевеля губами, сказала:

–Возможно ли все эти стихотворные строфы опустить и сказать одной фразой?

Юань Шэнь:

–...

Бесплодные склоны, высохшие деревья, разрушенные скалы.

Холодное солнце, зимний ветер, замерзший пруд.

Юань Шэнь почувствовал, что сегодня он действительно многое узнает впервые.

С каменным лицом он сказал:

–Те несколько строк – не стихи, это рифмованная проза учителя Сыма, одни из наиболее известных, кстати...

У Шаошан было такое же каменное лицо:

–Молодой господин как будто просит меня сделать ему одолжение?..

Юань Шэнь:

–...

Неужели один раз попрошу тебя кое о чем, то мне следует вырвать из себя сердце, сердце человека, державшего экзамен на ученую степень, выставив рифмованную прозу стихами?! Она что, потомок Гао Чжао*?!

*赵高 zhào gāo Чжао Гао (?-207 до н. э.,) – главный евнух при императорском дворе династии Цинь, который путем сложных интриг смог захватить фактическую власть в стране и способствовал гибели династии.

Юань Шэнь закрыл глаза. Он что намеревался ссориться и злиться на маленькую девочку, не прочитавшую даже нескольких свитков книг? Поэтому только сказал:

–Хорошо. Княжне нужно передать следующее: «Старый друг беспокоится, но несколькими словами – не поддаюсь искушению» – и все.

Шаошан кивнула головой в знак согласия, также поклонилась Юань Шэню согласно всем правилам этикета, а затем, обойдя его по довольно длинной дуге, стремительно пошла домой, очень проворно семеня.

Юань Шэнь повернулся, провожая ее взглядом, долгое время всматривался в удаляющийся силуэт девочки.

Только что он видел сжавшуюся в крохотный комок девчушку, понуро сидящую на валуне. Она была похожа на бездомную бродячую перепелку, промокшую под дождем, с редким и разрозненным оперением, вызвавшим у него крайнюю жалость. Откуда же он знал, что как только она услышит, как кто-то к ней приближается, на ее теле сразу же встанут дыбом шипы как щетина, и вся она насторожится, принимая меры предосторожности, моментально из перепелки превратится в ежа.  

Ей было четырнадцать лет. Когда его снаружи видели маленькие девушки, то либо краснели, робея от стыда, либо же, восхищаясь, превозносили или выделывались так, что становились какими-то странными и одновременно гордыми, специально привлекая его внимание. Но Чэн Шаошан совершенно не была наигранной, а была недоверчивой и настороженной, вплоть до того, что поспешно ударилась в бега, такое за всю его жизнь было впервые.

Вот только Юань Шэнь вскоре поймет, что вся его осведомленность о четвертой молодой барышне Чэн была поверхностна.

Потому что кто-то совсем не намеревался выполнять свои обязательства по их соглашению.