План существования

Глава 26. План существования

А Шаошан неслась вперед и при этом ворчала.

Неужели девчонке-сорванцу обязательно нужно выполнять все обещанное? Глупо думать, что в фильме «Молодые и опасные» справедливость простирается до небес! О Боги! Тут же ради того, чтобы выбраться, она согласилась без раздумий, но разве, когда разбойник громко требует «Ни с места, отдавай выручку!», неужели действительно никто не двигается?

Тем более это касается ее! Ведь когда-то девчонок-сорванцов на батраков-подростков в процентном соотношении сначала приходилось совсем мало. После успехов первой волны на ее родине, когда все изменилось к лучшему и начала появляться выгода и поступать дивиденды, одна четвертая часть горожан стала нуворишами, оставшиеся, не из числа госслужащих, успешно примкнули к нуворишам, став их людьми, а процент занятости в городке Юй повысился и был небывало хорошим. Почему бы талантливому человеку по-настоящему не встать на свой путь и не приняться серьезно богатеть! К тому же управление простым народом не было таким уж качественным. У мелкой шпаны, коими и были по сути все девчонки-сорванцы, родители, отправившись в другие места на заработки, оставили их старшему поколению, а у последних не было возможности эффективно сдерживать этих деток. Вот и получалось, что их ежедневной рутиной было только безделье и возможность шляться по игровым комнатам, бильярдным и восторженно веселиться, попивая слабое винцо.

Сейчас настроение Шаошан уже не было подавленным, и она вернулась на банкет. Чэн Ян несказанно была рада увидеть ее и, сразу же задержав, усадила с собой рядом, вместе с тем стала длинно и нудно говорить:

–Тетушка только что подходила к нам, я сказала, что ты пошла в отхожее место. Но вот-вот должен начаться банкет, а ты все никак не возвращалась, если бы тетушка все узнала, она бы снова стала с тобой разговаривать...

У Чэн Ян стремительно потел лоб, она сейчас действительно опасалась, чтобы мать с дочерью вновь не стали строить друг другу козни.

Шаошан сняла теплую зимнюю куртку и передала ее служанке, бросив косой взгляд на сидевших напротив молодых барышень, хитро сказала:

–Они все ничего не говорили обо мне?

Чэн Ян закусила губу и прошептала:

– Разве они осмелятся?! Я тогда всем расскажу о тех словах, что расстроили тебя, когда ты ушла!

И впрямь, все эти девушки не осмеливались больше язвительно насмехаться над Шаошан, и атмосфера на банкете стала небывало мирной, все присутствующие притворились, что того, только произошедшего, вообще не было, и интересовались лишенными остроты беспредметными беседами о женской половине дома.

Гу Лун* как-то сказал, что группа мужчин, собравшись вместе, не может не обсуждать женщин, также как и группа женщин не может не обсуждать мужчин – это невозможно. Неизвестно кто прежде заговорил, но девушки и в самом деле защебетали о «молодом господине Шаньцзяне». У этой покраснели щеки, когда она говорила «Насколько же талантлив молодой господин Шаньцзянь!», у той затуманился взор, когда она произнесла «О, как молодой господин Шаньцзянь знает этикет, и как он элегантен!».

*古龙 gǔ lóng Гу Лун (7 июня 1938 - 21 сентября 1985 гг.) тайваньский писатель, настоящее имя Сюн Яохуа.

–Юань Шэнь так быстро побывал в боковой зале? – Шаошан изумилась, неясно как этот лентяй так быстро пересек волны специально сгрудившихся на его пути девушек.

Чэн Ян презрительно скривила губы:

–Ты слушай их, болтающих вздор, мы не видели даже уголка одежды молодого господина Шаньцзяня.

Оказывается, после того как Юань Шэнь представился матушки Чэн, он, не удостоив никого косым взглядом, ускользнул, возвратившись обратно в мужской зал для гостей. Нечего и говорить, что в боковой зале, где было много молодых девушек, и даже в другом боковом зале, где были женщины среднего и пожилого возраста, никто  не успел сказать ему ни одной фразы. Сейчас этот негодник оставался с несколькими подростками семи-восьми лет, взяв с собой свежее фруктовое вино из резиденции Юань, он наливал всем гостям вокруг и даже кому-то из бокового зала.

–Кто пригласил его прийти? Разве наша семья дружна с семьей Юань? – прошептала Шаошан.

Чэн Ян отрицательно покачала головой:

–Не должно быть никакого дружеского общения. Но молодой господин Юань говорил старшему двоюродному брату, что наставник Шангуань с его отцом когда-то поклонились одному наставнику и были соучениками.

Этим отношениям, кажется, уступало только расстояние между Хрустальным дворцом* и Дворцом великого холода**. Шаошан подумала и сразу же все поняла.

*水晶宫 shuǐjīnggōng миф. хрустальный дворец (подводное обиталище царя Драконов 龙王);

** 广寒宫 guǎnghángōng букв. - Дворец Великого холода, лунные чертоги (обр. в знач.: луна).

Этот тип как предлог использовал младших слуг, разливающих вино, ради того, чтобы узнать где она, в конце концов он обнаружил, что она только что вышла из бокового зала и что она направляется на западную сторону. После этого негодник отправился вслед за ней, чтобы «обратиться за помощью для решения одного дела». Согласно его предполагаемому возрасту этот тип должно быть передает слова кого-то из старшего поколения, и она не ошибется, если скажет, что процентов на восемьдесят это бывший ухажер ее третьей тетушки.  

Подумав обо всем об этом, Шаошан торопливо схватила Чэн Ян за рукав платья и тихо спросила:

–...в таком случае, старшая сестра, позвольте спросить у вас кое-что... – ей было немного неловко, – есть ли такая рифмованная проза, что-то о Башне Орхидей, о дворце в южной части города...

Она еще не успела закончить говорить, как Чэн Ян засмеялась:

–Это не то ли знаменитое сочинение учителя Сыма «Длинные ворота»? Няоняо недавно вышла, оказывается, она все время думала об учебе, тетушка узнает об этом и несомненно обрадуется!

Шаошан фальшиво улыбнулась и вновь спросила:

–Этот кусок рифмованной прозы… очень известен?..

Сердце Чэн Ян внезапно закололо. Она вдруг обнаружила, что сама все время жила под защитой в месте, где о ней заботились, и оказалось, что она никуда не смотрела и ничем не интересовалась в жизни. Через силу она сказала нежным голосом:

–Не слишком популярна, но очень многим людям она нравится цветистыми фразами, весьма красивыми и изящными, к тому же она не касается политики, поэтому женщины на женской половине дома часто читают ее с удовольствием.  

Шаошан кивнула, соглашаясь, об этом мимоходом рассказывал Чэн Юн. В последние годы царствования прошлой династии император Ли, очень боявшийся, что современники отобразят его дурные поступки, принимал превентивные меры с помощью кровавых методов, и их последствия до сих пор не прекращаются. Ладно, Юань Шэнь смеялся ли в душе над своей шуткой?

–...старшая двоюродная сестра, – с улыбкой спросила Шаошан, – как тебе понравился молодой господин Шаньцзянь? – сравнив пример той группы молодых барышень в любовном томлении и выражение лица Чэн Ян, она почувствовала некоторое уважение.

Чэн Ян горько усмехнулась:

–От начала и до конца я не виделась с молодым господином Юанем. Что я могу думать о нем?

Шаошан вспыхнула. Тоже верно, если говорить о помешанных на мужиках, то должна быть причина. Чэн Ян была в столице только несколько месяцев в отличие от девушек, выросших здесь, уже давно либо вблизи, либо издалека видевших этого самого почитаемого типа.  

Вот только если у Чэн Ян не было своей точки зрения, это совсем не значит, что и у других людей ее не было – госпожа Сяо была очень умна.

Социальное положение и могущество семьи Юань, хотя и было выше, чем у семьи Чэн, однако они не были и недосягаемыми. Тем более это подходит для того, чтобы взять в жены девушку с более низким статусом, различия между этими двумя семьями все же недостаточно, чтобы эти ее надежды были несбыточны. На второй день она поймала проходящего мимо Чэн Юна и устроила ему очень тонкий допрос, расспрашивая о том, какой человек этот Юань Шэнь. Чэн Юн чувствовал себя растерянным.  

–Наставник Шангуань учил моего наставника и был старшим соучеником святого Яня, он, почтенный старец, всю жизнь очень любил набирать учеников, не знаю, сколько сотен или больше тысячи учеников приходили слушать его наставления. Этот господин Юань… по-видимому, тоже был слушателем?..

Госпожа Сяо немедленно спросила о положении в семье Юань Шэнь, в браке он или же нет, узнав, что он не женат, она озадаченно сказала:

–Раз уж он единственный сын, да к тому же ему уже двадцать лет, из-за чего же он холост?

Голова Чэн Юна пошла кругом, словно по ней ударили, и, оказавшись в затруднении, он ответил:

–Я также не знаю. По слухам госпожу Юань не интересуют рутинные домашние дела, она полностью отдалась совершенствованию своих нравственных качеств. Господин Юань охраняет границу. Может потому, что нет никого, кто бы похлопотал о свадьбе? Но... – в тот же момент он кое-что вспомнил и поспешно сказал, – ранее было собрание конфуцианцев, на котором они обсуждали канонические книги. На банкете крупный ученый, занимающий высокую должность, выказывал очень большое внимание, вполне возможно, сватая то ли дочь, то ли все же племянницу, что-то подобное...

–А потом? – допытывалась госпожа Сяо.

Чэн Юн сказал:

–Юань Шаньцзянь тогда сказал, что в его семье старшие уже ратовали за такое большое дело как свадьба, ему неудобно что-то обещать в частном порядке. Тот крупный ученый был очень недоволен. Он рассчитывал на то, что все будут считаться с ним и уважать его высокое положение, но более не приставал, не спросил из какой семьи выбирали барышню и все в том же духе. В то же время Юань Шаньцзянь с холодным выражением лица взял написанную тем крупным ученым книгу и нашел в ней три или четыре повсеместно известных заблуждения и рассуждал о них в духе: «Если бы господин больше размышлял, меньше интересуясь вступлением в брак посторонних, и не отпускал ехидные замечания, то таких досадных оплошностей быть бы не могло». Тот крупный ученый очень разозлился, в тот же день покинул дворец, возвратясь в места своего рождения.  

Услышав это госпожа Сяо, в душе наполовину обрадовалась, наполовину обеспокоилась, радостной она была, потому что Юань Шэнь действительно был незаурядным человеком, а обеспокоенной, потому что со свадьбой будет действительно нелегко. Она спросила у сына:

–Как думаешь Ян Ян и он подходят друг другу? Я собираюсь найти добродетельного человека, который бы стал посредником, – старший сын не болтал лишнего, она не боялась говорить ему подобное.

Чэн Юн отрицательно покачал головой, в сердце своем не одобряя это:

–Трудно сказать. Юань Шаньцзянь – такой человек, который кажется теплым, но сердце его холодно, мы видим его покладистость, а на самом деле он имеет собственные предпочтения. Лишь если он захочет того сам, в противном случае постороннему достучаться до него бесполезно. Разве тот крупный ученый не хвастался, как добродетельна и высоконравственна его дочь? И все же уперся в стену, – желая сватать, нужно не забывать, что не просто так разные свахи хвастаются перед друг другом своим превосходством.

Госпожа Сяо колебалась, она все-таки очень доверяла рассудительности старшего сына. После непродолжительной паузы она проговорила со вздохом:

–Досадно, что вчера Юань Шаньцзянь так и не встретился с Ян Ян, –  но по правде говоря, она не была сильна в делах заключения брака.

Чэн Юн смотрел удивленными глазами на матушку, он терпел и терпел, пока, не вытерпев, не прошептал:

–Матушка полагает… что Юань Шаньцзянь, увидев Ян Ян, тотчас же с первого взгляда смог бы согласиться на нее?.. – неужто матушка считает, что внешность младшей двоюродной сестры способна так впечатлить с первого взгляда?

Госпожа Сяо мгновенно пристально уставилась на своего сына:

–Поменьше несерьезных слов! Разве взять в жены девушку не значит смотреть в первую очередь на ее моральные качества?

Чэн Юн, смотря, как матушка стала выкручиваться, немедленно замолчал.

Иногда у Чэн Ши под воздействием вина развязывался язык, он мог с сыновьями шутить над романтической встречей их родителей, рассказывая, что в то время, когда он впервые увидел госпожу Сяо, то потерял свою душу и, кажется, на немалое количество дней. Но конечно, потом уже вступив в брак, он обнаружил, что его жена необыкновенно умна и одарена, а если прибавить, что они уже жили вместе не один десяток лет и собирались вместе умереть, конечно, к любви прибавилось и уважение, но любви все равно больше и она искренняя.

Чэн Юн был мужчиной, он хорошо понимал, какие мысли у молодого мужчины. Тем более, нет разницы насколько хороши моральные качества и высока одаренность, есть ли смысл встречаться один раз? За исключением знаменитой своими талантами девушки, где есть вероятность взаимного уважения, но Чэн Ян еще не достигла этого уровня.

На самом деле, с его точки зрения, пусть лучше младшая сестра встретилась с ним, так он думал, не осмеливаясь нахваливать ее несравненную красоту, но во всяком случае она оригинальна, увидев ее, трудно потом забыть. Вот только сейчас он не может сказать это, так или иначе Ян Ян прежде должна выйти замуж, и только тогда будет правильнее говорить о свадьбе Няоняо. Вообще это называется соблюдать субординацию между поколениями; Няоняо все еще маленькая, не стоит торопиться.

Госпожа Сяо смотрела за выражением лица сына, ей не трудно было угадать его мысли, фактически же она говорила на одном упрямстве. Если бы матушка жениха пришла на смотрины, она все же имела бы причины быть такой самоуверенной в отношении Чэн Ян; однако основываясь на только что услышанных словах, Юань Шэнь уведомил всех заинтересованных, что пусть у него и есть старшее поколение и родители, однако он уже сам неявно ведет семейные дела, на такое событие как вступление в брак его будет уговорить нелегко, хотя его родителей, возможно, можно будет убедить.

Но как сделать так, чтобы Юань Шэнь сам захотел жениться на Ян Ян? Госпожа Сяо не могла пока придумать такой исход.

Она знала, как накопить и сберечь провиант и фураж, как разместить лагерь, как разузнать слабые места противника, прощупать обстановку; однако в вопросах вступления в брак, она была действительно неумела. Два ее собственных брака были слезно вымолены противоположной стороной, Сан-ши выбрала себе Чэн Чжу, когда он несколько лет был на горе Байлу, брак Гэ-ши являлся волей родителей, а Чэн Ян не подходила ни одна из трех моделей, что было совсем скверно.

Госпожа Сяо роптала в глубине души – ну почему Гэ-ши не родилась хоть немного привлекательней… Хотя именно из-за старого господина Гэ с супругой, которые искренне помогали им, нельзя требовать еще чего-то. Она скрытно вздохнула, вспомнив, что ее скончавшиеся родители были особенно изящного внешнего вида. Она выросла похожей на господина Сяо, а родившаяся дочь, напротив, очень сильно напоминала пожилую госпожу Сяо.  

Вспомнив о Шаошан, своей дочери, госпожа Сяо вздохнула еще сильнее. Все эти дни она, целиком и полностью потакая дочери, не интересовалась ее делами, а Шаошан, вот неожиданность, нисколько не волновалась об этом, но вела себя все более послушно, соблюдая все нормы приличий.

Ежедневно утром, она появлялась спросить о самочувствии старшего поколения, вне зависимости от приятного или дурного выражения лица матушки Чэн, вежливо ли или некрасиво та говорила, у Шаошан был всегда один и тот же внешний вид – она сидела выпрямившись, приветствовала одинаковыми жестами, после чего всегда покидала их в один и тот же промежуток времени. Потом ежедневно читала и занималась каллиграфией либо упрашивала старшего брата взять ее с собой на прогулку на улицу.

Места, в которые она отправлялась, были весьма оригинальными, большинство из них были торговыми лавками, лавками перекупщиков, токами, полями и усадьбами. Она могла терпеливо расспрашивать о ценах на продовольствие, хлопчатобумажные ткани, а в равной степени и о ценах на повседневные товары, внимательно задавала вопросы опытным людям, например, как скрещивать домашний скот и тому подобное.

Воспользовавшись прояснившейся погодой, стоявшей последние несколько дней, при случае с Шаогуном овладела комплексом пяти движений животных. А несколько дней назад, раздобыв где-то овощных семян, поместила их в закрытое помещение и с помощью жаровни для курений и обогрева, а также взяв воду и почву, стала растить, и натурально вырастила несколько десятков ростков овощей, правда, потом всей семьей в один прием все было съедено.

Ведь все хорошо, пусть даже мать недолюбливает, жизнь как и прежде красочна и разнообразна.

Госпожа Сяо призналась себе, что в прошлом ее мнение о дочери было ошибочным, но и муж тоже попал пальцем в небо. Что она весьма самоуверенна, вполне понятно, и дочь из всех людей в резиденции – самый самоуверенный человек, ведь просто-напросто она не считается с мнением окружающих.

Не представляется сколько раз ее сыновья уговаривали Шаошан хоть немного поухаживать за матушкой Чэн, больше говорить с ней, сказать несколько льстивых слов, открыто выразив почтение к старшим, не тратя каких-то усилий. Однако ее хорошая дочь по-прежнему говорила лишь то, что следует сказать, делала лишь только то, что следует делать, остальное даже не удостаивала взглядом.

Достав матушку Чэн так, что у последней совершенно не было сил терпеть, та полагала поймать ее в ловушку, чтобы сгладить отношения с внучкой, и говорила то с сарказмом, то с насмешкой, то давила, либо же давала волю теплым словам – все оставалось без ответа. Она как-то сказала Чэн Ши с затаенной обидой: «Няоняо все еще ненавидит меня в глубине души».

Ясное дело, у Чэн Ши на устах только хорошие слова о дочери.

После этого матушка Чэн стала чувствовать себя подавленно. Больше десяти лет она, тратя время, слушала, как Чэн Ши говорил: «Матушка, Вы ошибочно истолковали слова Юанъи», сейчас же начинает слушать по новому кругу оправдания: «Матушка, Вы ошибочно истолковали слова Няоняо».

Вот только на этот раз госпожа Сяо труднообъяснимо, но поняла дочь. Таким образом Шаошан действовала вовсе не из-за высокомерия либо из-за самонадеянности, она всего лишь отвергала извинения, и только лишь это.

У госпожи Сяо было смутное ощущение, что дочери совсем не требуется мать, даже несколько дней назад впервые прибыв в Тянькуй, она неторопливо проинструктировала А-Чжу, как все привести в порядок. Однако как могло случиться в этом мире, что маленькой девочке не требовалась мать? Даже такая жесткая. Подобно госпоже Сяо во времена юности, которая когда-то ждала с нетерпением и полагалась на пожилую госпожу Сяо, хотя в итоге осталось лишь разочарование.  

Такого рода ощущение заставляло плохо себя чувствовать, вплоть до того, что она немного растерялась.

Вот только Шаошан также была очень растеряна.

В этом мире у человека, желавшего самостоятельности, есть только три пути – либо быть богатым, либо известным, либо иметь власть. А потому либо заниматься торговлей или совершать открытия, либо изучать науку и сочинять труды, либо находиться при дворе в качестве государственного чиновника.

Сейчас уже не смутное время, но она женщина, и очевидно, что служить чиновником  слишком трудно (тем более это она не уверена, что сможет быть женщиной-генералом); заниматься наукой кажется не очень легко, как-никак она много лет изучала точные и естественные науки и внезапно перешла на гуманитарное направление, да никаких десяти – двадцатилетних усилий она не в состоянии переждать, прежде чем будет результат; в таком случае ей только и оставалось, что торговать и заниматься изобретательством.

Дело не в том, что она не сможет очень многое изобрести, а в том, что нет возможности все это распространять.  

Например, она может вывести на рынок рисовое вино, более чистое и ароматное и без примесей, чем уже присутствующее, однако сейчас, когда смута только-только прошла, император прилагает все усилия, пропагандируя бережливость, не достает только объявления сухого закона. Как же она возьмет так много зерна для изготовления вина?

Еще пример, не то, чтобы она не смогла освоить технику выращивания в теплицах, но ей не достает объема и получается, что она попусту занимается расточительством, даже семье Чэн трудны эти накладные расходы, и то это возможно лишь при наличии в семье большого количества денег. Поэтому она  предположила, что в будущем ей только и остается, что изготавливать предметы роскоши, для выражения признательности или благодарности.

Таких примеров множество, она также может делать мыло, духи, средства для полоскания рта, соль, но где это видано, чтобы простой народ, еле имеющий возможность себя прокормить, приходил и покупал все это? Да еще в придачу есть некоторые вещи, которые она не сумеет нагреть из-за их недостаточной теплоты сгорания и отсутствия огнеупорной посуды.

Профессор Фэй Юй рассказывал на занятиях истории об экспериментах Эдисона с вольфрамовой нитью, но ведь максимальная ценность таких рассказов не в их тронувшей до глубины души слащавости, а в сообщении нам, что невозможно без индустриализации и открытия крупных производств охватить научными изобретениями все слои населения, и потому многие открытия не могли получить широкое признание в эту эпоху.

Таким образом, она только и может пойти путем элитарной роскоши для высших… Шаошан мучительно думала, в своей прошлой жизни, несмотря на то, что она хорошо училась, однако все же не успела выйти на работу. И она смутно чувствовала, что с топовой элитой не так-то легко иметь дело.

Однако, если она немного уменьшит интенсивность шагов, то, возможно, не останется без результата.

Для улучшения выращивания зерна Шаошан составила план и некоторые перспективы решения проблемы, к тому же она чувствовала, что может улучшить громоздкое водяное колесо и некоторые орудия сельскохозяйственного труда… после чего вздохнула, она уже сто один раз вздыхала – ну почему при перерождении ей не дали возможность оказаться в теле мужчины? Посмотрите-ка на самодовольное выражение лица этого субъекта – Юань Шэня!

Подумав об этом, Шаошан мгновенно внезапно озарила мысль. Она почему-то восприняла голос Юань Шэня хорошо знакомым, да потому что она уже слышала его прежде! Стоявший под фонарем со свечой и маленькой каруселью внутри был очень далеко, кроме того, он же совсем не говорил. А потому Юань Шэнь это был тот, с бамбуковым мячом!

Однако она все еще не занималась делами бамбукового мяча.

В этот день Чэн Ян получила от госпожи Сяо поручение поехать на семейный товарный склад и провести инвентаризацию всех вещей, попутно она вытащила на улицу Шаошан, которая была совсем не в настроении. Шаошан хотела пойти прогуляться, но решила, что поездка на склад тоже сгодится, а потому взяв с собой Ляньфан, А-Мэй и еще нескольких крепких служанок, они выехали из дому.

Госпожа Цин Ли насмешливо ответила на вопрос:

–Ты говорила о том, что появится мощь и высокомерие, о том, что боишься нанести обиду, боишься своеволия, и потому ты действительно плохо обращалась с ребенком! Не знаю, есть ли какая-то дружба и сердечность между двумя сестрами, но взбирались они на колесницу рука об руку.

Чэн Ши, чистивший рядом доспехи, услышав это, тут же растянул рот до ушей и уже хотел заговорить, но госпожа Сяо, вытянув палец, устремила пристальный взгляд на него и сказала:

 –Закрой рот!

А затем, повернувшись к госпоже Цин Ли, в порыве злости проговорила:

–Ладно, я ошиблась, и на этом хватит!