Отправиться в императорский дворец после обеда

Глава 66. Отправиться в императорский дворец после обеда

Пока все были в панике, первой отреагировала госпожа Сяо, сразу же начав отдавать приказы и распоряжения…

–А-Цин, подготовь господину парадную одежду для дворцовых приемов. Няоняо, прекращай есть и немедленно возвращайся в свои комнаты переодеться и причесаться, надень то бледно-парчовое цюйцзюй с цветами водяного ореха. А-Чжу, надень Няоняо жемчужные нити с раковинами каури и нефритовую шпильку для волос – этого должно быть достаточно.

–Мама, эта одежда уже немного устарела, можно же надеть то ярко-красное платье, атласное с жемчужным отливом, что подарила тетушка, в нем я такая одухотворенная… – встречаясь с первыми лицами государства, неужели нельзя выглядеть полной сил? Шаошан понимала это лучше всех.

–Чтобы ты понимала, Его Величество преклоняется перед простотой, а ты только что разорвала помолвку. Зачем наряжаться с ног до головы в красное, зеленое и золотое?

–Няоняо, прислушайся к своей матушке, ты сейчас только-только лишилась хорошего брака, и в сравнении с Хэ Чжаоцзюнь, чья семья погибла, должна выглядеть более горюющей, к счастью, ты уже родилась с таким видом, и одеться попроще было бы очень кстати!

Шаошан:

–...

Матушка Чэн была крайне возбуждена, Чэн Ян поддерживала ее весь путь, вплоть до вторых внутренних ворот, а та, сияя от радости, допытывалась:

–Эта поездка во дворец вернет брак, не так ли?

Чэн Ши, вставший уже на ступеньку экипажа, не очень обеспокоенно, но все же сказал: «Матушка, с семьей Лоу, хочешь не хочешь, все кончено, в будущем, возможно, кто-то придет сватать Няоняо. Я больше ничего не буду говорить, просто буду оценивать по внешности, и только.». Еще немного и матушка Чэн упала бы навзничь от его слов, Чэн Ян и три брата немедленно подхватили бабушку со всех сторон и стали наблюдать, как пришедшие из дворца чиновники, объявившие высочайшую волю, медленным шагом сопровождали повозку, пока все вместе не скрылись вдали.

Сидевшая в экипаже Шаошан нервничала, она пыталась узнать у окружающих, почему же они отправились во дворец. По правде говоря, и Чэн Ши с женой также были в большом напряжении, равным образом не понимая причину аудиенции, госпожа Сяо только и могла что туманно сказать:

–Вероятно, это связано с отменой помолвки, так что это не должно быть серьезной проблемой. Мы всегда принимаем во внимание общую ситуацию, может ли Его Величество наказать нас?

У Шаошан отлегло от сердца.

Потребовалось чуть меньше половины большого часа, чтобы добраться до ворот императорского дворца. Шаошан по старой памяти отдернула занавеску на окне экипажа и выглянула наружу, и сразу же от волнения подавилась воздухом – увидев грандиозные и исполинские двойные ворота, стоявшие как непоколебимый утес – эти двусторонние ворота императорского дворца были похожи на древнего гиганта, стоящего на земле, а проходящие сквозь них люди были подобны маленьким муравьишкам.

Шаошан почти неосознанно высунулась так, что почти вывалилась из окна экипажа, запрокинув голову практически перпендикулярно, и только когда услышала бранящую ее госпожу Сяо, она отпрянула назад, сопровождавший их евнух, ехавший рядом на лошади, сказал со смехом:

–Княжна семьи Чэн не бывала в запретном городе, неудивительно изумление княжны. Вот только таких ворот с юга на север больше десяти штук, – услышав это, Шаошан откровенно оцепенела.

Чэн Ши снаружи как раз собирался помочь жене выйти из экипажа, как тот же евнух опять сказал:

–Полководцу Чэн не нужно спешиваться, женщины семьи медлительны и непонятно, как скоро они достигнут дворца Юнлэ, Его Величество распорядился проехать на экипаже и у крытой галереи пересесть во дворцовый экипаж.

–...Мы отправляемся в Северный дворец императрицы? – пришел в ужас Чэн Ши. – Мне тоже отправиться во дворец матушки-императрицы?

Госпожа Сяо нахмурила брови в изумлении, Шаошан не знала что такое северный дворец императрицы, но понимала, что во дворце Юнлэ должно быть живет императрица.

Тот же евнух вежливо поклонился, призывая дворцовый экипаж продолжить движение вперед. Проехав мимо высоких зданий и храма предков, охраняемые лучниками и арбалетчиками, по прямой дороге, которая тянулась словно парящий в небе дракон, и, обогнув огромный комплекс Южного дворца, они наконец выехали на дорогу, соединяющую Северный и Южный дворцы. Госпожа Сяо и Шаошан пересели в очень торжественную квадратную черную дворцовую карету, в то время как Чэн Ши настоял на том, что прогуляется вместе с людьми, сопровождающими их.

Добравшись таким образом до ворот Северного дворца императрицы, три члена семьи Чэн вошли пешком в его ворота, и эта прогулка заняла у них меньше половины большого часа.

Южный и Северный дворцы не являлись дворцами в понимании этого слова – по сути это были архитектурные комплексы, построенные на обособленной территории: целый ряд дворцов, многоэтажных домов, административных зданий, у Шаошан, проходившей через одну за другой многочисленные двери, глаза разбегались, позже она даже не могла сказать через какое число дверей и башен она прошла, прибыв к величественному и прекрасному императорскому дворцу с фениксами, парящими на карнизах, Шаошан, взглянув наверх, увидела прикрепленную над дверьми горизонтальную доску, на которой старинным извилистым письмом двумя иероглифами было написано – Юнлэ.

Маленький евнух, спешно обратился к придворной даме, охранявшей вход, с докладом. Затем они услышали высокий и четкий звук передачи сообщения, эхом проносящийся через комнаты, пока наконец он не затих вдали, Шаошан была потрясена, поскольку не могла понять насколько огромен этот дворец.

Через некоторое время из глубин дворца появился посыльный, который пригласил их войти, и чтобы достигнуть бокового помещения, потребовалось около четверти часа. Шаошан, следовавшая позади всех, тяжело и часто дышала, посмотрев по сторонам, она увидела, что Чэн Ши держится бодро, а госпожа Сяо спокойна и невозмутима, и не могла в душе не восхититься этим.

Войдя, она увидела императора, которого уже видела на Тугаошань, одетого в повседневные одежды, он восседал на почетном месте на длинной мягкой кушетке, с ним делила место средних лет строгой красоты и аристократического вида дама, Шаошан пришла в смятение и не могла удержаться от вопроса – это все же императрица или наложница?

К счастью, Чэн Ши с женой шагнули вперед, кладя земные поклоны, приговаривая: «Ваше Величество, императрица, государыня-матушка». Шаошан, вздохнув с облегчением, спешно последовала и немедленно вслед за родителями поклонилась. Смотря на эту девочку в неуклюжей позе, императрица нахмурилась и посмотрела на императора, император сделал вид, что не заметил ее взгляд, с улыбкой он приказал членам семьи Чэн подняться и сесть на подушки.

Чэн Ши, закончив положенные этикетные фразы, почтительно склонил голову и произнес:

–Не знаю для чего Его Величество пригласил сегодня, если есть какое-то дело, этот подданный ожидает распоряжения.

Император выглядел добрым и сказал:

–Сановнику Чэн нет необходимости быть вежливым, сегодня Чжэнь наградит тебя и наградит твою семью за то, что вы разделили тяготы Чжэня. Твоя семья была способна выйти самостоятельно из брака с семьей Лоу, и это может огорчить подданных.

Чэн Ши низко опустил голову и переглянулся с госпожой Сяо, в их глазах промелькнуло: «Так вот в чем дело!».

Шаошан однако подумала, что у этого старого императора определенно есть распространенные тайные агенты, вроде опричников императора Юнчжэна, они только что расторгли помолвку и вернулись обедать домой, а уже следом несли указ об аудиенции, скорость была как в современном информационном обществе, и это удивляло.

–Сановник не заслужил такой чести. Вся семья генерала Хэ преданно защищала народ и умерла за свою страну. И вся семья сановника была тронута этим до предела, естественно нашим желанием было удовлетворить желаниа генерала на смертном одре, – Чэн Ши притворился обиженным и одновременно растроганным – высший балл ему за актерское мастерство!

Император улыбнулся и сказал:

–Дорогой вельможа чрезмерно скромен, но все же нуждается в награде. У дорогого вельможи есть дочь, подойди, сядь сюда, дай нам с императрицей хорошенько рассмотреть тебя.

Чэн Ши затрясло от произнесенных двух слов «дорогой вельможа», у него встали дыбом все волосы на теле; госпожа Сяо однако с тревогой посмотрела на дочь.

Шаошан, внезапно услышав обращение к себе, немного испугалась, но делала все возможное, чтобы сохранить спокойствие, она поднялась и короткими шажками двинулась вперед, при этом после того как она встала, очень быстро потащила за собой подушку, после положила ее на пол и уселась сверху. Ей казалось, что ее манеры быстрые и живые, и она пристойно передвигалась, однако изначально стоявшие в стороне две придворные дамы, которые должны были ухаживать за ней, остались на прежнем месте, ею проигнорированные.

Сейчас императрица не только нахмурилась, но и прямо посмотрела на императора. Чэн Ши с женой, заметив эту ситуацию, в своих сердцах громко кричали от принявшего дурного оборот дела, их лбы покрыла испарина, однако на свою беду они не осмеливались при высочайшем присутствии дать указания дочери.

Нервы императора были очень крепкими, и он не показал, что видел удивленный взгляд императрицы и панические взгляды четы Чэн, все также любезно сказал:

–Сядь поближе, как можно так далеко разговаривать, – Шаошан уже повторно собиралась встать и пойти, когда император сказал: – Не двигайся! – Шаошан выпрямилась и остановилась на полпути, смотря безучастно, не понимая, что имел в виду император.

В это время две придворные дамы наконец пришли в себя и быстро вышли вперед, чтобы выполнить свои обязанности. Одна помогла Шаошан встать, другая поклониться, взяла мягкую подушку и положила ее на три или четыре шага перед императрицей, а затем помогла Шаошан осторожно сесть.

Шаошан крутили в разные стороны как куклу, только сейчас она поняла, насколько большой была ее ошибка в поведении, в ее душе испарина превратилась в Ниагарский водопад – могущество на вершине млекопитающих приматов исключительно, а ее идиотское поведение получило все тринадцать баллов!

Смотря на безжизненное, но пришедшее в изумление лицо этой маленькой девочки, император ободряюще улыбнулся ей, а после перевел взгляд на невозмутимое лицо императрицы. Императрица посмотрела на него неодобрительным взглядом и строго спросила:

–Молодая барышня Чэн, как твое имя?

Шаошан поспешно вышла из своего подавленного состояния и сказала:

–Я э-э-э...сановник, э-э-э...подданная, э-э-э-... – ей очень захотелось вырвать кровью, ее ведь никогда не обучали поведению при дворе, – детское имя этой маленькой девочки – Шаошан, как струна в музыкальном инструменте.

Императрица на мгновение остановилась, потом спросила:

–Шаошан – отличное имя. Сколько тебе лет в этом году?

Шаошан снова ненадолго окаменела, спрашивая себя, а сколько же лет этому телу? К счастью, она быстро среагировала, вспомнив обычные сплетни дома, она поспешно ответила:

–У этой маленькой девушки через пять… э-э… шесть-семь месяцев наступит брачный возраст.

По строгому лицу императрицы, казалось, прошлась трещина, император слегка покашлял.

Сидящие на коленях позади Чэн Ши с женой страстно желали рвать на себе волосы, знать бы раньше, что их младшая дочь вот так скоро получит аудиенцию у императора, они отказались бы от еды и все ночи напролет обучали бы ее придворному этикету!

Император почувствовал, что должен самолично вмешаться, поэтому он любезно сказал:

–Сегодня ты с сыном рода Лоу разорвала помолвку, тебе грустно?

Шаошан про себя сильно ругалась – как трудно справиться с этой супружеской императорской парой! Как ей ответить на этот вопрос?! Ответить, что не грустно, значит, она бессердечна и холодна; ответить, что очень грустно, печально и больно, не покажется ли, что прежняя похвала императора основана на принуждении?

Она на мгновение задумалась и ответила:

–Отвечаю Вашему Величеству: хотя моя семья и не желала нарушать наше обещание, мы знали, что это было необходимо сделать.

Император улыбнулся и спросил:

–Что ты имеешь в виду?

Шаошан глубоко вздохнула и постаралась, чтобы ее голос не дрожал:

–Эта девочка когда-то прочитала в книге: «Если Небо и Земля не будут благосклонны, все станет бесполезным». Несколько месяцев я жила в доме своего дяди, который нес службу в уезде Хуа, лично видела военные действия и ужасное положение населения. Девочка подумала, поскольку Небо и Земля беспощадны и равнодушны к окружающим, мы, люди, тем более должны быть добрыми и сострадательными друг к другу. Иначе, если человек заботится только о собственной выгоде и не заботится о других, он ничем не отличается от зверей, – сказав эту изящную фразу, она почувствовала, что в легких ей не хватает воздуха, поэтому быстро опустила голову и села прямо, не смея делать лишних движений.

Император тихо рассмеялся, императрица наоборот не улыбалась, весь ее облик выражал некое изумление.

Госпожа Сяо закрыла глаза и тяжело вздохнула: все кончено.

После того, как император рассмеялся, он действительно серьезно выразил свое удовлетворение этими словами и даже похвалил Чэн Ши и госпожу Сяо за то, что они хорошо воспитывают свою дочь. Чэн Ши с радостью принял это, но госпожа Сяо, сгорая от стыда, даже не осмеливалась высказаться.

После нескольких фраз похвалы император попросил евнуха отвести всех троих в боковую комнату, чтобы они немного отдохнули.

Император склонялся к простоте, и в запретном городе пусть и строились грандиозные сооружения, однако внутри дворца в обстановке совсем не было роскоши, была лишь простая и строгая отделка. Шаошан с родителями остановились в светлой и простой комнате, и очень долго никто из них не мог проронить даже слово, в конце концов Шаошан, любительница посплетничать, нарушила молчание:

–Ах, батюшка, императрица, государыня-матушка, еще прекраснее матушки!

Госпожа Сяо нахмурилась и сказала:

–Не неси вздор! Не к лицу благородному человеку сплетничать!

–Но это правда! Недавно батюшка подарил этой дочери несколько жемчужин с морского побережья. Государыня-матушка подобна им – ослепляет своим великолепием, и этот блеск бросается в глаза.

Чэн Ши сердито сказал:

–Если у тебя хватает смелости сказать это сейчас, то, возможно, Его Величество и Ее Величество вознаградят тебя, если ты скажешь это при них, но что толку говорить об этом сейчас.

Шаошан надулась и сказала:

–Если сказать это в лицо, то это прозвучит как лесть, я не могу это сказать…

Госпожа Сяо сдерживалась полдня и в конце концов негромко выругалась:

–Ты только и можешь говорить об этих бесполезных вещах, а когда я говорю тебе, чтобы ты читала больше, ты не слушаешь. Твои рассуждения никуда не годятся. Позвольте мне сказать: «Если Небо и Земля не будут благосклонны, все станет бесполезным» – это не значит, что отношение к живым существам равнодушное, верное толкование этой фразы в том, что Небо и Земля смотрят на все вещи и явления одинаково, и все развивается в соответствии с природой, знаешь ли!

Шаошан была потрясена:

–В этом смысл этих слов? Но я также права, ведь если действительно Небо и Земля не считается с людьми, то люди должны помогать друг другу!

Чэн Ши спешно стал ей подпевать:

–Слова Няоняо не выходят за разумные границы, я слышал рассуждения третьей невестки, обсуждавшей в университете тексты из классической литературы. Все зависит от того, как ты объясняешь свою точку зрения, нужно только свести концы с концами в своей аргументации, и все будет в порядке.

–Батюшка, ты прав! – радостно сказала Шаошан, дергая отца за рукав.

–Ах, полководец Чэн, видимо, усвоил в достаточно большом количестве классическую литературу, – холодно сказала госпожа Сяо, – я не хочу затруднять вас двоих, впрочем вы оба знаете лучше, отчего «Небо и Земля бесчеловечны», но кто из древних мудрецов сказал это?

Чэн Ши тут же съел наживку, заикаясь, выдавил:

–Это, это, это...

–Отец, не бойся, я здесь! – державшаяся с апломбом Шаошан похлопала отца по плечу. – Нам следовало бы немного поразмыслить.

Чэн Ши очень не хотел, чтобы его собственная дочь потеряла лицо, потому перебил ее:

–Тебе не нужно хвастаться, если знаешь что-либо, считай, что знаешь, а если не знаешь, значит не знаешь. Просто позволь своей матери посмеяться.

–Отец подрывает престиж своей семьи! – Шаошан скрестила руки и азартно сказала: – Хорошо, в таком случае я буду говорить. В первую очередь важно то, что мне приходилось читать уже эту фразу, естественно. Дочь читала немного книг, и всего лишь несколько ключевых философских работ и трактатов по разным предметам, – у студентов естественнонаучных факультетов тоже были факультативы по истории и культуре, хотя она изучала их скупо и вперемешку.

–Конфуций говорил о доброжелательности, Мэн-цзы говорил о праведности, Сюнь-цзы верил, что человеческая природа зла, и, вероятно, не все три старейшины говорили, что «мир не добр». Легисты рассуждали о преимуществах и недостатках, а моисты желали любить и то, и другое. Первые заботятся только о выгоде и прибыли в мире, и у них нет времени исследовать благосклонность неба и земли, а вторые считают, что небо и земля слишком благосклонны, а если небо и земля так благосклонны, то как люди могут не дорожить друг другом? Так что это не они! В конце-концов остается только даос Лао-цзы...

Чэн Ши захотелось рассмеяться, когда он услышал это. Госпожа Сяо смотрела на свою дочь с легкой улыбкой на губах.

Шаошан сказала решающее слово:

–Эти слова должен был сказать Лао-цзы.

Госпожа Сяо улыбнулась и сказала:

–Почему же не Чжуан-цзы?

–Потому что из книг даосской школы дочь читала только Лао-цзы, – сказала Шаошан с затаенной улыбкой, – дочь вообще не читала Чжуан-цзы.

Исключая несколько фраз из книг в жанре уся, «вести аскетический образ жизни», «радоваться жизни», «утренний сон-мечта Чжуан Чжоу о бабочке» и тому подобное, в дополнение к этому кстати имелись статьи о существе Кунь Пэн – рыба Кунь и птица Пэн, но книг Чжуан-цзы она вообще не читала.

Чэн Ши обалдело стоял некоторое время, потом, повернув голову, спросил у жены:

–Эта девушка сказала правильно, ведь так? Ведь правильно, да? – и своим взволнованным взглядом он сейчас сильно напоминал матушку Чэн.

Госпожа Сяо взглянула на мужа и наклонилась, соглашаясь.

–Кто бы думал, что мы угадаем?! – Чэн Ши был вне себя от радости, но не посмел громко засмеяться и прошептал: – Я сразу же говорил, что наша Няоняо такая смышленая! Кхе-кхе… Естественно, все это заслуга госпожи! Благодаря госпоже у нас родился такой умный и смышленый ребенок, – инстинкт самосохранения заставил его на полпути повернуть и изменить метод бахвальства.

Госпожа Сяо посмотрела на гордых отца и дочь, не в силах сдержаться, наконец усмехнулась.

……

Император и императрица, тихо стоявшие за деревянной дверью павильона, осторожно удалились, евнухи и придворные дамы, следовавшие за ними, молча последовали за ними.

Пройдя в другую дворцовую комнату, император громко рассмеялся:

–Позвольте мне сказать, Цзычэн никогда не влюбится в никчемную женщину. Хотя этой молодой барышне из семьи Чэн не хватает образования, характер у нее прямой, веселый и жизнерадостный, и она совсем неплохая.

Императрица улыбнулась и вздохнула, говоря:

–Вашему Величеству не нужно притворяться, только лишь она способна заставить Цзычэна смотреть пылающим взором, и это очень хорошо.

–Она только что расхваливала красоту императрицы, ты притворяешься, что это не имеет значения! – сказал император с улыбкой.

Императрица терпела, но все же весело рассмеялась:

–Когда государь решил сказать об этом, и да, Вы как раз в это время призвали Вань Сунбая, уж не думали ли заставить его, пользуясь положением, подергать за ниточки?

Император махнул рукой:

–Плохо, если все будет так быстро, кажется, Цзычэн следил за семьей своей невесты очень давно, самое меньшее – все это займет несколько месяцев.

Императрица подумала: возможно, но будет ли так?...

Император почувствовал себя уверенно и спокойно сказал:

–Сановник Чэн уже, полагаю, закончил разговор, позови людей, пусть они передадут ему приглашения на маленький семейный дворцовый банкет сегодня вечером.