Предвзятость человеческого сердца

Глава 20. Предвзятость человеческого сердца

Внутри зала наступила тишина, госпожа Сяо не могла свободно вздохнуть, казалось, ей просто не хватало воздуха в груди.  

Она всегда была тверда и решительна, и если принимала окончательное решение по какому-то делу, никогда не возвращалась назад. Однако на этот раз, сталкиваясь с сопротивлением собственных детей, она не могла ругать и наказывать их дальше. Ей только и оставалось непрестанно говорить самой себе «Ты права. Ян Ян искренняя и честная, если ее не защищать, она будет вынуждена столкнуться с издевательским отношением, следует подавить этого выродка, недопустимо, чтобы Ян Ян была унижена», хотя в душе она понимала, что это постыдное дело.

Чэн Сун, вплоть до этого момента не вставивший ни слова, поднялся со своего места, отчего все испуганно вздрогнули.

Сейчас Чэн Сун, не улыбаясь, широким шагом переступил через столик, ухватил кормилицу за пучок волос и, развернувшись, с хлюпающем звуком поволок ее за собой до двери, а потом с усилием, грубо повалил ее наружу за крытое крыльцо, тотчас же все услышали истошный вопль, и няня больше не подавала голоса.

Чэн Ян вскрикнула, упала в обморок прямо на Чанпу. А Чанпу дрожала от страха. Разве не применяли всякие хитрости к наложницам или девушкам и здесь? Хотя не то, чтобы подобное не происходило и у них в семье Гэ. Госпожа семьи Гэ всегда легко прощала подобную небрежность старшим, постепенно взращивая у них привычку. Теперь она наконец-то поняла – семья Чэн не семья Гэ, и они, слуги, не были в состоянии повлиять на не сомневающихся в своей правоте людей, а точка, в которую они били, не поддалась.

Госпожа Сяо хотела сильно отругать второго сына, откуда же она знала, что заметит у повернувшегося Чэн Суна слезы на глазах и скорбное негодование на лице, и поэтому она не сумела выговорить ни единого бранного слова. Чэн Сун, вернувшись, шумно упал на колени рядом с Чэн Юном и громким голосом сказал:

–Матушка хочет наказать старшего брата, тогда накажи нас вместе!

Затем и Чэн Шаогун молча подошел и также встал на колени рядом с ними, опустил голову и продолжил молчать, явно с тем же самым смыслом.

Госпожа Сяо не понимала как относиться к своим сыновьям, так явно выражающим ей свое недовольство, она даже не могла перевести дыхание и глотнуть воздуха, видя, что как и без того трудное положение быстро ухудшается, и тут неожиданно Сан-ши с громким криком «ах» вскочила со своего места, и все поспешили обратить на нее внимание.

Сан-ши прижала одну руку к своему животу, а другой рукой сильно схватила за запястье госпожу Сяо, с болью в голосе сказала:

–Старшая невестка, у меня похоже снова боли в животе. Ты в прошлый раз давала пилюлю, может есть еще одна? Скорее принеси мне две штучки! Скорее! Скорее!

Госпожа Сяо была несколько обескуражена, она как раз думала подозвать Цин Ли, чтобы та подхватила ее, но ухватившая ее крепкая рука Сан-ши была сильной, и та насильно потянула ее, попутно громко вскрикивая:

–Я умру от боли, скорее пилюлю! – а затем тотчас повела ее за собой во внутренние покои госпожи Сяо.

Сан-ши и госпожа Сяо мгновенно, подобно порыву ветра покинули всех, оставив людей застывшими на месте и не понимающими как им поступить дальше.

Как только они достигли внутренних покоев, у Сан-ши сразу же перестал болеть живот, строгим голосом она отослала служанок, а затем одним ударом оттолкнула госпожу Сяо на кровать, туда, где она обычно отдыхала от текущей рутины домашних дел и, сверля ту гневным взглядом, заговорила:

–Старшая невестка сегодня очень величественная, даже я замерла от страха!

Госпожа Сяо только что разозлилась до помрачения рассудка на своих детей, и сейчас ей еще нужно  было как-то отреагировать на Сан-ши, которая симулировала боли в животе, для того чтобы дать всем возможность отступить назад, во избежание грядущего скандала, когда уже невозможно будет спасти положение.

Госпожа Сяо лежа на боку на кровати, растирая место под грудью, упрямо сказала:

–Я величественная? Ты посмотри на этого выродка, одной фразой вынудила меня сделать выговор, это она – величественная!

–И поделом тебе! Кто заставил тебя сделать неверный ход? Неверный ход ведет к проигрышу всей партии! – Сан-ши два раза прошлась по комнате и только после, остановившись, сказала: – Именно ты ошиблась в начале и вполне понятно обидела Няоняо, но одно твое доброе слово и не было бы этих объяснений. Издревле отец немилосерден с сыном, который не почтителен к родителям, но ты же сама перевернула все, показав деспотичные манеры матери, и поделом тебе, что тебя вынудили дойти до такого состояния!

Госпожа Сяо с глубокой ненавистью в голосе промолвила:

–Что произошло с этим выродком? В последние несколько дней она была спокойна! А сейчас одной фразой как гвоздями приколачивает другую фразу. Разве возможно, разве возможно такое, что я не смогла бы разглядеть ловкость старухи и этой подлой служанки? Немного погодя, в тайне я бы наказала их. Чтобы репутация Ян Ян...

–Ты снова прицепила сюда Ян Ян, везде Ян Ян! Слушаю – и мне омерзительно!

Сан-ши сняла с пояса прикрепленный сбоку парчовый мешочек, в котором обычно хранились всякие вещицы, бросила его в госпожу Сяо и, не церемонясь, сказала:

–...каждый может быть предвзятым в своем сердце, нет ничего удивительного в этом. Однако ты чрезмерна пристрастна! Поняв, что поступаешь неправильно, как можно было тянуть и говорить слова, в которых отсутствует здравый смысл? Мне даже смотреть на это было невозможно! Ты не растила Шаошан! Пусть даже бы ее и родила наложница, тебе не следует так обходиться с ней! Только что ты говорила, что каждая фраза по сравнению с предыдущей более жесткая, даже «непочтительность к родителям» – такое огромное обвинение - ты смогла высказать, и это действительно довело бы Няоняо до смерти, на мой взгляд, ты заменила собой старшего зятя!

Госпожа Сяо взяла из парчового мешочка две пилюли Цинсинь и положила их в рот, прохладный и резкий вкус сразу ударил ей в голову, и только тогда к ней вернулось немного ясности, помотав головой, она сказала, смеясь над собой:

–Я от гнева бываю такой бестолковой. Не могу поверить, что сегодня я могла такое сотворить.

Она с детства пользовалась обожанием старого господина Сяо и вместе с братьями получала одинаковые наставления, и такие вещи как тактика, топография, политика двора, все, что касалось знатных домов – во всем этом она плавала как рыба в воде, однако что касается тонкостей внутреннего двора и хозяйственных разбирательств, значительно уступала Сан-ши. На самом деле, исключая несколько коротких месяцев в семье бывшего мужа, во внутренних покоях она всегда решала все единолично. Ей вовсе не было необходимо обращать внимание на жалкие мыслишки служанок.

Нельзя было не признать, что в этот раз именно из-за своего упрямства она ошиблась, и это привело к поражению.

Сан-ши смотрела и видела как выражение лица госпожи Сяо мало-помалу приходит в норму, затем сказала с улыбкой:

–Как неожиданно – Няоняо выросла такой смелой! Ты думаешь, опираясь на авторитет старшего поколения, что можешь держать ее под своей властью, но она даже ни на полфэня не боится тебя.

Госпожа Сяо закатила глаза, намереваясь подняться со своего места, но Сан-ши преградила ей дорогу:

–Куда ты направилась? Все еще ругать Няоняо? Сегодня корень всех бед в твоей несправедливости. Если ты возвратишься и отругаешь ее, только и может случиться, что ты заставишь трех племянников еще больше жалеть и любить Няоняо. Они не осмелятся враждовать с тобой, но неизбежно будут враждовать с Ян Ян. Если ты действительно хочешь добра Ян Ян, как раз не нужно ломать еще больше дров. Кроме того, ты подумала, что сделает старший зять, если узнает о том, что произошло сегодня?

Госпожа Сяо села снова на кровать, задумавшись на миг, прямо сказала:

–Я сама могу пойти и все рассказать генералу, все, что я сделала неподобающе, я не могу оставить это в тайне, – у ней еще никогда не было такого мутного дела, – Только о сегодняшних событиях… неужели оставим все вот так?.. – необходимо ведь было завершить начатое.

Сан-ши также сказала прямо:

–Ты никуда не выйдешь отсюда, я пойду сама. Только скажу тем маленьким ворчунам, что ты очень сильно разозлилась на них. А немного погодя, пусть дети придут и расскажут тебе все, что думают, и ты просто забудешь об этом.

У госпожи Сяо был несгибаемый характер, и на самом деле ей не понравился такой способ сглаживания острых углов, но она молча опустила голову в знак согласия.  

–Домашние дела, в конце концов, это ведь не соперничество в политических взглядах при императорском дворе, здесь не так очевидно, где черное, а где белое. Вот ты выиграешь бой, и что? Дети в душе все равно не смирятся, и твоя плоть и кровь будут разделены, – убежденно говорила Сан-ши. – Ты понимающий человек, не будем тратить время на пустую болтовню. Если бы сегодня это событие произошло в чужом доме, и ты была бы зрителем произошедшего, чтобы ты об этом всем подумала? Вот я бы подумала, что Шаошан твоя племянница, а Ян Ян твоя родная дочь!

–Что за вздор!

–Да, да, да, я понимаю – старшая невестка сама беспристрастность! – Сан-ши со смехом поднялась со своего места и окончательно, чтобы поставить точку, произнесла фразу, таящую в себе большой смысл: – Однако в этом мире бывают такие люди, которые ради того, чтобы показать себя справедливыми, временами могут обращаться ласково с посторонними и обходиться жестоко с собственной родней; скажи себе, смешно это или нет?

Сердце госпожи Сяо внезапно пропустило удар.

    ……

В зале «Росток тростника в девятый зимний день» все какое-то время находились в растерянности. Госпожа Цин Ли подошла и легонько нажала на впадинку верхней губы Ян Ян, одновременно велев Чанпу уйти прочь.  

Шаошан смотрела на старших братьев, они также посмотрели на нее, и та и другие полностью осознавали умысел третьей тети.

В это время Чэн Ян чуть-чуть пришла в себя, а затем подползла к Шаошан, остановилась и, схватив ее за рукав, горько рыдая, сказала:

–Няоняо, не ненавидь меня. Я не хотела, я никак не думала, что обижу тебя так сильно, во всем виновата только я, и еще, старшие братья, извините меня, извините меня... – у нее была плохая дикция, и она непрестанно только и делала, что, отвешивая поклоны, произносила свои извинения, рыдания перемежались с появившейся икотой, и все три брата семьи Чэн не могли и дальше это выносить.

–Старшая двоюродная сестра, я на самом деле не виню тебя, – остановила ее Шаошан, не давая ей кланяться до земли, – в этом мире многие события всегда несправедливы...

Она помогла Чэн Ян разгладить и привести в порядок подол ее одежды: 

–Старшая двоюродная сестра, у тебя здесь просто нет матери, а у меня во всех отношениях ее нет.

Чэн Юн шепотом прикрикнул на нее:

–Няоняо, не болтай вздор.

Шаошан развела руками:

–Тогда я вообще ничего не буду говорить.

Чэн Шаогун мрачно сказал:

–Старшая двоюродная сестра пусть с детства и покинула семью Чэн, однако ее тетя обходилась с ней как с драгоценной жемчужиной, после, вернувшись назад в семью Чэн, матушка стала к ней относиться словно она ее любимая кровь и плоть, а вот Шаошан... – он не стал говорить продолжение, но все в глубине души и так все поняли.

Госпожа Цин Ли в душе тоже тяжело переживала за Шаошан.

Нынешние времена несправедливы, ведь очевидно, что близнецы – дракон и феникс, пользовались благословением богов с рождения, а затем наступил роковой поворот, изменивший все в ее три года. Получить заслуженную любовь старшего – нет, наслаждаться  великолепием дома – невозможно, будучи в окружении двух замужних, но ограниченных и невежественных женщин; а дочь той замужней женщины, очевидно, сотворившей много разного зла, способна жить, находясь в лучах солнечного света, множество людей души не чают в ней, отдавая ей все свое умение, воспитывая, растя ее счастливой – как это может заставить людей чувствовать справедливость?!

Чэн Шаогун сокрушался в своем сердце, тихо сказал:

–Шаошан, было бы хорошо, если бы тогда в прошлом я остался с тобой, мы с тобой жили бы вместе.

Шаошан посмотрела на него ясным взглядом:

–В таком случае сейчас бы имелись два абсолютно безграмотных человека. Откуда бы старший брат взял бы два письменных стола, чтобы подарить их нам?!

Все присутствующие люди были сыты по горло грустными мыслями и, не выдержав, засмеялись.

Чэн Сун, ударяя себя в грудь, сказал:

–Эй, не забудьте про меня! Я также подарю свой письменный стол тебе!

Чэн Шаогун рутинно стал подрывать его позиции:

–Оставь. В дни после возвращения домой, старший брат, ты ведь совершенно не занимался. Разве твой письменный стол не лежит собранным? Боюсь, что он все также в телеге с неразобранным багажом! – Чэн Сун рассмеялся и тотчас же принялся молотить своего младшего брата. Все расхохотались, и в конце-концов довлеющие над всеми свинцовые тучи пока что рассеялись.  

Чэн Юн улыбнулся и сказал:

–Няоняо, что бы ты ни захотела, скажи старшим братьям, и все, что нужно, мы раздобудем для тебя, – он тайно решился, даже если после он будет жертвовать собой, принимая от матери наказание, все равно он сделает все, чтобы младшая сестра была счастлива.

Шаошан была вне себя от радости, она ждала именно эти слова, и, немедленно ухватив Чэн Юна за манжеты снизу и запинаясь, проговорила:

–Я... я... я хочу выйти наружу и осмотреться – где находится восточный рынок, а где – западный! Что это за улица Дэхуэй и улица Люсинь? Я даже не представляю, где это. Я... я хочу знать, что происходит снаружи, однако матушка запрещает мне выходить.

Он смотрел в полные надежды глаза младшей сестры, и сердце этого железного человека смягчилось, не ожидая, пока Чэн Юн заговорит, Чэн Сун уже неторопливо гарантировал ей это:

–Не волнуйся, даже если мать снова прочитает нотацию, я потяну тебя за пояс, и мы выйдем посмотреть на белый свет!

Чэн Ян смущенно сидела на месте, не смея открыть рот, чтобы сказать какое-то слово, и тут Шаошан повернула голову, сказав:

–Когда придет время, старшая двоюродная сестра тоже пойдет с нами!

Чэн Ян была счастлива в своем сердце, Чэн Шаогун восторженно:

–Верно, старшая двоюродная сестра тоже пойдет, и не нужно будет бояться, что мать наложит на нас наказание! – и все дружно и весело рассмеялись.

Госпожа Цин Ли покачала головой, мрачно вздохнула «Как хорошо действительно быть молодыми».

Все смеялись, Шаошан больше всех радовалась, однако что за мысли были в ее уме, никто не знал.

Тратя полдня на противостояние, возможно ли, чтобы она просто добивалась справедливости или сочувствия? Сочувствие, не способное превратиться в реальные результаты, и впрямь не имеет даже на одно мао пользы. Разумеется, она что маленькой, что взрослой совсем не была склонна напрасно терпеть обиды.

В этот раз объектом ее притворства была совсем не госпожа Сяо.

Вызвать интерес у госпожи Сяо? Получить ее сострадание? Упорно отстаивать свою точку зрения, чтобы госпожа Сяо почувствовала угрызения совести и не могла с ними справиться, а после стала обожать ее? Она даже не думала об этом. Нельзя пытаться разбудить человека, притворяющегося спящим, как бы ни пришлось постараться – ведь это бесполезно, раз человек уже все решил для себя.

Она хотела быть свободной, хотела открыто выходить из дома, ей необходимо было знать и понимать современников: служилых людей, земледельцев, ремесленников, купцов, а также в будущем как-то самостоятельно встать на ноги, ей не следует больше ограничивать себя, находясь в крохотном мирке, а с другой стороны – нельзя дать себя загнать в угол!

Хорошо, что появились глупая старуха с такой же служанкой, иначе она бы не знала какой шаг сделать.

Автору есть что сказать:

Многие говорили, что оригинальной Чэн Шаошан повезло, что она умерла, иначе все было бы еще печальнее.

На самом деле, я бы хотела сказать, что если бы главная женская роль перешла не к нынешней Чэн Шаошан, а осталась у оригинальной Чэн Шаошан, то мать и дочь, возможно, не зашли бы в такой тупик.

Оригинальная Чэн Шаошан была молодой девушкой, которая боялась быть мягкой и не видела мира, а госпожа Сяо была настолько властной, что смогла бы напугать, она бы была ошарашена и подчинилась бы всем уговорам. Госпожа Сяо указывала бы куда ей следовало идти, конечно, не было бы уверенности, что она возможно, могла бы полюбить ее сильнее, но это не переросло бы в тот острый конфликт, который возник сейчас.

Но наша главная героиня – человек, с тремя взглядами*, у нее есть логика действий и суждений, ей просто нет дела до госпожи Сяо, поэтому, чем больше госпожа Сяо ее видит, тем меньше она ей нравится, и все больше и больше накапливается недовольство.

*взгляд на мир, в чем ценность жизни, как жить в мире.

От переводчика и редактора: начиная с июля месяца, главы будут регулярно выходить по воскресеньям. So stay tuned!