Глава 15

Финн

— Обещай, что ты будешь в порядке, — начинает Маркус. Мне уже надоело. Это десятый раз за последний час. Но, конечно, я понимаю, что он таким образом заботится обо мне, особенно после того, что я учудил сегодня, когда нашли тело.

— Я в порядке, — пытаюсь убедить его я, убирая в сторону покрывало. Маркус забрал его из нашего дома вместе с другими вещами, когда мы решили, что поживём у Орина ещё какое-то время. Наших вещей здесь немного, но они заставляют чувствовать себя как дома.

Не могу сказать, что мне это не нравится. До того как я переехал к Маркусу, именно это место дарило мне чувство безопасности. Думаю, во многом из-за того, что мы переехали сюда сразу после случившегося со мной, и этот дом стал для меня убежищем, местом, где меня окружали люди, любящие и заботливые. Оказаться здесь с Маркусом и нашими собаками — некий бонус.

Кстати, о собаках. Арти уже вовсю разлёгся на постели. Серьёзно, этот пёс занимает почти всё пространство, поэтому я уже скучаю по нашей мега-огромной кровати. Хела, прыгающая настолько высоко, насколько позволяет её комплекция, завершает неудачей очередную попытку забраться на покрывало.

— Если что не так — скажи, ладно? — просит Маркус.

Я смотрю в его сторону и улыбаюсь.

— Обещаю. А твой братец хорош с большой буквы Х.

Следы беспокойства на лице Маркуса как водой смывает. Их сменяет раздражение.

— Ничего подобного.

Я знал, что это его раззадорит.

— Разве?

— Давай не упоминать имя моего брата. Естественно, если мы не говорим об обезглавливании, нанесении тяжёлых увечий, не совместимых с жизнью, убийстве или заражении от крыс.

— Заражение... от крыс?

— Он их боится.

— Приятно это узнать. Может, я как-нибудь загляну в зоомагазин и приобрету одну для Карсина, а другую для себя. Они станут нашей защитой от домогательств.

Маркус фыркает:

— И как ты себе это представляешь? Будете использовать их вместо пистолетов? Помню, страх появился, когда он провалился в яму под домом, которая кишела этими тварями. Сам он не смог выбраться, а я про него забыл.

— Он же вампир? Он что, не мог просто, типа выпорхнуть?

— Яма была глубокой, а ему — всего лишь около семи.

— И ты даже не заметил, что твой брат пропал на...

— Два дня.

— Какой кошмар! И у тебя не возникло мысли, мол, что-то братца моего уже долго нет?

— Только на мгновение. Но у нас тогда было вылазка за едой, и порой она затягивалась.

— Хм... Такое чувство, что вы бодались друг с другом с самого рождения, — говорю я, попутно выключая свет, а затем в темноте пробираюсь к кровати. Маркус, настоящий злодей, включает свет на прикроватной лампе до того, как я смог бы раздеться и лечь под одеяло.

— И да, и нет. Мы были довольно близки... У нас больше никого. Наши родители сразу же отказались от нас, как только поняли, что мы отличаемся от людей. Они даже хотели убить нас, но мы умудрились сбежать и выжить, и всё благодаря тому, что нас так просто уничтожить. Мама и папа были уверены, что нами овладели демоны, — он неотрывно смотрит на меня. — В детстве мы дружили против всего мира. Мира, для которого мы были монстрами.

— Мне жаль. Это ужасно, — с этими словами я снимаю одежду. Мне до сих пор некомфортно снимать протез с ноги при включённом свете. Знаю, он, наверняка, уже видел, как я это делаю в темноте, но, когда света нет, я не вижу, смотрит он или нет, и могу притвориться, что нет.

— Да, но мы выжили. Тем более это было очень давно. А теперь он стал наглым засранцем, действующим на нервы. Прям как комар или...

— Вампир? — решаю помочь ему я, ставя свой протез на привычное место возле кровати. Потом снимаю другой протез с руки и стараюсь побыстрее забраться под одеяло, но сделать это мне мешает огромное создание, устроившееся почти на всей кровати. Арти.

— Не вампир, — обиженно бурчит Маркус. — Видимо, моя подсказка его немного задела.

— И как мне прикажешь теперь лечь?!

— Прямо на него.

Я остро гляжу на пса, но тому хоть бы хны.

— А где Хела?

— У меня на голове, — кряхтит Маркус.

Потянувшись руками к его подушке, я натыкаюсь на маленькое тельце, прижимающееся к голове Маркуса. Приходится устраиваться между ними. Вообще я не люблю спать как сардина в банке, но меня никто не спрашивает.

— Твой отец уже дважды прошёлся по комнате. Не уверен, что хоть когда-нибудь заснёт.

— Я никогда не чувствовал себя в большей безопасности, — поддразниваю я его, но этот самый момент Арти решает, что ему нужно потянуться, тем самым впечатывая меня в Маркуса. — Всё, проехали! Вы оба просто несносны!

— Артемус может поспать на полу. Я привёз его подстилку.

— Да как у тебя только язык поворачивается такое говорить?! — возмущаюсь я, ободряюще почёсывая подбородок Арти, пока его мощная лапа чуть не снимает с меня кожу. — Всё хорошо, мальчик. Это он будет спать на полу, а не ты.

— Да что ты? Мне кажется, тебе там будем удобнее.

— Не-а, — я прижимаюсь к нему ещё больше. Когда мы только начали спать вместе, я заставил его поменяться сторонами так, чтобы, когда я лежал, мог его обнять рукой. Но теперь проблема в том, что вес всего моего тела давит мне на другую руку.

Уверен, если бы Маркус догадался, он бы голову себе расшиб, чтобы поменять нас местами, но сейчас мне хочется, чтобы мы остались вот так. Я стискиваю его крепко-крепко, ведь на самом деле всё не так уж радужно. Я знал, он вернётся, знал, что он придёт за мной, но сейчас... он совершил столько зла, и всё из-за меня. Почему он так зациклился на мне? Почему я до сих пор жив? Почему не моё тело нашла полиция? Почему не я на столе у судмедэкспертов?

Маркус проводит рукой по моим волосам, а затем обеими руками сжимает мои щеки.

— Всё будет хорошо, — голос его очень нежный и сладкий.

— Спасибо.

— Хочешь, расскажу тебе ещё что-нибудь о своём братце.

— Естественно.

И вот я слушаю историю о том, как его брат пытался украсть курицу. Понятия не имею как, но сухому юмору Маркуса удалось разрядить обстановку и помочь мне сбежать от мрачных мыслей в голове. Что может быть лучше?

***

Я выхожу из школы в окружении одноклассников и друзей. Все обсуждают планы на выходные, а именно вечеринку, которую устраивают старшеклассники. Я продолжаю настаивать на том, что уже договорился с приятелями и не смогу пойти: скажи я им, что меня более привлекает сходить в театр с Орином и сестрой и спастись от косых взглядов уже не удастся. Если честно, иногда я не понимаю, когда друзья жалуются на то, что родители их достали.

К школе подъезжает машина, водитель сигналит. Это оказывается женщина. Она выпрыгивает наружу и подбегает к нам, простирая руки для объятий. На её лице играет улыбка. Я сразу останавливаюсь и пытаюсь сделать шаг назад, но врезаюсь в друзей.

— Финниган! — она называет моё имя и заключает в объятья, в которые я, честно, не стремился. Глаза удивлённо прищуриваются. Быть этого не может. Какого чёрта она здесь?

— О, мой малыш, Финниган, ты такой большой! Как ты так вырос?!

Я уже хочу сказать ей, что она бы знала ответ на свой вопрос, если бы была рядом, но сразу же прикусываю язык — упаси господь. Не хочу иметь ничего общего с этой женщиной.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю вместо этого, не скрывая своего раздражение.

— Просто хочу подвести тебя домой, — говорит она.

Орин ни за что на свете не позволит ей вернуться в мою жизнь своим «просто подвести домой», поэтому я пытаюсь отойти от неё подальше. Однако та не опускает меня, а впивается ногтями в кожу, сжимает губы в тонкую полоску и, приблизившись к моему уху, шепчет:

— Если ты сейчас же не залезешь в машину и не позволишь мне отвести тебя домой, я устрою тебе грёбаный ад на земле. Я вышла из тюрьмы. Я чиста, и я могу бороться за опеку над тобой. Сам знаешь, как это ненормально — человеческий ребёнок воспитывается вампиром. Я кое-что выяснила и могу доказать, что Орин не может быть твоим родителем.

Меня передёргивает. Да, я предпочту смерть, чем жизнь с ней. Я бы всё отдал, лишь бы остаться с Орином: с ним я чувствую, что я дома, что меня любят и заботятся обо мне, а не издеваются.

— Твоя взяла. Просто домой отвезёшь, так ведь?

Она улыбается с триумфом:

— Да.

— Ладно, дай мне секунду, мне нужно попрощаться со своей девушкой, — вру я.

— О-о-о, я не прочь познакомиться с ней!

Я поворачиваюсь к одной из моих лучших подруг, которая, естественно, в курсе, что я гей и не её парень, но также достаточно умна, чтобы подыграть. Подхожу к ней, обнимаю и тихо говорю:

— Пожалуйста, позвони Орину и скажи, что меня забрала моя мать.

Она кивает, но спрашивает:

— Всё хорошо?

— Да, увидимся в понедельник, — я чмокаю её в щёку и направляюсь с матерью к тачке. Не знаю, что у неё есть на Орина, но если всё, что ей нужно — это прост поговорить или сорваться на мне, то я всё стерплю. Главное, чтобы после этого, я смог вернуться обратно к Орину и Арье.

Салон весь прокурен — мне это напомнило о детстве, не самые лучшие воспоминания. Но она правильно отметила: я вырос, и ей не удастся меня сломать.

Улыбка всё не сходит с её лица. Она трогается и выезжает на дорогу:

— Как поживает моя малышка?

— Какая ещё малышка?

— Арья, конечно же.

— А, не знал, что ты вообще в курсе её существования.

Тупая ухмылка сползает с её лица:

— Это всё потому, что вы ограждаете её от меня, будто она ваша дочь, а не моя.

— А может, это всё из-за того, что мы просто не хотим, чтобы ты смешала её с дерьмом, как раньше поступала со мной.

— Я не... поступала так с тобой.

Ну, конечно. Называй как хочешь. Я делаю глубокий вдох. Нужно просто потерпеть и всё, проглотить и забыть.

Она почти доехала до дома Орина, так что я опрокидываюсь на спинку сиденья и жду, когда же она наконец раскроет все карты. Нырнув в свою сумку, я нахожу связку ключей с брелоком в виде собачки, который мне подарила Арья, когда её забрал Орин, а я остался с матерью. Понимаю, это странно, что я до сих дор храню его, и когда мне плохо, или когда нервничаю, я всегда играюсь с ним. Это моё успокоительное.

— Ну, как в школе? — задаёт следующий неловкий вопрос.

— Супер.

— Орин хорошо о тебе заботится? Он всегда был со всеми слишком мил. Когда я его встретила впервые, даже и представить не могла, что он вампир!

— Орин замечательный.

Она опять натянуто улыбается.

— Так здорово это слышать. Может, я угощу тебя мороженым?

— Мне как бы нужно домой. У меня... встреча в четыре.

— А давай заедем в авто-кафе? У нас же есть немного времени, да? Я не видела тебя пять лет, Финн. Ну давай?

У меня в горле застревает ком, но по какой-то причине я всё равно киваю и убираю собачку антистресс обратно в сумку. И вновь я позволяю ей залезть мне в голову. Как глупо.

— Славненько, — говорит она, проезжая мимо дома Орина. — Расскажи о себе. Чем занимаешься?

— Да... так, всяким. Знаешь, когда тебе не приходится добывать еду или находить места, где можно помыться, появляется много свободного времени, — отвечаю я, не думая, что мои слова могут как-то её уколоть. Мать, однако, перекашивается.

— Прости меня, Финниган, мне правда очень жаль, — она пытается поймать мой взгляд, но у меня нет желания вообще на неё смотреть. — Мне сложно объяснить свои поступки, и я понимаю, что мне нет оправдания. Но хочу, чтобы ты знал. Я очень сожалею о том, что делала с тобой.

Я торопливо киваю.

— Ясно, — простить её я однозначно в силах, но, по крайней мере, хотя бы услышал слова извинения. Мелочь, но хоть что-то.

Она включает поворотник и говорит, что хочет заехать в место, где можно купить любимое мороженое Арьи. Мы почти заезжаем на территорию, как она вдруг резко выворачивает руль и направляет машину обратно на главную дорогу. Другие машины чуть не врезаются в нас, громко сигналя.

— Какого чёрта ты творишь? — возмущаюсь я, вновь сжимая в руках свой брелок. Я просто хочу домой. Пусть она отвезёт меня домой.

— Ты знаешь, я... я лучше отвезу тебя домой, — говорит она, набирая скорость. — Я не взяла с собой сумочку.

— Ладно.

— Орин дома?

Соврать? Почему мне хочется соврать?

— Да.

Она кивает.

— Хорошо. Тогда домой. Может, Орин отвезёт тебя за мороженым? Спрошу его.

— Обойдусь. Зачем ты так гонишь? — я начинаю беспокоиться.

Она отпускает педаль газа, но её руки всё ещё сжимают руль настолько сильно, что костяшки пальцем белеют.

— Прости!

Она переводит взгляд на зеркало заднего вида.

— Мам, что случилось?

— Всё в порядке, Финниган! Ничего не произошло! Я везу тебя домой! Разве ты не этого хотел!

Я замолкаю. Быть тише воды ниже травы всегда было лучшим решением, когда она начинала повышать голос.

Она машет головой из стороны в сторону, а на лице застывает очень странное выражение.

— Прости, Финниган, я не хотела. Извини. Я... это была ошибка. Мне не стоило тебя забирать. Я... да... ошибка.

Её руки дергают руль, и мы съезжает с дороги.

— Пожалуйста, поспокойней, — шепчу я.

Она кивает, но, когда мы подъезжаем к повороту, ударяет по газам. Потом протягивает мне телефон, поворачивая на мост, который приведёт на дорогу к дому Орина.

— Финниган, позвони Орину, Скажи ему, что тут кто-то...

И в этот момент она резко дёргает руль вправо. Машину заносит. Мы врезается в дорожное ограждение, мне в лицо ударяет подушка безопасности. Перед машины полностью разбивается об ограждение, а меня пронзает сильная боль в ноге.

Я слышу крик матери и звуки покорёженного метала. Автомобиль перестаёт трястись, и я ударяюсь о сидение, а ремень безопасности врезается в тело. Нога надрывается от боли. Мама падает головой на руль, кровь капает ей на колени.

— Мам? — пытают позвать я, но мой голос еле слышен. Нужно выбираться и звать на помощь, оставаться в машине небезопасно, но, когда бросаю взгляд вниз, сразу понимаю, откуда такая боль: моя нога зажата между вогнутой внутрь дверью и приборной панелью.

Внезапно эта самая дверь начинает двигаться, принося невероятную боль и заставляя меня кричать. Тиски разжимаются.

— Куда же, куда ты хотела забрать мою прекрасную маленькую куклу? — произносит незнакомец.

Я совершенно не понимаю, что он имеет в виду, но он помогает, и этого достаточно.

— Я застрял, — я тянусь к нему, и он хватает меня за руку.

— Я пришёл за тобой. Прости, что всё так получилось, но я пришёл,— он освобождает мою ногу и вытаскивает меня из машины. Последнее, что помню — я падаю в руки незнакомца.

Маркус

Я просыпаюсь от того, что Финн вздрагивает.

— Финн? — зову его я, толкая плечо. Пусть он и спит, но его тело так содрогается, что меня начало это беспокоить. Ему снова снится кошмар? Давненько они не снились, но, принимая во внимания последние события, не удивлён, что он вновь мучается из-за этого.

— Малыш, проснись, — как можно ласковей говорю я, включаю свет и осторожно касаюсь его, так, чтобы не испугать, когда проснётся.

Но он всё равно просыпается словно от выстрела — глаза широко отрыты, а руки сразу ищут меня. Я спешно обнимаю с ответ.

— Эй, всё хорошо, я здесь, — сев на кровати, я прижимаю его к себе. — Я рядом.

— Маркус, — шепчет он, крепко сжимая мою руку.

Сейчас один из таких моментов, когда он просто обнимает меня, забывая о том, что без протезов. Я обожаю такие мгновения, ведь сейчас Финн по-настоящему полагается на меня. Ненавижу, когда он храбрится и пытается всё вынести в одиночку.

— Всё в норме?

Он молча кивает, но пальцы его всё ещё впиваются мне в руку, как в спасательный круг. И, о боже, как бы я хотел им стать. Забрать всю эту боль и уберечь его от монстра, который её причиняет.

Он садится мне на колени и тяжело дышит.

— Прости, что разбудил. Плохой сон.

Мои пальцы начинают выводить круги на его нежной белой коже. Наши питомцы изо всех сил пытаются понять, кто так расстроил их любимого хозяина. Хела поскуливает, поэтому решаю легонько похлопать её по спинке.

— Никогда не проси прощания за это. — Он утыкается головой мне в плечо. — Всегда, если тебе что-нибудь понадобиться, слышишь? Всегда.

— О нет, я и так всех на уши поднял, — произносит он, смотря на собак. — Правда, Маркус, это всего лишь сон.

Но я вижу, что он просто делает вид, будто спокоен. Его пальцы всё ещё дрожат. Мне хочется спросить, почему он продолжает скрывать от меня то, что ему плохо и страшно. Может, недостаточно доверяет мне. Однако на сегодня с него хватит потрясений и расспросов, и я просто целую его.

Он улыбается.

— Можешь принести мне стакан воды? А то мне лень ради этого протез надевать.

— Конечно. А ты не заскучаешь?

— Нет, конечно, смотри, какая здесь компания собралась, — он хватает Арти и притягивает к себе.

— Ладно, сейчас приду, — я направляюсь к двери, на ходу накидывая на себя толстовку. По пути бросаю ещё один взгляд на Финна. Тот всецело поглощён ушами Арти, а Хела катается вокруг них по кровати.

Спустившись по лестнице, я неожиданно встречаю на кухне Орина, понуро сидящего за столом. Он поднимает голову — не думаю, что он вообще спал.

— Не спится? — спрашивает Орин.

Я указываю на холодильник.

— Финн попросил воды.

— Кошмар приснился?

— Да. И судя по всему, это не впервые.

Он садится прямо и рассеянно качает головой.

— Странно... быть не единственным, кто проходит с ним через это.

— Из-за меня?

Он кивает, но не могу сказать, расстроило ли это его. Я ни разу не задумывался о том, что Орин был всегда тем, кто оказывался рядом, когда у Финна были плохие дни, с кем он делился своими переживаниями. Именно Орин всегда был для него поддержкой и опорой.

— Хочешь… поговорить с ним?

Орин откидывается на спинку стула, скрещивает руки на груди и одаривает меня спокойной улыбкой.

— Да нет. Уверен, всё, что нужно, ты уже сказал. Финн вырос, у него уже есть тот, кто любит его, и кто может о нём позаботиться. Думаю, настало время передать эту эстафету, если, конечно, ты её примешь.

— Надеюсь, нужды в этом не будет, — отвечаю я. — Но я сделаю всё — возможное, невозможное — абсолютно всё, что поможет ему. Когда он так просыпается, я еле сдерживаюсь, чтобы не разорвать весь мир в клочья, найти и уничтожить того, кто сделал с ним это. Но нужно сохранять хладнокровие, Финну это больше поможет.

Орин согласно кивает и печально смотрит на меня.

— Понимаю. Я всегда чувствовал себя так же. Много раз пускался на поиски того монстра, который принёс столько вреда и боли, но так и не находил ничего. А потом осознал, что, зациклившись на этом, Финну не станет легче. Что главное — это быть рядом, помочь ранам затянуться, пройти вместе с ним через это.

Я достаю кружку из шкафа и поворачиваюсь к нему:

— Ну, ты отлично поработал, Финн держится молодцом.

— О, это не я. Это всё Финн, он всегда был очень упорным. Всегда отказывался унывать.

— Да, но он, всё же, немного... утопает в этом. В смысле... я бы хотел, чтобы он поговорил со мной, открылся, но он просто замыкается.

— В этом весь Финн. Думаю, он научился этому в детстве. Ты ведь помнишь, что его мать плевать хотела на него и его сестру. Ещё маленьким ребёнком он сам заботился об Арье и о себе. Ему пришлось напускать эту видимость, что всё под контролем. Столько силы и стойкости в таком маленьком ребёнке. Он и сейчас такой.

 Мне и в голову это не приходило. Я так зациклился на том вампире, что совершенно забыл про всё дерьмо, которое происходило с Финном в детстве.

— Это многое объясняет.

— Часто ему снятся кошмары? — спрашивает Орин.

— Нет. Может, раз в месяц. А раньше они ему часто снились?

— Да, это результат посттравматического расстройства. Людям с ПСР часто снятся сны, заключающие в себе воспоминания о трагических происшествиях. Они буквально переживают все эти моменты снова и снова. Но с возрастом Финн справляется с этим намного лучше.

Мне невыносимо осознание того, что ему приходилось так долго с этим бороться, и вот снова беда настигает его.

— То что… происходит сейчас, всё усугубляет. Ты думаешь, он вернулся из-за меня? Ведь он преследовал Финна годами, но всегда держался на расстоянии, а сейчас ситуация обострилась. Может, всё дело во мне? — наконец мне удалось произнести вслух вопрос, который я задавал себе так много раз.

Орин задумывается на секунду.

— Я не знаю, почему всё так вышло. Единственное, в чём я уверен, так это то... что он может забрать Финна в любой момент, если тебя не будет рядом. Я не уверен, что моих сил будет достаточно, чтобы защитить его, и… Чёрт, да я даже ничего не заподозрил. Но ему не удастся забрать его.

— По-моему, ему нравится играть с ним. Конечно, невозможно забраться в голову к этому ублюдку, но налицо явная одержимость Финном. Он хочет владеть им, хочет, чтобы Финн его боялся.

— Но раз он жаждет заполучить Финна, почему раньше ничего не предпринял? — задаёт вопрос Орин.

Я трясу головой, не зная точного ответа. Но у меня достаточно опыта общения с плохими людьми, поэтому могу догадываться.

— Думаю, это просто одержимость. Он хочет убивать. Он охотится за одной жертвой, разделывается с ней и переходит к другой, как с теми девушками. Но может, Финн значит для него нечто иное? Может, он опасается, что заполучив Финна, не сдержится и убьёт его, тем самым потеряв. Финн нужен ему живым, ведь так он может рушить его жизнь. Не знаю. Но я работаю с чертовски хорошими детективами, а ещё мой горе-брат нам помогает. Мы переиграем мерзавца.

Орин соглашается, обводя рукой столешницу.

— Это было бы прекрасно. Пожалуй, пойду-ка я спать. Доброй ночи, Маркус, — он встаёт и собирается выйти из кухни. Я наливаю в кружку воду.

— Орин? — окликаю я его, пока тот не ушёл. — Если у меня не будет другого выбора, кроме как обратить его, ты бы позволил этому случиться? — решаюсь наконец-то спросить.

— Я бы сделал всё, чтобы спасти мальца. Если придётся, я сам обращу его и буду нести ответственность за последствия, к которым это может привести.

— Финну повезло с тобой.

— Спасибо. Мои родители всегда считали меня мерзостью, и я пообещал себе, что с собственными детьми ни за что так не поступлю. Хотя, на самом деле, я пообещал, что никогда не буду родителем. Что ж, никогда не говори «никогда». Каким-то образом дети стали лучшим из всего, что было в моей жизни.

— У меня были похожие отношения с родителями, но я был не один, со мной был Клод. И неважно, насколько он невыносим, это лучше, чем ничего.

— Да, наверняка. Спокойной ночи, Маркус.

— И тебе, — говорю я и возвращаюсь к Финну. Он лежит в обнимку с Арти, который вовсю уже храпит.

— Я уже стал беспокоиться, что тебя съел монстр под лестницей.

— Единственный монстр, которому позволено меня кусать, — это ты.

— Вот и отлично. Не знаю, известно ли тебе, но я ревнивец и не хочу, чтобы кому-то ещё это было дозволено.

— Буду иметь в виду, — уверяю его я. Тут замечаю, что он натянул на себя одеяло. Интересно, это из-за того, что ему холодно, или он просто хочет спрятаться.

Финн берёт кружку, делает несколько глотков и ставит её на столик рядом с кроватью, затем сразу же возвращается в объятье одеяла.

— Прости, что разбудил тебя.

— Если ещё раз это скажешь, я швырну тебя на кровать Арти или в клетку Хелы.

— Я не пролезу в клетку Хелы.

— Не волнуйся, я тебе помогу туда протиснуться.

— Ладно, — улыбается он.

Я залезаю под одеяла и притягиваю Финна к себе.

— Доброй ночи, мой тёмный принц, — дразнит меня Финн, и меня это радует.

— Доброй, мой несносный король, — отвечаю я. Он прижимается ко мне и закрывает глаза.

— О Боже! — восклицает он вдруг через несколько минут и толкает меня в грудь.

— Да что такое! — сонно восклицаю я.

— До меня дошло!

Он включает свет, который меня ослепляет. Арти на секунду поднимает голову проверить обстановку, а затем возвращается в прежнее положение. Хела никак не реагирует.

— Что?

— Иногда мне снятся сны, но они больше похожи на воспоминания. В этот раз мне приснился день моего похищения, когда мама забирала меня со школы. Это, кстати, очень странно с её стороны. Я не видел её с тех пор, как она попала в тюрьму, и с тех пор от неё было ни слуху ни духу. Хотя, нет. Один раз было: она орала и угрожала, чтобы я поменял показания по поводу насилия. Короче, в тот день мать заставила сесть в машину и поехать с ней, а потом спросила, не хочу ли я мороженое. Я не хотел, но чувствовал себя глупо, что ли, словно я ей должен, поэтому согласился. На пути к кафе она резко меняет маршрут и говорит позвонить Орину, предупредить, что мы едем домой. Только сейчас я вспомнил — она выглядела напуганной. Раньше я думал, что он случайно нацелился на нашу машину... Но теперь я уверен, моя мать что-то знала, — он округляет глаза. — Маркус, моя чёртова мать всё знала. Она знала.

То есть, она знала похитителя?

— Думаешь, она пыталась отвезти тебя к нему, но потом передумала и попыталась спасти?

— Похоже на то. Она не раз продавала меня за деньги или ещё чего.

Финн спешно нацепляет свои протезы и бежит вниз по лестнице. Я за ним.

— Орин! — он тарабанит в дверь своего отца и, не дожидаясь ответа, врывается внутрь. — Орин!

— Что такое! — тот подпрыгивает на кровати. Полностью голый.

— Господь Всемогущий! — вопит Финн и в ужасе отворачивается. — Кто-нибудь, выколите мне глаза.

— А нечего было залетать без спроса, — ворчу я. — Орин, у Финна к тебе вопрос.

— Я уже забыл какой, — говорит Финн. — Кто же знал, что он так подпрыгнешь во всей своей красе.

— Я думал, что-то случилось! Всё, штаны на мне. Что ты хотел?

— По-моему, в день аварии мама хотела отвезти меня к нему, но в последний момент передумала и решила вернуть тебе.

— И откуда у тебя такие мысли? — спрашивает Орин. — Ты раньше никогда об этом не рассказывал.

— Знаю... Но сегодня мне приснился сон. Она сначала настаивала на том, чтобы отвезти меня поесть мороженое, а потом настойчиво спрашивала, дома ли ты, а после сказала, что мы поедем домой. Она передумала. Поэтому так сильно гнала и вцепилась руль, словно за нами гнались. Моя мать всё знала, но потом, может, в ней проснулась совесть... хотя в это трудно поверить. У неё были какие-нибудь знакомые вампиры?

Орин вздыхает.

— Слишком много. Твоя мать работала в клубе, где без лишних глаз и за определённую сумму люди могли дать вампирам кормиться от себя. Там я её и встретил. Она была мила, мы быстро нашли общий язык, и я начал приходить к ней чаще. Я не сразу понял, что был для неё просто мешком с деньгами, но когда до меня дошло, я оборвал все связи. Не удивлюсь, если она действительно решила тебя продать, чтобы чуть подзаработать. Она ведь и Арью пыталась продать, к счастью, мне. Это было ещё до суда, который я выиграл, что очень её разозлило. В общем, да, у твоей матери было очень много знакомых вампиров.

Финн поник головой.

— Эх, я надеялся, что на что-то наткнулся.

— Ну, не надо сразу так расстраиваться. Это же хорошо, мы знаем, что она точно связана с вампирами. Завтра можем покопаться в её прошлом, и, кто знает, может, что-нибудь найдём.

— Это плохо, делу тринадцать лет. Почти все следы утеряны. Надеюсь, удача нам улыбнётся.

— Я тоже, — говорит Орин. — Но в следующий раз после стука дождись ответа, а не просто врывайся.

— О, можешь не сомневаться, — отвечает Финн, хватая меня за руку и выводя из комнаты. — Уходим, Маркус. Мне нужно промыть глаза с хлоркой.