Глава 04

Финн

Мы проходим в морг, куда днём ранее привезли тело утонувшей жертвы. Судмедэксперт приветствует нас кивком головы. Работая в отделе убийств, я весьма часто встречался с ним, но с тех пор, как устроился в ПВП, почти не приходил сюда.

— Доброе утро, детективы, — здоровается Эрик. — Это вы обнаружили тело?

— Не в одиночку, разумеется, — отвечает Маркус. — И, похоже, её личность уже установлена. Сегодня утром её соседка по комнате подала заявление о пропаже. Она сообщила, что вчера вечером жертва не вернулась домой с учёбы.

Мы перепроверяем данные и окончательно убеждаемся, что женщину звали Тоня Эверест. Она посещала колледж, расположенный неподалёку. Её отпечатки были в системе, потому в возрасте пятнадцать лет юная мисс Эверест попалась за взлом и проникновение в дом в компании друзей. Вскоре её отпустили, приговорив к паре месяцев общественных работ, но отпечатки навсегда остались в архиве.

— Нам повезло, что соседка так быстро сообщила о пропаже, — добавляет Маркус. — Её уже пригласили на допрос.

— Отлично. А теперь идемте сюда, я дам вам подробный отчёт.

Эрик натягивает на руки перчатки и подходит к телу.

— Как вы уже знаете, она умерла от кровопотери, наиболее вероятно вызванной вампиром. — Он убирает волосы с её шеи. — Воды в лёгких не обнаружено, а значит, жертву бросили в воду уже мёртвой. Она лишилась пальца при жизни, но раны на ладонях уже посмертные. Палец был отсечен чем-то острым и оставляющим гладкий срез.

— У нас пока нет никаких зацепок насчёт предполагаемого орудия, — говорит Маркус.

Я внимательно всматриваюсь в рану на руке.

— Возможно, наш убийца забрал трофей на память. И возможно даже, что это не единичный случай. Я попрошу Карсина поискать совпадения.

— Есть также шансы, что ей отсекли палец в ходе религиозного ритуала или посвящения в члены банды, — добавляет Маркус. — Какова вероятность, что жертва отсекла его сама?

— Судя по углу среза, это маловероятно. Но вот что странно — всё случилось либо очень быстро, либо она не слишком понимала, что происходит. На коже вокруг среза нет царапин, которые неизбежно появились бы, пытайся она вырваться. Даже если человек решает нанести себе увечье самостоятельно, его инстинктивной реакцией будет желание немедленно отдёрнуть руку от боли. В таком случае на коже остаются рваные микропорезы от лезвия, но здесь их нет.

— А что, если он сначала осушил её или просто укусил? Иногда от укуса разум человека притупляется и перестает соображать на несколько минут. В этот момент вампир и мог лишить её пальца.

Никто, и я подчёркиваю, никто не должен знать, что я разрешаю Маркусу кусать меня, когда ему только вздумается. К счастью, следы заживают довольно быстро и практически незаметны за воротником. Но если в этот же день нам нужно куда-нибудь ехать, он благоразумно кусает меня за бедро, чтобы ни у кого не возникало лишних вопросов.

— Хорошая версия, — соглашается Эрик. — Особенно если учесть, что в её организме не найдено ни алкоголя, ни наркотических веществ.

— А что с отверстиями в ладонях?

— Можно предположить, что их оставили гвозди. Кожа вокруг разорвана, возможно, под действием веса, но уже после смерти.

— То есть, её подвесили на ладонях?

— Крайне вероятно.

— Может быть, так она оказалась в воде? — догадываюсь я. — Тело соскользнуло с гвоздей под собственным весом и упало в реку, где его подхватило течение. Тогда версия с религией становится более правдоподобной. Её вроде как распяли? Хотя, честно говоря, я не представляю, как связать это с укусами вампира.

— Нужно больше информации, — пожимает плечами Маркус. — А пока, давайте не будем делать поспешных выводов и пошлём людей прочесать берега реки в поисках чего-то, на чём она могла висеть.

— Согласен, — кивает Эрик. Отсутствие пальца и отверстия на руках пока наши главные улики.

— А укус? — спрашивает Маркус.

— Следов ДНК не обнаружено. Рану либо сразу же обработали, либо всё смыла вода.

— Спасибо, — благодарит врача Маркус.

Покончив с осмотром, мы возвращаемся обратно в отдел, куда скоро должна прийти соседка, чтобы ответить на наши вопросы. Но, как оказалось, женщина приехала пораньше, и уже ожидает нас в комнате для дознания. Когда мы проходим внутрь, она тут же вскидывает нас встревоженный взгляд.

Маркус обычно пропускает меня вперёд и дает первым заговорить с людьми, чтобы те немного расслабились.

— Доброе утро. Я детектив Хэйз, а это детектив Чёрдж, — протягиваю я ей руку.

— Ханна Паркер, — отвечает та на приветствие.

— Спасибо, что пришли, — усаживаюсь я напротив Ханны. — Примите наши соболезнования.

— Спасибо, — кивает она. — Я не слишком хорошо знала Тоню. Мы лишь месяц назад начали жить вместе, но не вернуться домой, не говоря ни слова, было совсем не в её стиле. Я боялась, что поторопилась с подачей заявления, но… к сожалению, зря.

— Вы очень помогли нам, — уверяю её я.

— Хорошо, я рада, — слабо улыбается та.

Мы немного беседуем о незначительных вещах, стараясь аккуратно подбираться к более нервирующим событиям. Спрашиваем, когда Ханна в последний раз видела Тоню, и не пыталась ли та связаться с ней по телефону. Узнаем, не было ли в последнее время в её поведении ничего странного, и есть у Тони постоянная пассия. К сожалению, все ответы либо неинтересны следствию, либо расплывчаты, потому что Ханна сама мало что знала о соседке.

— Значит, у неё не было партнёра? — уточняет Маркус.

— По крайней мере, мне об этом неизвестно, — качает Ханна головой после недолгого раздумья. — Она рассталась с парнем где-то за месяц до того, как мы съехались, но он всё равно иногда приходил к ней в гости. Но он вёл себя очень прилично.

— Как его зовут?

— Джонни Дэвис… Но он не мог этого сделать. Они отлично ладили и, вообще, были лучшими друзьями.

— Не волнуйтесь. Возможно, он просто может дать нам больше информации, — объясняет Маркус.

— А мне… — неуверенно спрашивает Ханна, заламывая руки. — Как думаете… мне стоит быть более осторожной? Убийца… может прийти за мной?

— Признаков взлома в ваш дом нет, верно?

— Нет. Я была дома, когда она ушла на учёбу. Тоня просто…. не вернулась.

Ненавижу, когда люди перестают чувствовать себя в безопасности даже в своём собственном доме. Убийца редко возвращается в то же самое место за новой жертвой, но домочадцы всё равно ощущают страх. Она надеется на нас и спрашивает совета, потому что мы из полиции, и мы не имеем права давать ложных обещаний. Речь ведь идёт о человеческой жизни.

— Осторожность никогда не повредит, — мягко говорю я. — Не ходите в колледж в одиночестве, особенно в тёмное время суток. Не забывайте запирать двери и окна. Если почувствуете неладное, немедленно звоните в полицию. А если есть возможность, то останьтесь на пару ночей у друзей или родственников.

Ханна кивает.

— В заявлении я вижу, что в последний раз, когда вы видели Тоню, на ней были университетская толстовка и джинсы, так?

— Да, я точно помню про толстовку, потому что она вернулась за ней. Сказала, что на улице похолодало, и лучше одеться потеплее. Насчёт джинс не сильно уверена.

— Не могли бы взглянуть на вещи, в которых её нашли, и сказать, узнаёте ли их? — спрашивает Маркус.

Ханна вновь разволновалась.

— Просто... на одежду, да?

— Мы покажем вам фотографию одежды и всё, — успокаиваю её я.

— Хорошо… Я… испугалась, что мне придётся, как в фильмах, идти…. в морг и…

— В этом нет необходимости, — кладу я ладонь ей на руку. — Сейчас нам нужно понять, почему на ней были другие вещи.

— Ясно. Хорошо, я согласна.

Маркус передаёт ей фото, и Ханна принимает его, но, судя по лицу, не видит ничего знакомого.

— Больше похоже на одежду маленьких девочек, разве нет? Все эти кружева и бантики. Тоня никогда бы такое не надела. Она предпочитала джинсы или треники. Конечно, возможно это тоже её вещи, но я никогда их раньше не видела.

— И последнее. У неё было что-нибудь на правом указательном пальце?

— Было, — возвращает та фото. — Татуировка в виде сердца.

Занятно.

— Ещё какие-нибудь татуировки были?

— Не думаю, но я не уверена.

Мы заканчиваем с допросом и отпускаем Ханну домой. Едва дверь захлопывается, я обращаюсь к Маркусу.

— Интересно, что ей отсекли палец с единственной тату на теле.

— Возможно, убийца надеялся, что это затруднит опознание?

— Может быть.

Не выяснив ничего существенного, мы возвращаемся к работе.