Глава 11

Маркус

Когда мы остаёмся вдвоём в его старой спальне, я поворачиваюсь к Финну.

— Прости, мне не стоило оставлять тебя одного.

— Ты не можешь таскаться за мной круглыми сутками, у тебя ведь есть свои дела. Нельзя, чтобы он диктовал, как нам жить, верно?

Финн весьма непреклонен в этом вопросе. Мне известно, что он считает, будто многие годы своей жизни потратил впустую из-за этого вампира, и именно поэтому хочет оставить всё, как есть. Но я могу понять и позицию Орина. Я слишком сильно люблю Финна, чтобы позволять ему подвергать себя опасности. Ведь вместо этого могу наоборот — уберечь его от всех невзгод. Будет ли частичное ограничение свободы худшим решением в данной ситуации? Когда на кону его жизнь?

Финн бросает на меня подавленный взгляд, будто научился читать мысли.

— Маркус... И ты туда же.

Я с глубоким вздохом заключаю его в объятия и прижимаю к себе. Знаю, что Финн ненавидит, когда я считаю его недостаточно сильным, но у меня и в мыслях нет такого. Финн далеко не слабый, но всё же мне хочется защищать его. Он — удивительно силен, однако проблема в том, что человеческое тело хрупкое и сильно уступает вампирскому. За свою жизнь я повидал немало людских смертей. Смерть слишком быстро настигает их.

— Не туда же. Мне просто нужно всё обдумать. А сейчас я поехал за собаками. Скоро буду, хорошо?

— Можно мне с тобой?

Я отрицательно качаю головой, предугадывая, что Орин не разрешит. Финну обязательно нужно находиться здесь, под защитой его крепости.

— Побудь лучше здесь. Ради Орина. Я быстро.

— Хорошо, — кивает тот, поднимая на меня полный уверенности взгляд голубых глаз. Откуда в нём столько сил? — Постарайся не попасться, когда будешь им угрожать.

Я ухмыляюсь в ответ. Конечно же, он знает, чем я собираюсь заняться. Он очень сообразительный, но дело даже не в этом. В отличие от остальных, Финн читает меня, как открытую книгу.

— Понятия не имею, о чём ты.

Фыркнув, тот хлопает меня по щеке.

— Конечно, не имеешь, Куджо. Смотри только не вляпайся в неприятности. Оно того не стоит.

Теперь я правда не понимаю, что он такое говорит. Ещё как стоит. Ради Финна я готов разорвать на части весь этот мир. Неужели он не знает об этом? Тогда нужно немедленно это продемонстрировать. Жизнь любого, кто посмеет связаться с тем, что принадлежит мне, я превращу в сущий ад.

***

Пройдя в камеры предварительного заключения, я с удивлением замечаю знакомое лицо.

— Брукс? — растерянно спрашиваю я.

— Чёрдж, — кивает тот.

Мы смеряем друг друга взглядами. Уверен, сейчас Брукс задаётся вопросом: «Что он здесь забыл?» и знает, что я спрашиваю себя то же самое.

 Он нарушает молчание первым:

— Я здесь... по работе.

— Хмм… А эта твоя работа как-то связана с Финном?

Тот скрещивает руки на груди:

— Возможно.

В голове у меня вертится наказ Финна не вляпываться в неприятности.

— Я… прошу разрешения задать вампирам, напавшим на него, один простой вопрос.

— Всего один простой вопрос?

— Очень простой и очень быстрый.

— Я тоже хочу задать им один быстрый вопрос. — Он молчит, а затем встречается со мной глазами. — Полагаю, чтобы не утомлять подозреваемых, мы можем задать наш вопрос вместе. Как в старые добрые времена.

— Как в старые добрые времена, — повторяю я, улыбаясь этой мысли.

Брукс получает для нас обоих разрешение на вход, и мы направляемся внутрь для дальнейшего ожидания. Всё это время мы оба молчим, наверное, из-за лёгкого чувства вины, ведь нас здесь быть не должно.

— Ты в курсе, что за человек выручил Финна? — спрашивает он.

— Не очень. Как его звали? — отвечаю я, проверяя время на экране смартфона.

— Клод... что-то там. Парень явно не промах. Пытался залезть в штаны Финна И Карсина.

Рука рефлекторно сжимается, и осколки телефона крошатся на землю. Я оторопело смотрю на Брукса, не обращая внимания на кровь, стекающую по пальцам.

— Ты сказал... Клод?

Брукс поднимает взгляд от моего раздавленного телефона.

— Знакомый? Судя по твоей реакции, вы старые приятели!

— Знавал я одного Клода. Но этот, несомненно, не тот; мало ли на свете Клодов! Не... не мог бы ты, пожалуйста, описать внешность этого... гада.

— Каштановые волосы зачесаны назад.

Я скалю зубы. Логическая часть моего мозга безуспешно пытается напомнить, что на этой земле существует не один Клод с тёмными волосами.

— Этот ублюдок.

— Всё-таки знакомый?

— И это ещё мягко говоря... Так ты сказал, он пытался… Пытался... — я даже не могу произнести это вслух. Сама мысль о том, что он мог сказать такое моему Финну, вызывает у меня желание крушить черепа.

— Трахнуть его, агась.

Я снова рычу. Что ж, похоже, сегодня вечером придётся убить больше людей, чем рассчитывал. Я даже не представлял, что наша ситуация ухудшиться, однако — пожалуйста! — теперь-то хуже уж точно некуда.

— Он опасен? — обеспокоенно интересуется Брукс.

— Я с ним разберусь, — заверяю его я. — Уж так разберусь, что будь здоров.

— Рад слышать. Если понадобится помощь, ты знаешь, где меня найти. Или просто попроси Карсина. В ту же секунду, как тот взглянул на него, Карсин торжественно поклялся его убить.

Я коварно ухмыляюсь. Поначалу Карсин мне не нравился. Скажу больше — я считал его абсолютным мудаком. Что, кстати, говорит о многом, ведь тот считал мудаком меня. Люди не смотрят на меня с обожанием, потому что мне на них наплевать. Но на Карсина они смотрят с ещё меньшей нежностью. Он грубый, замкнутый и провожает свирепыми взглядами практически всё, что движется, и даже кое-что из того, что отродясь не покидало своего места. Но Финн каким-то образом сломал эту стену презрения и надменности и показал, что Карсин не настолько чудовищен, насколько я его представлял. На самом деле, тот немного застенчивый, скрытный и даже иногда милый —  правда, только когда речь идёт о Финне. Однако идея прихватить с собой Карсина, когда я решу разорвать Клода на части, не так уж плоха. Он моложе меня, но, тем не менее, стремителен и смертоносен. Карсин сможет отвлечь Клода, когда подкрадусь сзади и…

— Мы готовы принять вас, — говорит охранница, жестом приглашая проследовать за собой. Я вытряхиваю остатки телефона в карман пальто и встаю с места. Рука уже успела зажить.

Женщина проводит нас в комнату, где уже сидит закованный в наручники вампир. И этот слабак нацелился на то, что принадлежит мне? Неужели он не понимает, что никто не смеет прикасаться к моему Финну?

Брукс успокаивающе кладёт руку мне на грудь. Похоже, я успел обнажить клыки, как какое-то дикое животное. Сделав глубокий вдох, я хватаюсь за спинку стула и впиваюсь в мужчину взглядом. Когда пластик трескается, я как ни в чём не бывало выдвигаю из-за стола уже табуретку. Этот вампир вызывает во мне больше неприязни, чем я думал.

— Мистер Ветцель, я замначальника Брукс. У нас к вам пара вопросов.

— Я не разговариваю с такими, как вы, — фыркает тот.

Я размахиваю рукой, показывая на нас троих, чтобы ненароком не пустить эту конечность в ход и не размозжить ему череп.

— С такими, как мы? Но мы все здесь вампиры.

— Пошёл. Ты.

Брукс тратит добрых пять минут, пытаясь урезонить подозреваемого. Чаша моего терпения переполняется, и, когда время истекает, я уже готов взорваться. Рядом нет Финна, чтобы сдержать мой пыл или отговорить от глупостей своими умностями и вообще. Я с рычанием выключаю камеру и красноречиво смотрю на охранницу. Та встречается со мной взглядом, и, судя по всему, уловив намёк, отворачивается.

Я хватаю мужчину за затылок и шарахаю головой о стол с такой силой, что слышу, как ломается нос. Рана заживёт через минуту, но боль всё равно ощущается.

— Ты совершил непростительную ошибку, напав на моего партнёра, и теперь ответишь на все, мать твою, вопросы. Я, видишь ли, я не такой хороший, как мой шеф, и, если откажешься говорить, я заставлю тебя молить о быстрой смерти. Можешь не сомневаться, — шепчу я ему на ухо.

Вампир понимает мое превосходство, и я почти ощущаю его страх. Я старше, и он должен меня уважать, однако решил этого не делать, поэтому я имею полное право доказать на деле, почему всё-таки стоит.

— Всё понял? — Тот прячет взгляд, и я бью его по лицу. Вампир с кряхтением запрокидывает голову назад. — Ты посмел коснуться того, что принадлежит мне. Никто не смеет касаться того, что принадлежит мне. — Я снова бью его кулаком, издавая низкое рычание.

Всё занимает три минуты. Три минуты, и вампир торопливо вываливает всё, что знает, качая головой взад-вперёд и заливая стол кровью. Правда, кости уже зажили.

— Хватит! Прошу! Остановитесь!

Прильнув к его лицу, я вдыхаю свежий запах крови. Кровь сородича способна насытить нас, и, даже несмотря на прогорклый вкус, всё равно пахнет кровью. И прямо сейчас этот запах окутывает его.

— Тогда ответь на вопросы моего шефа, будь так любезен.

Брукс склоняется над подозреваемым, и я отхожу назад, уступая ему место, но не сажусь. Ни к чему лишние телодвижения, когда велика вероятность, что тот откажется говорить. Вдруг придётся ещё раз напомнить о последствиях.

— Почему вы напали на автобус?

— Почему? Потому что на нём ехал детектив Финниган Хэйз, естественно.

Я чуть было не ударил его снова только потому, что он произнёс имя Финна. Мне хочет душить вампира до тех, пока тот не соизволит нормально объясниться.

— И почему вы напали на детектива Хэйза? — спрашивает Брукс

— Потому что он работает в ПВП.

— То есть, если бы на том автобусе ехал я, то…

— То тогда бы мы попытались убить тебя. Всё твое грёбаное подразделение пойдёт ко дну.

— Почему вы хотите уничтожить ПВП?

— Потому что вы, козлы, возомнили себя богами. Вы считаете себя лучше других, и думаете, что можете судить, кого вам заблагорассудится. Пришло время положить этому конец.

— Я что-то не понимаю.

— Всё ваше отделение прогнило насквозь! Вы порочите честь полиции!

Как это? Мы ведь стараемся действовать по закону. Иногда, правда, я могу позволить себе сверкнуть возрастом, как, например, сейчас. Но то, что мы вампиры, не означает, что мы не используем те же протоколы при аресте. Преступные вампиры предстают перед судом, как обычные люди. Может быть, мы поймали их знакомого? Кто-то оказался за решёткой, и теперь его группа пытается отомстить? Очень может быть. Предположим, что к этому приложил руку Финн. В таком случае, будет легче определить, что это было за дело, ведь он совсем недавно работает в ПВП. Однако нельзя отметать возможность того, что на него нацелиться лишь из-за того, что Финн — человек.

— По чьему приказу ты действовал? — спрашивает Брукс.

— Мы сами по себе, — качает головой тот. — Мы делаем лишь то, что очистит наш город от вашего произвола.

— Тогда тебе повезло. В тюрьме точно нет нашего произвола, — уверяю его я.

Мы «беседуем» с его подельниками, но никакой новой информации не получаем. Двое предпочли хранить молчание, и Брукс пришлось силой прервать мои попытки вызвать их на откровенность.

Вернувшись в дом Орина с собаками и новым телефоном, я вижу, что пришла Арья. Она — наполовину вампир, но не думаю, что умеет драться, и поэтому стать для Финна надёжным защитником. Тем не менее, Арья всё же сильнее обычного человека, и, в случае чего, сможет помочь. Самое главное, она любит своего брата, который практически растил её, пока ему не исполнилось десять, а ей пять.

Я дружелюбно улыбаюсь ей. Напротив дампирши сидят Орин и Финн.

— Привет, малыш, — здоровается Финн.

— Привет.

— Вообще-то, я с собакой, — поддразнивает тот. — Идите ко мне, мои сладкие!

Хела и Артемус, радостно бегут на зов, запутываясь в собственных лапах, словно не видели его целый день. Одного взгляда Финна достаточно, чтобы те с обожанием виляли хвостами, словно тот является светом их жизни. Учитывая, что Финн свет и моей, я совсем не против.

Какой кошмар! Если бы кто-нибудь сейчас слышал мои мысли, то решил бы, что я сошёл с ума. Из-за человека!

— Как всё прошло? — спрашивает Финн, одной рукой нянчая Хелу, а второй гладя Артемуса.

Я вкратце рассказываю, что нам с Бруксом удалось вытянуть из нападавших, не вдаваясь, однако, в подробности своих методов. Не хочется, что Орин подумал, будто я не подхожу его сыну. Что я слишком вспыльчивый или ещё что-нибудь в этом роде. Какого хрена меня вообще это волнует? Я точно заболел.

И, похоже, напряжение и страх за Финна никак не дают мне успокоиться. Я присаживаюсь рядом и тяну его к себе до тех пор, пока тот не врезается спиной мне в бок. Затем наклоняюсь и целую в макушку. Он откидывает голову назад и улыбается, глядя на меня снизу вверх. Его улыбка всегда такая искренняя, во всё лицо. Как может он быть таким счастливым после всего, через что ему пришлось пройти? Я сделаю всё от меня зависящее, что она никогда не покидала его губ, и, если придётся, готов пойти на самые крайние меры.

— Какие пугающие мысли проносятся в твоей голове?

— Исключительно о котятах и маргаритках.

— Ты и котёнок? Ни за что! — фыркает тот. — Ты такой: «Как смеешь ты мурчать на меня? Думаешь, я всего лишь коврик, на котором можно плющить свою пушистую морду? Я слишком мужествен, чтобы держать в руках столь слабое существо!»

Прищурившись, я поднимаю с пола Хелу. Та извивается всем телом, искрясь от счастья, и глядит на меня своими крошечными глазками. Нет, ну, правда, её мозг же должен быть размером с горошину, да? И она вроде как уродливая, верно?

— Узри, насколько я мужествен в руках с этим… существом.

— Ты держишь её так, как прокажённую. И вообще, создаётся впечатление, словно ты вот-вот сбросишь беднягу с утёса.

Я приближаю собаку к себе, и с каждым дюймом та становится лишь счастливее. Артемус, на удивление, тоже впадает в раж. С ним я не против иногда помиловаться. Конечно, я не целую пса в нос и не лапаю за бока, как Финн, но всё равно искренне его люблю.

Но вот это… Чему оно так радуется?

Все смотрят на меня, затаив дыхание, и я жалею, что вообще взял её на руки. Мне её обнять? Или достаточно подержать на расстояние фута? Улыбнуться и бросить в руки Финна?

— И почему вы всё на меня так уставились?

— Ждём, — ещё шире ухмыляется Финн.

— По-моему, он её сейчас съесть, — шепчет Арья брату. — Смотри.

— Не, он определённо выглядит по-другому, когда собирается съесть меня. Если понимаешь, о чём я.

— Фи, гадость.

Что ж, похоже, они отвлеклись и позабыли обо мне. Сейчас я незаметно брошу собаку на пол и продолжу жить своей жизнью.

Но тут все, как показу, снова впиваются в меня глазами. Я должен это сделать. Должен взять на себя это обязательство. У меня нет иного выбора. Приходит конец моему правлению, как одного из самых могущественных вампиров на свете, которого боятся многие, и уважает большинство. Я уничтожу всё в один миг.

Я обнимаю собаку.

Её едва ли не распирает от радости. Финн тут же достаёт телефон и принимается делать фотографии.

— Ну, всё, теперь я её съем, — ворчу я, притворяясь, что кусаю собаку за остроконечное ухо. Та и в ус не дует, явно решив пожертвовать хоть обоими ушами ради этих объятий.

— Мерзость.

Я пихаю Хелу в руки Финна, радуясь, что с этим покончено. Единственное, кого мне хочется обнимать и целовать, — это Финн. Однако сейчас он выглядит невероятно счастливым, так что, полагаю, оно того стоило.