Глава 01

Финн

Порой я удивляюсь, почему всё ещё жив. Я не то что бы совсем безбашенный, хотя многие могут решить, что отношения с вампиром и работа в отделе полиции, куда допускаются только вампиры, — прямое тому доказательство. Но на самом деле сейчас мне спокойнее, чем было когда-либо в жизни. Меня окружают мужчины и женщины, которые быстрее и смертоноснее любого человека, но я всё равно чувствую себя, как под пуховым одеялком. Одеялком с клыками, и ворчащем по любому поводу.

Ещё в детстве я понял, что могу рассчитывать лишь на себя — мать никогда особо не обращала на меня внимания — и я научился защищаться и заботиться о себе сам. Но теперь… теперь за мной присматривает Маркус, что одновременно и в диковинку, и приятно.

— И над чем ты задумался? — спрашивает Маркус.

Я улыбаюсь красавчику-вампиру, маячащему по соседству.

— Как тебе со мной повезло.

— Я всего лишь спросил, посыпать ли тебе мороженое, а ты вдруг улетел в далёкие дали, будто задумался, а как конфетная посыпка вообще появилась на Земле.

— Хватит так бессовестно заигрывать со мной, — щурюсь я.

Ка́рсин, стоящий впереди нас в очереди в магазинчике мороженого, раздражённо поворачивается.

— Фу, — выдаёт тот с русским акцентом, ставшим заметнее из-за недовольного тона. Бедный парень хоть как-то пытается сбросить сексуальное напряжение, накопившееся от безнадёжного пожирания глазами мужчины, который не проявляет к нему ни малейшего интереса.

— Ну и?

— Что «ну и»? — хлопаю я ресницами, отвлёкшись на злобное, но всё же, очаровательное рычание Карсина. Люблю, когда он не на шутку распаляется и начинает посылать всех на русском. Сразу кажусь себе гражданином мира.

— Так посыпать твоё проклятое мороженое или нет?

— Кто-то проклял моё мороженое? — ужасаюсь я.

Мамаша, стоящая за пару человек от нас, демонстративно оборачивается и окидывает нашу троицу осуждающим взглядом. Увидев Маркуса, быстро отводит глаза. Тот и впрямь выглядит слегка устрашающе, если не знать его лично. А когда узнаешь, он становится самой большой душкой на свете.

— Я куплю ему лодочку, — подытоживает Карсин. — Пустую. Чтобы он печально смотрел на дно и горько сожалел, что разумничался. И он будет такой: «Но где моё мороженое!», а я рассмеюсь ему прямо в лицо.

Впереди ещё три человека, поэтому у меня ещё есть время, чтобы помучить двух моих любимых вампиров.

— А ты сегодня особенно сварливый, Карсин, — неожиданно обвиваю я его руками и прижимаю к себе. Тот мгновенно каменеет и принимается отчаянно выпаливать что-то на русском. Наверняка что-то вроде: «Я тебя люблю», или: «Обними меня сильнее».

— По-моему, он вне себя от радости, — вставляет Маркус. Я встречаюсь с Маркусом уже шесть месяцев, и он не очень любит, когда я общаюсь с кем-то, кому хоть чуть-чуть нравлюсь. Но мы оба просто обожаем доставать Карсина. Можно даже сказать, так мы становимся ближе друг к другу. Мы становимся ближе друг другу, издеваясь над Карсином, а Карсин становится ближе к нам, потому что втайне наслаждается этим.

— Отстань. От. Меня, — рявкает тот, но я лишь крепче прижимаюсь к нему. И он продолжает выплёвывать слова на русском.

— Маркус, я начал учить русский, и он только что сказал, что любит меня!

— О-о-о, какая прелесть! — умиляется Маркус, что довольно комично звучит из уст вечно угрюмого и брюзгливого вампира, но опять же: всё, что бесит Карсина, явно того стоит.

Когда я только ушёл из отдела убийств и устроился в отдел преступлений на вампирской почве, или ПВП, большинство тамошних вампиров были не восторге. Даже Маркус, который теперь клянётся в безграничной любви, едва завидев мою персону, поначалу пытался избавиться от меня. А Карсин вообще не выносил моего присутствия добрую пару месяцев, когда остальные уже успели смириться. До меня в ПВП никогда не работали люди, и вампирам совершенно справедливо требовалось время, чтобы привыкнуть. Благо, мои великолепные способности очаровывать всех и вся помогли мне в считанные недели стать всем лучшим другом.

Но кроме этого, и что самое главное — ко мне изменил отношение Маркус. Я за многое благодарен в своей жизни, но никто не принёс мне столько счастья, как он.

— Когда-нибудь я действительно научу тебя русскому, чтобы ты понимал, что я говорю, как сильно ты мне надоел!

— Любовь моя? — обращаюсь я к Маркусу.

— М?

— Когда закончим… давай пойдём в парк и заставим Карсина катать меня на качелях? — произношу я мечтательно, будто и в самом деле только этого и жду.

Неделю назад наконец-то наступила весна, и дети заполонили весь парк, хотя воздух ещё прохладный и иногда поднимается ледяной ветер. Под облачным небом вампиры могут разгуливать весьма спокойно, но всё же все кутаются в плотную одежду и скрывают глаза за тёмными очками. Свет пока неяркий, и мои очки болтаются на рубашке. Но когда солнце выйдет, мне придётся нацепить их на нос, иначе моим зрачкам будет несладко. Правда, здесь никто, кроме Маркуса, не знает, почему.

— Следующий, — кричит кассир.

Карсин, по-прежнему хмурясь, склоняется к окошку.

— Добрый день! Что вам угодно? — спрашивает девушка с такой жизнерадостностью в голосе, что та ударяется в непроницаемый пузырь фирменной неприветливости Карсина и с громким щелчком отскакивает.

— Миску. И никакого мороженого для человека. Никакой посыпки, и естественно, никакой ложки. Просто миску.

Девушка растерянно глядит в свой блокнот.

— Просто… миску? Вы хотите поделиться своим мороженым?

— Ты его видишь? — шепчу я, вдавливаясь в Карсина, но наша разница в росте не даёт мне ничего разглядеть. Карсин выше меня, но Маркус выше его где-то на три дюйма, поэтому и впрямь может что-то рассмотреть.

— Он сзади, вон там. Джеффри Томсон, вы арестованы! — громко заявляет Маркус.

Мужчина высовывается из-за полок, и мне наконец-то удаётся чётко увидеть его. А следом я очень чётко вижу его спину, потому что тот бросается наутёк сквозь заднюю дверь магазинчика прямиком на улицу, но Брайер и ДеГрэй уже давно караулят его там как раз на этот случай.

Джеффри — вампир, чье расположение мы как раз засекли. Он разыскивается за череду нападений и взломов и широко известен своим умением уходить от полиции. Именно поэтому устроить ему засаду послали всех пятерых из нас, хотя обычно мы с Маркусом работаем вдвоём.

— Ты можешь быстрее передвигать своими крошечными человеческими ножками? — спрашивает Карсин.

Маркус цыкает, будто собирается заступиться за меня.

— Ш-ш-ш, Карсин. Он не любит, когда над ним смеются из-за его проворства. Давай, малыш, ты мой гепард! — подбадривает меня тот. Очень жаль, что он не успевает заметить мой средний палец, потому что они с Карсином уносятся со сверхскоростью, оставив задыхающегося человека позади.

Джеффри налетает на Брайер, которая попыталась пойти на перехват. Он замахивается локтем, и она инстинктивно пригибается. Тот спешно вытаскивает из кармана какой-то баллончик, подносит к её лицу, собираясь распылить вещество, но вампирша перехватывает его руку и выворачивает от себя, нажимая на пульверизатор в процессе.

Как назло, очередной порыв ветра яростно дует в нашу сторону, и когда её палец вдавливает кнопку, до меня моментально доходит, что же это за баллончик. Тем более, когда его содержимое прилетает в нос Маркусу, Карсину, ДеГрэю и мне.

Мельчайшие крупинки перца разносятся по воздуху. Я автоматически вдыхаю и тут же начинаю кашлять и лить слёзы. Меня и раньше опрыскивали из газового баллончика, но к такому просто невозможно привыкнуть.

— Блин! — вскрикивает ДеГрэй в унисон с Брайер, которая ослабляет хватку и отпускает Джеффри, неуклюже пятясь назад. — Мои глаза!

Сквозь туман в глазах я с трудом различаю Маркуса, который чихает рядом со мной. Они всё-таки вампиры, и их восприятие в разы лучше моего, поэтому перец разъедает чувствительные участки с удвоенной силой.

— Я его не вижу. Где он? — орёт Маркус, сдирая с себя очки и раздавливая их в руке, будто они в чём-то виноваты.

К счастью, из-за своих «крошечных человеческих ножек» я находился дальше всех от очага поражения, и на меня попало совсем немного спрея.

— Как же жалко, что ты не гепард, малыш! — выпаливаю я, вырываясь вперёд и оставляя кашляющих и всхлипывающих вампиров позади.

— Финн, что б тебя! Не вздумай идти за ним один! — вопит Маркус.

— Ничего не слышу! Мои скоростные ноги уже унесли меня слишком далеко! — кричу я в ответ, краем глаза замечая вампира, который решил выбежать на дорогу. Он врезается в движущийся автомобиль, перекатывается по крыше и, как кошка, приземляется на ноги с другой стороны, где его догоняет мой дротик со снотворным.

Он ошалело оглядывается, будто возмущён, что я посмел подстрелить его, когда он без зазрения совести улепётывал от представителей закона. Останавливаться вампир явно не намерен, потому что транквилизатору нужно время, чтобы подействовать. Я стараюсь держаться к нему поближе, но не слишком, и ни на секунду не выпуская из поля зрения спотыкающуюся на каждом шагу фигуру, упрямо плетущуюся сквозь парк под испуганными взглядами отдыхающих.

Я успокаивающе улыбаюсь и приветливо машу им, приближаясь к мужчине, рухнувшему, наконец, на траву прямо перед детьми, которые никак не могут закрыть рты от удивления.

Со всех сторон налетают родители и подхватывают своих чад. Я защёлкиваю на подозреваемом наручники и перехожу в режим ожидания. Видите ли, в отличие от остальных членов моего подразделения я не одарён сверхсилой, позволяющей отволочь двухсот пятидесяти фунтовую тушу в машину. Так что я усаживаюсь на качели и набираю Маркусу.

— Гепардьи ноги изловили преступника, — докладываю я.

Он до сих пор сипит. И да, у меня тоже до сих пор влага в глазах, и соплей в носу немного больше, чем хотелось бы, но ё-моё! Он же вампир!

— Т…ты где?

— Гепардьи ноги изловили преступника у качелек. Повторяю: гепардьи ноги…

— И… Извини, что смеялся…

— Над тем, что у меня только одна нога? — невинно осведомляюсь я, прекрасно зная, что сейчас тот взъерепенится. Обожаю, когда я выдаю что-нибудь в таком духе, и обычно непоколебимый Маркус очень даже колеблется.

— Нет! Ты ведь знаешь, что я бы смеялся над тобой в независимости от количества твоих ног, да? Скажи «да». И не молчи! Я, между прочим, задыхаюсь, а ты, как всегда, — злой!

— Ну ладно, — сжаливаюсь я. — А теперь ползи сюда и подтолкни гепардьи ноги. Повторяю: гепардьи ноги нужно подтолкнуть.

— Ты на качелях? — переспрашивает тот, будто покачаться на качелях, пока я дожидаюсь свою пошатывающуюся команду — редкостная глупость.

— Ну… пока вы там были заняты валянием по земле, я подумал, что ничего страшного, если я немного покатаюсь. А что, я не прав? Повторяю: гепардьи ноги не правы?

— Нет, ты прав, — вздыхает Маркус.

— А вы вообще придёте сегодня? Или не в силах предстать перед гепардьими ногами?

— Да ползу я, ползу, — оглушительно кряхтит тот. — Ничего не вижу из-за слёз.

— А, ну да, понятно. Ты ведь такой мужественный, что твои глаза наверняка не знают слёз. Как там это называется? Отторжение? Лети, дедуля. О-о-о, знаешь же дэдди-кинк? Так вот, мне не нужен папочка, ведь у меня есть дедуля.

Он вешает трубку.

— Кажется, я так завёл его, что теперь он просто не в силах обсуждать такое по телефону, — сообщаю я бессознательному Джеффри. Он великолепный слушатель.

Я с улыбкой встречаю вампиров, дотопавших, наконец, до меня. От их рассерженных глаз любопытные зеваки тут же стушевываются и разбредаются по сторонам, но, по-моему, те просто щурятся из-за перца, осевшего на веках.

— Ну и где вас так долго носило? — беззаботно ухмыляюсь я. Ребёнком при помощи этой улыбки я получал практически всё от своего приёмного отца Орина. Тогда я решил, что если уж мне всю жизнь придётся быть мелким и очаровательным, то использую всю свою мелкость и очаровательность на полную.

— Брайер прыснула перцовым баллончиком в нашу сторону, — рычит Карсин, как будто я не в курсе. Моё лицо ведь точно также раскраснелось и опухло. А ещё мне приходится постоянно вытирать мятежную соплю, отчего быть миленьким становится не так-то легко.

— Я… забыла про ветер, — бормочет Брайер.

У неё тёмные волосы, которая она всегда собирает в клубок на затылке. Когда я только начал работать в ПВП, та первая подружилась со мной, и ей с самого начала было плевать на то, что я человек. Брайер сразу же полюбила меня. Возможно потому, что она совсем молоденькая вампирша, и проще относится к отношениям между вампирами и людьми. Иронично, но она же была и первой, кто попытался меня съесть, когда ведро с кровью, напичканной наркотиками, в буквальном смысле свалилось мне на голову.

Рядом с ней стоит ДеГрэй. Он из породы безоговорочных красавчиков, которые, к тому же, вызывают доверие одним своим внешним видом. Как супергерой из комиксов, при одном лишь взгляде на которого, становится понятно, что перед тобой хороший парень. Сдаётся мне, именно по нему вздыхает Карсин, но ДеГрэй пока что не проявляет ответной симпатии, давая простор моей фантазии.

— Подтолки меня, дедуля, — требую я.

Маркус откуда-то достаёт свою угрюмую задумчивость, которую я так обожаю. Так он пытается намекнуть, что его бесит всё, что вылетает из моего рта, а ещё что чепуха про «дедулю» его отнюдь не вдохновляет.

— Дедуля! — смеется ДеГрэй. — А что, мне нравится! Я с вас двоих всегда со смеху помираю.

Я поворачиваюсь к своей второй любимой жертве.

— Карсин, подтолкни меня, раз больше никто не хочет.

— Да без проблем, — соглашается тот, что сразу должно было вызвать предупреждающий визг сирен в моём мозгу, но иногда мне кажется, что с головой у меня точно не всё в порядке.

Пресловутые сирены наконец-то начинают визжать, когда Карсин с энтузиазмом вцепляется в качели и рьяно дёргает их назад. Похоже, меня ждут лучшие покатушки в моей жизни. И, вероятно, последние.

— Я пошутил! — верещу я. — Маркус, спаси меня!

— Вы в курсе, что на нас все смотрят? — вмешивается Брайер.

Я кошусь на матерей и отцов, детей и подростков, собравшихся вокруг и внимательно глазеющих, что же творят защитники правопорядка.

 — Ты же знаешь, что многие люди побаиваются ПВП, — отмахиваюсь я. — Так что я на личном примере показываю, какие вы весельчаки и милашки, которые, к тому же, ловят преступников. Как говорится, полный фарш.

— Ты уже забыл, что Карсин чисто из вредности сейчас отправит тебя в открытый космос? — напоминает Маркус. — Все подоставали мобильники отнюдь не от умиления, а потому что хотят заснять подтверждение тому, что наш единственный человек умеет летать. Или не умеет.

Я оглядываюсь на Карсина, который, судя по всему, прикидывает в уме примерную траекторию полёта.

— Спокойно, спокойно, у меня есть план, — предлагает ДеГрэй. — Карсин, я отойду на пару сотен метров и приготовлюсь ловить. Маркус, не убивай меня, если я его уроню.

Карсин в буквальном смысле рычит потом аккуратно отпускает качели. Я плавно лечу вперёд и, поравнявшись с землей, быстренько соскакиваю, пока тот не решил, что я легко отделался.

— Ладненько, давайте возвращаться на работу, пока Брукс не увидел видео в интернете, и не уволил нас всех, — подгоняю я вампиров, будто зависнуть на качельках было вовсе не моей идеей.

Мы передаём Джеффри в руки подоспевших полицейских, которые увозят его в местную кутузку для дальнейших разбирательств, и загружаемся в машину Маркуса. Я занимаю переднее сиденье, потому что я — особенный, а три несчастных вампира, которые гораздо больше меня, вынуждены ютиться сзади. Поначалу я уселся туда в шутку, но теперь совершенно ясно, что они всё готовы спустить мне с рук.

Я выуживаю из кармана телефон и замечаю сообщение от Арьи.

— Маркус, сестра хочет привести на ужин своего нового парня.

— Ну что ж. Жду не дождусь, — потирает тот руки.

Вообще, по правилам ПВП нам нельзя встречаться и быть любовниками, но все в машине давно об этом знают. Всё стало ясно ещё семь-восемь месяцев назад, когда один вампир приставал ко мне, и Маркус примчался на помощь, вопя во всю глотку: «Он мой!», что, естественно, все услышали. Сексуальнее это я ничего в жизни не испытывал, и до сих пор страдаю, что никто не успел записать видео.

— О чём это ты? — подозрительно щурюсь я. — Орин не будет против. Ведь тебя он принял с распростёртыми объятиями. Иногда мне даже кажется, что он просто решил тебя усыновить, а меня прогнать, чтобы у него в кое-то веки появился «крутой» сын.

— Это да. Я крутой, — театрально проводит Маркус по волосам.

Карсин поперхнулся на заднем сиденье. Он изо всех пытается сохранить невозмутимый вид, притворяясь, будто ему совсем не нравится, что Брайер и ДеГрэй зажали его с обеих сторон. Бедняга всем телом навалился на вампиршу, только бы ненароком не коснуться ДеГрэя. Очаровательно.

— Это да, ты крутой! — поддакивает ДеГрэй.

— Погоди-ка… то есть… ты думаешь, Орин закатит скандал по поводу парня Арьи, хотя на моего парня ему было чихать? — возмущаюсь я.

— Ага, типа того. Ведь Арья — его маленькая принцесса, а тебя он просто не чаял сбагрить хоть кому-нибудь. И я, наивный, не понял этого, пока ты не вцепился в меня, как клещ.

— На драку нарываешься? — рявкаю я.

— Кто-нибудь может записать Финна, чтобы я настучал в отдел кадров? — оборачивается Маркус к остальным.

— И тогда мы наконец-то избавимся от надоедливого человечишки? — с надеждой спрашивает Карсин, молниеносно вытаскивая телефон. — Заставь его сказать что-нибудь и впрямь жуткое.

Я тянусь назад и хватаю его мобильник. И тянусь я левой рукой, а значит, искусственной, поэтому когда Карсин сжимает мое запястье, коварно принимаюсь причитать:

— Ой-ёй, рука, рука!

Тот мгновенно отпускает меня, и я преспокойненько выхватываю телефон и, ухмыляясь, возвращаюсь на место уже с добычей.

— Божечки, он такой простофиля, — сообщаю я Маркусу, который тоже хохочет.

— Не смешно, moj zaraza, — рычит Карсин. — А ну отдай. Блин. Я испугался, что тебе больно, козёл!

Карсин называет меня русским прозвищем с тех пор, как мы познакомились. Поначалу было просто zaraza, что, как я потом узнал, означает человека, который тебя достал или просто бесит. Но потом он прибавил слово «moj». И хотя Карсин никогда не признается, мой верный друг Гугл подсказал, что «moj» переводится как «мой». И я готов быть его личной заразой, сколько ему влезет.

В доказательство я расстегиваю рубашку, сдвигаю ткань в сторону, обнажая грудь, и делаю несколько ужасно дурацких селфи, на который я пытаюсь лизнуть сосок. Выбрав идеальную фотку, я ставлю её на рабочий стол и на заставку своего номера. Потом поворачиваюсь к ДеГрэю.

— Давай, ДеГрэй, твоя очередь. Покажи пресс.

Тот заливается смехом, но после отрицательно мотает головой.

— Прости, магазин уже закрыт.

Я окидываю его внимательным взглядом, гадая, что же это значит, и бросаю мобильник в руки Карсина. И, разумеется, тут же строчу ему сообщение.

Я: «Постарайся не перевозбудиться, смотря на мою фотку».

Карсин: «Я уже всё удалил».

Я: «Не ври. Тебе понравилось».

Карсин: «Она будет сниться мне в кошмарах».

Следующее сообщение приходит уже от Арьи.

Арья: «Ник что-то распереживался насчёт сегодня. Не знаю, почему. Может быть, ещё рано?»

Я: «В самый раз, чтобы представить твой следующий ужин нашему древнему, как ископаемое, папаше».

Арья: «Ха. Ха. Ха. Юморист, блин».

***

Мы тормозим перед домом Орина как раз, когда Арья и её парень выбираются из машины.

— Я сейчас, — говорит Маркус. — Только отправлю сообщение. Подожди секунду.

— Надеюсь, все пройдёт хорошо, — бросаю я напоследок, захлопывая за собой дверь.

Я подхожу к сестре, которая радостно улыбается во все 32. На самом деле, она моя единоутробная сестра, потому что отцы у нас разные, но я считаю её кровной. Мой настоящий отец, скорее всего, был каким-нибудь забулдыгой и отбросом общества полтора метра ростом, а её отец — могущественный древний вампир, который растил меня с подросткового возраста. В отличие от обычных вампиров, истинные могут иметь детей, хотя это и большая редкость. Короче говоря, Арья — дампир: наполовину вампир, наполовину человек.

Рядом с ней стоит улыбающийся человек с короткими рыжими волосами, аккуратно подстриженной рыжей бородой и веснушками по всему лицу. Одет он весьма нарядно, из чего я делаю вывод, что мужчина хорошенько подготовился и старается произвести хорошее впечатление.

— Ник, это мой брат Финн, — представляет нас Арья. Похоже, ей и впрямь нравится этот парень, и это заметно. Она нечасто приводит к нам своих пассий, впрочем, и заводит романы тоже нечасто.

— Рад познакомиться, — протягивает мне руку Ник, которую я пожимаю.

— Взаимно. Я всё думаю, как ты согласился встречаться с Арьей. Признайся, она тебя платит?

— А что, так можно было? — хихикает тот. Потом вдруг замирает, как вкопанный. — А тот жуткий вампир и есть твой отец? — шепчет он Арье.

Я оборачиваюсь на Маркуса, шагающего в нашу сторону со своей фирменной кислой миной.

— А? Нет, нет, — быстро переубеждает его Арья. — Это парень Финна. Отец не такой страшный.

— Что ты такое говоришь? — непонимающе поднимаю я бровь. — Маркус не страшный. А сейчас он даже в благодушном настроении. Такое уж у него лицо. Красивое. Великолепное. Потрясающее.

— Братик… боюсь, у тебя беда с головой. Он всегда выглядит устрашающе. — Она разворачивает меня лицом к Маркусу, будто я не успел рассмотреть его за месяцы нашего знакомства.

Тот подходит к нам самой сексуальной походкой мире и медленно обозревает Ника с ног до головы.

— Хм, — говорит Маркус. И всё.

Глаза Ника широко распахивается, и от одного этого простого слова градус его ужаса взмывает до небес.

— Что такое? — любопытствую я.

— Да вспомнил, что Брукса не будет до понедельника, и писать нужно было Карсину, а не ему.

— Ясно. А я подумал, что ты высказался по поводу человека.

— Ты тоже человек.

— Нет… Я давно вырос из этого звания. Теперь я высшее существо, прям, как ты.

Маркус прищуривается.

— Опять задираешь меня за неумение знакомиться с людьми?

— Кто знает, — усмехаюсь я, будучи больше не в силах сдерживаться.

— Смотри. — Маркус протягивает руку. — Человек, твои волосы красные. Красный — цвет крови. Мне нравится.

Ник приходит в ещё больший ужас, но всё же выдавливает из себя улыбку и пожимает поданную руку.

— На самом деле, он безобидный, как клыкастый плюшевый мишка, — убеждаю я Ника, или, по крайней мере, пытаюсь. Тот как-то не сильно убедился. По-моему, даже начал переосмысливать своё решение прийти сюда.

— Не волнуйся, папа не такой странный, как эти двое, — обещает Арья, провожая его к дому.

Тут мой телефон вибрирует, и на экране высвечивается сообщение от Орина.

Орин: «Операция «Рука».

Я: «Нет! Я не хочу напугать его!»

Орин: «Я вычеркну тебя из завещания, если не согласишься».

Маркус заглядывает в мой телефон.

— Операция «Рука»?

— Маркус… Прошу, не осуждай меня. Иногда ради любимых нам приходится делать вещи, которые делать не хотелось бы.

— Типа секса?

— Что?!

— Шучу, шучу, — хихикает тот и чмокает меня в висок.

Арья открывает дверь и затягивает нервничающего Ника внутрь. Он испуганно озирается по сторонам, идя вслед за ней в столовую, в которой подозрительно темно. Все шторы задернуты, свет выключен, и во всём доме стоит полнейшая тишина.

– Папа? Что случилось? — подаёт голос Арья.

На кухонном столе вспыхивает свеча, освещая бледное лицо Орина. Тот одет во всё чёрное, как вампир из романов в мягкой обложке, и держит в руке реальный кубок с кровью.

— Ник, — мрачно произносит отец, затем перемещается к нам с вампирской сверхскоростью. Сомневаюсь, что в отличие от меня, Ник смог заметить, что он вообще двигается, а не телепортируется.

Несчастная жертва с круглыми глазами отскакивает назад. Я же, не теряя времени даром, нажимаю на кнопку разблокировки, потихоньку снимаю протез и прячу подмышку.

— Ай. Рука, — сообщаю я будничным тоном, зажимая несуществующую рану. Я не актёр, и если Орин хочет, чтобы перед Ником разыграли кровавую сцену с оторванной конечностью, ему нужно было подобрать кого-нибудь другого.

Однако, не смотря на моё неважнецкое актёрское мастерство, Ник покупается, в ту же секунду издаёт сдавленный звук и валится на пол. Похоже, мне пора за Оскаром.

Теперь настала наша очередь смотреть на обмякшее тело глазами, полными ужаса.

— Я же пошутил! — всплёскивает руками Орин. — Арья рассказывала, что он очень нервничает, и я решил разрядить обстановку старой доброй шуткой!

Маркус вдруг разражается натуральным хохотом. И, как известно, если уж Маркус находит что-то уморительным, то лучше этому было бы никогда не случаться.

— Вы все не от мира сего, и как же я вас обожаю! — выдаёт он между взрывами хохота, похлопывая себя по ноге. — Вы только что напугали человека до обморока в буквальном смысле! Надо было записывать!

— Папа! — восклицает Арья.

— Я перестарался? — удручённо спрашивает Орин, как будто бы ждёт, что кто-то ответит: «Нет, что ты, пугать парня своей дочери до обморока абсолютно нормально».

— Божечки, — вытирает Маркус несуществующие слёзы. — А я-то боялся, что будет скучно.

— Я… Я подумал, что он рассмеётся, — пожимает плечами Орин.

От явного разочарования в его голосе уже я начинаю смеяться, не обращая внимания на строгий взгляд Арья.

— Так, вы двое, — тыкает она пальцем в сторону Орина и Маркуса. — Он вроде бы приходит в себя, так что идите пока спрячьтесь.

— Скелеты тоже спрятать? — интересуется Орин, щёлкая выключателем и показывая хеллоуиновские пластиковые скелеты, рассаженные за столом.

— Мой Бог! Ты чудовище! — восклицает Арья. Мы с Маркусом категорически не согласны, потому что хохочем ещё громче.

Орин воспринимает её ответ, как положительный, и уходит вглубь дома, прихватив с собой скелеты. Маркус, чуть замешкавшись, следует за ним, и когда Ник возвращается в сознание, в столовой остаются только я да Арья. Он растерянно крутит головой, затем краснеет под цвет своей бороды.

— Прости, прости, — берёт та его за руку. — Папа решил, что получится смешно, но никто не смеялся.

— Я смеялся, — прихожу я ей на помощь.

Арья смеряет меня взглядом.

— Иди-ка ты посиди с остальными.

— Хорошо, — соглашаюсь я, потому что что-то мне подсказывает, что с остальными будет веселее.

Но та уже полностью переключилась на Ника.

— Мне очень-очень жаль, и я пойму, если ты больше не захочешь общаться со мной.

—Всё в порядке, — качает тот головой. — Я просто… поскользнулся. У тебя прикольный отец.

— Правда? — скептически осведомляется Арья. Как бы там ни было, моё уважение парень заслуживает лишь за один отказ сдаваться и пасовать перед трудностями.

Тут к ним присоединяется Орин. На этот раз он выглядит обычно… насколько обычно может выглядеть вампир, одетый в розовый пиджак.

— Приношу свои искренние извинения… Как видите, я не сильно разбираюсь в юморе.

— А по-моему, было смешно, — слышу я голос Маркуса из соседней комнаты и направляюсь к нему. — И теперь я знаю, что значит «Операция «Рука».

— Ага, — падаю я на диван и утопаю в подушках. — Мы придумали эту глупую шутку вдвоём, когда я был ещё подростком. Скорее всего, так Орин пытался отвлечь меня от мыслей о собственной неполноценности и научить находить хорошее в самом плохом. У него всегда отлично выходило веселить меня, особенно после того случая. Шутка действительно тупая… но мы смеялись и радовались, и мне становилось чуточку легче.

Маркус опускается рядом со мной, и я кладу голову ему на плечо.

В последнее время мы практически не обсуждали тот случай. После нашего первого совместного дела, вампир, который атаковал меня в подростковом возрасте, прислал письмо, в котором чётко дал понять, что ещё не закончил. В шестнадцать лет он украл меня и лишил руки и ноги. Я до сих пор не рассказал Маркусу всех подробностей, но он уже успел встретить моего похитителя, когда тот напал на него в клубе чуть больше полугода назад. А потом пришло это письмо, и я понял, что время моей свободы прошло, и что он скоро опять заберёт меня.

Но, как ни странно, пока всё тихо. Он перестал следить за мной, и я больше не ощущаю его присутствие. Со временем мои сомнения и тревоги вновь рассеялись. Я не могу позволить ему управлять своей жизнью. Страх любого сведёт с ума, если дать ему волю, поэтому я заставил себя двигаться дальше. Я буду жить и радоваться каждому дню, пока могу, иначе ужас окончательно поглотит меня.

И вот, прошло полгода, и ничего не произошло. Ни письма, ни записки. Ничего. Это не значит, что я полностью успокоился и не думаю о том, что будет, когда он вернётся. Но стараюсь гнать этот страх прочь, забывать кошмары, в которых он преследует меня, и сосредотачиваться на сегодняшнем дне. К счастью, у меня есть Маркус, поддерживающий во всём.

Я прижимаюсь к нему покрепче. Тот в ответ обвивает рукой мою спину.

— Ты как? — спрашивает он, будто умеет читать мысли, и точно знает, что у меня на уме.

— Всё хорошо, — чмокаю я его в щёку. — Ведь со мной рядом самый красивый мужчина на свете.

— Ты что-то задумал, по глазам вижу, — щурится тот. — Признавайся. Что задумал?

— Я? — возмущённо прижимаю я скрещённые ладони к груди. — Да никогда!

— Ты самый подозрительный человек, который я когда-либо встречал, — прищуривается тот ещё сильнее. — А ты хоть знаешь, сколько я прожил?

— Нет, потому что ты никогда не говорил мне. А мне, между прочим, любопытно. Так сколько?

— Больше, чем ты.

— Да не может быть, остряк, — тыкаю я его пальцем в бок. — Когда ты родился? В тридцать втором? В сто тридцать втором до нашей эры? Говори, говори.

— А на сколько я выгляжу?

Я дурашливо наморщиваю лоб, внимательно разглядывая его.

— Ты выглядишь, как старик, и ведёшь себя, как старик, и пахнешь, как старик. Так что… десятый нашей эры?

— О да. Мне две тысячи лет.

— Так и знал. Ты даже пахнешь, как старые книги из библиотеки, которые уже сто лет никто не брал, — бессовестно вру я. Маркус всегда пахнет просто потрясающе. Он не воняет потом даже после бега, что немножко меня подбешивает.

— Я родился в 1709.

— Хмм… значит, это у тебя такой фетиш… Подкатывать к кому-то, кто на… триста лет моложе? Ты что, извращенец?

— Из нас двоих извращенец не я, и все уже давно в курсе, — смеётся тот.

Я уставляюсь на него, будто перевариваю информацию.

— Погоди-ка… Это я-то извращенец? О, ты мне льстишь.

— Только ты мог посчитать это комплиментом.

— Ты такой очаровашка, — быстро целую я его в губы. — Так значит, мне можно завести кота?

— Что? То есть, ты задумал завести кота?

— Да!

— Чтобы я его съел?

— Даже не думай, — отшатываюсь я в притворном ужасе. — Даже и шутить так не смей. Отныне шутки про съеденных котов строго запрещены. А вдруг тебя бы кто-нибудь услышал. Ты просто монстр.

— Наконец-то я нащупал твои границы дозволенного, — фыркает тот. — Но почему ты решил, что я буду против кота?

— Потому что будет некрасиво в один прекрасный день заявиться в дом с пятью котами.

— С пятью? Ты сказал «кот». Теперь тебе надо пять?

— Ладно. Один кот.

— Но если Артемус его съест, я не виноват.

— Он не посмеет!

— Кто знает. Ему ведь стоит только лечь на него, и от кота мокрое место останется. Может быть, тебе и впрямь стоит завести пять котов. На замену, так сказать.

— Мистер Клыковски, почему вы такой злой?

— Потому с тобой иначе нельзя.

— Знаешь, — перехожу на низкий шёпот. — А мне даже немножко нравится.

— Вот уж открытие! — смеется тот.

— Ладно, пойдём дальше ужасать человека, — отлипаю от него я.

— Ты говоришь «человек» так, будто сам не человек.

— Не, я же уже говорил. Я вырос из этого звания. Я Финн.

— А… Так значит, ты «Финн». Ясно. Ну что ж пойдём, «Финн». Попробуем заставить его обмочиться.

— Мне нравится ход твоих мыслей, — коварно улыбаюсь я.

И мы возвращаемся к «человеку», чтобы показать ему, что большие и страшные вампиры вовсе не такие большие и такие страшные. Разве что, в спальне. Но я пока не буду спешить с этой ремаркой. По-моему, в приличном обществе нужно сначала познакомиться поближе.