Шалость Преступного лорда: глава 2

— Эй, попридержи коней! —  с другого конца стола раздался низкий грубый голос, таящий в себе скрытую угрозу. Моран только что вскрыл свои карты перед рядом общих, разложенных в центре стола. Стоит признать, что столь внезапное претенциозное заявление заставило его опешить.

Играли они в техасский холдем^[1].  Все присутствующие направили свои взгляды на уже вскрытые карты Морана: червовую шестёрку и пиковую восьмёрку.  В центре стола были выложены три общие карты : трефовая шестёрка, пиковая шестёрка и бубновая восьмёрка. Вуаля, уже на флопе Моран собрал фулл-хаус^[2].

^[1] Теха́сский хо́лдем, иногда называемый просто холдем — самая популярная на сегодня разновидность покера, игра с двумя карманными и пятью общими картами, используемыми всеми игроками при составлении комбинаций.

^[2] Флоп — три  выложенные общие карты после первого раунда торговли; обычно шансы собрать фулл-хаус на флопе всего 0,70%. Фулл Хаус (англ. Full House) — комбинация в покере, состоящая из трх карт одного достоинства и двух карт другого достоинства.

Шла завершающая стадия игры, когда все четыре мужчины уже вложили свои фишки в общий банк.

Едва взглянув на комбинацию Морана, двое игроков просто не могли не издать протяжного стона, полного мучений и переживаний за свой изрядно похудевший кошелёк. От разочарования их глаза непроизвольно закатились — и ведь они даже не успели раскрыть собственные карты! Случилось так, что завсегдатаи этого паба, коими и являлись горе-игроки, для Морана оказались лёгкой добычей.

Другое дело этот воровато выглядящий мужчина, представившийся Джонсоном и сидевший напротив Морана: его хитрые глаза на круглом щетинистом лице были слегка прищурены, что, однако, не мешало разглядеть всю их остроту и подозрительность.

По завершении раздачи Моран, поддавшись соблазну, произнёс свою коронную фразу: «Сам фулл-хаус благословил меня». Тем временем женщины, ни на секунду не отводившие от него зачарованного взгляда, начали удивлённо перешёптываться между собой.

Слегка наклонившись вперёд, Джонсон уставился на Морана и заговорщицким тоном произнёс :

— Эй ты. Да ты ведь жульничаешь?

— ...

В первое мгновение Моран замешкался: он не мог сообразить, как же ему стоит реагировать на подобные слова. Как правило, он не скромничал и частенько применял грубую силу, чтобы заставить замолчать любого, кто осмелился бы повздорить с ним, но в сложившейся ситуации прибегать к насилию было не наилучшим вариантом. Стоило раскрыть свои карты, как Морана застигли врасплох вопросом, походящим больше на приговор. Хуже всего было ощущение уверенности, исходящей от его обвинителя: в словах Джонсона не звучало ни доли сомнения, как будто на руках у него имелись весомые доказательства мошенничества Морана.

Мужчина тупо уставился на него, не находя слов. Другие посетители тоже почувствовали необычную атмосферу. Постепенно весь паб погрузился в обволакивающую тишину.

Настроение двух других игроков также претерпело серьёзное изменение: нахмурив брови, они застыли на своих местах, сверля взглядом Морана: его реакция на обвинения больше походила на поведение кота, пойманного с поличным за кражей рыбы со стола, нежели на реакцию невиновного человека. Пару часов назад исключительно ради справедливости они попросили молодого человека, стоявшего у входа в паб, сыграть с ними в роли дилера^[3]; а теперь он же, подозреваемый в мухлеже, безмолвно замер с отсутствующим выражением лица.

^[3] По сути крупье и дилер – синонимы, но у них есть небольшое отличие. Крупье просто раздаёт карты, а дилер имеет право играть в покер.

Стоило всеобщему вниманию сконцентрироваться на нём, как Моран, наконец, пришёл в себя и заговорил:

— Эй, на каких основаниях ты об...

Намереваясь оправдаться и одновременно запугать противников внушительной силой, он собирался ударить кулаком по столу, но его рука промахнулась, лишь слегка задев край стола. Увы, крайне жалкое зрелище, и Моран, кажется, осознал, насколько же он был пьян.

Фыркнув, с видом охотника, оценивающего свою добычу, Джонсон потянулся через стол и схватил правую руку Морана, стягивая с неё перчатку.

— Ну вы только посмотрите на это! —  он торжествующе ухмыльнулся: тотчас из перчатки Морана на пол выпорхнуло несколько карт. Увидев это, один из зрителей игры ахнул:

— Он не ошибся, там действительно были карты!

Не медля ни секунды, Джонсон встал и подошёл к Морану, отгоняя вертевшихся вокруг него женщин. Затем подобрал карты, на которые указывал зритель, и осмотрел их.

— Ха, они были даже намеренно потёрты, чтобы походить на использующиеся здесь карты. Ну ты и ублюдок!

С таким доказательством его вины безнадёжно пьяный Моран наконец осознал, в какую опасную ситуацию попал. Как бы старательно он ни пытался найти оправдание, все попытки были бы тщетными: уже слишком поздно— он разоблачён.

— Ты! Так ты действительно жульничал?! —  одного из игроков, который ранее жаловался на своё поражение, теперь захлестнула бесконтрольная ярость, отчего он схватил Морана за воротник. Очевидно, болван был ему не ровня: полковник пережил бесчисленное количество кровавых боев; но в то же время Моран отчётливо осознавал одну вещь: прибегнув к насилию сейчас, он только подлил бы масла в огонь, тем самым значительно усугубив своё положение в будущем. Поэтому Моран решил разрешить этот конфликт мирным путём:

— Да ладно тебе, это ведь просто незначительная шалость!

Оправдание прозвучало настолько не к месту беззаботно, что сам Моран мысленно разразился гневной бранью относительно своих навыков мирного урегулирования конфликта. Немудрено, что и другого игрока мгновенно охватило негодование:

— Да ты издеваешься! Неудивительно, что ты столько раз выигрывал. Подумать только, я сидел как наивный ягнёнок, не только не замечая этого, но даже восхищаясь тобой!

Когда двое мужчин обступили Морана, торжествующий Джонсон решил ковать железо, пока оно горячо, добив того решающим вопросом:

— Эй, ты посмел осквернить это место своим жалким мухлежом, как ты теперь собираешься расплачиваться?

— Как…  

Окончательно протрезвев, Моран начал перебирать бескровные варианты выхода из столь досадно унизительной ситуации: может быть, ему следует ещё раз извиниться и угостить их дорогим ликёром? Отказаться от выигрыша за сегодняшний вечер? Или, например…

Но прежде чем он успел закончить свою мысль, мужчина, схвативший его за воротник, закричал:

— Возвращай всё, что выиграл в сегодняшней игре!

— Да, да! Ты всех нас облапошил! — вмешалась другая жертва Морана.

— Хорошо, — примиряюще кивнул Моран. Что ж, это был приемлемый и вполне разумный план действий. И как бы ему это не нравилось, ничего тут не попишешь. 

Без всяких церемоний двое мужчин забрали свои деньги со стола. Казалось, на данный момент шумиха улеглась, и его рассвирепевшие противники начали понемногу успокаиваться. Но наблюдавший за этим зрелищем Джонсон не унимался, будто вознамерившись закопать Морана настолько глубоко в яму, что тому попросту не удастся выбраться.

— Учитывая, насколько он ловок в мошенничестве, он наверняка неоднократно проворачивал это дельце на протяжении долгого времени. Страшно представить сумму, на которую он уже обобрал своих соперников…

Едва жертвы Морана услышали это, как волны гнева вспыхнули в их сердцах с новой силой:

— А ведь верно! Не думай, что меня удовлетворит лишь сегодняшний выигрыш — верни все деньги!

— Да-да! Все 100 фунтов стерлингов!

— Ско… Сколько?!

Так в мгновение ока ситуация приняла наихудший из всех возможных оборот, которого Моран никак не ожидал:

— Ты, должно быть, издеваешься надо мной! То, что я мухлевал сегодня, не говорит о том, что так было всегда!

— Ты действительно думаешь, что такая неубедительная отговорка сработает?! Как сказал Джонсон, само твоё мастерство тому доказательство!

С брошенной мужчиной репликой странное возбуждение начало охватывать весь паб. Что ещё для его грубоватых и неотёсанных завсегдатаев может быть более бодрящим и захватывающим?

Едва Моран почувствовал, что обстановка вновь начала накаляться, как у него запульсировали виски. Одно из двух — он должен либо выложить неслыханную кучу денег, либо убираться отсюда к чёртовой матери.

В первом случае он физически не сможет расплатиться на месте. Значит, ему придётся взвалить сбор денег на себя, одалживая их у кого-то — а у него не было ни терпения, ни желания заниматься подобным ради каких-то болванов.

Второй вариант — он заставит двух мужчин замолчать с помощью силы и быстро ретируется. В любом случае, этот паб не был для него чем-то важным: он приходил сюда всего-навсего скоротать время за игрой в карты, сожалений из-за отданной победы он также испытывать особо не будет. Вероятно, такое решение оказалось бы оптимальным, но...

Моран перевёл взгляд на того, кто заварил всю эту кашу. Раскрыв уловки полковника и разозлив этих дураков, Джонсон ухмылялся, наблюдая, как барахтается Моран в попытках выбраться из любезно предложенной им ямы.

По хитрому взгляду мужчины Моран понял, что если он согласится заплатить, Джонсон, вероятно, попытается вытянуть из игроков какое-нибудь вознаграждение за его помощь в раскрытии обмана. А если Моран попытается покинуть паб, сам Джонсон не пострадает, однако, вероятно, натравит на Морана весь паб.

Пока Моран сверлил взглядом Джонсона, в его голове замаячила мысль: как же раздражает, что этот ублюдок недооценивает его.

Он мог бы вытрясти жадную душонку Джонсона из тела в любой момент, но подобная месть вдруг стала казаться слишком лёгкой. Для максимального удовлетворения Моран должен заставить Джонсона потерпеть ещё более унизительное поражение. Вдруг полковнику в голову пришёл третий вариант. Зацепившись за него, Моран начал играть роль человека, «пойманного в ловушку и загнанного в угол»:

— П-подожди. Если ты настаиваешь, то у меня есть идея! — его голос слегка дрожал, а на губах отразилась довольно жалкая кривая улыбка. Моран пытался воссоздать образ слабого трусливого человека с большой осторожностью, чтобы они не сочли изменение в его поведении подозрительно резким. — Это правда единственный раз, когда я жульничал! Но вы оба утверждаете, что я лгу. Если так пойдёт дело, мы никогда не закончим этот спор.

— А? Как я уже сказал, твоё мастерство наработано с опытом в мошенничестве, что может быть более убедительным доказательством?

— Но моё мастерство лишь доказывает то, что я усердно тренировался. А тренироваться можно по-разному: разве я не мог изучить этот трюк теоретически и лишь сегодня осмелиться проверить его на практике? Иначе говоря, факт того, что я знаю пару уловок, никоим образом не может доказать, что я всегда жульничал, вы так не думаете?

— …

В его защитной речи на самом деле можно было заметить несколько вопиющих пробелов, ведь это лишь софистика. Но теперь двое мужчин задумались над сложившейся дилеммой, а их гнев ненадолго притих.

Заметив их колебания, Джонсон только собирался снова подкинуть пару дровишек, чтобы не дать пламени их ярости сойти на нет, когда Моран быстро предложил новую идею:

— Итак, давайте посмотрим на ситуацию с другой стороны: почему бы не доказать, что без жульничества я плохой игрок? Давайте сыграем ещё в одну игру, честно, без всяких уловок: если я выиграю, победа покажет, что моё мастерство все разы до этого было подлинным; если я проиграю, это будет неоспоримым доказательством того, что я действительно всё время жульничал и без этого выиграть никак не мог.

Сыграть ещё в одну игру, чтобы доказать свою невиновность.

Опять же, для мыслящего наблюдателя подобное рассуждение показалось бы довольно абсурдным: если он выиграет, это лишь докажет, что он искусный игрок, однако и противоречить потенциальному жульничеству ранее сама победа не будет. Но Морану в противники достались простаки, к тому же ослеплённые яростью — не составляло особых трудностей направить ситуацию в нужное ему русло.

Подумав некоторое время, двое мужчин взглянули друг на друга и слегка кивнули:

— Вполне логично.

— Ну, может, ты и прав…

Вот так первый этап плана Морана был успешно завершён. Джонсон, казалось, хотел что-то возразить, но одобрительные возгласы в пабе воспрепятствовали ему. Если одна из сторон попросту выплатит всю сумму — разве ж это не окажется предсказуемым и скучным исходом? Посмотреть серьёзную игру для сведения счётов — о, это безусловно, будет любопытно. Кроме того, потерпевшие стороны согласились, так что остальным нечего было возразить.

— Д-договорились? И если я проиграю, заплачу эти 100 фунтов, — сделав вид, что вздохнул с облегчением, получив их согласие, Моран приступил к следующему этапу своего плана:

— Ну что ж, тогда перейдём к делу! Но сначала дайте мне немного времени, чтобы подготовить необходимую сумму. В любом случае, сегодня я уже проиграл все имеющиеся при мне деньги. Когда деньги будут готовы, я сыграю с любым из вас двоих один на один. Что вы об этом думаете?

Моран отвёл взгляд от человека, ставшего следующей частью его замысла, и перешёл к переговорам. Если его анализ верен, Джонсон был довольно чувствительным к  корысти; в этом случае он бы обязательно заметил скрытый умысел за словами Морана.

И он не прогадал. Джонсон, вынужденный до этого хранить молчание, теперь выдвинул свои возражения на предложение Морана:

— Постой-ка. Ты не рассматриваешь меня как потенциального противника, я правильно понимаю? 

— А что? — Не претерпев никаких внешних изменений, внутренне Моран расплылся в широкой улыбке, как чеширский кот: его жертва заглотила наживку. 

— Джонсон, если я не ошибаюсь? Кажется, мы встретились впервые. В таком случае какие у меня могут быть счета перед тобой? — Произнося последнюю фразу, Моран намеренно добавил нотки нетерпения в своём голосе. Затем, как и ожидалось, Джонсон понял его «истинные намерения», и уголки его губ изогнулись вверх:

—  Неужели даже после объявления о честной игре, ты всё ещё подумываешь о мошенничестве?

Услышав это предположение, Моран вздрогнул:

— О, конечно, нет! Я просто подумал, что имеет смысл сыграть с этими парнями…

— Кому ты врёшь?! Ты буквально только что содрогнулся от мысли о том, что после разоблачения твоих уловок тебе придётся снова сыграть со мной, но уже один на один!

— Да нет же! О чём ты, чёрт возьми?! — Моран набросился на него, как будто Джонсон попал прямо в цель. Видя такую бурную реакцию, мужчина торжествующе просиял:

— В таком случае, если я сыграю с тобой вместо них, никаких проблем быть не должно?

В этот момент двое мужчин громко вмешались:

— Эй, подожди! Он же сказал: ты не имеешь к этому никакого отношения!

— Вот именно! Мы сами вернём наши деньги!

Но Джонсон смерил их острым, как лезвие бритвы, взглядом:

— Во-первых, если бы я не подловил его, он бы так и продолжал обирать вас обоих, сколько душе угодно. Вы должны быть благодарны, а не спорить со мной. Во-вторых, я честный человек: если я выиграю, я дам вам, кретинам, небольшую долю; так что просто наберитесь терпения!

Услышав заявление этого грубияна, оба мужчины были вынуждены замолчать, едва ли скрывая своё угнетённое настроение. Из-за поведения Джонсона создавалось впечатление, что тот тоже мог похвастаться некой склонностью к насилию. Моран интуитивно почувствовал, что, вероятно, этот человек в прошлом не брезговал заниматься всякого рода грязной работёнкой.

Двое потерпевших были явно не удовлетворены, но из-за устрашающего напора Джонсона неохотно согласились. Более того посетители паба смогли убедиться в проницательности этого парня, сумевшего разоблачить нечестность Морана. По пабу прокатилась незамедлительная волна одобрения: именно Джонсон должен бросить вызов Морану.

Джонсон, полагая, что всё идёт именно так, как он планировал, сделал последнее грандиозное заявление.

— Хорошо, тогда решено. Я разберусь с этим жульничающим ублюдком. Игра состоится завтра вечером. Покер. Если я одерживаю победу, выигрыш составит 100 фунтов стерлингов. Возражения есть?

В какой-то момент 100 фунтов превратились из суммы, подлежащей к выплате, в награду победителю. Но категоричное решение Джонсона не только не вызвало никаких сомнений, но и подхватило волну аплодисментов.

Для пущей уверенности Моран пробормотал:

— Эй! Выходит, если выиграешь ты —  выигрышем будет огромная сумма, но если выиграю я, то не получу ни гроша?

— Перестань молоть языком— если с тебя снимут подозрения, ты уже должен быть благодарным. В конце концов, ты просто жалкий ублюдок, который не может победить без трусливых глупых уловок. У меня есть принцип: не играть с одним и тем же человеком дважды. Но наш случай — исключение. Завтра вечером ты обязательно получишь по заслугам! Итак, как я понимаю, никаких возражений нет.

— …

Моран недовольно цокнул языком, но на этом его план по унизительному уничтожению репутации Джонсона был окончательно сформирован.

Совершенно очевидно, что ставки были высоки лишь для Морана, над которым навис дамоклов меч ценой в 100 фунтов, Джонсону же действительно нечего терять, значит, нет никакой причины отказываться от игры.

Что ж, хоть денег он и не получит, Морану будет вполне достаточно насладиться жалким и угнетённым выражением лица этого человека — своего рода моральная компенсация вместо материального вознаграждения.

Казалось, Джонсон держал его, содрогающегося, как хищное животное на грани смерти, под прицелом. Но истинным охотником, направившим ружьё на свою пока ничего не подозревающую добычу, являлся сам Моран.