Глава 31. Рено

Рено

Укутав Силаса в полотенце, я помог ему выйти из душа. Пожалуй, этот душ, да и вся ванная комната в целом были самыми огромными из всех, что я видел. Само помещение было размером с мою спальню, а в джакузи величиной с небольшой бассейн запросто могли поместиться человек шесть. На длинной мраморной тумбе стояли три раковины, и рядом с каждой из них на тёмно-коричневой деревянной панели располагались блестящие смесители. Полы были выложены в тон тумбе, белой плиткой с серыми прожилками, а стены облицованы тёмно- и светло-коричневым кафелем. Ну и, конечно же, моё любимое — покрытая защитной плёнкой картина. На ней был изображен обнажённый Силас, который, выставив все свои прелести напоказ, растянулся посреди зелёного оазиса. С одной стороны от него зловеще скалился Сангвин, касаясь ноги короля. А с другой — застенчиво улыбался Дрейк, положив руку на внутреннюю поверхность бедра Силаса. Судя по стилю, этот шедевр нарисовал Джек.

Но к чёрту картину, вернёмся к офигительной ванной. Сразу при входе в глаза бросалась стеклянная дверь сбоку. За ней находился душ, который сам по себе походил на мини-комнатку. Там даже была встроенная скамейка (как раз на идеальной высоте, чтобы опереться ногой или сесть и получить подарочек), а над ней — ниши, заполненные кучей мыла и всякими бутыльками. Из двух огромных леек под потолком вода падала вниз, а в каждую стену были вмонтированы ещё по три насадки, из которых вылетали горизонтальные струи. Там же имелся съёмный шланг с разными настройками мощности. Когда-нибудь я с ними побалуюсь. Да уж, по сравнению с этим душем обычная душевая кабинка Гарретта напоминала ту задрипанную парашу, в которой я мылся в Арасе. Надо бы поговорить с моим женихом о ремонте.

Потерев плечи Силаса, я понял, что он дрожит. Он уставился в пол и трясся как осиновый лист, а его тощее бледное тело буквально тонуло в чёрном полотенце.

Сейчас было утро. Уже четвёртый день я живу с королём. В первую ночь Силас проснулся в три часа, начал бессвязно бормотать что-то про Ривера и горел желанием проверить своих малюток. Я не понял, о каких малютках шла речь, но всё же попытался убедить его, что с ними всё в порядке. Однако не получилось.

В итоге пришлось позвонить Гарретту и спросить, где успокоительное. Он прибыл ровно через пять минут, и мы вдвоём как следует накачали короля. Вскоре Силас отрубился, что позволило нам с Гарреттом провести пару часов наедине. Доев остатки спагетти, мы начали строить призрачные планы на наш королевский уикенд. Гарретт сиял и продолжал смотреть на меня своим любящим взглядом. И вот что удивительно, на этот раз его эмоции не отскакивали от меня. Раньше, когда он умолял сказать хоть что-нибудь или дать понять, что я всё ещё здесь, с ним, я максимум пялился на него и отвечал на автомате. Но в тот раз я наконец мог честно сказать, что мне стало лучше. И с тех пор, как Силас начал каждую ночь навязчиво бормотать невнятные фразы, для Гарретта вошло в привычку приходить, давать ему наркотики и проводить со мной время.

Зияющая внутри меня дыра никуда, конечно, не делась, но всё же я заметил, что с каждым разом всё сильней ощущаю присутствие Гарретта. Этого хватало, чтобы появилось желание поговорить с ним и получить его внимание.

Теперь я пытался проделать с Силасом всё тоже самое, что и мой жених со мной, — вызвать хоть какую-то реакцию, чтобы отвлечь его от машинальных действий и печальных слов, которые были настолько тяжёлыми, что едва они вылетали изо рта, как тут же тонули в бесконечной пропасти.

За четыре дня у меня так и не получилось этого добиться, но какой-никакой прогресс всё же наблюдался.

— Бедняга, — пробормотал я и стал сильнее растирать его плечи. Оглядев ванную, я увидел два фена и улыбнулся про себя. Я схватил один из них и включил на максимум. Силас бросил на меня всё такой же депрессивный взгляд, но в нём всё же появился еле заметный проблеск любопытства.

Я стал обдувать его шею горячим воздухом, а затем откинул полотенце, чтобы согреть кожу. Когда я раздел его, мне пришлось скрыть своё мрачное выражение лица. Каждое ребро короля можно было сосчитать, а между бёдрами пролегало такое расстояние, что ноги казались кривыми. Я уж было подумал, что ему проще будет умереть и воскреснуть, чтобы вернуть его нормальный вес, но вспомнил слова Силаса о белом пламени.

— Давай-ка, подними руки, — сказал я. — Надо тебя хорошенько вытереть, — тот подчинился и медленно поднял дрожащие руки, удерживая полотенце за уголки. Пока я обдувал его грудь и руки, мне в голову пришла идея. Я схватил второй фен, воткнул вилку в розетку и начал дуть на полотенце. Мощность двух фенов хватило, чтоб полотенце начало развеваться.

— Нa-нa-нa-нa-нa-нa-нa-нa, БэтСилас!¹ — пропел я.

¹ отсылка к Бэтмену.

Мрачные зелёные глаза метнулись в мою сторону, и моё сердце чуть ли не разорвалось при виде его дрогнувшего уголка губ, который вскоре превратился в еле заметную кривую улыбку. Силас снова закутался в полотенце, и я, не желая давить на него, начал сушить волосы.

Расчесав и приведя их в порядок, я отвёл Силаса в спальню. К счастью, сенгилы, которых я вызвал, успели в ней прибраться за рекордно короткие сроки. Хотелось, чтобы они ушли до того, как король вышел бы из душа, поэтому пришлось позвать сразу семь человек. Они сменили простыни, постелили тонкое одеяло, потому что стоял август и всё ещё было душно, положили новые подушки, пропылесосили, собрали мусор, вытерли всё, что только можно, и даже повязали на чармандере и двух плюшевых кошках маленькие ленточки.

Оказавшись в спальне, Силас остановился. На секунду я забеспокоился, что король разозлился из-за уборки, но, возможно, он просто удивился, поскольку я вызвал сенгилов по телефону втихаря.

— Заказать тебе поесть? — спросил я, наблюдая, как он подошёл к пахнущей свежестью кровати с фиолетовыми простынями и чёрным одеялом в фиолетовую полоску.

К моему ужасу, Силас мне не ответил. Вместо этого он бросил чёрное полотенце на белый стул и голышом свернулся калачиком на кровати, прижав к себе чармандера.

Со вздохом я уселся рядом с ним и начал растирать ему плечи.

— Или, может, хочешь посмотреть телик? — я будто поднимался по крутому холму, и стоило мне только увидеть вершину, как я тут же соскальзывал обратно к подножию. Каждый раз, замечая в короле улучшение, я думал, что так всё и останется, однако он снова вырубался, как ноутбук с синим экраном смерти.

Силас продолжал хранить молчание.

— А прогуляться?

На этот вопрос я тем более не ждал ответа. И так ясно, что он ещё не скоро сможет выйти на солнечный свет.

— Поспать с тобой?

Я внимательно прислушивался к любому возможному ответу и уже было собирался предложить видеоигры, как чуть не грохнулся в обморок, услышав «да».

— Окей, это у меня хорошо получается, — сказал я и натянул сухие трусы. Просто мне показалось, что мыться с ним голышом как-то неправильно. Может, это и глупо, но я подумал, что это было бы странно и не в тему, раз уж забочусь о нём. Когда я улёгся рядом, Силас отвернулся, и я понял, чего именно он хочет. Я притянул его к себе и обнял со спины, и он расслабился.

Закрыв глаза, я воспользовался советом Гарретта и начал ритмично дышать. Это помогало мне в период моих истерик. Меня несказанно удивило и даже польстило, что Силас стал повторять за мной. С каждым выдохом тело короля расслаблялось всё больше, и я рукой почувствовал, как его сердце начало замедляться вместе с моим.

Вскоре наступила тишина, и я почувствовал, что мои веки наливаются свинцом.

— Рено? — прошептал Силас. Я вздрогнул; я даже не заметил, как отключился. Скорее всего, это из-за наших с Гарреттом ночных посиделок. Тут я заметил, что пока я спал, Силас встал и надел новые серые боксёры на завязках и майку.

Я зевнул.

— Извини, уже встаю, — пробормотал я, протирая заспанные глаза. Силас смотрел на меня несчастными красными опухшими глазами. Видимо, он плакал.

— Ох, надо было разбудить меня, уважаемый, — пробормотал я и погладил его по щеке.

— Я прямо так и проснулся, — ответил он. — В слезах. Мне… снилось, что я в Арасе. А когда открыл глаза и увидел тебя, то подумал, что… — лицо Силаса напряглось, и на лбу появились морщинки. У меня скрутило живот. Я знал, что это когда-нибудь произойдёт и заранее подготовился.

— Подумал, что мы вдвоём сейчас потопаем в Арас, а он сейчас там с Киллианом.

Как и ожидалось, я почувствовал укол, и в результате моё горло сжалось и запульсировало. Обычно, когда такое происходит, сразу начинаешь плакать, если заговоришь. Вот я и не мог ничего ответить.

— Почему он раскрыл мою тайну? — прошептал Силас.

Захотелось напомнить ему, что это он сам подлил масла в огонь, изнасиловав Киллиана. Воспоминание о том, что он сделал с моим погибшим другом моментально ожесточило меня против Силаса. Пришлось насильно подавить злость и напомнить себе, что сейчас передо мной другой человек. Тем более я сам не святой. Я потерял девственность, изнасиловав легионера, которого специально удерживал Ривер. Да и после этого насиловал десятки людей без малейших угрызений совести.

— Ты... изнасиловал Киллиана, — медленно и осторожно ответил я. — Поэтому… он так и поступил. К тому же ты накачивал наркотиками Ривера и пытался сблизиться с ним.

Силас сохранял спокойствие.

— Я и забыл про это, — признался он. Его взгляд стал чуть более осмысленным. — Представляешь, всё то время Сангвин был рядом. Когда Киллиана выворачивало наизнанку, он подкрался незаметно и подкинул тушу падальщика, чтобы напугать. Мой Сангвин смылся оттуда до прихода Ривера. Он так быстро всё провернул. На Киллиана мы нацепили жучок. Вот так его и отслеживали. Сангвин был потрясающим. Даже несколько раз приходил Тео. Скорость моих стелсов впечатляет.

Даже не знаю, что про это всё думать. Хотелось, чтобы он замолчал, но я ничего не мог сказать, потому что продолжал сжимать рот, стараясь не разреветься.

— Тогда я чувствовал себя таким живым, — прошептал Силас. Вспышка сознания резко угасла, как будто вырубили свет, и его глаза снова стали стеклянными. На короткое мгновение к нему вернулась жизнь, но вскоре её уничтожили собственные страдания короля. — Я наслаждался, мучая своих крошек, но счастливее так и не стал.

Силас всхлипнул, и его лицо начало кривиться. Несмотря на то, что в моё сердце будто бесконечно вонзались мелкие иголки, я всё же смог обнять его, чтобы утешить, пока он плакал. У меня были противоречивые чувства по этому поводу. Что ж, когда король уснёт, стоит немного утешить и самого себя с помощью каких-нибудь опиатов. Просто… каждый раз, когда я вспоминал обо всей боли, которую он причинил моим друзьям, во мне поднималась волна ненависти, но разбивалась о мою оболочку. А потом король превращался в лужицу печали, и вся ненависть испарялась.

К сожалению, всхлипы перешли в громкие рыдания. Я крепче обнял его, видя, как он буквально разваливается. Надеюсь, он просто испытывал чувство вины за боль, причинённую нам, но мне не хватало духу спросить.

И даже когда он успокоился, я всё так же продолжал гладить его по волосам. Для меня это было тяжело, потому что они напоминали волосы Киллиана. Только вот у Силаса они были более золотистыми и волнистыми, а у Киллиана — светлей и прямей. Но даже так я вспоминал о тех временах, когда я обнимал этого невинного пацанёнка. Больше всего в памяти отпечатался момент, когда тот подумал, что Грейсон убил Ривера. Забавно, но он и правда тогда его грохнул. Правда, сучёныш вскоре очнулся.

Интересно, как изменится Ривер, когда воскреснет? Гарретт принял твёрдое решение в ближайшее время сделать и меня бессмертным. Сейчас мне двадцать три, но… хер знает. После рассказа Силаса про то, как тяжело избежать душевных мук, будучи бессмертным, я начал сомневаться — а надо ли оно мне?

А если я не стану бессмертным, то к моменту воскрешения Ривера мне исполнится сорок три. Пиздец.

— Расскажи какую-нибудь историю, — прохрипел Силас. Его голос звучал гнусаво из-за заложенного носа.

— Хм, окей, — я на секунду задумался, пытаясь вспомнить старые книги, которые когда-то читал. — Жил-был маленький котенок по имени… Гуакамоле.

— Нет… — Силас отстранился от меня. — Хочу послушать историю про Ривера.

— О... — я с трудом сглотнул. — Это причинит боль.

— Весёлую историю, — сказал Силас. — Уверен, таких у тебя хватает. Ты много чего мне рассказывал у себя дома.

Сделав глубокий вдох, я медленно выдохнул. Понятия не имею, как к этому относиться, но приказ есть приказ. Поглядим, смогу ли я справиться без истерик.

Внезапно ко мне пришло воспоминание, заставившее меня грустно улыбнуться.

— Когда ему было восемь, а мне десять, в Арасе поселился пацан примерно моего возраста. Сопливый мелкий говнюк вечно пытался во всём нас превзойти. Тогда у меня был старенький «Геймбой», а его тупоголовый папаша раздобыл ему модель из последнего поколения. Ещё у нас была стереосистема: мы слушали диснеевские песенки и разыгрывали под них всякие сценки, а у пацана был CD-плеер. Он постоянно ходил за нами и лез в наши дела со словами «а вот мой папа сделал бы лучше». Звали его Джассин.

— Может, Джастин?

Я на секунду призадумался.

— А, наверное. Тогда у нас с Ривером было одно любимое развлечение — приделывать колёсики ко всякой большой херне и скатывать это с пологого склона красных каньонов, который заканчивался пятнадцатиметровым обрывом. Грейсон с огромным удовольствием снабжал Ривера колёсиками, лишь бы тот от него отвалил. А если их вдруг не хватало, то мы спускались в каньоны, чтобы поискать ещё. На самом деле искать колёсики то ещё мозгоебалово. Когда Риверу исполнилось восемь, Грейсон и Лео приделали колёса к холодильнику и плите. Потом они закатили их с помощью тележки на самый верх и спустили всю эту поебень вниз! Было очень круто.

На губах Силаса появился слабый намёк на улыбку.

— Ну так вот, шатаемся мы с Ривером повсюду, а за нами этот бесячий Джастин. И как-то мы находим неожиданный сюрприз — машинку Барби на батарейках! Одну из тех, на которой можно ездить. Понятное дело, что сама по себе машинка не работала, но колёса-то вращались. Ну и, конечно же, ебучий Джастин начинает хвастаться, что папочка купит ему рабочую машинку. Мол, она будет чёрной с красной гоночной полоской. Ага, как же. Прям ни с того ни с сего батя сказал ему этот бред. Но мы прекрасно понимали, что засранец пиздит, как дышит… Ну и Ривер начал огрызаться на него. Знаешь же его — он всегда терпеть не мог, когда люди много трепятся. И обычно, пока мы искали всякую хрень, я старался держать рот на замке, если только не нужно было сказать какую-то важную хуйню или шуткануть. Ривер ненавидит шум. Ему всегда надо слушать, что происходит вокруг него. 

— И вдруг он внезапно сообщил, что мы спустим машину по склону. Я предложил сгонять на Скотобойню — глянуть, нет ли у них случаем больных крысиных детёнышей, которых можно было бы без проблем в неё запихнуть. Прям в лучших традициях Тельмы и Луизы². Но он ничего не ответил, и мы сразу же пошли в каньоны. Ну и, соответственно, Джастин плёлся за нами, выпендривался и, блядь, вообще не унимался.

² отсылка к фильму «Тельма и Луиза». Скрываясь от полиции на машине, девушки совершают самоубийство, на полной скорости рванув в сторону каньона.

Я выдержал паузу и улыбнулся при виде намёка на ухмылку на губах Силаса. Его взгляд оставался мрачным, но он хотя бы улыбался.

— Догадываюсь, что было дальше, — сказал он, и я кивнул, чувствуя радость и удовлетворение от того, что веселю короля.

— Ну, значит, добрались мы до вершины, и Ривер внезапно такой: «Прижми его». И я такой: «Чего, блядь?». А он: «Прижми его». Ну я и подчинился, потому что уже тогда был его шестёркой. Естественно, Джастин испугался и начал плакать. Хоть мы с ним и были одного возраста, я всё же превосходил его по силе. Ривер вынул из кармана чёртовы стяжки, набросился на него и, заломив ему руки, застегнул на них эту хрень! А дальше хуже! Он достал леску и начал обматывать его локти! Ривер уже давно всё спланировал. Он снял с пацана новые ботинки, которыми тот хвастался, засунул пацану в рот носок, да ещё и обмотал своей банданой сверху. Со зловещей ухмылкой и горящими глазами он велел мне посадить Джастина в машинку, — Силас ловил каждое моё слово, продолжая улыбаться. Не сказать, что это была прям лучезарная улыбка, но хоть какая-то.

— Итак: пацан с кляпом во рту сидел в машинке, да и к тому же Рив связал его ступни леской. А потом мы его, бля, ограбили! Забрали плеер, перетянутые резинкой Волшебные карточки, золотой сламмер и пять, мать их, погов³. Ну прям настоящий клад! Но когда до меня дошло, что Ривер реально собрался отправить пацана в полёт, я испугался. Потому что и ежу было понятно, что мы вляпаемся в дерьмо! И речь шла не про изгнание или что-то типа того, я тупо боялся получить таких пиздюлей, что даже сесть не смогу. Не маминых тумаков, а батиного ремня. Именно в такие моменты и осознаёшь, что тебе пиздец, да ведь?

³ коллекционные карты, монеты и жетоны соответственно.

Улыбка Силаса стала шире.

— Хоть у меня и не было родителей, но… я понимаю, о чём ты. Продолжай.

— Я сказал Риверу: «Чувак, Грейсон прикончит тебя». Он и вправду старался держать его в ежовых рукавицах. Лео же с ними обоими нянчился. Но Ривер в своём репертуаре заявил, что не боится «этого говнюка», и под сдавленные крики сопротивляющегося Джастина мы начали подталкивать его к склону. Я сказал: «Да ладно тебе, Ривер. По-моему, мы уже достаточно напугали пацана. Пора отпустить его».

Но Ривер надменно глянул на меня и ответил: «Если мы отпустим его, он донесёт на нас, и тогда нам точно дадут пиздюлей». Ну или, как это называл Грейсон, «зададут трёпку». И с ослепительной ухмылкой, высунув язык из уголка рта, он начал произносить сраную речь! — я откашлялся, полностью наслаждаясь счастьем, которое, пусть и временно, победило депрессию и тьму, укоренившиеся в нас обоих. — С момента появления…

— Да ну! — сказал Силас. — Он бы так точно не сказал!

— Но сказал! — воскликнул я. — Его слова: «С момента появления человечества люди всегда мечтали о летающей машине!» — прикрыв рот рукой, Силас слегка рассмеялся, его глаза заблестели. — «Мы собрались здесь сегодня, чтобы протестировать нашу новую запатентованную летающую розовую машину под названием «Машина милашки Джастина»! А протестировать наше новейшее изобретение взялся невероятно отважный молодой человек по имени Джастин!» Ривер велел мне помочь толкнуть машину. В этот момент Джастин уже вовсю начал выть, реветь, метаться, пытаясь выкатиться из неё, и ведь у этого засранца почти получилось. Испугавшись, что он сбежит и настучит на нас, я ударил его по башке камнем! И вот тогда крики стали ещё громче, и мне стало нехило так страшно, что кто-нибудь услышит. Ну и в общем, без лишних слов, мы с Ривером с силой толкнули эту ебучую машинку, — я ухмыльнулся и начал изображать рукой, как она съезжала со склона. — Он, мать его, скатывался вниз и продолжал метаться из стороны в сторону, пытаясь выпрыгнуть, но было слишком поздно… Достигнув обрыва, пацан взмыл в воздух и такой типо: «А-А-А-А-А-А-А!!!» — я перестал кричать и, подняв указательный палец вверх, изобразил, как машинка с грохотом рухнула вниз.

— Мы с Ривером переглянулись, и тот, конечно же, начал ржать.

— Кто бы сомневался.

— Глянув вниз, мы увидели пацана в трёх метрах от машинки. Её колёса продолжали вращаться, а лицо Джастина превратилось в кровавое месиво. Мы рванули туда, чтобы посмотреть поближе, и, блядь, он не просто сдох. Его голова разбилась, глаза выпучились от ужаса, а конечности вывернулись под неестественным углом. Мертвее некуда! Внезапно Ривер достал нож, который вечно носил на поясе… и, сука, начал тыкать в него! От нехуй делать! Закончив, — я, блядь, не шучу, — он разрезал пацана от члена до шеи, вскрыл грудную клетку, как ржавые ворота, вытащил внутренности и стал их рассматривать!

— Истинная химера, — усмехнулся Силас. — Он его съел?

— Мы оба! — воскликнул я. — Мы расчленили его и тайком отнесли куски тела в Арас. Все внутренности, кроме печени и сердца, которые съел Ривер, отдали диконам, а тело спрятали в заброшенном доме. Мы стащили плитку и всё необходимое и нехило так объелись. Когда пацана хватились и больно уж тщательно начали искать его, мы и остальное скормили диконам. И ведь никто так и не узнал! Только повзрослев, Ривер признался, что Грейсон и Лео, скорее всего, всё поняли, но слишком уж любили этого маленького монстра, поэтому спустили всё на тормозах. Хочешь прикол? Отец Джастина отдал нам кучу всякой его херни, потому что мы дружили с его сыном! — я рассмеялся, но внезапно у меня защемило сердце, и я вздрогнул. Эта счастливая история в очередной раз напомнила мне о том, что больше таких историй не будет. Они затерялись во времени, и на протяжении двадцати лет только я буду помнить их. Теперь даже Лео и Грейсон не расскажут о детстве Ривера.

Осознание этого повергло меня в уныние, полностью пригвоздив к полу, и лишило тех немногих крох счастья, которые я испытывал, пока рассказывал эту историю Силасу. 

— Он вернётся, — прошептал Силас. Видимо, он заметил, как изменилось выражение моего лица. — Я найду способ погасить пламя и вернуть его… Обязательно, — голос короля дрогнул, и я погладил его бок, утешая. — У меня получится. У меня всегда всё получается.

Как вообще в одном предложении может вмещаться одновременно столько надежды и страха? Силас почувствовал, что я боюсь. Судя по всему, он мог понять, когда моё настроение менялось. Не знаю уж в чём тут дело: в выражении моего лица, в сердцебиении или же в его способности копаться в мозгах.

— Почему ты не рад? — спросил Силас, прожигая меня пронзительным всезнающим взглядом. Он видел намного больше, чем любой другой обычный человек, и изучал меня, снова заставляя обнажиться перед ним. 

И всякий раз, стоило ему завладеть моим разумом, как у меня не получалось лгать. В этом не было никакого смысла, я буквально ощущал его внутри.

— Он будет опустошён, — мой голос дрогнул, как и тело. — Бедный Динь-Динь… — настала очередь моих глаз слезиться. Мир и понятия не имеет, что он потерял со смертью Киллиана. Пацан был последним чистейшим созданием на этой планете, которое каждый день отчаянно стремилось к тому, чтобы распространять свет. Он был маленьким лучиком солнца с широченной улыбкой и неестественно яркими глазами среди всей этой серости. Он был самым милым человеком, и ничто не сможет заменить его.

Лицо Силаса помрачнело. Я отстранился от него, и слёзы защипали глаза. Внезапно невидимые нити, опутывающие мой мозг, отяжелели из-за чёрного масла, чей яд начал разъедать его, стирая все позитивные эмоции от истории.

На лице Силаса читалось нескрываемое отвращение. Он был полной противоположностью Киллиана. Короля окружала тьма. Он одновременно был и садистом, и мазохистом. Его внутренние демоны то ублажали друг друга, то разрывали на мелкие кусочки. Два существа с чёрными сердцами и куча демонов с масками на лицах. Короля не зря называли ментальным оборотнем — и доказательства тому прямо сейчас находились передо мной, в горящих чёрным пламенем тёмно-зелёных глазах. Даже огонь в нём казался противоречивым — две сталкивающиеся вспыхивающие энергии, которые никак не могли ужиться вместе, но каким-то непонятным образом всё же нашли способ оставаться во вселенной одновременно чёрными и белыми, горячими и холодными, светлыми и тёмными, призраком и бессмертным.

Множество тяжёлых эмоций сгибали спину этого человека, как будто их обтянули проволокой. Хоть он и был кукловодом, но всё же и его тело было обмотано верёвками, что и стало результатом двухсот пятидесяти пяти лет жизни в роли короля.

А Киллиан, как лёгкое и невинное пёрышко, развевался на ветру, не контролируя свой путь. Он привык не сдерживать себя, поэтому принимал всё таким, каким оно было. Даже несмотря на то, что из его перьев выдёргивали пух, он всё равно продолжал ловить попутный ветер и плыл дальше.

На глаза навернулись слёзы, и моё лицо исказилось. Развернувшись, я рванул к двери. В памяти всплыл образ парня, его смех, голос — более высокий, чем у нас с Ривером. Казалось, будто это соответствовало его невинной, скромной натуре.

И только я могу понять, чего лишился целый мир. Как и в случае с воспоминаниями о детстве Ривера, только я теперь буду помнить о Киллиане. Ровно до тех пор, пока его парень не очнётся и не увидит, каким мрачным и жестоким стал мир без Киллиана.

Выйдя из комнаты, я сел на диван, как следует выплакался и выкурил сигарету. Не хотелось возвращаться в спальню Силаса. Боюсь, если бы он ляпнул что-нибудь плохое о Киллиане, я бы врезал ему.

Наконец, спустя час и три сигареты, я вернулся к нему и обнаружил, что он снова превратился в грустного, затравленного короля. Я сел рядом с ним и погладил его по плечу, чтобы показать, что не злюсь. Хотя я и не был уверен, что именно это чувствую. Может, мне просто одиноко.

Через час в дверь постучали. Я посмотрел на Силаса, но тот даже не вздрогнул, а просто продолжил смотреть в никуда своим тяжёлым взглядом. 

— Мне открыть? — спросил я, но ответа не получил. Раздался второй, более настойчивый стук. Я похлопал Силаса по плечу и встал. Проходя мимо журнального столика, я увидел, что его телефон мигает, — похоже, у него отключили звук. Увидев десять пропущенных, мои глаза широко открылись от удивления.

Я открыл дверь и увидел Эллис, Гаррета и Тигвея. Их лица не сулили ничего хорошего, и моё сердце начало падать вниз.

— Чё случилось? — тихо спросил я, намекая, чтобы они тоже не шумели.

Я отошёл в сторону, пропуская их в квартиру. Они огляделись в поисках короля. Поняв, что Силас до сих пор в спальне, Гарретт разволновался.

— Никаких... улучшений? — прошептал он, глядя на закрытую дверь спальни.

— Есть, но… — я замялся. — Сейчас ему не очень. Пока у нас горки: то хорошо, то плохо.

Тигвей вздохнул и откинул назад волосы, такие же волнистые золотисто-русые, как у Силаса, только короче.

— Эллис… он нам нужен, — сказал он. Меня насторожила скорость его речи, почти граничащая с отчаянием. Парень повернулся, и в этот же момент зашёл Найт с портфелем в руках. Сын Эллис огляделся и опустил плечи.

— Папа так и не выходит из спальни? — мрачно спросил он. — Мама, всё ещё хуже, чем я предполагал. Согласно моему источнику, там около сотни человек.

— Сотни? — еле слышно переспросил Гарретт. Он взял меня за руку и потянул к дивану. — Лука, нам всем понадобятся напитки, курево, наркотики… Ты знаешь, где они.

И Лука здесь? Оглянувшись, я увидел своего друга сенгила. Синяки на нём зажили, но, к сожалению, бедняга полностью ослеп на один глаз, который повредил ему Джек, и теперь носил белую повязку. Но, несмотря ни на что, он продолжал оставаться бойцом. Вежливо улыбнувшись мне, сенгил склонил голову и исчез на кухне.

— Чё происходит? — спросил я. Ещё немного, и у меня случится сердечный приступ. Но прежде чем я помру, надо хотя бы узнать из-за чего. Я сел рядом с Гарреттом, а Эллис и Найт напротив. Тигвей занял стул справа от меня.

— Похоже, Кримстоуны снова объединились, — сообщил Найт. — Мы думаем... Эм, Гарретт, а это не мог быть кто-нибудь другой?

Пришлось зажать рот рукой, чтобы не ругнуться. Даже простое упоминание Кримстоунов вызывало во мне тревогу, которая теперь снова усилилась.

Внезапно до меня дошёл смысл последней фразы Найта. 

— Что это значит? Что случилось?

— Вчера утром в Чёрную Башню вломились. Об этом мы узнали только два часа назад, когда воскрес Дрейк. Двое людей в масках пытались украсть тело Джека, пока Тео забрал хер пойми для чего один из «Фальконеров», — сказала Эллис. Я пришёл в дикий шок, и холод сковал все мышцы. — Сначала мы подумали, что они схватили Тео и угнали «Фальконер», но нет. Тео сообщил Дрейку, что уходит, однако не сказал куда и зачем. Именно из-за него Джека чуть не похитили, ведь Тео должен был охранять библиотеку. Дрейк рассказал, что прогнал их, но умер от ран. Он не знает, кто это был, какие-то два мужика, — она покачала головой. — Джуни в то время отлучился. Скорее всего, они этого и ждали.

— Ну пиздец, твою ж мать, — прошептал я. — Выходит, наш единственный свидетель — Дрейк?

Лицо Эллис помрачнело.

— К сожалению. И он требует, чтобы с ним в Чёрной Башне остались Арес и Сирис. Он очень напуган. Они согласились, но мне надо, чтобы они разведали обстановку в Моросе.

Верно, Найт упоминал о сотне человек?

— Так теперь ещё и сотня Кримстоунов?

Эллис покачала головой. Гарретт встал и направился к спальне Силаса. Мне захотелось пойти с ним, ведь я оберегал короля и ту тесную связь, что появилась между нами. Однако я не мог этого сделать, особенно при остальных.

— У группировки появился новый лидер, но неизвестно, кто именно. Та сотня — жители Мороса, которые три дня назад устроили подпольный митинг. Лидер набирает новых сторонников, и их больше, чем мы ожидали. Семейные дрязги снизили наш рейтинг. До этого нашей опорой были Силас, Илиш и Неро. Гарретт же… — Эллис посмотрела в коридор и, увидев, что её брат зашёл в спальню, продолжила: — Не похож на них. У него нет тех качеств, что есть у тех троих, а именно они нам сейчас и необходимы. Даже Кесслера нет. Нам всего-то нужно сделать вид, что наша семья в данный момент не хромает, как больная собака.

Стиснув зубы, она снова посмотрела на дверь спальни.

— Придётся его сейчас как следует отлюбить. Папенька должен прийти в себя. Необходимо вернуть нашу абсолютную силу и подавить в зародыше всю эту ситуацию, пока она не вышла из-под контроля, — Эллис на какое-то время замолчала. Судя по её виду, она собиралась с духом, и вскоре я понял почему. — Надо вернуть Сангвина, Неро и Сефа. Север Серой Пустоши кишит легионерами, которые ищут Кесслера, и сделать это нужно как можно быстрей. С момента взрыва и его исчезновения прошло уже три месяца.

Целых три месяца без Ривера и Киллиана.

— Я уже поговорила с Калигулой. Ему приказано начать поиски Неро и Сефа. Тиг и Грант на всякий случай отправятся в Чумные Земли, и в случае чего сообщат Неро, что его очень ждут дома. Да я хоть на небе это напишу, если понадобится. Даже если мы найдём Кесслера, Неро нам всё равно нужен, потом что Кессу может потребоваться ещё месяца три на воскрешение.

— Силас ни за что не не согласится, — сказал Тиг, качая головой. — И все мы прекрасно понимаем, что он не рванёт за Сангвином. Король никогда не отменяет свои наказания. А будешь настаивать, он просто накинет ему срок.

— Он обязан! — огрызнулась Эллис, хлопнув по подлокотнику. — Если он не в состоянии управлять Скайфоллом, пусть хотя бы передаст руководство тем членам семьи, которые смогут справиться с этим твёрдо и уверенно. Я люблю папулю и понимаю, что он через многое проходит, но сейчас ему необходимо сделать выбор. Сотня, Тигвей, сотня человек присутствовала на том митинге. А с учётом того, что Кримстоуны ворвались в Чёрную Башню и едва не похитили Джека… Они явно поняли, что мы сейчас крайне уязвимы.

Внезапно из спальни Силаса выскочил Гарретт. Он закрыл дверь, и тут же с обратной стороны об неё что-то разбилось.

Я сердито накинулся на него.

— Какого хрена ты ему сказал? — Гарретт удивлённо посмотрел на меня. Я редко злился на него, но мне не хотелось, чтобы Силас ещё больше расстраивался. Я чувствовал, что должен заботиться о нём как какой-то опекун.

— Я… Просто попросил…

— Попросил или манипулировал? — громкость моего голоса всё увеличивалась. — Ты врываешься к нему в спальню, даже не поинтересовавшись у меня, а в том ли он сейчас настроении? Я же говорил, что он находился на грани срыва, — я обвёл гневным взглядом всех присутствующих. — С этого момента любой, кто захочет поговорить с ним, должен сначала обсудить это со мной. Ясно?

Троица злобно уставилась на меня. Особенно недовольной выглядела Эллис. Гарретт же неподвижно стоял, как хищное животное, пытающееся слиться с обстановкой.

— Смотрю, твой жених, Гарретт, чересчур осмелел, — холодно произнесла Эллис. — Указывает мне, когда я могу встретиться с отцом, а когда нет.

— Если хочешь, чтобы Силас позволил вернуть Сангвина, не надо врываться к нему с утра, когда он, блин, встал не с той ноги, — твёрдо сказал я. Несмотря на свой властный тон, внутри меня всё тряслось, а уши горели.

— Он три месяца встаёт не с той ноги! — громко зашипела Эллис и указала на дверь. — Обычно, когда он в таком состоянии, его место занимает Илиш, и тогда Силас может приходить в себя сколько угодно. Но Илиша нет, и Неро тоже. А нам нужен хотя бы кто-то из них!

Конечно, я понимал это. Мне и самому не хотелось, чтобы Кримстоуны опять начали творить всякую херню, поэтому я пошёл на компромисс. Вот интересно, откуда они вообще взялись?

— Ладно. Дай мне день, и я поговорю с ним.

— Калигула должен как можно скорее начать поиски Неро, — вздохнула она. — И Сангвина. Он расправится с этими грёбаными Кримстоунами. И как бы это ужасно ни звучало, даже если им полностью завладеет Кроу, то он тоже отлично справится. А когда Кримстоуны сдохнут, папа сможет собраться с мыслями, — поднявшись на ноги, Эллис выпила рюмку чего-то коричневого: в сторонке незаметно стоял Лука с подносом, на котором стояли напитки и лежали сигареты. — Мне пора оценить масштабы трагедии. Гарретт, тебя подвезти в офис?

Мой жених посмотрел на меня. Он выглядел подавленным из-за того, что я наорал на него, но, к сожалению, мне было не до него — Силас нуждался в поддержке. Я чмокнул Гарретта в губы и сжал его руку.

— Я позвоню, чтобы ты пришёл вечером поговорить. Лучше будет всё обсудить наедине.

Гарретт выдохнул через нос и кивнул. Он поцеловал меня и, тоже опрокинув рюмку, скривился от резкого вкуса. 

— Ладно, поехали. Буду с нетерпением ждать сегодняшнего вечера, любимый Оттер.

После всех натянутых прощаний я снова остался наедине с Силасом… Очередной груз на моих хрупких плечах.

Я открыл дверь: король сидел с поникшей головой на краю кровати, уперевшись локтями в колени. Шагнув в комнату, я ойкнул, наступив на осколок фарфора и, громко выругавшись, поднял пострадавшую ногу. Носок был цел, я, к счастью, просто укололся.

— Вообще-то мне нравилась эта лампа, — пробубнил я. — А ты, придурок, взял и разбил её.

Силас поднял голову и бросил на меня равнодушный взгляд.

— Пусть делают, что хотят. Просто отвалите от меня, — ещё никогда его голос не звучал настолько безжизненно. Он отвёл взгляд и снова лёг на кровать. — Ты своего добился. Вали и запри за собой дверь.

Моя голова склонилась набок. Я был не слишком умным, и мне потребовалась целая минута, чтобы собрать все свои мысли в кучу. В итоге я разозлился.

— Думаешь, блядь, я собираюсь уговаривать тебя вернуть Сангвина и Неро? Да пошёл ты. Знаешь же, что я не такой, дебил, — я вышел, взял поднос с напитками и сигаретами, где при более внимательном рассмотрении оказалась ещё мисочка с белым порошком и металлическими трубочками, и вернулся в спальню.

— Это ведь я позвал тебя, — тихо произнёс Силас и, взяв рюмку, скорее всего, с виски, заглянул в неё. — Почему ты остался?

Я схватил трубочку и занюхнул порошок прямо из миски. Понятия не имею, что это, но явно не кокаин, потому что стенка моего горла не онемела.

— Да хрен знает, — ответил я. — Понимаешь, мне всегда нравилось веселить людей, когда им грустно. Сейчас грустно тебе, поэтому можно считать, что ты… моя новая цель. Хочу, чтобы ты снова радовался, — думаю, теперь моя очередь задавать подобный вопрос. — А зачем ты позвал меня?

Силас забрал у меня трубочку. В нашей семье было принято вместе употреблять наркотики. Это тоже самое, что и выкурить вместе сигарету или бухнуть. Как ни странно, Ривер был таким же задолго до того, как выяснилось, что он химера.

— Ты единственный, кто относится ко мне, как к обычному человеку, — произнёс Силас и, уставившись на трубочку, начал крутить её между пальцами. — Здесь никто со мной так себя не ведёт. Для них я король, отец, папочка, хозяин. А для Ривера я был объектом презрения и ненависти. У тебя же нет никакой предвзятости, ты видишь мою сущность такой, какая она есть, хорошую и плохую. Ты даже не представляешь, как тяжело жить, когда никто не воспринимает тебя как личность. Время, что я провёл в Арасе, было лучшим за последние годы, потому что там ко мне относились, как к обычному пустыннику.

Я бросил на него насмешливый взгляд.

— Да и выглядел ты вполне довольным: плавная походка, снисходительный тон. Но в тоже время я видел твою улыбку, когда ты мучил своих химер, и когда, блядь, чуть не заставил Сангвина меня грохнуть, пытаясь выяснить, где Ривер. Уверен, рука у тебя бы не дрогнула. Ты был охрененно счастлив в роли короля, господина и всего прочего.

Какое-то время Силас молчал, но вскоре бросил трубочку и опять улёгся на кровать.

— Теперь, когда Ская нет, всё потеряло всякий смысл.

Мой рот скривился.

— Силас… Скай умер… Сколько лет-то уже прошло? Больше сотни, да? Понимаю, ты любил его, но он уже давно мёртв. 

Лицо короля вытянулось. Да блин, почему у меня такой длинный язык? Этого явно не надо было говорить. 

— Ладно, подвинься. Я тоже лягу, — я лёг рядом с ним. Глаза Силаса наполнились слезами, и я положил руку ему на голову. — Ты же рассказывал, что он был монстром и мучил тебя? Так почему даже спустя столько лет ты так и не успокоился? Из-за своей одержимости клонировать его ты развалил свою семью. Что в нём было такого?

— Тебе не понять.

— Ну так попробуй объяснить, — настаивал я. — Давай же… Твоя очередь рассказывать историю. Объясни всё.

Силас глубоко вздохнул. Я был уверен, что король снова замкнётся, но на удивление… он начал говорить.

— Скай и Периш основали Скайтех. Они вдвоём работали над созданием экологически чистой пищи для людей, а также над защитой живых существ от сестической радиации. Так они и разработали чипы Гейгера. После смерти Ская я сосредоточился на создании клонов, генетически модифицированных людей, которые стали бы моими малютками, но в душе… мне хотелось клонировать Ская. Если бы я поместил его ХМТ в клона, он бы в каком-то смысле вернулся.

Кивнув, я начал поглаживать его по руке.

— Как выяснилось, мои ДНК и мутации было легко скопировать, но мне не хотелось создавать рождённых бессмертными, полностью похожих на меня. Один должен был стать похожим на Ская, однако его генетика отличалась… Она была… буквально враждебной. Однако каждый раз сердце ребёнка останавливалось, и он погибал. А так как у меня было ограниченное количество мозгового вещества Ская, я решил прекратить попытки, — глаза Силаса потемнели. — Но внезапно Периш отыскал несколько файлов из старой лаборатории. Той самой, куда мы перенесли свои исследования из Германии после того, как началась Вторая холодная война. Вместе с другими людьми он отремонтировал самолёт и отправился в командировку. В итоге у него всё получилось, и спустя несколько лет на свет появились мои крошки.

Силас слабо улыбнулся.

— Рождение детей стало настоящим прорывом. А я на шаг приблизился к клонированию Ская, — улыбка исчезла, и его губы напряглись. — Когда кто-то умирает, обычно огорчаешься, но в итоге всё равно находишь в себе силы двигаться дальше. Даже живя в вечном трауре, поначалу кажется, что это никогда не закончится, однако в какой-то момент приходит осознание, что всё меньше и меньше думаешь об этом и продолжаешь жить дальше. Так ведь?

Несмотря на собственную недавнюю трагедию, я всё же кивнул.

— Но что если бы я никогда не смог двигаться дальше из-за своего навязчивого желания вернуть Ская? Это ведь даже не просто глупая надежда… ведь я создал детей из наших ДНК. В итоге появились его клоны, которые доживали до третьего триместра. У нас были то взлёты, то падения. А когда выросли мои химеры-учёные, исследования ускорились. К тому же рядом всегда был Илиш. Он всё твердил, что вот ещё несколько лет, ещё чуть-чуть… Собственно, по этой причине я всё никак не мог смириться и принять случившееся. Каждый раз от Ская меня отделяло всего несколько лет, — сказал Силас. — Вскоре это превратилось в навязчивую идею. С годами, чем больше я смотрел наши совместные видео и фотографии… тем больше скучал по тем временам, когда мы были вместе. В конце концов я совершенно зациклился, и всё вышло из-под контроля, — схватив чармандера, король прижал его к себе. — Всё стало настолько плохо, что я больше не мог выносить Периша. Его голос напоминал мне о Скае: такой же хриплый и низкий. Исключительная особенность этих близнецов. В итоге я изменил мозг Периша, сделав его максимально непохожим на брата… Я настолько отчаялся, что даже имплантировал бедняге ХМТ Ская, чтобы превратить его в Ская. С тех пор Периш уже не был прежним, и удаление ХМТ никак не исправило ситуацию.

Я похлопал по чармандеру.

— А этот чел Периша?

Король кивнул:

— Он любил своего Чар-Чара. Ему было почти триста лет, а он всё продолжал любить эту штуку.

— Подожди-ка, — я поднял бровь. — Я думал, вам всем было по двадцать четыре, когда… — мой голос дрогнул, и Силас сухо усмехнулся.

— Нет. Видимо, произошло недопонимание. В двадцать четыре я перестал стареть, поэтому люди и подумали, что столько мне было, когда случился Фоллокост. Ну и я не стал отрицать. Так проще. Да и когда тебе столько же лет, сколько и мне, возраст перестаёт иметь значение. Люди не знают, что я не просто результат случайной генетической мутации. Меня и несколько других парней создали в Германии во времена Второй мировой войны. Нас создали в качестве живых бомб, эдакое бессмертное оружие, способное по желанию уничтожить целые города. Меня сделали частью особой команды, обладающей уникальными ментальными способностями. Я же был одним из лучших.

Я с восторгом слушал его. Ещё больше меня поразило то, что, возможно, за последние сто лет он рассказал всё это только мне.

— Война началась в 1950 году и продолжалась много лет. В то время нас незаконно вывезли в Канаду, и после окончания войны мы там и остались. Но мы и понятия не имели, что наш следующий премьер-министр являлся сторонником войны. Да, конечно, она закончилась, но мир сильно изменился. Всё началось постепенно, сторонники теорий заговора строили свои догадки, которые позже подтвердились: другие страны с такими же проблемами, как у нас, начали восстание. Кругом процветали безумный правительственный контроль, эксперименты на людях, коррупция. Вскоре выяснилось, что СМИ тоже контролировали.

— За несколько лет до начала Второй холодной войны я ушёл от жестокого парня и лишился жилья. Меня потянуло обратно в город, где я в молодости жил. Однажды вечером в магазине я и встретил Ская. Он меня пожалел и привёл к себе домой. Там же был и Периш. Тогда мы ещё об этом не знали, но нас свело «чутьё бессмертных», — казалось, он полностью погрузился в воспоминания. — Позже мы нашли ещё троицу, живущую в отдалённой хижине в глубине острова. Когда разгорелась война, мы спрятались там… пока внезапно не началась бомбёжка. В мире наступил хаос, а рождённые бессмертными, которых захватило правительство, начали уничтожать города. 

— Вскоре появился Гейдж. Правительство послало его отловить нас, как псин. — спокойный голос Силаса стал звучать сурово. Я ждал, что король скажет что-нибудь ещё, но он продолжал хранить молчание.

Мной овладело любопытство.

— Кто такой Гейдж? — прошептал я. — Почему правительство хотело выследить вас? Потому что вы могли всё взрывать и уничтожать? Он поймал кого-нибудь из твоих приятелей? Или тебя?

Внезапно Силас напрягся.

— На первый раз я прощаю тебя за эти вопросы, — очевидно, он угрожал. У меня в груди всё похолодело, будто внутрь залили жидкий азот. — Если я узнаю, что ты хоть кому-нибудь расскажешь, даже Гарретту… то я не просто убью тебя. Мне известно, что ты хочешь умереть, — Силас посмотрел на меня. Горящие зелёные глаза проникали глубоко, в мою голову. Интересно, он понял, что рассказал лишнего и теперь пожалел? — Поэтому я сделаю тебя бессмертным, замурую в бетон, и ты проведёшь вечность во тьме. Понял?

В мою грудь будто ударили молотом, и я кивнул.

— Я понимаю, когда нужно заткнуться. Будь уверен, я ничего не скажу.

Прищурившись, Силас склонил голову набок.

— Ты не лжёшь… — медленно произнёс он.

Я посмотрел на него в ответ и приподнял бровь.

— Ну да. Не помню, чтобы когда-нибудь врал тебе.

Король натянуто кивнул. Скорее всего, больше себе, чем мне. Поднявшись, он мотнул головой, чтобы я тоже встал.

— Пошли в гостиную, — спокойно сказал Силас. — Пора позаботиться о доме, который я так долго строил. 

Ссутулившись и опустив голову, он вошёл в гостиную и взял мобильный.

— Верните Сангвина и найдите Неро, — коротко и по делу. Король завершил вызов и медленно вздохнул. — Понаблюдаем, насколько эффективно они могут работать без меня, — прошептал он и уронил телефон на пол. — Я им не нужен, Рено. Без меня им было бы лучше.

— Сил, — прошептал я и обнял его. — Я не могу запретить тебе так думать, но… мы можем придумать, как заставить их ещё больше полюбить тебя. Давай-ка поразмыслим, как можно залечить раны. Мы с Гарреттом планируем устроить праздник для всего города. Может, создать парочку младенцев, чтобы привлечь внимание прессы? Все же любят малышей, — я на секунду задумался. — Есть ли, кроме нас с Гэром, кто-то ещё, кто хотел бы жениться на своих партнёрах?

Силас фыркнул.

— Парочка найдётся.

— Можно поженить их, связать несколько родственных душ, устроить кучу посиделок и те самые знаменитые химерьи оргии. Соберёмся с мыслями да порадуем семью и Скайфолл всякими приколюхами. Снова почувствуешь себя хорошо, и все увидят, что ты в норме и по-прежнему Мистер «крутой», — внезапно мне кое-что пришло в голову. — С ситуацией в Моросе тоже можно разобраться. Подкинем местным каких-нибудь ништяков, и, когда этот мудак из Кримстоунов будет проводить митинги, у него станет на несколько последователей меньше.

Я похлопал Силаса по спине, и вскоре он кивнул.

— Обычно я предпочитаю держать их в ежовых рукавицах, но, думаю, можно попробовать сделать и по-твоему.

Усмехнувшись, я поцеловал его в щёку.

— Вот увидишь, тебе понравится дарить своим химерам радость, а не боль. Ты хороший парень, Силас, и я тебе это докажу.

Король обхватил моё лицо ладонями, погладил большими пальцами щёки и, к моему удивлению, поцеловал меня в губы. Это был вовсе не быстрый поцелуй: мы оба закрыли глаза, и я приоткрыл рот. Наши языки встретились, и в моей голове разлился жар. Наши губы страстно соприкасались, стараясь углубить поцелуй, а его руки заскользили по моим щекам и медленно спустились на ягодицы.

— Посмотрим, amor⁴, — прошептал Силас, разорвав поцелуй. — Даже интересно, чего же ты сможешь от меня добиться.

⁴ лат. любимый.