Глава девятая

Финн

Чья-то жёсткая щетина колет мне лицо. Я в растерянности открываю глаза и молниеносно сажусь на постели. Спросонья мне не сразу вспомнилось, что уснул я в обнимку с собакой Маркуса. А это значит…

Я пробегаю взглядом по комнате в поисках знакомого золотистого блеска.

— Я сейчас так обалдел. Проснулся и подумал, что уснул лицом в твою мохнатку.

Маркус прищуривается. Должно быть, ночью он перебрался на раскладное кресло и надел обратно свой модный топик.

— А ты вообще… часто спишь лицом в чьи-то мохнатки? — спрашивает он с фальшивым участием.

— Что тебя так удивляет? — возмущаюсь я. — Неужели я не похож на мужчину, который любит поваляться, уткнувшись в мохнатку?

— Меня удивляет то, что ты принял шерсть моей собаки за лобковые волосы. Ведь совсем не похоже.

Я оглядываюсь на Арти, который занимает добрую часть дивана и продолжает храпеть как ни в чём не бывало.

— Так уже прям и не похоже?

— И вот что, дамы и господа, я получаю за свою доброту.

— Ладно, который уже час? — спрашиваю я, беря в руки в телефон. И — о ужас — на экране высвечивается 7:00.

— Господи, ты что, всю ночь проспал в кресле?! Почему ты меня не разбудил? Не спихнул с дивана? Не занял мою кровать, в конце концов?!

— Если ты привык просыпаться лицом в чьи-то мохнатки, то ни за что на свете не лягу я на твою кровать.

— На самом деле, такого никогда не было, — торжественно клянусь я. — Поэтому, умоляю, не рассказывай никому на работе.

— Поздно, — говорит он, делая вид, что отправил сообщение. — Все уже знают, что меня сексуально домогался человек и пытался завлечь в свою секту любителей мохнаток… О, Брукс только что написал, что ты уволен.

— Чудесненько. Ну спасибо, напарник. Получается, ты всё еще хочешь от меня избавиться? Мы с тобой уже больше месяца работаем вместе. Другой бы уже давно привык, но не ты. Да что там, скоро будет два! А ты по-прежнему надеешься, что меня уволят.

— Не перестаю восхищаться твоими дедуктивными навыками.

— Сам же будешь по мне скучать.

— А вот тут я могу с уверенностью не согласиться.

— Ты слышал его, Арти? — склоняюсь я к собачьему уху. — Болтает про то, что ждёт-не дождётся моего увольнения, а сам в это время спит у меня дома и, заметь —  по собственной инициативе —  скрашивает моё одинокое существование. Какой же он всё-таки милый.

— Не называй меня милым. Это то же самое, что назвать тебя высоким.

— А мне и не нужно быть высоким: мой великолепный характер с лихвой компенсирует недостаток роста. Если бы я был высоким, то был бы слишком идеальным! Интересно, тогда бы ты покупал мне цветы и водил на свидания?

— Нет, потому что ты всё равно бы оставался человеком.

— Что тебе так не нравится в людях?

— Всё.

— Ого… То есть, тебе не нравится во мне «всё»?

— Ненавижу, что ты вечно пахнешь фруктами.

— Ну уж извините. Сестра оставила свой гель для душа, а мой с ароматом мужской агрессии закончился.

— Ненавижу, когда ты думаешь, что смешно пошутил, потому что, на самом деле, это не так.

— Я всегда уморительно шучу.

— Ненавижу, что ты постоянно улыбаешься, весь такой очаровательный и милый, и все сразу влюбляются в тебя из-за этого.

— Погоди-ка… — перебиваю я его. — Я спросил, что тебе не нравится в людях, но ты вместо этого выдал целый список того, что тебе не нравится во мне.

— Да? Знаешь, а ты прав. Я немного запутался.

Я фыркаю и откидываюсь на диване назад, как бы невзначай пряча левую руку за спину. Словно, если Маркус не будет её видеть, то сможет забыть.

— Попробуй ещё. Но на этот раз говори про человечество в целом.

— Ладно! Это я могу! — принимается он морщить лоб, будто размышляя изо всех сил. И почему-то меня это дико забавляет. — Та-а-ак. Надо подумать… Хм… Придумал! Всё.

— Но за всю свою долгую жизнь ты же наверняка когда-нибудь да встречался с человеком? — недоверчиво кошусь я на него. — Сколько тебе вообще? Ты же ровесник Земли, да?

— Вообще-то, солнца. И нет, я никогда не состоял в романтических отношениях с человеком.

— А, ну тогда всё ясно! Ни один человек не смог вынести твой характер! Вот в чём дело!

— Или, — щурится он, — я сам отказывался встречаться с людьми, а они ходили за мной толпами и умоляли полюбить их.

— Почему?

— Если серьёзно, то потому что это опасно. Когда любишь кого-то, то очень эмоционален в их присутствии. А эмоции мешают самоконтролю. Я много раз видел, как вампиры нападали на своих партнёров-людей, когда те случайно себя ранили. И даже если это заканчивалось относительно бескровно, отношения всё равно были уже разрушены. Человек просто-напросто начинал бояться вампира. Бояться за свою жизнь. Поэтому я никогда не буду встречаться с человеком. Тебе я разрешаю спать на моей собаке, чья шерсть похожа на лобковые волосы, но это максимум.

— Это потому что я инвалид? — спрашиваю я тихо.

Маркус приходит в полнейший ужас.

— Нет! Ты и до этого мне не нравился, помнишь? Помнишь, как я пытался заставить тебя обмочиться? Помнишь?

— Но я же не виноват, что… неполноценный… — еле слышно шепчу я, лопаясь от желания захохотать в голос.

— Финн, ну зачем ты так… Даже не надейся вызвать у меня угрызения совести! Я знаю, что ты шутишь. Ты же шутишь, да?

Я обнимаю себя за плечо и печально гляжу на Арти.

— По крайней мере, пёс не обращается со мной как с дефектным и не смотрит на меня свысока.

— Ты сущий дьявол!

— Я всегда лишь хотел… хотел… — хлопаю я в агонии ресницами. — Так глупо… Мне страшно даже произнести это вслух…

— Беру свои слова назад. Ты вовсе не очаровательный и не милый. И душа твоя прогнила насквозь.

— Пойти с тобой на одно малюсенькое свидание, на котором ты можешь без конца рассказывать, насколько лучше меня, — заканчиваю я меланхолически.

— Попахивает шантажом. Это шантаж? Так и знал, что не надо было оставаться здесь!

Я в абсолютном восторге от того, что догадался обратить краткий миг его доброты и слабости, когда он был настолько уязвим, что решил остаться, чтобы проследить за мной, против него самого и вынудить пойти со мной на свидание. Горжусь собой!

— Ах! Что-то сердце прихватило… Не знаю… Не знаю, смогу ли я всё это пережить, — хриплю я и валюсь на Арти.

— Коварнее тебя не сыскать на всём белом свете. Но уверен, что ты и так в курсе.

— Я? Добиваешь раненого оскорблениями?.. Ай, моя шея! Опять эти флешбеки! Ты пытаешься укусить меня!

Он протяжно вздыхает, и я тут же прекращаю цирк.

— Куда хочешь пойти?

Уголки моего рта немедленно разъезжаются в улыбке. Маркус прищуривается.

— Вы только посмотрите, как быстро он повеселел, добившись своего, — качает он головой.

— Не понимаю, о чём ты.

— Конечно, не понимаешь.

— Шучу. Не переживай, я не собираюсь заставлять тебя идти со мной на свидание. Предпочитаю, что бы ты хоть немного сам этого хотел. Так что вместо этого я пойду в парк с Арти. Он меня уже пригласил, и я никак не могу отказать.

Маркус вдруг поворачивает голову к двери.

— Кто-то пришёл.

На долю секунды меня накрывает паника. Я знаю, что это не может быть он, никак не может. Он бы не решился заявиться сюда посреди белого дня, ведь так? Или решился бы?

Дверная ручка прокручивается вполоборота, дверь распахивается настежь, и кто-то сам впускает себя в мой дом. Арти соскакивает с дивана и принимается гавкать на незваных гостей, как будто бы это его территория.

— Вот уж не думал, что оборотни существует, — говорит Орин, меряя взглядом огромного зверя, хотя и сам он довольно высокий.

— Это Арти, — сообщаю я, ухмыляясь в ответ на грозный вид Маркуса, который до сих пор не может принять, что моё имя гораздо больше подходит его псу.

Орин переводит на меня взгляд и расплывается в улыбке.

— Мой любимый ребёнок! — вопит он, бросаясь ко мне и подхватывая с дивана. — Я уже слышал, что случилось. Ещё я слышал, что ты опять играешь с гадкими вампирами.

— Ты тоже вампир, — с трудом выдыхаю я в перерывах между чересчур интенсивными объятиями.

Орин считает себя моим отцом, хотя мы с ним не родственники. Но он родной отец моей сводной сестры. Той самой, что сейчас присоединяется к аттракциону под названием «задуши Финна».

Заметив Маркуса, поднявшегося при его появлении, Орин неуклюже отстраняется.

— У тебя в доме вампир.

— Два с половиной вампира, если быть точнее, — отвечаю я.

Орин выпрямляет спину и пару секунд пристально изучает Маркуса с непроницаемым выражением лица.

— Мистер Чёрдж, — произносит он, наконец. — Наслышан о вас, но не думаю, что мы когда-нибудь были официально представлены.

— То же самое могу сказать и о вас. Можете звать меня Маркус.

— Маркус, это мой приёмный отец Орин и моя сестра Арья, — знакомлю их я.

— Приятно познакомиться, Маркус, — дружелюбно улыбается Арья.

Тут Орин решает, что раз я жив-здоров, то время заканчивать с любезностями и сладкоголосыми излияниями любви.

— Значит, ты и в самом деле перешёл в ПВП? — раздражённо набрасывается он на меня.

— А с Арти вы уже знакомы? — треплю я пса по загривку. — Такой огромный, да? Вы же его заметили?

— Как можно его не заметить? — удивляется Арья. — Он же занимает полкомнаты!

— Что правда, то правда! Ха-ха-ха! А какой он милашка, вы бы знали! Кстати, хотите попить? Кажется, в холодильнике есть пару пакетов синтезированной крови, что я покупал в прошлый раз для Арьи. Если б знал, что вы нагрянете, то пошёл бы и поймал кролика или ещё кого! — не перестаю я блистать остроумием.

— Пэ-Вэ-Пэ, — произносит Орин по слогам, складывая руки на груди.

— А? А, да-да, Маркус из ПВП. Круто, да? Расскажи им, как круто работать в ПВП, Маркус!

Но его не провести.

— Гораздо круче будет, если объяснишь, что там делаешь ты. Это всё из-за…

— И почему вы, вампиры, такие сексуальные? Прям кошмар! В смысле — ну поглядите на Маркуса. Мне пришлось сломать руку, чтобы заманить его к себе домой!

— Уотсон рассказал мне, — тянется Орин посмотреть мою руку, но её полностью скрывает рукав. — Финниган, а должен был рассказать ты. Нам не нравится, что ты всегда держишь нас в неведении. Твоё желание быть независимым понятно, но мы твоя семья. Ты должен делиться с нами.

— Знаю… — переминаюсь я с ноги на ногу. — Просто был уверен, что вы не одобрите мой выбор.

— А мы и не одобряем, — говорит Арья. — Почему ты не хочешь жить с нами? Мог быть целыми днями валяться на солнышке у бассейна и читать книги.

— Спасибо, но мне хорошо и здесь, — отвечаю я ровным голосом, стараясь не вздыхать. Понимаю, что они хотят как лучше, но есть причины, по которым я не звоню им и не прошу о помощи.

— Финниган, мне кажется, ты слишком много на себя берёшь. Вернись в отдел убийств. У тебя отлично получается, и тебе там самое место.

Я украдкой кошусь на Маркуса, ожидая, что тот вот-вот встрянет в разговор, согласится с Орином и выдаст речь на тему, что отца надо слушаться. Арти таранит меня головой, отвлекая от невесёлых мыслей, и я рассеянно кладу руку на его мохнатый лоб.

— Сомневаюсь, что Финн будет счастлив, сидя дома и читая книги, — неожиданно произносит Маркус, и я удивлённо поднимаю взгляд. — Он прекрасный напарник и очень помог нам всем вчера. Если бы не его сообразительность, многие могли бы погибнуть.

Орин открывает рот. Судя по всему, он собирается заявить, что Маркус ошибается, и что мне будет гораздо лучше в прозрачном пузыре, непроницаемом для внешнего мира. Но тот бросает на него взгляд. Большинство этот взгляд не заметили бы, но я много лет прожил с вампирами и неплохо разбираюсь в их способах коммуникации друг с другом. Такой взгляд означает одно простое слово — «хватит».

И Орин подчиняется. Получается, Маркус старше его? Не может быть. Скорее всего, он просто обладает большей властью, и тот вынужден её уважать. Любопытно.

— Ладно, я заскочил на минутку проверить, как ты. А сейчас мне уже пора на работу, — говорит Орин. — Финниган, прошу, не скрывай от меня ничего, хорошо? Не хочу, чтобы ты совершил какую-нибудь глупость и лишился жизни.

— Я буду за ним присматривать, но пока он и сам отлично справляется, — отвечает Маркус.

Они с Орином впиваются глазами друг в друга, будто играют в телепатические гляделки. Арья достаёт телефон и многозначительно поводит бровями. Я тут же тянусь за своим.

Арья: «Кто этот красавчик, которого ты явно обманом затащил в свой дом?»

Я: «Завидуй молча. Не моя вина, что все мужчины мгновенно влюбляются в мой ангельский характер. А ты вечно сама всех отпугиваешь».

Арья: «Он даже заступается за тебя перед папой».

Я: «Надеюсь, он снимет рубашку в пылу сражения».

Арья: «И я».

— Над чем вы там смеетесь? — подозрительно спрашивает Орин.

— Да так, — отвечает Арья. — Ты готов? У меня встреча в восемь, и нужно ещё успеть подготовиться. Финни, береги себя, или я сама тебя убью.

— Ой, боюсь-боюсь.

— Сейчас как укушу, — грозит она.

— Придумай что-нибудь новенькое, сестрёнка, — фыркаю я в ответ.

Она ворчит что-то нецензурное, но всё равно подходит и крепко обнимает меня.

— Прошу, прошу, будь осторожен, братик.

— Обязательно буду.

Орин на всякий случай пронзает меня взглядом, будто может напугать и заставить делать, что он хочет. Пора бы уже понять, что меня не так-то просто переубедить.

— Как ты вообще? — целует он меня в лоб на прощание.

— У меня всё хорошо, честно.

— Будь осторожен. Я чуть не потерял тебя однажды, и больше не переживу такого, — добавляет он тихо.

— Я знаю. И буду.

Он кивает Маркусу и выходит за дверь. Арья пытается погладить Арти, но тот убегает от неё как от чумы. Немного расстроившись, она машет нам на прощание и тоже уходит.

— В общем, это моя семья. Эмм… Спасибо, что заступился, хотя с лёгкостью мог занять их сторону. В смысле — ты же сам так считаешь?

Маркус на секунду задумывается.

— Твоя сестра хочет, чтобы ты стал домоседом, а отец —  посадить на короткий повод. И оба варианта сделают тебя несчастным.

— Это правда. После… аварии они пытались сделать так, чтобы я вообще не выходил из дома. Если бы Орин мог, он бы точно посадил меня в пузырь, как хомячка. Но ведь аварию не мог предотвратить никто.

— Когда ты такой, как я… Ты смотришь на вещи иначе. Привязываешься к кому-либо, но глубоко в душе всегда сидит мысль, что эти люди скоро умрут, и будут с тобой лишь крошечный отрезок жизни. Он подавал заявку на твоё обращение, или ты сам не хочешь?

— Стать вампиром? — спрашиваю я изумлённо. Дело в том, что обращение — это довольно щепетильная тема для всех вампиров, и они не любят её поднимать. В наше время это незаконная процедура, получить разрешение на которую практически невозможно. — Пытался, когда я попал в аварию. Ему отказали, потому что он уже был на плохом счету из-за того, что власти не знали о существовании Арьи до тех пор, пока ей не исполнилось пять. И неважно, что это была не его вина. Вот и вся история, — пытаюсь я закончить этот разговор. — Пойду почищу зубы… Ещё раз спасибо, что заступился.

— Подожди, — останавливает меня он. Эти золотистые глаза так внимательно смотрят, что я неожиданно ощущаю себя словно под светом прожекторов.

Я сказал что-то не то? Или сделал?

— Что такое?

— Кто, ты думал, стоит за дверью?

Я растерялся.

— Не знаю… Я даже не знал, что там кто-то есть. Блин, да даже твоя собака не знала. Ты же услышал их первым.

— Я почувствовал от тебя мгновенный ужас, когда сказал, что кто-то пришёл. Кого ты так боишься?

Я лихорадочно соображаю, пойманный врасплох. Любой мой ответ будет лживым.

— Ладно, мне почудилось, что это Брукс… Честно говоря, я переживаю из-за вчерашнего. Боюсь, как бы он не отослал меня обратно в отдел убийств.

Не знаю, понимает ли он, что я вру, но, так или иначе, кивает.

— Сомневаюсь, что он так поступит, но, конечно, ни в чём нельзя быть уверенным. А теперь одевайся на наше «свидание». Но имей в виду, из дома мы выходить не будем. Тебе нужно отдохнуть.

— Серьёзно? — ухмыляюсь я.

— Чем скорее я от этого отделаюсь, тем скорее моя душа вновь обретёт покой.

— И ты ещё говоришь, что я драматизирую! — хохочу я.

Тут Маркусу неожиданно приходит сообщение.

— Похоже, придётся всё отложить, — говорит он, пробежав глазами по экрану. —  Брукс назначил собрание на девять, так что мне пора идти. Поверь, я тоже опустошён отчаянием от несправедливости этого мира, но теперь как-нибудь в другой раз.

— Я еду с тобой.

— Нет, не едешь, — возражает он. — Отдыхай, а я попрошу кого-нибудь передать тебе новости. Сам я, естественно, ничего передавать не буду, потому что не желаю разговаривать с тобой и лишней минуты.

— Ага, это всё понятно. Но я еду с тобой. В душ пойдёшь? Помню-помню, что ты всегда благоухаешь, но сейчас ты как будто бы начал пованивать. Или, может быть, это твоя гнилая сущность даёт о себе знать?

— Пойду, — усмехается Маркус, прекрасно зная, что пахнет от него просто великолепно. — У меня как раз есть сменная одежда в машине.

— О-о-о! Так значит, ты с самого начала собирался остаться у меня на ночь?

— Нет, я всегда вожу с собой пару рубашек, чтобы не заляпать машину, если чересчур испачкаюсь на деле.

— Конечно, так я тебе и поверил. Ладно, иди за своими рубашками, а я пока в душ. И чтобы ты не удумал сбежать и уехать без меня, я беру в заложники твою собаку, — заявляю я, хватая Арти за ошейник и уводя за собой.

— Я могу уехать и так, ты ведь в курсе, да? Просто потом вернусь за ним.

— Нет, не можешь, — захлопываю я за нами дверь ванной.

Оставшись, наконец, в одиночестве, я тяжело опускаюсь на колени перед Арти и треплю его за уши.

— Что я же творю?.. — шепчу я самому себе, зарываясь лицом в собачью гриву.

Маркус

Какой же он всё-таки врун.

В тот раз, когда я пытался запугать его, Финн явно разнервничался, но никак не показал свой страх. Сегодня же, когда я сказал, что за дверью кто-то есть, он пришёл в настоящий ужас. Ужас, который обычно исходит от человека, опасающегося за свою жизнь.

Кто-то пытается убить Финна?

Но вместо того, чтобы рассказать всё, он сочинил на ходу какую-то отмазку. Сдаётся мне, это лишь верхушка айсберга. У него гораздо больше секретов, чем кажется на первый взгляд. И от этого мне становится весьма и весьма любопытно.

Я оглядываюсь на закрытую дверь ванной и невольно задумываюсь, что же такого он может скрывать.

А потом задумываюсь, с чего вообще этот интерес. Он мне не интересен. Совсем. Никак. Ни капли.

Проклятье! Почему он мне интересен?

Признаюсь, совать свой нос куда ни попадя — моё маленькое хобби. И у меня неплохо получается, потому что, как правило, люди боятся мне врать, а вампиры — слишком уважают. Все просто чувствуют мой возраст и послушно отвечают на вопросы. Но этот человек… этот человек упрямится и врёт мне прямо в глаза.

Вот засада.

Ненавижу иметь дело с людьми. Ты пытаешься любить их, а они берут и умирают.

Я со вздохом опускаюсь на диван. Оставаться на ночь не входило в мои планы, но вчера меня почему-то сморило, и в итоге я проснулся одновременно с Финном. Спустя некоторое время дверь открывается, и из ванной появляются сам Финн и Артемус, с любовью глядящий на него. Почему мой пёс так обожает этого человека? Я неделями завоёвывал его доверие! Вот ведь предатель.

Увидев меня, Артемус радостно разгоняется и со всей дури прыгает мне на руки, будто не весит семьдесят с лишним килограмм.

— Я готов, — говорит Финн.

Он успел что-то засунуть в пустой рукав рубашки и заправить манжету в карман, создав видимость, будто рука на месте.

— Тебе не нужно это скрывать, — говорю я.

— А тебе не нужно скрывать свой жуткий характер, — щурится он. — Ой, погоди-ка… Так ты ведь и не скрываешь.

— Ах ты мелкий предатель, — качаю я головой, обнимая Артемуса за шею. Тот крутится, пытаясь лизнуть меня в ответ. — Финн, я всё же настаиваю, чтобы ты остался дома и отдохнул.

— Это всего лишь собрание. Я послушаю, что скажет Брукс, и вернусь домой. К тому же, моя машина до сих пор на парковке.

— Хорошо, но сначала мне надо домой. Хочешь поехать со мной сейчас или лучше прихватить тебя по дороге на работу?

— Что ты, я с превеликой  радостью полазаю по твоему дому. Как раз решу, какой шкаф заберу себе.

О, этот человечишка.

— Ты не будешь жить в моём доме.

— Ну и ладно, тогда будем жить в моём.

— Единственный, с кем я согласен жить, — это Артемус.

— Ничего, совсем скоро он начнёт любить меня больше тебя. Прости, но это так.

— Тебе просто нравится, что он такой высокий. Ты запросто мог бы оседлать его.

— А ты ему, кажется, завидуешь, — подмигивает он.

Но я не хочу, чтобы Финн оседлал меня! Нет. Он, конечно, симпатичный, но нет. Хотя… блин, теперь я думаю о его нагом стройном теле на моих коленях.

— О чём задумался? Представляешь меня в позе наездника? Представляешь ведь, да? — нахально улыбается он.

Хватит думать об этом. Прочь! Кыш!

— Представляю! И как представил, так меня чуть не вывернуло наизнанку. Брр. Даже мерзкий вкус во рту остался.

— Это потому что ты до сих пор не почистил зубы.

— Нет, дело точно не в этом.

— Хмм… А по-моему, это наглая ложь. Но на этот раз я тебя прощаю. Ты ведь знаешь, что я прав. Жар в твоих чреслах не может лгать.

Я вздыхаю, удивляясь про себя, как вообще умудрился ввязаться в этот спор.

— В моих чреслах всё спокойно, будь уверен.

Ладно, может быть, не так уж и спокойно, но это всё равно ни к чему не приведёт.

— О, я понял… Хорошо! Мы не будем строить наши отношения на животном сексе. Если ты асексуал, то я ничего не имею против. Главное — душа, а душа у тебя благороднее некуда, — невинно улыбается он.

Я решаю, что гораздо умнее будет молча уйти, но Финн увязывается за мной. Ритм его шагов несколько сбит, а походка медленная и неуверенная. Пока он дойдёт до машины, я могу с лёгкостью уехать без него. Но по какой-то неведомой причине вместо этого я открываю ему дверь.

— Спасибо, добрый господин.

— Нет.

— Что нет? Ты не господин? Спасибо, девушка.

— Я открыл её для Артемуса. А ты можешь устраиваться в багажнике.

— Ну раз тебе так хочется… Но сначала я позвоню Бруксу и скажу, чтобы он обязательно выглянул в окошко, когда я буду выползать из багажника. Интересно, он отдаст мне твою должность, когда тебя уволят?

— Во мне неожиданно проснулась добродетель. Разрешаю тебе поехать впереди, но при условии, что ты не будешь смотреть на меня.

— Как я могу не смотреть на тебя? Ты же моё солнышко!

Убедившись, что он видит, я брезгливо дёргаюсь всем телом, но тот лишь смеётся в ответ на мои потуги. А мне до странности радостно от его смеха. Я рад, что сегодня Финн вновь весел. Но какая часть из этого веселья не напускная? Неужели он и впрямь защищается своим отвратительным чувством юмора? Пытается сделать вид, что всё нормально? И чего он так боится?

— Тебе уже лучше? — спрашиваю я.

— Да, спасибо.

— Ты так и не снял на ночь протез, как требовал доктор.

— То была обычная врачебная рекомендация, — пожимает он плечами.

— Всё-таки твои протезы очень хорошо сделаны. Конечно, я не следил за тем, как ты ходишь или орудуешь рукой, но всё равно не замечал ничего необычного, кроме лёгкой неуверенности в походке.

— Уотсон — замечательный специалист. Сама идея уже была большим риском. Он никогда не проводил подобных операций на людях, а тела большинства животных отторгали капу. Выбор оставили за мной, заранее предупредив, что установка таких сложных механизмов в любом случае затормозит процесс выздоровления. Если бы всё пошло по плохому сценарию, то пришлось бы прибегать к ещё большей ампутации из-за инфекции. Многое могло случиться как во время, так и после операции, но я не слышал ничего, кроме обещания функционировать почти как здоровый человек. Мне дали надежду, и я отчаянно уцепился за неё. Восстановление и впрямь заняло много времени, но теперь я очень рад, что решился на такое.

— Представляю.

Что я не представляю, так это то, через что ему пришлось пройти, чтобы вновь обрести способность выполнять самые элементарные действия, например, ходить. Сколько месяцев или, может быть, даже лет учился он использовать протезы? Сколько боли ему это принесло?

— Я ничем не отличаюсь от остальных, — косится на меня Финн. — Даю слово. Да, я медленно бегаю, но я никогда и не был быстрым. Обещаю, что…

— Я вообще не переживаю из-за этого, — перебиваю его я. — Гораздо больше меня волнует вся это твоя «человечность». Можешь что-нибудь сделать с этим? Или хотя бы со своим характером? Нет, ну правда, если ты быстренько поменяешь свой характер на тот, который мне нравится, то мы станем хорошими напарниками.

— Конечно, всё ради твоего удобства, — ухмыляется он. — Дай подумать… Может быть, мне превратиться в Карсина? Тогда ты будешь доволен?

— Фу. Нет, не надо.

— Ты же понимаешь, что ни с кем не сработаешься, да? В смысле — даже вампиры обсуждают с тобой только важные вопросы, а не болтают по пустякам. А всё потому, что ты вечно ходишь надутым-слэш-крутым, как яйца, мэном. Весь твой вид как бы намекает: «Посмотришь на меня косо, и я тебе врежу».

— Я бы никогда так не сделал! Меня же заставят заново проходить обучение!

— О-о-о, так значит, такие ситуации уже имели место быть? — сияет Финн.

— Согласно кодексу этих очкастых зануд, цитирую, «косой взгляд — недостаточная причина для рукоприкладства».

— Обожаю работать с тобой! — хохочет он в голос. — Каждый день проходит как в сказке.

— Что за ужасы ты говоришь, — морщусь я.

— Но это правда!

— А хочешь, заставлю тебя обмочиться?

— Я только что сходил на дорожку, так что у тебя навряд ли получится. Но ты всегда можешь попытаться.

— Не, я уже передумал. Не хочу потом мыть сиденье.

Он не перестаёт ухмыляться и болтает всю дорогу. Я же изо всех сил стараюсь не замечать эту улыбку, которая вынуждает меня думать о странных вещах.

Вскоре мы приезжаем. Я паркуюсь у обочины и с Финном на хвосте прохожу в дом.

— Мне очень хочется порыскать вокруг, но ещё сильнее я хочу поваляться на твоём огромном пушистом диване. Можешь сразу сказать, куда лучше лезть, чтобы я не тратил время зря?

— Запросто! Видишь вон ту дверь? — указываю я на выход. — Иди туда и потом прямо, не сворачивая.

— А сколько идти?

— Примерно час.

Воспользовавшись его секундным замешательством, я вручаю Финну пульт и усаживаю на диван.

— Посмотри телевизор. Пообнимайся с моей собакой. Просто садись уже и отдохни.

— Ладно, уговорил. Но только потому что ты приказываешь, а мне, как оказалось, нравится, когда ты приказываешь. Прикажи мне что-нибудь ещё!

Я закатываю глаза. В буквальном смысле. Я, древний вампир, закатываю глаза от невыносимости какого-то человечишки и быстро ретируюсь, пока тот не успел ещё что-нибудь выдать.

Финн

Немного жаль, что Маркус избавился от своего модного топика, но белая рубашка, застёгнутая на все пуговицы, выглядит ничуть не хуже. К тому же, сейчас мне выпала честь понаблюдать за ним в привычной среде. Маркус распахивает дверь нашего отдела и ступает внутрь. Все вокруг немедленно замечают его и приветствуют уважительным кивком или улыбкой, но никто и не думает спрашивать, как у него дела. Он, в свою очередь, тоже не слишком интересуется их делами. Однажды одна пожилая дама пыталась рассказать Маркусу о своих внуках, и тот мог лишь едва кивать в ответ. Наша команда, естественно, любит его больше, но даже они редко болтают с ним. Честно говоря, удивительно, что на самом деле он хороший собеседник, умеющий без обид реагировать на шутки и шутить в ответ.

Сегодня суббота, и большинство людей отдыхают, но явно не ПВП. Вместо того чтобы идти к нашим столам, Маркус направляется прямо в комнату для собраний. Там нас встречает Брукс, обсуждающий что-то с Карсином и другим вампиром, работающим в отделе компьютерно-технической экспертизы.

— Финн, я специально тебе не звонил, чтобы ты отдохнул, — приветствует нас Брукс.

— Я в порядке. Просто узнаю новости и поеду домой.

— Ладно, спорить с тобой бесполезно, так что, садись.

— Спасибо, я постою, — отвечаю я, отказываясь садиться, пока все остальные стоят в маленьком кругу и общаются между собой.

Брукс бросает на меня красноречивый взгляд, но решает промолчать. Честно говоря, мне можно было бы и присесть, потому что сейчас идёт обсуждение того, что я уже знаю.

Спустя несколько минут Маркус опускается на стул, и я повторяю за ним. Сначала Брукс вводит в курс дела всех новеньких, потом заговаривает о погибших и о человеке, которого задержал Маркус и который до сих пор находится в коме.

— Сейчас мы опрашиваем всех, кто имел доступ к реквизиту и мог подменить искусственный снег наркотиком. Скорее всего, в этом замешан работник сцены. Также мы просматриваем камеры и прочёсываем все химические лаборатории в университете на предмет наличия вещества. На данный момент у нас пока два подозреваемых: Хэнк Харпер, который в коме, и Патрик Грейди, который всё ещё на свободе. Грейди на улице ждала машина, а значит, их, как минимум, трое. Похоже, мы имеем дело с крупномасштабной организацией, поэтому с понедельника к нам присоединится отделение по борьбе с внутренним терроризмом.

— Что? — переспрашивает Маркус. — Мы передаём дело?

— Нет, к нам просто присоединится небольшая команда, — отвечает Брукс. — У них недостаточно людей, чтобы забрать дело себе, поэтому мы будем работать все вместе.

И Маркус этому не очень рад. Точнее, очень не рад. Может, ему не нравится, когда им командуют... хотя, какое тут «может быть». Ясно как день, что он принимает приказы только от Брукса. Интересно, почему. Брукс старше его? Конечно, такая вероятность есть, но мне почему-то кажется, что наоборот.

Нужно просто его спросить.

После собрания я решаю заскочить за кое-какими вещами, оставленными вчера на столе. Карсин, мой дорогой приятель, уже сидит на месте.

— Отделение по борьбе с внутренним терроризмом явно тебе не обрадуется, — зыркает он на меня.

— Но потом они увидят тебя и поймут, что ошибались.

— Я б на твоём месте почаще оглядывался, — рычит он в ответ.

— Ничего не вижу, — оборачиваюсь я, делая вид, что смотрю по сторонам. — Или у меня что-то на спине? Знаешь, в душе я тоже ничего не вижу... Ой, кажется, я догадался. Ах ты гадкий мальчишка. Хочешь прийти ко мне домой и помочь справиться с этой проблемой?

— С удовольствием, — фыркает тот. — Во сколько? Я даже принесу свой бокал.

— Бокал?.. А! Ты хочешь меня съесть. Не сочти меня динамо, но я против.

— Тебя посадят, — встревает в разговор Маркус, кладя в сумку ноутбук. Похоже, он тоже забыл вчера свои вещи.

— Наверное, я слишком аппетитно выгляжу. Чёрдж, я аппетитно выгляжу?

Он смеряет меня взглядом.

— Да я тебя даже раскусить толком не успею. Ты же как пробник.

 — Ну и пусть сажают, — решает Карсин. — Если он замолчит хоть на минуту, я готов пострадать за команду.

— А Карсин никогда не посещал курсы по управлению гневом? Ему бы точно пошло на пользу. Ещё я слышал, что для того, чтобы животное стало спокойнее, его кастрируют. Только представь, маленький «чик-чик» — и наш Карсин явит миру своё доброе сердце, которое наверняка трепещет в его груди.

— Мне больше нравится идея с кастрацией, — замечает Маркус.

— Ты серьёзно принимаешь сторону человека? — прищуривается Карсин.

— Нет… Просто вы одинаково меня бесите, поэтому я буду за того, кто предлагает более оригинальные и кровавые способы расправы. Поначалу мне понравилась твоя идея его съесть, но потом Брукс на меня наорал. А теперь Хэйз предлагает тебя кастрировать, что тоже весьма неплохо.

— Я вас обоих ненавижу, — ворчит Карсин, но в голосе его уже нет столько яда, сколько обычно.

— И на счастливой этой ноте я с вами прощаюсь, — говорит Маркус.

— Я тоже пойду, — добавляю я. — До встречи, Карсин. Я буду ужасно скучать.

— Как ты заставил Карсина полюбить тебя? — спрашивает у меня Маркус уже на улице.

Мы с ним об одном и том же Карсине говорим?

— Он терпеть меня не может.

— Он уже не хочет тебя съесть, как раньше. Когда ты только перевёлся, он буквально излучал ненависть.

— Он и до сих пор её излучает.

— Да, но это его обычное состояние. Я тебя подброшу.

— Не нужно, моя машина же здесь. Если, конечно, ты не хочешь провести со мной побольше времени.

Но Маркус, как обычно, игнорирует мои подкаты.

— Как ты собираешься жать на педали, если у тебя болит правая нога?

— Левой.

— Сомневаюсь, что это безопасно, — поднимает он бровь.

— О-о-о, ты опять за меня волнуешься! Но я справлюсь, мистер Клыковски, честно-честно.

Он молча поворачивается и быстро уходит, чтобы я его не догнал. Я же тихо хихикаю себе под нос и ползу к машине. Теперь осталось добраться до дома, отцепить эту дурацкую ногу и залечь в ванну до понедельника. Или, может быть, сразу в кому.