Глава двадцатая

Маркус

Орин: «Встречаемся в шесть у меня дома. Брукс предложил отправить Финна куда-нибудь с Брайер. Сказал, что всё устроит».

Я перевожу взгляд на Финна, увлечённо кормящего Артемуса. В миске уже давно лежит дневная норма, но тот всё сыпет и сыпет, приговаривая какой мой пёс хороший мальчик. И он прекрасно знает, что Артемуса нельзя перекармливать. А я прекрасно знаю, что не в силах ему это запретить.

Ну или… Когда моя собака превратиться в круглый шарик, тогда, я, возможно, что-нибудь и скажу.

Я: «Посмотрим».

На душе у меня неспокойно от того, что я собираюсь шушукаться о Финне с его отцом, а самого Финна сплавлю куда подальше, как малолетнего ребёнка, которому не стоит влезать в дела взрослых. Но страх потерять его, боязнь, что в силу человечности Финна так просто убить или покалечить, прочно и надолго поселился у меня внутри.

Вдруг я не смогу защитить его? Раньше я боялся, что стану самым опасным существом в его жизни, но теперь знаю, что это не так.

Финн склоняется над миской, и штаны его как бы невзначай сползают вниз, вплоть до ложбинки между ягодицами.

— Упс! — ойкает он, хотя наверняка сам стянул их. — Не смотри!

— А это разве не для меня было?

— Как знать, Маркус, как знать, — весело подмигивает Финн. — Ты был какой-то совсем хмурый, и я решил немного тебя развеселить.

— Угу… В общем, нам нужно отъехать кое-куда через полчасика, так что если ты вдруг надумал выбраться из моих треников, то сейчас самое время.

— Отъехать… Судя по выражению твоего лица, мы отправляемся в камеру пыток, не меньше, — залезает он ко мне на колени.

— У тебя руки пахнут собачьей едой.

— Нравится? — принимается он махать ладонями у меня перед носом.

— Гораздо больше, когда ты не суёшь их мне в лицо.

— Надо же. Кто бы мог подумать, — расплывается Финн в улыбке, мгновенно делающей мой день в сто раз лучше. Только он никогда не должен об этом знать, иначе обязательно обратит её в оружие. Я и так спускаю ему с рук абсолютно всё.

Божечки, я такая тряпка.

— Что такое? — спрашивает он.

Не хочу ничего рассказывать. Хочу видеть его улыбку. Не хочу видеть, как она сменяется тем же выражением лица, что и в тот день.

Я обвиваю его руками, притягиваю ближе к себе и со вздохом закрываю глаза. Как я так попался? И во что я ввязался?

— Маркус… — сжимает меня в объятиях Финн. — Ты меня пугаешь. Что-то случилось? Тебе нехорошо?

Он озабоченно прикасается рукой к моему лбу. Я не могу больше врать. Я слишком уважаю Финна, чтобы обсуждать такие дела у него за спиной.

— Пожалуйста, не злись.

Он тут же напрягается.

— Ты сожалеешь о вчерашнем, да? О нас? Я сделал что-то...

— Погоди, дай закончить. Я не рассказал тебе сразу, потому что вчера столько всего произошло. И приятного было мало, поэтому я просто… не хотел расстраивать тебя ещё больше. Так вот. Я задержался в клубе и не смог вовремя прийти тебе на помощь, потому что вампир, которой следит за тобой, меня нашёл. — Я чувствую, как деревенеет его тело, а лицо оборачивается непроницаемой маской. — Он сказал мне… не трогать тебя. Потом мы вроде как подрались.

— О-он ранил тебя?

— Несильно. Я быстро исцелился и даже смог ранить его в ответ.

Финн медленно кивает, показывая, что понял меня, но я, к сожалению, не в силах ничего разглядеть за этим; затем делает глубокий вдох, явно собираясь с мыслями и размышляя, что делать дальше. Как же мне не хочется, чтобы он проходил через всё это в одиночестве. Если бы он только мог больше полагаться на меня.

— Финн, пожалуйста, не молчи, не держи всё в себе. Позволь мне помочь.

— Спасибо, что рассказал, — искусственно улыбается он под своей маской. — Естественно, он не обрадовался, когда узнал, что мы теперь вместе.

Он слезает с моих коленей и быстро направляется к двери, не произнося ни слова.

— Финн, куда ты, чёрт возьми, собрался? — бросаюсь я за ним.

— Надо кое-что постирать дома.

Мне больно видеть его в таком состоянии.

— Тогда я пойду с тобой.

— Спасибо, но я лучше один, — всё также улыбается он, снимая с крючка плащ. Я выдираю его из рук и вешаю на место.

— Финниган, поговори со мной.

— О чём? — поднимает он на меня взгляд.

— Да что б тебя, Финн. Вот поэтому остальные и не хотели, чтобы я рассказывал тебе.

— Остальные? Все уже знают?

— Да, знают. Мне пришлось звонить им, когда искал тебя. А сейчас прекращай убегать и поговори со мной.

— Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — отводит он взгляд. — Он следил за мной годами, Маркус, но до сегодняшнего момента никогда не объявлялся в открытую. И всё из-за этого. Из-за нас. Я не смогу жить, если из-за меня ты погибнешь. Я… Я не могу.

— Но он не пытался убить меня, Финн. Наоборот, сказал, что оставит в живых, потому что я оберегаю тебя.

— Да, но он же сумасшедший. То, что ты находишься рядом со мной, автоматически делает тебя мишенью.

— Я никуда тебя не пущу, — хватаю я его за запястье и притягиваю к себе. — Неважно, на что мне придётся пойти, но ты меня не бросишь. Я защищу тебя любой ценой.

— А вдруг у тебя не получится? — восклицает он с перекошенным от боли лицом. — Вдруг тебя убьют?

— Тогда я прожил счастливую жизнь, о которой не мог и мечтать. Финн, ты приносишь мне столько света, радости и тепла. Прошу, не бросай меня. Мы через столько прошли, чтобы оказаться здесь и сейчас. Я просто так не сдамся.

— Ты ведь даже не хотел этого, — показывает он нас.

— Не надо, Финн. Не пытайся рассорить нас, вспоминая старые проблемы. У тебя всё равно ничего не получится. Давай лучше не будем принимать поспешных решений и сначала поговорим с остальными.

— Я и без них знаю, что мне делать. Мне нужно держаться подальше от тебя. Только так ты будешь в безопасности.

Я отрицательно мотаю головой, зная, что ни за что не оставлю его одного перед лицом того вампира.

— Финн. Я думал, ты знаешь меня уже достаточно хорошо. Я всегда забочусь о тех, кто мне дорог, а ты мне дороже всех.

— Но вдруг тебя убьют?

— Мы это уже обсуждали. Я прожил сотни лет — больше, чем большинство людей может даже представить. И меня не так-то просто убить. А теперь поехали.

Финн неохотно кивает, но всё же позволяет загнать себя в машину. Всю дорогу он смотрит в окно с таким видом, будто он вот-вот выпрыгнет на ходу и бросится бежать. Я протягиваю ему руку, и тот нерешительно принимает её, переплетая пальцы с моими, но повернуться и взглянуть мне в глаза по-прежнему отказывается.

— Посмотри на меня, Финн.

— Почему он считает, что вправе распоряжаться моей жизнью? И почему именно моей? Почему он никак не может от меня отстать?

Горечь его отчаянных слов невыносимой тяжестью оседает  на моём сердце. Я должен во что бы то ни стало выследить и уничтожить этого монстра. Ради Финна, ради себя, ради того, чтобы больше никогда в жизни не слышать таких слов. Но после моего последнего столкновения с ним я понял, что одного желания недостаточно. Мне нужно быть умнее, нужно придумать план, иначе чудовище победит. Второго шанса уже не будет.

— Мне жаль, что тебе приходится проходить через это, — прижимаю я чуть подрагивающие пальцы к губам. — Жаль, что ты столько уже пережил. Мне бы очень хотелось, как по мановению волшебной палочки, избавить тебя от страданий. Сделать так, чтобы он никогда больше не смел взглянуть на тебя. Я не буду кормить тебя пустыми обещаниями, но клянусь, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы ты мог почувствовать себя в безопасности. Ты никогда не останешься один.

— Спасибо… — склоняется он лбом мне на плечо. — Спасибо за поддержку. Спасибо за то, что ты со мной. Ты не представляешь, как много это для меня значит.
Он со вздохом прикрывает глаза, и я остаюсь один-на-один со своими мыслями. Но каждые несколько минут его рука крепко сжимает мою.

—  Ладно, — принимает он сидячее положение, когда я паркуюсь у дома Орина перед какой-то машиной.

— Ладно?

— Я тут подумал… обо всём. — Он поворачивается ко мне лицом и указывает жестом на окно дома. — Значит так. Как только мы зайдем, рассядемся и начнём разговор, Орин тут же предложит мне пожить у него. Точнее, закроет в какой-нибудь крохотной комнатушке, где я буду задыхаться. Брукс добавит, что в его силах обеспечить мне безопасность в ПВП, но потом согласиться с ним. Маркус, я несколько лет просидел под замком, и это было ужасно. Но самое главное — это не решение проблемы. Если тот вампир захочет забраться ко мне, он просто заберётся. И никакая дверь, никакой замок его не сдержат. Я не собираюсь менять привычное течение своей жизни. Я продолжу жить, как обычный человек… Вся эта хрень началась, когда мне было шестнадцать. После он на десять лет отстал от меня. Я надеялся, что всё кончилось, но не тут-то было: пока он жив, ничего не кончится. Однако мы с тобой оба знаем, что это очень маловероятный исход событий. Поэтому, прошу, подумай ещё раз. Ты ни чем мне не обязан. И прости, что не рассказал всё с самого начала. Ты имел право знать.

— Не извиняйся. Я всё понимаю. Я много лет прожил, скрывая от всех, что вампир, поэтому ты ничуть не обидел меня своим недоверием. И в свою очередь я прошу тебя запомнить, что отныне, чтобы ты не говорил, я буду присматривать за тобой и обеспечивать твою безопасность. Хорошо? Единственное, чего я хочу, это безопасности и счастья для тебя.

— Спасибо. И договорились. Но если дело запахнет жареным, нам придется прекратить наши отношения.

— Я не согласен, но как скажешь. Сделаю вид, что согласен.

— А сейчас… Мне нужно, чтобы ты заступился за меня. Принял мою сторону. Тебя они уважают, а со мной обращаются, как с ребёнком.

— Хорошо. Но можешь сначала ответить на пару вопросов?

Он закусил губу, явно не собираясь отвечать ни на какие вопросы.

— Ладно, — сдаётся он через минуту. — Давай.

— Кто он?

— Честно? Не знаю… Я не знаю, как его зовут, и сомневаюсь, что кто-нибудь знает. На лице у него всё время была маска, за которой ничего нельзя увидеть. Никаких особых примет тоже нет, кроме гребанной ауры и глаз. Возможно, я тогда был в горячке, но готов поклясться, что они светились в темноте.

— Он очень старый.

— Я надеялся, что ты его разглядел.

— Прости, но нет. Он напал на меня в капюшоне, поэтому я тоже мало, что увидел. И, аура, да. Он точно истинный и точно древний. Но я считал, что знаю всех истинных, оставшихся в живых. Нас уже не так много.

— Ничего страшного, — печально улыбается Финн. — Хотя, конечно, было бы неплохо, если бы ты узнал его, и мы могли бы поохотиться на него… хоть раз поменялись бы ролями. Заставили бы заплатить за всё, что он отнял у меня.

Он вытягивает перед собой левую руку и сжимает кулак, уставившись на протез.

— Он отнял их?

Финн медленно кивает, и вновь эта тупая боль в груди. Лучше бы это была авария. Как бы мне хотелось, чтобы это была авария, но я знал… С того самого дня у меня во дворе я знал.

— Мне очень жаль.

— На самом деле… Я ничего и не помню. Меня нашли в день, когда это случилось, и он напоил меня своей кровью, которая почему-то не дала умереть от болевого шока.

— Но при этом не пытался обратить тебя? — удивляюсь я.

— Нет… Я тоже этого не понимаю.

— Хм.

Снаружи раздаётся нарастающий звук чьих-то шагов. Это оказывается Орин, который с широко распахнутыми глазами спешит к нашей машине, красноречиво показывая жестами на пассажирское сиденье, как будто бы я сам не заметил Финна.

— Орин не очень рад, что я привёз тебя.

— Переживёт. А теперь пошли.

С этими словами он выбирается из автомобиля и приветливо раскидывает руки в стороны.

— Орин! Слышал, ты так соскучился по мне, что прямо-таки не мог уснуть, не сжав меня в своих любящих объятиях.

— Я ведь просил не приводить его! — косится тот на меня, попутно прижимая Финна к груди. — Ты всегда был трудным ребёнком. Я понял это ещё в самый первый день, стоило тебе лишь открыть рот.

Я украдкой прыскаю со смеху, а Финн смеряет приёмного отца потрясённым взглядом.

— Погоди-ка… Я раздражал тебя с самого первого дня?!

— Не то что бы раздражал, но… Маркус, помоги мне!

— Что ты, у тебя прекрасно получается, — с каменным лицом отвечаю я.

— Скажем так... — вздыхает Орин, отказываясь выпускать Финна из рук. — Характер у тебя непростой.

— Неправда! Благодаря своему характеру я заполучил самого горячего мужчину во всей округе! — смеется тот, протягивая мне руку. — Идём сюда, время групповых обнимашек.

— Никуда я не пой…

Тут дверь впереди стоящей машины внезапно открывается.

— Клянусь богом, если вы встречаетесь, я уволю вас обоих, — грозит Брукс, явно примерявший на себя роль шпиона, подслушивая наш разговор из своего автомобиля.

Выбравшись наружу, он кидает на меня укоризненный взгляд. На меня. Будто бы это я во всём виноват! А у меня ведь нет ни толики настойчивости Финна. Если бы мне понравился кто-то моего типа, и он или она отказали бы, я бы и ухом не повёл. Отвалил бы без малейших раздумий.

— Понятия не имею, о чём ты. Мы не встречаемся. Просто делимся друг с другом любовью и поддержкой, — говорит Финн. — И иногда спим голыми в одной кровати. Но между нами всегда лежит огромный пёс, так что в этом нет ничего странного.

— Ох, какое облегчение! Спасибо, что всё объяснил! — язвит Брукс.

— А этот пёс… Он стал частью ваших отношений на добровольной основе? — спрашивает Орин с фальшивым беспокойством.

— Ещё бы. Он просто счастлив. Особенно, когда я заваливаю его на спину и приказываю любить себя. Кстати, с Маркусом я поступаю точно так же. Но в отличие от пса, он не всегда лижет мне лицо в ответ.

— Лишь иногда, — добавляю я.

— Да, иногда, — кивает Финн.

— Катастрофа, — вздыхает Брукс.

— Финниган Хэйз, господа, прошу любить и жаловать! — подводит итог Орин. — И раз уж Маркус предпочёл начихать на все наши просьбы, то пойдемте в дом.

Финн отстраняется он него и скрещивает руки на груди.

— Ты всерьёз считаешь, что решать всё за моей спиной в порядке вещей? Мы с Маркусом уже обо всём поговорили. И я предупредил его о твоей давней мечте посадить меня в прогулочный шар, как хомяка.

— Но я выстелю его ватой и даже поставлю маленький телевизор, — предлагает Орин, открывая для нас дверь. — А всю твою любимую еду и напитки будут подавать через боковое отверстие. По-моему, шикарная идея.

— Ты тоже думаешь, что это шикарная идея? — оборачивается Финн ко мне.

— Даже не знаю. Вообще-то, я не прочь увидеть, как ты бегаешь по дому в прозрачном шаре. В отместку за все мои страдания, так сказать.

— Угадай, кому сегодня не полижут лицо? — поднимает тот бровь. — Тебе!

— Лучшая новость за день! Спасибо.

Он злобно щуриться, от чего мне хочется улыбаться ещё шире. Готов поспорить, Финн придёт в ярость, если сказать ему, что делая вид, будто сердится, он становится лишь очаровательнее.

Мы проходим в гостиную, где сидит Арья и смотрит телевизор.

— Ты позвал даже Арью, но не позвал меня?! — раздражённо спрашивает Финн.

— Приветики, старший братик! Сам подумай, как же мы будем обсуждать тебя при тебе? — хлопает та ресницами.

— Раньше это вам ничем не мешало! Помнишь, как в детстве ты рассказала нашим друзьям, что порнушная книжка, которую ты просто обожала, но стеснялась признаться, на самом деле принадлежит мне? И потом вместе с ними смеялась надо мной? А я, между прочим, сидел рядом!

— К твоему сведению, та книжка превратилась в порнушную совсем внезапно! И я боялась, что меня начнут дразнить «любовничком», как тебя.

— Маркус, твоё счастье, что у тебя нет ни братьев, ни сестёр.

— Вообще-то, у меня есть брат, — отвечаю я.

— Что?!— спрашивает ошарашенно Финн.

Я на секунду задумываюсь о своём дражайшем братце.

— В последний раз, когда мы виделись, он попытался отрубить мне голову.

— Повторяю… Что?!!

— О, не волнуйся, по его мнению, это чистая случайность. С кем не бывает. Но знаешь… Когда к тебе подкрадываются сзади и тыкают в шею чем-то острым, начинаешь как-то сомневаться. Хотя он заверяет, что споткнулся… С мачете в руке, направленным на моё горло.

— Я только что понял, что ужасно люблю тебя, — хватает Финн сестру за руку.

— И я тебя. Я бы никогда не сделала тебе ничего плохого, кроме тех пяти миллионов раз, что покушалась на твою шею.

— Спасибо, взаимно. Маркус, ты не говорил, что у тебя есть брат. Как так получилось? Вы родные?

— Я и сам не знаю. Нас растили вместе, как братьев. Сколько я себя помню, он всегда был рядом, хотя у вампиров обычно не бывает кровных родственников.

— Он красивый?

— Хватит уже отвлекаться! — встревает Орин.

— Да погоди ты, — отмахивается Арья. — Мне тоже очень интересует этот вопрос. А холостой?

Я удивлённо поднимаю брови. Похоже, они с братом одинаково не в себе.

— Что в истории о том, как он пытался убить меня, ты не поняла?

— Если он красивый, то наверняка споткнулся, — пожимает плечами та. — А если нет, то, значит, всё-таки братоубийство.

Я достаю телефон и принимаюсь пролистывать сообщения до тех стародавних времен, когда он ещё писал мне. Помню его фотографию в совершенно дурацкой майке на длинных лямках. Её-то я и показываю Арье и Финну.

— Точно споткнулся, — произносит она удовлетворённо.

— О, этот мужчина та-а-а-к споткнулся, — добавляет Финн.

Я недовольно убираю от него телефон.

— Так где, ты говоришь, шар для Финна? — спрашиваю я Орина. — Можно мне выбрать, кого пускать к нему? Ограничимся здесь присутствующими.

— Не смей примыкать к поборникам прозрачных шаров, — ворчит Финн.

— Ладно, давайте уже начинать, — делает Орин глубокий вдох. — Итак, нам известно, что  маньяк вернулся и начал слежку. Прежде всего нужно решить, как обеспечить безопасность Финну.

Ну что ж, время пришло. Сейчас я заявлю, что Финна необходимо запереть в собственной башне, где его никто не сможет достать — но тот бросает на меня умоляющий взгляд. Финн не хочет сидеть под замком, лишённый всякого общения с внешним миром. Он не хочет сидеть в клетке — и я не могу винить его за это. Мне довелось испытать подобное на собственной шкуре, и я никому не пожелал бы такой участи.

— Безопасность Финна превыше всего, — поддакиваю я вместо этого.

— Мой дом построен как раз для этих целей. Здесь ты будешь в целости и сохранности, — рассудительно и исчерпывающе констатирует Орин, смотря на Финна. Однако тот не выглядит ни на грамм согласным или, хотя бы, обдумывающим этот вариант.

— Верно. Здесь для Финна будет лучше всего, — кивает Брукс.

— «Лучше для Финна» — это не закрыть меня в каком-то дурацком доме, — скороговоркой отвечает тот, давно перестав улыбаться. — У меня есть работа. Карьера. Друзья, знакомые и собака, с которой я хочу видеться каждый день. Я не собираюсь сидеть взаперти.

— В противном случае ты можешь погибнуть, — резко отрезает Орин.

Это и есть основная дилемма. Стоит ли свобода Финна его жизни? Возможно, Орин и остальные всё-таки правы.

Финн переводит на меня взгляд в поисках поддержки, но я теряюсь, не зная, что сказать. Он хмурится и спустя секунду отворачивается, поняв, что в этой войне он остался один.

— Сколько уже лет прошло с того случая? — переходит он в наступление. — Больше десяти. И ты хочешь запереть меня ещё на десять? На всякий случай? Но скажи, что это даст? Если бы он хотел забрать меня, то давно бы забрал. И давно бы убил, если бы хотел. Его ничто не сдержит и не остановит. Я годами жил в одиночестве и до сих пор жив.

— Я позволил тебе жить одному лишь потому, что думал, будто он навсегда пропал, — перебивает его Орин. — У нас нет выбора, Финн. Мы хотим лишь помочь тебе. Неужели ты этого не видишь?

— А ты неужели не видишь, что у меня уже в печёнках сидит то, как  ты обращаешься со мной? — теряет остатки терпения Финн. — Из-за этого маньяка ты полностью поменял отношение ко мне. Я не стеклянный. Я не… — Он вжимается в кресло, вцепившись побелевшими костяшками в подлокотники. Мне хочется подойти и утешить его. — Он уже столько лет диктует, как мне жить. И как же меня это достало! Он ведь даже не приближался ко мне с моего шестнадцатилетия. Так столько ты ещё хочешь, чтобы я прятался?!

— Но он следит за тобой.

— Он следит за мной уже несколько лет! — в отчаянии вскидывает руки тот. — Я просто не говорил вам.

Настала пора делать выбор.

— С этого момента Финн всё время будет со мной, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы защитить его, — кладу я руку ему на колено и слегка сжимаю. — У него есть работа, которую он очень старался получить, и нельзя просто так отнять её. Он ясно дал нам всем понять, что будет несчастным взаперти.

— Маркус, но ты же сам сказал, что не можешь остановить того вампира, — замечает Орин.

— Я смог ранить его, и это уже что-то. Он сильнее меня, это правда, но даже при всей своей силе ему не удалось мгновенно убить меня. Финн будет в безопасности со мной.

— Я не понимаю, почему мы вообще спорим, — укоризненно качает головой Орин.

— Потому что я не хочу быть, как курица-наседка, прохлаждающая в своём домике в ожидании хозяйки с огромным кухонным ножом! — хлопает Финн рукой по подлокотнику. — Если он придёт за мной, то я буду готов. И я дам ему отпор.

— Я позабочусь о Финне, обещаю, — добавляю я.

 — Маркус, — пронзает Орин меня взглядом. — При всём уважении — ты не имеешь ни малейшего представления, о чём говоришь. Ты не видел, в каком состоянии мы нашли его. Не пережил месяцы боли вместе с ним. Годы страха. У тебя нет никакого права ставить моё решение под сомнение.

— Орин, — подаётся вперёд Финн. — Это право есть у меня. Я в неоплатном долгу перед тобой, ведь ты столько раз спасал меня. Сначала от матери, потом от него, потом от самого себя. Всем, что у меня есть, я обязан тебя. Но не забывай, что я тоже пережил эту боль. Мне известно, к чему может привести моя свобода, и я иду на это ради шанса остановить его, иду полностью готовым к последствиям. Я устал прятаться. Я хочу раз и навсегда покончить со всем этим, чтобы спокойно спать по ночам. К тому же, сейчас я счастлив. У меня есть любимая работа, дорогие мне люди и кое-кто совершенно особенный.

Я ловлю его взгляд и крепче сжимаю руку.

— Прошу… Не отнимай у меня это. Хотя бы пока. Если дела пойдут хуже, то я сам прошествую в твою тюрьму.

Орин и Брукс молча смотрят друг на друга. Арья продолжает сидеть в своём уголке, не говоря ни слова. Похоже, она с самого начала не собиралась принимать участие в этом споре. Или, может быть, видит плюсы и минусы обеих сторон. Но я лишён подобной роскоши. Мне близки чувства Орина и остальных, но, как партнёр Финна, я в любом случае должен поддержать его.

— Финн… Подумай ещё раз. А что, если ты ошибаешься? Что, если тебя убьют, потому что я отпустил тебя? Как мне потом жить с этим? — спрашивает Орин устало.

Несмотря на то, что Финн ему неродной, Орин явно любит его как собственного сына. Он хочет лишь лучшего для своего ребёнка, и я втайне надеюсь, что мне не придётся отвечать на тот же самый вопрос.

— В таком случае, вспомни, что твоей вины в этом не было и никогда не будет. Это моё решение, за которое я полностью несу ответственность. Прошу, прояви к этому уважение.

Орин протяжно вздыхает. Финн всегда славился своей способностью уговаривать людей на всё, что угодно, и вот сейчас ему удалось уговорить отца. И меня. И всех остальных в этой комнате. Остается лишь надеется, что мы все не совершаем одну огромную ошибку.

— С тобой всё время будет один из нас, — произносит, наконец, Орин. — Не забывай нигде телефон. И как только ощутишь его присутствие, немедленно сообщай мне или всем сразу. Ясно?

— Ясно.

— И не заставляй меня пожалеть об этом.

— Не заставлю. Спасибо за доверие. Я очень это ценю,  — ободряюще сжимает Финн руку отца.

Обсудив ещё некоторые детали, мы прощаемся со всеми и проходим к машине. Забравшись внутрь, я поворачиваюсь к Финну, с лица которого не сползает довольная улыбка.

— Тебе отдельное спасибо. Если бы не ты, они бы ни за что не согласились.

— Финн…

— Знаю. Ты тоже думал запереть меня. Но это моя жизнь. И распоряжаться ей вправе лишь я один.

Я с ним полностью согласен, но вот только от того ничуть не легче.

— Тогда я вправе защищать тебя всеми силами.

— Маркус, и я очень благодарен, но боюсь, что ты пострадаешь из-за меня. Это моё решение, которое тебе пришлось поддержать. Пожалуйста, помни, что ты не обязан нести этот груз. Спасайся в первую очередь сам.

— Замётано, —  язвительно показываю я ему большой палец. — Как только замечу, что тебе грозит опасность, сразу же побегу в другую сторону.

— Между прочим, пару дней назад ты так и сделал! Девушка из отдела убийств принялась со мной флиртовать, и я так испугался, а ты просто ухмыльнулся и прошёл мимо!

— Выглядело довольно забавно.

— Ни капли.

— Ну, не знаю. Я, например, посмеялся. Кстати, она сказала тебе свой номер?

— Да она была готова сказать хоть размер лифчика! Точно! Совсем забыл! Я же впервые в жизни снял с женщины лифчик!

Я тут прыскаю со смеху от того, с какой гордостью он это сообщил.

— Правда?

— Правда! Тоже пару дней назад. Она такая: «Оголи мои перси!», а я такой — раз и сорвал с неё лифчик.

— И сколько ты мучился с застёжкой?

— Вечность.

— Чем ты вообще занимался, что тебе вдруг понадобилось срывать лифчики?

— Помнишь Лиз, вампиршу, с которой мы застряли в клетке?.. С помощью проволоки из её белья я вскрыл замок.

— Умно.

— А ты как думал? За этой симпатичной мордашкой скрывается недюжинный ум!

— Честно? Когда мы впервые встретились, я подумал, что раз ты весь такой крохотный, то и мозги у тебя куриные.

Он бросает на меня сердитый взгляд. Жаль, что он никогда не узнает, что я считаю этот взгляд жутко сексуальным.

— Ха! Ха! Ха! Какой же ты весельчак! А знаешь, что про тебя говорили мои коллеги-женщины из отдела убийств? «Детектив Чёрдж такой красивый! Я бы оседлала его, как дикого мустанга!», или: «Он такой загадочный!», или моё любимое: «Снаружи он грубоватый, но внутри точно нежный и чувствительный. Наверняка сдувает пылинки со своих любимых». Враньё. Всё это наглое враньё! Ты постоянно издеваешься надо мной! А потом радуешься! Ты только посмотри, как довольно ты ухмыляешься!

Я изо всех сил пытаюсь скрыть улыбку.

— С чего ты взял?

— Боже мой, да ты даже спрятать её не можешь!

— Я пытаюсь! — смеюсь я, а затем и Финн вместе со мной. — Ладно, моя уютная булочка, прости. Я больше никогда не буду издеваться над тобой.

— А теперь ты называешь меня булочкой! Это что вообще за намёки?

— На то, что люблю твои булочки.

— Так я тебе и поверил.

Я с усмешкой сдаю назад и выезжаю на дорогу к дому, втайне испытывая облегчение от того, что он вновь пришёл в хорошее настроение.