Глава пятнадцатая

Финн

С случая на складе прошла неделя. Антивампирская группировка подозрительно затихла, скорее всего, зализывает раны после схватки. Смит так и не появилась, и Рен, скрепя сердце, согласился, что есть небольшая вероятность её причастия. Хэнк, тот самый укушенный из больницы, по-прежнему отказывается делиться информацией и полностью отрицает слова Смит о беседе с дежурным. Состояние его улучшается, и начала судебного процесса он будет ждать уже в тюрьме. Остальные задержанные также хранят молчание. Маркус, само собой, сгорает от желания их разговорить, но мы уже наделали кое-каких… сомнительных дел и не жаждем чересчур пристального внимания со стороны начальства. Короче говоря, сейчас все силы брошены на город, на усмирение участившихся драк между вампирами и людьми и на поиск следующего кусочка пазла.

Ну а пока настал день моего обещанного свидания с Маркусом. Честно говоря, я уже не очень помню, кто, что и кому обещал, поэтому просто напросился в гости, а тот, немного поворчав, согласился. Мы не виделись аж со среды: вчера и сегодня Маркус работал с ДеГрэем, и наверняка до умопомрачения соскучился по мне.

Едва услышав мой стук, Арти принимается нетерпеливо скулить и повизгивать от радости. А вот Маркус распахивает дверь и удивлённо отшатывается, будто не ожидал увидеть мою персону.

— Что такое? — спрашиваю я, гадая, что же могло вызвать подобную реакцию. Это не было приятным удивлением вроде: «Ах, божечки! Моя единственная и неповторимая любовь почтила меня своим присутствием!» Больше походило на: «Ты чё здесь забыл?»

— Ничего.

Я бросаю на него подозрительный взгляд, потому что почти уверен: он врёт.

— Ты в шоке от того, как сильно скучал по мне?

— Точно не в нём. Ладно заходи. А то напускаешь холода.

— Разве вампиры чувствуют холод?

— Немного. Точнее, я понимаю, что чувствую холод, но мне он ничем не мешает, если, конечно, речь не о морозе. А вообще, мне просто не хочется весь вечер слышать нытьё о том, как ты замёрз.

— Ммм, как вкусно пахнет. А ты у нас, оказывается, кулинар. Надеюсь, той отвратительной зелёной субстанции в меню не будет? — затаив дыхание, спрашиваю я. Надеюсь на лучшее, готовлюсь к худшему. Хотя, кого я обманываю. Я умну всё, что приготовит мой секси-повар.

— Нет, я выбросил эту дрянь сразу же, как ты ушёл. Даже Артемус, которого хлебом не корми, а дай стащить что-нибудь из мусорки, не стал её воровать.

Я протягиваю руку и глажу пса по голове. Даже наклоняться не нужно. Очень удобно.

— О-о-о, он пытался накормить тебя той гадостью? Мой бедный малыш!

— Да. Я пытал его твоей едой, — язвит Маркус, направляясь на кухню.

— Маркус, а ты стал совсем другим вампиром, — иду я вслед за ним. — Всего каких-то пару месяцев назад ты и взглянуть на меня не мог, мечтая раздавить в лепёшку.

— Как клопа.

— Да, как клопа.

— Что сказать, к старости дух мой совсем обмяк. Теперь меня забавляют всякие маленькие вещички. Разные несуразные типчики.

—  Несуразные? — поднимаю я бровь, косясь на кастрюлю, в которой он что-то помешивает. — Это таким ты меня считаешь?

— Несуразный, вонючий, мелкий… Мне продолжать?

— Да! Конечно! Ты ведь такой… О Боже, — смахиваю я воображаемую слезу. — Такой милый, что я даже расплакался.

Он молча качает головой и принимается сливать воду в раковину.

— Помочь?

— Иди лучше поваляйся с собакой. Он соскучился.

— Хм… —  оборачиваюсь я на Арти, чей хвост едва не проделывает дырку в полу от счастья. — Ну раз со мной не хочешь поваляться ты, придётся поваляться с ним.

— Звучит как-то… мерзковато, — морщится Маркус.

— Это всё твой извращённый разум, — смеюсь я, обнимая пса за шею. — Однако я всегда открыт для предложений.

— Предлагаю тебе сесть и спокойно поесть.

— Ммм. А что ты приготовил? Сосиску? — многозначительно повожу я бровями.

Он без слов сверлит меня взглядом.

— Кабачок?

Сверление продолжается.

— Неужели баклажан?

Пока я веселю только Арти.

— Стейк, — вздыхает, наконец, Маркус.

— Ничего себе! Забудь всю ерунду, что я наговорил. Стейк — это круто.

Маркус ставит на стол тарелки, и я забираюсь на место, не сводя восхищённых глаз с куска мяса идеальной прожарки.

— Так ты умеешь готовить! — одариваю я повара лучезарной улыбкой. — И почему ты до сих пор не женился?

— Из-за возраста все относятся ко мне как к священной корове, а не как к кому-то равному. И это бесит.

— Тебя что-то бесит? Да не может быть!

— И тут появился ты, — фыркает Маркус.

— И тут появился я. И я тебе нравлюсь. Ну серьёзно — ты же пожарил для меня стейк, да ещё и с чесночным маслом. Мне казалось, вампиры ненавидят чеснок.

— Ты ведь наверняка знаешь, что это лишь сказки.

— А я-то думал, почему мои чесночные ванны не отпугивают тебя, — ухмыляюсь я.

— Ты хотел меня отпугнуть? — спрашивает он с любопытством.

— Ещё ни разу, — отвечаю я, нарезая стейк. Маркус явно не поскупился на хорошую вырезку: мясо просто сочнейшее и буквально тает во рту. — Ммм… Какая же вкуснятина.

Я отрываюсь от тарелки и с удивлением вижу, что Маркус пристально и не моргая смотрит на меня. Заметив мою реакцию, он быстро отводит глаза и принимается за свой стейк.

Странно. Очень странно. Он не из тех, кто смотрит пустым взглядом. Его взгляд обычно свиреп или сердит.

Я отправляю в рот ещё несколько восхитительных кусочков и вновь кошусь на него. На этот раз Маркус замер с вилкой прямо у отрытого рта, всё так же пристально и в упор глядя на меня. И, похоже, он сидит так уже давно, потому что чесночное масло с мяса стекает по его пальцам вниз. Но Маркус этого не замечает.

— Маркус.

— Уходи, — подпрыгивает он.

— Что? — спрашиваю я в растерянности.

— Я почти сотню лет не пил свежей человеческой крови. И на вкус она… другая. Слишком опьяняет. Теперь я постоянно голоден, но всё, что пью, мне противно. И тут заявляешься ты, воняешь везде своей кровью и стонешь над этим противным мясом. Уходи, пока я тебя не съел.

Я продолжаю просто смотреть на него, хватая губами с вилки очередной кусок и тщательно пережёвывая.

— Ты что, не слышал? Я хочу тебя съесть! Ты должен быть уже на полпути домой!

— Слышал. Но ты совсем головой поехал, если думаешь, что я боюсь, будто ты в прямом смысле слова «съешь» меня. Хочешь попить моей крови? Я не против.

— Что! Нет! Во-первых, мне нельзя пить кровь коллег. Во-вторых, нет! Почему ты вообще предлагаешь такое? Я ведь могу навредить тебе.

Опять двадцать пять.

— Маркус, ты не причинил мне вреда, даже находясь при смерти и истекая кровью от нескольких пуль в животе. Что-то мне подсказывает, что сейчас ты уж точно меня не убьёшь.

— Но могу.

— Но не убьёшь! — направляю я в него вилку. — Я могу убить тебя этой вилкой. Но это не значит, что убью. Я могу выстрелить тебе в голову. Но не выстрелю. Понимаешь? Ты не молоденький вампир, который не в состоянии себя контролировать. Если тебе хочется моей крови, то я с радостью поделюсь. Ты же всё равно уже нечасто питаешься. Раза два в неделю?

— Один.

— Ну вот видишь.

— Нет. И пока эффект не выветрится, нам нужно держаться подальше друг от друга.

А вот это уже совсем другое дело.

— Почему?

Он резко ударяет ладонью по столу.

— Чёрт возьми, Финниган! Пошёл вон из моего дома!

— Как скажешь, — бросаю я на него сердитый взгляд. — Иногда твоё упрямство переходит все границы.

Я демонстративно откладываю в сторону столовые приборы, поднимаюсь и направляюсь в прихожую, где снимаю с вешалки пальто, сую ноги в ботинки и выхожу на улицу, громко хлопнув дверью. Но злит меня отнюдь не эта ситуация с кровью. Мне ясно, что он прав, хотя сам я ничуть не боюсь. Меня абсолютно выбешивает, что в итоге всё опять сводится к тому, что я «слишком» человек, а значит, слишком хрупкий. Я не хрупкий.

Я берусь за ручку машины, и тут меня накрывает.

Леденящий ужас под ложечкой. Он снова наблюдает за мной. Неужели Маркус так отвлёк меня, что я совсем забылся? На улице темно, слишком темно, и ничего не видно. И скоро пойдёт снег. Безграничный страх поднимается вверх по телу, пока не встаёт комом в горле, угрожая задушить на месте. В голове остаётся лишь одна мысль…

Он наконец-то пришёл за мной?

Маркус

Какой же я дурак.

В случившемся нет ни малейшей вины Финна, однако вот он я — беру и ору на него совершенно ни за что. А всё потому, что мне не понравилось, как его кровь влияет на меня. Она едва не затуманила мой рассудок. Стоило Финну открыть дверь, как этот запах ударил мне в нос с такой силой, что я чуть не схватил его прямо на пороге.

Я со вздохом осматриваю недоеденный стейк. Финну он и вправду пришёлся по вкусу. И почему мне так паршиво из-за этого?

— Чёрт, Артемус. Я такой идиот. Почему я продолжаю вести себя так? Почему вечно тащу его за собой, разрешаю приходить в гости, если не хочу иметь с ним ничего общего? Ведь это нечестно по отношению к нему. И почему он настолько добрый, что разрешает мне так делать?

Честно говоря, мой возраст позволяет спокойно сидеть с Финном в одной комнате, не набрасываясь на него. Я способен держать себя в руках, даже мечтая о его крови. Тогда почему я сорвался на крик? И почему хочу его сильнее, чем что-либо и когда-либо в своей жизни? Потому что знаю, что никогда не получу? Или потому что мне нельзя его получать? А что, если я всё-таки нападу на него? Причиню вред? Что, если он начнёт бояться меня?

Пёс подбегает к окну и принимается лаять. Я поднимаюсь с места и подхожу к двери. Сомневаюсь, что Артемус станет гавкать на Финна.

Тот неподвижно застыл у своей машины. Даже отсюда видно, что что-то явно не так. Финн сам на себя не похож. Какой-то даже странный.

Я молниеносно выбегаю на улицу. В этот же миг все мысли о Финне и его крови вылетают у меня из головы, и их место занимает ощущение присутствия. Присутствия кого-то. Здесь кто-то есть? Где? Я никого не вижу, но чувствую. И ещё чувствую страх Финна. Он тоже знает, что мы не одни, но от кого может исходить настолько подавляющая аура?

Я без слов кидаюсь к нему, хватаю за талию и прижимаю к себе, попутно пытаясь разглядеть незримого наблюдателя.

— Он мой, — рычу я, не раздумывая. Кто бы это ни был, он должен знать, что этот человек мой и только мой. И я убью всех, кто думает, что может забрать его.

Но обладателя этой ауры я не способен даже засечь. Хватит ли моих сил, чтобы ему помешать?.. Разве может существовать вампир настолько сильнее меня? Ведь не может, нет? Те, что старше меня, легко пересчитываются по пальцам, и один из них уже точно мёртв.

Финн издаёт сдавленный стон, и аура неожиданно рассеивается.

— Ты чувствуешь его?

Я ловлю взгляд Финна и внутренне содрогаюсь от глубины отчаяния в нём. Знаю, что если не совру, то лишу его последней надежды. Но я не могу соврать.

— Кто он такой?

— Я надеялся, что это лишь в моей голове, — отводит он глаза. — Надеялся… но нет. Он на самом деле здесь. Мне нужно уехать.

— Никуда ты не поедешь, — возражаю я и быстро тащу его в дом, где громко захлопываю дверь, будто это поможет удержать Финна внутри, а ту тварь — снаружи. Неверно ни то, ни другое.

Финн протягивает руку и кладёт ладонь мне на щёку. Весь страх уже давно прошёл, и на смену ему пришла решительность.

— Всё нормально. Мне надо идти.

— Никуда тебе не надо, — рычу я.

— Ты сам только что прогнал меня, — отвечает он резко.

— Чёрт возьми, Финн! Хватит уже этих проклятых секретов! Кто он такой?

Он на секунду задумывается, явно размышляя, что стоит мне рассказать, а что лучше оставить при себе.

— Ладно. Есть один вампир, который любит меня… мучить, так сказать. Не знаю, хочет ли он меня убить, или ему просто нравится, что я живу в вечном страхе. Не знаю. Хотя, если первое, то он давно бы это сделал. В общем, я понял, что не смогу остановить его в одиночку и перевелся в ПВП. Сначала, естественно, человеку не позволили работать с вами. Тогда я заплатил аналитику, чтобы тот поранил себе палец, и самый молодой вампир в команде напал на него. Потом, когда меня, наконец, приняли, я решил подружиться с самым старым вампиром и использовать его для убийства того мудака.

Голос его приправлен щедрой долей яда и желчи, но я не настолько глуп. Его глаза, всегда такие живые и выразительные, сейчас полны одной только боли. Финн нарочно пытается сделать так, чтобы я разозлился и подумал, будто он использует меня. Скрывать не буду, история про аналитика и впрямь стала открытием, но неужели я поверю, будто он почти три месяца сближался со мной лишь по этой причине? Неужели Финн считает, что я поверю? Он ведь не настолько хороший актёр. К тому же, будь это правдой, он не выглядел бы настолько измождённым. Нет, Финн отчаянно пытается оттолкнуть меня, воздвигнуть между нами стену, потому что боится, что тот вампир убьёт меня.

— Я не дам тебя в обиду, хорошо? — повторяю я его предыдущий жест. — И прости, что наорал.

— Нет, — отвечает он, делая шаг назад. — Не хорошо. Ты должен на меня злиться. Ненавидеть.

— Как его зовут? Я остановлю его.

— Не знаю. Я не знаю, кто он такой, — качает головой Финн, и пока неясно, говорит ли он правду. — Он просто… уже давно следит за мной. В общем, забудь. Не будем больше об этом.

— Ты встретился с ним в ходе расследования?

— Маркус… Прошу.

— Ладно, — киваю я. — Доедай свой стейк.

— Я не голодный, — возражает он, но я впихиваю его за стол и отрезаю кусочек мяса.

— Даже если я тебя покормлю?

— Даже если ты меня покормишь.

— Но я приготовил его специально для тебя.

— Отдай Арти.

Артемус едва не переворачивает стол в попытке выяснить, почему в разговоре прозвучало его имя и не может ли это быть как-то связанно с едой. Мне больно видеть Финна в таком состоянии. Никогда бы не подумал, что его грусть будет так расстраивать меня, но отчего-то изо всех сил стараюсь заставить его вновь улыбнуться.

— Открывай, — сую я мясо в его плотно сжатые губы.

Он мотает головой.

— А хочешь, я сниму рубашку и покормлю тебя с голым торсом? Тогда согласишься?

— Нет, — мелькает на его лице подобие улыбки.

— Или покажу сосочек? — предлагаю я, задирая футболку и светя соском.

— Не нужен мне твой сосочек, — улыбается он.

Я ловлю момент и быстро впихиваю стейк ему в рот. Финн покорно жуёт.

— И всё-таки очень вкусно, — бормочет он.

— Вот видишь, — удовлетворённо замечаю я, довольный, что мой гнев на того, кто довёл Финна до такого состояния, хотя бы вытеснил все мысли о том, чтобы полакомиться им. Он снова принимается за еду, но, вопреки обыкновению, молчит.

— Хочешь остаться на ночь? — спрашиваю я.

— Нет, спасибо. Лучше поеду домой, — отвечает он. Однако я уже решил, что больше никогда в жизни не позволю ему спать в одиночестве. Не когда по улицам разгуливает тот вампир.

— И не мечтай. Иначе как ещё ты наполнишь мою ночь своей бесячей радостью?

— Во мне не осталось радости.

— Конечно, осталось, — ставлю я тарелки на тумбочку, решив помыть их позже, и тяну его за собой в гостиную. — Что хочешь посмотреть?

— Потолок, — плюхается тот на диван.

— Артемус, иди сюда и оближи ему лицо, — приказываю я, хлопая по обивке. Он сразу же запрыгивает на Финна, вдавливая того в подушки, потом переворачивается на спину и принимается кататься туда-сюда самым милейшим образом. Я наклоняюсь, чтобы потрепать его по голове, и внезапно получаю задней лапой прямо в лоб. Финн начинает хохотать в голос, но потом быстро делает вид, что его это вовсе не веселит.

— Я не смеялся над тем, что Арти пнул тебя.

— Точно? — щурюсь я.

— Ну, может быть, немножко. И не специально. Ты только посмотри, какой он счастливый.

— Так и знал, что надо было заводить кошку.

— Значит, мне можно забрать его себе?

— Неа.

— Ну и ладно. Продолжу страдать в одиночестве.

Я молча развожу руками и устраиваюсь рядом с Финном. Тот оставляет в покое Арти и, подвинувшись ко мне, со вздохом кладёт голову на плечо. Подобная близость вновь будит во мне желание выпить его крови, но я гоню эти мысли прочь. Мы несколько часов смотрим телевизор, почти не переговариваясь. К сожалению, я не из тех, кто может разрядить обстановку лёгкой беседой. Не имею ни малейшего представления, чем развеселить его, и меня самого это очень печалит. Хочу знать, о чём он думает. Хочу поднять ему настроение.

— Ладно, я пойду.

—  Что? — спрашиваю я удивлённо. — Но ведь мы договорились, что ты переночуешь у меня.

— Да, но… Мне не хочется стеснять тебя.

— Ты и не стесняешь. Я просто… как всегда, драматизирую и злюсь на себя за то, что хочу пообедать тобой.

— Тогда я лучше посплю на диване.

Я поднимаюсь на ноги и тащу его в спальню, где на всякий случай закрываю дверь, будто она остановит Финна, если тот решит сбежать. Но, судя по всему, он бежать никуда не собирается и вместо этого садится на краешек кровати.

— Ещё что-нибудь хочешь? —  спрашиваю я, разобрав постель.

— Ага. Чтобы ты вёл себя, как обычно, и перестал быть подозрительно обходительным. А то мне начинает казаться, будто я подхватил смертельную болячку, которую ты учуял своим собачьим супер-нюхом.  

— Ты не умираешь, — вздыхаю я, забираясь на кровать.

Финн отползает на самый край, где украдкой снимает протезы. Между нами остаётся целая миля пространства, на которое уже нацелился Артемус, поэтому я решаю не терять времени даром и быстро притягиваю Финна к себе.

— Ч...что ты творишь? — возмущается тот, сопротивляясь. И причина тому, конечно же, отсутствие протезов, хотя под одеялом ничего не видно. А даже если бы и было видно, то мне всё равно.

— Помолчи и дай тебя побаловать. Разве это не твоя тайная фантазия? — прижимаю я его, наконец, к себе. — Чтобы я обращался с тобой, как с Артемусом?

— Что?.. Нет! Нет!

— Кто тут у нас хороший мальчик? — треплю я Финна по голове, смахивая волосы на лицо. — Кто мой сладенький щеночек?

Тело его напряжено, как камень, но, по крайней мере, сопротивляться он прекратил.

— Я?

— Верно! Какой сообразительный мальчик! Хочешь за это «Чаппи»?

— Только если это какой-то жаргон для бубенчиков.

Ну естественно.

— Нет, — пытаюсь я его обнять, но Финн принимается отползать обратно.

— Погоди секунду… Дай я кое-что посмотрю, а потом можешь продолжать обращаться со мной как с собакой.

— Не надевай.

— Я не… Не надо было их вообще снимать. Я сейчас.

— Финн, перестань. Посмотри на меня, — говорю я, поворачиваясь к нему лицом.

— Прости. Я веду себя глупо, и… Я… Сегодня должен был быть прекрасный день, но всё полетело к чертям, — вздыхает тот и тянется к Артемусу. Хотел бы я оказаться на его месте.

— Я никогда в жизни не встречал индивида, который так страстно желает понравиться мне, но при этом вообще не слушает.

— Я тебя слушаю, — возражает Финн.

— Тогда почему ты мне не веришь?

— Я верю тебе! — восклицает он с обидой в голосе.

— Тогда почему не даёшь себя обнять?

— Потому что…

Я жду продолжения, но Финн явно не расколется, если его не подтолкнуть.

— Финн.

— Потому что не хочу, чтобы ты относился ко мне иначе… И потому что мне плохо без них, и от этого я злюсь, ведь, по идее, я должен их ненавидеть.

Не думал, что он так сильно из-за этого переживает.

— Почему ты должен ненавидеть свои протезы?

— Потому что… — кладёт он лапу спящего Артемуса себе на грудь, — потому что без них я слабый. Если на меня нападут без протезов, я ничего не смогу сделать. И тот вампир сможет просто прийти и забрать меня, потому что я буду беззащитен.

— Понимаю. Нет, правда, понимаю. Без них ты ограничен в своих возможностях. К такому нелегко привыкнуть. Но вот почему ты не позволяешь обнять себя, всё равно не понимаю. Если бы меня хоть сколько-нибудь волновали твои протезы, то я бы сам не лез к тебе. Ты так не считаешь? Что меня действительно волнует, так это твой характер и твоя человечность. Это, конечно, кошмар. Типа… ну вот как ты можешь не пить кровь? Или почему не хочешь приобрести нашу фирменную угрюмую задумчивость? Стать выше всех, наконец?  

— Эй! — бросает Финн на меня сердитый взгляд, но на губах его играет улыбка. — Даже если бы я и стал вампиром, то всё равно бы не вырос!

— Точно. Совсем забыл, что ты обречён оставаться… миниатюрным на всю оставшуюся жизнь. Знаешь, я даже немного чувствую себя извращенцем, лежа в одной кровати с таким крохотным тельцем.

— Нет, не знаю, — щуриться тот. — Я не низкий.

— Ты очень низкий. Кто тебе сказал обратное?

— Я сам.

Я принимаюсь смеяться, и Финн смеется вместе со мной, немного расслабляясь. Я притягиваю его чуть ближе, и тот соглашается положить голову на мою подушку, но прижиматься телом всё равно отказывается.

— Так значит, мы встречаемся?

— Нет.

— Ура, мы встречаемся!

— Нет! Я просто… хочу держать тебя под рукой и фантазировать, как ем.

— Я тоже хочу тебя съесть, — подмигивает он.

Я демонстративно вздыхаю. Финн сонно зевает и спустя пару минут засыпает у меня под боком. Я тоже пытаюсь уснуть, но безуспешно. Присутствие того существа во дворе никак не даёт покоя.

На свете существуют вампиры моего возраста, но не в этом городе. Или, по крайней мере, мне о них неизвестно. И мне точно не известно о вампирах с такой силой… А откуда эта зацикленность на Финне? Может ли быть, что…

Я осторожно сдвигаю покрывало в сторону, зная, что он расстроится, если поймает меня на месте преступления. Потом задираю рукав пижамы, которую сам ему одолжил и которая отчаянно болтается на нём, и обнажаю шрамы на предплечье. Большинство из них наверняка от операций, но всё равно следов слишком много. Затем очередь доходит до ног, тоже в моих штанах. Без искусственной ноги я вижу его впервые, и это и в самом деле вызывает во мне эмоции. Но не те эмоции, которых так боялся Финн. Я представляю, сколько боли он испытал, чтобы вновь начать ходить. И сколько боли вся конструкция до сих пор может ему причинять. Финн неожиданно ворочается, и я спешно накрываю его одеялом, но тот, к счастью, не просыпается.

На шее тоже есть шрамы, уже от укусов. Но это могла быть и сестра.

Взяв с тумбочки ноутбук, я аккуратно открываю его так, чтобы ему не были заметны документы на экране, и захожу в базу данных ПВП. И да, меня мучает совесть. Мне не хочется рыть под него, да и вообще, некрасиво лезть в частную жизнь. Но он упорно продолжает что-то скрывать и недоговаривать. В личном деле Финна может оказаться критически важная информация, которая поможет мне защитить его, а тот наверняка утаивает её от меня в попытке обезопасить. В общем, я ввожу его имя и принимаюсь рыскать по страницам. Начинаю с того, как он в подростковом возрасте потерял руку и ногу в автокатастрофе.

Предположительно, в автокатастрофе.

Отец неизвестен, мать — Синди Хэйз. Когда Финну было десять, её задержали за хранение наркотиков и неисполнение родительских обязанностей. В это же время пятилетнюю Арью, регистрируют как дампира. Государство находит её отца, Орина, и тот немедленно подаёт на Синди в суд, причём изъявляет желание забрать обоих детей. Первый раз он проигрывает: мальчика разлучают с сестрой и отдают матери. Когда Финну было одиннадцать, Синди попадает в тюрьму, и Орин вновь пытается усыновить его. На этот раз он выигрывает и становится официальным опекуном. Всё затихает до тех пор, пока Финну не исполняется шестнадцать.

Второго июля происходит автокатастрофа. В машине находились Финн и его мать. Синди, бывшая за рулём, погибает на месте.

Значит, авария всё-таки была. Он не соврал. Но почему он сел в машину с матерью, если учесть, как долго Орин пытался забрать его у неё?

К делу прикреплены фото с места происшествия, и я открываю первое из них. Здесь показан капот автомобиля, полностью разбитый от столкновения с перилами моста. На второй фотографии снят салон. И в нём находится лишь водитель: пассажира почему-то нет. Выходит, Финна уже вытащили к тому времени?

— Чего делаешь? — бормочет Финн, открывая один глаз. — Порнушку смотришь?

Я быстро нажимаю на красный крестик и закрываю ноутбук.

— Конечно.

— Сейчас покажу тебе хоум-видео, — задирает он пижаму и тыкает пальцем в сосок. — Видал?

— Ничего себе… Какая необузданная сексуальность.

— Спасибо, — лениво улыбается тот и закрывает глаз.

А ведь я был уверен, что он врёт по поводу аварии...

— Что же ты всё-таки от меня скрываешь? — шепчу я самому себе.

— Я отлично танцую стриптиз на коленях.

— Ты — человек-загадка.

— Спасибо, — бубнит он, окончательно проваливаясь в сон.

— Но я тебя разгадаю.

И потом, возможно, мой нездоровый интерес к этому человеку пропадёт, прихватив с собой все остальные чувства.

Чёрт. Дурак и есть дурак. Стал одним из тех вампиров, что сам же презирал и порицал. Нужно прекращать с этим, пока я не увяз окончательно.

Надеюсь, ещё не слишком поздно.