Глава двадцать шестая

Финн

Пусть нам и не удалось припереть к стенке всех причастных, но главу всей организации — Перри, мы всё же остановили. Разумеется, никаких гарантий, что его конец станет также концом всей банды, нет, но есть признаки, что вся их тщательно налаженная инфраструктура пошла прахом. Большинство вампиров, насильно подсаженных на наркотик, обратились к нам за помощью, поскольку его поставки прекратились. Когда вещество полностью выветрилось, они охотно выдали всю необходимую информацию, включая имена и места встреч. Было арестовано ещё десять человек. Расследование официально закрыли, и теперь мы ждём лишь вердикта по вампирам, которые оказывали поддержку бандитам в обмен на дозу. Кроме того, мы наконец-то получили доказательства, что именно Грейди изобрёл формулу наркотика и начал производство, пользуясь доступом к химической лаборатории в колледже. На одном из допросов он даже раскрыл точные порции и ингредиенты, а также рассказал о различных подвидах препарата. Остаётся только гадать, сколько времени займет судебная тяжба. Со смерти Перри минул уже месяц, и больше никакие инциденты не происходили. Будем надеяться, что так оно и продолжиться.  

Смит тоже ждёт суда. Её приговор должен быть гораздо суровее, ведь она стреляла в Маркуса. Она вновь и вновь извинялась и передо мной, и перед ним, но наши мнения или её раскаяния уже не учитываются. Всё решит суд. Мне немного жаль Рена, и я попросил Маркуса не говорить, что бывшая напарница планировала поймать в ловушку его, а не нас. Рен ходил к ней на свидание, но что они обсуждали — неизвестно, всё-таки мы с ним не самые закадычные друзья. Вскоре он вернулся в свой отдел.

С тех пор наступило затишье. Даже он отстал от меня, впервые за долгие годы. Я не ощущал его присутствия с того последнего раза во дворе Маркуса. Неужели он действительно исчез из моей жизни навсегда?

— Ты идёшь? — поторапливает меня Маркус.

— Прости, мои слабые человеческие ножки не могут шевелиться быстрее! — жалуюсь я.

— Ты просто, как обычно, считаешь ворон! — распахивает он дверь кабинета Брукса и загоняет меня внутрь.

— У меня для тебя волнительная новость, — улыбается мне тот.

— И  я с удовольствием её послушаю. Только надеюсь, не чересчур волнительная. Волнений мне и так хватает.

— Мы предлагаем тебе работу на полную ставку в ПВП.

— Серьёзно? — ошарашенно спрашиваю я. — Прям…  на полную-полную? Детективом?

— Нет, официантом, — язвит Брукс. — Ну, естественно, детективом! Ты всем доказал, что способен работать с Маркусом, кого, честно говоря, никто кроме тебя не выносит.

— А не хочешь повторить это, глядя мне в глаза? — тут же надувается Маркус, прищурившись.

Но Брукс просто-напросто притворяется, будто того вообще нет в комнате.

— Но! То, что там между вами происходит… об этом никто не должен знать. Если начальство узнает, что вы встречаетесь, Финна переведут в другой отдел.

— О-о-о, и тогда все ужасно расстроятся! Впадут в натуральную депрессию. Да же, да? Ну скажите же, в какую жуткую депрессию вы впадёте без меня. Скажите, скажите!

Они не говорят.

— Он немножко скучает по всеобщему вниманию, если ты заметил, — ворчит Маркус, сверля меня взглядом.

— Скучаю, — ухмыляюсь я. — Спасибо, Брукс. Я очень рад, что буду работать с вами. И ценю, что меня приняли.

 — Мы тоже будем рады работать с тобой. Отдохните хорошо.

— Обязательно. Маркус проспорил, и теперь должен называть меня господином до понедельника.

Конечно, ничего подобного не случилось, но растерянный вид Маркуса того стоил.

— Что ты с ним сделал? — озадаченно произносит Брукс. — Я уже давненько с ним знаком, а ты знаешь его всего ничего, однако ради тебя он готов на что угодно.

— Маркус, Брукс ревнует, — хихикаю я.

— Отлично. Брукс, и не смотри на него. Он мой, — предупреждает Маркус, покровительственно хватая меня за талию и притягивая к себе.

— Ты такой секси, — мурчу я.

— Вы оба —  совершеннейшие чудики, — заключает Брукс. Мы с Маркусом прыскаем со смеху.

— До сих пор не понимаю, как они тебя терпят, — дразнит меня тот, когда мы возвращаемся к своим столам.

— Цыц! Они меня просто обожают. Все до единого. Вот смотри. Эй, Карсин! Я тебя люблю!

— Фу, — морщится тот, оторвавшись от бумаг.

— ДеГрэй смотрит, — шепчу я ему на ухо, подойдя ближе. — Скажи, что любишь меня. Карсин, я тебя люблю.

— Я… готов мириться с твоим присутствием.

Из уст Карсина такая фраза равнозначна любовному признанию, с чем я себя мысленно и поздравляю. К тому же, он даже даёт мне потрепать себя по голове!

— Ничего себе, — говорит Маркус, покидая вместе со мной участок. — Карсин и впрямь тебя терпит.

— Я же говорил. Настоящая любовь!

— Теперь я знаю, на кого наехать следующим.

— Только не на милашку Карсина! Ты же знаешь, что он смотрит лишь на одного мужчину.

—  И то верно, — кивает Маркус. —  Ладно, поехали домой и отпразднуем твоё назначение, детектив Хэйз.

Добравшись до дома, первым делом я спешу напомнить Арти, что он лучший пёс на свете, нещадно наглаживая его и уговаривая сходить  на улицу пописать. К вечеру там ощутимо похолодало, и тот лучше бы провёл время, растянувшись на диване и маскируясь под огромную подушку. Иногда Маркус даже вынужден силой вытаскивать хитреца наружу, потому что я наотрез отказываюсь «издеваться» над животным.

Сам же я предпочитаю созерцать снежок из окна гостиной.

Когда они возвращаются с прогулки, я приветливо простираю объятия. Конечно же, к Арти, а не к Маркусу.

— О, мой бедный, замученный ребёнок! — воркую я, и тот с готовностью несчастной собаки юркает  мне в руки, оглушительно стуча хвостом по полу.

— Хватит нянчится с этим чудовищем, — говорит Маркус, кладя почту на столик.

— Не понимаю, о чём ты, — отмахиваюсь я, целуя Арти в нос ещё пару раз, на случай если он до сих пор не оправился от истязаний Маркуса. Тот подходит к нам, подхватывает собаку, словно та весит пару кило, и кидает на диван. Арти тут же вскакивает и с весёлым тявканьем бросается на Маркуса, игриво покусывая за руку.

— Видишь, какой он злой?

— Не вижу. Он же чистое очарование. Погоди-ка… Кажется, я понял. Ты меня ревнуешь? К собаке?

В ответ Маркус собирает щеки Арти к носу, превращая морду того в сборище складок с торчащим розовым языком, которым пёс пытается облизать хозяина. Я втайне едва не помираю со смеху.

— Я ревную к этой собаке? С этим лицом?

— Как бы ты над ним ни измывался, Арти всё равно красивее всех. И, похоже, мне придётся полюбить тебя, чтобы ты позволил нам остаться вместе.

— Естественно. У тебя нет выбора. Между прочим, ты тоже не оставил мне выбора, когда брал измором. Ломал до тех пор, пока я не влюбился.

— Судя по твоим словам, я какой-то злой. И я совру, если скажу, что мне это не нравится, — приближаюсь я и обнимаю его за талию. — Скажи ещё что-нибудь подобное.

— Ты не просто злой. Ты… супер-злодей.

— Да-а-а? А ещё кто? — льну я к его телу, повторяя каждый изгиб. Затем провожу пальцем вверх по груди и медленно скольжу обратно, в конце пути позволяя себе нырнуть под полу и насладиться теплом обнажённой кожи.

Его расслабленная улыбка заразительная и абсолютно неотразима.

— А что бы сказать, кто ещё, — произносит он, попутно размышляя, — мне срочно нужно увидеть тебя без одежды. Так лучше думается.

Я только «за», и в ту же секунду, без лишних разговоров, срываю с себя рубашку. Но веселье не начнётся до тех пор, пока Маркус не последует моему примеру. Я ныряю рукой под край воротничка и неспешно опускаюсь вниз, скрупулезно расстегивая пуговицу за пуговицей. Расправившись с последней, кладу ладони ему на плечи и съезжаю до локтей, роняя рубашку на пол.

Маркус обхватывает меня за талию и прижимается поцелуем в губы. Я жадно раскрываю рот, сгорая от желания почувствовать его каждым дюймом своего тела. Маркус необходим мне, как воздух. Я пристрастился к нему, как к какому-то хитрому наркотику. Он нужен мне больше всего на свете, и я пойду на всё, лишь бы меня не отлучили.

Помня про острые клыки, я с осторожностью углубляю поцелуй. Его язык борется с моим за первенство, ведь нам обоим никак не насытиться друг другом. И я хочу ещё и ещё.

Маркус отрывается от меня и тянет за собой в спальню. Я без раздумий тороплюсь за ним.

— Какие планы на вечер? — интересуюсь я, будто это и так не ясно.

— Планы. Я не умею строить планы. Просто хочу заманить тебя в спальню и заняться… разными сексуальными штуками.

— Сексуальными штуками? — ухмыляюсь я. — Это какими же?

— Штуками, связанными с сексом.

— А поконкретнее?

— Поконкретнее… А поконкретнее — я займусь ими сам с собой, если ты не прекратишь выуживать из меня целое сочинение на заданную тему.

— А в твоём сочинении были бы абзацы с подобными описаниями? — расстегиваю я молнию на его брюках.

— Точно бы не было. Сочинения ведь обычно пишут в классе, где сидят дети.

— Что? — морщусь я в отвращении. — Фу! Нет! Мы сочиняем литературу только для взрослых. Не говори больше такие гадости.

— Ты первый начал.

Я встаю на колени и тащу с него брюки вместе с бельем, освобождая полувозбуждённый и наверняка сбитый с толку пенис.

— Что вы думаете о событиях за рубежом? — поднимаю я на него серьёзный взгляд, говоря в член, будто в микрофон.

— Я тебе сейчас наваляю! — рычит Маркус, молниеносно беря меня в шейный захват. Как моя самая эротичная прелюдия к минету в мире привёла к бою ММА, остаётся только догадываться.

Большинство мужчин не считают меня достойным противником из-за слегка низкого роста, примерно на пару сантиметров меньше, чем у самого высокого человека на планете. Но я хорошо дерусь, поэтому просовываю обе ладони под его руку, разрываю захват и резким движением завожу пойманную конечность за спину. Следом упираюсь коленом в его позвоночник и одновременно ставлю подножку, вынуждая Маркуса невольно упасть на колени. И, как нельзя кстати, рядом оказывается шкаф с одеждой. Я достаю рабочие наручники и ловко нацепляю их на запястья Маркуса, сначала на одно, потом на второе.

Затем делаю несколько шагов назад, любясь плодами своего труда, и строго поглядывая на Маркуса сверху вниз. Тот лениво улыбается в ответ. Похоже, пора раз и навсегда прояснить истинное положение вещей.

— Я собирался сделать тебе минет, но, кажется, сначала нужно преподать кое-кому урок.

Я приспускаю свои штаны, вытаскиваю член и толкаюсь им в его щеку.

— Отсоси мне.

Я ждал протестов и препирательств, но Маркус тут же пробегает языком по головке. Его губы охватывают самый кончик и плавно скользят по стволу. Всё это время он не сводит с меня взгляда, от чего я быстро теряю командирскую прыть. И как у него, чёрт возьми, получается излучать такую уверенность одними лишь глазами? Или, может быть, дело в том, как искусно он ублажает меня, заставляя жмуриться и непроизвольно дергаться от удовольствия. Вообще-то я сегодня босс! Но сейчас мне хочется не раздавать приказы, а умолять его не останавливаться.

Я издаю стон, чувствуя, как глубоко он меня заглатывает, нежно массируя и перекатывая яички одной рукой. Я непроизвольно поддаюсь вперёд. Мне не терпится полностью погрузиться в этот горячий и влажный рот, особенно когда он так настойчиво приближает этот момент.

Второй рукой Маркус стискивает мою ягодицу, забираясь средним пальцем меж половинок. Он принимается потирать и поглаживать мой вход, легонько надавливая, и на меня вдруг снисходит озарение.

— Что за фигня? Почему у тебя свободны руки?

— Ты очаровательно наивен, если думаешь, что твои игрушки могут сдержать меня, — самодовольно ухмыляется тот, вытащив член изо рта, и бросая к моим ногам наручники.

Я поднимаю их и внимательно осматриваю, но конструкция выглядит как будто бы неповреждённой.

— Игрушки, говоришь? Ладно.

С этими словами я выискиваю в шкафу прочный кабель — ещё один рабочий инструмент. Его спроектировали специального, чтобы связывать особо буйных вампиров.

Включая одного назойливого и чересчур остроумного, который сейчас улыбается самой наглой улыбкой, когда-либо известной человечеству. Как у него выходит бесить и возбуждать меня одновременно?

Я подхожу к нему, беру за подбородок, поднимая на ноги, и ловлю его губы своими. Маркус не заставляет просить себя дважды и вновь активно наступает, вторгаясь языком в мой рот. Я тоже не теряю времени даром и опутываю его руку кабелем, затем толкаю назад. Тот даже не шелохнулся.

— Давай же, вампир, падай! Когда ты не слушаешься, совсем не интересно.

— Приношу свои глубочайшие извинения, — усмехается тот. — Попробуем ещё раз?

— Не будем мы ничего пробовать! Я просто хочу, чтобы ты оказался на заднице, так что падай! — толкаю я его ещё раз.

Тот по-прежнему продолжает улыбаться, смотря на меня сверху вниз. Я обвиваю ногой его голень, создав противовес, и рывком дёргаю за руку, вместе с тем изо всех сил пытаясь повалить назад. Маркус чуть пошатывается, на мгновение теряет равновесие, и я последним толчком таки плюхаю его тело на кровать. Наконец-то! Я торжествующе забираюсь сверху, поочерёдно поднимаю его руки к изголовью кровати и оплетаю запястья кабелем, накрепко привязывая к столбикам.

Идеально. Теперь я могу сколько угодно поглядывать на моего заносчивого вампира свысока.

— Ну скажи, разве тебе не идёт быть связанным?

Тот лишь недоумевающе разводит руками, от чего вещь, изобретённая специально, чтобы сдерживать вампиров, моментально лопается.

— Упс, — смеется Маркус и, быстренько уложив меня на спину, царапает клыками шею. Я беззвучно охаю, готовый заклинать эти клыки проткнуть кожу. Подарить наслаждение, проверяющее мой рассудок на прочность.

Но нет! Я тут начальник!

— Думаешь, тебе всё можно? — упрямо брыкаюсь я, бодаю и лягаю его в левый бок, перекатывая обратно. Затем усаживаюсь на живот и ползу вниз до тех пор, пока мне в зад не утыкается напряжённый член.

— Я здесь главный, — рявкаю я.

—  Как скажешь, — дразнит тот. — Но ты похож на щеночка, который пытается куснуть меня за штанину.

— Сейчас я покажу тебе щеночка, — хлопаю я его ладонью по лбу, вжимая голову в матрас, и тянусь в ящик за смазкой. Вернувшись, вижу, что Маркус явно что-то затевает. Размышляет, как от меня избавиться. В следующую секунду он тянется, чтобы схватить меня, но я прячу руку за спину, уворачиваюсь, и неожиданно склоняюсь к нему с поцелуем.

— Нужно быть быстрее, вампир.

— А ты наблюдательный, да? — удивлённо глядит на меня тот.

— Может быть, я просто не в силах оторвать от тебя глаз? — завожу я руку за спину и на мгновение сжимаю его член в кулаке.

Я вновь поднимаю его руки над головой, но на этот раз просто складываю их друг на друга и держу так. Разумеется, Маркус в любой момент и без малейших усилий может вырваться, и я ничего не смогу с этим поделать. Протез, скорее всего, усмирит его чуть подольше, но всё же человек мало что способен сделать против вампира. Однако мне не о чем волноваться: Маркус никогда не причинит мне боли. Он проворно и аккуратно выскальзывает из моей хватки, так что я ничего не успеваю понять. Похоже, мой вампир явно настроен выиграть.

Маркус обхватывает меня за бёдра и притягивает к себе. Я покорно повинуюсь, припадая к его рту. Он забирает бутылёк с лубрикантом, выдавливает немного на ладонь и подносит прохладный палец к моему входу, затем медленно проталкивается внутрь.

— Не забывай, кто главный.

— Я, — рычит тот своим эротичным, хриплым голосом, от которого мне хочется дразнить его ещё больше. Я бы занимался этим целями днями, только бы слышать этот властный тон. Тон, используемый им, когда Маркус решает напомнить всем присутствующим, кто здесь действительно главный. Больше всего мне нравится, когда он обращается к другим, но имеет в виду меня. Но дарёному коню в зубы не смотрят, и сейчас я довольствуюсь тем, что есть.

Я пробегаю губами по его щеке, опускаюсь к шее и, распалённый мерным движением пальцев внутри, слегка покусываю. Интересно, каково это — иметь клыки, которые можно вонзить в его глотку. Каково иметь возможность заставлять своего партнёра утопать в наслаждении от одного лишь укуса?

Я прерываю поцелуй, чуть сдвигаюсь вниз, меняясь местами с его членом, и размазываю лубрикант по всей длине, от кончика до основания. Затем приподнимаюсь на коленях и не спеша опускаюсь до тех пор, пока его пенис не оказывается прямо подо мной. Я присаживаюсь ещё ниже, ощущая, как головка упирается в лениво раскрывающийся вход. Золотистые глаза пристально наблюдают за мной, ловя каждое движение, каждый выдох и каждый вдох. Член дюйм за дюймом исчезает внутри меня, погружаясь полностью. Я провожу ладонями по груди Маркуса, упиваясь его постанываниями, и принимаюсь слегка покачивать бёдрами, подстегаемым выражением удовольствия на его лице.

Я беру его за запястье и подтягиваю к себе, побуждая принять сидячее положение. Хочу обнять Маркуса, хочу потереться обнажённой кожей о его тело, хочу дотронуться розоватых губ. Тот будто бы научился читать мысли, и с нескрываемым желанием обвивает меня руками, находя мой рот своим. Я опускаю руку к члену, заключённому между нашими животами, и принимаюсь поглаживать себя в такт размеренному движению бёдер. Маркус присоединяется, переплетая пальцы с моими, и у меня перехватывает дух от невесомости и  чувственности его прикосновений. Наша сочетаемость, наше бережное отношение друг и другу; то, как я ощущаю себя рядом с ним, как моё тело отзывается на его ласки — воспоминания, эмоции и мечты захлёстывают меня.

Я впиваюсь пальцами ему в спину и утыкаюсь носом в шею, наращивая темп и чуя скорую разрядку. И в этот момент Маркус кусает меня. Я настолько поглощён всем остальным, что на мгновение напрягаюсь, но потом расслабляюсь и обмякаю, подхваченный знакомой волной эйфории. Маркус толкает меня назад, наваливаясь сверху, и я с радостью подчиняюсь. Наслаждение заполняет меня с головы до пят, и ничего больше не имеет значение, кроме него, на короткие минуты ставшего для меня центром мироздания. Его руки, сжимающие меня, его пенис глубоко внутри, поцелуи, прикосновения, укус — вся моя Вселенная.

От небывало яркого оргазма, настигшего меня, мне хочется кричать. Интересно, дело лишь в укусе? Если укусы вампиров так действуют на людей, то почему вторые ещё не выстраиваются в очередь за первыми? Я спохватываюсь, поняв, что за своими собственными ощущениями, совсем забыл об удовольствии Маркуса, но, кажется, укус как-то по-особому влияет на него: тот делает ещё пару фрикций  и следом кончает.

— Что ты со мной делаешь? — издаю я стон, ловя ртом воздух. Я запыхался так, будто бежал марафон, хотя на самом деле, даже не покидал кровать. А Маркус, конечно, идеален и собран, как всегда, не считая лёгкого румянца на щеках.

— Всё, чтобы ты чувствовал себя на седьмом небе от счастья, — ухмыляется тот, перекатывая нас на бок.

— С тобой я всегда там… и я не только про секс. Ты делаешь меня до безумия счастливым, Маркус. Как у тебя это получается?

— Я же тебе уже говорил. И всем остальным тоже… Всё потому, что ты мой. И я никому тебя не отдам.

— Вот как? А знаешь, что? Ты тоже мой, — чмокаю я его. — И отныне и впредь я буду отгонять от тебя всех сучек, охочих до чужого добра. Мой, мой, мой!

Он расплывается в улыбке, пробегая подушечкой пальца по ближайшей к нему, искусственной руке. Все вокруг стараются не трогать и даже не смотреть на мои протезы, как будто бы не хотят лишний раз напоминать о них. Но если бы я лежал на другом боку, Маркус точно бы также дотронулся до настоящей руки… словно они в равной степени являются частью меня. И от этого я постепенно меняю отношение к своим протезам, начинаю больше ценить их. В конце концов, они подарили мне свободу. Да, они делают меня слабее, но в то же время, ощутимо сильнее. Мне никогда нельзя об этом забывать.

А если что — Маркус напомнит мне об этом. О том, что мне следует любить и относиться с уважением к каждой частичке себя.

— Я так тебя люблю, — признаюсь я. — Хоть ты и не умеешь сочинять.

— Хватит на сегодня сочинений, — охает тот. — И я тебя.

— А поконкретнее? — смеюсь я.

Тот не мешкая накрывает меня с головой одеялом.

— Наконец-то. Благословенная тишина.

Но Арти, будто бы уловив значение его слов, издаёт душераздирающий вопль под окном.

— О-о-о, мой бедный-несчастный щеночек! — принимаюсь причитать я, выныривая из-под одеяла.

— Пойду пущу его.

— Хочешь провести остаток вечера на диване, нещадно обнимаясь, пока не задушим друг друга?

— Кстати, его можно разложить в кровать.

— Какое непаханое поле для обнимашек.

— Нужно срочно это исправить.

Приведя себя в порядок и одевшись, мы возвращаемся в гостиную к полнейшему восторгу Арти. Маркус принимается рыться в холодильнике, ища мне что-нибудь попить — скорее всего, что-нибудь мерзкое, потому что он до сих пор уверен, что я зачахну от его периодических кормлений. Я же замечаю на тумбочке черный конверт, лежащей в ворохе остальной корреспонденции, которую он недавно принёс. И почему-то на нём нет ни марок, ни даже адреса.

— Что это?

Маркус подходит и забирает его у меня из рук, затем почему-то нюхает. Как собака.

— Какой же ты всё-таки странный, — качаю я головой.

— Просто хотел узнать, пахнет ли он кем-то!

— А у тебя, что есть картотека людей по запахам?

— Нет, но некоторые пользуются специфическим мылом или парфюмом. Ладно, это, скорее всего, от брата, просящего меня что-нибудь сделать и угрожающего расправой в случае отказа, — пожимает он плечами, отрывая конверт и доставая сложенный пополам лист бумаги.

Но когда я подглядываю через плечо, то вижу, что письмо предназначалось не ему. И не от его брата. И даже не от его знакомого.

Оно для меня.

«Я соскучился, кукла».

Я мгновенно каменею от страха. Мелкие волоски на затылке встают дыбом, и мне приходится уцепиться за тумбочку, чтобы не упасть. Маркус, сообразив, что случилось, роняет письмо на пол и обхватывает меня руками. Он прижимает меня к груди, и в его сильных объятиях мне становится чуточку спокойнее.

— Всё хорошо. Всё хорошо. Я тебя защищу. И обязательно остановлю его. Клянусь, — произносит тот решительно.

— Хорошо, — выдавливаю я.

Маркус не понимает.

Он монстр. Демон. Дьявол.

И он идёт за мной.