Бабуля

Экстра к 2.5, залитой в формате pdf в нашей группе

Когда-то меня звали Сами. Так назвала меня моя приёмная мать по имени Лидия много-много лет тому назад. Она служила в Легионе, как потом рассказал мне Илиш, и, хотя поначалу мне казалось, что Лидия выглядела, как очаровательная леди, похожая на кинозвезду, теперь мне ясно, что, скорее всего, моя мама была здоровой бой-бабой с вечно хмурым выражением лица, считавшей свой не родившийся плод досадной помехой, обузой, которую, она, тем не менее, поклялась защищать ценой своей жизни.

Ребёнок, росший внутри неё, появился на свет мёртвым, но тут на сцену вышел я. Убаюканного Гарреттом, меня передали ей из рук в руки, но лишь после того, как она увидела мои глаза.

— Он — особенный, — сказал Гарретт, притворившийся военным медиком. — Глаза красные, как кровь.

Он приготовился забрать меня, если Лидия вдруг возмутится их цветом, но та в ответ просто рассмеялась, прижав свёрток к груди.

— Значит, он точно выживет, — произнесла она. — Если этот ребёнок собирается выжить в нашем мире… Сами придётся стать маленьким чудовищем, да?

Лидия любила меня, и первый год была моей мамой, а я — её сыном.

Но затем что-то стряслось: её отправили на другую базу, и их караван подвергся нападению. Мы оба выжили, но солдаты заразились тифом. Они стремительно скончались, один за другим, и в итоге остались лишь моя умирающая мать да я.

Лидия, должно быть, слышала о Солнечном Доме, приюте для сирот, управляемом одной доброй женщиной. Одной ночью она добралась туда, написала записку и оставила меня в ящике из-под молока.

И вот так… на следующее утро я познакомился с бабулей.

Я до сих пор помню её лицо. Она была темнокожей, крепенькой женщиной с большими и яркими глазами. Эти глаза говорили больше, чем она сама; всегда можно было сказать, что тебя ждут неприятности, лишь заглянув в них… но в этих глазах также отражалась и её гордость за тебя; отражались моменты, в которые бабуля любила своих воспитанников чуть больше, чем обычно.

Лидия была мертва, но что случилось с Линдой?

Я частенько задавался этим вопросом, и с некоторых пор мне становилось всё труднее прогонять шальные мысли в глубины сознания. Почему? Не знаю, возможно, потому что я старел и понимал… если я хочу найти её, время уже не на моей стороне.

Даже простые раздумья вызвали у меня вздох, из-за которого Джек оторвался от книги, занимавшей его последние несколько часов.

— Что такое, малыш? — спросил Джек.

Он отложил книгу и посмотрел на меня любознательным и заботливым взглядом. Одна из многих вещей, которые я обожал в своём Джеке, была его готовность откладывать дела и прерываться на середине занятия, если тот вдруг замечал, что меня что-то тревожит, исключительно лишь для того, чтобы уделить мне всё своё внимание.

Я откинулся на спинку дивана и рассеянно погладил нашего кота Джетта.

— Задумался о жизни, которую вёл до приезда сюда.

Это незамедлительно наградило меня взглядом, полным ужаса. Джек вскочил на ноги, и до меня с запозданием дошло, что тот решил, будто я вспоминаю другой отрезок своего жизненного пути. Я спешно покачал головой.

— Не об этом, любимый, — уверил я его. — Я думал о бабуле.

— О Линде? — переспросил Джек. Он сел со мной рядом и придвинулся ближе. — Люблю слушать твои рассказы о ней.

Он хитро ухмыльнулся, наверняка прокручивая в голове все мои бесшабашные выходки в детстве. Вроде убийств.

— Ага, — поддакнул я. Джетт забрался ко мне на колени, и Джек тоже принялся гладить его. — Я подумал… подумал…

Я сделал глубокий вдох. В своих следующих словах я сомневался, по большей части из-за того, что если поделюсь с Джеком, назад дороги не будет. Мне уже не удастся увильнуть от самого себя и вновь запрятать свои мысли куда подальше.

— Я подумал о том, чтобы найти её.

К моему удивлению, Джек замер.

— Серьёзно? — переспросил он голосом, в котором послышались обычно несвойственные ему нотки. — Я… Я не понимаю, зачем.

Он резко встал, и я непонимающе уставился на его серебристый затылок.

— В чём дело, Джек?

— Ни в чём, любимый, — неуклюже соврал он. Фигура его заметно напряглась. Ни одна живая душа в Скайфолле не поверила бы сейчас Джеку. — Что ты хочешь сегодня на ужин?

Я молча смотрел на него, как на идиота. Знаете, таким бесстрастным взглядом, каким смотрят на человека, в глубине души заподозрив, что тот ел канцелярские кнопки в детстве.

— Джек, я не идиот, — сказал я бесцветным тоном. — В чём дело?

— Ни в чём.

— Хватит, Джек. Выкладывай…

Джек неожиданно повернулся, и гнев, пылающий в его глазах, захватил меня врасплох.

— Она дала тому козлу тебя распять, — рявкнул он. — Знаю, что ты любил её, Сами, но, чёрт, — она позволяла Гилу издеваться над тобой.

Я автоматически сжал челюсти. Мой собственный гнев тоже нашёл ко мне дорогу.

— Она спасла мне жизнь, — процедил я.

— Я знаю, малыш. Но она… она сказала тебе бежать в Серую Пустошь. Для любого другого ребёнка это было бы равно смертному приговору.

— Но не для меня, — бросил я. — Я здесь, и я по-прежнему жив.

— Так не должно было быть, — поник Джек. — С самого начала это не должно было случиться с тобой.

— И потому что ты не можешь злиться на Силаса, ты решил выместить свой гнев на пожилой женщине, заботящейся о сиротах в Пустоши? Она обращалась со мной, как с человеком, что уже в разы больше того, что сделали для меня остальные. Она любила меня, оберегала, несмотря на то, что я принёс ей столько проблем. Бабуля была для меня всем, Джек. Я пытаюсь думать о первых пяти годах, а не о последних днях, проведённых в Солнечном Доме. Эти первые года по-настоящему важны для меня, а не то, чем всё закончилось.

Джек затих. Слова мои, сказанные в сердцах, на пару минут повисли в воздухе, сменившись лишь негромким урчанием Джетта.

— Знаю, — кивнул Джек наконец. — Мне просто… больно от того, что произошло там с тобой.

— Но бабуля спасла меня… и не только. Она любила меня, когда больше никто не любил. Без неё я бы пропал. Вырос бы с радиоактивным расстройством привязанности.

Я намеренно исказил фразу, желая увидеть улыбку Джека. И пусть мне хотелось бы защищать бабулю до конца, видеть Джека расстроенным было просто невыносимо.

Вполне предсказуемо, уголки его губ поползли вверх.

— «Реактивное расстройство привязанности». — Он подошёл ко мне, обнял за талию и убрал от лица чёрную прядь моих волос. Мы поцеловались. — Если хочешь попробовать найти её, то, естественно, я тебя поддержу. Но… ты же говорил, что она была уже старой, даже когда тебе было шесть, а с тех пор прошли десятки лет.

Это не давало покоя и мне самому, но в то же время подталкивало к активным действиям.

— Да. Думаю, сейчас ей должно быть под семьдесят. Не уверен точно, сколько ей было тогда, но… в Солнечном Доме всегда было безопасно. Спокойно, и даже Легион не терроризировал их и иногда помогал.

— И всё-таки… Это же Серая Пустошь, — протянул Джек. — Я просто… мне хочется, чтобы ты…

— Был готов к тому, что она умерла? — Слова застряли в горле, и я невольно сглотнул. — Я готов. Хочу знать... наверняка.

Но был ли я на самом деле готов? Честно говоря, не знаю. Часть меня, значительная часть, думала, что я больше никогда не увижу её. Значило ли это условную готовность? Размышления о бабуле, копания в прошлой жизни вызывали во мне столько противоречивых чувств. Мне так отчаянно хотелось верить, что я освободился от призраков моего детства, исцелился от ран, полученных за одиннадцать лет в том подвале, но Кроу, по-прежнему живущий в моей голове, посттравматический синдром и прочие проблемы, из-за которых я всё ещё наблюдался у Мантиса… ясно давали понять, что это не так.

Может быть, встреча с бабулей поможет мне в этом? Ох, и вновь я не знаю. Может быть, это и не такая уж хорошая идея. Может быть, я лишь разрою гнилой труп, который похоронил давным-давно.

Но даже подобная перспектива не могла заставить меня отказаться от планов найти её. Даже если бабуля мертва, это всё равно будет какой-никакой, а развязкой. К тому же, надежда всё равно теплилась. Ведь прошло не так много времени, да? Мне почти тридцать, хоть бессмертие и законсервировало меня в теле двадцатилетнего. Ну, точнее, почти двадцатилетнего. Я не хотел быть вечным подростком, и поскольку до моего дня рождения оставалось всего ничего, семья сошлась на том, что физически мне всегда двадцать.

— Хорошо, малыш, — чмокнул меня в щёку Джек. — В среду поговорим с Силасом на семейном собрании. В северной части Серой Пустоши наверняка много что поменялось за все эти годы. Силас знает точно, да и Неро тоже.

Я кивнул. Неро непременно знает. Он был Главнокомандующим Легиона. На севере влияние королевской армии было не столь велико, как в окрестностях Скайфолла, но всё же он мог дать мне, как минимум, детальную карту местности.

И да, скоро нас ждало очередное семейное сборище. Силасу нравилось обедать с нами за одним общим столом раз в неделю, а раз в месяц, как правило, он объявлял особый сбор, созывая нас на абсолютно другой тип семейных посиделок… таких, на которые не приглашали детей и Эллис.

Вы же понимаете, о чём я.

Но будущий вечер среды планировался обычным. Я предпочитаю более интимное семейное общение, однако в этот раз мне предстояло обсудить с Силасом нечто важное, и настрой должен быть соответствующим. Хотя, с другой стороны, Силас наверняка был бы более сговорчивым, если бы я спросил его с членом во рту.

Остаток дня мы с Джеком провели вместе. Сегодня я был свободен, и, к счастью, никто из братьев не умудрился умереть, поэтому Джек тоже сполна насладился отдыхом. У меня самого не было постоянной работы. Обычно я помогаю Джеку, либо остальным членам семьи, которым не помешают лишние руки. Порой у меня в голове проскакивала мысль продолжить обучение в колледже, но мне как бы нравилось быть светской персоной, которая исподволь вмешивалась в семейные дела, параллельно следя за тем, чтобы все были счастливы и хорошо себя вели. И, Силасу, похоже, тоже нравилась моя роль в нашем тесном кругу, потому что я редко что от него утаивал, а наоборот, посвящал во все слухи. Что тут сказать… Я находил особое удовольствие в том, чтобы быть вороной на плече короля Силаса, и за годы в Скайфолле осознал, что довольно шлюховат, когда дело доходит до сплетен.

Вечером мы с Джеком занялись любовью, а затем уснули в объятиях друг друга. Мне ничего не снилось, что довольно удивительно, но лежа в постели следующим утром, уставившись в потолок и строя планы на день… я вдруг понял, что разум мой заводит меня куда-то не туда.

Моё первое воспоминание. И было оно о… бабуле.

Бабуля готовила на кухне, а я сидел в полуистлевшем от старости манеже, стоявшем в углу комнаты у стеклянных раздвижных дверей. Я попеременно наблюдал то за творящимся снаружи, то за работающей бабулей. Обычно она варила супы и рагу в огромном чугунном котле — кушанья, приготовленные из всего, что Гил и дети постарше смогли отыскать в Пустоши. Иногда меня кормили ужасно вкусными яствами из этого котла, а иногда просто ужасными. Порой в тарелке было столько воды, что бабуля в шутку называла это «водяным супом». Мы пережили много суровых зим, но я хорошо помню, что бабуля всегда заботилась о нас и пыталась накормить хоть чем-нибудь.

И я хорошо помню её ласковую улыбку. Помню её неумолимый взгляд, когда она защищала меня от Гила, или стремительный взмах деревянной ложки, вечно покоящейся в её фартуке, и удар, которым она награждала мальчишек, говорящих гадости про мои глаза.

Ещё я помню, когда бабуля увидела, что зубы мои растут заострёнными. Выросши, я понял её беспокойство. Не знаю точно, с чем это было связано. Возможно, новая необычная деталь моей внешности принесла бы больше издевательств от Гила и остальных детей… Или, может быть, она сама испугалась, подумав, что всё-таки я — отродье, всё-таки я демон.

И во многом я им был. Я живьём сжёг ребят, задиравших меня, делал много чего неподобающего, но теперь мне ясно, что это была стандартная генетика химер, рано или поздно утягивающая нас всех на тёмную сторону. Та самая генетика, что доставила мне кучу проблем, но в то же время, не раз спасала мою жизнь, когда я остался шестилетним ребёнком в Серой Пустоши в полном одиночестве.

— Ты всегда такой красивый, когда задумываешься. — Джек поцеловал меня в щёку, затем уселся на кровати и потянулся. — Хорошо, что ты хотя бы поспал. Лидия захлопнула дверь спальни, и посреди ночи Джетт принялся требовать, чтобы его пустили обратно. А ты и ухом не повёл.

Я тоже принял сидячее положение и зевнул.

— Кошмары меня никогда особо не мучали. — Я свесил ноги с кровати и погладил Лидию по голове. — Чем планируешь заняться сегодня, любимый?

Джек скосил глаза на свои наручные часы.

— Всё вроде бы живы, поэтому я, пожалуй, прогуляюсь. На улице так хорошо, — ответил он. — Кстати, твой мобильник звонил. Если ты понадобился кому-то из братьев, то я могу пойти за тобой. А если нет, то возьму Джоквина, и мы вместе поиграем в парке.

Джоквин был нашим двухлетним братиком, тощим долговязым мальчиком, который практически всё время молчал и редко плакал. Младше него был только маленький Грант, несколько месяцев от роду.

Я прошёл в гостиную и первым делом раздвинул шторы. На веранде уже сидели три вороны, с нетерпением ожидавшие моего пробуждения. Улыбнувшись, я потянул стеклянную дверь в сторону и подозвал птиц к себе.

— Привет, вороны.

— Пр-ривет, Сангвин!

Я довольно рассмеялся, набрал горсть кукурузы из банки, стоявшей специально для них, и рассыпал зерна по веранде. Пока мои друзья завтракали, я нашёл мобильник и проверил список звонков.

— Это Илиш, — удивленно приподнял я бровь. — Интересно, зачем я ему вдруг нужен.

Не буду кривить душой, я примерно догадывался, зачем. Илиш звонил мне лишь по одной причине, и причиной этой был секс.

Из всех наших многочисленных братьев с Илишем у меня были наиболее странные отношения. Тот ненавидел меня до глубины души, но по какой-то непонятной причине обожал, и я подчёркиваю — обожал — меня трахать.

Ну, раз уж он этого хотел, то и я отказывать не собирался. Мне самому нравилось спать с Илишем. Мой самый старший брат производил впечатление чопорного и равнодушного ко всему, холодного, как лёд, человека, с эмоциями, неизменно скрытыми от чужих глаз. Стороннему наблюдателю Илиш показался бы крайне не заинтересованным в сексе, но то было неправдой, самым большим враньём. В действительности Илиш был настоящим психом в постели, и я это обожал, просто обожал. А то, что вне интимных моментов он обладал чувствительностью айсберга, лишь добавляло пикантности.

И Джек, являясь химерой и Деккером, никогда не возражал, что я сплю с Илишем. Мы оба никогда не отказывали братьям, ищущим более тесного контакта, и братья, в свою очередь, никогда не отказывали нам. Так уж устроены все Деккеры, и все мы с удовольствием ждали ежемесячных семейных оргий.

До приезда в Скайфолл я ненавидел секс. Но сейчас? Я жить без него не мог.

— Илиш? — переспросил Джек. — Мне, честно говоря, не очень хочется его видеть, но если ты хочешь с ним встретиться, то я уйду с Джоквином до вечера.

На такой ответ я и рассчитывал, и, когда Джек скрылся в душе, набрал Илиша.

— Доброе утро, Сангвин, — ответил тот. — Хорошо спал?

Тон, которым он это произнёс, заставил меня насторожиться.

— Да, — протянул я осторожно. — А ты?

— И я. До тех пор, пока меня не разбудил посреди ночи звонок от тебя. Или… если судить по молчанию и растерянности — от твоего злого двойника.

— Кроу, — сказали мы с Илишем одновременно.

— Верно, — подтвердил тот.

Я ощутил, как кровь отхлынула от моего и без того бледного лица. Кроу — я люблю его всем сердцем; я жив, благодаря ему — но он был коварен, и искренне радовался, разрушая всё вокруг и добавляя неприятностей мне и семье.

— Ч-что он сказал, — заикнулся я, чувствуя, как уши начинают пылать огнём. Принимая во внимание, что Кроу является отколовшейся частью моего сознания, я буду должен извиниться, но Илиш не дал мне возможности подобрать нужные слова.

И услышав его, я застыл, задохнувшись собственными мыслями.

— Кроу рассказал мне, что ты хочешь найти Линду. Женщину, которая управляла приютом.

Что? Но… зачем?

Но мне не пришлось спрашивать: Илиш ответил сам.

— Кроу выразил обеспокоенность по поводу того, что ты собрался идти к королю и просить разрешения. Он считает, что это может вызвать у Силаса ненужные эмоции, вновь довести его психику до шаткого состояния, что, в свою очередь, непременно отразится на тебе. Кроу попросил, чтобы я сам поехал с тобой в Пустошь и помог в поисках.

Следующие несколько секунд я пытался переварить, что сказал Илиш. И чем больше я думал, тем больше понимал, что Кроу прав. Когда Силас наконец-то принял то, что Джаспер делал со мной многие годы в том подвале, это совершенно его опустошило. Всё, что связано с моим детством, расстраивало Силаса; его преследовала элементарная вина. И, скорее всего, до сих пор преследует, хотя мне уже тридцать, и я бессмертен.

— Он… так сказал? — повторил я. — Я… я прошу прощения за беспокойство. Я поговорю с Кроу и скажу больше не звонить тебе.

На мгновение в трубке воцарилась тишина.

— Я склонен согласиться с Кроу. — Брови мои поползли вверх. — Силас, неспособный отвечать за свои действия, не сулит ничего хорошего всем нам. Так происходит всегда, когда у него начинаются проблемы с головой. Ты ведь знаешь… Когда Силас несчастен, он обязательно сделает несчастными всех вокруг. Я помогу тебе найти её, если, конечно, та до сих пор жива.

Челюсть моя могла бы в буквальном смысле отвиснуть до пола. У меня с Илишем были довольно запутанные взаимоотношения. Мы оба ловко обходили острые углы, каждый во имя своих интересов, но услышать от него предложение помощи… Сказать что я был шокирован, это ничего не сказать.

— Хорошо, — согласился я, пытаясь собраться в кучу. — Спасибо. Я очень благодарен.

— Я делаю это не ради тебя, — сухо перебил меня он. Да, вот это уже больше похоже на классического Илиша. — Я делаю это ради семьи и ради сохранения мира.

— Конечно, понимаю. — Враньё, враньё и ещё раз враньё. Но зачем это всё-таки Илишу?.. Не имею ни малейшего представления. Может быть, ему просто стало любопытно?

— Я проверю своё расписание и на сегодняшнем собрании сообщу тебе дату. Ещё я просмотрю результаты переписи и попытаюсь найти её нынешнее место жительства.

Я вздрогнул. По правде говоря, мне даже не пришло в голову обратиться к результатам переписи. Не припомню, чтобы чиновник заглядывал в Солнечный Дом, но за последние годы Легион протягивал свои лапы всё дальше и дальше. Может быть, мне повезёт?

— Отлично… Спасибо, Илиш. Я… ценю это.

— Мне нетрудно. Поговорим вечером. — И с тихим щелчком он отключился.

Я ещё несколько секунд простоял без движения, не отнимая трубку от уха и стараясь уловить подоплёку произошедшего. Илиш и в самом деле решил помочь?

Он был прав. Каждое его слово имело смысл. И то, что Кроу сообразил о последствиях раньше меня, тоже не было открытием. Глубины моего подсознания обычно контролировал он. Силаса действительно может накрыть очередной нервный срыв. Особенно если он встретиться с женщиной, которая любила меня и растила в нежном возрасте, но была вынуждена отослать в опасные места, чтобы защитить саму себя.

Что, кстати, породило во мне новый страх, тот, о котором я раньше не подозревал. А что, если Силас был зол на бабулю? Даже Джек был зол, а Силас никогда не отличался особой трезвостью рассудка. Да, похоже, нам придётся держать нашу маленькую авантюру в тайне. Что ж, по крайней мере… Илиш привык держать Силаса в неведении. У нас у обоих были секреты. Моим был наш рыжеволосый брат, муж Неро Сеф, а секреты Илиша представляли собой длинную и запутанную череду интриг, затеянных исключительно ради того, чтобы сделать Силасу как можно больнее.

А сейчас всё стало гораздо хуже. Не так давно Силас разбил ему сердце, и Илиш сильно изменился. Порой он пропадал на целые недели и иногда вызывал меня к себе, будучи пьяным или под кайфом. Я сидел с ним, пока тот меня не прогонял, и никогда — никогда — не проронил я ни слова об этом братьям, хотя Илиш в столь уязвимом и ранимом состоянии являл собой идеальную жертву. Это легко можно было бы обратить против него в будущем.

Но я бы никогда не поступил так с ним. Видеть человеческую сторону Илиша было страшно, и я никогда даже и не мечтал использовать это себе во благо.

— Я, эм… немного подслушал ваш разговор, — раздался стеснительный голос моего Джека. — Илиш… не хочет, чтобы Силас знал о твоих попытках отыскать бабулю?

— Судя по всему, да, — ответил я, смотря на телефон немигающим взглядом. — И он прав. И Кроу тоже в таких делах соображает быстрее.

Джек, бесшумно подкравшись сзади, приобнял меня за талию.

— Понимаю, — ответил он, но сомнение по-прежнему проскальзывало в его голосе. — Но это всё-таки Илиш…

Мы оба знали, что он имел в виду. Блин, каждый наш брат, все до единого, знали, что он имел в виду.

— Знаю, — озвучил я наши общие мысли. — Но… Илиш ведь никогда не действует напролом, и во всём ищет выгоду. И если это часть его долгосрочного гениального плана, не знаю, какого уже по счёту, то так тому и быть. Я всего лишь… хочу найти её, ну или, по крайней мере, узнать её судьбу.

Джек кивнул и поцеловал меня в щёку.

— Знаю, малыш. Просто будь с Илишем начеку. Он через многое прошёл за последние пару лет, и — ну ты понимаешь — Илиш стал немножечко… неуравновешенным.

Обычно мы говорили такое про Силаса, но сейчас это и впрямь стало справедливо и по отношению к Илишу. Хотя про себя я считал, что последнего временами охватывало безумие иного толка… Единственное, в чём я был уверен наверняка — Илиш никогда не проговориться Силасу о наших планах.

***

Этим же вечером, весь день проведя с Аполло и чертежами новой библиотеки для жителей Скайфолла, я вступил на седьмой этаж Алегрии, не в силах сдержать улыбки. Было просто невозможно не улыбаться. Вокруг меня были знакомые лица, негромкие звуки расслабляющей музыки, запахи еды, над которой хлопотали сенгилы на кухне, и просто всепоглощающая атмосфера любви, ласки и семейного тепла.

— Сангвин! — Заметив меня первым Неро, подскочил на ноги и быстро приблизился к нам, будто не видел целую вечность, хотя в реальности мы расстались лишь три дня назад. — Как поживают мои любимые демоны? — Он обнял Джека, затем едва не раздавил в медвежьей хватке меня самого.

— Лучше всех, — хихикнул я. — А вы как? Привет, Сеф.

Сеф был позади него, также лучезарно улыбаясь и уже баюкая в одной руке бутылку пива, а в другой — чашу с чипсами. Он сидел за огромным столом рядом с Аресом и Сирисом, и те тоже размахивали пивом и «Читос».

— У нас всё чудесно, кутя, — ответил Неро, провожая нас с Джеком к ним за стол.

Я огляделся по сторонам и в противоположном конце зала заметил Илиша, который сидел вместе с Гарреттом, и Артемисом и Аполло и рассеянно раздавливал тлеющую сигарету в пепельницу. Я поймал его взгляд, и тот незаметно кивнул мне, чуть приподняв бокал кровавого вина.

Похоже, все были уже здесь, включая Джоквина, сидящего на своём высоком стульчике. Его кормил Дрейк, не упуская возможности состроить уморительную рожицу.

— Сангвин!

Я обернулся и быстро поздоровался с Гарреттом и его сенгилом. Судя по всему, кроме господ, сюда также пригласили и всех наших кикаро и сенгилов. Я уже успел заметить на кухне сенгилов Илиша и Неро. Сегодня собралась почти вся семья, а куча химер означала также и кучу прислуги — должен же кто-то прокормить всю эту ораву, ведь все мы любим покушать.

— Привет, мои прелести!

Услышав этот голос, я вновь расплылся в искренней улыбке. В зал вплыл Силас, одетый в свой лучший чёрный блейзер с тёмно-красной рубашкой под ним, и чёрные брюки. Он всегда обожал это наряд, и не зря: наш король выглядел, как всегда, ослепительно.

Все поднялись со своих мест, приветствуя Силаса. Позади короля стоял его сенгил с маленьким Грантом в руках. Грант обычно присутствовал на семейных сборищах до тех пор, пока не начинал капризничать, что, впрочем, также относилось и ко всем нашим несовершеннолетним братьям. Но пока что младенец вёл себя образцово, мирно посапывая в руках сенгила.

— Сангвин! — Я стоял ближе всех к нему, и король обнял сначала меня, потом Джека. — Я ужасно соскучился по моим малышам. Скоро позову вас.

Силас поцеловал Джека, следом чуть приподнялся и поцеловал меня. Мне было приятно видеть его в таком прекрасном расположении духа. Когда Силас счастлив — вся семья счастлива. Наши жизни незримо управлялись этим законом с тех пор, как я себя помню.

— И мы всегда будем рады тебя видеть, — ответил я, целуя его в ответ. — Как твои дела, любимый?

— Замечательно. — Силас опустился на стул рядом с Кесслером и его бойфрендом Тибериусом и небрежно огляделся по сторонам, подавая сенгилам знак принести ему напиток. — Грант прошёл полное обследование. Он абсолютно здоров, но мы и так это знали. Неро рассказал, что они наконец-то подавили восстание на юге Пустоши. Говорит, что мятежники оголодали и просто-напросто съели своих товарищей. Разве не забавно? Так им и надо.

— Последняя троица перестреляла друг друга, — уточнил Неро. В руках у него была сигара, которую он попеременно курил с Гарреттом. Эти двое обожали свои вонючие палки, но я терпеть не мог их запах. — Похоже, они тянули жребий, кого съесть следующим, и вытянувший короткую явно не пришёл в восторг. — Неро весело хохотнул. — А самое смешное, что потом они все оказались ужином, правда, уже нашим. Но мясо было просто ужасным. Наверное, последствие голодовки.

— И впрямь забавно, — улыбнулся я. — И так им и надо.

Честно говоря, когда дело доходило до Серой Пустоши и её обитателей, я проявлял больше сочувствия, чем все члены моей семьи вместе взятые — в конце концов, я сам являлся таковым многие годы. Но ещё я понимал, что подавляющее большинство братьев не разделит подобной сентиментальности. Я люблю свою семью больше жизни, но все они росли в Скайфолле или окрестностях, где неведомо чувство настоящего голода, настоящего отчаяния и безнадёжности. Измождённые и замученные люди злились на весь мир, а особенно на корону, что совсем неудивительно, ведь у нас было как будто бы всё.

Вечер продолжился короткими шутками и праздными разговорами. После Силас дал свою привычную речь, и подали ужин. Все с удовольствием налетели на кушанья: на наше любимое мясо, пасту, сладости — Дрейк попросил сегодня шоколадное пирожное — а после еды мы перебрались на диваны, обложившись сигаретами, сигарами, и сенгилы засеменили вокруг господ, раскладывая на мраморных столиках различные наркотики.

Обычно на таких встречах около полуночи химеры откланивались один за другим, уводя выводки своих кикаро и сенгилов, но порой кто-то приходил в чересчур игривое настроение, что порождало цепную реакцию.

Сегодняшний вечер оказался не исключением.

Всё началось с головорезов, и это ни для кого не стало сюрпризом. Арес сцапал сенгила Илиша, вертлявого молодого парня. Получив кивок одобрения от своего господина, он быстренько устроился между ног Ареса, тот потянулся к губам своего близнеца, к ширинке которого уже полез сенгил Неро. Естественно, Неро и Сеф тут же активировались, напрыгнув на Кесслера и его бойфренда, и… ну, цепные реакции потому ведь так и называются.

Если бы мы были в кино, то вы бы увидели, как я стою, положив обе руки на стол, а надо мной навис Илиш, долбящий меня с завидным рвением. И вы бы услышали треск магнитофонной ленты и мой спокойный голос:

«Что ж, вам наверняка интересно, как я здесь оказался...»

Ну да ладно, вам же и так это известно. Мы ведь с вами здесь уже не в первый раз, да?

Во мне теплилась надежда, что истинной причиной того, что сейчас Илиш трахал именно меня, а не кого-нибудь из братьев, стал утренний разговор. Однако что-то мне подсказывало, что для него наш маленький секрет был лишь поводом оказаться внутри меня. Никогда не понимал, почему между нами существует такая сексуальная химия, но когда меня настигал будоражащий, плавящий мозг оргазм, я и не то что бы жаждал в этом разобраться… Просто хотел, чтобы он трахнул меня ещё.

Наверное, только мёртвые боги знают, почему мы так феерически удовлетворяли друг друга в сексе. Я ощутил жадный рот на своём члене, и Илиш набрал скорость, выводя нас на финишную прямую. Опустив взгляд, я увидел его сенгила меж своих подкашивающихся ног. Пара ленивых движений языка довела меня до разрядки, и Илиш позади меня также начал кончать. Я услышал стук ладоней, хлопнувших на стол по обе стороны от моей головы, а следом тяжёлое дыхание, перемежаемое стонами.

— Иди за мной, — прошептал Илиш мне на ухо.

Он вытащил, мы оба натянули штаны, и как ни в чём не бывало полавировали мимо братьев, занятых друг другом или Силасом. Нам удалось добраться до двери незамеченными. Никто из нас не говорил ни слова до тех пор, пока Илиш не привёл меня в пустующее помещение на шестом этаже. Он закрыл дверь на замок, затем зажёг сигарету.

— Я кое-что узнал. — При этих словах сердце моё подскочило к горлу. Илиш прошёл на террасу, впустив в комнату тёплый, ласковый ветерок, и предложил мне сигарету. — Но что это даст тебе, пока неясно.

Я замер на полпути.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я, готовясь к худшему.

Луна осветила своим сиянием моего самого величественного и богоподобного брата. Кто-то мог бы принять его за ангела, но каждый Деккер знал, что в нём столько же от ангела, сколько в Люцифере.

— Я просмотрел результаты переписи и нашёл совпадения, — объяснил он, превращая этими словами мои внутренности в склизкое желе. — О ней есть записи десятилетней давности, затем девятилетней и восьмилетней. Всё сделаны в квартале под названием Элтон. Это где-то за тридцать миль от Солнечного Дома и за двадцать миль от Мелхая, также хорошо тебе известного. С тех пор никакой информации не поступало.

Я сделал долгую, очень долгую затяжку сигаретой, которая оказалась с опиумом, за что я был благодарен. Едкий дым обжёг лёгкие, давая время осесть сказанному Илишем.

— Значит, она мертва… — произнёс я тихо. — Она прожила пару лет в этом Элтоне, потом… умерла?

— Такая вероятность есть, — ответил Илиш. — В общем, у тебя есть два варианта… Ты либо летишь в Солнечный Дом и Элтон и убеждаешься в её смерти. Либо закрываешь свой гештальт и перестаёшь думать об этом.

Да, это и были мои… варианты. Что ж, по крайней мере, я могу радоваться тому, что десять лет назад она была ещё жива. И это означает, что всё время, которое я провёл у Джаспера, и даже когда меня забрали в Скайфолл, бабуля ещё жива.

Думала ли она обо мне?

Помнила ли она меня… в принципе?

Не знаю, почему от этой мысли мне стало вдруг так больно. Я пробыл в приюте пять лет, и у меня были красные глаза — она просто обязана меня помнить. Но всё же бабуля была уже стара. А что, если она забыла?

Илиш тоже молчал, пока в голове моей носились мысли, словно кролики, убегающие от гончей. Я внезапно понял, что вытаскиваю на свет божий тысячи сомнений, о которых даже не подозревал.

Готов ли я встретиться со своим прошлым?

За последние два десятка лет, а особенно за те года, что я был пленником Джаспера, Солнечный Дом и жизнь до его подвала превратились в послеобеденный сон; в жизнь, которой жил другой мальчик, встреченный мной на страницах какой-нибудь книги. Это был точно не я… Я никогда не был свободным; я всегда был рабом Джаспера.

Увидеть бабулю…

Какие ужасы мне это подарит? Или время, которое я провёл на воле, годы психотерапии, море семейной любви спасёт меня от удушающих кошмаров, которые столь услужливо предлагал мне мой собственный мозг.

— Думаю… Я полечу туда и проверю всё сам, — несмело решил я наконец. — Если она жива, то это хорошо, а если нет… я смогу отпустить её с миром.

Илиш кивнул.

— У меня как раз стоит «Фальконер» на крыше Олимпуса. Мы можем полететь на нём.

— Мы? — поднял я бровь. — Ты хочешь полететь со мной?

Илиш взглянул на городской ландшафт с равнодушным выражением лица.

— Если узнают, что ты пропал вместе с «Фальконером», Силас начнёт задавать вопросы. Но если на нём полечу я, никто не обратит внимания. Я составлю тебе компанию.

И это пролило свет на ещё большее количество сомнений, будто бы слова Илиша неожиданно превратились в факел.

— Но почему? Почему… ты мне помогаешь?

Илиш на секунду застыл, затем сощурил свои фиолетовые глаза.

— Я достаточно умён, чтобы понимать, что от тебя есть своя польза, Сангвин. В следующий раз, когда я попрошу об одолжении, ты исполнишь его без вопросов и пререканий. Мы договорились?

— Договорились, — кивнул я. — Я знаю твои правила. И ты тоже знаешь мои.

Илиш уловил, к чему я клоню, и, возможно, наши строго охраняемые от других братьев тайны и являлись причиной взаимного доверия.

— Приходи завтра в Олимпус к десяти утра, — закончил Илиш, щелчком отправив окурок в темноту. — Спокойной ночи, Сангвин.

Он повернулся и ушёл.

Ночью я никак не мог уснуть, и виной тому был не алкоголь и не кокаин. Даже когда Джек, спотыкаясь, заполз домой и отрубился рядом со мной, я всё ещё бодрствовал, сверля широко раскрытыми глазами потолок, затем стену с раздвижными стеклянными дверями, и позволял мозгу топить меня в пучинах безумия до тех пор, пока краешек солнца не показался из-за горизонта.

И тогда я бросил все попытки уснуть. Всё-таки я — химера, и отсутствие отдыха было не так уж страшно. Приготовив завтрак на одного — Джек умер для всего мира как минимум до обеда — я в тишине поел, ожидая десяти часов, когда пора будет ехать в Олимпус.

Но перед уходом я на цыпочках пробрался в нашу общую спальню, подошёл к комоду и взял в руки моего самого старого друга — медвежонка Барри.

— Хочешь отправиться со мной в приключение? — улыбнулся я ему и прижал к груди. С какой-то странной ностальгией мне вспомнились времена, когда он отвечал мне в детстве. А сейчас... Сейчас он каким-то образом трансформировался в Кроу, который был более чем жив в моей голове.

Барри не ответил, но в душе у меня что-то шевельнулось. Я никогда не собирался разрывать эту связь со своим прошлым. Барри… Барри всегда будет моим другом, и он всегда будет со мной… куда бы я ни пошёл. Я выскользнул из Чёрной Башни с медвежонком в руке.

Мой внешний вид явно оставлял желать лучшего, но вот Илиш сидел в своём небоскрёбе, похожий на обычного божественного себя. Он попивал кофе за обеденным столом и читал сегодняшнюю газету. Сенгил шумел на кухне посудой, оставшейся от завтрака.

Илиш оторвался от своего занятия и слегка кивнул головой в знак приветствия.

— Если ты голоден, то завтрак на кухне. А если нет, то мы можем идти.

— Нет… Я не голоден, — нервно сглотнул я. — Я готов.

— Да? — чуть насмешливо спросил Илиш. — А я слышу твоё сердце даже отсюда.

Я рассеянно положил руку на грудь, хотя мог бы просто прислушаться. Сила привычки, полагаю.

— Да… — подтвердил я и, поскольку имел с Илишем, и тот уже и так всё знал, не стал скрывать волнение в голосе. — Просто, понимаешь, это довольно важно для меня... Я могу… могу получить ответы уже сегодня.

Илиш осушил остатки кофе из кружки и поставил её на стол.

— Я всегда считал, что для тебя самого будет лучше избавиться от того, что вызывает эмоции подобного рода. Сорви этот пластырь, если действительно готов встретиться со своим прошлым.

Встретиться со своим прошлым?

— Это оно и есть, да? Последняя встреча с прошлым?

— У тебя была длинная жизнь. — Илиш взял плащ, предложенный его кикаро, милым парнем, но, на мой взгляд, немножечко туповатым. — От самого тяжёлого груза ты избавился десять лет назад. А тому, что осталось, никогда не сравниться с уже преодолённым.

Он был прав, и я ценил его честность и прямоту. Илиш сильно изменился за последние годы, и, хотя в целом ему было на меня начихать, он всё же относился ко мне с уважением, а большего мне было и не надо.

Существовала также вероятность, что Илиш просто-напросто под опиатами: от них тот становился чуточку общительнее. Отказ Силаса несомненно подкосил его.

— Знаю, — подал я голос, шагая за ним к лифту. — Я… Честно говоря, я сам не понимаю, что чувствую, или что чувствую сильнее всего.

— Начни с того, жива ли она. Это и будет твой старт. А потом, если она мертва, дай себе время оплакать её, и двигайся дальше. Если жива — найди, поблагодари и также двигайся дальше.

— Наверное. Из твоих уст всё звучит так просто.

— Люди склонны усложнять самые простые вещи.

Хотелось бы мне, чтобы всё было раз — и готово. Не говоря уже о том, что на языке у меня вертелось предложение прислушаться к его же собственному совету, но мы уже подходили к «Фальконеру», и я боялся, что Илиш может отказаться от затеи помочь мне.

Когда мы поднялись в воздух, я с облегчением выдохнул. Зная свою семью, я почти ждал, что кто-нибудь взбежит по лестнице и начнёт требовать полететь с нами. Да, я явно бы не удивился, увидев Неро, Силаса, или даже кикаро Илиша, который строил мордочку обиженного щеночка каждый раз, когда хозяин куда-то уходил без него.

— Я до сих пор не могу взять в толк, как ты терпишь своего кикаро, — сказал я, глядя на раскинувшуюся внизу Серую Пустошь. — Он разве не сводит тебя с ума? Сложно найти хоть кого-нибудь, настолько же тебе неподходящего. Такое чувство, будто у него IQ ламы.

Илиш не ответил, и спустя несколько минут до меня дошло, что он и не собирался, продолжая следить за показаниями приборов с каменным выражением лица.

Я хихикнул.

— Тебя часто спрашивают об этом, да?

— Да.

— Ну так?

— С ним мой сенгил всегда занят.

— И ты держишь его у себя только лишь поэтому?

— Ты бы лучше сменил тему, Сангвин, — ответил тот скучающим тоном. — Или Серую Пустошь огласит короткий вскрик, за которым последует звук удара, а на земле внезапно образуется размазанное красное пятно.

Я рассмеялся; Илиш же раздражённо покачал головой. Он собаку съел на скрывании эмоций, включая малейшую тень улыбки, но я был уверен, что внутри он издал смешок хотя бы из жалости.

А после наступила тишина, что более чем устраивало Илиша. И меня это тоже устраивало. Я привык к тишине: я жил почти при полном отсутствии звуков многие годы и до сих пор иногда уставал от людского общества. Тут как нельзя кстати пришлась прихваченная мной книга.

Даже после стольких лет возможность прочитать любую книгу, какую только захочу, по-прежнему вызывала у меня священный трепет. У Джаспера мне приходилось снова и снова перечитывать одни и те же тома, а когда он вдруг бросал мне новый, я пожирал его, будто кусок мяса. Сейчас же в моём распоряжении были все книги Скайфолла, и если мне западал в душу какой-нибудь автор или разрекламированный роман, я просил Неро или Кесслера, и те пускали клич среди легионеров, чтобы отыскать его.

— Как продвигается твоя книга? — спросил я Илиша спустя час. — Ты уже написал где-то половину, да?

— Да.

— И о чём она?

— О страшном проклятии, поражающем болтунов.

Я оживился, но потом сообразил, что Илиш язвит.

— Значит, твоя голубая мечта? Не знал, что это литературный жанр.

— Теперь да.

— Мне всегда хотелось написать книгу. Что-нибудь в жанре «фэнтези». В твоей книге много вымысла?

— Смотря как посмотреть. Это беллетристика.

— Надеюсь прочитать её когда-нибудь.

— Не надейся.

Я закатил глаза.

— Какой тогда смысл вообще писать, если её никто не прочитает?

— Как только найду ответ на столь животрепещущий вопрос, я сразу же тебе сообщу.

Ухмыльнувшись, я покачал головой и вернулся к чтению. Следующие несколько часов Илиш молча вёл самолёт, периодически включая музыку, чтобы развлечься.

— Уже близко, — сказал тот наконец. — Ты ведь не помнишь точные координаты?

— Я никогда не был в Элтоне.

— Мы сейчас не над Элтоном, — с удивлением услышал я. — Сначала проверим Солнечный Дом.

И это абсолютно выбило меня из колеи, что ещё мягко сказано. Но не успел я издать изумлённый возглас, как тревога выпорхнула на волю, словно летучая мышь из тёмной пещеры, и сбила с ног.

Мы летим в Солнечный Дом? Там хранилось столько воспоминаний, столько разных воспоминаний. Порой мне бы хотелось, чтобы память моя была чуть похуже.

Моим маяком, гигантским столбом света, ласковым, спокойным и домашним, всегда была бабуля. С губ моих часто срывался смешок, когда я вспоминал о своих проделках, или о том, что она думала о маленьком красноглазом демоне, однажды очутившемся на её пороге.

Но было много и плохого. Например, мальчишки, которые дразнили меня и которых я впоследствии сжёг заживо. И самое плохое… Гил.

— Интересно, а Гил ещё жив, — сказал я вслух неожиданно для самого себя, чувствуя, как пелена гнева ниспадает на глаза. — Если да… Я его убью.

— Я помню, как ты рассказывал о нём. Я видел шрам на твоей ладони ещё до первого воскрешения. От печки.

— И он в буквальном смысле пригвоздил меня к кресту. — Я внутренне содрогнулся и проглотил ком в горле. — Я, не прекращая, звал бабулю. Говорил, что всё понял и больше так не буду, только бы меня сняли. И мне было… шесть лет. Блин, шесть. В детстве ты не соображаешь, какой ты маленький, и весь ужас осознаётся уже во взрослом возрасте.

— Я… понимаю, — ответил Илиш односложно. — Когда я вырос и понял, что делал со мной Силас в шесть, я был в ярости.

Неприкрытая откровенность Илиша застала меня врасплох. Он никогда не рассказывал о своём детстве. Я знал, что случилось с ним и первым поколением, однако исключительно по историям Неро или от Гарретта, когда тот напивался. У Силаса всегда наблюдались проблемы, но, судя по всему, когда первое поколение росло, состояние его было ещё хуже. И я могу понять, почему: Периш носился по всему миру, и Силасу практически никто не помогал.

Но всё же это не даёт ему право так жестоко обращаться с детьми. Я всем сердцем люблю Силаса, но более чем прохладно отношусь к тем страницам его прошлого. Илиш почти всегда ведёт себя как козёл, начисто лишённый сочувствия, но когда узнаёшь, через что он прошёл… ты его понимаешь.

И да, я понимал Илиша. Думаю, так же, как со временем он понял меня. Он ненавидел меня, и я неимоверно его раздражал — но он меня понимал.

Я резко поднялся с кресла, отбросив в сторону блуждающие мысли. Мой расфокусированный взгляд внезапно уловил знакомые очертания.

— Вон там! — воскликнул я странным, высоким голосом и показал пальцем на небольшое скопление домов, окружённых с трёх сторон скалами и деревьями. — Это... Чёрт, это же Солнечный Дом.

И кажется…

— Там никого нет, — тихо продолжил я уже обычным тоном. — Он… заброшен.

До тех пор, пока реальность не предстала перед моими глазами, я не имел ни малейшего представления, насколько мучительной она окажется. Может быть, в глубине души, где-то очень глубоко, я надеялся, что встречу здесь бабулю.

Её отсутствие в Солнечном Доме и впрямь снедало меня. Бабуля… Её место было здесь. Она всегда была здесь, и я не мог представить её нигде больше. И да, я помнил, что по результатам переписи в последний раз бабулю видели в Элтоне, но, похоже, часть меня верила, что она просто уезжала на пару лет.

«Фальконер» начал снижение. Илиш щёлкал по кнопкам и крутил ручки, от чего двигатели теряли ход, и высота неимоверно падала. Я выглянул из окна, отчаянно пытаясь успокоить дыхание, и смотрел, как мой старый дом приближается ко мне.

Вон там было главное здание, где бабуля готовила, кормила воспитанников и спала. Там — корпус мальчиков, а там — корпус девочек… И барак Поли и Гейба, который я сжёг дотла, тоже успели восстановить.

И сарай для дров тоже здесь, и избушка Гила, а тут я гонялся за ящерицами и однажды даже поймал здоровую лягушку, которую я бы съел, если бы не прибежала бабуля. А сколько прожил Спуки, наш пёс? А кошки? Сколько… сколько лет здесь уже никого нет? Куда… Куда…

— Куда теперь отправляют сирот? — прошептал я, прежде чем гордость успела остановить меня.

— В последнее время север сильно разросся, — ответил Илиш привычным холодным тоном, но с еле заметной ноткой симпатии. — Неподалёку наверняка открылись новые приюты.

Мы сели возле дровяного сарая, в который явно давно никто не входил. Внутри не было ни единой полешки, ни единой щепочки. Илиш встал с места и открыл дверь. Я подхватил Барри, взяв винтовки, передал одну Илишу, ступил на серую, каменистую землю и прислушался. Мы не услышали ничего, кроме жужжащей мухи в отдалении. Похоже, тут действительно никто не жил.

— Может быть, какая-то из зим выдалась особо холодной, и они решили перенести приют поближе к городу, — предположил Илиш, проверяя сарай. — За последние десять лет зимы здесь были не из лёгких.

Что правда… И что вновь наполнило моё сердце надеждой. Но всё-таки, почему же тогда бабуля пропала из отчётов переписи восемь лет назад? Если она открыла приют в Элтоне, то не могла же она просто взять и перестать сдавать кровь чиновникам.

Я прошёл мимо сарая, и ноги мои, как будто бы до сих пор принадлежали шестилетнему мальчику, сами привели меня к главному зданию, где можно было всегда найти бабулю. В груди всё клокотало, ладони ныли, будто бы шрамы от гвоздей все ещё заживали, и каждый шаг добавлял лишнюю сотню фунтов на мои плечи… но в то же время я чувствовал себя невесомым.

Я потянул на себя деревянную дверь и пробежал глазами по комнате.

В углу стояло дряхлое кресло-качалка, которое бабуля порой выносила на террасу. Она убаюкивала на нём младенцев, когда те капризничали, или просто кормила. Я приблизился и легонько толкнул спинку, отчего то закачалось само по себе.

— Один раз… какой-то сборщик нашёл больного малыша, — сказал вдруг я, живо вспомнив тот момент. — Бабуля изо всех сил пыталась спасти его. Когда она поняла, что тот умирает, то села с ним на веранде, целый день качала, пела колыбельные и прижимала его к груди. Я нечасто видел её слезы, но тогда она точно плакала. После его смерти я обнял её, и она сказала: «Ах, Сами, я так рада, что он умер. Я плохой человек? Он был так болен… Так болен, что мне просто хотелось, чтобы ему стало полегче».

Я потёр нос и перешёл в пустую кухню. Окна стояли ещё целыми, но на всех поверхностях лежал тонкий слой пыли.

— Я сидел вот под этим столом, — объяснил я, кладя руку на деревянную столешницу, на которой ещё не истлела целлофановая скатерть. — Бабуля готовила и между делом указывала на разные предметы и просила назвать. А когда я научился читать, то читал для неё рецепты. И она каждый раз приходила в ужас, когда я выпивал свежую крысиную кровь, разлитую по банкам для супа.

Я провёл рукой по печке. Все кастрюли, котлы и тарелки пропали.

— Ничего не осталось, — сказал я тихо, сжав плюшевую лапу Барри в руке.

— Это не так уж и плохо, — подал голос Илиш позади меня. — Мы могли бы наткнуться на скелеты и разрушенные здания. Она покинула это место определённо по своей воле, и, если судить по слою пыли, лет пять или шесть назад.

— Думаешь, есть шанс, что она вернулась сюда из Элтона? — робко повернулся к нему я.

— Нет никакой гарантии, что это была именно она.

Я сник: Илиш был прав.

Кивнув, я покинул дом и вышел во двор, обогнул избушку Гила, корпуса девочек и мальчиков. Илиш следовал за мной по пятам. Ноги мои захватили контроль над остальным телом, мышечная память вновь оказалась сильнее рассудка, и я поднялся по ступеням в свою старую спальню.

Но добравшись до верха, я с упавшим сердцем обнаружил… пустую комнату, если не считать нескольких пыльных коробок. Кровать в форме гоночной машины исчезла, исчезли стул и комод — моих вещей тут больше не было. Почему меня это так потрясло? Меня ведь… меня ведь прогнали много-много лет назад. С чего бы ей держать у себя мои вещи? В этом нет никакого смысла.

Я прижал Барри к себе, прекрасно понимая, что Илиш меня видит.

— Это твоя комната? — спросил тот.

— Была. — Я пнул затхлую коробку с поношенной одеждой и куклами Барби внутри. — Но уже нет. Они вычеркнули меня из своих жизней… как всегда хотели.

Я спустился обратно на крыльцо. Больше не знал, куда идти. Внезапно мне стало нехорошо. Какой же дурацкий повод расстраиваться.

— Полетели в Элтон, — решил я, внутренне стыдясь чуть не высказанного желания вернуться домой. — Здесь… больше нечего смотреть.

Илиш кивнул и направился к самолёту. Я скользнул прощальным взглядом по дому, где провёл детство, ещё раз обнял Барри и выдвинулся за ним.

Мы замерли одновременно… потому что оба услышали гул самолета.

Илиш выругался. Я поднял глаза к небу и едва не протёр, увидев самолёт, летящий прямо к нам.

— Кто это? — спросил я шёпотом, будто человек, находящийся внутри — это был «Фишеркинг» — мог нас услышать. — Ты же обещал, что никому не расскажешь.

— И я никому не рассказал, — ответил Илиш, оскорбившись.

— И что нам делать?

— Ничего. Мы не станем прятаться: это будет глупо, и не станем подниматься в воздух с ним на хвосте. Кто бы это ни был, у него явно есть причины лететь за нами.

Вот именно… у него есть причины, и я очень сомневаюсь, что нам они понравятся.

Вскоре самолёт навис над землей, и мы с Илишем отошли в сторону. Ветер, поднятый пропеллерами при снижении, потревожил серую пыль вокруг и взлохматил мои волосы.

Наружу вышел… Силас.

Твою мать.

Король был определённо недоволен, что, впрочем, никого не шокировало.

— И что вы здесь делаете? — потребовал тот ответа. — Чёрт знает где, на краю Серой Пустоши?

Но я не собирался открывать рот: Илиш бы этому не обрадовался. Если он станет лгать, то мне лучше не лезть. Однако тот почему-то не стал.

— Сангвин изъявил желание посетить дом своего детства и отыскать его хозяйку Линду. Я решил ему помочь.

Силас по инерции отпрянул, будто бы его ударили, потом нервно огляделся по сторонам, бешено вращая глазами. Спустя секунду до меня дошло, что он проверял, не у лачуги ли мы Джаспера. То место вызывало слишком много саднящих эмоций, и, так же, как и я, Силас никогда не хотел возвращаться туда.

— З-зачем? — заикнулся он. Его зелёные глаза сами нашли ко мне путь, словно самонаводящиеся ракеты. — Зачем, любимый?

Я сделал шаг вперёд.

— Ей уже около семидесяти, если не больше, — объяснил я, замечая подступающую тень агонии на его лице. Именно этого я и пытался избежать. — Она была мне как мать. Защищала, оберегала. Линда была мне очень дорога. И если она жива, мне хочется найти её и отблагодарить.

— Нет! — выкрикнул вдруг Силас, яростно мотая головой туда-сюда. — Нет! Нет, любимый. Нельзя! — Он подбежал ко мне, наверное, чтобы обнять, но потом неожиданно схватил рукав легкой летней куртки и потащил меня к «Фишеркингу». — Давай вернёмся домой и забудем об этом. Ты теперь бессмертный, и всё хорошо. Не нужно ворошить прошлое. Не нужно, любимый, не нужно. Мы просто возьмём… и забудем.

Этого мы и боялись. Но если у меня и имелась сверхспособность, то это умение утешать Силаса.

Илиш тоже ей обладал. Я поймал его взгляд, пока Силас упорно тянул меня вперёд, и, мы не сговариваясь, подумали об одном и том же.

— Силас, любимый, — сказал я беснующемуся королю. Я позволил довести себя до самолёта, затем аккуратно положил ладонь на его руку. — Я должен это сделать.

Ангельские черты лица Силаса исказились, и, несмотря на то, что он мог неимоверно жестоко обращаться со всеми нами, я всегда смягчался, видя его в таком состоянии.

— Нет, не должен, — проскулил он. — Зачем? Ведь сейчас у тебя всё хорошо. Зачем тебе возвращаться туда?

Я понимал, что он имеет в виду и в буквальном, и в фигуральном смысле. И я сам снова и снова спрашивал себя ровно об этом.

— Хочу, по крайней мере, узнать, что с ней случилось. Пока ещё не поздно.

Пока ещё не поздно… Эта фраза не могла не найти отклик в его душе.

Силас был стар, очень стар, и из его жизни ушло слишком много людей, которых он мечтал увидеть ещё хоть раз. Уверен, среди них были и те, с кем он не успел попрощаться.

— Но ты ведь не собираешься… идти в ту развалюху, нет? — пискнул он в моих руках.

— Нет. Туда я не собираюсь.

— Ну ладно, — протянул Силас несчастным голосом. — А почему... почему ты не сказал мне раньше. — Он посмотрел на Илиша. — Почему ты решил лететь с ним, а не со мной?

Илиш поправил винтовку на плече.

— Думаю, последние пять минут весьма убедительно отвечают на твой вопрос, — обронил он привычным неприветливым тоном.

Силас бросил на него недобрый взгляд.

— Тебя никто не спрашивал.

— А надо было бы, да почаще. Тогда бы твоя жизнь была гораздо проще.

Вам может показаться, что Илиш шутит, но на деле слова его были полны взрывчатки, которая только и ждала поднесённой спички. У Илиша отлично получалось успокаивать Силаса, но и противоположный эффект он мог вызывать с такой же лёгкостью.

Силас обхватил меня руками и захлюпал носом. Я знал, что причиной этих печальных всхлипываний стала моя ситуация, но со стороны выглядело, будто бы ребёнок пришёл за утешением к родителю, потому что его обидел старший брат.

— Так значит, ты меня отпустишь? — спросил я. — И поможешь?

— А тебе действительно это так важно? — прошептал тот. — Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке. И именно потому, что я в порядке, во мне нашлись силы сделать это. Мне нужно узнать, что с ней произошло. Я очень сильно её любил.

— Но она… она же дала тому мужчине тебя тронуть. Дала прогнать тебя.

— Она спасла меня, — поправил я. — Гил грозил уйти, а он был нашим главным сборщиком еды для сирот. Бабуле нужно было заботиться и о других детях; она сделала всё, что могла. Ей тоже было страшно.

— К чёрту других детей, — пробормотал Силас. — Надо было уморить их всех голодом, чтобы ты выжил. Ты же мой принц.

— Ну она же не знала, — хихикнул я. — А если бы знала, то наверняка придушила бы их собственными руками.

— Вот и отлично, — успокоился господин Несчастье. — А если этот Гил ещё там, то я отвезу его в Скайфолл и замучаю до смерти.

— И я полностью с тобой согласен, любимый.

Мы забрались в «Фишеркинг», потому что тот быстрее «Фальконера», и выдвинулись к Элтону. Илиш вновь вёл самолет. Силас же сел ко мне на колени, и я прижал его к себе.

— А как ты узнал, что я здесь? — поинтересовался я, бережно убирая пряди с его лба. — Мы так старались тебя не огорчать.

— Я пил кофе на балконе и увидел, что «Фальконер» улетает, — засопел тот. — Мне стало любопытно, и я решил полететь следом. Я не знал, что это ты.

Что ж, похоже, я зря волновался, что нас кто-то сдал. Всё довольно просто объяснилось длинным носом Силаса, который ни для кого не являлся новостью. Илиш, однако, крепче вцепился в штурвал, наверняка запомнив, что в следующий раз, когда ему понадобится ускользнуть, лучше улетать не от Олимпуса. В этом весь он.

— А куда мы направляемся сейчас? — обеспокоенно встрепенулся Силас, взглянув на Серую Пустошь под нами.

— В квартал под названием Элтон. Мы уже рядом, — ответил Илиш. — Несколько лет назад переписчики засекли Линду там. Мы попытаемся разузнать, где она живёт сейчас, или жива ли она.

— А если нет? Не хочу, чтобы мой малыш расстроился.

— А если нет, то это будет знаком двигаться дальше, — ответил я. — Мне нужно раз и навсегда покончить с этим, пока не поздно. Конечно, у меня впереди целая вечность, но для того, чтобы решить конкретно этот вопрос, осталось не так много времени.

Я сделал особое ударение на слове «вечность», потому что знал, что услышав его, Силас сразу же повеселеет.

И сработало. Он опустил голову обратно мне на плечо и вздохнул. Вскоре мы приземлились в каком-то старом, неухоженном парке, вокруг которого раскинулся бедный квартал, довольно густо заселённый.

К самолёту со всех сторон стекались люди, и когда мы выбрались из кабины, на нас глазело уже около двадцати зевак.

Илиш незаметно ткнул меня в бок и вручил пару тёмных очков. Мы путешествовало не инкогнито — не было нужды — но он знал, как я ненавижу, когда на меня пялятся незнакомцы, и поэтому предпочитал скрывать глаза в присутствии пустынников.

Вперёд выступил дородный мужчина, очевидно, мэр городка.

— Король Силас, — провозгласил он срывающимся голосом. — Какая честь. Эээ… Нам поклониться?

— Не нужно, — просто ответил Силас. Илиш задвинул дверь «Фишеркинга» за нами. — Мы ищем пожилую женщину по имени Линда. Раньше она управляла детским приютом под названием «Солнечный Дом».

Я присмотрелся к темнокожему мужчине из толпы, выглядевшему на сорок, и тут же его узнал.

— Ричард? — пробормотал я со вновь поднявшейся тревогой, и, прежде чем мэр успел дать ответ, быстро приблизился к нему. — Ты же Ричард, да?

— Дальше мы сами, — услышал я приказ Илиша. — Расходитесь по домам. Вы свободны.

Толпа рассосалась — довольно спешно, надо заметить. На лице Ричарда отразилось волнение и замешательство.

— Так да или нет? — повторил я вопрос.

— Да… — медленно кивнул тот. — А вы… что вам нужно от моей матери?

Мне казалось, тот должен был сразу же меня узнать, но потом до меня дошло, что я, как дурак, забыл снять очки. Зубы ни о чём бы не сказали Ричарду: когда меня прогнали из Солнечного Дома, молочные только-только начинали выпадать. Я мгновенно исправил свою оплошность. Тому хватило секундного взгляда в мои красные глаза.

— Я Сами, — пояснил я Ричарду, сделавшему невольный шаг назад. — И я жив.

— Мать честная! Ты жив? Но как… Как ты… — Он нервно посмотрел на Илиша и Силаса, стоявших чуть поодаль. — Ты один из них?

— Меня зовут Сангвин, — кивнул я. — Я принц Скайфолла. Младенцем меня отдали в приёмную семью, но женщина, принявшая меня, умерла. Из-за этого моя настоящая семья очень долго не могла меня отыскать.

— Ого, — выдавил тот, покачивая головой. — Я даже…

— Где бабуля? — перебил я, пытаясь что-то понять по его лицу. — Где она?

Ричард застыл.

— Мне жаль, но…

«Нет, нет. Только не говори это вслух».

— Мама скончалась пару лет назад.

Я думал, что готов. Я и в самом деле так считал, но когда слова его осели на моих барабанных перепонках, в сердце моё будто вошёл нож. Мне стало больно, больно физически.

Я ощутил руку Силасу, подхватившую мою дрожащую ладонь. Король быстро притянул меня к себе и крепко обнял.

— Мне жаль, любимый, — шепнул тот. — Мне так…

— Ты лжёшь, — раздался ледяной голос позади нас.

Я повернул голову в сторону Илиша и увидел, как тот испепеляет Ричарда взглядом.

— Лгать химере — отвратительная идея. Особенно в присутствии нашего короля.

— Что? — отстранился я от Силаса. Стук в груди Ричарда абсолютно оглушил меня.

— Он лжёт, — повторил Илиш. — По глазам вижу. На твоём месте я бы говорил да поскорее, Ричард.

— Я… Я… — испуганно начал заикаться тот, но затем обречённо замотал головой. — Она умерла.

Силас, сверкая глазами, мягко отодвинул меня в сторону.

— Если желаешь ещё хоть раз увидеть свою мать, то…

— Ты не можешь так поступить с ней! — всхлипнув, резко вскрикнул Ричард. — Ты не можешь так поступить с ней, Сами. Она стара, она больна: все эти воспоминания убьют её на месте. — Лицо его сморщилось под гнётом страданий, а руки взлетели к вискам. — Да что б тебя, Сами. — В глазах появились умоляющие искорки. — Многие годы, с тех пор как она помогла тебе бежать, я слушал её плач из спальной. Мама чувствовала себя такой виноватой. Мне пришлось… пришлось смотреть, как она целыми днями стояла на крыльце, глядя в Серую Пустошь и ожидая твоего возвращения. — По щеке скатилась одинокая слеза. — Это совершенно уничтожило её, и если ты вдруг сейчас покажешься перед ней… вся эта боль вернётся. Ты не можешь поступить так с ней.

Ещё одно лезвие, пронзающее моё сердце. Я внезапно потерял способность говорить или даже двигаться.

— Если это так, то тогда Линде просто необходимо узнать, что у него всё хорошо, — ответил за меня Илиш. — Это ей поможет. Она заслуживает знать, что Сами жив.

— Её сердце не выдержит, — слабым голосом отозвался Ричард. — Она больна. Она стара.

— Тогда мы ей поможем, — урезонил его Илиш. — В качестве благодарности за спасение нашего Сангвина.

— Но ей… было так плохо после всего случившегося, — поджал губы тот, прикрыв глаза. — Я не хочу, чтобы она вновь проходила через это. У неё диабет, у неё слабое сердце. Сами... — Он посмотрел на меня. — Мы переехали сюда, потому что здесь была работа. Только так мы могли позволить себе лекарства. Всё, мы находили в Пустоши, едва помогало.

— В Скайфолле производят инсулин, — уверил его я, — и всё остальное. Мы поможем ей, Ричард. Естественно, поможем. Она моя бабуля.

Ричард, за несколько секунд проиграв борьбу с самим собой, наконец-то, к моему облегчению, кивнул.

— Хорошо. Мама… сейчас она живёт со мной. За три мили отсюда.

— За пределами квартала? А разве это не опасно?

— Опасно… Но мы могли позволить либо оплату налогов, либо покупку её лекарств. У нас свои бараки. Там живём мы с женой и мой брат со своим мужем. У нас десять детей; они помогают ухаживать за мамой. — Он заметил, что Силас и Илиш направляются к «Фишеркингу» и замер в благоговейном ужасе. — Мы… полетим?

— Да, — коротко бросил Силас. — Так быстрее.

Он поднялся в кабину, следом за ним — Илиш. Я невольно усмехнулся, заметив подозрительность Ричарда.

— А это… надёжно? Мы не разобьёмся?

— Нет, — беззаботно хохотнул я. Меня по-прежнему душила тревога, но, по, крайней мере, внешне это едва проявлялось. — Ты и глазом моргнуть не успеешь, как мы уже окажемся там.

Я поднялся на борт. Ричард отважно следовал за мной по пятам, лишь чуть вздрогнув, когда тяжёлая металлическая дверь задвинулась за нами. Силас и Илиш остались в кабине пилота, а я присел на скамейку рядом с Ричардом. Мне о многом хотелось его расспросить.

— Что произошло с Солнечным Домом? — спросил я. — Мы там были… и там пусто.

— Да, там много что случилось. Спустя пару лет, как тебя прогнали, Гил тоже ушёл. Но тут к нам вернулся мой брат Фрэнк, и несколько воспитанников как раз подросли. Мы все вместе занялись охотой и сбором, но всё равно едва могли сводить концы с концами. Дети голодали, и тут, как назло, один из новеньких малышей оказался заражён трайдесом, и пока Фрэнк ходил за вакциной, пятеро младенцев успели умереть. Мама не хотела больше оставаться в Солнечном Доме, боялась, что зараза проникла в стены — ты же знаешь её мнительность — и в итоге мы все переехали. Жили в Элтоне с оставшимися детьми, пока та не заболела, потом поселились в бараках и взяли к себе ещё нескольких.

— Ещё нескольких? То есть… вы до сих пор воспитываете сирот?

— Люди прознали, куда переехала мама, и поэтому периодически сборщики приносили к нам найденных детей, или сами матери приводили ребят, потому что не могли прокормить их. Мы с женой, или Фрэнк с Арло усыновляли их. Из тех десяти, что живут с нами сейчас, только двое биологически моих, но любим их всех одинаково.

Какие же всё-таки добрые люди. С каждым годом в Пустоши становилось всё меньше и меньше таких. Даже одно то, что сборщики спасали детей, уже заставляло восхититься. В большинстве случаев их нежное мясо становилось праздничным обедом.

Я торжественно пообещал себе помогать им по мере сил и возможностей. И для этого даже не нужно будет спрашивать Силаса: он сам захочет помочь этой семье.

— Ричард, — позвал Илиш, приоткрыв дверь в кабину пилота. — Подойти сюда и покажи точно, где ваши бараки.

Ричард спешно поднялся и указал на скопление хибар, окружённых забором. «Фишеркинг» сбавил скорость, и я тоже встал, чувствуя всё нарастающее давление в груди, будто моё сердце превратилось в банку из-под содовой, оказавшуюся на дне океана. Я облокотился на раздвижные двери, прикрыв глаза, все телом ощущая вибрацию садящегося самолёта.

Вот и всё… Вот и всё. Бабуля здесь. И она жива.

Сделав глубокий вдох напоследок, я повернулся и дёрнул дверь. Первым выпрыгнул Ричард, затем Силас, но Илиш сначала обратился ко мне.

— Погоди, — сказал он. Снаружи доносились испуганные ахи и охи. Целый выводок ребятишек столпился вокруг мускулистого чёрного мужчины и миниатюрной женщины с волосами, собранными в пучок. — Надень очки. Ты же знаешь этих детей пустынников.

Честно говоря, мне даже в голову это не пришло, но Илиш вновь оказался прав. Нервы мои и так были на пределе, и голосящие дети явно пришлись бы не к месту.

— Сангвин… я могу пойти с тобой, если хочешь, — ненавязчиво предложил Силас. Луч серого солнца упал на его волнистые золотые волосы.

Я на секунду задумался, но затем покачал головой.

— Не стоит, любимый. Боюсь, это только лишь моя ноша. — Я обратился к Ричарду. — Где она?

Тот указал на белёный двухэтажный дом с окнами в чёрных рамах, на удивление целыми.

— Скорее всего, она сидит в своей комнате на первом этаже. Слушает радио или следит за детьми из окна. Как зайдёшь, поворачивай налево и последняя дверь по коридору — её.

Я кивнул, уже не пытаясь успокоить радостное возбуждение в груди. Но в довесок к нему внутри меня поднял голову… страх. А вдруг она меня не помнит? Вдруг… года заставили её поверить, что я и впрямь монстр?

Так много мечущихся мыслей, и мой мозг подхватывал их одну за другой, как подхватывал рыбу Голлум — всегда в поисках следующей.

Но я сделал первый шаг вперёд. Подошёл к дому и вскочил на крыльцо. Деревянные доски захрустели под ногами, но всё заглушал бешеный стук сердца. Я вступил в прихожую — гостиная по правую руку приветливо заливал солнечный свет — однако меня интересовал коридор слева, который упоминал Ричард.

На мгновение я остановился.

Бессчётное количество раз закрывал я глаза и представлял, что нахожусь в Солнечном Доме вместе с бабулей. В темноте подвала Джаспера, когда все тело болело, и мне было грустно-грустно, я плакал в пузико Барри, заводил его и слушал песню, представляя, что бабуля пришла пожелать мне спокойной ночи… может быть, даже почитать сказку, если я хорошо себя вёл сегодня.

Во тьме той жизни, которой я жил словно бы сотни лет назад… бабуля была лучом света. Вместе с Неро. В годы боли и мучений, когда моим единственным другом стал рассыпающийся на куски рассудок, они оставались теплыми пятнами света, заставляя меня улыбаться сквозь стекающую по лицу кровь.

Я вдруг пожалел, что не принёс с собой Барри: тот бы непременно подарил мне щепотку своей храбрости, но кое-кто лучше, чем Барри, сидел лишь в нескольких футах от меня.

В который раз втянув в лёгкие воздух Серой Пустоши, такой же знакомый, как серое солнце, и ощущая, как внутри всё переворачивается… я сделал решающие пару шагов, увидел открытую дверь и услышал, что кто-то… вяжет.

Рука моя замерла на дверной ручке, и я увидел её — сидящую у окна с вязанием на коленях. Кажется, это была сине-зеленая шляпка, мелькающая в потемневших от старости руках.

Да, бабуля выглядела гораздо старше, чем я помнил. Лицо иссекала паутинка морщин, волосы почти полностью седые. На ней было полинявшее красно-оранжевое платье, фартук и вовсе пропал, но с краёв свисало серое кружево, когда-то бывшее белым. На столе стояло радио, выключенное, и лежало несколько книг рядом с очками для чтения с поцарапанными стёклами. Она мирно глядела в окно, ловко стуча спицами. Бабуля явно не услышала моего приближения: я подкрался к ней, как и положено стелс-химере, без единого звука, сам того не осознавая.

Может быть, потому что мне хотелось сначала рассмотреть её и убедиться, что это не сон.

Я тихо, но смело постучал в дверной косяк, и та повернулась. Наши глаза встретились. О, как же хорошо я помнил эти глаза.

— Бабуля? — прошептал я, сглотнув ком в горле.

Она улыбнулась, но по лицу её не проскользнуло тени узнавания.

— Ой, здравствуй, — сказала она, кладя шляпку на стол. — Не знала, что к нам придут гости. Ты один из моих воспитанников?

Я молча глядел на неё, не в силах пошевелить ни единым мускулом. Затем стянул очки дрожащей рукой.

— Бабуля… — повторил я срывающимся голосом. — Это я. Сами.

Та широко распахнула глаза, в которых немедленно начала собираться влага и поднесла руку ко рту.

— Сами?

Она поднялась на подкашивающихся ногах, и по щеке поползла слеза.

— Ох, Сами. Это ты. Ты жив!

— Жив, — подтвердил я. Из моих собственных глаз тоже без стеснения полились слёзы. Она вгляделась в них, словно желая убедиться, что это я. — У меня всё хорошо, бабуля.

Бабуля обхватила меня руками, и я обхватил её в ответ. Мы стояли, прижавшись друг к другу, и она что-то бормотала в мою куртку, периодически всхлипывая. Я не разбирал её слов и просто всхлипывал в унисон.

— Прости меня. Прости меня, — задыхалась та. — О, Сами. Прости за то, что сделала с тобой.

— Я тебя прощаю, — ответил я по привычке, хотя собирался сказать, что мне не за что её прощать. — У меня всё хорошо. Всё хорошо… У меня замечательная жизнь.

Бабуля ещё раз обняла меня, отстранилась и дотронулась до моего лица.

— Ты такой взрослый. Посмотри на себя. И какой высокий. А зубы. Ох, батюшки, Сами. Все выросли заострёнными?

— Угу, — улыбнулся я, касаясь ладонью её руки. — Они помогли мне выжить в Серой Пустоши. Защищали.

— И сколько ты там пробыл? — осунулась бабуля. — Где живёшь сейчас? Ты так хорошо одет. Только посмотри. — Она ощупала мою куртку, потом окинула взглядом брюки и туфли.

Тут до меня впервые дошло, что… мне придётся отвечать на вопросы, ответы на которые та не хотела бы слышать. И бабуля это почувствовала.

— Сами, сколько ты пробыл в Пустоши? — спросила она упавшим голосом, приправленным страхом.

Я замялся.

— Некоторое… время. Но всё уже хорошо. — Её глаза вновь наполнились слезами, и я вновь притянул её к себе. — Сейчас уже хорошо. Бабуля, я живу в Скайфолле. И представь себе? — Я выдавил улыбку. — Я — химера. Я — Деккер, принц. Всё время был.

— Что? — отпрянула она. — Ты принадлежишь королю Силасу? — Я кивнул, и та укоризненно покачала головой. — И что же маленький принц делал в ящике из-под молока? Почему он не забрал тебя?

Я и сам тысячу раз спрашивал себя об этом. И ни одно объяснение полностью меня не удовлетворило, хотя ради Силаса я притворился, что всё понимаю.

— Меня отдали на воспитание одной женщине. Силас хотел, чтобы я вырос закалённым мужчиной, поэтому поселил в Серой Пустоши. Но она умерла и оставила меня под твоей дверью. Король очень долго не знал, где я.

Бабуля нахмурилась.

— И этот твой король сейчас здесь? — спросила она тоном, которым можно было раскрошить гранит и, прежде чем я успел её остановить, устремилась к двери… неожиданно скорым шагом.

— Ба, но всё уже хорошо, — спешно заговорил я, догоняя её. Я уже оказывался в похожих ситуациях. Что ж, по крайней мере, поблизости нет деревянной ложки. — Прошу, бабуля. — Я положил руку ей на плечо, и та притормозила. — Силас чувствует себя ужасно виноватым из-за того, что произошло со мной. И он больше не отсылает младенцев в Серую Пустошь. У нас даже появились специальные устройства слежения. Силас усвоил урок.

— Ты оказался в полном одиночестве в этом проклятом…

Бабуля не договорила, словно вспомнив, что это именно Силас покончил с миром и довёл Серую Пустошь до теперешнего состояния. Она прищурилась и продолжила свой путь.

За углом стояли Силас и Илиш и разговаривали с Ричардом и, кажется, с Фрэнком.

— Так значит, это ты король? — Я с ужасом увидел, что она встала прямо перед Илишем. — О чём ты только думал, посылая маленького ребёнка в Серую Пустошь? У вас вообще есть мозги, юноша?

Илиш непонимающе посмотрел на бабулю сверху вниз, затем повернулся к Силасу.

— Всё вопросы к нему. Это он король.

Бабуля перевела взгляд на Силаса. Я не переставал осторожно тянуть её за плечо, призывая вернуться в дом.

— Так ты король? — повторила та твёрдо. — Это ты отправил невинного мальчишку в такую кошмарную дыру? Ты хоть знаешь, через что он тут прошёл? Через что он прошёл не по своей вине?

— Ба, — прошипел я. — Хватит, пожалуйста. Он давно извинился. Он очень  сожалеет. — Я покосился на Силаса. — Прости. Она…

— Всё в порядке, любимый, — ответил тот, выходя вперёд к бабуле. — Я никогда не прощу себя за то, что случилось с Сангвином. Так не должно было быть. Сангвин знает, как я раскаиваюсь, и я сделал всё, чтобы загладить свою вину перед ним.

Он украдкой бросил на меня взгляд, словно спрашивая, знает ли та про Джаспера. Я также тайком покачал головой.

— Сами рос таким хорошим ребёнком. Конечно, у него были свои… — Бабуля споткнулась на полуслове, затем подозрительно прищурилась. — Я так понимаю, все твои проблемы возникали из-за генетики?

— Верно, — кивнул я. — Химер вообще тяжело растить из-за… всего.

— Что правда, то правда. И ты, значит, Сангвин? Помню, ты иногда называл так себя в детстве.

— Наши имена отпечатываются в сознании при рождении, — пояснил я. — Поэтому я звал себя Сангвином в голове.

— Сангвин — прекрасный молодой человек, — добавил Силас. — Он умный, заботливый, отзывчивый и с хорошим чувством юмора. Нам очень повезло с таким принцем, и мы все его просто обожаем.

— А сколько лет он провёл в Пустоши? — еле слышно спросила бабуля. Нахлынувшая печаль сделала её лицо ещё старее. — Мне он не говорит.

Похоже, Силас тоже не спешил признаваться ей, но потом всё-таки решился.

— Сангвин вернулся в Скайфолл, когда ему было девятнадцать.

— Девятнадцать? — ахнула та. — Сами, как же ты выжил?

Язык мой предательски прилип к гортани. Но, ко всеобщему удивлению, на помощь ко мне и королю подоспел не кто иной, как Илиш.

— Он жил в доме со всем необходимым, — солгал мой брат. И этой лжи мы все будем придерживаться ради её же блага. — Сангвин не показывался никому на глаза, поэтому мы так долго его искали.

Бабуля как будто бы не сильно поверила нам, но всё же медленно кивнула.

— Что ж, по крайней мере, сейчас у тебя все хорошо. Тебе больше ничего не угрожает, и ты… счастлив. — Она чуть пошатнулась. — Давайте присядем ненадолго. Сердце что-то пошаливает.

Прежде чем она успела договорить, я подхватил с веранды белый пластмассовый стул и помог ей устроиться.

— Ба, — опустился я перед ней на корточки. — Ричард сказал, ты болеешь…

— Ой, да ничего такого, — отмахнулась та.

— Ба, — взял я её за руку. — Я хочу забрать тебя с семьёй в Скайфолл. Чтобы у тебя были самые лучшие лекарства и самые лучшие врачи.

— Сами… Ну разве я могу так стеснять тебя.

— Ты никого не стеснишь, — терпеливо объяснил я. — Пожалуйста. Вся твоя семья, все дети и взрослые… Мы всех их обеспечим работой и образованием. — Я оглянулся на Силаса, и тот кивнул. — Все получат шанс на новую, счастливую жизнь. Все до единого.

Ричард и Фрэнк выдохнули и тихонько выругались себе под нос.

Бабуля растерянно посмотрела на наши переплетённые руки, затем на меня.

— Всех… Вы правда возьмёте всех?

— Конечно. Ты забрала меня к себе, заботилась и оберегала, не ожидая ничего взамен. Позволь теперь мне позаботиться о тебе.

— Но… нам до сих пор иногда приносят детей.

— Значит, мы построим огромный приют прямо здесь, — усмехнулся я. — Просто гигантский. Все ради тебя. Только, прошу… соглашайся.

— Мальчики, — обратилась бабуля к своим сыновьям. — А вы что думаете?

Ричард и Фрэнк одарили её безумным взглядами.

— Я одного не понимаю: почему мы ещё здесь? — развёл руками первый. — Хочется уже поскорее увидеть наш новый дом.

— Ну как скажите, — хихикнула она. — Сами, покажи своей старушке, что это за место такое — Скайфолл.

Услышав, что бабуля согласилась, я, худо-бедно справлявшийся с эмоциями до этого момента, вновь не смог сдержать слёз.

— Спасибо, — крепко обнял её я. — Как же я рад, что нашёл тебя.

— Это я рада, что нашла тебя под крыльцом, — прошептала она, похлопывая меня по спине. — Мой Сами… Я всегда знала, что ты хороший мальчик