Глава 26. Ривер

Ривер

Следующие несколько часов я провёл в своём бессмертном лимбе. Поначалу мне казалось, что до этого я бывал здесь лишь единожды, но потом вдруг стало ясно: белое пламя горело в моей душе с самого детства. Это был не ночной кошмар, который сковывал всё тело, не дурной сон, от которого просыпаешься, глотая ртом воздух. Все те разы я был мёртв и пребывал в этом самом месте, терпеливо ожидая, пока белое пламя починит моё бездыханное тело.

Я начал подмечать, что происходит, когда внутренние органы прекращают работу. Сначала тело остывало, приближаясь едва ли не к самому краю забвения, но потом белое пламя возвращало его назад руками, сотканными из кипящего льда. Я нагревался настолько, что хотелось содрать кожу; каждая косточка, каждая клеточка металась в огне, и сама кровь шкворчала, как на поверхности солнца. Спустя несколько веков на дне ада тело остывало, и боль стихала. Меня будто бы внезапно закапывали в вечную мерзлоту снежной пустыни; конечности и туловище каменели, как при трупном окоченении. Такое состояние длилось дольше всего; именно в эти моменты моё сознание медленно втекало обратно в мозг. Кровь теплела, и в груди вспыхивала слабая искра жизни. В последние секунды мне насмешливо протягивал руку Жнец, говоря, что моя нога никогда не ступит на это залитое солнцем крыльцо.

А потом забрезжил свет… свет свечей. Я широко открыл рот и сделал первый сознательный вдох. На лице лежала какая-то странная прозрачная ткань. Я на автомате сел, и она мягко соскользнула с головы на грудь, облачённую в шелковую чёрную рубашку. Штаны оказались из этого же комплекта: похоже, на мне была какая-то модная пижама или типа того. Но почему? Где я? И как вообще сюда попал?

Прищурившись, я принялся массировать пальцами виски, надеясь очистить разум от туманной дымки. Всё вокруг оставалось загадочным и необъяснимым, но я на удивление не испытывал по этому поводу ни злости, ни ярости. Наверное, это была другая крайность воскрешения. Когда я очнулся в Сером Разломе у Илиша, мне хотелось метаться и крушить всё вокруг, однако сейчас происходило нечто совершенно противоположное.

— Доброе утро, Ривер.

Я дёрнул головой в сторону незнакомого голоса. У чёрного комода стоял высокий мужчина с зачёсанными назад волосами и живыми глазами цвета меди. На губах, украшенных пирсингом в виде кольца, играла довольная усмешка. Ещё одна химера, просто замечательно.

— Где я? — в сердце всколыхнулись первые намёки на гнев.

Усмешка перешла в широкую улыбку, обнажив два ряда заострённых зубов, как у Сангвина и Джека. Это был Телоний — химера-легионер, который иногда подменял Смерть в Пустоши. Семья называла его Тео, и Илиш предупреждал, что у этого Тео с головой совсем беда.

— А я всё ждал, когда же ты проснёшься. Должен сказать, слухи о тебе недостоверны: ты ещё лучше, чем я себе представлял.

— Где Киллиан? — скинув с себя шёлк, я соскочил с кушетки и угрожающе пошёл на него, но не успел сделать и пары шагов, как в районе лодыжки звякнула железная цепь. Ну разумеется… Они ведь не настолько тупые, чтобы оставлять меня на свободе.

Тео восторженно сверкнул своими блестящими глазами. Когда Илиш показывал его фото, он особо подчеркнул, что эта стелс-химера малоуправляема в своей изощрённой кровожадности.

— Где-то тут… Какое интересное существо, этот твой парень… Он не разговаривает?

О, спасибо всем грёбаным чертям… Они не нашли его, они не нашли моего Киллиана. Меня захлестнуло волной облегчения, и сквозь растерянность вместе с зарождающимся гневом проступили проблески самоконтроля. Я внутренне собрался и дал себе слово, что не сорвусь и не поддамся безумной ярости. Буду сохранять спокойствие до последнего.

«Что бы ни случилось, Ривер Меррик, они не смогут тебя убить… и раз Киллиан в безопасности, то и с тобой всё будет нормально. Он наверняка уже вместе с Перишем и Джейдом, может быть, даже Илиш уже прилетел. Главное — это Киллиан, а как сказал Грейсон, нужно придерживаться самых простых истин. Конечно, именно из-за этого козла я и оказался в такой ситуации, но порой старик говорил действительно мудрые вещи».

— Перестал говорить после того, как твой король его изнасиловал, а Лео и Грейсон погибли, тупица, — огрызнулся я, на всякий случай проверяя цепь на прочность. — Отпусти его, он вам ни к чему.

Мужчина весело хохотнул. Я так и не сообразил, что это за место, но, судя по запаху, стены здесь были бетонные. Возможно, военная база, какой-нибудь дофоллокостный форт… Хотя, конкретно эта комната, с железными канделябрами и тяжёлыми портьерами, явно косила под средневековую.

— А это будет решать уже король Силас.

При одном лишь упоминании его имени во рту появился привкус желчи.

— Приведи его. Я хочу его видеть.

Я бы всё отдал, чтобы оказаться с этим белобрысым трусом наедине. Пусть приходит: он давно задолжал мне за убийство Лео и Грейсона и за изнасилование Киллиана. Нет, нет, нет… Я замотал головой. Нужно сохранять спокойствие. Они ничего мне не сделают, я теперь бог.

Тут дверная ручка задребезжала, и мы с химерой обернулись на шум. Спустя мгновение в дверь затарабанили со всей силы. Тео раздражённо цокнул языком и закатил глаза, но послушно отпер замок.

— Где он, Тео?! — дверь распахнулась настежь, с грохотом врезавшись в стену.

Эту химеру я узнал сразу, и, судя по его свирепым, налитым кровью глазам, он тоже узнал меня с первого взгляда. А ещё он явно был в курсе моих приключений в Крейге.

Не теряя времени даром, Кесслер — взбешённый мужик со стрижкой ёжиком — саданул меня по челюсти. Ублюдок был силён, и от удара, способного ломать кости, я повалился обратно на кушетку, треснувшись черепушкой о стену. Кесслер с громогласным рёвом схватил меня за грудки и снова впечатал башкой в бетон, изрыгая при этом проклятия. Я не мог даже толком защититься: стучавшая в висках кровь не давала сосредоточиться и принять стойку. Крепко зажмурившись, я молча сносил удары, следовавшие один за другим.

— Не трогай меня! ОН УБИЛ МОЕГО СЫНА! — завопил Кесслер, погружая кулак в моё лицо с тошнотворным хрустом, который я никогда не забуду.

— Он его подвесил… выгрыз… выгрыз его сердце! — гаркнул он, еле сдерживая слёзы. Я немного приободрился и даже на секунду забыл, что сейчас меня изобьют в буквальном смысле до смерти.

— Кесс! Отпусти его… — послышался третий мужской голос, и удары прекратились.

Я сплюнул на покрывало кровь и попытался принять сидячее положение, но голова, казалось, весила целую тонну. С трудом подняв взгляд, я нашёл искажённое мукой лицо Кесслера и посмотрел в широко распахнутые серые глаза. Вся поза говорила о том, что он терпит из последних сил. Я попробовал открыть рот, но нижняя челюсть сместилась в сторону — сломана или просто выбита. Я осторожно ударил ребром ладони по кости, возвращая её на место.

— Он был вкусный, — прошепелявил я, поддерживая подбородок. Кесслер, которого удерживал незнакомец, никак не отреагировал на провокацию.

— Что ты там булькаешь, отброс из Пустоши?

— Для тебя — Ворон. И я говорю о том, что твой сынишка визжал, как девчонка, когда я вскрыл ему грудную клетку и впился зубами в сердце. Знал бы ты, как мне понравилось наблюдать за тобой, когда ты тащил за собой Калигулу, остав…

Кесслер вырвался из рук мужчины и в очередной раз занёс надо мной кулак, но тот вместе с Тео, подоспевшим на помощь, скрутили Генерала и оттащили его в сторону.

— Отстань от меня, Тео! Всё, он жив, твоя работа окончена! — Кесслер снова вырвался. — Подвесьте его в моей комнате для допросов, сейчас же!

В комнату ввалилась пятерка легионеров. Они живо сковали меня по рукам и ногам и выволокли в коридор. По лицу на пол стекала кровь, окрашивая белую плитку в алый цвет, а мои травмированные органы глухо ныли. Но Киллиан был в безопасности… самое главное, что Киллиану ничего не угрожает.

Периодически я на мгновение отключался, однако всё равно старался мысленно нарисовать карту здешних бесконечных коридоров. Это определённо была военная база, а если верить Перишу и Джейду, все военные базы находись в Серой Пустоши. Значит, меня привезли не в Скайфолл. По пути встречались двойные металлические двери с надписью «выход», но ни одного окошка… До этого мне доводилось бывать только на базе в Гринбейзе, и там наблюдалась ровно такая же картина: во всём этом склепе как будто бы вообще не существовало окон. Но это неважно — хватит самого крошечного отверстия или самого завалящего автомата, и меня уже и след простыл. Пусть я сейчас хоть на краю света, я всё равно вернусь к Киллиану. Ничто не разлучит меня с ним, тем более кучка каких-то химер.

Впереди шагал мужчина, который остановил Кесслера. Думаю, это был Тиберий, его муж, наверняка смертный. Может, мне удастся застать его врасплох и выторговать себе свободу. Кесслер тоже не станет больше рисковать после того, как потерял младшего сына... Или лучше нацелиться на Калигулу. Плевать, что Илиш взбесится, когда я убью «Клига»: если благодаря этому мне удастся сбежать, то здесь все полягут, хоть братья, хоть нет. Я покосился на свой конвой из легионеров, вооружённых автоматами. Стоит ли рвануть прямо сейчас или лучше затаиться? Будь я моложе, я бы уже психовал и бился в бессильной злобе, тщетно пытаясь удовлетворить жажду крови, пока бы мне не всадили пулю в лоб. Левый глаз заплыл и отёк, голова гудела — в таком состоянии мне точно не добраться до Тиберия. Смешно сказать, но в этот момент смертность была бы мне на руку: ну, не прикончат же они избранника самого Силаса. Однако я был бессмертен… так что никто не постесняется стрелять на поражение при любом неверном движении.

Именно поэтому я плёлся вниз по лестнице, еле шевеля ногами. Одно-единственное окно всё-таки обнаружилось: мы были на втором этаже, а теперь спускались на первый. В конце концов меня бросили в тёмную, холодную комнату, освещённую тусклой, утопленной в потолке лампочкой. Рядом с ней была вмонтирована металлическая плита, с которой свисала цепь с крюком… Комната для допросов.

«Киллиан — цел, ты — жив… Ты выдержишь, тебе приходилось испытывать боль… Ты бывал в эпицентре взрыва, тебя жрали рейверы, душили насмерть… С тобой всё будет нормально».

Однако этот свисающий крюк выглядел довольно-таки неприятно. Он отбрасывал длинную, зловещую тень, будто в фильме ужасов, и мне невольно казалось, что сейчас я получу в нём главную роль. Легионеры задрали мои руки, надели цепь, сковывавшую запястье, на крюк и заскрежетали лебёдкой, поднимая меня в воздух, как скот на бойне.

— Ну, давай же, — прохрипел я, пытаясь поймать взгляд Кесслера, но Тиберий суетливо увещевал его и не позволял на меня смотреть. В их паре он играл роль более слабого и уступчивого; того, кто постоянно сдерживал агрессивного от необдуманных поступков.

— Кесс, помнишь, о чём мы говорили? Это тот же Силас. Он специально выводит тебя из себя.

— Я его трахал… Слышишь, Кесс? Я трахнул твоего сына, — внезапно выпалил я, повинуясь какому-то непонятному позыву. — Я трахал его до тех пор, пока ему не начало нравиться.

Кесслер стиснул зубы. Я почти услышал хруст сведённых от напряжения челюстей, но Тиберий снова поспел на выручку.

— Кесс, он врёт, и ты это знаешь. Тимоти проверяли, он умер девственником.

— И тогда он, кстати, назвал меня папочкой. Неужели по привычке?

Верховный Главнокомандующий Легиона с рыком бросился вперёд и снова врезал мне по лицу. Я крутанулся вокруг своей оси, как пиньята, а потом получил ещё один удар в живот.

— С меня хватит, урод! — проорал Кесслер, впиваясь пальцами мне в плечи. — Где Периш?! Отвечай!

Периш? Ещё один бессмертнорождённый? Зачем он ему? Ай, какая разница, Кесслер может мне хоть глаза выколоть, хоть ногти выдрать — я всё равно буду нем как рыба. Но не потому, что я питал к учёному симпатию — просто с ним был Киллиан.

— Смылся, — просипел я, обнажая окровавленные зубы в издевательской ухмылке. — Он давно слинял, «брат мой».

— Приведите Киллиана, — отрывисто приказал Кесслер.

Я на всякий случай рассмеялся, ещё не решив, как себя вести.

— Удачи. Король Силас ни за что не позволит тебе его убить. А если так хочется помучить его на моих глазах — то вперёд. Только не забудь прислушаться к моему сердцу, чтобы понять, насколько мне насрать.

Они уставились на меня с одинаково жёсткими минами: Тиберий подозрительно, и его муж так, будто хотел уличить меня во лжи. Давайте, убейте раба.

Кесслер что-то произнёс в рацию. Раскачиваясь на саднящих запястьях, я услышал имя Киллиана. Хорошо, что скоро меня убьют, и эта ноющая боль прекратится. Надо лишь ещё немного подстегнуть Кесслера… Тогда и Чалли погибнет без особых мучений, и Киллиану больше ничего и никогда не будет угрожать.

— Веди его сюда, папочка, — усмехнулся я. — Посмотришь, насколько вы облажались. Я с превеликим удовольствием покажу тебе, что именно появилось на свет в лаборатории Крейга.

О, эти взгляды, разрывавшие меня на куски… Мне хотелось всё продолжать и продолжать раззадоривать их. Прости, Чалли, но Киллиан важнее тебя; он важнее всего в этом мире.

Спустя несколько минут стальные двери в комнату распахнулись. Чалли был серьёзно ранен. Его тоже явно допрашивали, но я сомневался, что химерам удастся вытянуть из него какие-то тайны. И они точно не подозревали, что Киллиан далеко отсюда, раз пытались использовать немого против меня.

Увидев меня, Чалли попытался что-то показать жестами. Толку от этого, разумеется, не было никакого: я так и не научился понимать его ужимки. Правда, в глубине души шевельнулся страх, что, возможно, он решил предать нас. Вообще, с чего бы ему вообще так стоять горой за Киллиана? Просто за освобождение от оков? Или дурень не понимал, что его сейчас убьют?

Мы остались вчетвером: я, мой липовый парень, мой брат-химера и его муж, которым ему любезно позволил обзавестись Силас.

— Ну? — я приподнял бровь и в который раз сплюнул кровь. — Иди, помучай его как следует. Он, может, и не говорит, но визжит по-прежнему.

Кесслер сверкнул глазами и, твёрдо намереваясь достучаться до меня, шагнул к Чалли. Мальчишка попятился назад, пока не упёрся спиной в стену, сжался в комочек и отчаянно завопил, когда генерал отвесил ему пару оплеух.

— Где Периш? — Кесслер вздёрнул его на ноги и поднял за горло над собой.

Чалли отчаянно засучил ногами и замотал руками, пытаясь освободиться. Кесслер злобно швырнул его в мою сторону. Пацан со стоном упал у моих ног, накрыв руками голову, и Тиберий без раздумий начал пинать хрупкого, тощего парня. Оставалось лишь надеяться, что хищники насытятся приманкой как можно быстрее.

В конце концов Чалли перекатился на спину и нашёл меня взглядом. Я еле заметно кивнул, не зная, что ещё делать. Кесслер снова подскочил к нему и поднял за грудки; полумёртвый мальчишка отчаянно замолотил руками, показывая руками имя «Киллиан», а потом прошептал одними губами «цел».

Я растерянно заморгал, но в ту же секунду Кесслер с досадой впечатал его голову в бетон: большая страшная химера продолжала уничтожать хлипкую тростинку. Чалли прикрыл опухшие веки и перестал стонать.

— Бьёшь тех, кто слабее… Настоящий мужчина, — усмехнулся я с высоты потолка, глядя на растущее под головой Чалли багровое озеро. Пацан пробулькал что-то в последний раз и окончательно затих.

— Он и бровью не повёл! — разочаровано пророкотал Кесслер мужу. — Тиббс, его сердце не дрогнуло ни на миг! Ему плевать… Илиш был прав. Это монстр, чудовище, мы не…

— Заткнись, придурок, не в его присутствии! — рявкнул Тиберий. О-ля-ля, кто-то нашёл свои яйца. — Соберись и позвони Силасу, король быстро с ним разберётся. То, как он проведёт остаток своих дней, с лихвой искупит убийство Тимоти.

Кесслер пронзил меня взглядом, и я ответил ему тем же. В груди росла тьма, окутывая меня холодным одеялом: Жнец внутри меня подначивал и дальше издеваться над Кесслером за всё, что он сделал. 

— Да-да, звони Силасу, Кесс. Не терпится увидеть того, с кем мне суждено быть… навеки, — съязвил я, натянув на лицо гаденькую ухмылку. — Раз уж ты только что убил моего парня, я, пожалуй, приму его предложение. Представь, какой насыщенной станет твоя жизнь, когда я стану королём. О, поскорее бы уже! У меня большие планы на всю твою легионерскую семейку.

Генерал снова от души ударил меня в солнечное сплетение. Чалли жалобно заскулил у стены: похоже, его всё-таки не добили.

— Силас даже не знает, что ты у нас. И я не скажу ему, пока не решу, что с тебя хватит, — глухо прошипел Кесслер, доставая нож с выкидным лезвием. — А если ты думаешь, что это всё, на что способен Легион… — он поднёс остриё к моей шеи и медленно скользнул вниз по шёлковой рубашке. — О, мальчик мой, мы с тобой только начали. Мне прекрасны известны твои уязвимые места, потому что я прекрасно знаю Силаса. Я убью тебя столько раз, что в конце концов ты запоёшь, как канарейка.

Моя улыбка расползлась ещё шире.

— Вперёд, папочка, — я сложил губы бантиком и послал ему воздушный поцелуй.

Кесслер прижал кончик ножа к моему животу. Я стиснул зубы и задержал дыхание, но он продолжал вдавливать холодный металл в мягкую плоть, пока наружу не осталась торчать одна лишь рукоять.

— Где Периш? — выдохнул Кесслер мне в ухо и потянул нож наверх, вспарывая мне кишки, и меня всего затрясло от шока. С этим я уже ничего поделать не мог. Даже несмотря на бессмертие, тело оставалось по-человечески хрупким.

— Смылся… — я едва успел подавить болезненный стон. — Уже давно.

Генерал провернул лезвие в ране и резко выдернул нож. В голове стало поразительно легко.

— Даю тебе последний шанс, Ворон, — он приставил кончик к моему паху. — Скажи, где учёный, или я сломаю тебя… по-другому.

— Свалил.

Кесслер коротко кивнул. Лицо его оставалось непроницаемым, и только в глубине серых глаз полыхала неугасимая ненависть, на которую способен только отец. Однако, похоже, сейчас его голова была забита чем-то поважнее, и со мной он пока решил закончить. А ведь существовало огромное количество способов выбить из человека информацию; помню, я весьма успешно применил некоторые к Брайдли. Неужели это всё, на что способен Верховный Главнокомандующий Легиона? Какое разочарование.

— У меня нет времени с ним возиться. Свяжись с Неро.

В глазах постепенно темнело, из живота непрерывным потоком хлестала кровь. Я на пару мгновений отрубился и очнулся уже на полу, когда на пороге пыточной стоял Калигула. Приблизившись, сын Кесслера с лёгкостью вздёрнул меня на ноги, хотя его коленные чашечки наверняка ещё не зажили. Химерья медицина творила чудеса, или же сукин сын был чрезвычайно стойким малым. Всегда спокойный, всегда сдержанный, всегда бесстрастный. Узнаю своего братца… Вот только я слышал, как он кричит в агонии, и упивался этими криками. Кто знает, может, глубоко внутри Калигула кричит так же прямо сейчас? Вынужденный торчать в Пустоши, пока его парень находится у террористов вместе с Ре…

Я распахнул глаза и затормозил.

— Нико, — еле слышно выдавил я.

Калигула, тянувший меня за локоть, неожиданно замер, будто попал под действие какого-то заклинания.

— Что? — спросил он с опаской.

— Рено… — раскашлявшись, я упал на колени. Судя по всему, из этой комнаты Калигула вытащит уже мой труп.

— Видео выкупа… Азбука Морзе. Рено и Нико в канализации Мороса… Понял? Они в канализации, — просипел я, пытаясь встретиться с ним глазами, чтобы убедить. Пусть мы по разные стороны баррикад, но если Калигула любит Нико… Рено сейчас с ним.

— Канализация Мороса? — Калигула покосился за спину, проверяя, что никто не подслушивает. — Причём здесь азбука Морзе?

— Он моргал… моргал код.

Голова запрокинулась назад, и на этот раз я уже не смог поднять её и ухватиться за крупицы реальности, стремительно утекавшие сквозь пальцы. Я повалился на бетон и в очередной раз испустил дух.