Глава 7. Рено

Рено

«Плиньк-плиньк-плиньк».

С каждым ударом по клавишам цвета слоновой кости я всё сильнее убеждался, что у меня нет ни капли таланта. Какому дьяволу продал душу Киллиан, чтобы пиликать на своём пианино в Арасе? Я не мог сыграть без ошибок даже «Собачий вальс».

Ну и мир тут у них. Пустынники выживали, поедая людей и рыская в поисках всякого хлама, сохранившегося с дофоллокостных времён, а скайфолльцам было настолько нечем заняться, что они учились играть на музыкальных инструментах и читали умные книжки. Мой новый хозяин настоятельно требовал, чтобы я приобщался к культуре. В пень их культуру: дайте мне сигарет, бухла, секса и дури. Вот такая культура в Пустоши, и мне она нравилась гораздо больше, чем учиться попадать в ноты на этом ксилофоне-переростке.

Я несколько раз крутанулся на стуле, наблюдая за расплывчатым блондинистым пятном в ободке с чёрными кошачьими ушками, мельтешившем вокруг. В отсутствии своего хозяина сенгил уже успел вылизать всю квартиру до блеска и теперь пришёл убраться у Гарретта, чтобы совсем не протухнуть от тоски. Даже Бифф начал подуставать от его бесконечного внимания и обзавёлся собственной зоной отдыха от Луки — на оконном карнизе под самым потолком.

— Я Генрих, я Генрих Восьмой,[1] — запел я, вертясь вокруг своей оси. Дальше слов я не знал, поэтому повторял первые строчки снова и снова. Когда мне надоело и это, я поднялся и рухнул на диван.

[1] Herman’s Hermits — «I'm Henry the Eighth, I Am». В фильме «Привидение» используется как надоедливый мотив.

— Я собирался его подвинуть, чтобы помыть пол, — вежливо намекнул Лука.

Обречённо застонав, я стёк с дивана, будто жидкость, и, с мягким стуком повалившись на ковёр, протянул ему руки.

— Покатай меня.

Лука на мгновение зажмурился и сделал глубокий вдох. Да, я без зазрения совести пользовался его подчинённым статусом, но нужно же было как-то встряхнуть маленький сенгильский мирок. Из небоскрёба он выходил только по делам и никогда не веселился, да к тому же бедняге постоянно приходилось иметь дело с Ледышкой и его злобной зверюшкой, которого я называл про себя Кусакой. Так что я добавлял красок в унылую жизнь сенгила и вообще оказывал ему услугу.

Лука ухватил меня за руку и потащил на кухню. Кошачьи ушки смешно колыхались от усердия.

— У-и-и, — протянул я, просто потому что мог.

— Если вы заскучали, господин Невада, хотите, я подберу для вас фильм? — любезно предложил сенгил. Я жил в Скайфолле уже несколько недель и ещё ни разу не вывел его из равновесия. Это даже немного бесило: Ривер бы уже давным-давно поколотил меня, мучай я его хоть в половину того, как донимал Луку.

— Нет, не стоит, господин Лука. Но я бы не отказался от сигары и коньяка, поданных на веранду. И ещё, наверное, от вазочки кислых леденцов? — дурашливо прогнусавил я, стараясь изобразить Гарретта. — Но сначала повесь мою шляпу-кастрюлю. И будь осторожен, это очень ценный экспонат.

Лука закатил глаза и пожевал щёку. По моему мнению, это означало, что мысленно он хихикает. Когда-нибудь, рано или поздно, настанет день, и я заставлю мелкого негодяя захохотать в голос.

Тут дверная ручка задребезжала, и в квартиру вошёл не кто иной, как сам Гарретт Деккер в сером костюме, дорогой шляпе и глянцевых чёрных ботинках, в которых при желании можно было увидеть своё отражение. Ну и чём он отличался от Гарретта из моей шутки, а?

— Рено, мой маленький выдрёнок, что ты делаешь на полу? Что-то потерял? — он затянулся сигарой, которую не потушил с улицы, отдал стоявшему наготове Луке шляпу и разулся. Я поднялся и разгладил свои штаны.

— Да просто дурачусь, и всё, — я размял мышцы и отвесил ему нарочито пафосный поклон. — Как работа? Удалось подсыпать яда в молоко какому-нибудь школьнику?

Гарретт рассмеялся и быстро клюнул меня в щёку. Первый раз он улыбнулся моей хохме спустя всего пару минут после нашего знакомства, и с тех пор этот механизм работал, как часы. Всё-таки Илиш не зря выбрал меня для своего задания.

— Если пожелаешь, мы можем отравить хоть тысячу школьников. Пойдём, посидим вместе на веранде. Лука, подай нам ржаной виски и сладостей. И ещё, наверное, сегодняшнюю сводку новостей? Я оставил свой экземпляр на работе.

Я мельком покосился на сенгила, мол, «видал?» и последовал за химерой на балкон. Лука вновь закатил глаза и яростно зажевал щёку.

Гарретт опустился на мягкий диванчик, а я сел рядом с ним в своё любимое кресло. Веранда, прилегающая к его квартире, была просторной и очень уютной. Тут везде стояли обогреватели и был натянут прозрачный пластиковый тент, который раскрывался, как крыша, чтобы не выпускать тепло зимой.

Скайленд до сих пор не уставал поражать меня своим великолепием. Самым крупным городом, в который я отправлялся на вылазки за всяким барахлом, был Согнир. Правда, не знаю, насколько его размеры были сопоставимы со Скайфоллом: ни мне, ни Риверу не надоело жить настолько, чтобы взобраться на последний этаж какого-нибудь небоскрёба и взглянуть на всё с высоты птичьего полёта. Полы в этих трухлявых зданиях всегда оставляли желать лучшего.

Я взял со спинки покрывало и накинул на себя. Снаружи было довольно прохладно. В Арасе мы всегда одевались по погоде, но здесь не было такой необходимости: порой я целыми суткам не спускался вниз. Я уже привык наряжаться в обычный шмот кикаро: в кожу да сетку, и на этом, в общем-то, всё. Вот и сегодня на мне болтались свободные кожаные штаны и полупрозрачная футболка; под подбородком плотно сидел ошейник, а запястья обхватывали кожаные браслеты. Короче, нереально секси, однако каждый раз, когда смотрелся в зеркало, я не мог избавиться от ощущения, будто теряю себя самого.

Ох, Ривер наверняка лопнет от смеха, когда увидит меня. Даже мои волосы — вымытые и расчёсанные, прошу заметить! — теперь постоянно были выкрашены в модный серебристый цвет. Я выглядел больше не как старый добрый Рено, а как изнеженный стервец, к которому обращался Гарретт, когда вёл меня на поводке. Как Оттер.

Это секретное имя придумал для меня Гарретт. Сказал, что когда впервые увидел, моя улыбка напомнила ему морского выдрёнка. Я нашёл изображение, чтобы узнать, как он выглядит, и остался доволен. Гарретт ведь мог назвать меня тараканом или ослом, или ещё каким-нибудь уродским животным.

Лука принёс нам напитки, и химера кивком головы отпустила его. Сенгил направился обратно в свой пустой дом доставать Биффа, а я остался с Гарреттом наедине, против чего совсем не возражал. С каждым днём он нравился мне всё сильнее и сильнее.

— Какой-то ты сегодня тихий, — произнёс Гарретт, выпуская изо рта густой сизый дым. Он читал сводку новостей — как всегда всякую ерунду про Скайтех. Мужик прямо-таки жил своей работой и практически никуда не выходил, за исключением вечеринок для поддержания статуса, или же просто шатался по барам, когда ему становилось особенно одиноко. — Хочешь, снова съездим на окраины в выходные?

Какой же он всё-таки хороший… Мы ездили туда на прошлой неделе, когда ему показалось, что я немного раскис. Под «окраинами» подразумевались внешние границы Скайфолла, где всё было серым и каменистым. Короче говоря, начало Пустоши. Гарретт решил, что справиться с моей ностальгией поможет свидание в родной пустыннику обстановке. Но тосковал я не по скалам и радиации, а по своим друзьям и нашему кварталу.

К горлу, естественно, подкатил комок. Мне больше никогда не увидеть свой квартал, потому что Ривер сотрёт его с лица земли в первый же час, как окажется там. Ну а я всегда буду идти за Ривером, поэтому с этой главой покончено навсегда. Тем не менее мне было невыразимо больно это осознавать. Моя семья поколениями охраняла Арас, и я был по-настоящему горд, когда настала моя очередь жить в избушке на холме. А теперь эта ноша легла на плечи Вегаса-младшего.

Пусть только попробует притронуться к моим вещам.

— Да не, дело не в этом… — в этом, в этом. Оно всегда было в этом. Я отхлебнул виски и скривился от непривычного вкуса. В Пустоши мы пили всякую разбодяженную дрянь, и от чистого алкоголя меня растаскивало, как ребёнка. Я до сих пор не помню, что произошло между нами в первую ночь, но проснулись мы оба одетыми.

Взяв в руки несколько карамелек, я рассеянно покрутил их в ладонях. Конфеты были мягкими, не двухвековыми, и действительно сладкими и ароматными, а не со вкусом ржавых жестянок и окаменевшего сахара.

— Наверное, просто немного устал. Целый день доставать Луку не так-то легко.

Улыбнувшись, приятная химера жестом поманила меня к себе. Я пересел на диванчик. Гарретт подтянул мою тушку ближе, обнял одной рукой и, уложив голову себе на плечо, пригладил мои волосы. В ответ я замурлыкал, как кот.

— Я помогу найти Ривера и его партнёра, если это вернёт улыбку на твоё лицо, — сказал он мягким, бархатистым голосом. Гарретт не впервые обещал мне подобное, и это лишь доказывало, насколько ничтожно мало он вовлечён в дела своего господина и некоторых братьев. Приятная химера понятия не имела, насколько всё серьёзно. Для него не существовало проблем, которые не решили бы деньги или власть; он даже близко не догадывался, как сильно король жаждал отыскать Ривера и Киллиана…

Гарретт полностью отвечал за всю гигантскую структуру Скайтеха: он с головой погряз в работе, обеспечивая бесперебойное функционирование нескольких фабрик и всех лабораторий как в Скайфолле, так и в Серой Пустоши. Другие химеры редко лезли к нему со всякими глупостями и в целом старались не отвлекать, потому что, в случае чего, никто не хотел выполнять его обязанности. Куда интереснее было терроризировать всех подряд и устраивать игрища, а управлять городом как-то занудно. Гарретт, кучерявый Джоквин, какой-то чувак по имени Тигвей и близнецы Артемис и Аполлон с такими же серебристыми волосами, как у меня, только натуральными, ну и, разумеется, Илиш — вот и весь Совет, что управлял Скайфоллом. Эти типчики казались более-менее нормальными, в каком-то отношении даже приличными людьми, но при этом всё равно оставались химерами. Илиш не преминул напомнить мне об этом, чтобы я не хлопал ушами почём зря: даже самые приятные детища Силаса обладали своим набором закидонов.

— Не нужно… Ты и так уже столько для меня сделал, — тихо ответил я и глубоко вздохнул. — Как у тебя получается так легко читать мои мысли?

Он пропустил между пальцев серебристую прядь. Волосы отрастали, но пока что всё равно оставались сантиметров двенадцать длиной. Раньше я всегда коротко стригся, но теперь, может быть, отращу. Всё-таки я так круто смотрелся.

— Тебя всегда выдают глаза. Не нужно быть эмпатом, чтобы видеть, как ты переживаешь об их судьбе.

Что ж, шпион из меня никудышный. Как бы там ни было, бедняга только что пришёл с работы, а я сижу тут с постной миной, беспокоясь о том, о чём даже не могу ему рассказать. Кикаро я в конце концов или где?! Мне положено ублажать взор и удовлетворять потребности своего господина, а не кукситься. Я решил поскорее сменить тему и, игриво куснув, чмокнул его в щёку.

— Не волнуйся, я просто вспомнил вдруг свой старый дом. К чёрту эту хандру, здесь, с тобой, я по-настоящему счастлив.

Хотелось бы мне, чтобы это было ложью…

Гарретт нежно поцеловал меня в уголок губ, от чего моё сердце пропустило удар. Интересно, слышал ли он.

— В самом деле?

Внутри разлилась теплота, как бывало всегда, когда Гарретт приближался ко мне, а в голове стало как-то легко, будто я внезапно обрёл крылья.

— Да, я ведь уже говорил… — я со смущённой миной ткнул его в плечо. — Ты мне нравишься.

На его красивом лице вновь показалась улыбка, от чего в уголках глаз появились морщинки.

— Все склонны считать, что пустынники — агрессивные, ополоумевшие животные, но мне…

Он неожиданно приподнял моё лицо за подбородок и аккуратно прижался к губам, защекотав подстриженными усиками нос. Я на мгновение оцепенел, но потом прильнул к нему в ответ. Гарретт положил руку мне на талию и, медленно отодвинувшись, прошептал:

— Мне достался неогранённый алмаз.

Ох, чёрт-чёрт-чёрт… Всё тело вспыхнуло, будто спичка. Меня впервые целовали так, и это было… волшебно.

А потом пришло чувство вины: свою безобразную голову приподняла реальность. Мои чувства к химере крепли, однако я оказался в его доме совсем не за этим.

Но я же ничем не вредил Гарретту, всего лишь… обманывал. Пока он не знал, что затеял его брат, но ведь в своё время обязательно узнает. Просто ещё слишком рано. Я не вредил Гарретту и не собирался этого делать: он бы сам наверняка отдал Илишу карточку, если бы тот попросил. Но так уж получилось, что в данных обстоятельствах это будет выглядеть подозрительно. Никто не пострадает, поэтому нет повода терзаться от вины…

— Я так надеялся, Илиш слупит с тебя кучу бабок за мою персону, — я поднял на него глаза, чувствуя, как краснею. — Мне-то он явно не доплатил за то, что приходится торчать тут с тобой.

Гарретт громко рассмеялся. Не фальшивым смехом жалости а-ля «Рено, ты идиот», которым меня обычно одаривали, а настоящим, идущим от сердца хохотом. Мужик реально находил мои глупые остроты забавными. Правда, причина этому ясна: к нему все подлизывались, и в целом старались прыгать перед господином начальником Гарреттом Себастьяном Деккером на задних лапках. С одной стороны это было забавно, но с другой — печально. Я бы уже давно с ума сошёл, если бы все в моём присутствии притворялись и лицемерили. Поэтому, несмотря на всю свою известность, Гарретт был одинок и не имел ни одного близкого человека, кроме членов семьи, а они все казались кончеными психами.

— Илиш редко требует с нас денег: он предпочитает услуги и информацию, — Гарретт плавно провёл пальцем вниз по моей скуле, а затем наклонился и снова поцеловал меня, но на этот раз его рот приоткрылся, и наши языки встретились. Пламя внутри разгоралось всё мощнее, и вот я уже сам потянулся к его поясу и принялся водить руками вдоль боков. Судя по всему, без холодного душа перед сном явно не обойтись.

Когда химера отстранилась, с губ его сорвался тихий смешок. Я открыл глаза и поймал его взгляд.

— А Джейд, похоже, специалист своего дела. Только у меня в голове вспыхивают фейерверки? Но я уже говорил, что не стану тобой пользоваться. Не будем торопиться.

Ох, уж эти мне обещания…

— Не боишься, что Илиш обманул с качеством товара, а гарантийный талон уже истечёт?

Мы вновь соединились в поцелуе, а потом вдруг его рука нырнула мне в штаны. Я ахнул и отшатнулся, шаря глазами по сторонам. Затем всё-таки вспомнил, что Луку отпустили на ночь, и с лёгким сердцем отдался ощущениям от прикосновения кого-то, кто не напился вдребезги, или не отчаялся настолько, чтобы обратить внимание на придурка-Рено.

— Нет, серьёзно, у меня там не химерьи размеры, так что не ржи, ладно? — выдохнул я, запуская пальцы под его рубашку.

Гарретт неожиданно хихикнул и ударил меня по плечу.

— А ну хватит, неотёсанный ты чурбан! Прекрати портить момент, я же два года ждал, цыц!

Ухмыльнувшись, я притянул его для очередного поцелуя, едва подавляя стоны. Я очень быстро пришёл в полную боевую готовность: Гарретт явно знал, что делает.

— Тогда расскажи мне, что ты успел нафантазировать за эти два года? — мои губы двинулись к колючему подбородку и следом вниз по его шее. Выбрав местечко поаппетитнее, я присосался к коже и намеренно оставил клеймо, чтобы весь мир знал, кому он принадлежит. Под настроение мне тоже порой хотелось похозяйствовать.

— То, что заставит тебя покраснеть ещё сильнее, — рука его заскользила вверх-вниз по напряжённому стволу, и я издал первый отчётливый стон.

Рот уже приоткрылся, чтобы ответить, но внезапно мы услышали стук во входную дверь. Гарретт тут же убрал руку.

— Только не говори, что пойдёшь открывать! — разочарованно возмутился я.

Моя приятная химера звонко чмокнула меня в щёку и поднялась на ноги.

— Раз уж его пропустили на верхний этаж, то это точно кто-нибудь из братьев, а от них так просто не отделаешься. Терпение, lutra,[2] в нашем распоряжении всё время мира.

[2] Лат. — выдра.

Да вертел я это терпение!

***

Утром я проснулся чистым, как слеза младенца, благодаря получасовому ледяному душу, которому мне пришлось принять после того, как мы с Гарреттом почти занялись сексом. Нас самым гадким образом обломал Тигвей Деккер. Вчера я демонстративно надулся и, надеюсь, эта дурацкая химера всё заметила.

Клюнув в щёчку свою приятную, я оставил Гарретта дремать дальше и вышел из спальни. В гостиной уже топтался Саул — лысый тип за пятьдесят с клочковатой козлиной бородкой, который, как обычно, завалился без спроса. Это телохранитель Гарретта и его правая рука на протяжении последних десяти тысяч лет, если не больше. Вроде как нормальный мужик… вернее, он терпеть меня не может, но мне он всё равно нравится. Весь вид этого буки говорил, что с ним шутки плохи, а значит, тут открывалось непаханое поле для деятельности.

— Утречка, Салли! — как можно бодрее завопил я.

Саул оторвался от сводки новостей.

— На твоём месте я бы не переставал глупо скалиться: Гарретту предстоит долгий день, — он лизнул палец и перевернул страницу. — Ночью ещё одного работника затянуло в станок. Уже третьего за год, а он до сих пор не начал ремонт, хотя обещал.

Он куснул свой бутерброд. Саул был холост и только этим и питался: все остатки вчерашнего ужина превращались в сэндвич. Например, сегодня его творение представляло собой лазанью между двумя ломтиками хлеба. Да-да, вот настолько этот мужик был безнадёжен.

— Жаль, что не в мясорубку с крысятиной, да? — хихикнул я. — Тогда вы бы наляпали наклейку «может содержать следы арийского мяса», — я расхохотался над своей шуткой, но Саул и бровью не повёл. Он и близко не разделял мнение Гарретта о моей уморительности.

— И вдобавок у него куча деловых встреч. Советую вернуться в спальню и приступить к своим обязанностям: Гарретту не помешает расслабиться перед предстоящей канителью.

К обязанностям? Я тупо захлопал ресницами. В ответ на меня уставились глаза дохлой рыбы, а потом их обладатель, покачав головой, вернулся к своей газете.

— Тебя в детстве случайно не роняли, сынок?

— Нет, только били по голове, а что? — сказал я, открывая холодильник. Обычно мы покупали что-то по дороге в офис, но я уже успел проголодаться. К тому же два завтрака всегда лучше, чем один.

Взяв банан, я откинулся в кресле и принялся поглощать сей странный, но аппетитный продукт. Большинство дофоллокостных фруктов и овощей возродили с помощью генной инженерии, поэтому они были необычайно сочными и ароматными. Ужасно вкусно, но, ё-моё, я фонтаном блевал, когда меня впервые накормили настоящей едой. Желудки пустынников не привыкли к такой феерии.

Куча деловых встреч… Квартиру я уже всю облазил, но ключа так и не обнаружил. И раз сегодня Гарретт целый день будет на совещаниях…

Будь я секретным агентом в каком-нибудь фильме, то в этот самый момент плёл бы паутину хитроумной лжи, при помощи которой обосновал бы, для чего мне понадобилось с ним на работу. Что-нибудь умное и эффектное, чтобы зрители взвыли от восторга и начали бы восхвалять мой интеллект и смелость. Ах, какой же коварный и чертовски сексуальный шпион! Но это, к сожалению, реальная жизнь.

— Гарретт, можно мне с тобой на работу?

Он высунул из-за двери мокрую после душу голову и, роняя на пол капли воды с обнажённой груди, ответил:

— Конечно! Закажем на обед гамбургеры!

Вот и всё.

***

Потянув себя за поводок, я глухо зарычал. Иногда, когда он оставлял нас в машине слишком надолго, я начинал лаять. Саула это доводило до белого каления, и он не раз обещал пристрелить меня, как бешеного пса, но Гарретт до сих пор хохотал до слёз. Возвращаясь, он угощал меня за хорошее поведение шоколадкой: шутка настолько ему нравилась, что химера даже подыгрывала. Ради этого я не поленился выучить пару собачьих трюков.

А сейчас я сидел на своём законном месте в мягком кресле-мешке, со всех сторон обложившись книжками и видеоиграми. Когда в кабинет кто-то заходил, всё это добро убиралось, а я тупо пялился в одну точку, притворяясь невидимым. Сюда заявлялось огромное количество мужчин и женщин самых разнообразных форм и размеров. Я видел даже несколько толстяков. В Пустоши не бывает упитанных людей: как-то так получается, что их постоянно съедают. Либо мы, либо они сами отстают на вылазках, потому что медленные, и становятся добычей хищников.

Гарретт находился в режиме супербосса: был таким строгим, и внушительным, и вообще. Всё-таки ему не зря доверили управление Скайтехом. Он никому не позволял вешать лапшу себе на уши, и я сам несколько раз с восторгом наблюдал, как ловко моя приятная химера ловит всяких прохиндеев на лжи. Президент знал своё учреждение вдоль и поперёк, и что бы там ни несли клиенты или работники, он всегда лучше разбирался в теме и разносил их в пух и прах одной лишь силой фактов. Неудивительно, что мужик куковал в полном одиночестве: у него ведь элементарно не находилось свободной минутки.

Подумав об этом всерьёз, я по-настоящему восхитился Гарреттом и стал сильнее ценить его расслабленность и раскованность со мной. Илиш в очередной раз подтвердил свою гениальность, сведя нас вместе. Мы и впрямь дополняли друг друга, раскрывая наши самые лучшие стороны.

Я подавил зевок, краем уха слушая, как Гарретт распекает за что-то мистера Как-его-там, и принялся считать плитки на полу. Питомцы должны были сидеть красиво, но мне быстро надоедало: я ж не Ривер — я не могу веселить себя разглядыванием стен. Мне требовались всякие развлечения. К счастью, Гарретт не слишком обращал внимание на правила, и остальные, видя его хорошее отношения ко мне, пытались подмазаться к президенту, отвешивая комплименты его кикаро. Я ничуть не возражал. Мне постоянно дарили всякие сладости и другие вкусняшки.

После обеда пришёл тот, кого мы дожидались, — мужик, разъярённый из-за рабочего, которого намотало на станок. Как я и надеялся, он потребовал, чтобы Гарретт лично оценил состояние машин и отправился с ним на фабрику, находившуюся в нескольких кварталах отсюда. Я разнылся на разболевшийся после гамбургеров живот, поэтому меня оставили в офисе на попечение самого себя. Гарретт вызвал Саула с его поста у входа в здание, и все трое укатили в автомобиле.

Едва дверь за ними захлопнулась, как меня накрыло волной тревоги. То самое ледяное чувство, посещающее человека, который знает, что вот-вот совершит глупость. Я немного подождал, прислушиваясь к любым шорохам, на случай если кто-нибудь вернётся, и спустя пять минут наконец поднялся.

Кабинет Гарретта представлял собой целую квартиру с такой же умопомрачительной отделкой в эбонитово-чёрной с золотым гамме, мраморными стенами и настолько чистым полом, что с него в буквальном смысле можно было есть. Картины были такими реалистичными, что напоминали кадры из телевизора, а мебель, хоть и антикварная, могла похвастаться всеми нужными ручками. В Арасе, например, мне приходилось открывать свой комод с трусами кухонным ножом.

Пока я сидел, украшая собой интерьер, глаза подметили парочку шкафов с папками, в которых стоило порыться первыми. Если там меня постигнет неудача, за приоткрытой в хранилище дверью виднелись ещё несколько стеллажей.

Пора браться за работу. Поскольку на то, чтобы сварганить функционирующего Ривера, им понадобилось какое-то время, меня интересовали файлы двадцати с лишним летней давности. Хорошо ещё, что круг поиска сужался до Крейга: если проверять каждую бумажку, я застряну тут на вечность. Жалко только, что Гарретт не был одержим систематизацией, как Илиш, — это бы тоже упростило задачу. В итоге мне пришлось просматривать гору частично промаркированных папок с неизвестными мне названиями городков и лабораторий, или рядами цифр, не имевшими ни малейшего смысла. Вечность не вечность, но тут и за пару дней не управиться.

Однако парни на меня рассчитывали… В нашем супергеройском фильме, посвящённом уничтожению злодея, мне досталась роль разведчика, который добывает критически важную для повстанцев информацию. Не могу же я проштрафиться со своим первым и единственным заданием. Илиш лично выбрал меня для этой миссии… Ай, блин, но я ведь предаю доверие Гарретта. Я не какая-то бездушная химера, я всего лишь человек и не могу просто так забить на его чувства.

Я со вздохом пролистал документы в первом шкафу. Похоже, здесь хранилась всякая ерунда по фабрикам: название «Тамерлан» оказалось знакомым, оттуда приехал Динь-Динь. Так что я задвинул ящики обратно и перешёл к следующему стеллажу. И снова мимо. Вообще, если рассуждать логично, Гарретт навряд ли станет хранить старые бумажки в основном помещении офиса. Взгляд метнулся к приоткрытой двери, и, сунув за пояс свой поводок, волочившийся по полу, я воровато прошмыгнул внутрь.

С замирающим сердцем щёлкнув выключателем, я осмотрелся и тут же сник. Комната была просто гигантской, и шкафов тут стояла масса — все как на подбор, заваленные кипами бумаг, ползущими к потолку, словно ядовитый плющ. Что ж, зато точно успею придумать отмазку, какого хрена я здесь забыл. Скажу, что увидел крысу, или что разболелась голова, и захотелось спрятаться в темноте. Эта милая, наивная химера обязательно поверит мне. Да я мог верёвки из него вить.

И снова укол вины, от которой я отчаянно старался избавиться во имя преданности своим друзьям. Ривер и Киллиан нуждались в моей помощи, а я оказался в Скайфолле не за тем, чтобы найти себе парня. Это скорее бонус. Когда искомое будет найдено, Илиш вернёт меня к ним, как и обещал.

Я решил начать против часовой стрелки. В первом шкафу валялась очередная хрень про фабрики, во втором — что-то про разработки Скайтеха, а вот третий уже возбудил моё любопытство. Папки здесь были яркого алого цвета и помечены стикерами с чёрными надписями «Химеры». Ближайшая содержала документы на Артемиса Деккера — одного из серебряных близнецов с солидным ростом в сто восемьдесят восемь сантиметров, следующая — на его точную копию Аполлона. Дальше шли бумаги на Гарретта — их я отложил в сторонку и постарался запомнить место. Может, когда-нибудь потом пролистаю внимательнее, чтобы узнать, что ему нравится.

Покончив с химерами, я так и не смог обнаружить Ривера. Зато нашёл Лео — это, конечно, не Крейг, но уже близко. Я закрыл ящик и погрузился в чтение. Лайкос Деккер, родился в 193 году, карие глаза, белокурые волосы… В конце лежало свидетельство о смерти: погиб в 211 году при взрыве в Крейге. Тут взгляд зацепился за знакомое имя.

Образование: Колледж Скайтеха

Профессор: декан Илиш Деккер

Илиш его обучал? Быть может, тогда они и надумали создать Ривера? Похоже, эти двое были весьма близки до пожара, раз решились вместе пойти против короля. Я аккуратно положил папку на место, старательно игнорируя странное чувство осознания, что всё это затевалось ещё до моего рождения. Размышляя о масштабах происходящего, я невольно начинал опасаться Илиша, даже несмотря на доверие к нему.

Я смахнул пот со лба — за всеми этими переживаниями даже не заметил, как потею от стресса — и подошёл к следующему стеллажу. И к следующему, и к следующему…

— «У фермера жил верный пёс», — пропел я себе под нос, открывая шестой шкаф с синими папками, до отказа забитыми белыми бумаги. Первая была на Доннели — а там находилась лаборатория Периша, вторая — на Госселин — и там, как я помнил, химеры тоже что-то творили. — «И звали его Б-и-н-г-о».

Трясущимися руками я достал тяжеленную папку с названием «Крейг» и облизнул сухие губы ещё более сухим языком.

Химера Х

Участники эксперимента: 1 — Лайкос Деккер

Попытка: первая

Результат: провал. Отсутствие сердцебиения спустя двадцать три дня.

Ох, божечки, Химера Х. Илиш упоминал, что это кодовое имя Ривера. Я бегло проглядел страницы: попытка за попыткой проваливались. Вот бы изучить всё поподробнее, но для начала необходимо отыскать этот проклятый ключ.

Ещё какие-то листочки с цифрами и буквами… В науке я не смыслил просто ни черта. Лео пытался вбить мне в голову основы арифметики, но всё образование в Арасе заканчивалось в десять лет, когда мальчикам и девочкам приходило время учиться настоящей работе.

И тут я нащупал между бумагами какой-то твёрдый прямоугольник, напоминавший кредитку. Ключ. Но поскольку мне по жизни не везло, под ногами коротко стукнул пришедший в движение лифт.

Чуть не задохнувшись от паники, я запихал карту в карман, молясь всем чертям, чтобы Гарретт не начал меня лапать до того, как мы доберёмся до дома. Продолжать врать, что мне нехорошо? Или насочинять ещё что-нибудь?! Лифт звякнул на нашем этаже. Опомнившись, я кое-как засунул папку на место, выскочил из комнаты и едва успел плюхнуться в своё кресло, как раз в тот момент, когда дверь открылась.

Гарретт стоял на пороге, разговаривая с кем-то спокойным тоном, наверное, с Саулом. Я прислонил голову к стене и закрыл глаза, притворившись, что сплю. Надеюсь, эта химера не обладала слухом ниндзя, как Ривер, хотя, кто знает.

Он попрощался, а затем послышался звуковой сигнал. До меня дошло, что никакого Саула тут не было, и Гарретт разговаривал по своему телефону. У этих химер даже мобильники имелись!

Пискнули ещё несколько кнопок, и из динамика пошли длинные гудки.

— Джек, как дела у Джуни? Хорошо… — повисла короткая пауза, а после последовал сухой смешок. Не преисполненный весельем, как бывало, когда мы болтали вдвоём после работы, а тихий и серьёзный. — Разумеется, ты ведь не первый день меня знаешь. Уже скоро?.. Ясно. Сообщи, когда он очнётся, сразу, хорошо?

У меня перехватило дыхание: Гарретт говорил со Смертью об Эшере, то есть о короле Силасе. Илиш пообещал, что к тому моменту, как он проснётся, я буду уже далеко отсюда, и, надеюсь, планы не поменялись… Чуть пошевелившись, я почувствовал под собой пластиковую карточку в заднем кармане. В принципе, дело сделано. Осталось лишь отдать её Луке, и можно рвать когти.

— Да, Илиш пока в Сером Разломе, или где-то ещё, я точно не уверен. Джейд пострадал — ничего серьёзного, но перестраховаться не помешает. Говорят, эти диконы ростом чуть ли не с человека — настоящий кошмар.

Ох, Гарретт, что бы с тобой стало, увидь ты их вживую… Я вспомнил, как окольными путями пробирался мимо этих самых диконов к подвалу Ривера. Дотащить всё их барахло с пулей в пузе было весьма проблематично, а Илиш и палец о палец не ударил, чтобы помочь. Правда, он любезно забрал кота, когда тот испугался взлёта, и Бифф не проделал во мне вторую дырку.

— Мой? Он просто очаровательный. Высокий, стройный. Зовут Оттер… Как ни удивительно, но нет. Похоже, дикая натура свойственна лишь моросцам, или же Джейд просто оказался неприятным исключением. А мой действительно замечательный: веселый, общительный и совсем беззлобный. Я уже очень к нему привязался.

Мысленно я просиял. Здесь меня все нахваливали, поэтому самооценка неуклонно росла.

— На сей раз я этого не допущу, — вдруг произнёс Гарретт так тихо, что я еле расслышал.

На сей раз?..

— Я всё прекрасно понимаю… Но ты же знаешь нашего господина. Рано или поздно правда всё равно всплывёт, и будет гораздо лучше, если я расскажу ему сам.

Что он собрался рассказывать Силасу, и почему у меня такое ощущение, будто мне это крайне не понравится?

— Как только он наиграется вдоволь, отдаст его мне, если… Если всё сделать по уму, Силас разрешит его оставить. Квин ведь до сих пор с Джемом… Нет, я всё ему расскажу, не собираюсь кидать его в гущу событий без объяснений... Для меня он не просто кикаро.

Снова недолгое молчание.

— Знаю, но Илиш сказал, что он всего лишь его друг. Ему Силас не желал зла. Он может…

Твою мать… Я наконец-то въехал, о чём толковала эта химера. Гарретт надумал сообщить королю, что друг Ривера теперь его кикаро. И сделать всё для того, чтобы эта новость не обернулась моей смертью.

Зря старается… В сердце вгрызлась непонятная печаль. Меня всё чаще и чаще одолевали чувства, которые я вообще-то испытывать не собирался. Но Гарретт… он так отзывался обо мне. Хотел предупредить меня о кознях Силаса, потому что я для него не просто кикаро. Гарретт строил планы на наше совместное будущее... В котором меня не будет.

Он закончил разговор и отключился. До меня донёсся тоскливый вздох, вскоре заглушённый шорохом салфетки. Взглянув из-под полуопущенных век, я увидел, как Гарретт сидит за столом, подперев подбородок руками. Выразительные зелёные глаза были полны грусти. Мою приятную химеру терзало беспокойство: природная элегантность и заботливая натура сгибались под тяжестью неизбежной угрозы, исходившей от его господина. Генетически сконструированный сверхчеловек, он всё равно боялся Силаса. Химеры всецело находились под его пятой.

Ну, кроме Илиша… Очевидно, кое-кто всё-таки устал от выкрутасов Эшера. И хоть я понимал, что ни за что не осмелюсь выложить Гарретту план его старшего брата, эта мысль всё же меня посетила. Судя по виду, за все эти годы приятная химера сама порядком вымоталась. А может, желание защитить меня и вовсе подтолкнёт Гарретта присоединиться к Илишу…

Нет, что я несу… Вся эта хрень тянется уже десятилетиями, и такому чурбану, как я, лучше не воображать, будто он разобрался в ситуации за месяц. Кто знает, вдруг, когда всё разрешится, Гарретт захочет меня назад…

Да заткнись ты, Рено!

Тут его вращающееся кресло скрипнуло. Мягкими шагами приблизившись ко мне, Гарретт остановился, положил ладонь мне на щёку и прошептал:

— Сколько же можно наступать на одни и те же грабли… Мы точно все мазохисты.

Решив, что бешено колотящееся сердце точно меня выдаст, я медленно открыл глаза.

— О, привет. Ты уже закончил?

Увидев, что я проснулся, он расплылся в улыбке, а глаза его радостно вспыхнули.

— Да, наконец-то, прости, что заставил так долго ждать. Поехали скорее домой.

Гарретт помог мне подняться. Я для пущей достоверности потянулся, вручил ему свой поводок, и мы вместе направились к лифту.

***

Добравшись до дома, я быстренько спрятал ключ на дне рюкзака со шмотками. Пару часов мы поторчали в Небесной Башне, а потом вызвали Саула и спустились вниз, чтобы выпить в «Пингвине» — расположенном неподалёку баре, принадлежащем химерам. По статусу забегаловка была низковата даже для Саула, но Гарретт знал мою любовь к ней, поэтому ходил сюда со мной.

Скайленд не переставал поражать: дороги с новёхоньким асфальтом, на котором практически нет трещин, все фонари работают и ярко освещают улицы. Конечно, даже здесь встречались заколоченные окна и заброшенные дома — они напоминали, что мы по-прежнему живём в постапокалипсисе. Никто не был в состоянии стереть шрамы, которые Силас оставил на планете.

И тем не менее красота и величие королевского острова не шли ни в какое сравнение с остальным миром. Бары тут работали круглосуточно, а магазины — с восьми до десяти. Дядя Карсон запирал свою лавку, когда начинало темнеть, но их квартира находилась этажом выше, поэтому его всегда можно было подкупить пивом и уговорить открыться в неурочный час. В отличие от Скайфолла из-за отсутствия конкуренции в Арасе не особо старались угодить покупателям.

Я сделал большой глоток рома с колой (здесь её называли «ХиКола» — от слова «химера», и нет, это не шутка). Все вокруг смеялись, пили и курили. Саул взял пиво, а Гарретт отхлёбывал из своего бокала что-то покрепче, периодически попыхивая сигарой, зажатой между зубами. Он разговаривал со своим заместителем о чём-то абсолютно мне непонятном, о каких-то заказах, закупках и прочей ерунде — короче, не знаю. Меня гораздо больше интересовали симпатичные парни, сидевшие за пару столиков от нас. Один из них — в меру мускулистый и подтянутый, с огненно-медными волосами, уложенными гелем, и зловеще прищуренными глазами, — выглядел реально секси. Его сосед — кудрявый голубоглазый блондин ростом чуть пониже тоже был весьма и весьма ничего. На самом деле в Скайфолле почти отсутствовали уродливые мужчины: Силас, наверное, их убивал или регулярно ссылал образин в Серую Пустошь. У нас там было полно людей, выглядевших, как собачьи жопы.

Что ж, видимо, я не такой уж и страшный, раз понравился Гарретту больше, чем все эти красавчики, которых было пруд пруди в Скайленде. Но никто из них, разумеется, и в подмётки не годился химерам.

Посетители украдкой косились на нас, но на этом всё. Скорее всего, они удивлялись тому, что президент Скайтеха отдыхает среди простолюдинов, или же элементарно пялились на мой откровенный наряд с ошейником и поводком в придачу. Как бы там ни было, убийственный взгляд Саула не давал никому распоясаться.

Почувствовав ладонь Гарретта на своём колене, я посмотрел на него, но тот продолжал как ни в чём не бывало беседовать с Саулом.

— Нет, из-за перехода на синтетический кукурузный сироп Кордехт мне и так уже руки выкручивает. А если я предложу сыпать больше муки, он вообще слетит с катушек. Хотя есть ли разница, какие они на вкус: эти несчастные моросцы всё равно ничего не заметят. Наши сухари — это не лакомство, а единственное, что спасает их от голода. Пустынники, например, никогда не жаловались.

Я сжал его руку в своей и на секунду залюбовался нашими переплетёнными пальцами. Изнутри снова поднялась волна страха и стыда. Я не такой тугодум, как Ривер, мне не нужно дожидаться, пока Гарретта похитят и чуть не закатают в консервы. До меня и без этого дошло, что я постепенно влюбляюсь в него.

Сокрушаемый чувством вины, я поднялся со своего места.

— Я в туалет, сейчас вернусь.

Запершись в кабинке, я со вздохом уселся на крышку унитаза и потёр лицо. Принятый алкоголь усилил отчаяние и жалость к себе, вызванные этими несвоевременными чувствами. Я уставился на свои руки, на свои раны и шрамы, уже покрытые корками, — очередное доказательство борьбы за выживание, которую вёл каждый пустынник. Если всего пару месяцев назад кто-нибудь сказал бы мне, где я буду сейчас, я бы лопнул со смеху. И мне бы никогда в голову не взбрело, что выполнить поручение Илиша будет так трудно… Кто бы мог подумать, что Гарретт окажется таким хорошим. Меня всерьёз грызла вина за то, что я его брошу. Я ведь реально ему нравился… И он нравился мне.

Услышав стук распахнувшейся двери туалета, я усилием воли вытянул себя из этого болота, помочился и открыл кабинку, чтобы уйти.

И остановился, когда понял, что рыжий и его друг перегородили мне выход. Это были те самые парни, на которых я пялился.

— Извините, — я попробовал проскользнуть мимо них, но блондин недвусмысленно опустил ладонь мне на плечо: намерения у этих чуваков были явно враждебные. Напрягшись, я выпрямился во весь рост. — Какие-то проблемы?

Рыжий молча запер дверь на замок. Да уж, проблемы тут явно имелись.

— Ты был кикаро Илиша. Я видел вас вместе, так что можешь не отпираться. Где Джейд? Почему он не с ним?

Брови мои изумлённо поползли вверх. Это что ещё за хрен нарисовался? Игнорируя дурное предчувствие, я попытался изобразить спокойствие.

— По-моему, тебя их дела не касаются, — я сбросил с себя лапу белобрысого и снова попытался протиснуться к выходу, но тот безо всяких церемоний ударил меня прямо в челюсть. Благо, мне было не привыкать к дракам, и как только чужой кулак коснулся лица, я поднял свой собственный и со всей дури врезал этому козлу. С его пропоротых зубами губ брызнула кровь.

Рыжий ублюдок тоже не терял времени даром и в ту же секунду подло саданул меня по виску. В глазах заплясали звёздочки, и я с треском врезался головой в сушилку для рук, проделав в пластике вмятину. В черепе запульсировало, будто там выросло второе сердце, колени подкосились, и тело сползло по стене на пол. Я крепко прищурился, силясь что-то разглядеть сквозь белую пелену, и попытался встать, но в живот незамедлительно прилетел пинок.

— Скотина, меня, между прочим, месяц назад подстрелили! — рявкнул я, выплёвывая кровь: при падении прокусил язык.

— Где Джейд? Его кикаро? Где он?! — прошипел рыжий. Он присел передо мной на корточки, сгрёб клок волос и пребольно потянул вверх, поднимая меня на ноги.

— В укромном месте. Он тоже пострадал, и Илиш его выхаживает, — я закашлялся, давясь медным привкусом. Из носа лилась кровь, будто из открытого крана, и вытирать её было бесполезно.

Рыжий лязгнул челюстями от злости, сцапал меня за ошейник и начал трясти, как собаку.

— Из-за него Джейд только и страдает! — приглушённо завопил он. — Кто ты такой? Почему теперь с Гарреттом? Где Илиш?

— Не твоё де…

Он швырнул меня на пол. Я распластался щекой по холодной плитке, воняющей хлоркой и грязью. А потом всё вокруг закружилось: рыжий, окончательно обезумев от ярости, принялся пинать меня безо всякого разбору. Первый удар я почувствовал отчётливо и скорчился от боли, но последующие слились в непрерывную череду, в глухой ливень чвакающих звуков, издаваемых моим только-только восстановившимся после травмы организмом.

Через какое-то время окно за ними захлопнулось, и я остался валяться на кафеле, покрытом следами их ботинок и размазанными отпечатками моих ладоней после неудачных попыток подняться. На этот раз я снова довольно долго пробарахтался в крови, прежде чем наконец-то добился своего. Качаясь, я доковылял до двери, с трудом переступил порог и рухнул на стену. Слегка восстановив дыхание, шагнул вперёд и оказался в зале.

В баре повисла тишина, нарушаемая лишь приглушённой фоновой музыкой. Все посетители в одночасье замолчали и потрясённо уставились на меня. Я попытался сделать ещё один шаг.

— О, нет... Саул! Саул! — воскликнул Гарретт неестественно высоким от страха голосом. Едва услышав его, я почувствовал, как ноги предают меня, отказываясь держать. Организм будто понял, что оказался в безопасности, и всё тело кулем повалилось вперёд. К счастью, Саул успел подхватить меня.

— Пошли прочь, не толпитесь. Ты, помоги мне с ним. Гарретт, беги за машиной. Ты, топай с президентом и глаз с него не спускай. Сейчас же! — приказал Саул тоном, не терпящим возражений. К его грубым, крепким рукам, удерживающим меня в вертикальном положении, добавилась ещё пара. — Это был тот рыжий гадёныш, я видел, как он вошёл в туалет вместе с блондином. Гио, приведи сюда тиэнов. И скажи Эллис, чтобы позвонила утром Гарретту. Он захочет поговорить с ней.

А дальше всё как в тумане. Саул сначала пытался тащить меня подмышки, но потом плюнул и взял на свои жилистые, горилльи ручищи. Когда я оказался на заднем сиденье автомобиля, Гарретт поднёс к моему носу пиджак, надеясь остановить кровотечение. Я открыл было рот сказать, чтобы тот не портил дорогущую шмотку, но получилось лишь невнятное бульканье.

— Я хочу, чтобы их нашли, Саул. Даже если Эллис придётся отправить на поиски хоть всех тиэнов до единого — их обязаны найти.

Голос его звучал непривычно сурово и жёстко: с каждой секундой моя приятная химера становилась всё мрачнее и мрачнее. Машина стремительно сворачивала в сторону Небесной Башни, а водитель тараторил что-то в телефон. По-моему, я уловил имя Лайла. Все вокруг были такие деловые и сердитые, и всё из-за меня. Вот какой важной птицей я стал… И что только не лезет в голову после удара по черепушке.

— Джейд… — пробормотал я. Живот пронзила острая боль, поднявшаяся по позвоночнику прямо в мозг: возможно, открылась старая рана от пули. Я зажмурился и прохрипел: — И Илиш.

— Что? — Гарретт понизил голос. — Ре… Оттер, что с ними?

Я раскашлялся в его пиджак и случайно сделал слишком глубокий вдох, заставивший скрутиться пополам. В живот будто бы воткнули длинный нож. Цвета перед глазами прыгали, переплетаясь в один большой шар, манивший меня за собой. Я поддался его зову и, обмякнув в руках Гарретта, потерял сознание.

***

Проснулся я с тем вязким и тёплым чувством, которое могут дать только хорошие опиаты. Я открыл глаза, но всё вокруг было искажено и размыто: ворсистые пятна коричневого и красного вспыхивали на веках каждый раз, стоило мне моргнуть. Шевельнувшись, я ощутил под собой матрас Гарретта и его мягкие простыни. В дверном проёме мелькнул чёрный затылок Лайла, и следом на пороге показался сам хозяин квартиры.

Я сразу сообразил, что он лишь пытается казаться спокойным. Руки Гарретта слегка тряслись, а губы были сжаты в тонкую ниточку. Но, как и положено истинной химере, он нёс себя уверенно и степенно, скрывая все лишние эмоции, бурлившие внутри. Чем больше созданий Силаса я встречал, тем сильнее понимал Ривера. И пусть мой лучший друг сам ещё об этом не догадывался, но все химеры сделаны из одного теста. Он был безродным сиротой, а теперь обрёл хренову кучу братьев, варьирующихся от с виду приличных до начисто поехавших. Везунчик.

Самый приятный из них одарил меня ободряющей улыбкой и опустился на стул у кровати.

— Как ты себя чувствуешь? — он положил ладонь на мой влажный лоб и с нежностью убрал серебристые пряди от лица.

Я изо всех сил попытался изобразить беззаботную ухмылку, но боль, подкравшаяся незаметно, снова застала врасплох. Издав невольный стон, я ещё больше растревожил едва затянувшиеся ссадины, и в итоге губы снова полопались.

Гарретт сочувственно цокнул языком и промокнул мне рот бумажным полотенцем.

— Всё будет хорошо, поболит немного и пройдёт. Лайл проверил рану от пули: швы не разошлись, и ничего не задето.

— Ты их нашёл? — хрипло выдавил я. Гарретт спешно вручил мне стакан с холодной коричневой жидкостью. Сделав глоток, я скривился: это оказался яблочный сок.

Его выразительные глаза ответили на мой вопрос отрицательно, однако голос выдал более расплывчатую версию.

— Моя сестра ищет их повсюду. И мы обязательно их найдём, я обещаю, мой сладкий lutra. Эти двое понятия не имеют, с кем связались, — произнёс он вдруг таким угрожающим тоном, что я даже вздрогнул. Какие всё-таки интересные создания эти химеры: уж от кого, но от Гарретта я точно не ожидал подобной воинственности. В своём полубредовом состоянии и опиатной эйфории я практически воспарил, польщённый тем, что именно моя скромная персона вызвала у него такие сильные чувства. И вспомнив о скором отъезде, моментально возненавидел себя за это.

— Рыжий, по-моему, думал, что я теперь вместо Джейда. Он всё бесился и расспрашивал, где Илиш и Джейд. Они явно знакомы.

По лицу Гарретта пробежала тень беспокойства.

— Знаю. Я уже сообразил, кто он такой — бывший Джейда. С ним у нас было много… — он прервал себя на полуслове, нахмурился и покачал головой, словно прогоняя шальные мысли. — Я попросил Эллис о встрече. Если завтра тебе станет получше, то мы сможем пойти вместе… — он поцеловал меня в лоб. — Нельзя было идти у тебя на поводу и появляться в такой дыре. Теперь мы будем ходить только в достойные заведения.

Я со вздохом кивнул.

— Просто тот бар напоминает мне дом.

— А… — печально протянул он. — Ну, конечно.

Я лихорадочно старался сочинить какую-нибудь искромётную шутку, чтобы разрядить эту тяжёлую атмосферу.

— Ну, так ты поцелуешь меня уже? Или сейчас я слишком омерзителен?

Лучше ничего не придумалось, но Гарретт всё равно улыбнулся, провёл пальцем по моей скуле и аккуратно прижался к губам, приоткрывая их своими. И, словно по команде, по всему телу пробежала сладкая дрожь.

Я пропал, чёрт возьми, я абсолютно пропал. Эти проклятые химеры источают какие-то особые феромоны или чего? Как иначе объяснить, что бедные парни вечно западают на них? Я дотронулся до его языка своим и с замирающим сердцем отстранился.

— Такого больше не повторится, — со всей серьёзностью пообещал Гарретт и до побелевших костяшек стиснул в руке телефон. В голос его вновь вернулись резкие нотки. — Завтра мы встречаемся с Эллис.