Они смотрели на меня. Всё те же мёртвые глаза на осунувшихся, исхудалых от недоедания длиной в жизнь лицах. Печальные призраки, ходячие зомби, мои бывшие соплеменники, пялящиеся и тыкающие пальцем в бывшего вора. В того, кто во многом походил на них, однако… знавал настоящую жизнь. Жизнь, которой живут люди за пределами этого выпотрошенного, как труп на бойне, района.

Прошёл год. Но больше мне идти некуда. Прижимая к груди окровавленную руку, со спортивной сумкой на плече я брёл, спрятав хвост между ног, брёл в свою старую квартиру. Разум затмила тошнотворная дымка. Я машинально переставлял ноги, полагаясь на мышечную память, ведущую по закоулкам туда, где раньше был мой дом. Место, о котором я грезил во снах, по которому так скучал.

А теперь… Не знаю, понятия не имею, что теперь значил для меня Морос. Все мысли крутились вокруг одного — что, чёрт возьми, произошло.

Я коснулся шеи — обнажённой шеи — и безвольно уронил руку. Почему он отпустил меня? Неужели он говорил правду? Чувства в сердце всколыхнулись по новой. Илиш был не тех, кто врёт. Он считал ложь ниже своего достоинства, а лгунов — неудачниками, которым нужно что-то доказывать. Илишу нечего доказывать. Илиш не щадит ничьих чувств.

Стервятники продолжали зырить. Прохожие перешёптывались, посмеивались и едва не выворачивали шеи вслед мне, идущему тропой позора. Я миновал знакомое кафе и бар «Обезьянье дерево». Здесь ничего не изменилось… Всё оставалось таким же, Морос не менялся.

Я рассеянно оглянулся, словно надеясь, что в этом кошмаре мне привидится Олимп, однако уткнулся взглядом лишь в здания с закрашенными чёрной краской окнами: пустые, холодные и безжизненные. Ржавчина и плесень капали из зияющих щелей, будто слёзы. Серость, уныние, тьма. Я втянул ноздрями смрад гниющего мусора и кислый запах трухлявой древесины. Когда-то подобные ароматы были привычными, но сейчас я поморщился. Почему всё вдруг стало таким чужим? От собственной неприязни к некогда родным местам меня охватил стыд. Мне хотелось поприветствовать Морос с распростёртыми объятиями, ощутить радость странника, возвратившегося после долгого путешествия, но всё эти мечты обернулись иллюзиями, стоило пересечь границы. Теперь я видел себя исключительно беглецом, пытавшимся покинуть трущобы ради лучшей жизни и вернувшимся побитым трусом, которого пережевал и выплюнул тот самый мир, который когда-то манил.

Которого пережевал и выплюнул Илиш Деккер. Да, так будет вернее.

Ноги шаркали по асфальту, проваливаясь в рытвины. Мимо проезжали велосипеды с мотоциклами, и сновали люди. В отличие от Скайфолла, автомобилей здесь не было. Слишком роскошно.

Глаза защипало. Зажмурившись, я прогнал влагу и взглянул на след от кнута, оставленный Илишем. На руке, которой я прикрывался, красовалась вздутая красная полоска. С ресниц на неё скатилась слеза, но жжения я не почувствовал. Кто-то сказал: «Чёрт». Не мне. Тем не менее голос показался знакомым, однако я никак не мог оторвать глаз от своих башмаков. Башмаков, которые я никогда больше не надену: любой моросец ограбит меня из-за них. Тут даже сомневаться не стоит: я бы сам поступил ровно так же.

Я завернул за угол, и сразу услышал его. При всем желании мне не забыть его голос, хотя прошёл год с нашей мимолётной встречи в парке.

— Джейд? — полузадушенно прохрипел он.

Я с трудом поднял на него голову, весящую будто целую тонну. Разум едва ли не отказывался верить в его существование, начисто запретив себе даже надеяться, что когда-то мы воссоединимся, — всё для моего же блага.

Как бы там ни было — вот он, потрясённо смотрит на меня со страдальческим видом. Как и я, Керрес тоже выглядел старше. Его ярко-рыжие волосы стали длиннее, а в ушах прибавилось серёжек. Одет он был в синие джинсы и кожанку поверху фиолетовой рубашки. А потом Керрес исчез, потому что сжал меня в объятиях так сильно, что я всерьёз испугался, что рёбра треснут под его напором. С губ его сорвался сдавленный всхлип.

— Что он с тобой сделал? Малыш… что он с тобой сделал?! — вскричал Керрес. Отшатнувшись, он провёл рукой над кожей, разорванной кнутом. — Он тебя отпустил? Он отпустил тебя, Джей? — тараторил Керрес срывающимся голосом и всё зыркал по сторонам, будто опасался, что Илиш где-то поблизости.

Но Илиша не было… Илиша больше нет со мной.

— Угу, — мой голос тоже дрогнул. Керрес снова собрал меня в охапку. Он был явно уверен, что душа моя разрывается от облегчения, но на самом деле причиной тому являлось беспросветное отчаяние.

Илиш меня бросил.

Керрес пыхтел мне в плечо и хлюпал носом, проливая слёзы радости. Когда же, наконец, он взял себя в руки, то отстранился и положил ладонь мне на плечо. Я уставился на него, не зная, что сказать или сделать. Он улыбнулся сквозь радугу слёз и ненавязчиво забрал у меня спортивную сумку.

— У т-тебя такой ошарашенный вид, малыш. Пойдём скорее… Как хорошо, что Фьор увидел, как ты идёшь к старой квартире. Я переехал. Нашёл нам дом получше, с двумя спальнями. Пойдём со мной, Джей. Я тебя ждал, всё это время я тебя ждал.

Правда? Керрес пытливо заглянул мне в лицо, но я в ответ на его тёплое обращение лишь поджал губы. Неужели он действительно меня ждал? На меня накатило чувство вины. Я давно перестал надеяться, что вернусь: у меня не было выбора.

Илиш сказал, что я буду вечно принадлежать ему… Что он закалит меня и сделает сильнее, даже если на это уйдёт вся моя жизнь.

Керрес вёл меня за руку: бережно, будто потерянное дитя. В другой руке он нёс мою сумку — всегда такой предупредительный. Заботливость отражалась даже в его ауре — зеленоватого цвета морской пены.

Которая отталкивалась от моей, будто вода от масла.

И что с того? Наши с Илишем ауры переплетались воедино, и чем это для меня закончилось? Какая уже разница. Я торопливо отключил свою способность и постарался обо всём забыть. Нет никакого резона прибегать к ней: всё равно мне никогда не было от этого толку. К чёрту мой дешёвый трюк, к чёрту Илиша и к чёрту всех.

Керрес замедлил шаг, чтобы идти со мной плечом к плечу. Судя по направлению, я приблизительно понимал, в какой многоэтажке он теперь живёт. В одной из лучших — на самом деле, всё равно дрянной, а учитывая, откуда меня привезли, так и откровенно дерьмовой — но по моросским меркам это был едва ли не дворец. Над нами возвышался Коул-Тауэрс — забор из рабицы, увенчанный колючей проволокой, и железные врата с круглосуточным видеонаблюдением. Жители платили за безопасность, за гарантию того, что никакой торчок не залезет к ним в дом и не украдёт всё добро. Или не торчок, а кто-то вроде меня, точнее, вроде того, кем я был раньше.

Керрес отворил ворота, пропустил меня вперёд и закрыл ржавые скрипящие створки. Я невольно поник. Звук этот напомнил мне о нашей первой встрече с Илишем.

За что, Господин? Я снова дотронулся до шеи. Всё такая же голая… всё такая же осиротевшая.

— Джейд? — прошептал Керрес. Он стиснул мою руку, частично возвращая к реальности. — Он ударил тебя по голове? — голос его звучал ласково и совсем не покровительственно. Быть может, Керреса интересовало, почему я не скакал от счастья?

Мы прошли мимо ряда кустов, росших за низкой, по колено высотой, бетонной изгородью. По правую сторону виднелась узенькая полоска почвы, засеянная травой, — слишком редко и клочковато, чтобы по-настоящему облагородить двор. Цвет её был всё такой же бледно-серый. Сочная зелень в Моросе появлялась лишь там, где ступала нога химер, где кто-то из Деккеров решил потратить пару монет, чтобы разбавить уныние и мрак. Обычно они поступали так, когда общественное мнение о королевской семье падало ниже плинтуса.

Как же здесь неуютно… Сегодня даже Арас показался бы мне тёплым и приветливым. Над Моросом же словно бы висела грозовая туча, готовая вот-вот разразиться ливнем, от которого померкнет даже дневной свет. Этого замкнутое пространство неожиданно вызвало у меня клаустрофобию. Хочу домой.

— Джейд? — снова прошептал Керрес. Мы уже поднимались по лестнице. — У тебя всё хорошо?

До меня дошло, что я так и не ответил на его вопрос. Всё это время я шёл, потупившись в землю и отдавая все силы на то, чтобы не упасть.

Я кивнул: 

— Просто болит.

Теперь он жил на третьем этаже. Погремев ключами, Керрес отпёр дверь. Я прошёл внутрь и замер в прихожей, близко не догадываясь, как вести себя дальше.

Мебель та же самая, но диван поновее. Гостиная просторнее, чем в прошлой квартире, а на кухонных шкафчиках нет плесени. Комнаты окрашены синей краской, разного оттенка на каждой стене. На большом паласе валялся заляпанный коричневый коврик с грубым ворсом. Квартира насквозь провоняла пивом и сигаретами, что… что типа как напомнило мне о доме.

— Где тебе больно, милый? Он бил тебя только по спине или где-то ещё? — Керрес усадил меня на диван и принялся стягивать футболку. Я чуть поёжился, и тот сразу же убрал руки. — Н-не хочешь, чтобы тебя трогали?

Кто вообще спрашивает такое? Илиш всегда брал, что хотел, и когда хотел. Моё мнение по этому поводу никогда его не интересовало. Если я сопротивлялся, он просто усиливал хватку или причинял боль, пока физически не выбивал всё желание протестовать.

Взгляд метнулся к Керресу. Я тупо пялился на него, силясь успокоиться, вспоминая, что этот же самый человек заботился обо мне с девяти лет. Сделав глубокий вдох, я замотал головой. Керрес — не Илиш, а я больше не кикаро.

— Всё… Всё нормально, извини, — проговорил я, раздеваясь самостоятельно. Я вытер лицо и вновь наполнил лёгкие запахом курева и бухла. — Он исхлестал меня кнутом — не знаю, насколько сильно. Я ещё не смотрел.

Керрес проверил мою спину и грудь. На глазах проступили свежие слёзы, которые тот спешно утирал.

— У тебя столько шрамов. И ожоги в форме ладоней… Он над тобой издевался. Тебе… тебе пришлось столько вытерпеть, да?

Ты даже не догадываешься.

— Их начали удалять лазером, — мёртвым голосом обронил я. — Четыре раза в неделю по часу. Раньше были намного хуже.

Керрес выругался. Ещё с секунду он глядел на меня широко раскрытыми глазами, а затем в очередной раз бросился на шею и разрыдался.

— Это уже неважно, — шмыгнул он. — Главное — теперь ты в безопасности.

От горя, столь явственно охватившего его, у меня сдавило грудь. Я по-прежнему не имел ни малейшего представления, что делать дальше, поэтому просто промямлил ему на ухо:

— Ты меня ждал?

Отодвинувшись, Керрес одарил меня потрясённо-недоверчивым взглядом.

— Ну, конечно же… Это ведь всё моя вина, это я пошёл в Олимп и попал за решётку. Я в курсе, что он шантажировал тебя из-за этого, ублюдок сам всё рассказал. Я… Я так виноват перед тобой. Прости, Джейд, прошу, прости меня.

Простить тебя? Керрес застрял там, где я был год назад, он застыл в прошлом. А я… а был другим. Для него я был человеком из будущего, появившимся на свет в тот самый день, когда возник Джейд-кикаро.

Илиш его создал, и он же его убил. На шее — пусто, в глазах — слёзы.

Керрес вернулся с той же самой аптечкой, медикаментами из которой лечил меня в прошлом году, и начал обрабатывать раны.

— Поверить не могу, что он просто тебя отпустил. Я так боялся, что он тебя убьёт, — бубнил Керрес, безуспешно скрывая дрожь. Мокрая ватка, которой он промакивал раны, постепенно розовела. — Я столько всего слышал. П-про то, что случилось на Арене, про то, что убил Ареса и Сириса. Жалко, что я сам не видел… — он высморкался. — Я бы кричал громче всех… Из-за него убили твою маму. Химерья подлость и низость поистине безграничны.

Я жевал губу, бередя лишь недавно зажившую ранку — укус, оставшийся на память о том, как мы жарко занимались любовью несколько дней назад. Такое ощущение, будто прошло много лет… Как Илиш мог настолько поменяться буквально за сутки? Не понимаю. Тут явно замешан Силас, ведь так? Но… Силас уже не раз давал понять, что терпеть меня не может, однако Илиш всё равно оставался со мной. Что же изменилось сейчас?

Я нахмурился, и Керрес в ответ погладил меня по голове.

— Всё хорошо. Он тебя больше не достанет.

Какая же ирония. Нет, какой же цирк… Мой бывший… мой парень думал, что я не в себе из-за годичного плена. Что бы он сказал, открой я, что всё из-за того, что люблю Илиша? Из-за того, что тот в ответ на признание разбил моё сердце на тысячи осколков? Керрес бы меня побил. Разве в силах он хотя бы вообразить, что я настолько привязался к своему прекрасному похитителю?

Керрес аккуратно обмотал белой марлей самые жуткие раны — в основном на руке, которой я прикрывался. Закончив, он погладил повязку и улыбнулся.

— Знаю, ты до сих пор в шоке — я и сам не лучше. Ничего страшного, можешь молчать, если хочешь, просто… ты дома, привыкай потихоньку. Ты дома, Джей, а это самое главное.

Ни Илиш, ни Гарретт, ни Лука — никто не называл меня Джей. Я был либо Джейд, либо питомец, либо кикаро, либо просто помойная крыса…

— Мой бедный малыш, ты…. Ты и впрямь в шоке.

Так и есть.

— Всё кончено.

Знаю.

— Ты больше никогда его не увидишь.

Знаю.

Сердце сковало льдом, растопить который не способна вся отопительная система моросских трущоб. Керрес хлопотал над моей исполосованной спиной, лопоча обманчивые увещевания, которые в одно ухо влетали, из другого вылетали. Для меня его слова ничего не значили. Обычный белый шум, который всегда заполняет оглушительную тишину, жалкая попытка вернуть старого Джейда. Но меня приучили не беситься, не огрызаться, сидеть смирно и слушать всё, что говорят.

— Готово… Спина, оказывается, почти не пострадала: раны совсем поверхностные. Я просто обработал их и всё.

Поверхностные? Илишу было тяжело излупцевать меня в последний раз? Или у него рука устала?

Вздохнув, Керрес вручил мне плед, валявшийся на диване. Я накинул его на плечи и поджал под себя ноги.

— Этот год ты наверняка провёл в аду, но обещаю… Я сейчас нормально зарабатываю и смогу о тебе позаботиться. Всё будет как прежде, Джей, и даже лучше. Не торопись, у тебя есть всё время мира. Я знаю, скоро ты снова станешь собой. 

А что, если это и есть я? Вдруг я останусь таким навсегда? Ты всё равно продолжишь меня любить?

Я свернулся калачиком и шмыгнул носом. Как же я вымотался — и физически, и эмоционально. По старому телеку шёл сериал, который мы смотрели с Лукой, когда Илиш никуда меня не таскал. Керрес с нежностью коснулся моей щеки и пробормотал:

— Как же я рад, что ты дома.

Дома.

Неужели всё это было для тебя лишь игрой, Илиш? И ты действительно недалеко ушёл от своего короля и создателя?

И чем больше его образ заполнял собой мои мысли и воспоминания… тем сильнее становился страх, что всё это время меня водили за нос.

***

Я прижимал к груди серую подушку. Пахла она Керресом, но я уже успел заново привыкнуть к его запаху. Когда он работал, руки сами искали, что бы обнять: спать без Илиша под боком было как-то странновато.

Нет, нет, нет! Лязгнув зубами, я отпихнул подушку в сторону и несколько раз врезал по ней кулаком. Ярость… Сегодня будет днём ярости. Я раздражённо взревел и врезал по деревянной спинке кровати, потом ещё раз и ещё. Он всего-навсего морочил мне голову, к чёрту его, К ЧЁРТУ! Глаза предательски щипало. Со злостью соскочив с кровати, я зажмурился, отказываясь смотреть на мокрые пятна на грязном ковре. Только в Моросе я наконец-то мог скрыть свой позор: Илишу меня тут не увидеть.

Прошло уже две недели. С тех пор, как я вернулся, дни тянулись бесконечной чередой, монотонность которых нарушалась лишь тем, с какой ноги я вставал. Иногда не вставал вообще, утопая в печали и тоске. Иногда казалось, что всё потихоньку возвращается в норму. Сегодня же я проснулся взбешённым и рассвирепевшим, мечтая лишь сжать шею этого козла и выдавить из него всю жизнь по капле.

— ПОШЁЛ ОН!.. 

Слёзы негодования беспрепятственно скатывались с ресниц. Воспоминания о нём ползали по черепной коробке, будто змеи, отравляя ядом даже светлые мысли. Как ни пытался я взять себя в руки, грозовая туча неизменно висела над головой и с завидным упорством проливалась кислотным дождём.

Я его любил… А он поиздевался надо мной, сыграл, как на скрипке, подёргал за все струны, проверяя, как я отзовусь, какой звук издам. Когда же он закончил, когда отложил свой вощёный смычок, то вышвырнул меня на ту же помойку, с которой подобрал, избавился, будто от щенка, который вырос во взрослого пса и растерял всю свою прелесть. Меня одурачили, разыграли, как по нотам.

«Но такова природа химер, и ты ведь это знал. Они только и делают, что играют в игры, особенно изнывающие от скуки бессмертные. Джейд, ты настоящий болван, и сам во всём виноват».

САМ ВО ВСЁМ ВИНОВАТ!

— Да чтоб тебя! — завопил я во всю глотку и взбешённо пнул спортивную сумку. Я до сих пор не наскрёб мужества, чтобы открыть её, а чем больше воды утекало, тем менее мне этого хотелось. Какой в этом толк? Очередная щепотка соли на рану.

— Джейд? — Керрес топтался в дверном проёме, прекрасно зная, что во время вспышек гнева ко мне лучше не лезть. В первый раз он попытался меня утешить, но я едва его не ударил. Теперь мне просто давали крушить всё вокруг.

— Я принёс валиум…

Наркота?.. Но мне нельзя наркотики, если только…

Ну да, о чём это я... Белобрысый урод больше не запретит мне ни курить, ни упарываться. Я коротко кивнул. При мне Керрес не употреблял ничего, кроме сигарет, но я не горел желанием выяснять, бросил ли он. Из меня страсть к наркотикам выбил стальной кулак господина.

Я протянул ладонь. Керрес высыпал в середину три таблетки, незамедлительно отправленные в рот со стаканом буроватой воды. Как же давно это было в последний раз… слишком давно.

— Может, поговоришь со мной, Джей? — умоляюще пропищал Керрес, входя в спальню и наполняя её своим запахом. Мы опустились на кровать. — Тебе станет легче.

Я дрожащими руками крутил стакан. Его присутствие больше не нервировало: по крайней мере, я больше не отшатывался от прикосновений. Мне по-прежнему не нравилось, когда Керрес меня трогает, но засыпая в постели, я сам намертво прилипал к нему и не отпускал до самого утра.

Однако вовсе не по той причине, что он себе воображал.

— Что ты хочешь знать, Керрес? — безжизненным тоном спросил я. Теперь я говорил так всегда: Илиш забрал силу даже у моего голоса. Мне и моему парню осталась лишь убогая тень, пустая телесная оболочка, из которой высосали душу, будто мозг из кости.

Керрес положил мне на руку ладонь — огрубевшую от постоянной работы с тех самых пор, как мы покинули из «Эджвью».

— Как тебе помочь. Прошло две недели, Джей, а ты только делаешь, что спишь. А эти ужасные перепады настроения… Я хочу, чтобы ты успокоился.

— А что ещё мне делать? — пробормотал я. Моя жизнь утратила всякий смысл. Будущее сулило лишь паршивую работу в ожидании смерти.

В Скайленде будущее моё, может, и окутывал туман, но зато в нём точно присутствовал Илиш. И у меня появлялись возможности посмотреть Серую Пустошь, научиться играть на музыкальных инструментах, лучше стрелять… Узнать, кто такой Джейд, а не просто барахтаться в моросском болоте, радуясь тому, что прожил ещё один день. Мне не хотелось никчёмной тушей гнить в трущобах, медленно подыхая от голода.

Это тоже наверняка было частью его жестокой игры. Показать мне прелести другого мира, чтобы, вернувшись в свою вонючую дыру, я страдал ещё и по тому, насколько приятной, интересной и захватывающей может быть жизнь. И дело не только лишь в каких-то материальных благах. Илиш дал мне вкусить настоящего секса, настоящей страстной и пылкой любви. Настоящих чувств, а не унылого серого подобия, доступного мне здесь.

— Жить? — ласково предположил Керрес и погладил меня по колену. Он словно бы уговаривал котёнка вылезти из-под мусорного бака. — Просто… живи, Джейд. Сейчас ты не живёшь, ты существуешь. Я соскучился по своему Джею.

Джей мёртв, Керрес. Осталась лишь злобная тварь, которая больше всего на свете желала мучить и убивать Илиша Деккера самыми болезненными способами. Чтобы хоть как-то отомстить ему за то, что он со мной сотворил.

Я его любил. НЕТ, К ЧЁРТУ ЕГО, К ЧЁРТУ!

Керрес положил голову мне на плечо. Я по-прежнему кипел от ярости, но валиум начинал действовать. Тугой обруч, сдавивший грудь, постепенно пропадал. Керрес, явно заметивший, что я расслабляюсь, чмокнул меня в щёку.

— Получше?

— Ага, — тихо сказал я. Он принялся массировать мне плечи — большими, неумелыми руками. В Скайленде меня касались лишь маленькие, мягкие лапки Луки да длинные, нежные пальцы Илиша, чьи подушечки дарили бездну ощущений.

Напряжение отпускало, уступая дорогу моему старому другу — наркотическому опьянению. С каждым вдохом дурь всё активнее просачивалась в кровь. Меня накрыло волной облегчения.

— Я уже и забыл, как хорошо может быть под кайфом, — прошептал я, невольно вытягивая шею и предоставляя ему больше доступа. Керрес энергично, но бережно мял мне спину.

— Я куплю что-нибудь, если хочешь. Он заставил тебя бросить, да?

— Я почти не курил — только иногда, когда приходил Гарретт. И почти не пил — разве что бокал-другой вина вечерами вместе с ним.

Наши бокалы из одного набора стояли на деревянных подложках, украшенных фиолетовыми и серыми камнями — под цвет декора «Олимпа». Мы пили и раскладывали пасьянс или…

ЗАТКНИСЬ, ДЖЕЙД! Зажмурившись, я замотал головой, прогоняя из головы тупые мысли. Всё ложь, всё липа и фальшивка. Илиш притворялся. И даже совместные вечера, когда мы в шутку препирались и кусались, были частью его плана. Всё вранье.

Вот только мои чувства были неподдельными, они были настоящими. И что самое хреновое — химеры сейчас наверняка держались за животы от смеха. Илиш избивал и унижал моросского пацана, а тот всё равно умудрился влюбиться в него.

Меня замутило. Я отодвинулся от Керреса и прилёг на кровать.

— Хочу. Дурь мне точно не помешает, — пробормотал я, отыскивая глазами спортивную сумку. Илиш упоминал, что внутри деньги на зиму. Возможно, пора её разобрать. Вскоре, убаюканный магией валиума, я заснул.

Проснулся я вечером, с тяжёлой головой, в которой бушевали раскаты грома. Из гостиной доносились знакомые голоса. Пришли мои друзья.

Тёмная спальня надёжно укрывала меня от смеха и типичной мужской болтовни за выпивкой. Я подумал было перевернуться на другой бок и спать дальше в своей берлоге, но сегодня мне почему-то захотелось людского общества. Неизменное презрение к себе и ненависть к химере сочились изо всех пор, поэтому обдолбаться сейчас будет как нельзя кстати.

Включив свет, я обтёр лицо смоченным водой полотенцем, пару раз провёл расчёской по волосам и решил, что выгляжу вполне прилично. Под глазами, правда, красовались круги, да и, в целом, видок был несвежий — но так мне будет даже легче вписаться в компанию моросцев.

Когда в дверях нарисовался мой силуэт, голоса, как по команде, стихли. На меня уставились глаза Фьора, Тейта, Пита, Керреса и ещё двух незнакомых парней.

— Джейд, — изумлённо проговорил Керрес. Поднявшись, он взял меня за руку и потащил к своему месту. — Я думал, ты спишь. Извини, если разбудили.

— О-о-о, вы только посмотрите, кто вылез! — Тейт приподнял бутылку и чокнулся с моей рукой. Остальное тоже подтянулись и начали наперебой приветствовать меня, предлагать пиво, сигареты и кокаин.

Керрес хотел усадить меня между собой и Тейтом, но я забился в дальний угол комнаты. Тот не возражал и просто поставил свой стул рядом с моим.

— Выпить хочешь, милый? — в ответ на мой кивок он подхватился и принёс бутылку моросского пива, напоминавшего по вкусу мочу. Стараясь не морщиться, я чуть отхлебнул из горла.

Такова моя новая жизнь… Я вздохнул, ненавидя себя ещё сильнее. Маленький избалованный кикаро, Морос для тебя теперь недостаточно роскошен? Ты и впрямь ничтожество. Неудивительно, что Илиш с такой легкостью обвёл тебя вокруг пальца: ты ведь и сам был рад обмануться, надменно считая себя лучше других. Химера просто вернула тебя с небес на землю. Если уж на то пошло, то это ты теперь недостоин Мороса и моросцев. Местные хотя бы смирились со своей участью и научились брать всё даже от этой скудной жизни.

Ты застрял здесь до самой смерти. Всегда будешь помнить, что может быть лучше, но никогда больше этого лучшего не получишь. Вкусил амброзии и вернулся к сухарям. Испытал столько ярких чувств, крышесносных оргазмов, взрывного удовольствия и боли — и всё навечно осталось в прошлом. С Илишем я ощущал себя живым, с ним я вообще понял, что такое жить…

А теперь меня ждут лишь неумелые прикосновения…

Я нахмурился от крутого поворота, который чуть было не приняли мои мысли. Керрес такого не заслуживал.

— Давай, Джейд, расскажи нам, как живут эти химеры? Блин, да я бы левое яичко отдал за то, чтобы кому-нибудь из них отсосать. У них ведь здоровые, да? — схохмил Фьор.

Я резко дёрнулся, словно к коже приложили электрохлыст для бозенов, и, потупившись в бутылку, буркнул:

— Без понятия, мужик.

Гиены загоготали и перекинулись парочкой сальностей. Я не прислушивался.

— Заткнись, Фьор, и отстань от него, — вмешался Керрес, обвивая меня заботливой рукой. От него несло спиртом. — Лучше расскажи нам, как тебя изнасиловали в прачечной, — повисла тишина. — Нет? Вот и не вякай.

Фьор недовольно фыркнул, но всё остальные ничуть не растеряли своего веселого настроения.

— Ладно, всё. У нас в трущобах нечем заняться, кроме как посплетничать, так что уж звиняй, Джей. Мы в жизни не видели химеру вживую.

Я коротко кивнул и продолжил давиться дрянным пивом. Честно говоря, в глубине души я скучал по тем денькам, когда был в центре их внимания, болтливым, обаятельным моросцем, сыплющим остротами и смеющимся громче всех. В нашей маленькой компашке я был настоящим принцем и славился тем, что могу стырить и отмыть всё что угодно. Но сейчас я чувствовал себя убогим, побитым псом. Заставлял себя держаться естественно и казаться нормальным, хотя на деле мои мысли витали далеко отсюда.

Тусовка вяло продолжалась, все постепенно пьянели и обдалбывались. Я сидел уже со второй бутылкой, когда разговор опять свернул куда-то не туда. Начал всё Лони — один из новеньких, косившийся на меня пуще всех. Остальным к тому времени стало по барабану, тем более что Керрес принимал весь огонь на себя.

— Я всё видел, собственными глазами, — горячо шептал Лони Тейту. — Они пробили ей башку бейсбольной битой. А Джейд разбил окно и сиганул вниз, как самый настоящий псих. Во рту у него были железные клыки, а на руках — стальные когти.

Я похолодел. Керрес, откинувшийся на стуле, едва ли не пускал слюни, явно перебрав. Тейт что-то пробормотал, и Лони продолжил.

— Он покромсал тех бугаёв в лоскуты, махал руками направо и налево. Говорю тебе: реально, как с цепи сорвался. И глаза у него светились — типа как знаешь, когда посветить в морду коту фонариком? Короче, да, в них прям отражался свет. Он — сучья химера, зуб даю, просто нам не говорит.

Голова автоматически дёрнулась в их сторону. Я навострил уши. Забить можно на многое, но причислять меня к этим проклятым уродам — это уже ни в какие ворота.

— У него даже колени не согнулись, когда прыгал, — без устали молотил языком новенький. — А ещё он пил кровь Ареса, а его хозяин глядел на резню и улыбался из своего стеклянного ящика. Улыбался, мужик.

— Говорю тебе…

Я моментально взорвался и с рычанием запустил в него пивом. Лони, переполошённый моим воплем, успел увернуться как раз перед тем, как бутылка пролетела у него над головой и врезалась в стену, отделяющую гостиную от кухни. Она рассыпалась на сотни мелких осколков и проделала дыру в штукатурке.

Остекленевшие глаза, блестящие, будто алмазы в тёмной пещере, испуганно уставились на меня. Трясясь от гнева, я медленно поднялся. В комнате воцарилось неловкое молчание, на которое мне было чихать. Всё моё внимание занимал лишь страх в глазах Лони. В карих глазах, с нависшей рыжей чёлкой, — первобытный, липкий страх…

— Прости, мужик… Садись, мы типа…

Но меня больше некому сдерживать: у меня больше нет хозяина. Я вновь принадлежу только себе — новому себе, лучшему себе. Меня дрессировала химера со взглядом, способным плавить металл, и я становился лишь сильнее. Мне незачем терпеть их насмешки: они хуже меня, ниже меня. А я — кикаро, принадлежавший химере, я лучше их всех.

«Да, Джейд, покажи ему», — с язвительным восторгом прошипел ледяной голос в моей голове.

Я замахнулся над его уродливой, конопатой физиономией и с тошнотворным хрустом ударил прямо по виску. Новенький с криком повалился на грязный ковёр. Я напрыгнул сверху и принялся бить его кулаком по лицу. Как Арес и Сирис били меня… перед тем, как изнасиловать, как бил Илиш, когда я был его кикаро. Сколько же раз меня колотили, сколько унижали.

Я не такой, как они!

Все как ужаленные подорвались со своих мест. Кто-то оттаскивал от меня Лони, кто-то — Лони от меня… А я сам каким-то непостижимым образом умудрился впасть в животную ярость, до которой обычно меня доводил лишь Илиш. Оскалившись, словно дикий зверь, я начал натурально рычать. Керрес, обхвативший меня со спины, оторопело выругался. Лони что-то невнятно бормотал, прижимая ко рту пальцы, сквозь которые сочилась кровь.

Химеры и кровь…

Значит, я — химера? Сейчас я покажу вам химеру! Я затрепыхался, силясь вырваться из рук Керреса и Пита. Остальные уводили Лони к входной двери. Я выл, лягался, орал всякую хрень, которую сам не понимал, улюлюкал и подначивал.

— Если ещё хоть раз сравнишь меня с ними, то увидишь, какая я химера! — визжал я с такой натугой, что перед глазами заплясали звёзды. Керрес плакал и о чём-то умолял Пита, а я упрямо бросался в сторону уже захлопнувшейся двери.

Но потом всё вдруг прошло. Ровно так же, как из раковины выдёргивают пробку, и серая вода утекает в сливное отверстие — так и вся ярость покинула меня. Разумеется, поначалу они мне не доверяли, но мало-помалу хватка ослабела, пока, наконец, я не оказался на свободе.

— Джейд? — жалобно проскулил Керрес. Хлюпнув носом, он обратился к Питу: — Я потерял его, Пит. Даже представить боюсь, что они там с ним творили. Что мне теперь делать?

— Это… Это что, шрамы?

— Они самые. Всё плохо, всё очень плохо, а он провёл там целый год.

— Чёрт возьми… Я… Капец, Кер.

Аура Керреса цвета морской пены кружила вокруг оранжево-чёрных загогулин Пита. Я отпихнул их обе в сторону, поднёс руку к груди и, уцепившись за краешек, вытащил свою собственную. Серебристая рябь уже пропадала, но я всё равно начал хитроумным образом обматывать её вокруг пальцев, как при игре в «паутинку».

— Что он делает?

Не обращая на них ни малейшего внимания, я ушёл в спальню Керреса, на ходу развлекаясь игрой с аурой, как в детстве. Закрыв за собой дверь, лёг на кровать и уставился в потолок, любуясь причудливыми узорами, яркими, будто наркотические галлюцинации.

Стало… стало легче.

Я прокрутил в голове момент удара, ощущение, возникшее, когда кулак соприкоснулся с его лицом, донельзя приятный хруст. Надеюсь, я выбил ему зуб или, может, даже сломал челюсть. В суматохе волнительная лихорадка немного припоздала, но зато сейчас, спокойно распластавшись на спине, я чувствовал, как по венам бурлит энергия. Меня словно бы накачали стимулятором, и каждый кадр, запечатлевшийся в мозгу, дарил мини-оргазм. Восхитительно. Сердце билось часто-часто, а тело качалось в раскалённых волнах. Немного, совсем чуточку, но моя израненная душа утешилась, будто кто-то приложил к ожогу лёд. Я медленно вдыхал и выдыхал, наполняя грудь кислородом, пока голова не закружилась от чудесного послевкусия незамутнённого физического насилия.

Такое уже случалось — после убийства Ареса и Сирис. Я припоминал эту лихорадку, но тогда её разбавляло отчаяние от смерти матери и ненависть к Илишу. Теперь никакие печальные мысли не испортят мне момента. Я выпью его до последней капли.

— Джейд? Всё ушли… — скрипнула дверь. Керрес двинулся вперёд, закрывая собой полоску света, упавшую на пол. — Всё нормально?

Кивнув, я похлопал по кровати. Тот прилёг рядом и обнял меня.

— Ты напугал меня, Джей.

— В следующий раз будет знать, а если нет… я накажу его суровее, — прошептал я. Аура Керреса прильнула к моей.

— Накажешь?

«Следи за языком, кикаро».

— Если он посмеет снова оскорблять меня… Я размозжу ему череп битой.

Керрес вместе со своей аурой застыл. Наступила тишина. Все невысказанные слова и тщательно скрываемые чувства повисли в воздухе.

— Давай просто спать, Джей. Ты немножко перепил.

Я выпил полторы бутылки пива, и тебе это прекрасно известно.

Однако я не стал пугать Керреса: не его мне хотелось избить и прикончить. А этого чересчур говорливого умника Лони и любого другого, кто посмеет косо взглянуть на меня. Любого, кто начнёт допытываться о том, где я провёл весь год, любого, кто станет зубоскалить или даже просто что-нибудь ляпнет об увиденном на Арене. Меня дрессировала химера, меня закаляла химера, и если мне захочется убить этих блохастых таракашек — я так и сделаю!

Я закрыл глаза. Гнев ещё свирепствовал внутри, но при всём при этом… мысли о том, что я могу причинить людям боль, что могу заставить их страдать, затмевали безнадёжную тоску от того, как поступил со мной хозяин. Разумеется, это не панацея, но я хотя бы немного выпустил пар. Дал волю злобе и ненависти, которые приходилось держать в себе весь год. Отомстил за каждый раз, когда мне хотелось накинуться на него в ответ на издёвки, но я молча проглатывал обиду.

Губы тронула улыбка. Воображение вновь рисовало рожу Лони, расплющенную моими кулаками, и на этот раз даже услужливо пожаловало мне стальные когти и клыки. А потом мы перенеслись на Арену, где под рёв ликующей толпы я превратил Лони в Илиша.

И я убивал его… снова и снова.


 



Комментарии: 2

  • хммм, Илиш придурок)) не такой уж он и умный: держал при себе слабое существо и не понял, что надо было придумать сразу решения. Что неужели не догадался, что император всех химер сразу вонзится в его зверуху???? Был бы поумнее выторговал безопасность питомца. А так очень странное произведение, читаешь как будто про психов и уже не понимаешь, где норма а где нет. Ривер, брр, ваще жуткий, вот уж точно под стать отмороженному правителю. А на месте Джейда я бы тысячу раз сказала спасибо Илишу. Он его вернул в целости в его среду, а не убил, не отдал на пытки своих собратьев.
    Кххм в общем читать такое стекло тяжело, я на сотни раз пожалела, что натолкнулась на такой роман. Обычно, когда читаешь драмы понимаешь, ради чего. Но тут... это все равно что копаться в мозгах повернутых на голову преступников) Осмелюсь только предположить конец романа... будет куча трупов из химер и ни хрена хорошего

  • Перезалили главы?

    Ответ от Восемь Бит

    Да, перезалили. Небольшой сбой случился.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *