Глава 22

Я опасливо попятился от острозубого сенгила, но тот в ответ на мою явную неприязнь беззаботно рассмеялся и тряхнул головой, убирая чёлку с глаз.

— Кикаро, я не собираюсь причинять тебе вред. Просто увидел, что у тебя не очень получается вернуться к своей прежней жизни, и проникся сочувствием. Пойдём со мной, маленькая тень. По-моему, сейчас ты больше всего нуждаешься в понимающем друге.

Я продолжал осторожно коситься на него, однако сердце само по себе тянулось к любому напоминанию об Илише и времени, проведённом с ним. И пусть обратно мне не было дороги, но на данный момент даже воспоминания о Скайленде казались роднее, чем Морос.

— Тебя послал Силас?

Сангвин покачал головой. Я попробовал отыскать на его лице намёки на ложь, но ничего не обнаружил.

— Я химера, Джейд, и не настолько скован цепями, как, например, Лука, Джуни или остальные. Я могу бродить сам по себе, разговаривать с кем захочу и заниматься чем пожелаю, пока мой господин в отъезде или отдыхает. И сейчас он как раз в Пустоши, очень далеко отсюда, и вернётся ещё нескоро. Я здесь по своей собственной воле, — он одарил меня фирменной подозрительной ухмылкой с закрытым ртом и хитрым прищуром. — Тебе не помешает помощь того, кто понимает, что с тобой творится... Хотел бы я, чтобы и со мной был друг, когда семья от меня отвернулась. Ну же, Джейд, пойдём со мной.

Принадлежи я до сих пор Илишу, он бы немедленно материализовался тут и отогнал бы от меня Сангвина, не забыв после схватить сенгила и хорошенько потрясти, чтоб в следующий раз неповадно было. Но Илиш мне больше никто, и я принадлежу сам себе.

К тому же, учитывая произошедшее сегодня, да и вообще, за несколько последних месяцев, мне требовалось хоть немного пообщаться с кем-то, кто знал человека, в которого я превратился в Скайленде. Мой собственный парень считал меня незнакомцем, но Сангвин обратился ко мне так уверенно, словно бы знал, о чём говорит. Быть может, он действительно понимает, что со мной творится, потому что пока я и сам не понимал.

С этими мыслями я взял демоноглазую химеру за руку. Сангвин снова в обнажил зубы в улыбке, но на этот раз она совсем не пугала и не смотрелась зловещей, как в офисе у Гарретта год назад. В каком-то смысле от неё даже веяло теплом.

— Ну вот.

Он слегка сжал мою ладонь, и в груди предательски защемило. Все сомнения постепенно рассеивались, и я почему-то почувствовал себя спокойнее рядом с ним. Неужели Сангвин и впрямь искренен в своём желании помочь?

— Значит, никто не знает, что ты здесь?

Сенгил перемахнул через бетонные столбики, соединённые толстыми цепями и торчащие из земли наподобие изгороди, и изящным жестом приподнял мою руку вверх, приглашая за собой, словно старомодный джентльмен, помогающий даме.

— Нет, они бы меня не пустили. Когда от питомца избавляются, о его существовании тут же забывают. Химеры рождаются с серебряными ложками во рту, окружённые роскошью и слугами. Им не понять, насколько тяжело… остаться в этом мире одному.

Уголки его губ слегка опустились вниз. Как же странно было наблюдать подобное выражение на лице мужчины, который всегда либо улыбался, либо вот-вот собирался это сделать. Сангвин повёл меня за собой через тёмный переулок, в котором я всего месяц назад убил мужчину. Как же всё-таки тесен мир.

— Я это вроде как заслужил, — пробормотал я, имея в виду Керреса. Сангвин неожиданно притормозил у неприметной стальной двери, наполовину изрисованной граффити, вытащил серебристый ключ и вставил в замочную скважину.

— Нет, не заслужил, — хохотнул он. — Ты — могущественное создание, Джейд, и весь Морос должен стоять перед тобой на коленях, хотя бы просто потому что тебя трахал Илиш Деккер. Нет, mihi,[1] ты имеешь полное право на буйство разума и плоти. А теперь пойдём… обдолбимся.

[1] Mihi (лат.) — друг мой.

Я прыснул со смеху, удивляясь тому, куда свернула торжественная речь Сангвина.

— Чего?

Сангвин пропустил меня внутрь и щёлкнул выключателем. От непривычно яркого света после тёмноты улицы я зажмурился и заморгал. Это была квартира-студия с крохотной кухонькой, притулившей в дальней нише, большой кроватью в углу и телевизором, по которому шли мультики. Жилую часть от спальной отделял коричневый диван, справа от которого виднелась дверь в уборную. Рассмотрев обстановку как следует, я восхищённо ахнул: на журнальном столике, рядом с переполненной пепельницей, лежали целые горы порошка.

— У нас по всему Скайфоллу есть небольшие убежища — на всякий случай. Об этом знаем только я и несколько химер самого высокого ранга. Уютненько, да? Оно лично моё, поэтому я приглашаю тебя в гости с ночёвкой. Вся улица слышала, как вы с Керресом ругаетесь, — Сангвин со щелчком запер за нами дверь. — Выбирай свой яд, mihi. Опиаты, мет, крэк, травка? Считай, что ты на каникулах.

Он прогулочным шагом подплыл к холодильнику и достал оттуда бутылку рутбира. Я с подозрением наблюдал за его действиями: доброта-добротой, но Сангвин был химерой и принимать от него подачки в мои планы всё-таки не входило.

— А тебе с этого что? — проговорил я, стараясь слишком явно не показывать свои опасения и скепсис, но, судя по всему, безуспешно. Сангвин отхлебнул пива и с печальным вздохом опустился на подлокотник.

— Слушай, я понимаю, почему ты боишься, правда понимаю. И я же первым посчитал бы тебя идиотом, развесь ты уши. Хочешь знать, с чего я вдруг такой любезный и предлагаю повеселиться? Ни одна химера не делала для тебя ничего такого, за что потом бы не пришлось платить. Я прав?

Столь подкупающая откровенность застала меня врасплох. Я даже замялся. Однако Сангвин заслуживал ответной честности.

— Ну… В общем-то, да.

Он похлопал по дивану, приглашая сесть рядом с собой.

— Джейд, мой господин не часто оставляет меня предоставленным самому себе. Я сенгил короля, и моя служба не из самых лёгких. С кем ещё из семьи я могу посидеть и расслабиться, чуть-чуть перевести дух перед тем, как снова стану рабом? С кем не придётся постоянно быть начеку и ждать, что меня начнут принижать, или осуждать и смотреть свысока? Поэтому я тоже на каникулах вместе с тобой. Ты отчаянно нуждаешься в понимании, а я понимаю твою ситуацию, как никто другой, — он бросил на меня взгляд. — Ну что, веская причина?

Я на секунду завис, а потом всё-таки хитро ухмыльнулся.

— Пойдёт. Давай обдолбимся, — руки потянулись к его богатствам. — Но я всё равно не согласен быть в долгу перед химерой. Скажи, сколько всё это стоит, и я заплачу.

Сангвин постучал карточкой по столу, стряхивая остатки порошка, и подтолкнул её в мою сторону.

— Успокойся, это всё равно деньги Силаса, даже те, что дал тебе Илиш. Эта карточка безлимитная. Можно купить пару ресторанов и многоэтажку в придачу, прежде чем Доминик заметит пропажу.

Я поднёс к лицу ближайший пакетик, обнюхал и увидел надпись маркером — БК — «Белый Китаец». Высыпав немного на столик, взял чёрный кусок пластика. На лицевой стороне читалось «Сангвин С. Деккер».

— «С»? Не знал, что у химер есть второе имя, — я принялся готовить дорожки, а Сангвин вновь направился к холодильнику. — У меня даже фамилии нет, не то что второго имени.

Рядом со мной поставили запотевшую бутылку. Я втянул по паре дорожек в каждую ноздрю, поморщился и передал трубочку Сангвину. Тот повторил всё то же самое и, откинувшись на спинку дивана, поставил на столик ногу в почти таком же, как у меня, кожаном башмаке.

— Первая буква от «Саша». Я из одного поколения с Артемисом, Аполлоном, Джеком, Валеном и Сефом, и у нас общее второе имя. Раньше Силас создавал химер чаще и в больших количествах.

Я шмыгнул носом, отправляя кислый порошок глубже в мозг. Тело постепенно затапливала холодная волна.

— Вален и Сеф? — Илиш не записывал их имена в журнале.

Сангвин прибавил звук на телевизоре и отхлебнул из бутылки.

— Они уже мертвы: оказались недостойны бессмертия. Из второго поколения выжили лишь те, кого выбрал Силас. Сейчас нам по семьдесят.

Интересно, а он скучает по своим умершим братьям? Спрашивать точно не стоит.

— А какое второе имя у первого поколения?

— Такое же, как у нашего короля. Себастьян.

Илиш Себастьян Деккер. Я по привычке скривился, но наркотики уже успели захватить ту область рассудка, что отвечала за чувства о моём бывшем хозяине. Всё-таки к хорошему быстро привыкаешь: в жилище Сангвина было тепло и комфортно, и никакого тебе Керреса или его пронырливых дружков. Мне они теперь не друзья, это уж точно. Теперь самым близким мне существом оказался демон, от которого в Скайленде у меня по спине бежали мурашки. И уже один этот факт красноречиво заявлял, в какую психологическую яму я упал. Был готов уцепиться за любого, кто проявит ко мне хоть немного сочувствия и заботы. Насколько же всё-таки убог я стал.

Как бы там ни было, выбирать уже не приходилось. Я понятия не имел, что делать, и куда двигаться дальше, а Сангвин давал мне именно то, что доктор прописал. Мы полночи протрепались ни о чём, и сенгил не предпринял ни одной попытки усыпать мою бдительность и начать расспрашивать о Керресе или убийствах. Если уж на то пошло, то я сам поднял эту тему и посвятил его в некоторые детали. Сангвин смеялся, сверкая алыми глазами, в которых не отражалось ни намека на осуждение, и с удовольствием ловил каждое моё слово.

Ближе к рассвету он открыл дверь и выглянул наружу.

— Ты пойдёшь сегодня домой? Если да, то поторопись. В таких шмотках на улице днём лучше не появляться.

Я еле держался на ногах от Белого Китайца и беспрерывного курения сигарет с опиумом. Выпустив последнюю струйку дыма в уже и без того сизый потолок, я размял затёкшие конечности.

— Да, я всё равно уже устал. От этой дури вырублюсь, как младенец. Хочешь позависать завтра?

— Конечно, — улыбнулся Сангвин. — И раз ты такой богатый, по дороге захвати мне чего-нибудь на ужин. Не хотелось бы показываться на людях без необходимости: всё-таки меня узнают за милю, сам понимаешь. И я не оберусь проблем, если кое-кто меня спалит.

Расслабленный и довольный, я дополз до выхода и хлопнул его по плечу.

— Я принесу тебе такую жирную стряпню, какую ты ещё не пробовал. Буду около полуночи или чуть позже.

Слегка пошатываясь и временами путая ноги, я добрался до квартиры. В груди чувствовалась лёгкость, а все неприятности казались за миллион световых лет отсюда. И дело было не только лишь в довольно опасном количестве наркотиков, которыми я закинулся. Сангвин здорово поднял мне настроение.

Дома я принял душ, переоделся в одежду для сна, но вместо того, чтобы трахнуть Керреса, который и так уже ушёл на работу, подрочил и, убаюканный разрядкой и наркотой, спокойно заснул. Накрывшись пропахшим плесенью тонким одеялом и зарывшись в подушку, я видел удивительно яркие сны об убийствах, дури и сексе. Три моих самых любимых вещи в мире.

Из спячки меня вырвал тихий голос, знакомый мне с девяти лет. Я предпочёл его проигнорировать, оставшись лежать неподвижно в надежде, что он отстанет. Мне снился такой приятный сон, с моим бывшим начальником и фомкой в главных ролях. Но следом шеи коснулись два сложенных вместе пальца, и послышался вздох.

— Не повезло тебе: я всё ещё жив, — буркнул я ядовито, встречаясь со взглядом его больших карих глаз.

Керрес одёрнул пальцы и, опёршись ладонями на колени, поднялся.

— Не говори так…

Я потёр помятое лицо, тоже встал и направился в ванную.

— Ты целый день проспал. Где… где ты провёл ночь?

Я надул щёки и раздраженно выдохнул.

— А тебе-то что? Мы с тобой разве вчера не расстались? Вот и вали в свою часть квартиры, а я останусь в своей. Посчитай, сколько будет стоит койкоместо в гостевой спальне, и я всё оплачу.

— Расстались? — полузадушенно выдавил Керрес. — Ты хочешь расстаться?

— А какой реакции ты добивался, заявляя, что я — серийный убийца, и — цитата: «проклятое химерье отродье». Илиш убил твоего Джейда и подсунул тебе химеру, или ты уже забыл? — я прикрыл дверь ванной и помочился. Кое-что в этой жизни не терпит отлагательств. Когда я вышел, Керрес всё так же торчал у гостевой спальни, скрестив руки на груди и прислонившись к стене.

— Прости, что наговорил тебе всякого. Просто… просто привыкнуть к тому, что ты опять со мной, оказалось сложнее, чем я думал, — Керрес пожал плечами, однако вид у него был вовсе не виноватый и расстроенный. Скорее, наоборот — нахмуренный и напряжённый. — Я надеялся, что ты вернёшься тем же самым человеком, что уходил, а учитывая всё произошедшее с тобой там… с моей стороны было глупо так думать.

— Да неужели… — я подхватил бумажный пакет с дурью, плюхнулся на диван в гостиной и принялся сооружать ровненькие, аккуратные дорожки Китайца. Керрес поплёлся за мной и всё время стоял молча, не возникая и давая мне спокойно все снюхать. Более того, он даже дождался, пока дурь разойдётся по крови, и только после этого вкрадчиво сказал:

— С убийствами придётся заканчивать, милый. Я на многое готов закрыть глаза, но… ты же лишаешь жизни людей.

— Уже восьмерых, — я небрежно покрутил в руках трубочку и вскинул на него взгляд. — Шесть отсюда, два из Никса. Хочешь, я и для тебя кого-нибудь порешу, «милый»?

Керрес побледнел и натужно сглотнул.

— Тейт доложил о Лони прямо самой Эллис. Очень скоро они соберут достаточно доказательств и придут за тобой. Это лишь вопрос времени… — услышав мой громкий, беспардонный смех, Керрес замер на половине фразы.

— В том, что я бывший кикаро, есть свои преимущества, mihi. Эллис уже в курсе, что это я, и ей глубоко плевать на то, сколько помойных крыс подохнёт. Она всего лишь хотела уточнить, какие уже мертвы, а какие до сих пор числятся пропавшими без вести. Я выше закона и могу убивать любого, кого мне только заблагорассудится, — я обнажил зубы в ослепительной ухмылке, как делал Сангвин, когда доволен.

Керрес недоверчиво прищурился, но потом, похоже, обратив внимание на мои стальные клыки поверх настоящих, побледнел ещё сильнее.

— Тейт уже мёртв? Поэтому тебя не было всю ночь?

Я удовлетворённо вздохнул, качаясь на волнах удовольствия.

— Не, один старый друг-химера забегал поздороваться. Тот, кто меня понимает, принимает таким, какой я есть, и хочет помочь адаптироваться к жизни в этой дыре.

— Илиш?

Глаза мои резко распахнулись.

— Я же сказал, не упоминать его имени, — процедил я. — И нет.

— Значит, скоро ты убьёшь Тейта?

Тьфу, его бестолковая болтовня начинала ломать мой кайф.

— Какая тебе разница? Или две несчастные души решили сойтись на почве потери своих партнёров? Мы с тобой наконец-то расстались, а его парня я забил до смерти бейсбольной битой и перегрыз ему глотку, — последние пару деталей я сочинил чисто из вредности, надеясь выгадать себе несколько минут покоя.

И сработало. В комнате повисла пауза. Я продолжал рассматривать узоры на потолке, слушая, как Керрес несколько раз глубоко вдыхает ртом и медленно выдыхает через нос, очевидно, пытаясь успокоиться.

— Когда тебя забрал Илиш, у меня остались лишь Тейт, Пит и Фьор. Они не бросили меня, и целый год помогали справиться с бедой. Без них я бы не выжил… Я… Я безумно по тебе скучал. И я не вынесу, если троих моих лучших друзей, которые всегда были на моей стороне, убьёт парень, из-за которого я пролил столько слёз.

— Тейт на меня настучал. В трущобах это равно смертному приговору, и ты прекрасно это знаешь. Он предал нашу общину, — все это было правдой до последней буквы. Стукачей убивают, едва завидев, и никаких исключений. Таковы были, есть и всегда будут законы трущоб.

Снова наступила тишина. Керрес стоял на месте, потупившись в пол. Я вскипел от злости, схватил пакет с дурью и вскочил на ноги. И дураку ясно, какие мысли крутятся у него в голове.

— Ну, конечно… Я ведь теперь не часть вашей общины, ведь так?

— Ты убил его парня, Джейд.

— И могу соединить их в загробном мире.

Развернувшись, я потопал обратно в спальню. Керрес за моей спиной тихо шмыгнул носом. Я чуть притормозил, чувствуя, как в сердце просачиваются первые струйки вины. Я опять довёл его до слёз.

— Мне жаль, Джейд.

 Я насупил брови и с подозрением глянул через плечо.

— Почему?

Керрес растирал плечи ладонями, обнимая себя, и словно пытаясь утешиться самостоятельно.

— Потому что… — он сглотнул. — Потому что, по-моему, в Скайленде с тобой произошли невероятно страшные, ужасные вещи… и поэтому ты стал таким. Раньше мы через всё переходили вместе, а с Илишем ты оказался один-на-один, и тебя некому было поддержать.

Я невольно остолбенел. Потому что он был прав. Низенький черноволосый, вечно перебинтованный мальчик с синяками и ссадинами, и высокий рыжеволосый подросток все невзгоды преодолевали рука об руку. Вместе страдали, вместе голодали, вместе выживали в Моросе. Всё изменилось, когда я проник в тот особняк, когда меня изнасиловали Арес и Сирис, а Илиш… я понятия не имею, как назвать то, что он тогда со мной сделал. Я всё утаил от Керреса, и, наверное, именно тогда между нами пролегла неумолимо разрастающаяся бездна, разделившая двух людей, когда-то казавшихся не-разлей-вода.

«Либо выкладывай, что тебя гложет, либо возьми себя в руки и начни вести себя как Джейд, которого я знаю», — классические слова моего парня.

— Ты… прав, — пробормотал я, удивив не только Керреса, но и себя самого. Я развернулся и заглянул ему в лицо. — Но я не в силах с тобой поделиться, потому что… Потому что если ты хоть когда-нибудь скажешь, что прошла уже куча времени, что мне пора смириться и взять себя в руки, я больше не смогу оправдывать тебя тем, что ты просто не в курсе, насколько мне плохо… Я… Я же тебя убью, — я самоуничижительно фыркнул и скрылся за дверью. Меня едва не разобрал самый настоящий смех, стоило представить, что я признаюсь Керресу в своей любви к Илишу, что вопреки всем его представлениям, мой господин никогда меня не насиловал. Начиная с первого раза, когда он взял меня, и заканчивая самым последним. Как я могу поведать о таком Керресу? Он же меня возненавидит.

Я вновь забрался на свой матрас и зажмурился. Через несколько мгновений рядом опустился Керрес, обвил меня руками и крепко обнял.

— Ты ненавидишь химер?

За исключением Сангвина? Хотя, разумеется, я не стану уточнять. Он не знает, кто такой Сангвин, а я не собираюсь вдаваться в подробности.

— Всеми фибрами души, — и я не обманывал. Я действительно питаю к химерам ненависть, однако это ничуть не умаляет моих чувств к Илишу. Всё… сложно.

— Когда мы с Тейтом искали Лони, то разговорились. Ты когда-нибудь слышал о Кримстоунах?

Ага, причём тоже от Тейта, когда Керрес попёрся в Олимп и загремел за решётку.

— Пару лет назад они взяли на себя ответственность за череду автомобильных взрывов в Скайленде, — Илиш тоже вскользь упоминал о них. — Как-то раз они выстрелили Эллис в голову.

— Коллега Тейта по имени Дейв Чель состоит у них… Тейт объяснил мне, что химеры промыли тебе мозги, и поэтому ты… так себя ведешь. Они уже работали с бывшими питомцами и помогли им.

Серьёзно? Я отодвинулся и лёг лицом к Керресу.

— Никакие незнакомцы ко мне не притронутся. Керрес, мне не промывали мозги, я просто до сих пор пытаюсь вернуться в привычную колею, вот и всё.

Тот, явно ни на йоту не поверив мне, натянул одеяло до подбородка.

— Знаю, и тебя никто не станет трогать. Но… Тейт рассказал им про тебя, и главарь захотел с тобой пообщаться, хотя бы несколько минут. Он может всё исправить, может сделать тебя прежним.

Нечего тут исправлять. Твоему Джейду никто не промывал мозги, идиот. Джейд влюбился по самые уши.

— Я себя полностью устраиваю, и никого не подпущу к своей голове, — отрезал я.

— Одна встреча, Джей, всего одна. И здесь, в нашей квартире, где тебе ничего не угрожает. Прошу.

Вот уж не думал, что Керрес всё ещё способен склонить меня к чему-то, но надо отдать ему должное хотя бы за старания спасти наши разрушающиеся отношения и за заботу о моём психическом здоровье. Я со вздохом кивнул, и тот стиснул меня изо всех сил.

— Спасибо, милый, — всхлипнул он. — Спасибо, что не бросаешь меня. Скоро всё будет, как раньше, обещаю. Я обязательно верну своего Джейда.

Божечки-кошечки… Какая искусная игра на моей совести. Я обнял Керреса в ответ и, хоть совсем не хотел спать, пролежал с ним, пока тот не засопел. На улицу уже опустился вечер, а он всё-таки весь день работал.

Поскорее бы уже полночь. Пока Керрес валялся в отрубе, я аккуратно приподнял матрас и выудил оттуда одежду кикаро: не хочется, чтобы Сангвин видел меня в грязных и жалких шмотках моросца. Потом по-быстрому сгонял в «Обезьянье дерево» за рыбой с картошкой фри, переоделся и собрался к демоноглазой химере. Но на этот раз я даже проявил осмотрительность и оставил Керресу записку, гласящую, что я гуляю с другом, и чтобы тот не волновался, если меня долго не будет. Моя продуманность простиралась настолько далеко, что я даже дописал, что мне нужно время поразмышлять.

А потом, одетый в наряд супер-злодея, я выскользнул из окна и растворился в ночи, вновь нацепив шкуру прославленного Теневого Убийцы. На руке болтался целлофановый пакет с едой. Для серийного маньяка я был немного эксцентричен, — это точно.

Сангвин открыл мне дверь, блеснув шипастой причёской, уложенной гелем. При виде меня сенгил с улыбкой отвесил поклон и жестом пригласил войти, снимая солнечные очки.

— А я уже было подумал, что ты не вернёшься. Как прошёл день? Сносно?

— Вполне, я до вечера продрых. Если бы ещё Керрес не давил на жалость, — я тоже поклонился согласно правилам поведения кикаро, закинул пакет со снедью на кухоньку и, рухнув на диван, принялся раскладывать дурь. В носу не было ни понюшки уже часа четыре, а мне переставало нравиться житьё без ежедневного употребления белого порошка.

— В общем, — начал я, решив выложить всё раньше, чем поздно. — Мне надо тебе кое-чего рассказать. Садись, давай закинемся. Это не то чтобы прям событие века, но твоим главнюкам, может, будет полезно.

Демоноглазый сенгил вопросительно приподнял бровь, достал из ящика металлическую ложку и, опустив рядом, зачем-то начал возиться с иглами.

— Серьёзно? Раз такое дело, я весь внимание.

Я с сомнением поджал губы, но по сути… Керрес ведь не состоял у этих террористов, а значит, я его не предавал. Кримстоуны воевали против химер, и, несмотря на всё то, что Илиш, сделал со мной, сердце моё всё равно принадлежало ему, хоть он и выкинул его в мусорку. Короче, мне не хотелось, чтобы сенгилы или кикаро пострадали, потому что я дулся из-за белобрысого мудилы. С меня не убудет, если я просто поделюсь информацией.

— Один из парней, что я убил, Лони встречался с моим бывшим другом. И вот у него на работе есть мужик из Кримстоунов.

Сангвин тут же оторвался от шприца, набиравшего воду: его определённо заинтересовало сказанное мной. Немудрено, он же всё-таки химера.

— Террористы. Любопытно… Прошу, продолжай.

— Сначала пообещай, что вы не причините вреда Керресу.

— Разумеется.

Я слегка удивился, но потом вспомнил, что всё-таки не все создания короля помешанные на господстве психи, которые не вынесут, если у них отберут хоть каплю власти. Илиш бы меня ударил и читал бы лекцию до тех пор, пока бы я не уяснил, что не в праве просить его о таком.

— Керрес хочет, чтобы я встретился с их боссом. Ему взбрело в башку, что мне промыли мозги, и типа тот мужик берёт бывшего кикаро и делает его опять нормальным. Чушь полная, и я, естественно, не собираюсь на такое подписываться, но чтобы Кер успокоился, я согласился с ними встретиться. Так что, если хочешь побродить вокруг и запомнить пару лиц, — ни в чём себе не отказывай.

Прищуренные глаза химеры обратились маленькими рубинами. Он щёлкнул зажигалкой, и в их глубине заплясали огоньки. Сангвин готовил героин с такой ловкостью, что я заподозрил, что последние шестьдесят лет он только этим и занимался.

— Силас будет очень доволен твоей преданностью короне. Особенно после того, как Илиш освободил тебя от обязанностей.

«Освободил от обязанностей…» По-моему, Сангвин заметил, как я поник и изменился в лице, потому что уже спустя секунду он перетягивал мою руку резинкой. Я не возражал.

— Ты по-настоящему его любил, да?

У переносицы противно защипало. Прикрыв веки, я подставил руку под иглу, чтоб он наполнил меня единственным лекарством, заглушавшим боль от того, как меня одурачили.

— Как можно любить и ненавидеть кого-то одновременно? С равной страстью?

Сангвин вздохнул и грустно улыбнулся.

— Я и сам себя каждый день спрашиваю об этом, mihi.

Ну, конечно. Я едва не прыснул со смеху. Сангвин прекрасно понимал, о чём речь, за исключением лишь того, что его хозяин его не покидал, а если и покидал, то забирал обратно. Именно из-за этого меня тянуло к нему, как магнитом. Сангвин служил сенгилом у великого и могущественного короля Силаса, притом что сам был химерой: у него наверняка побольше проблем, чем у меня. Поэтому мы и ладим.

Голова невольно качнулась вперёд. Сангвин со смехом толкнул меня на бок, уложив на диван, и начал готовить дозу себе. Чуть позже из забытья меня вырвал его голос.

— Я ценю твою верность семье, друг мой, и принимаю предложение. В день, когда должны будут прийти Кримстоуны, сними со своего окна плед. Я всё сразу пойму.

Ё-моё, этот героин просто нечто. Я рассеянно закивал, глядя, как мультяшки по телеку занимаются своими тупыми мультяшными делами.

— Главное, чтобы Керресу ничего не угрожало… Ради нашего прошлого. Будущего у нас уже нет: все летит к чертям, и скоро мы оба будем сыты друг другом по горло.

От моих собственных слов по спине по позвоночнику пробежал холодок, но циркулирующие в крови наркотики вынуждали взглянуть на вещи с трезвостью, с которой я ещё был не готов.

— Илиш никогда не примет меня обратно. Он наигрался со мной и вышвырнул, я это отлично осознаю, но с Керресом тоже всё кончено. Я делаю его несчастным, потому что несчастен сам, и просто потому что ненавижу себя. К чему тащить его на дно вместе с собой, да?

— Печально, что Илиш так сурово с тобой обошёлся, но ты не первый, и уж точно не последний.

Его безжалостная констатация факта задела меня до глубины души. Я с силой выдохнул и обмяк, словно сдувшийся воздушный шарик.

— Мужик, но ты ведь сам сказал, что я для него особенный.

— Я ошибся. Мало того, что он тебя бросил, так ещё и вполне доволен жизнью и неплохо проводит время в твоё отсутствие. Я сам наблюдал это собственными глазами.

Я быстро потёр веки, избавляясь от подступивших слёз, и принялся разворачивать жевательные конфеты, чтобы отвлечься. Но на что я надеялся? Илиш использовал меня исключительно для развлечения: это у меня хватило дурости втрескаться в него. А он выразился предельно ясно.

— В общем-то, я так и думал, — пробормотал я, стараясь дышать через нос, чтобы голос не дрогнул и не сорвался. — Он сам сказал, что для него это лишь игра, что он просто проверял, за сколько времени заставит помойную крысу влюбиться в себя.

— Правда? Илиш, конечно, жесток, но неужели ты и впрямь решил, что у него могут появиться чувства к кому-то, вроде тебя?

А вот и знакомое чувство унижения. Я принялся грызть конфеты, мечтая, чтобы в одной из них вместо кислого сахара оказался мышьяк. У меня нет никаких сил переживать всё это вновь. Какой же я сказочный дурак, и Сангвин, безусловно, прав… Как я вообще мог подумать, что Илиш действительно собирался оставить меня в качестве кикаро, что в спальне я был для него возлюбленным. Мне захотелось вскрыть вены от собственной тупости.

— К чёрту его… Его и его чёртовы игры, — я заскрёб когтями по обивке, обнажая пористый наполнитель. — Когда-нибудь я ему отомщу. Он ещё пожалеет.

Я сделал глубокий вдох, но вместо свежего воздуха лёгкие наполнились ядовитым газом, разъедающим внутренности. Из глотки вырвалось шипение, а сердце стремительно набирало ход, не справляясь с потоком гнева. Вскочив, я надел на голову кошачьи ушки Луки, которые снял у входа.

— Мне надо прогуляться, Санджи. Я… Я скоро вернусь.

— Он вызывает у тебя жажду убивать, маленький кикаро?

— Не называй меня так.

— Ты отнимаешь жизни, чтобы выплеснуть эмоции, которые он до сих пор порождает в тебе. Ярость и ощущение предательства, смешанные с холодной, ненасытной… любовью.

Я уже толкнул было дверь, но внезапно руку мою накрыла чужая ладонь. Сангвин склонился над моей шеей.

— Возьми меня с собой… Позволь полюбоваться, как ты убиваешь, mihi. Покажи, что он с тобой сделал.

Он выдул невесомую струю горячую воздуха мне на шею. Я ахнул от неожиданности, покрываясь гусиной кожей и вспыхивая изнутри. Ощущение было до боли знакомым, неземным, тем самым, что возникало, когда рядом находился Илиш. Во мне всколыхнулись чувства, за которые хотелось вцепиться мёртвой хваткой, будто я в вновь вдохнул наркотик, от которого вынужденно отказался три месяца назад.

Я стиснул кулаки, звеня стальными кольцами в тишине.

— Пойдём.

***

Два голубых уголька сверкали в темноте глухого переулка, окружённые белыми облачками — смесью сигаретного дыма и пара. Они клубились и поднимались в небо, к настоящим облакам, прячущим за собой полумесяц. Ночь стояла по-осеннему морозная, но, несмотря на скудные шмотки, мы не мёрзли, согретые адреналином и набегами на пакетик с кокаином, который Сангвин предусмотрительно взял с собой.

На этот раз это я вёл его за руку, направляясь к полуразрушенному строению. Попыхивая сигаретами в унисон, мы поднялись по винтовой лестнице на третий этаж. Я бегло осмотрелся по сторонам, присел и поднырнул под балками во вторую комнату с влажным, затхлым запахом, который имеют все старые здания. Когда-то здесь был склад, и не развалился он до конца по той лишь причине, что, в отличие от жилых помещений, индустриальные сооружались не из дерева и гипсокартона.

Обычный человек наделал бы кучу шума, гремя всем подряд. Металлические листы проржавели, а тонкие планки беспорядочно попадали на пол, и случайно задеть их или даже споткнуться не составляло никакого труда. Но Сангвин являл собой воплощение ловкости и проворства, а я знал трущобы как свои пять пальцев. Наши призрачные тени плыли вдоль ряда железных брусов, заметные обывателю лишь в пятнах лунного света, изредка пробивающегося сквозь потолок. По-своему это место даже нагоняло жути: балки, раньше поддерживавшие дверные косяки, накренились, крестом упав друг на друга, и превратились в паутину для гигантского паука.

Всё-таки Сангвин мог быть на удивление тихим и незаметным. Ноги его практически не касались пола, не производя никакого звука даже на кирпичной крошке и обсыпавшейся краске.

Две тени, бесшумные, словно кошки, пошагали по каменному карнизу, обнимавшему промышленное здание, — за мной водился грешок выслеживать своих жертв с возвышения. Вокруг не было ни души, не считая пары человек, слонявшихся под вывеской магазина на другой стороне улицы. Я решил посвятить Сангвина в свои планы.

— Сегодня я убью сестру Дейва Челя: хочу припугнуть этих Кримстоунов, — прошептал я. — Я сразу узнал фамилию: она работает официанткой в баре «Печка». Мы как раз сейчас над ним. Ты со мной?

Сангвин улыбнулся, а иного ответа мне не требовалось. Порхая вдоль карниза, мы приблизились к чёрному входу, откуда обычно выходили работники, и закурили, коротая время в ожидании жертвы.

Услышав скрежет металла, я с удивлением обернулся и увидел, что Сангвин точит два небольших кинжала друг о друга.

— У тебя зубы, как у пираньи, а ты используешь ножи? — не удержался я от смешка. Тот хитро прищурился.

— Загрызть человека — процесс довольно интимный, едва ли не эротический: мне было бы неприятно убивать так даму. Отвращение к любым сексуальным контактам с женщинами заложено в нас на генетическом уровне, знаешь ли.

Что ж, в этом есть своя логика.

— Ты всё-таки странный, но я тебя понимаю. Приготовься, по-моему, кто-то выходит.

И действительно, из бара показались женщина с сумкой через плечо, в коротком топике и чёрных штанах, и мужчина-посудомойщик в синем фартуке поверх белой одежды. Оба они беззаботно смеялись и, не подозревая о назревающей опасности, переговаривались друг с другом.

Я протянул руку и пошевелил пальцами, подзывая Сангвина. Тот с улыбкой сжал мою ладонь.

— Всегда любил подобные семейные вечера.

Химера, раскинув руки, как птица, беззвучно прыгнула вниз. Я снова хихикнул над этим поразительным существом: никогда бы не подумал, что мы с ним станем друзьями.

Что ж, настала пора действовать и мне. Я помчался по карнизу и, оказавшись в паре метров от наших жертв, сиганул вниз прямо перед ними, с удовлетворением отмечая побелевшие от ужаса лица. Они резко затормозили и уцепились за свои пожитки. Женщина завизжала, а мужчина задрал руки вверх, будто надеясь отговорить меня от задуманного своей покорностью. Я молча подкрался к ним, краем глаза наблюдая, как тень неподалёку растёт и превращается в Сангвина.

Лишив их возможности разгалдеться ещё громче, я рванул к мужчине. Тот развернулся и побежал, но от страха совсем растерялся: неуклюже вскидывая руки, он едва не запутался в собственных ногах и едва успел ухватиться за стену. Я чуть согнул колени и, оттолкнувшись от земли, взмыл вверх. Перескочив через сгорбившегося мужчину, приземлился аккурат перед его багровой физиономией. Он страдал от ожирения, что существенно упрощало мою работу.

Я хрустнул пальцами и, легко размахнувшись, полоснул когтями по его щеке, раскраивая кожу от переносицы до уха. И следом — финальный штрих. Поймав кулаки, силящиеся ударить меня, я вонзил стальные клыки в его шею. Жизнь с ласкающим слух бульканьем покидала беснующееся тело. Однако, устремив взгляд вперёд, я увидел нечто ещё более потрясающее… особенно, если учесть, что химера сказала мне только что, как раз перед тем, как мы напали на жертв.

Сангвин держал лицо женщины в ладонях, словно гипнотизируя её своими зловещими, прищуренными глазами, и что-то говорил, нарочито растягивая слова, чтобы та могла налюбоваться на его заострённые зубы. Правда, я ничего не расслышал из-за хрипов умирающего и собственного учащённого дыхания. Спустя пару мгновений мужчина, наконец, просипел в последний раз. Я уронил труп на асфальт и принялся с интересом наблюдать за представлением.

Женщина с округлившимися глазами изо всех сил старалась не смотреть на химеру. Сумка её сиротливо валялась на земле, и содержимое рассыпалось, будто рисовые зёрнышки. Сангвин казался абсолютно спокойным, но аура его сияла столь же ярко, как и голубой огонёк сигареты, зажатой в правой руке. А потом он вдруг вытащил свой нож, отщелкнул рукоятку и отхлебнул из неё. Похоже, что внутри она была полой и исполняла ещё и роль фляжки.

Сделав глоток, Сангвин, возвышавшийся над женщиной на целую голову, нагнулся к ней, поцеловал в уголок губ и тут же отстранился. Под светом луны на её подбородке блеснула прозрачная жидкость, которую он перелил ей изо рта в рот. Тягучие струйки потекли по задранному вверх лицу, и, ещё до то того как женщина начала отплевываться и вопить, Сангвин дотронулся тлеющим угольком сигареты до её влажной кожи.

Я ошеломлённо ахнул и на всякий случай попятился. Стоило искре приблизиться, как рот, а затем и вся голова, загорелась, словно факел. Сангвин как ни в чём не бывало сделал шаг назад и расплылся в самой кошмарной ухмылке на свете, лениво провожая взглядом орущую во всю глотку жертву. Она в панике улепётывала от него, молотя руками и безуспешно пытаясь погасить огонь. Улыбающийся демон бросил на меня взгляд и затянулся сигаретой, пропитавшейся горючим веществом. Голубое пламя вспыхнуло по всей длине и за мгновение добралось до его зубов, осветив бледную кожу.

Металлическая дверь бара распахнулась. Наружу с криками вылетели несколько работников и поспешили на помощь женщине, однако Сангвин и ухом не повёл. Люди в суматохе тоже не обращали на нас внимания. Служебный вход почти закрылся, но сенгил чёрной вспышкой оказался рядом и подставил ногу. Подкурив следующую сигарету, он дёрнул головой, призывая следовать за ним.

Внутрь? Я знал, что слишком увлекаюсь, но остановиться был уже не в силах.

На кухне творился самый настоящий бедлам. При виде нас работники опешили и, побросав свои дела, выпучили глаза. Честно говоря, у меня видок тоже наверняка был ошарашенный, но жажда крови настолько завладела мной, что даже страх перед большим количеством людей, отошёл на второй план. Со мной рядом была демоническая химера, и что-то мне подсказывало, что сейчас я готов был сжечь весь Морос, если бы он попросил.

Проклятые химерьи феромоны.

— Убей их, mihi, — прошептал Сангвин, мимолётно коснувшись меня своей тёплой, скользкой от бензина ладонью.

Он профланировал к газовым плитам. Я обвёл взглядом помещение и выцепил трёх человек, продолжавших стоять с разинутыми ртами, — одну женщину и двух лысеющих стариков. Никого из них я раньше не встречал, хотя частенько заглядывал сюда за едой.

Рука сама потянулась за мясницким тесаком. Яркий белый свет, бьющий с потолка, не слишком вязался с интимным, по выражению Сангвина, актом перегрызания горла. Поэтому, позаимствовав поварские ножи, я по очереди зарезал их, оставив тетку на последок, как самую тщедушную. Мужчины пару раз неплохо меня задели: один полоснул лезвием по руке, но бурлящий внутри адреналин без труда заглушил боль. Второй успел ударить кулаком в челюсть перед тем, как я вогнал тесак ему в живот и вспорол от пупка до паха. Получилось чересчур кроваво, но убирать всё равно не мне.

Сангвин тоже не терял времени даром. Мой друг-химера пооткрывал дверцы всех духовок, выкрутил газовые вентили и теперь непринуждённо порхал по кухне, разбрызгивая средство для чистки плит на столешницы. Я невольно хихикнул при виде его деловитой, довольной ухмылки. Тот, услышав, обернулся и сверкнул своими красными, как кровь на снегу, глазами.

— Стой рядом с выходом, малыш, скоро тут будет жарко, — он пригубил из своей фляжки-кинжала и поднёс к лицу длинную зажигалку для гриля. Потом, как циркачи, которых я видел в старых фильмах, откинул голову назад и выдохнул бензин прямо на зажжённый фитиль.

Кухня в мгновение ока обратилась филиалом ада на земле. Языки красного и жёлтого пламени возникли буквально из воздуха, подпитываясь пропаном и летучими веществами из средства для чистки плит, которым Сангвин залил все поверхности. За секунды костёр полыхнул до самого потолка. Стремительно сгущающиеся чёрные клубы едва не поглотили тень химеры. Я восхищённо ахнул и покрепче уцепился за ручку входной двери. Очень скоро эта жестяная коробка станет нашей смертельной ловушкой, а в моём случае — местом вечного упокоения.

Тут мимо пронёсся раскалённый метеор, заглушая даже рёв неистовствующего пекла. Человек с леденящим душу воплем споткнулся о труп одного из убитых мной поваров, повалил навзничь и затих. Следом из преисподней неторопливо выплыл демон, которому будто бы сама стихия уступала дорогу.

— Позёр, — оскалился я.

Улыбка химеры переросла в самодовольную ухмылку. Будто актёр на сцене, он с какой-то хищной грацией навис надо мной и прижал свои губы к моим. Ох, божечки. Ноги у меня подкосились, и пришлось ухватиться за разделочный стол, чтобы совсем не обмякнуть. Сангвин, окружённый свистящим жаром, лижущим его спину, приоткрыл рот, и я, не сомневаясь ни секунды, ответил на поцелуй. Мы слились воедино со страстью, на которую способна лишь химера.

А потом он оторвался от меня и, покосившись на бушующее пламя, сокрушённо покачал головой.

— Что ж, боюсь, нам пора идти, — вздохнул Сангвин, так непринуждённо, будто сетовал на закапавший некстати дождик.

Я взял его за руку и вывел на улицу. По разгорячённому телу пробежал морозный, ночной ветер, словно на меня опрокинули ведро ледяной воды. Одежда Сангвина чуть дымилась, а от кожи парило. Из окон бара столбами валил чёрный дым, взглянуть на который уже собралась целая толпа. Я потянул Сангвина за собой, и мы шустро нырнули в заброшенное здание.

Однако направились мы не в квартиру. Сангвин озадаченно покосился на меня, но я тащил его всё выше и выше. По прогнившим ступеням, трещащим и прогибающимся под нашим весом, мы забрались на крышу — частично обрушившуюся внутрь площадку с полосами отставшего рубероида, свернувшимися волнами и обнажившими трухлявые балки. Мы рядышком присели на край.

С высоты птичьего полёта открывался отличный вид на горящий бар. Я даже разглядел очертания убитого мной мужчины. Маслянистый чад поднимался уже не только из окон, но ещё и из трещин в недобросовестно залатанной кровле. Известняковая кирпичная кладка была уже не в силах сдержать ревущее зарево, подъедающее внутреннее убранство ресторана.

Я улыбнулся, и Сангвин в ответ сдавил мою ладонь. Поразительно, настолько же счастливым ощущал я себя в тот момент. Словно бы рядом находились Илиш и Керрес, причём в одном человеке. У меня появился мужчина, с которым можно болтать ногами, сидя на крыше, и наблюдать, как внизу заживо горят люди; тот, с кем можно убивать вместе.

Как же безнадёжно я пропал.

Не успела мысль эта промелькнуть в голове, как Сангвин начал меня целовать. Ничуть не удивляясь, я выгнул шею, предоставляя ему полный доступ, а затем вовсе оседлал каменный выступ, на котором мы сидели, и снова соединил наши губы. На этот раз я скользнул внутрь, ощупал каждый опасно заострённый зуб, и лишь после этого переплёл его язык со своим.

Целовался он мастерски, но дело было даже не в этом: искры, витающие между нами, могли бы посоперничать с творившимся внизу огненным безумием. Всё моё естество охватил какой-то ненормальный жар. Однако, даже вкусив этой новой страсти, я с сожалением был вынужден признать, что сердце моё по-прежнему принадлежало Илишу. Пройдёт ещё немало времени, прежде чем я верну себе то, что забрала у меня химера, если верну вообще. Сангвин — друг и таковым останется. Но при всём при этом я не собирался притворяться, будто не жажду прикосновения кого-то, кто меня понимает.

Медленно погладив его бицепс, я с изумлением обнаружил, что ткань его одежды рассыпается под моей ладонью, оголяя раскрасневшуюся, горячую кожу.

— Сангвин, ты обгорел, — я прервал поцелуй и бережно коснулся его руки. Демон не ответил, лишив меня голоса следующим глубоким поцелуем. Я закрыл глаза и, подпитываемый криками ужаса, прорывающимися сквозь ревущее инферно, отдался ему и позволил вновь поглотить себя.

Когда же мы наконец отлипли друг от друга, Сангвин небрежно взглянул вниз на пожарище. Оранжевые брызги летели ввысь к ночному небу. Отражение в его глазах зачаровало меня: я будто бы лицезрел трепещущую душу этих живых рубинов. Неожиданно для себя я осознал, что их волнующие переливы увлекают меня гораздо сильнее, чем пламя под нами.

— Давай возвращаться, — прошептал он, а затем повёл меня по лестницам пустынного здания.

Держась за руки, мы незаметно выскочили наружу и, слившись с тенями, пошагали в его квартиру. Каждую пару кварталов останавливались, чтобы украдкой поцеловать друг у друга. Я прекрасно понимал, что грядёт, и тело заранее изнывало от предвкушения.

Когда дверь за нами захлопнулась, я, подгоняемый кровожадностью, текущей по жилам, и жаждой любви, которую не утолил ни капли с тех пор, как Илиш бросил меня, без слов принялся раздевать химеру-сенгила. Так сильно мне не хотелось никого с тех самых пор, как меня выгнали из Олимпа. Честно говоря, я сам не понимал причину этого желания. Сомневаюсь, что мозг тешил себя идеей найти замену Илишу. Думаю, мне просто требовался кто-то, кто способен заполнить огромный кратер, образовавший в сердце после расставания с белокурой химерой.

Потому что — я это понимал и даже слишком хорошо — меньше всего мне сейчас нужны новые отношения с ещё одним творением короля, и пуще всего — с его личным сенгилом. Я, может, и туповат, но не настолько. Мне просто нужен кто-то посильнее Керреса, больше похожий на Илиша. Кто-то, кто, в отличие от моего бывшего парня, способен вынести всю мощь и натиск моего сексуального аппетита, с кем можно просто трахаться и избавляться от боли и гнева.

Он снял с меня жилет. Я поднял руки, помогая стащить полупрозрачную футболку.

— Сангвин, — выговорил я, борясь с его губами, пожирающими меня. — Это не значит, что…

Сенгил, только что расправившийся с моей ширинкой, прикрыл мне рот рукой и повалил на матрас.

— Тебе обязательно всё усложнять, кикаро? Может, потрахаемся, наконец, или надо сначала обсудить наши чувства? — ухмыльнулся Сангвин, вылезая из штанов. Красный галстук-бабочку он, однако, радуя мои потаённые фетиши, оставил. — Хватит вести себя как подросток.

Я закатил глаза и, уцепившись за резинку его боксеров, потащил химеру на себя. Затем пробежался ладонью по твёрдому животу и, нырнув внутрь, нащупал здоровый пенис — химерьего размера, который я уже успел полюбить.

— Чудесненько. Рад, что мы понимаем друг друга.

По-моему, Сангвин решил, что я чересчур много разговариваю. Стянув с нас обоих нижнее белье, он оседлал меня и принялся тереться своим возбуждённым членом о мой. Следом красноглазый сенгил коснулся позабытой раны от ножа на моей руке и сдавил края. Тоненькой струйкой втянув в себя воздух, я с нездоровым интересом наблюдал, как он ловит закапавшую кровь второй ладонью и смазывает ей нас.

— Ах ты больной извращенец, — пробормотал я. Сангвин, расплываясь в улыбке, попытался заткнуть меня поцелуем. — Ты мне нравишься.

— Ты всегда столько болтаешь, когда тебе пытаются доставить удовольствие? — проворочал он, и я вдруг сообразил, что…

— Ну, вообще-то реально да, — хихикнул я, обвивая его за шею и проникая языком в рот.

А потом Сангвин расположился над головкой моего набухшего органа и с рокочущим урчанием начал опускаться, оскалив блестящие от слюны зубы. До меня неожиданно дошло, что раскатистые звуки, вибрирующие в его глотке, были точно такими же, какие умел издавать я. Правда, до сих пор не понимал — как. Всё-таки странно, что мы рычим одинаково…

По мере того, как мой член исчезал внутри сенгила, лицо его менялось, напрягаясь и искажаясь. Я застонал в унисон с химерой и прикусил краешек его губы. Сангвин был так близко, он сливался со мной на каком-то особом уровне… как я в последний раз с Илишем.

Сангвин принялся плавно двигать бёдрами, а я помогал ему, как когда-то Илиш мне: упираясь ладонями в его грудь и поставив локти на кровать. Весь процесс контролировался мной, и я наслаждался каждым мгновением нашего соития.

Мы страстно целовались, больше не отпуская друг друга. Я мельком взглянул на его ауру: чёрные воронья перья и красные прожилки заигрывали с моей тьмой, которая разрасталась всё сильнее. Когда-то её саму почти сменило серебро, но сейчас чернота поглотила едва ли не весь пурпур: я стал тёмным, как тень, в честь которой меня прозвали. Тем не менее моя аура охотно переплеталась с аурой Сангвина, будто они были друзьями, встретившимися после долгой разлуки. Внутри него я чувствовал себя как дома, если можно так выразиться. Понятия не имею, откуда это взялось: с Керресом я никогда не испытывал ничего подобного.

Рыча сквозь заострённые, плотно сомкнутые зубы, Сангвин ускорился и задвигался размашистее. Поджимая пальцы на ногах от накативших ощущений, я начал активно вбиваться в него. Мой пенис входил в химеру, как поршень, а его напряжённый, с влажной, вздутой головкой член, шлёпался о живот, дожидаясь, пока очередь дойдёт до него.

— Вставай, трахни меня сзади, — Сангвин внезапно отлип от меня, но остался стоять на четвереньках. Я незамедлительно поднялся и перебрался ему за спину, прямиком к упругой, отклянченой заднице, которую так и хотелось укусить. Погрузившись до упора в это нетерпеливое отверстие, я сцапал химеру за бёдра и заработал в прежнем ритме.

Я трахал химеру — сенгила, но всё-таки химеру. Если бы только здесь оказался Илиш… О, каким бы испепеляющим взглядом он меня одарил! Холодные глаза прожгли бы во мне сквозные дыры, увидь он, что я занимаюсь сексом с Сангвином. Илиш презирал королевского слугу. А сейчас его бывший кикаро засовывал в его врага то, что когда-то принадлежало исключительно ему… По-моему, после сегодняшнего у Илиша прибавится причин ненавидеть Сангвина.

С этой мыслью я поддал жару — чисто, чтобы мысленно послать на хер козла, который сыграл на моих чувствах. Сангвин со стоном выгнул спину. Я припомнил местечко, прицельным попаданием в которое гордился Илиш, и, наклонившись вперёд, постарался бить пенисом вниз, чтобы задевать корень простаты. Я многому научился от своего бывшего господина: как удовлетворить мужчину — в том числе. Король Силас наверняка спал со своим сенгилом, а значит, мне нельзя ударить в грязь лицом.

Сангвин особо шумно выдохнул, раздувая огонь в моей груди.

— Да, там. Сильнее… Это всё, на что ты способен? Трахни меня, Джейд, жёстче.

От его откровенного подначивания я едва не потерял рассудок. Ухватив химеру за плечи, я привлёк его к себе и продолжил напирать, ничуть не сдерживаясь.

— Я сказал жёстче, кикаро, ну же!

Чёрт, он что, смерти моей хочет? Керрес бы уже визжал и брыкался, обращайся я с ним так грубо. Даже когда я пыхтел в своём обычном ритме, тот всё равно ныл, что слишком быстро.

Я безжалостно долбил Сангвина, вонзая ногти в его плоть и вскрикивая от удовольствия. А когда, наконец, почувствовал, что внутри него всё подрагивает и сжимается, я пару раз провёл рукой по члену химеры, и тот в ответ излился мне на ладонь. Спустя несколько мгновений я с воплями и рыком последовал за ним, изнуренно упав ему на спину и продолжая судорожно вколачиваться в его зад на протяжение всего моего крышесносного оргазма. Он продолжался гораздо дольше, чем с Керресом, а по интенсивности лишь слегка уступал разрядкам, которые дарил мне Илиш. Меня накрыло с бешеным остервенением, как бывает, только когда ты занимаешь активную позицию и управляешь своим удовольствием.

Тяжело дыша и сотрясаясь всем телом, я медленно скатился с Сангвина. Тот молча поднялся, навис над журнальным столиком и подтянул к себе мешочек и металлическую трубочку. Я лежал на спине, отдуваясь и с любопытством наблюдая, как тот выкладывает щепотку порошка мне на живот, втягивает ноздрёй, а затем повторяет всё то же самое, но уже у основания моего члена. Чёрт, я просто обожаю извращённые вкусы этого парня.

Сангвин расплылся в лукавой улыбке.

— На, нюхни, — он высыпал остатки на кисть между большим и указательным пальцами. Я глубоко вдохнул дурь и потёр под носом. Жгло реально адски.

Сенгил склонился надо мной, чувственно лизнул губы и снова прижался поцелуем, разжигая чуть притухшее пламя. Он ещё явно не закончил. Не закончил и я, и навряд ли закончу в ближайшее время. Кто знает, может, моя неутомимость составит конкуренцию даже его выносливости.

Когда Сангвин схватил мои ноги под коленями и прижал к груди, я догадался, что мы с ним оба универсалы в сексе. Глаза его светились желанием, а в крови бурлил, как стало уже понятно — кокаин. Он снова собрал кровь и таким же манером смазал нас обоих. Я запустил руку в его волосы цвета воронового крыла — похожие на мои, и выдохнул, впуская его в себя. В груди защемило от какой-то странной нежности к этому созданию. Длинные, похожие на когти, пальцы химеры мягко скользнули по моему подбородку, приподнимая лицо к его губам. Я чувствовал, как мягко он движется внутри меня, и сердце билось как сумасшедшее, иногда пропуская удары. В отличие от меня Сангвин был предельно ласков и игриво покрывал моё тело поцелуями: я только что вёл себя совсем иначе. 

Но потом демон набрал темп и тоже стал жёстче, возвращая меня на землю, и я был чертовски благодарен за это. Честно говоря, на секунду я потерялся и мысленно вернулся к нашей последней ночи с Илишем. Будь Сангвин и дальше столь же мил и предупредителен, как мой бывший хозяин после того, как я признался ему в любви, — я бы расстроился. Мне показалось бы, будто я предаю наш особенный момент, а такие моменты — единственное, что у меня осталось.

Однако дальше мне не пришлось волноваться о том, что воспоминания об Илише будут осквернены. Сангвин, войдя во вкус и попривыкнув, превратился в хорошо знакомого мне демона, и я от него не отставал. Накачавшись коксом и экстази, мы трахались, как безумные, притормаживая лишь за тем, чтобы закинуться ещё и утолить жажду.

Никто бы в жизни не поверил, скажи я, что на улице наступил уже полдень, когда мы наконец-то повалились друг на друга — потные, окровавленные, залитые спермой — и решили, что хватит. Всю ночь и всё утро, когда одному требовался отдых, второй с удовольствием брал на себя инициативу. Дразнящие языки лизали саднящие задницы (о да, там кровь: пошёл ты, Керрес), умелые рты сосали чувствительные члены, пробуждая их к новой жизни (Сангвин, даже со своими жуткими зубами, великолепно делал минет). Без внимания не остался ни один уголок. Пару раз мы брали перерывы по часику, восстанавливая силы, принимая дурь и из-за обилия выпитой воды бегая по-маленькому. Ночь вышла совершенно умопомрачительной: такую я уж точно никогда не забуду.

Взмокший и выжатый, как лимон, я рухнул лицом в подушку. У Сангвина, однако, хватило энергии ещё на то, чтобы обнять меня и притянуть к себе.

— Когда проснёмся, я пойду в душ первым, mihi, — проговорил он, переводя дух. Я только что слез с него в последний раз.

— А что вообще значит «mihi», Санджи?

— «Мой друг» по-латыни — это древний язык, который знает король. Наши химерьи заморочки. Ты, может, замечал, что мы называем друг друга непонятными словами. Это что-то вроде прозвищ.

— Тогда что такое «кикаро»?

— «Питомец», но с более ласковым оттенком.

Я улыбнулся. Ну, разумеется, что же ещё. Мы полусонно поцеловались.

— Можешь идти в душ первым, только меня больше не трогай. Если хоть кто-нибудь посмеет коснуться моей измученной тушки следующую пару дней, я сломаю ему челюсть.

Сангвин легко рассмеялся в ответ. Свет в квартире погас, и мы оба провалились в сон.