Глава 32

Сон в ту ночь вновь выдался беспокойным, однако каждый раз, когда я стонал и ворочался, Илиш тут же совал мне в рот таблетки и поил своим чаем. Следующие три дня мы просидели в занесённом сугробами доме и только вечерами забегали к Лео и Грейсону на ужин или чай. По настоянию Илиша мы старались не привлекать к себе лишнего внимания, и снег пришёлся как нельзя кстати.

На четвёртый день я вышел на крыльцо помахать лопатой, а Илиш наблюдал за всем с чашкой чая в руках. Из одежды на мне были лишь обычные карго-штаны и рубашка с длинными рукавами, но ни я, ни он совсем не мёрзли. Илиш наконец-то подсказал мне, что мы можем греться при помощи способностей. Раньше я как-то об этом не догадывался, но ведь в этом реально была своя логика. А шмот просто помогал сохранять выделяемое тепло подольше.

Вернувшись в дом, я протопал к обогревателю и вытянул вперёд озябшие руки. Илиш тем временем покопался в аптечке и вытащил ножницы.

— Пора снимать швы. Прошло уже пять дней, самое время проверить, как там дела.

Болело уже меньше, но зато зудело больше. Теперь приходилось следить за собой, чтобы ненароком не залезть в штаны и не начать чесаться в присутствии Лео и Грейсона или в баре, где мы покупали еду. Поскорее бы уже из моего хозяйства повынимали все нитки.

Я снял штаны и плюхнулся голой задницей на диван. Илиш, зажав в зубах пинцет, а в руке ножницы, опустился передо мной на колени. После случившегося от столь опасной близости режущих инструментов к паху меня внутренне передёрнуло, но я сидел смирно и терпеливо ждал, пока тот разрежет и снимет бинты.

Выглядело уже вполне сносно. Красновато вокруг швов, но в целом всё уже практически зажило. Я закинулся парочкой пилюль и сделал глубокий вдох, а Илиш принялся орудовать щипчиками.

— Заживает довольно быстро. Я уж боялся, что начнётся заражение, и тогда бы пришлось отрубить всё подчистую. И какой бы тогда от тебя был толк? — Илиш вытащил короткую чёрную нитку и положил к остальным.

— К счастью, задница осталась бы при мне, — усмехнулся я. — Так что ты бы не сильно горевал, — Илиш потянул за очередной шов, и я поморщился. Ощущение, конечно, было довольно странным, но интересным.

Очень интересным… Сглотнув, я поудобнее устроился на диване. Прикосновения моего хозяина вкупе с лёгкими, болезненными покалываниями пробуждали знакомые ощущения, будто внизу живота завязывался тугой узел. Я поджал пальцы на ногах, пытаясь отвлечься, но Илиш не останавливался, и член начинал вставать.

Илишу, разумеется, это показалось забавным.

— А у тебя никаких тормозов, да, кикаро? — он со смешком потёр головку ладонью, потом отжал мокрую тряпицу и плавными, дразнящими движениями омыл твердеющий ствол по всей длине. Закряхтев, я стиснул зубы.

— Прошла почти неделя. Что ты от меня хочешь? — кончик пинцета снова вгрызся в нежную плоть, выдёргивая последний кусочек нити. Илиш критическим взглядом осмотрел обрезанный член со всех сторон и попытался убрать кожу, но рука лишь скользнула вниз к основанию. Крайней плоти не осталось, она полностью пропала.

Я пока не понимал, хорошо это или плохо, но мне всегда нравилось, как выглядит пенис Илиша, так что, наверное, скоро привыкну. Интересно, а до меня он когда-нибудь был с необрезанным парнем?

— Срослось вполне симпатично. Даже удивительно, что он не покромсал тебя, как бифштекс, чтобы насолить мне, — пробормотал Илиш, опуская голову.

Внутри всё сладко замерло в предвкушении. Илиш оценивающе лизнул красные точечки, оставшиеся от швов, затем обхватил кончик губами и принялся посасывать. Цветасто выругавшись, я откинулся назад.

Однако моей по-новому голой, сверхчувствительной головке хватило буквально пяти ленивых взмахов языка, чтобы я самым позорным образом кончил, вцепившись ногтями в его плечо. Илиш отодвинулся и дал сперме выстрелить в пол, выдаивая всё до последней капли.

— Ты и впрямь быстро кончаешь, — фыркнул он от смеха.

Я закрыл лицо ладонями, тая в его не прекращающих порхать руках.

— Не останавливайся, блин, только не останавливайся. Первый раз не считается, особенно после такого перерыва.

Илиш, как ни странно, послушался. Взяв головку в рот, он отполировал всё до блеска, одновременно с этим подбираясь увлажнённым пальцем к моему заду. Я сполз пониже, предоставляя полнейший доступ ко всем нужным местам, и Илиш медленно проник внутрь.

— Так что… — протяжно выдохнул я и подтянул ноги на диван. Плотно сомкнутый рот без устали ездил вверх-вниз по моему стволу. Там, где остались шрамы от швов, ещё побаливало, но мне всё равно сносило крышу. — Прошёл он твою проверку?

Губы с громким чпоканьем отстранились. Мокрый пенис обдало потоком воздуха — тёплого, но я всё равно поёжился.

— Сойдёт. Вот только тебе обязательно так вертеться?

— Так он же чувствительный, ну! — я уронил голову на спинку и, не стесняясь, застонал. От удовольствия внутри всё сжималось, выдавливая из глотки хриплые вскрики, разносившиеся по всему нашему убежищу. Здесь меня никто не слышал, даже Лука. И я не сдерживался, сдаваясь во власть напирающего Илиша, который уже пустил в ход второй палец.

— Пожалуй, я скучал по возможности слышать твои крики, зная, что не надо бежать тебе на выручку, — проурчал Илиш и размашисто лизнул член. — Прямо как в старые добрые времена, когда ты был ещё юн и свеж, а не потрёпан и дряхл, как коврик у порога.

— Может, тогда заберём домой Ривера, добавим остроты в нашу скучную жизнь. Я вдоволь позлорадствую, когда он превратит тебя в кровавые ошмётки, — я расплылся в ехидной ухмылке, но тут же сморщился, почувствовав, как он царапнул зубами головку. — Я прав, и ты это знаешь! Уж я не упущу… — Илиш аккуратно сомкнул челюсти. Подскочив как ужаленный, я треснул его по макушке, а тот лишь сухо рассмеялся и продолжил отсасывать мне как следует.

Внезапно входная дверь хлопнула. Я вздрогнул от неожиданности, но Илиш молча поднялся и, выглянув в окно, что-то буркнул себе под нос.

— Надевай штаны, — произнёс он ровным голосом. За долю секунды настроение в комнате изменилось, тепло и страсть между нами испарились в холодном воздухе, проникающем с улицы. Я нехотя очнулся от своего блаженного сна наяву.

Илиш вышел на крыльцо, и я растерянно поплёлся к окну. Вся злоба на непрошеного гостя, обломавшего нас на самом интересном месте, вылилась в один короткий смешок. По подъездной дорожке пыхтел не кто иной, как Лайкос, или Лео, как его называли в Арасе. Плечи его поникли, а кулаки сжались от ярости. Я с превеликим удовольствием смотрел, как Илиш скрещивает руки на груди и равнодушно его окликает.

— Собираешься рассказать Грейсону, с чего вдруг взбесился, или опять соврёшь?

Лайкос Деккер — наименее химеристая химера из всех мне известных — среагировал, как самое настоящее детище Силаса, что развеселило меня ещё сильнее. Он резко крутанулся на пятках, показав багровое, как свекла, лицо.

— Мне не нужны твои нравоучения, Илиш. Иди соси дальше у своей убогой болонки, которую ты так любишь.

— Всенепременнейше. Я спросил лишь из вежливости, а так можешь дуться дальше. Приятного тебе утра, — Илиш развернулся и зашагал в дом. Лео, оставшийся на месте, совершенно рассвирепел.

— Что в нём такого, чего не было у меня?! — заверещал он так громко, что я испугался, как бы нас не услышали. Впрочем, если что, пусть сами разбираются… Мне было не до этого. Я жадно прилип к окну: в пылу ссоры Лео мог разболтать что-то любопытное. В последнее время Илиш действительно начал лучше относиться ко мне, однако до сих пор не обмолвился ни словом, которое хотя бы намекнуло, что я стал для него чем-то большим, нежели ручная химера.

Илиш стоял незыблемо, как каменная глыба. Я, к сожалению, не видел лица своего господина, но зато живо представлял себе его холодную мину — под стать снегу во дворе.

— Химерья ревность? А я-то думал, ты перерос столь глупое чувство, когда я поженил тебя с твоим пустынником и дал на воспитание сына. Разве ты не счастлив, «Лео»? — в голосе Илиша появились издевательские нотки.

Внутри я давился хохотом, но внешне это выражалось лишь в широкой ухмылке. Признаюсь, происходящее доставляло мне истинное наслаждение. Так и знал, что между ними в прошлом что-то было.

— Я офигенно счастлив, и не смей извращать мои слова, «Джеймс»! Я люблю Грейсона и люблю Ривера. Вот только у меня в голове не укладывается, какого чёрта ты позволяешь этому пацану виснуть у себя на руках? Почему делаешь с ним то, что никогда не делал с другими? Ты ведь сам говорил мне, что не способен любить. Это настолько на тебя не похоже, что меня тошнит. Какого хрена?! Что с тобой стало?

Мы с Илишем никогда не обсуждали, куда ведут наши отношения в формате «хозяин-кикаро», и сердито выплюнутые слова Лео застали нас обоих врасплох. Моё сердце пронзило холодом, словно его вырвали из груди и выставили на мороз. Он будто бы раскрыл наш секрет, который должен был храниться в самом тёмном уголке, подальше от любопытных глаз. Такое не произносят вслух и уж точно не выносят на всеобщее обозрение под сияющие солнечные лучи.

— Я остался прежним, а вот ты, по-моему, что-то путаешь. Между нами ничего не было, ничего и никогда. Прекрати выставлять себя дураком, Лайкос, — холодно бросил Илиш. — Всё, с меня достаточно твоего истерического припадка. Прошло уже двадцать лет, хватит унижаться.

— Ага, и стоило создать этого чёртового клона, как я сразу же стал тебе безразличен! — рявкнул Лео, обвиняющим жестом тыча в него пальцем. — Так что тебе надо от Джейда? Способность читать ауру? А он вообще в курсе, как ты используешь его, чтобы быстрее переманить братьев на свою сторону? И что будет потом? Когда ты получишь от Джейда всё, что задумал? Снова вышвырнешь его в Морос? Или на этот раз наконец-то убьёшь?

А вот теперь он задел меня за живое. Я заклокотал от ярости и понёсся на улицу. Мужчины удивлённо обернулись, но я настырно шагал прямиком к Лео.

— О том, что я эмпат, он узнал только спустя четыре месяца после того, как сделал своим кикаро. Меня от него скрывали. Так что звиняй, «Лео», но Илиш дважды спас мне жизнь — причём тогда, когда мне нечего было предложить взамен. Что, правда глаза колет? — издевательски процедил я. Садистская радость от их стычки пропала, уступив место чистому гневу.

— Вали отсюда! Ты для него лишь жалкий раб, средство для достижения целей! — прокричал Лео мне в лицо. Да, он был выше и здоровее, но я его не боялся. — Если надеешься, что не наскучишь ему, что он в конце концов не выкинет тебя на помойку, то добро пожаловать в список десятков мужчин до тебя. Ты нужен ему только потому, что сейчас тебя можно использовать. А даже если и не за этим, то он всё равно скоро от тебя устанет. Илиш — любитель укрощать диких зверей, поэтому стоит тебе покориться, как он сразу же потеряет весь интерес. Неужели ты этого не понимаешь?

— Мы это уже проходили, и в итоге он всё равно вернулся за мной! — я от души пихнул его в грудь. Толкать Лео было легче, чем Илиша, но он всё равно едва шелохнулся. — Он всегда за мной возвращается.

Лео прищурился и покачал головой, всем своим видом показывая, каким же болваном он меня считает.

— Угу, я в курсе, как это бывает. Он всегда возвращается… пока не настанет день, когда он не придёт.

Фраза эта словно ошпарила меня кипятком. Лео говорил не со злости, он не ехидничал и не грубил. Создавалось впечатление, будто эта беглая химера и впрямь верила в свою отповедь.

«Пока не настанет день, когда он не придёт».

Я помрачнел. Под кожей будто поползли сотни омерзительных насекомых. Вскинув на Лайкоса грозный взгляд, я сделал шаг навстречу, а затем желчно и глумливо прошипел:

— О, знал бы ты, как я упиваюсь твоей ревностью. Тебе ведь прекрасно известно, что я для него значу. Но не стесняйся, пустынник, утешай себя как можешь. Лишь бы спокойно спать по но…

Челюсть неожиданно хрустнула. Сначала я даже не сообразил, что происходит, но стоило мне треснуться спиной о землю, как мозг заработал на полную катушку. Подскочив, я набросился на Лео, и спустя мгновение мы уже покатились по снегу, вцепившись друг в друга не на жизнь, а на смерть.

Однако очень скоро меня дёрнули за ошейник и подняли в воздух. Илиш кинул мою тушку на свежую кучу снега, которую я недавно сгрёб.

— Если ты ещё раз тронешь моего кикаро…

— Да пошёл он! — звонко огрызнулся Лео, но потом всё-таки понизил голос. — И он тебе не кикаро — ты нашёл свою точную копию, поздравляю. Пошли вы оба. Можешь делать с ним что угодно — мне насрать. Но ты хоть приблизительно представляешь, через что я прошёл, пока растил столь желанного тобой клона?

— Воспитывать Ривера на пару с Грейсоном было твоей идеей. Помнится, ты сам мечтал об идеальной семье, Лео, — отрезал Илиш. Я усердно отплёвывался от попавшего в рот мусора.

— Да-да, замечтал после того, как ты целых два года вбивал мне это в голову! Два года ты методично обрабатывал меня, превращая в послушную марионетку! — пробормотал Лео, принимаясь нарезать круги. — Но знаешь что? Ты просчитался, Илиш, потому что я полюбил Ривера как собственного сына. И именно поэтому не собираюсь отдавать его, даже когда он будет готов. Он мой сын и принадлежит мне. Так что руки прочь. Придумай себе новый садистский план, без Ривера в главных ролях, — он дрожащей рукой указал в сторону ворот. — Убирайся из моего города. И парня своего прихвати.

Я наконец-то выбрался из кучи и пошёл на Лео, намереваясь снова напасть, но Илиш меня опередил. Схватив пустынника за горло, мой хозяин приподнял его над припорошенной белым землёй и хорошенько встряхнул. Я разинул рот от удивления. Лайкос отчаянно сучил ногами и царапал стиснутую руку Илиша.

— Если ты ещё хоть попытаешься мне угрожать, хоть заикнёшься о каких-то правах на мою собственность. Или продолжишь пудрить мозги моему кикаро, я зарежу твоего мужа, как бозена, и зарежу тебя. Последнее, что увидят твои помутневшие глаза, — как я забираю Ривера. Всё ясно?

Я ошарашенно хлопал ресницами, глядя, как Лео кивает. Но дальше случилось что-то совсем непостижимое.

Раздался пронзительный грохот, и в ту же секунду из шеи Илиша брызнула мелкая розовая роса. Мой хозяин чуть попятился назад, роняя Лео на землю, и упал на колени. Я с криками помчался к нему. Илиш зажимал рану пальцами, но кровь хлестала сквозь них, будто из шланга с высоким напором, окрашивая снег в красный. Она была повсюду.

— Ривер, НЕТ! Не стреляй в пацана! НЕ СТРЕЛЯЙ В ПАЦАНА! — завопил Лео дурным голосом. Он молниеносно подполз к нам и раскинул руки, заслоняя собой.

— Хозяин? Илиш?! — я положил одну ладонь ему на щёку, а вторую — поверх его руки на шее. Взгляд Илиша был устремлён вперёд, приоткрытые губы — окроплены выкашлянной кровью, и сердце, лишившись привычного давления, уже начинало замедлять свой ход. — Господин?!

— Грейсон, в дом Джеймса, живее! Сейчас же! — прорычал Лео в динамик рации и следом заорал на Ривера: — Убирайся к чертям собачьим! Чтоб духу твоего не было!

— Он тебя вообще-то душил. Так что не стоит благодарности! — заявил Ривер в ответ.

Глотка как-то странно завибрировала, и с губ сорвался рык, но тут Илиш хрипло закашлялся. Я моментально переключил на него всё внимание.

— Нет, не трогай Ривера, останься. Не отходи от меня, обещай, — он умудрился поднять руку и дотронуться до моего плеча, а затем повалился на бок, мёртвый.

— Уведи этого урода отсюда! — рявкнул я на Лео, но тот не послушался и вместо этого схватил Илиша за руку и поволок к дому. Почти вся кровь из артерии вытекла, и теперь на снег падали лишь отдельные капли. Я попытался подняться, но не смог: колени предательски подкашивались.

— Рив… Да чтоб тебя, Ривер! — загорланил спустя минуту Грейсон. Послышался звук удара кулаком.

— Он душил Лео! Подвесил над землёй, как котёнка! — выплюнул Ривер. — А пацану я оказал услугу. Слышал, Лео называет его рабом.

— Иди в подвал и жди нас там. Это приказ, часовой! — проревел Грейсон.

Я, не мигая, глядел на красный снег, от которого поднимался пар: горячая кровь Илиша проделала проталины. Подобрав горсть багровой жижи, я затрясся всем телом, чувствуя, как она тает и струится сквозь бледные пальцы, словно ржавчина в дождливый день.

Грейсон сцапал меня за плечи и помог встать. Сколько же вокруг было алого: мелкие брызги, разлетевшиеся в радиусе метра, крупные капли и целые лужицы. Пятна повторяли очертания его рухнувшего на колени тела.

— Ну-ну, сынок, ты же знаешь, он скоро очнётся. Раны от выстрелов заживают очень быстро. Уже завтра всё будет хорошо, вот увидишь, — он отвёл меня в гостиную, где на полу лежал Илиш с полотенцем на шее.

Ноги сами понесли меня к нему. Пока Лео что-то сдавленным голосом объяснял Грейсону, я свернулся калачиком рядом с Илишем и хлюпнул носом, стараясь не разреветься. Длинных волос, которые обычно щекотали мне щеки, больше не было, так что я зарылся лицом прямо в белый плащ.

— О, ты только посмотри, какая прелесть! Бедняга, — Грейсон рядом опустился корточки. — Сынок, пойдём с нами, мы тебя покормим. Утром он будет как новенький, обещаю, — он положил ладонь мне на плечо.

В глотке снова зародился раскатистый рык.

— Грейсон… отойди от него, — встревоженно предупредил Лео.

— А он что… рычит?

— Грейсон… Он — химера, химера Илиша Деккера, а наш сын только что убил его хозяина.

Мэр Араса недоверчиво фыркнул и похлопал меня по спине.

— Он хороший парень. Пойдём, Джейд, оставь его.

Лео приблизился к нам и потянулся к моему плечу, чтобы самому убрать руку мужа. Меня внезапно затопила ярость, затмевая рассудок. Я резко крутанулся и, вцепившись зубами в Лео, сомкнул челюсти. Тот завопил и задёргался, силясь вырвать руку из моего капкана. Я тоже поднялся, рыча, как дикий зверь.

Грейсон искренне рассмеялся, что взбесило меня ещё сильнее. Я одним прыжком набросился на него, но тот лишь этого и ждал. Ухватившись за ошейник, Грейсон бесцеремонно встряхнул меня, и тут же, не теряя времени, заломил руки назад и прижал спиной к себе. Я заметался и замотал головой, надеясь грызануть его за что-нибудь побольнее.

— Парень, я с пелёнок растил химеру в десять раз хуже тебя. Успокойся, ты не вырвешься. За семнадцать лет я довёл этот трюк до совершенства, — сурово и властно отчеканил он. — Понимаю, ты зол, и приношу извинения за своего сына. Я отпущу тебя, если будешь паинькой и больше не станешь кидаться на моего мужа.

Я щёлкнул зубами, снова пытаясь освободиться, но, в конце концов, пришлось смириться с поражением. Правда, гнев, бушующий в груди, так никуда и не делся. Наглость этого черноглазого урода довела меня до белого каления.

— Илиш сказал мне оставаться с ним. Бессмертный он или нет — я его не брошу, — процедил я, когда Грейсон исполнил обещание. Лео топтался в стороне, баюкая укушенную руку.

— Пусть лучше побудет здесь: в его присутствии Ривер ведёт себя слишком непредсказуемо. Это было очевидно ещё в прошлом году, — отдуваясь, пробормотал он. — Поставь перед дверью Хьюстона с Оуэном — кого-то, кто не заглядывает ему в рот. Нельзя, чтобы Ривер к нему лез, а если вечером наш сын заскучает, то так и будет. Грейсон, если Джейд погибнет, пока Илиш в отключке, он заберёт Ривера просто назло нам.

Грейсон задумчиво почесал в затылке, стиснул кулаки и раздражённо гаркнул:

— Как же я ненавижу химер!

— Полностью разделяю это чувство, — съязвил я. — Надеюсь, ты как следует отхлестаешь своего сына. На нём и близко нет стольких шрамов, сколько он заслужил.

— Он исправляется! — незамедлительно выпалил Лео. Судя по всему, им частенько приходилось произносить эту фразу.

— Скоро Илиш станет горячим, как кипяток, — продолжил он, игнорируя мою скептическую мину. — Если хочешь, чтобы процесс пошёл быстрее, помоги перетащить его в снег. Около полуночи тело опять остынет, и тогда можешь занести его обратно. Ривер задел всего одну артерию, а кровь восстанавливается за считанные часы, поэтому к утру он уже вернётся в строй.

Он снял полотенце с шеи Илиша и указал на рану.

— Тут сшивать нет смысла: выиграешь минут десять, не более. Но на будущее, если будет оторвана конечность и особенно голова, постарайся по возможности пришить, хоть шнурками. Регенерация начинается с мозга, поэтому соприкасающаяся плоть срастётся, если, конечно, не начала разлагаться.

Мне хотелось ляпнуть что-нибудь гадкое, но Лео рассказывал действительно важные вещи.

— Ясно… Спасибо. Ещё что-нибудь полезное?

— Кровь химер универсальна: её можно переливать всем. Может, когда-нибудь пригодится.

Лео приложил полотенце обратно к ране и взял Илиша за ногу. Грейсон подхватил вторую, и они вместе выволокли моего хозяина на улицу. От столь непочтительного отношения я внутренне ощетинился, но если на холоде он и впрямь очнётся скорее, то придётся потерпеть.

Я вышел за ними следом и, чтобы не замерзнуть, включил свою способность. Вернувшийся Грейсон по принятым в Пустоши обычаям гостеприимства предложил мне сигарету. Я прикурил и затянулся, но мэр Араса вдруг разразился своим фирменным гоготом, который как всегда был не к месту.

— Лео, смотри! — он дотронулся до моей руки. — А вот и мутанская магия! Потрогай, прямо как бутылка с горячей водой. Ну почему ты не такой? Вы с Ривером, как морозильники.

— Эмпаты умеют перенимать способности, — ответил Лео, зарывающий Илиша в снег. — Так что скажи спасибо, что он не побежал за Ривером. Джейд ударил бы его током, как электрический угорь, и мы бы возились уже с двумя мёртвыми химерами.

Я неожиданно ткнул Грейсона пальцем под рёбрами. Послышался треск. Грейсон лязгнул зубами, на мгновение остолбенев, а потом со смехом отшатнулся.

— Какая же ты всё-таки скучная химера, Лео! Разве интересно быть супер-учёным? Джейд, в общем, мы поставим во дворе охранников — Оуэна и Хьюстона. Они приветливые парни, и с ними даже Ривер не сможет до тебя добраться, хорошо? — он потряс головой, пытаясь избавиться от остатков разряда, поджарившего мозг.

Я кивнул и с тоской уставился на кучку снега, под которой лежал Илиш. В его отсутствие всё вокруг было не в радость. Мы уже практически срослись друг с другом, и без своего хозяина мне становилось неуютно и элементарно страшновато.

— Спасибо, Грейсон, — промямлил я.

— Ты ещё и вежливый, — вздохнул тот. — Может, отдадим Ривера Илишу. Смотри, какое чудо он сотворил с полудиким моросцем. По-моему, в Арасе ему уже тесновато.

— Грейсон! Что ты несёшь! — взвился Лео. — Он и так пригрозил забрать Ривера, если…

Лео осёкся и захлопнул рот, вероятно, припомнив, какими угрозами он сам начал разбрасываться первым. На меня накатила свежая волна презрения. Если уж мне страдать весь день, то пусть и эти двое поругаются.

— Лео сказал Илишу, что хочет оставить Ривера в Арасе навечно. Чтобы Илиш искал для убийства Силаса кого-нибудь другого, — наябедничал я. — Из-за этого он и разозлился. Лео меня ударил, и Илиш за это устроил ему нагоняй.

Весёлые серые глаза Грейсона посуровели, и Лео в ту же секунду изменился в лице. Мэр Араса медленно обернулся и испепелил своего мужа взглядом.

— Ладно, нам пора домой. Джейд… приходите к нам, как он очнётся.

Лео совсем поник, всем своим видом выражая вину и покорность. Не говоря больше ни слова, они удалились. Надеюсь, Грейсон отвесит ему пару тумаков. Это здорово поднимет мне настроение.

Выпроводив их, я вынес стул на крыльцо, закутался в одеяло и уселся с чашкой чая. Илиш лежал в своём ледяном гробу в паре шагов от меня — под навесом, где его не увидят лишние люди, и на холоде, где исцеление начнётся быстрее. И вот так — играя в «Геймбой», слушая музыку на плеере и прихлёбывая чай — я провёл целый день возле своей мёртвой химеры, будто послушный пёс из фильма, ожидающий, что его хозяин вернётся. Мой, к счастью, и вправду скоро воскреснет. Странно, как же быстро мозг к такому привык. Я ждал, пока Илиш восстанет из мёртвых — опять. Сейчас, по крайней мере, не в запертой комнате, что уже неплохо.

Немного погодя вокруг дома начала бродить пара мужчин в чёрных бронежилетах, тяжёлых сапогах и со штурмовыми винтовками наперевес. Они молча патрулировали периметр, что меня полностью устраивало.

После обеда жар, пышущий от Илиша, растопил снег, поэтому я насыпал сверху ещё. К вечеру тело начало остывать. Я оттащил его внутрь, в нашу общую спальню, правда, поднять на кровать сил не хватило. Пришлось стянуть вниз матрас и перекатить Илиша на середину. Я тщательно вытер его полотенцами и замотал рану на шее чистой тряпицей. Больше никаких развлечений, кроме как упороться обезболивающими, не намечалось.

Перед сном я снова вышел на улицу, вырубил генератор и подсоединил инверторы, чтобы обогреватель продолжал работать. С неба накрапывал дождь, и, судя по серым тучам, останавливаться он не собирался. На ночь я прилёг рядом с Илишем, и часа в два утра сердце его еле слышно застучало. После мне спалось уже гораздо спокойнее.

Но вот пробуждение было уже не таким безмятежным. Меня, ещё полусонного, без зазрения совести усадили и затормошили с такой силой, что задребезжали зубы.

— Джейд! Джейд?!

Я с трудом разлепил веки. Мир вокруг кружился и вертелся от безжалостной тряски.

— Ну чего? Хорош меня дёргать, — зевая, возмутился я.

А потом вдруг Илиш обвил меня руками и прижал так крепко, что косточки захрустели. Я автоматически обнял его в ответ, не имея ни малейшего представления, что вообще творится.

Впрочем, обнимашки длились недолго. Спустя пару мгновений Илиш оттолкнул меня и заговорил уже совсем по-другому.

— Почему ты весь ледяной?! — отнюдь не дружелюбно осведомился он. — Мог бы хоть умыться от крови!

Отчитав меня почём зря, мой хозяин подхватился и направился к двери. Я вяло потёр глаза и обиженно простонал. Илиш крутанулся и открыл было рот, наверняка собираясь спустить на меня всех собак, но, увидев мою недовольную физиономию, передумал.

— И что ты такой кислый?

Я нехотя поднялся и пожал плечами.

— Я просто не понимаю, зачем тебе понадобилось трясти меня, как нежеланного ребёнка, и орать с утра пораньше. У меня, между прочим, вчера выдался нелёгкий денёк.

Илиш поджал губы и чуть задержал на мне бесстрастный взгляд.

— Ты был холодным, а лицо — перемазано засохшей кровью. На секунду мне показалось, что ты мёртв. Но теперь вижу, что нет. Собирайся, мы уезжаем из Араса.

Я последовал за ним из спальни. В оставшейся части дома стоял такой дубак, что у меня замёрз кончик носа. За окном, однако, по-прежнему лил дождь, и таявший снег ручейками бежал к подъездной дорожке. Я потёр посиневшие руки, натянул куртку с шапкой и попробовал согреться способностями.

— Но там дождь…

Илиш уже возился с нашими вещами.

— Квадроциклу дождь не страшен, не бойся. Нам надо поскорее уезжать отсюда, — он вручил мне спортивную сумку. А я так и стоял, сонно моргая и покачиваясь на одном месте. Даже думать не хочу о том, чтобы выходить под ливень. Лило как из ведра, и снег подтаял уже настолько, что стала видна серая почва Пустоши.

Илиш накинул мне на плечи плед, вытолкал за дверь и повёл к дому Лео и Грейсона, куда Рено поставил одолженный нам квадроцикл. Я с головой спрятался под покрывалом и послушно шагал за своим хозяином по пустынным, пасмурным улицам. Тяжелые капли грохотали по асфальту, заглушая все мысли и крадя всё тепло. При виде дома мэров настроение моё и вовсе упало ниже плинтуса, но я терпеливо дожидался у сарая, пока Илиш выкатывал квадрик на дорогу.

Похоже, прощаться он с ними не собирался, хотя, с другой стороны, что бы он им сказал? Илиш явно злился, и к тому же нам ведь нужно быстрее покинуть Арас, но зачем — я так и не догадывался. Может, Илиш боялся, что не выдержит и таки свернёт Риверу шею.

Я плюхнулся на кожаное сиденье, а Илиш тем временем закрепил наши сумки эластичным тросом и накрыл куском брезента. Потом, отвернув заскрежетавшую от ржавчины крышку, он проверил содержимое бензобака и привязал сзади дополнительную канистру с топливом. Фиолетовые осколки льда сияли сурово, как никогда, а в чётко выверенных движениях сквозила ярость.

Я понуро опустил плечи, не желая лишний раз разговаривать, и с огорчением подметил, что плащ его вымазан уже подсохшей кровью. Хорошо, что шея зажила, и бледная кожа выглядела как новенькая. Вот только её нещадно мочил дождь, потому что Илиш прикрывался лишь шляпой.

— Двигайся, — приказал Илиш. Я послушался, и он, сев позади, нахлобучил на меня свою шляпу и накинул сверху капюшон.

Заведя двигатель, он крутанул ручку газа и тронулся с места — как раз в тот момент, когда из дома выбежал Лео. Илиш не притормозил и даже не удостоил пустынника взглядом.

Мы погнали по растрескавшемуся асфальту к западным стенам. При нашем приближении ворота распахнулись, словно часовых предупредили заранее, и, не проронив ни слова, мы выехали в промозглую Серую Пустошь.

Илиш повернул к западу. Насквозь промокшие острые утёсы и голые серые холмы скрывались за тонкой завесой тумана, превратившись в расплывчатые тени. Неприветливое место даже в свои лучшие времена, но во время дождя оно выглядело совсем паршиво. С решением Илиша уехать так поспешно можно было бы поспорить, но я понимал всю бесполезность этой затеи. Мой хозяин сделал выбор, и я должен доверять ему. Но, справедливости ради, меня уже всего колотило, даже несмотря на способность согреваться.

Мы миновали заросли деревьев с чёрными стволами, и квадрик, ускорившись, покатил с горки к автомагистрали. Трасса пугала одним только своим видом, и это ещё мягко сказано: длинная дорога тянулась далеко вперёд и исчезала в тумане, а проржавевшие автомобили, навечно застывшие на своих местах, напоминали приведения. Погода отнюдь не проявляла благосклонности, а мы находились в такой глухомани, что мне стало жутко. Как только разбитый асфальт под нами стал ровнее, Илиш обхватил меня одной рукой и притянул к своей горячей груди. Правда, большую часть пути ему всё равно приходилось рулить обеими руками.

Ну и зачем мы здесь? Я горестно вздохнул. Мы проезжали какой-то бывший городок. Дома частично обрушились, крыши провалились внутрь, обнажив трухлявые балки, а куски черепицы разлетелись по Пустоши, выпучиваясь из пыли, будто чешуя наполовину погребённого зверя. Тут не было ничего достойного внимания, всё давно погибло, а что ещё не успело — топталось на пороге смерти.

Илиш слез с квадрика и отправился проверять дома. Я остался дрожать на сиденье, мечтая, чтобы мы сделали наконец-то привал. Однако Илиш очень быстро вернулся и повёз нас дальше. Он грел меня как мог, расплющив по своему горячему животу, но даже это тепло не могло унять моей трясучки. Моя собственная способность спасаться от холода исчерпала себя ещё в течение первой пары часов поездки. Запасы Илиша тоже подходили к концу. Наш трюк требовал сил, а ему они были нужны, чтобы рулить по этим адским канавам.

Остаток дня обернулся сплошным мучением. Илиш укрывал меня сзади от ветра, а его шляпа и мой капюшон — голову от дождя, но я всё дрожал и дрожал, не переставая ни на секунду. На особых крутых поворотах меня чуть не выбивало из сиденья. Приходилось как-то балансировать, потому что руками я не держался, а крепко обнимал себя.

Однако хуже всего было то, что Илиш периодически тормозил у домов, но ни один не приходился ему по вкусу. Стоило мне воспрянуть духом, глядя, как Илиш заходит в очередное строение со вполне приличной крышей, как он тут же появлялся на крыльце. Дошло до того, что я не стал с ним ругаться лишь потому, что околел до костей, и у меня не нашлось энергии на разговоры.

Когда наступила ночь, он тоже не остановился. Полагаясь на своё ночное зрение, Илиш не включал единственную фару, и мы с рокотом неслись по пустынной бездне. Я понимал почему, даже в своём угрюмом, заледенелом состоянии. Обычному человеку свет ночью помогал, а нас напротив — ослеплял. 

Мы часами ехали во тьме, слившейся в одно бесконечное, застывшее страдание. Илиш был уже совсем холодным. Тепло покинуло и его тело, однако он упрямо продолжал выкручивать ручку газа. В ауре моего хозяина плескались лишь раздражение и неприязнь, будто он хотел что-то доказать окружавшей нас Серой Пустоши. Вот только ей было плевать, даже на Илиша. По-моему, ему просто было тяжело принять, что это, скорее, она поставит его на колени, нежели он её.

На следующей остановке я уже ни на что не надеялся. Невысказанная желчь, скопившаяся во рту, смешивалась с дождевой водой. Но каково же было моё удивление, когда Илиш заглушил мотор и закатил квадроцикл в открытый гараж, смежный с небольшим домиком. Я услышал, как он развязывает эластичный трос, ставит на пол сумки, а затем с противным скрипом опускает ржавую дверь.

— Слезай. Переночуем здесь, — голос Илиша не растерял ни капли своей силы. Такое чувство, будто мы находились не у чёрта на рогах, а в Олимпе.

Илиш никогда не показывал слабости. Даже вчера, умирая, он сохранял прежнюю невозмутимость. Или сегодня, когда бескрайние просторы скорбной серой усыпальницы, грозили поглотить его хрустальную ауру.

Я слез с квадрика и торопливо ухватился за руль. От долгого сидения ноги совершенно онемели и стали ватными. Достав из сумок наши вещи, Илиш щёлкнул синей лампой, озаряя помещение тусклым светом.

Теперь ясно, почему все остальные здания его не удовлетворяли. Все поверхности тут были исписаны и изрисованы краской из баллончика, а на стенах висели куски плоти и кожи, прибитые к осыпающейся штукатурке окровавленными гвоздями. Над верстаками болтались ржавые цепи со стальными крюками, а рядом лежали топоры.

— Я не хочу здесь ночевать, — прошептал я. Сердце ушло в пятки, и стало тяжело дышать, будто сам воздух сгустился от моего беспокойства и страха.

Илиш снял с меня плед и повесил сушиться на скамью.

— У нас нет выбора: тебе надо отдохнуть. Через несколько часов поедем дальше.

— Но это же какая-то пыточная, — возразил я тихо, устраиваясь рядом с синей лампой. К сожалению, светодиод не излучал никакого тепла, а лишь холодное сияние. Илиш начал переодеваться и, никак не отреагировав на мои тревоги, приказал сделать то же самое.

Тёплая и сухая одежда, лежавшая в накрытой брезентом сумке, подарила немного облегчения. Жалко, что здесь не из чего было развести костёр: голубоватый свет выхватывал из темноты одни ящики с инструментами и пластиковые контейнеры с приоткрытыми крышками. Пустынники или рейверы явно частенько сюда захаживали, поэтому это гнилое подобие дома давно обчистили и обобрали, оставив голый каркас.

Я оторвал взгляд от обстановки и увидел, как Илиш что-то достаёт из кармана своего плаща, рассматривает и кладёт на место. Вид у него был всё такой же злой, поэтому допытываться, что там такое, я даже и не думал.

Он положил мне под голову сумку, а сам лёг рядом, спиной к гаражной двери, и выключил синюю лампу. Потом прижал мою трясущуюся тушку к себе и подоткнул под спину одеяло. Живот его начал нагреваться, будто мини-печка, хотя я знал, как мой хозяин устал — видел по его ауре.

— Спи, я покараулю. Никто не придёт сюда в такой дождь, — говорил он спокойно, но объятия стали крепче. — Ты в безопасности.

Только сомкнув веки, я осознал, насколько же вымотался, и позволил себе раствориться в его руках. Правда, не скажу, что мне было уютно: в подобном месте почувствовать себя как дома просто невозможно. Ноздри забивал кислый запах разложившейся фанеры и сырая вонь медленно превращавшейся в труху древесины.

Проснулся я от руки Илиша на своём лбу. Проморгался и тут же согнулся пополам в приступе кашля, харкая на бетон. Меня колотило ещё больше, чем вчера.

— Пойдём, — позвал Илиш. Он снова накинул на меня плед и поднял на ноги.

— Когда мы уже доедем? — поинтересовался я, вцепляясь дрожащими пальцами в ткань. Илиш наклонился и потянул вверх гаражную дверь с таким громким скрежетом, что у меня задребезжали зубы.

Стараясь не обращать внимания на ломящие кости, я пополз к квадрику. На улице по-прежнему стояла темень: ни проблеска солнца за горизонтом, ни намека на то, что звёзды скоро уступят место дню. Была самая середина ночи, но это ничуть не поколебало твёрдой решительности моего хозяина. Он всецело сосредоточился на покорении Серой Пустоши, на доказательстве того, что даже ненастье не в силах нарушить его планы.

— Точно не знаю, но, думаю, сегодня, — Илиш настолько плотно обмотал меня пледом, что получилось два слоя. — Я не ожидал, что всю дорогу придётся ехать на квадроцикле.

Он сел позади меня и завёл двигатель. Тот с рёвом ожил, заполняя гараж едкой вонью выхлопных газов.

— В смысле? — удивился я.

Илиш пересёк подъездную дорожку, аккуратно маневрируя между огромной ямой и перевёрнутым внедорожником, и после ответил:

— Я умер, а когда мы умираем, Джек приходит за нашими телами, чтобы они не достались убийцам. Мы уехали из Араса не из-за Ривера, а потому что Смерть хорошо знает Лайкоса. Нельзя было допустить, чтобы он увидел его живым: Джек всецело под башмаком Силаса.

Я знал о нём от Сангвина, но такое объяснение мне даже в голову не пришло. Однако оно повлекло за собой следующий вопрос.

— Но почему он тогда не здесь? — кашлянул я в плед.

— Когда мы умираем, на пеленгатор Джека приходит особый сигнал от устройства, вживлённого в мозг всем химерам. Так он нас и находит. Своё я вытащил много лет назад, но каждый раз, когда Силас меня убивает, есть шанс, что он засунет его обратно. К счастью, пока обошлось. Но из-за этого пришлось бежать и добираться до долины Халфтон своим ходом, что отнюдь меня не обрадовало, — объяснил Илиш, круто поворачивая направо.

Автомобили, сгрудившиеся у обочин, жались бамперами друг другу. Люди, проживавшие когда-то в этом поселении, в спешке пытались его покинуть, но, судя по всему, не успели. Сам город в отдалении был полностью разрушен: в тумане виднелись лишь остовы зданий, куски арматуры да балки, тянущиеся к небу, будто кроны железных деревьев.

Спустя несколько часов нашего путешествия веки мои потяжелели. Илиш засунул мне в рот пару кислых пилюль.

— Глотай. Станет потеплее.

Я вдруг понял, что мы стоим, но в ушах всё так же ревел оглушающий шум мотора. К губам поднесли воду, а когда я попил, — шоколадный батончик. — Ешь.

— А ты? — целлофановую упаковку уже сняли. Я откусил кусочек сладкой пористой массы и начал торопливо жевать. Хотелось есть, пить и по-настоящему отдохнуть.

— Я поем, когда доберёмся до места. Замёрз? — Илиш опять проверил что-то в кармане своего плаща и уставился на меня неподвижным взглядом, словно не веря, что я способен насытиться самостоятельно.

Кивнув, я доел батончик и запил водой, настолько зараженной радиацией, что мой чип Гейгера отчаянно завибрировал. Даже самое плохое питьё в Моросе не вызывало такого эффекта: похоже, в бутылке плескалась нефильтрованная дождевая вода.

Илиш снова завёл квадрик, и дальше покатил уже постоянно приобнимая меня одной рукой за грудь. Сейчас я нуждался в этом как никогда: меня тошнило, шатало и знобило. Казалось, что холод поселился в моём теле навеки.

— По-моему, я простудился, — я снова прокашлялся в плед.

— Вижу. Это из-за сухого воздуха, мы слишком далеко от океана. Я не думал, что тебе придётся столько времени провести на улице, и именно поэтому мы так торопимся в долину Халфтон, — невозмутимо ответил Илиш.

Мы обогнули перевёрнутый прицеп трейлера, каркас которого оброс коричневыми шипами ржавчины, осыпающейся на асфальт. Рядом сформировалась речушка, прорвавшаяся сквозь пустынную грязь и разбитый бетон, и превратившая тонкие трещины в гигантские расщелины.

— Долго ещё? — на этот раз кашель вышел сухим, царапающим воспалённое горло.

— Нет. Можешь подремать, если хочешь. Дальше дорога пойдёт ровнее.

Я кивнул, и Илиш затих. Жалко. Дождь шёл не переставая, и настроение было унылее некуда. Сейчас только его голос утолял мои печали, поддерживая в этой плачевной ситуации. Я скучал по сухой кровати, по Луке, исполнявшему все мои прихоти, по нашей тёплой, уютной квартире. Льющаяся с неба вода каплями стекала по побелевшей от холода коже. Порой мне становилось теплее, но потом Илиш шевелился, и холод снова возвращался. Я от скуки провожал глазами груды автомобилей и мёртвые деревья, раскачивающиеся на ветру и тянущие ко мне свои крючковатые пальцы-ветки.

Наверное, в тот момент до меня впервые дошло, что Илиш, похоже, никогда не был в Пустоши. Не в той, где по пути встречаются приветливые жилища друзей, уютные подземные лаборатории, да даже просто относительно целые дома, где можно переждать суровую непогоду. Илиш никогда не был в настоящей Серой Пустоши, потому что иначе он бы ни за что не покинул Арас. Не стал бы подвергать меня подобным опасностям. Мы находились прямо в центре грозового фронта, и даже самые паршивые строения остались далеко позади. Теперь компанию нам составляли лишь скалистые долины, горы и одна-единственная автомагистраль.

Мысль эта комом встала в горле. Илиш за моей спиной напрягся, а аура его потемнела и помутнела, сливаясь с туманной дымкой вокруг, и я ещё больше укрепился в своём мрачном открытии.

Я честно пытался уснуть, но стоило чуть-чуть задремать, как квадрик резко поворачивал, объезжая очередное препятствие, либо нас обоих подбрасывало на колдобине. Иногда я даже вздрагивал в полусне, когда вдруг думал, будто слышу писк пульта от ошейника, нажимая на кнопку которого Илиш бил меня током. Дилаудид, проглоченный ранее, давал липовое ощущение тепла и одновременно создавал в груди тяжесть, от чего кашлять хотелось ещё сильнее.

Вскоре квадрик съехал с трасы. Перед нами показались острые гребни холмов, возвышавшихся над чем-то, похожим на серый каньон. Я поднял было руку, указывая в этом направлении, но сразу же бессильно уронил.

— Раньше здесь было озеро, — сказал Илиш, заметив, куда я смотрю. — Во время войны сюда упала бомба, и вода испарилась, но взамен где-то в полумиле отсюда образовался новый водоём. Мы почти приехали, это долина Халфтон. Скоро ты окажешься в тепле, а пока пусть тебя греет эта мысль.

Пульт снова пискнул, и я опять подпрыгнул, ожидая удара током, но, похоже, звук был лишь в моей голове. Спустя пару мгновений его заглушил дождь и разлетавшаяся из-под колёс грязь.

Когда мы покатили вверх по склону, меня повело назад. Рука Илиша надёжно покоилась у меня на груди в безуспешной попытке скрыть, что на самом деле он слушал моё сердцебиение. А дальше мы спустились вниз. Убежище было уже совсем близко, но я ехал, потупившись в землю, и оттого видел лишь слякоть да камни. Я не поднял взгляда, даже когда квадрик остановился, и не пошевелился, услышав звук разгерметизирующейся двери, ведущей на незнакомую территорию. Илиш сел обратно и аккуратно повёз нас в горку, а потом всё вокруг внезапно почернело. Обратилось холодной, сырой тьмой, издалека доносился запах хлорки и закрытого помещения, если таковой вообще существовал.

Мотор заглох, и вслед за этим снова послышался писк — но не от моего шокового ошейника, а от нажатых клавиш цифрового замка. Покрасневшими глазами я осмотрелся и, хотя ночное зрение ещё работало, смог разглядеть только расплывчатые очертания белого потолка, выложенного плиткой, и проржавевшие форсунки старой системы пожаротушения.

И тут внезапно вспыхнул яркий свет. Я автоматически прищурился и услышал лёгкий вздох облегчения Илиша. Он поднял меня на руки и понёс в просторное подземное убежище. Мы пересекли коридор с голубыми стенами и бежевым паласом и оказались в спальне, где Илиш бережно усадил меня на кровать. Защёлкало включившееся отопление, и захлюпало промокшее насквозь белье, стягиваемое с влажной кожи.

— Вода уже нагревается, а пока раздевайся и лезь под одеяло, — Илиш развернулся и ушёл, оставив меня сидеть в наполовину снятой куртке.

Я неуклюже завозился с пуговицами окоченевшими, сморщенными пальцами и, кое-как раздевшись, побросал шмотки в мокрую кучу на полу. Меня затрясло ещё сильнее. Стальные коронки так громко лязгали, будто во рту у меня проходило целое сражение на мечах. Голышом я забрался под шерстяное одеяло с красными узорами и накрылся с головой, стараясь дышать глубоко и медленно, чтобы согреть лёгкие тёплым воздухом. Такое чувство, что грудь мою сковало тонкой коркой льда.

Чуть позже ко мне присоединился Илиш. Он обвил меня руками и постарался нагреть своё тело, хотя сам тоже устал и долго обходился без сна. Я снова услышал писк, но на этот раз это не могло быть уже просто слуховой галлюцинацией.

— Что это? — тихо спросил я.

— Обычный пульт, не переживай. Грейся и пока не спи: вода уже скоро будет готова, и мы вместе пойдём в душ. А потом можешь поваляться на диване с чаем, — объяснил Илиш чуть сдавленным, но твёрдым голосом. — Ты весь продрог, я словно баюкаю айсберг.

— Это всё ты виноват, — прошептал я, стуча зубами. Хотелось пококетничать и разрядить обстановку, но я с треском провалился.

— Мне великолепно известно, кто виноват, — горько ответил мой хозяин. Меня поразила доля самоуничижения в его голосе. Раскалив руки, он прижал ладони к моей груди. — Так легче дышится?

Я сделал глубокий вдох. Ощущение до сих пор было такое, будто на диафрагму наступили ногой, но жар его прикосновения всё-таки помогал. Мокрота в лёгких немного разжижилась, и я благодарно кивнул.

Спустя какое-то время он поднялся, щёлкнул выключателем в другой комнате и включил воду. Потом вернулся и повёл меня с собой в душ.

— Какой же ты костлявый и бледный, прямо как призрак, — усмехнулся Илиш, поворачивая серебристый вентиль на кране с горячей водой. — Жалкое зрелище.

Хотелось возмутиться, но мучительный кашель смешал все карты. Я несчастным взглядом уставился на Илиша, надеясь, что мой печальный вид вынудит его хоть ненадолго перестать дразнить меня.

— Никогда не прощу парочку болванов, что отправили тебя в Морос. Твой иммунитет просто кошмарен: впервые вижу, чтобы простуда так быстро переходила в пневмонию.

В пневмонию? Я встревоженно округлил глаза. Мы с Керресом болели ей почти каждую зиму, правда, он реже. Ну а я несколько раз едва не умер.

— Откуда ты знаешь?

— По тому, как ты дышишь, как бьётся твоё сердце, как тебя лихорадит… Я изучил твоё тело вдоль и поперёк, а все остальное говорит мне твой чип. Давай, лезь в ванну. Воду сделай погорячее, насколько сможешь вытерпеть, — Илиш развернул меня лицом к обжигающим брызгам. С его помощью я помылся, и, закончив, он отвёл меня в гостиную, где включил электрокамин, встроенный в стену.

Дрожа, как мокрая псина, я сел у огня и принялся наблюдать за Илишем, щёлкающим выключателями и ставящим на плиту чайник. Как же неописуемо прекрасно вновь оказаться в помещении, а не на улице, во власти бушующей стихии. Этот маленький оазис посреди беспощадной Серой Пустоши казался миражом, чем-то нереальным, что могли построить лишь химеры со всеми деньгами мира в кармане. Наверное, это был аналог убежищ, рассыпанных по Скайфоллу. Уютные подземные жилища наверняка были исключительно полезны для созданий Силаса, потому что, как оказалось, даже самый старший из них переоценивал себя и принижал силу природы.

Поверить не могу, что когда-то я сам собирался сбежать сюда. Меня бы уже давно на свете не было.

Илиш принёс антибиотики, которые я выпил, а затем вручил книгу с желтоватым порошком по обложке.

— Держи. Можешь снюхать, как привык. Потом присоединяйся ко мне на диване вместе с чаем. Если хочешь, включи кино, или я принесу тебе «Геймбой», — даже когда Илиш проявлял доброту, он всё равно разговаривал со мной приказным, холодным тоном. Возможно, из-за того, что любое человеколюбие было чуждо его натуре. Как бы то ни было, я ценил его усилия, понимая, что это способ моего хозяина извиниться за то, что из-за него я два дня мок под дождём, открытый всем ветрам.

Припудрив как следует нос, я устроился на своём законном месте рядом с ним и с облегчением вздохнул. Чашка чая согревала руки, и озябшие конечности наполнялись теплом. В груди, однако, до сих пор знобило, отчего меня по-прежнему мелко трясло. В голове жужжало, как в банке с жуками, которую растормошили, чтобы заставить насекомых драться: на первый взгляд, все казалось безмятежным, но на самом деле творился сущий хаос, который просто невозможно услышать.

Когда я закашлялся в рукав, Илиш ловко забрал у меня чай, а после отдал чашку обратно. Я прохрипел извинения и почувствовал руку, убирающую мокрые пряди с моих глаз. Нажав на пульт, он включил мне «Симпсонов» с диска.

Наконец-то мы добрались до места, правда ещё неизвестно, какую цену за это заплатит мой организм. Я понимал, зачем нам пришлось убираться из Араса, но почему ему приспичило почти без остановок нестись в Халфтон и преодолеть такое расстояние за два дня, от меня ускользало. Неужели на всём пути не нашлось места, где можно было бы переждать непогоду. Впрочем, если вспомнить состояние пыточного гаража, не исключено, что так и было.

Я шмыгнул носом, отправляя кислый порошок прямо в мозг, и в полудрёме осмотрел обстановку. Голубые и бежевые стены, мебель в цвет и бело-фиолетовый ковёр. Жалюзи на окнах были опущены. Справа от нас располагалась небольшая кухонька с шикарной техникой из нержавеющей стали, где на полу лежал чистый линолеум. В целом вся квартира сияла чистотой, а когда тепло просочилось в комнату, то здесь стало по-домашнему уютно. Сидя у электрокамина, в объятиях Илиша, я чувствовал себя в безопасности, но было ли это чувство обоснованным — не знаю. Всё-таки мы квартировали в логове химер. Надеюсь, пока король Силас мёртв, нам ничего не угрожает. Значит, есть ещё недели три.

— Что ж, вот мы и доехали. Ты уже согрелся? — спросил Илиш, укладывая руку мне на лоб.

— Ага, но в целом самочувствие всё равно препаршивое. Такая погода вообще нормальна? Ты ведь как-то говорил, что с неба здесь льёт нечасто, и поэтому здания так хорошо сохранились?

Илиш помрачнел.

— Дожди в Пустоши и впрямь редкость, но сейчас мы попали в самый сезон. Хорошо ещё, что вода смыла снег, а иначе мы бы ни за что не доехали сюда по полуметровым сугробам. Пришлось бы идти до ближайшего укрытия пешком, а зная твой тщедушный и немощный организм, кикаро, сейчас ты был бы уже мёртв.

— Ты бы не дал мне умереть.

— Нет, не дал бы.

Растёкшись лужицей, я придвинулся к нему ближе, надеясь услышать ещё что-нибудь приятное.

— Почему?

Илиш приподнял светлую бровь.

— Сам знаешь.

Но я на этот раз решил пойти дальше обмена нашими излюбленными фразами, ставшего привычным с самого начала.

— Почему? — чуть настойчивее повторил я.

Илиш не возмутился аккуратному прощупыванию почвы и вопреки своему обычному наплевательскому отношению к моим чувствам, решил меня побаловать.

— Потому что тогда мне наконец-то придётся купить Луке котёнка, о котором он просит каждый Скайдей, а я бы предпочёл этого не делать.

Я расплылся в улыбке, и он тоже на мгновение заулыбался, но потом спохватился и повернулся к экрану.

— Всё, смотри телевизор и прекращай задавать нелепые вопросы.

— Не-а. Из-за тебя я заболел, поэтому имею на них полное право, — пробормотал я, не смея, однако, ослушаться. Потянувшись, я зевнул и кашлянул одновременно. Грудь пронзила острая боль, и я жалобно заскулил, а Илиш довольно фыркнул. — Может, останемся здесь навсегда и пошлём всех куда подальше?

— Заманчиво. Здесь подключена наша сеть, поэтому кое-какую работу можно выполнять прямо отсюда, но рано или поздно всё равно придётся вернуться, — терпеливо ответил Илиш. — Но нескоро. Дождёмся, пока тебе станет легче, и пока Силас успокоится.

— Когда мы вернёмся, он сразу же нам отомстит? — упавшим голосом спросил я. По спине пробежал холодок, и вовсе не из-за того, что я замерз.

— На этот вопрос у меня нет ответа. Человек, не знающий короля, сказал бы, что он обрушит на нас свой гнев безо всякого промедления. Но Силас изощрённый и коварный мужчина, он никогда не станет атаковать напрямую — помни об этом. Наказать меня сразу по возвращении для него будет слишком просто… Нет, его игра с нами в самом разгаре. Что-то мне подсказывает, что Силас может отложить кару за своё убийство на несколько лет. Ривер к тому времени будет уже готов, а ты… — Илиш осёкся. 

В его глазах я ясно прочитал, как он вновь возводит свои стальные барьеры.

— Неважно, — тихо закончил он.

— Я — что? — мой собственный голос тоже прозвучал на октаву ниже. Я задержал дыхание, боясь спугнуть столь редкую для него откровенность. Илиш очень нечасто и очень ненадолго впадал в подобное состояние. Оно было таким хрупким, что даже малейшее движение могло заставить его снова закрыться. Но мне нужно было узнать, что он собирался сказать. Какая роль во всём этом уготована мне.

Грудная клетка его медленно поднялась и так же медленно опустилась: Илиш отхлебнул из своей чашки. Границы его ауры щекотали задворки моего сознания, несмотря на то, что сейчас у меня не оставалось сил на активное использование своей способности. Это было ещё одним доказательством могущества, власти и силы воли моего хозяина, для которого не существовало никаких преград.

— Я сделаю тебя бессмертным.

Я застыл как громом поражённый и ещё пару мгновений не знал, что сказать в ответ. Что вообще можно сказать тому, что говорит, что хочет твоей вечной жизни?

— Ч-что? — тупо пролепетал я. И словно в доказательство моего ещё юного возраста, голос предательски надломился.

Илиш — вечное воплощение невозмутимого мужчины, держащего всё под контролем, бесхитростно ответил:

— Следить за тем, чтобы ты был жив, утомительно. Будет гораздо удобнее, если я перестану волноваться о том, что Силас или остальные тебя убьют.

Горло сжало, будто тисками. Слова его намертво отпечатались в моём мозгу, точнее, даже не слова, а вереница завуалированных откровений. Как и в случае с шутками Илиша, здесь вся соль не лежала на поверхности. Это была головоломка. Из всего сказанного требовалось сложить то, что он на самом деле имел в виду.

Обычно Илиш был прямолинеен и говорил то, что думает, не боясь обидеть или напугать собеседника. Но когда дело касалось нас, ни о какой правде-матке речи не шло. Илиш неизменно выражался полунамёками, чтобы сохранять образ бесстрастной и холодной как лёд химеры. Он никогда не признается, что привязался ко мне, или что я стал для него кем-то большим, чем кикаро. Илиш никогда не раскроет своих чувств ни мне, ни кому-то ещё. И я с этим смирился, но всё равно продолжал рассматривать его слова под лупой и искать скрытый смысл.

— Ты просто не хочешь, чтобы я умер прежде, чем тебе наскучу? — прошептал я. В сердце внезапно зародились новые страхи. Ведь в этом случае мне придётся дожить до дня, когда Илиш наконец-то устанет от меня или найдёт новую игрушку.

Лайкос сказал, что Илиш поступал так с бесчисленными мужчинами до меня, что, получив от них своё, он вышвыривал несчастных на помойку. Так почему же я должен отличаться от них? Меня ведь даже на свете не было, когда Илиш уже вовсю крутил романы. Мы вместе полтора года: для меня это приличный срок. Но вот ему почти девяносто — сколькими мальчишками, вроде меня, он мог попользоваться, чтобы потом выбросить?

Например, Лайкосом… если верить его словам.

— И почему ты всегда делаешь самые ужасные выводы? Я сказал, что хочу, чтобы ты жил вечно, а твой умишко умудрился увидеть в этом дурное предзнаменование нашего расставания? — кисло покачал головой Илиш, забирая у меня чашку, когда я снова раскашлялся.

— Я просто… — возразил я, вытирая рот, но Илиш жестом приказал мне замолчать.

— Ни слова больше. На сегодня я достаточно удовлетворил твоё любопытство, кикаро. Отдыхай. Все вопросы могут подождать, ведь у тебя будет целая бессмертная жизнь, чтобы задать их.

Я вздохнул и покорно кивнул, понимая, что достиг предела его терпения. Сделав глоток чая, я положил голову ему на плечо, чувствуя, как Илиш снова приглаживает мои волосы назад, и гадая, что творится в его голове.