Глава 21

«Утром двадцать третьего сентября возле бара “У Финна” на четвёртой восточной улице района Морос, за мусорным контейнером, был найден труп Кеннета из Мороса. На следующий день тиэны также обнаружили в заброшенном здании на углу улиц Рудольф и Сали тела Грегори Хэтта и Джереми Фишера, о чьей пропаже ранее заявили родственники».

Я наблюдал за ним из небольшой ниши давно закрытого ресторана. Стук его ветхих кроссовок по асфальту эхом отскакивал от высоких кирпичных стен окружавших нас зданий. Парень никуда не торопился, потому что не догадывался о моём присутствии и ни за что не догадается. Нафаршировавший ноздри кокаином и заливший за воротник ни один литр пива, он не услышал бы меня, даже топай я в свинцовых сапогах. Лицо моё рассекла тонкая улыбка, а в груди затеплилась уже знакомая жажда крови, постепенно овладевающая телом.

«Две недели спустя к берегам бухты прибило частично расчленённое тело Свена Сирса. Причина смерти та же самая, что и в остальных случаях: укус в шею. Моросцам настоятельно рекомендуют избегать безлюдных переулков и прочих затемнённых мест. Вечерами постарайтесь не выходить из дома или передвигаться группами. Эллис Деккер, Комиссар Королевской Гвардии Тиэнов, выступила сегодня с заявлением».

Уже не скрываясь, я подобрался к нему сзади. Длинная тень, растянувшаяся в свете луны, накрыла сгорбленную фигуру. Стальные ножи, сверкнувшие на пальцах, в этот момент и впрямь напомнили когти. Лони с побелевшим лицом обернулся, сдавленно завопил и пустился бежать. Я на пару мгновений замешкался, упиваясь страхом и впитывая его в себя.

«По Моросу разгуливает серийный убийца. Мои тиэны настроены более чем серьёзно, и мы обязательно привлечём его к ответственности. Мы не пожалеем ни сил, ни времени, чтобы раскрыть личность маньяка, и вернуть в Морос спокойствие и порядок».

Я вскочил на мусорный бак, оттолкнулся и сиганул ему на спину практически так же, как много месяцев назад на Ривера. Это был прыжок осатаневшего моросца, больше похожего на одичавшего монстра, чем на человека. В разбитом сердце не осталось и намёка на чувство вины.

Я вцепился ему в волосы и дёрнул голову назад.

— Джейд? — недоверчиво выдохнул Лони, будто заподозрив, что в последние секунды жизни мозг решил жестоко подшутить над ним. Я сомкнул зубы на его шее и давил до тех пор, пока клыки с лязгом не ударились друг от друга, а затем вырвал приличный кусок и выплюнул на асфальт. Тёмная кровь толчками полилась на землю.

Блин! Я рассчитывал, что будет настоящий фонтан, а не жалкая струйка. Мне хотелось разукрасить все стены вокруг, но я промахнулся с местом укуса. Лони завопил, — громковато, на мой вкус — забулькал, ухватился за шею и кинулся прочь. Я с лёгкостью догнал его и сбил с ног, впечатав носом в землю, потом закрыл рот рукой и поволок в заброшенное здание.

Лони трепыхался, пытаясь сопротивляться, и сдавленно орал мне в ладонь. Ноги сучили по бетону, скрежеща кроссовками. Я протащил его через взорванный кем-то вестибюль и дальше по коридору, усыпанному штукатуркой и раскрошенным кирпичом. На лицо налипла паутина и свисающие клочья грязно-розовой стекловаты, от которых всё чесалось. Притормозив, я обдумал свой дальнейший путь. В кирпичной стене зияла огромная дыра, края которой были опалены криво брошенным коктейлем Молотова. За ней находится моё логово — пустующий подвал с потайным входом. Там я с недавних пор начал коллекционировать свои скромные трофеи.

«Кроме того, мы просим вас взглянуть на эти фотороботы двух моросцев, на данный момент считающихся пропавшими без вести. Хэнк Гильер и Уильям Фрэнк. Обоих последний раз видели покидающими бар “Обезьянье Дерево” в прошлый вторник».

Лони слишком шумно застонал, и я крепче прижал ладонь к его губам. Из открытой раны на шее этого идиота успела накапать целая кровяная дорожка, ведущая прямо ко входу. Цокнув языком, я запустил пальцы свободной руки ему под кожу и расплющил трахею между подушечками. Лони практически моментально отключился, и волочить его тушу стало в разы легче. Как же замечательно, что переулок, по которому он плёлся домой в квартиру, снимаемую на двоих с Тейтом, примыкал к моему логову. Скоро мы уже будем на месте.

Один лишь месяц молчаливо осуждал мои действия, а звёзды беспристрастно светили сквозь облака. Я упёрся спиной в деревянную дверь и ввалился внутрь, таща за собой Лони. Кровь из раны всё ещё текла по его груди, но на землю уже не попадала, а впитывалась в ткань тёплой куртки.

На этот раз я был доволен собой: раньше мне никогда не удавалось принести сюда ещё живого человека. И пусть на самом деле я просто затупил и не убил его с первого укуса, промелькнувшие передо мной любопытные возможности быстро заглушили клич самобичевания.

Спустившись по лестнице, я наконец-то избавился от бессознательного Лони, уронив его на пол, и щёлкнул выключателем синей лампы. Её холодный свет разогнал непроглядную тьму и выставил напоказ моё злодейское логово, наполненное трупами. Я подвесил их, потому что так мне больше нравилось.

Пока что их было четыре. Ещё двух не назвали в новостях, потому что на самом деле они проживали в Никсе. Я чуть не покатился со смеху, когда сообразил, что смерть жителей более богатого района намеренно утаивают от широкой общественности. Ведь тогда эта самая общественность может вообразить, что вслед за Никсом настанет черед Эроса, а потом и вовсе их драгоценных, родившихся с серебряной ложкой во рту скайлендцев. Именно поэтому считалось, что убийца свирепствует только в Моросе — что ещё можно ожидать от трущоб? Голодающие моросцы, все как один алкоголики и наркоманы, висели на волоске от полного безумия: раз в несколько лет один из них обязательно слетал с катушек и принимался буйствовать.

Я с улыбкой окинул взглядом мужчин, свисающих со стропил. Шеи их оплетали нейлоновые верёвки, да так туго, что подбородки подскочили вверх, и расслабленные после смерти челюсти оставались плотно склеенными. Я так любил смотреть на них, особенно когда тела вдруг сами начинали тихонечко качаться взад-вперёд. Как будто рассерженные духи пытались вновь вселиться в них и воскресить из мёртвых.

У потускневшего до серости письменного стола, на котором я держал примитивные инструменты для расчленения, украденные из окон чересчур доверчивых хозяев, лежал сложенный кольцами канат. Большинство моих пил были перемазаны подсохшей коричневой кровью, а между зубцами торчала протухшая плоть. Они воняли; весь подвал начинал смердеть гнилью.

Я отмерил петлю и отчекрыжил ножовкой нужную длину. Повернувшись, прогулочной походкой подплыл к Лони. Меня всегда радовало, когда они умирали с разинутыми ртами и широко распахнутыми в неописуемом ужасе глазами. Это приятно щекотало мои самые потаённые душевные струны. Пока Лони валялся в отключке, но, надеюсь, скоро всё-таки очухается. По виду он здорово напоминал пиньяту… Я принялся неспешно перетягивать его горло верёвкой, и, похоже, от недостатка кислорода тот всё-таки вскрикнул и задёргался, но особого толку не было.

Будь на моём месте Илиш, он бы его изнасиловал, а может, просто подрочил бы умирающему член, стоявший колом от асфиксии. Мои друзья частенько сами баловались так, играючи придушивая друг друга. Но я весь свой сексуальный запал берёг для Керреса. Меня не тянуло полапать другого мужика, и в целом желания надругаться над своими жертвами сексуально не возникало. 

Покончив с узлами, я перекинул верёвку через прочную деревянную балку и закрепил свободный конец. Бывший дружок Керреса оторвался от пола и отправился наверх к своим новым приятелям, с завидным упорством пытаясь просунуть окровавленные пальцы под путы. Глядя на извивающееся тело на фоне серого кирпича и осыпающейся побелки, я залюбовался результатами своей работы.

А потом я решил помучить его ещё немного, просто потому что пребывал в крайне приподнятом настроении. Пару раз крутанув подвещенное тело вокруг своей оси, я вонзил свои стальные когти ему в лопатки и, как кот, повисший на занавесках, распорол спину до самых ягодиц. С посиневших губ срывались полузадушенные хрипы и стоны, крохотные частички красного мяса и жёлтого жира разлетались в стороны от моих блестящих ножей, а по пальцам лилась кровь. Наслаждаясь воплями Лони, я снова повернул его и нанёс смертельный удар: полоснул по животу так, что три тонюсеньких, но глубоких линии прочертили его липкую кожу.  Дымящиеся внутренности выплеснулись на холодный воздух, будто убежавшая каша из кастрюли. Сам не знаю, зачем я устроил такой бардак… Наверное, увлёкся.

Он уже испустил дух, когда я снова повертел его выпотрошенную тушку, чтобы кишки обмоталась вокруг ляжек, и оставил болтаться с остальными. Я восхищённо созерцал своё произведение искусства — коллаж, составленный из обезображенных, избитых в мясо тел. Прекрасная картина радовала глаз и наполняла моё сердце ликованием.  Жаль только, никому нельзя показать плоды моих стараний; хотел бы я позвать сюда Илиша, чтобы он собственными глазами увидел, во что меня превратил.

Гордился бы ты мной, душа моя? Или ужаснулся бы, но скрыл нахлынувшие чувства под ледяной личиной? Скоро узнаю. Когда меня поймают. Я с нетерпением этого жду.

Так что, давай, лови меня уже, Эллис. Брось на Арену и дай убить любого своего брата на выбор. Однажды я уже расправился аж с двумя, поэтому с одним-то точно должен справиться. А если они убьют меня, то так тому и быть… Незамутнённая радость, которую я испытывал, отнимая жизни, лишь подтвердила моё безумие. Назад дороги нет.

Перед уходом я снова раскачал подвешенные трупы. Окинув прощальным взглядом тихо колыхающиеся в полумраке гниющие тела, я выключил синюю лампу и пошёл к лестнице.

Илиш уже наверняка должен услышать, если не по телевизору, то от своей единственной сестры. Он сразу поймёт, да что это я  — все химеры поймут, но вот придут ли они за мной? А это уже вопрос на миллион долларов. Я бросал им вызов, и я действительно этого хотел. Хотел, как никогда в жизни, ощутить энергию толпы, ревущей на трибунах стадиона в мою поддержку. Мне и впрямь было глубоко плевать, если на этот раз я не выйду победителем. Тогда Илиш поймёт, что он для меня значил.

От него ни единой весточки. Даже в новостях его не показывали. Только Эллис и Артемиса, вещавших об открытии новой библиотеки в Эросе. Последний раз я видел Илиша три месяца назад, но что-то подсказывало, что он ни за что бы не признал во мне избитого, всхлипывающего мальчишку, которого бросил у стен Мороса.

«Цок… цок… цок…» — стучали мои башмаки. Звучали они на октаву выше, чем у Лони: тот носил обычные дешёвые кроссовки, а на мне красовались ботинки с пятисантиметровым каблуком, сшитые на заказ специально под мою ногу. Одно из маленьких преимуществ, доступных шлюхам Илиша.

Я начисто вылизал окровавленные пальцы и по пожарной лестнице забрался к себе домой. Привыкнуть к такому образу жизни оказалось совсем несложно: чем дольше я бродил по ночным переулкам в поисках добычи, тем меньше сна мне нужно было после. Сейчас я без проблем мог обойтись четырьмя-пятью часами, в то время как на Керреса было жалко взглянуть без полноценных восьми. Таким образом, у меня оставалось три-четыре лишних часа на то, чтоб пошататься по улицам и поиграться со своим трупами-висюльками в подвале: больше, если подмешать ему немного наркоты в еду, что я периодически и делал. Ну, а поскольку убивал я раз в две-три недели, то и заметить это он мог вряд ли. 

Сняв кошачьи ушки вместе с одеждой супер-злодея (на самом деле бывший шмот кикаро), я запихал всё под матрас до следующего желания на кого-нибудь поохотиться. Потом принял душ, вернулся в спальню голым, растолкал Керреса и затрахал до полусмерти. 

Два дня спустя у Керреса наступил выходной. Я приготовил нам на завтрак вареные яйца, смешанные с маргарином, и водрузил его миску на журнальный столик. Вскоре из душа выполз Керрес, шагающий малость кривовато. Я одарил его хитрой ухмылкой. Вчера он весь день прихрамывал, и, жестокости ради, я был не менее груб и сегодняшней ночью. Ему понравилось.

— Что, побаливает, да?

Мой парень отвесил мне игривую затрещину и уселся рядом, принимаясь за еду.

— Раньше ты никогда не был таким жёстким. Хотел бы я узнать, что же тебе такое снится, что ты меня аж в пять утра будишь.

Я заурчал и размашисто лизнул его в шею. Керрес взвизгнул и потёр мокрую от слюны кожу, цыкнув языком.

— Может, всё-таки снимешь свои жуткие зубы.

— Нет. Я тебе уже раз пять говорил, — слегка огрызнулся я. Мне порядком надоели его постоянные просьбы избавиться от клыков. Хочу ношу, хочу — нет. Я теперь свободен и сам себе господин.

— Знаю, знаю, — Керрес взял со столика пульт и включил телевизор. Как и подавляющее большинство моросцев, он старался смотреть репортажи про местного серийного маньяка. Правда, учитывая, сколько людей я уже порешил, в новостях сообщали лишь жалкие крохи. Тиэны неохотно признавались, что до сих пор не напали на след, а химеры просто не хотели афишировать, что за всем этим стоял бывший кикаро королевского советника. Я забрал у Керреса пульт и переключил на «Губку Боба». У меня напрочь отсутствовало настроение наслаждаться лапшой, столь виртуозно вешаемой на уши.

Тут в нашу квартиру громко затарабанили. Что ж, похоже, послушать всякой чепухи сегодня всё-таки придётся. Керрес открыл дверь, и в прихожую незамедлительная вплыла встревоженная, расстроенная аура Тейта, парня Лони.

— Кер… Лони пропал. Чёрт, я думал, он остался вчера ночевать у Пита, но утром он опять не вернулся. Он пропал, мужик. А вдруг его поймал этот маньяк! — затараторил он пронзительным голосом. Я как ни в чём не бывало обернулся через плечо, соображая, стоит ли притворяться, будто мне не всё равно. Всё-таки мудак Лони никогда мне не нравился. Наше знакомство прошло отвратительно, и с тех пор он просто продолжал сердито коситься на меня и исподтишка задирать. Он больше не действовал в лоб, не сравнивал меня с химерами и не приседал всем на уши с проповедью о том, что я маниакально-депрессивный шизик, а довольствовался пассивно-агрессивными подколками.

— Пойдём поищем его вместе. Сейчас только кофту надену, — торопливо прогалдел Керрес под стать Тейту и унёсся в спальню. Входная дверь захлопнулась, и я вновь уставился на экран. Патрик-морская звезда в очередной раз тупил. Обожаю его.

— Джейд? — внезапно сказал Тейт. Я видел его лицо в отражении стеклянной двери балкона. Старый добрый Тейт с разросшейся бородой и длинными волосами, обычно спрятанными под синей спортивной шапочкой. Хороший парень, которой никогда меня не раздражал.

— Да? — коротко буркнул я. Односложный ответ не вызвал у него никаких подозрений: вернувшись в Морос, я прекратил общаться с друзьями, как раньше. Когда мы устраивали дома гулянки с бухлом и дурью, я сидел в тёмном углу, предпочитая слушать, а не говорить. А с тех пор, как я врезал Лони, они тоже перестали лезть ко мне с разговорами. Разумеется, сплетни о моей персоне наверняка ходили, но никто в нашей компании больше не осмеливался произносить ничего такого в моём присутствии.

— Ты знаешь, где Лони?

Я сохранил расслабленную, равнодушную мину, понимая, что Тейт тоже видит меня в стекле.

— Нет, с чего вдруг? — бесстрастно бросил я. Руки того с такой силой сжали плед, перекинутый через спинку дивана, что ногти заскрежетали по растянутой материи. Тейт впился в моё отражение взглядом, без слов сообщающим, что он что-то подозревает, но у него не хватает яиц открыто уличить меня.

Я глянул на него в ответ, глазами призывая озвучить свои мысли, но Тейт лишь поджал губы и чуть кивнул. Из спальни как раз появился Керрес, одетый в зимнюю куртку и шерстяную шапку.

— Керрес? — позвал я со своего места. Тот приблизился к дивану, натягивая на пальцы тонкие хлопковые перчатки.

— Да, милый? Я быстро, через пару часиков буду уже дома.

— Нет, я не об этом. На улице холодно: закрой рот шарфом, а то заболеешь.

Керрес расплылся в тёплой улыбке и чмокнул меня в щёку.

— Ты так обо мне заботишься.

Ну, естественно. Ты ведь мой кикаро, а значит, это моя работа.

Когда он ушёл, я всё-таки переключил на новости. Там опять болтали про новую библиотеку, ограбление в Скайленде и всё в таком духе. Заскучав, я пощёлкал по каналам и нашёл «Все любят Рэймонда», который, как и предполагало название, мне тоже нравился. Я задрал ноги на диван и развалился, как тюлень, пожёвывая сладкие сухарики и пялясь в телек. Дебра опять пилила Рэя, а тот опять ныл — классика бессмертна.

И снова стук, но на этот раз гораздо более требовательный и яростный. Я вскочил на ноги и округлившимися глазами уставился на ходящую ходуном дверь. Сердце за миллисекунды разогналось от нуля до ста. Надо бы бежать в гостевую спальню, прихватить когти или просто нож — хоть что-нибудь, но я столбом застыл на месте. По двери заколотили ногами. Это точно не Керрес и не один из наших друзей. В комнате резко похолодало, и волоски на затылке встали дыбом.

От третьего пинка дверь распахнулась настежь.

— Тиэны! Руки вверх!

Я наконец-то очнулся и рванул к стеклянной двери, но Керрес всегда запирал её на замок, когда курил на балконе. Отчаянно матерясь, я дёрнул за задвижку, но было уже слишком поздно: меня схватили и уложили носом в ковёр.

— Станешь выёживаться, и это пойдёт в твоё дело, Джейд из Мороса, — гаркнул кто-то над ухом. Я зарычал, но подчинился. Руки за спиной сковали наручниками, и несколько человек рывком подняли меня на ноги.

Мужчина в тяжёлом обмундировании и в чёрном форменном берете свирепо зыркнул на меня и поднёс к уху сканнер. Когда прибор пискнул, тиэн кивнул.

— Это он, Джейд из Мороса. Отвезите его в участок. Бить только в случае сопротивления, — сказал мужчина трём молодцам, удерживающим меня сзади. Те направились вместе со мной на выход.

— Закрой за собой дверь, когда будешь уходить, — крикнул я на пороге. — В новостях говорят, — я не смог скрыть кривой ухмылки, — в Моросе сейчас небезопасно.

— Угу, уж кому, как не тебе, об этом знать, да? — сухо сказал мужчина. Дверь за нами захлопнулась, и меня потащили по ступеням вниз.

Тиэны запихали мою тушу в старый военный автомобиль. В Моросе такое представление выдавалось нечасто, поэтому вся голодающая нищета высыпала на улицу и разинула рот, гадая, неужели разбушевавшегося убийцу всё-таки поймали.

Что ж, скоро я увижусь с ними на Арене. Уверен, на меня продадут кучу билетов. Жалко только, что я не успел попрощаться с Керресом. Я вновь бросаю своего парня, но с ним всё будет хорошо. Он прожил без меня целый год. Если я умру во время шоу, то Керрес получит шанс оплакать меня раз и навсегда, найдёт себе кого-нибудь и сможет двигаться дальше. А если выживу — буду трахать его до рассвета, празднуя свою героическую победу над этими спермохлёбами-извергами.

Взгляни же на меня, Илиш, увидь меня сейчас.

По состоянию проносящихся мимо зданий и количеству дорожных ям, по которым подпрыгивал автомобиль, можно было определить, какой район мы проезжаем. И честно говоря, несмотря на всё примирение с моей неотвратимой судьбой, при виде стен Скайленда я всё равно поморщился. Не потому что боялся попасть в участок, который был уже совсем рядом, а потому что этот район напоминал мне об Илише. Он тоже где-то неподалёку.

Тряхнув головой, я оторвался от пейзажей и принялся сверлить затылок сидящего впереди темноволосого тиэна — их главного, арестовавшего меня. Обзор закрывали прутья решётки, отделяющей заднее сиденье от передних. В этом загончике они перевозили преступников, как в настоящей тюрьме: на дверях отсутствовали любые ручки, а жёсткие кресла покрывал плотный пластик — вероятно, чтобы было легче смывать кровь особо ретивых задержанных.

Интересно, Керрес уже вернулся домой? До Скайленда ехать сорок минут, и это если не в час-пик. Хотя, машину тиэнов наверняка пропускали на всех поворотах. Быть может, мой парень уже сидит и грустит.

Или нет. В голову полезли мрачные мысли о том, что возможно, Керрес будет рад снова лишиться меня, особенно, когда он с друзьями узнает, кто убил Лони. Его светлый образ благопристойной голытьбы из трущоб я тоже очерню. Как обычно, вывод этот сам собой нарисовался в моём мозгу. Хотя никаких оснований для него не было — лишь любовь к самопрезрению и самоуничижению, которые нашёптывали, что всем вокруг будет лучше без меня. Да, сейчас я никому не принадлежал, но на самом деле — мне просто нигде не было места. Бродячий монстр без дома, без хозяина, без будущего.

Ай, какая уже разница. Меня поймали. Всё веселье, когда можно было выслеживать и убивать людей под покровом темноты, закончилось. Теперь я могу лишь с нетерпением дожидаться выхода на Арену, где сражусь с финальным боссом. Правда, добрых персонажей тут не будет: злодей столкнётся со злодеем, но мне нравился этот небольшой сюжетный поворот в комиксах, которые я сочинял у себя в голове. Как было бы замечательно, если бы мне позволили выйти в одежде кикаро и кошачьих ушках, и, может, даже с когтями и клыками. Король Силас в принципе способен дать разрешение на подобное, чисто для собственного развлечения.

Вскоре пассажирская дверь открылась, и тиэны повели меня в участок. Серый кафель, белые стены и потолок, изогнутый полукругом стол секретаря, отгороженный пуленепробиваемой стеклянной перегородкой с маленьким отверстием посередине для приёма бумаг и динамиком с дырочками, куда посетители должны были говорить. Сейчас за этим столом сидела миниатюрная дама в очках и говорила по стационарному аппарату. Телефонная линия была протянута только по Скайленду, а мобильниками владели лишь химеры и их приближенные.

— Вы его привезли? Отлично. Похоже, он не сопротивлялся, — Эллис Деккер, одетая в чёрную водолазку и чёрные брюки с голубыми лампасами — часть стандартной униформы тиэнов — стояла у стены, скрестив руки на груди. Она была брюнеткой с волосами, ниспадающими на пару дюймов ниже мочек ушей, изогнутыми бровями, красными губами и бледной, чистой кожей. Как и все химеры — очень красива, по крайней мере, для женщины. Однако красота её ничуть не смягчала грозного, пугающего вида. На лице этой ведьмы ясно читалось: «Не рыпайся, сука».

Химера приблизилась и смерила меня взглядом сине-фиолетовых глаз.

— Отпустите его, дальше я сама, — Эллис заграбастала меня за локоть и повела к металлической двери со стеклянным окошком сверху, притулившейся между парой кресел с красной обивкой и зелёным растением в кадке.

— Есть, Комиссар. Выставить у двери охрану?

Я непонимающе захлопал ресницами. Когда моих друзей арестовывали, их всегда тащили в комнату для допросов, находящуюся в подвале. Звуконепроницаемую, без единой видеокамеры. Происходящее там оставалось тайной, навеки погребённой за обшитыми толстенным слоем пенопласта стенами.  Я тоже ждал, что из меня станут выбивать признание, и намеревался уложить парочку-другую тиэнов, прежде чем подпишусь под убийствами. Когти покоились дома, под матрасом, но зубы всё ещё находились при мне.

— Нет, не нужно. Если кто-то станет ломиться ко мне в кабинет — убейте его, — бросила Эллис ядовитым тоном под стать своему братцу. Ох, от неё прямо-таки веяло неуступчивостью и требовательностью, вкупе со строгостью и суровостью. У такой точно не забалуешь: не зря она всё-таки служила начальницей местных силовиков.

Металлическая дверь лязгнула за моей спиной, и Эллис сопроводила меня в свой кабинет, чеканя шаг будто нянечка в приюте, тащившая меня к главной, когда я что-нибудь творил. Я чуть ли не ждал, что сейчас сестра Илиша выкрутит мне ухо.

Но стоило нам войти в кабинет, как Эллис на удивление отпустила меня, вытащила связку ключей и освободила от наручников.

— Садись, — интонация этой женщины пробудила во мне десятилетнего мальчишку, которому скоро устроят взбучку, и я на автомате подчинился. Потом всё-таки очухался и, непокорно скрестив руки на груди, задрал подбородок. Она — химера, а я не собираюсь сидеть тут и трепаться с очередным грёбаным отродьем. Эллис одна из них, и что гораздо хуже, она — из первого поколения… поколения Илиша.

Она вытащила из ящика жёлтую папку и с грохотом шмякнула передо мной. Внутри лежал один-единственный листок бумаги с расположенными в ряд фотографиями людей. Я пробежал по их физиономиям глазами и внутренне загоготал. Угу, этих я точно узнаю.

— Отметь тех, кого ты убил, — приказала она и бросила мне красный маркер, двигая свой стул на скрипящих колёсиках ближе ко мне. На столе Эллис царила чистота, как в операционной, точнее, как на столе Илиша. Правда, тут всё-таки стояли фотографии её детей: один из них — Найт, кстати, управлял «Эджвью».

— Всех, — равнодушно пожав плечами, я как можно более высокомерно захлопнул папку и закинул ногу на ногу. — Всех до единого и ещё очень многих.

Она терпеливо открыла бумаги.

— Ты ведь даже не взглянул на них, Джейд. Покажи тех, чья смерть на твоих руках, и мы продолжим наш разговор.

Я покосился на фотки. Да, некоторые были мне незнакомы, но что с того?

— А разве вы не должны благодарить меня, Комиссар Эллис? Чем больше убийств я возьму на себя, тем меньше работы вам.

Сестра Илиша укоризненно покачала головой, а зачем сказала то, от чего кровь в моих жилах застыла.

— Язвительный, покровительственный тон и едва заметная кривая ухмылка. Как же ты похож на своего хозяина.

Я резко отшатнулся, словно она отвесила мне пощёчину.

— Он мне не хозяин, — напряжённо выплюнул я.

Улыбка, тронувшая губы Эллис, напомнила мне о пауке, поймавшем в паутину муху.

— Что, мы уже не такие задиристые и самоуверенные? От твоего сердца я сейчас оглохну.

Ну, конечно. Химеры и их суперслух, чтоб их… Эллис не знала пощады.

— Я прекрасно понимаю, чего ты добиваешься, Джейд. Ты — самый неуклюжий и бестолковый серийный убийца, которого я встречала за всё время работы тиэном.

Даже несмотря на жирный крест, поставленным мной на самом себе, в груди всё равно вскипели эмоции. Меня задела её издёвка. Я-то считал себя хорошим супер-злодеем.

— А я и не пытался ничего скрыть, — поспешно огрызнулся я, вертя маркер меж пальцев. — Так что арестовывайте меня, и дело с концом.

Эллис выдрала у меня фломастер, будто ложку у ребёнка играющегося с едой, и вновь шлёпнула на стол.

— Все твои убогие попытки привлечь внимание я вижу насквозь. Ты всего-навсего хочешь, чтобы я послала твою моросскую тушку на Арену, где ты бы повыпендивался ещё разок.

— Ну так посылайте, — холодно обронил я. Меня взбесило, что Эллис с такой лёгкостью разгадала мой план. Что же ещё ей известно? Может, с ней говорил Илиш? Сердце привычно защемило, но усилием воли я подавил всё лишнее и оставил на поверхности лишь всепоглощающую ненависть к белокурой химере.

Эллис сняла с маркера колпачок и впихнула мне в руку. Я тупо уставился на красный кончик.

— Джейд, ни мне, ни моим тиэнам нет никакого дела до твоего подросткового ангста по моему брату. Убей хоть всех моросцев — мне всё равно. Ресурсы участка лучше потратить на что-нибудь полезное.

Я покосился на неё исподлобья, безуспешно стараясь скрыть потрясение.

— Поэтому сделай вот что, — продолжила Эллис. — Обведи кружком тех, кого убил, и больше не трогай никого, кроме моросцев. А в остальном — круши всё, пока боль не утихнет. Вас в Моросе и так слишком много: семья не станет возражать против маленькой прополки.

— Пр… прополки?

— По отбросам никто не станет скучать, — протянула Эллис, явно наслаждаясь моей реакцией. — Братья и не ожидают ничего другого от кота, выпущенного в крысиную ночлёжку. Ушки Луки, миленький нарядец, который заставлял тебя носить Илиш, и оружие, подаренное моим отцом. Косишь под супер-злодея из комиксов?

И снова меня пытаются унизить — и снова попадают в яблочко. Уголок её рта приподнялся в знакомой глумливой манере. Стерва прижала меня к стенке и праздновала победу.

— Типа, вы не собираетесь меня арестовывать? — затылок опалил жар. Меня абсолютно вывела из себя творящаяся несправедливость. Это нечестно! — Я хочу на Арену! Хочу…

Эллис жестом заткнула меня.

— Прошу, помолчи и не позорься ещё сильнее. Покажи своих жертв и перестань тратить моё время на детские обиды и терзания.

Сверкнув глазами, я злобно обвёл каждого уродца, которого загрыз, и демонстративно оттолкнул листок.

— Так я и думала, — со знанием дела кивнула Эллис.

— Я свободен? — горько пробормотал я. Чёрная туча, нависшая над головой, всё росла и росла. Я ненавидел себя за печаль, стеснившую грудь. И расстроился я не только потому, что поддался химере, а ещё и из-за того, что получил лицензию на убийство, но всё равно злился на весь белый свет.

Эллис, к моему величайшему удивлению, тяжко вздохнула и встала со стула.

— Позволь тебя предупредить, — она поманила меня за собой, и я послушался.

Её тёмно-синие глаза пронзили меня, проникая сквозь зрачки прямо в мозг и разбирая его по винтикам. Хотя, по-моему, Эллис и так была в курсе всего. Если ей не рассказал Илиш, то Гарретт точно — во время еженедельных шахматных партий с членами семьи. Интересно, а она обладала состраданием? Далеко не все химеры могли похвастаться даже крохами этого чувства, но, возможно, благодаря материнству, Эллис и впрямь была жалостливее других. С другой стороны, моя мать отродясь не знала такого слова.

— На твоём месте я бы закончила, Джейд. Ты вот насколько близок к тому, чтобы привлечь внимание моего отца. А тебе этого не надо, поверь.

Я на секунду завис, гадая, кого она имеет в виду. Потом до меня всё-таки дошло. Силас, разумеется, не проявлял никакого сексуального интереса к химере женского пола, поэтому и воспитывал её как дочь.

— Плевать. Я теперь снова обычная помойная крыса, что мне до вашего короля?

Эллис открыла дверь своего кабинета и пропустила меня вперёд. Я потопал по длинному пустому коридору к вестибюлю.

— И всё равно. Если хочешь облегчить жизнь себе и Илишу…

Даже мимолётное упоминание его имени рядом с моим распалило внутри искру.

— К чёрту Илиша! — развернувшись на пятках, прокричал я ей. — С чего мне облегчать ему жизнь?! К чёрту его! К чёрту всех вас!

Эллис молниеносно оказалась рядом и, схватив меня за воротник, без труда приподняла над полом. От такой внезапной смены настроения я совершенно опешил.

— Не ори, надоедливая, хамская блоха, — процедила она, твёрдым и волевым тоном прекращая любые попытки вякнуть что-то в ответ. Я подавился очередным оскорблением, грозящим сорваться с губ, и проглотил его вместе с желчью, наполнившей рот.

Эллис удовлетворительно качнула головой и разжала хватку. Стоило ступням коснуться пола, как я отпихнул её с дороги и пошагал прочь.

— Я прикажу отвезти тебя обратно, Джейд. И помни: только моросцы.

Я сделал глубокий вдох, призывая всё своё самообладание, чтобы опять не раскрыть рот, и толкнул металлическую дверь.

Весь мой план полетел к чертям, прямо в ад. Ладно, право творить, что хочу — это тоже очень даже неплохо. Всё-таки мой запал шёл вовсе не от того, что я так ловко уходил от правосудия. Основной кайф мне приносил сам процесс, когда под клыками лопалась плоть, и в рот попадали первые брызги крови. Жаль, конечно, что меня лишили возможности выступить на Арене, но я постараюсь найти иной способ заявить о себе.

Прополка в Моросе? Нас и так слишком много? Долбаная Эллис … С ног до головы облила меня помоями и посмеялась над самыми сокровенными чувствами, предварительно вытащив их на всеобщее обозрение и бесцеремонно окрестив «подростковым ангстом». Древняя сука была подростком семьдесят лет назад, откуда ей вообще что-то понимать.

Скрипя зубами от ярости, я позволил козлам из участка отвезти меня в Морос. Всю дорогу молчал, хотя меня так и подмывало щегольнуть своей безнаказанностью. И с чего их комиссару давать мне такую свободу?

Потому что её я как раз таки не хотел. Эллис и все остальные химеры, которые были в курсе, что Илиш устал от меня и вышвырнул в Морос, понимали мою жажду оказаться на Арене. Все эти ублюдки знали, что я хочу сдохнуть, и от души веселились, хохоча надо мной, покуривая сигареты с голубыми огоньками и попивая своё вычурное вино. Бессмертным подонкам больше нечем заняться, кроме как уничтожать жизни простых людей ради собственного удовольствия.

Я следил за проплывающими мимо автомобилями, стараясь как-то приободриться, понять, что же я всё-таки хочу, чувствую, и что стоит вынести из разговора с сестрой Илиша. Она прямым текстом заявила, что скайлендцам чихать на смерть моросцев. Зачем печалиться об отбросах? Помойным крысам не полагались даже самые основные человеческие права, их жизни ничего не стоили, а значит, я тоже ничего не стоил. Всего лишь безликое пятно в толпе.

Вздохнув, я зажмурился. Возможно, стоит угомониться и положить свои когти на полку. Кому и что я пытался доказать? Бездушным тварям всё хиханьки да хаханьки, всё детские обиды и терзания. Илиш тоже наверняка веселился… Холодно усмехался и изумлённо качал головой, просматривая сводки новостей, рапортующих о пропавших людях и уже обнаруженных трупах в выгребной яме, до которой никому не было дела.

Глаза щипало, но я не выпускал на волю ни единой слезинки. Я по-прежнему по нему скучал. И сердце всё так же разрывалось от тоски.

***

Стоило мне переступить порог нашей квартиры, как Керрес незамедлительно взвыл, словно раненый зверь. Он рухнул ко мне в объятия и несколько минут что-то неразборчиво бормотал, пока я, наконец, более-менее не утешил его и не оторвал от себя.

— Я думал, он опять тебя похитил! А потом Пит сказал, что приходили тиэны! Джей, малыш… какой кошмар, кошмар! Да как им вообще в голову пришло, что это ты! Идиоты проклятые. Это всё Тейт, это Тейт настучал. Я врезал ему в челюсть, когда у этого козла хватило наглости заикнуться о твоей причастности. Мой бедный малыш, они тебя били? Илиша же там не было, правда? Как же я рад, что ты дома, Джейд.

— Ну же, Кер, хватит тараторить, — от его неприкрытого отчаяния в груди шевельнулось нечто похожее на теплоту. — Всё хорошо… Они просто допросили меня, и всё. Говорят, они сейчас всех подряд допрашивают, — наглая ложь, но её никак не проверить. Я смахнул слёзы с его глаз и по-доброму улыбнулся, надеясь поднять ему настроение.

Но тот, однако, нахмурился и посерьёзнел.

— Джейд… Мне надо знать… — я запустил руку в бумажный мешок, принесённый из аптеки. — Только не злись, прошу…

Давай, Керрес, вываливай уже.

— Это ты Теневой Убийца?

Ого. Теневой Убийца? То есть, у меня теперь есть прозвище? Приятно, чёрт возьми. Тайгер пару раз тоже называл меня Тенью, когда я приносил ему добро на перекупку. Хорошо звучит.

Достав из пакета бутылку рома, я водрузил её на журнальный столик. Дурь пока оставил внутри — употреблю позже. Я это заслужил.

— Не глупи, Керрес, — я плеснул ему немного в треснутый стеклянный стакан. В Моросе у нас не было вычурных бокалов для разных типов напитков.

— Просто… — он виновато, но настороженно принял ром, подмечая моё неожиданное воодушевление. — Это мне Тейт рассказал. У меня нет столько времени, чтобы смотреть новости, да и работаю я в Никсе, а там это и вовсе не обсуждают. Он… он говорит, у всех жертв были укусы на шее и вырваны целые куски мяса.

Я сделал глоток и откинулся на спинку дивана, наблюдая, как кружится ром в моем стакане. 

— И?

— Коронки, что дал тебе Илиш…

Атмосфера в комнате стремительно поменялась, однако вместо того, чтобы испугаться разоблачения, я лишь взбесился от того, что Керрес суёт нос в мои ночные дела.

— Дадут шанс отбиться, если убийца попытается до меня добраться.

Керрес торопливо закивал, но на лице отчётливо читалось, какие усилия он прикладывает, чтобы мне поверить.

— Конечно, прости, что вообще такое ляпнул. Тейт так переживает из-за пропажи Лони, и я тоже совсем раскис за компанию, — он клюнул меня в щёку.

Я с трудом подавил жгучее желание сдавить шею Керреса и трясти его до тех пор, пока тот не признается, что именно натолкнуло его на мысль о том, будто маньяк — это я. А потом демонически расхохотаться и сообщить, что теперь законы Мороса мне не указ, и я могу убивать здесь кого угодно, если пожелаю. Просто чтобы увидеть выражение его лица в этот момент.

Но Керрес не был Илишем, хотя порой я и срывал на нём глубоко пустившую корни злость на химеру. На всякий случай отодвинувшись, я уставился в слегка дрожащий стакан.

***

— Джейд, блин, помедленнее!

Я со стоном погрузился в него до упора, ощущая, как туго натянутые струны в паху наконец-то лопаются. Прикусив подушку у головы Керреса, я зарычал и затолкал в его зад последние капли спермы. Потом вышел под аккомпанемент хлюпанья руки, ездящей по члену, отшугнул его и за пару секунд довёл его до оргазма ртом.

Мы оба на несколько минут замолчали, отдуваясь и приходя в себя, но потом я с раздражением услышал уже знакомую песню.

— Я тебе уже сотни раз твердил, Джей: по-мед-лен-нее. Да что с тобой вообще? Раньше ты никогда не был так груб в постели.

— Заткнись, — я зарылся носом в его шею и звучно чмокнул. — Я буду делать, что хочу, а тебе это будет нравиться.

Мне казалось, что он должен захихикать, но вместо этого Керрес со вздохом лёг на бок, повернувшись ко мне спиной.

— Ну что! — разочарованно воскликнул я и шлёпнул его по лопатке. — Хватит стервозничать. Что не так-то?

Керрес перекатился обратно, и меня удивило, что вид у него действительно был недовольный, причём недовольный мной. Вынув руки из-под одеяла, он продемонстрировал мне подушечки пальцев, блестящие от крови.

— Вот, вот что не так. Каждый раз, когда ты забираешься на меня, все заканчивается разрывами. Я постоянно прошу быть понежнее, но всё бесполезно, — он вытер кровь о простыню. — Мне больно, Джейд.

Ноздри защекотало от аромата меди, а в горле моментально пересохло от жажды. Я с улыбкой стащил с него одеяло.

— Ничего, сейчас я тебя вылечу, — согнув его ногу в колене, я коснулся языком скопившейся в складках сладкой крови. Ошарашенный Керрес резко дёрнулся и отполз от меня, даже не дав войти во вкус.

— Что за херня, Джейд?! Пошёл вон, у меня же там кровь!

Я неохотно поднялся, сел и всплеснул руками.

— Кровь и кровь. Что с того? С каких это пор ты стал таким стеснительным?

— С таких! — Керрес принял вертикальное положение. Вид у него был такой же возмущённый, как у меня. — Это же ненормально! Сначала ты меня кусаешь и облизываешь, а теперь это! Я закрывал на всё глаза, когда ты только вернулся, но прошло уже несколько месяцев. Илиш заставлял тебя…

Керрес с визгом подпрыгнул, когда в изголовье кровати всего лишь в нескольких дюймах от его головы вошёл мой кулак.

— Не смей больше упоминать при мне его имя.

— Это ещё почему?

Челюсти мои ныли от напряжения.

— Может, потому что в следующий раз выбью тебе за это зубы? Сказал же, заткнись.

Керрес внезапно вскочил и кинул в меня подушку.

— Нет уж, Джейд, я устал ходить вокруг тебя на цыпочках. Я взрослый двадцатилетний мужчина, а меня третирует безработная шестнадцатилетка, к тому же бывший секс-раб. Поэтому слушай сюда. Прекращай заниматься со мной сексом в той же манере, в какой Илиш драл тебя. И прекращай обращаться…

— Следи за языком, кикаро! — рявкнул я и грубо толкнул его к стене, но Керрес, на удивление, толкнул меня в ответ.

— Я не твоя зверюшка, псих! — огрызнулся тот. — Ты — не Илиш, а я не ты, и не тот Керрес, которого ты помнишь. Я не позволю тебе обращаться со мной, как с мальчиком для битья, пока ты живёшь в квартире, за которую плачу я. Не думай, что твоё чудесное появление год спустя по мановению волшебной палочки превратит меня в твоего раба.

Я испепелил его взглядом. Наружу неумолимо выплёскивалась вся моя горечь и обида на него и на Илиша. Кулаки сжались так сильно, что затряслись от натуги. Ситуация принимала серьёзный оборот, и я понятия не имел, как остановиться. Надо уходить, а иначе…

— Иди и убей ещё одного моего друга, ведь после этого ты возвращаешься таким довольным, — еле слышно прошептал Керрес, пустыми глазами уставившийся в пол. Я похолодел. — Твой хозяин наверняка бы тобой гордился.

В глазах потемнело, сознание заволокла густая пелена. В приступе неконтролируемого гнева я бросился на Керреса и очнулся только тогда, когда мой парень начал  бешено и беспорядочно колотить меня кулаками по голове. Он сопротивлялся в полную силу, потому что челюсти мои клацали у самой его шеи, а пальцы, хоть и лишённые металлических когтей, скребли по спине, раздирая кожу в кровь.

Опешивший Керрес отпихнул меня, но, отшатнувшись на пару шагов, я без раздумий ударил его наотмашь. Мой парень повалился назад, врезавшись спиной в прикроватную тумбочку и разбив при падении лампу. Ухватив его, оглушённого, за клок медных волос, я подтянул Керреса на ноги и шваркнул через всю комнату.

Утробно рыча, я медленно сокращал между нами расстояние. Керрес потрясённо смотрел на меня с пола, не моргая и не двигаясь. Луна, светящая с улицы, омывала его серебристым светом, превращая капающую с губ кровь в чёрнила.

— Он убил моего Джейда, — вдруг тоненько рассмеялся Керрес. — И взамен подсунул химеру.

Что было дальше, я помню плохо. По-моему, он чем-то в меня запульнул. Я расплющился щекой об оконную раму и временно потерял ориентацию в пространстве. Перед глазами заплясали красные пятна. И это полубессознательное состояние услужливо ввергло меня туда, где я не был уже очень давно. Там я оказывался, когда Илиш одним изящным взмахом кисти вышибал из меня весь дух, или когда Арес и Сирис играючи швыряли меня, как тряпичную куклу. В груди зародилась сила, стремительно распространяющаяся по всему телу. Я был их жертвой, но больше оставаться ей не собираюсь. Теперь я хозяин, я король, а Керрес — моя собственность.

Ведомый этой силой, я набросился на него. Мой разум будто раздвоился: лишь часть его воспринимала окружающую действительность, а другая плавала в фантазии, которую мне всегда хотелось воплотить в жизнь, когда та троица причиняла мне боль. Зубы сами собой вгрызлись в шею моего парня и сомкнулись.

«Стоп… Стоп! СТОП!»

Я широко распахнул глаза, будто только сейчас сообразил, где нахожусь. В уши полился испуганный, полузадушенный скулёж Керреса. Реальность нахлынула меня с неотвратимой жестокостью, вынуждая воочию лицезреть дело моих рук. Я спешно отстранился. На горле моего дрожащего парня виднелись алые отметины от стальных клыков. Он изнеможённо зажал одной ладонью рану, а на вторую опёрся, чтоб приподняться.

— Пр… Прости, — прошептал я, помогая Керресу встать. Щёки опалили слёзы. — Я больше… не я.

При виде моего несчастья Керрес смягчился и сделал робкий шаг навстречу, но я попятился. Пальцы его успели лишь мазнуть по моему плечу. Я умчался в гостевую спальню, бормоча что-то неразборчивое и умоляя оставить меня в одиночестве. Там запер за собой дверь и принялся пихать в ноздри порошок прямо из бумажного пакета.

«Успокой меня, прошу… Успокой меня, пока я не передознулся и не покончил с собой».

Употребив несколько щепоток Белого Китайца,[1] я свернулся калачиком на матрасе.  Внутри меня зияла пустота: привычные презрение и ненависть к себе как кислота прожгли во мне бездонную дыру.  В Моросе мне не осталось места. Я силился вернуться к прежней жизни, но всё выходило боком. Я совершал одни ошибки. Мало того, что за три месяца превратился в серийного убийцу, так ещё стал тиранить своего парня, даже хуже чем раньше. И терпение Керреса лопнуло.

[1] Фентанил. В двух словах — сорт героина, только более сильнодействующий.

Кто я? Сейчас наиболее близка мне была личность Теневого Убийцы. Я не был ни Джейдом-моросцем, ни Джейдом-кикаро. Я был никем, но вместе с тем чувствовал столько различных эмоций, переживаний и страстей, что хватит на десяток человек. Так вот, значит, что случилось с моей душой, когда я лишился хозяина и его контроля. Меня отпустили с цепи, и я бешено метался по кругу, остро нуждаясь хоть в ком-то, кто возьмёт мой поводок. Стал бездомной дворнягой, убивающей в своей же помойке, безо всякой цели и безо всякого смысла.

Я сам управлял своей жизнью, и вот к чему это привело. Я не заслуживаю свободы. Я уже даже не человек.

Я на автомате, даже не думая выходить сегодня на улицу, достал одежду кикаро. Застегнул пуговицы на узких штанах, натянул полупрозрачную футболку с длинными рукавами, за ней жилет и надел по одному все шесть колец с когтями. Тут до меня донеслись сдавленные рыдания Керреса, идущие из главной спальни. Он старался плакать как можно тише, но этот звук ни с чем не перепутать.

Проглотив булыжник, застрявший в горле, и нюхнув ещё героина для храбрости, я толкнул дверь. Мой парень сидел на кровати, зарыв лицо в ладони. Плечи его сотрясались от горя, которое было известно мне, как никому другому. Однако при виде меня зрачки его настороженно сузились, и лишь тогда я сообразил, какую глупость совершил. Я нарядился ровно так, будто собирался идти творить то, в чём он меня и обвинял.

— Убирайся! — завопил Керрес, сверкнув слезами и надвигаясь на меня. — Убирайся на хрен из моей спальни! Убирайся с глаз моих, убийца! Проклятое химерье отродье! ПОШЁЛ ВОН! — он захлопнул дверь прямо перед моим лицом. И за ней вновь раздались истерические рыдания, перемежавшиеся такими судорожными всхлипываниями, что казалось он вот-вот задохнется. 

Вместе с этой дверью закрылся путь в мою прежнюю  жизнь. Мне не было возврата, и я уже не мог восстановить по крупицам того человека, которого Илиш впервые принёс в Олимп на руках. Я понятия не имел, кем был, но одно знал наверняка… Джейда во мне не осталось. Сердце надрывалось от боли.

Нацепив кошачьи ушки Луки, я покинул квартиру по пожарной лестнице. Пока буду платить Керресу деньги за пользование гостевой спальней, а потом подберу себе отдельную квартиру. Он вряд ли  жаждал делить со мной постель, да и, по правде говоря, я сам себе не доверял.

Я засунул руки под мышки, стараясь сохранить тепло. Холодная осень оборачивалась зимой. Изо рта уже вылетали облачка пара. Скоро нужно будет добавить к своему наряду накидку или плащ, а иначе просто замерзну насмерть. Я пересёк двор перед нашей многоэтажкой и дёрнул на себя круглую ручку железных ворот. Все мои печали, заботы и тревоги могут подождать до завтра, запертыми в квартире, а пока имеет смысл сосредоточиться на лицензии на убийство, которую мне столь любезно выдала Эллис Деккер. Интересно, кто же это будет сегодня?.. Однако, как ни пытался я себя растормошить, всё предвкушение и приятное, щекочущее чувство, даруемое охотой, канули в небытие.

Миновав трусцой пару кварталов, я рассеянно осмотрелся в поисках предполагаемых жертв. Никого. По старой памяти я продолжал прятаться в длинных тенях обезображенных зданий. Красный тлеющий кончик сигареты выдавал расположение, но меня это не волновало. Я облазил здесь каждый уголок, знал всё как свои пять пальцев. Удивительно, как столь родной район стал настолько чужим.

Вскоре петляние по переулкам привело меня в Гарретт-Парк, или, возможно, туда стремилось моё подсознание. Я несмело побрёл по мёрзлой траве, направляясь к куче мусора, в которой жила мама. Вот её дерево… Губы невольно расплылись в слабой улыбке, но и она пропала, стоило мне заметить, что всё её гнездо разобрали и увезли дворники. Странно и говорить, но я чуть ли не ждал увидеть её тут. Надеялся, что она предложит своему единственному сыну отравленные консервы, раскричится на крысоподобную собачонку, чтобы та заткнулась. Или начнёт кидаться в меня всем, что попадётся под руку, и обзывать по-всякому: порождением демона, оборотнем, адским псом. Шэрин на изумление быстро соображала, когда дело касалось особо цветастых оскорблений для меня.

Присев на корточки, я коснулся места, на котором обычно сидела мать, и, как на стадионе в день её смерти, поцеловал кончики пальцев и приложил к земле. Надеюсь, что она в гораздо лучшем мире, чем этот. В жизни моей матери не было ни одного хорошего момента. Каждый новый день означал лишь новые страдания и новую борьбу, а все более-менее светлые воспоминания обеспечивались лишь гигантским количеством наркотиков или алкоголя. У неё не было поводов мной гордиться… Я не принёс ей ни капли радости. Только мучения, а, в конце концов… из-за меня мать убили.

Интересно, что бы она сделала, знай заранее, что растит серийного убийцу? Задушила бы во сне? Или пустила бы всё на самотёк, потому что моя слава привлекла бы больше внимания к ней. Так или иначе Шэрин бы продолжала меня любить. По-своему, как может, несмотря на все её проблемы с головой.

— Прости, мам, — пробормотал я, вставая и уходя прочь. Скучал ли по ней хоть кто-нибудь, кроме меня? Хотелось бы верить… но навряд ли.

Я на мгновение зажмурился, словно решив отдать ей честь минутой молчания. Ни могилы, ни похорон. Мама растворилась в неумолимом течении времени и не оставила после себя никакого следа. Она жила лишь в моей памяти, а поскольку я не какая-то там бессмертная химера, как только меня не станет, окончательно погибнет и она.

— Как же всё-таки соблазнительно играет луна на твоих затянутых в кожу изгибах, — раздался вкрадчивый голос позади. Я резко обернулся. — Ну и ну, маленький кикаро, разве ты не самое прекрасное создание, бродящее по земле в этот ведьмин час?

Небрежно расстёгнутый блейзер поверх тонкой облегающей рубашки, бледная шея и галстук-бабочка под цвет красных глаз. Он неслышно подплыл ко мне и без стеснения оглядел с головы до ног. Лицо расплылось в неприлично широкой ухмылке, обнажив два ряда заостренных, как у акулы, зубов.

— Сангвин, — выдохнул я.