Глава 33

Илиш подхватил меня под мышки и поднял. Губ коснулась прохладная вода. Я спросил, где я, а он ответил, что в безопасности.

Глаза обшарили комнату. Я в Моросе? Нет, здесь было слишком прилично, в Моросе квартиры выглядят куда более обшарпанными. Значит, в Скайфолле? Возможно, но почему мы тогда не дома, не в Олимпе? Илиш убрал холодную руку с моего лба и протёр лицо шершавой губкой. Видеть стало легче, но лихорадило меня всё равно по-страшному.

— Можно мне пойти полежать в снегу?

— Разумеется, нет. Что за глупый вопрос?

— Но мне жарко.

— Знаю. Антибиотики скоро заработают.

Я кивнул и тут же раскашлялся. Он поднёс полотенце к моему рту и холодно усмехнулся, когда меня наконец-то отпустило.

— И ты ещё спрашиваешь, почему я хочу сделать тебя бессмертным?

Голова упала на грудь, и мир вокруг закружился, как в калейдоскопе. Такое чувство, будто я парил на облаках из ваты, которые уносили меня прочь из бренной, душной оболочки, в которой было так тяжело дышать. Я пытался заговорить и отчаянно заворочал языком, надеясь издать хоть один осмысленный звук, но выходил лишь бессвязный лепет.

— Джейд?

Услышав своё имя, я медленно моргнул. По сравнению со вчерашним днём, я всё-таки уже дольше присутствовал в этой реальности. Илиш, одетый в синюю клетчатую рубашку, махал передо мной рукой.

— Тебе надо откашляться, — он приподнял моё лицо за подбородок и заглянул в глаза. Щеки коснулись короткие светлые волосы. — Твои лёгкие совсем забились, нужно их прочистить.

Я прилежно покашлял, но в ответ услышал презрительное фырканье.

— Да-а-а, зрелище, конечно, жалкое. Для парня, который умеет так громко орать, у тебя на удивление слабые лёгкие.

— А пневмония заразна? — прохрипел я, будто скребя наждачной бумагой по иглам.

— Иногда, да.

Я нарочито звучно раскашлялся в его сторону. Илиш рассмеялся.

— Обхохочешься. Давай, за дело. Если не начнёшь отхаркивать мокроту, я буду лупить тебя по спине или бить током в грудь — ещё не решил.

Я умудрился кивнуть, хотя голова весила целую тонну. Хотелось ещё как-нибудь сострить, но в глазах потемнело, а к горлу подступила дурнота, мигом нарушив все планы. Я со всхлипами потянулся к Илишу.

— Обязательно ко мне лезть? Ты же весь липкий и потный, — возмутился он, но потом всё-таки со вздохом сел. Я прильнул к нему.

— Когда ты станешь бессмертным, я смогу убивать тебя морфием, и через четыре часа ты будешь уже как новенький. И никаких тебе докучливых соплей. Это работа сенгила, а не моя. Когда это я успел стать твоей прислугой? — раздражённо буркнул Илиш, но я понимал, что он всего лишь стоит на страже своей химерьей гордости. Хорошо ещё, что мы были одни, и никто не видел, как он вытирает пот с моего лба.

— С-следи… следи за языком, с-сенгил, — зубы начали отбивать дробь. Илиш недовольно выпустил носом воздух и положил холодную ладонь мне на грудь.

— Вижу, твоё искромётное чувство юмора не пострадало. Но температура уже под тридцать девять, а в этом нет ничего смешного. Пора готовить тебе капельницу. Пневмония более чем опасна для помойной крысы с иммунитетом недоношенного младенца.

Я опять кашлянул, и на этот раз Илиш ударил меня по спине. Меня моментально согнуло пополам. Диафрагма съёжилась в спазме, силясь вытолкать наружу плотную, вязкую слизь, булькающую в лёгких при каждом вздохе.

На ладони показались комья зелёного с красным гноя. Я вытер руку о полотенце и промямлил слова извинения. Мне было стыдно извергать из себя такую гадость в присутствии своего хозяина, — стыдно и унизительно от того, что Илиш видит меня в таком состоянии. Я должен быть усладой для его глаз, затянутым в тесную кожу, подчёркивающую стройность тела. Своенравным, преисполненным уверенности — силой, с которой нельзя не считаться. Моя обязанность — производить такое впечатление и держать фасон, но сейчас весь мой образ летел к чертям вместе с мокротой из лёгких.

— Да, вот так. Кашляй, — похвалил меня Илиш.

Я вытер рот и просипел:

— Не хочу, чтобы ты видел меня таким.

Меня снова скрутило, и он повторил предыдущий трюк. На полотенце отправилось ещё больше зелёной дряни, но на этот раз я успел замотать тряпку, пока Илиш не заметил.

— Неужели? Боишься, что я перестану видеть в тебе полубожество, Адониса и просто секс-символ? Не волнуйся, ты давно разрушил этот свой образ. Когда мочился в бутылку, сидя в собачьей клетке, а потом ещё больше — когда предстал передо мной потной, облёванной кучкой плоти, отравленой матерью. И давай не забывать тот знаковый момент, когда я нашёл твою пятидесятикилограммовую, немытую, покрытую язвами и нечистотами тушку в борделе. Ну и конечно…

— Ладно, ладно, — замахал руками я. — Хорошо, я понял. Но мне всё равно не нравится, что ты видишь меня таким. Пока ты не превратишь меня в бога, мне придётся оставаться никчёмной помойной крысой, подвластной мукам земным.

— Ну и глупый же ты. Даже бессмертным ты всё равно останешься моей помойной крысой, — слова эти, сорвавшись с его губ, приобрели до странности заботливый и любящий оттенок. Илиш от души саданул меня по спине, явно оставив синяк, и я снова отхаркнул.

Я невольно расплылся в улыбке от того, как работал мозг моей химеры. Будто наблюдаешь за тигром, пытающимся умыть утёнка: рано или поздно он сдерёт шершавым языком весь пух, но ты всё равно едва ли не умиляешься. Беспощадный зверь честно пытается проявить заботу, поэтому приходится закрывать глаза на окровавленные перья, свисающие из пасти.

— А как ты сделаешь меня бессмертным? — сонно пробормотал я, когда Илиш выключил верхний свет и оставил лишь настольную лампу, тускло освещавшую голубую спальню.

— Процесс довольно жуткий. Силас заблаговременно подготавливает кусочек своей мозговой ткани и, пока химера под наркозом, проделывает в черепе дыру, разрезает мозг и кладёт кусочек внутрь. Эта часть его мозга срастается с мозгом химеры, наделяя его или её регенеративной способностью, которой Силас обладает с самого рождения, — объяснил Илиш.

Разрезает мозг? Меня всего передёрнуло, но я и так трясся от лихорадки, поэтому Илиш ничего не заметил.

— И с тобой такое делали?

— Поскольку операция была экспериментальной, сначала её провели на подопытном. Потом настал черёд Гарретта, Эллис, Неро и мой. А после уже только избранные химеры удостаивались дара бессмертия.

— А подходит только мозг Силаса? Потому что он такой с рождения? Или любая бессмертная химера сгодится? — воспользовавшись моментом, я снова скрючился над полотенцем, которое уже изрядно отсырело и стало клейким. Неудивительно, что при вдохе в груди всё шумело, будто кто-то разрывал липучку для мух.

— Нужен мозг бессмертнорождённого.

— А ты не можешь сделать меня бессмертным прямо сейчас? Отрезать кусочек от Силаса, пока тот восстанавливается.

— Не могу, — покачал головой Илиш. — Тогда ты навечно останешься подростком. А я ненавижу подростков.

— Получается, проведи ты операцию сейчас, и я вечно буду с телом и разумом тинэйджера?

— Верно. Твои лобные доли[1] окончательно разовьются примерно к двадцати годам — на пять лет раньше, чем у обычного человека. Благодари за это своё химерье происхождение.

[1] Лобная доля — «очаг цивилизованности», часть мозга, отвечающая за способность к организации, планированию, критической оценке и прочему. Вкратце, мозг подростка недостаточно сформирован, чтобы эффективно справляться со значительными потрясениями в его жизни.

— Тогда… когда перестанет стареть Ривер? Раз уж он рождён бессмертным, как Силас?

— Думаю, где-то в двадцать четыре. Точнее сказать не могу, но, судя по тому, что мне удалось раскопать о дофоллокостной жизни Силаса, король перестал стареть в этом возрасте. Но с химерами другая история. После операции мы перестаем стареть и физически, и психически.

— Во сколько операцию сделали вам? Первому поколению?

— В тридцать три.

— А когда хочешь сделать её мне?

Потянувшись, Илиш выключил лампу и развернул меня спиной к себе. Наверное, чтобы выколачивать из моих лёгких мокроту и ночью.

— В идеале хотелось бы подождать до двадцати четырёх, но что-то мне подсказывает, что придётся заняться этим раньше. Зависит от Силаса и от того, как пойдут дела с Ривером. Я пойму, когда настанет нужный час, но постараюсь оттянуть этот момент до последнего… ради своего собственного душевного равновесия, — он зевнул и положил подбородок мне на макушку. — А теперь спи. Я не буду, твой кашель всё равно не даст.

— Значит, я буду вечно молодым красавчиком.

— И повзрослее, надеюсь. Кто знает, может, мне всё-таки не придётся менять тебя на модель поновее.

— Если посмеешь меня бросить, я посвящу всю свою вечность изобретению самых изощрённых и жутких способов убить тебя, — я ухватил его за руку, положил себе на грудь и зажал. — И буду разрывать в клочки всех твоих новых кикаро. И сенгилов тоже.

— М-м-м, спи уже.

— Я на пятьдесят пять процентов Сангвин, а он просто псих. Предупреждаю: если что, я ещё утру ему нос, — заплетающимся языком промямлил я.

— И ещё ты на сто процентов идиот. Cчитаю дни до момента, когда твои лобные доли, наконец, сформируются. Ненавижу подростков.

***

В чайник с медным дном и ручкой из нержавеющей стали потекла чистая вода. Я поставил его на раскалённую докрасна плитку и принялся рыться в шкафчике с посудой.

— Какую кружку взять? — голос прозвучал не мой, но я проигнорировал это крошечное несоответствие. Сейчас мне столько всего казалось чужим.

— Фиолетовую с котом? Нет, она осталась в Алегрии… Неважно, давай любую. Самое главное: для этого сорта чая — ровно сто двадцать секунд, — ответил король Силас. — И следи за температурой, Илиш. Не вынуждай меня выливать всё в раковину.

— Да, Господин.

Я посмотрел на свои руки, бессчётное количество раз ошпаренные кипятком и от того обмотанные бинтами — старыми, блеклыми с налипшими нитками, и совсем новыми. Некоторые из ожогов частично зажили, другие зверски чесались и умоляли о пакете со льдом. Они ползли вверх и принимали различные формы, распространяясь по всему телу. Пятна от кончиков сигарет, подпалины от огня зажигалок, неровные отметины на конечностях, которые прижимали к тлеющим углям или горячим конфоркам так, что вонь моего собственного паленого мяса забивала лёгкие плотным дымом.

Я поставил на столик пустую кружку и оглядел комнату. Обогнув своего господина, который сидел в глубоком оливковом кресле, положив нога на ногу и сплетя длинные пальцы на колене, я приблизился к зеркалу.

Под глазами красовались синяки — фиолетовые, в цвет радужки. Эти холодные аметисты затмевали жёлто-чёрные ссадины на моём лице и перетягивали на себя внимание от очевидных признаков насилия. Они и длинные белокурые волосы до плеч. Я был совсем юн — не старше пятнадцати.

Чайник засвистел, и я поспешил снять его с плиты. Господин Силас разозлится, если он будет свистеть дольше, чем нужно. Дрожащими руками я разлил по кружкам воду, разложил чайные пакетики и принялся мысленно считать каждую секунду.

«Зачем ты встал?» — я растерянно оглянулся. Голос звучал так, будто говорящий стоял прямо позади меня, но Силас продолжал сидеть, сложив руки на колене.

Я тряхнул головой, прогоняя наваждение, и взял кружки. Одну отдал Силасу, а сам опустился в кресло напротив со своей. Король пришёл специально, чтобы поговорить со мной, но о чём?

— Ты получил отчёт, что я прислал? По твоему приказу мы с Перишем закончили кодировку заострённых зубов. Теперь осталось только, чтобы ты дал своим новым химерам D имена, — я отхлебнул из кружки, ловя каждое движение короля. О, как же я в тот момент ненавидел свои условные рефлексы, заставлявшие вздрагивать каждый раз, когда Силас подносил чай к губам. Словно собака Павлова, я ждал, что кипяток ошпарит мою плоть и просочится под бинты, усиливая и без того нестерпимый жар.

— Тот, что с красными глазами, будет Сангвин, а с чёрными — Джек, — он сделал маленький глоток. — Запиши их имена правильно, Илиас.

Уголки моего рта опустились вниз. Силасу было просто необходимо вечно напоминать мне об этом, хотя я виноват не был. Мне в геном вписали имя «Илиш», а не «Илиас», и со временем королю пришлось смириться с тем, как я себя называю. Илиш Себастьян Деккер. У нас общая фамилия и второе имя, но на этом сходство заканчивается.

— Я… я запишу.

 «Что запишешь?»

Я вскинул на господина глаза, но тот сидел как ни в чём не бывало, будто ничего и не говорил. Взгляд его был опущен в кружку, а губы медленно шевелились, по буквам проговаривая «С-а-н-г-в-и-н».

— Да, вот так… — когда я записал имя химеры, Силас оторвался от чая. Тело по привычке дёрнулось, но король казался вполне… мирным.

— Илиш, душа моя, тебе понравился праздник, который я устроил на ваш день рождения?

По хребту пробежала узкая струйка ледяной воды. Я знал, что буду следующим… Всё изменилось с тех пор, как Силас отвёл нас на семнадцатый этаж Алегрии. Они все видели, какими постыдными вещами я занимался с собой, когда Неро брал Силаса. При одной лишь мысли об этом лицо налилось краской.

Руку облизал электрический разряд. На мгновение мне почудилось, что это я сам, но затем мощность усилилась, и с губ моих сорвался крик.

***

Чайная кружка упала на пол, проливая теплую жидкость на ковёр. В желтоватой тьме раздался крик, пронзая тишину глубокой ночи. Парень застонал и попятился, но тут же был схвачен снова.

Илиш так яростно тряс Джейда, что голова его болталась, как у тряпичной куклы. Когда тот начал жалобно вскрикивать, белокурой химере пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы остановиться. Илишу хотелось трясти своего кикаро до тех пор, пока из его головы не вылетит каждая секунда воспоминаний, что он украл. Изо всех своих генно-модифицированных сил он пытался забыть о тех временах.

«Ты сам виноват. Отпусти его».

С бешено колотящимся сердцем Илиш заставил себя прекратить. Интересно, мог ли его сейчас услышать пацан, но нет… сознание в нём еле теплилось. Золотистые глаза почти закатились под веки, и лишь жар от ладоней Илиша заставил вернуться обратно эти маленькие солнца — единственные яркие пятнышки на его бледном, синюшном теле.

— Джейд? — прошептал Илиш, убирая чёрную чёлку с его лица и заправляя за раскрасневшиеся от лихорадки уши. — Кто я? Ты знаешь, как меня зовут?

— Илиш, но должны были звать Илиас.

Выходит, это правда. Как бы Илиш ни пытался убедить себя, что пацан просто лунатил, это всё-таки правда. И от гнева, вскипевшего внутри из-за того, что ему столь бесцеремонно залезли в голову, нужно избавиться. Если рассудить здраво, то подобное развитие способностей Джейда не могло не радовать: Илиш уже давненько этого ждал. Первоначальная ярость родилась из обычной сконфуженности: какой позор, что парень видел его в таком состоянии. Таким юным и таким… надломленным. Ярость — ужасно бестолковое чувство, не приносящее никакой выгоды и лишь терзающее его душу дальше.

От бесполезных чувств Илиш научился избавляться много лет назад. Они заволакивали разум отравленным туманом и отвлекали от вещей действительно важных. А сейчас важно…

— Господин? Ты забыл свой чай. Неужели я опять заварил его неправильно?

Илиш позволил себе коротко вздохнуть, затем подхватил на руки парня, который по-прежнему что-то неразборчиво лопотал, и отнёс обратно в спальню. Как же обидно, что это случилось в тот момент, когда Джейд впал в лихорадочный бред. Пробудить эту способность, когда он будет в добром здравии и соображать, что происходит, будет практически невозможно.

«Что ж, если бы всё было так легко, я бы просто снова прибегнул к помощи боли и жёсткого секса, как несколько месяцев назад, когда его испуганный мозг сообразил, как ударить меня током».

Будет трудно. Близость Илиша к парню означала, что ему и быть подопытным кроликом Джейда. Возможно, свои услуги в этом плане мог бы предложить Лука, но он не химера, а Джейд будет использовать свои способности преимущественно на генетически улучшенных людях, чей мозг работал иначе. Глупо учиться водить на автомате, когда всю оставшуюся жизнь будешь ездить на механике. А Илишу нужно, чтобы Джейд идеально умел управлять своей головой…

«Сколько же всего можно заставить его сделать… У меня наконец-то есть шанс восстановить настоящую личность Периша. За столько лет я уже потерял надежду».

Вспышка радостного предвкушения озарила хрустальные уголки его души. О да, это будет великолепно. Ключ, недостающий кусочек пазла, тайна, которую он уже очень долго пытался разгадать.

Но нет, позволить ему тренироваться на Илише нельзя… Придётся найти кого-нибудь другого. Пацану ни в коем случае нельзя узнавать его потаённые секреты, иначе — катастрофа. Джейд всего лишь кикаро, и он не имел права совать свой любопытный нос туда, куда не положено. Парень ещё слишком юн, и его бунтарская, подлая натура моросца не замешкается ни на секунду перед тем, как использовать эту информацию против своего хозяина во время первого же истерического припадка. Нет, на Илише практиковаться нельзя.

«Это был первый и последний раз; подобных брешей в своём разуме я больше не допущу. Найду другой способ, другую химеру или кого-нибудь похожего. Конечно, это займёт время, но, к счастью, оно у нас есть: такой резкий скачок всё равно вреден. Его тело и разум необходимо попеременно охлаждать и нагревать, как я и делал с самого начала. Процесс закаливания не терпит спешки. Результаты того стоят и продлятся всю его вскоре бессмертную жизнь».

Склонившись над кроватью, Илиш зачесал назад влажные волосы, прилипшие ко лбу Джейда, и, охладив ладонь, добился, чтобы парень открыл глаза. Яркие солнышки с такими чёрными зрачками, что они казались бездонными, и… вот и она.

Илиш еле заметно улыбнулся себе под нос. Вот она, серебристая рябь, напоминающая завихрения в полотне северного сияния. Илиш был рад, что она вернулась: он гадал, сколько времени это займёт. Чернота, отражающаяся в глазах Джейда, слишком сильно напоминала его брата из Араса. Илиш предпочитал блестящие золотые монетки, выражавшие тысячу эмоций за раз.

— Илиш?

— Я здесь. Тебе жарко? — спросил Илиш парня, который сел на кровати и ошеломлённо озирался по сторонам. Лицо его было белым, как луна, за исключением щетины, росшей быстрее с каждым годом. На глазах у Илиша Джейд превращался в мужчину, но всё так же любил, когда его крепко прижимали к груди. Впрочем, после всех ужасов, выпавших на его долю, скорее всего, единственное место, где Джейд чувствовал себя в безопасности, — это на руках у Илиша.

И, вопреки тому, что Илиш мысленно ворчал каждый раз, когда ему приходилось нести Джейда, на самом деле он и близко так не возмущался, как ему хотелось бы. Со временем он смирился с его привычкой виснуть на своём хозяине, и теперь ему даже казалось странным, если мальчишка не крутился где-нибудь неподалёку.

— У тебя ожоги, — пробормотал Джейд. Он поднял липкую, влажную руку и провёл пальцем по ладони Илиша, будто и впрямь видел бинты. — Я бы ни за что не позволил ему причинять тебе боль.

Илиш отдёрнул руку и прищурился. Если бы только существовал способ стереть эти воспоминания из его головы, но этого в любом случае делать нельзя. Пусть эти картины останутся в памяти Джейда — ради будущего блага. Быть может, Илишу повезёт, и завтра его кикаро догадается, как получил к ним доступ.

К сожалению, Илиш не мог похвастаться благосклонностью фортуны. Казалось, вся его удача израсходовалась на то, чтобы создать бессмертнорождённого. Потом везение его покинуло, и шрамы, оставшиеся на теле Лайкоса после пожара, доказывали это красноречивее всего. Илишу едва не пришлось искать для черноглазого младенца другую приёмную семью, а с таким безумным набором генов нужен был кто-то понимающий, с чем имеет дело. Удивительно, что Джейд со своей матерью вообще выжил.

— Да, ему нравилось меня мучать. Других он не трогал, и причины я не знаю. Поэтому и тебе не могу сказать, — тихо ответил Илиш.

Джейд полубессознательно погладил его по руке.

— Мы сожжём его заживо.

— Я бы не отказался.

Посреди ночи парень опять просыпался и кашлял — хрипло и так долго, что Илиш переживал, как бы тот не сломал ребро. Но Джейд отхаркивал слизь, а это самое главное. После он свернулся липким калачиком в объятиях своего хозяина и снова заснул. Сон его был беспокойным. Джейд постоянно крутился и вертелся, хныкал и стонал, однако Илишу никогда не требовалось много отдыха, поэтому он занимал себя составлением планов на будущее, а потом немного посмотрел телевизор.

Следующим утром он проснулся, поставил парню капельницу и отправился в душ. Позавтракав и напившись чаю, Илиш сел за работу, слушая, когда проснётся Джейд. Но пока что из спальни доносился лишь саднящий кашель.

Около полудня Джейд всё-таки появился в гостиной. Пустая капельница осталась у кровати, что уже неплохо. Он тащил по полу грязные одеяла и простыни, еле переставляя ноги, и силился донести всё до прачечной. Илиш промолчал. Зрелище было в высшей степени забавное: на пацане были лишь фиолетовые трусы, если, конечно, не счесть предметом одежды зелёную слизь. Бледный, потный Джейд полз, весь ссутулившись, и путался в голубом клетчатом белье.

Хлюпнув носом, он прошествовал мимо Илиша, будто совсем не замечая его. Спустя пять минут Джейд вышел из прачечной со свежими постельными принадлежностями.

— Не стоило так утруждаться, — Илиш отхлебнул чаю. Неуклюжие попытки Джейда поддерживать их убежище в чистоте веселили его до крайности.

Тот остекленевшим взглядом покосился на Илиша, потом — на простыни в своих руках, что-то пробурчал и пошёл обратно в спальню. Илиш пожал плечами и продолжил работать над текущим бюджетом районов Скайфоллла. Урожай конопли выдался особенно хорош, а значит, в казну потечёт больше денег. Все так и норовили отхватить себе кусок побольше, и задачей Илиша и его брата Джоквина было как раз рациональное распределение средств.

Время бежало вперёд, и мало-помалу в спальне всё стихло. Через часик-другой Илиш поднялся и направился в их общую комнату.

В каком-то смысле выглядело всё даже мило. Джейд натянул только три уголка простыни, после чего сдался и провалился в сон. Для белокурой химеры жалеть своего кикаро было в новинку: обычно тот полностью заслуживал все свои болячки. Однако сейчас Илиш понимал, чья это вина, как бы ни старался убедить себя в обратном.

Несмотря на отвратительную погоду и отсутствие приличной защиты от дождя, Илиш поставил своё упрямое желание покинуть Арас превыше здоровья парня. А дальше, когда стихия совсем разыгралась, продолжал, не останавливаясь, выкручивать ручку газа, чтобы добраться до долины Халфтон как можно скорее. Илиш гнал вперёд без оглядки, потому что ему была противна сама мысль о ночлеге в одной из этих омерзительных развалюх: он бы чувствовал, будто Пустошь взяла над ним верх. Самая старшая химера должна была проявить благоразумие, но, увы, он не смог адекватно оценить Серую Пустошь, её природу и рельеф этой местности.

К сожалению, платить за эту самонадеянность пришлось пацану: Джейд слёг с лихорадкой, но не по своей вине. Именно поэтому Илиш ощущал невольную потребность ухаживать за мальчишкой, даже несмотря на то, что подобное проявление заботы было чуждо химерьей натуре, и обычно за это отвечали Лука и Лайл.

Илиш сгрёб в охапку тряпичную куклу, в которую превратился его кикаро, и отнёс в ванную. Когда его опустили в воду, Джейд даже не дёрнулся.

Купая юную химеру в прохладной воде, Илиш впал в раздумья, не дававшие ему покоя последние полтора года. Как он вообще оказался здесь, почему стоит на коленях у керамической ванны, заботится об эмпате и оберегает его от опасностей. Джейд стал для него самой настоящей проверкой на прочность: почему-то именно с этим моросцем Илиш натворил столько всего, что ему приходилось признаваться — исключительно самому себе — что во многих случаях он принимал неверные решения.

То, что началось как банальное недовольство Аресом и Сирисом из-за того, что те не отложили свои игрища (хотя знали, что в тот день за особняком присматривал Илиш), стремительно переросло в нечто иное. Он с нежностью вспоминал перепуганные глаза, уставившиеся на него из-за камина, и своё изумление, когда Джейд робко попросил его почитать вслух. На мгновение Илиш оказался очарован: моросский пацан, дикая помойная крыса с заносчивым характером, невоспитанная и недолюбленная в детстве, обнажила перед ним кусочек сердца. Перед химерой, сделанной из того же теста, что и близнецы, охотившиеся за его плотью по коридорам.

Но Джейд всё равно доверился ему… Окровавленный, изнасилованный парень, переживший одну из худших ночей в своей жизни, открыл часть себя Илишу… Мужчине, который не просто был химерой, а самой высокоранговой за всю историю их существования.

Сколько бы Илиш ни проигрывал события той ночи и раннего утра у себя в голове — ему никогда не удавалось сложить пазл. И действия пацана, и собственные не переставали поражать его. В тщетных попытках разгадать эту загадку Илиш совсем потерял сон, однако решение так и не шло на ум, что раздражало его и выводило из себя. До такой степени, что в конце концов он решил, что разобраться с этим феноменом сможет, лишь завладев парнем. И неважно, как сильно будут посмеиваться за его спиной братья, удивлённые столь нетипичным поведением холодной химеры.

Перво-наперво он запросил личное дело Джейда у Найта Деккера — сына Эллис и главы приюта «Эджвью». Дальше настала очередь послать сыщиков шпионить за Джейдом. Когда выяснилось, что пацан был воришкой и барыгой, орудующим в Моросе, и имел постоянного партнёра ещё со времен «Эджвью», интерес Илиша не угас, а наоборот — разгорелся. Коренной житель Мороса, выращенный душевнобольной матерью, — спелый фрукт, чуть подгнивший, но ещё держащийся на ветке. Илишу нужно было заполучить его, поэтому он принялся дёргать за ниточки и высаживать семена.

Всё оказалось проще простого. Первым делом нужно было посеять раздор между моросцами, и самым очевидным вариантом стало увольнение Джейда и повышение Керреса. В их отношениях пошёл перекос: гордая натура помойной крысы заставила Джейда потихоньку обозлиться на Керреса за то, что тот остался их единственным кормильцем. Когда же всё затянулось чуть дольше, чем Илишу бы этого хотелось, он устроил фарс с Мp3-плеером на Арене.

А этим своим планом белокурая химера уже гордилась. Его братья, кстати, с удовольствием приняли в нём участие. Они обожали строить козни низшим насекомым и едва ли не наравне с Илишем упивались выражением лица мальчишки, когда тот увидел, что в коробке.

После весь процесс ускорился, потому что Керрес сам подставился и попал в его лапы, когда пытался проникнуть в Олимп… Ничего глупее и придумать было нельзя, и Илиш незамедлительно воспользовался своим шансом. В идеале ему хотелось окончательно рассорить моросцев только через несколько месяцев, но раз уж такая возможность сама приплыла в руки…

По правде говоря, в том переулке Илиш действительно едва не бросил мальчишку умирать. И лишь теперь, когда Джейд уже столько времени прожил с ним, Илишу было неприятно думать о том, что в тот момент он находился в шаге от того, чтобы остаться без своего кикаро навсегда. Такова была горькая правда, а всё потому, что холодной химере пришлись не по нутру неясные чувства, зашевелившиеся в сердце при виде Джейда.

Илиш гордился тем, насколько хорошо изучил себя, изнутри и снаружи, а этот пацан ворвался в его мир, будто слон в посудную лавку, и всё порушил. Вынудил поступать так, как в обычных обстоятельствах Илиш ни за что не стал бы, и испытывать чувства, от которых холодная химера давно отказалась за ненадобностью.

Такие перемены тревожили, но в то же время — интриговали. Именно поэтому Илиш продолжал тянуться к мальчишке — из чистого любопытства. Из нездоровой необходимости узнать, как откликнется его мозг, или же просто от скуки — кто знает, что в этом деле преобладало. Он получал от своих забав удовольствие, но вместе с этим бесился всё сильнее и сильнее.

Илишу не нравилось признавать, что Джейд пробудил в нём доселе не испытанную похоть, страсть, с которой он набросился на пацана буквально через несколько часов после их знакомства. Подобная несдержанность обескуражила холодную химеру: в отличие от остальных братьев, его весьма редко захлёстывало неконтролируемое желание. Свои сексуальные нужды он предпочитал удовлетворять в более спокойной и привычной манере: приглашал дважды в неделю Дрейка для оральных ласк или же — если хотелось чего-то большего — брал Гарретта во время шахматных посиделок. Джейд не знал, что для этих двоих «шахматы» порой означали нечто иное, правда, с тех пор, как появился кикаро, Илиш положил этому конец. Быть может, поэтому Гарретт и начал ныть, что ему тоже кто-нибудь нужен.

Однако Джейд пробудил в бесстрастной химере не одну лишь сексуальную жажду, но и прочие чувства, которые тот запрятал в самые дальние уголки. Ярость, беспокойство, досаду, страх и, что самое странное, — желание защитить. Силас заметил это раньше остальных: он, Джоквин и Гарретт видели, как в глубине души Илиша зарождается нечто значительное. Сам Илиш пока понятия не имел, куда это приведёт, однако знал уже наверняка, что скорее сожжёт дотла весь Скайфолл, чем позволит королю снова навредить Джейду.

Илиш нахмурился. События развивались, конечно, интересно, но и проблем они принесли с собой немало. Он прекрасно понимал, что братья потешаются над ним за спиной из-за нового кикаро, но до тех пор, пока они держат свои шуточки при себе, — пусть хихикают на здоровье. Гораздо хуже ситуация обстояла с королём: показательная порка Артемиса в виде убийства Тиана была далеко не единичным случаем. Силас годами унижал своих химер на глазах у остальных, чтобы держать их в напряжении, и, самое главное — в покорности. Король позволял своим созданиям жить в удобстве и комфорте, но никогда не разрешал чересчур расслабляться.

Так функционировала королевская семья. Но в Серой Пустоши уже дозревал Ривер, а очень скоро у него будет Киллиан. Через несколько лет плод этот можно будет сорвать, и тогда Илиш наконец-то избавится от Безумного Короля.

Игра стоила свеч. Мысль эта согревала Илиша и делала снисходительным по отношению к своим запутанным чувствам, которые всколыхнул мальчишка. На разгадку их природы у него будет всё время на земле.

— Илиш? — прохрипел Джейд.

— М-м-м?

— Я плаваю в горячей воде.

— Потрясающе.

— Я чайный пакетик, — взглянув на Илиша, парень расплылся в широкой ухмылке, а затем и вовсе рассмеялся в голос.

Илиш мог лишь молча уставиться на него. В голове очередной раз пронеслась мысль, что он и впрямь сошёл с ума. А иначе — как ещё объяснить, что такой мужчина, как он, взял себе в качестве кикаро моросца, неважно, химеру или нет. Порой Илиш всерьёз считал, что из-за недоедания или просто тягот жизни в трущобах с мозгом Джейда произошли необратимые изменения. Впрочем, с другой стороны, ему было семнадцать, а все подростки, как известно, идиоты.

Илиш плеснул ему на голову прохладной воды.

— Из тебя получится отвратительный чай.

Джейд, бредящий в горячке, хихикнул, скользнул ниже и, набрав полный рот воды, выпустил её фонтанчиком.

— Между прочим, я могу просто подержать твою голову под водой подольше, и все мои неприятности закончатся, — усмехнулся Илиш.

Джейд снова улыбнулся. Выглядел он даже более жалко, чем обычно: под красноватыми веками чернели синяки от недосыпа. Мальчишка полночи бодрствовал, пытаясь откашляться и прочистить лёгкие. Когда он станет бессмертным, Илиш будет просто убивать его и не мучиться.

При мысли об этом он помрачнел. Остальные были правы: ему не следовало забирать мальчишку в столь юном возрасте. Если бы Илиш подождал несколько лет, мог бы сразу сделать его бессмертным, и тогда свергнуть Силаса было бы гораздо легче. Но что сделано, то сделало. К тому же, откровенно говоря, Джейд бы умер, останься он в трущобах — хоть химера, хоть нет. Или же до него добрался бы Силас: такое рано или поздно случалось со всеми химерами, выросшими в приёмных семьях. Что ж, по крайней мере, пятнадцатилетняя химера быстрее привязывается к своему хозяину. Забери его Илиш в восемнадцать-девятнадцать, и укрощение Джейда уже бы не обошлось малой кровью.

Пацан до сих пор голодал по любви, жаждал принятия, одобрения и защиты — всего того, что отсутствовало у него в детстве. Однако по мере взросления люди черствеют, и у тех, кто в своё время недополучил тепла, в мозгу атрофируются соответствующие рецепторы. Мальчишка ещё не успел достигнуть этой стадии, поэтому впитывал внимание Илиша, как губка.

Джейд раскашлялся, и Илиш, как всегда, треснул его ладонью по спине. В мыльную воду полетели зелёные, жёлтые и белые сгустки.

— Спасибо, Господин, — просипел Джейд.

— Ну привет, Джейд. Мы на краткий миг очнулись?

Тот вытер рот и сделал глубокий вдох. Илиш слышал, как свистят его лёгкие.

— Угу. Мне приснился такой странный сон. Расскажу, как станет получше.

«Любопытно. Мне казалось, он попытается это скрыть».

— Я уже слышал твоё бормотание. Пока не забивай голову — обсудим всё позже, — он помог парню подняться, и замотал его в полотенце. На губах Джейда заиграла слабая улыбка, а в глазах появилось едва ли не мечтательное выражение.

— В моём сне ты выглядел таким маленьким и невинным. Что случилось?

Маленьким и невинным? Даже в том возрасте никто не называл так Илиша, но Джейд видел своего хозяина только в присутствии короля, а рядом с Силасом химеры всегда старались вести себя наилучшим образом. Особенно в те года. Тогда Силас сообщил, что они — надежда будущего, что им, первым из химер, выпала честь править миром, точнее, его осколками.

Король Силас нянчился с ними, воспитывал и обучал, но им не дозволялось называть его «папой». Никому, кроме его единственной дочери — незапланированной сестры-двойняшки Неро, которой Силас сохранил жизнь из чистого любопытства. Причина этому стала ясна, когда трём химерам мужского пола исполнилось пятнадцать.

Илиш прогнал воспоминания прочь и отвёл Джейда в гостиную.

— Доживёшь до моих лет — узнаешь. Что случилось… Жизнь случилась. Садись на диван, чай с мятой поможет прочистить лёгкие.

Джейд кивнул. Илиш с радостью отметил, что тот мог идти самостоятельно, хоть и медленно. Парень смахнул капли влаги со лба. На болезненном, осунувшемся лице застыла печать усталости. Лишь помойная крыса имела наглость напомнить бессмертной химере о том, насколько хрупко человеческое тело. Это худое, но крепкое создание, которое в обычное время излучало силу и стойкость, попав в когти пневмонии превратилось в тоненькую щепку, дрейфующую в океане мимолетных, но убийственных людских невзгод.

Согревшись и высохнув у электрокамина, включенного на полную мощность, Джейд сидел на диване с кружкой чая в руках. Илиш старался держаться к нему поближе, развлекая игрой в шашки.

Джейд откашлялся в кухонное полотенце, положил ладонь поверх руки Илиша, держащей мышку, и подвинул шашку к краю доски.

— Дамка! — на чёрной пиксельной фигурке появился значок короны.

— Смеешь лезть в короли раньше своего господина? — укоризненно цокнул языком Илиш.

— Не волнуйся, я и про тебя не забуду, — ухмыльнулся Джейд. — Я строгий, но справедливый король. Будешь моей королевой.

Илиш ласково потрепал его по голове. Когда кикаро осушил свой мятный чай, он попытался забрать кружку, чтобы заварить новый, но Джейд его остановил.

— Мне всё равно надо в туалет. Тебе сделать ещё?

— Конечно, только не обварись, — Илиш отдал ему свою чашку, после чего безжалостно срубил свежекоронованную фигуру двойным прыжком белой шашки и самодовольно ухмыльнулся себе под нос.

Он прислушивался к каждому звуку, ни на секунду не переставая следить за парнем. Помыв руки, Джейд вышел из уборной. По полу кухни зашлёпали тихие шаги, плиту царапнул чайник. Илиш мысленно набросал в голове текущее положение фигур на доске и попробовал предсказать следующие ходы своего соперника. Он победит, разумеется. Илиш поддавался ему только, если Джейд начинал чересчур задаваться.

Кикаро знал, что ему ни за что не обыграть своего хозяина, но каждый раз, когда ему казалось, что победа уже в кармане, Джейд воодушевлялся и попискивал, будто мышь. Однако стоило ему победить, как он тут же сдувался и начинал ныть, понимая, что Илиш проиграл специально. Было забавно сбивать с него спесь.

Илиш постукивал пальцем по мышке, размышляя, стоит выиграть сейчас или ещё немного потянуть, когда заметил, что на кухне стало подозрительно тихо. Оглянувшись, он увидел, что Джейд стоит в шаге от дивана с отсутствующим выражением лица.

— Джейд? — Илиш убрал ноутбук.

Пацан не шевельнулся, продолжая немигающим взглядом сверлить стену перед собой. Его как будто поставили на паузу. Илиш поднялся, гадая, было ли это снова побочным эффектом от чтения ауры. Он приблизился к Джейду, но тот вдруг, не меняя позы, рухнул на пол, будто задетый манекен. Кружки разбились вдребезги, разливая чая.

В считанные секунды спокойствие обратилось хаосом. Джейд забился в судорогах, глаза закатились под веки, а зубы стиснулись так крепко, будто вот-вот сломаются. Илиш попытался распрямить скрюченные руки, но сжатые в кулаки конечности со вздувшимися венами намертво приклеились к грудной клетке.

Дело плохо… Это был самый настоящий эпилептический припадок. С достоинством и грациозностью, которыми в столь экстремальных ситуациях могла похвастать лишь холодная химера, Илиш достал мобильный телефон и набрал самый часто используемый номер в списке контактов. Одновременно он следил, чтобы дыхательные пути Джейда оставались максимально открытыми.

— О, привет, И...

Илиш резко перебил Гарретта.

— Джейд заболел. У него пневмония, а сейчас его колотит в эпилептическом припадке. Бери Лайла и срочно летите сюда.

В трубке наступило молчание. Совсем короткое, но Илиш едва сдержался от того, чтобы не рявкнут и не приказать поторапливаться.

— Я как раз сейчас у тебя. Где вы?

— В долине Халфтон.

— Скоро будем.

Отключившись, Илиш положил ладонь на грудь содрогающегося в конвульсиях парня, второй рукой придерживая подбородок. Мышцы ходуном ходили под кожей, непрерывно сокращаясь, а стеклянные глаза не двигались, явно не воспринимая происходящее. Илиш мысленно посчитал время приступа: получилось две с половиной минуты. Когда от бедра до груди пробежал финальный спазм, Джейд обмяк. Грудь со свистом вздымалась, силясь вдохнуть как можно больше кислорода.

А потом он всё-таки потерял сознание. Илиш поднял парня на руки, прислушиваясь к неровному дыханию, и сел вместе с ним на диван. После недолгих увещеваний глаза его открылись и забегали по сторонам, пока, наконец, не обнаружили Илиша. Джейд растерянно уставился на своего хозяина.

— Что такое? Это ты? А где Керрес? — бессвязно пробормотал он. — Что…. Где… а где маленький ты?

— Маленький я?

Джейд несколько мгновений молчал, открывая и закрывая рот, старался совладать с языком и подобрать нужные слова. Когда он заговорил, голос зазвучал слабее и напряжённее, чем раньше:

— В детстве ты хвостиком ходил за Силасом, ты так сильно был к нему привязан… Что случилось? — язык его начал заплетаться. — Ты больше всего на свете боялся его разочаровать… Золотой мальчик, ты был его золотым мальчиком.

Илиш помрачнел, но быстро напомнил себе, что у парня только что приключился приступ, поэтому тот определённо не в себе.

— Лучше не лезь в мою голову — до добра это не доведёт.

Джейд внезапно изменился в лице и поджал губы.

— А Керрес по-прежнему мёртв?

— Да.

Черты его исказили муки совести, но лишь на краткий миг.

— А почему мы убиваем Силаса, если ты так любил его? — удивлённо спросил он вдруг и с нежностью дотронулся до губ Илиша.

— Люди меняются, — прошептал он. Дотянувшись до пульта, он включил телевизор в надежде отвлечь бредящего больного. Джейд задавал слишком много непозволительных вопросов. И пусть Илиш проявлял с ним терпение, которого никогда не имел по отношению к другим химерам или людям, но даже оно лопнет, если Джейд не перестанет копаться в его детских воспоминаниях.

— Ага, ты изменился.

— Безусловно.

— Я тебя люблю.

Илиш со вздохом покачал головой.

— Слушай, я включил твою любимую серию Симпсонов, про общество Каменщиков. Не хочешь посмотреть?

— От света глазам больно, — Джейд прищурился, пряча жёлтую радужку под потемневшими веками. — А от шума — ушам. Давай просто посидим в тишине?

Ничто на свете не доставляло Илишу большего удовольствия: выключив телевизор и настольную лампу, он продолжил сидеть в темноте, прижимая Джейда к себе.

***

Илиш потянул за молнию на куртке парня и преувеличенно раздражённо выдохнул. Опять он исполнял обязанности его сенгила. Зашнуровав ботинки и застегнув ремешки на перчатках, он услышал, как лифт, ведущий на поверхность, издал писк. Прошло уже пять минут с тех пор, как приземлился «Фальконер».

Джейд уставился на свои руки.

— Когда-нибудь мне придётся носить перчатки, чтобы не биться в людей током?

Что ж, говорил он почти по-человечески.

— Если хочешь.

Парень шлёпнул Илиша по макушке.

— Вж-и-и-к.

Илиш покачал головой, гадая, почему он всё-таки не утопил пацана в ванной, затем поднялся, чтобы поприветствовать Гарретта и Лайла.

При виде него Гарретт улыбнулся. За ним следом шагал Лайл в белом халате и со стетоскопом на шее. Замыкал шествие Лука, который пёр огромную сумку с медицинскими принадлежностями.

— Ладно, где наш больной? Сильный эпилептический припадок, говоришь? — Лайл никогда не приукрашал действительность и не ходил вокруг да около. Увидев Джейда, сгорбившегося на диване, он вставил в уши стетоскоп и приложил кругляш к груди парня.

Все хранили молчание, не мешая доктору выполнять свою работу. Спустя пару мгновений тот скривился.

— Лёгкие свистят, будто кто-то втягивает остатки содовой через соломинку. В жизни не встречал химеры с настолько низким иммунитетом. Гарретт, каким местом вы думали, когда селили мальчишку в моросских трущобах? Организму юных химер необходимы питательные вещества, а не сухари и зараженная вода.

Лишь Лайлу — бывшему сенгилу Илиша, отучившемуся на врача в колледже — мог сойти с рук столь колкий комментарий. Доктор был частью крошечной семьи холодной химеры, поэтому в её присутствии чувствовал себя гораздо более расслабленно, нежели с остальными братьями. Илиш давно перестал делать ему строгие выговоры за неуместные замечания, правда, иногда урезал зарплату, демонстрируя своё представление о «приколах».

— Верно, Гарретт решил таким образом повеселиться. Это его рук дело, — невозмутимо обронил Илиш. — Я уже высказал своё мнение касательно его чувства юмора.

Гарретт недобро покосился на него.

— Я следовал приказам, и сейчас это к теме не относится. Илиш, меня беспокоит его припадок… Он в последнее время не делал ничего… странного?

Испепеляющий взгляд, который Илиш метнул в его сторону, поведал всё без слов. Гарретт кивнул и с трудом сглотнул.

— Это… Что ж… Это же чудесно, он так быстро развивается…

Илиш продолжал прожигать брата глазами. Лицо того побледнело.

— Ну, так что?.. Что…

Гарретт взвизгнул, когда его неожиданно сцапали за плечо. Вцепившись в него мёртвой хваткой, Илиш дотащил брата до спальни и захлопнул за ними дверь.

— Выкладывай, — приказал Илиш тоном, не оставляющим манёвров ни для уловок, ни для возражений.

Президент Скайтеха поднял голову на холодную химеру и снова сглотнул. Глаза его забегали по сторонам, словно Гарретт надеялся, что Лука или Лайл предадут свою собственную природу и примчатся к нему на помощь. Мысль эта была настолько абсурдной, что вызывала смех.

— Об этом тебе лучше спросить короля… — Илиш впечатал ладонь в стену прямо рядом с головой Гарретта. Тот испуганно подпрыгнул. — Что… что он сделал?

— Вторгся в мои воспоминания. Ему стали известны вещи, о которых могли знать лишь Силас и первое поколение. Он смотрел моими глазами на наше детство.

Зрачки Гарретта расширились, что ещё больше разозлило Илиша. Учёного интересовал лишь прогресс, которого достигло очередное чудо генной инженерии, а вовсе не ухудшающееся здоровье Джейда.

— Это… потрясающе…

— И не имеет никакого отношения к делу, — прошипел Илиш, стремительно теряя терпение. — Что это значит?

Гарретт так крепко пождал губы, что его тоненькие усики едва не коснулись нижней.

— Тебе это не понравится… Он слишком быстро развивается, мозг не может справиться. Если у Джейда продолжатся такие видения, а сам он при этом будет впадать в кататонический ступор… припадки участятся, и, в конце концов, у него случится инсульт или аневризма. С прошлым эмпатом было то же самое… Илиш, способности Валена развились, и это его и убило.

Холодная химера не растеряла своего спокойствия, лишь взгляд его ожесточился.

— Он стал полноценным эмпатом?

Вален умер почти полвека назад, в возрасте двадцати четырёх лет, и Илиш никогда толком не интересовался почему. В юном возрасте стало ясно, что способности Валена не проявляются, поэтому Силас посчитал его неудачным экспериментом и отказался от своего творения. Илишу в то жаркое время было недосуг следить за всеми перипетиями в химерьей семье. Он преподавал в колледже Скайтеха и занимался своими делами.

Гарретт медленно кивнул, напрягшись всем телом в ожидании реакции Илиша.

— Он это скрыл. Если помнишь, они с Сангвином тогда встречались. Он рассказал, что из ушей Валена пошла кровь, а потом он просто… умер.

Илиша прошибла волна ужаса, но вскоре она обратилась леденящим кровь гневом.

— Силас знал, что предыдущий эмпат умер молодым, не так ли? — произнес он зловещим шёпотом.

— Прости, брат… Но…

Гарретт подскочил как ужаленный, когда кулак Илиша пробил гипсокартонную стену. Его старший брат практически никогда не показывал своих истинных эмоций. Он попытался поднырнуть под поймавшими его в ловушку руками Илиша, но тот в мгновение ока схватил его за галстук и дёрнул на себя, так что они оказались лицом к лицу. Глаза Илиша пылали неконтролируемым гневом, и Гарретт всерьёз испугался за свою жизнь.

— Илиш… Илиш! Прежде чем ты порвёшь меня на куски, послушай. Я… Джейду можно сделать операцию. После смерти Валена Сангвин финансировал исследования из своих средств… О боги, прекрати смотреть на меня так! Джейду можно помочь!

Угрожающее выражение, исказившее лицо Илиша, никуда не пропало. Он усилил хватку на галстуке Гарретта и принялся наматывать ткань на кулак, перекрывая доступ воздуха.

— Какую операцию? — морозный тон его голоса пробрал Гарретта до костей.

— Блокатор… В затылочную долю вводится устройство, которое заблокирует эмпатические способности. Все, кроме чтения ауры, — запинаясь, пробормотал Гарретт, пытаясь ослабить давление на своём горле.

Илиш не уступал ни на йоту. Мозг его работал на полную, высчитывая, каковы будут последствия подобной операции. Залезть в голову парню, который и без того требовал бережного отношения, было рискованно и грозило осложнениями. С другой стороны, сейчас любые потрясения, происходящие с мозгом Джейда, вызывали тревогу. Разве Илиш мог в этой ситуации выбирать?

Однако, как ни крути, но прежде всего Илишу необходимо, чтобы пацан развивал свои способности, оттачивал и доводил до совершенства. Такой силой холодная химера непременно воспользуется в будущем. На Перише.

— Сколько у него есть времени, если я не соглашусь на операцию?

Илиш почувствовал, как его скрупулёзно составленный план, обновлённый совсем недавно, летит ко всем чертям. Семена, высаженные им за последнюю пару десятков лет, и способности пацана — вот залог успеха. Без второго заручиться необходимой поддержкой будет не так-то просто. Илишу необходимо взломать вживлённую…

— Два года.

И это всё? Илиш напрягся.

«Так вот, значит, как оно повернулось…»

Илиш прикинул в голове примерные сроки. Для его кикаро начался обратный отчёт: если не сделать операцию, к девятнадцати годам он умрёт. Как назло, примерно в то же время дозреет Ривер, а Джейд как раз достигнет возраста, в котором его можно будет сделать бессмертным. Но Илиш не может так рисковать: придётся соглашаться на хирургическое вмешательство. Ему придётся затормозить развитие эмпатических способностей, чтобы сохранить Джейду жизнь.

К сожалению, разум столь удивительных созданий нуждается в длительном разогреве. А это означает, что когда придёт момент, Джейд не будет готов выполнить задание, назначенное ему Илишем. То, в котором требуется проникать в мысли выбранных целей и обнаруживать глубоко зарытую информацию. Сможет ли Джейд обучиться этому ремеслу в короткие сроки? И отыскать ответ на вопрос, терзающий Илиша с тех самых пор, как тот узнал имя самого страшного и самого лелеемого секрета короля Силаса?

Про его парня, другого бессмертнорождённого. Не Ривера. Того, чьё имя запрещалось упоминать первому поколению… Кто умер задолго до того, как Силас начал хотя бы мечтать о своих первых химерах.

Но у Илиша не было выбора. И он это знал.

Он отпустил Гарретта. Тот качнулся и ухватился одной рукой за изголовье кровати, а второй — за собственное горло. Дыхание его было хриплым и прерывистым, лицо — багровым, а глаза — выпученными.

— Прикажи учёным и докторам начать исследования: пусть практикуются на заключенных, пока не доведут всю процедуру до совершенства. Только так я разрешу воткнуть скальпель в мою собственность. Никто и пальцем не тронет Джейда, пока я не получу стопроцентной гарантии успеха вживления и удаления имплантатов. Всё ясно?

Гарретт с трудом ослабил галстук и свирепо уставился на брата. Кожа его начала принимать нормальный оттенок.

— И кому ты угрожаешь, балда? Пацан мне тоже по душе. И всё-таки Квин прав: твой парень сделал из тебя настоящего психопата, — ядовито и ехидно бросил он. Среди всех химер Илиш обладал наибольшим авторитетом, однако Гарретт всё равно огрызался, когда брат ущемлял его гордость. — Надеюсь, из меня любовь не сделает безумца.

— Я не люблю Джейда, — выплюнул Илиш. — И он не мой парень.

— То есть ты типа не питаешь к нему никаких скрытых чувств? Ну так скажи это моей шее! Или проломленному черепу Силаса! — Гарретт указал на красную борозду, уже начинавшую опухать. — Ты ведь собираешься сделать его бессмертным, да? И поэтому хочешь проверить удаление имплантатов.

— Когда его лобные доли разовьются, и мозг достаточно окрепнет, чтобы слиться с материей бессмертного, — да, собираюсь.

Гарретт разразился скептическим гоготом.

— Силас ни за что тебе не позволит. Он никогда не даст тебе кусочек своего мозга.

— По-моему, я уже доказал, что имею доступ к серому веществу этого сумасшедшего. Как я поступаю — исключительно моё дело. И с кем я хочу продолжить своё бессмертное существование, решать только мне и мне одному, — невозмутимо отрезал Илиш.

— Что ж, похоже, король Илиш всё-таки хочет короля Джейда, — фыркнул было Гарретт, но тут же съёжился, пригвождённый ледяным взглядом брата. 

Храбрость испарилась столь же быстро, как и возникла. Плечи его поникли. Врождённая уступчивость — нечто нехарактерное для прочих химер, затмила уязвлённую гордость.

— Прости. Ненавижу, когда мы ругаемся. Просто мне так странно видеть тебя… таким. Ты ведь мой ледяной, бесстрастный старший брат. Пробиваешь кулаком стены? Быть может, для всех будет лучше, если ты признаешься, что… наверное… возможно… чуть-чуть… немножечко… совсем капельку… любишь его?

— Нет.

Гарретт вздохнул и уставился на уходящего Илиша. Он прошёл мимо брата с высоко поднятой головой; отросшие до шеи белокурые волосы развевались позади него. Даже любовь оказалась неспособна свергнуть его с пьедестала. Когда-то всё было иначе, однако сейчас привязанность для холодной химеры означала лишь слабость, средство, которое враги могут использовать против него.

Справедливости ради, самым главным его врагом была его гордость. Однако Илиш Деккер давно определился со своей позицией в любовных вопросах и менять её не собирался.

Химеры молча вернулись в гостиную.