Глава 26

Илиш приоткрыл один глаз и мысленно выругался, встретившись взглядом с бирюзовыми самоцветами Джоквина Деккера. Как этот шельмец пробрался в квартиру, не разбудив хозяина, было за гранью его понимания, хотя в глубине души химера знала ответ. Илиш плохо спал с того самого дня, как оставил Джейда в Моросе, и теперь, когда парнишка в целости и сохранности вновь оказался в его объятиях, провалился в первый за последние несколько месяцев глубокий сон. Похоже, его организм тоже решил восстановить силы.

Черноволосая химера по имени Джоквин («как пишется, так и читается» — такова воля короля Силаса)¹ стояла перед ним со скрещёнными на груди руками и презрительной ухмылкой на лице. Он смотрел на своего старшего брата с еле заметной брезгливой гримасой, будто лицезрел нечто абсолютно гнусное и мерзопакостное. Илишу даже не пришлось гадать о причине — сопящий Джейд крепко спал, растянувшись поперёк его живота.

¹Правильно -- Хоакин.

— Ну и ну, четыре месяца, и ты притащил его назад? Ты не дотянул даже до самой низкой из наших ставок, брат, — Джоквин, или Квин, как называли его в семье, поджал губы. — А это что? Теперь ты стал матрацем? Как же сладко он на тебе дрыхнет! Помойная крыса прикорнула на химере высшего ранга — чудеса, да и только! — каждое слово было пропитано ядом и попадало точно в цель.

Илиш прищурился.

— Продолжай говорить со мной в таком тоне, и Джек будет сгребать твои останки с асфальта под моим балконом. Не забывайся, Джоквин.

Нижняя губа Квина недовольно дёрнулась, но строгие слова Илиша осели в его мозге, словно соль на снегу.

— А как я должен реагировать на такое зрелище? Ты хоть понимаешь, насколько плохо это отразится на тебе? Ты — правая рука Силаса; наши братья и так достаточно сплетничают за твоей спиной, а я прихожу в твой дом и вижу это? Скажи мне, Илиш… ты ведь не перешёл границ с этим мальчишкой?

— Каких границ? Ты так упиваешься слухами и издёвками, но не удосужился выяснить, что он химера? — покачал головой Илиш, но лицо Квина только ужесточилось.

— Что-то я не видел, чтобы ты так обнимался с другими химерами, как с этим секс-рабом.

Квин всегда был претенциозным снобом, который ненавидел перемены и ради личного спокойствия не стеснялся наносить вероломные удары. Он годами прощупывал слабые места своих братьев, чтобы в решающий момент использовать эти знания против них. Илиш чуть скривился от выбранных им слов, однако, зная о коварной манере своего брата вести разговоры, отмахнулся от ехидного укола, словно от укуса муравья.

— Джейд — не секс-раб.

— Тогда, значит, он твой партнёр?

— Разумеется, нет, — ответил он слегка быстрее, чем намеревался, и тем самым пошатнул образ мужчины, который всё держит контролем, не прикладывая для этого никаких усилий. Илиш внутренне обругал себя: он всё-таки заглотил наживку. — Он — мой кикаро, и как мне с ним поступать — исключительно моё дело, которое не касается ни тебя, ни кого-либо ещё. Тебе ещё что-то нужно, или мне встать и показать, где выход?

Квин тряхнул головой, убирая со лба вьющиеся локоны, словно его невозмутимая элегантность могла свести на нет угрозу Илиша.

— Ты неправильно понял меня, брат. Я здесь лишь за тем, чтобы предупредить тебя, и знаю, что ты сделал бы для меня то же самое. Мы ведь все знаем, на что способен Силас. Вся эта чушь с «кикаро» зашла слишком далеко. Говорят, ты вынес его из борделя на руках?

«Что ещё можно было ожидать от Сангвина», — ядовито подумал Илиш.

— Он же всего лишь невоспитанный, распущенный мальчишка, а ты только и делаешь, что покупаешься на его уловки. Тебе все твердили, что и убийства, и проституция — всего лишь способ привлечь твоё внимание, но ты просто взял и прогнулся, — продолжал сыпать упрёками Квин и, словно подчёркивая ничтожность Джейда, снял с пиджака налипшую нитку, демонстративным щелчком отправив её на пол.

— Он не Арес и не Сирис, и я не собираюсь муштровать его теми же самыми методами, — холодно бросил Илиш. — Он — моя собственность, моя химера, и поэтому я буду обучать его, как посчитаю нужным.

— Вот как? И под обучением ты понимаешь обнимашки? Или когда ты поспешил спасать его из места, куда сам же и отослал? У тебя в жизни не было ни капли сочувствия! О боги, Илиш, что с тобой стало?

— Разум юных химер нельзя постоянно накалять до предела — нужны перерывы. Бесконечный стресс и эмоциональное напряжение сделают только…

Квин издал надменный смешок.

— О, хватит, я тебя прошу. Это так на тебя не похоже! Одно дело, будь на твоём месте Гарретт, но… Силас разорвёт тебя на час...

— Ты закончил? — резко перебил его Илиш. — Дверь там.

Осторожно подняв руку, покоившуюся на плече Джейда, он небрежно махнул в сторону выхода. Джоквин вскипел, однако задела его вовсе не интонация Илиша, а тот факт, что старший брат явно боялся пошевелиться и потревожить мальчишку. Вконец рассвирепев, Квин чуть было не подскочил и не сбросил с него Джейда сам. Воплощение сдержанности и хладнокровия, жестокий и бесстрастный наставник, которого он безгранично уважал, столь откровенно жался к грязной помойной крысе, что Джоквина замутило от одного вида. А Илишу хоть бы хны! Илиш поменялся безвозвратно!

Сердито зыркнув напоследок на влюблённую парочку, Квин грациозно развернулся на пятках и был таков.

Уже в коридоре он столкнулся с Гарреттом, преодолевавшим последние метры до двери в квартиру Илиша. При виде младшего брата его зелёные глаза радостно засияли.

— Салют, Джо! Ну и погодка сегодня, а? Пришёл поздравить нашу мелочь с возвращением? — расплылся в широкой улыбке Гарретт, но Квин молча протопал мимо и клацнул по кнопке вызова лифта, да так сильно, что эхо отскочило от потолка.

Гарретт вопросительно приподнял бровь, но потом пожал плечами и вплыл в квартиру уже с новой улыбкой на лице. Лука с подносом в руках семенил следом. Внутри их ждало зрелище, поистине радующее глаз, но в то же время красноречиво объясняющее, почему Квин вылетел отсюда с такой перекошенной миной.

Илиш полусидел-полулежал на диване, и прямо поперёк его стройного, но довольно крупного торса распластался на животе моросец. Голова Джейда была повернута к Гарретту и Луке, рот открыт, а под щекой виднелось мокрое пятно, отпечатавшееся на белой сорочке Илиша. Пацан спал мёртвым сном: одна рука свисала до пола, а вторая скрывалась под полотенцем и накинутым поверх плащом.

— Что, сегодня утром ему потребовалось два одеяла, а? И сколько ты уже сидишь в таком неудобном положении? — хохотнул Гарретт, прекрасное понимая, что сейчас может наговорить старшему брату, что угодно, не опасаясь последствий.

— Он заснул около девяти, так что, часов одиннадцать, я полагаю. Он спит как убитый: даже брюзжание Джоквина его не разбудило, — Илиш жестом подозвал Луку, который возился с полным еды и напитков подносом, доставленным с кухни, и взял пластиковый стаканчик с кофе.

— Брюзжание? Что есть, то есть — он вечно всем недоволен. Ну да неважно. Лучше скажи: парень действительно спит уже одиннадцать часов?

Кивнув, Илиш сделал щедрый глоток.

— Просыпался пару раз, чтобы нырнуть в мешочек с героином, и всё. Лайл уже приходил. Сказал, что у него в крови героин, крэк, бензоиды и опиаты. К счастью, в остальном всё чисто. Я боялся, что он что-нибудь подцепит, учитывая, где его нашли.

Гарретт со вздохом достал из нагрудного кармана белый платок и принялся осторожно промокать слюну, стекающую изо рта Джейда.

— Поверить не могу, что эта маленькая милая мордашка стольких убила. Он совсем спятил, когда ты его бросил. В последний раз в таких масштабах бунтовали лишь Сангвин да Вален.

— Мы уже достаточно обсудили его ребячество, — сухо напомнил Илиш.

И у них было на это четыре с половиной месяца. Ситуация приняла особо интересный оборот, когда один за одним начали приходить доклады об убийствах в Моросе. Братья Илиша приклеились к экранам, упиваясь каждым выпуском новостей, словно сладким вином. Сын Эллис, Гаррен, во всех кровавых подробностях описывал детали преступлений, и химеры со злорадным восторгом поглощали информацию, особенно обрадовавшись, когда тиэны обнаружили здание, в котором Джейд складировал трупы.

Химеры развлекались на всю катушку: заключали друг с другом пари и без удержу шушукались. Больше всего всех волновал один животрепещущий вопрос, который они осмеливались обсуждать, только предварительно убедившись, что поблизости не маячит самый старший брат. Что предпримет Илиш? Ледяная, бесчувственная химера менялась на глазах — куда приведёт столь захватывающий поворот событий?

Но потом вдруг, когда Джек сообщил, что Сангвин мёртв, а мальчишка пропал, бесследно исчез со всех радаров, кроме отслеживающего устройства Илиша, беззаботные пожимания плеч и кривые ухмылки сменились приглушёнными шепотками. Пацан испарился, и Илиш места себе не находил. Стал совсем необщительным, и на заседания совета приходил всё более раздражённым и озлобленным. Неужели он пойдёт на попятную? Способен ли он вообще уступать? Илиш Деккер был химерой, которая раздаёт приказы со стальной решимостью, не оставляя места для неповиновения. Отказ от его собственного приговора Джейду станет чем-то неслыханным и вызовет новую волну колких сплетен.

Однако веселились не все. Кое-кто, как Квин, пребывал в ужасе, сердито поджимая губы и бросая косые взгляды. Молодое поколение, ненавидящее перемены, боялось, что столь нетипичное поведение их самого надёжного и непоколебимого брата отразится на динамике семьи и порушит стройный порядок, к которому они так привыкли.

Гарретт же, как близкий друг Илиша, не примыкал ни к одной из сторон. Он не хохотал и не куксился, а лишь стремился помочь любимому брату всеми доступными способами. Президент Скайтеха всегда принимал его сторону и молчаливо поддерживал.

Цокнув языком, он скривил сложенные гармошкой губы в сторону и коснулся руки Джейда, свисающей с дивана. Гарретт провёл пальцам по гнойникам и язвочкам от игл, портящих почти прозрачную, мраморную кожу.

— Ты только взгляни на эти дороги, — покачал головой преисполненный сочувствия Гарретт. — Я же говорил, брат, говорил, что он слишком любит тебя, чтобы оставлять его там. Это же издевательство, форменное издевательство. Поразительно, как он вообще выжил.

Илиш помрачнел: у него не было никакого желания вновь выслушивать нравоучения, пусть даже искренние слова Гарретта не имели ничего общего со злобными упрёками Квина.

— Ты прекрасно знаешь, почему я так поступил. Что сделано, то сделано, поэтому не отчитывай меня хотя бы ты.

Президент Скайтеха нырнул рукой в карман пиджака, вытащил туго набитый целлофановый пакетик с порошком и положил на кофейный столик.

— Это от короля.

В комнате повисла тишина, и даже Лука на время перестал копошиться в бумажном пакете с едой. Стиснув челюсти, Илиш заглянул брату в глаза.

— Когда он вернулся?

— Вчера или сегодня — кто знает; тебе ведь самому известно, каков наш дорогой король. Джек утром принёс мне от него подарок и просил передать тебе. Он уже доложил Силасу, что Сангвин умер на квартире в Моросе. Тот, естественно, начал обо всём расспрашивать, но ситуация неожиданно повернулась в твою пользу: Сангвин рассказал, что Джейд выбрал его сторону и послал своего предателя-парня куда подальше. Получается, что твой парнишка защитил нашего острозубого брата от Кримстоунов, и поэтому Силас остался им доволен. Ты ведь понимаешь, что вместе с Джейдом они бы забрали и Пингвинчика? Так что он и в самом деле спас Сангвина. Не от смерти, конечно же, а от промывки мозгов, что тоже весьма неприятно. И это не говоря ещё о том, что нам пришлось бы потом организовать спасательную операцию, чтобы его выручить.

Илиш не поверил своим ушам. С одной стороны, новости принесли ему облегчение, но с другой — выходило, что Джейд вновь попал под прицел зеленоглазого короля. Именно этого и боялся Илиш, всеми силами пытаясь избежать. Он увёз парня в Морос в надежде, что на несколько лет скроет его; что даст ему шанс возмужать и отточить свои способности. Того же самого Лайкос требовал для Ривера.

— Я на некоторое время увезу его из Скайфолла в одно из своих убежищ в Пустоши. Джейд — эмпат, и ему, как ни одной химере, нужна передышка от стресса; не хочется, чтобы он окончательно поехал головой и начал выдирать ресницы или что-то подобное.

Илиш осторожно пошевелился и с помощью Гарретта переложил с себя Джейда, не разбудив его.

— Его мозг ещё не готов к таким нагрузкам. Порой я забываю, что ему только шестнадцать. Хотя мы в этом возрасте уже управляли Скайфоллом.

— Но нас обучали и готовили к этому с младых ногтей. Джейда же не учили ничему, кроме как решать проблемы клыками и кулаками и набивать ноздри дурью.

Илиш смерил брата недобрым взглядом.

— Тогда почему, во имя седьмого круга ада, ты отправил младенца в Морос? Арес и Сирис росли в Моросе, и в итоге стали дебилами.

Гарретт нахмурился и натянул на Джейда плед.

— Потому что я был зол на тебя! Разозлился из-за того, что случилось с Химерой X. Когда плод был в стазисе,² Силас, естественно, подплыл ко мне со своей идеей. В тот момент мне показалось, что это будет лишь безобидная забава, зерно, которое когда-нибудь взойдёт. Я посчитал это справедливой платой за всю ту боль, что ты принёс нашей семье. За что тебе, между прочим, ничего толком не было. Да, сейчас я об этом сожалею, но, в конце концов… парень ведь вышел неплохим. Иначе как бы он тебе понравился?

²Стазис — искусственная пауза во всех физиологических процессах живого существа, возобновляемых, когда период стазиса закончится.

— Сейчас речь не о моих предпочтениях. Его рассудок хрупок, как крылья мотылька — вчера он пытался спрыгнуть с балкона. Сначала рыдал и отказывался отпускать мою рубашку, потом кричал и буйствовал, затем снова вцепился в меня мёртвой хваткой. Арес и Сирис — изверги, поэтому в Моросе были как рыбы в воде. Если хочешь знать, то форменным издевательством было отдать эмпата на воспитание сумасшедшей, живущей в трущобах.

Гарретт неожиданно хихикнул и подхватил с тарелки остывающий бутерброд из кучи, которую Лука разложил для них.

— Теперь я вижу, почему Силас так его ненавидит, а братья переполошились. Ты в жизни не выказывал ни капли сочувствия своим кикаро. Силас наверняка локти себе кусает, что не прикончил его младенцем.

— И лишил себя всего веселья? — горько пробормотал Илиш и исчез за дверью ванной. Джейд пролежал на нём одиннадцать часов: освежиться точно не помешает.

Когда он вернулся, Гарретт жевал неизвестно какой по счёту бутерброд, а Лука летал вокруг, убирая осколки чашки, разбитой ночью.

— Илиш, я искренне прошу прощения за то, что не сказал тебе, что он жив, — вздохнул Гарретт.

Президент Скайтеха был самой чуткой и уступчивой химерой среди них, или, как бы выразился Илиш… самой человечной. Из всех своих братьев он предпочитал общество именно Гарретта. Справедливости ради, старшие близнецы, Артемис и Аполлон, тоже были довольно близки с Илишем, однако общность их интересов базировалась на сходстве генома: оба они несли ДНК Илиша и Силаса в равных долях. Илиш никогда не обсуждал с ними сугубо личные вещи, как делал это с Гарреттом. По какой-то причине их совершенно противоположные характеры отлично дополняли друг друга.

— Рад слышать, что ты раскаиваешься. И раз уж на то пошло, то мне кое-что от тебя нужно, — Илиш сел рядом с Джейдом и прислушался к его сердцебиению, проверяя, что тот спит, а не притворяется и не подслушивает.

— Всё что угодно.

— Достань мне копию записей о Джейде. Прежде чем что-то решать, мне нужно знать, как работает его мозг, и на что он способен. Можешь принести мне бумаги как можно скорее? Хочется успеть улететь, пока наш король не призвал меня.

Гарретт вздрогнул и с опаской покосился на Джейда, затем вновь посмотрел на Илиша.

— Тебе ведь известно, что сначала нужно получить разрешение Силаса.

— Разумеется, известно, но, думаю, ты понимаешь, почему я предпочёл бы оставить его в неведении.

Гарретт принялся нарочито медленно жевать свой бутерброд. Проглотив наконец кусок, он тихонько вздохнул.

— Ладно, я согласен. Но Илиш… Ты ведь хочешь просто помочь бедолаге, правда?

— Да.

— Хорошо, я тебе верю.

Губы Илиша тронула едва заметная улыбка — такая, что Гарретт невольно смерил его взглядом ещё раз. Это выражение ему доводилось видеть на лице своего брата уже в то время когда они были ещё совсем юными. Оно принадлежало человеку, в голове которого роилось столько планов, что обычный смертный просто-напросто не выдержал бы такой нагрузки. Однако разум Илиша конструировался не иначе как гениальным. Его мозг был подобен саду, где он высаживал семена и спокойно ждал всходов. Порой время до жатвы исчислялось десятилетиями, но в этом плане Илиш особенно походил на Силаса: оба они отличались немыслимой терпеливостью.

Поэтому двух мнений тут быть не могло: за улыбкой Илиша скрывался очередной план, о котором Гарретт не имел ни малейшего представления, но и желания быть в него посвящённым не испытывал. Гарретт старался держаться подальше от игрищ своих братьев и извечной борьбы Илиша против власти Силаса. Президенту Скайтеха хватало проблем со своим институтом, и у него не оставалось времени на то, чтобы влезать ещё и в паутины Илиша или Силаса.

Пока Гарретт его разглядывал, Илиш потянулся к ящику кофейного столика и достал оттуда фотографию.

— Я собирался использовать это в качестве стимула на случай, если бы ты отказался добыть для меня бумаги. Но, раз уж ты так легко согласился, я не стану придерживать её для следующего раза. Моя благодарность за то, что не бросил меня и поддерживал последние несколько месяцев, — Илиш вручил Гарретту снимок и сложил руки на коленях. — Я не скажу тебе, где он живёт и как его зовут. Но одно можешь знать точно: Джейд говорит, что ваши ауры совпадают и сплетутся друг с другом, будто две части липучки. Если он приглянулся тебе внешне, то, судя по тому, что я видел, вы с ним — идеальная пара.

Илиш не без доли веселья наблюдал, как лицо его брата меняется на глазах. Когда Гарретт только забрал предложенную фотографию, физиономия его была растерянной и настороженной, но, увидев Рено, позирующего с отсечённой мужской головой, он смягчился и вскоре заулыбался. Как Илиш и надеялся, его влюбчивый младший брат в очередной раз пал жертвой своих страстей. Правда, если принимать во внимание его нынешнюю личную жизнь, Илиш мог бы показать Гарретту фото любого юного пустынника и получить такой же результат.

— Ты только взгляни на него! Какая улыбка. Какой он вообще? Судя по этой голове, он явно из Пустоши. А сколько ему лет?

— Он очень жизнерадостный, харизматичный парень двадцати-двадцати двух лет. Я не встречал никого, более тебе подходящего, и, если ты доверишься моим решениям, он будет твоим. Дай мне своё слово, и когда придёт время, я лично доставлю его в Скайфолл.

— Даю. Так когда я его получу? — Гарретт спрятал карточку в свой карман, ловко присвоив её себе. Илиш обрадовался: если бы младший брат вернул фото, то, возможно, стоило бы забеспокоиться, что Рено не настолько запал ему в сердце, как хотелось бы.

— Через два года. Может, три.

Гарретт поник и попытался возразить, но Илиш жестом остановил его.

— Можешь довериться мне, или попробовать уговорить Силаса создать для тебя химеру. В последнем случае уйдёт как минимум шестнадцать лет, прежде чем он станет твоим.

Задумавшись, президент Скайтеха рассеянно провёл рукой по и так безукоризненно уложенным назад волосам. Он почесал нос, как делал всегда при сильном волнении, и всё-таки кивнул.

— Прошло почти восемь лет со смерти моего последнего, поэтому, полагаю, два-три года особой погоды не сделают.

— Вот и хорошо. Я ценю твою терпеливость, — Илиш поднялся и жестом приказал Луке уносить тарелки. — Только оставь парочку для Джейда. Он проснулся пять минут назад.

***

Я приоткрыл один глаз и увидел, что на меня все пялятся: Илиш — с хитрецой, а Гарретт — сначала недоумённо, но уже через секунду взорвавшись своим обычным добродушным смехом. Я с головой накрылся пледом: свет был неимоверно ярким, а мои глаза уже успели привыкнуть к темноте.

Гарретт с хихиканьем стащил с меня плед. Вид у него был беззаботный и энергичный, как, впрочем, и всегда; правда, для моей раскалывающейся головы такое веселье пришлось совсем некстати.

— Кто это у нас тут? Илиш, ну разве ты не скучал по такому симпатяжке? Я беззаветно влюблен в эти кошачьи глазки! Хорошо, что ты вернулся, маленький кикаро. Как твоё самочувствие?

— Плохо, — прошептал я. — Можно мне пойти в спальню?

— Можно, — ответил Илиш.

Я закутался в плед и поднялся, отчаянно щурясь от света и прикрывая глаза свободной рукой. Гарретт цокнул языком.

— Он почти месяц провёл в кромешной темноте, — объяснил Илиш. — Джейд, вот тот мешочек для тебя. Не употребляй больше, чем обычно.

Увидев на кофейном столике целлофановый пакетик на застёжке с белой пудрой внутри, я тут же испытал прилив благодарности. Подобрав порошок и полую трубочку, я поковылял в спальню. Там принял, а потом стащил с кровати Илиша покрывало, плотно обернулся и полез в шкаф. В спальне было большое окно, и раздражающий свет проглядывал даже сквозь шторы, поэтому я решил спрятаться.

Внутри я со вздохом свернулся калачиком, наслаждаясь темнотой, спокойствием и теплом. Закрыв глаза, я попытался снова заснуть. В шкафу пахло Илишем, от его рубашек и прочей одежды, что ещё больше скрашивало моё пребывание там. Героин и общая атмосфера уюта убаюкали меня, словно корабль в безмятежном море.

Через какое-то время дверь открылась, и раздался лёгкий смешок Илиша.

— Придётся звать бригаду дезинфекторов: в моём шкафу устроила гнездо помойная крыса.

Я зарылся с головой в одеяло. Спустя мгновение щёлкнул выключатель, и вокруг снова воцарилась темнота. Когда я осторожно выглянул из-под своего укрытия, Илиш вручил мне солнечные очки.

— Пойдём, нам пора; всё уже собрано и упаковано. Некоторое время ты поживёшь в другом месте.

Я в ужасе поднял на него взгляд. Нижняя губа невольно задрожала, а дыхание участилось. Похоже, теперь это стало моей привычной реакцией. Я ненавидел себя за то, в какую рохлю и нюню превратился, но, чёрт, в этой гребаной жизни у меня же никого нет, кроме него. Мне больше некуда и не к кому ползти обратно. Ужасающие несколько месяцев в Моросе совсем сломили меня.

Ещё один смешок — этот уже с оттенком жестокости.

— Надеюсь, ты ценишь мою силу волю — я упускаю столько возможностей тебя помучить. Нет, Джейд, я не выброшу тебя неизвестно где. Мы летим в Серый Разлом, в дом, где нас никто не побеспокоит, и ты сможешь прийти в себя.

— Вместе?

— Да.

Я просиял: сейчас это будет как нельзя кстати. Далеко отсюда, в безопасности и рядом с Илишем — совсем как в нашу прошлую поездку в Пустошь — ну, за исключением Ривера, что ещё лучше. Я быстренько встал и оделся в зимнюю одежду кикаро, которую Гарретт подарил мне на день рождения.

Илиш, критически осмотрев меня от макушки до пят, покачал головой.

— Она же едва с тебя не сваливается. Сдаётся мне, ты толком не ел, хоть я и оставил тебе деньги.

Я пожал плечами. Состояние было препаршивое, но солнечные очки хотя бы спасали от света.

— Аппетита как-то не было. В притоне, помню, съел пару бутербродов и всё, — я прищурился, глядя, как Лука несёт мимо чемоданы и исчезает за входной дверью. — Точно… Ты ведь послал Сангвина всех там убить, да?

Илиш подхватил оставшиеся две сумки, явно понимая, насколько я сейчас слаб.

— Верно, он сжёг их заживо. Судя по разговору, отлично провёл время и остался очень доволен.

— Жалко, что меня с ним не было, — я захлопнул за нами дверь. — Сангвин просто обожает огонь, правда?

— Сдаётся, и тебя тоже. А ты? Думаешь, вы теперь с ним друзья? Как тебе его аура сейчас?

Хм, а действительно. Помнится, раньше я говорил, что от Сангвина у меня мурашки по коже, и я тогда не преувеличивал. Но сейчас, когда на поверхность всплыла моя тёмная сущность, а сам я стал гораздо менее приличным мальчиком, ни он сам, ни его аура уже не наводили на меня ужас. То, что год назад казалось мне жутким и зловещим, теперь пугало не больше утренних воскресных мультиков.

Пока мы ехали на лифте, я объяснил всё это Илишу. Тот кивнул.

— Я полагал, что такое может произойти.

Лифт остановился, и, будучи болваном, я только сейчас сообразил, что мы ехали не вниз, а вверх, потому что путь туда гораздо короче. Я предусмотрительно приложил руку ко лбу на манер козырька и отвернулся, когда дверь лифта открылась навстречу дневному свету. На другом конце небольшого бетонного коридора виднелась открытая металлическая дверь, ведущая на крышу.

Я шагал, скрываясь в тени Илиша. Пол под ногами вибрировал — чуть позже до меня дошло, что виной тому движок «Фальконера», работавший на холостом ходу. Лука шёл рядом, и на голове у него уже красовались кошачьи ушки, в которых я убивал.

— Спасибо, что одолжил их мне. Они напоминали мне, что хоть кому-то в этом мире на меня не чихать.

Сенгил расплылся в стеснительной улыбке и потупился в пол.

— Спасибо, что вернули их. Мне не удалось с вами попрощаться, поэтому Господин Илиш разрешил положить их в сумку, которую он паковал. Я очень рад, что вы снова дома.

Так значит, сумку всё-таки собирал Илиш… Я с усилием проглотил чувства, растревоженные подтверждением своих догадок. Теперь все вещи в ней обрели новое значение. Когти и зубы — чтобы защищаться, деньги — чтобы не голодать и не жить на улице, «Геймбой» — потому что Илиш знал, как я люблю эту игру… Даже кроссовки. Илиш всё обо мне знал и всё продумал; он меня не бросил — он и впрямь меня спасал.

Я постоянно получал доказательства своей дурости, но, если уж на то пошло, то Илиш со своей гениальной идеей тоже недалеко от меня ушёл. Неважно, как он оправдывал подобные действия у себя в голове — в итоге я всё равно превратился в сплошной комок нервов и до сих пор боязливо вздрагивал от того, что происходило сейчас. К тому же, не вернись я в Морос, и Керрес был бы до сих пор жив.

Вжав голову в плечи, я обхватил себя руками за грудь и заскочил в «Фальконер». От прыжка ноги подкосились, но Илиш успел поддержать меня за плечо.

— Сядь в кресло второго пилота и жди.

Я сделал, как было велено, и сел там, где не буду мешаться. Через пару минут Илиш расположился за штурвалом, и дверь за нами закрылась. Лука сообщил, что можно взлетать. Я был очень рад его видеть и рад, что он летит с нами. Правда, скорее всего, хрупкий сенгил в равной степени не возражал бы, оставь его у Гарретта. Судя по всему, любитель одеваться по моде из старых фильмов набрасывался на него с известной целью всякий раз, когда напивался. А Лука вроде и не возражал: Гарретт наверняка был весьма нежен в постели.

Зевнув, я уставился в окно, провожая взглядом проплывающие внизу здания Скайфолла. Через некоторое время мы уже летели над Пустошью, а спустя час Лука подал нам обоим чай, чем несказанно меня удивил.

— Как тебе это удаётся? — в сравнении с его способностями сенгила, мои нервно курили в сторонке. Даже в воздухе над практически вымершей глухоманью Лука по-прежнему выполнял свои обязанности и прислуживал господину.

Неспешно потягивая чай, я разглядывал небольшое поселение, окружённое бетонными стенами. Из крохотных домов в небо поднимались сизые столбы дыма. Сложись всё иначе, и мы с Керресом вполне могли бы оказаться в каком-нибудь похожем месте и ждать попутный караван, или уже шагать вместе с купцами к Арасу, а может, и в другое место где-то глубоко в Пустоши.

На сердце потяжелело. Я скучал по нему… Знаю, знаю, я сам с ним расстался, но мне ведь не хотелось, чтобы всё закончилось так. Прости, Керрес, я пытался. Если бы ты только нашёл в себе силы жить дальше, мы бы сбежали в Пустошь вместе.

Пустые мечты… Даже если бы Керрес не убил себя. Потому что, воротись я к нему, и мой бывший моментально сдал бы меня Кримстоунам. На промывку мозгов. Устроиться в другом месте, это я понимаю, но убежать от собственной природы и того, кем я стал, невозможно.

А кто я теперь?

В голове начинало потихоньку проясняться. В памяти всплывали кое-какие разговоры, слова, произнесённые Милошем, и то… что я сделал с ним. Я покосился на Илиша. В одной руке тот держал кофейную кружку с чаем, а другой периодически клацал по кнопкам приборной панели. Взгляд его был устремлён на скалистые серые горы и идущую вдоль них длинную прямую дорогу, на которой изредка попадались перевёрнутые тачки, или отсутствовал кусок асфальта, вырванный неведомой силой за сотни лет до моего рождения.

Я долгое время гнал от себя эту мысль, потому что она казалась чересчур маловероятной. Но Сангвин… он рычал точно так же, как и я… И это уж не говоря о том, как Милош подскочил и задёргался от моего прикосновения, когда руки мои вдруг похолодели, и по ним словно пробежало электричество.

Я рассеянно дотронулся подушечками пальцев до ладоней и сосредоточился, не имея ни малейшего представления, так ли вообще делает Илиш. Потом попытался мысленно заставить ток появиться… но ничего, разумеется, не вышло.

Значит, дело было в чём-то другом. Милош наверняка случайно нажал на кнопку своего шокера. Да, так всё и было. Нечего витать в облаках. Чтобы оценить весь масштаб моей глупости, хватало одного-единственного довода — у меня была мать.

Оставшуюся часть полёта Лука развлекал нас игрой на маленькой гитаре с корпусом из металла и окрашенного дерева. Она могла складываться и помещалась в обычную сумку, однако звуки издавала потрясающие. Цены на такие инструменты кусались, поэтому, скорее всего, её подарил Илиш: сомневаюсь, что сенгилам платили. Мне уже доводилось слышать, как Лука играет, и получалось у него превосходно. В Моросе у нас не было ни времени, ни денег, чтобы обучаться музыке, но в Скайленде такое умение считалось чуть ли не обязательным — снобистская элитарная культура во всей красе.

Когда Илиш повёл «Фальконер» на снижение, тени, мелькающие на фоне серой земли, превратились в крупные деревья со стволами, которые мне ни за что не обхватить. В Скайфолле деревья не такие высокие и не такие старые — оно и понятно почему: эти пережили Фоллокост, наблюдая сверху, как вся остальная зелень вокруг погибает. Следом я заметил дом, о котором говорил Илиш — гигантское здание с остроконечной крышей, обнесённое надёжным забором. Помимо него на территории также располагалось несколько строений поменьше.

Мотор заревел в другой тональности: мы начали спускаться. Из сплошного пятна постепенно вырисовывались очертания отдельных пиков кровли, покрытой гудроном и водонепроницаемой. Медленно, но верно очередное безликое сооружение, коими усеяна вся Серая Пустошь, превращалось в живописный оазис посреди мёртвых земель, кусочек Скайфолла, спрятанный настолько далеко, что случайные прохожие и не догадаются, кому он принадлежит.

Сам дом был сложен из красного силикатного кирпича с белыми прослойками цемента, еще не раскрошившегося от времени. Огромные окна с выходом на балкон были занавешены тёмными шторами, а во внутренний дворик с небольшими кустарниками вели раздвижные стеклянные двери. По периметру проходила увенчанная рядами колючей проволоки каменная стена — грозный и неприступный барьер, отделяющий знать от нищеты. Совсем как ограждения, разграничивающие районы в Скайфолле.

«Фальконер» приземлился на площадку, когда-то явно служившую парковкой. Выйдя из самолета и оглядевшись, я понял,  что в прошлом это здание было отелем, либо каким-то другим заведением, куда приезжало много людей. В центре идущей по кругу подъездной дорожки торчал неработающий фонтан в чёрных пятнах, а чуть дальше — навес на отремонтированных стальных балках. На въезде стояли ворота с  металлическими створками, укреплённые приваренными дополнительными пластинами. Готов поспорить, такую толщину не пробьёт даже миномётный снаряд: не дом, а целая крепость.

— Мы расположимся в западном крыле; другие останутся закрытыми, чтобы не тратить зря ресурсы. А чтобы сюда не пробрались пустынники, Легион регулярно обходит периметр патрулём, поэтому если услышишь выстрелы — не бойся, — объяснил Илиш, вместе с Лукой подхватывая сумки. Он закрыл дверь «Фальконера» и повёл нас ко входу. — Они уже в курсе, что мы здесь, поэтому с тобой ничего не случится, однако, разумеется, никаких праздных прогулок за стены. Ясно?

Я кивнул.

— Да, Господин.

Илиш вынул ключ-карту и провёл ей по считывателю у двери. Тот пискнул, и мы друг за другом прошли внутрь. Бывший вестибюль переделали в гостиную, заставленную голубыми креслами и прочей деревянной мебелью. Отполированный паркет сиял. На бордовый стенах, до середины обитых деревянными панелями,  висело множество фотографий и картин, правда, я не успел их рассмотреть.

В конце концов мы поднялись на второй этаж, прошли по неосвещённому и затхлому коридору и уткнулись в ещё одну надёжно запертую дверь. Вновь прозвучал писк, и Илиш привёл нас в западное крыло, где нам троим и предстояло поселиться. Стены здесь были такие же, как и внизу, но на полу уже лежало ковровое покрытие с персидскими узорами и настолько толстым ворсом, что ступни проваливались.

— Лука, всё как обычно. Включи генераторы и приготовь чай, — Илиш вместе с чемоданами порулил в смежную комнату. Увязавшись следом, я очутился в просторной зелёной спальне с гигантской кроватью, укрытой пледом с чёрно-бирюзовой каймой.

Здесь уже был полноценный ковёр, поэтому я снял уличные ботинки и покопался в сумках в поисках мокасин, которые мы все носили дома. Надев свои, поставил белоснежные тапочки Илиша у кровати и помог ему снять со спины плащ. В голове постепенно оживали вбитые в меня правила поведения кикаро: в первую очередь позаботься о нуждах своего хозяина, а потом уже о своих. Я довольно быстро возвращался в знакомую колею.

Сложив плащ, я стащил с него пиджак. Илиш только что достал из чемодана самые ему необходимые вещи, без которых жить не мог — чай и ноутбук. Зарывшись в шкаф в поисках вешалки, я вдруг услышал знакомое дребезжание и навострил уши. Илиш с каменным лицом достал мой старый поводок и положил на белый комод. Сложившись кольцами, цепь со звоном легла на гладкую поверхность.

Я временно забыл про свои обязанности и уставился на него, но Илиш не обращал на меня никакого внимания и продолжал спокойно разбирать сумку. Рука невольно метнулась к шее. Я потёр голую кожу; пустота от отсутствия ошейника стала уже привычной. Илиш ведь уже вновь забрал меня себе, почему же тогда не надел его обратно? И кикаро он меня тоже до сих пор не зовёт… Только Джейдом.

Раздался ещё один хорошо знакомый звук — звяканье шипов о стальное кольцо, к которому крепился поводок. Да, это точно он, мой бывший ошейник, а спустя пару секунд показались и все мои кожаные браслеты. В последний раз я снял всё, когда принимал душ в Олимпе, а потом так и не успел надеть.

Повисла тишина. Отвергнутый кикаро стоял в паре футов позади своего бывшего хозяина и пристально вглядывался в атрибуты своей неволи. В оковы, бывшие однажды проклятием моего существования, в путы, душившие меня снаружи и внутри. О, как же мне хотелось, чтобы он вновь надел их на меня, чтобы вновь сделал своим. Чтобы подарил ощущение безопасности, в котором столь рьяно нуждалось сердце. Подтверждение, что не бросит меня снова.

«Ты по мне скучал?» — слова эти застряли в глотке, так и не найдя выхода наружу.

«А когда начал сожалеть о том, что сделал?» — этот вопрос я тоже навряд смогу задать ему хоть когда-нибудь.

Тут в комнате зажегся свет, и я подскочил. Генератор заработал и подал напряжение на все лампочки и розетки. Я спешно расправился с пиджаком и принялся распаковывать свою сумку. Сердце колотилось как бешеное — может, от неожиданно включившегося света, а может, от боли при виде моих старых оков. Или, скорее всего, свет этот залил самые глубины моего сознания, в углах которого жались постыдные мысли. Мне пришлось откровенно признаться самому себе, что я готов практически умолять Илиша, чтобы тот вновь официально стал моим хозяином и взял в рабство. Но меня больше не мучила вина по поводу чувств к нему. Керрес меня предал, и теперь лежит в могиле, которую сам же себе и вырыл. Я люблю Илиша… И как бы кончено это ни звучало, не в силах противиться зову сердца.

Пока он ещё возился с барахлом, я быстренько разделался со своими пожитками, взял ноутбук Илиша, чтобы отнести в гостиную, и оставил его переодеваться с дороги. Лука копошился в другом углу, где, по-моему, находилась кухня.

Пока все были заняты, я накрутил везде ручки термостатов, поднимая температуру. На мне до сих пор оставалась кожаная куртка — странный побочный эффект от моих скитаний по Моросу. Теперь мне всегда было холодно: вероятно, из-за потери веса, хотя, может, и из-за наркоты. Как бы там ни было, я постоянно чувствовал себя как бесполезная декоративная собачка, которая целыми днями только и делает, что дрожит.

Когда с делами было покончено, а ноутбук Илиша включён и готов к тому, чтобы тот притворялся, будто работает (а на самом деле раскладывал пасьянс), я свернулся калачиком у батареи и принял пару доз героина.

Наслаждаясь теплом и уютом, я смотрел из своего угла, как Лука ставит для Илиша чай и тарелочки с маленькими пирожными. Скорее всего, им было лет двести тридцать, но выглядели они жуть как аппетитно, и на вкус наверняка были не хуже. Всё-таки люди до Фоллокоста умели сохранять еду всякой-разной химией.

Лука заметил мой голодный взгляд.

— Хотите попробовать, Господин Джейд? Тут есть шоколадные кексики с начинкой.

Я кивнул, и тот принёс мне по шоколадному и ванильному пирожному. Развернув обёртки, я в два счёта умял оба и снова растянулся у батареи. Лука, однако, накрыв стол, зачем-то умчался в другую комнату. Спустя пару минут он вернулся, сел прямо передо мной, и тут я понял, что в руках у него было две складных гитары.

Мальчишеское лицо его озарила скромная улыбка. Лука вручил мне один из инструментов, а сам взял второй.

— Господин Илиш сказал, что пришло время направить вашу энергию в другое русло. Теперь я ваш учитель.

Я дёрнул за струну, от чего по комнате эхом раскатился гром.

— Какую ещё энергию? — зевнув, я потёр глаза. В последнее время меня постоянно рубило и тянуло спать, но во мне всегда жила зависть к дурацким скайлендцам и их идиотским талантам.

Лука положил передо мной ноты, и, судя по виду, весьма довольный собой и возвращением кошачьих ушек, начал обучать меня нотам и самым лёгким аккордам. Я внимательно слушал и старался впитывать информацию. Вскоре в гостиную пришёл Илиш и сел за свой ноутбук.