Глава 28

Я запустил пальцы в его волосы и провёл по всей длине, до пояса, потом, не переставая поднимать и опускать бёдра, вернул ладони обратно на плечи. Стиснув зубы и впиваясь восемью ногтями в лопатки, я поглощал его так глубоко, как только мог. Илиш сидел на обитом серой тканью кресле без подлокотников, а я пружинил на нём сверху. Был ещё только полдень, но каким-то непостижимым образом мы оказались в спальне. Я, однако, жаловаться не собирался: это уже давно стало моим любимым занятием.

Илиш скользнул рукой к моему затылку и притянул к себе. Мы слились в поцелуе, и сердце моё привычно замерло, чтобы спустя секунду забиться с новой силой, как бывало всякий раз, когда я вкушал его. Я до чёртиков любил Илиша, и за последние три недели, что мы прожили в этом доме, моя любовь лишь возросла.

Услышав тихий стук, мы оторвались друг от друга. Илиш покосился на закрытую дверь, а я прильнул к его шее, не обращая внимания на Луку. Сам виноват: ведь он не мог не знать, что мы тут делаем. Обычно Илиш выдавливал из меня хотя бы один крик.

Но Лука снова постучал.

— Господин Илиш?

— Можешь прийти попозже, Лука? — Илиш склонил голову вбок, предоставляя мне больше доступа, а сам, пробежав рукой по животу, обхватил мой член покалывающей ладонью.

Сенгил замялся и робко продолжил:

— Господин Илиш… На улице только что приземлился самолёт.

Я попробовал было встать, но Илиш надавил мне на плечи и резко усадил обратно, коварно ухмыльнувшись, когда я взвизгнул из-за того, что его пенис вошёл в меня под неудобным углом. 

— Ничего страшного, Лука, это наверняка всего лишь Гарретт со своей шахматной доской. Он терпеть не может, когда я пропускаю больше пары игр. Скажи ему подождать, ну или, если он в настроении, пусть присоединяется к нам в спальне.

Я испепелил его взглядом и пребольно ущипнул. Илиш снова усмехнулся, очевидно, стараясь вывести меня из себя — без этого не обходилось ни одно наше занятие сексом. Лука опять замолчал. Воспользовавшись моментом, Илиш начал неожиданно активно вдалбливаться в меня, добиваясь очередного вопля. Я с приглушённым стоном выгнул спину и в отместку отыскал его сосок зубами, чтобы ему тоже пришлось сдерживать стоны. 

— Господин… Там… Там король Силас.

Никогда ещё настроение в нашей спальне не менялось так стремительно. Я за долю секунду вскочил с Илиша и подал ему штаны с мантией, в первую очередь заботясь о том, чтобы он выглядел подобающе, и лишь потом отправился на поиски своего белья. Тот быстро и молча облачился, надел на руки белые перчатки и просунул ноги в кожаные лоферы. Вручив всё необходимое своему хозяину, я натянул свои шмотки кикаро и даже не забыл пару раз провести расчёской по спутанным волосам.

— Указания какие-нибудь будут? — в последнюю очередь я протянул ему поводок, но тот, пристегнув карабин к ошейнику, вернул его обратно. Я как всегда продел свободный конец в петлю на ремне, чтоб не болтался: так сразу смогу отдать его Илишу, когда понадобится.

— Нет. Молчи, делай, что он говорит, и притворись, будто я тебя ещё не пообломал, но сильно не высовывайся, — Илиш забросил бутылёк со смазкой в ящик тумбочки и, взмахнув плащом, выплыл из спальни.

Пообломал он меня, как же! Я свирепо уставился ему в спину, шагая следом в гостиную. Лука возился на кухне, спешно заваривая чай и собирая блюдо с закусками. Вид у него был взволнованный. Интересно, у меня тоже всё на лице написано?

Нужно сохранять спокойствие. Силас, как и остальные, мог слышать сердцебиение. Кстати, когда Илиш сообщил, что я могу впитывать способности других химер, если буду достаточно долго крутиться возле них, до меня дошло, что я стал лучше слышать. Правда, по сравнению с ними, мой слух был всё таким же хреновым: я слышал сердце Илиша, но только когда в комнате стояла тишина. И, в отличие от чтения ауры, я пока так и не сообразил, как это контролировать.

Но стоило двери распахнуться, все мои надежды на то, что я могу оставаться хладнокровным и невозмутимым, как Илиш, вылетели вместе с потоком тёплого воздуха из дома. Силас одарил нас улыбкой, и мы с Илишем синхронно поклонились. Позади стоял Дрейк в таком же, как у меня, шипованном ошейнике, серебряную цепочку от которого держал король.

— Вы только посмотрите на мои прекрасные создания, — Силас окинул нас одобрительным взглядом. Подойдя к Илишу, он подал ему руку и обнял. Тот обнял его в ответ, а затем поцеловал тыльную сторону ладони. — Мой город скучает по тебе, gelus vir, как, впрочем, и наша семья.

Его зелёные глаза метнулись ко мне, и я чуть не подавился подпрыгнувшим к горлу сердцем.

— А он выглядит гораздо более здоровым, — король коснулся пальцами моей щеки, поворачивая голову к себе, однако я не дрогнул.

Но потом вдруг близость Силаса обратилась знакомым прикосновением бесцветной пустоты, столь тяжело навалившейся на меня, что под весом этой зловещей, концентрированной энергии колени мои подкосились. Я попытался отключить свою способность видеть ауры, но каким-то образом его тьма просачивалась в мой разум без малейшего на то разрешения. Продолжая настойчиво таранить меня своей удушливой энергией, король прижался губами к уголку моих. На глаза упала пелена, будто они перестали видеть, и я невольно сделал шаг назад. Но Силас продолжил меня целовать, будто опутывая собой и утягивая в завораживающую бездну.

До меня донёсся его смех.

— И становится сильнее. Я бы мог прямо сейчас свести его с ума, если бы пожелал. Ах, Илиш, взгляни в эти черные зрачки, окутанные золотом, они подобны полуночному солнцу. Ты ведь тоже видишь свою ауру, когда пристально всматриваешься в эти кошачьи глазки?

— Вижу, мой король.

Я скрипнул зубами. Затмевающий всё мрак сливался с моей чернотой, в которой лишь недавно вновь появились серебристые и пурпурные нити. Я попытался отпихнуть его ауру от своей, но та лишь глубже впитывалась в кожу, будто дым.

Наконец Силас меня отпустил. Я качнулся назад, но прежде чем успел рухнуть, Илиш схватил меня за ошейник и удержал на месте. Король же продолжил как ни в чём не бывало беседовать. Я замотал головой, надеясь вытряхнуть копошащихся насекомых, которых он словно подсадил туда. Чёрт, как же я его ненавижу. Ненавижу всё, что его окружает. Вот что случается, когда на твоих глазах умирают все твои друзья и любимые — ты превращаешься в больного извращенца, который забавы ради играется со своими творениями. И я теперь один из них.

— И? Он уже в курсе, верно? Сам догадался, или ты всё-таки раскрыл эту тайну? — продолжил Силас, с мелодичным звяканьем поднимая чашку чая.

— Всего понемногу. Поначалу он отказывался признавать очевидное, как и некоторые другие, но сейчас у него с этим нет проблем, — обронил Илиш ледяным и властным тоном. Я уже достаточно его изучил, чтобы знать, что он не меньше моего недоволен этой внезапной встречей. — Я забрал Джейда сюда, чтобы он восстановил силы после всего случившегося. И мне хотелось бы подержать его здесь подольше.

— Конечно, в этом я не сомневаюсь, — Силас приподнял мой подбородок и вздёрнул верхнюю губу. — Ты вынул его клыки? Как жаль. Неужто так он был слишком для тебя силён? Или, может, минеты стали болезненными.

Офигеть, серьёзно? Я ощетинился и укусил себя за щеку, чтобы не ляпнуть чего-нибудь такого, что окажется моими последними словами. Но то, что я всё-таки сказал, оказалось немногим лучше.

— Я лишился права кусаться. Господин Илиш говорит, что во мне куча заразы, и случится ужасный конфуз, если он что-нибудь подцепит, — мой неприветливый голос сочился презрением, но предназначалось оно не Илишу, а Силасу.

В комнате резко похолодало. Я настырно смотрел перед собой, не двигаясь, будто приклеенный. Мгновение спустя раздался желчный, глумливый смешок.

— Вот как? Но ты ведь больше не моросская шваль. Ты — Джейд Деккер, моё творение, моя химера, мой эмпат, — проворковал Силас, целуя меня в щёку. По спине пробежали противные мурашки. — Мой прекрасный catullus. Жду не дождусь, когда отведаю плод, который столь сильно пришёлся по вкусу Илишу.

Джейд Деккер? Услышав это имя, я натужно сглотнул. До этого мне как-то в голову не приходили такие детали моего нового статуса. Теперь у меня есть не просто фамилия, а Фамилия с большой буквы. Единственная, что имеет ценность в нашем мире.

— И мы подобрались к причине, по которой я здесь… — Силас вытащил из сумки маленький красный мячик и начал подкидывать в воздух. Кикаро Дрейк позади него напрягся, с неподдельным интересом наблюдая за снующей вверх-вниз игрушкой, будто собака.

— Илиш, время возвращаться домой: мою новую химеру пора представить семье как положено. Соберётся большинство ваших братьев. Мне нужно ещё кое-что подготовить для праздника, но в следующий раз я ожидаю тебя уже вместе с моим нефритовым котёнком[1] и при полном параде, — Силас бросил мне мячик. Дрейк, заметив, как тот полетел, нетерпеливо дёрнулся на месте.

[1] Джейд и значит «нефрит».

Я посмотрел на короля, а затем перевёл взгляд на Илиша, надеясь понять, что творится у него внутри. Тот сверкал глазами на нас обоих. Челюсти были плотно сжаты, а пальцы едва ли не скрючились, стискивая белые одежды — единственные видимые признаки, выдающие его эмоции.

— Хорошо, Господин, — ответил Илиш. — Если возможно, я бы хотел, чтобы мы остались здесь до праздника.

Король улыбнулся с закрытым ртом — так же, как Сангвин — и медленно обошёл Илиша по кругу.

— Неужели? Но мне может понадобиться целый месяц, прежде чем я со всем управлюсь. Давай я лучше заберу его с собой. Пусть проведёт несколько недель со своим королём. Сангвин… оставил такие восторженные отзывы, — вкрадчиво и ласково прошептал Силас. — Ты уже посмотрел видео, что я тебе послал? Я был прав, он — само неистовство… Перемазанный в крови, в зубах ошмётки плоти… Без устали вбивается в Сангвина.

— Чего? — выпалил я. Меня временно приморозило на месте от возмущения. — В той квартире была камера? Да вы, блин, гоните?! 

— Джейд! — сурово оборвал меня Илиш, уничтожая взглядом. — Иди на улицу и покидай Дрейку мяч. Сейчас же.

Взбешённый донельзя, я со злостью швырнул игрушку через всю комнату. Дрейк, естественно, погнался следом. Я развернулся и поплёлся в сторону коридора, ведущего наружу.

— Нет, Джейд. Останься, — прожурчал Силас обманчиво мягким, опасным голосом, словно шёлк, в который завернули колючки. — Я хочу знать, почему ты решил трахнуть моего сенгила? Этот вопрос уже давненько не даёт мне покоя.

Не оборачиваясь и старательно пряча от него глаза — сейчас в них наверняка плескалось лишь отвращение — я выдавил из себя ответ:

— В тот момент я понятия не имел о своём происхождении и считал себя обычной помойной крысой, а не кикаро Илиша. Если химера хочет, чтобы я её трахнул, я почту за честь её трахнуть, — отчеканил я едко, будто харкая хлоркой.

От навалившейся гробовой тишины тоненькие волоски на моём затылке встали дыбом. Замолчал даже испуганно косившийся на меня Дрейк с мячом в зубах. Позади ощущалось присутствие Силаса. Зияющая бездна вторгалась внутрь, пробираясь до костей, выталкивала мою ауру и пропитывала собой. Пустота распространялась, словно раковая опухоль, пожирая всё вокруг, высасывая, словно вакуумный насос, и оставляя после себя лишь измождённую, высушенную оболочку.

И пустота эта стояла прямо за мной, склизкими щупальцами взбираясь вверх по позвоночнику, обволакивая и утаскивая к нему. Мне хотелось бежать, разум требовал, чтобы я немедленно уносился прочь, но ноги оставались пригвождёнными к полу. Почувствовав на затылке его дыхание, я чуть вздрогнул и полузадушено выдохнул.

— А если тебя трахну я… ты тоже почтёшь это за честь? — прошелестел Силас.

— Да, — прошептал я в ответ. — Я ни за что не откажу своему создателю и королю.

Силас положил ладонь мне на поясницу, и спина моя невольно выгнулась. Даже стоя лицом к двери, я видел чёрные волны, исходящие от руки короля. Они были нематериальны, но я всё равно видел их, чувствовал вкус на языке, ощущал энергию. В моей голове эти бестелесные призраки обретали форму и становились осязаемы.

Я настроился, собрался и даже не дёрнулся, когда губы короля коснулись моей шеи. Однако стоило его руке съехать в штаны, тело моё всё же напряглось, а зубы заскрежетали. Палец, извиваясь, скользнул между ягодиц и медленно проник внутрь. Было больно, но челюсти оставались плотно сцепленными, а спина — натянутой как струна, и благодаря этому я умудрился всё же не отпихнуть его.

Вынув руку, Силас разразился таким же холодным, издевательским хохотом, как у Илиша.

— Столько спермы. Неужели я чему-то помешал? То-то мне показалось, что я чую запах семени своего любимого, — проворковал он. Рука поползла вдоль края моих кожаных штанов, пока не остановилась в районе пупка. Тонкие пальцы пританцовывали у самой пуговицы. Интересно, как далеко я позволю ему зайти, прежде чем слечу с катушек.

Нет, нет… Илиш меня убьёт. И дело не только лишь в этом — я опозорю и разочарую его. Я — химера, и мы все через это проходим.

И вывод этот пришёлся как нельзя кстати, потому что мгновение спустя, как кобра, — он ужалил. Нырнув вниз, Силас ухватил мой мягкий член. Прикосновение моментально обратилось электрическим покалыванием, даже более интенсивным, чем обычно у Илиша. Я втянул ноздрями воздух и согнулся пополам от вороха нахлынувших ощущений. Пенис в два счёт встал от его поглаживаний, и секунд через двадцать меня настиг полноценный оргазм.

Никакой самоконтроль не смог подавить сорвавшийся с губ стон. Волна за волной меня накрывало сгущённым удовольствием, несущимся по венам, подобно току. На пике ноги подкосились, отказываясь держать меня, но крепкая хватка короля уберегла от падения. Так же, как Илиш полтора года назад у стены в Скайленде, его господин удерживал меня практически на весу.

Низким, язвительным смехом он потешался над всеми издаваемыми мной звуками, над каждым невольным подрагиванием тела в его руках. Гнев и стыд стальным обручем сдавили грудь.

— Слишком быстро кончает… Выдрессируй его получше перед нашей первой совместной ночью, — пощекотал моё ухо его шипящий шёпот.

Я зарычал — просто ничего не смог с собой поделать.

Силас рассмеялся громче и заливистее. Король вытащил руки из моих штанов, и спустя долю секунды залитые спермой пальцы оказались у моих губ.

— Слижи всё, нефритовый котёнок, вылижи дочиста.

Я продолжал рычать — по-прежнему примороженный на месте, невидящим взглядом уставившись перед собой и боясь пошевелиться. Я слишком злился и никак не мог обуздать эту злость. Пережитое унижение заставляло мозг заигрывать с идеями, которым никогда не воплотиться, но мне было жизненно необходимо хотя бы так отвоевать чувство собственного достоинства. Раз за разом мою гордость растаптывали в прах — и это уже успело стать печальной обыденностью, однако я так к этому и не привык.

— Не вынуждай меня повторять дважды.

Открыв рот, я высунул язык и послушно вылизал скользкую от семени руку, прячась от их взглядов. К счастью, Илиш и Силас и так оставались позади, и только Дрейк пялился на меня, разинув рот. Мне и думать не хотелось, какими глазами смотрит на меня сейчас мой господин или его король.

— Да, вот так. Всё до капли. Хорошие кикаро прибирают за собой, — голос Силаса снова обратился странным шелковистым воркованием. Сердце его билось так неистово, что оглушало даже меня с моим хреновым слухом: Силас наслаждался каждым мгновением. Короля распирало от сексуального желания, и я едва ли не ждал, что сейчас он трахнет меня перед Илишем — просто чтобы показать, что может.

Однако это предположение оказалось неверным. Когда я съел всю сперму с его пальцев, Силас убрал руку и вручил мне красный мячик.

— А теперь будь хорошим мальчиком и погуляй с лисёнком. Лука… иди с ними. Я хочу побыть со своим любимым наедине.

Я крутанулся на пятках и встретился сначала со спокойным, сдержанным взглядом Илиша, а затем — со сверкающими, пронзительными глазами короля. Мне хотелось верещать и доказывать, что Илиш — мой, и что я его не отдам, но, к счастью, ко мне вернулись крупицы самообладания. Однако в уголках глаз всё равно предательски защипало.

Спасая самого себя от дальнейшего позора, я взял мячик и молча потопал на выход. Кудрявая белокурая химера с желтовато-красной радужкой оживлённо следила за игрушкой. Почти оранжевые глаза с невротичной преданностью зациклились на красном мячике.

— Господин Джейд, не забудьте куртку, — Лука догнал меня и помог надеть кожанку с капюшоном, обшитым мехом — ту самую, что подарил мне на день рождения Гарретт. Я пробормотал слова благодарности, и вывел всех нас на улицу.

На периферии зрения непрестанно маячил Дрейк. Резиновый мячик по-прежнему оставался предметом всех его мечтаний. Он даже вывалил язык, как собака, выпуская изо рта облачка пара от холода.

— Ты хоть разговаривать умеешь? — вздохнул я.

— Умею, — ответил тот, не отводя взгляда от подпрыгивающего мяча в моих руках. Выглядел он довольно мило — я не о внешности, конечно, потому что когда речь заходила о химерах, в голову не лезло никакого слова, кроме как «умопомрачительный» — поведение Дрейка напоминало повадки золотистого ретривера. Он был дружелюбным, покладистым и полностью сосредоточенным на движущемся красном пятне.

— Можешь его бросить, пожалуйста? — учтиво сказал Дрейк. Мускулы его напрягались в предвкушении всякий раз, когда мяч отклонялся в сторону.

Ну, раз уж он так вежливо попросил… Повернувшись, я со всех сил швырнул мяч в палисадник. Мимо пронеслась размытая, светлая тень: ручная химера сорвалась с места и на всяких парах помчалась за собачьей игрушкой. Мяч отскочил от земли, и кикаро, несколько раз перекатившись по серому пеплу, поднялся, гордо сжимая добычу в зубах.

Да уж, такое точно не каждый день увидишь. Одет Дрейк был не в кожу, как я, а в чёрные карго-штаны и тёплый хлопковый свитер на молнии — зимнее обмундирование для Пустоши, в котором можно сколько угодно валяться в грязи. Я же был одет совсем не по погоде и до сих пор в домашней обуви: вылетел из дома, даже не удосужившись переобуться.

Дрейк задрыгался всем телом, отряхиваясь, словно пёс, и поднимая кучу пыли. Потом принёс мяч обратно, бросил к моим ногам и расплылся в радостной и гордой улыбке, демонстрируя белоснежный оскал и забавно свисающий язык.

— Хороший мальчик! — похвалил Лука и, зашуршав обёрткой, отломил кусочек от ванильного пирожного. Дрейк подхватил угощение на лету и незамедлительно запихнул в рот.

— Он же не собака, Лука! А человек, — воскликнул я и, отобрав у того пирожное, целиком протянул Дрейку. — Хочешь ещё? У нас их целая куча. Не обращай внимания на этого придурка.

— Ему нравится, когда с ним обращаются, как с собакой. Он так привык, — сказал Лука в свою защиту.

Дрейк молча взял пирожное, но взгляд его ни на секунду не покидал мяч.

— Кинуть ещё раз? — спросил я.

Проглотив химозный бисквит, тот кивнул.

— Пожалуйста?

При виде его безграничного, безрассудного счастья, я и сам улыбнулся. Кто знает, может, когда-нибудь я сам смогу радоваться, как он. Дрейк тоже был питомцем, причём Силаса, однако его это совсем не тяготило. Хотя, с другой стороны, видно же, что у него не все дома. У некоторых химер не хватало пары винтиков с самого рождения. Слышал, что у изгнанного из семьи учёного по имени Периш дела обстоят ещё хуже.

— Ага, пожалуйста, — нетерпеливо повторил Дрейк. — Кинешь ещё раз?

Я завёл руку назад, размахиваясь, но на этот раз ничего не бросил, а сделал обманное движение. Дрейк, конечно, как любой другой пёс, пустился бежать, но уже через секунду затормозил и посмотрел на меня исподлобья. Я без зазрения совести ухмыльнулся, и Лука тоже не сдержал тихий смешок. Стоило мне бросить мяч в другом направлении, как Дрейк тут же понёсся следом.

— Видите? Ему нравится, я не издеваюсь, — Луку, похоже, задело моё замечание, ну да ладно.

Тяжело дышащий Дрейк прибежал обратно и снова выплюнул мяч на землю, глядя на меня с незамутнённым удовольствием.

— Ещё? Пожалуйста?

Я поднял обслюнявленный мяч.

— Чем Силас с Илишем там занимаются?

Дрейк с восторгом таращился на красное пятно. Я поднял игрушку на уровень глаз, вынуждая смотреть на себя. Глаза его были огромными, очень красивыми, но взгляд — совершенно бессмысленным. Однако я уже видел его на стадионе, и кикаро вёл себя как нормальный человек. Дело, видимо, в мяче.

— Скорее всего, сексом, — ответил Дрейк так непринуждённо, что гниль, бурлящая в моих кишках, заклокотала ещё сильнее. Как же мне не хотелось оставлять его наедине с этим психом-извращенцем. Разумеется, Илиш более чем в состоянии за себя постоять, но всё равно это было словно ножом по сердцу. Я считал Илиша своим, даже вопреки тому, что, в конце концов, всегда оставался лишь глупым, недостойным зверьком. Всё равно: сама мысль о том, что моего хозяина коснётся другой мужчина, была невыносима.

Особенно, если учесть, что Силас — его господин. Открывались весьма интересные способы занятия сексом. Я спешно прогнал эту идею из головы, пока не впал в режим берсерка. Да, Силас ловкий, но если застать его врасплох, он ничего не сможет сделать против меня. Пару раз я заезжал Илишу по челюсти так, что тот не успевал среагировать. Силас, по идее, не должен быть сильно страшнее. И к тому же я ведь на пятьдесят пять процентов Сангвин.

Я ещё пару раз швырнул мяч для Дрейка, потом опустился на ступеньки перед домом. Лука вручил мне ещё одно пирожное, и я принялся жевать, косясь на реактивный самолёт. Чуть меньше «Фальконера», он стоял футах в пятидесяти от главного входа. Дрейк тоже присел с нами, положив мяч подле себя. Порывшись в карманах, кикаро достал твёрдое коричневое печенье, поделился со мной одной штучкой, а сам принялся грызть свою порцию. Я попробовал откусить, но прямоугольник оказался твёрдым, как камень. Похоже, это человеческий аналог вкусняшек для собак. В животе копошились вовсе не приятные бабочки, а скорее, навозные жуки, но мне всё равно не хотелось обижать Дрейка отказом, поэтому я скрепя сердце жевал с ним на пару.

Когда на пороге возникли Илиш с Силасом, меня так и подмывало остаться сидеть, только бы досадить им, но по старой мышечной памяти ноги сами выпрямились. Тем не менее, даже встав, я продолжал нагло и заносчиво жевать, краем глаза подмечая влажные волосы Илиша. Он недавно принимал душ.

Однако челюсти автоматически застопорились, стоило мне увидеть красное пятно на лице Илиша — его явно ударили. Глаза заскользили вниз, и — естественно. На шее красовался фирменный химерий засос со смачными отпечатками зубов. Прикрытый. Меня накрыло неуправляемой волной ревности и гнева.

— Ой, смотри-ка! Наши питомцы подружились! Так мило, когда лисички и котики ладят друг с другом, — улыбнулся Силас. Илиш остался стоять глыбой льда, и даже зрачки его лишний раз не двигались. Я тоже изо всех сил пытался не дрогнуть.

— Он стал вполне домашним и теперь легко заводит друзей, — отозвался мой хозяин максимально нейтральным тоном. Потом щёлкнул пальцами, и я на негнущихся ногах приблизился к нему, едва не сгорая от ярости.

Силас пристегнул цепочку к ошейнику Дрейка и потрепал того по волосам.

— Ты повеселился, Дрейки? Он покидал тебе мячик? — обернувшись, король одарил нас обоих дружелюбной улыбкой. — Идите скорее домой. Когда настанет время праздника, я тебя призову. До встречи, Илиш, и постриги мальчишку. Он совсем оброс, а на посвящении должен выглядеть наилучшим образом. Пойдём, Драко.

Прежде чем дверь самолета успела закрыться, я потопал в дом, но не ступил и двух шагов, как поводок натянулся. Илиш силой подтащил меня к себе и заставил наблюдать, как король поднимается и исчезает в небе. Когда же он повернулся уходить, я шустро нырнул под локтем — только бы не видеть лица — и, кипя от гнева, рванул на себя дверь. Оказавшись внутри, отстегнул поводок, и потопал в комнату Луки.

— Джейд, — позвал Илиш и, словно подзывая разобиженного кота, нарочито долго протянул «ей». — Идём сюда.

Я застыл и сделал глубокий вдох.

— Можно мне немного побыть в одиночестве. Пожалуйста, — буркнул я сквозь зубы.

— Нельзя. Садись рядом со мной, я отстаю от рабочего графика, — спокойно ответил Илиш.

Я шумно скинул с себя запылившиеся мокасины и плюхнулся на диван. Потом подобрал пульт и включил кино.

— Если думаешь, что чего-то добьёшься своей подростковой истерикой, то спешу тебя очень жестоко разочаровать, — слова его обрушились на меня с неотвратимостью парового молота, но я продолжил пялиться на экран. — Тебе не из-за чего беситься. Ты хорошо себя вёл в его присутствии, даже лучше, чем я ожидал. Правда, моя гордость за твои успехи слегка померкла из-за вот этой мелочной надутости.

Я поник, неожиданно заинтересовавшись узором на носках.

— Так ты расскажешь мне, что с тобой, или продолжишь кукситься, как какая-то обиженная дамочка?

Я насупился, запихивая поглубже рвущееся наружу раздражение.

— Я не собираюсь ничего тебе говорить. Всё равно ты либо заржёшь, либо отмутузишь меня за то, что я забыл своё место, — взяв у Луки чай, я поставил его на столик рядом с ноутбуком Илиша.

Тот отхлебнул из своей чашки.

— Тогда тем более, расскажи мне всё поскорее. Я не прочь посмеяться, — ответил Илиш ядовитым тоном под стать моему.

Я затрясся от ярости, припомнив, как меня вытурили на улицу, чтобы король мог вытворять с моим хозяином всё, что взбредёт в его башку. Как же меня раздражало, что Силас имел над ним власть. Для меня Илиш был всемогущим, неприкосновенным божеством. Он был лучше всех на свете, а этот слизняк смел его касаться. Это же просто неправильно! От злости я едва не запустил грёбаной чашкой в стену.

Но зная, что ни чему хорошему это не приведёт, я предусмотрительно понизил голос, прекрасно понимая, что от следующей реплики и так окажусь на полу без сознания.

— Кроме меня, тебя никому не дозволено касаться. И уж точно не ему.

Илиш изогнул губы в кривой усмешке, явно развеселившись от моих сварливых слов.

— Правда? Неужели на меня вновь заявляют права? Всё-таки ты и впрямь ревнивый.

— Ты мой, — упрямо процедил я. — И не будь он нашим королём, я бы разорвал ему зубами глотку. Я бешусь от того, как он говорит с тобой, и одна лишь мысль о том, что он тебя трогает, доводит меня до белого каления. Ну что, смешно?

— Очень… Но на твоём месте я бы запер эту новоявленную жажду крови глубоко внутри. Если мне хоть на секунду покажется, что ты разинешь свою поганую пасть перед ним, я сломаю тебе челюсть, — ледяным тоном бросил Илиш.

Но мне уже было всё равно.

— Я промолчу, но лишь потому, что ты мне приказал. Мне он не страшен, и я без труда его завалю. Я даже ростом выше. Откуда он вообще такой взялся? Из солнечного Голливуда? Он же обычный чмошник.

Илиш отрицательно качнул головой.

— В отличие от нас с братьями, в детстве король был лишён роскоши. Жизнь у него была совсем не сладкой, гораздо хуже, чем у тебя. Силас добился всего лишь силой своего разума, и с её помощью может делать поистине прекрасные и не менее ужасающие вещи. Не разбрасывайся столь беспечными суждениями, особенно когда речь заходит о том, чего ты понять не в состоянии. Я настоятельно рекомендую его бояться.

— Ну уж нет! Не собираюсь я его бояться. Пошёл он! — огрызнулся я.

— Смею тебя уверить, что королю нет никакого дела до того, что думает о нём самая убогая химера, когда-либо появлявшаяся на свет из стальной матери. Но если хочешь, я могу у него уточнить, — Илиш угрожающе впился в меня взглядом. — Хватит, Джейд. Я достаточно наслушался неуважительных слов в адрес нашего господина. Остынь и смирись. Иначе я пожалею о том, что дал тебе небольшую поблажку.

Я по-прежнему не сдавался, намеренно или нет, не замечая, что Илиш озвучил последнее предупреждение.

— Он хочет, чтобы мы были так же несчастны, как он. Трусливая сучка, как до Фоллокоста, так и пос…

По идее, я должен был быть готов к пощечине наотмашь, но всё равно не сгруппировался. Голова крутанулась влево, и я едва не скатился с дивана. От следующего удара меня повело вправо, а в глазах потемнело. Но голос Илиша прорезался сквозь эту темноту.

— Если ещё хоть раз отзовёшься о нашем господине непочтительно, я сделаю так, что ты не сможешь дерзить больше никогда в жизни, помойная крыса.

От удара я ещё больше разъярился и совершил смертельную ошибку: вместо того, чтобы потупиться в пол, я прожёг его взглядом, бросая вызов.

— Он твой господин, а не мой. И я тебе не помойная крыса. Я — химера, которая может перенять твои силы, силы Силаса и любого, кого пожелает. Быть может, когда-нибудь ты сам будешь поклоняться мне! — рявкнул я.

И тут же осознал, какой я идиот. Илишу хватило один раз сверкнуть глазами, чтобы я сдулся и накрепко задумался, что у меня вообще в голове, и почему вдруг так затупил, когда столько времени был таким послушным.

Он схватил меня за ошейник и дёрнул на себя. В ответ я крутанулся на месте и потянулся к его шее пульсирующими от электричества руками, но Илиш с лёгкостью поймал их и ударил меня током. Завопив, я повысил мощность разрядов, стараясь не отставать от него. Боль раскраивала каждую вену в моём теле, но я не уступал, напирая с таким пылом, будто подписывал себе смертный приговор. Внезапно лампочки вокруг нас полопались, и короткие волоски на моём затылке в буквальном смысле зашевелились и приподнялись. Я не отводил от него взгляда, выдавливая из себя всё до последней капли. Не потому что надеялся побороть, а из страха, что стоит дать слабину, и Илиш убьёт меня.

Когда он начал одерживать верх, я закричал пуще прежнего. От наших сцепленных ладоней исходило белое сияние. Я предпринял ещё одну попытку устоять, но Илиш сжигал меня заживо. Глаза его лучились такой чистой энергией, что светились в темноте.

— Ты действительно думаешь, будто это всё, на что я способен, помойная крыса? Я вполне мог бы прямо сейчас заваривать чай, и всё равно те жалкие струйки тока, что ты наскрёб, были бы мне нипочём, — прорычал Илиш. Меня удивило, насколько спокойным он оставался. Я скрежетал зубами и орал, а он молча и уверенно возвышался надо мной, не отклоняясь ни на дюйм. — Ты чересчур много возомнил о себе, дворняга. Похоже, вместо того, чтобы ненавидеть и презирать себя, как обычно, ты решил, будто что-то значишь.

На долю секунды Илиш показал, насколько всё это время сдерживался. Колени мои подкосились, как резиновые, а голос сорвался на пронзительный визг. Разряд электричества прошиб каждый позвонок, и я, к пущему ужасу и стыду, обмочился, пустив по ноге. Я согнулся пополам, и в шаге от его ступней меня стошнило.

Однако сострадание всегда было чуждо моему хозяину. Белые лоферы всё так же неподвижно стояли у лужи рвоты.

— Если уж на то пошло, то теперь, когда ты узнал о своём происхождении, у тебя стало ещё меньше оснований важничать. Ты — жалкая пародия и на химеру, и на кикаро. Я в любое время дня и ночи предпочту в своей постели Силаса, нежели тебя, мерзкий отброс.

Я задрал голову, выплёвывая ответ, вертевшийся на языке.

— Врёшь, я тебе нравлюсь, я для тебя особенный. А его ты ненавидишь. Признайся! — завопил я, отказываясь смириться с тем, насколько сильно его слова меня ранили. Илиш врал, я знал это наверняка!

Сердце разбилось на тысячи осколков, когда он, фыркнув, пнул меня в живот. Я рухнул на спину и закашлялся, ловя ртом воздух и силясь наполнить поджаренные лёгкие кислородом.

Илиш развернулся и пошёл прочь.

Я внезапно перенёсся в Морос, в день, когда он так же повернулся ко мне спиной, когда так же оставил, даже после того, как сказал, что я буду вечно принадлежать ему. Он бросал меня, как пакет с мусором. Но я… у меня нет… Нет сил, чтобы снова с этим справиться. Такое ощущение, будто кишки выворачивают наизнанку. Илиш уже целую вечность не злился на меня так сильно, и шкура моя давно истончилась.

— Илиш! — выкрикнул я, поднимаясь и снова падая на колени. Он уходил в тусклом свете нескольких свечей, что Лука зажигал на кухне. — ИЛИШ!

В отчаянии я призвал его хрустальную ауру: вихри северного сияния смешались с моими. Зажмурившись, я побрёл на цвета.

— ПОГОВОРИ СО МНОЙ!

Внезапно Илиш затормозил как вкопанный. Я протянул к нему умоляющую руку и с облегчением понял, что мой хозяин всё-таки поворачивается. Измученное тело даже при столь крохотной надежде на утешение чуть расслабилось. Я смотрел на него, подрагивая, словно побитый зверёк, а Илиш, бросив один короткий взгляд с высоты своего роста, пошёл на меня. Я спешно попятился назад и заверещал от страха.

Я брыкался и хрипел всё время, пока он волок меня за ошейник в спальню, приковывал к кровати и раздевал. Внутри пробудился первобытный ужас, который мечущийся рассудок никак не мог обуздать. Я попробовал его укусить, но Илиш заехал мне кулаком в челюсть. Из глаз непроизвольно брызнули слёзы, а голова откинулась назад, вновь наполняясь травмирующими воспоминаниями. В висках набатом стучала паника от осознания того, что он собирается сейчас сделать. Илиш грубо сдёрнул штаны вниз.

А потом кобра стремительно атаковала, но на этот раз его любимые заигрывания с моим сжавшимся в тугой комок телом отсутствовали. Никаких прелюдий и разогрева чувствительных зон, после которых я исполнял для него свои па. Это было не для удовольствия — это было наказание. Илиш жёстко долбил меня, стальной хваткой держа заведённые за голову руки. Я орал, умолял и вырывался, но он всё равно продолжал, оставаясь полностью глухим к моему надсадному скулежу.

— Включи свет, — произнёс холодный, безжалостный голос. Мой позор озарила яркая, как день, лампа.

Я со всхлипом пригляделся и заметил Луку с неизменными кошачьими ушками на голове, который стоял у стены, убрав руки за спину. Он послушно наблюдал за нами — явно по приказу Илиша, а иначе сенгил ни за что бы не оказался в этой комнате. Горячие слёзы свежим потоком покатились по перекошенному от боли лицу. Поверить не могу, что он позволяет слуге видеть меня в таком состоянии. Это не просто унижение, это какой-то новый уровень нечеловеческих издевательств, на которые способны только химеры.

— Не стесняйся, Лука. Если его тело тебе по вкусу, то покажи ему. Он ведь всё равно законная химерья шлюха, ему не привыкать, — Илиш обернул ладонь вокруг моего горла, вдавливая кадык в трахею, и крутанул шею набок, заставляя смотреть, как Лука вытаскивает член из штанов и начинает дрочить.

— Дай ему в рот. Сегодня, в этой спальне, ты выше его, — он вжал мою голову в матрас. Весь трясущийся от страха Лука крохотными шажками приблизился к кровати. Руки его, держащие полувозбуждённый пенис, дрожали сильнее всего.

Илиш склонился ниже и обжёг моё ухо горячим шёпотом.

— А ты ниже всех. Ты — хуже всех, — впившись пальцами в щёки, он вынудил меня открыть рот, и сенгил просунул между зубов головку. Боль от проникновения Илиша и нехватка воздуха сделали своё дело. Я сомкнул губы и принялся сосать… механически и бездушно, под стать своей опустошенной душе.

Лука упёрся коленом в кровать, вставая поудобнее, и с тихим вздохом протолкнул член мне в глотку. Илиш отпустил мои челюсти, но вместо этого сгрёб клок волос и насадил глубже, утыкая лицом в пах сенгилу. К его тяжёлому дыханию добавились постанывания Луки. Он был в ужасе, но тем не менее получал от ситуации удовольствие. Я ощущал это с каждой каплей смазки, стекающей по горлу, и каждым непроизвольным подёргиванием ствола на языке. Член во рту не давал мне вопить от монотонно-яростных, неутомимых движений бёдер Илиша. Мне хотелось драться, кусаться и вырываться, но пожирающий заживо стыд отбил всё желание бороться. Я лишь кряхтел, послушно скользя губами по всей длине, и пытался хотя бы не подавиться и не задохнуться.

Когда же Лука, наконец, стал кончать, Илиш, никогда не перестающий удивлять своей изощрённой жестокостью, схватил его член за основание и вытащил на середине процесса, забрызгав моё лицо плотными, с напором выстреливающими струями. Это был оргазм мужчины, которого нечасто балуют подобным вниманием. После запыхавшийся Лука отошёл.

— Сядь на кресло. Делай, что хочешь, но больше не кончай, — приказал Илиш.

Я уставился в потолок, никак не реагируя на стекающую по лицу сперму. Он снова прошептал мне на ухо:

— Ты никто, Джейд, и всегда будешь никем. Никогда не забывай своё место. Ты родился помойной крысой и ей же и подохнешь, когда я решу, что настало твоё время. Ты — мой питомец, моя собственность; твоя душа, тело и каждый вдох до самого последнего принадлежат мне. Я понятно объясняюсь?

Рука вновь переместилась на шею, перекрывая доступ кислорода. Всхлипы превратились в судорожные хрипы. Илиш ускорил темп, вбиваясь в меня всё сильнее и сильнее.

— Да, — еле слышно прохрипел я. — Я твой.

Я со свистом сипел, силясь заглотить хоть каплю воздуха, но его ледяные когти не сдвигались ни на дюйм. Грудь горела огнём, я весь полыхал, как в пламени костра. Илиш работал с выносливостью отбойного молотка и примерно с таким же уровнем сострадания.

А Лука… Сенгил уже полностью снял штаны, и теперь рука его быстро мелькала между ног, а глаза с постыдной похотью следили за моим раскрасневшимся лицом. Он явно ещё не закончил со мной; в конце концов, когда ещё робкому сенгилу представится такая возможность.

Илиш совершенно вдавил меня в матрас. Одна нога была согнута в колене и прижата к животу, а вторая так и оставалась на кровати. Зажмурившись, я завертелся, надеясь чуть выбраться из-под него, однако Илиш так навалился сверху, что ноги едва не хрустнули под его весом. Он не давал мне даже лечь поудобнее, отказывая хотя бы крохотном облегчении боли от его зверских толчков! Я взвыл от досады и забился в отчаянной истерике, но Илиш моментально её прекратил, снова ударив меня по лицу. Я на мгновение потерял сознание и, признавая своё поражение, затих.

Однако моей окончательной капитуляции Илишу оказалось недостаточно. Я беззвучно рыдал, закрыв глаза, чтобы не видеть Луку, но особо жалящие толчки периодически возвращали меня к реальности. Потом стало настолько невыносимо, что я даже попробовал ударить Илиша током, как несколько недель назад, но в таком ослабленном состоянии у меня получился лишь жалкий разряд статического электричества. Я бессильно уронил руку на кровать. Внизу всё хлюпало и чвакало: Илиш кончил уже столько раз, что я сбился со счёта. Сперма Луки успела слегка подсохнуть на моих щеках — единственный верный признак того, что время продолжало идти.

Спустя несколько часов Илиш наконец-то встал с меня и обратился к Луке.

— Помой его, когда закончишь. Делай, что хочешь и сколько хочешь. Он не станет сопротивляться.

Дверь со стуком захлопнулась, и я со вздохом закрыл глаза, мечтая, чтобы сенгил оставил меня в покое. Но тот взобрался на кровать.

— Лука? — проскулил я. Я ведь уже ему отсосал, зачем он делает ещё хуже?

Сенгил тяжело запыхтел.

— П-простите, господин Джейд.

Мгновение спустя знакомое давление снизу вернулось.