Глава 27

Добрую часть дня я провёл, обучаясь игре на гитаре с Лукой (который оказался крайне терпеливым учителем, учитывая, что мои руки тряслись, если я не снюхивал достаточно героина), а после спал у батареи. Вечером сенгил даже зажёг огонь, к которому я незамедлительно подполз, и самое приятное — угостил старыми зефирками. По-моему, Илиш специально велел ему кормить меня сахаром и жирами: так много я не ел никогда в жизни. Не то чтобы мне это не нравилось: от Китайца жутко хотелось сладкого, а я был обдолбанным круглые сутки.

Ближе к ночи я нафаршировал ноздри последней дозой и направился в спальню. Разделся, натянул боксеры, а где-то через полчаса пришёл Илиш, выключил свет и присоединился ко мне в постели. Я повернулся на бок и взглянул на него, ожидая, что тот проявит инициативу. Прошло уже приличное количество времени, и пусть разрывы внизу, полученные в притоне в Эросе, до сих пор не зажили, это было бы вполне в его стиле.

Но Илиш, так ничего и не начав, молча закрыл глаза. Я нахмурился. И кикаро он меня тоже до сих пор не называл. Не лез с сексом, не надевал ошейник. Возможно, он просто не хотел играть со сломанной другими игрушкой.

Слегка расстроившись, я тоже заснул, но ночью подобрался ближе и свернулся калачиком на своём законном месте — у него под мышкой.

Три дня спустя, закончив гитарный урок с Лукой и отпустив того готовить нам ужин, я, как обычно, зарылся в одеяло и уселся перед камином. Один раз я уже умудрился опалить края, поэтому теперь зорко следил за пламенем. Илиш копался с бумажками. Он привёз с собой принтер и сейчас, похоже, обновлял досье людей, за которыми приглядывал. Ночи проходили всё так же, и да, когда-то я мечтал, чтобы химера оставила меня в покое, но дурацкий кикаро, которого в буквальном смысле вколотил в меня Илиш, жаждал его внимания. Он был так добр, когда забрал меня из борделя, и до сих пор оставался добр... Но вместе с тем Илиш меня не трогал и даже не принуждал делать всякое, к чему я уже привык.

И посидеть с собой на диване тоже не приглашал… Или так он тоже проявлял доброту? Может, Илиш на самом деле не догадывался, что я теперь сам ищу его общества.

Я вдруг понял, что беззастенчиво на него пялюсь. Илиш перелистывал бумаги в папках, прикреплял к ним фотографии и откладывал в сторону. Наверное, я и впрямь стал для него слишком грязным и недостойным — во всяком случае, больше, чем раньше.

— Можно мне сесть рядом? — промямлил я, высовываясь из своего гнезда.

Илиш скользнул по мне взглядом.

— Можно, но оставь одеяло там. Мне нужно место.

Я отбросил ворсистый плед, поднялся и размял суставы. От продолжительного сидения тело задеревенело, но, в целом, раны после всех моих злоключений в Моросе уже почти зажили. К тому же героин отлично обезболивал.

Прислонившись к плечу Илиша, я наблюдал, как он возится с документами. Как оказалось, он ещё вкладывал в папки мои заметки об их аурах, только уже перепечатанные на компьютере без ошибок. Я расплылся в улыбке. Что ж, хотя бы тут я был ему полезен.

А потом взгляд внезапно упал на бумаги, лежащие на папке с именем «Джейд». В уголке красовалось фото, снятое ещё во время моей работа на птицефабрике в «Дек’ко». Я скосил глаза, стараясь прочитать, что там было написано, но Илиш спрятал файл обратно и убрал подальше. Папка, между прочим, была довольно большая… в четыре-пять раз толще остальных. Пальцы сами по себе тайком покрались к ней.

— Руки прочь, — резанул уши его строгий голос. Я мгновенно отступил, но потом мой плавающий в наркотическом угаре мозг расхрабрился и вознамерился сыграть по-чёрному. Задрав ногу, я попытался подтянуть папку ступней.

Илиш усмехнулся, и сердце моё заискрилось от гордости.

— Очень смешно, но прекращай. Или я всё-таки дам тебе прочитать — просто чтобы порадовать себя твоим нервным срывом. Врачей поблизости нет, но, на твоё счастье, почва тут слишком плотная, поэтому, зарывая твой труп, я наверняка натру мозоли.

Нога грохнулась на пол, и я уставился на папку, словно на Священный Грааль.

— В смысле? А что там?

Илиш прикрепил к скоросшивателю фотку Ланса — брата Луки, и положил его папку поверх моей.

— Ты же помнишь, что случилось с любопытной кошкой, Джейд. Не лезь туда, я не шучу. Поверь, ты сам предпочёл бы этого не знать.

Ну, и как это должно было избавить меня от любопытства… Я прищурился, не сводя глаз с кучи бумаг. Доставать Илиша расспросами, естественно, не собирался, и не потому, что был умнее, а потому, что он позволил посидеть рядом и общался со мной — как раз то, чего мне так не хватало.

— Можно хотя бы будет обновить мою фотку как-нибудь потом? Мне же здесь лет тринадцать, — попросил я и заулыбался, увидев на одном из снимков Гарретта, скалящегося во все тридцать два. Такое ощущение, будто в своё время он часами проторчал у зеркала, оттачивая все свои позы и гримасы. Уж он-то наверняка будет хорошим хозяином.

— Конечно. Когда вернёмся домой.

Вскоре он со всем закончил. Я успел заметить личные дела всех знакомых химер и сенгилов, а ещё нескольких бизнесменов, которых не вспомнил. Однако некоторые всё-таки отсутствовали.

— А где Ривер? Лайкос с Грейсоном? Ты ведь просил меня прочитать их ауры, почему же тогда их нет? — поинтересовался я, подавая ему последнюю стопку папок с кофейного столика.

Илиш защёлкнул замок на дипломате и поставил его на пол.

— По той же самой причине, по которой я сказал тебе никогда не упоминать их имена.

Я поразмыслил и вспомнил вывод, к которому пришёл в прошлом году, когда мы уехали из Араса.

— Они скрываются от короля Силаса, ведь так?

Илиш на удивление кивнул, хотя я чуть ли не ждал, что он прикажет мне заткнуться или отвесит подзатыльник в целях профилактики.

— Да, Джейд, они скрываются. Король Силас считает, будто они мертвы, и так обязательно должно оставаться.

Ого. Пусть я догадывался, но всё равно, услышав это от Илиша, впал в раж. Прикусив губу, я прикинул, сколько ещё информации смогу из него вытащить. Инстинкт самосохранения молчал, и я решил воспользоваться дружелюбной атмосферой вечера и немного понаглеть.

— Почему?

От улыбки, тронувшей его губы, я совершенно растерялся, не зная, что и предполагать. Но Илиш молчал, так упорно, что я уж было смирился с тем, что не получу ответа.

— Всему свое время, Джейд, не спеши.

Я тупо вытаращился на него и склонил голову вбок.

— Ты что-то затеял, да?

— Я никогда не сижу без дела, Джейд, поэтому твой вопрос излишен, — на бледном лице Илиша не отражалось ни единого намёка на эмоции, а его пронзительным взглядом можно было плавить сталь. И дураку понятно, что на сегодня вопросов достаточно.

Снова наступила тишина. Я тихонько подобрался поближе и нырнул ему под руку. Правда, несколько минут спустя Илиш принялся печатать на ноутбуке, и мне пришлось прикорнутьна его плече, которое ходило вверх-вниз.

— Давай ты лучше сядешь на другой край. Мне неудобно печатать.

Меня спровадили… Расстроенный, я послушно отодвинулся и, как несправедливо обиженный питомец, свернулся в дальнем углу.

Второй раз меня прогнали, когда Илиш отправлялся прогуляться на заднем дворе. Я надел зимнюю одежду и тоже вышел, но он велел мне возвращаться в дом, мол, я ещё не до конца выздоровел, чтобы шататься по морозу. Повесив нос, я побрёл обратно.

Хороший Илиш слишком дорого мне обходился. Да, он был добрее и заботливее, но почему-то больше не желал моей компании, как раньше. Прежний «изобью тебя в кровь» Илиш порой вёл себя как мудак, причём редкостный, однако и хорошие моменты были действительно хороши. Я как будто бы променял две разные безумные крайности на одну тихую и скучную стабильность.

И… И, судя по всему, старый Илиш мне нравился больше.

Пока спокойная, но жутко бесячая химера бродила по саду, я потопал в спальню, разделся, нацепил на себя кожаное белье, которое наотрез отказывался носить раньше, и разлегся поверх покрывала. Через час он вернулся и, не говоря ни слова, точнее, вообще никак не реагируя, надел пижамные штаны и забрался под одеяло. В мою сторону он даже не взглянул!

Пока я скрипел зубами, Илиш протянул руку, щёлкнул выключателем и закрыл глаза.

И тут мое терпение к его новому, странному поведению лопнуло. Я собрал всю накипевшую желчь и одним махом выплеснул наружу.

— Так значит, я для тебя теперь слишком поломанная игрушка?! — рявкнул я.

Илиш принял вертикальное положение, но я не унимался и уже с трудом сдерживался, чтобы чем-нибудь его не ударить. Хватит с меня — я ведь так с ума сойду!

— О чём ты, Джейд?

Я в гневе сжал кулаки.

— И какого хрена ты постоянно зовёшь меня по имени? Где кикаро? Где помойная крыса? Где всё это?!

Фиолетовые глаза Илиша упёрлись в мои. Его гениальный мозг обрабатывал мою внезапную вспышку ярости, строя предположения, что могло послужить причиной и стать последней каплей. А потом он вдруг сказал что-то совсем невероятное.

— Почему я должен звать тебя кикаро? Что-то не вижу на тебе ошейника.

Я свирепо зыркнул на него и с такой силой клацнул челюстями, что те хрустнули.

— Так это потому что ты сам его не надел! — я всплеснул руками. — Весь такой добренький, аж бесит! Прекращай! Я требую нормального обращения!

— Вот как? То есть теперь я обращаюсь с тобой слишком хорошо? Ну и ну, а нам действительно сложно угодить, — притворно-озадаченно ухмыльнулся Илиш.

Я досадливо цыкнул, вскочил с кровати и, схватив со стола ошейник, запулил в Илиша. Тот поймал его на лету, а потом и браслеты, шваркнутые следом. Я продолжил разглагольствовать:

— Понятия не имею, чего ты добиваешься, но прекращай. Если хочешь, чтобы я пришёл в себя, то пусть всё будет как обычно.

Но Илиш лишь небрежно отмахнулся и убрал ошейник на тумбочку.

— Ты стал таким смирным и покорным. Разве я могу обращаться с тобой как обычно? Всё веселье закончилось: ты совсем перестал сопротивляться.

Я застыл, постепенно переваривая его слова. Неужели это правда? Неужели я стал слишком ласковым и послушным, и больше не вызываю у него прежнего возбуждения и азарта? Это я виноват? Когда кусался, брыкался и дрался, Илиш страстно меня хотел. А сейчас в голове у меня полная каша, не говоря уже о чересчур костлявом и потрёпанном теле.

Но нет, во мне ещё остался боевой дух. Я всё ещё оставался моросским паршивцем с характером, и я это докажу.

Продефилировав до двери, я обернулся через плечо и осклабился не хуже Илиша. Тот прищурился, но меня уже и след простыл. В гостиной я ловко сцапал дипломат и ленивой походкой поплыл к закрытому крылу.

— Джейд… — предостерегающе протянул стоящий в проёме Илиш. Я с улыбкой крутанул ручку.

— Пойду почитаю своё досье, — шаловливо промурлыкал я и, послав ему воздушный поцелуй, испарился.

— Джейд! — застучали по деревянному паркету его шаги. Я со всей мочи рванул вперёд по тёмному, длинному коридору.

В нетопленной части особняка стоял зверский холод. Благо, я весь пылал, опьянённый страстью погони, а в жилах бурлил адреналин. Миновав овальный кабинет, я просунул голову за смежную дверь, но помещение оказалось маленьким и нежилым. Тогда я дёрнул следующую ручку и, обнаружив что-то уже попросторнее, домчался на цыпочках до противоположного края, чтобы спрятаться за стоявшем в углу фортепьяно.

Навострив уши, я напряжённо прислушивался, гадая, насколько близко Илиш уже подобрался ко мне. Пока что в громадной комнате висела тишина. Я пошарил вокруг глазами, стараясь думать на два шага вперёд и заранее отыскать самые удачные пути отступления. Это явно был какой-то музыкальный салон: у стены стояло пианино, а сверху висела картина, изображавшая музицирующего на нем Артемиса. Слева виднелись скрипки, гитары и прочие струнные инструменты, мне неизвестные.

Я положил дипломат на пол и пощёлкал замком, но не потому что жаждал порыться внутри — я вообще не собирался этого делать, — а чтобы приманить Илиша. И действительно, спустя мгновение раздался размеренный звук шагов. Гаденько хохотнув, я пошлёпал босыми ногами на выход.

Блин, дальше шла заваленная барахлом кладовка. Пробежав взглядом по пыльным коробкам и старым инструментам, я решился пойти ва-банк и вскарабкался на самую верхушку высоченного металлического стеллажа. Оказавшись под самым потолком, пополз по пыльной полке, пока не уткнулся лбом в стену, соседствующую с музыкальным салоном. И там уже затаился, прижимая дипломат к груди.

Всю дорогу я улыбался, как идиот, прекрасно понимая, что совсем обезумел, если получаю от этого столько удовольствия, но ничего не мог с собой поделать. Илиш ещё узнает, что я не какая-то ручная болонка. С его стороны было не очень-то честно обзывать меня смирным и послушным: я, между прочим, до сих пор восстанавливал силы после того, что случилось в Моросе. Ну да ладно, если уж Илишу так хочется непокорности, то я могу ему это устроить, и вдобавок в лучшем виде.

Я как мышка сидел в своём укрытии и ждал, замирая каждый раз, как ступня его касалась пола в музыкальном салоне.

«Плиньк-плиньк», — Илиш пару раз стукнул по клавишам, давая знать, что уже рядом. Но я не купился и не сдвинулся с места. Через некоторое время хлопнула дверь: похоже, он вышел в коридор.

Я соскользнул на ледяной пол, с облегчением выдохнул изо рта белое облачко и тихонько выполз из кладовки. Тишина… И проклятый мороз! Такое чувство, будто я оказался в чертовой видеоигре или в ужастике. Нет-нет, я словно опять петлял в огромном и пустом особняке, где в спину мне дышали Арес и Сирис. Правда, на этот раз внутри всё трепетало не от страха, а от радости и предвкушения.

Сливаясь с тенями, я подобрался к выходу из музыкального салона, где он только что проходил. Есть идея. Пока Илиш думает, что преследует меня, на самом деле, это я буду красться за ним по пятам. Теперь нужно…

Я протестующе заверещал, ощущая, как грудь сдавило стальной хваткой, а в кожу ледяным огнём впиваются сильные пальцы. Крутанувшись на пятках, я тяпнул его за руку и вырвался, невольно захихикав. Илиш меня отпустил. Я сгрёб упавший дипломат и дал стрекача, но тот без труда меня догнал и поволок назад.

— Как просто тебя поймать, — пророкотал Илиш. — Топаешь, как бозен. Разве ж это охота?

Но я видел, как ярко блестят его глаза, и какая лукавая ухмылка играет на губах. Мой взгляд наткнулся на тоненькую струйку крови, стекающую из крошечной ранки от недавнего укуса на его бледном, обнажённом предплечье. Склонившись, я слизал эту тёплую влагу и содрогнулся от блаженства. Сколько бы ни припадал к его источнику, амброзия становилась всё слаще и обжигала нутро всё приятнее.

— И всё же это твоя кровь на моих губах, а не наоборот, — я снова неспешно провёл языком по его руке.

В ответ Илиш грубо ухватил меня за подбородок, заставив посмотреть на себя. При виде этого властного, жёсткого выражения лица всё моё естество прошибло током, будто я втянул кокаин прямо в мозг.

— Наклонись поближе и увидишь, что случится, — подначил я его практически так же, как когда он прижал меня у стены на границе Скайленда и Эроса.

Но на этот раз он так и сделал. Илиш прильнул ко мне, а я — к нему, одновременно закрывая глаза. Он замер в миллиметре от моих губ, и сердце моё заколотилось так сильно, что едва не пробило грудную клетку. Рот сам по себе открылся, впуская его в себя, и мы принялись самозабвенно целоваться.

Но потом вдруг наслаждение сменилось болью. Я вскрикнул и непроизвольно отшатнулся, спасаясь от зубов Илиша, пропарывающих нежную плоть. Спустя секунду он и вовсе меня оттолкнул, причём с такой силой, что я рухнул на пол.

Я смахнул с губ кровь и воззрился на Илиша, размышляя, что он придумает дальше. Тут заметил в его кулаке скрипичный смычок: гибкую деревянную тросточку шириной с мизинец со струной, изготовленной из человеческих кишок. Поняв всё без слов, я встал на колени, ни на миг не сводя с него глаз.

От первого удара я глухо застонал сквозь стиснутые зубы. Следующий тоже стерпел, болезненно поморщившись и со свистом выдохнул. Он без устали хлестал меня, рассекая кожу и опаляя пламенем. Алые ленты крови струились по груди. Я зажмурился и откинул голову назад: боль до такой степени поглотила все мои чувства, что разум поплыл, затуманиваясь полупрозрачной дымкой. И всё равно — каждый удар Илиша будто возвращал меня домой. Мне нравилось, я сам этого хотел.

Правда, тело моих восторгов не разделяло, и под неуёмным шквалом постепенно скрючивалось. Голова упрямо клонилась к груди, рывком возвращаясь обратно, только когда следующий шлепок смычка бесцеремонно выдёргивал сознание из кровавого марева. Оно шугано металось, теряясь от наплыва ощущений. С одной стороны, страдания, причинённые рукой Илиша, вызывали во мне трепет эротического толка, но с другой — подобные порочные проявления любви наполняли все моё существо адской болью. Открыв глаза, я увидел его зловещую улыбку, без прикрас демонстрирующую садистские мысли Илиша и его откровенное блаженство при виде меня, истязаемого и окровавленного.

— Не вынуждай меня выбивать из тебя крики, — прошептал Илиш, своим голосом погружая комнату в ещё больший мороз. — Тут чудесная акустика: порадуй мои уши воплем.

Я покосился на блестящую от крови грудь, любуясь на тоненькие, свежевспухшие следы. Потом вскинул на Илиша свои жёлтые глаза и пополз на коленях вперёд, не обращая внимания на издёвки. Я прижался к его пупку поцелуем и — без разрешения или даже без очевидного намёка на то, что дальше Илиш планировал нечто сексуальное — медленно стащил лёгкие тканевые штаны с его пояса и потянулся к полувозбуждённому члену.

— Какой же ты мелкий наглец… — прошептал Илиш, но не отодвинулся. Восприняв это как согласие, я обернул губами кончик и принялся легонько тереть языком, приводя его в полную боевую готовность.

По полу чиркнули ножки стула, и Илиш опустился на сиденье. Я прошёлся рукой по всей его длине, крепко сжал у корня и дюйм за дюймом вобрал в себя. Мне впервые довелось заниматься таким с Илишем, и я понятия не имел, как ему нравится, поэтому решил делать так, как нравится мне. Отстранившись, я начал лизать и посасывать головку, периодически с причмокиванием насаживаясь ртом на ствол.

Илиш был вкусным и, как все химеры, толстым и длинным. Радуясь до головокружения тому, что он меня не отталкивает или не хлещет дальше, я энергично работал ртом, чутко прислушиваясь к его дыханию и едва счастливо не захихикав, когда почувствовал руку в волосах и ногти, впивающиеся в кожу. Следом Илиш собрал двумя пальцами алые капли, свисающие с моей губы, и отправил их себе в рот. Член, скользящий по моему языку, напряжённо дёрнулся.

Вскоре он задышал чуть чаще, а кисть, оставшаяся на щеке, сжалась, царапая короткими ногтями скулу. Бёдра начали активно ходить взад-вперёд, и в ответ я ускорил ритмичные движения руки и головы. Илиш резко втянул в себя воздух, брызжа мне в горло спермой. Я принял всё без остатка, глотая горьковатую, но приятную жидкость и не позволяя ни одной капле скатиться с губ. Ни за что не стану тратить её впустую.

Свободная рука полезла вниз, наминая отвердевший пенис, нахально топорщащийся под моим кожаным бельем. На шею неожиданно легла ледяная ладонь, и тело пронзил разряд. Я взвизгнул от боли. Крик гулким эхом отскочил от высоких потолков, осыпаясь вниз и многократно усиливаясь акустикой, как и хотел Илиш. От шока я упал на спину, бешено вращая зрачками и хватая ртом воздух. Закрыв лицо ладонью, я пытался восстановить контроль над поджаренным мозгом и хаотично дрыгающимися конечностями

Огромная тень Илиша нависла надо мной. Он стащил с меня трусы и отправил в противоположный край комнаты, где те шлёпнулись на пол. Потом, за долю секунды, прижал мои ноги к груди и начал постепенно входить. О, как же я скучал по этому ощущению! Жадно заглотнув затхлого, сырого воздуха, я подтянул ноги ещё выше. Тот силой прорвался внутрь и тут же без передышки и даже без смазки за исключением моей слюны, принялся двигать бёдрами, безжалостно погружаясь до упора и стремительно выныривая назад.

Было больно. И да, я действительно скучал по этому ощущению, боль стала мне необходима, как кислород, но, чёрт возьми, как же это было больно, — больно, как никогда раньше. Я снова вскрикнул, уронил голову на деревянный паркет и уставился в потолок. Его довлеющее присутствие обволокло мою костлявую фигуру и растворило в себе, превратив нас в единое целое. 

Когда Илиш склонился, чтобы слизать кровь с моей груди, я, желая хоть немного утешиться, вогнал ногти в его спину и давил со всей мочи, пока не почувствовал, как сдирается его кожа, и пальцы намокают от крови. Илиш и бровью не повёл, ни на миг не сбившись с темпа. Толчки продолжались нескончаемой чередой удовольствия и боли, таких ярких и насыщенных, что когда меня настиг первый оргазм, я почти не касался члена.

Увлекаемый волной обжигающего наслаждения, я с лязгом сомкнул челюсти на его плече, прокусывая до мяса. Илиш тяжело простонал в ответ и, пару раз резко подавшись вперёд, кончил в меня. Но не остановился, и я тоже останавливаться не собирался. Опять как-то странно рыча, я рьяно кусал его и царапал, с охотой принимая в себя. Как часто бывало, когда Илиш внутри, время перестало ощущаться постоянной величиной, то неторопливо и тягуче тикая, то несясь со скоростью света. Не было больше никакого мерного и монотонного потока — лишь беспорядочные всплески энергии.

Потом, наконец, боль всё же начала перевешивать удовольствие, и сквозь выветривающуюся эйфорию стало проглядывать изнурение. Мозг выплывал из адреналиновой ямы, вновь подмечая течение времени и каждый толчок внутри моего воспалённого и набитого донельзя зада. Даже ощущение тёплого и заслоняющего для меня весь мир тела Илиша не могло укрыть от нервозности, медленно, но верно зарождающейся в груди. Мне уже казалось, будто он замуровал меня под собой, а жалящие удары его пениса, дарившие до этого мазохистское наслаждение, стали мучительными.

И он великолепно различал все мои вздохи, стоны и вопли. Знал, что крики удовольствия уже превращаются в болезненные рыдания сквозь стиснутые зубы, но всё равно не притормозил. А после, когда он снова излился в меня — казалось, уже в десятый раз — и с прежней мощью вдавил в пол, я попытался его спихнуть.

Но Илиш как будто этого и ждал. Отработанным движением он завёл мою руку за голову, потом столь же непринуждённо поймал вторую, сложил вместе и сгрёб в свою ладонь. Выругавшись, я беспомощно глянул вниз, где измазанный красным член ходил туда-сюда, как поршень. Выше лежал мой собственный пенис, всё ещё возбуждённый.

Я сопротивлялся и, вопреки недавней самодовольной уверенности, наружу бесконтрольно полезли травмирующие воспоминания о прочих подобных случаях, когда я оказывался примерно в таком же положении. Сознание в панике ретировалось туда, где господствовали общечеловеческие инстинкты, отвечающие за реакции на ограничение свободы и секс против воли. В конце концов, к великой радости Илиша, я истошно взвыл.

Естественно, тот сразу же ускорился. Я зашипел и начал брыкаться, но расплющенные под его весом ноги настолько затекли, что ничего толком не вышло. Зажмурившись, я орал и просил остановиться, прекрасно понимая, что мои мольбы останутся неуслышанными. В паху в очередной раз сворачивалось тугое напряжение: Илиш намеренно и прицельно бил по моей простате, и страдальческие взвизги смешивались со стонами. Увязая в боли и в мерзкой, словно насекомые, бегающие по телу, тревожности, я с досадливым воплем кончил. С раздутого кончика вышла лишь пара прозрачных капель, смешавшихся с лужицей спермы на раскрасневшемся животе. Я оскорблял Илиша самыми грязными словами, какие только мог вспомнить, но он всё продолжал и продолжал.

— Посмотри на меня.

— Пошёл ты! — огрызнулся я, еле двигая опухшей челюстью. Переутомлённые мускулы горели огнём от постоянного стискивания, укусов и криков. Илиш неожиданно отпустил мои руки, но только затем, чтобы схватить за подбородок.

— Сейчас же.

Я волей-неволей подчинился. Взгляд его оставался таким же безмятежным и холодным, как и всегда; мой же наверняка истерично полыхал. Как и много раз до этого, химера смотрела на меня сверху вниз.

К счастью, сосредоточившись на моих глазах, Илиш замедлился.

— Вглядись в свою ауру.

— Зачем? — процедил я, но всё-таки послушался. И сразу же вокруг голубовато-серых очертаний его фигуры возникли ослепительные опало-серебристые волны, окутывая Илиша подобно хрустальным лентам. Моя аура была чёрной: пурпур и серебро умерли где-то в Моросе. Я послал темноту навстречу его свету — просто чтобы ему насолить, но, разумеется, тот ни капли не померк.

— Значит, твоя аура теперь чёрная? Посетители борделя вытрахали из тебя все цвета? — задумчиво пробормотал Илиш, погружаясь особенно глубоко, а затем возобновляя свой беспощадный ритм.

— Нет, это потому что ты меня бросил! Всё из-за тебя, козёл! — из глотки вырвался хриплый и отчаянный всхлип. Я упёрся локтями в пол и положил ладони Илишу на грудь, надеясь всё-таки его оттолкнуть.

— Оставь. Мне нравится смотреть на тьму в твоих глазах. Доказательство того, насколько лёгкой добычей ты был.

Я с рычанием впился в него ногтями, но спустя мгновение опять заверещал, когда раскалённые руки плотно прижались к моим плечам, до миллиметра повторяя рисунок старых шрамов от такого же ожога. 

А потом кое-что случилось.

В воздухе послышался треск электричества, отчётливый и настолько оглушительный, что он как будто заполнил собой всю комнату и мою черепную коробку в довесок. В следующий миг Илиша отбросило от меня, как от оголённого провода.

Я тотчас попытался вскарабкаться с пола, но всё тело онемело, как парализованное. Чуть размяв окоченевшие конечности, я с трудом пополз к Илишу, не желая даже знать, что за хрень вообще произошла. Морозную затхлость музыкального салона сменила вонь палёной плоти и волос. Густой потрескивающий поток электрических разрядов растекался по самым дальним уголкам, подобно первому весеннему дождю пробуждая притаившиеся запахи.

Илиш был в отключке, но хотя бы не умер. Как же странно было видеть химеру без сознания. Я принялся аккуратно похлопывать его по щеке, надеясь, что это поможет очнуться. Все злокозненные намерения, которые копошились в голове во время нашей жаркой сессии, испарились, стоило мне сообразить, что Илиш пострадал. В конце концов, такой секс был для нас вполне обычен.

Когда он открыл глаза, я предусмотрительно отдёрнул руку, гадая, не убьют ли меня сейчас прямо на месте. Но потом, осмотревшись и сориентировавшись, Илиш сел и одарил меня на изумление невозмутимым и сухим взглядом. Он не опешил, не удивился и даже не рассердился. Если уж на то пошло, его скорее можно было назвать раздосадованным, словно я пролил чай или типа того. Я совсем запутался.

— Не мог просто обжечь меня или обморозить? Обязательно настолько всё драматизировать? — он поднялся на ноги, потом подал руку мне и подтянул за собой.

Я проглотил колючий ком в горле, наконец-то получив неоспоримое подтверждение того, что у Милоша не сработал шокер. Это всё я. Но значит ли это то, что я думаю? Понятия не имею.

— Как я это делаю? — я покрутил руки перед лицом, будто ждал, что сейчас с ладоней посыплются искры. Но нет… Руки как руки, самые обычные, дрожащие и вымазанные кровью — так что, да, мои обычные руки.

Илиш подтолкнул меня к выходу из музыкального салона, а сам слегка отстал, надевая на ходу штаны и подхватывая дипломат.

— Ты — эмпат. Ты же не думал, что способен лишь видеть симпатичные цвета, которые не видят другие, и на этом всё? — тихо произнёс он, закрывая за нами дверь.

— Ты как-то подозрительно много знаешь про мой фокус… — притормозив, я прислонился к холодной стене и уставился на зелёный пейзаж в золотистой раме, висящий напротив. Илиш тоже остановился и обернулся ко мне.

Болезненное прозрение тошнотой подступило к горлу. Даже не знаю, стоит ли спрашивать, или лучше оставаться в неведении.

— Поэтому ты спас меня в самом начале? — всё-таки прошептал я.

— Нет.

Илиш продолжил свой путь по коридору, а я вприпрыжку побежал следом, еле успевая за его большими шагами.

— Ты знал?

Он покачал головой. Призрачно-белые в темноте волосы жидким серебром заколыхались в такт.

— Нет. Я много раз просил тебя прочитать чужие ауры для своих собственных целяй, но всё было уже после. В начале ты был для меня лишь надоедливой блохой, которая так и просит, чтобы её раздавили ногтем.

Я обнял себя руками, опасаясь, что меня по-настоящему вырвет.

— Откуда ты знаешь, что я могу? Есть и другие эмпаты?

— Насколько мне известно, нет. Правда, Гарретту, похоже, понравилось утаивать от меня всякое.

— Гарретту? — я округлил глаза. Президенту Скайтеха? Илиш потянул за ручку последней двери, и мы, наконец, оказались в отапливаемом крыле. — А он тут причём?

Илиш резко развернулся и внимательно заглянул в моё недоумевающее лицо. Вид у него был… страдальческий? Я обалдело пялился в ответ.

Тот со всей своей безжалостностью обрушился на меня.

— Ну, серьёзно, Джейд? И долго ты ещё собираешься отрицать очевидное? Сангвин прав, ты самый тупоголовый гений на свете. Как у тебя получается быть таким башковитым, но в то же время не замечать того, что творится прямо перед нос…

До меня уже дошло, к чему он клонит, но не успел я как следует всё переварить, как защитные механизмы врубились на полную. На ум пришли десятки отговорок, по которым это не могло быть правдой.

— Я не один из вас… У меня есть мать… — пролепетал я самую очевидную, потерянно обводя взглядом гостиную. По спине пробежал холодок, жестоко вырывающий из уютного оцепенения. — И…

В жилах вскипела кровь. Вместо того, что сесть и спокойно обо всём подумать, я злился всё сильнее и сильнее. И чем злее я становился, тем меньше у меня оставалось свободного серого вещества, способного трезво оценить происходящее вокруг. Суровую действительность. Мозг со всей дури давил на тормоза, отчаянно пытаясь объехать ослепительный маяк, однако вместо этого умудрился свернуть в ещё более безобразный вариант реальности, где я немедленно влетел в кучу помоев.

— Так вот почему ты приволок меня из притона! Вот зачем ты вообще приволок меня в свой дом! Сангвин врал, я вовсе для тебя не особенный! Я для тебя лишь инструмент, как Ривер для Лайкоса… — я облизнул пересохшие губы и потупился в пол. Не хочу его видеть. Не знаю даже, из-за чего взбесился сильнее: то ли потому, что я и в самом деле химера, то ли всё-таки из-за того, что это было единственной причиной, по которой Илиш меня захотел.

— Всё так и есть, да? Ты просто обучаешь очередную химеру, чтобы она потом послушно выполняла свои обязанности… — мысль эта совершенно меня опустошила. Илиш был со мной не потому, что я был для него особенным. Для ледяной и бесчувственной химеры я ничего не значил. Это был всего лишь план, чтобы ввести меня в их дурацкую, конченую семейку. Сделать меня одним из… них.

В довершение всех несчастий плечи мои затряслись, и прямо перед ним я расплакался. Илиш почти сразу притянул меня к груди. Я обвил его руками и, давясь ненавистью к себе, начал шмыгать носом сквозь радугу слёз. Но разрыдаться, как дитя, себе не позволил. Я должен сдерживаться, должен быть сильнее. Теперь я со стопроцентной уверенностью могу сказать, что сделан из гораздо более твёрдого сплава.

— И почему ты плачешь? — Илиш отвёл меня на диван, где я незамедлительно забрался к нему на колени — единственное место во всём этом долбаном мире, где чувствовал себя в безопасности. — Это ведь ничего не меняет.

Я отрицательно замотал головой.

— В том, что ты выкрал из трущоб бестолковую помойную крысу, было что-то трогательное, исключительное. А сейчас получается… Получается, что нет. Ты забрал меня лишь потому, что я — химера, которую пора было возвращать в семью, а не потому что я тебе понравился.

Илиш усмехнулся, и я попытался оттолкнуть его, но тот успел поймать меня за руки.

— Какая глупая причина для слёз. Ты только что узнал тайну своего происхождения, но решил поплакать об этом? Да у тебя настоящий талант меня смешить, — он хитро ухмыльнулся в ответ на мой испепеляющий взгляд. — А что если я скажу, что узнал об этом только спустя четыре месяца после того, как сделал своим кикаро? Тогда ты прекратишь эти гадкие рыдания?

— И откуда ты всё-таки узнал? — опасливо поинтересовался я. В памяти всплыл момент, когда Илиш вдруг ни с того ни с чего приказал мне описывать в журнале разные ауры. Это было как гром среди ясного неба, и он, к тому же, так и не объяснил, откуда прознал про мои способности.

— Король Силас очень прозрачно намекнул на это. Ему известно местонахождение всех юных химер в мире. И Гарретту тоже, но тебя он от меня скрыл в своих собственных целях.

— Значит, Гарретт всегда знал?

— Похоже, что так.

От обилия информации в висках запульсировало. Я подобрал со столика мешочек с Белым Китайцем и, раз Илиш не стал протестовать, засунул в ноздри несколько щепоток — больше чем обычно — и глубоко вдохнул. Потом почесал нос, чуя кровь, запекшуюся на руках, и покосился на дипломат.

— Честно говоря, я уже, наверное, с месяц об этом знаю, — устало пробормотал я, дожидаясь, пока героин притупит разбушевавшиеся эмоции. — Я пытался задушить Милоша наручниками, но порвал цепочку, а потом и вовсе ударил его током. Но позже как-то убедил себя, что он случайно нажал на кнопку шокера. К тому же я уже давно заметил своё слишком уж очевидное сходство с Сангвином.

— Отрицание — очень мощный защитный механизм, — произнёс Илиш с долей горечи. — Однако теперь, раз уж ты со всем разобрался, мы можем двигаться дальше. В будущем мне понадобятся твои способности, поэтому понимая, откуда они взялись, ты можешь начать их развивать.

Я согласно кивнул, не зная, что ещё можно сказать. Дурь убаюкала до такой степени, что мне показалось, будто можно и не отвечать. Я со вздохом положил голову Илишу на плечо.

— Ты никогда не задумывался, почему так хорошо видишь? — спросил Илиш после недолгого молчания. — Или почему можешь прыгать и приземляться с такой ловкостью? Ты и вправду такой тупоголовый, я бы даже сказал умственно отсталый.

Я улыбнулся, вдруг обнаружив, что теперь у меня есть новое оружие против него.

— Вот такое дрянное проектирование. Глупые мутанты даже не смогли сделать меня поумнее, чтобы я быстрее обо всём догадался.

Илиш улыбнулся мне в ответ.

— Так могло быть задумано специально. Ривер в десять раз могущественнее тебя, но он даже и не подозревает. То же самое относится и к другим детям, которых мы оставили в Скайфолле или в Пустоши. Арес и Сирис, кстати, тоже из Мороса, ты знал?

Я не знал, но… Сердце защемило от тоски. Мне вспомнилась мать с вечно спутанными волосами, сидящая в парке в окружении своего мусора. Она не смогла нормально меня вырастить, но очень старалась, пока государство не забрало меня в приют.

— Значит, она даже не была моей матерью?

— Нет, её ребенок, дочь, родилась мёртвой. Об этом есть запись, которую я могу показать позже, но на сегодня с тебя точно хватит. Пойдём спать.

— А завтра? Завтра ты расскажешь мне больше? — соскользнув с него, я направился в спальню.

— На самом деле, это одна из причин, по которой мы здесь, — ответил Илиш. — В Скайфолл я планирую вернуться с новенькой химерой, поэтому следующие несколько недель тебе придётся потрудиться.

Я на удивление преисполнился уверенности и решительности.

— Я тебя не подведу.

Знакомый звон цепей заставил мои уши навостриться, а увидев в его руках ошейник, я и вовсе чуть не воспарил над полом. У меня не нашлось слов, чтобы выразить своё счастье и гордость, когда Илиш защёлкнул застёжку на моей шее. По очереди надев на мои запястья кожаные браслеты, он усадил меня на кровать и проделал то же самое с лодыжками. Потом взял мой подбородок в ладони и ухмыльнулся. Я просиял.

А следом мой хозяин прижал свои губы к моим. Я, не задумываясь, ответил на поцелуй, что было слегка сложновато из-за широкой улыбки, озарявшей всё лицо. Только теперь я понял, почему он не надел на меня ошейник сразу же после возвращения. Ошейник надо заслужить; а я теперь не просто кикаро, но ещё и химера, поэтому требовать от меня станут большего.

Илиш был необычайно доволен собой, но почему — можно только догадываться.

— Спи спокойно, кикаро.

***

Проснулся я, как обычно, в препаршивом состоянии. Не обращая внимания на кровавые разводы на простынях, вытащил свою скорбную тушку из постели и поплёлся в душ. На теле красовались свежие синяки, а исхлёстанная грудь побаливала от ударов, но в целом ничего серьёзного. Всё-таки смычок не шёл ни в какое сравнение с кнутом — не было нужного размаха.

После ванной я нацепил одежду кикаро и вместе с дурью плюхнулся на диван. Поскорее бы уже избавиться от этого гадкого ощущения тошноты и слабости. Накачавшись как следует, я включил телик. Скайфолльских каналов здесь, конечно, не было, но зато нашлись видеокассеты и диски. Я поставил запись какой-то дофоллокостной передачи и развалился на подушках.

Вскоре Лука накрыл завтрак: тосты и яичницу с сосисками. Я подтянулся к столу в гостиной, а чуть позже к нам присоединился Илиш.

— С сегодняшнего дня начнёшь принимать «Субоксон», — заявил он, видя, как я качаюсь в тёплых героиновых волнах. — Ты уже более-менее пришёл в себя, поэтому пора отвыкать от этой дряни.

Я со вздохом поник на стуле. Слезать не хотелось, поэтому пришлось рискнуть и попробовать возразить.

— Ты же знаешь, что под кайфом мне легче со всем справляться. Если б не дурь, меня давно хватила бы кондрашка от твоих откровений. Можно ещё хотя бы чуть-чуть?

— Нельзя. Под «Субоксоном» не будет абстиненции, поэтому будь благодарен, что я его тебе разрешаю.

Я снова вздохнул и особо яростно воткнул вилку в сосиску. Илиш, разумеется, заметил.

— Может, хочешь пойти в завязку без ничего? Или пару дней мучиться галлюцинациями от детоксного набора?

Ну уж нет. Что такое ломка, я знал не понаслышке, а при детоксе, говорят, так глючит, что на стену лезешь. Такого счастья даром не надо.

— Нет, ты прав, — согласился я, краем глаза подмечая, что Лука поправляет на себе кошачьи ушки. — Лука, ты бы их постирал. Туда могла попасть кровь человек десяти точно.

Сенгил и бровью не повёл, продолжая аккуратно резать гренку при помощи ножа и вилки.

— Хорошо, Господин Джейд. Я постираю их сегодня вместе с остальными окровавленными вещами.

Обычная стирка в доме Илиша.

— Илиш, а зачем он носит кошачьи ушки? — я уже задавал этот вопрос Луке, но ответ получил такой дурацкий, что теперь решил обратиться к его хозяину.

Тот промокнул уголки рта салфеткой и самым будничным тоном ответил:

— С ними он быстрее работает.

Я выразительно взглянул на него, но Илиш как ни в чём не бывало допил свой кофе и принялся клацать на ноутбуке. Лука же, напротив, плутовато и гордо улыбался себе под нос. Прищурившись, я дёрнул в голове тот же рычажок, что отвечал за способность к чтению ауры, и ткнул в него пальцем.

Лука с воплем подпрыгнул, будто от укуса пчелы. Округлившиеся зелёные глаза потрясённо уставились на меня. Я, естественно, загоготал и снова попытался ударить его током, но тот ловко отскочил и спрятался за своим хозяином.

— Сообразил, как это работает? Очень хорошо. Теперь учись концентрировать энергию так, чтобы она всегда оставалась только в руках, иначе очень быстро растеряешь всех друзей.

Лука перевёл на него изумлённый взгляд.

— Господин, но вы ведь говорили, что он эмпат. Что у него нет ваших способностей.

— У него их и нет, — объяснил Илиш. — Эмпат может видеть ауры живых существ. Однако когда он достаточно много времени проводит с химерой, то начинает впитывать её способности. Джейд уже довольно долго живёт со мной, поэтому успел кое-что перенять.

— Серьёзно? — ахнул я. — А какие ещё способности у вас есть? Есть кто-нибудь, кто может летать, бегать, как молния, или ещё что-нибудь эдакое?

— Химеры не супергерои из комиксов, Джейд. Пока что мы уверенно освоили только базовые модификации и парочку посложнее: термическое прикосновение, высокий интеллект и твои эмпатические способности.

Я снова попытался ткнуть Луку, который успел опуститься на свой стул. Тот благоразумно пересел ближе к Илишу.

— А что со здоровяками? Если я начну крутиться вокруг Ареса с Сирисом, то стану сильным?

— Ты и так сильный: ты сломал стальные наручники. И это не приобретённое, физическая сила заложена в твоём коде изначально, — терпеливо продолжил Илиш. — Базовые улучшения есть у всех химер: ночное зрение, обострённый слух, крепкие кости, сила и ловкость. Остальное добавляется по желанию. Иногда что-то не приживается, например, у тебя явно не до конца развился слух.

— Но я единственный эмпат?

— Да.

— Почему?

Илиш закрыл ноутбук и дожевал свою сосиску: он никогда не говорил с набитым ртом. Он не только излучал поистине божественные грациозность и безмятежность, но еще и был аристократичен до чопорности, как самый настоящий король.

— Это мне неизвестно; я ведь даже о твоём существовании не знал. После пожара в лаборатории Крейга я ушёл из Скайтеха.

— Почему?

— Потому что в пожаре погибли Лайкос и один младенец — Химера Х. Разразился страшный скандал, и в семье возникло слишком много разногласий. Я ушёл с должности декана колледжа Скайтеха и стал советником короля. Всё, чем занимался Гарретт после, меня не волновало. Я старался больше не связываться со Скайтехом и сосредоточился на управлении Скайфоллом.

Я задумчиво проглотил кусочек хлеба. До меня не сразу дошло, кто такая эта Химера Х.

— А, я понял. Ты их спас, и поэтому они в Арасе.

— Верно.

Меня так и подмывало спросить, зачем Илиш решил их скрыть, а главное — почему Лайкос согласился, но потом я вдруг вспомнил, в каком напряжении прошла их встреча. Воздух буквально искрился от эмоций и невысказанных слов. Глубоко запрятанное прошлое оказалось вытащенным на всеобщее обозрение, невзирая на присутствие меня и Грейсона. Тогда я сразу уловил, в чём суть, и принял сторону своего хозяина вместо того, чтобы присоединиться к пассивно-агрессивным подколкам.

Да, между Лайкосом и Илишем определённо что-то было. Но теперь с Илишем был я, а с Лайкосом — Грейсон и Ривер, и это означало, что в итоге у них явно ничего не вышло.

Я невольно скривился, когда на меня снизошло ещё одно озарение.

— Получается, тот чокнутый социопат — мой брат?

Неожиданно я увидел «рыбалку» со мной в качестве наживки над загоном диконов в новом свете: жестокий розыгрыш, который старший брат устроил младшему.

— Вы действительно во многом похожи. С Калигулой, сыном Кесслера, кстати, тоже. Химеры одного выводка близки, как братья.

Меня опять перекосило. Калигула мне тоже не особо нравился. Я достаточно на него насмотрелся на учениях: парень был социопатом не хуже Ривера.

— А ещё я на кого-нибудь похож? Например, мы с тобой, мы же не братья?

Лука с тихим звоном убрал наши тарелки. Илиш порылся в дипломате и вручил мне лист бумаги из моего личного дела.

— Отчасти, да, потому что все химеры — родственники. Геном каждой химеры содержит определённый процент генов предыдущего поколения. Например, близнецы Аполлон и Артемис — наполовину я. Вот твоя расшифровка.

Я взял бумажку и пробежал глазами по написанному. Большая часть показалась мне запутанной тарабарщиной, но кое-что я всё же понял.

Химера Е4

Сангвин: 55%

Аполлон/Артемис: 22%

Гарретт: 14%

Лайкос: 9%

— Сангвин? Теперь понятно, почему мы так хорошо ладим, — я отдал ему бумагу. — Силаса нет? Я думал, что вы все вроде как его клоны или типа того?

Поднявшись, Илиш поправил одежду и вместе с ноутбуком направился в гостиную.

— В нас всех гораздо больше ДНК Силаса, чем друг друга. Первое поколение — я, Гарретт, Неро и Эллис — практически полностью состоим из его генетического кода, но с примесью разных улучшений, изменяющих внешность и способности. Поэтому логично, что во всех последующих химерах, чей код был составлен из предыдущего поколения, присутствует кровь короля.

Человеку нравственному родство с таким тираном и деспотом могло бы показаться сущим кошмаром, но мне… Помойному крысенышу из Мороса, выросшему, считая себя сыном городской сумасшедшей, шушерой, которых там хоть пруд пруди… Я заулыбался от гордости.

Как бы мне ни хотелось ужаснуться таким новостям, всё равно никак не ужасалось. Я и впрямь гордился собой. Правда, когда мы вернёмся в Скайфолл, и придётся на деле столкнуться с реальностью того, что я из королевской семьи, пыл мой наверняка поутихнет. И всё-таки сейчас настроение у меня было отличное. Наши отношения как кикаро и хозяина наладились, поэтому больше ничего не отравляло мне жизнь. Плюс, то, что я химера, означает, что Илиш меня не бросит. А если уж совсем размечтаться… то и Силас рано или поздно от меня отстанет.

Ничего себе… Я — химера. От всех, с кем рос, я отличался не одним лишь умением читать ауру. У меня была семья. Семья с большой буквы.

Керрес бы этого не вынес… Может, и хорошо, что ему не довелось увидеть, как я меняюсь ещё больше. На его глазах я превратился в Теневого Убийцу, а теперь бы ему пришлось наблюдать мою трансформацию в химеру.

— Ты обрадовался, когда узнал, что я химера? — спросил я, когда Лука разобрался с посудой, и мы остались вдвоём.

— Не сразу. Поначалу скорее возмутился, но только лишь потому, что меня обманул кое-какой брат на пару с королём.

— Сказав, что меня убили? — Илиш кивнул. — Вообще… Если я химера, то почему Силас хочет моей смерти?

— Объяснять будет слишком долго, да пока и не нужно. Если вкратце… Силас делает, что заблагорассудится, и получает, что хочет. Запомни главное, Джейд. Пусть раньше он и был для тебя говорящей головой из телевизора, человеком, бесконечно далёким от Мороса, теперь Силас — не просто твой король. Он твой господин, и единственный, кто в нашей иерархии стоит выше меня. И ты, и я обязаны ему подчиняться. Никаких исключений.

Я на мгновение прищурился, рассеянно глядя, как Илиш со всей своей изящностью плывёт по паркету к вешалкам, где висела верхняя одежда. Судя по интонации, за его словами скрывалось гораздо большее.

— А вдруг он когда-нибудь спросит про Лайкоса и Ривера?

Илиш призадумался.

— Если Силас действительно станет задавать такие вопросы, то значит, он и так уже обо всём знает. Тем не менее, в случае чего, добровольно ничего ему не выдавай. Но я бы не взял тебя с собой в Арас, если бы не был уверен в твоей преданности.

Я весь засиял от гордости, словно внутри взорвались сотни фейерверков.

— Я буду слушаться только тебя, — со всей серьёзностью кивнул я и расправил плечи, стараясь выглядеть настоящей химерой. — И всегда буду верен, несмотря ни на что. А на придурка-короля мне плевать. Пусть делает со мной, что хочет, я не скажу ни слова.

Илиш бросил на меня строгий взгляд, и я сдулся, как воздушный шарик.

— Следи за собой, кикаро. За своим языком и за своим эго. Если думаешь, что раз ты химера, то тебе дозволено говорить в такой манере о моих братьях или тем паче о нашем короле, тебя ждёт весьма неприятное открытие. Ты всё понял?

Я снова склонил голову. Понятия не имею, какое у меня место в их иерархии, но что-то мне подсказывает, что даже Дрейк будет передо мной важничать.

— Да, Господин.

— Предупреждаю всего один раз: ничего не изменилось. Я рассказал тебе всё лишь затем, чтобы ты мог развивать способности. Ты по-прежнему кикаро, поэтому веди себя соответственно.

— Знаю, знаю, — вздохнул я, снимая с вешалки его плащ и помогая одеваться. — По-прежнему помойная крыса, по-прежнему твой зверёк. Ты только что сказал блохастому нищему, что он королевских кровей. Дай мне хоть отдышаться, а?

— Именно поэтому ты ещё не истекаешь кровью и не корчишься на полу. Завари к моему приходу чай.