Обсессивно-химерье расстройство

А вот и он, стоит на пороге двустворчатых дверей, ведущих в квартиру Джоквина Деккера. Больше пути назад не было: парень с чёрным чемоданчиком уже неуверенно переминался с ноги на ногу в его доме. Чемоданчиком, в котором кроме скудных запасов бинтов да пинцета с весьма подозрительными пятнами крови, не было никаких личных вещей.

И всё-таки он тут… Божечки-кошечки, он уже тут, а рядом нет никого, кто мог бы отвлечь Джоквина от того факта, что теперь он живёт с соседом. Нет, нет, Джем будет его сенгилом — такую отговорку он придумал, когда второпях выкупал парня у Илиша. Пришлось придумать, потому что сам Джоквин с первого взгляда на парня понял, что они станут гораздо большим.

«Теперь он мой… и я в ужасе. Ох, кошмар, это ведь совсем как в тот раз, когда я вымолил у короля Силаса декоративную мышь, а получив её, так распереживался от того, что теперь несу ответственность за живое существо, что через четыре дня отпустил грызуна на волю в Саншайн-Парке. А потом Неро напомнил мне, что рядом с этим парком находится приют для кошек… Бедный мистер Пискун».

Впервые Джоквин увидел Джема, когда тот обрабатывал его ногу, вытаскивая мелкие камушки из раны. Химера проехалась коленом по асфальту, да так сильно, что порвала белые брюки. Поначалу Джоквину было стыдно: свалился он всё-таки пьяным, но… такой уж он есть. Ему необходимо пить, необходимо каждый день употреблять наркотики, а иначе всё пойдёт наперекосяк. Или по крайней мере — не так как обычно.

Джем так ласково обошёлся с ним: бережно оказал медицинскую помощь, а потом выведал адрес, по которому следовало доставить Джоквина. Он не помнил выражение лица парня, когда тот узнал, что мужчина живёт в Авентии — небоскрёбе, где обитала большая часть четвёртого поколения. Но Джем должен был сообразить, кто перед ним: сложно не знать, кто такие химеры.

На следующее утро Джоквин проснулся с похмельем и в самом дурном расположении духа. Несмотря на загруженный день, маячавший впереди, мысли его тут же обратились к таинственному парню с блестящими медными волосами и прекрасными тёмно-голубыми глазами, сверкающими, как драгоценные камни. Даже имя у него было подходящим… Джем.[1]

[1] Джем — англ. «драгоценный камень».

Каким-то образом Джемини из Блэкбея очутился в ледяных когтях Илиша Деккера, и — что ещё хуже — беззащитный, кроткий парень приглянулся его чумному зверёнышу. Джоквину пришлось продать свою гордость, чтобы вызволить парня из лап холодного дьявола и его преданного фамильяра, и вот, спустя несколько суматошных дней, Джем наконец-то стоял на его пороге. И судя по виду, чувствовал себя не менее неловко, чем сам Джоквин.

— Я… э-э-э... Здесь я живу, — протянула химера, отрывистыми движениями почёсывая затылок. Под прядями густых чёрных волос собирались капельки пота, а от накопившейся нервозности ему захотелось снюхать щепотку кокаина или чего-нибудь подобного. — Тут три спальни и мой кабинет. Ты… ты будешь спать в комнате моего бывшего сенгила, потому что в третьей ночуют Тимоти или малыши, Хантер и Чейсер. Это… это мои младшие братья.

Джем улыбнулся ему, и щёки Джоквина незамедлительно порозовели. Это была понимающая улыбка, словно парень читал его мысли.

— Так мило, что ты зовёшь их в гости, — он снял обувь — истрёпанные кеды, которые когда-то были белыми, и прошёл внутрь. — О, у тебя есть кошки. Как их зовут?

— Кошки?.. А, да, — Джоквин осмотрел свою гостиную в которой стояло два голубых дивана, накрытых синими пледами, глубокое кресло в цвет и журнальный столик с мраморной бело-серой столешницей. На стенах, выкрашенных в тёмно-синий и кремовый цвета, висели картины в чёрных рамках и семейные фотографии.

Наконец он обнаружил своих котов.

«Ну, конечно, мои обычные коты… Оцелоты живут внизу, на своём этаже. И как я умудрился об этом забыть?! Соберись, Квин, соберись!»

«Чёрт, и как же их зовут? Я не помню, не помню!!! Хватит, хватит, успокойся!»

— Это Домино, — Джоквин подошёл к белой в чёрных пятнах кошке, отдыхающей на огромной кошачьей башне, и погладил её. Потом подобрал пухленького кота с окрасом «табби», который подплыл поприветствовать Джема. — А это Фриски Пятый.

— Пятый? — непринуждённо рассмеялся Джем с такой теплотой в глазах, что химера задержала на нём свой взгляд на несколько секунд дольше положенного. — Прости, забыл, что ты бессмертный. Тебе сколько, девяносто?

Румянец на лице Джоквина превратился в пылающий алый костёр.

— Д-да, я бессмертный, — смущённо признался он. — Но не такой уж и старый… Мне слегка за сорок… но меня сделали бессмертным в двадцать семь, поэтому я никогда не буду выглядеть на свой возраст.

— Точно-точно, я что-то такое припоминаю, — Джем протянул руку и погладил Фриски по голове. Тот довольно замурчал. — У нас был предмет, где… — он опять рассмеялся, но на этот раз стеснительно. — Прости, ты наверняка всё и так знаешь.

— Нет, нет, — торопливо запротестовал Джоквин. — Мне… мне интересно, рассказывай. П-прошу, говори.

«Ну, чудесно, я только что выставил себя круглым идиотом. Надо закинуться. Сейчас же».

«Сейчас же, Квин!»

Мимолётно покосившись на Джема и не дожидаясь, пока тот снова заговорит, Джоквин поставил кота на пол, спешно пересёк гостиную и нашёл временное убежище в спальне. И пусть Джем решит, что эта химера чокнутая, Джоквин всё равно дрожащей рукой закрыл за собой дверь, прошёл в ванную и, едва переводя дух, начал измельчать наркотики.

Ему было жизненно необходимо что-нибудь употребить, и… он взглянул на наручные часы. Так и есть, уже два часа. А в два часа дня по выходным положено чем-нибудь закинуться и пить чай, пока его накрывает, а затем провести установленный ритуал омовения. Ровно в три подадут…

«О нет, обед. Еда. Что я буду делать, когда принесут еду? Он же не в курсе — откуда ему быть в курсе?»

«Что же делать?! Что мне делать!!! Он сразу поймёт, какой я на самом деле ущербный, узнает о моих дурацких ритуалах и тупом расписании, узнает и уйдёт, как мой предыдущий сенгил. Но я не хочу, чтобы он уходил! Ну почему я настолько шизанутый?! Почему, ПОЧЕМУ?!»

Он провёл ладонями по лицу и со стоном хлопнул рукой по тумбе, проклиная Силаса за то, что тот напортачил с его генетическим кодом, за то, что не знал, как исцелить свою химеру, за то, что вообще сделал его бессмертным!

«Нет, нет. Ты сам попросил его сделать тебя бессмертным, потому что боялся умереть! А болезнь лишь ускорила его решение. Это ты виноват, ТЫ САМ!»

Джоквин поджал губы. Как же он ненавидел эти мысли, захламляющие и загрязняющие разум. Собравшись с духом, он помыл руки — раз, второй и третий, — и, когда закончил, принятые им обезболивающие как раз подействовали, и ему стало спокойнее. Хотелось остаться в спальне до вечера, но мозг настырно напоминал, который сейчас час. Не время лежать в постели — время пить чай, а потом обедать. Игнорировать внутренний голос было невозможно, хотя порой он требовал чего-то, что сам Джоквин делать не желал.

Боязливо вернувшись в гостиную, он увидел, что Джем сидит на диване и треплет Фриски за ушами.

— Ты в порядке? — с беспокойством спросил парень. Прекрасное лицо больше не озаряла прекрасная улыбка. В нём всё было прекрасно: и лицо, и улыбка, и сияющие глаза, и мягкие волосы, в которые так и хотелось запустить пальцы…

— Джоквин?

— А?.. Д-да, п-прости, — запнулся Джоквин. — Всё в порядке, просто…

«Нельзя говорить о моих проблемах, или он подумает, что я псих. То есть я и есть псих, но нельзя, чтобы он понял, насколько всё плохо. Или он уйдёт».

— Просто… нужно было кое-что проверить.

«Квин, ты дебил».

— Ясно, — Джем тихо поднялся и потупился в серый ковёр под своими босыми ногами. — Тебе слишком неудобно? Я могу уйти, если хочешь. Передвину свою лавку туда, где не ходят Илиш и Джейд…

— Нет, — выпалил Джоквин гораздо быстрее и настойчивее, чем намеревался. — Прошу… прошу, не уходи, — он опять почесал затылок и забегал глазами по сторонам, стараясь найти себе оправдание, но такое, чтобы не выдавало болезнь.

Джем аккуратно приблизился к нему, снова чуть улыбаясь. Его улыбка успокаивала, она притушивала пожар, постоянный полыхающий в голове химеры.

— Ты… волнуешься из-за того, что происходит у вас? Из-за того, что Джейда похитили и всего прочего?

И из-за этого тоже… Джоквин терпеть не мог, когда в семье начинались тряски, даже самые малые. С химерой чуть не случился нервный срыв, когда стало понятно, что у Илиша появились чувства к своему неотёсанному, полудикому кикаро, который в итоге ещё и оказался их братом. А потом Джейда похитили, и хаос охватил всех и вся. Сейчас пацан был уже дома — восстанавливался после операции, а Силас и Илиш находились в процессе воскрешения после взрыва. Все понемножку успокаивались и возвращались к своим делам. Джоквин действительно волновался из-за семьи, но всё же львиную долю его встревоженности составляло…

Присутствие мужчины, в которого, как боялся Джоквин, он постепенно влюблялся.

«Он проявил ко мне доброту, не требуя ничего взамен, не зная, что я химера, что я из королевской семьи… Его нежные руки растопили моё сердце… Но он наверняка думает, что я какой-нибудь жалкий неудачник: один заботливый жест, и вот он уже мой сенгил?.. Проклятые Илиш и Джейд, это они вынудили меня действовать. Я просто не мог оставить Джема в зубах у этой помойной крысы. Только не такого невинного, милого юношу…

— Джоквин?

«Уже два двадцать. Срочно завари чай».

«Но я ведь разговариваю».

«Ты уже опаздываешь. Иди делай чай».

«Я уже почти законч… Хватит, как меня достали проклятые заморочки, разрушающие всю жизнь».

— Что-то вроде того, — осторожно согласился он.

«Чай. Чай. Время пить чай. Как только ты сделаешь чай, всё успокоится. Чай. ЧАЙ!»

Не в силах справиться с собой, Джоквин направился к плите.

— Будешь чай? Я, пожалуй, выпью кружечку. Обед принесут в три, и…

«Вот дьявол, и что же мне делать с обедом? Отошлю… отошлю его на балкон, да. Пусть хотя бы не слышит. Но чем мне это объяснить?»

— Тебе помочь? Я могу принести снизу обед… — предложил Джем, следуя за ним. — Всё-таки меня назначили твоим сенгилом. Я, правда, понятия не имею, что это значит. Пока гостил у Аполлона и Артемиса, их сенгил показал мне самые основы, а один раз приходил Сангвин и обещал научить меня всему, что знает сам.

Джоквин замер и медленно обернулся.

— Сангвин? — уточнил он и, поведя плечами, подставил электрический чайник под струю воды. Кухонька в квартире была самой обычной, такой же, как у всех химер: приборы из нержавеющей стали, мраморные столешницы и островок из тумб в центре. Как и в остальных частях дома, нигде не виднелось ни пятнышка, а от поверхностей пахло лимоном.

Джем рассмеялся мелодичным, словно пение ангелов, голоском.

— Не стану даже спрашивать, почему ты так поёжился, потому что и так знаю. Сангвин и впрямь выглядит немного угрожающе, но кажется дружелюбным. Он же хороший, да?

На поморщившемся лице Джоквина промелькнуло выражение «ну-у, типа того».

— По большей мере? — с сомнением ответил он. — Он сенгил Силаса, поэтому я стараюсь не расслабляться в его присутствии… Но зато он никогда не дразнит меня, как остальные. Сангвин понимает мои….

«Проблемы? Нет, назад, назад. Тревога, код красный»

— Бзики, — выкрутился Джоквин, гордясь своей сообразительностью. — Он понимает мои бзики, потому что у него их тоже много.

В глазах Джема зажглось любопытство.

— Бзики? Какие бзики? Как твоему сенгилу, мне необходимо о них знать.

«Нет! Что я натворил, что натворил!»

— Э-э-э… М-м-м… Я, это, ох, чёрт! — вода полилась через край чайника, Джоквин, неуклюже дёрнув рукой, с грохотом уронил его в раковину. Джем торопливо выключил кран.

— Давай лучше я, — хихикнул он. — Скажи, какой чай хочешь, и иди присядь, пока не побил всю посуду.

Химера сердито насупилась.

— Ладно, так и правда будет лучше, — неохотно признался он. — Достань простой зелёный чай, без добавок, и заваривай в течение двухсот секунд.

Он ретировался в гостиную и опустился на диван. Через несколько минут вернулся Джем с кружками и устроился рядом.

— Скажу честно… — начал он. — Я до жути боялся приходить сюда, просто до усрачки — прошу прощения за выражение — однако оказалось, что ты напуган гораздо сильнее, и мне от этого легче, — Джоквин снова угрюмо покосился на него. Джем коротко улыбнулся в ответ и вновь посерьёзнел. — А если без шуток, зачем ты это сделал? Зачем спас меня от Илиша и Джейда?

Джоквин окаменел и пристально уставился в свою чашку, чувствуя на себе вопросительный взгляд Джема и размышляя, так ли уж глупо будет разжать пальцы и ошпарить себя кипятком. Тогда все ненужные разговоры разом сойдут на нет. Хотя, справедливее, наверное, будет ответить, причём искренне… В таком щепетильном деле нельзя лгать.

— Ты хорошо ко мне отнёсся, — сообщил Джоквин своему чаю. — И я не мог допустить, чтобы они вытворяли с тобой всё, что захотят.

Повисла непродолжительная пауза.

— Спасибо, — наконец тихо ответил Джем. Джоквин поднял голову, но, встретившись с голубыми глазами, снова потупился в чашку. Его так и подмывало добавить, что вообще-то Джем не его раб, он может уйти в любой момент, и что ему необязательно сидеть тут с химерой — но Джоквин трусливо промолчал.

«Почему? Потому что мне одиноко… вот почему».

Они молча пили свой чай, изредка обмениваясь короткими фразами, когда Фриски Пятый потребовал внимания и ласки. Для Джоквина, ненавидящего неловкую тишину, кот стал настоящим подарком небес, но вскоре он ушёл, и химере пришлось снова сверлить взглядом часы в ожидании обеда.

Ровно в три ноль-ноль раздался стук в дверь. Джем быстренько подхватился со своего места.

— Я открою, всё-таки это теперь входит в мои обязанности.

Всегда в три, минута в минуту. Работники кухни понимали, насколько это важно для Джоквина. Всё подавалось в соответствии со строгими правилами. Химера заранее посылала им список блюд, которые желала отведать на следующей неделе, а разные виды еды на тарелке ни в коем случае не должны были соприкасаться друг с другом. Если допускалась хоть малейшая оплошность, он отправлял обед обратно. Если всё не было идеально, весь день летел коту под хвост. К счастью, повара хорошо знали о его проблемах, а поскольку Джоквин никогда их не обижал, всё исполнялось в лучшем виде и без возражений.

Однако когда Джем распахнул дверь, послышался удивлённый писк. Джоквин оглянулся через плечо и, поняв, кто стоял на пороге, моментально вскочил на ноги.

Силас. Во время освобождения Джейда он погиб, и вот теперь, похоже, очнулся, а иначе, как ещё объяснить, что Джем в ужасе таращился на короля, превратившись в соляной столб, будто Лотова жена.

— Ну, здравствуй. И кто ты у нас будешь? — осведомился Силас прохладным тоном.

— Дж-джемини из Блэкбея, — заикаясь, пробормотал Джем, но потом вспомнил о манерах и торопливо отвесил поклон. — Но все зовут меня Джем.

Силас прищурился.

— И почему ты здесь?

— Я новый сенгил господина Джоквина, сэр.

— Король Силас… — поспешила к ним химера, но Силас жестом остановил её.

— Я думал, ты больше не хочешь заводить сенгилов, Квинни, душа моя, — хмыкнул король и, не удостаивая их лишним взглядом, прошёл в комнату. В руке у него болтался прозрачный пакет с пластиковыми контейнерами.

Точно… Раз в неделю Силас старался обедать вместе с Джоквином, но со времени его последнего визита прошло уже больше месяца. Возможно, король пытается наверстать упущенное, что довольно странно, ведь сейчас у него хватает проблем с Илишем из-за… всякого.

— Я… я только недавно с ним познакомился, — повинился Джоквин, раскрасневшись, как включённая на всю мощность конфорка. Он решил не упоминать о своём самом старшем брате и его ручной химере, логично рассудив, что сейчас король будет не рад услышать про Илиша. — Мне, в общем, мне… — замялся он, заметив заинтересованность Джема.

«Нужно сказать королю правду, но так, чтобы не услышал Джем».

— Тебе что? — Силас щёлкнул пальцами и красноречиво указал Джему на пакет. Благо, догадливый парень растерялся лишь на мгновение и почти сразу умчался на кухню за тарелками.

Бирюзовые глаза проследили, чтобы Джем оказался за пределами гостиной, и лишь после обратились к королю. Но стоило Силасу вопросительно приподнять бровь, как Джоквин тут же стушевался.

— Мне одиноко, — тихо сознался он. — Он прозябал в нищете и буквально спал на улице, но всё равно не озлобился и помог мне в трудную минуту. Прости, что сначала не спросил у тебя разрешения, но Кримстоуны здорово его отделали, когда вынюхивали про Джейда, и я… испугался, что его могут похитить раньше, чем ты проснёшься.

Эта химера ни за что не смогла бы обмануть своего короля, впрочем, и желание это сделать у неё тоже отсутствовало. В отличие от Илиша, Джоквин был послушным, поэтому выложил всю правду. И король, впившийся в него испытующим взглядом, тоже это понимал.

— Что ж, если всё пройдёт хорошо, ты можешь его оставить, — постановил король. — Но только «если».

Сердце Джоквина подпрыгнуло.

«Всё… пройдёт… хорошо? Что пройдёт?! Что он уже успел придумать? Дело плохо, плохо!»

После того как Джоквин закончил с предобеденным омовением, а именно: вымыл руки до локтя и лицо, все уселись за чёрным круглым столом и принялись за обед, которй принёс Силас. Джоквин отчаянно надеялся, что будет именно то блюдо, которое он заказывал на сегодня: «Цезарь» с курицей (мясо — только белое; ни в коем случае не касается листьев салата) и заправкой в бутылочке, чтобы он мог полить кушанье сам. Но король приволок сэндвичи с бозеном в собственном соку и обычный «Цезарь», а это Джоквин уже заказывал... на вторник, а не на четверг.

«Во вторник… Бозена на обед положено есть во вторник».

Руки его нервно теребили ткань, сминая несчастную белую салфетку, будто это она виновата в том, что нормальный порядок вещей оказался нарушен.

«Всё хорошо, Квин, всё хорошо. Съесть обед, предназначенный для вторника, в четверг, совсем не страшно… Нет, нехорошо! Всё, всё неправильно, всё не так!.. Ну почему я такой? Почему мой собственный мозг работает против меня?»

Плечи Джоквина поникли, что, разумеется, не скрылось от Джема.

— Что такое? — ласково спросил парень с такой же заботой, с какой обратился к Джоквину в тот вечер, когда тому повезло встретить столь идеальное создание. — Я… я сделал что-то не так?

По спине химеры пробежал холодок, а язык предательски прилип к нёбу. Он уставился в свою тарелку, силясь заставить мозг не орать во всю его несуществующую глотку.

Но лучше бы Джоквин подал голос, лучше бы он заговорил Джема до смерти, потому что пока он колебался, вместо него ответил Силас.

— Душа моя, а ты не заметил ничего странного в моём очаровательном сильфе?[2] — будничным тоном бросил король под аккомпанемент лёгкого царапания вилки о фарфор.

[2] Сильф — существо, олицетворяющее собой стихию воздуха.Король называет так Квина из-за изящной, эльфоподобной внешности.

Джем беспокойно заёрзал на своём стуле.

— Заметил, но… Он очень добрый, и…

Пока Джоквин тщетно пытался прорвать лёд, покрывший его кожу сплошной коркой, Силас бесцеремонно перебил парня.

— И что ты заметил… Джем, верно?

Тот утвердительно кивнул. Вопрос короля на пару секунд повис между ними, будто наживка на крючке, умоляющая, чтобы её заглотили.

— Ну, он немного… взвинченный, — медленно протянул Джем, выдавая своё волнение. — Но мне всё равно.

— Вот как? — захлопал ресницами Силас. Лицо его раскроила обманчиво-добродушная улыбка, словно кто-то сделал прорезь в белой глиняной маске. — А что ещё ты заметил, Джем? Или это всё?

— Всё, — Джем отвёл взгляд. — Только лёгкую нервозность. И мне действительно всё равно; в каком-то смысле это даже мило.

Неожиданно Силас от души расхохотался. Джоквин и Джем потрясённо вытаращились на него.

— Лёгкую нервозность? — выдавил он сквозь смех. — Глупыш, Джоквин вовсе не взвинченный. Мой Квинни страдает от обсессивно-компульсивного расстройства, а ещё…

— Силас… — проскулил Джоквин, до боли в пальцах выкручивая салфетку. На него, очевидно, накатил приступ: выпученные глаза едва не вываливались из орбит.

— Что такое, прелесть? — поинтересовался король с любезной улыбкой.

— Прошу… прошу не рассказывай ему.

— Но как ты собрался это скрывать, душа моя? — удивился он. — Побежишь в ванную и притворишься, что у тебя срочное дело? Разве не ты сам решил всегда жить один из-за своих неприличных, неконтролируемых привычек?

— Мне просто было одиноко, вот и всё, — горько прошептал Джоквин.

— Вот именно, душа моя, — Силас снисходительно похлопал его по руке. — Ты «просто» не подумал о последствиях, ведь так?

Высокая, статная химера практически сползла под стол, будто ребёнок, которого отчитывал родитель.

— Ну, можно мне хотя бы попытаться? — заканючил он. — Пожалуйста, можно мне его оставить?

Силас хихикнул и взял в руки свой сэндвич.

— А я тут ни при чём. Думаю, Джем очень скоро сам покинет твой дом, и мне не придётся прикладывать для этого никаких усилий, — он указал парню на его тарелку. — Ешь.

— Пойду… пойду принесу воды и газировки, — Джоквин вскочил со своего места и, втянув голову в напряжённые плечи, рванул на кухню.

— Знаешь, зачем во время еды ему всегда нужна вода и газировка, Джем? — спросил Силас. Джоквин не услышал ответа, но предположил, что Джем отрицательно замотал головой.

— Конечно, не знаешь, душа моя, — констатировал король. Химеру захлестнула удушливая волна стыда.

Дальнейший обед продолжался в тишине. Джоквин, склонившийся над своим блюдом, периодически чувствовал на себе любопытный взгляд Джема. Разумеется, тот не мог не гадать, к чему вообще была их странная беседа, и что за такие неприличные привычки упомянул Силас.

«Сколько же у меня их, этих противных, омерзительных привычек. И какого хрена я не получился нормальным? Как Илиш, или Аполлон и Артемис, по подобию которых меня создавали… Почему Силас сделал меня таким?»

Он вяло ковырялся в тарелке, опасаясь из-за стресса съесть больше положенного. Живот начинал болеть уже после четырёх ложек: желудок уже много лет не справлялся с большими объемами пищи. И Силас это знал… Король знал, что случается, когда Джоквин переедает, и никогда не позволял ему забыть об этом.

«Я разочаровал их всех, всех. И он прав: Джем наверняка скоро сам уйдёт. С чего бы ему или вообще хоть кому-нибудь захотеть быть со мной? Вот поэтому… поэтому мой предыдущий сенгил и ушёл».

— Не грусти, сильф. Я же не забираю его прямо сейчас, — сказал король, расправившись с сэндвичем. Джем тоже уже собирал последние крошки, но Джоквин по-прежнему сидел с почти полной тарелкой. Он уже съел столько, сколько мог, и настороженно следил за Силасом. — Хорошо, что ты бессмертный, и инфаркт тебе не страшен, — он откинулся на спинку стула и указал Джему на стол.

Тот снова на пару секунд затормозил, но, припомнив о своей новой должности, ловко поклонился, собрал грязную посуду и полетел на кухню.

Силас цокнул языком и покачал головой.

— Какой услужливый, — пробормотал он. — Что ж, кажется, пока что он и впрямь неровно к тебе дышит. Неужели ты произвёл на него настолько хорошее впечатление?

— Похоже на то… — согласился Джоквин, робко потупившись на сэндвич из-под нависающей чёлки. — Мне и самому этого не понять: я ведь ненавижу себя не меньше, чем ты меня.

Силас замер, и коварная ухмылка, играющая на его губах почти всё время обеда, испарилась. Он замахал рукой — так, чтобы не заметила химера — и Джем, возвращающийся с кухни, юркнул обратно.

— Квин, я не желаю тебе зла… — со вздохом произнёс король и, поднявшись, присел перед ним на корточки. — Но вижу, что ты искренен, а не пытаешься обмануть меня или надавить на жалость, как некоторые. Неужели ты и впрямь считаешь, что я тебя ненавижу?

«Конечно, ненавидишь… Или зачем ты тогда меня мучаешь? Почему потешаешься над моим психическим расстройством?»

Джоквин горестно кивнул.

— Это не так. Я люблю тебя, — Силас убрал вьющиеся прядки с его глаз. — Просто боюсь, что Джем обидит моего маленького сильфа, как и его предыдущий сенгил. А ты разве нет?

— Ужасно боюсь, — прошептал Джоквин, не поднимая головы. — Но мне так… так одиноко. Ты ведь знаешь, что в одиночестве всё становится ещё хуже.

Назойливые голоса кричали громче, маниакальные вспышки ощущались интенсивнее, чаще. Абсолютно всё должно было исполняться определённым образом, и никакие вольности не допускались. А когда Джоквин думал, что сделал что-то неверно, он начинал всё заново, потом ещё и ещё. Даже если на это уходил целый час. Волосы зачёсаны на правильную сторону, зубы вычищены до скрипа, и, если ему казалось, что в самом дальнем уголке остался налёт, вся процедура в безоговорочном порядке повторялась заново, причём не единожды. Все числа — только чётные: температура на термостате, звук в телевизоре, число кошек, которыми он владел, даже столь интимные вещи, как количество оргазмов во время близости — исключительно чётное, и у него, и у его партнёров. Никаких исключений просто быть не могло.

И в четверг положено есть «Цезарь» с курицей; белое мясо ни в коем случае не касается листьев салата; заправка — в бутылочке, обязательно в прозрачной, чтобы он видел, что внутри. Не сэндвич — уже одного этого хватало, чтобы дыхание перехватывало. На ужин будет жареный бозен, а это значит, что он съест один тип мяса дважды за день, а это… это неправильно. Так нельзя!

— Джоквин, — резко позвал Силас, понимая, что тот совсем заблудился в собственных мыслях. Он взял химеру за руку и крепко сжал. — Знаю, что ты думаешь, будто тебе необходимо делать всё как положено, но, милый, нет никакого «положено»…

— Ох, сильф… Я способен создавать людей практически из воздуха… но не в силах вылечить своего малыша.

Нижняя губа Джоквина задрожала.

— Ты пытался, я знаю, — хриплым голосом сказал он. — Вы все пытались.

— И мы не сдадимся, мы продолжим искать лекарство, — король погладил его по руке. — Понимаю, что мой строгий запрет всё… усложнил. Но я не хочу терять тебя.

***

— Прямое вмешательство может уничтожить его личность, а я не стану так рисковать. Я запрещаю вам лезть ему в голову.

— Но король Силас… без этого мы бессильны…

— Я не стану подвергать своего сильфа опасности! Мне нужен он, а не незнакомец в его теле! Найдите другой способ. Он бессмертный, у вас впереди целая вечность.

***

«Силас сделал меня бессмертным, потому что боялся, что слишком сильное вмешательство в работу мозга убьёт меня или изменит личность до неузнаваемости. Он решил подстраховаться, чтоб в случае полного провала я мог просто вернуться в исходную точку. Однако, возможно, из-за этого его решения меня и невозможно вылечить. Так же, как невозможно вылечить Дрейка».

— Я понимаю, — хлюпнул носом Джоквин и взял со стола бумажную салфетку. — И я понимаю, что ты просто переживаешь, что Джем меня обидит.

Силас снова пригладил его волосы.

— Да, душа моя, всё в точности так, — кивнул король. — И вот поэтому Джему придётся доказать, что он достоин стать твоим сенгилом. Так же, как приходится всем остальным, когда они претендуют на сердце моих химер.

Джоквин в ужасе распахнул глаза.

— И не смотри на меня так, Джоквин Джуно Деккер, — погрозил пальцем Силас, поднимаясь. — Ты знаешь мои правила.

— Но, но… — неуверенно пробормотал Джоквин. — Он ни на что не претендует, он, он обычный сенгил. Ты никогда не устраивал испытания другим сенгилам.

Усмехнувшись, король потрепал его по щеке.

— Неужели ты считаешь, что на это кто-то купится? Хватит, душа моя, я же не идиот. Ты хочешь от него гораздо, гораздо большего. Признайся, признайся немедленно.

Джоквин снова потупился в пол, спрятав бирюзовые глаза за густыми, волнистыми локонами. Он со вздохом покосился в сторону двери и, убедившись, что Джем далеко, еле заметно кивнул.

— Да, — ответил он шёпотом, по сравнению с которым даже писк мыши прозвучал бы раскатом грома. — Мне он нравится.

— Тогда предлагаю тебе смириться с неизбежным. Если он пройдёт моё испытание — он твой. А если нет… что ж, тогда получится, что этот юноша был недостаточно хорош для моего чудесного Джо-Квинни. Согласен?

Джоквин кивнул головой, с грустью и страхом рассматривая свой сэндвич.

— Джем, иди сюда, — позвал король. — Положи остатки обеда Джоквина в пластиковый контейнер: он доест позже, — Силас положил руку ему на плечо. — Через две недели я вернусь и заберу с собой Джема, чтобы проверить его пригодность.

Джоквин в ту же секунду вскинул на него испуганный взгляд. Джем тоже застыл у стола с тарелкой еды в руке.

— Через д-две недели?! — воскликнула химера. — Что ты собираешься с ним делать? Господин… он не выживет в Пустоши! Прошу, прошу, не высылай его.

Но Силас лишь улыбнулся на эти мольбы и, склонившись, чмокнул его в щёку.

— Две недели, душа моя, и ни днём позже. Разумеется, мы ещё увидимся с тобой до этой даты. И не забывай про Илиша: он скоро очнётся, и настанет время его наказания, — король помахал рукой на прощание и направился к двери. — Мне всегда приятно обедать с тобой, мой Квинни. Я люблю тебя и делаю всё для твоего же блага, — на пороге он обернулся. — И не вздумай от страха его выгнать. Джем должен все две недели провести с тобой. Он делает тебя счастливым, а я хочу, чтобы это так и продолжалось.

Дверь за ним захлопнулась, и Силас наконец-то ушёл. Наступила оглушительная тишина.

— Джоквин? — прошептал Джем и осторожно приблизился к химере. — Что происходит? Что король Силас имел в виду? Мне что, угрожает опасность?

— Я.. я… — он нервно скомкал салфетку и, так и не найдя подходящих слов, устремился в свою ванную. Здесь Джоквин снова измельчил наркотики и отправил в ноздри. Руки так тряслись, а дыхание было таким неровным, что это удалось только с третьего раза: первые два он просто всё сдувал вместо того, чтобы снюхать.

Шмыгнув носом, он вытер остатки белого порошка с верхней губы, опёрся ладонями на тумбу и закрыл глаза. Однако спустя мгновение они резко распахнулись: химера метнулась к унитазу и одним махом выблевала весь свой обед.

Джоквин обессиленно прислонился к стене, пытаясь справиться с водоворотом мыслей. Что он задумал? И самое главное — зачем? Силас чётко дал понять, что скоро доберётся до Джема. Как же глупо было со стороны химеры решить, будто король будет всецело занят Илишем и Джейдом. Две недели? Две недели, и он устроит Джему проверку. И что оставалось Джоквину? Силас даже запретил избавляться от парня. Джему придётся жить с ним.

Но почему это так его пугало? Ведь не далее, как час назад сам Джоквин больше всего на свете желал, чтобы они были вместе. Но теперь Джему никто не сможет помочь, и… И… Тому самому Джему, что вызывал улыбку на его лице, что наполнял сердце такой невыразимой теплотой.

— Джоквин? — робко постучавшись, позвал его Джем. — Прошу, выходи. Я за тебя волнуюсь.

Голова химеры дёрнулась в сторону двери, но та, к счастью, оказалась заперта.

— Сей… сейчас, — промямлил он, хватая ополаскиватель для рта. Никакой грязи быть не должно, только безупречная чистота. После рвоты пользоваться щёткой нельзя: кислота ослабляет эмаль, поэтому сначала смываем всё разбавленной зубной пастой «Сенсодин», потом полощем горло в течение сорока секунд. Такой был правильный порядок вещей, так заведено, и так и должно продолжаться.

Потом Джоквин почистил унитаз, убрал тумбу, на которой крошил таблетки, и потёр нос. К этому времени наркотики уже начали действовать, и, несмотря на то, что сердце всё ещё бешено колотилось, стараясь угнаться за охваченным огнём разумом, умчавшимся на многие мили вперёд, храбрости химеры вполне хватило на то, чтобы выбраться из своего убежища.

Джем, спрятавший руки за спину, терпеливо ждал его на пороге.

— С тобой всё… хорошо? — мягко спросил он, обеспокоенно сверкнув своими прекрасными глазами.

Джоквин повесил голову и быстро просеменил мимо парня. Пальцы его так и чесались от желания впиться ногтями в кожу и изодрать всё в кровь.

— У меня… меня… Нет, — ответил он, по-прежнему спотыкаясь на каждом слове. — Прости, Джемини, мне… мне не стоило приводить тебя сюда. Это была ошибка, п-прости.

Джем на мгновение затих.

— Король Силас сказал, что я делаю тебя счастливым. Это… это правда?

Химера сдвинула брови к переносице и до белизны поджала губы.

— Да, — пораженческим тоном прошептал он. — С тобой… с тобой я забываюсь, пусть даже ненадолго. А для такого, как я, это практически чудо.

— Я думал, что ты просто немного взвинчен, но, получается, это болезнь?

— Верно, и я болею с тех пор, как себя помню. В подростковом возрасте она перетекла в хроническую, — объяснил Джоквин. — У меня очень много разных ритуалов, привычек и традиций. Большинство братьев над ними смеются, но я просто не могу заставить себя перестать… хоть сам этому не рад. Если я начинаю что-то делать не так, как приказывает мой мозг, меня сгрызает невыносимая, мучительная тревога. Я… постоянно воюю с самим собой.

— Это наверняка очень тяжело, — сказал Джем. — А когда ты один, твоё желание делать всё по образцу становится ещё хуже?

— Из-за этого я не люблю находиться в одиночестве. Но мои замашки всех раздражают, поэтому я стараюсь никого не обременять своим присутствием.

— Но ведь члены семьи должны поддерживать друг друга, — с горечью покачал головой Джем. — Силас тебя создал, он несёт…

Слабый смешок химеры прервал его речь.

— Они на самом деле хотят мне помочь. Это я держу их на расстоянии, Джем, — признался он. — Я терпеть не могу, когда другие наблюдают за всеми моими придурковатостями, потому что знаю, меня осуждают, пусть и не всегда вслух. А если кто-то и относится к этому с пониманием, мозг всё равно заставляет меня сомневаться и не верить им. Гораздо проще ни с кем не общаться, даже если в одиночестве мне становится хуже.

Неожиданно Джоквин почувствовал в своей руке тёплую ладонь.

— Больше ты не будешь в одиночестве, — несмело улыбнулся парень. — Теперь с тобой буду я, да? Твой новый сенгил.

Химера ошарашенно заморгала, глядя на их переплетённые пальцы.

— После… после всего, что сказал Силас?

— А мне неважно, что он сказал, — пожал плечами Джем. — Важно лишь то, что ты уже для меня сделал. Ты спас мою скорбную тушку от Джейда и Илиша, помнишь? Спас и пустил в свой дом. Я простой замарашка, торгующий всякой фигней и ночующий на улице, однако ты не задрал нос, а защитил меня в минуту опасности.

Джоквин молчал, не зная, как можно отреагировать.

— Но всё-таки — почему ты так поступил? Есть… есть какая-то особая причина?

— Наверное, я просто жалкий неудачник, который втюривается в любого, кто проявит к нему хоть каплю доброты, — неловко захихикала химера.

Джем умилённо пискнул и одновременно фыркнул.

— Неправда, ты — принц, твоя семья правит миром! Разве ты можешь быть жалким неудачником? Я никогда не встречал такого хорошего человека, который просто не смог допустить, чтобы одного бестолкового, нищего пацана сожрали заживо Илиш Деккер и его цепной питбуль.

Джоквин расплылся в улыбке.

— А ты тогда — милый и неотразимо красивый юноша, который пожалел одного пьяного принца.

— Ну, вообще-то я не знал, что ты принц… — Джем чуть покраснел. — На улице ведь было темно, лил дождь, а ты шёл и шатался, и совсем не походил на царственную особу, стоящую обычно рядом с Илишем или королём Силасом.

— Правда? — изумлённо переспросил Джоквин, покорно следуя за Джемом, который отвёл его на диван. — Ты не знал, кто я такой?

Очень… странно. Настолько, что разум химеры твердил, что это враньё. Разве может кто-то отнестись к нему столь участливо, не зная, что Джоквин из правящей верхушки? Он был уверен на сто процентов, что в тот памятный вечер Джем его узнал.

Все, с кем химере приходилось общаться по работе, лебезили и заискивали перед ним. А как же иначе? Джоквин был Деккером. Только братья, Эллис и Силас обращались с ним, как с обычным мужчиной, — но это семья, они не считаются. Остальные же были лживыми льстецами, готовыми услужить химере из-за её статуса, и Джоквина это порой здорово расстраивало. Ему хотелось каких-то… настоящих людей в своей жизни. Родственники — это одно, но хотелось кого-то… помимо.

Возможно, именно это и привлекло Джоквина в Джеме. Он был по-настоящему добрым, искренне отзывчивым, и его улыбка согревала самое нутро химеры. А ещё… ещё ему как будто бы тоже нравился Джоквин.

— Правда, — подтвердил Джем. — Я просто увидел, что тебе нужна помощь, поэтому и помог. А когда мы встретились в следующий раз, ради меня ты был уже готов бросить вызов самой страшной из химер. Пока что мы с тобой совсем незнакомцы, но раз уж теперь я твой сенгил… это надо исправлять, да?

«Очень скоро ты настолько начнёшь его раздражать, что он будет скрестись в запертую дверь, только бы убежать. Это всего лишь вопрос времени. Он уйдёт так же, как и твой предыдущий сенгил. И ты сам будешь виноват, потому что сам попытался выстроить с ним отношения. Ты ведь никогда и ничему не учишься, да? Ничему и никогда».

«Да, — согласился сам с собой Джоквин. — Когда-то я пытался жить, как Илиш. Пытался никого не подпускать к себе, опасаясь, что меня вновь ранят. Но даже Илиш нашёл кого-то, перед кем не смог устоять… и может, может… я тоже его нашёл».

— Похоже на то, — сказала химера вслух. — Но я… э-э-э… со мной будет не так-то легко жить. Придётся терпеть много всяких… странностей. Тебе они могут казаться неважными, но если я не стану их выполнять, мой мозг… сведёт меня с ума.

— Ничего страшного, — ответил Джем. — Всё лучше, чем жить в картонной коробке и продавать пластыри. Ты ведь забрал меня не из роскошного особняка с кучей слуг, помнишь?

— Что ж, в данном случае это плюс, — Джоквин издал сухой смешок и быстро потёр ладонями. Визит Силаса и особенно его прощальные слова никак не давали химере покоя. — Ладно… Я взял два выходных дня, поэтому давай проведём их с пользой. Сейчас вызовем машину и поедем по магазинам, купим тебе одежду и прочее. У тебя ведь ничего нет, так?

Джем смущённо покачал головой.

— Практически ничего. В чемоданчике пара драных футболок, а в коробке остался небольшой запас консервов. Я всё тебе верну, когда, э-э-э…

— Сенгилам не платят, всем необходимым их обеспечивают господа, — объяснил Джоквин, чуть усмехнувшись. — Разумеется, ты в праве попросить денег, если захочешь что-нибудь приобрести, но вообще это моя задача. Так что не волнуйся, с этого момента я полностью отвечаю за твои потребности. Сегодня же прикажу переделать комнату моего бывшего сенгила под твой вкус и куплю все нужные тебе вещи. В конце концов ты теперь сенгил принца, а значит, достоин самого лучшего.

И химера не лукавила. Позвонив шофёру, он повёз Джема в скайфолльский торговый центр. Первым делом с парня снял мерки королевский портной: униформа сенгила шилась исключительно по индивидуальному заказу. Затем настала очередь обычной одежды, которую он будет носить в личное время; носков, туфель и трусов; нового одеяла и комплекта постельного белья, предметов личной гигиены, начиная от зубной щётки и заканчивая дезодорантом, и всего прочего, о чём вспомнил Джоквин.

Джем в ужасе трепетал от всего этого великолепия и периодически заикался о том, что, может, им стоит подыскать что-нибудь подешевле или поторговаться, но Джоквин лишь снисходительно фыркнул. Всё-таки он был химерой со своей собственной чёрной картой, перед которой открывались все двери.

Когда они вернулись в квартиру, Джем совсем выбился из сил.

— Ты потратил на меня несколько тысяч! — воскликнул он, ошеломлённо вытаскивая из бумажных пакетов покупки. — Я этого не стою!

— Не глупи, — отмахнулся Джоквин, украдкой поглядывая на часы в надежде, что не пропустил момент какого-нибудь из своих ритуалов. Скоро настанет время ужина: желудок уже немилосердно урчал из-за того, что обед оказался в унитазе. — Повторяю, сенгилы королевской семьи достойны самого лучшего.

— Спасибо, — поблагодарил его Джем, наверное, в тысячный раз и скромно улыбнулся. — Пойду переоденусь к ужину во что-нибудь из обновок. Кстати, мне нужно позвонить на кухню и всё заказать?

Джоквин, топтавшийся уже у двери в спальню, отрицательно покачал головой. При одной лишь мысли о том, чтобы вновь сесть за один стол с Джемом, по спине бежали мурашки. Нужно побыстрее что-нибудь употребить, а иначе мозг будет его грызть, грызть и грызть, и ни за что не замолчит.

— Нет, я заранее даю им список на следующую неделю. Ничего делать не надо, всё прибудет ровно в семь тридцать. Сегодня у нас на ужин жареный бозен.

Бозен, проклятый бозен дважды за день… Какой кошмар… Всё неправильно. Всё наперекосяк. Ну, почему Силас поступил так с ним? Он ведь прекрасно осведомлён, как отклонение от привычного распорядка выбивает Джоквина из колеи.

— Вкуснятина! Я быстро!

Джем упорхнул в свою новую ванную, а Джоквин скрылся в своей и снюхал пару дорожек обезболивающего. По выходным он старался не принимать кокаин, хоть и питал к нему особую любовь. От стимуляторов химера становилась более взбудораженной и заведённой, а ему не хотелось пугать Джема. Впрочем, скоро это само случится…

«Руки, руки! Почему ты до сих пор не помыл руки, ты ведь был на улице!»

Быстро убрав за собой, Джоквин намылил руки до локтя и отскрёб под струёй воды, избавляясь от мельчайших частичек грязи, умылся и тщательно промокнул кожу новым полотенцем, а затем нанёс увлажняющий крем. Когда результат его удовлетворил, химера выплыла из ванной и невольно разинула рот, любясь прелестным молодым человеком, застенчиво стоявшим в его гостиной.

Пряди волнистых медных волос, расчёсанных и приглаженных, падали на блестящие тёмно-голубые глаза, огромные и к тому же миндалевидные. Парень не был мертвенно-бледным, как семья Джоквина, а, скорее, на несколько оттенков темнее, словно бы чуть-чуть загорелым, и в отличие от Джейда, когда тот только появился у Илиша, выглядел не тощим и изголодавшим, а просто худым. Быть может, Джемини из Блэкбея и имел свои недостатки, но для Джоквина он был… идеальным.

Увидев его реакцию, Джем зарделся.

— Неужели я настолько хорошо смотрюсь во всём новом?

Пойманный на месте преступления Джоквин и сам раскраснелся.

— Честно говоря, я… не заметил, что на тебе надето, — он наконец-то разглядел оливково-зелёные брюки и распахнутую рубашку в цвет, а под ней чёрную футболку. — Хочешь… выпить со мной? — до ужина оставался ещё час, а значит, можно немного расслабиться. — Как раз познакомимся друг с другом поближе.

Джем так смущённо заправил рыжие волосы за уши, что Джоквин окончательно залился краской.

— Конечно, — ответил он. — Научишь, как правильно готовить твой любимый напиток? Может, есть какой-то особый способ?

«Какой же он всё-таки предупредительный и заботливый, я просто таю. Неужели я действительно настолько убог, что уже успел влюбиться? Эдак перегоню и Гарретта с его влюбленностями с первого взгляда во всех подряд».

Он показал парню, как делать виски с содовой («Краун Рояль» и ХиКола в стерильно чистом бокале), потом позволил Джему самому приготовить порцию, и они вернулись на диван, устроившись друг напротив друга. Оба мужчины были застенчивыми, поэтому поначалу беседа не клеилась. Джоквин понятия не имел, как задать вертевшиеся в голове вопросы, но и Джем тоже не спешил начинать разговор.

Спустя пару минут он, однако, улыбнулся и поднял взгляд, без слов подтверждая, что уже достаточно изучил характер химеры.

— Когда мне хочется узнать кого-то поближе… я всегда предлагаю одну игру, — сказал он. — Называется «Вопрос-ответ». Мы по очереди спрашиваем всякое и потом отвечаем. Глупость, конечно, но так почему-то легче.

— Мне… мне нравится, — кивнул Джоквин, тщетно пытаясь скрыть своё волнение. Что-то подсказывало, что Джем уже читает его, как открытую книгу. — Только… только ты первый.

— Хорошо, — Джем сделал глоток и поставил бокал на столик. — Какое твоё самое счастливое воспоминание из детства?

Джоквин на мгновение задумался.

— Точно счастливое, а не безвозвратно калечащее психику? — усмехнулся он. — Ты в курсе, что я Деккер?

— Ну, хватит, — звонко рассмеялся Джем. — Тебе наверняка есть что вспомнить. Расскажи.

— Ладно, ладно, сейчас, — Джоквин проверил часы: до ужина было сорок пять минут. Время ещё есть.

«И оно неумолимо тикает, отсчитывая секунды до того момента, как Джем сообразит, какой же ты конченый со своими обрядами…»

«Что в твоём стакане?.. Там что-то плавает!»

— Э-э-э… — замялся Джоквин, всеми силами пытаясь игнорировать вопящий мозг, но внутри всё уже нестерпимо зудело.

«Вот оно. Вот оно, смотри, смотри. В твоём стакане что-то плавает! Возьми новый, возьми новый, ВОЗЬМИ НОВЫЙ!»

— Мне надо… Подожди здесь, — он подскочил на ноги, провожаемый недоумённым взглядом Джема, и помчался к бару. Надеясь, что парень не заметит, химера украдкой вылила свой коктейль, взяла сверкающий чистотой бокал и приготовила новый напиток. Потом села.

Джем нахмурился.

— Я… я сделал что-то неправильно? — робко поинтересовался он.

— Нет, нет, всё хорошо, — затараторил Джоквин, в конец разволновавшись. — Там просто… просто… в бокале что-то плавало. И это меня… заводит.

Парень понимающе закивал.

— Из-за кошачьей шерсти, наверное, вообще трудно, да? У нас дома был белый кот, и иногда казалось, что комнаты занесло сугробами.

— Это точно, — Джоквин критически осмотрел бокал на предмет пятен, но пока всё вроде было в порядке. Дальше его взгляд сам собой упал на циферблат. Время по-прежнему было… и всё будет хорошо. Джем уже знал о некоторых его особенностях, а раз уж собрался здесь жить, то должен привыкнуть к тому, как Джоквин питается.

«Ну почему, почему, почему со мной всё не так? Джейд бы на месте Джема сожрал меня живьём… Блин, наказание Илиша! Что же случится? Силас заберёт у него Джейда? Надеюсь, что да, потому что я ненавижу перемены. Не хочу, чтобы что-нибудь менялось, не хочу, чтобы менялся Илиш. Сейчас он совсем другой, и это меня убивает. Бесит, бесит! Ужас, кошмар, так нельзя!»

— Ну, так… какое твоё счастливое детское воспоминание?

— Сейчас, сейчас, — химера прочистила горло. Пришлось немного поразмышлять, но потом Джоквин всё же вспомнил. Он слегка стеснялся выкладывать самое сокровенное, но таковы правила игры.

— Каждый год, начиная с семилетнего возраста и до момента, когда я начал полноценно работать с ним, Илиш на пару недель брал меня с собой в лабораторию, в которой тогда работал. Там были только мы вдвоём, и он столькому меня научил. Не только науке, а вообще жизни. Я был беспроблемным ребёнком, первым после восемнадцатилетнего перерыва, и к тому же тоже интеллектуального типа. Джосу, он сейчас… Он почти моего возраста, и его больше с нами нет, и вот он был учёным, поэтому повсюду следовал за Гарреттом, а Илиш принадлежал только мне одному, — Джоквин улыбнулся приятным воспоминаниям. — Илиш любит тишину, поэтому ему нравился я. В лаборатории он объяснял мне, чем занимается, почему это так важно, и давал маленькие задания: поставить опыт или решить головоломку. Помню, что всякий раз, когда он хвалил меня, я чуть не взмывал до потолка. Я каждый год с нетерпением ждал заветных двух недель, когда останусь с ним наедине.

Джем продолжал улыбаться, однако в глазах его появилось растерянное выражение.

— Но Илиш ведь… — он по понятным причинам замялся. — Он кажется таким… грозным и страшным. Извини, если я перехожу черту.

Джоквина это развеселило.

— Он такой и есть, — подтвердила химера. — Жутко страшный. Иногда Илиш превращается в сущего монстра, но такой уж он есть, и мы любим его за это. Зато ты всегда можешь быть уверен в его искренности, он никогда не станет подслащивать пилюлю. Правда, сейчас его поведение нетипично из-за Джейда, но это уже совсем другая история. Илиш играл одну из ведущих ролей в моём воспитания, однако, думаю, что чем ярче проявлялись мои… проблемы, тем сильнее он разочаровывался во мне. Когда я подрос, то понял, что он, скорее, досадовал из-за того, что не может вылечить меня. Ведь он меня создал, он, Гарретт и Периш. Но в то время мне казалось, что я просто больше ему не нужен.

— Ого, — протянул Джем. — Никогда бы не подумал, что он терпелив с детьми. Со стороны Илиш такой… Илиш.

Джоквин рассмеялся.

— А у тебя? Какое твоё самое счастливое воспоминание?

— А у меня ничего интересного, — отмахнулся Джем. — Однажды на Скайдей отец принёс домой целую коробку «Сникерсов». Мы ели их несколько недель, даже на завтрак!

Химера никак не могла стереть дурацкую ухмылку со своего лица. Когда в последний раз он так широко улыбался? Щёки уже начали болеть от напряжения. Эта странная любовь с первого взгляда выходила за все рамки: мальчишка с улицы сразил химеру наповал. И самое главное — хоть и с улицы, но не какая-то там чумная крыса. Правда, Джем ведь совсем недавно приехал из Блэкбея и не успел вкусить всех прелестей трущобной жизни.

Ровно в семь тридцать в дверь постучали. Джоквин, разумеется, встревожился, но усилием воли подавил свои страхи. Как только блюда, накрытые серебряными куполообразными крышками, расставили по местам, он сделал глубокий вдох и приготовился пугать парня своими привычками за столом.

— Важно, чтобы разные виды еды не касались друг друга, — он сел на своё обычное место во главе стола и проверил тарелку. Всё было как положено: жареный бозен в одной стороне, а на расстоянии сантиметра от мяса — рис, припущенный на овощном бульоне с луком. — Заправка обязательно должна подаваться в прозрачной бутылочке. Сегодня у нас соевый соус; любовь к нему химеры унаследовали от Силаса. И тоже всегда отдельно, поливать ни в коем случае нельзя. Ничего… ничего не должно касаться.

— Вроде бы всё просто, — Джем открыл крышку и увидел, что его пища тоже лежала отдельными кучками. Похоже, повара решили не рисковать. — Ещё что-нибудь?

— И никаких разговоров. Это очень-очень важно, со мной нельзя разговаривать. Когда я ем, я глух и нем. А потом… потом тебе придётся сразу же пойти в свою спальню, и не спрашивай зачем. Просто… иди и всё, — голова Джоквина закружилась. — И воду, воду и газировку… за едой я всегда пью.

К счастью, ел Джем медленно и аккуратно, и у Джоквина свалился огромный камень с плеч. Некоторые его братья, несмотря на всё воспитание Силаса и Илиша, могли чавкать или даже разговаривать с набитым ртом, причём намеренно. Это было настоящее испытание для его нервов.

В положенное время Джем исчез в своей спальне, а Джоквин запёрся в ванной, сделал то, что делал почти после каждого приёма пищи, потом умылся и насладился небольшой передышкой от своего требовательного мозга. Остаток вечера они провели вместе.

Но стоило ему оказаться в постели и уставиться в потолок, на котором плясали сияющие звёзды, проецируемые специальной лампой, подаренной в детстве, как тревога налетела с новой силой. Он волновался… волновался и волновался.

Сегодняшний день прошёл хорошо, но это лишь доказывало, что Джем не понимал, насколько Джоквин сумасшедший, как ужасна его болезнь. Да, парень уже столкнулся с некоторыми из его проблем, но что делать с тем, что происходит после еды. Это ведь… так гадко, противно и отвратительно. Джоквин знал это, но всё равно каждый раз бежал в туалет. И почему, спрашивается? Он и сам много раз задавал себе этот вопрос. Иногда ему казалось, что его желудок слишком маленький, а химера любила побаловать себя вкусняшкой. Порой Джоквин считал, что ему нравится лёгкость в животе, и то, что там остаётся местечко для какого-нибудь перекуса. Бывало и так, что он просто списывал всё на ОКР, и тогда разумное объяснение, естественно, отсутствовало.

Наверное, последний вариант и был самым верным… Или нет, кто знает. Как ни крути, это была самая омерзительная привычка Джоквина, и Джема наверняка охватит настоящее отвращение. Правда… он всегда тщательно моет рот и использует зубную нить. Джоквин всегда оставался чист, он был буквально одержим чистотой.

Следующее утро началось как положено, и потекло своим чередом. Учитывая, что вчера Джоквин не приглашал никого из братьев, а его предыдущий сенгил отсутствовал, химере пришлось заботиться о своих потребностях интимного характера самостоятельно. Было немного неудобно, но без этого расшатанные нервы пошаливали, а скопившееся напряжение грозило прорваться наружу. Закончив, он сразу пошёл в душ, оттёр себя до блеска и, одевшись в белую рубашку, синий блейзер и чёрные брюки со стрелкой, направился в гостиную. И как раз вовремя: часы показывали четверть десятого, а значит, через пять минут принесут завтрак. Повара уже знали, что Джем живёт с…

Точно, Джем! Увидев парня, неизменно сидящего на диване и воркующего с Фриски Пятым, Джоквин просиял. Сердце химеры невольно тянулось к самой симпатичной из всех помойных крыс, когда-либо обитавших в Скайфолле.

Джем поднялся и поприветствовал его поклоном, как и заведено у сенгилов.

— Доброе утро, господин Джоквин, — нерешительно улыбнулся он, будто не менее химеры изумился такому обращению. — Как спалось?

— Вообще… вообще неплохо, — ответил тот. — А тебе? Кровать удобная? У всех… у всех моих братьев свои предпочтения. Илиш любит матрасы помягче — и, по-моему, втайне бесится от этого, потому что считается, что настоящие мужчины должны спать чуть ли не досках. А мне… мне нравятся средняя жёсткость, по крайней мере, я всегда выбираю такую… — о нет, он начал нести какую-то бессвязную чушь. «Прекращай, Джоквин!». — Ты хорошо спал?

— Очень, — закивал тот. — Матрас очень комфортный, то, что нужно! Гораздо лучше моей картонной коробки, спасибо! — он неожиданно подбоченился. — А я хорошо выгляжу?

Хорошо? Джем всегда выглядел хорошо… Сегодня на нём была белая рубашка, серый жилет и чёрные брюки, — на совесть отутюженные и сидевшие как влитые; медные волосы парень уложил волнами при помощи ароматного геля: теперь он совсем походил на сенгила.

— Ты выглядишь прекрасно, просто восхитительно, — прошептал он, борясь с желанием протянуть руку и коснуться этой красоты.

Тут принесли завтрак, и, переместившись за стол, они принялись за яйца Бенедикт с беконом, лежащим отдельно. Джема, мечтательно жмурящегося от удовольствия, так и подмывало отпустить какой-нибудь комментарий по поводу вкуса блюда, однако, помня о просьбе Джоквина, он сдержался. Джоквину завтрак доставлял меньше всего проблем: он специально заказывал себе немного, поэтому съедал почти всё на тарелке, а остатки, если таковые имелись, прятал в холодильник, чтобы перекусить перед обедом.

И это не скрылось от внимательных глаз Джема. Когда химера села читать утреннюю сводку новостей и пить кофе, он приблизился к ней с вопросом.

— Можно кое-что спросить, господин Джоквин?

Тот оторвался от чтения.

— Конечно. И… можешь звать меня просто «Джоквин».

— Как скажешь. — Я хотел узнать, нужно ли мне сейчас идти в спальню, как… вчера?

Парень так быстро его раскусил и так прямо об этом говорил, что Джоквин порозовел от стыда.

— Нет, нет, — протараторил он. — После з-завтрака… обычно всё нормально: я сразу иду на работу, и это отвлекает. И… порция маленькая.

Джем молча впитал в себя информацию и добавил:

— А после обеда?

— Э-э-э… — Джоквину пока не хотелось это обсуждать: ещё слишком рано.

«Он всё-о-о понимает, он знает, что ты делаешь в ванной! Знает!»

«Заткнись, заткнись».

— Посмотрим, — выдавил он наконец. — Я… Я, если что, скажу.

— Хорошо. Чем мне сегодня заняться по дому?

Какой же он всё-таки воспитанный, сообразительный парень… Как он вообще в состоянии находиться рядом с таким, как Джоквин?!

— Ну, наверное, пока обживайся… Или, может, уберёшь за котами и протрёшь пыль? Тебя же... тебя вроде чуть-чуть обучили, так что самое основное ты знаешь…

— Знаю. Если тебе что-нибудь понадобится, только скажи, и я мигом всё сделаю, — Джем положил ладонь ему на плечо и заглянул в глаза. — Правда. Я многим тебе обязан и искренне желаю отплатить за доброту. Ты не пожалеешь, что взял меня к себе, обещаю. Джейд бы слопал меня и не подавился.

Химера рассмеялась.

— Не стоит благодарности, Джем. Надеюсь, ты тоже не пожалеешь, что оказался у меня, — вполне приличный выбор слов, но Джоквину всё равно показалось, что он звучал чуть по-идиотски.

Весь день они снова общались и играли в «вопрос-ответ». Джем рассказал, где он рос, как воспитывался, назвал своё любимое блюдо — чизбургеры с беконом и картофелем фри, любимую группу — «Линкин Парк», и любимый напиток — что-нибудь газированное или алкогольное. Однако, несмотря на выходной, Джоквин продолжал заниматься делами и, разумеется, делал всё согласно своему расписанию, а иначе его мозг ни за что бы не отстал. Разок позвонил Аполлон, потом Джек с новостями о том, как продвигается процесс восстановления Илиша. Услышав о старшем брате, химера помчалась в ванную успокаивать нервы наркотиками, но на этот раз не засиживалась там полчаса, чтобы не смущать своего нового сенгила.

— Ничего себе! — воскликнул Джем, глядя на свой карри с креветками. — Как пахнет! Единственное, что я пробовал из индийской кухни, — это крысятина с добавлением сухого порошка из набора лапши быстрого приготовления. А это же просто божественно, Джоквин!

Химера тщательно проверила своё кушанье: повара налили соус в отдельную посудину, чтобы вязкий карри ни в коем случае не коснулся риса. Всё было как положено, а значит, можно приступать к еде.

— Я тоже очень люблю карри. Правда, креветки довольно сложно достать, как впрочем, и все морепродукты, за исключением белой рыбы, которую продают на рынках. Ты когда-нибудь их пробовал?

Джем отрицательно покачал головой и, дождавшись сигнала от химеры, взял большой металлический половник и потянулся за соусом. Отправив в рот маленький кусочек, он блаженно закатил глаза.

— Вкуснятина! Белую рыбу я пробовал, но это не идёт ни в какое сравнение! — сказал он, удивлённо наблюдая за жующим Джоквином. — Хотя, тоже недурно, правда с костями приходится долго возиться.

— Скоро можно будет заказать морскую рыбу, которую мы выращиваем на специальных фермах, — продолжил Джоквин после того, как проглотил кусок и промокнул салфеткой рот. — Она доступна только химерам и некоторым самым знатным семьям. Дождись, когда настанет очередь суши.

— Это будет непросто! — рассмеялся Джем, продолжая смотреть за тем, как ест Джоквин, и потихоньку принимаясь за еду сам. — Я будто умер и попал в рай.

— На следующей неделе можем заказать чизбургеры с беконом и картошкой фри, если хочешь. Я тоже с удовольствием попробую что-нибудь новенькое. Иногда полезно вылезать из своего пузыря.

— Обязательно закажем, — тепло улыбнулся довольный Джем, а потом вдруг поднялся со своего места. — Давай… давай прогуляемся?

Джоквин замер.

— Но… мы ведь обедаем… И ты… я… мы не закончили. И… ты… мы это обсуждали.

— Я помню. Но ты съел уже пять ложек, как за завтраком. Прошу… доверься мне.

Химеру накрыла тревога.

— Мы… мы не закончили, — повторил он. — Ты… Джем… я ведь рассказал тебе про свои правила… объяснил…

— Знаю, знаю, — он сжал дрожащую руку Джоквина. — Но ты разве не заметил, что разговаривал во время еды? Мне кажется, если тебя отвлекать… Если пища будет задерживаться в желудке подольше, ты постепенно привыкнешь и начнёшь нормально есть… — заметив, как глаза химеры распахнулись от ужаса, Джем замолчал.

Выходит, он всё-таки знал? Джем всё знал?! Джоквин же… он просто отсылал парня в спальню, а Силас лишь намекал… Неужели ему и впрямь известно про пищевое расстройство химеры?

Стыд отточенным движением перерезал глотку тревоге и надел её шкуру, превратившись в двуглавого монстра. Джоквин сделал единственное, на что хватило сил — вскочил и убежал в свою спальню, и Джему осталось лишь печально кричать ему вслед.

Дрожа и едва переводя дух, химера раздавила опиаты и торопливо вдохнула — больше, чем обычно, но сейчас ему было необходимо притупить чувства. Потом Джоквин опустился на краешек кровати, обхватил руками голову и тупо уставился на ковёр. Унижение от того, что его секрет выплыл наружу, затмило все предыдущие положительные эмоции.

Джем знал о его омерзительной привычке. Уже одно это ужасало химеру до глубины души, а если учесть, насколько быстро этот парень обо всём догадался... Невыносимо. Что же делать? Быть может, самым лучшим выходом будет отослать мальчишку? Да, он действительно казался понимающим, но всему есть предел… Разве после сегодняшнего Джем не посчитает Джоквина каким-то жалким, отвратным неврастеником? Мысли накатывали на него с мощью несущегося под гору паровоза, врезались и сталкивались друг с другом. Это уже слишком… слишком.

В конце концов наркотики подействовали, смывая едкую кислоту, которой пропитался мозг Джоквина, и химера обратилась неподвижной статуей. Он словно бы надеялся, что время забудет о его существовании, и продолжит свой ход без него. Парень несколько раз стучал, но Джоквин не отвечал. Что он мог сказать? Что сделать? Всё испорчено, испорчено безвозвратно, может, Джем уже просто уйдёт и всё!

Но потом… дверная ручка вдруг повернулась, и спустя пару часов после того, как он скрылся в спальне, Джоквин с горечью осознал, что забыл запереться. Джем подошёл к нему… с улыбкой. Почему он улыбался?

— Ты в порядке? — спросил он с неподдельной заботой и присел рядом.

Химера уже успела придумать, что соврать, однако внезапно для самого себя отрицательно покачала головой.

— Извини, что предложил тебе такое, — тихо повинился парень. — Я просто… так обрадовался, что ты говоришь во время еды, и решил кое-что попробовать. Мне… мне не хотелось тебя расстраивать, — он осторожно взял химеру за руку.

— Ничего страшного. Мне… мне не привыкать, — Джоквин проверил часы. Работа на сегодня была сделана, и обычно вечер выходного дня он заканчивал… пьяным вдребезги. Одинокому мужчине было больше нечем себя занять.

— Я понимаю, и искренне прошу за это прощения. Я забылся, Господин.

— Мне… Можешь не называть меня «Господин», — вздохнул Джоквин и, оторвавшись от ковра, почувствовал, что хочет сказать Джему правду. — Мне просто стало стыдно от того, что ты… понял про «это».

Выражение лица Джема напомнило ему о мордочках, которые строили маленькие химеры, когда творили какую-нибудь глупость.

— Ну, вообще-то это было очевидно, — признался он. — Наевшись досыта, ты практически сразу исчезаешь в ванной. Сначала я испугался, что такое происходит постоянно, и из-за этого ты такой худой, но потом увидел, что завтракаешь ты нормально, просто не очень много.

Кожа Джоквина полыхала так, словно внутренности ему заменило ядро солнца.

— Если я… съем больше, чем пару ложек, желудок начинает болеть. Но когда знаю, что смогу сразу же избавиться от лишнего, то не сдерживаюсь и ем, сколько захочу, — он помолчал. — Мне не очень приятно об этом говорить. Просто… вот так получается, и всё. И… гигиена рта у меня всегда на высшем уровне, так что, по сути, это ничему не мешает.

— Я бы хотел тебе помочь, если, конечно, позволишь, — сказал вдруг Джем. — Со всем остальным лучше будет разобраться не спеша, но с этим можно попробовать прямо сейчас. Что скажешь? Сегодня ведь ты никуда не бегал, правда? И разговаривал со мной во время еды.

— Всё так.

— Тогда давай попробуем? Я буду тебя отвлекать, и рано или поздно в желудок начнёт помешаться больше.

Джоквин страдальчески поморщился. Меньше всего ему хотелось пытаться исправлять свои ментальные проблемы. В молодости его братья уже пробовали, и… злились и расстраивались, когда в итоге ничего не выходило. Сейчас Джоквин нуждался, нуждался… чтобы всё вернулось в привычную колею. Он с огромным напряжением ждал наказания Илиша.

Однако оптимистичный взгляд Джема вынудил химеру выдавить из себя слабое «Давай». В ответ парень незамедлительно бросился ему на шею.

— Спасибо, я не подведу, вот увидишь, — с торжественным видом пообещал он. — И знай… Я не пытаюсь тебя исправить, а просто хочу помочь.

— Я не то чтобы стою твоих усилий… — промямлил Джоквин.

— Стоишь, — твёрдо сказал Джем. — Мне ещё никогда не встречались такие отзывчивые люди, и я желаю отплатить добром за твоё добро.

Химера протяжно вздохнула.

— Ладно. Хорошо, давай попытаемся.

Джем просиял, как начищенная монетка, а затем вдруг аккуратно чмокнул Джоквина в щёку.

— Прекрасно.

Тем не менее, ничего прекрасного в этом не было, скорее, наоборот: первые несколько дней химера чувствовала себя ужасно. Джем отвлекал его, заставляя гулять на свежем воздухе: раньше Джоквин бродил по улицам, только если напился до такого состояния, что стыдился вызвать водителя. Ещё они играли вместе в видеоигры, в гольф на крыше Алегрии, смотрели телик или просто курили и употребляли. Джоквин продолжал скрупулёзно соблюдать свой режим дня, полный непонятных обычному человеку ритуалов, однако уже не так часто посещал уборную. Правда, один раз ему всё же пришлось взяться за старое: в тот день заявился пьяный Неро с двумя вёдрами курицы, коробкой картофеля фри и таким количеством соуса, что в нём можно было утопить годовалого ребёнка. Джем предусмотрительно спрятался в своей спальне: он достаточно слышал об извергах и их любви к миловидным парням.

В остальном ситуация медленно, но верно улучшалась. На следующую среду химера заказала чизбургеры с беконом, и Джем во время обеда светился даже ярче, чем обычно. Джоквин смог съесть половину чизбургера и четыре картофелины, что являлось приличным прогрессом. С Джемом время летело незаметно, и когда наступил четверг — день, который всегда имел для химеры особое значение, — Джоквин совершенно про него забыл.

Когда в дверь постучали, он подпрыгнул от неожиданности и ошарашенно выпучил глаза. Сердце за две секунды разогналось от нуля до ста, и озарение вернуло его в реальность подобно пощёчине.

Четверг… Силас пришёл на обед.

Но они… они уже пообедали! Взглянув на часы, Джоквин с ужасом осознал, что уже шесть. Король решил прийти не на обед, а на ужин.

Он пытался выбить Джоквина из графика! Специально! Но почему? Потому что Илиш до сих пор не очнулся, и заскучавший Силас нашёл себе новую жертву? О боги, да что же такое творится!

Король, одетый в чёрную рубашку и простые штаны карго, переступил порог квартиры. Любой, кто увидел бы его сейчас, подумал бы, будто Силас пребывает в превосходном настроении. Любой, но не химеры… Джоквин прекрасно понимал, что эта ухмылка не сулит ничего хорошего.

Он обречённо уставился на гостя. Вроде бы они договорились через две недели? Значит, осталась ещё одна! Последние дни Джоквин был так… счастлив, что его мозг словно бы намеренно обманывался, отказываясь вести учёт дням.

— Приветствую, мой прелестный сильф! — весёлым, бодрым тоном поздоровался Силас. Ещё один признак того, что, возможно, грядёт буря. Порой, когда король чересчур радовался жизни, ему хотелось кого-нибудь помучить. Либо это, либо же он просто искал секса, однако обычно у Силаса хватало любезности, чтобы предупредить Джоквина заранее и дать время отскрестись в ванне. Король всё равно сам намывался перед процессом до блеска и поощрял подобные стремления своих химер.

— Приветствую, мой король. Как поживаешь? Как Сангвин и Дрейк?

— Всё отлично, душа моя, — он разулся и прошёл в гостиную. От пакета в его руке вкусно пахло едой.

Итальянской. Ладони Джоквина покрылись испариной. Итальянской?! Но сегодня четверг… На ужин должны быть суши! Он собирался угостить Джема и рассказать, как выращивают рыбу, и какие нешуточные усилия требуются, чтобы достать все ингредиенты.

«Всё расписание насмарку! И итальянская… итальянская еда тяжела для желудка, я не смогу нормально поесть. Придётся… придётся опять спешить к унитазу, и Джем наверняка разочаруется во мне. Какой кошмар. Кошмар! А ведь всё шло так хорошо… Итальянская… Теперь всему конец!»

Утонув в мрачной тревоге, Джоквин пропустил прищуренный взгляд Силаса и заметил недовольство короля лишь тогда, когда тот озвучил его вслух.

— Почему ты витаешь в облаках? Неужели опять забыл, что я приду в гости? Что же настолько увлекло тебя, что ты запамятовал про обед со своим господином?

— Н-нет… — промямлила химера. — Я всегда… всегда такой.

— Что есть, то есть, — согласился король. Зелёные глаза метнулись в сторону Джема, и парень, на этот раз без напоминаний, поскакал за посудой. — Смотрю, твой новый сенгил неплохо вписался. И форма ему идёт… Как он тебе, Квинни, душа моя?

Джоквин переступил с ноги на ноги и потёр сложенные за спиной руки. Желание срочно помыться билось в его голове, будто шарик о стол для пинг-понга.

— Мне он очень… нравится. Он мне… подходит.

— Вот и замечательно! Мой малыш заслуживает счастья, — небрежно бросил Силас и направился к столу, на котором ловко расставлял тарелки Джем. Король принёс фетуччини альфредо с курицей и чесночным хлебом.

Химера ещё немного потопталась на месте, а затем, следуя приказам мозга, рванула в уборную и придалась водным процедурам с рвением, даже превышающем обычное. Нервозность, засевшая в голове, поселилась там глубоко и надолго. Почему его собственный мозг восставал против хозяина?

«Ты должен будешь съесть всё до крошки, Джоквин, а иначе Джем расстроится. Хотя, какая разница? На следующей неделе Силас заберёт его. Чёрт, чёрт, уже на следующей неделе! Джем погибнет в Пустоши, и я больше никогда не увижу его», — он снова принялся яростно оттирать руки.

— Ужин подан, душа моя, — сказал вдруг появившийся в дверях Силас. — По-моему, ещё чуть-чуть, и ты сотрёшь свои несчастные руки в кровь. Пойдём.

Понурый Джоквин послушно проследовал за королём. Джем воодушевляюще и уверенно улыбнулся ему. Как он может сохранять спокойствие в присутствие Силаса?! Бывший торговец просто не понимал, с кем имеет дело. Он был родом из Блэкбея, и, несмотря на наличие в фабричных городках SNN и кабельного, местные всё-таки не видели, как Силас произносит речи на Арене, или сам выходит против осуждённых, когда желает напомнить Скайфоллу о своей силе. Оставалось только надеяться, что подобная наивность не убьёт парня.

«Убьёт… Одна неделя, одна неделя».

— Садись скорее, душа моя, — снова поторопил его тот. — Или еда остынет, а я знаю, что ты любишь всё горячим.

Иногда король вёл себя поистине ужасно, однако… Силас действительно знал своих химер, как облупленных. И Джоквина он тоже хорошо знал и не стеснялся использовать эту информацию в своих целях.

— Этот контейнер для тебя, душа моя, — кивнул король Джему, когда они сели. — Ты ведь теперь часть маленькой семьи моего сильфа, ведь так? Тебе можно есть с нами.

Джоквин изумлённо распахнул глаза. Он разрешал незнакомому сенгилу садиться с собой за один стол?! Как… странно, очень странно. Что это может значить? Что-нибудь хорошее? Нет, нет, ничего хорошего тут нет!

«Всё плохо, всё очень плохо. Когда Силас начинает проявлять доброту, он что-то задумал».

«Он что-то задумал!»

Джоквин побелевшими пальцами крутанул салфетку и уставился на свою пасту. Джем выложил на блюдо всю его порцию, уже понимая, что если оставить что-нибудь в контейнере, как он делал всю неделю, король всё скажет или хуже того — сделает. Химера глубоко-глубоко вдохнула и медленно выпустила воздух через нос.

— Что такое, душа моя? — заботливо осведомился Силас.

— Н-ничего, — Джоквин трясущей рукой взял вилку. — Просто наслаждаюсь ароматом, Господин. Т-так как твои дела?

— Всё чудесно, Квинни. Со дня на день очнётся Илиш, и Джек доставит тебе приглашение на его наказание.

Челюсти Джоквина застопорились.

— У Дрейка и Сангвина тоже всё отлично. Наш лисёнок проглотил вчера мячик-попрыгун и чуть не подавился, но Сангвин успел его спасти. Понятия не имею, зачем Дрейк вообще начал грызть кусок резины, но спрашивать было себе дороже.

— Мне нравится Дрейк, — вставил вдруг Джем. — И Сангвин. Он такой добрый.

Король медленно повернулся голову в сторону сенгила и захлопал ресницами. Джоквин внутренне съёжился, ожидая, что сейчас в ход пойдёт нож, однако тот лишь улыбнулся.

«Вот она, вот она эта его зловещая ухмылка! Он что-то задумал!!!»

— Я с нетерпением жду наказания Илиша, — продолжил Силас. — Уже наметил кое-какие планы. Гарретт, разумеется, переживает, а Неро уже в предвкушении потирает руки, как и положено кровожадному извергу. Ты уже познакомился с Неро, Джемми, душа моя?

— Нет, господин Силас. Я его боюсь, — рассмеялся парень, но, взглянув на химеру, встревоженно притих. — У тебя всё хорошо, Джоквин?

Тому с трудом удалось прожевать две ложки пасты, однако на этом всё. Аппетит давно пропал.

— Он в порядке, — резко отрезал король. — Ешь, душа моя.

Джоквин поднёс вилку ко рту, намеренно растягивая время.

— Джейд тоже постепенно приходит в себя: операция прошла успешно, — продолжил Силас. Новость хорошая, да?.. На самом деле, в глубине души Джоквин бы обрадовался, если бы Джейд скончался — исключительно потому, что тогда бы Илиш вновь начал вести себя как положено. — Что касается твоего предложения по перераспределениям в бюджете, то я их одобряю. Работа выполнена на совесть, Квин, хотя я ожидал, что ты всю неделю прокувыркаешься в постели со своим новеньким, симпатичным слугой.

И Джем, и Джоквин одновременно подняли глаза на короля и покраснели.

— Мы… м-мы ещё ничем таким не занимались, Господин.

— Неужели? — бровь Силаса недоверчиво взлетела вверх. — Надо же, а мне казалось, ты с него живьём не слезешь: всё-таки твоим сексуальным аппетитам можно позавидовать. Хотя, наверное, всё дело было в одиночестве, — он впился в Джоквина взглядом, пока тот не заставил себя стеснительно и еле заметно кивнуть.

— Наверное, — пискнула химера.

— Да уж не иначе, — пробормотал Силас и снова расплылся в приятной улыбке. — Давай-ка я сначала его протестирую. Проверю, сможет ли он как следует удовлетворить моего сильфа.

Джоквин побледнел.

— Джемми, душа моя, ты когда-нибудь состоял в интимной связи в мужчиной?

Сенгил побледнел вслед за своим новым хозяином.

— Д-да, король Силас… господин Силас.

Ха, а Джоквин этого не знал. Не то чтобы это было важно… Возможно, сперва нужно будет обследовать его на наличие болезней.

«Нет, нет, нет, во имя седьмого круга ада, Джоквин, ты же бессмертный!»

— Вот как? А ты об этом знал, Джо-Квинни?

— Нет, господин Силас, — безнадёжно ответил тот. Нет никакого смысла пытаться скрыть свою реакцию от короля. — Но Джему уже… уже под двадцать… Я и так ожидал… этого.

— Угу, и был прав, душа моя. Все парни с побережья — грязные потаскухи.

«Правда???»

По-прежнему зелёный Джем сохранял самообладание.

— Я год провстречался с одним парнем, — тихо объяснил он. — Мы недавно расстались.

— И почему же?

— Просто… наши с ним пути разошлись. Я хотел переехать в Скайфолл, а он — остаться в Блэкбее со своей семьёй. Мы поняли, что не подходим друг другу.

— И всё? Никаких тебе измен? Избиений и издевательств?

Джем мотнул головой.

— Любопытно, — пробормотал король и снова обратил взор на свою химеру. — У тебя такой вид, будто ты сейчас облюёшься, душа моя, — Джоквин на своём стуле сжался, как от физической боли. Ну, зачем он это сказал?! — Хотя, смотрю, ты съел уже полтарелки, так что всё к тому и идёт.

Больше Джоквин вынести не мог. Ему очень не хотелось оставлять Джема наедине с королём, однако мозг слишком громко вопил и требовал своего. Химера молча поднялась и помчалась в свою спальню. Торопливо отправив в себя наркотики, он сполз по стене вниз и обхватил руками затылок.

«Ну, почему, почему у меня такая жизнь?!»

— Джоквин! — в ванную неожиданно ворвался Джем и, увидев, как он со страдальческим видом заламывает влажные от пота руки, заключил химеру в объятия. — Всё хорошо, всё хорошо. У тебя всё в порядке.

— Ничего не в порядке! — воскликнул Джоквин. — Я не в порядке. За что он поступает так со мной, за что? Неужели не понимает, что доводит меня? Что из-за него мне становится хуже? — в довершение всех унижений по щекам его покатились слёзы. — Зачем он старается сделать меня несчастным? Я так и уже достаточно страдаю.

— Нет, нет, ты не несчастен, — прошептал Джем и принялся гладить его по спине. — Всё хорошо. Ты всю неделю радовался… и мы столького достигли вместе. Сам подумай… — он с ободряющей улыбкой отстранился. — Ты съел аж половину тарелки, и ничего не случилось.

Джоквин печально взглянул на него.

— Потому Силас отвлекал меня своими мучениями.

— Видишь, нет худа без добра, — Джем обхватил лицо химеры ладонями. — Всё будет хорошо, я обещаю. Всё будет хорошо, — он медленно прижался к его губам и осторожно поцеловал. — Всё будет хорошо.

— До следующей недели, когда он тебя заберёт, — срывающимся голосом проговорил Джоквин. — Потом я опять буду несчастен, а ты будешь далеко отсюда, сражаться со смертью, из-за меня. Всё будет именно так, так…

— Джем?

Они оба, как по команде, обернулись и увидели на пороге спальни короля. Окончательно сломленный Джоквин горестно разрыдался и из-за своих всхлипов не расслышал, что тот сказал. Джем испарился, и его место занял король.

— Квин… — голос его был таким нежным, будто недавний мимолётный поцелуй. На щеку химеры легла другая рука, эта гораздо холоднее. — Посмотри на меня.

Не смея спорить, Джоквин поднял голову и сквозь влажную пелену понял, что глаза короля тоже были на мокром месте.

— Квин, я люблю тебя. И желаю тебе счастья, а не страданий, — протяжно выдохнув, Силас опустился на кафель и притянул его к себе.

— Тогда зачем ты столько всего мне наговорил?

— Я… — Силас замялся. — Не знаю.

«Как так можно?.. Как…»

— Как ты можешь не знать? — всхлипнул он.

Силас рассеянно потёр нос.

— Иногда мне хочется, чтобы вам было так же больно, как и мне, — признался он. — Сложно объяснить. Я безумно люблю своих химер, но… когда вы находите кого-нибудь особенного, мне становится завидно, потому что у меня такого по-прежнему нет. Я несчастен и поэтому ревную; наверное, мне просто необходимо быть на первом месте для вас.

Джоквин закивал, поражённый искренностью короля. Искренностью и удивительным… смирением.

— И порой, чтобы прийти в себя, мне приходится ранить моих малышей непростительно сильно, — продолжил король, поглаживая вьющиеся чёрные волосы Джоквина. — Лишь тогда я понимаю, что обращаюсь с людьми, которые так меня любят, с возмутительной жестокостью… — Силас отвёл взгляд и снова тяжело вздохнул. — И не только с тобой, но и с Илишем, когда дело касается Джейда.

Он плавно поднялся и поманил за собой Джоквина.

— А сейчас, душа моя, пока на меня снизошло временное просветление, я обязан сделать для вас что-нибудь хорошее, — твёрдо сказал король. — Я слышал, что Джем помогает тебе справиться с пищевым расстройством… и уже убедился, что это действительно так.

Химера снова закивала, не находя в себе сил на членораздельную речь.

— Можешь оставить его, душа моя.

Поначалу Джоквин оказался не способен даже уловить смысл его слов, однако когда истерзанный мозг всё-таки заработал, земля под ногами химеры резко качнулась.

— Правда? — прошептал он, не веря своим ушам. — Ты его не заберёшь?

— Не заберу, — пообещал король. — И… думаю… будет лучше, если я слегка изменю свои планы и по поводу Илиша тоже, — он прильнул к своей химере и невесомо поцеловал её в губы, так же, как Джем до этого. — Я люблю тебя, мой маленький сильф. Я очень сильно тебя люблю и желаю тебе счастья. Пожалуйста, помни об этом, особенно в самые мои тяжёлые минуты… Я всем сердцем люблю свою семью и всегда буду защищать вас.

Силас одарил Джоквина настолько тёплой, открытой улыбкой, что химера ощутила, будто заглянула ему в душу, совсем как эмпат. И он улыбнулся королю в ответ.

— Я тоже люблю тебя, — в порыве чувств он бросился Силасу на шею. — Спасибо. Спасибо. Я никогда этого не забуду.

Король издал лёгкий смешок.

— Знаю, душа моя. Теперь иди к своему новому сенгилу, а мне пора заняться делами, — он отстранился и направился к двери. — Увидимся на наказании Илиша, Квин. Надень что-нибудь красивое.

Сказав по дороге пару слов Джему, Силас покинул квартиру, аккуратно прикрыв за собой дверь. Джоквин же по-прежнему топтался у стены, ошалело глядя на место, где только что стоял король.

Порой Силас и впрямь бывал неоправданно жесток, но… он старался оставаться на стороне своих химер и действовать в их интересах, даже если поначалу это и не было столь очевидно.

Король любил свои создания, и Джоквин любил его в ответ.

Продолжение: https://younettranslate.com/projects/follokost-2-prizrak-i-tma