Братья по крови

Я просто обожаю раскраски. Открываешь такую — и перед тобой чёрное полотно, которое нужно оживить цветами. Ладно, полотно не полностью чёрное, — на самом деле, это чёрные на белом линии, но для двухлетки, который всю жизнь провёл в бункере, картинки в раскрасках стали окном, через которое я познавал мир.

Правда, мне было трудно понять, что означает тот или иной цвет, и что им можно разукрасить. Тут на выручку спешили книжки и журналы, в которых находились похожие изображения. Так я узнал, что трава должна быть зелёной, и листья на пальмах тоже, а солнце, например, — жёлтым. Обычно я сам со всем разбирался; мне не нужна была ничья помощь. Точнее, я редко кого-нибудь о ней просил. Предпочитал раскрашивать в одиночестве, смешивая цвета в кучу, чтобы получить один идеальный.

И постоянно открывал новые оттенки! Однажды я взял цветные карандаши, сделал огромную лужу жёлтого, потом добавил сверху красного, потом розового и назвал пятно «Летним “Кул-Эйдом”». А ещё один раз смешал зелёный, коричневый и фиолетовый и назвал его «Шестой день на солнце». Он напомнил мне разлагающиеся трупы.

Высунув кончик языка, я изобретал свой новейший цвет. Раскрасил шляпу Папы Смурфа нежно-розовым, затем фиалковым и, наконец, оранжевым. Красота! Я радостно взвизгнул: как же всё-таки круто получилось!

С раскраской в руке я выбрался из своей спальни на втором этаже в коридор. Стояла ночь, и я должен был лежать в кровати, но такие открытия никак нельзя откладывать до утра. Ненавижу ждать, пока рассветёт, — это же целая вечность. Ночами все дрыхли и запрещали мне веселиться. Какой же отстой; отстойнее, чем отстойник. Мне не нравилось спать, и, продремав несколько часов, я вставал бодрым и готовым начать новой день.

Остановившись у двери в комнату Лео и Грейсона, я сорвал дурацкую пластмассовую штуку, которую они надели на ручку в надежде, что у меня не получится попасть внутрь. Я понял, как расправиться с ней уже через день, но они всё равно зачем-то продолжали её вешать. Наверное, потому что дураки. Запулив пластмасску на лестницу, я хрюкнул от смеха, когда та запрыгала по ступенькам. Потом открыл дверь и проник в спальню.

Они опять боролись! Грейсон совсем прижал Лео к постели, даже руки. Ну почему они никогда не зовут меня с собой подраться! Я подбежал к кровати и попытался стащить с них одеяло, но сил, как назло, не хватило. Пришлось вскарабкаться на краешек и просто ждать, пока они закончат этот раунд. Сев в изножье и открыв раскраску, я принялся думать, как назвать свой цвет.

Всё-таки они ужасно много кряхтят, когда борются, гораздо больше, чем бойцы по телику. Моим любимым рестлером был Халк Хоган, но Мачо Рэнди Сэвиджа я тоже обожал. А вот Голдаста ненавидел. Ещё мне нравился Гробовщик, но иногда он меня пугал… Правда, я никому об этом не рассказывал.

А-р-р, мне надоело ждать! Со вздохом скатав раскраску в рулон, я соскочил вниз, подошёл к Грейсону и треснул его по башке.

— Какого… — обернувшись, тот ошарашенно уставился на меня. — Ривер! А ну быстро в свою комнату! Сколько раз я тебе говорил не приходить сюда ночью! — вид его из изумлённого превратился в разгневанный. — Иди к себе! Сейчас же!

Тут голову поднял Лео, с которого Грейсон скатился. Светлые волосы его были всклокоченными, а лицо — потным. Понятия не имею, почему взрослые борются голыми.

— Грейсон… Он же ничего не понимает… Может, ему приснился кошмар, — Лео улыбнулся мне. — Тебе приснился плохой сон, дружок?

— Да какая, чёрт возьми, разница! Мы уже сказали ему не входить в спальню ночью, но он не послушался, — грубо гаркнул Грейсон. От его сурового голоса глаза невольно округлились. Грейсон всегда на меня злился. — Ривер, вон!

Ненавижу Грейсона! Ох, как же я его ненавижу! Грейсон вечно находил, за что бы на меня наорать. Он такой козёл. Печенька с какашкой. Кусочек какашки, на который написали и вырвали.

Но я знаю на него управу. Он тоже меня ненавидит, но потому что я умнее.

Наморщив нос, я подумал о том, как дикон однажды разорвал бездомного котёнка. По щекам тут же потекли слёзы.

— Мне приснилось, что Муки съели, а дикон скребётся в мою дверь, чтобы сожрать меня и Собаку.

Собакой звали старую сиамскую кошку Грейсона, и мы очень хорошо ладили. Представив, что с ней случилось что-то плохое, я зажмурился и расплакался ещё сильнее. Лео немедленно подхватил меня на руки.

— Мой бедный мальчик, — ласково проворковал он, потом прижал к себе и похлопал по спине. — Видишь? Мы ему нужны. Ему всего два, Грей, а мы его родители. Ребёнка надо утешать, когда он боится.

Хе-хе. Каждый раз срабатывает.

— Почему Грейсон всё время на меня кричит? — проскулил я, позволяя Лео и дальше обнимать меня, хотя от этого все тело покрывалось мурашками, будто по нему ползали червяки. Терпеть не могу, когда меня трогают. — Ему разве не снятся кошмары?

Лео, цокнув языком, усадил меня рядом.

— Снятся. Просто он большой и сильный, поэтому отгоняет всех монстров даже во сне. И…

— Отведи его в постель, — перебил Грейсон. — Мне бы уже исполосовали всю задницу, осмелься я ослушаться отца, — он накинул на себя синий халат. Лео тоже оделся, затем поднял меня на руки и направился к двери.

— Поэтому ты и грёбаного дня ты не можешь прожить, чтобы не жаловаться мне, как он испортил тебе жизнь, — бросил тот на пороге.

В спальне Лео уложил меня в кровать, почти такую же, как у старших. По бокам даже не было перегородок, как у других детей по телику. Вот насколько я уже взрослый.

— Ну, тогда давай будем воспитывать его, как принято в твоей семье! — рявкнул Грейсон из другой комнаты. — Ведь все твои братья абсолютно здоровые, ни одного психа!

У Лео был примерно миллион братьев, правда, я никого из них не знал.

— Заткнись, Грейсон, — громко выкрикнул Лео.

Я рассмеялся.

— Да! Заткнись, Грей…

Лео быстро закрыл мне рот ладонью и сердито покачал головой. После залез в тумбочку, достал оттуда мой сироп на ночь, налил крышечку, и я выпил всё до дна. На вкус он был как вишня, поэтому очень мне нравился. Один раз я даже выпил весь бутылёк и проспал до двух часов дня! Я никогда больше столько не спал.

— Всё, теперь тебя вырубит до утра, — Лео поцеловал меня в лоб. — А теперь ложись. Посмотри, сколько овец успеешь пристрелить, пока не заснёшь.

Это была моя любимая игра перед сном. Одна овца… Ба-бах! И прямо в голову. Две овцы… Ба-бах! И прямо в попу! Один раз я дошёл до пятидесяти.

Но сегодня не успел я досчитать даже до двадцати, как наступило утро. Я скинул с себя одеяло, потом вылез из подгузника, швырнул его в стену и побежал вниз. В гостиной работал телевизор, но меня больше привлёк запах готовящегося завтрака. Тихонько подглянув в комнату, я увидел, что Лео возился с бумагами, и, когда он отвернулся спиной к кухне, быстро прошмыгнул мимо прямиком к еде.

На сковородке жарился бекон! В бункере мы ели бекон, только когда ожидали гостей, а здесь я ещё ни разу его не попробовал. Заметив в стороне свой синий стульчик, я подтащил его к тумбе и взобрался сверху. При виде целой горы бекона глаза мои просияли: Лео, наверное, только-только поставил его на плиту. На вид было очень аппетитно. Обожаю мясо.

Я откусил кусочек: склизкий, тягучий, сырой и солёный. Белая штука прилипла к нёбу. Вкусно. Я отправил в рот второй. Жалко, что на мне нет штанов, а то можно было бы напихать побольше в карманы. На дворе стояло лето, поэтому в одежде было жарко даже утром, а уж днём и подавно. И раз уж прятать бекон некуда, я просто набрал целые кулаки. Пошарив взглядом в поисках ещё чего-нибудь съестного, я обнаружил брусок масла рядом со стопкой хлеба, который Лео собирался поджарить после. Отгрызши от бруска чуть-чуть, я зажевал всё хлебом и постановил, что завтрак вышел вполне приличным, а значит, можно отправляться по своим делам.

Украдкой выскользнув из кухни, я помчался к входной двери.

— Ривер Чанс! — прогремел в воздухе голос Лео. За спиной послышался топот шагов. Я подпрыгнул, но потом всё-таки решил прорываться с боем и ускорился. Свобода была так близка, что я чувствовал её запах!

Тут внезапно проём перегородила большая, высокая фигура. Я задрал голову и ахнул, поняв, что наткнулся прямо на Грейсона. Но потом тот вдруг начал смеяться. Отказываясь упускать такую возможность, я торопливо пролез между его ног и выбрался на порог, однако Грейсон, к моему удивлению, неожиданно подхватил меня на руки. Разозлившись, я громко заверещал и начал брыкаться. Хлеб, набитый за щёки, выпал на пол, а за ним следом подтаявшее масло.

— НЕТ! — вопил я. — Отпусти! Отпусти!

Грейсон по-прежнему хохотал.

— Бекон же ещё сырой! Они все такие?

Я извивался в его руках, не переставая орать, но, сообразив, что всё бесполезно, и Грейсон не собирается меня отпускать, взял и укусил. Теперь настала его очередь вопить! Грейсон мигом меня выронил, и Лео тоже завопил. Я рухнул на пол и ударился лбом.

Лео сгрёб меня в охапку, но только я собрался вырваться, как голова вдруг резко заболела. Настолько, что даже пришлось заплакать, а от этого мне всё время становилось неловко. Ненавижу плакать по-настоящему; ненавижу и поэтому злюсь.

— Блин, всего неделя снаружи, а мы уже тебя убиваем, — простонал Лео. — Грейсон, принеси лёд.

Грейсон прошёл на кухню и вернулся обратно уже с какой-то штукой, обёрнутой в полотенце. Ко лбу приложили что-то холодное.

— Почему он так бесится, когда его трогают? — спросил Грейсон, опускаясь передо мной на корточки. — Я надеялся, что с возрастом он станет нормальнее, а не наоборот.

— Не знаю, — вздохнул Лео. — Тео был всего годик, когда я видел его в последний раз, и он цеплялся ко всем подряд. Он обожал сидеть на руках. Жалко, что нельзя спросить Кесслера насчёт Калигулы…

Грейсон потянулся к моему лицу. Свирепо зыркнув, я отшатнулся, но тот не прекратил попытки меня коснуться. Тогда я дёрнулся вперёд, надеясь грызануть его, но тот, к моему несчастью, увернулся. Сверкнув глазами, он улучил момент и щёлкнул меня по носу. Я взревел и попробовал вцепиться ему в лицо, чтобы выцарапать глаза, но Грейсон снова отклонился и на этот раз ещё и рассмеялся надо мной!

— Грейсон! Ты же хуже делаешь! — раздражённо цыкнул Лео. — Ладно, уже поздно, и сегодня время собирать налоги. Найди на кухне завтрак, а я пока его одену.

— Не хочу одеваться! — заорал я, лягаясь и пинаясь, пока Лео, наконец, не отпустил меня. Ещё один рывок на волю — но я опять был пойман!

Лео, несмотря на всё мое сопротивление и протесты, доковылял до спальни и нарядил меня в синие шортики и красную матроску.

— Теперь я похож на чудилу! — объявил я. — Тебе хочется, чтобы меня все приняли за чудилу?

Грейсон опять расхохотался надо мной, и следом к нему присоединился мужик, шедший по обочине. Я вспыхнул от ярости, думая, что тот смеётся над моей одеждой и немедленно принялся раздеваться. К сожалению, Лео слишком быстро ухватил меня за руки.

— Только попробуй снять футболку, и я примотаю её изолентой, — пригрозил он.

— Отвянь! — огрызнулся я в ответ и задрал футболку.

Но потом вдруг раздался хруст липкой ленты. Лео опустил дурацкую футболку на место, а подоспевший Грейсон накрепко приклеил её короткие рукава к моим рукам. Потом взялся за шорты. Я завизжал и забился так сильно, как только мог, но, в конце концов, потерпел полный крах. Всё-таки они тупые взрослые, а я ещё маленький. Ненавижу взрослых, ненавижу Лео и Грейсона.

— Бывайте, придурки, — бросил я и умчался прочь. Больше никто меня не останавливал, ура, свобода!

Юркнув между двумя зданиями напротив, я выскочил на улицу, которая вела к городской площади. Как-то мне включили кино, где мальчик воровал из магазинов, поэтому мне тоже хотелось попытать счастья и стащить из лавки. Ещё нужно попробовать покататься на собаке верхом, как на лошади, а потом украсть налоги и съехать от Лео с Грейсоном. Хочу свой собственный дом.

Сегодня у меня столько дел.

До площади пришлось добираться довольно долго. Я даже заблудился, но всё равно слышал голоса людей, поэтому ориентировался по ним. Пробираясь через старые развалюхи, скача по перекрёсткам и проползая под прутьями арматуры, я наконец-то прибыл на место. Здесь жители платили налоги, и тут же раздавали мясо. Налоги — это деньги. Грейсон работал мэром Араса, поэтому все приносили ему деньги, чтобы он им правил. Вот какой он умный. Когда вырасту, мне хочется стать королём, чтобы всегда были деньги, а значит, и конфеты.

Когда я был моложе и глупее, то думал, что бункер — это и есть мир. А потом меня принесли в космос! Правда, Лео объяснил, что это не космос. Это называется «Серая Пустошь», мы живём в Арасе, а Грейсон здесь главный.

Но я всё равно его ненавижу.

Прошествовав на площадь, я принялся искать магазин. До этого меня всего раз водили туда, поэтому я не очень помнил, где точно он находился. Мы всего несколько дней назад пришли в Арас, и я только-только начинал всё исследовать.

— Ох, он что, совсем один?

Я покосился на тётю, качающую головой. Она переговаривалась с ещё одной. Проигнорировав их, я продолжил поиски и вскоре обнаружил красную вывеску. По-моему, это и есть магазин.

— Ривер? — позвала тётя, стремительно приблизившись ко мне. Я еле успел вывернуться, когда та потянулась к моему плечу. — Где Грейсон и Лео?

Я испепелил её взглядом, ловко развернулся и побежал к лавке. Пропетляв между людьми и другими люди, обогнув огромную собаку и напугав кота, затормозил башмаками у входа в магазин и остановился.

Меня окружала кучка дурно пахнущих особей, причём некоторые пялились в мою сторону. Решив сделать вид, что так всё и задумывалось, я запрыгнул на ступеньку и небрежно потянул за ручку.

— Кошмар, он же весь замотан скотчем. Смотрите!

Оглянувшись, я злобно зыркнул на говорящего, потом открыл дверь и продефилировал внутрь. Вот ведь чёртовы черти, как же они бесят. Раз такие наблюдательные, могут просто взять и пососать мой большой и толстый.

Что бы это ни значило.

В магазине оказалось так круто! Он был таким огромным и таким цветным! Мне нравится всё цветное, но в Пустоши совсем нет цветов. Только серый и коричневый, а они совсем не интересные. По телику показывали много цветов. Больше я люблю передачи про джунгли.

В первом ряду лежали всякие скучности, типа туфлей и ботинок, и я возобновил поиски конфет. Дальше толпилась целая куча народа, и мне пришлось пролезать через них, но на полпути я замер. У одного дядьки из заднего кармана виднелся кошелёк. Я видел в кино, как мальчики воруют кошельки, и уже давно хотел попробовать сам. Если мне и дальше придётся жить здесь с Грейсоном и Лео, где шарахаются другие люди, то тогда нужно хотя бы стрясти с этих зевак что-нибудь полезное.

Они все обязаны платить налоги Грейсону, потому что он мэр. Может, потом я тоже могу кем-нибудь стать, чтобы они несли денежки мне. Но кем именно? Узнаю вечером у Лео или Грейсона, и тем и буду.

Цель, стоя ко мне спиной, беседовала с ещё одним дядькой. Тот пялился на прилавок позади себя, заваленный старыми метёлками и швабрами на продажу, и разглядывал ценники. В фильме, что я смотрел, всё происходило на улице, и мальчики, ворующие кошельки, выглядели намного старше. Ещё у них были карманы. У меня карманов не было, но можно попробовать спрятать добычу за пояс. Подгузники на меня надевали только по ночам, и сейчас на мне были трусики со «Скуби-Ду», в которые влезет бумажник.

Ну что ж, вперёд! Я прокрался дядьке за спину, цапанул кошелек и полетел к дверям что есть мочи.

— А ну стой!

Сердце подскочило к горлу. Попался! Ох, чёрт. Чёрт, чёрт! Я разогнался до предела, но меня всё равно поймали за руку и потянули назад. Нахмурившийся дядька в солнцезащитных очках резко развернул меня к себе лицом и сцапал кошелёк из рук.

— Ты думаешь, что сообразительный, да? — строго заругался он, затем снова крутанул меня и больно ударил по попе. — Ещё раз так сделаешь, и я скажу Лео, чтобы он склеил тебе изолентой руки, — я округлившимися глазами глянул на него через плечо. — Поумней, пацан.

После он отпустил меня, но я так остался стоять на месте, совершенно ошарашенный. Кроме Грейсона и Лео на меня больше никто никогда не кричал, и им было можно, потому что я у них жил. И к тому же он меня ещё и отшлёпал?! В голове всё поплыло и закружилось, а потом в горле вдруг защипало, и глаза зачесались, и я вспомнил, как дядька отчитал меня, и слёзы сами закапали с ресниц.

Я плакал навзрыд, хотя совсем не планировал! Ненавижу плакать, но я ничего не мог с собой поделать. Со мной раньше никогда не случалось таких ужасов. Это худший день в моей жизни!

Я пулей вылетел из магазина, чтобы оказаться подальше от всех. Мне хотелось поплакать в одиночестве, где никто не сможет меня увидеть. Ненавижу людей! Хочу опять в бункер, где не было никого, кроме Лео и Грейсона. Почему мне нельзя было остаться там навсегда?! Здесь просто отвратительно, и я всех здесь ненавижу. Вот бы они сдохли.

Переулок, в котором я спрятался, находился прямо за местом, где распределяли пайки — теньком с кирпичными стенами по сторонам. В одном углу упорно теснились кошки, и я подкрался ближе, любопытничая, что они там делают. Оказалось, что тут был небольшой закуток, где лежали перевязанные бечёвкой кости с налипшим на них красным и сочащимся кровью мясом. Наверное, корм для диконов, но коты, судя по всему, тоже были не прочь им полакомиться. Пахло сырой плотью и оттого очень вкусно. Может, мне стоит поселиться здесь.

Ещё в переулке стояли два пластиковых ящика, прямо рядом с мусорными баками. Хлюпая носом, я уселся на первый и принялся отчаянно смахивать слёзы, едва те появлялись, но становилось ещё хуже, и глаза начали болеть.

Ненавижу людей. Ненавижу, ненавижу, ненавижу. Надо бежать. Нет, надо украсть пистолет и выстрелить дядьке прямо в башку. Потом той глупой тетке, которая со мной заговорила, а потом в дураков, что посмеялись над моей липкой лентой. Я сверлил взглядом землю, мечтая, как я всех здесь убью, и вытирая мокрые щёки, но потом в поле зрения вдруг впрыгнуло нечто красное с белым. Напрягши глаза, я подскочил на месте. Это был наполовину освежеванный череп человека-крысы…

И держал его мальчик.

— Не грусти, — сказал рот крысы. Я в изумлении поднял взгляд и увидел, что мальчик шевелит челюсти отрубленной головы и заставляет её говорить. — А то писюн не будет расти.

Я ещё с секунду глядел, разинув рот, а потом захихикал.

Мальчик с улыбкой подбросил башку в воздух и попробовал пнуть, но вдруг громко ойкнул и запрыгал на одной ноге. От этого я рассмеялся ещё сильнее, и, когда он принялся топтать череп, тоже присоединился. Было весело! Мы скакали на гадких костях, пока передние зубы не выпали, а всё лицо не исказилось настолько, что стало казаться, будто оно кричит. Когда крыса превратилась в горку истерзанной плоти, мальчик отступил назад и снова улыбнулся.

— Меня зовут Рено.

Я поскрёб окровавленной кроссовкой об асфальт и поднял на него взгляд.

— А я Ривер.

Черноволосый мальчик в зелёной футболке и синих шортах пнул череп к мусоркам.

— Папа рассказывал, что тебя усыновил мэр. Хочешь поиграть с вертолётом на пульте? Мне подарили его на день рождения. Мне четыре.

Радиоуправляемая игрушка? Здорово!

— У тебя есть вертолёт? Честно-честно? — когда Рено кивнул, я пришёл в полный восторг. — А им можно убивать людей?

Я представил, как крутящиеся лопасти врезаются в того противного мужика, и везде фонтаном брызгает кровь, и он хватается за глотку и начинает кашлять, как люди по телику, и все орут и орут, а я смеюсь и смеюсь.

Рено хихикнул.

— Ты так хорошо говоришь для своего возраста! — он погладил кота, грызшего большую окровавленную кость. Так вкусно пахнет. — Не знаю, можно ли им что-нибудь срубить, но можно попробовать. Один раз я нечаянно направил вертолёт на собаку, и она заскулила. Меня потом отшлёпали. Хочешь, покажу тебе нашу собаку? Ещё у меня было три сестры и четыре брата, но одна из них умерла. Так что теперь у меня две сестры и четыре брата.

— Ого! — поразился я. Мы вышли из переулка на площадь, до сих пор кишащую людьми. Больше всего их слонялось у места выдачи мяса и там, где платят налоги. Мне здесь совсем не нравилось: слишком много народу и слишком шумно. — А как она умерла? Кровь была?

— Ага, была, — ответил он. Рено был на целую голову выше меня, но ему было четыре, а мне два; он старше и потому больше. Скорее бы и мне исполнилось четыре. — Её убил Легион. Мы очень расстроились.

— Ты плакал?

Рено кивнул.

— Она всегда играла со мной, когда приезжала к нам. Она была совсем взрослая и жила в Тинтауне. И мы её съели! А ты съел своих родителей? Ты ведь сирота, да?

— Нет… — покачав головой, я насупился. — Я жил с Лайкосом в бункере… Но потом мы пришли в Арас. И теперь он Лео, и мне больше нельзя называть его Лайкосом.

Рено развернулся и пошёл спиной.

— Значит, твоего папу зовут Лайкос? Крутое имя. Моего зовут Вегас, — он снова крутанулся и принялся скакать вверх-вниз на каждом шагу. Мы вернулись к магазину. Я внимательно проверил, чтобы злой дядька уже пропал. — Пойду принесу вертолёт. Жди здесь.

Он побежал внутрь, а я остался стоять у перил, окружающих крыльцо. Лео и Грейсон уже тоже пришли на площадь. Они сидели за столом с серебристым ящиком — туда складывали деньги, — и коричневой коробкой, полной бумаг. На секунду мне опять захотелось стащить деньги, чтобы съехать от них, но потом я решил, что поиграться с вертолётом будет веселее.

Заметив меня, Лео с улыбкой встал из-за стола и приблизился к крыльцу.

— Привет, коротышка, — радостно сказал он. — А мы всё гадали, куда ты умчался. Чем сегодня надумал терроризировать Арас?

— Буду играть с вертолётом вместе с Рено, — сообщил я, оглядываясь на лавку. Солнце светило вовсю, и мне даже пришлось заслонять глаза.

— Рено? — просиял Лео. — А я боялся, что он слишком взрослый, чтобы вы поладили. Это отличная новость, дружок.

Тут как раз из дверей показался Рено. С красным вертолётом! С таким большим, что ему пришлось держать его двумя руками! Из кармана выглядывал пульт, тоже огромный.

— Привет, мистер Невада. Я слышал, вы завели нового друга, — Лео обернулся к площади. — Грей, принеси мальчишкам шоколада.

Ничего себе, шоколад! Теперь это лучший день в моей жизни.

Взглянув на меня и Рено, Грейсон тоже улыбнулся. Они оба были явно довольны тем, что мы с Рено решили поиграть вместе. Наверное, то, что у меня появился первый друг, и впрямь было для них важно. Кто знает — почему.

Грейсон подошёл к нам с двумя батончиками «Кит-Кэта». Рено расскакался вокруг от счастья, чтобы было как-то по-детски. Я быстренько забрал у него пульт, чтобы он не разбился, пока тот дрыгается.

— Нам пора кормить диконов. Найдёте где-нибудь местечко потише, чтобы запустить свою машину? Здесь всё-таки многовато людей, — Грейсон открыл шоколадку и передал мне. Я люблю сладкое, но кто ж его не любит.

Опять я всё прослушал! По-моему, Грейсон сказал что-то, достойное моего внимания.

— Кормить диконов?

Я всего раз был у северных ворот — когда мы пришли в Арас. Диконы — это большие волки, которые мутировали в огромных, просто гигантских безволосых псов. Настоящие великаны и, честно говоря, страшноватые. Один раз мне даже снился про них кошмар, и я попросил Лео поспать со мной, но это был наш с ним секрет.

— Так точно, чемпион, — ответил Грейсон. — Мы кормим их живыми…— неожиданно он замолчал на полуслове и покосился на Лео. Тот пронзал Грейсона красноречивым и свирепым взглядом и чуть заметно качал головой.

— Живыми кем? — поторопил я его с ответом, предвкушая что-нибудь захватывающее.

— Котами, — протараторил Лео. — Мы кормим их живыми котами, тебе не понравится.

ЧТО?! Глаза сразу же начало щипать. Я люблю котов. Кошка по имени Собака, которая живёт у Грейсона, очень хорошая. Она делится со мной едой.

— Неправда! — громко возмутился Рено. — Они кормят их крысами! Крысами-людьми, а не теми, что с усиками.

Лео со стоном накрыл лицо ладонью, но меня по-прежнему волновала судьба кошек.

— Зачем вы кормите их котами? — закричал я. Красивый чёрный кот, которого гладил Рено в переулке, перебрался на площадь, и, увидев его, я опять расплакался. — Я не хочу, чтобы коты умирали!

— Их кормят не котами, — повторил Рено.

Лео поднял меня на руки, но я начал драться и бороться с ним. Ненавижу Лео!

— Отпусти меня, отпусти! Я тебя ненавижу! — завопил я. — Из-за тебя диконы едят котов! Пошёл ты!

— Рив… Я… Я пошутил. Никто не ест котов. Диконы питаются крысами, — он со вздохом сдался и опустил меня на землю.

— Я убью всех диконов! — провозгласил я и помчался к северным воротам, вернее, туда, где они, как мне казалось, должны быть. Я убью каждого дикона, которого увижу! Украду пушку, вышибу мозги и скормлю котам ИХ!

— В итоге получилось только хуже, — раздался голос Грейсона позади меня. — Пусть посмотрит, как их кормят. Что в этом такого?

— А такого в этом то, что не самая блестящая идея приучать такого, как он, к крови и насилию в два, блин, года! — огрызнулся Лео. — Я же предупреждал, чтобы ты следил, что говоришь!

— Всё, хватит, — Грейсон без усилий поймал меня за шиворот. Я снова истошно завизжал, но тот накрыл мне рот рукой. — Давай я докажу, что диконы едят крыс, а не котов? Тогда ты перестанешь?

Хлюпнув носом, я кивнул.

— А можно Рено пойдёт с нами вместе с вертолётом?

От улыбки серые глаза Грейсона превратился в узкие щёлки.

— Конечно. Вы даже можете с ним поиграться, пока мы будем кормить диконов.

Лео фыркнул, но добавлять ничего не стал. А я был очень рад, что сейчас увижу; так рад, что даже разрешил Грейсону отнести меня к большому синему грузовику.

Но самое замечательное было то, что нас с Рено посадили в кузов! Мы сидели над колёсами и наблюдали, как мимо проплывает Арас. Дул сильный ветер, и всё вокруг двигалось так стремительно! Рено всем махал, но я — нет, потому что всех их ненавидел.

Потом мы приехали к северным воротам. Город окружала бетонная стена — ужас, какая высокая, — а с другой стороны ворот стоял сетчатый забор, чтобы всякие плохие люди сразу видели, что нас охраняют злые собаки, и побоялись нас убивать. Ворота тоже были из сетки, а между ними находилось то, что Лео называл шлюзом. На самом деле, это просто пространство между внутренней и внешней дверью. Стены тут могли открываться, чтобы Грейсон заводил туда людей, которые ему не нравятся, и диконы их сжирали. Очень надеюсь когда-нибудь на это поглядеть. Я никогда по-настоящему не видел, как едят людей, только в мультиках. Например, когда Пиноккио проглотил кит, или как со Шрамом, но там была его тень, и вообще, Шрам ведь лев, а не человек.

Мы с Рено понеслись к воротам, чтобы попытаться разглядеть диконов, но с этого места виднелся лишь кусочек их здоровой будки да несколько обглоданных костей. Чтобы точно на них посмотреть, надо находиться с другой стороны, за воротами, или на стене.

Грейсон начал подниматься по скату, чтобы забраться на стену. Я позвал с собой Рено, и мы вместе полезли за ним. Наверху оказались маленькие дырочки, через которые можно наблюдать, — прямо для таких маленьких людей, как я! В центре стены было место, по которому ходили часовые, покрытое разными досками, чтобы туда никто не упал, но дырочки между ними оказались довольно крупными, и мы с Рено могли смотреть вниз. На диконов!

— Ого! — я тут же плюхнулся на живот и приложился к дырочке глазом.

Диконы лежали рядом друг с другом, одной серо-бело-чёрной массой. По-моему, они грелись на солнышке, потому что сегодня было очень жарко. Один даже закатал губы назад, чтобы охладиться, и я разглядел его здоровые клыки.

— Ой, смотри, писюлёк! — хихикнул Рено, указывая на пса. — И орешки!

Я расхохотался.

— Давай посадим на них вертолёт! — предложил я. Грейсон, нависший над нами, рассмеялся, потом рассказал часовым, о чём мы говорили, и те тоже рассмеялись. Все считали Рено смешным, особенно я.

— Нет, лучше не стоит, — поднявшись, Рено попытался заглянуть за будку, но Рено был слишком низким, а значит, и я тем более. — Сначала посмотрим, как они сожрут крыс, а потом поищем какое-нибудь место, где можно поиграть.

— Хорошо, — согласился я, тоже вставая и начиная прыгать, чтобы что-нибудь увидеть. Но тут Грейсон поднял меня на руки, и теперь я видел всё! Один часовый поднял Рено, и он тоже всё видел! Так круто!

— Это мой брат Лас, — объяснил Рено. — Они с Вегасом — двойняшки. Две моих сестры, Рейчел и Карли тоже двойняшки, а братья Боулдер и Бейкер — не двойняшки. Я тоже не двойняшка, я просто Рено.

— Надо издать закон, по которому семья Невада переименуется в Кроличью, — ухмыльнулся Грейсон. — У ваших мамы с папой скоро кончатся города, в честь которых они вас называют.

Дядя, подобравший Рено, был не очень взрослый, и довольно сильно походил на него, за исключение обритой налысо головы.

— У мамы, по крайней мере, хватило сообразительности рожать нас сразу партиями, — рассмеялся Лас. Потом вдруг сцапал Рено за нос и легонько потряс. — Рено вечно умирает от скуки, шатаясь по магазину дедушки. Хорошо, что у него появился друг. Значит, вы хотите посмотреть, как едят крыс?

— Крыс, не котов, — на всякий случай уточнил я. Услышав внизу приближение ещё одного грузовика, я перегнулся через плечо Грейсона и взволнованно заёрзал, увидев в кузове огромные ящики. — Там крысы? — когда тот кивнул, мы с Рено переглянулись и возбуждённо взвизгнули.

Из грузовика вышли двое дядей и начали стаскивать ящики на землю. Следом к ним приблизился Лео с каким-то хитрым подъёмником, называемым «люлька». Поставив ящики сверху, они по скату покатили всё наверх. Грейсон и Лас уступили тележке путь, и вверх-вверх-вверх поехали крысы. Дяди, толкающие «люльку», все взмокли. На головах их были повязаны банданы, чтобы пот не попадал в глаза. Ещё они очень много кряхтели и говорили кучу плохих слов.

Внизу раздавалось чавканье, шарканье и позёвывание. Все до единого диконы, сверкая тусклыми глазами цвета прокисшего молока, поднялись на мощные лапищи. Два огромных самца вышли вперёд стаи и принялись внимательно обнюхивать кирпичную стену. Тонкие, как у мышей, хвосты, махали в разные стороны, а сквозь голую, морщинистую кожу просвечивался ряд позвонков, как зазубрины шестерёнок, и длинные рёбра. Тела их были покрыты разными шрамами и болячками, которые диконы постоянно чесали. Они задрали наверх головы и открыли пасти с огромными зубами и розовыми языками, поняв, что настало время завтракать. Надеюсь, крови будет очень много!

Когда рабочие сняли крышки с пластмассовых ящиков, я, наконец, лицезрел внутри крыс. Они сильно походили на людей, только волосы были очень спутаны, а кожа совсем чёрная и жёсткая. Увидев свет, они заворчали, затрещали и забулькали, как будто бы не умели говорить.

Я спросил у Грейсона, почему люди превратились в крыс, а он ответил, что из-за радиации, и что она есть везде. Я уже знал, что это такое, потому что перед тем как стать Лео из Араса, Лайкос разрезал мне плечо и вставил туда чип Гейгера. Ещё он сказал, что радиация невидимая, но всё равно может убивать. Она страшная, но я ничего не боюсь.

Я свесился вниз над ямой, и Грейсон обхватил меня рукой под пузиком, чтобы не уронить. Когда вырасту, тоже буду каждый день кормить диконов, как дяди в банданах. Теперь они мои новые кумиры.

Рабочие подтащили ящики к доскам, сквозь которые мы с Рено недавно наблюдали за диконами, и принялись спихивать крыс в дыру. И диконы так радостно затявкали! Я свесился ещё ниже, от чего Грейсон громко выругался и крепче уцепился в меня. Собаки неспешно двигались, плотно потираясь друг о друга, словно жирные черви, ползающие по земле. Сердце моё так часто стучало «тук-тук-тук». Одна крыса лежала уже совсем рядом с краем, сейчас упадёт. Вот сейчас…

Ближайшая ко мне рухнула первой. Прежде чем тушка коснулась земли, белый самец подхватил её в воздухе и попытался уволочь в сторону, но тут налетели остальные. Крыса оглушительно заверещала в агонии — я такого никогда раньше не слышал. Диконы быстро и мощно затрясли головами, отрывая от неё огромные куски мяса, сочащиеся кровью.

Потом вниз соскользнул второй. Этот, тоже визжа и пища, успел приземлиться, но сверху моментально наскочил серый дикон. Я восторженно ахнул, глядя во все глаза, как пёс кусает крысу за голову, потом дёргает, а потом отрывает! Дикон оторвал человеку голову, и я всё-всё видел! И хребет, и мясо, и как кровь хлынула из шеи, прямо как из шланга!

— Посмотри на его лицо… — прошептал Грейсон. — Лео, посмотри на его лицо!

Серый дикон отшвырнул башку в сторону и принялся за брюхо. Проделав дыру, он уцепился за кишки и потащил их наружу. Следом подбежал ещё один пёс, и они уже вместе вгрызлись во внутренности. Крыса больше не кричала, а первая вообще превратилась в груду красных ошмётков, вываленных в пыли и собачьей слюне. Их доедали остальные псы.

А какой там стоял запах… Я чувствовал кровь, такую горячую и совсем свежую. Мне очень понравился этот аромат. Сразу же захотелось пить и убить кого-нибудь, чтобы съесть точно так же. Я бы сомкнул зубы на шее и замотал бы головой, затем добрался бы живота и вытряс бы все кишки!

Я сделаю так с противным дядькой, который меня отшлёпал. Обязательно сделаю! Поскорее бы рассказать об этом Рено.

Развернувшись посмотреть, что он делает, я вдруг увидел, что Рено зарылся лицом в куртку Ласа. Тот улыбался и хлопал его по спине. Я напряг уши и услышал, как Лас говорит, что всё хорошо, но больше ничего не разобрал из-за шума внизу. Получается, Рено не понравилось смотреть, как крысы умирают? Надеюсь, ему понравится, как умрёт тот дурацкий дядька, или мы с ним не сможем быть лучшими друзьями.

— Хочешь пойти поиграться с вертолётом? — предложил Лас. — Вместе с Ривером?

Рено кивнул и отстранился от груди брата. Поняв, что я на них гляжу, он весь покраснел и отвернулся. Кажется, ему стало стыдно.

Я дожевал последнюю полоску «Кит-Кэта», чтобы освободить в кармане место для пульта, и мы с Рено зашагали по стене.

— Ну что, пошли вниз? Где будем его запускать? — спросил Рено.

— Давай поищем дальше. Сверху всё виднее.

— И то верно, — согласился Рено. Он заслонил глаза от солнца и принялся оглядываться. — Я никогда раньше не ходил по стене. Здесь можно построить замок и поиграть в рыцарей.

— Нет, я лучше научусь хорошо управлять вертолётом, потом привяжу ножи к лопастям и буду отрубать людям бошки! — я с предвкушением глянул на вертушку и представил, как та летает и режет людей на маленькие квадратики, как в мультиках. — Надо будет тоже себе такой завести. Где ты его взял?

— Папа подарил на день рождения. Он сказал, что раз теперь я могу запоминать праздники, то заслужил что-нибудь особенное, — внезапно Рено уцепился за ограждение и подтянулся. — В Арасе одни дома и совсем нет места, чтобы летать. А в Пустоши его так много.

Я подпрыгнул, но всё равно не дотянулся до края, и, естественно, ничего не увидел.

— Наклонись, я заберусь на тебя сверху. Тоже хочу посмотреть.

Опустив машинку на землю, Рено встал на четвереньки. Я поставил кроссовку ему на спину, перегнулся через ограждение и уставился вниз на усыпанный костями загон диконов. Правда, собак там не было, а только сетку, которая не давал им сбежать в Пустошь. Но зато я подметил кое-что ещё — широкую доску, перекинутую со стены на забор наподобие мостика.

В голове завертелись шестерёнки. Туда можно отправить игрушку! Там столько простора, и мы ни за что не врежемся в здания.

Я вскарабкался сверху на ограждение и рассмеялся.

— Теперь я выше тебя!

Рено потрясённо разинул рот.

— Ты же можешь упасть, — нервно проговорил он, вставая на ноги. — Лучше спустись.

— Не-а, — я покачал головой. — Я пойду вон туда и проверю, можно ли на ней сесть и запустить оттуда вертолёт.

Приподнявшись на цыпочки, Рено с сомнением покосился на мостик.

— Часовые сбегают по ним, если случается что-то плохое, и нужно действовать быстро… Это для взрослых, а не для нас.

Фыркнув, я потопал по ограждению. Как же здорово быть так высоко! Теперь мне хочется залезть на самое высокое здание и жить на самой верхушке, как король в замке.

— Я ничего не боюсь, — заявил я. — Разве ты не хочешь полетать над диконами?

— Хочу…

— Тогда перестань быть такой трусливой курицей! — я подбоченился как птица и заквохтал. — Курица-курица! Ко-ко-ко!

Рено возмутился.

— Я тоже не боюсь! — выкрикнул он, заливаясь краской. — Да я тысячу раз гулял по доскам, когда ты ещё даже не родился! Я даже лазал по скалам, когда ходил в гости к брату. Он работает караульным вон там, — Рено указал пальцем на гигантский утёс, далеко за стенами в Пустоши. — Я забрался туда всего за минуту и выиграл приз!

Я недоверчиво прищурился. Как-то подозрительно, что он взобрался на такой здоровый камень за минуту; по-моему, он вообще врёт!

— Раз не боишься, то пойдём туда вместе. Если не трусливая курица! — и я побежал дальше. Когда оглянулся, увидел, что Рено тоже уже вскарабкался наверх. Лицо его было белое, а голубые глаза совершенно выпученными. Он вскинул руки в сторону, аккуратно балансируя на тоненькой планке ограждения, и стоял абсолютно неподвижно.

— Пойдём! — помахав ему, я поставил ногу на доску и проверил её прочность. — Она очень крепкая, — я продвинулся к середине. Рейка прогнулась, но совсем чуть-чуть. — Здесь столько места! — я внимательно осмотрелся по сторонам. Взрослые остались у ворот и никак не могли заметить, чем мы занимаемся.

Ступни Рено ни на секунду не отрывались от планки, когда тот шёл ко мне. Он так смешно шаркал: шарк, шарк, шарк. Я закатил глаза. Когда же эта черепашка уже доползёт!

Наконец, спустя примерно миллиард лет Рено добрался до досок, сделал шаг над пропастью и испуганно взвизгнул.

— Ну ты чего! — я принялся крутить ручку управления на пульте и нажимать на кнопки. — Включай скорее.

Рено уселся на бетонное ограждение и упёрся обеими ступнями на доску.

— Всё, мне и тут хорошо… — взволнованно проговорил он и протянул руку. — Давай покажу, как им управлять. Это не так-то просто…

Мне ужасно хотелось поиграть первым, но я понятия не имел, что нужно делать, поэтому не стал спорить и вернул контроллер Рено. От радостных эмоций, переполнявших меня, ноги сами собой распрыгались на мостике. Рено ещё больше вытаращил глаза.

— Не шатай тут ничего! — воскликнул он. Вид у него был очень испуганный, что было та-а-к глупо. Но мне нужна была игрушка, поэтому я не стал его дразнить.

Рено сидел совершенно неподвижно, дожидаясь, пока мостик перестанет трястись, потом всё-таки щёлкнул выключатель на машинке. На боку загорелся красный огонёк, и ещё один огонёк загорелся на пульте, тоже красный. В животе зашевелились щекочущие загогулины. Скорее бы уже стать профессиональным пилотом, чтобы сделать вертолёт с лезвиями. Я назову его «Вертолёт Погибели». Нет-нет, я назову его «Жуткая Вертушка».

Когда пропеллер начал крутиться, я не смог сдержаться от писка. Смеясь и хлопая в ладошки, я наблюдал, как машина полетела прямо над загонами диконов, зависла в воздухе, а потом потихоньку поднялась наверх. Звучит как гигантская муха! Если бы он и впрямь был мухой, то с такими размерами наверняка смог бы убивать мелких животных. Жалко, что я ещё маленький, чтобы убивать их. Нет, вообще-то я могу, но они такие шустрые и всё время удирают. Мне хотелось отрывать им головы зубами, как тот большой дикон. Это весело, а их кровь наверняка очень вкусная.

Рено придвинулся ближе и показал мне пульт.

— Белый рычажок двигает его вверх-вниз, чёрный управляет хвостом, — объяснил он. — Остальные кнопки не нужны. Посмотри пока за мной, а как попробуешь сам — пожалуйста, будь очень осторожен. Если мы его разобьём, папа очень разозлиться, и… И это мой самый первый подарок на день рождения.

Я торопливо кивнул. Поскорее бы уже настала моя очередь. Лопасти вертелись так быстро, что сливались в одно размытое пятно, а сам вертолёт покачивался из стороны в сторону и порхал вверх-вниз. Так круто! Правда, рядом пока не наблюдалось диконов, которых можно было бы подразнить, но ничего страшного, скоро кто-нибудь обязательно появится.

Потом, тысячу миллионов-казилионов раз напомнив мне, как управлять игрушкой, Рено приземлился на стену и вручил мне пульт. Ура!!! Смотря, как он летает, я уже прикинул, что вытащу у Лео и Грейсона лезвия из их синей бритвы и приклею к лопастям. Когда закончу с этим, придумаю, как бы сделать так, чтобы спереди вертолёт плевался кислотой. Пока не знаю, как точно, но что-нибудь соображу. «Жуткая Вертушка» станет новейшим смертоносным оружием, и все будут мне завидовать.

Рено осторожно сполз с ограждения и пошёл по мостику, пока не оказался рядом со мной.

— Медленно потяни вверх за рыжачок и не отпускай, а иначе вертолёт упадёт! Аккуратнее, ладно?

— Ладно, ладно! — протараторил я и, высунув язык из уголка рта, нажал на кнопку. Получилось! Полетели! — Ух ты!

Для первого раза у меня получалось довольно неплохо. Вертолёт парил кругами, взмывая то вверх, то вниз, как птичка. Если я уже так хорошо с ним управляюсь, то представляю, каким профессионалом стану со своим вертолётом-убийцей.

— Давай позовём диконов, — хихикнул я. — Повиснем над ними и заставим прыгать! Или можно даже посадить на хвост мышь или радкрысу, — я ослабил хватку на ручке, от чего вертолёт ухнул вниз. Рено тревожно ахнул, но я был уже профессионалом, так что волноваться не о чем.

— У моих сестёр живут ручные мыши, и одна из них меня укусила, — сказал Рено. — Можно взять её, я её ненавижу.

— Здорово, так и сделаем! — одобрил я и направил вертолёт к сетчатому забору. Интересно, получится ли перелететь через него в Пустошь. — А потом можно…

Внезапно раздался ужасный скрежет, и игрушка стремительно рухнула на землю. Пропеллер продолжал вращаться и рубить землю. Я нечаянно врезался в стену! Нажав на белый рычажок, попытался всё исправить, но вертолёт начал лишь сильнее поднимать пыль в воздух и бестолково закружился на месте, словно муха с одним крылом.

Рено немедленно разразился слезами.

— Нет! — закричал он. — Я же просил аккуратнее!

Я покрутил белый джойстик, потом чёрный, потом пощёлкал по всем кнопкам, но вертушка лишь рычала и дребезжала. Игрушка больше не летала.

О нет…

Рено завывал в голос — вот как сильно он плакал. Я начал беспокоиться. Мне не нравилось, что Рено плакал: хочу, чтобы он успокоился и опять смеялся.

— Я его достану! — заявил я, смотря под ноги на серую равнину со старыми костями в углах. Высоковато, но я очень хорошо умею прыгать. — Сейчас, только не плачь.

— Н-не надо, — проговорил Рено сквозь икоту. Он покосился в пропасть и, увидев красное пятно вертолёта в грязи, заголосил ещё громче.

Я снова глянул вниз, потом за спину и по сторонам. Пусто… Диконов поблизости нет: со мной ничего не случится. Тогда я сделал глубокий вдох… и соскользнул с мостика.

Падая в загон диконов, я слышал, как Рено в панике вопит моё имя. Ветер дул мне прямо в лицо. Я замахал руками, чтобы проверить, вдруг я умею летать, но оказалось, что не умел. Вместо этого я приземлился на ноги и раскашлялся от облачка потревоженной серой пыли.

Но я это сделал!

— Видишь, я же говорил! — задрав голову наверх, я широко улыбнулся Рено. Тот прекратил плакать, но нос всё равно хлюпал.

— Осторожнее… — предупредил Рено. Он был так высоко… Падал я вроде бы совсем недолго, но теперь Рено казался таким крохотным на доске.

— Мне не нужно осторожничать, я ничего не боюсь! — проорал я в ответ, потом подобрал вертолёт и внимательно осмотрел. — У него погнулась лопасть, так что ничего страшного. Надо просто выпрямить и всё.

— Ладно… — отозвался Рено слабым и дрожащим голосом. Я вернулся к мостику вместе с вертолётом и замер под его тенью.

Хм… И как мне попасть обратно?

Я поднял глаза на Рено, который, не отрываясь, следил за мной. Тут в поле зрения попала сетка.

— Я заберусь по забору, — решил я и потопал к прутьям.

— НЕТ! — завопил Рено. — Там электричество! Оно тебя убьёт. Оно бьёт собак, они говорят «Тяф-тяф» и падают!

Электричество? Я с подозрением приблизился к сетке и услышал щекочущее жужжание внутри ушей, от которого всё зачесалось. Похоже, Рено прав. Я часто замечал подобное гудение в бункере. Лайкос сказал, что его издают электрические приборы, и что оно секретное, и только мы с ним можем его слышать. Я решил не рассказывать об этом Рено, потому что Лайкоса больше не было, а секреты разбалтывать нельзя.

— Ладно, не буду… — я вернулся обратно под тень доски и протянул вверх руку. — Ляг на живот и дай мне руку. Я за тебя ухвачусь, и ты меня поднимешь.

— Хорошо, — согласился Рено и сделал, как было сказано. Но он всё равно не доставал до меня…

— Давай ниже, — я принялся прыгать, силясь уцепиться за него. — Ещё, ещё…

Рено наклонился над пропастью и вытянул руку так далеко, как только смог, но всё равно оставался слишком высоко.

— Всё равно не достать. Я тогда…

Взвизгнув, Рено скатился с доски. Я ахнул и спешно отскочил в сторону, чтобы не попасть под удар, и тот с глухим стуком рухнул на землю, подняв ещё больше серой пыли. С секунду Рено лежал неподвижно… Зачем начал плакать очень-очень-очень громко, и, когда он перевернулся на спину, я увидел, что изо рта у него лилась кровь.

Ох, нет. Кровь — плохо. Если из вавок идёт кровь, то значит, всё серьёзно. Блин. Что же теперь делать?

Рено зажимал губы рукой и выл во всю глотку. Шикнув на него, я помчался к стене и принялся тарабанить, но бетон был слишком прочным, а через сетчатый забор проходило электричество.

— Тихо! — приказал я Рено. Тот уже сидел. Кровь просачивалась сквозь пальцы, а лицо было всё мокрое и красное от слёз и соплей. И он совсем меня не послушался, когда я сказал успокоиться.

Нужно придумать, как вытащить нас отсюда. Я в очередной раз огляделся по сторонам в поисках идей. От страха сердце начинало колотиться всё сильнее. Я не боялся, когда был здесь, но теперь опасался за жизнь своего друга. Рено стал моим первым другом, и других мне больше не хотелось. Поэтому ни в коем случае нельзя допускать, чтобы он умер.

Надо отыскать Лео и Грейсона. Конечно, они обязательно отшлёпают меня за то, что Рено упал в загон к диконам, но я их не боюсь. Подбежав к Рено, я ухватил его за футболку.

— Пойдём обратно к воротам.

— Нет! — взвыл Рено. — Лас расскажет папе, что я сломал вертолёт, — он всё-таки поднялся. — Рот болит.

Я продолжал тащить его вперёд.

— Я попрошу Грейсона, чтобы он запретил твоему папе злиться. Он мэр, и его все должны слушаться.

Мне не хотелось плакать, но всё равно постепенно становилось очень страшно. Повсюду валялись кости, все поломанные и обглоданные. Человеческие кости — пусть от крыс, но скелеты всё равно у всех одинаковые. Жуть.

А потом Рено вдруг закричал. Удивлённо оглянувшись, я заметил ужас в его глазах. И уставились они не на меня, а дальше, — но на что?.. Я оторвался от костей и увидел…

Увидел… огромного серого дикона, стоящего в центре загона чуть вдалеке от нас. За его спиной не спеша брели ещё трое таких же с опущенными головами и молочно-белыми глазами, нацеленными прямо на нас.

Издав ещё один истошный крик, Рено подлетел к стене и начал царапаться.

— Мама! МАМА! — завизжал он. — МАМОЧКА!

— О чёрт… Пацаны в загоне! — услышал я зычный, оглушительный голос Грейсона. — Дети упали к диконам!

Серый пёс сделал к нам шаг, но я не сдвинулся с места. Просто остался стоять там, не зная, что делать. Но нет, мне нельзя замирать. Мне нужно спасать своего друга.

— Пошёл вон! — я тоже вышел в центр загона, остановившись напротив дикона, и расставил руки в стороны, чтобы он не пробежал мимо меня к Рено. — Плохая собака!

Несмотря на стоящий вокруг шум, Рено верещал как крысы, когда их скидывали вниз; Грейсон и Лео тоже орали над головой, я всё равно ощущал, как вибрирует грудная клетка от рыка псов. Дикон медленно, но верно приближался ко мне, а остальные радостно и нетерпеливо нарезали круги за его спиной, не осмеливаясь нападать первее вожака.

Но я тоже вожак, и они не пройдут.

— Плохая собака, — снова заругался я. — Пошла, пошла, плохая собака. Место.

Оскалившись, серый дикон обнажил на меня жёлтые клыки. Из пасти потекла густая слюна, и в следующее мгновение он бросился вперёд, взбивая задними лапами пыль и грязь. Я ахнул, но не пошевелился, по-прежнему держа руки раскинутыми. Всё тело задрожало и стало вдруг лёгким-лёгким. Я не позволю им причинить вред Рено. Не позволю.

И тут внезапно кто-то прыгнул передо мной — прямо передо мной и прямо с высоты — и приземлился так мощно, что ботинки с грохотом вошли в землю. Подскочив от неожиданности, я попятился назад, а дядя расставил руки так же, как и я до этого.

— Прочь! — гаркнул дядя громоподобным, раскатистым голосом. Серый дикон затормозил всеми лапами сразу и, остановившись, принялся рычать и угрожающе клацать зубами. Дядя вынул из кармана серебристый пистолет, и спустя мгновение раздался пронзительный звон, от которого заболели уши.

Дядя резко развернулся на пятках и, прежде чем он сгрёб меня в охапку, я неожиданно понял, что узнал его — этот тот противный мужик, что надавал мне по попе за неудавшееся воровство кошелька! Краем глаза я успел заметить, что Грейсон тоже был в загоне, и в руках он держал Рено.

А потом все вдруг повалились на землю. Дядька упал на меня сверху, пребольно вдавив в пыль. Я завизжал от страха, но мои крики утонули в лязганье челюстей — судя по весу, сверху нас атаковал дикон.

Послышались ещё выстрелы. Дядька закряхтел и застонал надо мной, потом, пошатываясь, поднялся на ноги. С шеи его ручьём хлестала кровь, а на затылке отсутствовал огромный кусок мяса. Я пристально уставился на него — никогда в жизни мне ещё не приходилось видеть рану так близко. Меня снова подхватили и бегом понесли к стене.

Лео, маячивший наверху, уже протягивал ему руку. Оглянувшись напоследок, я заметил серого дикона, теперь уже издохшего. Из кратера в голове лилась кровь, собираясь в блестящую и всё увеличивающуюся в размерах лужу, топящую мелкие крупинки пыли собой.

Лео подтянул дядьку, и тот вскарабкался по стене со мной под мышкой, перекинул ногу через ограждение и упал на колени.

— Тупорылый дебил! — вдруг рявкнул он. Я думал, это мне, но дядька смотрел прямо на Лео. — Что за дурость накатила на твой умишко размером с горошину, что ты разрешил такой мелочи играть на стене?! — и дядька впихнул меня в объятия Лео.

Вид у него был такой сердитый, такой сердитый. Я впервые видел настолько сердитого человека. Фиолетовые глаза даже светились от ярости и раздражения, завладевших им. Интересно, зачем он меня спас, если сначала отшлёпал.

— Я не знал, что он упадёт! — воскликнул Лео, по щекам которого лились слёзы. Какой кошмар: Лео раньше никогда не плакал! — Остальные… его… они…

— За детьми нужно следить! — грубо перебил тот. Я хотел покрепче прижаться к Лео, но дядька довёл его до слёз, а мне это совсем не нравилось. Заёрзав и заёлозив, я добился, чтобы Лео меня отпустил. — Ты только что чуть не провалил всё наше дело, потому что зеваки с удовольствием попялились бы на представление. Кроме того, из-за тебя друг мальчишки едва не погиб! Поумней, наконец, Лай… Лео!

— Я пока ещё ничего в этом не смыслю, ясно? — всхлипнул Лео, зажимая рот рукой. Пара капель скатилась с ресниц и упала на меня. — Я стараюсь изо всех сил. Он… Он — не самый простой ребёнок, понимаешь?

— Ты же сам сказал, что справишься! Так, блин, справляйся, или я заберу его прямо сейчас! — злобно выплюнул дядька.

Меня? Этот мужик хотел забрать меня?

Я покосился на его широкую шляпу, из-под которой выбивались светлые волосы. Дядька был ужасно высокий и ужасно страшный. И не я один его боялся — Лео он тоже пугал.

Это мне уже совсем-совсем не нравится! Лео теперь тоже мэр, и они с Грейсоном тут главные. А этот дядька просто какой-то козёл! Он разговаривал с Лео вообще не как с боссом, и даже Грейсон, по-моему, его побаивался.

Как же меня это бесит!!!

— Н-не забирай его, прошу. Я буду лучше следить за ним. Ты же знаешь, он только недавно оказался снаружи… Он ещё не понимает всех опасностей, но я его научу.

На лицо шлёпнулось ещё несколько слёз, и я решил, что с меня хватит. Если Грейсон и Лео не собирались преподать этому дядьке урок, то придётся мне. Пусть знает, что тут главные — они, а я могу спереть у него кошелек, если понадобится!

Пока мужик продолжал орать на Лео, я уловил взглядом пистолет, которым тот убил дикона. Временно забытая пушка покоилась на бетонной стене. И я её схватил. В ту же секунду, дуло нацелилось на дядьку, Лео выкрикнул: «Ривер!» и потянулся за пистолетом, а я нажал на курок.

От отдачи меня откинуло назад. Плюхнувшись на попу, я выронил пистолет. Все вокруг заохали и загалдели. Мужик неловко поковылял назад. В виске его зияла огромная дыра, сквозь которую виднелся розовый мозг. Спустя мгновение он упал, и голова с треском шлёпнулась о землю.

Все неожиданно застыли. Лео и Грейсон ошарашенно сверлили меня глазами, и Рено вместе с ними. А потом все как по команде уставились на дядьку. Две тоненькие струйки крови стекали из головы и бежали по серому бетону, как будто наперегонки.

Глаза снова вернулись ко мне, и я встретил их твёрдым взглядом.

— Он орал на Лео… — ответил я коротко. — Поэтому ему пришлось уйти.

Грейсон и Лео, разинув рты, посмотрели друга на друга. Оба хранили молчание, просто глядели и глядели, не в силах произнести ни слова.

Но потом Грейсон вдруг прикрыл рот ладошкой. Лицо его раскраснелось, а глаза превратились в узкие щёлочки. Лео со вздохом взял меня на руки.

— Это не смешно, Грейсон, — с каменным лицом процедил он. — Теперь придётся его спрятать, пока… — фыркнув, он пнул впереди идущего Грейсона в зад, оставив на штанах отпечаток. — Грейсон Меррик, хватит ржать!

Сообразив, что Грейсон, оказывается, хихикал, я тоже рассмеялся. Последовав моему примеру, расхохотался и Рено. А потом, спрятав лицо в руках, усмехнулся и Лео, мотающий головой влево-вправо, будто не веря в то, что только что произошло.

— Но зато Ривер завёл себя друга. Так что кое-что хорошее из всего этого да вышло, — вздохнув, он потрепал по голове сначала меня, затем Рено. — Нам теперь от вас не будет никакого продыху, да?

Я широко улыбнулся Рено, следуя за всеми обратно к подъёмнику.

— Ага! — радостно подтвердил я. — Мы с Рено теперь всегда-всегда будем друзьями, да?

Рено тоже улыбнулся и согласно закивал головой.

— Ага, — почти стеснительно сказал он. — Мы будем ЛУЧШИМИ друзьями!