Глава 14. Киллиан

Киллиан

Я почувствовал, как лицо моё заливает краска. Какой же я дурак… Так долго ждал, что он хотя бы посмотрит на меня, а теперь сам прячу взгляд. Вот бы сию же минуту провалиться под землю! Я не привык… быть… здесь!

— В смысле?

«Не знаю!» — завопил мой мозг. Ривер не сводил с меня глаз, и жар с новой силой опалял мне лицо.

— Хочу быть как ты, — исхитрился промямлить я, пытаясь окончательно вжаться в диван и раствориться в подушках.

А кто бы не хотел? Походить на Ривера. Он же подобен богу. Он потрясающий. И он… он меня спас. Он сильный, бесстрашный, умелый, рискованный... Он — идеальный. Неужели он этого не понимает? Он… Он в буквальном смысле закрыл меня своим телом от самой настоящей бомбы. Стал живым щитом. Заткнись, не думай об этом, хотя бы не сейчас.

Я нервно сглотнул, стараясь подавить ощущение ужаса, всплывшее в памяти.

Проснувшись, я даже поначалу не понял, где нахожусь. На секунду мне показалось, что я лежу на трупе одного из купцов, ну или точнее, на его безруком-безногом-безголовом туловище. Хорошо, что хотя бы не подскочил и не потревожил Ривера. Он уже и так столько для меня сделал, и лишнее беспокойство о моей дурацкой голове ему совершенно ни к чему. Я уже успел стать профессионалом по части переживания всякой жути; я справлюсь.

Нет, на самом деле я ужасно справлялся со всякой жутью. Но, похоже, непрекращающаяся череда кошмаров настолько меня вымотала, что я готов врать самому себе в попытках убедить хоть на секунду.

А вот эти наркотики — они ведь помогали справляться папе. Может быть, один раз? Типа… от одного же раза ничего не будет, да? Чтобы подсесть, нужно употреблять их многократно, а этого я делать точно не собираюсь.

— Ты… Почему? Почему кто-то вроде тебя захочет быть таким, как я? — поднял бровь Ривер, глядя на меня со смесью изумления и любопытства.

Взгляд его намертво приклеил меня к дивану, но я всё-таки умудрился пожать плечами. Не знаю, что он имел в виду под «кем-то вроде меня»… Скорее всего, бесполезного идиота. И Ривер прав: мне никогда не стать подобным ему. Я даже стрелять-то толком не умел; я вообще ничего не умел. Разве смел я хотя бы надеяться, что когда-нибудь стану таким же крутым, как он? Я — слабый и ни на что не годный.

И чем больше я говорил, тем большим дураком выставлял себя. А ведь всё шло так хорошо, пока мне не вздумалось разинуть пасть.

Ривер достал половину пластиковой соломки и втянул в нос пару дорожек. Меня наркотики не привлекали. Папа впал в зависимость после того, как его уволили, и с тех пор я испытывал отвращение к ним. Но при всём при этом я понимал и не отрицал их воздействия на организм, а ещё знал, как сильно они сейчас помогут Риверу. И — чего уж ходить вокруг да около, — я знал, что они помогут и мне. Но тем не менее желудок сжимался в тугой узел при одной лишь мысли об этом.

— Тяжело, м? —  голос Ривера раздался вдруг как гром среди ясного неба. Он поставил поднос между нами. Я несмело покосился на него, удивлённый подобным поворотом разговора.

— Что... тяжело?

Ривер улыбнулся, и в груди что-то ёкнуло. Обожаю его улыбку. Он равнодушно пожал плечами, однако я на мгновение уловил тень смущения, пробежавшую по его лицу. Она испарилась сразу же, как только Ривер опомнился.

— Общаться.

Волна облегчения затопила меня с головой. Ривер попал в самую точку. Мы оба переутомились, устали и мучаемся от боли. И в довесок к этому мы впервые оказались наедине и впервые по-настоящему разговариваем друг с другом.

Ривер заметил, с каким облегчением я вздохнул, и улыбнулся ещё шире.

— Сегодня действительно много чего случилось, — согласился я. Настала моя очередь смущаться. Я мельком взглянул на наркотики, затем вновь нашёл глаза Ривера.

— Они помогут, поверь мне, — подбодрил он.

Он до сих пор был измазан в засохшей крови, до сих пор грязный и в пыли с дороги. И пусть Ривер всё ещё не успел переодеться в чистую — или хотя бы не порванную во время взрыва — одежду, но он всё равно улыбался мне. В глазах плясали искорки, которых я никогда раньше не замечал. По правде говоря, Ривер превосходил мои самые смелые ожидания. Со мной он был не бесчувственным часовым, каким он показывался остальным жителям Араса. Со мной он был…. Со мной он был самим собой.

Ну, или, по крайней мере, он давал мне возможность увидеть другого себя. Похоже, я и в самом деле ему нравился.

— И как их?.. — спросил я с опаской. Папа колол в вены синтезированный героин, производимый Скайтехом, а как именно положено нюхать меня никогда не интересовало.

Лицо Ривера рассекла хищная ухмылка. Он насмешливо покачал головой, явно получая удовольствие от происходящего.

— А ты у нас, значит, совсем тепличная травка, да?

Я вскинул на него возмущённый взгляд. По правде говоря, чем больше я жил в Пустоши, тем больше убеждался, насколько я и в самом деле тепличный. Ривер, однако же, пришёл в ещё больший восторг, всмотревшись в мои упрямые глаза.

— Нет, — твёрдо возразил я.

Ривер, всё с тем же ухмыляющимся выражением лица, жестом приказал взять в руку соломку. Я послушался, и он указал пальцем на дорожку.

— Затыкаешь одну ноздрю, вдыхаешь. Повторяешь со второй.

Я склонился над подносом и втянул по дорожке в каждую ноздрю. Затем сделал глубокий вдох и хорошенько потёр переносицу.

— Немного пожжёт, но скоро пройдёт, — объяснил Ривер. И тут, как он и сказал, нос начал нестерпимо гореть, а глаза сами по себе наполнились слезами. — А теперь чуть подожди.

Ещё раз шмыгнув носом, я откинулся назад на подушки. Ривер всё это время пристально наблюдал за мной, но потом я услышал, как он делает ещё несколько затяжек. Ох, как бы мне хотелось, чтобы он снова дотронулся до меня, однако в глубине души я понимал, что мне уже очень крупно повезло. Мама рассказывала, что однажды он сломал Мэтту пальцы, когда тот просто попытался похлопать его по плечу. В тот день Грейсон разозлился на Ривера за то, что он убил легионера слишком близко к Арасу. Мэтт лишь хотел посочувствовать.

Как бы там ни было, Ривер, сидящий рядом на диване, не шёл ни в какое сравнение с Ривером, о котором меня все предупреждали. Я всегда знал, что они ошибаются — они просто боялись. Оно и понятно: Ривер и в самом деле мог пугать.

Я протяжно вздохнул, ощущая, как тёплое, мягкое одеяло начинает окутывать всё тело. Справедливости ради, ошибались они лишь отчасти: Ривер действительно может быть таким, о котором все перешёптываются. Но со мной он совсем другой. Тот Ривер ни за что бы не стал меня спасать.

— Ну как? — расслабленно поинтересовался Ривер, попадая в ритм с тем, как я чувствовал себя сейчас. Тепло медленно разливалось по телу, наполняя конечности лёгкостью. Так приятно, невесомо и почти ничего не болит. А ещё меня наполняла… ох, целая охапка благодарности к Риверу.

— Боль как будто бы стекает вниз, — отозвался я. Кажется, теперь я начинаю понимать, почему отец так любил все эти штуки. — Мне… Мне больше не так страшно.

— И сердце у тебя тоже успокоилось.

 Я растерянно уставился на него.

— А ты откуда знаешь?

Ривер принялся вертеть соломку меж пальцев.

— У меня с детства был ненормально обострённый слух. Когда вокруг тихо, я слышу чужие сердцебиения. Ещё слышу электроприборы: такой высокий писк, который никто, кроме меня, не улавливает.

— Ничего себе, — благоговейно прошептал я. Это, наверное, одна из причин, по которым он стал таким первоклассным часовым.

— А как звучит моё? — полюбопытничал я, кладя руку на грудь и стараясь нащупать сердце.

— Сейчас? Ускоряется, — ответил тот. — Иногда у меня по одному лишь сердцебиению получается догадаться, что чувствует человек. Полезно, когда допрашиваешь легионеров или просто торгуешься с купцами.

Я напряжённо сглотнул. Выходит, мне ничего не удастся скрыть от него. Даже не знаю, как реагировать.

— Но обычно я всё равно не слушаю, — бросил Ривер, поднимаясь с дивана. — Чтобы что-то понять, нужно прислушаться, а мне чаще всего всё равно.

Я невольно ахнул. Спина его была лишь наполовину прикрыта изодранной одеждой, и вся кожа была усыпана тонкими, болезненными порезами и зловещими, крупными ранами, которые уже, однако, заштопали. Края их воспалились и раскраснелись, и кое-где даже почернели и обуглились от взрыва.

— Неужели всё так плохо? — спросил Ривер, пытаясь заглянуть за плечо.

— Да при свете там даже металл блестит! — воскликнул я, вскакивая на ноги. — У тебя ведь наверняка есть какие-нибудь щипцы? Док уже научил меня, как вытаскивать шрапнель.

Ривер пренебрежительно махнул рукой, принявшись шарить по консервам, стоявшим на кухонной тумбе.

— В воде и так всё сойдёт. Всё равно нужно сначала помыться.

Я немного упал духом. Ривер, должно быть, заметил и со вздохом начал открывать банку с равиоли.

— Давай так. Завтра мы оба искупаемся, и потом ты можешь сколько угодно втыкать в меня щипцы и вытаскивать остальное.

Губы мои расплылись в бессовестной улыбке. Неужели я только что одержал первую победу против стальной воли Ривер? Тот покачал головой и вывалил равиоли в кастрюлю, добавив рубленного мяса бозена сверху. Потом включил плиту.

«Когда вернусь домой, нужно будет не забыть принести сюда специи. С ними еда гораздо вкуснее».

Я резко остановил ход своих мыслей, искренне недоумевая, куда меня понесло. Пока мне было как-то не до этого, но всё же: что, блин, дальше? Я просто вернусь домой? Опять к тому, что буду в одиночестве спать дома, время от времени встречая Ривера по соседству? Что меня ждёт?

К счастью, наркотики, ласкающие мой мозг, приказали заткнуться, и я подчинился. Спустя несколько минут мы с Ривером уселись обратно на диван, прихватив по тарелке еды и по стакану воды. Меня восхитил тот факт, что он каким-то образом провёл воду к себе в подвал. Это был обычный садовый шланг с вентилем, и когда Ривер крутил этот самый вентиль, текла холодная вода. Прямо как в кино. Я таскал воду из реки, просто набирая большое ведро. Ещё мне постоянно приходилось накрывать его крышкой, потому что коты так и норовили попить оттуда. Вообще, весь дом Ривера вызвал у меня настоящий восторг. Жалко только, что здесь нет окон. Непонятно даже — день на улице или уже ночь.

А у меня в доме так много окон. Каждую ночь перед сном я смотрю сквозь них на звёзды.

Я быстренько расправился со своей миской. Равиоли дорогие: до этого мне лишь несколько раз удавалось полакомиться ими, и я чувствовал себя польщённым от того, что Ривер приготовил такую изысканную еду для нас.

Услышав стук ложки, я удивлённо опустил взгляд и увидел, как тот перекладывает половину своей порции мне.

— Ешь.

— Не надо, спасибо, — покраснел я. Как же неудобно, это ведь всё-таки его еда. К тому же пострадал он гораздо больше меня.

Но Ривер, однако, не обратил на мои протесты никакого внимания.

— Тебе нужно лучше питаться, ты слишком худой.

Я покраснел ещё больше. В целом в словах его была правда: я действительно плохо ел, потому что в течение некоторого времени не хотел жить, а потом, наверное, это вошло в привычку. Но от того, что это заметил Ривер, я не на шутку смутился: надеялся, что мешковатая одежда всё скроет. Что, разумеется, глупо: на фабрике-то он меня видел в чём мать родила. Риверу уже известно, как нездорово я выгляжу.

Я покорно взял ложку и вновь занялся едой. Ривер молча наблюдал за мной.

— Ты хотел умереть? — спросил он вдруг. Я медленно оторвался от тарелки, поражённый такой прямотой. В глазах его не было и тени насмешки. Ривер не пытался меня обидеть и совершенно искренне хотел знать ответ на свой вопрос, но я бы, по правде сказать, предпочёл бы принять его за снисходительность или грубость — тогда бы можно было просто отмахнуться.

Я красноречиво уставился на него, гадая, слышит ли он моё сердцебиение, но Ривер ни на секунду не отвёл взгляда. Пришлось в очередной раз напоминать себе, что я имею дело с… ха, с Ривером.

— Я… Я продал свою старую гитару и…

— Нет, — перебил меня тот. — Не вчера, а раньше. До этого.

Теперь мне самому захотелось отвернуться, но я не смог. Его чёрные глаза будто бы читали меня как книгу. Но Ривер ведь уже и так знает ответ; зачем ему нужно, чтобы я произнёс это вслух?

— Да, — признался я, сгорая от стыда.

Ривер удовлетворённо кивнул.

— Хорошо… что ты не умер.

Я старательно скрыл радость, пышным цветом распустившуюся в груди. Услышать такое от какого-то вроде Ривера дорогого стоит.

— Но, если ты ещё раз уйдёшь из квартала без меня, я сделаю с тобою что-нибудь нехорошее.

Губы мои расплылись в улыбке. Ривер силился сдержаться, однако, в конце концов, улыбнулся и сам. Наркотики явно придавали мне смелости.

— Например?

Он на мгновение задумался.

— Сломаю тебе ноги.

Не знаю почему, но я ухмыльнулся ещё шире.

— А вдруг я возьму и уползу из квартала?

Он вновь призадумался и поджал губы.

— Тогда я отрублю тебе руки, чтобы осталось только туловище и голова.

Я рассмеялся в голос, и Ривер тоже хихикнул.

— Ты странный, — сказал он.

Покраснев, я придвинул поднос поближе к себе, затем взял соломку и отправил в ноздри ещё по дорожке. Внутри опять зажгло, но во второй раз мне даже немного понравилось. Теперь, кажется, я стал гораздо лучше понимать отца. За последние годы на него много чего свалилось. После того как наш дом лично посетил химера по имени Илиш и уволил его, жизнь отца пошла под откос, и он начал злоупотреблять наркотиками. Думаю, они помогали ему справляться с существованием в Пустоши. Нам всем было тяжело, но ему особенно.

— Мне действительно стало лучше, — сказал я.

Ривер выглядел довольным собой и намного более расслабленным. Внутренне я ликовал: он разговаривал со мной. Разговаривал! И даже дразнил! Я и в самом деле ему нравился…. Он не считал меня идиотом. Меня так и подмывало спросить, платил ему Грейсон, чтобы тот ходил за мной, но пока этого точно делать не стоило.

— Ага, я сам частенько их употребляю, — ответил Ривер, махнув рукой в сторону своего чемоданчика. — Поэтому никогда не забываю пополнять запасы.

— И ты всё это добыл в Пустоши? — удивился я. У него наверняка накопилась целая куча интересных историй, ведь Ривер ведёт такую захватывающую жизнь. По сравнению с ним я обычный скучный человек. В Тамерлане я почти всё время проводил в книжном магазине мамы — обзванивал клиентов.

Кивнув, он сделал длинный глоток воды из своего стакана.

— Обычно я хожу пешком или еду с Рено на его квадроцикле. Когда не могу унести всё разом, делаю по пути заначки. Зарываю в землю или прячу в городах.

— Здорово, — уже в который раз искренне восхитился я. — А можно… можно мне тоже когда-нибудь пойти с тобой?

Ривер прыснул со смеху, будто я сказал что-то совсем нелепое, и отрицательно покачал головой.

— Ну уж нет. Ты теперь навечно останешься в Арасе. Я больше никогда в жизни не пущу тебя за пределы стен.

Я поник. Ривер мельком посмотрел в мою сторону, явно замечая огорчение на лице.

— Ладно, может быть.

Я просиял, как самая яркая лампа. Ривер раздражённо вздохнул и демонстративно закатил глаза. Кажется, я только что одержал ещё одну победу! Честно говоря, сейчас мне самому не хотелось покидать Арас, и не захочется ещё очень-очень-очень долго. Но всё равно, приятно знать, что когда-нибудь я смогу отправиться в приключение вместе с ним. И тогда я тоже буду помогать кварталу. Перестану быть бесполезным.

— А ты сделаешь меня таким как ты?

Ривер нахмурился.

— Опять ты о своём? У меня в голове не укладывается: зачем тебе это?

Похоже, на этот раз отмахнуться мне не удастся.

— Не хочу быть никчёмным, — признался я.

— Ты не никчёмный, — возразил Ривер. Голос его звучал почти нежно. — Но пойми, там очень опасно. Хотя сейчас, наверное, ты уже и так это понимаешь.

Пристыженно уставившись в пол, я печально кивнул. Неизвестно откуда взявшийся холодок пробежал вдоль позвоночника: Ривер был как никогда прав. Конечно, пока мы с семьёй добирались сюда из Тамерлана, я успел повидать разных кошмарных вещей, но в целом в моём старом городе люди ощущали себя в безопасности, как действительно тепличные травки.

— Ты… вообще… зачем? Зачем ушёл из Араса? Неужели твоя жизнь стоила гитары? — спросил вдруг Ривер немного натянутым тоном.

Я не нашёл в себе сил поднять на него взгляд. Какой же позор. Чёрные глаза глядели мне прямо в душу.

— Я бы целый год искал материалы для новой гитары, а струны найти практически невозможно, — ответил я тихо. И, произнеся это вслух, почувствовал себя еще более глупым из-за своей дурацкой логики.

— Нужно было попросить меня. Я бы быстро что-нибудь нашёл.

— Ты на меня даже не смотрел, — бросил я еле слышно, надеясь, что он не заметит. Но потом вспомнил, что Ривер способен слышать даже сердца.

Ривер молча заёрзал на месте. Судя по всему, от моих слов ему стало совсем не по себе. Ох, как же мне теперь гадко… Устроившись поудобнее, он принялся шарить глазами по сторонам, скорее всего, выискивая, чем бы отвлечься от этого неприятного разговора. Выбор пал на наркотики. Склонившись над диваном, Ривер втянул ещё одну дорожку, жестом призывая меня последовать примеру.

Что ж, по части отвлечения от разговора это и впрямь лучший вариант. Я принял ещё немного, и Ривер убрал поднос на приставной столик за нами. Потом поднялся и, к моему удивлению, включил телевизор и игровую приставку. Взяв с тумбочки пару джойстиков, он протянул один мне.

— Когда-нибудь играл в Марио?

Я оживился. В Тамерлане у нас была приставка, и я просто обожал в неё играть.

— Нет, — улыбнулся я. Да, да, я соврал. Хотел, чтобы Ривер научил меня. — А что такое «Марио»?

Уголки его рта тут же задрались в кривой ухмылке. Я облегчённо выдохнул: напряжение мало-помалу испарялось. Хватило же у меня ума заговорить на такие опасные темы! Нужно быть осторожнее: нельзя его напугать. Я как будто бы пытаюсь накормить уличного кота у себя дома. Никаких резких движений, и не всё сразу.

Блин, ни в коем случае нельзя всё испортить. Даже сама мысль о том, что он прикажет мне уходить, уже невыносима.

Я торжественно поклялся, что перестану вести себя как придурок. Наконец-то лёд в наших с Ривером отношениях тронулся, наконец-то он заговорил со мной. Сейчас вообще не время пугать его разговорами о чувствах. Ривер явно из тех, кто терпеть не может все эти чувства. Я наверняка заставил его ощущать себя не в своей тарелке.

Он нажал несколько кнопок, включая приставку. Теперь точно можно расслабиться: в ближайший час нам будет чем заняться. Игра, выбранная им, оказалась гонками. Сердце взволнованно подпрыгнуло. Абсолютно такая же когда-то была у меня дома! И я был настоящим про, потому что постоянно играл в неё в детстве. Придётся очень сильно притворяться, что ничего не понимаю.

Ривер коротко объяснил мне правила, и мы начали играть. Я сразу же специально повёл машинку задним ходом. Ривер улыбнулся и, совсем не злясь, ещё раз показал, как правильно. Поначалу он был сама любезность, всегда подсказывал, что делать, давал советы и старался лишний раз не стрелять. Но когда я немного освоился, а точнее, стал играть чуть посерьёзнее… короче, это закончилось.

— О-о-о, смотри-ка. Я опять обхожу тебя на целый круг! — задиристо ухмыльнулся он. Ривер явно получал огромное удовольствие, выигрывая раз за разом, поэтому я поддавался. — И пуля тебя сейчас не спасёт. Но ты можешь попытаться, чтобы сделать мою победу ещё слаще.

Я сердито насупился, но тот лишь искренне улыбнулся в ответ, довольный очередной победой. Обожаю эту его улыбку. Я не принадлежал к соревновательному типу людей, однако такое его отношение начинало немножко надоедать. Очень быстро стало ясно, какое огромное значение имеет победа для Ривера: он сам и не пытался скрывать это факт, злорадствуя после каждого удачного заезда.

Скорее всего, он привык играть с Рено. Чем больше я об этом думал, тем сильнее убеждался. Готов поспорить, что они отрывались тут по-дикому: пили, принимали наркотики и играли в видеоигры. Парни их возраста занимались тем же самым ещё задолго до Фоллокоста.

— Вау, ты только глянь на время! Кажется, я поставил новый рекорд, — похвастался Ривер после следующей победы. 

Я покрепче сжал в руке джойстик.

— Не волнуйся, скоро научишься, — приободрил он меня, похоже, и в самом деле считая, что слова эти сгладят впечатление, которое он производит во время гонки. — Меня даже Рено не может победить. Вот настолько я хорош, — объявил он во всеуслышание.

Я промолчал, наблюдая, как Ривер выбирает следующую трассу. Кажется, придётся немного сбить с него спесь, хоть это и шло вразрез с моими зрелыми суждениями. Слишком уж он зазнался.

И в следующем раунде — я втоптал его в грязь.

Когда моя машинка обогнала его почти на шесть секунд, я спокойно опустил джойстик, однако всё же не смог удержаться от широченной ухмылки. Швы на щеках чуть было не разошлись. Ривер уставился на меня, с подозрением прищурившись. Я невинно стрельнул глазками к потолку.

— Ты… Я тебя недооценивал. Ты хорош.

Сердце едва не взмыло прямо в небо. Я улыбнулся ещё отчаяннее, чувствуя, что лицо моё сейчас в буквальном смысле треснет.

— Выходит, с тобой нужно держать ухо востро. Ты не такой невинный, каким кажешься, — пошутил он. — Но, по крайней мере, теперь мы можешь соревноваться на равных. Зачем ты специально притворялся, что не умеешь играть?

— Потому что ты радовался, — ответил я несколько смущённо. Потом как следует потянулся в кресле: тело начинало затекать после длительной игры.

— Уже совсем поздно. Спать хочешь? — поинтересовался Ривер перед тем, как зевнуть. И, как по заказу, на меня обрушилась адская усталость. Сегодня был очень длинный и очень тяжёлый день, и даже после короткой дрёмы во мне совсем не прибавилось энергии.

— Немножко, — кивнул я.

Внезапно мы оба окаменели. В головах возник один и тот же неловкий вопрос.

Где мне спать?

Днём я успел покемарить на диване рядом с Ривером, и он как будто бы не возражал. Однако мне хорошо известно, насколько он ценит своё одиночество. Не хочется стеснять его и становиться обузой. Но в то же время быть один я сейчас точно не смогу. Надеюсь, Ривер всё-таки разрешит мне устроиться на диване и не отошлёт домой.

Собственный дом вызывал у меня панический ужас. Впрочем, всё за пределами сверхпрочной крепости Ривера пугало меня до смерти. А вдруг легионеры придут в Арас искать меня?

Ривер сделал глубокий вдох. Судя по всему, и его раздирали противоречивые чувства по поводу нашей ситуации.

— Ладно, пойдём со мной, — решился он наконец, направляясь в спальню. Здесь он включил синюю лампу и следом нажал на кнопку на генераторе.

— Если замёрзнешь, разбуди меня. В шкафу куча одеял.

Я облегчённо вздохнул. Значит, он не станет вышвыривать меня из своего дома.

Интересно, а спать мы будем вместе? Это ведь всё-таки его кровать. Врать не буду, меня эта мысль… радовала. Мне очень повезёт, если Ривер решит лечь рядом со мной.

— Если тебе нужно будет в туалет, то унитаз работает. Но чтобы смыть, нужно сначала набрать ведро, так что подожди до утра.

Я утвердительно кивнул. Ривер принялся снимать с себя обувь, и я повторил вслед за ним. Потом лёг на матрас и забрался под одеяла.

Когда же Ривер расстелил себе покрывало на полу у кровати, я изо всех сил постарался скрыть свою досаду. Прихватив у меня одну подушку, он выключил синюю лампу, и больше я ничего не видел, только слышал шуршание простыни.

Знаю, что нам ещё слишком рано спать в одной кровати: мы ведь даже не встречаемся. Между нами вообще ничего нет, но меня тем не менее терзало разочарование. Мне нравилось касаться его.

— Спокойной ночи, Ривер, — прошептал я, как можно сильнее придвинувшись к краю койки, чтобы оказаться поближе к нему.

— Спокойной ночи, Киллиан, — ответил тот. Я натянул одеяла до подбородка и уставился в кромешную тьму перед собой. Спустя несколько мгновений веки сами по себе опустились.

***

— Киллиан? Киллиан? — легонько толкнули меня в бок. Сонно заворчав, я повернулся на спину и открыл глаза. Прямо передо мной маячило улыбающееся лицо Ривера. На нём до сих пор была его порванная рубаха и чёрные карго-штаны: похоже, он так и спал. Я, в общем-то, тоже спал в одежде.

— Мнм, — нечленораздельно промычал я и потянулся. Моё одеревенелое, покрытое синяками тело тут же отозвалось резкой болью. Я невольно поморщился. — Ты давно проснулся?

Ривер шмякнул мои кроссовки у подножья к кровати. Я сонно заморгал глазами, пытаясь сообразить, уж не это ли официальное уведомление о выселении.

— Часа три.

Я сел прямо и по привычке огляделся по сторонам, хотя без окон сказать, который сейчас час, никак не возможно.

— И сколько я спал? — спросил я, натягивая обувь на ноги.

— Сейчас где-то девять утра, так что довольно много. У меня самого проблемы со сном. Обычно вырубаюсь часа на четыре-пять, не больше.

— Ого, — удивился я. Никогда бы не подумал, что Ривер плохо спит. Может быть, его тоже мучают кошмары, как и меня? — Надо было меня разбудить.

— На самом деле я был занят… Хочу тебе кое-что показать, — на его лице показалась едва ли не кокетливая улыбка.

Так значит, меня не выдворяют прочь. Мы куда-то идём.

Меня слегка заинтриговало, что же могло так его взбудоражить, точнее, «взбудоражить» насколько это возможно в случае Ривера. Я немного нервничал по поводу того, что сейчас мне придётся покинуть его логово — всё-таки здесь так безопасно — но полагаю, мы не станем уходить из Араса.

— Что? — спросил я с опаской, несмотря на то, что внутри всё подрагивало от предвкушения.

Улыбка Ривера превратилась из кокетливой в озорную. Он игриво пожал плечами и принялся взбираться вверх по туннелю. Я последовал за ним.

Ривер запер за нами дверь сарая, и мы вместе направились на юго-запад от его дома, шагая вдоль полос пожелтевшей травы, упавших заборов из рабицы и через заваленные строительным мусором газоны. Это была одна из самых заброшенных частей Араса, но я в своё время успел исследовать и эту местность. Однако, даже понимая, что мне ничего не угрожает, я всё равно внимательно обводил глазами каждый камешек, каждый закуток. Ривер, разумеется, наверняка сразу поймёт, если мы здесь не одни, но... короче, мне просто необходимо убедиться самому. Так спокойнее.

Когда мы достигли заколоченных досками домов, нос мой учуял запах дыма. Ещё я заметил тонкие струйки дыма, поднимавшиеся над крышами и после растворявшиеся в сером небе. Ривер развёл там костёр? Но зачем? Если было бы нужно, он мог сделать это и здесь. Ничегошеньки не понимаю. Так и подмывает пристать к нему с расспросами, но я стерплю. Скоро и так всё узнаю.

Я мельком взглянул на лицо Ривера: тут выглядел весьма и весьма довольным собой. Уголки его рта уже некоторое время держались в приподнятом состоянии.

Мы приблизились к давно опустевшему дому, чью территорию уже почти полностью завоевали горы мусора и отбросов, за исключением узенькой тропинки, ведущей к зияющему дверному проёму. Ривер позвал меня за собой внутрь и через несколько мгновений вывел на задний двор, с трёх сторон огороженный кучками комковатого бетона и раскрошенным кирпичом. В центре сада лежал огромный ковш от экскаватора, а под ним кто-то вырыл яму и развёл костёр.

— Я… Я знаю, что ты любишь мыло, и чистоту, в общем, всё такое, — подал голос Ривер позади меня. — И подумал, что раз уж мы заляпаны кровью и грязью, то можно, ну типа, искупаться в тёплой воде и всяком там мыле.

Я стремглав бросился к нему и сжал в объятиях. Никто никогда не делал для меня ничего более приятного. Ривер такой внимательный и такой заботливый. Наверняка целые часы провозился тут! И все ради меня… Ой, мамочки, как же мне всё-таки повезло.

— Спасибо, — изо всех сил стиснул его я. Тот поморщился, и мне пришлось спешно ослабить хватку. — Прости, прости, — торопливо пробормотал я, смахивая подступившие слёзы.

Ривер потёр шею, так и не переставая криво улыбаться во весь рот.

— Нет, это всё шрапнель, про которую ты говорил. Тебе придётся как следует попотеть, пока всё достанешь.

А потом он начал снимать с себя рубашку. Я последовал его примеру, не отказывая себе, впрочем, в удовольствии немного попялиться на его торс, на каждый четко очерченный кубик и изгиб. Живот его был плоский и твёрдый, как камень.

Я, сам того не замечая, сглотнул, тщетно пытаясь наполнить сухой рот влагой. У него и впрямь неплохое тело.

Ривер разделся до трусов и швырнул остатки рубашки в огонь. Я наблюдал — возможно, слишком пристально — как он подошёл к ковшу, вскочил на бетонную плиту и, перекинув ноги через край, нырнул в воду. И тут Ривер ахнул.

— Чёрт, горячо! — воскликнул он, глядя на меня сверху. — Кстати, я вломился в твой дом, если, конечно, просто распахивание передней двери можно назвать «вломился». Принёс кое-какие шмотки и разное мыло.

Он махнул рукой в сторону корзины, которая оказалась доверху забита моими вещами. Похоже, Ривер действительно был занят. И теперь мне ещё некоторое время не нужно будет возвращаться домой.

Порывшись в корзине, я вытащил средство для мытья тела от «Жиллетт». Самое то.

— Я решил не тащить ничего с сиренью. Что это вообще за хрень такая — сирень? Воняет ужасно, — добавил Ривер.

Рассмеявшись, я снял с себя оставшуюся одежду и тоже остался в одном нижнем белье. И, естественно, тут же ощутил себя полностью обнаженным, и от этого застеснялся. Мне прекрасно известно, что я костлявый, как цыплёнок, и в отличие от его, мой живот мягкий. В общем, я быстренько взобрался на плиту и плюхнулся в ковш.

Ух ты ж, а здесь реально горячо! Я тоже заохал, чувствуя, как вспыхивает кожа, однако в этом была своя прелесть. Ривер с ухмылкой вручил мне кусок ткани.

— Ещё я украл твою губку с шершавой стороной. Подумал, что она поможет с засохшими кусками.

— Когда мы закончим, вода точно вся почернеет. Меня теперь даже нельзя назвать блондином.

Ривер поймал бутылку с моющим средством, которая плавала в воде вокруг нас, потом щедро выдавил геля себя на ладонь и принялся оттирать кожу. Когда он зажмурился, я, пользуясь тем, что теперь меня не видно, расплылся в счастливой улыбке. Не могу дождаться, чтобы впервые лицезреть, каков он на вид, когда чистый до скрипа.

Улыбка моя, однако, угасла, стоило мне понять, как напряжённо сжалась его челюсть. Ему как будто бы было больно.

— Точно… Резиновые пули, — пробормотал он, слегка стиснув зубы, и принялся быстрее намыливать голову.

— Резиновые пули? — спросил я растерянно. Не помню никаких резиновых пуль, когда он спасал меня.

Ривер кивнул, тщательно натирая виски и лоб. Пена в этих местах постепенно розовела.

— Мне в голову попали тремя резиновыми пулями. Я несколько часов провалялся в отключке.

Я потрясённо разинул рот. Понятия не имею, что произошло перед тем, как он нашёл меня на фабрике. У Ривера сотрясение? Те легионеры, что похитили меня, стреляли и в него? У них явно были штурмовые винтовки, но пистолетов с резиновыми пулями я не видел.

Ривер окунул голову под воду, смывая мыло. Когда он поднялся, я разглядел две ссадины на висках и одну самую заметную на лбу. До этого на нём было столько грязи и запёкшейся крови, что я никак не мог разобрать, где раны. Я вдруг понял, что мне нестерпимо хочется коснуться их. В конце концов, это ведь из-за меня он пострадал: мне и брать на себя ответственность.

Я окинул взглядом его бледную фигуру. Теперь, когда вода всё смыла, мне удалось следует рассмотреть его травмы. Грудь и живот были вроде бы в порядке, потому что ими он прижимался ко мне, когда накрывал, как живым щитом. Но вот спина и шея…

— А спине разве не больно от воды?

Мы уже почти полчаса надраивали самих себя. Надрезы на щеках распухли и разнылись, но всё остальное — синяки на теле, потянутое запястье и жутко саднящее горло — почти не беспокоило.

Ривер пожал плечами. Мне безумно нравилось, как он выглядит с чёрными волосами, прилипшими ко лбу. Вообще, с его-то телом это даже и повторять не приходится: скобля себя до блеска и даже периодически морщась от боли, я нет-нет да и задерживал на нём взгляд. Ривер был безупречен во всём.

— Чуть-чуть, но бывало и хуже. У меня высокий болевой порог, — объяснил он.

Я макнул волосы в воду, избавляясь от пены, потом вынырнул и принялся убирать торчащие пряди от лица. И в этот момент совершенно неожиданно понял, что Ривер тоже наблюдает за мной.

— Как же хорошо наконец-то помыться, — произнёс я, одним взмахом откидывая волосы назад

— Угу, — пробурчал Ривер, продолжать таращиться на меня своими чёрными глазами. Увидев, что я его поймал, он спешно отвёл взгляд.

— В общем, я тут притащил щипцы, — скороговоркой проговорил он. Я слегка покраснел и тоже вернулся к делу, сдирая мочалкой очередной слой грязи с руки.

— Отлично, — сказал я, чувствуя, что проклятый жар подползает к самым корням волос, и аккуратно забрал у него щипцы. Если они упадут в мутную воду, мы ни за что в жизни их не найдём.

— Уж лучше ты, чем доктор Боль. Клянусь, он специально поглубже втыкает в меня свои ножи, чтобы отомстить.

Улыбнувшись, я зажал в кулаке ржавые пассатижи и принялся за работу. Спустя некоторое время все торчащие куски шрапнели были удалены. К счастью, их оказалось не так много, как я боялся: лишь несколько крупных и примерно с десяток маленьких. Надеюсь, самые мелкие вымыла горячая вода, когда раны распарились.

— Кажется, всё, — объявил я, проводя ладонью по очищенным ранам. — Когда вернёмся к тебе домой, нужно будет всё продезинфицировать. Ну, как ощущения?

— Лучше, — Ривер потянулся и расправил мышцы спины. Я, как заворожённый, следил, как ходят они под кожей. — Мелких кусочков тоже больше не чувствую. Думаю, я даже смогу сегодня поспать на спине.

Я уже слишком долго пожирал его тело глазам, вне всяких рамок приличия. Дураку было понятно, что Ривер меня очень и очень привлекал. Ох, мне даже неловко от своего собственного энтузиазма. И воображение, как назло, упорно продолжало заводить, куда не следовало. Рано! И не сейчас — божечки-кошечки, я же в трусах.

С Ривером. Я в трусах с Ривером… в этой гигантской ванне. А самое ужасное, что лишь меня одного посещали подобные мысли. Хотя, справедливости ради, я всё-таки поймал на себе его взгляд…

Я замотал головой, стряхивая с волос воду и одновременно эти смущающие умозаключения. Ривер сделал мне такой подарок в виде этой ванны, так почему же мой извращённый разум пытался всё сексуализировать?

Втайне радуясь, что вода в ковше совсем помутнела от нашей общей грязи, и Ривер не в силах увидеть определённые части моего тела, я прогнал все неподобающие думы из своей головы. Впрочем, зерно уже было посеяно. Я взрослый мужчина, в конце концов… размышления о том, что может когда-нибудь произойти, безусловно интриговали.

Пугали, но интриговали.

***

Начистив себя до сияния и блеска, мы немного подсохли на солнце и направились обратно. Ривер собрал в охапку всё подряд, что только смог отыскал в моём комоде, но я остался доволен. Он принёс мне даже чистые носки, трусы и футболку.

— Чувствую себя на миллион долларов, — одарил я Ривера улыбкой благодарности, когда мы пустились в путь. Я не лукавил: обжигающе горячая ванна действительно помогла, и я вновь ощутил себя по-настоящему чистым. Будто бы всё произошедшее смылось вместе с грязью. А то, что осталось, я душил радостью, которая вот уже некоторое время бурлила в груди от того, что мы с Ривером наконец-то подружились.

— Ты и впрямь выглядишь лучше. Тебе полегче? — спросил Ривер, расчёсывая свои тёмные волосы гребнем так, чтобы чёлка падала на левую сторону. Эти почти чёрные прядки идеально обрамляли его бледное лицо.

От его комплимента я порозовел и потупился в землю. Губы невольно разъехались в скромной улыбке.

— Вам досталось поболее моего, мистер.

— Ну, — Ривер протянул мне гребень, — у тебя с головой-то точно похуже будет.

Я поднял на него тупой взгляд. Улыбка медленно, но верно сползала с моего лица.

— С головой… похуже?

На этот раз я проследил за каждым мгновением того, как менялось его лицо. Ривер снова не имел ни малейшего представления, что ляпнул, и как оскорбил меня этим. Я потихоньку учился помнить о его прямоте. Честно говоря, мне было очень непривычно общаться с кем-нибудь настолько, ну, непредвзятым, что ли. Но в этом были и свои плюсы: Ривер определенно всегда был честен.

— Я это… В смысле то, через что прошёл ты, ну типа… Ты пострадал не только физически…. Тебе пришлось пережить всякие там психологические травмы.

Я понимал, что он имеет в виду, и совсем не возражал. Просто хотелось бы, чтобы он чуть получше подбирал слова. Да, в моей жизни время от времени случались вещи, из-за которых я сам себя считал сумасшедшим. Ночные кошмары по большей части. Но всё равно, думаю, все пустынники в той или иной степени поехавшие. Серьёзно: если твою психику не добивала генетическая предрасположенность, то это делала радиация, которую не успевали поглощать чипы.

— Пришлось, — согласился я тихо и поёжился, но не от холода. Пока был занят, то не думал об этом. Но каждый раз, когда всё-таки вспоминал, меня накрывали волны тревожности. Надеюсь, дело не дойдёт до настоящих панических атак.

Рация Ривер неожиданно ожила, и я слегка подскочил. Судя по голосу, это был Грейсон.

— Теневой Кот, Теневой Кот, — произнёс он, используя позывной Ривера. Тот поднёс приёмник ко рту.

— На связи, — ответил тот, нажимая на кнопку и поднимая рацию к уху.

— Приходите к нам. Нужно кое-что обсудить с тобой и Киллианом.

— Принято, мы уже в пути. Заглянем по дороге, — ответил Ривер и повесил рацию обратно на пояс.

— Что они хотят с нами обсудить, как думаешь?

Надеюсь, никакие легионеры не приходили за мной. Понятия не имею, известно ли им, где именно меня искать, живы ли они вообще, и в курсе ли, что я сбежал. Кто знает, что там случилось.