Глава 34. Киллиан

Киллиан

Мама прижимала меня к себе, закрыв рот рукой, потому что боялась, что я закричу. Дыхание её то и дело срывалось на испуганный скулёж. Наёмник Кольт стрельнул в нашу сторону взглядом, но промолчал. Прислонившись спиной к деревянной стойке, он стоял в окружении гор мусора и мелких камней с пушкой наготове. Над головой болтался старый огнетушитель, едва державшийся на ржавых крюках.

Она дёрнулась, когда за нашими спинами скрипнула дверь, а потом снова подскочила, когда та распахнулась и вновь захлопнулась. Похоже, тварей забавлял механизм. Дом, в котором мы прятались, был не более чем обугленным остовом, но двери ещё довольно крепко держались на петлях. Мы сидели за тумбами, вернее, за кусками искорёженного дерева, которое трескалось и крошилось от малейшего прикосновения. Я слышал, как оно трещит и тоненько ноет под весом наших спин.

Дверь снова скрипнула.

— Ш-ш-ш… Ш-ш-ш… — зашептала мама мне в ухо. Я не замечал, что по щекам текут слёзы, пока та не смахнула их с моего лица.

Внезапно за нами раздался нечеловеческий вопль, а затем шлёпанье босых ступней по камням. Кольт рывком поднял маму на ноги и приказал бежать.

«Беги, беги!»

Мама толкнула меня вперёд, и мы со всех ног помчались прочь. Я постоянно оглядывался назад, проверяя, чтобы она не отставала.

Кожа с его головы была начисто содрана. Из обнажившегося белого черепа торчали жидкие волосы, подпрыгивающие в такт движениям. Мужчина разинул на нас рот с рядами гнилых зубов, обрамлённых серыми губами в волдырях, и лицо его безобразно исказилось. Одет он был в заляпанные до неузнаваемости велосипедные шорты, свободно висящие на бёдрах. На шее болталось ожерелье из зубов и фаланг пальцев, а к ремню крепились гниющие руки, которые раскачивались взад-вперёд с каждым его шагом.

Рейвер был чумазым, с кожей, настолько поражённой радиацией, что та приобрела серо-зелёный оттенок, и подёрнутыми красным, бледными глазами цвета прокисшего молока. На теле не осталось живого места от шрамов, но зато его щедро украшали различные безделушки, изготовленные из разложившейся плоти и костей.

Сгорбившись, он бросился на нас.

Я развернулся и понёсся к Кольту, замечая по пути ещё двоих: женщину с диадемой из костей и человеческих скальпов и ещё одного мужчину в разодранных штанах. Пальцы его были изжёваны до мослов, обструганы и остро заточены.

— Бегите! Назад к повозке! — достав дробовик, Кольт с грохотом снёс женщине голову. От вибрации у меня задребезжали зубы.

«Нет… нет, шум их привлечёт! Что с моим голосом? Я не могу говорить».

Мама пихнула меня в бок, побуждая не стоять столбом, но я не сдвинулся с места. Вместо этого я достал армейский нож.

— НЕТ! Беги к отцу! — закричала та.

Я видел, как приближаются ещё пятеро: их тени показались на поверхности скалы. Выстрелы… ещё выстрелы, разрывающие тёплый влажный воздух, подобно раскатам грома. Кольт перезарядил дробовик, но орудие внезапно дало осечку… В глазах его мелькнул ужас. Он выхватил пистолет и выстрелил в мужчину с когтями, однако тот даже не пошатнулся.

Ещё двое набросились на него, повалив на каменистую землю. Кольт начал кричать. Тот, что с когтями, мгновенно вспорол ему живот. Я как в замедленной съёмке смотрел, как рот его открывается и прижимается ко рту Кольта. Дёрнув головой влево, рейвер откусил верхнюю губу наёмника и с жадностью проглотил, а после принялся беспорядочно обгладывать мясо с лица.

Женщина, присевшая над телом, запустила руку в рану на животе. Ещё оставшиеся мышцы лица Кольта одеревенели от болевого шока, крики стали короткими и безнадёжными. Его подрагивающая рука отчаянно шарила по земле, пытаясь нащупать пистолет.

— Киллиан, беги! — завопила мама.

Но я никак не мог отвести взгляда. Теперь, когда твари почуяли запах еды, они в упор меня не видели.

Ещё один подоспевший рейвер склонился над Кольтом. Он отрывал от его ляжки куски красной, сочащейся кровью плоти, набивал рот до отказа и лишь затем глотал. Зубы у этого рейвера были чёрными, потрескавшимися и острыми, язык — серым в алых пятнах. Заражённые и обезумевшие люди ничем не отличались от животных.

— А-а-а…. — стонал Кольт.

Руки всё так же ощупывали камни вокруг, ноги рефлекторно дёргались. Из зияющей раны в серую пыль лилась кровь. Вокруг толпилось всё больше и больше фигур, жаждущих оторвать от него ломоть. Некоторые сигали с такой высоты, что с хрустом ломали себе кости, однако они этого даже не чувствовали. Их манил запах мяса. Один пытался передвигаться на настолько переломанной ноге, что та сминалась, как кусок резины. Рейвер падал и падал. В конце концов, ему это надоело, и он просто пополз к пиршеству.

Они пожирали Кольта заживо. Женщина, прикусив кусок кишки зубами, дёрнула головой и начала разматывать клубок, вытаскивая потроха наружу. Остальные попытались украсть у неё добычу, но та пронзительно заверещала.

— А-а-а… А-а-а… — с удвоённой силой застонал наёмник, а затем издал истошный вопль: — Помогите! Прошу… Пристрелите меня…. Умоляю, пристрелите меня!

Но я никак не мог отвести взгляда… Никогда не мог.

— Спи дальше.

— А-а-а…

Внезапно крики прекратились, и на смену им пришёл запах поджаривающейся плоти. Я слышал, как народ скандировал его имя.

«РИВЕР! РИВЕР!»

Он с улыбкой вознёс руки к небу, приветствуя толпу. Чёрный плащ развевался за его спиной, словно Ривер — супергерой, словно Ривер — бог.

«Ривер! Ривер!»

— Спи дальше, Киллиан.

— РИВЕР? — воскликнул я, рывком садясь на кровати.

Лео положил руку мне на плечо.

— Ну, ну…. Всё в порядке. Успокойся.

Я растерянно оглядывался по сторонам, не понимая, где нахожусь, но потом всё-таки узнал знакомые очертания подвала.

— Где он? Где он! — захлёбываясь неразборчивыми воплями, продолжал вопить я. Просто не мог остановиться.

Лео вскочил на ноги и вылетел из комнаты. Рено, стоявший у косяка, что-то спешно вложил ему в руку. Вернувшись, тот насильно запихал мне в рот три голубые таблетки. Я попытался сплюнуть, но он сдавил мне челюсти рукой.

— С ним всё в порядке… — не переставая держать меня за подбородок, Лео повернул моё лицо к себе. — Киллиан, ты понимаешь? Ривер в порядке. Он пройдёт последние обследования у Дока и вернётся домой. Обещаю. Тебе нужно успокоиться.

— Ты должен был его защитить! Ведь поэтому он здесь, да?! — истерично заверещал я, едва тот меня отпустил. — Да что с тобой, мать твою! Что со всеми вами! — я никак не мог заткнуться. Такое чувство, будто вот-вот сойду с ума. — Ты позволил Грейсону убить его! У заключённых был трайдес! Они все были заражены, чтоб вас! Нам пришлось их казнить! — ох, я выкладывал всё, что накипело. — Когда вы уехали, эти чёртовы дармоеды совсем распустились. Меня ограбили и ударили в лицо! И Керри тоже ограбили… И он… Ему пришлось действовать! Это ты несёшь за него ответственность, бессердечный ублюдок! Он думал, что вы будете им гордиться! Лео, Ривер — твой сын!

Лео, неожиданно потрясённый моей бессвязной речью, закрыл рот рукой и молча выскользнул из комнаты. Я продолжил биться в истерике, но спустя мгновенье в спальне появился Рено, обнял меня, и я разрыдался ему в плечо. Он тихонько хлопал меня по спине и прижимал к груди. В этот момент Рено нравился мне ещё больше.

Когда же вой перешёл во всхлипы, и уши перестало закладывать, я услышал, что Лео сидит в гостиной, и что он тоже плачет. У него неплохо получалось это скрывать, но я, как профессионал в этом деле, безошибочно подметил верные признаки: сбитое дыхание и хлюпающий нос.

Рено изо всех сил стискивал меня в объятиях. На ощупь он всегда был податливее Ривера, не с такими каменными мышцами и холодной кожей. Тело Рено было обычным и мягким, как плюшевая игрушка. Шмыгнув носом, я позволил его крепкой хватке забрать мои печаль и страх. Скоро на его месте будет Ривер… Лео сказал…

Бедный мой Ривер… И как Грейсон мог так с ним поступить? Ничего, я ему ещё покажу.

— Ты в порядке, Динь-Динь? — спросил Рено.

Всхлипнув, я утвердительно кивнул.

— Давай споём песню?

— Нет, — проскулил я. Мозг был слишком парализован от шока, чтобы заниматься подобными глупостями.

Но, как выяснилось, ответ «нет» не принимался. Рено упрямо затянул детскую считалочку:

— Пять маленьких утят решили поплавать. Через озеро, за холмик и обратно… Их мама-утка сказала «кря-кря»… И только четверо вернулось назад.¹

¹ «Five Little Ducks». Не волнуйтесь, в конце вернулись все пятеро :D

— Похоже, твой чип Гейгера накрылся, — я промокнул мокрые глаза рукавом. Он точно сошёл с ума.

— Четыре утёнка решили поплавать. Через озеро, за холмик и обратно… Мама-утка сказала…

Он красноречиво сделал паузу. Я вздохнул и, чтобы порадовать его, продолжил:

— Кря-кря.

— И только трое вернулось назад.

Я улыбнулся. Рено воскликнул «Ура!» и снова расплющил меня в объятиях.

— Как он может быть в порядке? Он же умер, не дышал.

Рено, гладящий меня по голове, протяжно выдохнул.

— Пришёл Док и утащил его в клинику. Ривер пробыл там около четырёх часов, а потом просто взял и вышел из палаты, — объяснил тот. Однако, судя по тону, Рено верил в это не больше моего. — На шее у него осталось несколько синяков, а на голове — пара здоровенных шишек. И он сказал, что в жизни не чувствовал себя так хорошо.

Часть меня продолжала отрицать саму возможность этой истории, но Рено не стал бы врать… Или, может, они просто берегли мой рассудок …. Нет, Рено сам бился в истерике, когда я отрубился. Он бы не был таким спокойным, умри Ривер на самом деле.

— Погоди… — я вытянул шею, находя взглядом часы с логотипом «Кока-Колы». — Четыре часа? Как я мог быть в отключке четыре часа? Кто меня вырубил?

По лицу Рено скользнула тень вины.

 — Я. А потом Док вколол тебе что-то, чтобы ты спал и ничего не видел. И хорошо, что вколол… Ты разбивал мне сердце своими криками.

Потерев голову, я обнаружил на ней шишку.

 — Они уже сожгли Грейсона?

Рено неожиданно шикнул на меня и кивнул в сторону гостиной, где сидел Лео.

— Давай потише. Лео от него ушёл. Тот сейчас выясняет, что пропустил, пока их не было, а Лео пакует своё барахло.

Грейсон это заслужил... Вообще-то, они оба заслужили. Лео должен был защитить Ривера. Из-за своей трусости он не рассказал тому, что он химера. Они с Грейсоном оба трусы. Если они искали подходящий момент, чтобы поведать Риверу о его происхождении, то на пороге становления их сына тем, в кого они пытались не дать ему превратиться, было бы самое время.

— Он тоже уезжает из Араса?

Куда он собирался? У нас ведь не было дома, наш дом — Арас.

— Тоже? Грейсон не собирался вас выгонять, он просто чересчур взбесился. Увидел всю ту гулянку, услышал от придурка Мэтта, который приукрасил действительность и восхвалял крутость Ривера, пару тупорылых острот. Грейсон ничего не знал о вспышке трайдеса или о росте преступности. Он и слышать не желал никаких причин, по которым Ривер убил тех людей; Грейсон просто взорвался и потопал прямиком за сыном, — рассказал Рено. — И сейчас ему ужасно хреново из-за того, что сорвался, однако он старательно это скрывает. Стыдится, скорее всего. Блин, мужик, ему теперь придётся на время засунуть язык в зад… Грейсон переборщил, и он это понимает.

«Ксанакс» начинал действовать. Я втянул носом воздух и ощутил, как тело само по себе расслабляется.

— Ривер тоже хорош… Он его лишь подначивал, — прошептал я.

— У них у обоих прекрасно получается доводить друг друга до белого каления.

Тут я заметил движение в гостиной. Лео надел куртку, подошёл к люку и, не проронив ни слова, исчез в туннеле. Мне стало его жаль: ему теперь со стольким придётся разбираться… Нам всем.

Хлопнув меня по спине, Рено поднялся.

 — Пойду принесу воды, хоть нормально запьёшь эту барбитуратную хрень.

Я тоже встал, но мгновенно упал обратно на кровать. Ничего себе. Весь пол ходил ходуном.

— Ну что, накрыло? — усмехнулся Рено. — Давай, попробуй дойти до гостиной.

Ноги вроде бы пошли, но какая-то неведомая сила впечатала меня в стену. Я остался бестолково топтаться в дверном проёме. Рено смешно хихикал себе под нос.

— Обычно от «Ксанакса» меня так не шатает… — пробормотал я, держась за голову.

Рено вручил мне стакан воды и помог присесть на диван.

— Потому что эти здоровые, дружище. Доза получилась побольше. Ничего, скоро будет в самый раз. Кто знает, может быть, ты даже не раскиснешь, когда увидишь Ривера.

— Гулянка уже закончилась? — поинтересовался я. Холодная вода пришлась как нельзя кстати. Я залпом опрокинул целый стакан, освежая горло.

— Не. Сейчас уже ночь, так что все повылезали на улицу и веселятся до упаду. Грейсон разрешил. Думаю, он видит и положительную сторону в том, что сделал Ривер, — Рено схватил с тумбочки пакетик с мармеладными мишками и отправил несколько конфет себе в рот. — Женщина, которую отпустил Ривер, оказалась дочерью Чайва, Мелиссой. Она направилась прямо к Грейсону и сказала, что Ривер её помиловал — избавил от участи быть поджаренной до хрустящей корочки. Ты бы видел выражение лица Грейсона. Шикарно.

— Ривер кого-то отпустил? — удивился я.

Кивнув, тот протянул мне пакетик со сладостями.

— Сказал ей заплатить двойную таксу и валить на все четыре стороны. Она уже заплатила Грейсону, чтобы искупить вину. Офигеть, да? Грейсон слишком к нему строг.

Я жевал мишек и думал обо всём, что Грейсон наговорил про Ривера. А он ведь наговорил столько всего ужасного.

— Грейсон взял к себе Ривера только лишь затем, чтобы потом сделать мэром? Ему всё-таки сложновато завести собственных детей.

Лео украл Ривера и сбежал в Арас… И Грейсон увидел в этом редкую возможность вырастить себе на замену настоящую химеру. Возможно, именно поэтому он принял в свою общину Лео с Ривером? Мысль эта совсем не радовала. Если это правда, то Грейсон предстаёт совершенно в ином свете, да к тому же ещё большим мудаком, чем Ривер. Из Ривера не получилось того, что ожидал Грейсон, и из-за этого он возмутился и возненавидел его.

Рено на секунду задумался, шевеля челюстями и поглощая желейную сахарную массу двухсотлетней давности.

— Блин, похоже на то. Он всегда относился так к Риверу. Тренировал его и всё такое. Даже ребёнком, как маленького солдата, — он выплюнул особо жёсткий кусок зелёной мармеладки, осмотрел и отправил обратно в рот. — Лео всегда был в роли мамочки, любящей его до безумия.

— Он не такой плохой, как думает Грейсон, — вздохнул я. — Ривер очень ласковый и нежный, когда никто не видит.

Рено подмигнул и сцапал целую горсть мишек из моего пакетика.

— Только ему об этом не говори.

Тут из рации Рено неожиданно донеслись потрескивания и помехи.

— Ривер только что ушёл, — послышался голос Дока.

Меня захлестнула волнительная и одновременно тревожная волна. Рено поблагодарил Дока и поднялся с дивана.

— Встречу его на улице. Не хочу оказаться в центре урагана из слёз, когда вы свидитесь, — Рено рассмеялся, и в уголках его глаз появились морщинки. В отличие от Ривера, по лицу моего друга сразу было ясно, что он хохотал всю свою жизнь. — Приходите ко мне на днях, поиграем в «Марио», угощу вас дурью. И гитару приноси. Я всю неделю буду балдеть после всей этой заварухи. Я ведь толком даже не спал.

Я на нетвёрдых ногах проводил его до люка.

— Обязательно придём. Я даже заставлю Ривера, если будет нужно.

Рено вновь заключил меня в медвежьи объятия, сжав до хруста в костях. Обожаю его обнимашки. Рено весь такой тёплый и мягонький. Я с удовольствием утонул в его руках.

— Хорошо, что Ривер не умер… Было бы ужасно, если бы мне пришлось заботиться о тебе.

 Он с силой хлопнул меня по спине. Я фыркнул в ответ.

— Это я бы о тебе заботился. Мармеладные мишки — не обед.

Я вручил ему наш пакетик с конфетами. Рассмеявшись напоследок, Рено исчез в туннеле.

Бифф сладко дрых на ворохе грязной одежды. Я подхватил его на руки, отнёс на диван и уложил рядом с собой. Тот, будучи верным своей кошачьей природе, тут же соскочил на пол и попытался удрать, но несколько поглаживаний по голове кардинально поменяли ситуацию. Он запрыгнул обратно и с комфортом устроился на моих коленях. Меня всё больше и больше плющило и растаскивало. Я положил голову на спинку дивана и принялся дожидаться возвращения Ривера. Бифф урчал не хуже мотора, гипнотизируя и усыпляя.

Проснулся я от того, что Бифф спрыгнул вниз, оттолкнувшись задними ногами от живота. Открыв глаза, я увидел перед собой Ривера, накладывающего ему в миску рубленое мясо.

— Ривер! — завопил я, вскакивая на ноги, но успел сделать всего один шаг.

Меня повело в сторону, и я завалился на стол Ривера. Тот не то рассмеялся, не то фыркнул и помог мне подняться.

— Здорово они тебя накачали, да?

Я обвил его руками и повис на шее. Химера или нет, он — мой малыш.

— Я хочу уехать отсюда, — на глазах проступили слёзы. — Хочу переехать. У нас достаточно сбережений, давай уедем из Араса.

Ривер вздохнул.

— Уже.

Отстранившись, я растерянно взглянул на него. На шее виднелись тёмные синяки, а на волосах — чуть-чуть красного, но в остальном он выглядел очень хорошо. Впрочем, учитывая то, что Ривер только что сказал, Грейсон наверняка навредил ему сильнее, чем кажется на первый взгляд. Я содрогнулся, вспомнив, как кровоточили его уши. Что с ним произошло? Как Док ему помог? Может, у него были припрятаны какие-то лекарства из Скайфолла?

— Мы… в твоём подвале, — медленно протянул я. — Мы в Арасе.

Губы его растянулись в улыбке.

 — Не-а. Мы — в Западном Арасе, — он метнул взгляд к потолку. — Всё от улицы Квил, включая твой дом, теперь принадлежит мне. Я покинул Арас и объявил эту территорию своей.

В комнате воцарилась тишина. Выпученные глаза и разинутый рот наверняка придавали мне сходство с рыбой.

— И Грейсон… разрешил?

— Грейсон ничего не скажет, а если и скажет… Или появится в моем городе, я пристрелю его к чёртовой матери. И он это знает.

— А мы… А мы теперь как?

Кроме нас, в этой части Араса никто не жил. И мой дом к тому же тоже стоял заброшенным.

— А мы теперь — свободный город. Пайки мы больше получать не будем, но они нам и не нужны. Будем покупать мясо напрямую со Скотобойни. Налоги теперь мы тоже не платим, поэтому технически у нас не будет защиты, но я в любом случае сам бы охранял свой город.

— А что с работой?

— Нет у нас больше работы, — ответил Ривер мрачным тоном.

Он принялся разбирать пистолет, чтобы почистить. Я давно заметил, что Ривер занимался оружием, когда испытывал стресс, или, по крайней мере, усиленно что-то обдумывал.

— Но тебе же нравится быть часовым…

Опустившись на диван, я внимательно осмотрел его. Щёки и лоб пересекали грязные полосы, а в ушах темнела засохшая кровь. Руки так и чесались привести его в порядок.

— Теперь я отвечаю только за западную стену — ту, что примыкает к моему новому городу, — ответил Ривер. — К Доку ты больше не вернёшься. Не хочешь заняться теплицей? Растения из семян Периша погибнут от мороза, если ты их не укроешь.

Я согласно кивнул. Конечно, я буду скучать по работе с Доком. Учиться штопать людей и лечить их болезни было очень интересно, но, думаю, ухаживать за огородом будет не менее захватывающе и полезно, особенно в долгосрочной перспективе. Что ж, похоже, теперь я стал второй по величине фигурой в Западном Арасе… Правда, какой в этом смысл: нас тут и так всего двое.

Самое главное, Ривер и Грейсон теперь будут далеко друг от друга. А ведь в следующий раз он мог бы убить моего парня по-настоящему. Мне больше не придётся видеть этого мудака, да у меня, собственно говоря, отсутствовало всякое желание. Он был тираном, и Лео тоже был тираном и даже хуже. Лео — химера, которая слишком трусит, чтобы рассказать Риверу, что они братья... Я сыт по горло этими двумя. И Ривер, похоже, тоже.

Пожалуй, остаться здесь безопаснее, чем уехать… Впрочем, у нас достаточно денег, жетонов и всякой всячины для обмена. Можно было неплохо устроиться в Энвиле или Тинтауне.

 — С тобой правда всё в порядке? — руки сами собой сжались в кулаки, когда я мысленно вернулся к той ужасной сцене. В глазах Ривера потух свет… В них не было жизни. Я был абсолютно уверен, что он мёртв.

Кровь, струящаяся из ушной раковины, напугала больше всего. Придвинувшись ближе, я легонько обвёл контуры его маленького ушка пальцем.

— Кровь из ушей обычно означает, что кровоточит твой мозг.

Ривер полировал барабан тряпицей.

 — Кровь шла не из мозга, а из ушного канала. Док объяснил, как Грейсон врезал мне в ухо и что-то там разорвал. Я не запихивал туда палец, чтобы проверить, но внутри всё болит, и я жив, так что…

Он пожал плечами. Я же, задумчиво жуя щеку, откинулся на подушки и стал наблюдать, как Ривер чистит пистолет.

— Мне кажется, из тебя вышел замечательный мэр, — решился я высказаться. Понятия не имею, говорил ли ему это кто-нибудь. — Ты избавился от трайдеса, а это самое главное. Страшно подумать, что та женщина подцепила его от Керри. Как она умудрилась? — по позвоночнику пополз холодок. Меня до сих пор трясло от одного лишь слова «трайдес». — А что если бы ты сразу пошёл домой? Она могла бы разнести заразу…

Ривер как-то странно усмехнулся, но промолчал.

Свет в комнате был приглушённым, генератор не работал, и температура в подвале начала опускаться. Натянув на себя плед, я наблюдал, как Ривер чистит свой пистолет. Движения его были настолько плавными и отточенными, что сразу становилось ясно: он возился с оружием всю свою жизнь. Я люблю его руки: крупные, но не безобразные, без крючковатых узлов, с длинными тонкими пальцами, как у пианиста. В Ривере было прекрасно и совершенно всё — до самой последней детали. Как же сильно я его люблю.

— Я тебя люблю.

Уголки его губ приподнялись. Оторвавшись от пистолета, он протянул руку и погладил меня по щеке.

— И я люблю тебя, Килли.

Я расплылся в улыбке, тая под его прикосновением.

Почему же всё-таки Лео забрал его? Химеры существуют уже долгое время, их, по крайней мере, двадцать, если не больше. Что Лео увидел такого особенного именно в этой? В них воспитывают безоговорочную преданность королю Силасу, и лишь своим созданиям он доверяет правление миром. Что могло произойти такого, чтобы Лео украл Ривера и сбежал?

Веки тяжелели и постепенно опускались. Я засыпал под звук, с которым мой парень чистил «Магнум». Всё те же методичные до безупречности движения, всё та же тряпица. Бледное, прекрасное лицо сконцентрировано и напряжено под напором тысячи дум, о которых я никогда не узнаю.

Ривер — тот, кто он есть. Я всегда буду принимать его и любить, будь он хоть химерой, хоть психопатом. Или, скорее, всем вместе. В конце концов, дело не в ярлыках и не в генетике; дело в том, что он — мой, и я его люблю.

Я прогнал из головы все переживания, все волнения, отравляющие мне жизнь. Ради нашего общего блага спущу всё на тормозах. Прошло уже двадцать лет, и мэры наверняка сами понимают, что делают. Ведь в действительности — ничего не поменялось. Я просто узнал кое-какие вещи, которые предпочёл бы не знать. Ривер вёл себя, как и положено Риверу, с той лишь разницей, что теперь я чуть-чуть лучше понимал его мышление. Я буду любить его, как и раньше, а всё остальное спрячу в самый дальний ящик в своей голове.

Веки, наконец, совсем закрылись, и я уснул.