Глава 44. Киллиан

Киллиан

Эшер с озадаченным лицом распахнул дверь. Каждая частичка моего тела рвалась тут же наброситься на него. Задушить, отсечь голову и трахнуть в новую дырку на шее. Выпить его кровь, съесть его плоть и порубить остальное на куски. Я мог бы насиловать его до тех пор, пока он не начал бы орать. Я бы мог, точно знаю, мог бы!

Но вместе этого я всхлипнул и впорхнул к нему в руки.

— Мы с Ривером расстались… Мне больше не к кому обратиться. Можно войти?

Меня всего трясло, как в лихорадке… Я смогу, мне придётся. Я люблю тебя, Ривер, и иду на это ради твоего же блага. Я снова спасу тебя, спасу наши отношения и свой собственный рассудок. Нельзя позволять ему управлять тобой, никто не имеет права тобой управлять. Ты — моя сильная, кровожадная химера, и я не собираюсь молча смотреть, как он ломает твою волю.

Эшер сжал меня в объятиях.

— Конечно. Проходи, расскажи мне всё.

Он меня впустил… И голос его при этом звучал так участливо. Эшер даже выглядел расстроенным. Насколько он притворялся? Естественно, его не печалило наше расставание, такое даже предполагать нелепо. Но может ли быть, что он решил проявить чуточку сочувствия, ведь теперь, по его мнению, Ривер полностью принадлежал ему?

Я присел на диван, и тот вручил мне бокал вина. Одет Эшер был до сих пор как шлюха: в футболку в сеточку и узкие джинсы. Недавно помытые волосы пахли шампунем, а тело — одеколоном и свежестью. Кажется, я помешал чему-то важному. У Эшера наверняка имелись грандиозные планы на моего парня, когда тот приковыляет обратно после успешно выполненной миссии.

Я осторожно пригубил напиток: вино он налил из той же бутылки, из которой пил сам, поэтому оно не должно быть отравлено. На вкус оно оказалось кисловатым и, чуть скривившись, я опустил бокал на заляпанное грязью колено.

— Он прибежал от тебя и начал требовать секса… — я хлюпнул носом и промокнул опухшие веки рукавом. — Когда он меня трогает, мне вечно кажется, что меня обнимает змея. Когда мы занимаемся сексом, такое чувство, будто меня насилуют. Я так устал от этого. Не было уже никаких сил терпеть, и я взбесился, послал его куда подальше, и ушёл. Навсегда, — я сделал ещё глоток. За свою наглую ложь меня совсем не мучила совесть, ведь теперь он ловил каждое моё слово. Этого его я и добивался.

Прищурившись, Эшер поднял на меня заинтригованный взгляд над стеклянной кромкой бокала. Уголки его рта так слабо завернулись вверх, что заметить ухмылку можно было лишь специально выискивая её. Я затаил дыхание. Давай же… Он поднёс вино к губам и с головы до ног обшарил меня глазами.

— Тебе не нравилось, когда он тебя трогает?

Я отрицательно покачал головой, машинально выкручивая кисти.

— Его руки всегда такие холодные… бесстрастные. В постели он грубый и эгоистичный… Ему плевать на мои желания. А мне, между прочим, семнадцать лет, — я отхлебнул ещё и поставил вино на столик. Повернувшись лицом к Эшеру, прислонился щекой к спинке дивана. — Я хочу, чтобы у меня кружилась голова от ощущений, хочу вздрагивать от удовольствия, когда меня касаются… А не морщиться и отшатываться.

Он тоже убрал бокал и что-то вытащил из кармана. Я на секунду оцепенел. Пакетик. Но не тот, из которого он доставал отраву, — этот был красный. Нужно успокоиться и продолжать играть. Конечно, это не самая лучшая идея… но мешочек ведь явно другой. Ривера накачали не этим.

— На, тебе сейчас точно не помешает, — Эшер выложил на столик горку порошка и вложил мне в ладонь соломку. — Это что-то вроде твоих обезболивающих.

Отказываться будет слишком подозрительно. Я уверенно сжал соломку в кулаке и вдохнул по паре дорожек в каждую ноздрю. От жжения выступили слёзы, но так ведь часто бывает с непривычки. Потерев кончик носа, я ошалело потряс головой.

— Жжётся.

Эшер, не став нюхать сам, покрутил вино в бокале.

— Ривер всегда казался мне холодным, даже при общении. Нет ничего удивительного в том, что он ледышка в постели.

По мне внезапно пробежала тёплая рябь. Я с подозрением сдвинул брови: в трусах становилось слишком тесно. Что за ерунда?.. Я по-прежнему осознаю, что происходит… Мной никто не управляет, просто… Я растерянно поелозил я на месте. Тканевые штаны потёрлись о пах, обдавая всё тело удушливыми волнами…

А потом я разлепил веки и встретился с изумрудными глазами. Эшер частично стоял надо мной и почему-то на четвереньках. Оказывается, я уже полулежал на диване. Он мягко прижался к моим губам и поцеловал. Язык его скользнул внутрь и слегка коснулся моего.

Я с тяжёлым выдохом подался ему навстречу. Что за… Это не входило в мои планы, но ощущения были такими приятными. Отчего тело вдруг стало таким чувствительным? Звуки, издаваемые мной сейчас, напоминали стоны Ривера под дрянью, которой накормил его Эшер, но мой разум всё ещё при мне.

«Потому он смешивал порошки из двух пакетиков, тупица».

Ещё один выдох. Он нырнул под мою рубашку и принялся ласкать кожу до странности холодными пальцами. Подушечки обвили по контору левый сосок, а затем аккуратно зажали, словно в маленьких ледяных тисках. Я изо всех сил прикусил губу и завертелся под его рукой, с нажимом потираясь о неё. В следующее мгновение Эшер стащил с меня рубашку и принялся лизать уже напряжённые бугорки. В тот момент мне не хотелось быть больше нигде, кроме как здесь, с его языком, лакающим мои соски. Каждый его взмах вызывал взрывную волну удовольствия, которая зарождалась в мозге и спиралью спускалась к пенису. Тот подрагивал, нетерпеливо ожидая малейшего, даже самого мимолетного касания. Чёрт, Эшер такой красивый… Идеальный.

Он присосался к моей шее в поцелуе и прошептал в ухо, обжигая горячим дыханием:

— Хочешь меня?

От звуков его голоса по спине пробежали мурашки. Эшер не говорил, он хрипло мурчал. Ладони сползли вниз, и кончики пальцев пробрались под резинку штанов, а затем бережно сгребли ткань трусов над самой выпуклостью. Прикосновения его из ледяных превратились в практически электрические: пах пронзали неожиданные уколы, когда его пальцы на миг замирали на месте.

— Я хочу тебя, — выдохнул я, двигая бёдрами в такт его рукам.

НЕТ!

Подскочив, я молча отпихнул его, потом поднялся и направился на выход. Блин, что я такое делаю? Я ли это? Мозг по-прежнему соображает, но тело… О нет, в штанах стояло колом, а кожа пылала и полыхала. Мне невыносимо хотелось, чтобы меня трогали. Тело умоляло о разрядке, о сексе, снова и снова. Я был так возбуждён, что было больно физически. В голове ясно, взгляд сфокусирован, слюна не течёт… Что за хрень он мне дал?

«О Киллиан, всё-таки ты идиот. Ривер мог возбуждаться, но при этом ничего не соображал. В одном пакетике был наркотик, который подчиняет человека, а во втором — афродизиак. Тебе он дал тебе только из второго…»

Он хотел, чтобы я завёлся.

— Ты никуда не пойдёшь, Киллиан, — в чувственном ворковании Эшера появились оттенки угрозы.

Я ускорил шаг, чувствуя себя невероятно глупым и наивным. Наркотик слишком силен, я перестал быть хозяином своему телу. Пора отступать, пора валить отсюда и придумать что-нибудь получше.

Эшер схватил меня за руку, затем, яростно дёрнув, потащил обратно. И тянул до тех пор, пока не привёл в спальню и не швырнул на кровать. Дверь за нами захлопнулась, вслед за ней со стуком опустились жалюзи. Я беззвучно зарыдал на постели. Какой же я дурак, настоящий осёл. Он ведь может изнасиловать меня…

По-настоящему.

Эшер подпёр спиной выход и ощупал меня голодным взглядом.

— Ты хоть знаешь, сколько я этого ждал, Киллиан?

Скайфоллец приблизился к кровати. Тень, следующая за ним, вытянулась до самого потолка, возвышаясь над нами обоими. На металлическом ящике стояла лампа, а на полу валялись таблетки без упаковок и мелкий мусор.

Почувствовав его руку на своём лице, я отшатнулся. Попытался вывернуться, но тот пребольно схватил меня за подбородок, вынуждая стиснуть зубы.

— Раздевайся, кикаро, — рявкнул Эшер.

Кикаро? Так он всё-таки из Скайленда, я так и знал! Лишь скайфолльская знать и химеры употребляли в речи подобный жаргон, особенно как ласковые прозвища, или когда пытались польстить собеседнику. Вот почему Ривер дразнил меня теми странными словами, когда гнался за мной по пятам. Готов поспорить, он подцепил их от Эшера.

Сжав мои щёки, Эшер пресёк все попытки сопротивления и заставил взглянуть себе в глаза.

— Покажи, что он видит, когда трахает тебя.

Я беспрекословно развязал тесёмки на своих тканевых штанах и снял их вместе с трусами, выставляя всего себя напоказ. Оказался абсолютно голым, и из-за действия наркоты — по-прежнему со стояком. Изумрудные зрачки неусыпно наблюдали за мной, словно хищник за добычей, повторяя каждый изгиб тела. Я отвёл взгляд. Такое чувство, будто я превратился в кусок мяса на судейском столе. Но осматривали меня глаза не одного лишь Эшера, а всех людей, что я любил. Как же унизительно.

Нет... Нельзя так просто сдаваться.

— Поцелуй меня, — прошептал я.

Эшер навис надо мной, нежно поглаживая живот. Руки его до сих пор ощущались раскалёнными угольками, высыпанными на мою плоть. Он прильнул ко мне губами, и я, не теряя времени, дотянулся до кармана штанов и нажал на кнопку записи на диктофоне. Потом отпихнул смятую комком ткань в сторону.

Он дотронулся до моего члена, и из груди вырвался протяжный стон, но я замаскировал его под испуганный вскрик. Надеюсь, на записи будет не так заметно. Очередной вздох я скрыл, со скрипом лязгнув челюстями. Когда же Эшер обхватил ствол рукой и сдвинул крайнюю плоть книзу, я решил, что пора вырываться. Попытался привстать, но тот придавил меня своим телом, не давая толком пошевелиться.

— Нет, нет… Пусти меня, я хочу домой, — скороговоркой протараторил я, кладя руку ему на грудь и отталкивая от себя.

Эшер послушно поднялся. Я принялся сидячее положение и исподлобья зыркнул на него. А в следующую же секунду все тепло, кольцами дремавшее в моих конечностях, сменилось лютым морозом. Всё вокруг замерло, и я словно бы забыл, как дышать. Если меня не хватит удар от потрясения, то собственной тупости точно.

Взгляд Эшер метнулся от диктофона к моему лицу. Мерзавец даже не стал скрывать самодовольной усмешки.

 — А ты, наверное, думаешь, что такой умный, да?

Он залез в собственный карман и достал… второй диктофон, который я подложил в штаны Ривера. Широкая улыбка, осветившая его лицо, напомнила оскал человека, который поймал мышь на кусок сыра.

— Подожди, подожди, самое лучшее ещё впереди.

Эшер щёлкнул по кнопке.

«Его руки всегда такие холодные… бесстрастные. В постели он грубый и эгоистичный… Ему плевать на мои желания. А мне, между прочим, семнадцать лет. — Послышался звон стекла. — Я хочу, чтобы у меня кружилась голова от ощущений, хочу вздрагивать от удовольствия, когда меня касаются… А не морщиться и отшатываться».

Я потрясённо пялился на приборы. Эшер чуть перемотал плёнку вперёд и снова включил. На этот раз я услышал звуки поцелуев, сбивчивое дыхание, а затем — самый тихий шёпот на свете.

«Я хочу тебя».

— Спасибо за то, что подал мне такую замечательную идею, — прощебетал Эшер.

Я бросился на него.

Тот расхохотался, и мы оба скатились с постели на пол. Его диктофон мне удалось отобрать, но мой Эшер ловко запулил под кровать. Освободив обе руки, он без труда скинул меня с себя: для своего телосложения скайфоллец был на удивление силён. Я отлетел назад и врезался в тумбочку, наткнувшись спиной прямо на угол. Шлёпнувшись набок, я скорчил гримасу от боли.

— Смотри-ка, у тебя всё ещё стоит, — воскликнул он весело. — Точно, ты же шёл сюда потрахаться!

Последние осколки храбрости, которые я собрал окровавленными руками, чтобы воплотить свой грандиозный план, рассыпались в труху. На глазах проступили беспомощные слёзы.

Эшер со смехом погладил меня по щеке.

— Как думаешь, что станет с Ривером, когда он это услышит? Что из-за того, чего он даже не помнит, его обожаемый парень заявился в дом его лучшего друга, соблазнил пьяную жертву и трахнул? А все те гадости, что ты про него наговорил? — он укоризненно цокнул языком. — И да, при нынешнем повороте дел тебе придётся трахнуть меня. Это ведь окончательно его добьёт, согласен?

— Не показывай ему, — выдавил я сквозь череду всхлипываний. Всё кончено, он припёр меня к стенке. — Умоляю, я люблю его. Ривер — мой, прошу, не забирай его.

Эшер сжал мой подбородок и как следует встряхнул. Потом приблизился к лицу и поцеловал в губы.

— А чей он станет, когда я вручу ему плёнку? — прошептал он. — Или тебе есть что предложить, чтобы я передумал?

— Что ты хочешь? — проскулил я в ответ, больше не выворачиваясь и позволяя ему ласкать себя.

Вторая рука скользнула вдоль моего позвоночника, стремясь к пояснице. Растерянные нервные окончания отозвались лёгким трепетом. Моё собственное тело, моя плоть даже не старалась сопротивляться сексуальному наваждению, с каждой секундой предавая всё больше. Эшер медленно съехал вниз, провёл ладонью меж ягодиц и начал подразнивать подушечкой пальца вход. Я поёжился, как от холода, и усмирил подрагивающую нижнюю губу. Огонь полыхающего внутри гнева смешался с обжигающим прикосновением. Два монстра боролись за власть, но вместо взаимного убийства они переплелись и превратились в адское пожарище.

— Ложись.

Я молча переместился на постель и, догадываясь, чего он от меня хочет, безропотно развёл ноги в стороны. Надежды никакой не осталось, мне оставалось лишь смиренно подчиниться. Я угодил к Эшеру в лапы, и тот прекрасно это понимал. Единственное, чем можно помочь себе в этой ситуации — это не бесить его, чтобы на теле не сохранилось следов, о которых наверняка спросит Ривер. Мой парень никогда об этом не узнает и никогда не узнает о том, что скрывается за маской Эшера.

Почувствовав палец, я вскрикнул.

— А ты ведь наверняка сейчас убеждаешь себя, что это изнасилование. Забавно, — шепнул он. Я спрятал от него глаза, часто моргая, чтобы прогнать слёзы. — Но не хуже меня знаешь… что сам этого хочешь.

Тёплый и влажный рот обернулся вокруг головки. Я на всякий случай убрал руки и крепко сцепил в замок на затылке. Если не спрячу кулаки, то точно его ударю.

Ривер меня возненавидит...

Язык лениво лизнул уздечку, и я не смог сдержать стона. В районе живота покалывало, как иголками. Что же я натворил? Ненависть к нему и самому себе намертво слиплась с наслаждением. Я цветасто ругался в перерывах между тяжёлыми выдохами и до боли дёргал себя за волосы, но удовольствие неумолимо нарастало. Каждый раз, когда Эшер отстранялся, я невольно приподнимал таз, глубже подаваясь пенисом в его рот.

— Смотри на меня.

В ушах свистели громкие сосущие звуки. Рот его плотно обхватил ствол, плавно двигаясь вверх-вниз. Эшер меня не насиловал, он не был груб, он… Он издевался надо мной.

В голове всё померкло. Я ощущал лишь нежный язык, ласкающий меня и физически, и ментально. Скайлендец словно высосал из меня все мысли, и на их место пришла пустота и чернота. Все, кроме одного-единственного озарения: Эшер с нами развлекался. 

Ни я, ни Ривер не подозревали, что превратились в его игрушки. За настольной игрой серого пепла и бесконечных смертей сидели я и Эшер. Наши перекошенные шахматные фигурки были расставлены в хаотичном порядке, который понимал лишь он, но теперь я тоже начинал кое-что соображать. Я словно бы впервые увидел его.

С меня не сводил глаз рыжеволосый гейм-мастер,¹ не прекращая скользить губами по члену. Он купался в унизительных стонах покорности, которые я без устали сервировал ему на блюдечке с золотой каёмочкой. Упивался своим торжеством, своим успехом, пробуя на вкус любимую марионетку, над которой так приятно измываться. Победой над пацаном, который попытался стать полноправным участником маскарада, но вместо этого преклонился перед ним.

¹Имеется в виду рассказчик в словесных ролевых по типу WoD или DnD.

Палец его прижался к особо чувствительной области, запрятанной внутри. Я зарыл лицо в ладонях и снова застонал.

— Хватит, Эшер. Тебе необязательно этого делать.

Но он хотел этого, хотел сбить меня с толку. Я снова ошибался, он не собирался насиловать меня. Таким занимаются грязные легионеры и пустынники с мозгами, изгрызенными радиацией. Нет, это ниже его достоинства. Он — выходец из Скайленда, а они строят гораздо более изощрённые схемы, когда играют со своими жертвами. Он удовлетворит моё тело всеми возможными способами, а я буду лишь умолять о большем. Заставит одновременно ненавидеть и обожать эти чувства.

Напряжение новым жжением разбухло в груди, и я в отчаянии сгрёб кулаками простыни. Потом издал громкий крик, такой, что удивил меня самого. Утопая в ощущениях, я выгнул спину дугой и содрогнулся в конвульсиях. Оргазм был настолько продолжительным, что я успел испугаться, будто меня схватили настоящие судороги. Вцепившись в плечо Эшера, я в экстазе вонзился в него пальцами, ловя ртом воздух и силясь не отключиться. Я никогда не кончал так, даже с Ривером.

Когда меня, наконец, отпустило, Эшер разомкнул губы. Я тут же перекатился на бок и снова заревел. Какой же я мерзкий, хуже некуда. Я кончил от прикосновений своего злейшего врага, и мало того, ярче, чем со своим парнем хоть когда-либо.

— Открой глаза.

Я расслабил зажмуренные веки. Эшер стоял у края кровати, прямо передо мной. В пригоршне виднелась молочно-белая сперма, разбавленная слюной. Мелкая капля стекала вниз по его подбородку.

— Поцелуй меня.

Яростно замотав головой, я свернулся в клубок и обхватил себя за колени. Какая же жалкая попытка защититься от дальнейшего надругательства.

Эшер издал довольный смешок и взобрался на кровать. Выделения моего и его тела всё ещё колыхались в руке.

— Думаешь, всё кончено? Это только начало, кикаро.

Он поднёс ладонь к моему рту, и я вылакал всё без остатка. С одобрением кивнув, тот приспустил штаны с бёдер. Я отвёл взгляд от его торчащего пениса и торопливо отполз к краю кровати, на ходу вытирая губы.

— Ты не можешь просто трахнуть меня? — прошептал я. Конечно, конечно, не может... Это же слишком просто. Делов-то — ляг да лежи; никаких тебе психологических травм.

Матрас за моей спиной прогнулся. Обернувшись через плечо, я увидел, что тот полуприсел на постель, прислонившись спиной к изголовью. Возбуждённый член покоился на бедре.

— Соси.

— За что ты так со мной? — осуждающе проронил я. — Мы приняли тебя к себе. Выходили, не дали умереть.

Фирменная перекошенная ухмылка снова раскроила его лицо.

— Вы, пустынные дворняжки, такие скудоумные, — Эшер участливо покачал головой.

— А вы, скайлендцы, чересчур себя переоцениваете, — огрызнулся я. — У вас там новая мода, а, Эшер? Отправиться в Пустошь и поразвлечься? Разрушить чужое счастье от скуки? Может, всё потому, что вас никто не любит? Даже Периш дал тебе пинка под зад, когда увидел меня.

Взмытые вверх уголки его рта буквально на секунду опустились, превратив жизнерадостную улыбку в насупленную мину. Поверить не могу, но, кажется, я попал по больному. Да, точно… Блин, я молол чепуху, совсем не думая, и…

От удара меня впечатало в стену. Штукатурка, обрызганная фонтаном крови и слюней, пошла паутиной мелких трещин. Эшер незамедлительно поднял меня на колени и уткнул носом между ног. Руки его обратились стальными когтями: мягкие, нежные поглаживания исчезли в тот же миг, когда я выпалил последнее предложение.

— Я сказал, соси! — рявкнул он, снова вцепляясь пальцами в нижнюю челюсть и заставляя задрать лицо. — Если хоть чуть-чуть царапнешь зубами, я вырву их к чертовой матери, сначала тебе, а потом и твоему захлёбывающими собственными слюнями коматознику. Соси, как и положено мелкой фабричной шлюшке.

Я откинул голову назад, морщась от боли. Эшер был силён, слишком силён.

— Забудь о том, что здесь случилось… Забудь, и я забуду… Мы можем…

Очередной удар. Туловище повело назад, но Эшер схватил в полете за плечи и дёрнул на себя. Я упал щекой прямо на его напряжённый пенис. Следом он оказался у меня во рту. Тёплый, пульсирующий и слегка отдающий мылом. Давясь слезами, я задвигал головой взад-вперёд.

— Смотри на меня, — прошептал он. — Не прячь взгляд.

Протянув руки, он бережно смахнул влагу с моих глаз. Потом повторил пальцами очертания мокрых дорожек на щеках, сгоняя остатки вниз.

— Да, вот так.

Всё происходило совсем не так, как с Ривером. Я просто работал шеей, механически скользя плотно сомкнутыми губами вдоль ствола. Никакого заигрывания, поддразнивания, лизания. Но Эшеру было на всё это плевать: он получал удовольствие от того, что ломал меня. Загонял под свой контроль.

Я послушно не сводил с него взгляда, и каждую слезинку, падающую сквозь ресницы, он ловил большим пальцем. Вторая рука не покидала моей щеки. В зелёных зрачках я видел своё отражение. Видел, как сосу чужой хер, как никчёмная, ни на что не способная давалка, коей я и являюсь. Куда я полез? Эшер гораздо умнее меня, как мне вообще взбрело в голову, что я могу с ним состязаться?

— Хороший мальчик, — проворковал он, убирая мою чёлку назад. Тем же невесомым движением, коим Ривер смахивал волосы с моих глаз… Нет, нет, как я посмотрю ему завтра в лицо? Я же не смогу… Не смогу. Ну почему я просто не позволил Риверу себя изнасиловать? Сейчас всё уже было бы кончено, и ничего из этого бы не случилось. Мы бы уже оба спали! А меня бы здесь не было — меня и не должно было здесь быть!

Эшер на долю секунды отвернулся и достал из ящика тумбочки нечто телесного цвета. Потом раздался щелчок открываемого бутылька. Покосившись, я увидел, что тот размазывает смазку по дилдо.

Закончив, Эшер впихнул фаллоимитатор мне в руки, а сам откинулся назад на локтях. Затем раздвинул ноги и принялся смазывать собственный зад. Я подчинился молча и не задавая лишних вопросов. Сначала пустил в ход палец, чтобы найти нужный угол, и следом аккуратно, но без остановок, пропихнул в него резиновый член до самого конца.

Эшер резко втянул носом воздух; лицо его исказилось наслаждением. Я потупился в пол, не желая видеть больше, чем и так приходилось, и начал медленно водить фаллоимитатором взад-вперёд.

На полу валялось столько таблеток. Мне захотелось подобрать горсть и засыпать себе в рот. Понятия не имею, что от чего они, но, скорее всего, обезболивающие: некоторые я даже узнал. Можно просто проглотить штук десять и упокоиться с миром. Там как раз должно хватить на то, чтобы убить человека.

Я услышал прерывистый стон, а после — имя Ривера. Вытащив дилдо до самого конца, я с силой засунул его обратно. В своих фантазиях Эшер представлял, что его жёстко дерёт мой парень. Ривер на всех производил такое впечатление, правда, подтвердил он его только мне во время нашего грубоватого секса.

Эшер снова ахнул и выругался. Я повторил свой манёвр и всё-таки закинул в рот таблетку. Больше не могу. Воображение всерьёз заигрывало с идеей подобрать ещё. Неужели это единственный выход? Я ввязался в игру, в которой мне никогда не победить. И кто в этом виноват? Моя жизнь теперь лишь игрушка в руках грёбаного скайлендца.

Веки его были полуприкрыты, а глаза подёрнуты эротической дымкой. Он ещё шире расставил бёдра, давая мне полный доступ. Резиновый член телесного цвета нырял в его узкую скайфолльскую дырку. Идеальный во всех отношениях, как и вся королевская знать. Да будь я уверен, что мне всё сойдёт с рук, я бы придушил его прямо сейчас. Хотя кого я обманываю — мне ни за что не одолеть Эшера. Он слишком быстр, слишком умён, а я медленный и глупый. И смирившийся с поражением.

Хлюпнув носом, я взял следующую таблетку.

— Оближи меня, — простонал Эшер.

Я уставился на пилюлю, лежащую на ладони, затем на дилдо, удовлетворяющий его ненасытный зад. И у меня появилась идея… Ужасная или блестящая, пока не ясно… И не станет до тех пор, пока не попробую. Я обязан попытаться, обязан сбежать отсюда. Рассудок, доведённый до грани безумия, отказывался думать о последствиях.

Губы коснулись фаллоимитатора, стремясь к той туго натянутой области, что его сжимала. С напряжённым вниманием следя за лицом Эшера, я извлёк резиновый член и на мгновение скользнул языком внутрь, выплёвывая таблетку. Потом быстро засунул дилдо обратно. Эшер застонал громче. Его полусомкнутые глаза, в которых плескалась похоть, оставались прикованными к стене. Я принялся снова шарить рукой по полу, потом ещё… Счёт дошёл до дюжины, когда Эшер, наконец, привстал. Я спешно бросил последнюю таблетку и отодвинулся в сторону.

— Твоя дырка наверняка вся так и трепещет в предвкушении, да?

— Нет, — хныкнул я, потом быстро взял в рот его головку, надеюсь отлечь, но Эшер просто меня оттолкнул.

— Встань и нагнись. На полу, — он вырвал дилдо из моего кулака.

Повернувшись, я сделал, как он приказал, обнимая себя за плечи. Выставленный на всеобщее обозрение, хуже половой тряпки, я униженно ждал, пока тот соизволит надругаться надо мной.

Было гораздо больнее, чем я себе представлял.

Он погрузил внутрь фаллоимитатор безо всякой подготовки, сразу до конца. Я с визгом рухнул на ковёр и пополз, инстинктивно пытаясь слезть с обжигающего вертела. Эшер звонко рассмеялся и вновь яростно воткнул в меня резиновый член. Я продолжал бесполезно перебирать ладонями и коленями, пока не упёрся лбом в угол.

— Ори громче, — издевательски фыркнул он.

Я повалился на пол, оказавшись на боку, и поднял ногу в воздух, надеясь уменьшить сопротивление нежных тканей, однако это мало чем помогло. С каждым грубым толчком внутренности трескались и разрывались, я это чувствовал.

Я заорал в голос, но не по команде, а потому что больше не мог выносить боль. Хоть бы кто-нибудь меня услышал, хоть кто-нибудь. Неважно, кто, найдите меня, убейте его. Убейте его, о боже, когда эти тупые колёса наконец подействуют?!

— А я думал, ты уже привык к тому, что тебя жёстко имеют? — спросил тот насмешливо, потом подтянул мою ногу на место и принялся с невыносимой скоростью долбить.

Следующий крик утонул в рвотном позыве. Я закашлялся и выпустил изо рта длинную полоску желчи, но Эшер и не думал притормаживать. Перед глазами поплыли белые круги и заплясали звёзды, вспыхивающие всё ярче с каждым движением его руки. Сколько уже это длилось — не знаю, я потерял счёт времени. Рано или поздно меня всё равно разорвёт пополам.

— Почему ты просто сам не трахнешь меня?

Эшер расхохотался.

— Потому что тогда ты в меня влюбишься, и всё веселье пропадёт, — он вынул дилдо и прильнул ко мне языком.

Кровь… Опять кровь.

Эшер швырнул фаллоимитатор через всю комнату, и тот с грохотом приземлился за комод. Рот с ещё большей охотой продолжил лизать сочащуюся сквозь растревоженное отверстие кровь. Я вздрогнул, ненавидя себя за покалывание, вновь начавшееся собираться в паху.

— Вставай.

Я с трудом поднялся, морщась от противного сырого пятна снизу.

— Закончи начатое, — он снова присел на край кровати и приставил член к моим губам. Я со всхлипом приложил руку к своей истерзанной плоти. Много крови, очень много. Слишком замученный, слишком разбитый, я без колебаний открыл рот. Какая разница, что теперь будет. Я теперь шлюха, мразь, изменяющая своему парню со скайлендцом. Этого уже никак не исправить.

Я снова смотрел ему в глаза, как тот и хотел, и двигался вдоль члена. Даже обхватил рукой у корня и надрачивал в унисон. И, наверное, из всего, что Эшер со мной сделал, наибольшее отвращение у меня вызвало принуждение принять его кончу. Он мёртвой хваткой вцепился в мой затылок и спустил в глотку густыми струями. Даже когда я начал захлёбываться, Эшер продолжал меня держать, и держал до тех пор, пока я не проглотил каждую крупную, тяжёлую каплю.

Когда тот встал, я просто завыл в голос. Рухнув лицом в кровать, я обвил себя за талию и захлебнулся в рыданиях.

Спустя несколько мгновений Эшер положил руки мне на плечи:

— Пойдём кое-что покажу.

— Ты ещё недостаточно наизмывался надо мной?

Тот без слов поднял меня на ноги, дал куртку и штаны. А затем я проследовал за ним в ночь. Эшер шёл впереди. Интересно, почему он не боялся, что я убегу. Возможно, был уверен, что сможет догнать. Или что меня настолько забили, что я не стану даже пытаться.

Огибая подъездную дорожку, ведущую к его дому, я увидел, что тот подобрал с земли синий пакет с головой Периша.

— Зачем он тебе? — пролепетал я.

Заглянув внутрь, тот скривился и плотно завязал ручки. Потом продолжил куда-то шагать, размахивая на ходу мешком.

— Мы идём на твоё кладбище, кикаро, — объявил тот беззаботным голосом. — Там тебя ждёт нечто, что я давно сгораю от желания показать.

— Почему ты так меня называешь? — я потуже закутался в куртку. — Мне известно, кто такой кикаро, и я не твой зверёк… Кто ты такой, скайлендец?

— Друг, — Эшер обернулся ко мне, сверкая во тьме широкой, глумливой ухмылкой. Он идеально подходила к лицу, словно он улыбался подобным образом всю жизнь.

Он чуть притормозил, дожидаясь меня: я довольно сильно хромал.

— Ты даже больше не боишься? Что, все страхи вышли со спермой?

Я отрицательно покачал головой.

«Нет, не поэтому. Я просто жду, пока ты подохнешь».

— Ты меня не убьёшь: это слишком легко. И Риверу ты тоже ничего не сделаешь, — я поднял на него взгляд и вытер со щеки пятно крови, накапавшей с рассечённого лба. — Если ты меня возненавидел, потому что Периш меня полюбил, то на кой чёрт тебе так сильно понадобился Ривер? Чтобы мне отомстить?

Хихикнув, Эшер приобнял меня за талию и подтянул к себе.

— Ох, Киллиан, в этом-то и есть твоя главная ошибка. Ты ведь по-прежнему считаешь себя умным, да? Ничего, скоро я покажу тебе такое, что просто взорвёт твой мелкий умишко.

Мы шли едва ли не в обнимку, но меня убаюкало волной необычайного умиротворения. Как в момент, когда уже перерезал кому-то глотку, и просто ждёшь несколько секунд, пока тело перестанет корчиться.

— Что ты мне покажешь?

Эшер не ответил, безмолвно улыбнувшись одними глазами.

Мы лезли по строительному мусору, быстро перебирались с одного осевшего дома на другой. Горы отходов возвышались в сквозной темноте, как могильные насыпи. Сегодня ко мне оказалась милосердна лишь луна — крошечный маяк света в мире, окутанным вечной полночью. Ни один из нас не обладал ночным зрением Ривера, но лёгкая одежда и самое главное — предвкушение — гнали меня вперёд.

Когда мы спустились с последнего полуразрушенного строения, звёзды искрились так ярко, что заполонили собой весь небесный свод. Млечный путь расплескался вдоль всего полушария, и Большая Медведица собирала избытки ложкой при каждом вращении земли. Какая прекрасная ночь, какая прекрасная луна. Освещает мир, который никогда уже не станет прежним в моих глазах.

— Какой же ты всё-таки наивный, — прошептал он.

Оторвавшись от созерцания звёзд, я прошёл в гостиную с наполовину обвалившейся стеной. Потом сделал шаг навстречу саду, казавшемуся более серебристым и сияющим, чем когда-либо. Мимолётный, искусственный оазис, нарисованный иллюстраторами посреди зловещих пейзажей, кишащих призраками, словно финальная сцена в фильме ужасов.

Привет, мам, привет, пап, привет, Периш… Привет, коты.

— Такой… блин… наивный.

Сердце подскочило к самой глотке, когда я увидел, на насколько подкашивающихся ногах тот идёт к могиле Периша. На подрагивающих, предающих его с каждым шагом ногах. Шаг, второй, третий… Эшер упал на колени.

Он дополз до груды облицовочного материала за наполовину разрытой ямой и оперся спиной на забор. Взгляд его, растерянный и стекленеющий, смотрел в одну точку — на оборотную сторону самодельного надгробия Периша. Покопавшись с пакетом, Эшер извлёк наружу голову и уставился на выцветшие кости. На лице отобразилось еле заметное подобие его самодовольной ухмылки, которую поглотили пустые, невидящие глаза, и струйка крови, беспрепятственно бегущая из носа.

Сделав шаг вперёд, я принялся спокойно наблюдать, как тот борется с самим собой, силясь подняться напоследок. Череп скатился с его ладони и с мягким стуком приземлился на землю.

Я подобрал голову, посмотрел её в пустые глазницы, а затем поймал его не более осмысленный взгляд.

— Так что ты хотел показать мне?

Скрежет утрамбованной почвы под его ногтями разнёсся эхом по всему скрытому от посторонних глаз кладбищу. Дурь, которой я напичкал его зад, первой поражала способность двигаться, но я в тот момент видел уже ясно и трезво, как никогда. 

Умудрившись встать, скайлендец сделал пару шагов вперёд и рухнул прямо мне в руки. Я напрягся и подхватил его под мышки, поддерживая слабеющее на глазах туловище.

— Тело раскроет свои самые страшные секреты — ему стоит лишь перестать дышать, — прошептал тот.

Разжав хватку, я отступил, и тот повалился к моим ногам. Потом сложился пополам и проблевался, правда, ничего не вышло. Попытался взглянуть на меня мертвеющими зрачками, но до моих ушей долетели лишь обрывки короткого, сиплого дыхания.

— Очень сообразительно… кикаро. Как ты это сделал?

Подняв мешок, в котором лежал череп Периша, я рывком раскрыл целлофан.

— Ты тоже не такой умный, как думаешь.

Я молниеносно накинул пакет Эшеру на голову. Руки его потянулись к моим, впиваясь когтями до кровавых борозд, но я с легкостью сгрёб запястья одной ладонью. Следом упёрся коленом ему в затылок, со всей мочи затягивая режущие кожу тесёмки и выгоняя из пакета свободный воздух. Шея его столь неестественным образом выгибалась назад, что казалось, будто позвоночник вот-вот хрустнет.

Силы его покинули. Синий пластиковый пакет плотно прилип к полостям, втягиваясь в широко раздутые ноздри и разверзнутый в немом крике рот. Он облёк лицо скайлендца в маску, предсмертную маску, с которой он очутится в загробной жизни.

Ты можешь быть лучше всех в игре, которую сам придумал, Эшер. Богом в своей собственной вселенной, построенной специально для тебя, но у меня есть нечто, чего никогда не может быть ни у создателя, ни у рассказчика. Бдительность. Знаешь, как мы, пустынники, заканчиваем игры? Выдёргиваем из розетки шнур.

Эшер Фэллон извивался всем телом, тщетно стараясь вырваться, но я держал его изо всех сил. Любуясь особенно прекрасной полночью над нами, я вгрызаясь ступнями в почву, упорно сохраняя равновесие под напором беснующегося тела.

Жизнь ускользала из его объятий, но гораздо, гораздо медленнее, чем жизнь Периша. С Перишем я хотел покончить побыстрее, но вот с Эшером… Удовлетворение, которое я испытывал, убивая его, кружило голову сильнее, чем любая дурь и самый жаркий секс. Я впитывал его руками, выкручивающими шею, ртом, вдыхающим воздух, которого ему никогда не видать, телом последнего любовника, который его ненавидел.

Я наслаждался его смертью.

Последнее, отчаянное трепыхание, последний свистящий вдох в поисках кислорода, которого нет. Пакет уже успел частично провалиться ему в глотку. Он умер, упиваясь запахом гниющего черепа Периша. Самое то.

Бросив труп рядом с наполовину разрытой могилой, я тупо уставился на него. Мозг совершенно парализовало, а тело, доведённое до точки невозврата, было изнурено, как никогда. Совесть вопила: «Что ты наделал?!»

Но разум ликовал. Я снял пакет с его лица и посмотрел в мёртвые, налитые кровью глаза, смотрящие в никуда. Потом перевёл взгляд на навечно распахнутый в агонии рот.

Потом подобрал лопату и вонзил остриё  в землю.