Глава 33. Киллиан. Ривер

Киллиан

Я беспокойно заламывал руки, наблюдая из окна Дока, как людской поток стекается на площадь. Воздух снаружи казался наэлектризованным от всеобщего волнения. То тут, то там раздавались шёпотки, утверждающие, что на сегодня назначен суд для преступников. Кое-где звучали приглушённые голоса, обсуждающие, что в Арас снова проник трайдес. Несколько человек уже приходили в клинику, интересуясь, правда ли это. Марли наорала на них и приказала не шуметь, сказав, что у нас вообще-то спят больные и…

И ещё у нас новенький.

Я оглянулся на дверь ванной, где заставил его помыться. Марли весь день безжалостно дразнила меня за то, что мне просто необходимо вычистить до скрипа всё, что вижу, но пустынник и впрямь был покрыт непроницаемой коркой грязи, крови и гнили. Нельзя было даже примерно догадаться, какого цвета его кожа или волосы. К тому же с таким слоем сажи мы бы ни за что не смогли нормально обработать раны. Бедняга настолько ослаб, что был не в силах позаботиться о себе самостоятельно, и бабушке Марли, маме Дока, пришлось скрести его не на жизнь, а на смерть.

Марли вызвала меня в тот самый момент, когда Оуэн пересёк ворота Араса. Часовой объяснил, что новоприбывший потерял сознание от перенапряжения и свалился с квадроцикла. Остаток пути его пришлось нести на руках. С ним я пока едва перекинулся парой слов, но Оуэн уже поведал мне то, чего я больше всего боялся: пришельца вытащили из комнаты, где Периш держал в клетках арийцев. Этот парень пережил побоище, устроенное хлыстоволком.

Я ужасно рассердился на себя за то, что не проверил двустороннее зеркало. Я мог бы уберечь его от двухнедельной муки, от пищевого отравления и от отвратительно загноившейся руки и ноги. Если бы только проверил тюрьму Периша...

На улице Сади мчалась с площади к офису Редмонда. Я вздохнул и попытался сглотнуть застрявший булыжником ком в горле, но тот никуда не делся, продолжая излучать тревогу, скапливающуюся внутри.

Ривер… Что ты делаешь? Грейсон скоро вернётся…

Меня мутило от волнений и переживаний. На руках остались следы от ногтей — слишком интенсивно я заламывал и выкручивал собственные конечности, и с каждым человеком, шагающим в сторону площади, нещадное истязание моей плоти усиливалось. Я знал своего парня и то, что сердце его темнее, чем даже он сам думает. И если холодный, застывший воздух не может служить доказательством тому, что грядёт нечто плохое, то я даже не знаю, что может.

— Марли? Помоги ему вылезти из ванны, хорошо? — попросила бабушка.

Ранее она заявила, что не собирается терпеть никакие выкрутасы «teufel»’я и вернётся к себе в квартиру над клиникой, чтобы пересмотреть «Неспящих в Сиэтле». Я был бы не прочь присоединиться к старушке, но сначала нужно увидеть, что задумал Ривер. Если толпа обернётся против него, то мне нужно быть готовым убивать людей.

Спустя несколько минут из ванной возник совершенно другой человек. Он был… Уверен, Ривер всё поймёт, когда его увидит, но блин…. Он был умопомрачителен. Бледное, гладко выбритое лицо мужчины обрамляли блестящие золотисто-каштановые волосы, ниспадающие ниже ушей. Скулы его были высокие, а губы — розовые. Если он и впрямь был пустынником, то это самый красивый пустынник, которого я когда-либо видел. И почему Периш его не захотел? Я был троллем по сравнению с… этим.

Мужчина одарил меня дружелюбной улыбкой. Глаза его лучились ярко-зелёным цветом, такого же оттенка, как растения у Периша. Под ними, однако, темнели фиолетовые круги, и на исхудавшем бледном лице они казались ещё чернее и выраженнее.

Ох, божечки-кошечки, я ведь на него пялюсь… Надо что-нибудь сказать.

— Ты похож… Ты похож на человека, — рассмеялся я, чувствуя себя идиотом.

Парень тоже расхохотался в ответ, принимая от Марли трость.

— Если то существо и впрямь оказалось оборотнем, то надолго я таковым не останусь.

Вновь хихикнув, я жестом пригласил его присесть на свободную кровать.

— Садись и устраивайся поудобнее. Я обработаю раны, — повернувшись, я взял с полочки нужные бутыльки. — Ой, я, кажется, не расслышал твоё имя?

— Меня зовут Эшер, Эшер Фэллон.

— Приятно познакомиться, Эшер, я — Киллиан.

Мы пожали друг другу руки. У меня немножко отлегло от сердца, что Эшер не узнал меня. Хотя, может быть, он просто не хочет говорить об этом. Как бы там ни было, меня устраивали оба варианта.

Я принялся дезинфицировать его ногу, а Марли занялась рукой. Раны очень загнили, и мне пришлось соскрести целую гору мёртвого мяса, но, в конце концов, я соединил края и накрепко заштопал рассечённые мышцы. Уже заканчивая, я нырнул в карман и вытащил несколько таблеток обезболивающего.

— Держи. Они не очень помогут… Но всё же лучше, чем ничего. С ними ты сможешь быстрее уснуть.

— Здесь все такие добрые. Совсем не похоже на остальные кварталы, в которых я бывал, — ответил Эшер. — Но, судя по всему, вам сейчас не до меня.

Он устремил взгляд к ряду окон напротив. Я тоже обернулся и увидел, что орава на площади лишь увеличивается в размерах. Мы были где-то в квартале от места сбора: надеюсь, Эшер проспит то, что натворит сегодня мой парень. Не хочется, чтобы его первым впечатлением об Арасе стал… Ривер.

— Ничего страшного, наш мэр со всем справится, — я ободряюще улыбнулся, но булыжник в глотке давил на стенки до такой степени, что меня тошнило, а потом и руки начали трястись. Пришлось извиниться и на секунду скрыться в кабинете Дока, чтобы отправить в нос пару дорожек. Я изо всех сил старался не показывать испуга, охватывающего меня при мысли о предстоящем собрании.

— Обязательное общегородское собрание по приказу мэра. Обязательное общегородское собрание по приказу мэра. Просьба всем собраться на площади в два.

Когда речь смолкла, я услышал грузовик, с грохотом катящийся мимо клиники. Даже два грузовика. Один вёз проржавевшую качельную конструкцию, а во втором болтался всякий хлам: бочки, дрова, коробки, и в отдельном углу — заключённые, перевязанные верёвками и с кляпами во ртах. Глаза их, размером с блюдце, зыркали по сторонам. Белки контрастно выделялись на фоне чумазых лиц. Теперь они больше походили на крыс, чем на людей: с первого взгляда нельзя было даже понять, что перед тобой арийцы.

Во рту резко пересохло. Я поймал взгляд Марли. Та тоже казалась обеспокоенной.

— Мне надо узнать, что у него на уме, — произнёс я, понизив голос в надежде, что новенький не услышит. — Постарайся, чтобы Эшер ничего не видел. Уложи его спать.

Кивнув, Марли положила руку мне на плечо.

— Ты единственный, кроме Лео и Грейсона, кто может пререкаться с ним. Только будь осторожен.

Тепло от таблеток успокаивало нервы. Вежливо попрощавшись с Эшером, я будничной походкой выплыл из больницы, но, оказавшись вне их поля зрения, рванул как ошпаренный.

Жители роились вокруг сооружения, напоминающего самодельную сцену, но на деле это были листы металла, положенные на квадратный фонтан. Наверху располагались два столба и между ними прут — часть качелей. Ривера нигде не наблюдалось, но Мики, Мэтт и Джесс стояли в карауле у самой платформы: руки сложены на груди, глаза направлены в толпу. За их спинами я заметил АК-47.

Я принялся огибать группы людей. Все безостановочно болтали, обсуждая суд и нашествие трайдеса. Кто-то злился, кто-то просто боялся, но все без исключения ждали появления мэра. Я подбежал к Мэтту.

— Где Ривер? Что происходит?

Но тот не удостоил меня ответом, вместо этого достав передатчик.

— Он только что вышел от Дока. Он со мной.

Спустя пару мгновений в динамике затрещал голос Ривера.

— Дай ему рацию… Киллиан?

— Привет, мал… Привет, Ривер, — сказал я, убавляя громкость, чтобы остальные не слишком слышали нас.

— Я не хочу, чтобы ты находился в толпе. Иди с Мэттом и оставайся там, куда он тебя приведёт. Ты всё оттуда увидишь, просто будешь в безопасности. Пообещай мне.

Проще простого: я и сам не горел желанием стоять среди людей.

— Обещаю.

Я вернул рацию Мэтту, и тот быстро увёл меня прочь. Меня никак не покидало ощущение, что я оказался в каком-то фильме. Всё казалось каким-то сюрреалистичным, происходящем будто бы не наяву. Мне хотелось лишь вернуться домой вместе с Ривером, закинуться таблетками, посмотреть кино и заняться сексом. Я не желал для него такой участи. И почему Грейсон вынудил Ривера стать мэром? Это же какое-то безумие. Я пытался убедить себя, что Ривер понимает, что делает, однако горожане с нетерпением ждали новостей, они ждали того, зачем их всех здесь собрали. А вдруг Ривер потеряет над ними контроль? Они не настолько привыкли к его старшинству, как к старшинству Грейсона — вдруг они попытаются на него напасть? Вдруг разразится какой-нибудь там мятеж, и воцарится анархия.

Мэтт вёл меня под локоть в направлении заброшенного магазина, находившегося практически за спинами собравшихся людей. Мы поднялись по винтовой лестнице и толкнули заляпанную краской из баллончика дверь. Внутри меня встретил матрас, пластиковый столик для улицы и несколько стульев. Похоже, это убежище часовых.

Мэтт вручил мне штурмовую винтовку, ранее прислонённую к стене.

— На всякий случай. Ты ведь у нас не очень везучий, — высунув голову из окна, он взглянул на толпу, и, явно впечатлённый, присвистнул: — Походу, у него всё схвачено. Гадёныш хорош буквально во всём, да? — покачав головой, он потрепал меня по плечу. — Наслаждайся зрелищем, друг мой. Ты в первых рядах. Сиди тут, пока Ривер или я не заберём тебя.

— Спасибо, Мэтт.

Натужно сглотнув, я подтащил пластиковый стул к окну и обтёр лицо футболкой. Хорошо, что колёса ещё хотя бы чуть-чуть действовали.

Минут через пятнадцать из динамиков заиграла музыка. Когда мелодия закончилась, толпа на площади неожиданно начала расступаться. Я с замирающим сердцем следил, как Ривер шествует среди людского океана, и все дают ему дорогу, пятясь назад, словно от отрицательного магнитного поля. Позади я увидел Холлиса и Редмонда с ручными пулеметами на спинах и огромными армейскими ножами на поясах. Они шли с суровыми и грозными лицами и практически маршировали в тени Ривера.

Ривер оделся в разновидность униформы часового. Вместо бронежилета на нём была армейская броня, окрашенная из баллончика в чёрный и надетая поверх чистой алой рубашки и привычных карго-штанов. К ремню на поясе крепился армейский нож с одной стороны, и пистолет — с другой. М16, как обычно, висела за спиной, однако под ней колыхалось нечто, похожее на чёрный плащ.

Захлопнув рот ладонью, я заглушил невольный вскрик. Он был одет… Ривер был одет как химера или по меньшей мере как знать из Скайленда. В голове всплыла фотография: Лео, химера-учёный, держит на руках младенца. Ривера растили сиротой из Серой Пустоши, и тем не менее во всём его поведении читалась скайфолльская элита. Сквозь влажный туман в глазах я наблюдал, как мой парень примеряет на себя роль, заложенную в его крови, в его генах. Надсмотрщика, палача… орудия пыток.

И как же он походил в этот момент на Неро.

Нужно ему рассказать. Нужно его предупредить. Нужно сделать всё, чтобы он не превратился в кого-то ужасного. Он ведь понятия не имеет, насколько просто кому-то, вроде него, стать плохим. Если бы он только знал о своём происхождении, если бы Ривер знал, что его отец — химера, то тогда он хотя бы понимал, насколько податливее к…

Чёрт. Киллиан, ты тупой идиот.

Ночное зрение. Обострённый слух. Он во всем лучше обычных людей… Даже во внешности.

Ривер — химера. Он — одно из созданий Силаса.

Лео украл новорождённую химеру; учёный удрал с генетически улучшенным человеком. Он не его отец… Он его брат. Всё это время тайна была у меня прямо перед носом.

Ривер миновал Мики, Мэтта и Джесс, которые по-прежнему не двигались и смотрели вперёд, прижимая к груди винтовки. Сейчас они больше походили на легионеров, чем на часовых из Араса. Телохранители химеры. Так же, как у короля Силаса были телохранители.

Ривер наступил на бортик фонтана и поднялся в центр металлической платформы. Холлис и Редмонд встали по бокам. Позади них возвышалась старая качельная конструкция, а ещё дальше виднелись огромные стопки дров в несколько футов высотой. Я с удивлением отметил, что при виде него толпа как по команде замолчала. Низкое жужжание роя обратилось едва ли не полной тишиной, словно кто-то выключил громкость на телевизоре.

«Ривер — химера. Ривер — один из них. Он — один из них. Нет, нет, нет... Ты не знаешь наверняка. Не знаешь!»

— Он прекрасен.

Я в прыжке обернулся на голос.

Рядом стоял Эшер. Блин, какой он всё-таки юркий и бесшумный, особенно если учитывать его больную ногу. Опираясь на трость, новенький пристально наблюдал за событиями, творящимися за окном.

— Это мой парень, Ривер, — прошептал я, силясь не выдать голосом своего отчаяния.

Эшер облокотился на деревянную раму и недоверчиво покачал головой. Мне стало жутко не по себе, когда я вдруг понял, что тот безо всякого стеснения пожирает Ривера глазами. Он ничуть не пытался скрыть свою заинтересованность в моём парне. Едва не истекал слюной, не упуская из виду ни одного движения Ривера, словно голодающий кот, ласкающий взглядом чужой ужин.

В груди неожиданно зажглось нечто, доселе мне неведомое. Впиваясь взглядом в не смотрящие на меня ярко пылающие, бесстыдные изумруды, я понял, что это ревность. Не просто ревность — желание укрыть от всех и защитить. Навеянное мрачным осознанием того, что Лео и Грейсон делали с Ривером всю его жизнь. Приёмные отцы оберегали своего сына от судьбы, которая была предопределена ещё до его рождения. Они действительно прятали Ривера, но совершенно не по тем причинам, что он думал.

— Ривер, — я услышал окутанный в шёлк шёпот Эшера. Он повернул ко мне голову, но глаза всё равно неусыпно следили за моим парнем. — Что он делает?

— Грейсон оставил его за главного на пару дней.

Тем временем улыбающийся Ривер протянул руку, и Сади мгновенно подбежала к нему с мегафоном. Раздался механический писк и треск, но затем его голос громко и чётко воспарил над целой площадью.

— Уважаемые горожане! — сказала моя химера, простирая руку вперёд. — Я объявляю городское собрание открытым.

Ривер

Я вглядывался в лица людей в толпе у моих ног. Они выражали самые различные эмоции, однако все до единого вели себя тихо и послушно стояли на месте. Поднеся громкоговоритель ко рту, я сделал шаг вперёд.

— Как вам уже известно, на протяжении последних нескольких дней нашу общину возглавлял я. И мой долг, как мэра, сообщить вам крайне печальные известия, — на этом месте я намеренно сделал паузу, нагнетая побольше драмы. — Нас настигла чума… Трайдес.

Наживка была заброшена и в доли секунды заглочена. Толпа взорвалась истерических хором испуганных голосов и нервных вскриков. Их сердцебиения участились и слились в одном непрекращающемся гуле, словно потирающиеся друг о друга крылья нескольких сотен насекомых. По груди пробежали щекочущие мурашки, и всё тело стало поразительно лёгким. Было невероятно трудно скрывать улыбку, но я всё же сдержался.

— Но ты ведь убил Керри, — возразил один мужчина из толпы. Это был Джон Тулли, винодел. — Очаг уничтожен.

— Верно, Джон, я действительно казнил семью Керри. Ради вашей безопасности я, в отличие от некоторых, не стал дожидаться, пока по ним поползут опарыши. Мои люди вычистили и обеззаразили дом Керри по самому высшему разряду.

Я ощутил, как все попеременно издают вздох облегчения, и напряжение в толпе сходит на нет. Но это ненадолго.

— Однако у нас возникла другая проблема, — продолжил я в мегафон. — Трое заключенных: Карл, Ирвин и Кэм прошлой ночью решили убить и употребить в пищу Софи Уайт, которая заразилась, когда грабила Керри с теми же самыми Карлом и Ирвином.

Этой новости я уже дал перевариться и осесть, наслаждаясь потоками людской энергии, увеличивающимися с каждым человеком, до которого, наконец, доходило.

«Зараза по-прежнему не уничтожена. О нет!!!»

Их страх тёк по площади, словно электрический ток, такой плотный, что я практически его видел. Все говорили, все кричали, плакали, в панике зажимали рты. Страх передавал по толпе не хуже настоящей инфекции. Люди, которые всего пару минут назад были спокойны, взволнованно тараторили, доказывая что-то друг другу с глазами полными неподдельного ужаса. Мужья утешали жён, дети цеплялись к родителям. Океан белых, как бумага, бледных лиц, перекошенных тревогой, тянулся вплоть до конца площади. Мне они напоминали серо-коричневых червей, копошащихся в ране и отчаянно жаждущих хоть какого-нибудь утешения, малейшего проблеска надежды, любой возможности избавиться от этого удушающего чувства.

— Вы забрали моего мужа Гарольда! — загорланила женщина, которую я видел в первую ночь вступления в должность. — Я хочу, чтобы он дожидался суда дома. По закону Грейсона каждое преступление должно выслушиваться советом. Я требую справедливого решения!

Я вновь поднёс мегафон ко рту.

— Это женщина права. По закону Грейсона каждое преступление должно выслушиваться советом, но здесь есть загвоздка. Трое мужчин заражены, и ещё четверо сидели в тюрьме рядом с ними. Из-за стеснённости в камерах есть все основания предполагать, что и они подхватили болезнь. Потом нам с вами придётся принять решение, — я обвёл глазами народ. — Станем ли мы рисковать? Когда существует девяностопроцентная вероятность, что у них тоже трайдес? Позволим ли мы заключённым заразить честных людей?

Я коротко кивнул Редмонду. Тот без колебаний спустился с платформы и подошёл туда, где стояли грузовики. Когда Мэтт увидел, что советник начал действовать, он встретился со мной глазами, ожидая подтверждения приказов. Ему я тоже лишь кивнул. Они оба знали, что делать.

— Я оставляю это решение за вами, мои сограждане, потому что ваше мнение — важно, — мысленно я расхохотался. Какие же они всё-таки придурки. Однако я вынес неоценимые уроки из своего мэрства, и самый главный из них — придурки обожают иллюзию выбора. — Будем ли мы дожидаться, пока вернётся Грейсон и устроит суд над преступниками, пойманными с поличным? Будем ли мы дожидаться возвращения совета, зная, что они могут распространить чуму, лишь чихнув на нас?

Что, кстати, было вопиющим преувеличением: трайдес не был настолько заразен, но перепуганные люди уже плевать на это хотели.

— Перезаражают ваших сыновей, ваших дочерей, наших стариков и способных работать женщин и мужчин? Они будут есть вашу еду, пить нашу воду, и всё это время кашлять, ссать, блевать и умирать, передавая вам свою проказу? Арас, разве мы не стали умнее? Разве предыдущие вспышки не научили нас ничему? Арас… Мой народ… Разве наши жизни не важнее жизней преступников?

Лихорадка, охватившая меня, когда толпа принялась одобряюще улюлюкать, недалеко ушла от оргазма. Мурашки, скользящие по груди, превратились в приятное покалывание, расплывающееся по всему телу. Я чувствовал себя невесомым как пёрышко, едва ли не одурманенным. Раскинув руки навстречу бегущей энергии, я полной грудью втянул в тебя воздух, утопая в эйфории. Возбуждение в толпе нарастало. Я на мгновение прикрыл веки, просто желая насладиться им.

— Я считаю, что наши жизни важнее, я считаю, что мы превыше этих нарушителей правил. Почему мы должны подвергать себя опасности? Ради кого? Ради помоечных отбросов — тех, кто ниже нас? Народ, хотите ли вы, чтобы ваши налоги шли на содержание смертельной болезни в телах тех, кто ни во что не ставит наш закон?

В очередном взрыве ликования, подкреплённом радостными воскликами, я простёр руки к серому, занесённому облаками небу и впитал в себя их восторг. И улыбнулся. Они были у меня в кармане, они были мои.

— Арас… — сказал я в мегафон. Грузовик как раз сдавал задом к фонтану. В кузове находились семеро мужчин, связанных верёвкой, как я и приказывал, и с кляпами во рту. Все до единого озирались остекленевшими глазами, не понимая, что происходит. — Мой совет — это вы. Вы — мои законный и справедливый суд. Я жду вашего решения… Выбираем ли мы уничтожение заразы?

— Да! Да! Да! — завопили те. Руки арийцев одна за другой взмыли в воздух, сжались в кулаки и заходили вверх-вниз над головами. Редмонд и Холлис принялись привязывать заключённых за шеи к пруту, приваренному между двух столбов. Позади раздавались сдавленные стоны и хрипы сопротивляющихся осуждённых. А теперь самая последняя наживка.

— Вы приняли своё решение? Сжечь заразу? — произнёс я в громкоговоритель. Воодушевлённое улюлюканье усилилось. — Что скажешь, Арас? Сжечь заразу?

Толпа повторила мои слова, и спустя считанные секунды они вернулись ко мне нестройным хором голосов. Горожане потрясали кулаками в воздухе и скандировали, требуя убить своих. Беснующая людская масса видела в этом справедливость. Я смотрел на них сверху вниз, а они смотрели на меня снизу вверх, как на своего нового бога.

— Сжечь заразу! Сжечь заразу!

Горстка их, однако, нервно озиралась по сторонам, а кто-то даже осмеливался орать «нет», но их одинокие писки тонули в однородной массе криков. Жена Гарольда рыдала, но два человека, поддерживающие женщину под локти, что-то сурово выговаривали ей, и та оседала под их натиском. Возражающих было немного, и они едва ли могли повернуть течение вспять.

Слизняки, зачарованные страхом и торжеством своего внезапного единства, испытывали истинное блаженство. Прямо здесь и прямо сейчас они были готовы на всё.

— Сжечь заразу!

— Преступников сжечь! — закричал я, и те, естественно, подхватили за мной.

На площади появились Мики и Мэтт, катящие перед собой тележки. На одной горкой лежали деревянные рейки, а на другой бочка с растопкой и уголь, вымоченный в топливе. Они установили тачки перед моей наспех сколоченной сценой. Поняв, что сейчас произойдёт, часовые также взбудоражились в предвкушении. Мики казался чуть-чуть растерянным, но Мэтту всё приходилось более чем по душе. Глаза толпы были устремлены на них. Нырнув рукой в карман, Мики достал спички, затем, чиркнув по коробку, бросил одну в бочку. Содержимое незамедлительно вспыхнуло пламенем.

— Если вы решили уничтожить заразу, пошлите главу своей семьи ко мне. Пусть он или она возьмёт палку, — объяснил я в мегафон. — Подожгите её и ждите у сцены. Освободите для них путь и дайте пройти.

На площади началось движение: все расступались, давая дорогу выбранным мужчинам и женщинам. Я обернулся к Холлису, который как раз закончил привязывать к пруту последнего осуждённого.

— Холлис, — позвал я, прикрывая громкоговоритель рукой, — позови сюда повара. Я хочу, чтобы после смерти троих сразу приготовили на ужин. Остальных четверых отвезите к Гэри.

Холлис утвердительно кивнул. Всё это время он беспрекословно поддерживал мои действия, даже несмотря на то, что никогда открыто не соглашался. Однако послушание и выполнение моих команд говорили громче слов. То же самое относилось и к Редмонду: он ни разу не возразил и не сказал, что отказывается на такое подписываться. И он, и Холлис хотели этого не меньше моего, просто оба отказывались озвучивать такие желания вслух. Всё-таки законы морали — штука смешная, но, как бы там ни было, подобным образом они спасут свои шкуры, если Грейсон не впадёт в экстаз от моих методов.

Шеи семерых мужчин обвязали цепями и несколько раз обмотали вокруг ржавого металлического прута. Носки их едва доставали до земли, глаза были без повязок, но во рту по-прежнему оставались кляпы. Жирная, чёрная сажа, которой я приказал Редмонду вымазать лица, делала их практически неотличимыми от крыс. Они пронзали меня жалкими взглядами и выкрикивали бессвязные и сдавленные мольбы, которые не достигли ничьих ушей, кроме их самих. Впрочем, при бушующем внизу ажиотаже и исступлённости тяжело было расслышать даже собственные мысли.

— Преступников сжечь! Сжечь заразу! Преступников сжечь!

Я одарил неистовствующее сборище улыбкой и встал на край платформы, между стадом и обречёнными. Позади осталось около пятнадцать человек, держащих в руках подожжённые палки. Они стояли и ловили каждое моё слово, ожидая распоряжений. Рейки, которые Мики по моему приказу обмотал тряпками, пропитанными топливом, полыхали ярким оранжевым пламенем. И все до единой оказались разобраны. Я мысленно рассмеялся, увидев, как муж Сади, Рудо, сжимает в кулаке узкую доску, которой рабочие размешивают краску. Он даже каким-то образом умудрился её зажечь.

— Чего же мы ждём? — сделав шаг в сторону, я простёр руку к заключённым. — СЖЕЧЬ ИХ!

— СЖЕЧЬ ИХ! СЖЕЧЬ ИХ! СЖЕЧЬ ИХ!

Киллиан

Во рту было сухо, как в пустыне, а руки безостановочно дрожали. То, что происходило на площади подо мной, и что я наблюдал своими собственными глазами, оказалось гораздо более страшнее, чем новость о том, кто мой парень на самом деле. Я собственными глазами наблюдал, как Ривер становится тем, кем Грейсон и Лео отчаянно пытались не дать ему стать. Наблюдал, как из кокона пустынника, коим я всегда его считал, вылупляется иное существо.

Я с силой сглотнул, давясь клокочущей внутри паникой и с ужасом запечатлевая в памяти, как жители по очереди подходят к своим беспомощным товарищам с факелами в руках. Как рабы — по малейшему взмаху руки и кивку головой своего нового мэра химерьего происхождения.

«Нет… Ты точно не знаешь. Возможно, дело в другом… Должно быть другое объяснение».

Кого я пытаюсь обмануть… «Химера» было намалёвано красной краской на его бледном и до боли совершенном лице.

Моя похищенная химера вскинула руку в воздух, подзуживая толпу и нараспев повторяя две фразы. Ривер извлёк искру кровожадности, тлеющую в каждом, и превратил в пылающий костёр. Арийцы на миг превратились в рейверов. Он вертел ими, как хотел, он контролировал Арас так же, как его братья-химеры контролировали Скайфолл. От Илиша до Гарретта, от Кесслера до Артемиса: химеры выполняли то, для чего их создали, и они блестяще справлялись со своими обязанностями. Не знаю наверняка, каково изначальное предназначение Ривера, но явно связанное что-то с властью над людьми и убийствами.

Лишь около двадцати человек покинуло городскую площадь: либо женщины, чьи младенцы на руках слишком раскапризничались от шума, либо старики. Остальные же твёрдо решили дожидаться конца представления. Даже маленькие дети. Что ж, такое никогда не забудется и послужит ценным уроком. Правда, какой урок можно извлечь из подобного — понятия не имею. Скорее всего — не сомневайтесь во власти Ривера.

Особенно теперь, когда он наконец-то до неё добрался.

При мысли об этом я содрогнулся всем телом. Теперь он больше не был моим сиротой из Пустоши, он официально стал моим социопатом, моим химерой. Я всё заламывал и выкручивал руки. Нежная кожа кое-где покрылась синяками, лопнула и кровоточила.

Ривер был прав… Чёрт возьми, он был прав. Его никогда нельзя допускать до власти. Знал ли он, к чему это приведёт? Нет, ему неоткуда было это знать. Но, возможно, на подсознательном уровне он понимал, что ненависть к жителям повлияет на его правление. Что он, в конце концов, начнёт злоупотреблять властью, просто потому что ему станет любопытно, как далеко люди пойдут за ним. Это тоже генетические мутации? Хотелось бы мне больше разбираться в модификациях человеческой ДНК, которые Силас внедрял в своих последователей.

— СЖЕЧЬ ЗАРАЗУ!

Они у него в кармане… Ё-моё, они в кармане у Ривера. Мой тихий, неразговорчивый, не переваривающий людей парень манипулировал целым городом и обманом вынудил их поджарить семерых человек живьём за преступления, варьирующие от мелкого воровства до кражи с проникновением.

За три дня. Неполных.

Дело плохо. Нам срочно нужен Грейсон и Лео, нам срочно нужен кто-то, кто понимает, к чему предрасположен Ривер.

Впрочем, если посмотреть с другой стороны, их ведь всех поймали с поличным. Все эти люди давно досаждали Арасу своими бесчинствами. То, что Ривер творил сейчас — было ли это и впрямь проявлением беспощадности? Или же он просто делал то, что сделать было необходимо? Ривер прав: Грейсон до сих пор в отъезде, и нельзя дожидаться суда, пока зараза распространяется. Да, у Ривера чёрное сердце, он жесток, когда хочет таковым быть, но разумен. У него просто нет моральных принципов, которые могли бы помешать остальным.

Возможно, я себя накручиваю. Не все химеры злые. Илиш, например, холодный и отстранённый, но не плохой. Он с уважением относился к своему кикаро, когда мы все мельком встретились в Тамерлане в моём старом доме. И Гарретт, президент Скайтеха, по слухам тоже хороший мужчина.

Я совсем запутался, вминая руки одна в другую. Рядом дышал Эшер, прерывисто и взволновано. Мне не хотелось поворачиваться в его сторону: уж слишком было страшно лицезреть недоумение и потрясение, наверняка отражающиеся в его глазах. Что он теперь обо мне думал? Я встречался с парнем, который возвышался над толпой и… руководил всей вакханалией и резнёй на площади. И Эшер всё это видел.

Высунувшись из окна, я увидел, что дрова вокруг семерых уже тлеют, потихоньку загораясь. Окрашенные деревянные панели, обвалившиеся со стен домов, и потолочные балки, сложенные в вязанки, окружали качельную конструкцию, торча в разные стороны, как лучики природного кварца. Сухое дерево охотно и весело подхватывало огонь.

Толпа продолжала скандировать, и мой ведущий вечера не переставал раззадоривать их, подливая масла в огонь. Позади него сквозь сизые струйки извивались заключённые, упорно мотая головами из стороны в сторону и вихляя подвешенными телами в тщетных попытках освободиться из пут. Люди с факелами стояли на сцене и наблюдали за муками своих товарищей. Некоторые говорили что-то друг другу, а затем взрывались хохотом.

А потом один парень вновь поджёг свою палку из бочки и поднёс к голове осуждённого. Сальные волосы мгновенно охватил огонь. Ещё один присоединился к нему и подпалил одежду на втором преступнике. Лохмотья зачадили и загорелись. Теперь до меня уже доносились вопли.

Интересно, кто из них Кэм — мужчина, что пытался обворовать меня. Ривер измазал их головы топлёным и прогорклым жиром для жарки. И не только головы, одежду тоже. Он намеренно сделал их менее похожими на арийцев — людей, с которыми мы ели, и более похожими на крыс — людей, которых мы ели. Вероятно, чтобы горожанам было проще успокоить совесть и отыскать оправдание своим действиям? Не знаю. Однако если судить по тому, как они орали и ревели лозунги, им с таким же успехом можно было бы подсунуть благопристойного мужчину в костюме и с галстуком, и они с равной радостью сожгли бы и его.

Толпа глумилась и издевалась, кто-то даже бросался в осуждённых всяким хламом. Они визжали, подтрунивали и хохотали, когда те умирали. Их соседи, их собственный народ, а в некоторых случаях — их родственники. Всем было всё равно, все плевать хотели на их страдания и смерть. Заключённых в буквальном смысле лишили права голоса. То, что раньше было демократией Грейсона, в считанные дни обратилось диктатурой Ривера.

И Арас пришёл от неё в восторг.

Огонь стремительно полз по вываленным в жиру телам. Преступники закорчились в настоящей панике, когда языки пламени лизнули голую кожу. Кто-то выл очень высоким и тонким голосом, кто-то стенал низким баритоном. Каждый переживал последние минуты в своей манере.

Я не мог отвести взгляда.

Лохмотья расплавились, пеплом опав на сцену и обнажив подкопчённое мясо. Вскоре для собравшихся на платформе стало слишком жарко, и они спрыгнули обратно в толпу. Перед горящими мужчинам остался один лишь Ривер.

Дым поднимался прямо от тел, от кожи и волос. Теперь визжали все, и с каждым их умоляющим, поистине страшным выкриком в груди всё сжималось. Я слышал подобные рыдания уже столько раз. Последний истошный рёв людей, истязаемых агонией мучительной смерти. Мой первый раз случился, когда рейверы сожрали одного из наших наёмников, последний — когда Периш убил арийцев в клетках. Однако, в отличие от моей второй химеры, ни для кого из собравшихся внизу я не стану Ангелом Милосердия. Они целиком и полностью оказались в когтях демона, облачённого в чёрное.

Вопли один за другим затихали, и спустя пять минут наблюдения за полыхающими преступниками стало ясно, что они, наконец, скончались. Либо задохнулись от угара, либо их органы спеклись изнутри. Плоть опалённых трупов обуглилась, и от мяса, приготовленного на гриле, поднимался пар. На сцене появился Том, наш повар, и вспорол им животы. Кишки и телесные жидкости выплеснулись на тлеющую внизу золу. Скворчащий звук жира и сала растворился в уже и без того шумном воздухе. Вскоре до моего убежища дошёл аромат жареной вырезки и печёных органов.

Редмонд развязал цепи, и трое заключённых рухнули на потрескивающие красные угольки, подняв веера оранжево-серых вспышек. Следом подошёл Том с кувшином и принялся поливать тела чем-то прозрачно-блестящим, скорее всего, соком для жарки. Позади него ещё один повар — помощник, я полагаю, — притащил пластиковый ящик, полный очищенного лука и коричневого картофеля в кожуре. Нафаршировав им брюха овощами, мужчины начали за сухожилия наживлять тела на крюки. Горожане подбадривающими и радостными возгласами приветствовали их действия. Уже начинённые тела Мэтт по новой засыпал углями и подложил немного дров.

— Проголодался, Арас?! — спросил Ривер в громкоговоритель, вызвав ожидаемую реакцию. — Идите домой, несите выпивку и всё, что хотите поджарить на нашем костре. Сегодня мы отвоевали наш квартал обратно и должны отпраздновать это!

Отставив лопату в сторону, Мэтт приблизился к Риверу и, забрав у него мегафон, повернулся к толпе.

— Ривер! Ривер! Ривер! — принялся чеканить он.

Совсем рядом я услышал смешок Эшера. Покосившись в сторону, я увидел, что тот наблюдал за всем с непритворным изумлением. Такому первому впечатлению навряд ли можно позавидовать, однако он как будто бы вообще не испугался и тем более не заистерил. Я напряжённо сглотнул: от новенького мне становилось всё более и более не по себе. Уж слишком наслаждался он развернувшимся перед нами представлением.

Внимание отвлекли обрывки нестройного скандирования. С каждым повторением хор набирал темп, становясь всё более звучным, пока одно слово не загрохотало над всей площадью.

— РИВЕР! — кричали они. — РИВЕР!

Мой парень, облачённый в чёрный плащ, снова распростёр руки к небу, и толпа встретила это жест восторженным восклицанием. Мертвецов, висящих за его спиной, сняли и отволокли на Скотобойню для дальнейшей разделки. Воскресший огонь зардел, извергаясь тянущимися ввысь языками за спиной моего парня. Они лизали серое пасмурное небо, испуская всполохи, красные, как кровь, и бесчисленные, как звёзды. Помощники подкинули в пожарище ещё больше древесины, и угли вспыхнули с новой силой.

Глаза Ривера метнулись к окну и быстро нашли мои. Взглянув на меня снизу вверх, он улыбнулся. Пламя отражалась в его чёрных, бездонных водоворотах, словно драконы, пляшущие в глубинах ада.

Моя тёмная химера.

До меня наконец-то дошло, почему его прозвали Сатаной и Бичом Серой Пустоши. В тот момент я чётко осознал, почему люди его боялись. И дело было вовсе не в том, что он убил семерых человек безо всякого суда и даже без доказательств, а в том, что целый квартал поднёс к ним зажжённые факелы. Именно этого опасались Грейсон и Лео.

Его улыбка стала шире, когда я улыбнулся в ответ.

Вокруг все суетились. Повара следили за мясом, советник и городовой бегали туда-сюда, жители смеялись и болтали. Все как-то бестолково копошились, но не он. Ривер стоял неподвижной и несгибаемой статуей с полуулыбкой на розоватых губах. Шевелись лишь мерцающие огоньки в его глазах.

Я встречался с самим дьяволом.

Вытащив квил, я поджёг его и сделал глубокую затяжку, оставив дым в лёгких так долго, как смог. Потом выдохнул уголком рта и вернулся к наблюдению за площадью. Рено, слегка шокированный, вскочил на платформу. Я удивился: до этого караульный с горы отсутствовал. Утянув Ривера в сторону, тот начал что-то говорить, и вскоре шокированное выражение лица сменилось улыбкой, а затем и хохотом. Судя по всему, мой парень вводил его в курс событий последней недели. С тех пор как Грейсон и Лео уехали, Рено безвылазно сидел у себя дома, следя за Пустошью. Наверное, в Арас его приманил дым.

— Ты выбираешь очень интересных спутников, Киллиан, — произнёс Эшер, по-прежнему облокачиваясь на оконную раму и смотря вниз на площадь. Он перевёл на меня взгляд и хитро оскалился, изогнув бровь. — Сначала доктор Периш, а теперь он? Предпочитаешь парней с безуминкой, м?

Я, очевидно, предпочитаю химер.

— Периш… Мы не встречались. Он хотел, но я нет. Мне пришлось притворяться, чтобы он не убил Ривера или меня.

Зелёные глаза Эшера вернулись обратно на площадь.

— Периш был чокнутым… Грейсон говорит, ты его убил.

Я кивнул, стараясь скрыть нахлынувшую при упоминании о нём тоску. Ещё раз затянувшись, я предложил квил Эшеру. Но не из вежливости, а потому, что голова шла кругом от того, что вытворял Ривер. У меня элементарно не было сил выслушивать этот разговор, не говоря уже о том, чтобы поддерживать его.

— Ты куришь?

Эшер забрал у меня самокрутку и поднёс к носу. Ноздри его шевельнулись, и он одобрительно хмыкнул.

— Я такое никогда не пробовал. От боли поможет? А то я уже готов отрубить себе ногу.

Я усилием воли заставил себя оторваться от происходящего внизу.

— Марли дала бы тебе морфин или «Викодин», если бы ты не сбежал так быстро, — натужно улыбнулся я.

Эшер поджал губы, словно осознавая свою ошибку.

— Мне просто хотелось узнать, что у вас происходит. Если я останусь, то будет неплохо сразу начать разбираться, что к чему.

Да уж, теперь он точно начнёт разбираться, что к чему. Поскорее бы Грейсон и Лео уже вернулись.

— Ты собираешься остаться в Арасе? — уточнил я. — У тебя нет семьи, которая тебя ждёт?

Тот отрицательно покачал головой. Я почувствовал на себе его взгляд, но оборачиваться не стал.

— Вся моя семья мертва, а с теми дальними родственниками, которые ещё могут быть живы, я никогда особо не общался. Я подумал, что, может быть, могу ловить рейверов для Ривера. Подзаработаю деньжат.

— Ривер должен согласиться.

Я не собирался вдаваться сейчас в подробности и объяснять пришельцу, что по поводу этого ему придётся договариваться с Грейсоном. Снизу столько всего творилось, и в моей голове творилось не меньше.

Мы оба замолчали и вернулись к созерцанию толпы, веселившейся на всю катушку. Бутылки спиртного от Тулли передавались из рук в руки, а Рено даже успел откуда-то притащить CD-проигрыватель. Ривер маячил от них в стороне, держа ото всех дистанцию. Он довольно много разговаривал с Редмондом и иногда с Холлисом. Судя по выражению их лиц, и городовой, и советник были собой довольны. И не только они — весь квартал выглядел счастливым… Сплочённым. Я никогда раньше не видел такого единения наших горожан. Грейсон ни разу не устраивал городские праздники.

Вскоре повар и его помощники уже убирали угли и счищали скребками кожу с трёх приготовившихся арийцев, дошедших в головёшках. Трупы едва походили на человеческие, и единственное, что выдавало в них людей, — обгорелые до черноты ступни и кисти. Поначалу они были пепельно-серыми, но с каждым взмахом скребка кожа слезала, и под ней проглядывались коричневые мышцы — мясо. Приготовленное достаточно, чтобы убить заразу, но всё равно оставшееся нежным, с брызжущим жирком. Когда Том воткнул нож в бедро, плоть отделилась от костей аппетитными волокнами. Он кивнул Риверу, и тот сразу же поднёс мегафон ко рту и приказал людям выстроиться в три линии.

И все так и сделали... Послушно и по порядку, без ссор и выяснений, кто должен стоять первее. Они встали в колонны по двое, кто-то уже с тарелками, кто-то просто с досками. Готовые получить свою порцию мяса, лука и картофеля.

Чёрт, Ривер просто потрясающий… Они беспрекословно выполняли любые его команды. Интересно, благодаря химерьей инженерии он был способен убеждать людей? Или благодаря ей они сами жаждали ему подчиняться? Я в который раз пожалел, что не интересовался правящей семьёй. Если бы не находка в доме Грейсона и Лео, я бы ни за что не догадался.

Периодически я с сомнением покачивал головой. То, чему я сегодня стал свидетелем, пугало, но в то же время по-странному завораживало. Мой парень — один из них… Это его природа. Его спроектировали для чего-то выдающегося. Как ни крути, а на свете не было ничего, чего бы он не мог сделать.

Были вещи нежелательные, но не невозможные.

Толпа на площади пировала. Я тоже немного проголодался, но мне всё равно не хотелось брести вниз. На мой вкус люди уже чересчур буйствовали.

— А ты кто такой? — раздался требовательный голос Ривера из коридора. Обернувшись, я увидел своего парня, облачённого в плащ, с тарелкой в руке, полной разделанного мяса, лука и картофеля.

Моя химера… Я встречаюсь с химерой.

И он был прекрасен. Я всегда видел его не менее чем абсолютным идеалом во всех отношениях, но в тот момент до меня вдруг дошло, что Ривер красив нечеловечески. И зная, что это тоже часть генной инженерии химер, я взглянул на него как будто бы новыми глазами. Всё — от его бровей идеальной формы и до маленького носа и ушей — ваялось до безупречности в каждой детали.

Мне хотелось упасть к нему объятия и рассказать всё до последнего, чтобы спасти от самого себя. Но я не стал. Ривер остался в неведении, потому что от меня он точно ничего не узнает. Своими попытками объяснить его происхождение я сделаю ему же хуже. Это не моя роль. Лео и Грейсон должны были рассказать об этом своему приёмному сыну много лет назад.

Утрамбовав поглубже страхи и опасения, я принял обычный вид.

— Это Эшер. Оуэн привёз его из Доннели. Он пережил атаку хлыстоволка.

— Я уже слышал от Оуэна…

Ривер приблизился к Эшеру и осмотрел его от макушки до самых пят. Эшер, не прекращая лукаво ухмыляться, сделал то же самое. Оба внимательно изучали своего оппонента, пристально разглядывая друг друга добрых десять секунд. Мне их поведение немного напомнило котов, которые при встрече пронзают друг друга цепкими взглядами, чтобы определить, не враг ли перед ними. Риверу хватит пары мгновений, и он поймёт, хороший ли Эшер человек, и стоит ли оставлять его в общине. Я всегда доверял его мнению касательно людей.

— Я ожидал, что ты будешь больше… похож на ловца, — сказал тот, наконец нарушив тишину. Затем повернулся ко мне.

— Я так полагаю, ты уже дотянулся до него своими ручонками?

Я насупился, но Эшер рассмеялся, мгновенно сообразив, в чём шутка.

— Ещё как.

Что ж, выходит, он прошёл проверку Ривера.

— Пойди прихвати себе еды и остановись на ночь в гостинице. Сегодня не слишком подходящий день для экскурсий, — сказал тот. — А если Грейсон не вернётся до завтра, то мы с тобой пробежимся по всяким там правилам для новеньких, ага?

Кивнув, Эшер угостился куском мяса. Интересно, какого заключённого мы ели.

— Я всё равно вымотался. Будет неплохо наконец-то поспать, не боясь, что не проснёшься.

Эшер направился к выходу и, даже несмотря на то, что он опирался на трость, походка его была уверенной и едва ли не прогулочной.

— Ты хороший мэр. Мне понравилось, как ты всё разрешил, — уже стоя в дверном проёме, он остановился, словно раздумывая над чем-то. Потом обернулся и одарил Ривера плутоватой улыбкой. — Только надо было не вставлять им кляпы, а обернуть рты и носы мокрыми тряпками. Влага сдержала бы угар, и так бы они дольше прожили. А кляпы просто перекрыли поток воздух: ты разве не заметил, как быстро они потеряли сознание?

Подмигнув, он повернулся и был таков.

Между нами повисла полная любопытства тишина. Ривер нахмурил брови. Мне не удалось расшифровать выражение его лица, но оно точно не было растерянным или раздражённым. Скорее, он выглядел заинтригованным.

Хм…

— Какой интересный персонаж, — выдал Ривер в конце концов. — За таким точно нужно присматривать.

Я уставился на закрытую дверь. К сердцу постепенно подкрадывалась смутная тревога. Она пересиливала вбитую в меня с детства приветливость и учтивость, опираясь на то, чему я научился от Ривера за последние пару месяцев. Я вдруг понял, что Эшеру мне хочется доверять даже меньше, чем хотелось доверять Перишу. Наверное, просто надумываю себе всякое. Все чувства были в полном раздрае с тех пор, как понял правду о Ривере.

Ривер прислонился к оконной раме и переключил внимание обратно на толпу внизу. Я был рад, что этот ловец выветрился и у меня, и у него из головы. По крайней мере, пока.

— Ты только посмотри на них. Жалкие слизняки, — я взглянул на него, изумившись внезапной суровости в голосе. — Манипулировать ими оказалось даже проще, чем я ожидал. Люди такие тупые.

— А как ты убедил Редмонда и Холлиса?

За последнюю пару дней мы нечасто виделись, особенно, если учесть, что обычно мы не расставались дольше, чем на несколько часов. Похоже, я многое пропустил.

— Они сами этого хотели. Я просто сказал, что можно, — Ривер проглотил жирный кусок мяса и облизал пальцы. — Взгляни вниз. Арас никогда не был таким счастливым, а понадобилась-то всего лишь маленькая публичная казнь. Зуб даю, мы ещё долго проживём безо всяких преступлений. Благодаря мне.

— Ты и в самом деле помог городу, — я подхватил полы его плаща. — А почему ты одет, как… — я чуть было не ляпнул «химера», но время прикусил язык. — Как Неро?

— Заметил, да? — Ривер покосился на ткань в моих руках. — Мне понравилась его властность. Я решил, что так идиоты будут смотреть на меня, как на авторитетную фигуру, а не как на дублёра Грейсона. По-моему, сработало.

«Никто бы и не увидел тебя таковым. Ты ведь не стал бы решать дела методами Грейсона и Лео».

Вслух, однако, я ничего не сказал. Ривер так гордился своей работой, что я просто не мог испортить ему праздник. К тому же, он всё равно не поймёт мои страхи. Прогнав все сомнения и подозрения прочь, я вместе с ним закончил обед, который мы запили водой из общей бутылки.

Вскоре из динамиков по всему городу начала играть музыка: Рено, похоже, прошмыгнул в офис Грейсона. Он включил «Металлику», от чего все, естественно, пьяно загорланили и ещё больше задебоширили.

Ривер поставил тарелку на пол и присел на подоконник. Затем, поймав мой взгляд, похлопал ладонью по коленке, приглашая к себе. Я просиял и поспешил на зов. Он обнял меня сзади и притянул ближе.

— В Арасе есть кто-нибудь, кого мне надо убить для тебя? — голос Ривера прозвучал хриплым мурчанием. Он прижался губами к моему виску.

И я действительно на секунду задумался.

— Нет, никто не смеет трогать парня мэра.

Ривер зарылся лицом мне в шею, продолжая осыпать поцелуями. С каждым его прикосновением в груди разгорался крошечный костёр. И не только в груди. Почему насилие и убийства настолько его возбуждают? А, и укусы.. Ривер обожал, когда я кусал его и по-настоящему грыз, когда мы занимались грубым сексом.

Первый шальной стон сорвался с моих губ, когда он принялся посасывать мочку уха, но когда Ривер перешёл к покусыванию шеи, моя промежность уже вовсе ныла от предвкушения. Однако на кое-что я соглашаться всё же не собирался.

— Не здесь! — прошептал я, пересаживаясь и осёдлывая его. Почувствовав бугорок под карго-штанами, я прижался к нему пахом. — Пойдём домой.

— Слишком далеко, — чувственно прорычал Ривер, хватая меня за ягодицы и целуя ещё крепче.

— Тогда к Лео и Грейсону. Вдруг кто-нибудь войдёт?

Ривер демонстративно закатил глаза и шугнул меня с себя.

— Залезай мне на спину, — сказал он, поворачиваясь к окну.

Я уставился на него непонимающим взглядом, но послушался.

А потом Ривер, к моему ужасу, взобрался на подоконник и сиганул вниз. Я удивлённо взвизгнул и вцепился в него что есть мочи. Ривер приземлился на сарай под нами, сделал пару шагов и спрыгнул на потрескавшуюся брусчатку. Колени его при этом едва согнулись.

Он поставил меня на ноги, но спустя мгновение сгрёб, на этот раз в охапку, и понёс к Грейсону и Лео.

— О! О! Риверу сейчас да-ду-у-т! — заорал Рено, заглушая даже музыку. Ривер показал ему средний палец, и я услышал дружный смех Мэтта, Мики и Рено. Троица вдоволь заливала за воротник и играла в бильярд. Наверное, вытащили стол из какого-нибудь склада.

Я помахал Рено, но Ривер шлёпнул меня по руке.

— Не поощряй его.

— Погодите! Я тоже хочу! — продолжить улюлюкать тот, но мы уже скрылись за углом.

Ривер пинком открыл дверь в дом Грейсона и Лео и понёс меня по коридору на второй этаж. Всю дорогу я хихикал, но когда тот свернул в спальню своих приёмных родителей, я поднял на него ошарашенный взгляд.

— Мы не можем… Нет! Не в их постели! Это же… — я пискнул от неожиданности, когда Ривер бросил меня на кровать и, без лишних разговоров, начал срывать одежду. Он сдёрнул с меня штаны, потом трусы. Чёрный огонь вновь замерцал в его глазах, и я понял, что в следующую пару дней мне придётся походить немного странно.

Прежде, чем нижнее белье успело коснуться пола, Ривер всосал в себя головку моего члена. Его собственный напряжённый и готовый войти в меня пенис всё ещё топорщился за карго-штанами. Я заохал и позволил голове безвольно опасть на подушку. Которая, между прочим, пахла Грейсоном и Лео! Блин, это прям какое-то извращение.

Тем не менее даже подобные мысли не охлаждали мой пыл. Я не сдерживаясь стонал в голос под ласкающим ртом Ривера. Он спустился ниже, к яичкам, и облизал их… потом ещё ниже. Я был уверен, что сейчас он пустит в ход пальцы, но вместо этого ощутил внизу губы. Тоненькой струёй втянув в себя воздух, я пошире развёл ноги, и его язык принялся дразнить, лакать, лизать и щёлкать по моему отверстию. Поверить не могу, насколько это приятно. И я понятия не имел, что Ривер так умеет. Раз видел такое в журналах, но… чёрт, ощущения просто непередаваемые.

Спустя несколько минут он отстранился, и на месте языка очутился палец. Вскоре мы уже глубоко и страстно целовались, и внутри меня было уже два пальца. Пришло время сыграть немного по-грязному — Ривер придёт в абсолютный восторг. Обнажив зубы, я куснул его за шею и даже просунул руки под рубашку и съехал ногтями по спине вниз. Мой парень так усердно трудился, чтобы устроить случившееся сегодня на площади. Он заслужил особое отношение, особый секс, что-то из ряда вон выходящее. Я дам ему то, что он совершенно точно оценит.

Изо всех сил вонзившись зубами в его горло, я нещадно и размашисто потёрся о бёдра Ривера. И, возможно, перестарался, потому что Ривер завёлся не на шутку. Мне пришлось подхватить ногу под коленом и закинуть её едва ли не за голову, когда тот пропихнул в меня сразу три пальца. Одновременно с этим Ривер переместился от шеи ко рту, находя мои губы своими. Скользнув свободной рукой к его штанам, я потянул за ширинку, затем принялся царапать клыками нижнюю губу.

Столкнув Ривера с себя, я потащил вниз его штаны. Между расставленных ног, окружённый аккуратно подстриженной полянкой чёрных волос стоял его член во всей красе. Толстый, как стальной стержень, твёрдый и умоляющий о разрядке. Протянув руку, я схватил его ладонью, ощутив, как тот дёрнулся и напрягся от моего прикосновения.

— Чего желаете, Господин Мэр? — я захихикал над своей более чем жалкой попыткой сказать что-нибудь сальное.

— Трахнуть тебя, — низком рыком ответил Ривер, под стать возрастающей жажде в его глазах.

Вдоль позвоночника пробежала дрожь. Внутри всё было раскалённым и сочащимся распутством. Я потянул за его член и постарался прикусить губы так чувственно, как только получилось.

— А я хочу сначала попробовать тебя на вкус.

Я обернул губы вокруг самого кончика, и Ривер издал глухой стон. Язык принялся за дело: я игрался и дразнил его в своё удовольствие. Ривер положил руку мне на затылок и начал двигаться бёдрами, всё глубже проникая в рот. Я перестал сосать и расслабил челюсти, давая ему свободно скользить по языку и стараясь держать голову на месте. Вскоре его толчки стали агрессивнее, и, едва не задохнувшись от рвотного рефлекса, я отстранился. Отползя в сторону, Ривер зарылся в тумбочку Грейсона и Лео в поисках смазки.

Спустя пару мгновений нашёл бутылёк, попутно успев сделать жутко неприличный комментарий по поводу остальных вещей, что лежали в ящике их ночного столика. Я притянул его к себе, и мы снова принялись самозабвенно целоваться. Ривер попытался снять армейскую броню, но, когда он оголил грудь и потянул за застёжкой плаща, колыхающегося за спиной, я остановил его, расплывшись в слегка шаловливой улыбке. Не знаю, что на меня нашло, но я выдал нечто, что поразило даже мой расплавленный похотью мозг:

— Оставь.

— Грязный негодяй, — заурчал Ривер, вновь впиваясь в меня поцелуем.

О, как же я обожал каждую секунду этого. Я отвечал на его ласки и глубоко дышал, расслабляясь и морально подготавливаясь к тому, что, как уже стало ясно, будет очень ярким любовным приключением.

Так и вышло. Привычные медленные притирки и бережные раскрытия тугого отверстия меж моих ног отсутствовали. Ривер сразу же ворвался внутрь на всю длину и, дёрнув пару раз бёдрами, практически сразу начал жёстко долбить меня.

— Трахни меня, Ривер, — выдохнул я и коварно улыбнулся, когда тот протяжно и похотливо простонал, явно реагируя на мои грязные штучки. Ривер, может быть, и знает, как контролировать жителей нашего квартала, но я постепенно учил маленькие трюки, коими могу контролировать его.

Его лицо нависало над моим, а руки лежали на подушке по обеим сторонам моей головы. Я обхватил его ногами за талию. Ривер дышал тяжело, хрипло и отрывисто, налетая на меня пахом. Было больно так же, как в первый раз, даже несмотря на то, что я расслабился. Однако я старался не подавать виду. Это его день, не мой, к тому же это ведь я его раззадорил. Это моих рук дело, поэтому придётся потерпеть.

Так вот, оказывается, как ощущается секс с химерой. Осознание этого послало леденящую волну адреналина прямо по венам. Я вонзил ногти в его в спину и потащил вниз, вплоть до самой поясницы. Внутри всё отдавалось болью с каждым резким, жалящим и вбивающимся толчком. Мой парень не позволял мне ни секунды продыха, напирая со всей своей химерьей мощью. Закрыв глаза, я принимал его в себя целиком, чувствуя, как спина ездит вверх-вниз по простыне. Боль, разрывающую нижнюю часть тела, я пытался превозмочь, царапая его спину руками. Чуть-чуть помогало, но не слишком.

А потом, в какой-то момент времени, натянуто охнув и громко простонав, Ривер кончил внутрь. Я взялся за собственный член, намереваясь довести себя до разрядки, но спустя пару секунд Ривер перехватил инициативу и начал гладить мой член сам. А потом к делу внезапно присоединились губы. Его стройное, вытянутое тело было таким гибким, каким моему никогда не стать. Я на мгновение распахнул глаза и увидел, что спина того изогнулась дугой, как у кота. Его пенис по-прежнему пульсировал во мне, а рот вобрал в себя практически половину моего.

Я эякулировал ему в глотку, и тот охотно проглотил всё до последней капли, скользя вверх-вниз по стволу. Потом поднялся и продолжил с прежней силой входить в меня. Всё уже саднило, но мне не хотелось разочаровывать его. И по крайней мере, со спермой внутри было уже попроще. На улице стояла серая и пасмурная погода, но мы оба вспотели и пылали жаром. Он глубоко нырял в меня, крепко прижимаясь горячим и липким телом. Влажные чёрные волосы щекотали мой лоб, а прерывистое дыхание обжигало щеку. Мы ритмично стонали в унисон, и я совсем потерял счёт времени.

А потом вдруг ощутил острый приступ боли, более жгучей, чем та, что приносила непрекращающаяся лавина мощных движений его бёдер. Сморщившись, я попытался отползти наверх. Мучительная волна едва не вспорола мне хребет. Ривер ничего не заметил. Я снова попробовал отстраниться, но он опять не обратил внимание. Сдавшись, я стиснул зубы, надеясь просто переждать, но теперь мои стоны уже больше напоминали страдальческие повизгивания. Очередным, особенно лютым толчком член Ривера снова чуть не разодрал меня пополам. Я вскрикнул от боли, ощущая, как внутри всё сжимается, будто перемешанное огромной скалкой, потом уже по-настоящему заорал сквозь плотно сцепленные челюсти, когда третий невыносимо болезненный разрыв поехал вверх. Схватив Ривера за плечи, я попытался оттолкнуть его.

— Ривер… Помедленнее, — выдавил я. Тот поцеловал меня, но скорость практически не сбросил. Я вновь вскрикнул, силясь спихнуть его с себя. — Ривер, слезь!

Бесполезно. В сознании вспыхнула первая искра нервозности от того, что меня едва ли не замуровал под собой собственный парень. Раньше такого никогда не случалось, и тревога незамедлительно принялась затапливать грудь.

Внезапно раздался рассерженный вопль. На этот раз Ривер остановился, но когда он обернулся на шум, я, думая, что схожу с ума, увидел, как его в буквальном смысле вырывают из меня и от меня.

Грейсон кинул Ривера на пол, и я пронзительно завизжал. Тот подскочил на ноги столь стремительно, будто законы гравитации вообще на него не распространялись. Выглядел он так же ошарашенно, как и я.

— Ты что творишь, мать твою?! — заорал Ривер, быстро натягивая на себя штаны.

Грудь Грейсона угрожающе вздымалась, а в глазах свирепствовало пламя. Я впервые в жизни наблюдал его в подобном состоянии. Лео с желтовато-зелёным лицом стоял в дверях, и в его глазах отражался животный ужас, без слов говорящий, что он тоже не понимает, что происходит. Оба они были до сих пор в дорожной одежде, а за спинами даже висели винтовки.

— Что творю Я? — взревел Грейсон, указывая на площадь. — Какого хрена ты там устроил? Ты что, сука, натворил! Семь человек! Семь? Ты убил семерых моих людей на площади?

Ривер ничуть не стушевался, сверкая чёрным огнём в глазах. Он отчеканил Грейсону прямо в лицо:

— К твоему сведению, я никого не убивал: они сами зажгли свои долбаные факелы.

Обернувшись, мэр стащил с себя шляпу и запустил в Лео. Тот съёжился, глядя, как головной убор шлёпается в стену.

— Три дня… Лео, мы на три дня оставили его одного! — заорал Грейсона на мужа.

Лео со страдальческим видом стиснул зубы и, к моему удивлению, заорал в ответ.

— Ну что, блин, видишь, как он готов?! Я предупреждал тебя, что так и будет. Я талдычил тебе об этом двадцать лет!

Чёрт, чёрт, кажется, я понимаю, о чём они. Они этого не знают, но я улавливаю смысл их разговора.

Издав ещё один яростный вопль, Грейсон пнул деревянный стол, и тот, расколовшись, рухнул на пол. Я весь сжался, стараясь казаться как можно меньше, и вдавился спиной в стену. Проклятые штаны всё ещё отказывались налезать на ноги.

— У нас здесь демократия! А ты грёбаный тиран и деспот! — Грейсон резко развернулся к Риверу. — Ты хоть понимаешь, чего будет стоить твой маленький праздник нашему кварталу? Поразительно, как они ещё не сожрали ТЕБЯ!

Услышав смех Ривера, я задрожал. По щекам потекли слёзы. Мне было так страшно… Я был просто в ужасе. Ривер, ты что, дурак? Не смейся над ним… Какой кошмар.

— Меня? Они скандировали моё имя. В восторге, ленивый осёл. Они, блин, умоляли меня убить их, их всех, — рыкнул Ривер. — А ты разве не слышал? Я теперь их новый бог. Они с радостью выполнят любой мой приказ.

Грейсон, опешив, смотрел на него. Грудь по-прежнему тяжело вздымалась и опускалась. Лео встал между Ривером и мужем и положил ладони ему на плечи.

— Прошу, успокойся… Прошу, Грей. У нас у всех был очень длинный день. Я тебя умоляю.

— Ты бы лучше послушался мужа, Грейсон, — холодно бросил Ривер. — Или я прикажу им сжечь и тебя.

Я ожидал, что тот снова взорвётся истошными криками, однако в комнате неожиданно воцарилась мёртвая тишина. Грейсона буквально трясло от гнева. Подняв руку, он ткнул пальцем в сторону Ривера.

— Самую большую ошибку в своей жизни я совершил, когда привёз тебя в Арас, — сказал тот, понизив тон.

— Грейсон! — строго рявкнул Лео. Он попытался вытолкать мужа в дверь, но тот грубо отшвырнул его в стену.

Грейсон тяжёлой поступью подошёл к Риверу, оказавшись с ним нос к носу.

— Надо было бросить тебя на произвол судьбы, Чанс. Бессердечный, бездушный, безродный ублюдок, — голос его прозвучал словно из тёмной и бездонной пещеры. Он медленно перевёл взгляд на кровать. — И насильник.

Шокированный и ничего не понимающий, я опустил глаза на постель. Простыни Грейсона и Лео были вымазаны кровью. К горлу подкатила тошнота. Моей кровью.

— Даже ты не сможешь убедить меня, что не слышал его мольбы остановиться. Потому что, как только мы вошли в дом, мы все их услышали.

В меня впилось две пары глаз. Все пристально изучали моё лицо, все, кроме Ривера. Тот молча смотрел на кровать. Самодовольное и дерзкое выражение исчезло, когда до моего парня дошло, что это его рук дело. Взгляд блуждал от кровати к штанам. Я ощущал сырое пятно между ног и понимал, что все его видят.

Их внимание меня полностью парализовало.

— Всё было совсем не так, — с трудом проговорил я, чувствуя, как шея наливается краской. — Мы просто… занимались ролевыми играми.

Грейсон просверлил меня ледяным взглядом.

— Он уже настолько тебя боится? Поздравляю, ты отлично выдрессировал своего кикаро.

Глаза защипало с удвоенной силой. В сердце вскипел стыд. Ривер навряд ли догадывается, что это значит, но зато я знаю, и Грейсон тоже. Я потупился в пол, и в ответ наш мэр раздражённо фыркнул.

— Грейсон… — умоляюще протянул Лео. — Думаю…

Грейсон взглядом заставил того замолчать.

— Нет, Лео, ты прав. Всё это время ты был прав. Он никогда не будет готов, он никогда не сможет видеть дальше своих эгоистичных нужд и собственного комфорта. Даже Киллиан не способен это исправить. Я признаю своё поражение и сдаюсь. Мы зря потратили на него время, — развернувшись, Грейсон направился на выход, но на полпути остановился. Лицо его казалось необычайно чёрствым, а глаза всё также были охвачены огнём. И он сказал нечто, что я никогда не ожидал от него услышать: — Собирай своё барахло и проваливай из моего города.

Не успел я опомниться, как Ривер опять расхохотался. Вина и потрясение испарились с его лица, когда тот заметил, что я наконец-то справился со штанами и прикрыл кровь.

— Вот и чудесно. Я уже давненько хотел свалить из этой дыры. Говорят, Скайфолл в это время года просто прекрасен.

«Чёрт, Ривер. Ну что ты несёшь…»

Рука Грейсона добела вцепилась в дверной косяк. Ривер явно пытался взять его на слабо и уличить во лжи, и тот это понимал. У Грейсона был вид затравленного зверя. Он ещё не открыл рот, однако меня уже охватило предчувствие беды.

И не зря.

— Киллиан остаётся здесь, с нами. Джефф оставил его под моей защитой. Если ты заберёшь его из моего города, я прикажу при виде тебя стрелять на поражение.

Я боялся, что Ривер окончательно потеряет рассудок, что набросится на Грейсона и убьёт его, но вместо этого тот… улыбнулся. Ничего не говорило о том, что его возмутили слова мэра. Уверенная и непринуждённая поза не изменилась, на губах по-прежнему играла улыбка, а обсидиановые глаза всё также сверкали и мерцали.

Моя химера…

— Лео остаётся здесь, с нами. Как новый мэр Араса, я высылаю тебя в Пустошь. Если ты заберёшь его из моего города, я прикажу…

Я заверещал в голос, когда Грейсон занёс кулак и ударил Ривера в висок. А потом время вокруг нас замедлилось.

Подлая атака застала Ривера врасплох. Я широко распахнутыми глазами наблюдал, как моя химера опрокидывается навзничь и врезается спиной в стену. А потом, к моему ужасу, Грейсон напрыгнул на него и принялся душить. Рот раскрылся сам по себе, и я закричал, зовя на помощь единственного, кто пришёл мне на ум. Рено.

Лео уже вцепился Грейсону в спину, стараясь отодрать мужа от украденной им самим химеры. Ривер вонзил пальцы в его руки, тоже силясь освободиться, но хватка мэра оказалась крепче стали. Прытью вскочив с кровати, я присоединился к Лео, но Грейсон стоял не хуже каменной крепости. Я горланил что есть мочи, все вокруг тоже кричали. Не кричал только Ривер.

Он синел.

Не прекращая истерично визжать, я вогнал ногти Грейсону под кожу, пытаясь вынудить его хотя бы ослабить давление. В глазу Ривера лопнул первый кровеносный сосуд, а после пошла цепная реакция мелких красных взрывов.

«Ты же его убьёшь!»

Голос принадлежал мне, но я его не узнал. Ногти вырывали полоски плоти с рук Грейсона, и глубокие, бледные ущелья охотно заполнялись кровью. Я царапался, отчаянно перебирая скрюченными пальцами, как граблями, и давясь рыданиями, беспомощно смотрел, как глаза Ривера наполняется алым. Красное и чёрное.

В уголках его рта скопилась пена.

А потом вдруг появился Рено, потом Док. Они немедленно принялись оттаскивать Грейсона от Ривера. Тот наконец-то раскрыл свои тиски, отпустив шею Ривера, но в следующую же секунду начал бить его по голове, стараясь нанести как можно больше ударов, пока может. От последнего из ушей Ривера потекли тоненькие струйки крови. Красная капля коснулась пола, я и в ужасе зажал двумя руками рот, глядя, как зрачки его закатываются наверх. Ривера схватил сильнейший приступ.

Я застыл на месте. Чисто физически не мог пошевелиться. Мне казалось, что я впал в слишком глубокий ступор, чтобы снова закричать, но потом понял, что всё это время я и не переставал.

— Его голова! У него же сотрясение! У него кровь из ушей!

Я сгрёб его в охапку, закрывая от Грейсона своим телом. Ривер трясся так яростно, что у меня едва получалось удержать его. Тёмно-красная кровь лилась из ушей и носа на мою голую грудь. Правой рукой я дотянулся до ремня и, вытащив из чехла армейский нож Ривера, выставил вперёд, готовый воткнуть его в любого глупца, который осмелиться приблизиться к нам.

Грейсон, не веря своим глазами, изумлённо глядел на Ривера. Лео удерживал на месте заливающегося слезами Рено. Я тоже захлёбывался в рыданиях, прижимая к себе своего парня. Бешеная тряска постепенно затихала, превратившись сначала в слабое подёргивание, а затем и вовсе прекратилась.

Я вгляделся в его лицо — посеревшую маску, в налитые кровью, остекленевшие глаза. И понял, что он не дышит.

— Он мёртв, — констатировал я безжизненным голосом, исходящим будто бы из погребальной ямы.

За считанные секунды Грейсон утянул меня от Ривера и впихнул в руки Лео. На моём месте оказался Док, кричащий что-то мэру. Меня передали Рено. Нож упал на пол со звоном, неслышным за всеобщим столпотворением.

Я боролся, я боролся со всеми ними. Сердце либо покрылось ледяной коркой, либо и вовсе перестало биться — точно не знаю. Я кусался, царапался, дрался, проделывая путь обратно к Риверу.

«Он мёртв! Он мёртв!»

По-моему, я выкрикивал эти два слова без передышки. Точно не знаю. Со своего места мне были видны лишь их спины, теснившиеся вокруг Ривера. Измазанные серой пылью, измазанные грязью и потом. Вокруг моего парня. Не подходите к нему бы так близко, суки, он терпеть не может, когда кто-то рядом. Дайте ему простор, он убьёт вас всех.

— Ривер! — я вопил и вопил до тех пор, пока меня не повалили пол. Рено держал меня в дверях, и теперь ему на помощь пришёл Оэун. Я сопротивлялся и дрался со всеми. — Ривер!

— Да дайте вы ему уже что-нибудь! Не позволяйте ему это видеть! — Рено звучал натянуто, истерично. Пошути, Рено… Пошути… Скажи что-нибудь смешное, чтобы я понял, что всё в порядке.

— Ривер! — хрипел и сипел я сорвавшимся от ора голосом. Чёрные глаза… тусклые и пустые. Огонь погас. Кровь… Его маленькие ушки, одно только-только срослось. Мне нужно срочно поцеловать его уши, его лицо. Холодное лицо покойника.

— Ривер!

Что-то ударило меня по затылку, и опустилась тьма.