Глава 13. Ривер

Ривер

Мозг мой начал потихоньку выплывать из туманной дымки, когда мы оказались в клинике у Дока. Сознание резво подгоняло вперёд, но потом тут же за шиворот оттаскивало назад. Не знаю, сколько времени прошло перед тем, как я наконец-то вновь сообразил, что творится вокруг.

Передо мной растянулись широкие больничные окна. На улице до сих пор стоял день, но я не понятия не имел, который сейчас час. И окна эти были грязные: похоже, Джош, уборщик, отлынивал от работы. Или, может быть, ему надо больше мыла.

Мыло… запах. Почувствую ли я его ещё хоть раз?

Я резко очнулся и принялся вертеть головой по сторонам.

— Киллиан? Где Киллиан? — спросил я громко.

— Под капельницей, — успокоил меня твёрдый голос Лео, сидевшего рядом. Я слегка дёрнулся, внезапно почувствовав колючий укол у виска.

— Лежи на месте! — прошипел тот.

Я встал с койки.

— Грей? — обеспокоенно позвал Лео. Я попытался сделать шаг, но вместо этого снова подпрыгнул на месте от неожиданности.

Что-то кусало меня в шею.

Я растерянно закрутился волчком, протягивая руку к затылку, но ничего не нащупал, а лишь ещё несколько раз укололся.

— Да сядь ты уже. Это игла, я пришиваю тебе ухо, — объяснил Лео раздражённо. У кушетки оказался Грейсон. — Он пытается сбежать, значит, явно очнулся.

Грейсон взглянул на меня и успокаивающе выставил руку вперёд. На его выцветшей рубашке, рядом с пуговицами, виднелись свежие пятна крови.

— Ривер, сядь. Всё хорошо; у Киллиана всё хорошо.

Я замер на месте и наконец-таки дотронулся до виска. На ощупь как перекрученное мясо.

— Что за… — поморщился я.

Грейсон порылся в хламе, лежащем на металлической полке, и отыскал зеркало. Я забрал блестящий кусок стекла у него из рук и взглянул на отражение.

Поначалу я себя даже не узнал. Неудивительно, что Лео остановился как вкопанный, когда увидел меня в Пустоши. Лицо было сплошь покрыто кровью и грязью — в основном кровью. Мокнущие ожоги теснились на носу и вдоль щёк. Я даже умудрился увидеть обугленный слой кожи на затылке, где шкура начинала облупливаться длинными ошмётками до красного мяса под ней. И с подбородка тоже как будто сползло пару слоёв, впрочем, возможно, это просто кровь, слишком глубоко въевшаяся в щетину. Но больше всего, по крайней мере, если судить по тому, что я увидел в зеркало, пострадало ухо.

Его практически оторвало по диагонали. Оставшийся кусок одиноко болтался внизу: весь красный, сморщенный и воспалённый. Лео уже успел наживить его на пару стежков, пока я не соскочил с места. Полукруглая иголка висела на хирургической нити, нацеленная прямо мне в затылок.

Я выгнул шею, чтобы получше рассмотреть его в зеркало. Ранения уже промыли, чего я, к слову, совершенно не помнил, но перевязать не успели. Кроме ожогов там также были и рваные раны, как от шрапнели, и некоторые из них зияли весьма зловеще. Вся спина от затылка вниз начинала противно ныть и жечься: похоже, то, что я видел, тянулось до самого зада. Прохладный воздух беспрепятственно гулял по голой коже и её остаткам. Грёбаные бомбы.

— Мне надо его увидеть, — сказал я, откладывая зеркало в сторону и принимаясь изучать открытое пространство, служащее Доку смотровым залом. Из дальней комнаты шёл свет, и туда-то я и направился.

— Ривер, — вздохнул Лео. — Отдохни сначала немного.

Я зашагал к палате и столкнулся в дверном проёме с Доком.

— О, привет. Да это же наш герой! — улыбнулся тот, вытирая кровь с рук.

Я вытянул шею, вглядываясь ему за спину.

— Мне надо его увидеть.

Док приветливо взмахнул рукой.

— С ним сидит Марли.

Я приблизился к койке. Дочь Дока Марли суетилась возле Киллиана, смывая грязь с порезов на его лице. Она была неплохой девчонкой, не такой громкой и визгливой, как остальные.

— Выметайся, — приказал я ей.

Она поднялась с места и вручила мне сложенную вчетверо тряпку.

— Мы прочистили ему желудок и дали успокоительное. Он должен уже скоро очнуться.

Марли вышла из комнаты, и я демонстративно захлопнул за ней дверь. Обойдусь без благодарной аудитории. Сделав глубокий вдох, я попытался собраться с мыслями. Потом взял в руку тряпку и, медленно выдохнув, опустился на колени перед кушеткой.

Щуплый белокурый парень казался ещё меньше под горой наваленных одеял; кукольное синюшное лицо тонуло в море серых шерстяных нитей. Я бережно потащил их вниз, чтобы рассмотреть его полностью. Губы невольно поджались, словно мозг вспомнил и снова удостоверился в том, до какой же болезненной худобы пацан себя довёл. Судя по всему, Док и остальные нарядили Киллиана в какие-то из его одёжек, но он всё равно походил на скелет.

Скелет, обшитый кожей. В уголках рта, там, где раньше были надрезы, теперь красовались ровные стежки, по пять с каждой стороны. Как у тряпичных кукол, которых старухи шили порой для детей.

Я проследил, как мерно опускается и поднимается его грудь. Дыхание в норме и сердцебиение тоже. Мне стало чуть легче: я боялся, что весь тот токсичный чёрный смог от взрыва как-то навредил его лёгким.

Рука сама собой поднялась: в кулаке до сих пор была зажата тряпка, которую дала Марли. И, не успев отговорить себя, я начал промокать пот с его лба. Кожа была такой бледной, такой склизкой и холодной, что казалась совсем прозрачной. Мне удалось разглядеть каждый, даже самый крошечный капилляр под его папирусной оболочкой, змеившийся по лицу подобно молниевому разряду. С грудью дела обстояли ещё хуже. Над рёбрами серела потерявшая естественный цвет кожа, сквозь которую просвечивались красные крапинки и синие вены.

Сердце застучало сильнее, нагоняя кислорода в распалявшуюся в груди нервозность. Все эти новые эмоции заглушали даже жгучую боль в спине. Я осторожно стёр с его лба пот и капельки крови. Никогда в жизни не приходилось мне столь нежно обращаться с живым существом: кожа грозила сползти с костей от одного только прикосновения. Протяжно выдохнув, я поймал себя на мысли о том, что не в силах отвести глаз от его лица. Просто физически не смогу.

Внутри бушевал бездонный водоворот чувств. Печаль — от того, что Киллиан выглядел таким слабым, замученным и избитым, но в то же время — безграничная радость, потому что сердце его всё ещё билось. Мы в безопасности; любой, кто захочет обидеть Киллиана, будет вынужден иметь дело с Бичом Серой Пустоши. Теперь он мой, и я больше никогда не буду воспринимать как должное сам факт его жизни и существования. Всегда буду понимать, как много значит для меня Киллиан, а не только лишь в те моменты, когда ему грозит опасность.

В ту же секунду я дал себе торжественную клятву, прекрасно понимая, что решение это повлияет на всю мою оставшуюся жизнь. Отныне и впредь я буду заботиться о нём. Он принадлежит мне, и я буду защищать его и оберегать. Пока не знаю, заинтересован ли он во мне романтически, но если да, то я, возможно, попробую эту самую любовь. А если нет, то буду следовать за ним до конца своих дней и охранять от всякого зла.

Я положил тряпку на место, стараясь не обращать внимания на глубокие порезы на руках. Потом поднёс ладонь к лицу Киллиана и ощутил горячее дыхание на коже. На ум сразу же пришли его ночные кошмары. Когда я трусил, как заяц, боясь дотронуться до него, боясь утешить. Хватит ли у меня яиц в следующий раз?

Я чуть подвинулся и завис рукой над его головой. Сделал глубокий вдох, собрался — и опустил ладонь. Убрал золотистые локоны от лица, уже по-настоящему укладывая руку ему на лоб. И оставил её там, просто всматриваясь в закрытые глаза. Потом аккуратно пригладил волосы. Они были спутанные и засаленные, но всё равно безупречные. Исходившее от его тела тепло ненавязчиво согревало мои холодные пальцы. Мне хотелось бы остаться так навечно, но я боялся его разбудить.

Одно дело расхрабриться и коснуться Киллиана, пока тот без сознания; если же попытаться сделать то же самое, когда он будет бодрствовать, можно запросто словить сердечный приступ.

Я поднялся на ноги и подошёл к проржавевшей металлической двери. В проёме обернулся, просто чтобы убедиться, что Киллиан спит, и невольно заметил крупные красные капли, оставшиеся на месте, где я стоял. Даже не заметил, что до сих пор не перестал истекать кровью.

Открыв дверь, я тут же упёрся взглядом в трёх молодцов, дожидавшихся меня прямо у входа. Марли что-то протирала в углу.

— Надо же, он ещё в сознании. А я-то был уверен, что он уже свалился в судорогах на пол, — во весь рот ухмыльнулся Док. Приблизившись, он посветил фонариком мне в глаза.

— Садись, парень. Дай нам немного подлатать тебя, а потом можешь возвращаться в пещеру, как и положено такому дикому зверю, как ты.

— Ох, доктор, как приятно встретить понимающего человека, — я умудрился выдавить усмешку сквозь изодранные от взрыва губы. Его сарказм как будто бы развеял гнетущие мысли в моей голове. — Только давайте скорее, я вымотался как собака.

Грейсон захохотал, а потом, к моему удивлению, сгрёб меня в охапку и крепко обнял. Я поморщился и прикусил щеку, чтобы не показать, как же это больно, блин.

— Могу себе представить. Обещаешь, что всё расскажешь потом? Сейчас я тебя мучить не стану, — отстранившись, он похлопал меня по плечам. Там, где рукава касались моей спины, я заметил размазанные кровоподтёки.

Я присел на кушетку. Лео вновь беспощадно набросился на моё ухо.

— Сейчас я хочу куда-нибудь спрятаться на ближайшую пару дней, — пробормотал я.

Грейсон опустился перед койкой на корточки, сжимая в руках такую же крючковатую иглу и короткую нить. Позади него стоял Док и тоже размахивал своим собственным орудием пыток. Ох, как же мне не нравилось, что они так близко, однако, чем быстрее я удовлетворю их материнский инстинкт, тем быстрее смогу пойти домой.

— Ривер, мама передала еды вам с Киллианом, — сказала Марли из своего угла.

Я уставился на неё непонимающим взглядом. Ни одна живая душа в квартале никогда не угощала меня едой.

— Ривер, ты — герой, — объяснил Грейсон, явно заметив моё замешательство. В голосе его слышалась неприкрытая гордость. — Все любят Киллиана, и они волновались за вас. Целый квартал прилип к рациям, когда Лео, Рено и я вернулись обратно с тобой.

Я неопределённо крякнул. До этого мне как-то не приходило в голову, что рано или поздно весь Арас узнает обо всём этом. Надеюсь, никто не начал думать, что я стал добрее. Придётся теперь прикладывать дополнительные усилия и вести себя ещё мудаковатее, чтобы развеять их сомнения.

Отдам еду Киллиану, ему нужнее. Тощая мелочь.

Внезапно перед глазами опять всё поплыло. Голова сама собой опрокинулась на грудь. Лео сцапал меня за шею, помогая восстановить равновесие.

— Тебя контузило и, похоже, серьёзно, — пробормотал тот. — У тебя за спиной что-то взорвалось, да?

— С4, когда они пытались прорваться в комнату с коконами.

Грейсон поддерживал меня за голову, пока Лео заканчивал с ухом. Док, судя по ощущениям, штопал крупные раны на спине. Но что странно: на мне до сих пор была рубашка, однако я чувствовал его руки голой кожей. Похоже, большая часть одежды и бронежилета сгорела при взрыве. Честно говоря, пока мне не хочется знать, как я теперь выгляжу сзади.

— Когда я смогу вернуться домой? — устало спросил я. — Хочу чем-нибудь закинуться, чтобы прийти в себя. В голове гудит.

Я моргнул: раз, второй. Грейсон упрямо раздваивался, а за ним следом и вся комната. К горлу подступала тошнота. Нужно просто поскорее попасть домой. Последние сутки мой организм работал на износ, не получая ни секунды отдыха. Я едва ли не в буквальном смысле разваливался на части. Надо бы закинуться таблетками или, может, быть, кокаином… блин, да мне хотя бы чуть-чуть тишины и спокойствия.

— Скоро. Дай нам закончить с твоим ухом и затылком, и можешь идти, — ответил Лео.

— А Киллиан?

Мне не хотелось оставлять его одиночестве. Естественно, в Арасе он в безопасности, но я всё же предпочту держаться поближе к нему. Мне нужно точно знать, что Киллиан в порядке, его не мучают ночные кошмары и всё такое.

— Не переживай, ему гораздо лучше, чем тебе сейчас. Док уже его обследовал, — начал Лео, но Док перебил его.

— Но не до конца. Продолжу, когда он немного поспит, — закончил тот.

Лео кивнул.

— Я приведу его в твою пещеру, когда Док закончит. И мы все глаз с него не спустим, пока он не окажется рядом с тобой.

Я услышал стук ножниц, перекусивших нить, а через несколько мгновений поджал губы, ощутив пощипывание антисептика, щедро льющегося на ухо, затем стекающего на шею и спину и подсыхающего там.

— Обещаете? — прокряхтел я сквозь сжатые зубы.

— Обещаем, — ответил Грейсон, поднимаясь на ноги и хлопая меня по плечу. Я настолько вымотался, что даже не нашёл в себе сил, чтобы поморщиться. По правде говоря, мне не очень нравилась идея оставить Киллиана у Дока, однако маячившая впереди возможность закачать в себя немного наркотиков, прежде чем тот меня увидит, немного поднимала настроение. Сейчас я походил на полную развалину, и мне не хотелось, чтобы Киллиан видел меня слабым.

Лео принялся заматывать раны марлей. Грейсон вытащил откуда-то тканевый мешок и бросил на кушетку рядом со мной.

— Обеззараживающее, жратва и прочая хрень. Для вас обоих. И ещё вы с Киллианом заслужили право снять первые сливки с каравана. Если подумать, то пока это твоя самая крупная добыча!

Лео раздражённо выдохнул, широко раздувая щеки.

— Грейсон, чтоб тебя. Нашёл над чем юморить.

Уголки моего рта, однако, уже успели подняться в нездоровой усмешке. У меня хватало отбитости, чтобы хихикать даже над такими чернушными шутками. Дождавшись, пока Лео закончит с перевязкой, я закинул винтовку обратно за спину, подхватил тканевый мешок и покинул клинику.

Когда же до меня наконец-то дошло, что я, оказывается, ляпнул Грейсону и Лео, щекочущая волна предвкушения пробежала по всему телу. Когда Док закончит с осмотром, они приведут Киллиана ко мне домой. Пацан увидит, где я живу. Я ещё ни разу не приводил гостей в своё логово. По сравнению с его безупречно чистым двухэтажным домиком мой подвал без окон любому покажется помойкой.

Остановившись на полпути, я прислонился к пыльному кирпичному зданию, когда-то бывшему магазином. В груди всё постепенно сжималось. Новая реальность уже тарабанила в дверь, а я с выпученными глазами сидел под столом. За последние двадцать четыре часа весь мир стал для меня другим, а в следующие двадцать четыре изменения эти будут лишь продолжаться. Киллиан был жив, я был жив… ё-моё, а я ведь был уверен, что умру. Я был абсолютно уверен, что иду на фабрику и к легионерам на верную смерть, поэтому далеко мои планы не распространялись. Даже гипотетически не обдумал, что будет, когда я верну его в Арас в целости и сохранности.

Я… Я любил его.

Сердце сжалось ещё сильнее, терзаемое чистейшей тревогой. Я всегда был одиночкой — для меня это норма. Мне нравится быть самому с собой. Число людей, которые относились ко мне как к члену семьи, можно пересчитать по пальцам одной руки, и даже в их обществе я не любил находиться слишком уж долго. А остальные жители Араса? Блин, да их я просто ненавидел. Кучка идиотов, большая часть из которых подохнет в течение получаса, если хоть когда-нибудь отважится покинуть городские стены. Я охранял их от опасностей Пустоши, потому что так положено часовому, но всегда с удовольствием смеялся, когда они умирали. Ха-ха-ха, я садист, вот уж новость. Никогда не думал, что влюблюсь в кого-нибудь, потому что ни хрена не знал, что это вообще такое.

До него.

Я протяжно выдохнул и возобновил свой путь по гравию, сердито хрустевшему под ногами. Всё тело ныло. В спине явно застряла шрапнель; и когда-нибудь её придётся ещё и выковыривать. И всё снова и снова плыло.

Понятия не имею, что делать. Сердце говорит одно, голова — другое. Голова повторяет, что я — чудовище, неспособное любить; которое питается людской болью и страданиями и которого все боятся. Но сердце говорит, что у меня просто-напросто нет выбора. И в отличие от головы оно не раздаёт мудрых советов. Лишь напоминает, что каждый раз, стоит мне хотя бы даже подумать о Киллиане, всё тело переполняет такое странное, но приятное чувство, которое хочется испытывать ещё и ещё. И когда я коснулся Киллиана, чувство это лишь возросло.

Я бессознательно пожевал губы, вспомнив, как его волосы ощущались меж моих пальцев. Ровно так же, как я себе и представлял…

Но голова всё равно боялась, боялась, что я обижу пацана или что в итоге пострадаю сам. К примеру, когда я думал, что потерял его, мне было нестерпимо больно. Я пережил столько эмоций, которых не хотел бы переживать больше никогда в жизни. Нет, такого «счастья» мне даром не надо… Как же, чёрт возьми, несправедливо, что хорошее всегда идёт рука об руку с плохим. К такому недостатку человеческой жизни я ещё не привык. Было гораздо проще, когда все мои чувства спали. Однако парень этот, похоже, принадлежал к какому-то сорту наркотиков: едва попробовав, тебе уже ни за что не выкинуть его вкус из своей головы. Придётся лишь повышать и повышать дозу, пока не подсядешь окончательно. И я был уже на первой стадии.

Я бездумно провёл рукой по волосам, за что тут же поплатился внезапным приступом боли.

Помню, когда понял, что его больше нет, я приказал себе придерживаться самых простых истин, как всегда говорил Грейсон. Самая простая хрень всегда самая важная, об остальном можно пострадать после. И сейчас мне тоже нужно последовать этому принципу. Хватит всё усложнять, хватит придумывать всякую ерунду наперёд. Что в этой ситуации должно идти самым первым? Теперь, когда он в Арасе и в безопасности.

Мы познакомимся.

Резко выдохнув, я вырулил на Каменную улицу и принялся петлять между машин.

Познакомиться, однако, было проще сказать, чем сделать; он, скорее всего, поблагодарит меня, пожмёт руку и вернётся к своей обычной жизни. Навряд ли я интересую его в романтическом смысле … с чего вдруг. Я же наглухо отбитый, и все это знают. Может быть, из-за того, что я спас Киллиана, люди и полюбили меня чуточку больше, но в целом всё равно наверняка презирали. И как же я, мать их, уверен, что каждый пёс в этом квартале шептал ему на уши: «Держись подальше от Ривера». Да любой бы, обладающий хоть каплей здравого смысла, так бы и поступил… Ладно, хватит себя накручивать. Киллиан наверняка считал меня очередным извращенцем, который в буквальном смысле таскается за ним.

Я спрыгнул с разрушенного куска брусчатки и поморщился, ощутив, как нога неожиданно подвернулась. Остановившись, чтобы восстановить кровообращение в онемевшей конечности, я внезапно услышал шаги за спиной.

Я замер, и человек за моей спиной тоже застыл.

Выпрямившись, я повернулся назад. Не могу поверить.

На меня бессмысленно уставился не кто иной, как Киллиан, словно скейвер, пойманный под обстрел легионеров. Синие глаза, обрамлённые разбитыми в кровь веками, не мигая смотрели вперёд. Несколько секунд мы лишь тупо пялились друг на друга, не в силах отвести взглядов.

Киллиан казался таким взволнованным. Он стоял, намертво прикусив нижнюю губу, и стоял вроде бы на вполне себе твёрдых ногах. Интересно, когда он очнулся? А вдруг он лишь притворялся спящим? От мысли этой по всему телу мгновенно пробежал тревожный разряд, словно я только что коснулся оголённого провода.

А Киллиан всё стоял, всего лишь в нескольких футах от меня. Губы плотно сжаты, на лице печать взвинченности. Он нервничает… нет, он испуган. Киллиан до смерти боится. Я продолжал пристально, как робот, вглядываться в его лицо. До сих пор не верится, что я смотрю прямо на него. Потом, как по команде, растерянность вдруг опала с меня, как опадает вода по воску. В голове начало проясняться.

Это он.

Я вытащил его из глубин ада. Я убивал ради него, проливал за него кровь, был готов покончить жизнь самоубийством. Это он — совершенно конкретный семнадцатилетний парень с золотисто-белокурыми волосами, которых я сегодня впервые коснулся. Потом мне вдруг вспомнился вчерашний день, когда я держал его джинсы в своих руках и кричал от боли. В тот момент мне хотелось лишь — и сердце требовало лишь, — стиснуть его в объятиях. Почувствовать его теплую кожу своей.

Так почему же сейчас я стою и зря теряю тут время?

Я в два счёта преодолел расстояние между нами и прижал его к себе. Киллиан всхлипнул, и мы вместе опустились на колени, не выпуская друг друга из рук. Он беззвучно хныкал в моё плечо, а я просто держал его у самого сердца. Понятия не имею, что принято говорить в такие моменты, но почему-то мне кажется, что сейчас все слова были бы пустыми. Я решил прогнать абсолютно все мысли из своей вечно сомневающейся головы и просто насладиться этой близостью.

Под руками я ощущал его тёплую кожу — как и хотел. Грудью ощущал сердцебиение. И каким-то непонятным органом ощущал его страх, но в то же время — разливающееся по всему телу облегчение, физически осязаемое на Киллиане. Надеюсь, причиной тому было ощущение безопасности, которое давало ему моё присутствие. И так и должно быть: я больше никогда не спущу с него глаз.

Когда плач стих, я отстранился и постарался улыбнуться. Он посмотрел на меня и улыбнулся в ответ. Сердце, зашедшееся в своей собственной истерике, едва не пробило грудную клетку. Я сделал глубокий вдох.

— Меня зовут Ривер, — прошептал я. На большее пока был не способен.

Шокированный, Киллиан сверлил меня взглядом, явно не понимая, что происходит. Судя по всему, то, что я наконец-то заговорил с ним, застало несчастного врасплох. Глаза его снова начали наполняться слезами.

— А… А… Я — Киллиан. Приятно познакомиться, Ривер.

Я коротко рассмеялся, и он опять нырнул в мои объятия, заходясь в еле слышных рыданиях.

— Почему ты ушёл из больницы? — тихо поинтересовался я, похлопывая его по спине.

— Испугался, — ответил он робко.

Ох… Бедный парень. Так и знал, что нужно было подождать, пока он проснётся.

Прерывисто выдохнув, я улыбнулся.

— Что ж… Я тут слышал, что ты спрашивал, где я живу. Хочешь посмотреть? И… согреться и поесть?

Киллиан отстранился. На лице его по-прежнему застыло ошарашенное выражение.

— П… правда? — заикнулся он.

Я кивнул. Затем поднялся и протянул ему руку. Он смиренно принял её, с моей помощью встал на ноги, и мы вместе направились ко мне домой. Плечом к плечу. Я старался держаться к нему так близко, насколько у меня хватало духу: Киллиана до сих пор пошатывало. Кто знает, может быть, он в любой момент оступится, и мне придётся ловить его.

Когда мы приблизились к моей лужайке, Киллиан озадаченно нахмурился.

— Я столько раз проходил мимо... — потрясённо прошептал он. Мы пересекли палисадник, покрытый гравием, и я повёл его за дом, где стоял старый сарай.

— Я специально спрятал вход, — объяснил я. — Только Рено, Грейсон и Лео знают, как сюда попасть. Мне так лучше спится.

Повернув ключ в замочной скважине и пройдя внутрь, я жестом позвал его за собой. Потом запер дверь.

— Люк я снял со старого танка времён войны. Пришлось тащить его аж от самого форта Госселин.

Распираемый незаметной, но всё же гордостью, я указал на вход в своё жилище: мне ведь всё-таки впервые выпал шанс похвастаться кому-нибудь своей изобретательностью. Отперев люк, я спустился внутрь.

— Иди за мной. Только захлопни крышку и поверни ключ.

— Ничего себе, — произнёс Киллиан в восхищении. — А я никогда не запираюсь.

«Знаю», — внутренне закатил я глаза. К счастью, у меня хватило ума не ляпнуть такое вслух.

Ноздри защекотал знакомый воздух логова, и я тут же вдохнул его полной грудью. Пахнет домом. Чёрт, как же прекрасно наконец-то оказаться тут.

Киллиан с моей помощью продвинулся вперёд, рассматривая обстановку. Оглядевшись, он недоверчиво затряс головой, словно в священном трепете.

— Мы как будто бы попали в другой мир, — прошептал он, бегая глазами по сторонам и стараясь охватить весь дом разом. Окон в подвале не предусматривалось, поэтому вокруг было темно, а свет синей лампы, работающей на аккумуляторе, я приглушил перед уходом.

Честно говоря, в моей берлоге не было ничего такого уж выдающегося, однако Киллиан наверняка никогда в жизни не видел барахла, разбросанного там и сям. Здесь стоял торговый автомат, который я притащил из Пустоши и в котором даже покопался в настройках, чтобы он выдавал наши привычные консервы: очень удобно, когда никак не можешь решить, что съесть на завтрак. Ещё телевизор и самая настоящая «Нинтендо» с «Марио» и «Тетрисом» — обязательно научу его играть. И ещё порядком потёртый коричневый диван, мягкие кресла, пара деревянных приставных столиков и несколько черепов существ, которых я убил. В общем, целая куча всякой крутой хрени. Блин, а я ведь всё-таки неплохой собиратель!

— У тебя даже духовка есть? — благоговейно прошептал Киллиан. Мне уже и позабылось, что пацан обожает кашеварить. Он сделал пару шагов в направлении моей кухни, но на третьем ноги его как будто бы подкосились. Я подхватил парня, прежде чем тот успел осесть на пол, и потянул наверх.

— Тихо-тихо, не всё сразу, — улыбнулся я. — Посиди пока на диване. Я ещё не показал тебе самое интересное.

Подойдя к управляющей панели, я нажал пару кнопок и включил генератор. Тот с рокотом ожил. Лампы и обогреватели заработали и зажглись, освещая комнату ярким белым светом.

— Это дофоллокостные галогенные лампочки, видишь? — похвалился я. — Не светодиодная ерунда, которую производят в «Дек’ко».

Киллиан совершенно искренне разинул рот от удивления. При виде его посветлевших глаз сердце моё невольно затопила радость.

— Так и знал, что генератор, который я иногда слышал из дома — твой! Надо же, у тебя всё есть.

— Да, я много лет собирал по Пустоши всё нужное, но оно того стоило. И остальным сюда ни за что не попасть.

Киллиан немного изменился в лице и принялся осторожно или даже нервно оглядываться по сторонам.

— Никто не сможет нас тут достать, да?

Отрицательно покачав головой, я приблизился ко второму люку, чуть поменьше, который вёл в сам туннель, и захлопнул его прямо перед Киллианом. Потом подёргал за ручку, демонстрируя, что теперь мы под замком.

— Никто не знает, что мы здесь, — объяснил я, стараясь говорить успокаивающим тоном. Это оказалось не так-то просто, но заметив тень боязливости, мелькающую на его лице, я на удивление справился. Всё моё существо рвалось убедить Киллиана, что он в безопасности. — Сарай заперт, и верхний люк заперт, и этот люк тоже заперт…

Подойдя к двери спальни, я указал на внутренний засов, открываемый только ключом.

— Спальня закрывается с обеих сторон. Лестница, ведущая наверх, залита бетоном, и парадный вход тоже, — я едва сдержался от саркастичного смешка: странно, что начинаешь осознавать весь масштаб своей паранойи в вопросах защиты, лишь когда озвучиваешь это вслух. В общем, если Киллиан волновался о безопасности, то тут он попал по адресу. — Я потратил всю свою взрослую жизнь, превращая этот дом в крепость: прочную и надёжную.

— Ого, — прошептал Киллиан и сам подёргал за ручку люка, наверное, чтобы успокоить нервы. Потом вздохнул и подозрительно замялся.

— А они за мной придут? — выдавил он, наконец, еле слышно. Костяшки его побелели, намертво вцепившись в поворотное колесо.

— Нет… Нет, не придут, — сказал я мягко.

Зрачки его слегка расширились. Я почти видел в них, как осознание того, что произошло в Пустоши и на фабрике, постепенно подбирается к Киллиану. Положив ладонь на его руку, я ободряюще сжал её.

— Пойдём сядем, — предложил я, кладя вторую руку ему на плечо. Но Киллиан, однако, отказывался двигаться с места и продолжал держаться за ручку.

— А вдруг я неправильно закрыл крышку? Можешь… можешь, пожалуйста, проверить?

Вглядевшись в его несчастное, объятое ужасом лицо, я с готовностью кивнул. Затем достал свои ключи, отпёр первый люк и пополз ко второму. Обычно я оставляю запасной ключ в замке, потому что, естественно, я и буду открывать дверь изнутри, но на этот раз прихватил и его. Потом вернулся назад к Киллиану.

— Всё, — я показал ему запасной ключ и повесил на крючок рядом со входом.

— А вдруг они подожгут дом?

— Никто нас не найдёт: Грейсон не даст. И к тому же они ведь не знают, кто я такой, или кто ты такой, да?

Киллиан принялся потирать покрасневшие глаза.

— Они не стали брать у меня кровь… они… они просто продали меня за пять банок фуа-ра и пять жетонов. Вот сколько я стою.

Я с улыбкой приобнял его за плечи и повёл к дивану.

— Я бы точно заплатил за тебя в два раза больше.

И первая же попытка пошутить в его присутствии вышла мне боком: Киллиан мгновенно разрыдался в голос.

— Чёрт, — выругался я, заключая его в объятия и давая выплакаться. Какой же я идиот. — Прости, у меня ужасное чувство юмора. Прости.

Исхудалое и ледяное тело сотрясалось от горестных всхлипываний. Я молча держал его в руках, крепко прижимая к себе. Плечи медленно, но верно пропитывались влагой — бедняга, похоже, впал в настоящую истерику. Я, конечно, молодец: с блеском начал наше знакомство с ним. «Я бы точно заплатил за тебя в два раза больше». Что у меня вообще в голове? Вот именно поэтому мне и не стоит заговаривать с людьми.

— Они придут в Арас искать меня, — выдавил Киллиан срывающимся голосом. — А вдруг я подставляю под удар весь квартал? Вдруг они поймут, откуда ты?

Я пригладил его волосы назад и уверенно покачал головой.

— Тогда я их убью; убью всю их армию. Я убью любого, кто попытается тебя обидеть.

Киллиан отстранился. Я пристально посмотрел на него, затем положил руку на щёку и легонько погладил её большим пальцем. Он со вздохом склонил голову набок, утопая в моей ладони.

— Я никогда не позволю ничему плохому случиться с тобой. Я всегда буду рядом, хорошо? — еле слышно произнёс я.

Киллиан уставился на меня в ответ.

— Всегда? — прошептал он.

Я смахнул слёзы с его лица и кивнул.

— Но я сумасшедший.

— Я тоже, — улыбнулся я. — Наши сумасшествия будут обнулять друг друга.

— Или делать нас в два раза сумасшедшее.

Тихо рассмеявшись, я попытался всё-таки довести Киллиана до дивана, но внезапно отступился, почувствовав сильнейшую головную боль. Пол пошёл ходуном прямо под ногами. Я рефлекторно опёрся обеими руками на тумбочку, силясь сохранить равновесие, но всё вокруг продолжало качаться и вертеться.

— Ривер? Ты в порядке? — спросил вдруг Киллиан прямо рядом со мной.

Перед глазами всё потемнело, и я на мгновение перестал понимать, где нахожусь. Просто стоял, нависнув над тумбочкой и дожидаясь, пока туман в голове хоть немного рассеется. Я старался сфокусировать взгляд на фиолетовом коврике, лежащем в центре комнаты, но глаза всё равно не прекращали чудить. Прошло несколько минут, прежде чем они вновь стали различать предметы вокруг.

— Пойдём сядем, — прошептал Киллиан. Теперь наступила моя очередь ощущать на себе поддерживающую руку.

Я даже не стал спорить: просто понадеялся, что своим ходом доберусь до дивана и не свалюсь лицом в пол. Кое-как доковыляв до своей мягкой, чуть затхлой софы, я опустился на подушки, затем откинулся назад и сделал глубокий вдох. Я был весь напряжён, вымотан и выжат как лимон. Грудь сдавливало, а спина горела, будто кто-то высыпал на неё ведро углей.

— У тебя голова пострадала от взрыва? — раздался тихий голос Киллиана.

— Они сказали, что меня контузило. От этого мозг немного разболтался и катается по всей черепной коробке, — я протёр лицо руками. Пот лился градом. — Но всё хорошо, просто временами, бывает, нахлынет.

В глубине души мне было неловко: не такое первое впечатление хотел я произвести на Киллиана. Понятия не имею, чего я хотел, но точно не предстать перед ним израненным и слабым. Набрав побольше воздуха в лёгкие, я постарался собрать остатки сил. Затем медленно выдохнул, мысленно приказывая своему телу расслабиться. Я повторял самому себе, что теперь я дома, теперь я уже под защитой стен, и можно успокоиться и перестать волноваться, но мозг пока относился ко всему с подозрением. В этом смысле я прекрасно понимал Киллиана, и почему у него случился срыв. Было сложно поверить, что мы наконец-то в безопасности.

Я до сих пор находился в автоматическом режиме, который не позволял организму отдохнуть. Но сам я так устал, так утомился, что мечтал лишь спуститься на землю. Почувствовать и осознать, что сделал всё как надо. Я спас Киллиана, и сейчас мне необходим отдых. Не нужно устраивать для него представление.

«Просто будь собой, если ты вообще знаешь, как это делается».

Чёрт, так знаю? И почему это так сложно?

Тут вдруг что-то коснулось моей руки, и я рефлекторно едва не одёрнул её. Но потом распахнул глаза и увидел, как бледная ладошка Киллиана проскальзывает в мою. Я молча захлопал глазами, ощущая, как сердце в груди ускоряет свой бег. На некоторое время нас окутала тишина.

— Я позабочусь о твоей голове, — пообещал Киллиан еле слышно и сжал мою руку. — И о тебе.

Уголки моего рта чуть приподнялись. Подумать только, этот парень говорит, что позаботится обо мне. Глупый мальчишка.

Мы ещё несколько минут посидели в тишине, оба не сводя глаз с наших рук, переплетённых вместе. И оба наверняка сомневаясь, что мы на самом деле это делаем. По сравнению с моей его рука была гораздо мягче и гораздо изящнее; моя выглядела просто обветренной и грязной. Сначала я удивился такому контрасту между ними, но потом понял, что так и должно быть. Наши руки идеально подходили друг другу.

Киллиан первым нарушил молчание.

— Я знал, что ты придёшь за мной. Даже когда стемнело, только эта лишь мысль не давала мне сойти с ума.

— Я всегда найду тебя, — прошептал я.

Киллиан на секунду поднял на меня взгляд, и я тут же сообразил, что он сейчас снова заплачет. Уже научился подмечать признаки. Так и произошло. Ещё пару мгновений — и Киллиан слабо всхлипнул. И выглядел он при этом таким грустным и таким жалким, что эта самая эмпатия, или сопереживание, или как там её, вернулась вновь.

— Обними меня, пожалуйста, — попросил он робко.

Кивнув, я откинулся на подушки. Киллиан прилёг на бок и опустил голову мне на грудь. Я обвил его руками и положил подбородок ему на макушку.

С каждым его вдохом, с каждым подъёмом его грудной клетки, я чувствовал, как организм наконец-то начинает расслабляться. Я прикрыл веки, стараясь впитать его каждой клеточкой тела, и просто слушал. Не веря в то, что происходит в этот самый момент. Мозг, плещущийся в туманной дымке, тоже принялся потихоньку успокаиваться и, несмотря на адскую головную боль и кожу, горящую огнём, истощение всё-таки победило. Не успев опомниться, я стремительно провалился в сон, зная, что Киллиан последует за мной.

***

Поморщившись, я окончательно проснулся. Всё тело ломило и ныло от боли. Попытался осторожно потянуться, но что-то тяжёлое не давало толком пошевелиться. Тогда я открыл глаза и покосился вниз.

А вот и он. И значит, это был не сон. Или, может быть, последние сутки всё-таки мне приснились, и Киллиана на самом деле никто не похищал. Он слабо похрапывал, и, хоть тело моё и будто поджаривали на костре, я решил не двигаться. Киллиан спал крепким, безмятежным сном. До сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что он мало того что рядом, так ещё и дремлет прямо на мне.

При всем при этом, однако, было как-то странновато находиться рядом с кем-то в непосредственной близости. Ненавижу, когда меня касаются, даже случайно, а этот парень в буквальном смысле растёкся по всему моему телу. Ощущения необычные, и часть меня мысленно передёргивало, но я понимал, что это была не слишком здоровая часть, и старался её игнорировать. У нормальных людей, которые нравятся друг другу, принято трогать друг друга; нужно просто напоминать себе об этом. Это особенности моей личности: две стороны постоянно воюют друг с другом. Одной хочется любить Киллиана издалека, а вторая хочется быть с ним рядом. Ох, как же я ненавижу свою дурную голову.

Я заёрзал, чуть не спихнув с себя Киллиана. Он лёгкий как перышко; готов поклясться, мне приходилось накрываться одеялами, которые весят больше, чем его тушка. Раз уж он так обожает жарить и парить, то почему его ветром сносит? При желании я бы мог жонглировать им по всей комнате.

Покрутившись ещё, я натужно закряхтел, опалённый жгучей болью. Пацан, может быть, и лёгкий, но всё равно давит мне на спину. Стараясь пока терпеть, я принялся шарить глазами по сторонам в поисках своего чемоданчика с наркотиками. Давненько уже внутрь меня не попадало ничего интересного. В том, что я подсел на болеутоляющие, было нечто совершенно замечательное: это — болеутоляющие, ага.

Я осторожно размял конечности, и Киллиан начал потихоньку просыпаться. Что ж, всё лучше, чем разбудить его своим страдальческим извиванием. Я едва не помирал от боли, и все естественные обезболивающие, которые щедро выделил мне мозг за последние несколько часов, уже успели выветриться. Время для искусственных заместителей.

Сладко зевнув, Киллиан начал приводить себя в порядок. Волосы его были взъерошены, и он спросонья пытался пригладить их, постепенно принимая сидячее положение.

Я слегка умилился.

Потом схватил наконец-то свой чемоданчик, подтащил на колени и, открыв, принялся бегать пальцами по бутылькам с таблетками, прозрачным мешочкам и нюхательным приспособлениям.

— Как самочувствие?

— Такое ощущение, будто я сплю, — отозвался Киллиан слабо. Я бросил на него взгляд. Тот прикрыл веки и потряс головой, словно пытаясь избавиться от наваждения. — Всё какое-то сюрреалистическое; я жду, что вот-вот проснусь.

— Понимаю, — ответил я и вытащил порошок, лезвие и трубочку. Потом потянулся за большим подносом, прислонённым к подлокотнику дивана. — Это поможет.

Киллиан немного оторопел.

— А это… Это что?

— Измельчённое болеутоляющее. От него тебе станет лучше. А ты разве никогда их не пробовал? — взглянул я на него растерянно. Я был уверен, что в Серой Пустоши все употребляют, по крайней мере, таблетки. Блин, да даже Грейсон и Лео порой угощались вместе со мной.

Киллиан покачал головой. Выглядел он слегка обеспокоенно.

— А это разве не плохо?

Ну чудесно. Теперь я развращаю ребёнка. Вот об этом его все и предупреждали. «Ривер научит тебя плохому». Это же всего лишь долбаные таблетки, которые выписывали долбаные врачи; просто растолчённые в порошок, чтобы их можно было нюхать.

— Не хуже, чем остальные лекарства, — пожал плечами я, выстраивая аккуратные дорожки на подносе. Киллиан, однако, до сих пор колебался, и я, не вытерпев, всё-таки закатил глаза. Наркотики буйным цветом процветали в Пустоши: это просто наш способ справляться с действительностью. Без них у меня самого уже давно бы поехала крыша. Но его мать, похоже, была вся такая белая и пушистая. Стерва наверняка с детства вбивала ему в голову всякие ужасы наркомании.

— Есть обычный аспирин. Хочешь? — предложил я, втайне гордясь собой за такую предусмотрительность. А они ещё смеют называть меня бессердечной тварью.

Киллиан покачал головой.

— Хочу как ты.

Я оторвался от подноса и подозрительно поднял на него глаза. Тот тут же потупился в пол, наливаясь краской под моим озадаченным взглядом.