Глава 42. Ривер

Ривер

Я покинул дом с торжествующим гоготом и привкусом семени во рту. Киллиан остался тихонько похрапывать в постели: коварное сочетание орального секса и «Ксанакса» вырубило его в рекордные сроки.

Ещё более забавным было то, что он настоял на том, чтобы довести меня до разрядки первым. Я, естественно, приветствовал этот порыв безо всяких зазрений совести: с каждым минетом Киллиан становился всё лучше и лучше. Пацан успел обнаружить все чувствительные точки на моём теле и от души веселился, используя эти знания против меня.

Однако самым смешным оказалось его не-такое-уж-и-тайное желание насытить мой сексуальный аппетит перед тем, как я отправлюсь зависать с Эшером. Со стороны Киллиана глупо было даже думать, что ему обязательно нужно это сделать, но я тоже не тупил и отказываться не собирался.

Я ждал Эшера в нашем обычном месте — кинотеатре, в котором прятался подростком, а точнее, у угла, где отсутствовала часть стены и кусок крыши. Чаще я всего сидел на карнизе, как на насесте, и обозревал северные окрестности ныне бывшего Западного Араса. Эшер говорил, что видит мою фигуру со своего дома, если залезет на крышу. Наверное, так он меня всегда и находил.

Увидев Эшера, я спрыгнул на асфальт. Он шагал по главной улице тёмной тенью, скользящей по фасадам заброшенных зданий, и чуть блестел под лунным светом. Небо было ясным, но воздух холодным не был. Некоторыми ночами при дыхании изо рта уже шёл пар, однако сегодня погода стояла довольно тёплая. Нужно будет по максимуму насладиться небольшой передышкой, пока дожди не зарядят на полную.

Эшер протянул мне бутылку водки. Сделав глоток, я отдал её обратно.

— Хорош. Я же всё-таки делаю обход.

Тот замахал на меня рукой и щедро отхлебнул из горла.

— К чёрту твой обход, ты уволен. Пошли ко мне, упоремся.

Я со смехом потопал по нашему привычному маршруту.

— Вообще-то, конечно, в обходах уже нет никакого смысла, мы ведь теперь опять один большой Арас. Ладно, я пропущу с тобой пару стаканчиков, но потом мы всё равно пройдёмся патрулём.

— Вот за это и выпьем! Я всё равно весь день проторчал дома. Башка просто раскалывается, — он заткнул бутылку за пояс джинсов.

Вокруг не было ничего, кроме куч всякого дерьма, вдребезги разбитых и едва проходных дорог и множества дряхлых домов, но я тем не менее любил прогуливаться здесь. А вот Киллиан ненавидел эту тропу. Он до сих пор подпрыгивал при каждом шорохе, но пацану много чего пришлось повидать, поэтому я никогда его не дразнил.

Мы курили одну самокрутку на двоих, бредя плечом к плечу по бесконечному, извилистому пути. По обеим сторонам теснились длинные одноэтажные дома с пологими крышами с поваленными электрическими столбами. Из трещин в тротуаре росли кусты и искорёженные чёрные деревья. В этой части квартала из домов давно вынесли всё ценное, и скоро их либо разберут на дрова, либо они сами развалятся.

— Как думаешь, Пустошь хоть когда-нибудь вернётся в прежнее состояние? — спросил я вдруг ни с того ни с сего. Алкоголь и квил частенько превращали меня в болтуна. Мы с Киллианом порой даже ударялись в философские разговоры, когда оба как следует принимали.

— Типа, тут опять будут нормально жить люди, со всеми удобствами и всем таким?

— И без радиации, — добавил я.

— Не, король Силас никогда такого не допустит, — Эшер со смехом выдул дым уголком рта, потом взглянул на меня, пожёвывая сигарету. — Он управляет Серой Пустошью и хочет, чтобы мы были так же несчастны, как и он.

— Судя по рассказам Периша, не такой уж он и несчастный, — я забрал у него квил. — У него был Периш. Который из кожи вон лез, лишь бы его «хозяин» — на секундочку, между прочим — удостоил его взглядом. И Неро, который наверняка трахается, как паровоз, и вся остальная химерья обслуга, готовая в любое время дня и ночи облизывать его хер и глотать кончу. И это не говоря ещё о целом острове, заваленном роскошествами, которых я даже представить не могу, и об обществе, почитающем его, как бога. Да, тяжёлая жизнь… Ой, нет, маленькое уточнение: тяжёлая вечная жизнь.

Перед носом промелькнули два пальца. Эшер взял у меня изо рта сигарету и украл уже собравшийся затяжкой дым.

— Покажи мне, где Периш.

Я оглянулся через плечо. Позади толпились скелеты грузовиков и легковых автомобилей, казавшиеся вновь цельными под светом луны.

— Мы, кстати, не так уж далеко. А тебе зачем? Хочешь поклониться праху?

— Не, поссать на него.

Подавившись, я закашлялся и спешно выпустил дым, чтобы не задохнуться.

— Тогда лучше выпей ещё, — свернув, я порулил в сторону ближайшего дома, срезая путь к спрятанному кладбищу Киллиана.

— Со стороны твоего парня было ужасно любезно устроить ему похороны. Меня только удивляет, что ты не настоял на том, чтобы его съесть.

Мы принялись перебираться через залежи строительного мусора, скрывающие от посторонних глаз подход к погосту.

— Лео хотел сначала разобрать его на винтики. Сколько себя помню, он всегда был увлечён наукой и всем таким. Периш же химера, а значит, наверное, как-то по-особому устроен генетически, да?

Тот замотал головой.

— Понятия не имею.

— Интересно, почему на него вечно сыпались все шишки. С Неро, по-моему, обращаются вполне сносно. Блин, ты вообще видел его мускулы? Мужик просто танк.

Эшер снова ответил отрицательно.

— К нам иногда наведывалась только Эллис — легавая сука, когда ей была нужна информация. Правда, пару раз я видел Гарретта. Он приходил, раздавал побольше бухла, косяков и дури, чтобы нищета оставалась довольна и не выходила из наркотического угара. Потом уходил. Наверное, это их способ бороться с бунтами.

— Как по мне, хреновая у вас там жизнь, в которой ты даже сам себе не хозяин, — я пожал плечами. — Теперь ясно, почему ты бежал так, что пятки сверкали. Я бы не потерпел, если бы был зависим хоть от кого-то и хоть в чём-то. Особенно от жалкой пародии на правительство. Это же тупо.

— Это безопасно.

— Ну, я бы лучше предпочёл рисковать шкурой в Пустоши, чем сидеть под пятой горстки долбоящеров, считающих себя лучше меня лишь потому, что их вывел из инкубатора шизик, одержимый идеей контроля.

Я помог Эшеру подняться на кусок дорожной плиты, лежащей почти вертикально в палисаднике какого-то дома. Тот пошёл вперёд и, перескочив на крышу, облокотился на частично сохранивший дымоход.

 — Не всем же быть такими бесстрашными любителями свободы, как ты, — небрежно сложив руки на груди, он подмигнул мне. Потом поднёс бутылку ко рту и сделал глоток.

— Ты такой, — возразил я. Чёрт, спирт продолжал нещадно притуплять мозг и развязывать язык. — Ты и бровью не повёл, когда мы спасались от рейверов. Киллиан бы… — я фыркнул, силясь заткнуться, и, обогнув Эшера, занялся спуском вниз. Чёрный вход приведёт нас к кладбищу на заднем дворе. — Киллиан бы просто застыл, и неважно, будь на моём месте или на твоём. Не знаю… Как думаешь, он когда-нибудь… закалится?

— А ты этого хочешь?

Мой пьяный разум никогда о таком не думал, и ответ изумил даже меня самого.

— Нет, но… Хотелось бы, чтобы существовала какая-то золотая середина. Хотелось бы, чтобы мы вместе отправились на охоту, например, за рейверами, но я не могу подставлять его под угрозу. Если ты умрёшь, то и ладно… Но если умрёт он, я сойду с ума.

К счастью, собственный захмелевший рассудок Эшера посчитал мою ужасную реплику уморительной. Я услышал, как под его ногами скользят мелкие камни и гравий, и спустя секунду ловец оказался рядом со мной. Мы направились в гостиную, откуда сквозь обрушившуюся стену виднелись могильные плиты, залитые луной. Эшер принялся рыться в карманах, а я, выйдя наружу, остановился у ямы с Перишем и тихонько хихикнул. Уже успел забыть, какую остроумную эпитафию я ему придумал.

— Увидел Киллеана и потерял голову? — озадаченно прочитал Эшер. Приблизившись, он сунул мне в руку пакетик с соломкой, разрезанной пополам. — Попробуй.

— Не, нельзя. Я уже выпил, а если смешать, то можно и коньки отбросить.

— Это MDMA, от него станет только лучше. Сразу взбодришься. За вот такую щепотку берут не меньше двадцатки, так что наслаждайся. Эта хрень ехала аж из самого Скайфолла.

Это меня, признаться, заинтриговало: о чём-то подобном я читал в книгах. Отправив по чуть-чуть в каждую ноздрю, я отдал ему наркотик, затем потянул за молнию на штанах.

Эшер прихрюкнул от смеха, тоже вдыхая порошок.

— Эй, эй, суй обратно, мачо. Я не про могилу говорил. Хватай лопату. Хочу поссать прямо на него.

Заправившись и застегнувшись, я послушно потянулся за инструментом, прислонённым к стопке кирпичей.

— А ты ведь грёбаный псих-извращенец. Тебе кто-нибудь это говорил?

— Говорили, да, но из-за клокотания крови в горле их было трудновато расслышать, — он с ухмылкой пнул ногой камни, из которых складывалось надгробие Периша. — Эх, что бы я отдал за то, чтобы попробовать химеру. Лео точно отрезал от него пару кусочков, зуб даю. Жаль, что он так долго продержал тело в бункере.

Судя по всему, он подслушал кое-какие их разговоры, когда приходил к Рено трахаться. О бункере знало не очень много народу.

— Да какая уже теперь разница, — я вонзил лопату во всё ещё рыхлую землю. Не прошло и двух месяцев с тех пор, как мы похоронили этого гнилого мудилу. А время всё-таки летит. Получается, мы с Киллианом встречаемся уже почти четыре. Надо будет потом спросить, была ли у нас уже годовщина, или как там. Я никогда не обращал внимания на такую ерунду. — Он мёртв. Мы его перехитрили, ну, или, по крайней мере, Киллиан.

— Он прикидывается невинной овечкой, но разве мог невинный отрезать голову своему любовнику?

В груди слегка сжалось.

— Он не был его любовником.

— Ты серьёзно веришь, что они не трахались?

Земля неожиданно завертелась под ногами, и я на пару секунд опёрся на лопату, качая головой. Дурь начинала действовать.

— Я видел всё на камерах и слушал там, где камер не висело. Он оставался моим маленьким… — громко рыгнув, я крутанулся на месте и проблевался за памятником Периша.

За спиной раздалось противное лязганье: Эшер подтянул к себе лопату по камням. Меня снова стошнило. Металл воткнулся в могильный прах.

— От твоего проклятого экстази меня всего наизнанку выворачивает, — я вытер рот рукой.

Эшер расхохотался. Я опять услышал скрежет стали о плотные комья, о которого засвербело в зубах.

— То ли ещё будет, друг мой, то ли ещё будет.

И дураку было понятно, что он имеет в виду. Ещё пару поскрёбываний спустя Эшер опустился на колени перед погребальной ямой. Я бросил на него короткий взгляд и харкнул остатками подкатившей к горлу рвоты.

Смрад из могилы едва не сшиб с ног. Когда-то Периш, может быть, и пах мятой и цветущей вишней, но сейчас вонь, исходящая от него, будто бы пыталась надругаться надо мной через ноздри. Наморщив нос, я запоздало попятился назад. Эшер откуда-то подобрал длинный кусок арматуры и надел на неё череп сквозь глазницу. Периш до сих вонял вяленым мясом, которое запрело, однако мелкая яма и то дожди, то солнечные лучи, поочередно льющие с небес, высушили его тело или, по крайней мере, голову, до костей. На позеленевшем черепе не оставалось ни капли плоти.

— У меня дома есть хлорка, замочим его и отбелим, — подцепив башку, Эшер вытащил её из могилы и бросил рядом. Потом снова бухнулся вниз и принялся вертеть палкой до тех пор, пока не нашёл лицо.

— Да хрен с ним, оставь тут. Пусть никчёмный идиот гниет с миром, — я слегка потрогал череп ступней. У меня отсутствует всякое уважение к покойникам, но я уважаю своего парня и знаю, что тот не обрадуется.

Потом меня накрыло очередной волной дурноты. Я добежал до уже облюбованного мной места за надгробием, и меня снова прополоскало на чём свет стоял. Но вот только на этот раз легче не стало. Я медленно осел на задницу, подмечая белых мух уголками глаз. Затем опёрся на могильные камни, силясь восстановить равновесие, но голова упрямо падала на грудь.

А потом — чувство, которое, по идее, должно было быть в новинку для меня, но по какой-то причине оно пришло вместе с дежавю. Подёргивание мозга, словно кто-то сгребает ткань по щепотке и тянет на себя. Я барахтался над могилой, пытаясь встать, но конечности сгибались под собственным весом.

— Встань, — услышал я голос.

Ноги налились силой. Я пробормотал слова благодарности и выпрямился во весь рост.

— Отведи меня домой… — потерев виски, я выругался. — Твоя дурь… хреново пошла. Только быстрее. Пока…

Прищурившись, я обернулся и увидел то, что поначалу показалось галлюцинациями.

Фигура Эшера искрилась лунным серебром. Его футболка в сеточку прилипла к белой, как мрамор, коже, а рука стремительно летала между ног, что-то потирая. Он смотрел прямо на испещрённый кровавыми подтёками череп Периша Деккера.

Некоторое время я не мог даже осмыслить, чему стал свидетелем. Мозг отказывался оформлять в чёткий образ столь странное зрелище. Штаны его были опущены до колен, точнее, он стащил их и подвернул под колени. Я видел, как кулак двигается вверх-вниз по стволу.

Следом взгляд переместился на лицо. Бледные глаза пристально пялились на Периша. Меж зубов была зажата зажжённая сигарета, от которой брызгами рассыпались всполохи при каждой прерывистой и неровной затяжке. Золотисто-каштановые пряди колыхались в такт движениям.

И он издавал звуки. Которые остановились, когда он заметил, что я таращусь на них.

— Дай смазку.

Руки сами по себе принялись шарить по карманам. Я вынул компактный непрозрачный пузырёк, который взял из своей прикроватной тумбочки. Понятия не имею, как он попал ко мне в штаны.

Я потянулся, чтобы отдать бутылочку ему, но вместо этого снова развернулся и снова облевался. Правда, в желудке уже не оставалось ни воды, ни еды. Тело всё содрогалось и содрогалось в сухих спазмах, пока перед глазами не заплясали ослепительные проблесковые маячки, гробившие все мои органы чувств разом. Я ощутил, как ударяюсь грудью о сырую землю, зачем вдохнул запах гнили, смазки марки «Кей-Уай» и ночного воздуха.

Застонав, я постарался вспомнить, где нахожусь, одновременно хлопая себя по бокам в поисках рации. Надо связаться с Киллианом, чтобы тот пришёл и забрал меня, или с Грейсоном… Да, мой скорбный зад скорее всего придётся нести, поэтому лучше с Грейсоном, у него хватит силы. Он поймёт, где я. Как когда-то давно, когда я спасал пацана.

— Киллиан? — прохрипел я. На губах пенилась какая-то мокрота. Скосив глаза, я заметил, что изо рта свисает тягучая струя слюны, вплоть до самой серой пыли Пустоши. Я разжал челюсти, отплёвываясь. Из носа тоже текло.

Прижав ладони к земле, я попробовал подкинуть тело вверх. Перекатившись на спину, вытер лоб рукавом. С меня градом лился пот.

— Теперь перебор? — сказал голос. Звучал он скучающе, но очень надменно. — Тц, как обычно… Но в следующий раз я точно рассчитаю дозу правильно, bona mea.¹

¹ Bona mea (лат.; как пишется, так и читается) — моя собственность.

Я почувствовал на себе его руки. И тепло напряжённого члена, когда он помогал мне встать.

— Сядь на колени и приспусти штаны

Руки завозились с ремнём. А где Киллиан? И что это за человек рядом? Я не узнаю его голос. Ладонь скользнула по рации, но её тут же забрали. Взамен что-то положили на бёдра.

— Доведи себя до оргазма и кончи на лицо Периша. Потом принеси домой и покажи своему маленькому, прелестному парню.

Я засунул руку в трусы и вытащил член. Последнее, что помню — торопливое дыхание незнакомца.

***

Я впечатался лбом в пол подвала. Пакет, что болтался на моей руке, слетел и укатился вглубь комнаты. Следом раздался шорох. Я со стоном перевернулся на спину и закрыл глаза от включившихся ламп.

— Ты издеваешься, мать твою? Ты же сказал, пойдёшь в обход!

— Чёрт, жёнушка злится, — провозгласил я, поднимаясь на ноги и отряхиваясь от пыли.

Киллиан, одетый лишь в пижамные штаны, стоял позади меня, и я буквально кожей ощущал, как он кипит от гнева. Кажется, я его разбудил.

— Ривер, ты знаешь, кто я?

К губам поднесли стакан с прохладной водой. О, это же я его поднёс. Красный, пластиковый стакан.

— Киллиан, я напился, а не тронулся головой, — поставив стакан на тумбу, я сплюнул в раковину.

— Ладно… Иди в кровать, я сегодня посплю на диване, — я услышал, как он со вздохом потащил из спальни покрывало.

— Между прочим, тебе не обязательно постоянно стервозничать, Киллиан, — громко сообщил я, швыряя стакан в раковину и вытирая рот. — Если тебе будет попадать шлея под хвост каждый раз, когда я выпиваю с другом, то нас с тобой ждёт очень тяжёлая жизнь.

Я невидящим взглядом обозрел комнату. Киллиан нашёлся ровно посередине с подушкой в руках. Глаза его широко распахнулись от возмущения.

— То есть я, по-твоему, стервозничаю? Ты взял и вот так обозвал меня? Знаешь что? Если тебе так нравится заваливаться домой вдребезги пьяным и оскорблять меня, то я лучше уйду отсюда.

Я снова харкнул. Во рту почему-то скапливалась слюна.

— И куда же ты, мать твою, собрался. Отползёшь от меня на пару футов и завалишься лапками кверху с панической атакой, — рявкнул я. Понятия не имею почему, но внутри внезапно вспыхнул гнев. Мой мечущийся разум перепрыгивал с одной причины на другую. Внезапно меня взбесило в нём абсолютно всё. Желание огрызаться, обвинения, даже его голос и его слабости.

— Да?! Ну, так смотри! — рявкнул в ответ Киллиан. Он схватил куртку и просунул ступни в ботинки. — Если ты считаешь это нормальным, то и сиди тут один. После ваших развлечений домой возвращается не мой Ривер. Ты превращаешься в ужасного человека, который хочет либо наорать на меня, либо трахнуть.

— Ты же вроде уходил? Вот и вали в свою халупу, изгрызенную опарышами, или, может, предпочитаешь свернуться калачиком рядом с Рено?

Я уклонился от декоративной подушки, полетевшей в мою сторону. Ха, так вот почему их называют «метательными».² Однако скорость, с которой она промелькнула, переполошила мои инстинкты, и я машинально дёрнулся влево, врезавшись в итоге в кухонный шкафчик. Стопка тарелок с оглушительным грохотом рухнула в раковину. Я оторопело обвёл глазами комнату.

²Throw pillow (букв. «метательная подушка») — декоративная подушка, «думка».

—  Мне надо к Киллиану, — пробормотал я, потирая виски.

— Генетика или нет, неважно; ты — плохой человек, — я расслышал слабый всхлип. — Может, я и пойду к Рено. Он меня слушает и понимает; он — хороший.

Я заржал в полный голос. Попытался шагнуть к нему, но оступился и плюхнулся на задницу. Дальше уже удалось поднять лишь руку и ткнуть в него пальцем.

— Ты думаешь, что он хороший? Думаешь, он… не такой плохой, как я? Что Грейсон или Лео — не такие плохие, как я? Что я жуткое, страшное и невыносимое чудовище? — фыркнул я. — Рено насилует каждого легионера, которого мы убиваем. Ладно, врать не стану — только симпатичных. А я при этом их держу — ты, кстати, знал? Или, может, ты знал о том, что Грейсон однажды сломал Лео челюсть? Здоровые отношения, по-твоему? Но нет, подожди жалеть несчастного Лео, потому что однажды тот поссорился с мужем и решил оттрабанить офигенно горячего восемнадцатилетку в зад. Которого, между прочим, Грейсон через месяц нанял меня убить. Я так и сделал, и разрешил Рено трахнуть его — перед тем, как перерезал ему горло мачете. Знаешь, как прямая кишка сжимается перед смертью? Ну, так спроси у Рено, когда придёшь.

Я, наконец, совладал со своими подкашивающимися ногами. Киллиан ошарашенно пялился на меня, не веря своим ушам. На нём была уже куртка, накинутая поверх лёгкой футболки, и тканевые штаны. Белокурые волосы растрепались со сна. Он смотрел так, будто я только что ударил его; он глядел на меня, как на сатану.

Мой пьяный разум подумал лишь об одном:

«Пошёл ты, я и есть сатана».

— Не приближайся ко мне, — пригрозил тот слабым, срывающимся голосом, мелкими шажками отступая к двери.

Я пошёл на него, но споткнулся по дороге о синий мешок. Вынув наружу содержимое, я притянул к себе одной рукой негнущееся тело Киллиана, а второй пихнул ему в грудь гниющий череп.

— И не забывай, что ты сам сделал, amor meus,³ — прошептал я ему в ухо, обжигая собственные губы дыханием. Потом приоткрыл рот и поцеловал Киллиана в шею. — Bona mea, — проворковал я.

³Amor meus (лат.) — любовь моя.

Сердце его бабахнуло раскатом грома в моей голове. Киллиан с истерическим визгом оттолкнул меня и отшатнулся. Череп упал на пол. Я дёрнул его за запястье, силой заставляя взглянуть мне в лицо. Тот резко развернулся, но вместо ожидаемых слёз я увидел в его глазах огонь, страстную ярость цвета осколков сапфира. Они пронзили мою грудь, словно копьё.

А потом меня сбил с ног удар по голове. Распластавшись спиной по стене, я попытался что-то сказать, но тычок в челюсть быстро заставил заткнуться. Окончательно потеряв баланс, я завалился набок и шмякнулся башкой о линолеум.

Снова торопливое дыхание… Незнакомец вернулся? Всхлипы. Крик? Потом металлический звон, следом ещё один.

— Киллиан — простонал я, с трудом дотрагиваясь рукой до лба. На пальцах осталась кровь, пузырящаяся кровь, но нет, уже темно… В подвале темно, и я один.

Тишина.

***

Я много раз просыпался. Из-за кашля, по большей части, или рвотных позывов. Я барахтался в собственной рвоте, катаясь туда-сюда, и в довершении всех унижений, которая принесла мне ночь пьянства, ещё и обмочил штаны.

Дотащив свою бренную, сгорающую от стыда тушку до уборной, я набрал ледяную ванну. Потом как следует потёр гадкого себя и оставил штаны замачиваться в собственном позоре.

— Килли? — прислонившись головой к сколотому фаянсовому краю, я сомкнул веки. Такое чувство будто, меня лихорадит. Тело погрузилось в холодную, мутную воду и скрылось от внешнего мира. Чип Гейгера слабо запищал, предупреждая о заражении, и я со стоном провалился в сон.

Проснулся я от того, что ловил ртом воздух. Глаза немедленно распахнулись. Я, задыхаясь, вынырнул на поверхность и принялся кашлять и плеваться. Меня всего трясло мелкой дрожью.

Кое-как выкарабкавшись из ванны, я пополз в спальню. Кровать оказалась пустая. Я выругался себе под нос и закутался в одеяло, как в кокон. Веки снова неумолимо тяжелели… Точно, мы поругались. Я вернулся домой на рогах, значит, он, скорее всего, у Рено. Нужно будет потом придумать, как загладить свою вину.

Чёрт, ну как же я устал. Попытался подняться, но ноги двигались слишком медленно, лениво и разобщённо друг с другом. В итоге я рухнул обратно в постель. Спустя секунду из ниоткуда появился кот и начал топтаться лапами по животу. Меня снова вырубило.

Когда же я, наконец, вытащил себя из кровати, то с удивлением понял, что уже шесть часов вечера. Я проспал целый день. С кряхтением пристроившись на диване, я нашёл наощупь пакет, доверху набитый обезболивающими. Снюхал разумное количество и полирнул всё щепоткой кокса, чтобы взбодриться. Челюсть почему-то болела. Я либо упал, либо кто-то дал мне вчера по морде. Ставлю на падение: судя по бардаку дома, я буквально врезался в стену. Надо побыстрее найти Киллиана и начать подлизываться. Он явно точит на меня зуб, и я это полностью заслужил.

Когда наркотики мелодично журчащим потоком уже циркулировали в моих венах, я подхватил пушки, надел сапоги с курткой и полез на улицу. Самое верное будет пойти к Рено.

— А где твоя тень? — спросил Оуэн, стоящий у северного входа. Вид у него тоже был так себе. Всем часовым приходилось работать дополнительные смены из-за смерти Мики и травм Мэтта.

— У Рено, — ответил я как можно небрежнее. У меня даже получилось равнодушно пожать плечами. Я приблизился к воротам, но те не открылись.

Оуэн уставился на меня со стены, похоже, видя ложь насквозь.

— Я продежурил здесь всю ночь. Ни Рено, ни Киллиана. Со вчерашнего дня сквозь эти ворота не прошла ни одна живая душа.

Внутри тренькнул первый тревожный звоночек, правда, пока совсем крошечный. Киллиан наверняка сидит в своём старом доме. По крайней мере, он до сих пор в Арасе, а значит, ничего сильно страшного с ним не случится. Я найду его и буду извиняться до тех пор, пока тот меня не простит. Чего бы мне это ни стоило.

— Ладно, тогда свяжись со мной по рации, если увидишь его или ещё кого? — даже несмотря на острые, как лезвия, приступы беспокойства, неспешно рассекающие мои внутренности, голос мой остался ровным.

Оуэн кивнул.

— Тебе надо повесить колокольчик ему на шею.

— Да-да, спасибо за совет, остряк, — отмахнувшись, я потопал обратно.

Обогнув его старый дом (попыхивая уже вторым квилом), понял, что всё оставалось нетронутым. Тревожность моментально подпрыгнула в несколько раз. Киллиан тут не объявлялся.

Ладно, если он не объявлялся здесь… Я ускорился в сторону жилища Грейсона и Лео. Нервозная напряжённость с каждым шагом наэлектризовывалась внутри. Стоило мне на секунду дать слабину, и воображение тут же возвращалось к той проклятой фабрике. Рассудком я понимал, что сейчас всё по-другому, что он по-прежнему за стенами квартала, но… Блин, и я сам во всём виноват.

Что же случилось прошлой ночью. Я помню лишь, что мы поругались, но из-за чего — понятия не имею. Из-за Эшера, полагаю, или же из-за того, что припёрся домой убитым. Надеюсь только, что у меня не хватило тупости опять приставать к нему с пьяным сексом. Ё-моё, а вдруг он сказал «нет»… Вдруг вчера было конченое повторение того грубого секса, когда я разошёлся, и Грейсон в буквальном смысле отцепил меня от него? Даже от мимолетной мысли об этом кишки закрутились, как в блендере.

Не понимаю, почему я ничего не могу вспомнить. Я никогда не напивался до отключки, потому что в принципе редко пил в таких количествах. Но почему-то мне кажется, что вчера с Эшером я вообще ограничился парой стопок. Блин, у меня не получается нормально вспомнить даже это… Стоит чуть сосредоточиться, и в голове всплывает лишь серая дымка. В памяти сохранились лишь обрывочные фрагменты размытых изображений и приглушённых звуков. С течением времени кое-какие кусочки складывались воедино, но ещё большая их часть отсутствовала просто начисто.

Всё, хватит. С бухлом пора завязывать. Я поклялся в этом самому себе, и повторю эти же слова Киллиану, когда увижу его. Хватит терять контроль над своими действиями и своим телом; на меня ведь это совсем не похоже. Я не собираюсь снова вляпываться в то же самое дерьмо. И неважно, как это отразится на нашей с Эшером дружбе.

Наши посиделки за бутылкой потихоньку переходили все границы. Раньше мне казалось, что я просто весело провожу с ним время, а спирт и наркота, естественно, добавляют градуса, но теперь… Теперь от этого слишком много проблем. Если хочу, чтобы Киллиан успокоился и изменил своё мнение об Эшере, то попойки должны закончиться раз и навсегда.

Я безмерно наслаждался обществом ловца. Он был другим, отличным от всех моих знакомых пустынников, и поэтому так привлекал меня. От него словно бы исходила невыносимо притягательная аура, как от магнита или чего-то подобного. Понятия не имею почему, но мне просто нравилось, когда Эшер рядом. Мне было с ним хорошо.

Распахнув дверь, я протопал в гостиную Грейсона и Лео.

— Да ну вашу ж мать!

Я развернулся и пулей вылетел из комнаты, однако то, что увидел там, уже успело навеки выжечься в мозгу. К несчастью, рядом с дюжинами примерно таких же картинок, с той лишь разницей, что мои псевдопапаши были моложе.

Что ж, по крайней мере, они точно помирились.

— Ё-моё, сколько ещё раз тебе нужно нас застукать, прежде чем ты научишься стучать?! — заорал Грейсон. Лео, как всегда, засмеялся.

— Я так догадываюсь, Киллиана у вас нет, либо меня о чём-то не предупредили.

Меня до сих пор подташнивало. Не далее, как два месяца назад, я сам обрабатывал Киллиана на этом же самом диване. Фу, по-моему, даже в той же самой позе.

— Вы его не видели? — за спиной зашуршали молнии на штанах, и я рискнул повернуться. Хорошо хоть, что им не приспичило сначала закончить. — Я напился, и мы вроде бы погрызлись, потому что, когда я проснулся, его уже не было, — объяснил, параллельно обводя взглядом дом в поисках следов гостей.

— Напился? — растерялся Лео. — Ты же трезвый.

Я переступил с ноги на ногу.

— Это было вчера. Я встал только с час назад.

Брови того нахмурились. Приблизившись, Лео озабоченно положил руку мне на лоб. Меня всего передёрнуло: неизвестно, где эта рука была несколько минут назад.

— Но ты никогда не спишь дольше четырёх часов, даже когда пьёшь… И у тебя температура. Для лихорадки от укусов рейверов уже слишком поздно…

— Эшер угостил меня вчера MDMA. Я снюхал щепотку, а поплыл, как от горсти. Ещё и с водкой смешал. Наверное, от этого и вырубился, — я пожал плечами. — Короче, я решил завязать… опять. Если увидите Киллиана, свяжитесь со мной, ладно? Если, конечно, сможете хоть на секунду перестать трахаться.

— Обязательно свяжемся и передадим всем часовым. Но он не настолько глуп, чтобы уходить из Араса, — ответил Грейсон. — Скоро найдётся.

Кивнув, я вышел на улицу и отправился искать дальше.

— Киллиан?

Я снова проверил его старое жилище, но никаких изменений. Потом свернул на заваленные хламом проулки между нашими домами и принялся громко кричать его имя, периодически прося прощения на всякий случай.

Так незаметно пролетел час. Слабые приступы тревожности обратились ярко горящим пламенем. Мне начало казаться, что вчера я сделал с ним нечто совершенно ужасное. Ну, как я могу быть таким тупым?.. Киллиану явно не приносили удовольствия мои гуляния, а я вдобавок ещё и вынуждал его разбираться со своей ничего не соображающей тушей. Это было несправедливо по отношению к нему, и я повёл себя, как последний мудак, взваливая на него такое. Особенно, если сам и затеял пьяную ссору.

Мне ещё многому предстоит научиться. Я стану лучше. Больше никакого алкоголя, и, возможно, мне стоит перестать зависать с Эшером без Киллиана с нами. Возможно, увидев, чем мы занимаемся, он сменит гнев на милость. Мы ведь просто болтаем, пялимся в видак и играем в приставку.

Арас начинала окутывать тьма, а вместе с ним и мои мысли. Я уже дважды успел пробежаться по главным дорогам Западного Араса и даже заглянул на южные и восточные границы. Нет никакого признака, что Киллиан появлялся где-то неподалёку. Его не видели ни Карсон, ни Док — вообще никто.

Когда ночь окончательно опустилась, я направился в место, которое пришло на ум последним. Это моя последняя надежда, однако, зная Киллиана… Может, он решил наладить отношения?

Я постучал в дверь Эшера.