Глава 20. Киллиан

Киллиан

Поначалу паники не было. Усиленно игнорируя разверзающуюся всё глубже и глубже яму под ложечкой, я съел половину банки «Хорошего мальчика», что мы оставили на завтрак. Потом убрал остатки в сторону, как мог почистил зубы, ополоснув рот своей долей воды, и, вздрогнув, проглотил. Пора всё складывать в сумки. Ривер скоро вернётся. Во время обхода он наверняка заметил какой-нибудь особо жирный дом или магазин, где можно хорошо поживиться, и поэтому задержался. Ну, или я просто слишком рано проснулся.

Однако когда я подошёл к столу, чтобы убрать за ним наркотики, по спине впервые пробежал холодок. Толчёный дилаудид остался на месте. Пять дорожек лежали нетронутыми, и ещё от пяти оставались желтоватые крошки, рядом с которыми лежала пластиковая соломка, разрезанная пополам.

Я мысленно вернулся к предыдущей ночи: он снюхал эти пять, пока мы разговаривали… С тех пор как я уснул, он ничего не употреблял… Ривер сразу же отправился в обход.

Сердце комом застряло в горле. Пробежав пальцами по столешнице, я подхватил в руки соломку. Оставшиеся пять дорожек насмешливо уставились на меня в ответ. Если Ривер начинал нюхать вечером, то продолжал до утра, чтобы не вырубило.

Ривер не вернулся с разведки. Он отсутствует уже несколько часов.

Он уснул.

Точно. Я ещё раз повторил это вслух с такой уверенностью, что сердцу ничего не оставалось, кроме как поверить разуму. Ривер уснул. Он не спал уже пару дней. И он будет рвать и метать, когда проснётся, но с ним ничего не случилось.

«Или он всё-таки бросил тебя здесь?»

«Ты зря лез к нему в душу. Он испугался, что слишком разболтался. Ривер почувствовал себя уязвимым и, чтобы избавиться от этого ощущения, решил бросить тебя в Доннели на верную смерть».

— Заткнись, долбаный мозг! — нервно прошипел я и протопал к окну. Солнце уже давно поднялось над высотками, озаряя мрачную квартиру весёлым и ярким светом.

Тишина…

Нарастающее предчувствие беды как по команде изменяло раскинувшийся снаружи пейзаж. Ряды разбитых окон превращались в свирепые глаза или беззубые рты. Все без исключения пялились на вторженца, заявившегося сюда, что ограбить их. Я оказался единственным живым человеком в городе, где когда-то обитали тысячи.

НЕТ, НЕ ОКАЗАЛСЯ! Ривер тоже здесь.

Я отвернулся, будучи больше не в силах смотреть на улицу. Вместо этого я опустился на кресло Ривера и втянул в ноздри все пять дорожек дилаудида. Потом с грохотом бросил соломку на стол и вернулся обратно на кровать. Закутавшись в одеяло и усевшись в дальний угол матраса, принялся неподвижно ждать. В любую секунду я услышу, как он поднимается по ступенькам. Сердце требовало бежать вниз и искать его… Но Ривер сказал сидеть тут, Ривер сказал никуда без него не ходить. Сказал: «Сиди дома, там безопасно, безопасно…»

От таблеток тревожность постепенно сходила на нет. Я порылся в сумке Рено в поисках ещё чего-нибудь подобного, но кокаин пока отложил в сторону. На него налегать явно не стоит, иначе сойду с ума от паранойи, как предупреждал Ривер. Отыскав пакетик с уже раскрошенным дилаудидом, я отполз в свой угол с ложкой в руке и продолжил слушать.

Ненавижу свой мозг, и куда он меня заводит. Мысли кружились в голове водоворотом вопросов, предположений, запутывающих ещё больше, и страха… огромного количества страха. Они без устали повторялись по кругу, и единственным, что их притупляло, были наркотики. Я снова и снова втягивал в себя порошок из ложки, пока нос не забился желтоватыми комками, а в горле не застрял несмываемый кислый привкус дилаудида. Не знаю, сколько точно прошло, час или, может быть, два, когда я заплакал в первый раз.

А наплакавшись, я просто на себя разозлился. Ну, и какой от меня сейчас толк? Поднявшись на ноги, я спрятал пакетик в карман и попытался как можно тщательнее вытереть глаза. Потом убрал винтовку за спину и снова выглянул в окно. И снова ничего… Снова тишина. Блин, кажется, я начинаю ненавидеть тишину.

— РИВЕР?! — внезапно завопил я во всю глотку. — РИВЕР?!

«Ривер… Ривер… Ривер…» — мой пронзительный и полный ужаса визг эхом отскочил от стен зданий. Тишина. Мне никто не ответил, ни один зверь или даже насекомое, только лишь призраки, застрявшие в этом городе. Снова тишина.

Где же мой Ривер? Здесь никого нет. Он упал? Нет, Ривер ни за что не упадёт… Он бегает, как спортсмен, и прыгает, как циркач. Он уснул? Если только так.

ОН ТЕБЯ БРОСИЛ!

НЕТ!

Ненавижу свой мозг, как же сильно я ненавижу свой мозг… Он бы меня не бросил, он не мог меня бросить.

Я… Я ведь этого не заслужил… да?

Или всё-таки заслужил. Я слишком близко подобрался к воплощению социопатии по имени Ривер. Проделал брешь в его броне, и тот, боясь раскрытия того, что на самом деле он хороший парень и шутник, оставил меня в Доннели умирать. Скажет Грейсону и Лео, что я погиб от несчастного случая.

Слёзы вновь навернулись на глаза…

— Заткнись! ЗАТКНИСЬ! — закричал я со всей мочи, прекрасно понимая, что ору на самого себя. Ривер бы меня не бросил. Я ему нравлюсь, он обнимает меня почти каждую ночь. Он меня целовал. Он назвал мне имя, данное ему отцом.

Он слишком открылся, и поэтому ему пришлось отдалиться. Его нет, его уже давно здесь нет, он уже наверняка в Арасе. Прямо сейчас он рассказывает Грейсону, что меня убила старуха, притворяется, что расстроился.

Я принял ещё колёс и, опустившись на кресло, откинулся назад. Штурмовая винтовка пребольно впилась в спину. Нужно чуть-чуть подождать, пока накроет, и сразу же станет легче.

Он вернётся.

«Он тебя бросил».

Голова неумолимо клонилась вперёд, пока лоб не коснулся деревянной столешницы. Наркотики уже просочились в кровь и вступили в бой с ощетинившимся зверем сомнения, но с каждой убитой тварью на её месте появлялись три новые. Это как раковая опухоль, засевшая в мозгу: чем дольше её не удаляешь, тем быстрее она растёт и распространяется. Прошло уже так много времени. Мне хотелось разлепить веки и выглянуть из окна, чтобы попробовать определить, который сейчас час, но от наркотиков ноги отяжелели, а всё тело обмякло и расслабилось. Я остался сидеть на кресле с закрытыми глазами, а мой чересчур активный разум продолжал лезть куда не следует.

Вокруг по-прежнему была лишь тишина.

Мало-помалу меня начало спускать с небес на землю, правда, не знаю, сколько я пробыл в угаре. Одно только ясно наверняка: я всё ещё в полном одиночестве, а под подбородком скопилась лужица слюны.

Сердце словно бы навечно застряло в тисках. Тревожность, плотоядным цветком распустившаяся внутри, обрела свой рассудок и медленно пожирала меня изнутри. Задавала мне вопросы, на которые я не мог ответить, и, не удовлетворившись результатом, выдумывала объяснения за меня.

Встав, я в очередной раз приблизился к окну. Ничего не поменялось, ничего не слышно, как не было слышно последних пару лет, когда свернули лаборатории, и двести с лишним лет до этого, после того как… все ушли.

И мой часовой тоже ушёл? Если я вернусь в Арас, он встретит меня дулом своей М16, направленным в голову? Будет ли он ждать меня на стене, чтобы успеть пристрелить из снайперки, пока никто не замет…

Квадроцикл.

Мне пришлось ухватиться двумя руками за подоконник, чтобы не упасть от внезапного головокружения. Вот и ответ. Если квадроцикл до сих пор на месте, то значит, и Ривер тоже здесь. А если нет… он меня бросил.

Оба варианта ужасали меня до мозга костей.

Не хочу знать. Я взглянул на матрас, томясь соблазном вновь свернуться калачиком, но усилием воли я подавил его. Вместо этого собрал в кулак всё мужество, которого, знаю, у меня и так не было, и вышел в коридор, а затем спустился по лестнице.

Когда я дошёл до вестибюля с вынесенными взрывом окнами, сердце колотилось уже с ритмичностью отбойного молотка. Такое чувство, что сейчас грохнусь в обморок. Приняв наркотиков на кончике ложки для храбрости, я ступил на улицу. Свежий воздух прогнал из носа спёртый запах плесени и затхлости, коим пропахла вся многоэтажка.

— Ривер? — проскулил я жалким, срывающимся голосом. — Ривер?

Я направился вдоль по улице, мимо возвышающихся мрачных зданий. Шаги отскакивали от стен, подобно голосу до этого. Вчера это были шаги двух пар ног… сегодня одной.

Перекинув сумки через плечо и зарыв руки в карманы, я шёл к переулку, где Ривер оставил квадрик. С каждым шагом плотоядный монстр внутри продолжал грызть мои внутренности. Он там? Там?

Добравшись до переулка, я поставил мешки на землю и попытался наполнить лёгкие кислородом, но грудь была слишком стеснена. Вонзив ногти в кожу, я протолкнулся сквозь головокружение, сквозь страх и дурное предчувствие и ступил в тёмную аллею.

Прямо за мусорным баком, нетронутый и обвешанный нашей добычей, стоял квадроцикл Рено.

Моя реакция оказалась непредсказуемой. Каждая крупица сомнения в Ривере, малейшая мысль, что он мог меня бросить, обратилась в ненависть на себя самого за то, что я посмел так о нём думать. Слабые доводы, пытающиеся подкрепить уверенность в том, что Ривер, скорее всего, уснул, в мгновение ока разбились, столкнувшись с тем фактом, что минули уже многие часы. Он меня не бросал, не возвращался в Арас. Его нет уже полсуток, а я всё это время просидел в грёбаной квартире, считая, что Ривер оставил меня умирать. И всё это вместо того, чтобы поднять свой зад и пойти, наконец, проверить квадрик. Был ли я настолько нюня и размазня или просто тупой — не знаю.

Завеса ужаса свалилась откуда-то сверху, как тонна кирпичей, и окутала мозг оглушающим страхом. Я рухнул на колени и до хрипоты выкрикивал его имя.

Ривера нет, Ривер ранен, Ривер погиб, Ривер пропал… где Ривер? Кто его поймал? Кто-то наверняка его поймал, он бы ни за что не упал, его бы ни за что не убили. Чёрт, ну где же он? Что случилось?

— РИВЕР?

Подхватив сумки, я пустился бежать. Я нёсся по улице, заглядывая в каждый магазин, который мы обшарили вчера. И даже если кто-нибудь меня услышит — неважно; если здесь кто и есть, то это значит, что у них Ривер. Пусть они меня слышат — я убью их всех. Только бы его найти.

Башмаки мои с грохотом топали по асфальту. Я ловко петлял меж автомобилей и даже запрыгивал на капоты, чтобы пробраться сквозь особо массивные заторы. Понятия не имею, куда я мчусь, или хотя бы в каком направлении делать это будет эффективнее. Я просто орал и бежал. Если остановлюсь, то меня догонит страшная реальность. Ривер — самый крутой и здоровый мужик из всех, кого я знаю, и если он не вернулся ко мне, то случилось что-то из ряда вон выходящее. Что-то, что сдерживает его от того, чтобы убить нападающих одним чётким выстрелом в лоб.

Никто не в силах сдержать Ривера… Он неуязвим. Господи, ну где же он?

Когда ноги были уже не в силах двигаться, я снова бухнулся на колени и снова зарыдал, прямо посреди улицы. Где я, или хотя бы который сейчас час? Не знаю. Мне просто холодно и страшно.

А следом меня вырвало, правда, ничего не вышло наружу, кроме желчи и желудочного сока. Я давился рвотными позывами, задыхаясь, пока от недостатка воздуха в глазах не заплясали звёздочки, а потом просто осел мягкой грудой посреди дороги, мечтая, чтобы меня хотя бы больше не рвало.

От Ривера не осталось никаких следов. Ни одного отпечатка сапога в пыли, надутой ветром с Пустоши, ни одного окурка… Ничего.

Я бесцельно бродил кругами, как отставший от людей пёс. В забытом призрачном городе. Доннели со всех сторон казался одинаковым, куда ни глянь: серый, расколотый лабиринт. Одни и те же магазины, одни и те же многоэтажки, одни и те же указатели, давно переставшие звонить телефоны и столбы, проводившие электричество. Улицы ничем не отличались одна от другой, здания с плесневыми подтёками не отличались одно от другого. Стекла были либо разбиты, либо упали вниз от старости, либо вообще вынесены взрывом вместе с рамами. Машины стояли либо в ряд, либо врезанными друг в друга, с вывороченными наружу проржавевшими кишками, подобно крысам со вспоротыми брюхами.

Я потерялся, но какая уже теперь разница. Я всё равно не вернусь в квартиру. Нет.. Я должен найти его и вернуть домой… так же, как он вернул домой меня.

Нужно быть храбрым.

Я обессиленно опустился на асфальт, устав смотреть, как мои запылённые башмаки шаркают, задевая друг друга. Я не был храбрым. Я был много кем, включая будущего покойника, но точно не храбрым.

— Ривер? — просипел я в который раз.

«Ривер… Ривер… Ривер…» — ответило мне эхо прямо в ухо.

Запустив руку в сумку, я принялся шарить в поисках кокаина. Нужно больше энергии, чтобы продолжать поиски. Внезапно рука наткнулась на что-то твёрдое. Я спешно отбросил в сторону остатки холщовой подкладки и вытащил «Крылатых кошек».

В последний раз он читал именно эту книжку, и он читал её мне… Ривер мне читал, а первая моя мысль — он бросил меня умирать. Мой парень где-то там, раненый или даже убитый, а я волнуюсь только лишь о своём собственном благополучии.

Отшвырнув в сторону и сумку, и книгу, я опять заревел в голос, жадно всасывая в себя воздух. По лицу текли обжигающие слёзы и сопли. С каждой секундой дышать становилось все тяжелее и тяжелее. Я уже знал, что грядёт, и ненавидел себя за это. Спустя несколько минут меня накрыла полноценная паническая атака.

Я сидел на растрескавшемся асфальте и безуспешно хватал ртом воздух. Каждый раз, когда пытался впустить в грудь кислород, внутри всё сжималось, перекрывая любые пути доступа. Одновременно с этим я отчаянно шуршал сумкой Рено в поисках голубоватых таблеток, которые Ривер положил к своим собственным запасам. Он сказал, что они помогут от панических атак. Найдя, наконец, искомое, я закинул в рот сразу три штуки и принялся тщательно пережёвывать. На вкус было просто омерзительно, но я продолжал монотонно шевелить челюстями, игнорируя сухой привкус мела в обезвоженном рту. Мне удалось заставить себя проглотить всё до последней крошки.

Потом я на четвереньках дополз до ближайшего дома и всунул скрюченное тело под ржавый почтовый ящик, стараясь свернуться в как можно более тугой ком и задыхаясь, как умирающая крыса. Дыхание так не восстановилось, но в голове, по крайней мере, всё постепенно заволокло глухим туманом, погружая рассудок во тьму.

Проснувшись, я почувствовал себя одурманенным и опустошённым. Тревога, страх, беспокойство за Ривера, всё ещё бывшего где-то там… Всё это присутствовало, однако как будто бы похороненным на дне океана… Не знаю, меня словно бы не стало. Исчезло ощущение, что я… существую.

Потом я подхватил сумку и поплёлся сам не зная куда, спотыкаясь на каждом шагу. И я всё звал Ривера, звал и звал, несмотря на сорванный голос и першащее горло. Заученно повторял, что нужно найди квадроцикл и вернуться обратно в Арас. Нужно сообщить Лео и Грейсону, нужно сообщить Рено. Лица этих троих расплывались в моём воображение даже сильнее, чем лицо Ривера. Арас теперь казался таким далёким, местом, в котором я когда-то бывал, как мой старый фабричный городок. Место, которое мне больше не придётся увидеть, наполненное голосами людей, которых мне больше не придётся услышать.

Если я когда-нибудь отсюда выберусь, то только вместе с Ривером, а Ривера нет. Нет, нет, Ривера нет. И ключа от квадроцикла, скорее всего, тоже нет. Или он в сумке?

Я опустил взгляд на сумку, еле передвигая многотонные веки. Потом посмотрел на улицу, раскинувшуюся впереди. Одно и то же, улицы здесь все одинаковые. Полупрозрачная пелена застилала зрачки, но я всё равно умудрился прочитать название… И в то же мгновение забыл. Никогда в жизни я ещё не ощущал себя настолько обдолбанным.

— Ривер? Ривер? — прохрипел я, делая шаг вперед, однако земля неожиданно ушла из-под ног. Я всеми силами постарался удержать равновесие, но в итоге всё равно рухнул плашмя на асфальт. Автоматически перевернувшись на спину, я скосил взгляд на виновника падения — искорёженный кусок арматуры — наверное, часть корпуса автомобиля. Сказав себе вслух, что такое могло случиться с каждым, я медленно восстановил более-менее вертикальное положение. И продолжил брести вперёд. По лицу, по-моему, текли слюни.

Я вытер подбородок. Точно. Слюни.

Рано или поздно сюда придёт Грейсон, вместе с Лео. Они помогут мне отыскать его. Может быть, он где-то нечаянно заперся? Закрыв рот, я с удвоенным вниманием прислушался, но всё равно ничего не услышал.

— Ривер? — проскулил я.

Глаза беспокойно бегали по кругу, пытаясь охватить всю картину разом. От одного здания к другому, от окна к окну, от двери к двери. В поисках его лица, его красивого, безупречного лица с чёрными, как смоль, глазами, смотрящими на меня сверху вниз. С радужкой, испещрённой крошечными, карими прожилками, и идеальными волосами, такого тёмного цвета, что кажутся практически чёрными. Спереди они длинные и падают на глаза, но на затылке коротко пострижены. Волосы, которые хочется гладить и целовать. И его идеальные брови, чуть изогнутые аркой, и небольшие уши… одно из которых лишь недавно сшили заново. И его тело. Однажды мне довелось увидеть его в трусах, когда мы принимали ванну, которую он соорудил для нас в ковше экскаватора. Бледное, накаченное и совершенное. У него такая холодная кожа, но под моим прикосновением она нагревается.

Сердце противно заныло. Как же я волнуюсь о нём. Я не пожалел бы своей собственной жизни, только бы Ривер был в порядке. Он не умер, нет, нет, он не может умереть, Ривер неуязвим. Его заманили в ловушку или… ещё что-нибудь в этом духе. Мы ведь только-только начали толком разговаривать… Он не может погибнуть. Я только-только вернулся к нему.

Следующую ночь я спал в больнице. Когда темнота опустилась на Доннели, я был уже настолько вымотанным, по-прежнему одурманенным и ничего не соображающим от голубоватых таблеток, что мозг, словно бы навсегда впавший в ужас, просто-напросто отказался нормально функционировать. Я на автомате оттащил своё бесполезное тело на смотровой стол и отрубился, прижимая к груди винтовку. А чтобы не проснуться до утра, закинулся ещё толчёными колёсами и голубоватыми таблетками. И пусть кто-нибудь найдёт меня, пусть. По крайней мере, они отведут меня к Риверу.

Я проснулся в тёмной, затхлой комнате. Один. Вокруг стояла тишина, окончательно сводящая меня с ума. Перед уходом я зачем-то обшарил ящики и забрал с собой пару скальпелей и несколько ручек. «Отдам Доку», — решил мой перегоревший, как лампочка, мозг. Бережно уложив добычу в сумку, я покинул своё временное пристанище.

Ривера нет уже день.

Есть мне не хотелось, да и еда к тому же вся кончилась. Половину банки «Хорошего мальчика» я забыл в квартире, и теперь у меня оставалось лишь полбутылки воды. Сделав несколько глотков, я возобновил свои бесцельные шатания по улице. Попытался снова начать кричать и звать Ривера, но голос совсем сел, а глотка опухла от вчерашних оров.

Да и какой в этом был бы смысл? Ривера нигде нет.

По дороге я постоянно нюхал порошок. Просто не знал, чем ещё заняться. Стоило моему носу немного откупориться от сухой, шершавой кашицы, как я вновь забивал его пудрой, пока однообразные пейзажи, мелькающие перед глазами, не превращались в мутноватые силуэты абсолютно не интересующих меня вещей. Я лишился самых базовых чувств, и именно это мне сейчас нужно, чтобы не свихнуться.

И я шёл. Порой плакал, порой падал, порой усаживался на какую-нибудь скамейку, пялясь бессмысленным взглядом на здания напротив. Я потерялся в городе, который с каждым пройдённым мной кварталом становился лишь шире. Я где-то уже в центре, там где, очевидно, десятилетиями не ступало ни одно живое существо.

У меня нет никакого плана, нет даже малейшего представления, что делать дальше. Я — лишь трус из Скайфолла, у которого едва-едва хватало навыков для выживания в Арасе. У меня нет еды, и воды остаётся на один раз. Где-то рядом стоит квадроцикл, но он с таким же успехом мог бы находиться на луне. И это ещё если бы у меня были ключи.

Остановившись у какого-то ресторана, я присел на перевёрнутую будку таксофона. Потом вылил на язык последние капли воды и швырнул бутылку в центр улицы. Та с глухим стуком покатилась по асфальту, затем затормозила у колеса опрокинутого мотоцикла, поражённого коррозией — как и весь наш мир — до такой степени, что его уже было не узнать.

Жалко, что у меня нет с собой гитары. Можно было бы издать хоть какой-то шум. Голос уже навряд ли вернётся, и если Ривер меня ищет, ему приходится ориентироваться лишь на звук шагов и моё сердцебиение.

Но вот только он меня не ищет. Я абсолютно один.

Ох, как бы я сейчас наорал на него, ударил, разрыдался и заставил бы себя поцеловать. Сказал бы, что люблю до чёртиков… Ривер Меррик, Чанс Меррик, Ривер Мэсси… Столько благозвучных сочетаний. Я выкрикивал их по очереди, потом принялся кидаться всяким хламом из-под ног. Или нет. Или это было уже в моей голове.

Когда, наконец, настал вечер, я решил больше не утруждаться и не подыскивать офис или ещё что-нибудь подобное для ночлега. Просто зажевал ещё немного голубоватых таблеток и упал позади мусорного бака на заднем дворе какой-то усадьбы. От опасностей меня скрывали лишь погнутые звенья железного забора, и то частично. Надеюсь, сегодня ночью меня кто-нибудь найдёт и прикончит.

Я очнулся, покрытый засохшими соплями и слюнями… нет, не слюнями. Вся носоглотка начала кровоточить. Слишком много таблеток. И полное отсутствие еды и воды. Я попытался подняться на ноги, но сразу же шлёпнулся обратно на задницу, со стуком треснувшись позвоночником о кирпич.

Ривера нет уже два дня.

Я решил распотрошить заначку с болеутоляющим: от того, что меня вырубило в неестественной позе, да ещё и у ледяной стены, тело невыносимо саднило. Попытался втянуть в себя пудру, но ноздри намертво закупорились и забились кровавыми сгустками. Что ж, даже последнее утешение меня покинуло. Уныло прожевав пару колёс дилаудида, я неподвижно просидел часа полтора, ожидая, пока меня накроет. Потом всё-таки сгрёб себя в кучу и встал на ноги.

Грёбаная тишина, чтоб ей сдохнуть.

— ДА ПОШЛИ ВЫ ВСЕ! — завопил я во всю глотку, делая шаг вперёд, но меня тут же повело куда-то сторону. Пошатнувшись, я ударился плечом об угол дома. Штурмовая винтовка с противным скрежетом проехалась по камню: вчера вечером мне даже не удалось её снять. Я в буквальном смысле уснул там, где свалился.

Мне просто необходимо каким-то образом добраться до квадроцикла. Я обязан найти Грейсона и Лео. Они, да и все остальные, разберут этот город по кирпичику в поисках Ривера. Осталось понять, где этот проклятый квадрик. Я выполз из палисадника обратно на серый асфальт, на который тупо пялюсь последнюю пару дней, и уставился в ту сторону, куда надо держать путь. Возможно, в ту… Какая уже теперь разница.

Я натужно сглотнул. Глотка покрылась коростами от обезвоживания, а забитый нос давно перестал дышать. К корню языка пристал липкий, мелкозернистый налёт, горькой слизью обволакивающий ротовую полость. Притуплённый гнев прокатился по моему телу, присоединяясь к тусклому чувству безнадёги, терзавшему меня всё это время.

Безнадёжно… Глаза знакомо защипало, но организм уже не вырабатывал достаточно влаги, чтобы разбазаривать её на такую глупость, как слёзы. Слишком много истерики, слишком много панических атак. Я был истощён и полностью перешёл в автоматический режим.

Моего парня больше нет. Теперь мне уже кажется, что лучше бы Ривер бросил меня здесь умирать. Так он, по крайней мере, выжил бы. И, надеюсь, позаботился бы о Биффе. Я бы даже не стал расстраиваться. У него наверняка были бы свои веские причины: я ведь и впрямь изнеженный и тепличный, слабый и раздражающий. Ривер поступил бы так, как посчитал нужным, и я сам был бы в этом виноват. Как бы мне хотелось в это верить, как бы мне хотелось, чтобы он меня бросил.

Хриплый всхлип всё-таки сорвался с губ. Всё что угодно, пусть он только окажется жив.

Собрав из-под носа склизкую жижу, я мучительно простонал. Смотря на ближайший указатель и пытаясь вспомнить, приходилось ли мне здесь уже бывать. И всё более и более соблазняясь тёмными предложениями разума. Проклятый здравый смысл стремглав отчаливал в дальние дали, оставляя мне лишь мрачные идеи взамен. Высморкавшись, я вытер руку о штанину. Надо хоть немного избавиться от этой пробки… чтобы вновь закидываться дурью, пока не отключусь. И чтобы больше не проснуться. Чтобы оказаться с Ривером.

Спустя пару часов после пробуждения тишина наконец-то доконала меня. Замерев посреди мёртвого города, я орал и орал, слушая, как эхо отскакивает от гниющих зданий и возвращается ко мне. Каждый раз, когда голос грозил сорваться, я делал глубокий вдох и вопил с новой силой.

Когда я подавился кровью, сочащейся из разодранной глотки, в голову пришла идея получше.

Засунув руку в бесконечные сумки, я выудил ржавый скальпель, найденный вчера в заброшенной больнице. Проверив остроту на пальце, я поднёс его к запястью. Потом рассёк кожу поперёк, внимательно наблюдая за тонкой красной линией, тянущейся вслед за лезвием.

Небывалое чувство облегчения затопило меня с головой. Прикрыв глаза, я молча наслаждался болью. Чувство оказалось столь же дурманящим, как и наркотики до этого. Я провёл скальпелем по другой руке, но на этот раз у локтевого сгиба изо всей силы воткнул кончик в мясо. Металл приятно охладил обезвоженную плоть. Держа остриё под кожей, я медленно опустился на колени. Клейкая влага постепенно смачивала пальцы и ладонь. Моя отдушина.

Я позволил ранам беспрепятственно истекать кровью, но со временем чувство облегчения угасло. Я опустил взгляд, оценивая масштабы катастрофы. На первый взгляд показалось, что я, наконец-то, достиг своей цели: порезы на обеих руках зияли устрашающе и безобразно. Красная кровь мерно капала на асфальт, собираясь в неглубокую лужицу посреди улицы.

Какая разница. Спрятав скальпель в сумку, я вновь куда-то поковылял, но тут по плечу меня неожиданно ударила штурмовая винтовка.

«Ну, и насколько же ты сумасшедший, Киллиан?»

Я снял винтовку со спины. Огляделся по сторонам и с оглушительным визгом… принялся стрелять. Первой очередью я снёс вывеску парикмахерской. И даже не шмякнулся на задницу от отдачи: Ривер научил меня, как правильно встать и подготовиться.

После начался бедлам. Я с бешеным ором мчался вдоль улиц и палил во всё, что видел. Постоянно падал, потому что спотыкался о всякий хлам и врезался во всякую дребедень. Целый город рокотал от шума, неслышаного им сотни лет. С каждой обоймой разум мой воспарял к небесам. Как же жаль, что здесь нет радтварей: я с превеликим удовольствием вышиб бы им мозги.

Прицелившись в относительно целое окно, я нажал на курок… Щелчок. Тогда я вытащил «Магнум» и расколошматил окно им, но на этот раз чуть не покатился кубарем от отдачи. Прицельная точность, однако, была в разы лучше. Настолько, что очень скоро я остался лишь с одной пулей в барабане.

Остановившись, я поднёс револьвер к лицу и заглянул прямо в дуло. Потом без малейших раздумий встал себе в рот, ощутив на языке холодный металлический привкус. И побрёл дальше, посасывая на ходу пистолет. Я окончательно и бесповоротно спятил.

После я решил свернуть с этой улицы и пойти ещё куда-нибудь. От крови, скопившейся во рту, я почти захлёбывался, поэтому временно заткнул «Магнум» за пояс. Все тело ныло, саднило и кровоточило. Нужно поскорее отыскать здание, где можно застрелиться. Чтобы Грейсон и Лео смогли найти мой труп. Надеюсь, что смогут…

Я замер. Казалось бы, должен был завопить или зарыдать, но почему-то просто застыл, бессмысленно пялясь на него.

Посреди дороги, где-то в полуквартале от меня, виднелся чёрный силуэт. Я ещё несколько секунд ошеломлённо стоял, разинув рот и не веря своим глазам. Потом меня подхватил вихрь счастья и отчаяния, на всех парах неся к нему.

— РИВЕР! — закричал я, смеясь и задыхаясь одновременно. Я бежал, не чуя под собой ног, и силуэт тоже приближался ко мне. По-моему, я даже не касался земли. Я летел. — РИВЕР! — вырвалось из глотки еле различимое бульканье. Дурацкие ноги всё никак не приводили меня к нему.

А потом всё-таки привели. Я принялся резко тормозить пятками, пока, наконец, не остановился совсем. Мужчина продолжал шагать ко мне, и с каждым его шагом сердце всё быстрее скользило вниз. Это не Ривер.

Чёрные волосы обрамляли квадратное лицо с очками, нацепленными поверх серовато-голубых глаз. Худощавую фигуру скрывала чёрная одежда. Мужчина улыбался.

Не сводя глаз с его лица, я попятился назад, доставая на ходу винтовку и прицеливаясь в грудь. Мужчина расплылся в ещё более широкой ухмылке, красноречиво указывая взглядом вниз. Потом, очевидно, поняв, что я не реагирую, сам задрал руку вверх, не прекращая улыбаться.

Он показал мне М16 Ривера.

— Что ты с ним сделал?! — заверещал я. Винтовка задребезжала в моей мёртвой хватке. — Говори, где он, или я прямо сейчас убью тебя к чёртовой матери!

Улыбка его ничуть не угасла, скорее, наоборот. Голубые глаза превратились в две узкие щёлки. Протянув руку, он поставил палец на дуло моей пушки и надавил вниз.

— Пить хочешь? — дружелюбно поинтересовался он, клоня мою винтовку к самой земле и бормоча себе под нос: — Ох, кошмар, ты же весь истекаешь кровью.

— Где Ривер? Что ты сделал с Ривером? — всхлипнул я, больше не вскидывая оружие. Я потерялся, я запутался. Я просто хочу его увидеть.

Мужчина кивнул в сторону пушки.

— Убирай свою игрушку.

Меня внезапно накрыла ярость.

— Отведи меня к Риверу, или я тебя убью. Он бы… Он бы ни за что не отдал бы свою винтовку. Она принадлежит Риверу, отведи меня к Риверу! — заикаясь, пригрозил я.

Мужчина от души рассмеялся, сверкая ровными, белыми зубами. С какой луны он вообще сюда упал?

— Чем ты меня убьёшь? У тебя в руках игрушка. Там нет пуль, дурашка, — проговорил он пугающе весёлым тоном, граничащим с радостью психопата. — Пойдём со мной, пойдём.

— А Ривер с тобой?

Нахмурив брови, мужчина поднёс палец к щеке и принялся поглаживать её, задумчиво всматриваясь в небо. И тут я понял, что мои опасения подтвердились. Передо мной стоял конченый псих.

— Нет, такого я не знаю. А вот тебя знаю. Маленькая обезьяна-ревун. Очень красивая обезьянка-ревун. Я за тобой следил.

Я сделал ещё шаг назад, по-прежнему до боли стискивая бесполезную винтовку.

— Как… Как ты следил за мной?

Мужчина указал жестом за мою спину, затем налево и, наконец, на разбитый светофор.

— Через камеры.

— Что? — Я огляделся, но ничего не заметил. — Ты за нами следил?

Тот развлекался, перекатываясь с носка на пятку и стуча ногтями по стволу М16.

— Ты такой хорошенький. Девственник? — не получив ответа, он поднёс прицел к глазу. — Отвечай.

Я тупо вытаращился на него, чувствуя, как внутри всё холодеет.

— Да.

— Давай встречаться!

Улыбаясь от уха до уха, он пару раз подпрыгнул на месте, похоже, выражая неописуемый восторг. Я ещё долю секунды не отрывал от него взгляда, пока чумной зверь — ледяной и парализующий страх — не заглотил жалкие ошмётки оставшегося во мне мужества.

Я вновь оказался под угрозой изнасилования, на этот раз под дулом пистолета. Мужчиной, который, скорее всего, убил моего парня. Нельзя этого допускать. Ривер больше не придёт мне на помощь. Развернувшись, я бросился бежать.

Но он не стал в меня стрелять, как я думал. Незнакомец послушно отпустил меня, прокричав в ответ лишь: «Вернись!» Голос его при этом звучал не сердито, а обиженно. Как будто бы я был зверушкой, удирающей от владельца.

Я, не оглядываясь, что есть мочи улепётывал от этого шизанутого. Скрывшись за углом, нырнул в ближайшее здание и спешно спрятался в крохотном чулане. Потом захлопнул дверь и навалился на неё спиной. Разорвав мешок Рено, я начал пихать в рот таблетки, все без разбора. Ривер мёртв, этот безумный его прикончил. И как же он был прав: никому нельзя доверять. Никому, никому, никому.

Я торопливо жевал пилюли, с трудом проглатывая сухие комья, и давился слезами. Через сколько они меня убьют? А вдруг это займёт слишком много времени? Ривер… Ривер, я люблю тебя. Скоро мы снова будем вместе. Вытянув из-за пояса «Магнум», я засунул дуло в рот. Потом закрыл глаза и спустил курок.

Щёлк.

Швырнув пушку в стену, я беззвучно зарыдал. Вечно не могу правильно посчитать пули, я никогда не могу сосчитать эти грёбаные пули!

Когда дверь распахнулась, я даже не поднял глаз. Незнакомец положил ладони мне на грудь.

— Ты весь в крови и такой грязный, но всё равно такой приятный, — проворковал он. Я дёрнулся, чувствуя, как тёплые руки спускаются ниже по телу, заползая в штаны. Мужчина принялся меня ласкать, потирая пальцами лобковые волосы, потом соскальзывая к члену.

А потом он вдруг отстранился.

— Прости моё неподобающее поведение. Так нельзя. Но ты же будешь со мной встречаться, да?

Я промолчал, исподлобья косясь на него. Потом попытался поднять голову, которая внезапно отяжелела на пару сотен фунтов, чтобы отказаться, но язык, однако, превратился в бесформенную массу. Колёса начинали действовать, причём очень активно.

В голубых глазах мужчины мелькнуло беспокойство.

— Тебе нехорошо? — спросил он, прикладывая ладонь к моему сердцу. Взгляд его нашёл желтоватую таблетку. — Ох, ужас, тебе нужно скорее внутрь. Плохой Киллиан.

«Что? Он знает, как меня зовут, он знает, как меня зовут… Ривер сказал?»

Незнакомец поднял меня на руки и вытащил на улицу. Винтовка и сумка Рено остались в чулане, но мой портфель по-прежнему свисал с плеча.

— Ты его убил? — спросил я слабым голосом.

Тот не ответил, продолжая шагать по дороге, насвистывая и напевая с закрытым ртом. Вскоре мы вошли в тёмное здание, и он понёс меня вниз по лестнице. Голова кружилась, дышалось всё труднее. Меня неумолимо клонило в сон.

Мужчина на секунду поставил меня на пол, и я тут же опустился на колени и прижался к стене, опасаясь завалиться набок. Достав пластиковую карточку, он приблизил её к чему-то, что мне не приходилось наблюдать со времён Скайфолла — к армированной металлической двери с электронным считывающим устройством. В прорези горел красный свет. Когда он провёл картой, раздался писк, и свет сменился на зелёный. Мужчина снова поднял меня на руки и занёс внутрь. Дверь за нами с грохотом захлопнулась.

Внутри оказалось тепло и очень светло, настолько, что мне даже пришлось на пару секунд зажмуриться. Немного привыкнув, я разомкнул веки и упёрся взглядом в белую, без единого пятнышка, стену с окнами с пластиковыми сетками вместо стёкол. Снаружи над каждым окном висели сложенные гармошкой жалюзи. Ещё здесь было множество дверей с одинаковыми отверстиями для пластиковых карт.

Теперь я понял где, и я понял, кто он. Это ученый из Скайтеха. Но что он здесь забыл? Ведь всех учёных должны были вывести из этой зоны несколько лет назад. Однако факты говорили сами за себя: для пустынника он был слишком чистым и ухоженным, а очки к тому же могли носить лишь работники и солдаты короля Силаса.

— ЧТО ТЫ С НИМ СДЕЛАЛ?!

При звуках этого голоса я весь затрясся и забился в судорогах. Он был таким громким и сочился такой яростью, какую я никогда в нём не слышал.

— Ты сказал, что не тронешь его! — заорал Ривер.

— Ривер! — просипел я. Сердце едва не лопнуло от затопившего меня облегчения, которое временно пересилило даже действие наркотиков, циркулирующих в крови.

Я заворочался, пытаясь вырваться из хватки мужчины, но и руки, и ноги будто налились свинцом, и сколько бы я ни старался, ничего не выходило. Тогда я попытался хотя бы заплакать, но в глотке всё слишком сдавило. В отчаянии я втянул в себя воздух, а потом просто не смог выдохнуть. Всё вокруг нестерпимо заблестело. Веки сами собой сомкнулись, скрывая зрачки от режущего света.

— Отдай его мне, Периш, отдай его мне! — кричал Ривер, колотя кулаками по стали. Почему он не рядом? Где он?

— Он умирает, — объяснил мужчина с тревогой в голосе. — Съел слишком много твоих таблеток.

— Я помогу, только отдай его мне.

— Я сам. У него передоз, передоз.

Хлопнула ещё одна дверь. В ушах по-прежнему звенели крики Ривера и сумасшедший стук плоти по металлу, но уже более приглушённо.

Учёный по имени Периш посадил меня куда-то. Я услышал дребезжание открывающихся и закрывающихся шкафчиков. А потом он склонился надо мной. С трудом разлепив глаза, я встретил его довольную улыбку.

— Открой рот, — тон его голоса вновь приобрёл нотки безумного веселья.

Я изо всех сил стиснул зубы и отрицательно покачал головой. Мужик совершенно спятил: ни в коем случае нельзя ему доверять.

Периш сердито насупился, затем схватил меня за челюсть и попытался открыть рот насильно, суя пальцы внутрь. Во мне вдруг вспыхнул гнев, подтолкнув меня совершить огромную глупость: укусить его. Естественно, тот не на шутку разозлился, а я мгновенно пожалел. Он снова сгрёб меня в охапку и пинком открыл следующую дверь. В середине кипенно-белой комнаты стоял стул, напоминающий кресло дантиста, а над ним свисала лампа на пружине.

Он уложил меня на мягкую кожу, а следом раздался хруст липучки.

Периш пристёгивал меня к креслу. Я торопливо обводил взглядом комнату, краем глаза наблюдая, как тот возится с ремнями. Улыбка, рассеянно игравшая на лице учёного, пропала, а губы поджались в тонкую линию. Прищурившись, он снова схватил меня за челюсть и пребольно сжал. Когда я всё равно отказался открывать рот, тот вытащил из ближайшего шкафчика какую-то пластиковую коробку, из которой выходили два витых провода с клеммами на концах.

Отогнув мою нижнюю губу, он прицепил зажимы к внутренним сторонам щёк. Голубые глаза превратились в отстранённые льдинки. Где-то неподалёку не прекращал вопить Ривер, но находился он за несколькими закрытыми дверьми.

Я лежал на кресле, ощущая холодный металлический привкус во рту, и как мог вертел головой, силясь понять хоть что-нибудь. Постарался хоть немного пошевелиться, но и руки, и ноги были накрепко замотаны ремнями на липучках. Впрочем, даже и без них, у меня бы всё равно ничего не вышло: я слишком ослаб.

— Нам нужно показать тебя Риверу, — пробормотал Периш себе под нос и кинул взгляд в дальний левый угол. — Видишь нас, Ривер?

Расхохотавшись, он нажал на красную кнопку. Машина с жужжанием ожила.

По внутренней поверхности щёк неожиданно пробежал ток, будто бы я лизнул электрический забор. Зубы сами собой разжались, а нижняя челюсть отвисла. Я завопил, всем телом содрогаясь в ритмичных конвульсиях. Мозг словно взбили железной вилкой до состояния скомканного и трясущегося желе. Я снова издал мучительный крик, зовя Ривера.

Следом я почувствовал что-то на языке, что-то плотное и шершавое. На вкус как зола. Я постарался сплюнуть, но оно всё сыпалось и сыпалось в рот, пока не начало падать на грудь. Пришлось начать глотать, чтобы не задохнуться.

— Это активированный уголь и «Субоксон»! — снова весело и беззаботно прощебетал учёный. Я в последний раз дёрнулся, ощущая, как электрический ток окончательно покидает тело.

Меня по-прежнему мутило, и я лишь протяжно застонал в ответ.

— Он впитывает токсины, которыми ты отравился! Скоро всё будет хорошо! Ты такой прелестный, ты мне очень нравишься! — Периш просиял улыбкой и ласково ущипнул меня за щёки. Я попытался отвернуться.

Ривер всем телом кидался на дверь, истерично вопя. Неужели он и правда нас видит?

— Больше не закрывай рот, ладно? Или мне опять придётся открывать его силой. Это для твоего же блага, — прошептал Периш и, склонившись, поцеловал меня в щёку. — Ты такой маленький и такой очаровательный. Так и хочется посадить тебя в карман.

Он продолжил сыпать угольную смесь мне в рот, и я просто сдался и послушно глотал. Заполнив мой желудок пористой дрянью по самое горло, Периш бережно вытер мне лицо. Всё это время он глазел на меня, как на какое-нибудь божество или нечто подобное. Ничего не понимаю. Кроме одного: я попал в руки к самому настоящему психу.

Но Ривер… Ривер жив. И пока он жив, я потерплю этого безумца. А потом Ривер нас спасёт.

— А теперь давай больше не будем вырываться, ладно? Я возьму тебя на руки, — произнёс Периш приторно-сладким тоном. — Будешь хорошим?

Я умудрился утвердительно кивнуть, хотя, когда он поднял меня в воздух, голова безжизненно повисла, как у тряпичной куклы. Периш отнёс меня в коридор, до приступов клаустрофобии узкий, с такими же белоснежными стенами и стальными дверями, как и у входа. Здесь даже пахло чистотой.

— Отдай его мне… Ты обещал, отдай. Я сделал, как ты просил. Мне нужно его увидеть, — я впервые в жизни слышал столь неприкрытое отчаяние в его голосе.

— Обещал, да? — страдальчески вздохнул Периш. — Ладно, чуть-чуть можно. А я пока приготовлю ему еды. Газировки? Киллиан, будешь газировку?

Я перевёл на него взгляд, но сейчас моих сил не хватало даже на то, чтобы самостоятельно держать шею, не говоря уже о том, чтобы ответить. Ривер выругался: по-моему, из-за того, что я промолчал. В желудке всё бурлило. С каждым шагом учёного я опасался, что меня вот-вот вырвет — углём и всем остальным.

Периш аккуратно поставил меня на ноги и, придерживая за талию, помог опуститься на колени.

— В угол, — обратился он к Риверу таким суровым голосом, что я невольно дёрнулся. Настроение учёного менялось на глазах, что добавляло дополнительный элемент ужаса к нашему заточению. Ривер, похоже, тоже это подметил. Он без малейших возражений подчинился.

Спустя секунду раздался писк, и я оказался внутри. Дверь захлопнулась, и меня тут же сцапали уже такие знакомые руки Ривера. Судя по звуку, он торопливо опускал жалюзи, но при этом вокруг ещё почему-то звенели цепи. А потом он прижал меня крепче, чем когда-либо, и принялся утешать. Расплющенный хваткой, я смог выдавить из себя лишь тонкий скулёж. Оголённую кожу холодил металл, и снова без остановки дребезжали цепи.

— Когда ты уснул, я сразу же пошёл в обход. До этого весь день слышал писк электроники, — хриплым шёпотом заговорил Ривер, не выпуская меня из объятий. — Прости, что пришлось попросить его привести тебя сюда. Я надеялся, что ты вернёшься в Арас, но вместо этого ты начал лопать таблетки горстями и резать вены, чокнутый придурок. Я здесь уже несколько дней. Он сказал, что ты тоже здесь. Он, блин, тебя описал, и я поверил. Если бы знал, что это враньё, то вышиб бы ему мозги прямо на месте.

У меня не получилось ему ответить. Я честно старался, но выходили лишь сдавленные стоны и всхлипы. В итоге я сдался и решил просто утонуть в его руках. Он не умер, Ривер жив, а со всем остальным мы справимся. Ривер жив.

Когда же он отстранился, я мысленно ахнул. Над Ривером издевались. Под глазами красовались фингалы, половину лица перекрывал огромный синяк, брови рассечены довольно глубокими ранами, а губа разбита. Кроме того, шею стягивало нечто подозрительное, похожее на металлический ошейник. Он и составлял всю его одежду, не считая, конечно, потёртых боксёров и заляпанной майки.

— Ты в порядке? Скажи что-нибудь. Нужно, чтобы он заштопал твои руки. Чёрт, ну какой же ты идиот.

В порядке ли я? Ривера отмутузили до полусмерти. Я попытался объяснить ему это, но лицо предательски сморщилось, и я опять заревел. Я только и делал, что ревел. Ненавижу себя.

Закусив порезанную губу, Ривер снова сгрёб меня в охапку и начал тихонько раскачиваться взад-вперёд.

— Я вытащу нас отсюда. Обязательно, обещаю, — прошептал он еле слышно, приглаживая мои волосы и леденя шею цепями. — Он заставил меня смотреть, я смотрел за тобой всё время. Ты был таким храбрым котиком, Килли.

Я рыдал, закидывался таблетками без меры и палил во всё подряд… И в чём тут храбрость?

Его голос меня успокаивал. Уголь свирепо рычал в животе, но благодаря его поглощающему эффекту, мозг мало-помалу возвращался в норму. Спустя ещё пару минут я обнаружил, что могу шевелить руками, и тут же обнял Ривера, стараясь сжать его так же сильно, как он меня. Пояс его оказался обмотан цепями.

— Эй, очнулся? — спросил Ривер ласково, снова отстраняясь, чтобы посмотреть в мои глаза. Он даже улыбнулся. Знаю, что лишь для вида, но мне всё равно стало лучше.

Кивнув, я коснулся кровоподтёка на его щеке.

— Я боялся, что ты меня бросил.

Ривер, смахивающий с моего лица слёзы большими пальцами, нахмурился и замер.

— Я надеялся, что ты уже достаточно меня знаешь, чтобы понимать, что я скорее умру, чем брошу тебя.

Под его разочарованным взглядом я потупился.

— Твой уход гораздо вероятнее, чем твоя смерть.

Тот на секунду задумался.

— Что ж, в этом есть свой смысл, — глаза его неожиданно метнулись куда-то мне за спину. Мне пока было не до того, чтобы оглядывать комнату. — Я видел, как ты нашёл квадрик.

Прямо в тот самый момент? Кошмар… Кажется, будто бы Риверу должно было быть от этого легче, потому что он присматривал за мной, но на самом деле его заставили наблюдать, как я страдаю и мучаюсь, мечусь в панике и страхе из-за его исчезновения. Что за больной мерзавец этот учёный?

— А сейчас он нас видит? — прошептал я, вертя головой по сторонам.

Напротив находились дюжины и дюжины цветных мониторов, врезанных в стену, с кнопками и цифрами внизу. Половина телевизоров показывала записи с городских камер, а вторая — вроде бы подземную лабораторию, включая комнату, где меня пытали током. Было здесь также и изображение учёного. Сейчас Периш резал овощи на кухне.

Ривер отрицательно замотал головой.

— Это комната видеонаблюдения. Здесь нет никаких камер, но отсюда просматривается вся лаборатория и весь город.

Весь… Я водил глазами по экранам, узнавая некоторые из пустынных дорог.

— Каждый монитор может переключаться на четыре разных камеры. А если нажать на цифры — можно приблизить картинку… Короче, охренеть. Отсюда видно всё.

Я проглотил колючий ком в горле. Он видел, как я бесцельно шляюсь? Видел меня отчаявшимся, потерянным и ни на что негодным? Видел, как я выкрикивал его имя, пока не начал харкать кровью. А слышал ли? Из телевизоров не доносилось ни звука, но откуда сейчас взяться звуку? В городе ни души.

Вползши обратно в объятия Ривера, я наконец-то разглядел, что всё это время запястья его были скованы цепью.

— Я ему зачем-то нужен, — пожаловался я, содрогаясь всем телом. Ривер стиснул меня сильнее.

— Знаю. Лишь так мне удалось уговорить его не убивать нас обоих. Пришлось сказать, что он в твоём вкусе. И что мы не вместе.

— Что?! — воскликнул я, пытаясь отскочить, но Ривер не позволил.

— Он уже очень давно сидит тут в одиночестве. Когда мы рыскали по городу, то попались ему на камеру. И ты — единственная причина, почему он не убил нас сразу. Ты ему понравился, и он захотел тебя себе.

Я разразился новыми слезами. Что же, делать нечего.

— Главное, чтобы ты был жив. Я согласен.

Ривер чуть сдвинулся назад и окинул меня растерянным взглядом.

— Ты о чём?

— Я останусь с ним, если он тебя отпустит.

Ривер ухмыльнулся. У меня немедленно зачесались кулаки ударить его в челюсть и стереть эту дурацкую ухмылку.

— Нет, мой красивый балбес. Я никуда без тебя не пойду. Теперь ты здесь, со мной. Он не станет выкидывать тебя на улицу, и ты будешь со мной. Пока я, правда, не знаю, что делать дальше, но что-нибудь придумаю.

— Я размозжу ему башку и заберу карточку.

Брови его выгнулись дугой.

— Всё не так-то просто, — он поднял руки и указал на ошейник. Я постарался не морщиться при виде кровоточащей и содранной кожи, беспрепятственно ездящей под металлическими оковами. — У него есть пульт, который всегда при нём. И если я его выбешу… то взорвусь. Сначала я его почти убил, но… он тот ещё подлюка.

Я внимательнее рассмотрел ошейник и на этот раз узнал его. Подобные конструкции надевали на рабов: я видел их пару раз в Скайфолле. Ими сковывали невольников, чтобы лишить любой возможности бежать. Одно нажатие на кнопку, и ошейник в буквальном смысле оторвёт Риверу голову.

Это… Это всё усложняет.

Позади меня виднелась сплошная стальная дверь и закрытые жалюзи, скрывающие окно с пластиковой решёткой.

— Я уговорю его тебя отпустить в обмен на себя… А ты приведёшь Грейсона и Лео, и вы вместе меня спасёте.

Ривер издал сиплый смешок.

— Я же сказал, что никуда без тебя не пойду.

— Я ему нужен, Ривер, он ничего мне не сделает… Но он уже показал, что не боится мучить тебя.

— А ещё он показал, что не боится мучать тебя, — пробормотал тот, касаясь уголков моих губ. Я невольно скривился. Похоже, клеммы оставили ожоги на слизистой.

— Потому я не слушался… Но теперь буду. Ривер… Он сумасшедший, — прошептал я как можно тише, опасаясь, что учёный всё же мог как-то подслушивать нас. — Пожалуйста, подумай. Что ещё нам остаётся? В лучшем случае, если мы его убьём… то умрём здесь с голоду. Ривер, я могу втереться к нему в доверие. Узнаю пароль и выкраду пульт от твоего ошейника. Я быстро.

— Нет, — взгляд его посуровел. — Я сам что-нибудь придумаю.

Я слишком вымотался и душевно, и физически, чтобы спорить, поэтому просто приблизился и снова упал ему на грудь. Ривер положил подбородок мне на макушку: он явно косился на происходящее на экранах. Я же предпочёл уставиться в стену и просто слушать звуки его дыхания. Что же делать… И что за ужасы ждут нас впереди…

А следом в моём усталом мозге наконец-то посветлело. Я принялся елозить носом по груди Ривера, и тот крепче стиснул меня в своих руках.

Мне придётся разбираться с этим самому.

Ривер не может всё тут взорвать и всех убить, потому что одно из двух: мы либо оба погибнем, либо сработает ошейник. Нравится нам это или нет, но Ривер полностью под контролем у Периша.

Но не я… Периш — спятивший шизик, и им наверняка легко манипулировать… Я умнее, чем он.

— Он возвращается, — прошептал Ривер. Я бросил взгляд на экраны и увидел, что Периш выходит из кухни.

Я спешно сел прямо и посмотрел на Ривера. Он посмотрел на меня в ответ… Его совершенное лицо не выражало ни единой эмоции. Прильнув, я чмокнул его в губы, и он ответил, углубив поцелуй.

— Ты мне доверяешь? — прошептал я.

Ривер резко отпрянул.

— Не геройствуй.

— Не буду. Я просто сделаю всё необходимое, чтобы спасти нас обоих, — я напоследок коснулся его губ своими и уже довольно уверенно поднялся на ноги, держа его за руку. Ривер внимательно следил за моими движениями, и сердце моё взорвалось от боли, когда я понял, что лодыжки его тоже скованы и сочатся кровью.

— Я люблю тебя.

Выражение лица Ривера оставалось беспристрастным, но я настырно продолжал вглядываться в эти чёрные глаза, подбитые и пустые. Прежде чем он успел ответить, дверь распахнулась.