Глава 37. Киллиан

Киллиан

Несмотря на то, что я смирился с происхождением Ривера и разобрался в своих эмоциях по этому поводу, в случае с Эшером моя рассудительность куда-то пропадала. Я ни на каплю не поверил его байкам о том, что он из Мороса. С каждым днём мне становилось всё труднее и труднее скрывать истинные чувства к ловцу. Короче говоря, я ненавидел его до мозга костей.

Не знаю, было ли дело в открывшейся старой ране — ненависти фабричной крысы к скайфолльской знати, или из-за того, что, узнав про Ривера, я начал ещё болезненнее реагировать на всякое. Короче говоря, мне приходилось постоянно прикусывать язык. Постоянно. Мне постоянно приходилось убеждать себя, что я просто не уверен в себе, что я просто ревную. Мне не нравилось, что у него с Ривером столько общего, я бесился от их ночных патрулей и от того, как поздно мой парень возвращается домой после того, как постреляет с Эшером во всякую дребедень.

Рядом со скайфолльцем я всегда чувствовал себя на взводе, совсем как в тот день, когда мы заколачивали мой дом на зиму и внезапно нарисовался он. Я как будто бы в любую секунду ожидал, что тот вот-вот сорвёт с себя маску. Буквально всё в Эшере вынуждало меня следить за каждым его движением даже пристальнее, чем следил Ривер. За каждым грациозным и плавным движением: его нога с рукой полностью зажили. Он ступал с изяществом, испуская вокруг себя ореол великолепия, благодаря которому глаза сами собой останавливались на его фигуре, даже против воли их владельца. Я терпеть этого не могу, терпеть не могу, когда в поле зрения оказывается Эшер. Его напыщенную и чванливую походку я узнаю за милю.

В этом и состояла огромная разница между знатью и химерами. Первые были заносчивыми, развращёнными мудаками, которые рождались лишь затем, чтобы покрасоваться и похвастаться своим богатством и сексуальностью. Вторые же, хоть и тоже были очень красивы, создавались с целью. Абсолютно каждый день они исполняли своё предназначение, трудясь на благо своего короля. Они не шатались по улицам, как высокомерные сучки. Химеры были закалёнными, дисциплинированнными и вышколенными.

Постройка нашей теплицы и приведение в порядок дома Эшера заняли ещё две недели. И к этому времени господин Ловец носился как ошпаренный, бегая с Ривером наперегонки по всему Западному Арасу и радуясь здоровым конечностям и вновь обретённому проворству. Они оба веселились и получали удовольствие. Я же оставался в стороне вместе с псом-диконом и смотрел вслед, когда этим двоим приспичивало сорваться с места и удрать чёрт знает куда, чтобы сжечь как будто бы бесконечные запасы энергии, которыми они оба обладали. Я никогда не мог бегать так быстро. Ну, или, может быть, мог, просто не пробовал. Скорее всего, всё закончилось бы тем, что я пропахал бы носом землю.

А пока они скакали и развлекались, я убирался в доме Эшера. Справедливости ради, он выбрал себе чудесный дом. Мы все очень гордились своей работой. С помытыми окнами внутри стало светло и просторно, и почти не пахло затхлостью. Мебель мы купили на аукционе, на котором распродавали вещи Керри, а прочую домашнюю утварь — у Чэна или у Карсона. Эшер ещё недостаточно поправился для вылазки в город рейверов, где хранилась его заначка, поэтому пока всё записывалось на его счёт, который я аккуратно вёл.

Через пару дней Эшер с Ривером собирались в Пустошь. Я страшился этого момента всеми фибрами души, но не то чтобы мог что-то поделать по этому поводу. Я не в праве ничего запрещать Риверу и, естественно, ни за какие блага мира не пойду с ними. Из-за меня нас всех просто убьют. А Эшер был ловким, он с лёгкостью перепрыгивал с машины на машины, со стены на стену. Он не станет задерживать Ривера. В отличие от меня.

Лицо моё помрачнело. Я очень-очень-очень старался следить за своими вспышками ревности, но тем не менее они ежедневно устраивали бедлам в моей голове. Я повторял себе, что это глупо, и если буду капризничать — расстрою Ривера. Любовь к моему парню должна превышать ненависть к Эшеру.

Счастье Ривера было важнее, и в последнее время он действительно стал счастливее, однако не дружба с Эшером стала тому основной причиной. Ривер радовался, что наконец-то освободился из-под контроля Грейсона и — в меньшей степени — Лео. Он очень гордился тем, что управляет Западным Арасом, и это сразу было видно. Ривер стал менее скованным и резким, чем под осуждающим и порицающим взглядом Грейсона.

За прошедший месяц мы нечасто видели их обоих. Лео иногда спал у Рено, но большую часть времени проводил в их бункере за пределами Араса. Они с Грейсоном до сих пор не помирились — это мы знали наверняка. Правда, все слухи приносил нам Рено, а Ривер всегда приказывал ему заткнуться, если тот начинал рассказывать о мэрах. Поэтому, чтобы порыться в грязном бельишке, мне приходилось утаскивать того в отдельный уголок. Когда Ривер носился по горам и долам с Эшером, я усаживался с Рено и дорожками желтоватого порошка, и тот удовлетворял мою естественную потребность в сплетнях. Ривер обзывал нас парочкой наседок, но пошёл он.

В тот день Рено меня баловал, а я получал истинное наслаждение. Мы проделывали дырки в старом, уже истыканном донельзя садовом шланге, создавая оросительную мини-систему для наших пересаженных семян. По потолку спальни проходили проложенные заново провода с крепящимися к ним лампами, которые мы попросили сборщиков принести из Энвила. В середине стояло шесть клумб, забитых пахнущей и удобренной почвой. Конечно, в комнате не висел аромат свежести и дождя, как в лаборатории Периша, но тем не менее мы ужасно гордились своей теплицей.

— Понятия не имею, чем он целыми днями занимается в бункере, но иногда не возвращается ко мне домой аж до полуночи, — сказал Рено.

Он был одет в брезентовую куртку, свитер и синие джинсы. Сейчас мы уже все кутались от холода, но дожди до сих пор не пошли, что радовало. А вот туман появлялся каждое утро, правда, к обеду его уже рассеивало солнце.

— Наверное, читает отчёты об исследованиях, что привёз из лаборатории, — пожал плечами я, вкручивая острый столовый нож в зелёный шланг. — Лео ведь всегда любил науку, — что, кстати, теперь, когда мне стало известно, кто он такой, имело гораздо больше смысла.

Рено воткнул свой нож в пластик: его метод был поэффективнее моего, однако, зная себя, я был уверен, что в конце концов проколю ладонь насквозь.

— Ну да, наверное, но прошёл уже месяц. Сколько вообще пищи для ума нужно мужику?

— Побольше, чем изучения журнала «Задницы и пресс», который лежит у тебя на кофейном столике, — ухмыльнулся я.

Рено уставил на меня остриё ножа.

— Эй, не смей оскорблять «Задницы и пресс». Это у тебя каждую ночь под боком есть и то, и другое, а некоторым, между прочим, приходится довольствоваться рукой и собственным воображением.

— Точно! — осенило меня. — У меня же есть для тебя порно.

Если кто-то и способен выглядеть одновременно удивлённым, растерянным и заинтригованным, то это был Рено в данный момент. Я расплылся в загадочной улыбке, решив помучать его ещё несколько секунд, а потом объяснил:

— Периш… В общем, у него была кассета, и я её стащил. Подумал, что тебе понравится.

Рено стремительно подскочил на ноги и потопал на улицу. Я рассмеялся над его решительной походкой.

— Вставай, вставай! Пойдём за моей порнушкой! Скоро всё равно стемнеет. Требую порнушку! Пойдём!

— Да иду я, иду!

Я тоже поднялся и принялся наводить порядок. Наш новенький генератор с торчащими из него, словно лапки из паука, проводами тихо жужжал, заряжая светильники и обогреватели. Заперев дверь на замок, я побежал трусцой за Рено.

— Что на ней? Знаешь? — возбуждённо потребовал ответа тот.

— Предположу, что двое мужчин, занимающихся сексом, но обнадёживать не стану.

Рено издал нарочито саркастический смешок, и мы продолжили свой путь к подвалу.

Я засунул руки в карманы. Погода пока стояла ещё терпимая, но иногда дул ветер, и поэтому температура падала до уже довольно гадких значений. Я всё-таки убедил Ривера разрешить псу-дикону спать в сарае, раз тот не собирался возвращаться к Мюрри. Иногда, когда ходил покупать мясо со Скотобойни, я забегал к нему поздороваться. В разговоре никогда не всплывал пёс, так что, наверное, теперь он бродячий. Ривер запретил давать ему кличку: ведь это будет означать, что мы забираем собаку себе, однако наедине с собой я называл его Диком — сокращение от «дикон», только написание слегка другое. Имя, конечно, так себе, но ничего лучшего мне пока в голову не пришло. Нужно будет ещё уговорить Ривера оставить его с нами. Из Дика, кстати, получился отличный сторожевой пёс: неделю назад он разорвал скейвера, грызущего балки под домом Эшера. С тех пор, как я обнаружил труп одного в своей старой ванной, они вызывали у меня ещё большее отвращение.

— Ты ещё ждёшь меня в гости, когда психи потащатся в логово рейверов? — спросил Рено.

— Конечно! — с неподдельным интересом воскликнул я. — Я знаю код от чемоданчика с наркотиками Ривера.

Рено потёр руки и по-мультяшному загоготал.

— Ох, и упоремся же мы с тобой! Я принесу «Детей кукурузы». Тебе ведь нравятся фильмы про культы, которыми управляют сатанинские дети?

— Б-р-р, — повёл плечами я. — Только если не придётся потом куда-нибудь идти на ночь глядя.

— Не-е-е-е, — Рено подцепил меня одной рукой и в шутку притянул к себе. — Ты останешься со мной. Я буду твоим Ривером. Я буду твоим Ривером всю-ю-ю-ю ночь!

Рассмеявшись, я отпихнул его в сторону. Похоже, кто-то перестарался с морфием — или просто чересчур обрадовался новому порно.

Внезапно над нами послышался кашель. Я подпрыгнул как ужаленный и резко развернулся на звук.

По кирпичному выступу, опоясывающему двухэтажный жилой дом, беззаботно шагал Эшер. Он догонял нас безо всякого труда, даже не вытянув руку для поддержания баланса на узеньком карнизе. Увидев, что мы его заметили, он принялся спускаться на землю. Сначала соскочил на балкончик под планкой, потом, непринуждённо оттолкнувшись ногами от трухлявого дерева, взмыл в воздух и приземлился на крышу фургона, а оттуда уже спрыгнул и оказался перед нами. Его невесомые движения бросали вызов самой гравитации, а умению не выдавать своё местоположение мог позавидовать даже Ривер. Во время всего своего затяжного прыжка Эшер не поднял практически никакого шума. Ривер называл это талантом опытного ловца. Я же — генетической селекцией прямиком из Скайфолла.

Тряхнув головой, Эшер убрал тёмно-рыжие волосы со лба и ослепил нас самоуверенной улыбкой, которую мне приходилось терпеть каждый раз, когда тот находил меня взглядом.

— Господа, как поживаете?

Его сочащийся сахаром и мёдом голос всегда портил мне настроение. С виду ловец был приветлив и учтив, но я-то знал, что в голове его роится столько мерзких мыслишек. И всё из-за изогнутых в вечной усмешке губ или огонька в глазах: Эшер был себе на уме и не так-то прост, как казался. Он словно бы смеялся надо мной, потихоньку сближаясь с Ривером. Подначивая высказать своё недовольство вслух.

— Неплохо, — весело отозвался Рено. Он не имел ничего против Эшера — в отличие от меня. — А ты тот ещё ловкач, м? Осматриваешь местность?

Тот поднял взгляд на здание, с которого только что спрыгнул.

— Да, смотрел, может, найду какую мелкую дребедень к себе в дом. Ложки, стаканы, всё такое, — зелёные глаза Эшера стрельнули по сторонам. — А Ривер не с вами?

Он до сих пор не знал, где мы живём, и я желал, чтобы так это и оставалось.

— Он в теплице. Скоро уже уйдёт, но если поторопишься, можешь его застать.

Я почти слышал, как Рено гогочет над моим наглым враньем. Эшер, однако, купился, оглядываясь на парк позади.

— Да ничего срочного, я просто хотел обсудить с ним нашу вылазку за заначкой. Но если вдруг увидите его — я всю ночь буду дома.

— Обязательно ему передам, — что в переводе означало «пошёл ты».

Кивнув на прощание, я направился к дому. Если скайфолльцу приспичит тащиться следом, то тогда мы просто свернём на север. Рено всё равно возвращался к себе, и я могу притвориться, будто провожаю его до ворот.

— Ладно, мне пора. Пойду раздобуду еды, — сообщил Эшер.

— Ага. Удачной вылазки, — повернулся я к нему, а затем добавил самым беспечным и дружелюбным тоном, который удалось из себя выдавить: — Кстати, все, кто ходит с Ривером на вылазки, обычно плохо заканчивают. Их почему-то разрывают на куски. Так что смотри в оба, — я одарил его такой же самодовольной ухмылкой в ответ.

Эшер встретился со мной глазами, и я, к своему удивлению, заметил в них мимолётную вспышку враждебности. Такое чувство, будто меня вновь занесло в лабораторию Периша, где хлыстоволк поймал мой взгляд. Те же бездушные глаза, то же злобное, кровожадное естество, скрывающее за ними, та же ненависть.

Я не отвернулся. Я пристально уставился на него в ответ, как учил Периш. Никогда не уступай, никогда не отводи взгляда, а если боишься — никогда не показывай этого.

А затем — буквально на долю секунды — маска сползла с его лица. Благопристойный фасад исказила гримаса презрения, брезгливого до такой степени, словно тот смотрел на таракана.

Вот он — настоящий Эшер. Я знал, я, чёрт возьми, знал! И если могли оставаться ещё хоть какие-то сомнения, то следующие слова, слетевшие с розовых губ, развеяли их в прах.

— Что ж, если кому-то и впрямь захочется разорвать меня, то пусть это будет Ривер.

На мгновение меня ослепила красная пелена. Эшер очень вежливо попрощался с Рено и стремглав унёсся прочь. Я же продолжал бессмысленно пялиться туда, где он только что стоял. Впечатлённый Рено присвистнул и положил ладони мне на плечи. Я даже не заметил, что меня всего трясёт.

— Моргай, дружище, моргай. У тебя все сосуды полопаются, если не прекратишь метать лазеры из глаз.

— Прошу, скажи, что ты слышал то же, что и я.

Усилием воли вынырнув из трансового состояния, в которое загнала меня бешеная ярость, я быстро потопал в сторону дома, чувствуя, как вздувается и пульсирует вена на лбу.

— О, слышал-слышал, будь уверен. Он тот ещё хитрожопый змеёныш, — Рено, похоже, находил всю ситуацию забавной, но я кипел от гнева. — Ай, да и хрен с ним. Ты ведь сам виноват, знаешь, да?

Я насупился.

— Нет.

Мой друг хихикнул, что точно не подняло моё упавшее ниже плинтуса настроение.

— Каждый раз, когда он к тебе лезет, ты либо изо всех сил пытаешься быть вежливым, либо запираешься в себе, испепеляя его взглядом. Он не дурак, Динь-Динь. Эшер прекрасно понимает, что ты его ненавидишь, и издевается над тобой.

Сердце ухнуло вниз: в словах Рено действительно был смысл. Почти с самого начала Эшер вызывал у меня неприязнь, которую я тщательно скрывал. Так неужели это моя вина? Я увидел его истинное лицо, или это простая ответная реакция на моё собственное презрение к нему?

Рено хлопнул меня по спине и успокаивающе погладил.

— Динь, Ривер весь твой. Эшер…

Он замолк на полуслове. Откуда-то издалека доносились звуки ожесточённого спора.

— Чёрт, это же Лео с Ривером! — воскликнул я, давясь неожиданно подскочившим к горлу сердцем. Все глупые мысли и чувства касательно Эшера в одночасье испарились.

Мы оба пустились бежать на крики, выруливая в южный конец улицы Квил, где находился наш подвал. Приблизившись, заметили, что Ривер стоит на краю палисадника, а в нескольких футах от него, на дороге, виднеется Лео. Физически тот выглядел на удивление хорошо: чёрная куртка и синие джинсы были чистыми, а волосы — недавно постриженными, но на этом всё. Глаза его были красными и опухшими, а плечи — понуро опущенными, как у несчастного и сломленного человека. Он отчаянно жестикулировал, говоря что-то Риверу.

Тот сжимал в руках свою М16, причем явно с недобрыми намерениями. От чёрных угольков глаз веяло морозом, а на лице застыло пугающее выражение. Однако больше всего меня поразила его стойка. Длинные ноги привычно приняли боевую позицию, берцы вгрызались в землю — Ривер готовился к отдаче.

Я не слышал, что он говорит, поэтому решил подкрасться поближе. Рено попытался меня остановиться, но я вырвался из его рук. Тот неодобрительно зашипел. Но мне нечего бояться своего парня. Когда мы вернулись из Доннели, я остановил его, не позволив пристрелить Лео и ещё нескольких человек. Я могу повторить это ещё раз.

— Прошу, Ривер… Просто поговори с ним. Прошло уже столько времени, — меня удивила эмоциональность его голоса. Загнанный в угол Лео буквально умолял. — Он извинился, он не знал про вспышку трайдеса…

— Ты пересёк мои владения, — голос Ривера прозвучал холодной сталью. — Я советую тебе побыстрее уносить ноги из Западного Араса, или я сам отошлю тебя назад, начинённого пулями.

— Ривер! — воскликнул я, подбегая к нему, однако тот обернулся и пригвоздил меня на месте крайне ледяным взглядом. Я окаменел. Тело просто отказывалось придвигаться к нему ещё хоть на дюйм.

— Да, знаю, знаю… Западный Арас, — устало кивнул Лео. Он обернулся в сторону своего старого дома и напряжённо сжал челюсти. — Я прошу дать ему всего лишь пять минут. Тебе жалко пяти минут?

— А тебе? Вы ведь до сих в ссоре, где твои пять минут?

Лео замялся, уставившись на клочки сухой травы, росшей перед домом Ривера. Лицо его перекосила невыносимая мука.

— Мои… Мои разногласия с ним лежат гораздо глубже, чем просто…. Дело не в том случае.

Ривер щёлкнул маленьким рычажком на винтовке и поднёс прицел к глазу.

— То же самое могу сказать про свои.

Ривер, что ты творишь… Он же твой приёмный отец, он спас тебя от участи быть химерой. Я уже месяц хранил эту тайну, и до сих пор никто, кроме меня, ничего не знал. Риверу нужно дать им шанс, чтобы мы могли двигаться дальше, и чтобы этот груз не висел над нашими головами. Меня взбесила выходка Грейсона, и возмутило, что Лео не приложил больше усилий, чтобы защитить его… Но раз Грейсон собирается извиниться, неужели Ривер и впрямь не может выделить ему пять минут?

— Ривер… — вздохнул Лео, не поднимая взгляда. — Мы уже достаточно дали тебе развлечься с «Западным Арасом», пора уже просто… Всё прекр…

Я испуганно пискнул, подпрыгнув на месте: Ривер выстрелил из винтовки. Громогласный треск разорвал прохладный воздух, эхом отскочив от стен. Лео подскочил ещё выше, чем я: пуля вошла в землю всего лишь в футе от его башмаков, подбросив вверх куски мёртвой травы. Тот проводил взглядом их недолгий полёт, а затем обречённо рухнул на колени, признавая своё поражение. Выглядел он абсолютно опустошённым и убитым горем. Плечи тряслись мелкой дрожью, а когда он заговорил, стало ясно, что и голос дрожал им под стать.

— Я уже потерял его… Я отказываюсь терять ещё и сына.

— Ну так я не твой сын! — рявкнул Ривер, невосприимчивый к чувствам, которые одолели бы нормального человека при виде того, как столь сильный мужчина сгибается под невыносимой ношей.

Потом раздался ещё один выстрел, от которого заложило уши. Вторая пуля вонзилась в пыль.

С меня хватит. Я помчался к Лео и, опустившись перед ним на колени, ободряюще положил ладонь на плечо. По щеке его сползла одинокая слеза, которую тот быстро смахнул пальцем.

— А ну свали немедленно с дороги, чёрт бы тебя побрал! — закричал на меня Ривер. Грубая рука сцапала меня за плечо и попыталась оттащить назад. Я рывком освободился из хватки и вскинул на него ядовитый взгляд.

— Прекрати его мучать! — заорал я в ответ. Пусть только попробует ещё хоть пальцем меня тронуть. — Лео ничего тебе не сделал. Постарайся хоть притвориться, что сочувствуешь! Из-за тебя он бросил мужа, с которым прожил двадцать лет. Ты не переломишься, если пять минут послушаешь Грейсона!

— Он ничем не лучше того куска дерьма, — меня поразила изрыгаемая им ярость. — Хочешь с ним возиться — пожалуйста. Только уведи его с моей земли, потому что следующая пуля точно в кого-нибудь попадёт.

— РИВЕР!

Надо же… Мне никогда в жизни не доводилось слышать такого. Рено сердился….

— Сейчас же отдай пушку! — приказал тот, размашистой походкой притопав к своему другу. — Нельзя угрожать пристрелить собственного парня! Что у тебя вообще с головой?!

Ривер, выглядящий так, будто вот-вот убьёт нас всех, на удивление послушался и позволил Рено забрать М16 из рук. Потом развернулся и, не говоря ни слова, скрылся за домом.

— Пойдём.

Я помог Лео подняться и повёл его дальше по улице, коротко обернувшись по дороге и отблагодарив Рено улыбкой. Тот кивнул в ответ и, явно очень разозлённый на Ривера, проследовал за тем к сараю, ведущему в подвал.

По пути я не убирал руку с плеча Лео, давая знать, что мне небезразлично. Честно говоря, я чувствовал себя беспомощным и понятия не имел, как ещё можно проявить поддержку. Одно ясно наверняка: сейчас нельзя оставлять Лео один на один со страданиями. К тому же мне ведь известны вещи, неизвестные больше никому. На мне лежит ответственность, и никто, кроме меня, не посочувствует бедному Лео. Даже его муж.

— Он… Как у него дела? — спросил тот слабым голосом, когда дом Ривера исчез за нашими спинами.

Я натянул на лицо улыбку, изо всех сил стараясь сохранять оптимизм.

— Хорошо… Мы починили дом Эшера и построили теплицу. Он вроде бы всем доволен… Но я знаю, что в глубине души Ривер скучает по вам двоим.

Этого я вообще не знал, но мне казалось, что сказать так будет правильным. Лео, однако, издал сухой смешок, явно не купившись на мои россказни.

— Доволен, да… Без Грейсона, который вечно на него давил. Ривер сейчас гораздо счастливее…Так ведь, да?

Я кивнул. Похоже, совсем потерянный Лео жаждал, чтобы его уговаривали и убеждали.

— Ты о том, что Грейсон махнул рукой на свои планы сделать Ривера мэром и наследником? Ну, ты ведь знаешь Ривера… Он всегда хотел принадлежать лишь самому себе.

Шмыгнув, тот потёр под носом.

— Да, да, он гораздо счастливее. Грейсон требовал, чтобы Ривер стал кем-то… кем он просто не мог стать. Я был больше не в силах наблюдать… Но теперь, Ривер теперь свободен, — он вяло улыбнулся. — Даже если он никогда не заговорит со мной, Ривер свободен от оков и живёт своей жизнью, как всегда мечтал. Он в безопасности.

Карие глаза его тонули в печали.

— Это всё, что я хотел для него, Киллиан. Безопасности и возможности быть Ривером. Быть тем, кем хочет быть сам Ривер, а не… Не тем, кем его хотели видеть они… Теперь всё кончено. И Грейсон понимает это. Он наконец-то это понимает.

Я с любопытством окинул Лео взглядом. Такое чувство, будто в его речи намного больше слоёв, чем доступно моему пониманию.

— Ривер со временем оттает. Сейчас он просто обижен. Рано или поздно он поговорит с Грейсоном, и всё вернётся в норму.

Лео завозился с сигаретой, пытаясь её поджечь, но из-за ветра ничего не получалось. Я махнул рукой в сторону заброшенного дома, и мы оба прошли внутрь, чтобы укрыться от холодного воздуха. Сигарета сейчас никому не помешает.

Прислонившись к дверному косяку, Лео подкурил и, уставившись в сумерки, несколько минут хранил молчание. Мне никогда не приходило в голову смотреть на него как-то иначе, нежели как на нашего мэра, но зная, что он химера, на этот раз я остановил на мужчине более пристальный взгляд. Ему было под сорок, и львиную долю своей жизни он прожил в Пустоши, однако под несмываемым налётом грязи, покрывавшей всех нас, скрывалась весьма привлекательная внешность.

При всём при этом у Лео был вид человека, который пережил очень много боли. Лицо изрезали борозды морщин, вызванные переживаниями и стрессом, а под грузом тоски, прочно устроившейся на его плечах, Лео казался даже как будто бы ниже ростом. Никакие прихорашивания и никакая новая одежда не могли замаскировать смятение и панику, наверняка царившие сейчас в его голове.

Интересно, какова была его жизнь в юности, когда он рос с остальными химерами; когда Силас неусыпно бдел за ними. Интересно, насколько она была паршивой, раз он решился сбежать, прихватив с собой Ривера. Или, возможно, всё было не так уж и плохо? Возможно, он просто влюбился.

Я попыхивал своим квилом. Тишина, повисшая между нами, немного напрягала. Меня так и подмывало её нарушить, поэтому я спросил первое, что пришло в голову.

— По-твоему… То, что сейчас у вас с Грейсоном — навсегда?

Лео щелчком отправил сигарету на улицу и поджал губы. Фонтан красных угольков осветил вечер, а затем затух на холодных камнях.

— Бывало и похуже… Он хочет, чтобы я вернулся домой, говорит, что наконец-то сделал то, чего я добивался последние двадцать лет… Но я просто не могу выкинуть из голову картинку того, как он душит Ривера.

Ну да, двадцать лет. Риверу ведь почти двадцать. Значит, они встретились, когда Ривер был ещё в инкубаторе. Готов поспорить, что Грейсон сыграл огромную роль в похищении младенца.

— Может, до меня наконец-то дошло, что раз уж Ривер не хочет быть его… наследником, как ты сказал, то тогда Грейсону он не нужен совсем. Ему плевать, что мы его растили, плевать, что Ривер тоже заслуживает своей собственной жизни. Грейсон никогда не видел его в таком свете. Для него Ривер стал лишь куском глины, из которого он может изваять то, что нужно ему… — глаза его ожесточились. — И я больше остальных вижу в этом иронию судьбы.

Навострив уши, я ловил каждое его слово. Грейсон мечтал, что Ривер унаследует место старосты Араса — это ни для кого не секрет. Но почему? Потому что из генетически спроектированной химеры получится идеальный руководитель? Возможно, Грейсон с самого начала нацелился на это.

— Я делал всё, чтобы вырастить этого ребёнка правильно. И у меня получилось. Он ведь тебя не обижает, нет?

Я вынырнул на поверхность из беспорядочного потока мыслей и отрицательно покачал головой. Потом, несмотря на то, что немного смущался, решил добавить:

— Он не… применял силу, когда вы с Грейсоном застали нас у себя в спальне. Мне стало неприятно лишь в последнюю пару минут. Он просто забылся. Слишком увлёкся процессом и поэтому не услышал меня, но я всё равно очень скоро бы достучался до него, — уши вспыхнули пламенем, но я продолжил: — Я сам его подначивал, не понимая, что делаю. Он распаляется и становится грубым, когда кого-нибудь убьёт.

— Знаю, — ответил Лео, доставая ещё одну сигарету. — Я бы скорее удивился, если бы он не… Если бы он был другим.

— Он очень нежный, когда другие не видят.

— Так я и думал. Грейсон рассчитывал, что когда Ривер начнёт встречаться с тобой, он сможет развить хоть какое-то чувство сопереживания к другим, но, судя по всему, оно не распространяется ни на кого, кроме тебя. Правда, во мне теплилась надежда, что… — Лео яростно замотал головой, словно вытряхивая из ушей невысказанную мысль. — Нет, всё кончено. Кончено. Ривер в безопасности, Ривер счастлив. Всё кончено, я победил… Ривер победил.

Он неожиданно одарил меня виноватой улыбкой.

— Прости, Киллиан. Я знаю, что многое из этого звучит для тебя как полная бессмыслица.

В горле завязался колючий комок.

— Я понимаю гораздо больше, чем ты думаешь.

Тот издал сухой смешок, елозя подошвой башмака по грязным деревянным полам.

— Ох, Киллиан, если бы ты только знал.

И в ту же секунду самоконтроль покинул меня. Понятия не имею, что заставило меня открыть рот: атмосфера ли, потяжелевшая после исповеди Лео, или настроение, в котором пребывал я сам, однако я произнёс:

— Я знаю.

Мне казалось, что Лео должен вскинуть на меня потрясённый взгляд, но вместо этого тот равнодушно выдул дым.

— Что?

— Кто ты. И кто Ривер.

Слабая улыбка Лео испарилась. На смену ей пришёл тот самый взгляд, который я ожидал всего секунду назад, правда, никаких слов за ним не последовало. Засунув руку в портфель, я вытащил фото и передал Лео. Тот подрагивающей рукой принял карточку.

— Я нашёл фотографию… И твой лабораторный халат с логотипом Скайтеха, — медленно протянул я. Не знаю, глядеть ли ему прямо в глаза или лучше потупиться. В конце концов, я всё-таки без спроса рылся в их личных вещах. Потом решил быть мужчиной и выбрать первый вариант. — Ривер — химера, ведь так?

Сигарета выпал из его рук на зернистый пол. Указательный и средний палец остались в том же положении, будто бы ничего не произошло.

Лайкос смотрел на меня так, будто я отрастил рога. Карие глаза становились всё круглее и круглее с каждой секундой, за которую информация медленно оседала в его мозгу. Двадцатилетний секрет неожиданно оказался раскрыт. Я вдруг почувствовал себя глупо: не надо было ему говорить. Затылок обдало нестерпимым жаром.

— Я ничего ему не скажу, обещаю, — торопливо уверил его я, ругая свой длинный язык. — Мне лишь хотелось сказать, что я всё понимаю. Ты сбежал из Скайфолла вместе с Ривером и привёз его в Арас, надеясь, что Грейсон будет относиться к нему, как к собственному сыну, а не как к средству достижения цели…. Я понимаю, почему твой муж так ранил тебя…

Я продолжал бессвязно бормотать. Напряжение вокруг нас сгустилось до такой степени, что при желании воздух можно было резать ножом. Лео сейчас меньше всего волновали проблемы с Грейсоном; всё меркло по сравнению с тайной, которую я раскрыл… Божечки-кошечки, когда же я, наконец, заткнусь. Поток слов нёсся без остановки, подобно автомобилю, давшему по газам, а я, хоть и сидел на водительском кресле, беспомощно наблюдал, как он ускоряется по долине в направлении бензозаправки.

Лицо Лео накрыла грозовая туча.

— Так значит, ты знаешь, кто я такой? — бросил тот желчно.

Я на всякий случай отшатнулся. Мои инстинкты запоздало забили тревогу, вопя об опасности.

— Ты — Лайкос… Ты… Ты — химера-учёный… как… Периш, — прошептал я, обмирая на месте.

Не успел я опомниться, как он схватил меня. Я пискнул от неожиданности, и в ту же секунду оказался вдавленным в стену заброшенного дома. Крошки иссохшей штукатурки дождём полились на нас. Лайкос холодной рукой обвил мою шею, а затем навис сверху, придвинув угрожающее и пугающее лицо, искажённое гневом, который столь не подходил его чертам, в упор к моему.

— Ривер видел фото? — требовательно рыкнул Лео, однако на удивление голос его был пропитан не злостью, а отчаянием. Правда, мне это ничем не поможет. Отчаявшиеся люди способны на отчаянные поступки.

— Нет! Нет! — торопливо ответил я, силясь вырваться, но Лео ещё раз хорошенько впечатал меня в стену.

Сердце заколотилось, словно пойманное в капкан; изнутри поднималась паника. Я лихорадочно забегал глазами по сторонам. Нужно как-то выскользнуть или хотя бы найти что-нибудь, чем можно защититься. Мне не хотелось наставлять на него «Магнум», но я готов пустить его в ход, если потребуется. У меня нет выбора.

— Смотри на меня, я сказал! СМОТРИ НА МЕНЯ! — заорал тот. Я совсем не узнавал его лицо. Оно принадлежало незнакомцу… Нет, оно принадлежало химере. — Кто ещё знает? Кто ещё знает? — в тоне его послышались истерические нотки. — ОТВЕЧАЙ!

— Никто! — заикаясь, пробормотал я. — Никто, я никому не говорил… Честное слово.

Лео разжал хватку, и я съехал по стене вниз. Обхватив себя за голову, химера разразилась чередой проклятий, затем снова обернулась ко мне. Под его яростным взглядом я забился в угол, пытаясь казаться как можно меньше.

— Я только-только всё утряс, Киллиан! — продолжил тот кричать. — Что ещё тебе известно? Что ещё ты нашёл? Зачем?! Зачем тебе нужно было всё вынюхивать, Киллиан?!

— Мне… Мне просто стало любопытно, кто его отец и мать, — Лео злобно прищурился в ответ на слёзы, повисшие на моих ресницах. — Любопытно его происхождение, и я… Я нашёл коробку, потом пошёл на чердак. Первые два года ты его прятал, потому что вас искали, да? Почему ты сбежал с ним? Почему ты украл Ривера? Лео, кто он такой?

Я промокнул влагу с глаз. Ха, всего пару слезинок. Удивительно, но я стал меньше рыдать по поводу и без.

Лео или, точнее, тот, кто поселился в его теле, опустился передо мной на колени. В мгновение ока он перестал быть добрым и понимающим старостой Араса. В сверкающих карих глазах я видел химеру, которая словно бы хотела сожрать меня живьём. Помимо Периша, я встречал лишь одну химеру — Илиша, и его спокойный, холодный нрав являлся полной противоположностью несдержанному и неуравновешенному поведению Лео. Он напоминал зверя, загнанного в ловушку, сумасшедшего и непредсказуемого.

Прижавшись спиной к стене, я нащупал заряженный «Магнум», сидящий в кобуре, и обхватил пальцами рукоятку. Меня всего колотило.

— Если ты хоть слово кому-нибудь вякнешь… — прорычал Лео глухим голосом, который сообщил о его намерениях гораздо яснее, чем слова. — Я сам тебя заткну.

— Что? — воскликнул я, одеревенев на месте. Не от ужаса, а от чистейшего шока. Неужели он и впрямь способен зайти столь далеко? — Типа, ты меня убьёшь? Лео, что ты натворил? Кто ты такой? Кто такой Ривер? — настал мой черед впасть в истерику. Я был напуган и нёс всё подряд, ничего не понимая и мечтая лишь выбраться отсюда. — Я никому не скажу, особенно Риверу. Я не хочу причинять ему боль. Тебе… Тебе незачем угрожать мне.

Но Лео, однако, будто бы не слыша меня, вытащил свой пистолет и, желая показать серьёзность своих намерений, приставил дуло к моему лбу. Рука сама собой потащила «Магнум» наружу, но тот успел её перехватить и сдавить до хруста в пальцах.

— Если Ривер хоть когда-нибудь увидит это фото, если узнает, кто я такой, или кто он такой… Он не остановится до тех пор, пока не добьётся всей правды, а правда его убьёт, — прошептал тот у самого моего лица. — Прошло двадцать лет. Если до Силаса дойдёт хоть малейший слух о его существовании, он придёт за ним и уничтожит, — Лео усилил хватку на моей руке, и я вскрикнул. Старое растяжение напоминало о себе. — Ривер навсегда останется в Арасе, и здесь его никто не достанет, ты понял? Грейсон только-только отказался от своих безрассудных планов, и я не позволю тебе всё испортить. Посмотри на меня, Мэсси. Ты всё понял? — он снова бесцеремонно сдавил мне глотку, заставляя поднять голову. — Это не исчерпывается мечтами Грейсона, Киллиан. Дело не в тебе и даже не в Ривере. Никто не должен знать обо мне или о нём. И если тебе суждено стать случайной жертвой, то пусть так и будет. Не думай, что у меня дрогнет рука.

Внезапно моя грудная клетка завибрировала. Лео изменился в лице. Мы оба как по команде повернулись направо и увидели тень. Разъярённый пёс-дикон стоял в дверном проёме, склонив голову к земле и оскалив клыки под чёрными губами. Жёлтые глаза сосредоточились на Лео, а массивная туша слегка сотрясалась под тонким слоем серого меха. Я никогда в жизни не видел, чтобы этот пёс проявлял хоть толику агрессивности.

— Место! — приказал Лео.

Но Дик и ухом не повёл, скорее наоборот: наши грудные клетки завибрировали ещё сильнее от его низкого рыка. Он больше не воспринимал Лео как своего хозяина… Кажется, теперь Дик считал им меня.

— Дик, место, — тихо проговорил я. Тот прекратил рычать, но голову так и не поднял. Вскочив на ноги, я стремительно обогнул Лео и направился к выходу.

— Я серьёзно, — повторил тот, поймав меня за рукав. — Не суй нос, куда не следует, и всё останется, как есть.

— Я понял.

Я вырвался на свободу и торопливым шагом покинул здание. Натянув капюшон толстовки на голову, попытался остановить ручьи слёз, но меня настолько переполняло потрясение и растерянность, что они лились против моей воли. Моего парня похитили у одного монстра и вырастили два других; вот и вся история.

Дик шагал подле меня, дружелюбно помахивая хвостом.

— Хороший мальчик, — шмыгнул я носом, гладя его по голове.

Я понуро брёл домой, провожаемым грозовым облаком мыслей. У меня даже не получалось заставить себя прекратить рыдать. В глубине души теплилась надежда, что Ривер не заметит, но кого я обманывал? Он всё видел и всё замечал.

Как бы там ни было, теперь мне придётся врать ему ещё больше. Короля Силаса я совсем не знал. В моём воображении он представлялся каким-то безлицым номинальным правителем, имя которого вспоминали время от времени. Я понятия не имел, что он за человек и человек ли вообще. Силас — бессмертный, и Силас — опасен; этого мне хватало. Нельзя, чтобы он пришёл за моим Ривером. Я крепко обхватил себя руками, стараясь подавить угрызения совести. Мой Ривер — химера, и я ни за что не отдам его хозяину.

Химерами называли слуг Силаса. Каждую химеру искусственно спроектировали с определённым набором генов и воспитывали в соответствии с их предназначением. Периш задумывался как учёный, Неро отвечал за грубую силу, Илиш был главным советником короля. Химеры всегда создавались с некой целью. Силас либо растил их сам, либо отдавал в выбранную семью, чтобы из химеры выходило ровно то, что требовалось их хозяину. Они были подобны своеобразным роботам.

Так каково же было предназначение Ривера? И почему Лео сбежал с ним? Как у него вообще это получилось? Силас ведь наверняка не разбрасывался ценным материалом, так? Лео намекнул, что всё кончено, и что Ривер проведёт вечность в Арасе. Значит, он инсценировал их смерти? И почему именно мой Ривер? Почему не какая-нибудь другая химера, коих целая куча?

Такое чувство, будто Лео установил мне в грудную клетку бомбу замедленного действия. Сколько у меня есть времени до того момента, как химера-учёный решит, что я слишком много знаю? Ему не составит никакого труда убить меня и обставить всё, как несчастный случай. Его тайна важнее, чем счастье Ривера, которое тот испытывает рядом со мной. Лайкос выразился яснее некуда.

Чёрт возьми, как же я зол на себя. Лео был прав. Мне не стоило совать нос в чужие дела. Придётся оставить всё, как есть.

— У меня нет выбора, — прошептал я, прижимая к груди сумку-портфель, в которой теперь отсутствовал поллароидный снимок. Где-то на задворках сознания меня до сих пор терзал страх, что Лео вот-вот появится из-за угла с пистолетом наголо. Мне никогда раньше не приходилось сталкиваться с этой его стороной, и он вселил в меня нешуточный ужас. Я забрёл туда, где мне не место, и погряз в этом по самые уши.

Я идиот…

Открыв сарай, я впустил внутрь пса-дикона и от души потрепал его огромную голову, ожидая, пока краснота пройдёт с глаз. Пора положить конец своему неуёмному любопытству. Ривер свободен ото всех, он в безопасности, а остальное неважно. Теперь, главное, не горячиться мне, и всё у нас будет прекрасно.

С этими мыслями я и пополз у туннель, где моему взору предстал Ривер, заканчивающий чинить вафельницу. У меня абсолютно вылетело из головы, что он сам до сих пор может быть в ярости из-за прихода Лайкоса. Теперь это проблема казалась мелкой неурядицей по сравнению с лавиной информации, которая внезапно обрушилась на меня. Как бы там ни было, последний огонёк надежды на то, что Ривер не обратит внимания на мои подсохшие слёзы, угас, когда мой парень поднял на меня взгляд.

Я с удивлением рассматривал его расстроенное лицо.

— Прости… — потупился тот в пол, опустив плечи от стыда. — Если тебе станет хоть чуть-чуть легче, то Рено содрал с меня десять шкур за то, что я угрожал тебе. Увидев Лео, я полностью потерял голову. Такого больше не повторится.

Ривер считал, что я расплакался из-за его пустой угрозы застрелить меня? Но мне вообще было на это чихать. Я достаточно знал своего парня: он никогда не причинит мне вреда всерьёз.

Однако он может продолжать так думать.

— Хочешь, примем чего-нибудь вместе, котик Килли?

Ничего себе. Ривера и впрямь мучала совесть. Согласно кивнув, я опустился на диван рядом с ним. Тот передал мне поднос.

— Когда-нибудь я с ними обязательно помирюсь, но пока… Мне нравится, что пока мы с тобой сами по себе, понимаешь? — проговорил Ривер, вдохнув пару дорожек.

Я проехал рукавом под носом и кивнул.

— Мне тоже нравится, что мы сами по себе, — ответил я тихо. — Не торопись мириться с ними.

И я действительно имел это в виду. Никогда в жизни не хочу видеть никакого из них. Особенно Лео или Лайкоса, или кем там на самом деле являлась эта мудаковатая химера.

Всё решено; я пообещал. Я перестану лезть, куда попало, и никогда не скажу ничего Риверу.

Когда дурь подействовала, нам обоим полегчало. Ривер, однако, до сих пор чувствовал себя виноватым: похоже, Рено и впрямь накинулся на него не на шутку. Меня переполнила ещё большая благодарность: кто бы мог подумать, что из Рено получится такой замечательный друг.

Спустя пару часов мой обожаемый мужчина даже преподнёс мне сюрприз, для которого понадобились всего два ингредиента: он на коленях и я с джинсами, спущенными до щиколоток. Для меня это оказалось полной неожиданностью, однако едва мой пенис оказался в тепле его рта, всё случилось само собой. Второе потрясение за эту ночь.

Я никогда не строил из себя недотрогу. Когда я достиг пика, Ривер начисто вытер всё языком, затем застегнул мою ширинку, по-дьявольски обольстительно улыбаясь. Он страстно поцеловал меня в губы и на этом успокоился, не требуя ничего взамен и вернувшись к своей вафельнице. В моей же голове завертелись шестерёнки, помышляя обо всех коварных способах, коими ещё можно вызвать у него чувство вины. Мне очень понравился подобный приём.

После столь потрясающей разрядки, я, выжатый как лимон, натянул на себя плед и принялся наблюдать за Ривером, бережно прикручивающим проводки вафельницы в нужные места. Он был таким очаровательным, когда усердно трудился, высунув язык из уголка рта. Кем бы он ни был, Ривер явно был особенным. Моя черноглазая химера был лучшим мужчиной на свете.

Я осторожно приблизился ближе к нему. Тот положил руку мне на голову и слегка взъерошил.

— Рено сказал, что вы позависаете вместе, пока мы с Эшером отправимся за его барахлом?

— Угу, — ответил я, играя с торчащей из его синей рубашки ниткой. Не буду говорить, что Эшер его искал. Пусть сегодня вечером Ривер принадлежит лишь мне.

Мы немного обсудили, как именно они собираются забрать заначку Эшера из гнездовья рейверов. Я с жадностью ловил каждое его слово и пытался показать свою вовлеченность, хотя, честно говоря, многое из сказанного Ривера не имело для меня никакого смысла. Я лишь понял, что они направляются в крошечный городок, где обосновалась небольшая стая. Ривер объяснил, что они с Эшером собираются поймать несколько рейверов и продать их на Скотобойню как крыс.

— Правда, для этого нужен специальный пистолет со стержнем, но Эшер сказал, что у него есть такой в тайнике, — пожал плечами Ривер, обматывающий провода, вставшие в нужные слоты, синей изолентой. — За одного дадут пять баксов. Это немного, но Эшеру пригодятся любые деньги, чтобы перезимовать.

Я тихонько вздохнул. Судя по всему, вылазка предстоит опасная. Хорошо, что я не иду, правда, в глубине души мне всё равно хотелось обладать достаточной силой и храбростью, чтобы отправиться вместе с Ривером. Или, может быть, мне хотелось быть Эшером.

Даже несмотря на то, что тот мне не нравился, в случае чего ловец будет способен оказать Риверу реальную помощь. Эшер присмотрит за его спиной. Эшер юркий, скрытный и сильный, совсем как Ривер. А я — обуза, в плане вылазок в Пустошь я совершенно бесполезен. Будет глупо брать меня с собой. Из-за меня убьют Ривера. Я — наивный и трусливый нытик. Меня нельзя даже сравнить с Эшером… Эшер — наверняка живое воплощение того, каким бы хотел видеть меня Ривер.

А что, если выходцы из верхних районов Скайфолла предпочитали друг друга? Конечно, Ривер понятия не имел, что он — химера, но вдруг… Вдруг между ними это происходит как-то само собой? Я простой фабричный житель, во мне нет ничего интересного. Почему Ривер остановил свой выбор на мне? Я ничего собой не представляю. Ничего, что могу противопоставить умопомрачительно красивому, остроумному и воздушному Эшеру.

Я стиснул руки в кулаки, спрятав их от Ривера. Меня снова настиг гнев. Как же я его ненавижу, ненавижу его тупую самоуверенную улыбку и идеальные черты лица. Почему Ривер просто не оставит его на съедение рейверам, как поступил с Брайдли? Да, Брайдли изнасиловал Рено, он заслужил, чтобы его сожрали. Ну так Эшер тоже это заслужил!

Блин, как же стыдно. Нет, Эшер не заслужил, чтобы его сожрали… Дело во мне; это я воспринимал всё чересчур близко к сердцу. Угрозы Лео и окончательное подтверждение происхождения Ривера превратили меня в неуравновешенного параноика. Думаю, мозг мой пытался найти, куда можно выплеснуть все эти эмоции, и Эшер стал идеальной мишенью.

И всё же. Моё воображение не заводило бы меня в столь мрачные места, если бы я не волновался за Ривера. Его сегодняшнее ласковое отношение ко мне лишь подкинуло углей в костер. Я так его люблю. А вдруг он не настолько хорошо разбирается в людях, как надеюсь я, и как считает он? Вдруг у него не хватит сил, чтобы противостоять дурацким чарам, которые буквально источает Эшер?

Бездонная чаша неуверенности в себе, катающаяся по всему животу, опасно накренилась. Сделав глубокий вдох, я попытался сосредоточиться на Ривере, но потом дурь всё-таки явила свою редкую поганую сторону. Я утопал в тревожности. Мне требовалось больше увещеваний. Хотя бы ещё лишь один уверенный взгляд Ривера. Мне нужно убедить себя в том, что мой парень знает, что делает.

— Ты же не станешь поворачиваться к нему спиной, да?

Вопрос этот встретился с вполне ожидаемым, раздражённым стоном. Риверу пришлось выслушивать мои подозрения касательно Эшера весь последний месяц. В большинстве случаев он меня игнорировал, но иногда бесился и огрызался.

— Я ни к кому не поворачиваюсь спиной, — ответил тот заранее заученным тоном, затем выругался на вафельницу и снова повытаскивал проводки из пухлой связки. — Нас не будет всего день. День и ночь, если будет много дел. За свою жизнь я побывал в сотнях гнёзд рейверов; тебе не о чем беспокоиться.

Насупившись, я откинул голову на спинку дивана, продолжая молча наблюдать за ним. К горлу внезапно подобралась тошнота.

— Ночь наедине с Эшером? И ты ещё говоришь, что мне не о чем волноваться? — я снова потянул за нитку, наблюдая, как распутываются стежки на его рубашке. В голове живо возникла жуткая картина. Как Ривер обнимает Эшера со спины в доме, где мы останавливались до Доннели. Он прижимал его к себе, обвив руками ровно так же, как обвивал меня. Я видел их настолько реально, что просто не мог смолчать. — По-моему, он точно положил на тебя глаз.

— Не клал он на меня никаких глаз.

Будь я мудрее, я почувствовал изменения в его тоне и заткнулся. К сожалению, мудрецом я не был. И мозг, вдоволь намучив меня картинками моего парня, спящего подле Эшера, принялся сыпать случайными фразами, доказывающими, что я прав. От этого мои сомнения постепенно обретали твёрдую почву.

«Что ж, если кому-то и впрямь захочется разорвать меня, то пусть это будет Ривер».

Я прикусил себя за щеку.

— Ставлю пять баксов, что он будет флиртовать с тобой, и семь — что попытается поцеловать.

— Ну, если он вернётся домой без губ, ты будешь знать, что выиграл семёрку, — пробормотал Ривер, выдёргивая свою несчастную рубашку у меня из рук.

Но стоило ему вернуться к вафельнице, как я снова принялся наматывать нитку на палец, распуская ткань.

— Я люблю тебя.

Вздохнув, Ривер поставил прибор обратно на столик.

— Ты прекратишь или нет? Ты же прекрасно знаешь, что я тебя люблю. Но почему ты считаешь мою любовь настолько незначительной и пустой? Почему тебе кажется, что я начну трахаться направо и налево с первым попавшимся симпатичным парнем?

Я поднял на него взгляд.

— Потому что у нас с тобой нет ничего общего. А вы с Эшером очень сильно похожи.

— И что с того? Думаешь, я хотел бы встречаться сам с собой? С высокомерным и психованным мудаком, согласно общепринятому мнению? Если Эшер так похож на меня, а ты меня любишь, то, может быть, это мне стоит начать ревновать?

Я нахмурился.

— Хватит изворачивать мои слова. Он явно положил на тебя глаз. И Рено тоже это заметил.

— И что? Рено имеет виды на нас обоих, но мы всё равно с ним дружим. Дай ему волю, и он бы с удовольствием закрутил с нами роман. У него вообще теперь новая цель в жизни — развести нас двоих на тройничок.

— Но мы доверяем Рено…

— А ты, значит, не доверяешь мне?

Я замялся. Но не потому, что не доверял Риверу, а из-за опасения, что Эшер обведёт его вокруг пальца. Я боялся, что мой парень купится на его уловки. Ривер — довольно башковитый, но когда речь шла об определённых социальных взаимодействиях, он мог проявлять редкостную твердолобость.

Как бы там ни было, я, очевидно, слишком медлил с ответом. Ривер швырнул отвёртку на столик и вскочил на ноги.

— Знаешь что? Не я пихал пальцы в зад одному учёному. Поэтому в следующий раз, когда на кого-то нападёт неуверенность в себе, вспомни, что мне ещё очень далеко до тебя.

Челюсть моя отвисла едва ли не до пола. Я уставился на него немигающим взглядом, надеясь увидеть хоть мимолётную вспышку раскаяния, однако глаза его пылали, как два раскалённых уголька. Расплакавшись, я побрёл в спальню. Ривер тем временем надел куртку и сапоги.

— Ты куда? — спросил я сквозь радугу слёз.

Ривер закинул М16 за спину, попутно зажимая сигарету меж зубов.

— К Эшеру. Мне либо засунут пальцы в зад, либо я напьюсь. Пусть твой закомплексованный умишко решит сам.

Печаль, охватившая меня, внезапно обратилась неконтролируемой яростью. Напиться с Эшером? Нет ничего хуже, чем он мог бы помучать меня сегодня — и Ривер великолепно это знал!!! Я окончательно взорвался.

— Тогда уж намилуйся с ним как следует, потому что стоит мне заметить, что он хоть мельком смотрит на тебя, и я выколю ему оба глаза! — заверещал я тонким, истерическим голосом, которого даже сам не ожидал.

Потрясённый Ривер смерил меня взглядом. Затем, не говоря ни слова, полез в туннель.

— А ну вернись! — завизжал я.

— Ложись спать, Киллиан, — отозвался тот.

Я шарахнул танковым люком за его спиной. Разбуженный кот нырнул в комнату. Потом, вернувшись к вафельнице, повыдирал все вставленные провода и покидал аккуратно разложенные винтики за диван. Следом туда же отправился и сам прибор.

Слёзы больше не наворачивались на глаза, потому что я больше не грустил…

Я был в ярости.