Глава 21. Киллиан

Киллиан

Уронив руку Ривера, я повернулся лицом к двери и спрятал окровавленные ладони за спиной. Потом встал ровно, стараясь выглядеть настолько сильным, насколько получится, однако внутри всё разваливалось на части.

Периш просунул носок ноги между дверью и косяком, и следом комнату проскользнуло дуло М16. Сложно даже представить, как Ривер бесится от того, что кто-то лапает его любимую винтовку.

— Назад, Ривер, — предупредил тот.

Ривер уничтожал Периша взглядом. Я мельком обернулся назад и при свете лампочки, исходящем из коридора, наконец-то толком рассмотрел его цепи. Толстые звенья обматывали талию, лодыжки, запястья и даже бёдра. Везде, где металл соприкасался с телом, кожа содралась и истёрлась до кровавых мозолей. Ривер явно не сдавался без боя.

— Периш, давай кое о чём договоримся? — начал я. Вид моего парня, скованного, словно дикое животное, лишь усилил веру в то, что я смогу это сделать.

Периш засунул голову внутрь и осмотрел меня настороженными глазами сквозь очки в тонкой проволочной оправе.

— Можно и договориться. Если ты выполнишь свою часть договора.

— Выполню, обещаю. Разве я похож на того, кто не держит слово?

Брови учёного выгнулись: тот принялся со всей серьёзностью обдумывать моё предложение. Или может быть, это мёртвая радкрыса забегала в его голове, крутя своё колесо. Как бы там ни было, вскоре он кивнул, косясь на Ривера враждебным и бдительным взглядом. Что ж, у него ещё хватало ума, чтобы сообразить, насколько опасен мой парень. Однако уже не хватало на то, чтобы понять, насколько опасен я.

— Я буду встречаться с тобой до тех пор, пока Ривер остаётся с нами, и ему ничего не угрожает. Он — мой наёмник, и я к нему уже привык. Он будет здесь, и ты ничего ему не сделаешь.

Светло-голубые зрачки расширились: ему явно не пришлись по нраву мои условия. Я сделал шаг вперёд.

— Обещай, Периш. Прошу.

— Он… он в цепях и в ошейнике и если что-нибудь выкинет, то взорвётся, если покинет здание, то взорвётся. Поэтому, если ты… ты попытаешься что-нибудь сделать… Я… Я… — заикался Периш, рассеянно вертя головой и отказываясь смотреть мне в глаза.

Вот оно: сейчас или никогда. Ради Ривера я завоюю его доверие, я вытащу нас отсюда. У меня нет иного выбора.

Я захлопнул за собой дверь, оставшись наедине с сумасшедшим. Потом обвил руками его шею и торопливо чмокнул в губы. И даже каким-то чудом не отшатнулся.

Ощущение, будто меня вот-вот вырвет.

— Я ничего не буду делать, обещаю. А ты не тронешь Ривера? Я останусь с тобой навсегда, если гарантируешь его безопасность.

Периш бросил взгляд на закрытую дверь.

— Гарантирую, — он кивнул и, взяв меня за руку, улыбнулся. — Еды? Газировки? Сначала заштопаем твои раны, а потом можешь помыться. Пойдём скорее, поешь, ты ведь голодный, ты ведь наверняка голодный. Скоро я приведу тебя в порядок, не переживай.

Он довольно посеменил по длинному, белому коридору, потирая руки на ходу, и исчез за углом. Я отправился следом, периодически оглядываясь, чтобы запомнить, за какой дверью сидит Ривер. Похоже, целое здание состояло из одних только белых коридоров да металлических дверей. Тут очень легко заблудиться.

Периш привёл меня в просто умопомрачительную кухню: с белыми тумбами, двумя раковинами, настоящим работающим холодильником и небольшим обеденным столиком в стороне. Такое ощущение, будто я ступил в дом привилегированного скайфолльского горожанина. Мебель была новой, сверкающей, а в воздухе пахло антисептиком и чистящим средством. Невероятно, но здесь нет ни единого пятнышка грязи. Арас по сравнению с этим местом казался крысиной ямой.

Первым делом я подбежал к холодильнику и распахнул его настежь. Внутри загорелась крошечная лампочка и осветила различные фрукты, овощи и прозрачные пакеты с мясом. Я поражённо ахнул и, хоть и чувствовал себя ужасно глупо, всё равно принялся хватать фрукты с полки.

— Апельсины?! Бананы? Я такие знаю! — воскликнул я.

Мне доводилось видеть их изображения, но я впервые касался чего-то подобного собственными руками. На ощупь фрукты оказались холодными, пахли чем-то совершенно восхитительным, а на бочках некоторых даже красовались вмятости и прочие изъяны. Для журналов всегда фотографировали самые лучшие экземпляры. Даже в фабричном городке у Скайфолла мы никогда не видели ничего близкого к настоящим фруктам. Я отказывался верить своим глазам!

Понюхав апельсин, я с непривычки наморщил нос.

— Один раз я нашёл консервированные апельсины, но этот пахнет гораздо вкуснее!

Периш расплылся в улыбке и стеснительно потупил взгляд.

— Я сам их выращиваю. В прошлом году даже получились бананы. Они в саду, потом можем пойти и посмотреть, если захочешь.

Я ахнул, неподдельно впечатлившись, но в глубине души всё равно мучался угрызениями совести. Пока я тут восхищаюсь, Ривер страдает в цепях.

— А можно Риверу один? — спросил я, беря персик.

Шкурка того была покрыта нежнейшими волосками, а по запаху напоминала персиковые колечки, которые мы ели у Рено. Надо же: конфеты и впрямь пахли настоящими фруктами. Но на вкус, думаю, будет гораздо лучше, чем двухсот тридцатилетние сладости.

Периш помрачнел. Я спешно положил персик, не имея ни малейшего представления, что ожидать дальше. Но тот, похоже, предпочёл пропустить мою реплику мимо ушей.

— Садись, тут есть кое-что поинтереснее, — вместо этого пригласил он с улыбкой.

Я закрыл дверь холодильника, лелея надежду, что потом, может, мне как-нибудь удастся стащить еды для Ривера. Ого, теперь вижу, что тот имел в виду под «поинтереснее»! На столе стояла бутылка «Пепси», тарелка, наполненная свежими овощами и мясом, и «Твинкиз» на десерт. «Твинкиз!»¹

¹ Twinkies — марка бисквитного печенья с кремовой начинкой.

— Не… Может… Быть! — простонал я, хватая «Пепси». Бутылка оказалась ледяной настолько, что при прикосновении на ней даже оставались отпечатки пальцев. Отвинтив крышку, я жадно присосался к горлышку, но в то же мгновение чуть не подавился, когда пузырьки обожгли горло. Учёный рассмеялся над моей реакцией и снова потёр руки. Я же, осушив половину тары разом, окинул взглядом раскинувшееся передо мной изобилие.

Морковка и томаты, жареная картошка и ветчина — настоящая ветчина!

— Я сам спроектировал и построил огород. Всё равно было нечем заняться, пока спайки развиваются, — объяснил Периш с гордостью в голосе. — Пробовал раньше что-нибудь подобное?

— Нет, никогда, — признался я, отправляя в рот варёную морковку, блестящую от сливочного масла. Мои вкусовые сосочки чуть не рехнулись от изобилия оттенков, а внутреннюю поверхность щёк пронзила кратковременная боль от их интенсивности. У овоща был настоящий вкус, не затхлая кислинка водянистого пюре из консервной банки, которую нашли в Пустоши, или не химическая горчинка чахлых корнеплодов, которые продавала «Дек’ко». Бедный Ривер, как же мне стыдно… Но, мамочки, всё было таким аппетитным! Я бы столько всего мог приготовить из этих овощей и обязательно бы добавил какие-нибудь свои специи. Как же хочется поделиться всем этим великолепием с ним. 

— Я сорвал для тебя всё самое лучшее. Сначала мне пришло в голову убить вас обоих, точнее, скормить тебя, но потом Ривер проговорился, что я в твоём вкусе. Я сказал, что ты очаровательный, а он сказал, что ты можешь стать моим.

Он так сказал? Похоже, Ривер и впрямь не на шутку испугался за меня.

— Раз так, то я весь твой.

Глаза Периша радостно вспыхнули. Готов поспорить, он как будто бы всего на пару-тройку лет старше Ривера. Моложе, чем мне показалось сначала.

— Да, да, мой, — он жестом пригласил меня присесть.

— Ну что, Периш, расскажи немного о себе, — предложил я, безуспешно ловя по тарелке зелёный горошек. В отличие от консервированного, которым была завалена Пустошь, этот не превратился в однородную кашицу. Нужно будет выскрести это место до дна, когда будем сваливать.

— Хм, что бы тебе рассказать, — протянул Периш, затем положил в рот кусочек мяса. Он даже подождал, пока прожует, и лишь после продолжил говорить. — Я здесь уже восемь лет, последние четыре один вместе со своими спайками. Иногда приходит Джоэл, иногда Неро. Неро скоро опять будет здесь. Ему приказано время от времени проверять мою работу.

Я приступил к картофелю. Как ни старался напоминать себе о манерах за столом, голод брал своё, и я с жадностью уплетал кусок за куском.

— А что такое спайки?

Ученый едва не задрожал от предвкушения, снова сцепляя руки и ухмыляясь во весь рот. Он очень часто суетливо выкручивал кисти — должно быть, проявление нервного тика.

— Ешь, ешь! Покажу, когда ты будешь сыт, чист и здоров.

Я и без этого слишком быстро поглощал свою порцию, и вскоре меня вновь замутило, скорее всего, от обильной и калорийной пищи, смешавшейся в желудке с мерзким углем. Допив до конца шипучку, я последовал за Перишем, который вёл меня по другому коридору, едва не воспаряя от счастливого волнения. На вид коридор казался таким же, как и все остальные. Интересно, насколько велик этот подземный бункер.

Я шёл за ним уже около пары минут, как вдруг в животе яростно заклокотало, а к горлу резко подскочила тошнота.

— Пер… — не успев проговорить его имя, я согнулся пополам и изверг из себя всю вкуснятину прямо на чистый пол.

— Ох! — Периш взял меня за руку и потащил дальше, в ближайшую ванную. Я добежал до унитаза как раз перед вторым приступом рвоты.

Из меня выходила непереваренная пища, почерневшая от угля и с желтоватыми разводами от остатков таблеток. Содрогаясь всем телом, я давился ей, пока перед глазами всё не побелело, а рвотные позывы не превратились в непроизвольный сухой кашель. Всё то время, пока меня трясло над унитазом, Периш аккуратно меня поддерживал. Когда всё кончилось, мы ещё минуту просидели вместе на полу, и лишь после я нашёл в себе силы поднять и нажать на кнопку смыва. Я годами не нажимал на такие кнопки.

— Как ты? — спросил Периш голосом, полным неподдельной тревоги. — Нельзя было сразу давать пустыннику столько еды, — он тихонько отругал себя.

— Всё нормально, — прошептал я, вытирая рот рукавом. Периш тут же протянул мне кусок бумажного полотенца, и я воспользовался уже им.

— Нельзя было тебя перекармливать. Надо было сначала дать поспать.

— Всё правда нормально.

— Нет, не нормально… Просто у меня очень давно не было гостей. Прости, такого больше не повторится.

Очень давно? Неудивительно, что он полоумный. Прополоскав рот водой из-под крана, я сплюнул в фарфоровую раковину.

— А почему у тебя не было гостей? У тебя есть семья, Периш? Неужели никто из них не приходит? — принялся расспрашивать я, выходя за ним из ванной. Моё любопытство было вовсе не притворным. Вступая в Легион, солдаты вынуждены покинуть родных, но учёные из Скайтеха и работники «Дек’ко» более вольны в этом плане. У них ведь наверняка имеются выходные и отпуска.

Периш достал пластиковую карточку и поднёс к считывателю. Я мысленно подметил, что хранит он её в левом кармане халата, на случай, если представится шанс на воровство.

— У меня много-много братьев, одна сестра и один Господин, — с улыбкой пояснил учёный, провожая меня в следующую комнату. На этот раз я сам ухватился за дверь, о чём тут же пожалел: рука запульсировала от боли. Кровь запеклась вокруг колотой раны, нанесённой скальпелем, и стягивала кожу.

— Господин? — удивился я. Он раб? Но ведь сенгилы прислуживали по дому, а не работали в лабораториях. И кикаро он тоже быть не мог: те относились к разряду секс-игрушек. Размышляя над этой загадкой, я ступил в ещё одну просторную ванную. Как умудрился раб стал учё…

Ох… Твою мать.

Мне улыбался Периш Деккер, обнажая идеально ровные зубы, видневшиеся меж розовато-красных губ. Наконец-то всё встало на свои места. Безупречная кожа, глаза неземной красоты, идеальное тело, находящееся в идеальной форме, идеальное всё.

— Ты ведь химера, да? — прошептал я пересохшими губами.

Я его знаю. Однажды Периш встречался с моим отцом. Вернувшись домой, папа назвал его королевским идиотом и спятившей химерой. Периш являлся ведущим учёным в Скайтехе — научном институте своего брата Гаррета. Папа говорил, что он чрезвычайно талантлив во всём, что касается науки. Неврастеничный педант, всегда доводящий свои творения до совершенства, гений в клонировании и получении новых видов путём хирургического сращивания (ну, естественно… спайки) и во всех видах исследований, изучающих различных выродков. Но ходили слухи, будто король Силас настолько дурно с ним обращался, что у Периша развился целый букет психических заболеваний.

Он был сломленным принцем, покалеченным руками самого злого человека во всей Серой Пустоши.

— Был, — грустно улыбнулся Периш, поворачивая кран в утопленной в полу ванне. От кристально чистой воды, полившей вниз, поднимался пар. Жидкость оказалась абсолютно прозрачной, без единой примеси, такой, что даже когда ванна чуть наполнилась, я по-прежнему видел дно.

— Господину я больше не нужен… Кесслер, мой брат Кесслер, сказал, что я — позор для всех химер, а Неро… Неро согласился, а потом, потом Элис, моя сестра, предложила, чтобы я стал кикаро Господина, как Дрейк, но я... Нет, он отказался. У меня не такое тело, зачем ему брать кого-то, кто хуже совершенного, безукоризненного Драко? — улыбка исчезла с его лица. — Он сослал меня сюда, потому что я попросил. Мне здесь нравится, потому что я могу продолжать свою работу и доказывать, что чего-то стою. Так что меня отлучили от семьи, но ничего страшного. Пока я здесь, они меня не трогают. Кроме Неро, — он снова улыбнулся, но на этот раз вышло горько и натянуто.

Это… В каком-то смысле это катастрофически печально.

Периш посмотрел мне в глаза и пожал плечами.

— Но не беда, я ведь больше не один, да? — он поцеловал меня в щёку. — Я бы мог сделать тебя своим кикаро, своим питомцем, но вместо этого хочу, чтобы ты стал моим парнем.

Я временно окаменел, молча наблюдая, как тот направляется в дальний угол ванной. В голове роился спутанный колтун мыслей, и каждая последующая была ещё непонятнее предыдущей. Член королевской семьи из Скайфолла прямо передо мной. Низший из низших, безумный учёный. Мужчина, над которым наверняка всю жизнь издевались… И он ждёт, что я сделаю его счастливым.

— Раздевайся, Киллиан, — сказал Периш. Он принёс из угла кресло и сел посередине комнаты.

Я разинул рот. Позади продолжала спокойно журчать вода.

Перед ним?

Периш не сводил с меня глаз. Конечно, сейчас я представлял собой один сплошной комок грязи, крови, рвоты, соплей и прочих гадостей, но всё равно… Я не стану перед ним раздеваться.

— Периш… — я обхватил себя руками.

— Разве мы с тобой не встречаемся?

Пора соображать, причём немедленно. Я спешно отвёл взгляд. Понятия не имею, сработает ли, но зная короля Силаса и зная, какое место занимал Периш в их иерархии, возможно, таким образом я смогу убедить его оставить моё тело в покое.

— Периш, помнишь, ты спрашивал, девственник ли я? — протянул я.

Тот напряжённо сложил руки вместе и кивнул.

— Ты солгал?

— С моей точки зрения — нет, но, на самом деле, несколько недель назад меня изнасиловали, — соврал я, воспроизводя в голове момент, когда меня трогали легионеры, и вспоминая, что я при этом чувствовал. Хоть дальше раздевания и щупанья дело не зашло, притворяться мне не пришлось. Меня до сих пор мутило при малейшей мысли об этом. — Из-за этого у меня появились кое-какие проблемы с прикосновениями. Давай пока не будем торопиться?

Периш подскочил с места, сжимая кулаки и кипя от гнева. На такую реакцию я и рассчитывал: его самого насиловали, и даже хуже — это делали Силас и его братья. Я попал аккурат по больному.

— Кто тебя тронул?! — от этого злобного окрика, эхом прокатившегося по комнате, я и сам подпрыгнул. — Я убью их!

Когда речь зашла о моей неприкосновенности, он как будто бы превратился в Ривера, только в ещё более сумасшедшую версию.

— Легионеры, — ответил я угрюмо. Периш принялся нарезать нервные круги по ванной. Он положил руки на голову и потянул себя за чёрные пряди, потом издал яростный вопль.

— Кто?! К чёрту Легион, к чёрту Легион Кесслера! Гореть им в аду! Как же я всех их ненавижу.

— Их звали Мартин Пиль и Джейк Гайст, — выпалил я, не успев опомниться. — В последний раз их видели у «Ущелья Тайфоса».

Тот озабоченно закивал.

— Они сделали тебе больно, но я всё исправлю. Ты теперь мой партнёр, а хорошие партнёры защищают друг друга, да? Я всё исправлю.

Даже не догадываюсь, совершил ли я только что самую серьёзную ошибку в своей жизни, или же она пойдёт мне на благо. Ривер или расцелует меня, или отмутузит.

— Только не говори им, кто я такой, ладно? Это будет наш секрет.

— Секрет… — он оглянулся на дверь. — Я ухожу, я не буду тебя трогать… не буду. Но можно хотя бы посмотреть? Чуть-чуть?

Что ж, от добра добра не ищут. Под ложечкой противно засосало, но я без дальнейших пререканий принялся расстёгивать штаны. Надеюсь, у Ривера в его комнате нет прямой трансляции с камеры, спрятанной где-нибудь здесь. Не хочу, чтобы он это видел. Я уже успел немного пофантазировать о нашем первом интимном моменте, и в мои мечты не входил безумный учёный, которому я показываю себя, а Ривер наблюдает за всем на экране телевизора.

Я стащил штаны и трусы вниз, обнажая нижнюю часть тела. От унижения щёки тут же загорелись, и всё лицо наверняка налилось краской. На мгновение я мысленно вернулся к разрушенному съезду, к подначкам легионеров. Но в этот раз Ривер не спешил на помощь, и я изо всех сил поджал верхнюю губу. Если Периш захочет меня трахнуть прямо сейчас, то он так и сделает. И Ривер будет слышать или даже видеть нас. Я полагался на одни лишь зыбкие моральные принципы психически неуравновешенной химеры.

Учёный упёрся взглядом на мой пах, а затем протянул к нему руку, но я отшатнулся. Тот тихонько отругал себя, кивнул на прощание и покинул ванную, закрыв за собой дверь.

Безуспешно поискав замок, я торопливо снял с себя оставшуюся одежду, отчаянно борясь с желанием расплакаться. Надеюсь, в воде будет не так заметно. Если Ривер сейчас меня видит, то пусть он хотя бы не видит моих слёз. Нужно быть храбрым для нас обоих. Только так мы сможем выбраться отсюда живыми.

Я забрался в тёплую ванну и начал скрести себя. Кристально-прозрачная вода постепенно очернялась въевшейся в тело грязью. Всё чистое рано или поздно замутняется и оскверняется. 

Но раскисать нельзя, буду думать о хорошем. Сейчас я могу, по крайней мере, хоть чуточку отмыться. Порывшись в своём портфеле, я вытащил кусок мыла и тёрся, пока не устал. Когда дело дошло до запястий, вода вокруг порозовела. Я немного пополоскал их под горячей водой, стараясь вымыть пыльно-сальное месиво, собравшееся под кожей. Щипало, но в уютной температуре тело само по себе расслаблялось. Боль — и острая, и саднящая — как будто растворялась в мутной жидкости, и даже глотке стало полегче после вдыхания тёплого пара. Я откинулся назад, позволяя себе немного отдохнуть. Буду сидеть здесь, пока меня не заставят выйти. Я так устал, у меня всё ноет, мне так страшно.

Ривер жив, и это самое главное. Периш не станет меня трогать, если я буду послушным. Нужно только как-то получить от него ключи — и как можно скорее, пока Ривер или я не пострадали. Или пока мне не пришлось заниматься с ним всякими пакостями.

Я и сам не заметил, как уснул, и очнулся лишь тогда, когда Периш вытащил меня из воды.

— Ты ведь утонешь, глупенький, — произнёс он беспечно. Я почувствовал, как голову обматывают полотенцем. — Устал?

Ступни холодила кафельная плитка ванной. Я непонимающими глазами оглядел белую комнату. Периш пытался поддерживать меня в вертикальном положении, однако я всё равно качался. Не вышедшие со рвотой колёса, которыми я закинулся, думая, что он сейчас меня изнасилует, вовсю циркулировали в крови. Я был абсолютно обдолбан и едва соображал, что происходит.

— Угу, — пробормотал я, еле шевеля толстым языком. Потом стянул с головы полотенце и закутался в него, как в плащ. Периш вручил мне пару пижамных штанов, которые я с облегчением надел.

— Давай заштопаем твои руки, а потом угостимся мороженым. А ещё потом мы будем валять дурака. Посмотрим какое-нибудь кино или поиграем в настольные игры. Или можем устроить пикник в саду!

Я задумчиво изучал его спину, следуя за учёным по коридору. За годы одиночества он явно перечитал тонну книг и пересмотрел кучу романтических фильмов. Готов поспорить, у Периша уже давно был готов план на случай встречи с его идеалом. Он наверняка воспринимает меня как дар небес, неожиданно свалившийся ему на голову.

— А можно Риверу тоже мороженое?

— Конечно!

— А можно я ему отнесу? А ты пока всё приготовишь?

— Хорошо.

Я ждал, прислонившись к дверному косяку на кухне, пока Периш доставал из холодильника огромную картонную коробку с логотипом «Дек’ко» на крышке. Никогда такого не встречал в их фирменных магазинах даже в Тамерлане, что уж говорить о купцах, которые ни за что бы не довезли подобное лакомство из Скайфолла в Пустошь. Периш дал мне в руки пластиковую миску, доверху наполненную мороженым с коричневой крошкой, и мы вместе пошагали в комнату с телевизорами. 

— Назад! — приказал он, приоткрыв дверь. — Не закрывай жалюзи, я вернусь через минуту, хорошо? Ривер, если я что-нибудь услышу, ты тут же взорвёшься, ясно?

— Ясно, — процедил Ривер сквозь плотно стиснутые зубы.

Едва Периш скрылся, я опустил миску с мороженым на пол и впрыгнул в его объятия. Тот обнял меня до вскрика и хруста в костях.

— Ты понятия не имеешь, во что, твою мать, ввязался, — его грубый шёпот ранил меня, словно осколок стекла. Ривер ещё сильнее сжал моё тело, и я ощутил, как ногти впиваются мне в плечи. Я растерялся. Не испугался, а просто растерялся и не на шутку заволновался о его состоянии.

— Ривер… ты делаешь мне больно, — простонал я, но тот не прекратил, а скорее, наоборот, лишь усилил хватку.

— Он, твою мать, дрочил за дверью ванной, знаешь, да?

— Я не разрешил ему себя коснуться, честное слово.

Он резко отшатнулся, глядя на меня с такой яростью, что я ожидал удара.

— Ты думаешь, я настолько мудак, что переживаю лишь об этом? Что ты разрешишь ему коснуться себя? — ногти его вонзились в меня с удвоенной силой. На глаза невольно навернулись слёзы. — Киллиан, он очень подлый. Он опасен. Он изнас…

Я перебил его на полуслове.

— Я сказал, что меня изнасиловали легионеры, и он отстал. Это его больное место. Ривер, это Периш Деккер. Он химера, как генерал Кесслер и советник Илиш. Силас сделал его таким. И я могу им управлять, я знаю таких людей. Знаю, что ему нужно, как он будет поступать и как не будет. Прошу, Ривер. Он меня не тронет, у него уже была возможность, но он не стал. Я узнаю у него пароль и украду детонатор от ошейника. Просто дай мне немного времени, прошу?

— Нет, укради детонатор, а пароль я и сам узнаю. Поверь, у меня есть свои собственные методы.

Ривер походил на потерявшую рассудок тень.

— Нет, я не стану рисковать.

Тот резко разжал руки, и я рухнул к его ногам. Кинув взгляд на предплечья, я увидел кровоточащие лунки от ногтей. Мой парень отвернулся, в буквальном смысле трясясь от гнева и гремя цепями.

— Доверься мне, Ривер, — прошептал я, тоже дрожа всем телом. Я подобрал полотенце и зашмыгал носом. — У нас нет другого выбора. Ты либо погибнешь, а я проторчу в этой западне до конца своих дней. Либо мы оба погибнем.

— Он… Он опасен… Сука, он дрочил прямо на…

— Он в буквальном смысле безумный дебил, который только что подружился с одним человеком, который может быть ещё безумнее его. И он заставляет моего парня страдать, — поднявшись, я положил руку ему на плечо. — Возможно, я и есть нюня и неженка, Ривер, но я точно не тупой. Ты не можешь вытащить нас отсюда, делая, что умеешь лучше всего, но я могу. И я тоже буду делать, что умею лучше всего.

— Ты ничего не умеешь! — рявкнул Ривер, скидывая мою руку.

— Я прочитал больше книг по психологии, чем тебе лет, — напомнил я. — Ривер, я сообразительнее его. Он обычный одинокий мужчина, и в этом его слабость. Я слишком ему нравлюсь.

— Киллиан… Не недооценивай его. Разве ты не видел, как быстро он срывается?

— Я уже это понял, и поэтому этого больше не повторится.

В голове Ривера неистово сражались внутренние демоны. Каким-то образом мне нужно убедить этого самого упрямого человека во всей Серой Пустоши, что я смогу. Правда, честно говоря, вместе с ним я убеждал и самого себя.

— Пообещай, что ничего не выкинешь. Слушайся его и будь паинькой, — я поцеловал его в повреждённое ухо. — А я взамен обещаю, что ни за что не дамся. В крайнем случае, имитирую паническую атаку.

— Да-да, сходить с ума у тебя получается просто потрясающе, — буркнул Ривер. — Реветь и сходить с ума — вот твои главные навыки.

— Я смогу его обмануть, Ривер, — прошептал я, подавая ему мороженое. — Смогу быть храбрым для нас. Только поверь.

Ривер вырвал у меня из рук миску и сел на пол. Выглядел он совершенно невменяемым, но не таким, как Периш. От вида моего парня по спине бежали мурашки. Я сказал себе, что не нужно его бояться, но потом вспомнил, что все в Арасе хором утверждали обратное.

— Ты… Ты до сих пор не спал, да? — прошептал я. И наркоты у него при себе тоже не было.

Такими темпами он превратится в скованного цепями зверя, невыспавшегося и лишённого всякой разрядки. Руки, в которые он вцепился до этого, начинали болеть. Нужно немедленно вытаскивать нас отсюда, или он попрёт на Периша как террорист-смертник. Даже если Риверу удастся выпытать пароль у Периша, как только он покинет лабораторию, ему оторвёт голову. Я не стану рисковать и надеяться, что Ривер припомнит такие мелочи в пылу момента.

Мой парень подцепил ложкой немного мороженого и отправил его в рот. Глаза его не отрывались от мониторов.

— Не спал, — покачал головой он. — Следил.

— Но это… Малыш, это же уже четыре дня… Больше четырёх дней, — прошептал я. Внезапно его неуравновешенное поведение обрело гораздо больший смысл. Я зарылся в свой портфель, надеясь отыскать каких-нибудь стимуляторов, но и порошок, и колёса остались в сумке Рено. У нас ничего не было.

— Всё нормально, — отозвался Ривер, поедая мороженое. Судя по виду, он размышлял или что-то планировал. Опустошив миску, он поставил её на пол.

— Если он станет приставать, симулируй паническую атаку и постарайся заставить его принести сумку Рено с «Ксанаксом». Пока он будет ходить, ищи ключ от моего ошейника и проверь карточки, — сказал Ривер беспристрастным, почти роботическим голосом. Такое чувство, будто его мозг сначала записал это сообщение, а потом уже нажал на кнопку воспроизведения.

— Хорошо, малыш, — кивнул я, вновь кладя руку ему на плечо. Ривер ощутимо напрягся, но сейчас мне было просто необходимо коснуться его. — Я просто… — я протяжно вздохнул, проглатывая ком в горле. — Я так рад, что ты рядом.

Глаза Ривера метнулись к моим.

— Я бы никогда и ни за что тебя не бросил.

В этот момент дверь за спиной открылась.

— Выходи, Киллиан, — позвал Периш снаружи.

— Чёрная сумка с тобой? — спросил Ривер, поднимая взгляд на учёного. 

А вот и начало моей актёрской карьеры.

— Нет, осталась у квадрика, — ответил я. — Но пока всё нормально.

— Вы о чём? — поинтересовался Периш, зажимая в руке какой-то предмет. По-моему, мягкую игрушку в виде ящерицы.

— Киллиану нужны лекарства. Ты же уже в курсе, какие ужасы приключились с ним по вине твоего хозяина и его Легиона? Из-за этого ему приходится принимать таблетки. А ты что, их не принёс?

Любопытство на лице Периша сменилось тревогой.

— Нет… Я не знал.

— У него теперь постоянные панические атаки, — объяснил Ривер. — А раз ты его парень, то твой долг — заботиться об этом.

Любой, обладающий хоть крупицей здравого смысла, понял бы, что Ривер бессовестно использует его в собственных целях, но Перишу такое даже в голову не приходило. Он взглянул на меня, потом поцеловал в щёку. Ривер дёрнул бровью.

— Я ему помогу, я буду его любить. Я заставлю его боль уйти, и с ним мне тоже станет легче, — провозгласил он, потирая руки одна о другую.

Блин, а это будет посложнее, чем я думал.

— Ему нужны специальные препараты, — гневно отрезал Ривер. — Ты — хреновый партнёр, если не хочешь обеспечивать его лекарствами. Я всего лишь долбаный наёмник, и то переживаю за него больше тебя.

Учёный стиснул пальцами ящерицу.

— Киллиан, в сторону.

Не успел я опомниться, как он вытолкал меня из комнаты, уронив мягкую игрушку на кафельный пол. Дверь захлопнула, и спустя пару секунд я услышал тошнотворные звуки ударов — он принялся бить Ривера.

Когда Ривер издал первый стон, я изо всех сил прижал ладони к ушам, стараясь сдержать слёзы. Но как ни старался, всё равно всё слышал. Я ожидал выстрела или звука, с которым Ривер голыми руками оторвёт ему голову, однако ничего подобного не случилось. Когда Периш открыл дверь, мне лишь краем глаза удалось увидеть своего парня. Тот сидел на полу, уставившись в никуда. Из носа и рта текли струйки крови, а его и без того синюшное лицо стремительно опухало, испещрённое свежими ссадинами.

Периш подобрал ящерицу и злобно зыркнул в мою сторону. Я не стал отворачиваться, отчаянно сопротивляясь желанию ему врезать. Теперь-то я точно понимаю, насколько тяжело приходится Риверу. От вида, как какой-то чокнутый шизик причиняет боль твоему любимому, вскипает кровь в венах.

Но нужно быть умнее. Вот он, мой шанс. Если сейчас не поведу себя правильно, всё, что до этого, было просто впустую.

— А можно в следующий раз я тоже его побью?

Рассерженное лицо Периша посветлело. Он прижал ящерицу к груди и снова потёр руки. Потом кивнул и пошагал прочь.

Выдав мне белый лабораторный халат, он привёл меня в гостиную. Пока что это была единственная комната из тех, что я видел, стены которой покрывала цветная краска — светло-голубая. Кроме того, повсюду виднелись картины и старые рекламные плакаты из Скайфолла. Ещё здесь стоял телевизор, окружённый множеством полок с книгами и фильмами. Тут вообще была целая куча мебели. Мягких, без единого пятнышка, диванов с цветочной обивкой, отполированных до блеска кофейных и приставных столиков и пушистый бело-синий палас с толстым ворсом. Не удержавшись, я провёл по нему рукой. По сравнению с ним палас в доме Ривера был обычным половиком с засохшими комьями грязи, которые не отходили, сколько ни скреби. На этом роскошном паласе можно спать, как на перине.

Периш захихикал, наблюдая за моими странными действиями, но ничего не сказал, давая всё как следует пощупать. Кофейный столик оказался гладким и чуть скользким от средства для полировки. В углу даже обнаружилась новая шахматная доска с двумя стульями по краям. С настоящими фигурками. Мне доводилось играть в шахматы лишь костяшками.

— Садись, садись. Нужно заштопать твои руки перед фильмом, — ласково поторопил меня Периш. Я опустился на диван и, пока тот суетился вокруг, принялся отдирать чуть подсохшие корочки с зияющих ран. Периш уже успел открыть несколько ящиков и теперь просматривал их содержимое. Целую стену у двери занимали медицинские шкафчики. Внутри стояли картонные коробки и прозрачные пластиковые тары с различными устройствами и препаратами.

Периш вернулся с контейнером, из которого едва ли не вываливались всякие пузырьки, бинты, резинки и прочее. Усевшись рядом, он ловко вооружился шприцом, но, заметив выражение страха на моём лице, ободряюще улыбнулся.

— Ты знаешь, что такое прививка от столбняка?

Я кивнул. Столбняк повсеместно процветал в нашем мире, как в Пустоши, так и в Скайфолле. Против него, как и против других болезней, имелись вакцины, но заполучить их было сложнее, чем автомобиль на ходу. Даже в столице лишь самые богатые горожане могли позволить себе укол.

— Её хватит на десять лет, — объяснил Периш, доставая из своего ящика стеклянную ампулу. Затем он отломал горлышко и просунул внутрь иглу.

Я приоткрыл рот, намереваясь спросить, а можно ли Риверу такую же, но спустя секунду благоразумно захлопнул. Плохая идея. Вместо этого мои глаза сместились в сторону всё ещё распахнутых шкафов. В одном из контейнеров хранились подобные ампулы. Нужно будет потом вколоть по одной Риверу, Грейсону, Лео и Рено, а остальное продадим. И получим за всю партию целую тонну денег. На том и порешив, я продолжил хранить молчание. Периш очень бережно воткнул иглу мне в мышцу, ввёл жидкость и столь же бережно вынул.

Он очистил кровь с моих ран полотенцем, продезинфицировал и, вдев нить в изогнутую иглу, принялся за работу. Движения его по-прежнему были очень аккуратны, но даже при всём при этом болело просто адски. Когда швы начинали кровоточить, он тщательно всё вытирал, но не полотенцем, а собственными пальцами. И я понял почему, когда учёный начал рассеянно посасывать их. Жутковато, но, с другой стороны, он весь жутковат. Всё время, пока он возился с моими порезами, Периш счастливо щебетал о том, чем мы скоро займёмся. Жестокое избиение Ривера ничуть не повлияло на его благодушие и невозмутимость. Его настроение менялось по желанию левой ноги, но мы с Ривером уже убедились, что учёный опасен. Нужно быть осторожнее.

Закончив с перевязкой, он включил фильм. Я сделал глубокий вдох и обвил его рукой. Тот уронил голову мне на плечо и накрыл нас одним пледом.

Периш — не Ривер, и сколько бы я ни старался не морщиться, когда его горячая рука вскользь касалась моей, получалось не очень. Мне пришлось подключить все свои актёрские способности, но всё равно… ощущения были совсем другие. Периш тёплый, а Ривер холодный, Периш пахнет антисептиком и мятной свежестью, а Ривер пахнет… Справедливости ради, он действительно пах мылом в течение нескольких дней после ванны, но теперь он почти насквозь пропах потом и грязью.

А ещё Периш обожал… обнимашки. Самое противное. Ривер ненавидел прикосновения, он вечно отшатывался от моих рук, если, конечно, пребывал не в исключительно добром настроении. Периш же, судя по всему, получал неподдельное удовольствие, когда переплетал наши пальцы. Меня от этого всего передёргивало, и, даже несмотря на то, что Ривер был в курсе плана, я всё равно чувствовал себя изменником. Только бы он не поменял своё мнение обо мне. Что бы ни случилось, я не стану заниматься сексом с Перишем. Лучше понадеюсь подорвать дверь динамитом и задушу его во сне.

Тут-то мои панические атаки могут и пригодиться. Забавно, но думаю, если Периш станет приставать, мне даже не придётся ничего имитировать. Мысль о половом акте даже с моим настоящим парнем пугала до дрожи.

Я покосился на закрытую стальную дверь. Экран телевизора периодически освещал комнату сине-белыми всполохами. Надеюсь, Ривер всё-таки поспит; надеюсь, у него всё в порядке. Он наверняка с ума там сходит, зная, чем я тут занимаюсь. Риверу непременно нужно всё контролировать, он всегда делал всё сам и не привык никому доверять. Однако сейчас мой парень оказался бессилен, а козырем в его рукаве неожиданно стал я.

Надеюсь, ему понравилось мороженое… Какая же дурацкая мысль.

Периш постоянно перебивал актёров на экране, рассказывая всякие научные факты. Поначалу я злился, но потом меня поразило, насколько его увлекал этот фильм. Назывался он «Парк Юрского Периода». Периш без остановки что-то говорил, но большинство выражений я просто не понимал. Так странно: его повседневная речь была довольно сбивчивой, но слова типа «сенильный» или «зигота» он произносил так, словно они всю жизнь входили в его словарь.

Чем больше Периш рассказывал, тем сильнее я убеждался, что он и впрямь гений: в прямом смысле — безумный учёный. Скрывать не буду, его знания в самых различных сферах не на шутку впечатлили меня. Он в пух и прах разнёс все кинематографические трюки, досконально объясняя, почему то или иное не сработало бы в жизни. Он не обошёл стороной даже киноляпы. И да, это было круто и весело, но в это же время отнимало у фильма всё его очарование. Сложно проникнуться сюжетом, когда на ухо тебе твердят, что тираннозавр ни за что не смог бы так аккуратно откусить козлу ногу, а потом швырнуть её в машину, полную детей.

Судя по всему, он много раз смотрел этот фильм. До меня неожиданно дошло, что мягкая игрушка в виде ящерицы на самом деле являлась оранжевым динозавром. Да, Периш явно фанат.

Когда кино закончилось, он включил верхний свет, поймал мой взгляд и улыбнулся.

— Никто никогда не смотрел его со мной. Спасибо, Киллиан, — сказал Периш, потирая руки.

 Я поднялся, прихватив с дивана его ящерицу.

— Мне очень понравилось, — ответил я с зевком. — Но теперь ужасно хочется спать. Где мне можно лечь? — естественно, мне хотелось поспать с Ривером в комнате видеонаблюдения… Но здравый смысл подсказывал, что об этом даже мечтать глупо.

Периш положил руки за спину и потупился в пол. Кончики его ушей покраснели.

— Со мной?

При этих словах сердце моё ушло в пятках, однако я недооценивал свою храбрость.

— Давай, — улыбнулся я.

Давясь липким комком в горле, я проследовал за ним в спальню, в противоположную от комнаты Ривера сторону, и через закрытые двери. В центре зелёной комнаты, украшенной изображениями мифических чудовищ, стояла аккуратно заправленная двуспальная кровать. У изголовья с двух сторон располагались тумбочки с лампами с абажуром, забитые книгами. Чуть в стороне были придвинутые к стене деревянный гардероб и комод. Всё вокруг говорило о чистоплотности и прилежности хозяина: даже книги на комоде стояли в алфавитном порядке. Когда мы сбежим, я прихвачу и их.

Внезапно моё внимание привлекло движение со стороны Периша. Тот как ни в чём не бывало стягивал с себя тканевые штаны. Его подстриженные триммером лобковые волосы, окружающие приличных размеров член, предстали передо мной во всей красе. Я развернулся и пошёл к двери, даже не успев убедить себя в обратном. Это выше моих сил.

— Стой, прости… Я забылся, я всегда сплю голым, — торопливо позвал меня Периш.

В груди противно заныло. Какой же я всё-таки глупый. Один взгляд на его пенис — и моя храбрость тут же испарилась. Или, может быть, я получил очередное напоминание, что я заперт в одиночестве с сумасшедшим, а Ривер прикован цепями и при всём желании не сможет меня спасти. Кроме меня и Периша тут никого нет.

Чёрт, неужели у Ривера есть трансляция и из этой комнаты?

Я молча уставился в стену перед собой. Периш тихо подошёл сзади.

— Я одет, смотри.

— А Ривер может нас видеть? — медленно оглянулся я.

Покачав головой, тот поднял глаза к потолку.

— Тут нет камер.

Кивнув, я прилёг на мягкую, пружинистую кровать и замер без движения. Однако стоило чуткой руке коснуться моего плеча, как я мгновенно потерял над собой контроль. Не пришлось даже ничего симулировать. Грудь сдавило, как в тисках, дыхание спёрло. Я бесполезно открывал рот, пытаясь ухватить ртом воздух и трясясь всем телом, как в эпилептическом припадке. Периш пытался меня обнимать, но от этого становилось лишь хуже. Когда я оттолкнул его, он уселся на краю кровати, отчаянно заламывая руки.

— Мне нужен «Ксанакс», — с трудом прохрипел я. — Из сумки, что я уронил.

— Я… Я не знаю, где искать её ночью! — вскричал Периш, потом поднялся и начал беспокойно кружить по комнате. По моим щекам градом катились слёзы. Хочу домой, хочу вернуться в Арас. Я совсем не храбрый. Какого хрена Ривер меня не остановил? Я совсем не сильный. Я хочу домой. Хочу в безопасность. Чёрт, ну зачем он вообще притащил меня в этот городишко? Молодец, Бич Серой Пустоши!

Через несколько минут я почувствовал, как твёрдая рука схватила меня за подбородок, а спустя ещё мгновение в шею вошла игла. В нос ударил кисловатый запах, и всё тело мигом одеревенело. Я, как подкошенный, рухнул на подушку и потерял сознание.

На следующее утро меня утешало только одно: присутствие всей одежды на теле. Я попытался встать, но, похоже, препарат ещё не выветрился до конца: ноги были как каменные.

— Я приготовил обед.

Вздрогнув от неожиданности, я оглянулся на звук голоса. В дверном проёме стоял Периш, одетый в белый лабораторный халат с вышитым именем на груди. Волосы его были чистые и причёсанные, а на лице играла стеснительная улыбка.

Обед? Блин, сколько же я…

— Зачем ты меня накачал? — простонал я, потирая виски и свешивая ноги с кровати.

— Тебе стало плохо, а у нас нет твоих таблеток, и я…

— Ладно, я понял, — вздохнул я. — Как там Ривер?

— Тоже постоянно спрашивает о тебе. Я его покормил. Пойдём, я покажу тебе сад.

Сад или еда? Да какая разница… Потерев глаза от сна, пытаясь собраться, я подавил зевок и медленно поднялся.

— Сейчас. Дай только сначала схожу в ванную, а то никак не могу проснуться.

Ещё раз зевнув, я нырнул в уборную, чтобы умыться и сходить в туалет. Когда вернулся, Периш с радостной улыбкой взял меня за руку и отвёл в сад.

А вот это уже по-настоящему взбодрило: сад действительно оказался просто потрясающим. Это была огромная комната с повышенной температурой и влажностью, которую Периш оборудовал специальными гидропонными установками. Стены оплетали различные шнуры и провода, повсюду виднелись вентиляционные решётки, а с потолка свешивались продолговатые светильники на чёрных пружинах. Бледные лампочки, как искусственные мини-солнца, освещали бесконечные ряды овощных ростков — пышнее и сочнее, чем мне когда-либо доводилось видеть. Кустики торчали из маленьких пластиковых ящиков, заполненных очень чёрной, плодородной почвой. В воздухе стоял парной аромат сырого чернозёма. Пахло первым осенним дождём, падающим на ещё зелёные парки Скайфолла. Я мысленно вернулся в свой первый дом, едва ли не ощущая на языке чистый столичный воздух.

Как и вчера, я снова не стерпел, хоть и старался. Подбежав к первому приподнятому ящику, я бережно провёл ладонью по пушистым морковным листьям. Таким мягким и таким хрупким. Кое-где из-под земли пробивались оранжевые кружки корнеплодов.

— Если захочешь что-нибудь — просто попроси, ладно? — заговорил Периш, перекрикивая шум машин. — У меня есть семена всего, что я вырастил или собираюсь вырастить. А если пожелаешь чего-нибудь особенного поскорее, то мы можем попросить Джоэла, и он доставит всё из Скайфолла.

— Кто такой Джоэл? — спросил я, аккуратно очищая выпирающую часть моркови от земли. Влажная, жирная почва приставала к рукам. Потерев пальцы друг о друга, я поднёс их к носу и ощутил такой свежий запах, что чуть было не укусил себя.

— Джоэл привозит мне припасы. Он мой помощник. Я связался с ним сегодня утром — готовлю тебе сюрприз, но не заставляй говорить, какой, — и он сказал, что с легкостью всё устроит. Прибудет вскоре после Неро.

Надеюсь, сюрприз означает ещё какую-нибудь еду для нас с Ривером. И ещё больше надеюсь, что Периш потащит меня на поверхность. У Ривера будет возможность поискать ключи и, возможно, карточку от двери.

— Ривер тоже может нам тут помогать, как думаешь? — я отвернулся от нежно-зелёного стручка, внутри которого сидели маленькие горошинки, и одарил Периша улыбкой.

Тот, однако, нахмурился и поджал губы.

— Сегодня утром он хорошо себя вёл, но всё равно: Ривер очень опасен.

Я равнодушно пожал плечами, стараясь выглядеть как можно расслабленнее и непринуждённее.

— Порой людям приходится напускать на себя угрожающий вид… Перри, — тот явно удивился своему новому ласковому прозвищу, но вида не подал. — На самом деле он очень преданный и во всём слушается меня. Я прикажу ему вести себя хорошо. А на крайний случай у тебя ведь есть детонатор, да?

— Нет… Нет, не стоит, милый, — вежливо отмахнулся Периш, проходя к следующему ряду растений, перед которым был расстелено клетчатое одеяло.

— Ну, пожалуйста, — заканючил я. — Он помогает мне справиться с паническими атаками. И он спас меня от легионеров.

Периш широко распахнул глаза.

— Он хочет встречаться с тобой.

Ох, Ривер, только не убивай меня…

— Не глупи, Перри. Он натурал, ему нравятся женщины.

— А-а-а… — протянул учёный. Он опустился на одеяло и раскрыл заранее принесённую с собой корзинку, полную всякой снеди. — Тогда всё встаёт на свои места. Я никак не мог взять в толк, почему он не хочет тебя себе, как я. Но даже так: он опас…

Я присел рядом и чмокнул его в губы.

— Умом я понимаю, что здесь мне ничего не угрожает, но всё равно, чувствую себя с ним гораздо спокойнее.

Попался… Он ошарашенно посмотрел на меня и попытался продолжить. Я отшатнулся.

— Так Риверу можно выйти?

— Сегодня вечером можно.

А потом он обнял меня за талию, притянув, уложил на себя сверху и начал просто… лобызать. И это либо был его первый раз, либо Периш совсем не умел целоваться. Никакой нежности, никакой ласки, никакого… короче, никакого возбуждения, как с Ривером. Всё выходило скомканным, торопливым и суетливым, как и он сам. Он как будто бы пытался всосать в себя как можно больше моего языка и губ за тот короткий период времени, что я даюсь.

Я отстранился и слез с его тела, сквозь тонкие тканевые штаны ощущая под собой бугор. Периш смотрел на меня с вожделением и тоской, однако никаких попыток зайти дальше не предпринял. Я чувствовал себя гнусным и использованным, но, усилием воли подавив эти мысли, принялся как ни в чём не бывало помогать ему доставать провизию.

После нашего поцелуя я превратился в его личного бога. Мы обедали вместе в тёплой и влажной комнате, освещённой белыми лампочками — мой первый «пикник». Периш опять заболтал меня до смерти всякими научными штуками, и я опять ничего не понял. И всё же мне было приятно видеть его неподдельное оживление от того, что его хотя бы слушают.

Интерес к разговору я начал проявлять, когда он заговорил о своих братьях, сестре и «господине».

— Он меня не любит, — сказал Периш, отправляя в рот последнюю пару виноградинок из миски. — Я отличаюсь от остальных братьев, и из-за этого он меня не любит. Меня часто сажали под замок, и мне всё время было плохо. По-моему, он специально делал так, чтобы мне было плохо. Потом Илиш увёз меня, надолго, и с ним всё было хорошо, но потом пришёл Силас и снова забрал меня. Он очень разозлился и стал меня просто мучить. Ему нравилось заниматься со мной сексом, особенно когда я кричал и вырывался.

— Это же изнасилование… — протянул я.

Периш покачал головой.

— Нельзя изнасиловать того, кто и так принадлежит им. Это твоя обязанность. Я создал для него столько существ. Мой хлыстоволк, сетчатики, сколоподы, борасы, зубастики, карракэты… Я создал для него всех — всех, кого он просил. Но он… Он никогда меня не благодарил. Гаррет благодарил, но Силас никогда. Силас, он… — Периш пожал плечами и наморщил лоб. В его светлых глазах промелькнула печаль. — Он трахнул меня перед всеми ними, а они смеялись и швыряли в меня вещи. Неро на меня помочился.

— Как такое вообще может быть? — возмутился я. — Что за дрянная у тебя семейка?

— Я это заслужил. А Неро просто всегда надо доводить такие вещи до крайности. Таковы его модификации, и это тоже моя вина.

— Кто такой Неро? — выпалил я, прежде чем успел себя остановить. Этот мужчина держит нас в заточении, он избил Ривера и ударил током меня, однако я всё равно не мог не посочувствовать ему всем сердцем. Какую же кошмарную жизнь он вёл. В какой части совершенных им поступков и в самом деле есть его вина? Мне стало жаль этого несчастного, потерянного учёного.

— Неро — мой брат. Он очень сильный и очень жестокий. Когда я уходил, он был телохранителем Господина. Возможно, до сих пор и есть? Точно не знаю. Неро… держит меня под контролем. Он приезжает сюда каждые три месяца на несколько часов. Скоро опять приедет. Но не волнуйся, я спрячу тебя и Ривера.

— Когда именно? — встревожился я. Судя по рассказанному, этот Неро являлся воплощением ужаса.

— Неро приезжает пятнадцатого августа, — заученно ответил Периш. — Я тебя спрячу, обещаю.

По лицу его пробежал страх, и сердце моё ухнуло вниз. Естественно, его брату не понравится, что тот завёл себе пленников, но идея сдать Периша Неро даже не приходила мне в голову. Я спрячусь и буду сидеть, как мышка, всё время его пребывания здесь. Неро наверняка был социопатом, представляющим нешуточную угрозу. Впрочем, как и все химеры. Король Силас оказывал на них слишком сильное влияние, даже на Периша. Правда, в случае одинокого учёного чудовищное обращение возымело другой эффект.

— А какой сегодня день, Периш? — спросил я как бы между делом.

— Двенадцатое августа.

Твою мать… Во рту пересохло. Я сделал вид, что всецело поглощён поеданием куска ветчины. Нужно будет сообщить Риверу. Если я добуду детонатор и пароль раньше, чем здесь окажется Неро, то тот обнаружит своего брата либо связанным и избитым, либо — если до него доберётся Ривер — мёртвым. Cамым разумным будет спланировать побег уже после его визита: у нас как раз остаётся три месяца в запасе. Блин, Ривер явно не придёт в восторг от этой моей идеи.

— Спасибо, Периш. Я не горю желанием встречаться с Неро, — поблагодарил я, просто чтобы не молчать и не вызывать лишних подозрений. Сердце щемило беспокойством. — А у тебя есть хоть один хороший брат? Который обращается с тобой по достоинству.

Периш поджал губы и отрицательно покачал головой.

— Гаррет хороший, но мы нечасто видимся. Илиш меня не обижает, но он не хороший. Дрейк хороший, но он наш кикаро, это его долг. Честно говоря, я сам редко бывал дома, а всё больше в лабораториях. Они давно меня забыли, хотя я всё равно по ним скучаю. Я люблю своих братьев.

— Наверное, приятно, когда у тебя столько братьев и сестра. Я всегда хотел брата, — сказал я, похлопывая его по ноге. — Может быть, ты и мне кого-нибудь сделаешь.

— Я бы мог, если бы здесь было необходимое оборудование, — рассмеялся Периш, потом вдруг начал уже привычно потирать руки. — Хочешь посмотреть на мои спайки?

— Конечно, — кивнул я, и мы оба поднялись на ноги. Я не имел ни малейшего представления, что именно стоило ожидать, однако меня съедало любопытство. Интересно, каких созданий мог сотворить разум сумасшедшего гения?

Наш мир полон жутких тварей: какие-то выродились естественным образом под воздействием радиации, каких-то выпустили из лабораторий, или они сами сбежали. Местом обитания подобные существа чаще всего выбирали заброшенные города, но некоторое количество всё же мигрировало в Пустошь, где научилось выживать и размножаться. Скорее всего, за часть этих тварей нёс ответственность Периш. Мне довелось видеть лишь одно создание, которое, по словам наёмника, искусственно вывели в лаборатории — гигантское насекомое, сколопендру со многими сотнями ног. Она забрела к нам в лагерь в поисках еды. Меня до сих пор передёргивает при воспоминании о запахе, который тварь испустила, когда наёмник подстрелил её. Он был настолько отвратительным, что после я ещё неделю отскребал себя до красноты.

Периш отвёл меня вниз по щербатым металлическим ступеням. На небольшой площадке нас встретила ещё одна белая дверь, но в отличие от окон её покрывала не пластиковая сетка, а толстые стальные прутья. Проведя карточкой в замке, Периш открыл дверь. Впереди показался длинный коридор со всё такими же стерильно-белыми стенами. Дверей здесь было две: одинарная по правую сторону, расположенная в середине, и двойная в самом конце.

— Красный — это «заперто», — сказал Периш, беря меня за руку и таща за собой по коридору. Я вновь задумался, а видит ли нас здесь Ривер. Надеюсь, он верил в мою любовь к нему и понимал, что все эти походы за ручку ничего не значат. Я знаю, что Ривер поймёт всё правильно. Мы уже достаточно прошли вместе.

Периш притормозил у одинарной двери без окон.

— Никогда не ходи туда без меня.

Больше ничего не объясняя, он пошагал дальше. Мне стало ужасно любопытно, однако какой в этом смысл: ключа-то всё равно нет. Не то чтобы я мог проскользнуть внутрь и всё разнюхать.

Ещё один писк, и Периш распахнул двойную дверь в конце коридора, пропуская меня вперёд. Я ступил внутрь, где меня тут же оглушили осатанелый лай и визги. Периш спешно заслонил меня спиной, и я, не успев опомниться, автоматически спрятался за ним. Учёный поднял перед собой руки и принялся кричать на свои творения.

Я осторожно выглянул из-за его спины. Слева висел распределительный щиток, а под ним стояли металлические столы с различным оборудованием, распихнутым по краям. Почти всю правую стену, кроме небольшого пятачка — двери, из которой мы пришли, занимало гигантское зеркало. Покосившись на него, в отражении я рассмотрел полдюжины решетчатых дверей, в каждой из которых было по большому смотровому окну. За дверьми слышалось какое-то движение, и я рискнул выйти вперёд.

Омерзительное существо кидалось на оргстекло, раня себя в процессе. Оно билось всем телом о дверь, заляпывая прозрачный пластик слюнями и кровью, вылетающими из оскалившихся ртов. Мне не удавалось сообразить даже, какого вида эта тварь — я видел лишь спутанных клубок скрежещущих зубов и меховых конечностей. Глаза беспокойно бегали от одного мелькающего куска плоти к другому, не понимая на чём фокусироваться и как охватить всю картину целиком.

— Не бойся, милый, — низко проворковал Периш, обнимая меня за талию и ведя к клеткам. Я, однако, идти отказывался и изо всех сил пытался вырваться. Не хочу я любоваться на этих тварей.

Вертя головой по сторонам, я пытался отыскать место, где можно спрятаться. В комнате стояло множество компьютеров и лабораторных столов, заваленных трубками, проводами и различными сосудами. В дальнем конце огромного помещения были ещё двери с прозрачными окнами, за которыми виднелось ещё больше лабораторного и вычислительного оборудования. В электронном замке каждой двери мигал красный свет.

— Джанни переполошил деток. Сейчас я их успокою! — заорал Периш, пытаясь перекричать неистовый рёв. Он протянул руку в сторону и нажал на переключатель, утопленный в стене.

От пронзительного, душераздирающего вопля у меня на время заложило уши. Пару секунд создания верещали лишь раскатистые, но потом, как по команде, затихли. Периш убрал руку с переключателя и потащил меня за собой к первому окну из оргстекла.

— Не надо… Я не хочу, — умолял я, тормозя ступнями в носках по полу, но тот продолжал тянуть дальше. Взгляд мой невзначай упал на окно с прозрачным стеклом. За дверью оказался труп арийца с распоротым торсом, из которого росли сегментированные ноги, как у насекомых. Он покоился на стальном столе со сливами для телесных жидкостей, а рядом лежала окровавленная пила.

— Не бойся, теперь понравится. Они просто потрясающие! — радостно протараторил Периш, останавливаясь у первого вольера. Изнутри доносился тошнотворный запах.

— Смотри-смотри, — начал понукать он, нетерпеливо впиваясь пальцами свободной руки мне в бок. — Он глядит на тебя.

Заставив себя поднять глаза, я увидел одно из ужаснейших созданий, о которых когда-либо слышал. Тело его было человеческим, ну, или, по крайней мере… определённые части. С безволосого, мясистого лица на нас уставились десятки крошечных, блестящих глазок чёрного цвета. Из удлинённого торса росли по две пары рук с каждой стороны. Когда существо заметило, что мы с Перишем пялимся на него, оно издало крик, точнее, угрожающее, хриплое гудение. Оно попятилось от двери в дальний угол клетки, с невероятной скоростью передвигая всеми своими конечностями одновременно. Оскалившиеся зубы, сидящие в вертикально расположенном рту, щёлкнули в мою сторону, а затем существо перекатило мелкие глазки в направлении небольшой дыры в стене, завешенной куском развевающегося пластика. Думаю, там находилась остальная часть его клетки.

Оно пару раз моргнуло, закрывая мелкие щёлки на лице боковыми веками. Судя по виду, создание страшилось нас, и мне стало его жаль. Мне хотелось убить его и избавить от страданий.

— Это мой маленький зубастик, — проворковал Периш всё тем же низким голосом. Он положил ладонь на стекло, и зубастик, отшатнувшись, поднёс сразу три веретенообразных левых руки к морде. Оказывается, у создания отсутствовали ноги: он передвигался на руках.

— Пару лет назад я преподнёс несколько готовых к спариванию пар Господину, но ему не понравилось, что они слишком мирные. Поэтому теперь я пытаюсь вывести более жестоких особей, — объяснил Периш и постучал по стеклу. Существо завизжало. — Я учу его убивать. И у него неплохо получается: уже может загрызть живую добычу.

Периш потянул меня за руку к следующему окну.

— Ох… Чёрт… — простонал я, увидев, что скрывалось за ним.

Гадкая, бесформенная глыба комкообразного жира зыркала на меня в ответ своими маленькими людскими глазами. Она тоже попыталась отползти от Периша, но тучность и неповоротливость не позволила этой массе хотя бы сдвинуться с места. Вместо мышц под кожей — розовой и безволосой, как у новорождённого мышонка — перекатывались валики сала. Нос у существа был сплющенным с двумя зияющими ноздрями, а уши свисали вниз, как у… у…

— Это ведь челосвин, да? — спросил я, борясь с подступившей к горлу тошнотой.

— Борас, — поправил меня учёный. — Как только число особей достигнет тысячи готовых к скрещиванию пар, мы начнём их массовое производство в консервах. В три года они уже взрослые, совсем как ваши пустынные крысы,  — голос Периша сочился такой гордостью, что мне ещё больше стало не по себе. Челосвин тупо глядел на нас, периодически кряхтя и болтая головой вверх-вниз. — Хочешь покормить его? Он голодный.

— Нет… — сглотнул я, морщась от отвращения и отворачиваясь. Периш заметил.

— Он тебе не понравился? Он ведь поможет прокормить людей. Темпы его размножения выше, чем у бозенов, — заявил Периш обиженно, но я уже не мог найти в себе ни крупицы мужества, чтобы и дальше блуждать меж этих вольеров.

Радзверей со скудными клочками шерсти и кожей, покрытой язвами, ещё можно выдержать. Все эти скейверы, тараканы и прочие — это одно, но эти существа казались слишком… человекоподобными, слишком походили на арийцев. Пустынные крысы были безмозглыми, сошедшими с ума от радиационного излучения, но в глазах этого… челосвина читалась разумность.

— Я просто… По-моему, меня до сих пор мутит от таблеток.

— А, ну ладно, — Периш ободряюще обвил меня рукой, потирая под рёбрами большим пальцем. — Киллиан, вчера мы ели его сестру, и тебе понравилось.

Он что, всерьёз посчитал, что от этого мне должно стать лучше? Я непроизвольно вывалил язык, давясь рвотным позывом. Мне-то думалось, что это обычная ветчина.

— А здесь сидят детки, — прошептал Периш. Он осторожно заглянул сквозь стекло и расплылся в счастливой улыбке. Собрав волю в кулак, я последовал его примеру.

За этой дверью находились три стальных клетки, расположенные вдоль стен со свободной площадкой в центре. Внутри сидели выродки поменьше и, кажется, двух разных видов. Трое напоминали медвежат, покрытых густым, коричневым мехом. Только лица у них были человеческие, а глаза — голубые. Остальные гадёныши умиления не вызывали. Выглядели они как голые шарики жира, из которых торчали круглые сосиски — руки и ноги. Морды их были опухшими и вздутыми, как у утопленников, чьи трупы слишком долго не доставали из воды.

— Вон те пушистые довольно милые, — признался я, указывая на медвежат. Один растерянно заморгал, следя за мной сонными глазами.

— Это малыш-хлыстоволки. К сожалению, с возрастом их зрачки перестают быть голубыми. Хочешь увидеть взрослую особь?

«Ни за что», — мысленно ужаснулся я, но нужно было продолжать игру.

— Конечно.

— Он мой любимчик, — сообщил Периш, таща меня за халат назад. — Но лучше отойди подальше.

Я равнодушно отвернулся, желая как можно скорее покончить с этим, но когда повернулся, нечто огромное и мохнатое бросилось на окно. Истошно завизжав, я подпрыгнул. Это была та самая тварь, что устроила истерику, когда мы только вошли в лабораторию. Периш снова успокаивающе приобнял меня.

— Назад, Джанни, назад! — выкрикнул он, постукивая по пластиковому стеклу.

Беспорядочный ворох меха отступил к стене, но потом с новой силой кинулся на дверь. Мне до сих пор не удавалось рассмотреть его толком.

— Он порвёт меня на лоскутки, если я его выпущу! — рассмеялся Периш, опять потирая руки. Трудно поверить, что эта тварь в детстве походила на милого медвежонка: сейчас существо билось в неистовстве и, судя по всему, подчинялось командам даже неохотнее, чем наши диконы.

Периш, тем не менее, продолжал бить по окну и орать на тварь, пока я его не остановил. Возможно, он и доверяет стеклу, но я-то нет.

— Это и есть хлыстоволк? — спросил я, беря его за руку, чтобы привлечь внимание. — А из чего ты его сращивал?

Хлыстоволк подхватил с пола свою миску для еды и швырнул в стену. Морда его была… ё-моё, морда его была собачья, но передвигался он почему-то на задних лапах, правда, и передние были вытянуты настолько, что при желании он мог бы ходить и на четвереньках.

— Это человек-дикон! Я зову его Джанни. Видишь, какой красавчик? — просиял Периш, восторженно хватая меня за плечо и принимаясь трясти. — Красавчик, да? Ох, сколько мне пришлось убить ради него щенков; что-нибудь всё время было не так. То мозг формировался неправильно, то развивалась гидроцефалия, то дисплазия тазобедренного сустава, потому кости росли с неодинаковой скоростью, а сейчас — ты только глянь! Красавчик, чистый красавчик! Неро скоро заберёт его и самку. Ох, как же я надеюсь, что Господин Силас похвалит меня! Ну, разве он не прекрасен?

Я невольно принялся изучать существо. Нос его был чёрным и вытянутым, как у пса, стоящие торчком уши покрывала шерсть, такая же густая, что и на остальном теле. В жёлтых, как солнце, глазах плескалась та же бездушность, что и в глазах диконов. Почувствовав мой интерес, хлыстоволк зарычал и будто бы попытался накинуться на стекло, но на полпути остановился. Подскочив как ужаленный, я вновь заверещал. Тварь как ни в чём не бывало высунула язык: готов поклясться, что она издевалась надо мной.

— Стой прямо, — приказал Периш. Существо послушалось и встало прямо, облизывая морду. — Смотри в глаза.

Хлыстоволк принялся сверлить меня взглядом. Его губы раскрылись, обнажая ряды заострённых, измазанных в крови зубов. Из глубины глотки зародился угрожающий рык, от которого рёбра мои задрожали, совсем как от рёва диконов в Арасе. В пронзительных глазах не отражалось даже намёка на человеческие эмоции. Я не отворачивался, но не из храбрости, а из страха. Хлыстоволк с гортанным гулом поднял руку, почти человеческую, но покрытую толстым слоем шерсти и заканчивающуюся длинными когтями. Он прижал ладонь к стеклу. Твою мать, у него до сих пор сохранялись отставленные большие пальцы.

Меня всего затрясло. Тварь стояла так близко, что я лицезрел каждый волосок на его теле и даже капельки влаги на чёрном носу. От его горячего, равномерного приподнимающего грудь дыхания стекло постепенно запотевало. Такое чувство, будто я вижу перед собой человека — разумное существо, которое хочет мне что-то сказать.

— Хватит, место! — внезапно вскрикнул Периш и принялся колотить по окну. Я отпрыгнул назад. Хлыстоволк повернулся и направился к дальней стенке, ссутулившись вперёд, почти как примат. Он больше не оглядывался.

Как же я хочу отсюда убраться.

— Перри… Мне страшно. Прошу, пойдём, — прошептал я.

Теперь настала моя очередь тянуть его за халат. Я не доверял этому месту: даже в загоне диконов чувствовал бы себя спокойнее. В воздухе висела удушающая вонь выродков, всё вокруг буквально пропиталось их духом. Слишком много для одного дня: мне срочно нужен свежий воздух и чем-нибудь закинуться.

Я отошёл от клеток, но теперь оказался прямо перед огромным зеркалом. В нём отражался Периш, разочарованный и весьма надутый.

— Они тебя не достанут. Стекло защищает от всего…

Я поймал его взгляд в зеркале.

— Пожалуйста? Давай лучше посмотрим кино, прошу, Перри.

Тот заметно сник, потупив глаза в пол, но спустя мгновение всё-таки кивнул.

— Ладно, Киллиан. А ты довольно боязливый, да?

— Я — трус, — признался я тихо, поворачиваясь к нему. — Я всего боюсь.

Периш понимающе кивнул. Что ж, тут мне играть не пришлось. Без Ривера я бы наверняка жил в постоянном страхе, падая в обморок от каждого шороха.

— Я тебе всё равно нравлюсь? Даже несмотря на мою трусость? — спросил я. Меня каждый день подмывало задать Риверу те же самые вопросы. Наверное, в глубине души я понимал, что лишь сейчас могу озвучить их вслух. Потому что Ривер точно не соврёт.

— Тебе незачем… незачем трусить здесь. В лаборатории нам ничего не угрожает. Но пока твой мозг ещё не свыкся с этой мыслью, когда тебе станет страшно, я всегда буду рядом, — произнёс Периш, шагая к выходу. — Мне страшно, когда я оказываюсь снаружи, посреди Пустоши. Поэтому меня отправили в подземную лабораторию. Я могу сделать тебя своим учеником, и тогда тебе тоже никогда не придётся подниматься на поверхность.

Я одарил его фальшивой улыбкой, и он тоже улыбнулся в ответ, но по-настоящему. Мы вернулись в гостиную, и Периш включил телевизор.

— А можно я позову Ривера, чтобы он тоже посмотрел с нами кино? — спросил я самым ласковым голосом, на который только был способен.

Периш, хоть и настороженно, но согласился.

— У меня… У меня под рукой детонатор, и я не спущу с него глаз.

Я подскочил с дивана и помчался в комнату видеонаблюдения. Периш вместе с карточкой последовал за мной. Едва завидев Ривера, я чуть было не рухнул к нему в руки, но вовремя вспомнил, что учёный стоит в дверях.

Ривер сидел на единственном в комнате стуле и не отрываясь следил за происходящим на экранах. Заметив меня, он поднял взгляд. Один его глаз почти полностью заплыл от здоровенных синяков, щеку рассекал глубокий порез, а волосы спутались в колтуны от запёкшейся крови.

Я прикусил губу. Как же мне не терпелось обнять его, поцеловать, но проклятый учёный топтался прямо позади меня. Мой бедный Ривер. Я ведь его доктор, помогать ему — мой долг. Я сделаю всё, что потребуется, чтобы снять оковы с его шеи.

Ривер пристально смотрел на меня. В глазах его не мелькало никаких эмоций, кроме ярости.

— Хочешь посмотреть кино? — предложил я.

Кивнув, Ривер поднялся на ноги. Периш отпёр замок на цепи, которым тот был прикован к стене, и вывел его наружу. По коридору он шёл впереди нас, и я умудрился на мгновение схватить Ривера за руку и крепко сжать. Он сжал мою в ответ.

Ривер сел на отдельном кресле, а мы с Перишем устроились на диване.