Глава 45. Киллиан

Киллиан

К рукам прилипла грязь. Она же забилась под ногти. Но не наша привычная серая пыль, а мокрая, склизкая почва, воняющая гнилью. Я закопал его поверх Периша, закопал глубоко. От парного смрада разложения воздух стал удушливым и спёртым. Пёстрый, коричнево-землистый цвет исполосовал ладони, въедаясь в каждую ложбинку, имеющуюся на некогда белой коже.

Коричневый и немного красного от того, как отряхивал ягодицы. Кровь просочилась сквозь тканевые штаны, добравшись до паха и низа живота. Слепила вместе лобковые волосы, застряла в пупке, запеклась коркой на теле. Внутренние поверхности бёдер склеивались при ходьбе.

Куртку… Куртку я снял, когда от огромного количества тепла, выделяемого затрачиваемой энергией, подскочила температура. Или же это была лишь отчаянная попытка согреться, предпринятая телом перед тем, как впасть в спячку.

На мне остались лишь лёгкие штаны да обувь. Холодный воздух обжигал обнажённую плоть и сырые раны. Засохшая кровь трескалась и сыпалась мелкими хлопьями вниз в такт шагам.

Шагам. Всё верно, я иду…

Я опустил взгляд на ботинки с приставшими к ним комьями грязи, скребущие по тёмно-серому асфальту. Светлело. Я иду, иду, по крайней мере, я всё ещё иду. Но уже готов перестать… Ноги заплетаются одна о другую, замедляются, шаркают и еле волочатся. Сброшу скорость, укорочу шаг. Скоро прилягу; я так замерз.

А куда я иду? На этот вопрос у меня нет ответа. Все улицы вокруг одинаковы. Заброшенные дома и трупы автомобилей, подъеденные ржавой коричневостью и добитые тусклой серостью, окутавшей умирающую планету. У неё нет ни единого шанса оживить свои увядшие деревья или клочки жёлтой травы. Природа мертва, и никогда не сможет отвоевать Землю, которая когда-то принадлежала ей. Нам остаётся лишь сидеть на пыльном шаре, дожидаясь пока время возьмёт своё.

Проклятое существование.

Ещё шаг. Я ощутил особо острый приступ боли. Кровь между ягодиц тоже начала подсыхать, и теперь стягивала складки ануса, от чего те кровоточили с новой силой. Или, может, вновь открылись внутренние разрывы. Не знаю.

Я убил человека, но был ли изнасилован? Ведь я оказался недостаточно хорош для его хера, меня безжалостно отымели самотыком. Даже шлюха из меня вышла низшего сорта.

И всё-таки — это считается или нет?.. Какие же глупые мысли порой нападают.

— Киллиан!

Это моё имя, но кто меня зовёт? Глаза видели перед собой лишь разрушенный магазин. Половина его стены провалилась внутрь, и мозг тут же заключил, что этот магазин — двулицый. Одно лицо было нормальным, а второе — словно изуродованная маска из расщеплённого дерева, цемента и черепицы. Дверь выдрали с корнем, и магазин кричал зияющей дырой.

Кричал на меня.

— КИЛЛИАН?

Вдох, выдох, вдох…. Шаг, ещё шаг, и ещё один. Я отвернулся от кричащего здания и угодил прямиком в объятия Ривера.

Он матерился, он истерил — я никогда не слышал от него подобного тона. И издавал какие-то звуки — словно чем-то давился. Мой парень пропах рвотой, подвалом и застарелым потом.

— Что случилось? Киллиан? — отстранившись, он взял меня двумя пальцами за подбородок.

Совсем как Эшер. Эшер… Чёрт.

Эшерэшерэшер.

— Эшер, — всхлипнул я.

Колени сами собой подкосились. Ривер поймал меня одной рукой и приподнял лицо ладонью, вынуждая посмотреть на себя. Чёрт, чёрт, Эшер всё время заставлял глядеть ему в глаза… Вечером… Вечером… О нет, что же я сделал?! Что натворил?! А вдруг об этом узнает Ривер?! Вдруг он мне не поверит?! Я не переживу, если он меня возненавидит. Но вдруг он подумает, что я лгу?!

— Где он? Он тоже ранен? Кто сделал это с тобой? — Ривер неумолимо требовал ответа.

Чёрные глаза… Бездонные пропасти. Сейчас он так походил на демона.

— Эшер.

Повисшая тишина оказалась столь же ледяной, как его руки, впивающиеся пальцами в моё холодное, покрытое мурашки тело. Я немигающим взглядом таращился на лицо магазина, пока то не поехало наверх. Ноги превратились в желе, голова запрокинулась назад, а в мозгу вспыхнули разноцветные огни.

— РЕНО! — неожиданно завопил Ривер, подхватывая меня с земли.

Когда тот побежал, я заверещал от боли. Ривер стискивал меня так крепко, что сдавливало в груди. И он всё звал и звал Рено, с каждым разом всё отчаяннее и пронзительнее. Голос его срывался на визг, совсем как мой при крике.

— Ривер? — я услышал топот задыхающегося Рено. — Ривер, что случилось?

— Эшер! — полузадушено выплюнул он, точнее, наполовину проревел, наполовину прорычал. Меня охватил чистейший ужас, и я задрожал от страха. Мне никогда не приходилось иметь дело с настолько разгневанным, настолько взвинченным и невменяемым Ривером. — ЭШЕР!

— Ривер… Ривер, успокойся, — Рено попытался забрать меня у него из рук. Тот лишь сильнее прижал меня, но в итоге всё-таки сдался. — Что Эшер с ним сделал?

Взгляд Ривера упал на ладони, которыми он поддерживал моё ослабевшее тело. Пятна красной, свежей красной крови.

— Нет… — простонал Рено. — Всё что угодно, только не это.

Глаза Ривера встретились с глазами Рено, и следом — с моими. Зрачки сияли чёрным солнцем, холодным обсидиановым пламенем.

— Киллиан… — голос его снова изменился, обратился утробным, низким хрипом. Все эмоции покинули сердце вместе с надсадными воплями, и внутри осталась пустота и тьма.

— Где он?

«Где он? Где же, где же, где?»

«Точно не на кладбище, точно не на кладбище».

«Не на кладбище».

«НЕ НА КЛАДБИЩЕ!»

— Ушёл.

Лицо Ривера словно бы накрыло грозовой тучей. Развернувшись, он зашагал в сторону нашего дома. Он уходил? Мой парень меня бросал? Он не может бросить меня сейчас!

— Ривер! — завизжал я истеричным тоном, но тот не притормозил. Просто продолжил идти. — Ривер!

Потом ко мне присоединился Рено.

— Ривер! — заорал тот. — Киллиану сейчас нужен ты, а не я! Мне тебя не заменить.

Ривер даже не вздрогнул. Щёки оросили новые слёзы, и я поглубже зарылся носом в грудь Рено.

— Ривер! После всего, что Киллиан прошёл из-за тебя, это самое малое, что ты ему должен.

Замерев на половине шага, тот оглянулся. На лице вновь отразилась гримаса мучительной агонии. Он спешно приблизился к Рено и забрал меня обратно.

— Приведи в подвал Дока… Найди Грейсона… Соберите поисковую группу, но только из наёмников. Не хочу, чтобы кто-то из горожан знал. Скажи часовым высматривать его, но ничего более.

Похоже, Рено утвердительно кивнул, потому что уже спустя секунду Ривер вновь нёсся вперёд со мной на руках. Вывернув шею к небу, я увидел, что веки его опухли. Он собирается заплакать? Интересно, он вообще на это способен?

Ривер проскользнул в туннель, прижимая меня к себе. Коснувшись пола, я напрягся, надеясь встать самостоятельно, однако ноги вновь подвели меня. Хорошо, что Ривер меня поддержал. Включив генератор, он уложил меня на кровать. Затем откинул мою чёлку назад. На мгновенье мне показалось, что Ривер приляжет со мной, но в ту же секунду, как я попытался найти его взгляд, тот отвернулся.

Спина его тяжело и неровно вздымалась, костяшки белели, сворачиваясь под большими пальцами. И следом — с воем, полным невыразимой боли, он впечатал кулак в бетонную стену подвала. Потом опять поднял руку и выбросил вперёд, потом опять… До тех пор, пока серый цемент не окрасился алыми полосками и брызгами. А потом он крутанулся на пятках, резко смахнул всё с комода и одним злобным пинком повалил сам комод. И ещё один истошный, ужасающий вопль.

Мне стало по-настоящему страшно. Я тихо захныкал, поняв, что тот теряет над собой контроль, и сжался калачиком, стараясь казаться как можно меньше.

— Прости, — проговорил мой парень всё тем же полузадушенным тоном. — Прости, прости.

Зажмурившись, я беззвучно рыдал. Ривер мягко коснулся моей щеки, и я отшатнулся от неожиданности. Тот незамедлительно отскочил от кровати, словно от оголённого электрического провода. Я сомкнул веки ещё крепче и попытался испариться.

Эшер ушёл, и он больше никогда не вернётся. Он ушёл… в Скайфолл… Да, он теперь в Скайфолле. Отныне и впредь будет так. Вот он — счастливый конец нашей с Ривером книги. Мне просто нужно чуть-чуть времени, чтобы успокоиться.

Он меня не насиловал. Он надо мной надругался, но меня никто не насиловал… Так уже лучше, правда? Уставшее воображение перенеслось в ту спальню. Плотно сжатые губы ездят по моему стволу, глаза не на секунду не отрываются от моих. Я смотрю на него сквозь полуопущенные ресницы. Кончаю ему в рот. Лакаю сперму из пригоршни, словно какое-то животное. Он меня унизил, возвёл в ранг забавного зверька. Накачал наркотой, превратил в свою игрушку, в свою шлюху. Поставил меня на колени, заставил подчиниться.

И ясно дал понять, что я не достоин секса с ним.

— Обещаю… — Ривер шмыгнул носом. Дыхание его продолжало сбиваться, а грудь — подрагивать. — Я посвящу всю жизнь тому, чтобы загладить свою вину. Килли… Приказывай, что хочешь, я буду вечно подчиняться тебе. Если хочешь, чтобы я уехал из Араса, — я уеду. Если хочешь, чтобы я убил себя, — я убью. Я готов на всё, только бы облегчить твои страдания. На всё.

— Обними меня, — прошептал я в ответ.

Могучими руками, которые способны защитить от всего мира, кроме нас самих, он притянул меня к себе. Я положил голову ему на грудь, и тот принялся медленно раскачиваться. Плавясь в его объятиях, я постарался усилием мысли перенестись куда угодно, в любой момент времени, только не сейчас.

Не знаю, сколько времени прошло, но, в конце концов, мы услышали скрип люка. Ривер стиснул меня напоследок и оставил на кровати — заледеневшего и одинокого.

Из комнаты донеслось чьё-то бормотание, затем чёткий говор Дока. Только вот говорил он угрюмо, донельзя понизив тон: привычного, бодрого голоса как ни бывало. Они что-то обсуждали; далеко, чтобы я не разобрал слова.

— Киллиан, — тихо обратился ко мне Док.

Я лежал, безжизненно распластавшись на боку под одеялами, но пришлось отзываться. Дверь в спальню притворилась. Интересно, Ривер вышел.

— Киллиан… Я прекрасно понимаю, как тебе этого не хочется, но мне нужно осмотреть тебя. Ривер и Рено сказали, у тебя сильное кровотечение.

Я издал приглушённый всхлип, но кивнул. С меня стащили одеяла, и я перевернулся на спину. Ривер всё-таки остался. Он гладил меня по щеке и волосам, пока Док ощупывал прямую кишку. Когда тот добрался до внутренних разрывов, я прикусил губу.

Закончив, Док со щелчком стащил резиновые перчатки.

— Зашивать не придётся, но поголодать пару дней всё же надо, иначе бактерии в экскрементах могут вызвать заражение. Судя по всему, он хотя бы предохранялся. Из-за болезней можно не переживать.

Надо сказать. Но я понятия не имел, как, поэтому просто открыл рот, — и:

— Он не сам. Он использовал фаллоимитатор, — я сглотнул ком в горле. — Ему больше нравилось принуждать меня к остальному.

Брови Дока сошлись на переносице. Рука Ривера, касающаяся моего виска, напряглась.

— Есть ещё повреждения? — спросил Док.

— Он несколько раз ударил меня по голове, — ответил я еле слышно. — И в челюсть.

— Я нащупал несколько шишек, — подтвердил Ривер, нежно проводя ладонью по черепу. — Ещё небольшие ссадины… Эти я сам смогу обработать.

— Три дня только разрешены только жидкости, и… — скатав окровавленные перчатки в шарик, Док поднялся. — Я знаю, что ты не станешь, но…

— Можешь не продолжать, — неестественно высоким голосом проронил Ривер. Я растерялся, но спустя секунду до меня дошло, о чём речь.

— Две недели, минимум, и после очень осторожно, и только когда он физически восстановится. Про психическое здоровье пока говорить не приходится.

Я проводил глазами затылок Ривера, вышедшего вслед за доктором. Дверь почти полностью закрылась, и вновь раздался бессвязный бубнёж.

А вернувшись, Ривер прилёг рядом и снова меня обнял. Веки сами собой слипались. Как же я вымотался. Не спал всю ночь, но разум по-прежнему кружился на месте. Прокручивал омерзительный, грязный и тошнотворный фильм — все вчерашние события в хаотичном порядке. Как могут воспоминания оставаться столь живыми и яркими, но при этом произошедшими будто много лет назад? Не просто много лет назад — не со мной и где-то на очень-очень отдалённой планете.

Я всё-таки его убил.

Прежде чем успел опомниться, с губ сорвался расслабленный вздох. Руки Ривера, обвивавшие мои спину, судорожно сжались.

— Скажи что-нибудь, — прошептал тот всего в паре дюймов от моего уха. — Ты такой тихий, слишком тихий. Дай мне знать, что ты в себе.

Мне захотелось ответить, объяснить, что со мной всё будет хорошо, но в мозгу вспыхнула лишь одна фраза:

— Ты в порядке?

Вновь это полузадушенный, давящийся звук, и объятия такие крепкие, что у меня затрещали рёбра.

— Почему ты спрашиваешь?

— Он накачивал тебя наркотой.

Я с удивлением понял, что Ривер кивает.

— Да я уже типа как догадался сегодня утром, — шмыгнул тот.

— Что ты помнишь?

— Про вчерашнее? Ничего. Я очнулся весь в крови, моче и рвоте.

Ничто не могло подготовить меня к волне облегчения, молниеносно затопившей сердце. Ривер ничего не знает. Он не знает, как гнался за мной, оскорблял, или какие ужасы собирался сделать со своим парнем. И никогда не узнает. Его и так терзает вина, и понимание того, что Эшер пытался заставить его совершить, совершенно уничтожит Ривера. Разрушит то счастье, что он позволяет себе иметь.

Благо, мне известно, как вернуть нашу спокойную, идеальную жизнь. Такую, в которой, надеюсь, не найдётся места вопросам.

— Я увидел вас в окно, он тебя трогал. Я вбежал в дом, и… И он утащил меня в спальню.

— А я… Я просто лежал там и слушал?

Разум заметался в поисках лжи.

— Он приказал тебе возвращаться домой, и ты послушался.

Всё... Теперь только осталось попасть в его комнату. Отыскать диктофоны. Сломать их, перезаписать плёнки, или ещё что. Они где-то там. И металлический тайник тоже… Нужно его обшарить. Найти ту штуку с экраном, разузнать, что за бумаги и приборы он хранил. Я смогу понять, кто он был такой.

— Ривер… Не пускай их к нему, — отстранившись, я умоляюще посмотрел на него. — Прошу. Я… Я не… Не вынесу, если они туда пойдут и… Найдут ту штуку. Пожалуйста, Ривер?

Чмокнув меня в щёку, тот встал и направился в гостиную. Там Ривер что-то передал по рации, однако воротился не сразу, а сначала пошуршал на кухне и в ванной, возясь с водой. Обратно он пришёл уже с порошком. Я попытался сесть на подушках, но внизу все болело, и пришлось полуприлечь набок. Ривер аккуратно подержал серебряный поднос у моего носа. Сделав вдох, я употребил несколько дорожек, стараясь затянуть дурь как можно глубже, чтобы сразу попало в мозг.

После снова закопал себя в одеялах, пристально уставившись в потолок. Ривер замер в углу, как статуя, внимательно наблюдая за каждый моим движением. От него едва ли не пышало яростью и страхом — два самых главных человеческих чувства боролись за господство в его сердце.

Риверу хотелось уйти, ему хотелось найти и убить Эшера, как и Брайдли когда-то. Но Эшер уже мёртв; Эшер похоронен на Перише. На гниющем, жировосковом трупе. Я видел его рёбра, видел болотную трясину разлагающихся органов. Эшер — мёртв, и отныне мне не придётся бороться за Ривера.

Значит, я всё-таки победил? Получается, что так… Конечно, все сработало иначе, чем я планировал, но, в конце концов, Эшер больше нас не побеспокоит, и Ривер теперь в безопасности. И физически пострадал лишь я один. Ривер ничего не вспомнит, с Ривером всё будет в порядке.

Пока я бродил в закоулках собственного сознания, Ривер снова куда-то пропал.

— Я сниму с тебя обувь, хорошо? — долетел до меня его голос, словно ненавязчивый свет лампы, бликующей в тёмных пучинах моего опустошённого разума. — И возьму на руки.

Дождавшись утвердительного кивка, он расшнуровал мои ботинки, стащил с ног вместе с носками и осторожно поднял. Послышался стук захлопываемой двери, шлепанье ступней по полу и следом гулкое эхо. Когда он опустил меня в ванну, я слегка ахнул, но просто от неожиданности. Вода оказалась тёплой, с пенкой, насыщенно пахнущей лавандой.

— Горячо? — тут же встревоженно поинтересовался Ривер.

Я отрицательно покачал головой. Тело постепенно расслаблялось.

Потом Ривер меня искупал. Бережно ополоснул кровь с лица и волос, избавил от трупного смрада и зловонных остатков спермы Эшера. И внутри тоже — всю кровь вымыло потоком, и осталось лишь жжение в местах особо глубоких разрывов.

Облокотившись назад, я сомкнул веки, всё больше и больше обмякая под его ласковыми, заботливыми прикосновениями. Руки Ривера очищали меня сильнее, чем самое жгучее мыло. Я заполучил его назад, теперь он снова только мой. Больше никто не посмеет покушаться на наше счастье, никто не превратит моего парня в безвольную марионетку. Ривер в безопасности, и я вместе с ним.

Почувствовав на щеке поглаживающую ладонь, я открыл глаза и посмотрел на него.

— Я люблю тебя, — прошептал я.

Выражение агонии, которое он так силился скрыть, всё-таки проступило на поверхность. Грудь и руки заколотились, а из глотки вновь вырвался этот странный полузадушенный звук. Ривер спрятал взгляд, и прежде чем я успел его остановить, вылетел из ванной. Раздались быстрые шаги, ведущие в спальню, и снова всё затихло, кроме плеска воды.

Но потом ухо уловило какой-то тихий шум, которого раньше никогда не знал. Сердце моментально раскрошилось на тысячи острых осколков. Я слышал неявные, приглушённые звуки, которые издаёт доведённый до грани человек, который старается не забиться в истерике. Ривер не рыдал, но он словно бы давился собственными эмоциями.

Вылезши из воды, я накинул старый халат, подвязался поясом и пошёл к нему. Мой парень стоял на коленях в верхнем углу спальни, лицом к стене, будто надеялся оказаться вне расстояния моей слышимости. Под пятном света, льющегося из гостиной, мне виделась лишь малая его часть, но плечи, без сомнения, подрагивали от горя.

Я опустился рядом и обнял его со спины.

— Да что со мной такое? — проговорил тот слабым голосом. — Как я мог так тебя подвести? Как я мог это допустить? Я ведь умнее, я выше этого… Нужно было к тебе прислушаться. Не стоило просто отмахиваться, — Ривер перешёл на шёпот. — Ты был прав, ты, как всегда, оказался прав. Ты был прав насчёт Эшера, и прав насчёт Периша… Прости. Такого больше не повториться.

Не обычное, формальное извинение… Ривер всегда даёт торжественное обещание, что не совершит одну и ту же ошибку дважды. Он так строг к самому себе. Никогда не скажет «прости» лишь потому, что от него этого ждут. Он умеет просить прощения только искренне.

— Я тебя прощаю.

— Я найду его, клянусь.

Я положил ладонь на его сбитые костяшки, фиолетовые от недавней вспышки гнева.

— Не надо, лучше останься со мной.

Молчание.

— Не отнимай у меня этого.

На лице его застыла не ярость и даже не печаль. Это была гримаса физической боли, словно в сердце втыкали раскалённый добела кусок арматуры. Ривер вогнал кулак в цемент перед нами и затрясся всем телом, кусая губы. Верхний клык резанул по нежной плоти и встретился со своим нижним собратом. Я смахнул кровь и продолжил держать его за руку, успокаивающе поглаживая большим пальцем.

***

Через какое-то время меня, наконец, сморило. Я уснул, расплющенный вдоль его тела, и не просыпался до тех пор, пока Ривер осторожно не ослабил хватку и не выскользнул прочь. Мне тут же стало его не хватать его ласки, но в голове до сих пор гудело спросонья. Правда, задремать больше не удалось, поэтому я просто валялся, укутанный в сотню одеял, и наслаждался тишиной.

Ривер снова заговорил по рации, но я снова не понял ни единого слова, и со вздохом зарылся носом в подушку. Наволочка да и вся постель провоняли мертвечиной. Я тихо, как мышка, выбрался из кровати и смотал всё бельё в кучу, чтобы замочить, а потом постирать.

Приоткрыв дверь спальни, я протиснулся наружу.

— Мне можно выйти?

— Конечно, ты ведь здесь живёшь, — отозвался Ривер необычайно добрым голосом. Раньше он никогда не употреблял подобные интонации. Звучало и впрямь странно, но лишь потому, что я ещё не привык.

Кивнув, я с комком простыней побрёл в ванную. Ривер натужно вздохнул. Я удивлённо развернулся, тот быстренько забрал у меня ношу.

— Я сам, а ты… Ты лучше приляг и посмотри какое-нибудь кино. Хорошенько закинься порошком и не двигайся лишний раз.

Не став спорить, я проковылял к дивану. Попытался сесть, но невольно взвизгнул, когда приступ острой боли молнией просвистел вдоль хребта. Ривер оторопело уставился на меня широко распахнутыми глазами. Мне не хотелось быть под его всевидящим оком, как под рентгеном, но тот упорно не отворачивался. Я со страдальческим шипением завалился набок и потянулся за подносом. Ривер ещё несколько мгновений изучал меня, а затем, наконец, утопал в ванную.

Я до отвала набил ноздри толчёными таблетками и включил «Лучше не бывает». Когда Ривер воротился, я уже прилично обдолбался и качался на облачках блаженства. Всё-таки сидеть на обезболивающих в нашем мире ужасно удобно.

Обычно меня восхищала актёрская игра Грэга Киннира — он всегда чем-то напоминал мне Лео, — но сегодня меня вырубило подчистую. Я даже сам не заметил, как провалился в Зомбиленд. Пока клевал носом, мысленно видел Эшера. Губы его почернели и растрескались в процессе гниения, а глаза налились кровью. Он стоял перед диваном на коленях и размашисто дёргал рукой туда-сюда, опять вгоняя в меня дилдо. Когда он смеялся, изо рта сыпались опарыши, похожие на белые зернышки. Они всё падали и падали мне на бёдра, живот и член.

— Поднимемся наверх? — услышал я знакомый голос.

— Нет, он спит, просто говори потише, — ответил Ривер.

Я не спал, но сердцебиение, должно быть, замедлилось настолько, что даже Ривер ничего не заподозрил. Затаив дыхание, я прислушался к их разговору.

— Пока доступны трое наёмников — только что вернулись с сопровождения. Они сразу же взялись за работу, и вдобавок у Билли и Теско уже давно чесались кулаки за кем-нибудь поохотиться. Я пообещал сотку тому, что приведёт Эшера живым. Тебе ведь этого надо, да? — прошептал Рено.

— Да. Живым, — от того, с каким напором Ривер подчеркнул словом «живым», я встревожился, но потом вспомнил, что беспокоиться не о чем. Я ведь уже убил Эшера сам. — Грейсон и Лео в курсе?

— Лео торчит в бункере — готовится к поездке в Энвил, но Грейсон обещал ему рассказать. Он уже успел связаться с Тинтауном и передать словесное описание Эшера на случай, если тот решит укрыться в соседних кварталах.

— Вы выяснили, как он сбежал из Араса?

— Парни нашли пару подкопов под забором — прогрызли скейверы. В нескольких местах валялись доски, по которым он мог перебраться на ту сторону… К сожалению, Западный Арас не таким сплошняком утыкан часовыми. Он мог даже рвануть через загон диконов, пока тех кормят.

Ривер выругался. Даже со своего места я ощущал досаду, сочащуюся из всех пор.

— Как он слинял так шустро… Что с моциком?

— Стоит в его сарае.

— В дом же никто не заходил?

— Ага, и никто ничего не знает, кроме нас троих, Грейсона, наёмников и Дока.

На несколько мгновений повисла тишина. Судя по шагам, Ривер принялся нарезать круги по комнате.

— Что именно известно Грейсону?

— Только то, что я сообразил, когда мы нашли Диня. Эшер поймал его после вашей ссоры и… изнасиловал.

Снова тишина.

— Я… Я и сам толком не понимаю, как это случилось. Не хочу его спрашивать, — помолчав, Ривер еле слышно добавил: — Побудь с ним, пока меня не будет.

ЧТО?! Он же мне обещал!!! Я прижал к груди диванную подушку и попытался усмирить стремительно разгоняющееся сердце. Ривер сказал, что не бросит меня. Я не вынесу, если он так скоро оставит меня в одиночестве, только не сейчас. Эшер мёртв; он всё равно никого не найдёт и будет отсутствовать слишком долго.

Рено вздохнул.

— Ривер, слушай, после Брайдли…

— Нет, это ты слушай! С Брайдли всё было по-другому, здесь виноват я сам! — заорал вдруг Ривер, потом резко понизил тон. Почувствовав на себе взгляд, я продолжил изо всех сил делать вид, что меня и пушкой не разбудить. Кажется, сработало. — Он знал, что с Эшером что-то нечисто и несколько раз предупреждал меня. А я что? Сказал, что тот просто ревнует. Мы ужасно из-за этого ругались, и даже когда я сообразил… Я, чёрт возьми, понял, что ни хрена не помню после наших попоек, и всё равно списал всё на бухло. Решил, что самый умный! И устроил сдвиг по фазе уже и без того двинутому пацану… — я услышал звук удара кулаком по чему-то твёрдому. — А теперь я просто просиживаю тут зад, когда эта тварь всё дальше и дальше удирает от Араса.

— Ривер… Знаешь, как мне было необходимо… чтобы ты остался со мной после? Вместо того чтобы свинтить на свою двухнедельную пытку?

Молчание.

— Я убил его ради тебя.

— Нет, друг мой, ты убил его ради себя. Потому что тебе было больно, тебе было страшно, и потому что ты разозлился от того, что кто-то посмел коснуться твоей собственности.

Рено продолжил:

— Так что, вместо того чтобы сбежать и облегчить свои страдания, может, лучше останешься и облегчишь страдания Киллиана? — в этот момент я полюбил Рено ещё сильнее. — Пятеро наёмников рыщут по следам и прочёсывают окрестности. Да, возможно, они не настолько круты, как ты, но тем не менее профессионалы. Ривер… Он нуждается в тебе. Сейчас ты должен поступить так, как будет лучше для него, а не рваться сломя голову удовлетворять свои потребности.

— Говоришь прямо как Грейсон, — пробурчал Ривер.

— Вот и отлично, потому что Грейсон согласился бы со мной.

— Но это другое, Рено, — простонал тот. — Это очень, очень личное.

— А помочь Киллиану, когда он забьётся ночью в панической атаке — не личное?

— Я… Я хотел, чтобы с ним остался ты.

— Я не его парень, малыш.

— Ну так а из тебя бы вышел гораздо лучший парень для него, чем из меня! — снова завопил Ривер. Я подпрыгнул от неожиданности. Притворяться спящим становилось всё труднее и труднее. — Посмотри, что я с ним натворил?! С тех пор, как мы начали встречаться, я только и делаю, что причиняю ему вред! Физический, психический, моральный… Я… — он сделал глубокий вдох. — Я не подхожу для всей это партнёрской херни, Рено. И доказал это на деле, сначала с Перишем, потом с Эшером. Когда был один, мне всё было предельно ясно в этом мире, но теперь, когда нужно думать ещё о ком-то — я постоянно косячу. Я просто поступаю, как обычно, как нормально для меня, а Киллиан в итоге страдает.

Ривер долго, очень долго хранил молчание.

— Я думал, всё дело в его слабости, но нет… Дело в том, что я… Я не создан, чтобы быть хорошим парнем.

Я зарыл лицо в подушках. Глаза защипало от слёз.

— Вам уже слишком поздно расставаться.

Кто-то шмыгнул носом.

— Слишком поздно стало уже в тот момент, когда я вытащил его из кокона на фабрике, — проронил Ривер. — И это пугает меня больше всего. Мы обречены быть вместе, несмотря ни на что…

Он вздохнул.

— Жизнь намного проще, когда тебе на всё чихать.

Рено рассмеялся и похлопал Ривера по спине.

— Так и есть, но в этом суть взросления. Поверь, моя жизнь тоже была намного приятнее, когда меня не волновали вы двое. За последнее время я порядком поседел из-за вас.

Обменявшись ещё несколькими беззаботными фразами с ним, Рено ушёл, хлопнув за собой люком. Послышались тихие шаги, и следом рука убрала волосы с моего лица. Я открыл глаза.

— Как ты?

— Обезболивающие помогли, — я попробовал сесть, но раны вновь напомнили о себе. Тогда я решил сразу встать, однако Ривер уложил меня обратно.

— Мне надо к нему домой.

Надо найти диктофоны.

Ривер одарил меня взглядом, ясно дающим понять, что сейчас об этом можно даже не мечтать.

— Нет, точно не сегодня. Может, завтра.

— Но мне надо, — а вдруг туда пойдёт Грейсон? И отдаст записи Лео? Лео наверняка покажет их Риверу, ему на меня плевать. — Прошу.

Склонившись, тот поцеловал меня в лоб.

— Завтра утром, хорошо? Сразу как ты проснёшься. Я скажу Мэтту, чтобы он покараулил вход. Ему всё равно пока ничем заняться, а тут пустяковая сидячая работа.

Нет, нет, нет, надо прямо сейчас… Но в голову не приходила ни одна убедительная причина. Столько тревог, столько страха. Мне хотелось попросить «Ксанакс», но во сне наверняка будет ещё страшнее. Я уже знаю, что увижу. Всё тех же мёртвых людей, что и всегда, но теперь к ним добавится ещё один. Самый ужасающий из всех.

Послушно кивнув, я устроился поудобнее. Сейчас совсем не до споров. Мозг даже слова подбирал с трудом, не говоря уже о том, чтобы составлять осмысленные предложения.

Ривер, больше ни о чём не спрашивая, присел рядом. Остаток вечера мы просмотрели фильмы.

***

Высотки на улицах Доннели стояли так тесно, что при желании я мог бы вытянуть руки и дотронуться до противоположных домов. Ступни выворачивались под странными углами, ведя меня по асфальту, разбитому на острые осколки. Приходилось постоянно поддерживать равновесие, опадая на стены. Кирпич и штукатурка казались шершавыми и холодными при мимолётных соприкосновениях с кожей.

Меня терзал глубинный страх: с каждым шагом здания становились всё ближе друг к другу, а дорога всё резче колебалась и ходила ходуном под ногами. Я задрал голову, надеясь вскарабкаться наверх, но дома были такими высокими, что затмевали собой небо и звёзды. Они зловеще кучковались вокруг, запирая собой, как могильными плитами.

Меня схватили две руки, но не подняли, а наоборот — потащили вниз. Я рухнул вперёд на что-то жёсткое.

Я лежал на трупе, на окоченевшем трупе с синим пластиковым пакетом, прилипшим к лицу. Эшер, Эшер, я лежал на Эшере.

Нечто твёрдое скользнуло внутрь. Я судорожно вдохнул и впился ладонями в ледяную грудь. Он вышел из меня, а затем медленно вошёл обратно. Мне стало так хорошо, слишком хорошо. Издав стон, я принялся подниматься и опускаться в такт его толчкам. Пенис напоминал сосульку меж моих ног, но всё равно было так приятно. Понятия не имею, почему.

Я дотронулся ртом до края мешка, потом прильнул к нему сильнее. Поцеловал губы сквозь тонкий пластик. Стылые, мёртвые, напоминающие пиявок. Пахло ужасно, всё вокруг воняло просто кошмарно. Однако я всё равно равномерно раскачивал бёдрами, то поглощая его член, то выпуская на свободу. Внизу живота копился экстаз.

— Так и знал, что ты ждёшь, когда я тебя трахну.

Он издевался надо мной! Он опять надо мной издевался!

Я с криком вцепился ему в лицо и принялся драть ногтями пакет.

— Эй, эй! Чёрт! — услышал я удивлённый возглас. Перед носом промелькнули руки.

Торопливо приняв вертикальное положение, я с отчаянием вгляделся в пустоту. Он в комнате, он где-то тут, рядом. Я попытался встать.

Эшер схватил меня. Я истошно завопил и затрепыхался всем телом.

— Успокойся, успокойся! — неожиданно раздался голос Ривера. После что-то чиркнуло.

Спальню осветил крохотный огонёк. Предметы на тумбах и комоде испускали длинные, чёрные тени, монстрами пляшущие на стенах. Я бешено завертел шеей в поисках Эшера.

Ривер обеспокоенно и серьёзно смотрел на меня глазами, искрящими, как два раскалённых уголька под пламенем зажигалки. На щеках виднелось несколько маленьких, тёмных линий.

— Его здесь нет, клянусь, — прошептал он. — Тут только наши сердцебиения.

Но Ривер не знает, что Эшер мёртв. У него не будет сердцебиения.

Он включил синюю лампу, которую мы держим в спальне, чуть приглушил сияние, и поставил на столик с моей стороны.

— Пусть пока побудет здесь, хорошо?

Я молча обшаривал глазами комнату, проверяя, где мог бы спрятаться Эшер. У Ривера столько всякой одежды, столько барахла, притащенного из Пустоши. Можно притаиться в любом месте.

И запах… Ривер перевернул матрас и постелил свежие простыни, но я по-прежнему чуял мертвечину. По-прежнему ощущал во рту его вкус, вкус его члена, его семени… Ощущал, как жизнь ускользает из его тела.

Услышав щелчок, я автоматически направил взгляд в сторону звука. Ривер щёлкал пальцами перед моим лицом. Я уставился на руку, и тот медленно повёл её назад. Следуя за движением, я обнаружил его глаза.

Из чёрных борозд на его лице текло.

— Дать тебе что-нибудь, чтобы заснуть?

Вниз по щекам, собираясь на подбородке… Потом одной жирной каплей на простыни, скомканные в районе солнечного сплетения.

— Киллиан?

Он приобнял меня за голое плечо и мягко повалил обратно на кровать. Тело окутало привычным холодным теплом от его кожи.

— Я спать не буду, а ты закрывай глаза. Я услышу любого, кто сюда войдёт, хорошо?

Я никак не мог оторваться от теней в комнате, но всё же дал ему уткнуть себя носом в грудь.

— Закрывай глаза.

— Не ходи к нему домой без меня.

— Не пойду, не бойся. Закрой глаза, хоть на несколько минут.

— Ладно.