Глава 31. Киллиан

Киллиан

Когда Ривер наконец-то вернулся, я уже лежал в постели. Решив, что ему, очевидно, не понадобится моя помощь, я вернулся в подвал и занялся Биффом. Ещё закинулся парочкой его таблеток, чтобы чуть расслабиться. Я до сих пор дулся из-за Ривера, а раз уж он стал причиной моего дурного настроения, то будет совершенно справедливо немного распотрошить его наркотический чемоданчик. Правда, дурное настроение никуда не ушло, однако я больше не переживал так сильно.

Топливо тем не менее жечь зазря не хотелось, поэтому я включил синюю лампу и просто почитал. Книги по психологии, как обычно, потом ещё пару глав из Стивена Кинга. Спустя три часа наркомарафона я всё-таки захотел спать, а ещё через двадцать минут заявился Ривер. Он позвал меня с порога, и я коротко буркнул, давая знать, что я в спальне.

— Грейсон отлынивает от своих обязанностей, ты даже не представляешь, как — выдал тот, шурша по гостиной. — Во временных камерах сидят уже три человека, дожидаясь суда. Пройдёт неделя, прежде чем я смогу казнить пьяницу, арестованного сегодня. А ты же понимаешь, что это значит, да? Они к тому времени уже вернутся, и, зуб даю, Грейсон просто пожурит его и отпустит. Холлис весь на взводе. Ему приходится работать на износ, потому что всякие смутьяны в курсе, что нашим дорогим мэрам сейчас не до Араса. Они вовсю проворачивают свои тёмные делишки, зная, что никакого наказания толком не последует.

Меня слегка взбесило, что Риверу чихать на то, что я на него злюсь. Но, с другой стороны, это ведь Ривер.

— Да? — протянул я, стараясь выказывать интерес к тому, что его волнует. Что ж, по крайней мере, к своей временной должности мэра он отнёсся серьёзно.

— Сейчас там сидит один придурок, Гарольд — алкаш, бьющий жену, которому давали уже и так чересчур много шансов. Остальные — недоумок, стащивший у Тулли, и третий, отравивший соседское мясо. Сосед, между прочим, винит его в смерти дочери. А теперь скажи, на кой чёрт мы зря переводим на них еду? Почему они ещё живы? Потому что дожидаемся какого-то паршивого суда, на котором их и так признают виновными? Вся эта демократия — бред собачий! — разразился пышной тирадой Ривер. На секунду повисла тишина, пока тот втягивал в ноздри остатки разложенного мной дилаудида. — Завтра же поговорю с советом. Скоро могут быть перебои с продовольствием, и я больше не собираюсь кормить троих взрослых мужиков до суда. Сейчас они ведь даже не работают. Какой в этом смысл.

К сожалению, совет никогда не подпишется под таким. В квартале существуют законы, и обязательное проведение суда — один из них, даже если подозреваемого поймали на месте с поличным. «Невиновен, пока не доказано обратное» было придумано ещё до Фоллокоста, и Грейсон строго следовал этому правилу. Оно не обсуждалось, потому что в противном случае семьи начали бы возмущаться и устроили переполох.

— Будь я городовым, я бы просто избивал всех до смерти, а потом говорил, что это была самозащита.

«Вот поэтому ты и не городовой, Ривер».

— Грейсон казнит их, как вернётся, — возразил я, подглядывая за ним сквозь щёлку в двери. Ривер грыз вяленую крысятину, запивая водой.

— Нет, не казнит. Он приедет слишком уставшим после Доннели, ему будет вообще не до этого; их, как всегда, отпустят. Грейсон слишком мягкий. А Арас больше не может позволить себе кормить этих слизняков. Они отбирают еду у остальных! Почему мы продолжаем кормить тех, кто плюёт на наши законы? Они заняты на обычной работе и никакой особой ценности не представляют, — Ривер проглотил кусок. — Такое чувство, что все, мать их, просто взяли и забыли, насколько хреново будет зимой. Стоит вспыхнуть какой-нибудь заразе, и половина блока будет помирать от голода.

Поставив стакан на столик, Ривер вошёл в спальню и принялся переодеваться для сна.

— Пока что я мэр. А Грейсону нужен хороший пинок под зад. Все слишком расслабились на всём готовеньком; они перестали уважать власть. И теперь их власть — я.

Ривер лёг на бок лицом ко мне.

— Грейсон же хотел, чтобы я стал главным. Вот я и стану главным — по-своему.

От его интонации мне стало немного по себе, но прежде чем я успел ответить, Ривер начал меня целовать, и вскоре рука его оказалась в моих трусах. Вся обида на него начала задыхаться в мелких стонах, а затем, когда после недолгой прелюдии Ривер вошёл в меня, испарилась полностью. Я стонал, вжимаясь лбом в кровать и заглушая вскрики подушкой. От предвкушения смерти и казней, дразнящего сознание моего парня, толчки его стали особенно напористыми и страстными. Он едва дал моему телу привыкнуть, а после принялся с нажимом скользить, практически как животное.

Когда мы закончили, я вполз в объятия Ривера и принялся поглаживать его живот влажной от пота рукой.

— Хочешь, через пару дней я покажу тебе кинотеатр? — предложил он через несколько минут, когда мы оба вернулись из посторгазмического транса.

Не в силах сдержать радости, я ухмыльнулся и даже заёрзал от счастья.

— Конечно!

Ривер с улыбкой придвинулся и поцеловал меня в висок.

— Отлично. Нужно будет успеть до темноты залезть на крышу. Оттуда потрясающий вид на исчезающее солнце.

Исчезающее солнце, или, как его называли до Фоллокоста, «садящееся». Солнце исчезает за горами, и от этого в ясные вечера небо окрашивается в нежно-розовые цвета. В последнее время мы изнывали от жары, поэтому, скорее всего, нам удастся увидеть это явление во всей красе. Как же романтично! Похоже, Ривера замучила совесть за то, что он наорал меня. Или же перспектива убийств настолько вскружила ему голову.

Мне, честно говоря, без разницы, что да как. Я просто рад, что Ривер как будто бы позабыл, что я рылся в его детских вещах. Это хорошо…

Потому что завтра, пока он будет на работе, я собираюсь продолжить. Содержимое коробки я уже тщательно просмотрел. Кроме пустышки, комбинезона и мячика нашёл ещё одеяльца, детские ботиночки, изгрызенную погремушку, кольцо для зубов, тоже очень сильно покусанное, и несколько мягких игрушек. Это точно вещи Ривера. В разговорах с Грейсоном и Лео наверняка бы всплыло, что они когда-то воспитывали ещё ребенка. К тому же, коробка была подписана «Чанс».

Больше всего я склонялся к тому, что эти вещи принадлежали его биологическим родителям, и Грейсон с Лео хранили их, потому что получили вместе с Ривером. Возможно, из сентиментальных побуждений, или хотели однажды передать по наследству его детям. Обнаружив коробку, я воспылал ещё большим любопытством к прошлому Ривера. Мне хотелось знать, кем были его родители, их имена и фамилии. Зачем они прибыли в Арас, и почему Грейсон и Лео решили усыновить его, а не просто убить или отдать в другую семью. Такую, которая не стала бы обращаться с ним, как со щенком, в младенчестве.

Подобная возможность навряд ли представится ещё раз, и я обязан ею воспользоваться. Сегодня Ривер будет заниматься нашей лавкой и всякими делами мэра, а потом пойдёт на службу на стену. Весь вечер я посвящу своему маленькому расследованию.

Жду не дождусь.

***

На нашу совместную работу-тире-отдых вместе с Ривером в новенькой лавке я решил принарядиться. Покопавшись в чистой одежде, я остановил выбор на синей футболке и тканевых штанах Периша. Потом, как мог, расправил их руками и причесался перед зеркалом.

Ривер накинул распахнутую чёрную рубашку поверх серой майки и свои обычные армейские штаны. Пока я кормил и поил кота, он быстро побрился. Ему приходилось бриться, по крайней мере, через день, в то время как я мог обходиться без лезвия неделями. И даже тогда волосы на моём лице могли посоперничать разве что с пушком тринадцатилетнего. У меня не слишком мужественная внешность.

— Не хочешь надеть что-нибудь посветлее? Там всё-таки жарко, — предложил я, перекидывая сумку через плечо. — Ты ведь всегда в одних и тех же штанах.

— Потому что всё, что мне нужно, уже в этих штанах, — отмахнулся тот, словно объясняя мне очевидную истину. — Если я надену другие, придётся всё перекладывать. А в джинсах вообще всего два кармана. Нет места.

— Но тебе же необязательно таскать с собой гранату, — вздохнул я. — Или брикет С4.

Ривер прищурился.

— Руки прочь от моих штанов.

— Я хотел их постирать.

— Если ты будешь их стирать, то придётся всё вытаскивать, а если всё вытаскивать, ты наверняка что-нибудь потеряешь…

— Ладно, ладно, ты победил, — вскинул я руки, признавая своё поражение. Ривер самодовольно фыркнул у меня за спиной. Я повернул ручку люка, торжественно поклявшись самому себе, что когда-нибудь усыплю его бдительность и всё-таки постираю эти несчастные штаны.

Когда же я открыл дверь, то неприятно удивился. На меня подул более чем прохладный ветер. Задрав голову, я не обнаружил на небе солнца, лишь тёмные, клочковатые тучи, скрывающие то малое количество света, которое пропускал радиационный щит. Я с тяжёлым сердцем прошёл на задний двор и огляделся по сторонам, проверяя, чтобы рядом никого не было.

— Ривер? Прихвати-ка пару свитеров.

— Серьёзно? Блин… — донёсся тихий, но всё же слышный голос из-под земли. Спустя пару минут послышался звук захлопывающегося танкового люка.

— Ну ё-моё, — пробормотал Ривер, вручая мне толстовку. Себе он ничего не взял. Холод вообще не сильно его брал. — Если даже это не убедит Холлиса казнить преступников… Зима что-то совсем рано. Сейчас у нас что? Август?

— Почти сентябрь. По идее, должно было быть ещё хотя бы несколько недель тепла. Значит, зима будет суровой?

— Похоже на то. Дождей, по крайней мере, точно будет больше, — ответил Ривер, выруливая вместе со мной на дорогу к дому Грейсона и Лео. — Ты тут уже сколько? Два года?

— Да, где-то так.

На самом деле, у меня такое чувство, будто целую вечность. Прошёл почти год с тех пор, как умерли родители. Удивительно, насколько круто поменялась моя жизнь.

— Последняя пара зим была довольно тёплой. Эта, скорее всего, будет для тебя самой трудной, — сказал тот. Меня охватила тревога, и Ривер, судя по всему, это ощутил. — Но мы же теперь богатенькие негодяи, поэтому ничего не бойся.

Я расплылся в довольной улыбке.

— И будем ещё богаче, когда распродадим добычу. У меня дома до сих пор хранятся кое-какие деньги и жетоны. В случае чего можно будет туда залезть.

Кивнув, Ривер достал квил.

— На зиму нужно будет забить твой дом досками и наконец-то разобрать барахло. Все нужное сложим в комнату над моим подвалом: жар от печки снизу не даст вещам отсыреть. А если оставим у тебя, всё заплесневеет.

Ох, я, как мог, оттягивал момент возвращения в тот дом.

— Согласен. Думаю, я готов съехать оттуда навсегда.

Я и впрямь так считал. Возможно, вернувшись из Доннели, я почувствовал себя более взрослым. Если я нашёл в себе силы делать то, что делал там, и вытащил себя и своего парня из такой передряги… Я наверняка смогу взять и одним махом разобрать хлам в своём старом доме.

Следующую пару часов мы раскладывали товар по прилавку. Принесли добычу из каравана Менкина и ещё кое-какое барахло, которое Ривер держал в заброшенном магазине. Когда мы уже закончили, на площади появился Редмонд. Жёсткое, никогда не улыбающееся лицо казалось ещё более нахмуренным от беспокойства. Я сразу понял, что новости, принесённые им, явно не придутся мне по вкусу.

— Ривер, семья Керри… — он прочистил горло, на секунду метнул взглядом в мою сторону, затем снова посмотрел на Ривера. — Пойдём со мной.

— Он мой Лео во всём этом, так что говори обоим, — Ривер затянулся самокруткой.

Сердце беззастенчиво встрепенулось. Любые проявления того, что Ривер не считал меня настолько никчёмным, каким я был в начале наших отношений, заставляли воспарять от счастья.

— Дело не в этом, а в болезни Керри. Родители мистера Мэсси…

Во рту резко пересохло. Хуже этого и представить нечего.

— Трайдес?

Трайдес — это мутировавшая куру, погубившая маму и папу. Она крайне заразна, и в тот год от неё умерла ещё куча народу. Грейсон говорил, настоящее чудо, что я остался здоров.

— Так точно, — ответил Редмонд, понизив голос. — Ривер, тебе нужно будет принять несколько непростых решений.

Ривер обвёл площадь взглядом, удостоверившись, что рядом никого. Из-за пасмурной погоды все наверняка разбрелись по кварталу в поисках дров.

— Для меня они будут простыми, — Ривер протянул мне квил. — Следи за лавкой и не дури с ценами. Если кто спросит, ты не знаешь, ни где я, ни где Редмонд, хорошо?

— Будь осторожен.

Ривер похлопал меня по плечу. Я понимал, что он ни за что не станет целоваться на людях, особенно сейчас, когда укреплял авторитет главного.

— Я не впервые с этим сталкиваюсь и уже знаю, что делать, — он кивнул Редмонду. — Пойдём сначала в лазарет.

Когда они исчезли за углом, я нырнул в портфель и вытащил щепотку порошка. Отправив в организм немного болеутоляющего, поставил на раскрошенную брусчатку стул, который мы предварительно притащили из заброшенного магазина, и уселся за прилавком. Мы позаимствовали одну из тележек Менкина, которую Грейсон и Лео привезли со съезда, где их оставил Легион. Выглядела она весьма зазывно, и я к тому же поставил на верхнюю полку самодельную вывеску. Правда, на ней не было ничего интересного: как Ривер и потребовал, я написал лишь «магазин». Потом, может быть, пририсую смеющуюся мордочку.

Ассортимент у нас оказался тоже очень обширным. Имелось всё, что обычно продают купцы: разные запчасти и механические детали, кухонные приборы, игрушки для детей, косметика, принадлежности для ванной и многое другое. И плюс личные сбережения Ривера, вроде всяких хозяйственных мелочей и электронных приборов, которые ему не хотелось чинить.

Спустя три часа я распродал товара на сотню долларов! Удалось всучить даже телевизор Джону Тулли за тридцатку и три бутылки серого вина сверху.

К полудню площадь уже гудела жизнью. Как я и думал, люди, набрав дров на вечер, высыпали на улицу почесать языки, узнать последние сплетни и пополнить припасы. Я болтал со старичком по имени Хуан, который приобрёл у нас коробку столовых приборов и банку «Комета», и одновременно торговался за зубчатый нож с ещё одним горожанином — Кэмом, нескладным, долговязым мужчиной с красно-коричневыми волосами и круглым лицом. Народ всё прибывал и прибывал, но для бизнеса — самое то.

— Ну и погодка, э? — проскрипел Хуан, натягивая бейсболку на длинную, седую и свалявшуюся шевелюру. Подняв глаза к небу, он цыкнул зубом. — На той неделе надо будет запастись дровами. Грейсон пометил дома под снос: на восточной стороне всё совсем разваливается.

— Я пару раз слышал ночью, как падают дома. Жуть, — встрял Кэм, пробегая пальцами по пилообразному лезвию. — В Гриндейле у нас водились гигантские муравьи. Сжирали всё дерево подчистую, вот здания и падали. Б-р-р, такое никогда не забудешь. Звук въедается под кожу до самой смерти.

Я поёжился. Интересно, этих муравьев тоже создал Периш?

— Ладненько, я почапал, — тепло улыбнулся мне Хуан. — Потом, может, загляну ещё за картофелечисткой, если сбросишь бакс, — дружелюбно и как бы невзначай хихикнул он.

Мы не смогли сторговаться всего на доллар. Будь мы здесь одни, я бы уступил, но в присутствии остальных мне не хотелось никому давать повода думать, будто у меня можно запросто выклянчить скидку. Хуан развернулся и пошёл прочь, обходя двоих ребятишек, выгуливающих молодого пса-дикона на длинной верёвке. Хорошее отношение к детям являлось одной из основ дрессировки полукровок, и малыши обожали с ними играть. Нужно будет снова записаться ухаживать за щенками.

Тут вдруг пёс-дикон рванул за чем-то в сторону от детей, подняв и натянув поводок прямо под ногами Хуана. Бедняга споткнулся и рассыпал по земле все столовые приборы. Я вскочил на ноги и помог ему подняться.

— Спасибо, Киллиан. Я уже не такой ловкач, как раньше, — хохотнул тот. Склонившись, я собрал его свежекупленные вилки с ложками.

— Сейчас дам мешок, — предложил я, подбегая к тележке.

Что-то, однако, было не так. Кэм исчез, позабыв про зубчатый нож. И мой портфель на лямке тоже пропал. А ведь там лежали не только личные вещи… Там лежали все деньги, вырученные за сегодня.

Я спешно окинул взглядом площадь и спустя пару секунд обнаружил Кэма. Вжав голову в плечи, тот торопливо шагал в сторону ближайшего переулка между лавкой Карсона и складом. В руках в него что-то было. Если он успеет скрыться за зданиями, то с лёгкостью сбежит, спрятавшись в каком-нибудь заброшенном доме.

Я обернулся.

— Хуан, присмотри за товаром.

Тот со всей серьёзностью кивнул, и я помчался вслед за Кэмом.

— Ну и куда ты собрался? — прошипел я, хватая того за плечо.

Кэм энергично развернулся ко мне круглым, ошарашенным лицом. Глаза удивлённо метнулись на площадь, потом снова на меня. А потом, как и положено трусу, он дал стрекача, по-прежнему прижимая к себе мой портфель.

— ВОР! — заорал я, надеясь, что поблизости окажется часовой или городовой.

Я побежал за козлом, нырнувшим в проулок, заставленный мусорными баками по обе стороны. Понятия не имею, куда он собрался теперь идти, ведь я поймал его с поличным. Единственный вариант — покинуть Арас, но ведь рано или поздно придурку придётся вернуться.

Он действительно был придурком да к тому же медленным. А я был ловким, как говорил Ривер, я был проворным; я использовал свои плюсы. Перепрыгнув через стопку металлических прутов, частично загораживающих выход из переулка, я приземлился прямо перед ним, отрезая единственный путь к отступлению.

Кэм забуксовал башмаками, потрясённо тормозя. На долю секунды он окаменел, бессмысленно зыркая на меня широко распахнутыми глазами. Затем собрался и, развернувшись, побежал обратно. Я, однако, всё равно оказался быстрее: протянув руку, я схватил портфель и потащил к себе.

Но Кэм не сдавался и изо всех сил дёрнул сумку в свою сторону. Я решил вновь позвать на помощь, но тут внезапно в челюсть мне прилетел кулак, а вместе с ним — головокружение и звёздочки в глазах. Я рухнул на землю и на секунду отключился. В нос ударил запах холодного асфальта.

Следом послышался голос, принадлежащий вроде бы Мэтту, крики, ругань и звуки борьбы. Проведя дрожащей рукой по губам, я увидел кровь на пальцах. Потом крепкие руки подхватили меня под мышки и поставили на ноги.

— Живой, Динь?

Да, это Мэтт. И, похоже, прозвище, которым окрестил меня Рено, уже разошлось по кварталу.

— Угу, — промычал я и замотал головой, надеясь избавиться от ваты в ушах. В проулке Джесс очень и очень бесцеремонно сковывала Кэма наручниками. Тот снова обрёл голос и теперь безостановочно извинялся. Один из городовых, Хьюстон, говорил по рации.

Сердце ухнуло вниз, когда я услышал позывной Ривера.

— Нет, нет, нет, не говорите ему, — заумолял я, но Хьюстон был глух. Чёрт, теперь он запрёт меня в спальне до конца моих дней.

— Пойдём к Марли, — предложил Мэтт, кивая в сторону временных камер. — А этого скота садите в клетку, — он вдруг хихикнул, словно вспомнил что-то крайне забавное. — И хватило же у тебя яиц обворовать парня Ривера. Советую как следует наиграться с ними напоследок, потому что очень скоро этот псих их отрежет.

Кэм одарил меня взглядом, полным неподдельного ужаса. Очевидно, он понятия не имел, что я встречаюсь с Ривером. Что ж, похоже, сегодня он совершил свою последнюю ошибку. Одно дело разозлить человека, которого обходил за милю весь квартал, но сделать это, когда тот был главным в Арасе? Чистое самоубийство.

Я надёжно спрятал портфель под мышку и направился вслед за Мэттом в клинику Дока. Мы уже почти дошли, когда из-за угла вырулил донельзя взбешённый Ривер. Правда, при виде меня лицо его смягчилось.

— Ты в порядке? — спросил он, вертя мою голову за подбородок и осматривая щёку. Что-то мне подсказывает, что на том месте уже образовался вспухший рубец. Большой палец коснулся моей губы, стирая кровь.

— Он ударил меня всего раз. Всё хорошо, милый, — ободряюще улыбнулся я. — Не волнуйся, мы уже идём к Марли.

Ривер кивнул, а затем стремительно помрачнел.

— Это уже ни в какие ворота, знаешь ли, — обратился он к Мэтту. — Я схожу с ума, или эти грёбаные клоуны с каждым днём всё смелее и смелее?

— Так и есть. Вчера в моём сарае рыскал Карл! — пробурчал тот. — Вообще не понимаю, что происходит. Они хорохорятся либо потому, что Грейсон неделями откладывает даты суда, либо потому что мэров нет на месте. Но ты прав: это уже ни в какие ворота. Посреди белого дня, мать вашу. Хуан сказал, что стоило Киллиану отвернуться, чтобы помочь ему подняться, как этот тут как тут! Короче, работёнка намечается как раз для тебя, Рив, братан.

Ривер утробно зарычал. Сначала Керри, а теперь это? Скорее бы уже вернулся Грейсон.

Не проронив больше ни слова, Ривер потопал к временным камерам, а мы продолжили свой путь в больницу.

Марли довольно быстро промыла мои раны. Внутренняя поверхность щеки почти не пострадала, а зуб лишь чуть-чуть оцарапал губу. После, не желая доставлять Риверу лишнее беспокойство, я собрал товары и укатил тележку на склад под замок. Всё время, пока меня не было, Хуан прилежно караулил наше барахло. Я предложил ему несколько баксов за работу, но тот отказался. В конце концов, я уговорил его купить картофелечистку за доллар.

Когда тот ушёл домой, я запер склад и вернулся в дом Лео и Грейсона. Ривера пока нигде не было: надеюсь, он увлёкся, истязая Кэма. Какой он всё-таки мерзавец. Ненавижу предателей. Не то чтобы он был моим другом или чем-то подобным, но мы ведь болтали, как добрые соседи. Да, временами я и впрямь был чересчур доверчив и наивен. Не все люди такие хорошие, как Хуан, Лео или Рено. В этом мире полно скотов, и порой, к сожалению, довольно сложно их распознать. Самые опасные гады — те, кто таковыми на первый взгляд не являются.

Прихватив бутылку воды, я плюхнулся на диван. Потом посчитал деньги, разделил по стопкам и накрепко перевязал. За сегодня мы заработали сто двадцать два доллара. И всё прибыль! У Ривера имелся сейф в чулане гостиной; положу всё туда. А затем, как и обещал самому себе, отправлюсь в старый дом и заберу деньги оттуда.

Когда Ривер встал во главе Араса, у меня будто бы раскрылись глаза на нечистых на руку жителей. Раньше до меня доходили лишь слухи: мама всегда приказывала, чтобы я держал ухо востро с тем-то и тем-то. Иногда я случайно подслушивал разговоры старших, но чаще всего не придавал этому значения. А после смерти родителей я вовсе не замечал ничего вокруг, полностью погрузившись в себя.

Конечно, никто не посмеет обнести мой старый дом, но рисковать всё же не хочется. Как только Ривера освободят от обязанностей мэра, мы забьём коттедж досками и перенесём всё нужное в его берлогу, ну, или куда-нибудь спрячем. Наши дома всё равно находились рядом, и мы практически каждый день пересекали мой двор. Если кто-нибудь решит туда залезть, мы сразу поймём.

Я приготовил ужин на двоих, хотя точно не знал, когда вернётся Ривер. Разведя огонь на гриле, я поджарил пару стейков и немного кукурузы. Свежие початки скоро закончатся, и нам придётся возвращаться к дряни из банок. Даже несмотря на то, что наша кукуруза выглядела мелкой и убогой по сравнению с овощами Периша, на вкус было вполне неплохо.

Ривер, должно быть, учуял запах мяса, потому что стоило мне разложить еду по тарелкам, как тот сразу же нарисовался на пороге. Вид у него был ужасно взвинченный.

— Я сделал стейк с кровью, — дружелюбно улыбнулся я.

Не обращая на меня внимания, тот со вздохом глянул на мясо.

— Как раз кстати. Я не ел целый грёбаный день.

Он спешно клюнул меня в губы и уселся с тарелкой. Мне хотелось расспросить, что случилось после ограбления, однако я понимал, что не стоит. Когда у папы выдавался плохой день на работе, мама всегда выжидала, пока тот насытится и примет героин, а потом уже подавала голос. И это навело меня на мысль. Вскочив с дивана, я вытащил из сумки мешочек с порошком и положил перед ним на кофейный столик.

Тот одобрительно кивнул и продолжил поглощать свой полусырой кусок мяса. Я ел, как обычно, очень неторопливо: когда на моей тарелке оставалась ещё половина, его была уже вылизана подчистую, а сам обладатель волчьего аппетита втягивал в ноздри опиаты.

Когда таблетки дилаудида начали действовать, напряжённое и чумазое лицо Ривера расслабилось. Увидев, что мой парень потихоньку приходит в себя, я обрадовался.

— Во временных камерах уже шесть человек, — рявкнул вдруг тот. Возможно, не так уж он и расслабился, как мне казалось. Прижав подушечки пальцев к закрытым глазам, Ривер поморщился, затем медленно потащил ладони вниз. — Холлис арестовал женщину, проживающую в Красном Доме. Она выбила зубы кочергой своей соседке. Нам больше физически некуда сажать преступников: в каждой камере едва хватает места для одного, а девку Холлис потребовал посадить отдельно. Как по мне, она сама виновата, и если с ней что и произойдёт, то пусть пеняет на себя.

— Грейсон уже совсем скоро вернётся, да? — встав со своего места, я опустился рядом с ним, но не слишком близко, чтобы не покушаться на личное пространство Ривера. Тот передал мне соломку, и я тоже принял немного дилаудида.

— Надеюсь, нет.

Я с изумлением уставился на него.

— Грейсон их всех отпустит, — объяснил Ривер, перебирая пальцами бумаги, которые принёс с собой. — И нарушения закона продолжатся. Раньше я как-то не понимал, что в этом квартале уже давно всё наперекосяк. Нашим старостам нельзя даже ни на секунду покинуть Арас по своим делам. Как только их отсутствие замечают, из своих помоек тут же вылезают тараканы. Мерзость. Они, как диконы, только и ищут малейшее проявление слабости и, найдя её, бросаются в атаку, — губы его мало-помалу разъезжались в весьма и весьма зловещей улыбке. — А знаешь, что самое замечательное, Киллиан?

От тона его голоса меня бросило в дрожь.

— Что… дорогой?

— Они все думают, будто я грёбаная нянька. Думают, что меня посадили следить за прилавком, пока папочка отлучился в уборную, — он расплылся в дьявольской ухмылке, которая прекрасно сочеталась с тёмными чертами его лица. — Они не верят, что я осмелюсь применить власть. Не верят, что я не стану дожидаться возвращения Грейсона, который наверняка отпустит их, — Ривер принялся постукивать пальцем по щеке. — Занятно. Очень-очень занятно.

Меня слегка замутило. Вороватые и любящие поскандалить горожане понятия не имели, во что ввязались. Если они и в самом деле считали, будто Ривер просто так спустит им это с рук, то жестоко ошибались. На хорошее теперь можно не надеяться. Я уже достаточно изучил моего парня и понимал, что он воспримет за личное оскорбление, если кто-то откажется воспринимать его всерьёз.

— Прошу, милый, оставь всё Грейсону, — я вернул Риверу соломку и положил ладонь ему на бедро. — Мы ведь не мэры; пусть они сами с этим разбираются.

Тот принялся бесцельно крутить соломку между пальцев. Волосы шоколадного цвета падали на чёрные глаза, уставившиеся на порошок, однако Ривер видел перед собой гораздо больше, чем просто четыре жёлтые дорожки. В голове его вертелись шестерёнки, обрабатывая информацию и пытаясь решить, как лучше поступить. Фиолетовый синяк по-прежнему украшал высокую скулу, а над пострадавшим ухом, уже сросшимся и заживающим, виднелся тоненький порез. Он был опасным арийцем, чью крепость подтверждали боевые шрамы.

— Напомни, когда должен вернуться Грейсон? — спросил Ривер, всё так же глядя перед собой.

— Послезавтра, — ответил я.

Кивнув, тот склонился над столиком и снюхал ещё порошка.

— Человеческая природа — штука хитрая, — протянул он, обращаясь больше к самому себе, чем ко мне. — Но люди обожают кровопролитие, особенно, когда получают какое-нибудь моральное оправдание своему наслаждению.

Что правда, то правда. Каждая казнь сопровождалась улюлюканьем толпы и бросанием хлама в осуждённых. Немного жутковато, что наши горожане очень быстро превращались в животных, едва им давали повод вести себя так. Единственными, кто переживал и возмущался, были семьи преступников, но Грейсон всегда предлагал им поменяться местами с родственниками. Пока никто не соглашался.

— Но, малыш… Нельзя проводить суд без Грейсона, Лео и Дока, — мягко возразил я. — Это же половина нашего совета. Семьи ни за что не допустят такого.

— Вот именно, — согласился Ривер, вновь обнажая зубы в недоброй усмешке.

Подавшись вперёд, он поцеловал меня. Я ответил, и, как часто с нами бывает, всё пошло-поехало. Ривер запустил руку мне в штаны и ухватился за твердеющий пенис. Я прижался губами к его шее и начал расстёгивать рубашку. Моего парня слишком заводили собственные извращённые идеи и планы, но, что ж, это же всё-таки Ривер.

Спустя час с небольшим он уже одевался. Тело слегка болело, и я весь вымотался, но был полностью удовлетворён. Ривер тоже выглядел гораздо более спокойнее, и я радовался, что помог ему в этом. Секс отлично снимал стресс: как мой, так и его. Надеюсь, Грейсон и Лео не пришли бы в ужас от того, что мы осквернили их диван. Они сами наверняка не раз занимались этим здесь.

Хм… А это уже не очень-то здорово. Я бросил взгляд на диванные подушки. Надо было хотя бы перевернуть их.

Увидев, как Ривер затягивает оружейный ремень на груди, я немного расстроился. Но делать нечего: ближайшие четыре часа он проведёт в дозоре.

— Тебя проводить до подвала? — спросил тот, выуживая из мешочка с дурью пару колёс и кладя в карман.

Я чуть было не согласился, но вовремя вспомнил, что хотел поискать сведения о его родителях.

— Не надо. Сначала приберусь тут, а потом уже пойду домой.

Кивнув, Ривер принялся засовывать в чехол свой армейский нож, но потом чуть притормозил.

— Тебе же нравится Мэтт, да?

— Ну да, — пожал я плечами. Мэтт вроде бы нормальный парень.

— Через пару часиков я прикажу ему проводить тебя до улицы Квил. Я сегодня на западной стене, поэтому остаток пути буду сам наблюдать за тобой.

Я вздохнул, но возражать не рискнул. Риверу будет спокойнее, если меня кто-нибудь проводит, а из-за того, как возрос уровень преступности, в этом и впрямь появился смысл. Два часа мне вполне хватит.

— Хорошо. Я помашу тебе с дороги.

Чмокнув меня напоследок, Ривер отбыл в караул, и я остался в одиночестве. Вокруг стояла тишина. Заперев за ним дверь, я ощутил, как по венам промчался адреналин. Потом отправил в нос ещё опиатов и вернулся к коробке с надписью «Чанс».

Осторожно откинув верх, я ещё раз тщательно просмотрел содержимое. Жалко, что нельзя забрать эти вещи к Риверу: держать такое позабытым в чулане просто преступление. Одеяльцем, скорее всего, накрывали Ривера в младенчестве, и тот наверняка любил его тепло. Мама привезла моё детское одеяло из самого Тамерлана и бережно хранила на чердаке.

Хм… Я аккуратно сложил всё на место и закрыл дверь чулана. Потом на цыпочках поднялся на второй этаж. Здесь находились ванная, переоборудованная под склад, две спальни, небольшой кабинет и коридор. На стенах висели прожжённые сигаретами обои, на которых когда-то был, а может, и не был, орнамент. Деревянные полы стояли голыми, и о содранном ковровом покрытии свидетельствовали лишь пятна клея и прилипшие по углам ворсистые кусочки.

Куда ни глянь, располагались коробки, по большей части со всякими бумагами и прочим барахлом, которое можно ожидать в жилище у мэров. Обведя глазами коридор, я обнаружил шнурок и дёрнул за него. Лестница на чердак со скрипом упала на пол, заставив меня подскочить как ужаленного. На секунду мне показалось, что сейчас сюда ворвётся Ривер и потребует объяснить, куда это я собрался, и зачем мне понадобилось на чердак.

Я быстренько сбегал вниз и принёс синюю лампу. Потом сделал глубокий вдох. Сердце едва не выпрыгивало из груди, когда я поставил ногу на первую ступеньку. Меня ждут крупные неприятности, если попадусь. Надо бы придумать, что соврать. Что могло бы оправдать мой неожиданный интерес? Услышал звук наверху? Ривер ни за что в жизни не купится. Он великолепно знает, что при малейшем шорохе меня бы как ветром сдуло из дома. Но вдруг я услышал мяуканье?.. Это уже более вероятно. Я кивнул самому себе, решив в случае чего свалить всё на мифических котят.

Когда я, наконец, забрался по старой скрипучей лестнице, в нос тут же ударил затхлый и прокисший воздух. Пригнув голову, я посветил синей лампой по углам пыльного и тёмного чердака. Деревянные стены оказались на удивление чистыми, отбеленными на несколько тонов светлее, чем пол. Крышу, судя по виду, не один десяток раз латали жестяными листами и черепицей с других домов. Плесень нигде не росла, и в целом здесь было довольно сухо. Дымоход от печки врезался в потолок и уходил сквозь чердак в крышу; скорее всего, его тепла хватало, чтобы ничего не застывало здесь даже зимой. Идеальный тайник для хранения личных вещей.

Возможно, мне не стоит совать сюда нос? Внезапно меня начала грызть совесть, однако любопытство спешно заглушило её голос. Запихнув поглубже чувство вины, я ступил на выцветший деревянный пол. Меня немного потряхивало, и тут, как назло, доски затрещали под ногами. Я трусливо замер, но в доме по-прежнему стояла тишина.

Я подвигал рукой с синей лампой, стараясь получше разглядеть окружающую обстановку. Все предметы казались чудовищами, готовыми в любое мгновение наброситься на меня, пока их не выхватывал холодный свет. Вот старые матрасы, завёрнутые в прозрачный целлофан, квадратный чемодан, велосипеды, ящики, искусственная ёлка и нечто, напоминающее клетку. Последнее меня заинтересовало, и я сделал шаг вперёд, вытягивая перед собой лампу.

Нет, это не клетка; это детская кроватка. Ривера! Внутри лежали пластиковые контейнеры. Я с замирающим сердцем приблизился к прутьям. Подобно многим вещам, принадлежавшим маленькому Риверу, везде виднелись следы от зубов, а сверху была натянута проволочная сетка. Наверное, они закрывали кроватку сеткой, когда тот пытался сбежать. Если верить рассказам Лео, Ривер был жутко проблемным ребёнком, но, с другой стороны, все двухлетки такие.

Поставив синюю лампу на кофейный столик, я откинул сетку назад. Потом вытащил стопку ящичков. Ни единого шевеления воздуха, кроме моего дыхания, ни единого лучика света, кроме холодного мерцания, оживляющего летающие пылинки, потревоженные от многолетней спячки. Тут был лишь я один, наедине со своими мыслями, уже исчезнувшим чувством вины и всё возрастающим и ненасытным любопытством.

Я снял крышку с первого ящичка.

Фотоальбомы, видеокассеты, бумаги, ещё игрушки и какие-то электронные штуки, чьё назначение мне неизвестно. Я открыл альбом. Заполненными оказались лишь первые несколько страниц, и все полароидными снимками — фотографии разрешалось делать лишь на «Полароид». Король Силас запретил все остальные камеры и назначил награду в пять долларов за каждый обнаруженный фотоаппарат. Моментальные снимки он разрешал, однако цена на них более чем кусалась. Обычно семьи фотографировались на память лишь при появлении нового ребёнка, или когда кто-нибудь умирал. У меня тоже имелось несколько семейных фотографий, в том числе даже детские.

Я улыбнулся, увидев мужчину, очень сильно похожего на Грейсона: полагаю, это его отец и бывший мэр. Рядом с ним сидела черноволосая женщина, держа на коленях малыша — должно быть, самого Грейсона. Это очень и очень старые фото. Я бережно отложил альбом в сторону, словно тот мог в одночасье рассыпаться в труху. Воспоминания имеют особую ценность, чьи бы они ни были.

Следующие два альбома тоже содержали изображения Грейсона: похоже, ему принадлежала целая коробка. Я аккуратно убрал всё на место. Если придётся бежать, то просто поставлю этот ящик сверху, где и нашёл.

Теперь второй… Потерев ладони одна об другую, я открыл пластиковый контейнер. И улыбнулся. Я наткнулся на детское одеяльце голубого цвета с бантиками и рисунками коричневых кроликов. Пробежав пальцами по нежному ворсу, я осторожно вытащил покрывало, положил на крышку от контейнера и продолжил осмотр. Ещё одежда для малыша, свернутая простынь и вроде бы игрушки. Я расправил миниатюрную футболку, заляпанную детским пюре, и приподнял перед собой. Какая же она всё-таки маленькая! Как мой Ривер мог быть таким крошечным.

Внутри обнаружились ещё кое-какие предметы одежды, но один особо привлёк моё внимание — комбинезончик, завёрнутый в одеяло. Но вот странно: края его были обуглены, причём весьма сильно. И на покрывале тоже имелись следы копоти. Если в момент, когда это произошло, он был на Ривере, то малыш должен был очень серьёзно обгореть. Интересно, может быть, это как-то связано с тем, что его родители приехали в Арас. Их дом мог сгореть, или даже за ними кто-то гнался. Я с удвоенным энтузиазмом зарылся глубже. Искра любопытства разгорелась до полноценного костра; я словно бы складывал мелкие кусочки пазла в одну большую картину.

Вскоре, однако, я скребнул ногтями по дну, добыв лишь ещё кучу игрушек. Вздохнув, я перевёл глаза на остальные коробки. Вероятно, стоит покопаться в записях смертей, за которыми строго следил Грейсон: на какой-то из страничек наверняка отыщутся имена родителей Ривера. Но чем больше я думал, тем больше понимал бесполезность этой затеи. Потребуется слишком много времени, чтобы найти нужный год, а у меня его нет.

Я принялся укладывать всё обратно. На опалённом комбинезоне вновь остановился, бестолково теребя ткань в руках и качая головой. Они наверняка спасались от чего-то бегством. Кто знает, может, от полученных при пожаре ран и скончались, едва успев добраться до Араса. Внезапно я понял, что из свёрнутого в рулон одеяльца торчит уголок плотной бумаги. Ухватив его кончиками пальцев, я потянул кусок на себя. «Полароид». Я поднёс снимок поближе к лампе, чтобы как следует разглядеть.

Челюсть отвисла едва ли не до пола.

Молодой короткостриженый брюнет в лабораторном халате держал на руках малыша с тёмными волосами и пронзительными чёрными глазами. Лицо его не было по-младенчески припухлым; скорее, наоборот — худым, серьёзным и бледным. Никаких сомнений не возникало: это точно Ривер.

Я обратил взгляд на темноволосого отца. Присмотревшись пристальнее, заметил следы ожогов на теле. Кожа на лбу как будто бы обгорела и уже успела облезть, а половина шеи розовела свежими шрамами. Однако, несмотря на все свои злоключения, мужчина казался счастливым. Он широко улыбался, и глаза его лучились жизнерадостностью. Улыбка, кстати, мне кого-то напоминала. Вообще, он сам кого-то мне напоминал. Я прищурился. Чёрные волосы росли неравномерно, точнее, у самого скальпа виднелись залысины — похоже, кое-где огонь уничтожил целые клочки.

Нет… Это не залысины. Светлые участки в тёмной шевелюре — не кожа. Это корни белокурых волос. Мужчина крашеный.

Дыхание на мгновение спёрло, а кровь застыла в жилах. Не может быть. Я, не моргая, сверлил взглядом снимок, ощущая, как земля уходит из-под ног. Кажется, меня сейчас вырвет.

Я смотрел на Лео — примерно моего возраста — держащего на руках Ривера. Младенцем.

Это уже слишком. Я спешно отпихнул пластиковый ящик в сторону, словно тот мог меня ужалить. Сердце всё колотилось и колотилось, а рот безостановочно хватал воздух. Я в ужасе задыхался и питал отвращение к самому себе. Нельзя было сюда лезть, я не имел никакого права рыться в прошлом Ривера. Нужно убираться отсюда, и как можно скорее. Это слишком… Чёрт, для меня это слишком.

Они ему лгали. Они лгали ему всю жизнь. Его настоящий отец — Лео.

Лео — отец Ривера. И все те воспоминания, которыми делился со мной Ривер — о темноволосом мужчине с мячиком. Это тоже был Лео, всё это время это был он.

И его халат… Я такой уже видел.

Меня накрыло новой волной ледяной тревоги. С нарастающим предчувствием беды я вытащил из ящика то, что поначалу показалось мне свернутой простынёй. Так и знал. Лабораторный халат. Белоснежный, накрахмаленный до хруста и выглаженный до идеального состояния. Я проглотил колючий ком. На левой стороне груди было вышито имя. Тем же самым шрифтом, что и на халате Периша.

«Лайкос».

Такие халаты выдают учёным в Скайтехе… В долбаном Скайтехе, и только там. Я повторил пальцами очертание имени и вновь взглянул на фото. Точно такой же был надет на Лео.

Неужели Лео — химера? Беглец, скрывающийся от короля Силаса? О нет, во что же я ввязался!

Попрятав всё на место и скрыв следы, я спустился вниз и убрал ведущую на чердак лестницу. Потом вернулся в гостиную. По лицу катились слёзы, и я яростно размазал их по щекам, злясь на самого себя.

Плюхнувшись на диван, я вдруг понял, что до сих пор сжимаю в руке фотографию. Я положил её на кофейный столик рядом с опиатами и втянул оставшиеся две дорожки. Руки тряслись, как желе, и всё тело тряслось ровно так же. Мысленно я всё повторял и повторял: «Твою мать, твою мать, твою мать». До никаких более-менее осмысленных действий я не мог додуматься. Что вообще можно сделать в такой ситуации?

На что же я всё-таки наткнулся? Поздравляю, Киллиан, в этот раз ты действительно вляпался по самое не балуйся. Так тебе и надо за все вынюхивания, любитель греть уши и разведывать чужие тайны. Ривер же предупреждал, чтобы ты не совал нос, куда ни попадя, пронырливый и бестолковый олух.

Я треснул ладонью по столу и отчаянно заматерился, проклиная по большей части самого себя. Скосив глаза на снимок, я стиснул голову в руках и издал гневный вопль.

На заднем плане виднелись крашеные металлические стены — это был бункер, наверняка как раз тот, что помнил Ривер. Чёрт, чёрт, ЧЁРТ! Всё это время они его обманывали. Лео — химера, Лео — его отец. Неужели он обрюхатил какую-нибудь женщина, а потом сбежал вместе с отпрыском? Но зачем учёному бежать из Скайфолла в Пустошь, да ещё и с новорождённым под мышкой? Это же совершенно нелогично. Конечно, только если не…

Придётся рассказать всё Риверу… Нет, блин, у меня что, уже заготовлено завещание? Тот меня убьёт; у него и так проблем по самое горло. Нет, Риверу говорить нельзя.

Ну, конечно, чёрт возьми, ну, конечно. Лео потому и покрасил волосы — он скрывался от Силаса — своего хозяина, и пытался скрыть Ривера. Дезертировавший химера-учёный с ребёнком, которые каким-то образом очутились в Арасе. Почему так далеко? И откуда он знал Грейсона?

Меня снова начал душить гнев. Ах, вот если бы я обращал больше внимания на происходящее в Скайфолле, то понимал бы во всей этой бессмыслице гораздо больше. К несчастью, тогда я был слишком мал для таких вещей. Что бы я отдал сейчас, чтобы знать, чем хоть немного об учёных из Скайтеха.

Одно известно наверняка: Ривер каким-то образом оказался у Лео, и первые два года они провели в бункере, находящемся в миле от Араса. Младенца пришлось прятать, и потом его выдали за сироту.

Значит, Ривер — его сын? Лео и впрямь химера? Понятия не имею, ведь химеры выглядят совсем как мы. Лео мог быть и обычным человеком, работающим в лаборатории и попавшим в неприятности.

Меня грызла беспощадная совесть, вина и стыд. Не нужно было лезть на этот чердак, не нужно было лезть в их личные вещи. Теперь мне тоже придётся хранить этот секрет от Ривера. И это не говоря уже об огромном количестве вопросов, будоражащих моё сознание. Я открыл титульную страницу в прошлом Ривера лишь затем, чтобы обнаружить, что в этой книге их миллион, и ещё миллиард — в книге Лео. Ох, кошмар, с одной стороны, всё вроде бы ясно, но с другой — неясно ни хрена.

Я отыскал в сумке «Ксанакс» и принял полторы таблетки. Надеюсь, этого хватит. Если нет, то я сам сведу себя с ума: проклятые вопросы всё копились и копились в моей голове.

Когда лекарство подействовало, меня затопила всепоглощающая волна жалости к Риверу. Всё его прошлое покрыто мраком, бедняга даже не догадывается, кто он и откуда родом. Он придёт в ужас, если узнает, что имеет хоть какое-то отношение к Скайфоллу. Ривер гордился тем, что был сиротой, выросшим в Пустоши. Узнай он, что его похитили или тайно вывезли из дома — как он отреагирует?

Ну почему Грейсон и Лео с самого начала не посвятили Ривера в тайну своего рождения? Они могли бы ещё ребёнком научить его держать язык за зубами. Но нет же, вместо этого они предпочли сделать Ривера обычным часовым и злиться каждый раз, когда тот отказался соответствовать выбранной им для него роли.

Парочка подонков.

Положив снимок в портфель, я натянул на себя толстовку. Потом обвёл прощальным взглядом тускло освещённую гостиную, кипя праведным гневом. Ривер заслуживал большего; Грейсон и Лео были ужасными родителями. Они привязывали его на заднем дворе, надевали на ребёнка ошейник — пусть даже на чрезвычайно трудного и непослушного сорванца. С человеком нельзя обращаться подобным образом. Думаю, это ещё одно подтверждение в пользу того, что Лео был напыщенной химерой — в глубине души все они бессердечные мудаки.

Не хочу больше находиться в этом доме. Рядом с найденными доказательствами, да и вообще, рядом с любыми вещами Грейсона и Лео. Блин, блин, только бы Ривер никогда не узнал об этом. Он ужасно расстроится, он этого не переживёт… Я должен защитить своего малыша. Даже если это кровожадный малыш-убийца.

Выйдя на улицу, я втянул полные лёгкие воздуха, борясь с непросыхающими слезами.

— Ой, ты уже готов…

Я взвизгнул от испуга, однако это оказался всего лишь Мэтт, шагающий по каменной тропинке.

— Прости… — прокряхтел я, хватаясь за грудь. Дурацкие слёзы вновь покатились по щекам.

— Что такое? Хочешь, вызову Ривера? — предложил тот, доставая рацию из-за пояса.

— Нет, нет, упаси небеса, нет, — я замотал головой, застёгивая сумку на молнию. — Пойдём… Пойдём просто домой. Я устал.

— Блин, братан, тебя всего трясёт, — заметил Мэтт, косясь на тёмный дом за моей спиной.

Я вежливо отмахнулся.

— Всё в порядке, правда. Мне приснился кошмар, и я принял «Ксанакс».

Мэтта, судя по всему, это объяснение удовлетворило. Скорее всего, уже все сослуживцы Ривера знали, что я страдаю от панических атак.

— Ладненько, я провожу тебя до улицы. У Ривера все сосуды полопаются, узнай я, где тот живёт. Клянусь, иногда мне кажется, что он квартирует под мостом.

Я рассмеялся, хотя от «Ксанакса» в голове до сих пор всё плыло. По дороге мы обменивались ничего не значащими, лёгкими фразами и добрели до улицы Квил безо всяких приключений. Когда до дома Ривера оставался квартал, я попрощался с Мэттом, и тот направился обратно к северным воротам, на которых стоял сегодня в карауле. 

Тщательно вытерев мокрые глаза и хлюпающий нос, я помахал на восток. Если Ривер не дождётся от меня условленного знака, то сразу же заподозрит что-нибудь неладное. Хорошо ещё, что со стены ему не разглядеть моего лица, даже своим сверхзорким ночным зрением.

В ту ночь я очень плохо спал. Пришлось встать и принять ещё «Ксанакса», чтобы успокоить нервы, однако Лео и маленький Ривер упрямо стояли у меня перед глазами. Теперь мне никогда не избавиться от этой картины. И у меня имелось доказательство… В портфеле, покоящемся лишь в нескольких футов от кровати. У меня имелось доказательство происхождения Ривера, и более того, доказательство, что один химера-учёный уже многие годы прячется за личиной мэра всеми позабытого квартала.

Во что же я вляпался.