Глава 53. Ривер

Ривер

Шагая к северному входу, я крепко держал Периша за плечо. Но не потому, что опасался, будто тот убежит, а чтобы подчеркнуть своё главенствующее положение над ним и над ситуацией, в которой мы скоро окажемся. К тому же нельзя показывать ни горожанам, ни химерам, что мы с Перишем теперь на короткой ноге. Особенно Силасу, который наверняка накажет его за это.

Холлис и Редмонд стояли у ворот во главе вереницы городовых, перегородивших единственную улицу, которая вела к занятым домам. Мне не хотелось, чтобы на нас таращились любопытные жители: среди них было слишком недоумков. Я мельком глянул на вершину стены и убедился, что мои часовые на позиции, ровно там, где я сказал им находиться вчера вечером. Мой голос не оставлял места для возражений: они должны сохранять бдительность и смотреть в оба.

— Прикажите им отойти, — обратился я к Редмонду и Холлису. — Никто не болтает, никто не хватается за пушки. Покончим со всем быстро и чётко.

Судя по растревоженной пыли вокруг, Холлис уже давненько переминался с ноги на ногу. Обливаясь потом, он молча покинул нас и направился к городовым.

— Ривер, надеюсь, ты соображаешь, что творишь.

Я изумлённо уставился на советника. В тоне его слышались нотки, которые пришлись мне не по нраву: он как будто намекал, что это я во всем виноват. Надеюсь, Грейсон вставит ему мозги на место, когда вернётся.

— Да я тут единственный, кто вообще что-то соображает, — бросил я под стать его интонации. Редмонд, не говоря больше ни слова, последовал за Холлисом к дороге. Я пронзил его колючим взглядом, мечтая, чтобы он ощутил жар на затылке.

У ворот остались лишь мы вдвоём. Я по-прежнему держал Периша за плечо, но учёный уже совсем скоро стал совсем неугомонен. В конце концов, пришлось его отпустить и разрешить посмотреть на диконов. Сам я направился следом.

— Какие большие! Я никогда раньше не видел белых, — восхитился Периш. Голос его подскочил на пару октав, как бывало, только когда он беседовал с Киллианом или Биффом.

Я задрал голову, высматривая самолёт, но в пасмурном небе висели лишь тучи, предвещающие ещё больше дождей. Периш ухватился за металлическую сетку и принялся трясти забор.

— Идём сюда! Куть-куть-куть, — пропел он.

Я прислонился к воротам и потёр переносицу. Сердце то сжималось, то едва не выпрыгивало из груди от нервов, а он тут решил поиграться с облучённым радиацией волком-мутантом.

— Успокойся, а? Никто не послушается. Они тебе не собаки, — рявкнул я, даже не пытаясь скрыть раздражение. Да, Периш на несколько десятков лет старше, но у меня всё равно было такое чувство, будто он — мой младший брат. Такой, которого я буду мутузить до полусмерти, когда тот подрастёт.

— Спорим? — непривычно дерзко и нахально фыркнул Периш.

Я уже собирался впечатать его носом в забор, когда вдруг услышал очень и очень странный звук — свист, настолько пронзительный, что внутренности ушной раковины как будто бы защекотали волоски. Потом до меня дошло, что исходил он от Периша. Мне стало любопытно. Оказалось, что учёный сложил губы в трубочку и чирикал, сосредоточив взгляд на белой суке, лежащей к нему спиной в окружении остальных.

И действительно, уши диконов встали торчком, а безволосые, покрытые паршой шеи вытянулись в направлении Периша. Псы поднялись на лапы и побрели исследовать явно волнующий звук. Учёный отвернулся от клетки и одарил меня самой задиристой, хвастливой и борзой ухмылкой, которую мне только довелось лицезреть.

В тот же миг чёрный кобель метнулся из-за угла у бетонной стены и с налитыми кровью белками, клацая рядами жёлтых, острых, как бритва, зубов, сиганул на забор и лязгнул челюстями прямо Перишу перед лицом.

Я взревел от хохота, любуясь, как тот с визгами отскакивает назад, маша конечностями в разные стороны. Пришлось даже уцепиться рукой за сетку, чтобы не покатиться кубарем от смеха. Мэтт и Сади, стоящие на своих постах, тоже сдавленно хихикали. Когда я, наконец, совладал с собой, смущённый Периш неловко топтался на месте, понуро опустив голову и спрятав руки в карманы.

— Научи меня, — попросил я. Будет неплохо остаться у учёного на хорошем счёту, когда ублюдки придут его забирать. — Поэтому твой человек-дикон понимал, что от него хотят?

Периш кивнул.

— Ага, поэтому. Обычные люди его не слышат, только химеры, — он снова сложил губы и принялся выдувать воздух через рот. Жалко, что я уже умел свистеть, но тут язык складывался немного по-другому. — Просто подзови их свистом, но так, чтобы от потока вибрировал язык, и всё.

И он ещё называет себя «учёным»?.. Но, попробовав, я, к его чести, сразу понял, как надо делать, чтобы получилось.

— Ой, смотри, пёс пришёл.

Я проследил за его взглядом и заметил Дика, покачивающего на меня головой с высунутым наружу языком.

— Ты же должен был охранять Киллиана, — вздохнул я. — Ладно, можешь оттяпать ещё кусок от Неро, если дело запахнет жареным.

Я спрятал Киллиана и Рено в пустующем офисном здании в нескольких кварталах отсюда. Снабдил пушками, ножами, гранатами и квадриком с кучей припасов, ожидающим их на всякий случай. И у меня, и у Рено было по рации, поэтому стоит мне лишь нажать кнопку, как тот прихватит моего парня и вместе с ним даст дёру к автозаправке далеко за стенами.

Я ткнул пальцем туда, где прохлаждались Холлис с Редмондом.

— Иди к Редмонду и жди. Жди.

Меня всегда поражало, как он понимал нужные слова и обрабатывал в своём крохотном мозге размером с горошину. Тряхнув ушами, пёс послушно посеменил, куда было сказано.

Тут слух уловил звук приближающегося самолета: низкое жужжание, от которого пульс резко ускорился, а суставы одеревенели. Я мысленно запихал каждую частичку моих беснующихся чувств в бутылку, закупорил и поджёг. Ожесточив лицо и напустив на себя решительный вид, я принялся считать секунды. Даже когда самолет опустился ниже и пошёл на посадку, ни один мускул в моём теле не дрогнул. На этот раз моими союзниками станут бесстрастность и безэмоциональность. Я не позволю нервам взять над собой вверх. Если есть хоть один плюс в том, что Силас подружился со мной и хорошо изучил, так это то, что ему известна моя привычка действовать, а не ходить вокруг да около.

Я вспомнил слова Рено. Я — химера. Я — генетически усовершенствованный человек, возможно, созданный специально, чтобы убивать. Я — конечный результат огромной работы. Я лучше их всех.

Кулаки невольно сжались, но я заставил руки расслабиться и спокойно висеть по швам. Достав сигарету, я подкурил. Ладони пылали жаром, словно июльский полдень.

— Иногда я притворяюсь динозавром, — прошептал Периш, тоже задравший голову к небу. Я растерянно заморгал, но прежде чем успел спросить, чем он закинулся, тот продолжил: — Когда меня одолевают чувства, я говорю… У велоцирапторов нет никаких чувств, они не умеют бояться.

Он взглянул на меня глазами голубыми, как лёд, но при этом тёплыми, как пламя. Когда я ободряюще улыбнулся, они просияли.

— По латыни «reaver» означает «ящер», — самолёт делал последний круг. — Поэтому, когда тебя тоже начнут одолевать чувства, помни… Ящеры ничего не чувствуют, потому что не умеют.

«Посади мартышку за пишущую машинку…»

Оказалось, что к нам прилетели ни один, а целых два самолета. Один приземлился у ворот, а второй — прямо на северной дороге, обсыпав пылью и грязью всех, у кого не хватило ума спрятаться в укрытии. Хотелось бы мне насладиться красотой своего первого «Фальконера»: как ни крути, а он вызывал восторг. Летал, как самолет, но садился вертикально, как вертолет. На свете существовало лишь несколько экземпляров, и все они, конечно, принадлежали Силасу. Когда двигатели постепенно затухли, повисла напряжённая тишина. Сам воздух пропитался опасениями и тревогой, словно накрывая невидимым одеялом, с каждой секундой всё плотнее и плотнее. Я поднёс сигарету к губам и затянулся, абсолютно не ощущая горького привкуса табака. Всё внимание поглощали поочерёдно разъезжающиеся двери самолетов.

Близнецы-амбалы, Илиш и его питомец, плетущийся позади. Я метнул взгляд ко второму самолёту, надеясь хоть мельком заметить Грейсона с Лео. Сердце упорно не подчинялось командам и колотилось как бешеное.

А потом наружу ступил он.

При всем параде. Я увидел короля во всём великолепии, которое тот так настойчиво пытался от меня скрыть. Золотисто-каштановые волосы превратились в шелковистые белокурые локоны, а губы стали ещё розовее. И даже изумруд в его глазах блестел ярче на фоне жемчужной кожи. Удивительно, как он не напялил корону.

Но и без этого атрибута царственных особ от него веяло подчёркнутым величием. Силас оделся так, чтобы наглядно продемонстрировать, насколько он лучше и богаче нас, пустынных крыс. Забыв про свои промасленные тряпки ловца, король принарядился в кожаную куртку поверх узкой красной футболки и чёрные кожаные штаны. Никаких потёртостей, никаких пятен: вещи были совершенно новыми и сшитыми наверняка по заказу. Всё сидело как влитое, тесно обнимая каждую округлость. Мне начало казаться, что одеваться как шлюшка обожали все скайфолльцы, ну, или, по крайней мере, наш король. Прихвостни Силаса выглядели обычно, не считая полуголого зверька в ошейнике.

— Сейчас ему выкатят красную дорожку? — утробно прорычал я.

— Ш-ш-ш, — лихорадочно прошептал Периш, страдальчески заламывая руки.

При виде меня в глазах Силаса зажёгся лютый, граничащий с садистским голод. Самодовольная улыбка расплылась на лице, которое я мысленно с огромным удовольствием кромсал в лоскуты. Однако снаружи я хранил спокойствие, не позволяя рвущим на части эмоциям отражаться на моей каменной мине.

Я — динозавр.

Да что б тебя, Периш… Робот, не динозавр. Я — робот.

Сердце учёного отбивало барабанную дробь в такт шагам Силаса, плывущего к нам. Я снова ухватил его за плечо, чтобы тот лишний раз не дёргался. Периш едва не подлетал над землей от мандража, как пёс, которого заставили сидеть на месте, когда хозяин рядом. У меня же на языке плясало столько ехидных издёвок и подколов, будто в жилах текла не кровь, а кислота. Естественно, сегодня моему остроумию не найдётся выхода. Я безмолвно впитывал в себя каждый изгиб его идеального овала, каждое торжествующее покачивание бёдер его летящей походки.

Король Силас и есть мой друг Эшер… Да, мне было известно об этом уже несколько дней, но, лицезрев его золотоволосого, в окружении своих химер, я вдруг осознал неотвратимую реальность всего случившегося. Я доверял ему, я с ним убивал…

Мне нравилось быть с ним рядом.

Я призвал на помощь всю свою силу воли, сглатывая желчный вкус предательства, и даже сердце не рискнуло восстать против разума. Здесь нет места моей уязвлённой гордости, и нет никакого смысла бередить эту рану. Именно этого и добивался Силас, а значит, его надежды не должны оправдаться. Силас всего лишь гнусное отродье из другой части света, и для меня он — ничто.

«Он тебя создал, в тебе его гены».

Заскрежетав зубами, я ещё крепче стиснул челюсти.

Силас остановился в паре метрах от меня и глумливо поклонился. Подняв голову, он распростёр руки в хвастливой манере, и химеры, как по команде, столпились вокруг.

— Amor meus, познакомься со своей семьёй, — улыбнувшись, Силас повернул голову сначала направо — к Илишу, его зверьку и двум близнецам, затем налево — к Неро и парню моего возраста с глазами цвета начищенного металла.

— Где Грейсон и Лео? — бросил я пренебрежительным тоном и усилил хватку на плече Периша, который полузадушенно попискивал при виде своих братцев. Поначалу мне казалось, что учёный пританцовывал от радости, но, судя по тому, как мокрела от пота ткань под моей рукой… Он их боялся.

Мужчина, который несколько месяцев был известен мне под именем «Эшер», ничуть не смутился резкими нотками в моём голосе и продолжил приветливо улыбаться. На мгновение меня захлестнул приступ ярости. Этот человек знал меня на уровне, на котором знали лишь самые близкие люди из моего круга. И он же держал в заложниках мужчин, которых я считал отцами. У него в клещах покоились мои яйца, а я в ответ мог предложить лишь одноразовую секс-игрушку. Та же самая проблема возникла и вчера вечером, даже часть с секс-игрушкой повторялась. Я душил питомца Илиша, а Силас лишь смеялся мне в лицо. Более того, его жаждущий взгляд подначивал меня убить Джейда.

Я мимолётно покосился в сторону зверька. И шея, и рука его были перебинтованы, но стоял он самостоятельно, на цепи чуть позади своего господина. Интересно, может, он тоже пленник, не представляющая никакой ценности вещь, которой остаётся лишь ждать, когда уставший хозяин от неё избавиться. К сожалению, у меня своих забот полон рот. Шлюшке с кошачьими глазами придётся разбираться со всем в одиночку.

— А ты разве не хочешь сперва побеседовать со мной? Мы ведь уже давненько не болтали с тобой по душам? — проворковал Силас сладким, как антифриз, голосом — и столь же ядовитым. Я прикусил язык, так и вертящийся ляпнуть что-нибудь не менее смертоносное, и пошире расправил плечи.

— Если желаешь наверстать упущенное, можешь смело заскакивать на огонёк. После того, как произведём обмен, — ответил я.

— А где Киллиан? — Силас заглянул мне за спину и в притворной досаде цокнул языком. — Я ведь не свёл его с ума своей безобидной забавой, правда? Ах, какую лебединую песнь он исполняет.

Внутри всё кипело и выплёскивалось через край, но на лице я позволил показаться лишь кривой усмешке. Затянувшись сигаретой, я выпустил дым уголком рта и уставился на Силаса.

— Далеко отсюда.

Тот снова цыкнул.

— Жалко, что он разбил мой диктофон. Я чудесно провёл время, вытрахивая из него все те вскрики. Киллиан стонет, как девственник, и строит самую очаровательную рожицу, когда кончает.

«Тебе меня не спровоцировать…» — но воздух упрямо застревал поперёк горла. Я едва не начал задыхаться от гнева, но вовремя усмирил себя.

— Мне нужно видеть Грейсона и Лео, — слова сформировались сами по себе, потому что мозг уже ринулся в атаку. Когда губы произнесли «Лео», в голове на повторе прокручивалась картина того, как я потрошу Силаса.

На секунду эмоции короля ему изменили. Тот на короткий миг прищурился, а я издал молчаливый победный клич. Силаса явно неприятно удивило моё самообладание. Подняв руку, он небрежно махнул в сторону. Близнецы послушно повернулись и направились ко второму самолёту.

При виде них в животе всё перевернулось. Моих отцов беспощадно избили, особенно Лео; его даже пришлось тащить. Лишь один карий глаз потупился вниз, провожая пыль под ногами. Второй превратился в сплошное кровавое месиво, вдавленное в глазницу — его выбили.

Грейсон ещё мог передвигаться без посторонней помощи, но всё его тело было усыпано синяками и глубокими ранами. Они с Лео держались за руки, но когда один из близнецов пихнул его вперёд, те расцепились. Грейсон жёстко приземлился, стукнувшись грудью о камни, однако, едва вернув себе способность шевелиться, он пополз к Лео.

Вся моя рассудительность и весь здравый смысл в мгновение ока испарились, когда я увидел, как Грейсон обнимает Лео и последних оставшихся сил пытается притянуть ближе к себе. Тот умудрился выдавать из себя слабую улыбку, обнажив переломанные и отсутствующие зубы.

— Что ты с ними сделал, сука?!

Внутри словно прорвалась дамба. Эмоции, вполне успешно спрятанные в глубине, прокатились по мне свирепым цунами. Я весь затрясся, рефлекторно стискивая кулаки. Тело само по себе напряглось, будто кошачье перед прыжком. Но потом мне на спину вдруг легла ладонь Периша.

— Уже почти всё, — прошептал тот, и я каким-то образом смог расслышать его посреди взрывов ярости, сеющих хаос в сознании.

Почти всё… Я подтолкнул учёного к Силасу и, широкими шагами подойдя к отцам, присел над Лео.

— Привет, пап, — пробормотал я. — Идти можешь? Или мне придётся тащить твою скорбную тушу на себе?

Рассечённые губы Лео слегка заулыбались.

— Они переломали твоему старику ноги. Помощь мне не помешает.

Я ласково похлопал его по щеке и посмотрел на Грейсона.

— С тебя пиво.

В отличие от Лео, того не успели избить до полусмерти, и глаза его по-прежнему метали молнии. Однако суровый взгляд предназначался не мне: Грейсон прожигал дыры в лице Силаса. Король тоже с дурацкой ухмылкой уставился на нас, скрестив руки поверх своей новой куртки.

— Так значит, ты выбираешь Лео?

Поднявшись, я медленно стряхнул пепел с сигареты. Волоски на затылке немедленно поднялись дыбом: судя по интонации, Силас готов вот-вот вытащить свой главный козырь. Ну, конечно, не могло же всё быть так просто.

Периш неуклюже наминал руки, стоя подле своего хозяина. Взгляд был устремлён вниз, но глаза при этом всё равно беспокойно бегали в разные стороны: учёный бессрочно пребывал в состоянии вечного страха и покорности, будто пёс, которого столько раз лупцевали, что тот уже и забыл, каково это — не бояться.

— Ты всерьёз думаешь, что жизнь этого дебила стоит жизней твоих отцов? Помнится, ты говорил, что не совершаешь одну и ту же ошибку дважды, — Силас издал смешок, обращая все мои надежды на бескровный обмен в прах. — Ох, bona mea… Мы только начинаем.

Изменившись в лице, Периш поджал нижнюю губу и сделал шаг назад.

— Я не дебил. Киллиан говорит, что я умный.

Семьдесят один год, а он до сих пор не понял того, что я узнал за пару месяцев знакомства с королём. В глазах Силаса, естественно, мелькнуло раздражение. Покосившись в сторону одного из близнецов, он чуть кивнул головой. Бугай подошёл к Перишу, и тот в ужасе присел, силясь защитить лицо руками. Северная сторона наполнилась воплями: мужчина принялся пинать учёного по груди и животу. Когда он закончил, от Периша осталась лишь подрагивающая масса плоти на асфальте.

Меня замутило. Я, может быть, и страдаю пограничным социопатическим расстройством, но я не мучаю и не издеваюсь над невинными и безоружными людьми. По крайней мере, не без веской причины.

— Ты своё получил. Убирайся отсюда, — щелчком отправив сигарету в полёт, я на всякий случай отошёл от Лео и Грейсона. Если начну стрелять, нельзя оставлять их на линии огня, Надеюсь, у Грейсона хватит сил, чтобы отволочь своего мужа в укрытие.

Силас, разумеется, никуда не собирался. Вместо этого король вынул жестяную коробочку из кармана и приблизился ко мне вплотную. До меня донёсся его знакомый запах — единственное приятное из того, с чем по-прежнему ассоциировался Силас. Тело тут же по привычке расслабилось, но я поспешно взял себя в руки. Не с этим мужчиной я отдыхал и болтал допоздна. Это не он, это — король Серой Пустоши, беспощадный, бездушный выродок. Будь начеку.

Он предложил мне сигарету, произведённую на фабрике, и я её принял. Протянул зажигалку, и её я тоже взял.

— Кого ещё ты хочешь? — я выдохнул струю дыма, заранее зная ответ. Сегодня мне придётся покинуть Арас.

— Тебя.

Я коротко кивнул и затянулся, нарочно задерживая дым в лёгких подольше. Силас тоже предугадал всё наперёд.

— Одна ночь, — к горлу подступила тошнота при одной лишь мысли об этом. — Всё, что ты хочешь, при условии, что за дверью будет стоять мой часовой.

— Надо же, ты и впрямь готов отдаться мне в обмен на отца? — кривая усмешка Силаса стала ещё шире. Наружу показалось несколько белых зубов. — Я до сих пор нравлюсь тебе, Ривер. Неужели твой блестящий ум ещё этого не осознал?

А вот это уже застало меня врасплох. Я промолчал, возясь с сигаретой.

— Даже сейчас твоё сердце смягчается при виде меня, слыша мой запах… Интересно, встрепенётся ли оно от моего прикосновения?

Я резко отшатнулся, когда Силас потянулся к моему лицу. Одёрнув руку, тот прищурился. Однако спустя уже секунду его уверенность в себе вернулась, и Силас пристроил ладонь на моей руке. Я весь напрягся, словно сжатая пружина.

— Скажи мне, Ривер. Я уже тебе снился?

— Нет, — он начинал потихоньку давить своими вопросами, и мне это активно не нравилось.

Силас пробежался шёлковой подушечкой пальца по моей голой коже. Я сморщился и собрал волю в кулак, ощущая, как меня обнимают меня за спину и тащат вперёд.

А потом его губы попытались впечататься в мои. Я намертво захлопнул рот и отвернулся, позволив им лишь слегка дотронуться до щеки.

— Так что, договорились? — ядовито выплюнул я.

Горячее дыхание обжигало горло. Я сосредоточился на своих отцах; я делаю это для них. Да, Грейсон и Лео врали мне всю жизнь, но именно они спасли меня.

Грейсон до боли сцепил зубы, уничтожая Силаса взглядом. Увидев, что я смотрю в их сторону, он слегка покачал головой, чтобы заметил лишь я один.

— М-м-м… Ривер, — Силас поцеловал меня в шею. Я оторвался от серых глаз и изо всех сил стиснул свои собственные челюсти.

— А они тебе рассказали… Для чего я тебя создал? — хрипло промурчал тот. Насколько ты важен? Ты не такой, как твои братья… Ты сотворён по моему эскизу, ты мой идеал, моя вылепленная красота.

Хладнокровие и выдержка стремительно покидали меня. Дыхание спёрло, и я попятился назад, потому что чисто физически больше не мог выносить его прикосновений. Руки так и чесались выхватить М16. Сердце Силаса отплясывало чечётку на фоне реактивных двигателей. Кривая усмешка всё больше и больше напоминала издевательский оскал.

— Твоё тело — материальное воплощение мужчины моей мечты, ты мой Адонис. Я несколько лет работал с Лайкосом, оттачивая и доводя до совершенства каждую деталь. И твой разум, твои эмоции и чувства… Всё в тебе — начиная от изгиба бровей и заканчивая последней кровяной клеточкой, — идеально мне подходит. Тебя спроектировали с одной лишь целью, Ривер, — быть моим. А знаешь, что самое замечательное? В твоём геноме заложено находить меня весьма неотразимым парнем.

Мужчина, которого я раньше знал под именем Эшера, тряхнул головой и убрал от лица шальную прядь.

— Единственное предназначение, прописанное в твоей ДНК, — любить меня.

Его слова облепили меня, как смола… Нет, не как смола, — как дерьмо. Нечто вонючее и тошнотворное, от чего я никогда не отмоюсь. Мозг рушился под весом чувств, которые крошечные караульные в моей голове не успевали рассеивать. Но что это были за чувства? Развести их было то же самое, что пытаться развести тучи руками. Всё погребло под собой омерзение, красные угольки которого без слов подсказывали, что даже если сейчас Силас уйдёт, ничего не закончится.

— Мы договорились или нет? — повторил я пустым, мёртвым голосом, поразившим даже меня самого. Пальцы мучительно жгло: сигарета догорела до конца и теперь поджаривала мою плоть. Но я её не бросил: боль помогала сконцентрироваться.

— В моём доме, за Чёрными Песками.

— Идёт.

— Нет! Ривер! — неожиданно закричал Грейсон. — Не ходи с ним. Он же ни за что тебя не отпустит, мать твою! Ривер, ты отличаешься от остальных. Тебя клонировали, ты — клон Силаса! Каждая частичка…

— Заткни его! — рыкнул Силас Неро.

Я успел заметить лишь серебристый блеск, моргнувший в руке Неро, и услышать противный писк пистолет с глушителем. Голова Лео дёрнулась, а затем внезапно опала. В виске зияла чёрная дыра.

«Я — робот. Я — робот».

Вопль, вырвавшийся из горла Грейсона, ни в какое сравнение не шёл с выражением чистейшей агонии на его лице. Он бросился на тело Лео, надеясь прикрыть его своим, но тот уже испускал дух.

Я выхватил из-за спины М16, но ноги сами кинулись к отцу. Я обвалился на колени и полузадушенно всхлипнул, не обращая ни малейшего внимания на ор и автоматные очереди, разразившиеся из-за одного выстрела. Отключив весь мир вокруг, я поднёс руку к щеке Лео.

— Лео? Малыш? — сдавленно пробормотал Грейсон, загрубевшими пальцами убирая светлые волосы с его лба.

Я смотрел, как мой отец делает последний вдох, как тускнеет его единственный карий глаз, навеки запечатлевая лицо мужа, с которыми они прожили двадцать лет. Грейсон что-то тихо прошептал и издал отчаянный, душераздирающий и наводящий ужас крик, который наверняка будет преследовать меня по ночам.

Следом рядом со мной в землю вошла пуля. Оглянувшись, я понял, что Холлис и Редмонд во главе городовых и мои часовые на стене обмениваются огнём с химерами. Позади разразилась самая настоящая бойня, которую я на время заглушил. Периш и зверёк Илиша торопливо отступали к стене. Неро и близнецы хохотали, поливая пулями горожан из дымящихся и искрящихся винтовок.

Я услышал голос Силаса, но из-за грохочущей, раскалывающей небо пополам пальбы, ничего не разобрал. Потом вдруг ощутил, как Грейсон хватает меня за руку с М16 наготове. Я даже не заметил, как наполовину привстал, намереваясь влететь в бой.

— Ривер, — прохрипел он, намертво вцепившись в мою плоть. — Ты — король Силас, ты его клон. Ривер… Только бессмертнорождённые могут убивать друг друга. Как только мы поняли, что только ты в силах его убить, мы тебя похитили. Не для того, чтобы сделать мэром, а чтобы однажды ты положил конец его безумию. Только ты можешь убить Силаса. Ты единственный, кто…

Пуля вылетела из его правого виска, пролетев лишь в паре дюймов от моего носа. На мгновенье наши взгляды столкнулись, а затем его взор так же, как и у Лео до этого, погас. Я поймал его ватное тело, заваливающееся на мужа, и аккуратно опустил. Сердце издало ещё один глухой стук и затихло. Из кратера в голове ручьём полилась кровь, будто вода из наклонённого кувшина, стекая по шее Лео в пыль под нами.

Ещё больше серого и красного.

Не успел я опомниться, как уже вгрызался в чьё-то мясо. Тёплая, восхитительная, божественная кровь хлынула прямо в глотку. Я с трудом подавил желание начать пить и насладиться ею и заставил себя прокусывать глубже. Трахея подо мной вибрировала от криков. Меня очень скоро оттащили, но я умудрился забрать с собой приличный кусок напоследок.

— Какой шустрый! — прошипел Силас.

Король, держащийся пальцами за шею, сквозь которые просачивались алые нити, попытался сделать шаг вперёд, но моментально рухнул на колени. Я бился и рычал, как дикое животное, трепыхаясь и суча ногами в попытках накинуться на него вновь. Кто-то сцапал меня за плечо, и я, выкрутив шею, вонзил зубы в обидчика. В ответ ещё один схватил мою голову, принуждая не вертеться.

Илиш помогал Силасу, согнув локоть и ведя того под руку. На лице светловолосой химеры не читалось ни единой эмоции, словно оно принадлежало ледяной мраморной статуе.

Чуть позади них виднелись Редмонд и Холлис.

— Пристрелите их, чёрт вас возьми! Пристрелите их всех! — заорал я дурным голосом.

Но потом я вдруг понял, что оружие их опущено, а глаза старательно избегают встречи с моими.

Значит, вот так запросто… вы склоняетесь перед ним?

Я взревел от ярости и неожиданно для себя самого оскалился на этих трусов и лязгнул челюстями. Силас рассмеялся и следом произнёс слова, которых я так боялся.

— Приведите Киллиана.

Прежде чем тот успел договорить, я уже визжал и обзывал Силаса самыми грязными оскорблениями и ругательствами, какие только пришли в голову. Редмонд и Холлис без слов потопали по северной дороге, опустив плечи и потупившись в землю.

Покосившись на стену, я увидел, что офицеры из Легиона окружили моих часовых и наставили на них дула автоматов. Моих обезоруженных людей вынудили смотреть на безобразную сцену, разыгравшуюся внизу. Сади лежала на животе, безвольно свесив руки, но пока дышала. Мэтт округлил глаза от ужаса.

Откуда-то сверху на меня неожиданно спустилось холодное спокойствие — невозмутимость, с которой померкли всё вокруг. Я больше не сопротивлялся и не верещал, как пойманный зверь. Мускулы расслабились и обмякли. Слева остывали трупы моих отцов, не покинувших друг друга даже после смерти. В этот короткий миг умиротворения я вдруг всерьёз задумался, буду ли также обнимать Киллиана, когда мы умрём.

Следом губы мои тронула улыбка. Потому что даже Небеса не в состоянии благословить меня подобной вполне себе удовлетворительной смертью. Потому что я — король Силас. Я — бессмертный.

И я рассмеялся. Люди, державшие меня, отступили. Хохотал ли я от избытка нахлынувших чувств или потому, что мне просто стало весело, — не знаю. Я поднялся на ноги, даже не удивляясь, почему мне позволили встать, и обернулся назад.

Позади самолета, в северных воротах, стояла толпа жителей Араса, наверняка привлечённых сюда стрельбой. Человек двадцать или около того во все глаза пялились, как вырезают их мэров по приказу короля. Люди в массе своей жались друг к дружке, как овцы, загнанные за импровизированное заграждение в виде дорожных конусов, которые установили городовые. Они покорно топтались там в ожидании приказов своего нового командира.

Ни один выстрел не рассекал воздух, никто не защищал своих старост и свой город от того, кого мы все считали врагом. Никаких тебе безнадёжных возгласов и торжественных клятв отомстить. Овцы молча наблюдали за волками и тупо ждали, пока один из хищников накинет одеяние пастуха. Взгляды их были испуганными и потерянными, как у любого скота.

Вдалеке надрывались диконы. Дик оставался у дорожных конусов, настороженно ловя каждое моё движения и рыча на химер, но не смея ослушаться команды. Меня порадовала его верность и непоколебимое повиновение. Примчись пёс на поле битвы, и они бы его убили.

Внезапно ещё дальше загрохотали винтовки, и затявкали псы-диконы Мюрри. Конечности вновь сгребли в охапках. Очухавшись, я опять завопил благим матом. Умоляя Киллиана и Рено бежать. Бежать и уезжать как можно скорее. И никогда не возвращаться.

Я видел, как они живут вместе в Пустоши. Смотрел, как Рено впервые удаётся рассмешить заплаканного Киллиана; как Киллиан раскладывает ему ровными дорожками порошок и убирает назад волосы, так же, как мои когда-то. Мысли эти ничуть не расстраивали. Сердце лишь слегка щемило от тоски по тому, что, возможно, мне повезёт, и это и впрямь осуществиться, когда Силас заберёт меня. Моя судьба не имела больше никакого значения. Только бы Киллиан не пострадал. Я должен сделать всё, чтобы он не остался в одиночестве и несчастье.

Киллиан закричал — он был уже совсем рядом. Его схватили. Ещё одна группа человек из двадцати появилась на северной дороге. Они шли к нам одним скопом, сплошным неразделимым клубком. Двадцать человек, большинство из которых я знал. Миллер и его отец, Холлис и Редмонд. Даже родной дядя Рено — Карсон.

Сквозь красную пелену, застилающую зрение, я наблюдал, как стадо тащит к воротам двоих парней. Киллиан по-прежнему голосил, но Рено молчал. Их обоих жестоко поколотили, и кровь нескончаемым потоком капала с лиц. Я словно бы превратился в атомную бомбу, смятую прутьями железной клетки, по-новой вертясь и выкручиваясь так отчаянно, что хрустели кости. И точно горланил: горло надсадно драло от потуг, а во рту всё пересохло, но что именно — гасилось всепоглощающей ненавистью, которую я чувствовал к горожанам, живших со мной бок о бок на протяжении восемнадцати лет. Они продали нас, просто взяли и продали. Завалились на спины и расставили ляжки, ожидая, пока их трахнут.

Если кто-то задавался вопросом, почему я настолько их презирал, почему так легко сжёг на костре, — то вот и ответ. Прямо перед нами; наглядный и убедительный. Толпа вела моего парня и моего лучшего друга на верную смерть.

— Киллиан!

Чья-то рука обернулась вокруг моего горла и заключила в шейный захват. Я попытался снова повторить его имя, но неизвестный выдавил из груди весь кислород.

— Они подстрелили Рено! — рыдая, выкрикнул Киллиан в ответ. Синие глаза его были совершенно бешеными, затуманенными невыразимым ужасом и истерической паникой.

Холлис со всей дури припечатал его в висок, чтобы заткнуть. Они восстали против нас. Наш город нас предал.

— Забирайте их и уходите, — прозвучал голос Редмонда откуда-то из глубин всё растущего сборища.

Ах ты паскуда.

Под осуждающими и порицающими взглядами моих бывших соседей в голове что-то надломилось. Оно вырвалось на свободу из глотки, оповестив весь мир о моём нисхождении в пучину безумия. Вой вышел настолько животным, что диконы забрехали и затявкали ему в такт. Кислота, журчащая в венах, вспыхнула ненавистью, настолько едкой, что едва не растворяла кожу и не просачивалась сквозь поры. Собрав каждую крупицу своей силы, я высвободился из лап своих пленителей, разорвал человеческие цепи и достал из кармана детонатор, который мы с Рено вчера ночью синхронизировали с брикетами С4.

Обрушиваясь на растрескавшийся асфальт с Силасом под мышкой, я в полёте нажал на кнопку. За спиной прогремели мощные взрывы: два слева и два справа.

Барабанные перепонки едва не полопались от зубодробительных раскатов, от которых завибрировали даже самые крупные кости в теле. Сверхвосприимчивые органы чувств ошалели от избытка информации. Я на мгновение впал в ступор, успев заметить, что Силас тоже на секунду оцепенел, вдавленный в камни моим телом. Зелёные изумрудные осколки беспорядочно бегали по сторонам.

Но его стерегли. Даже когда куски северной стены падали на наши головы, подобно метеоритному дождю, изверг исхитрился дотянуться до меня. Я стремительно вывернул руку, вытащил армейский нож и одним молниеносным движением вогнал лезвие в глаз Неро, словно протыкая мягкое желе. Затем также резво дёрнул за ручку, оросив себя брызгами из глазницы, обернулся и, не колеблясь ни секунды, раскроил Силасу шею вплоть до позвонков.

Крохотные частички мяса высыпали наружу, словно зерно из холщового мешка. Кровь хлестала между изящных пальцев с идеальным маникюром, тщетно силящихся запрудить водопад. Выражение лица короля ничуть не отличалось от гримас множества людей, свидетелем чьих смертей я был. Идеальные черты украшали растерянность и страх, затапливая всё под собой.

Отдуваясь, я поднялся и обозрел творящееся вокруг безумие. Через плотное одеяло пыли, поднятой ударной волной, просматривались две огромные дыры, зияющие в стенах на местах, где я установил С4. Взрыв обнажил переплетённые между собой стальные пруты, балки и куски арматуры, выставив весь Арас на радость и потеху Пустоши. Неподалёку на своих позициях стояли Мэтт и Сади и поднимали мостики, чтобы никто не мог укрыться на стенах. Они беспрекословно следовали моим приказам.

Куда ни глянь, повсюду суетились пожираемые паникой люди, защищающие лица, неузнаваемые от красного и серого, налипшего одним сплошным месивом. Я с самодовольной усмешкой наблюдал, как они бестолково носятся туда-сюда, подобно тараканам. О, как же они верещали. Дорожные конусы, всего несколько минут назад кажущиеся этим куриным мозгам непроницаемой преградой, падали, словно кегли в боулинге, сшибаемые мечущимися тушами.

Я только разогревался.

Глаза продолжали сиять безмолвным возмездием, а губы, растянувшиеся в ухмылке, лишь на мгновение сложились в трубочку, а затем снова улыбнулись. Я издал низкий, но пронзительный свист, от которого защекотало в ушах, и перевёл взгляд к снесённым взрывом частям стен по обеим сторонам от северных ворот.

Насекомые в телах людей принялись носиться и кружиться ещё отчаяннее, с криками пытаясь спасти, подобно загнанной в угол добыче. Они не знали, кого я позвал, но скоро узнают.

Чёрный кобель настороженно высунул голову из дыры, за ним — белая сука и ещё несколько остальных. Сквозь густой дым глаза их горели, как солнце; массивные лопатки то поднимались, то опускались под паршивой шкурой. Двести пятьдесят футов мышц и злобы неспешно вышли на улицы Араса.

Моё сердце с верхом залила жажда кровопролития, наэлектризовывая все тело. Впервые в жизни мне довелось почувствовать, что это такое, — по-настоящему не бояться смерти. Не лапша, которую ты вешаешь себе на уши, чтобы не терять присутствие духа, и не враньё, которым надеешься взбодрить умирающего. Нет. Я — второй человек в истории, который родился, чтобы не умирать. Я — неуязвим, и костлявые пальцы смерти никогда не сомкнутся на моём горле.

Я не ящер, не робот. Я — и есть смерть. Я — жнец.

А потом наступил хаос. Первый дикон набросился на Карсона и, лишь раз дёрнув своей длинной, покрытой язвами, мордой, оторвал ему голову. Отправив башку в полёт, дикон свесил язык, заинтригованный неожиданным поворотом событий. Взгляд его зажёгся одним с моим огнём — пламенем зверя, которого слишком долго держали в клетке и который наконец-то ощутил вкус свободы. Свободы бежать, охотиться, убивать. Я смотрел на это мускулистое создание и видел в нём себя. Перед нами обоими открылись возможности, о которых мы не смели даже мечтать.

Мимо дикона промчалась городовая. Женщина из последней мочи вцепилась в подъёмник, силясь забраться на стену, но, к моему восторгу, Мэтт и Сади не дрогнули и продолжали спокойно наблюдать за бойней, развернувшейся снизу. Два легионера, которые захватили их, лежали помятой грудой плоти у подножия северных ворот. Один короткий визг и промелькнувшая белёсая шкура с неровными клочьями шерсти — и городовая присоединилась к ним.

Весь город восстал против меня, но на своих часовых я всегда мог рассчитывать.

Киллиан закричал.

Я обернулся, и вместе с этим мой разум умудрился вылезти из ямы собственного сумасшествия и вернуть свой обезображенный труп обратно в реальность. Оглушающий ор, звуки рассыпающих стен и рычание диконов нафаршировали собой каждую клеточку мозга. К ним примешивался рёв оживающих двигателей самолётов.

В завесе пепла я разглядел Рено. Его тащил в сторону… зверёк Илиша? Чёрные волосы моего друга посерели, а лицо потемнело от крови, просачивающейся сквозь мелкую пыль. В районе живота виднелись две дыры от пули, оставляющие после себя алые дорожки. Джейд уволок его глубже в туман.

Следом я заметил Периша, обнимающего Киллиана и закрывающего своим телом, как щитом. Рот моего парня отвис в крике, но широко распахнутые глаза не моргали, словно у контуженного. Киллиан безостановочно звал меня по имени и дрался с Перишем, пытаясь вырваться, но учёный не давал тому и шанса на побег. Он стоял ко мне спиной, опустив голову, готовый с хладнокровной решительностью защищать пацана от всех напастей. Дик неподалёку от них с грозным рыком и яростным лаем припадал на передние лапы, отпугивая диконов.

Мы с Киллианом на кратчайший миг пересеклись взглядами. Я сделав шаг ему навстречу.

Только один.

Сила, сравнимая по напору с мощь танка, повалила меня набок. Я кулем упал на землю, ощущая кислое, гнилое дыхание у самой глотки. А затем в плоть вонзились тиски, ощетинившиеся тысячей игл. Грудная клетка завибрировала, словно колонка, выкрученная на всю громкость, полости тела затопил треск разрываемых мясных волокон. Потом холод оголившейся трахеи. Я ощутил, как моя собственная кровь утекает в пасть чёрного дикона.

Последнее, что я почувствовал — как меня тащат в направлении рокочущего двигателя самолёта. Последнее, что услышал — Киллиана, повторяющего моё имя.

«Ривер! Ривер!»

***

Темнота, лишённая всякого запаха, вкуса и цвета. И у самого основания моего мёртвого мозга — искра жизни, отказывающаяся гаснуть, даже соприкоснувшись со смертью. Обсидиановая пустота баюкала лучистое холодное пламя бессмертия, заледенелый огонь, настолько глубоко погребённый во мне, что до него никому не дотянутся.

После моей гибели он беседовал со мной. Произносил единственные известные ему слова, снова и снова, и, когда я приблизился, то понял, что слышу собственный голос.

Я — жнец. Я — жнец.