Глава 22. Ривер

Ривер

Я ни на секунду не отрывался от экранов. Наблюдал за каждой камерой в подземной лаборатории, ничего не упуская. Глаз охватывал сразу несколько мониторов разом, следя за всеми их перемещениями. Каждый раз, когда в угол обзора попадал Киллиан, я впивался в него взглядом. Зная язык его тела, я понимал, что тот напуган, но времени бояться не было.

Все страхи и опасения, которые я когда-то имел, из меня выбили: заслуга одной шлюхи короля Силаса по имени Периш. Сомнения по поводу того, стоит ли разрешать Киллиану воплотить его план в жизнь, развеялись. Мне лишь хотелось, чтобы он стащил, наконец, этот удушающий ошейник. Каждую секунду проклятые оковы напоминали о том, что я — пленник. Какой бы хорошей едой меня ни кормили, какой бы тёплой и светлой ни была моя темница, я, в отличие от Киллиана, никогда не забывал, что Периш в любую секунду может убить нас.

Или меня одного… Киллиан ему нравился. Первым делом нужно будет вывести его отсюда, а потом уже заняться Перишем Деккером. Киллиан — помеха, моя слабость… Но когда он окажется на поверхности, Периша уже ничто не спасёт.

Я часами фантазировал, что буду делать с ним. Рука, каждый раз настырно наглаживающая талию пацана, каждая улыбка, каждое прикосновение в моей голове превращались в новые испытания судьбы, которые неминуемо ждут учёного.

Я видел его «спайки», видел человека-дикона. Мозг мой развлекался картинками, на которых его потрошили, пожирали живьём или даже насиловали твари, которых он сотворил. Или как его поедал челосвин, неспешно разгрызая мелкими, кучкующимися друг к другу, тупыми зубками. Киллиан не видел, как учёный обращается с ними, зато видел я. Он заставлял слабых драться между собой, он издевался над ними, пинал и избивал. В день, когда меня поймали, я стал свидетелем тому, как он пинал и избивал маленьких щенков. Крики животных приводили его в восторг. Он кайфовал, вынуждая более слабых созданий покоряться ему, потому что лишь так мог ощутить власть. И всё это обрело смысл, когда Киллиан рассказал, что Периш был самой главной сучкой при дворе Силаса.

От этого факта мои планы на него заиграли даже более яркими красками. Потому что, когда буду трахать его армейским ножом, я не остановлюсь, пока тот не испустит дух. Он сдохнет тем же, кем был при жизни  — бесполезным куском мяса, созданным лишь для того, чтобы развлекать тех, кто лучше него.

Изнасилование армейским ножом… Надо бы запомнить. Ещё меня прельщала идея снять кожу с его члена и скормить ему сырьём. Мысль эта посетила меня, когда я увидел, как они вместе с моим парнем исчезают в его спальне. Признайся мне Киллиан, что тот к нему прикасался, и я бы насиловал его до тех пор, пока не разорвал бы пополам. Или отдал бы на растерзание своему парню.

Мой парень…

Я едва не сошёл с ума, смотря, как он выходит из многоэтажки, в которой мы остановились на ночлег. Периш заставил меня смотреть. Он приковал меня к стене именно в этой комнате лишь затем, чтобы видеть, как я наблюдаю за Киллианом. Он веселился, как в последний раз: смеялся, скакал от счастья, как-то странно потирал руки. При виде душевных страданий, которые, по его мнению, я испытывал, Периша распирало от наслаждения.

Но потом я сообщил, что Киллиан — всего лишь мой друг, а я — нечто вроде телохранителя, потому ему одному ни за что не выжить в Пустоши. Безумная радость испарилась и вдруг… В сторону моего очень красивого парня подозрительным образом посыпались комплименты. Ухватившись за этот шанс, я нарочно заострял его внимание на своих любимых чертах. Глаза Киллиана, его скулы, светлые, отливающие золотом, пряди. Периш согласно кивал головой, и я понял, что меня занесло к гею.

Когда Киллиан весьма круто свернул на тропу мазохизма, мы заключили сделку. Он спасает Киллиана и приводит его сюда, а я свожу их вместе. Проклятый извращенец тут же согласился и сорвался с места со стояком в штанах, прихватив с собой мою винтовку.

Я видел, как они с Киллианом сидят в саду, болтают, держатся за ручки, целуются в губки. И не понимал — почему, пока тот не объяснил, что теперь мне дозволено присоединиться к их маленькому свиданию за просмотром фильма. Он выторговал мою свободу за поцелуй.

Когда я заметил Периша во время обхода, тот показался мне… короче, дебилом. Его оставили на съедение радзверям или ещё что-нибудь подобное — не знаю. Мне даже в голову не пришло воспринимать его всерьёз. Голубые глаза этого дурачка непрерывно дёргались в разные стороны, и в целом поведение было странным. И, как и положено самоуверенному мудаку, я не воспринял его в качестве угрозы. Наоборот, он показался мне слабым и беззащитным. Теперь же я презирал себя за это. Мне некого было винить за прокол в оценке противника, кроме себя самого себя. Больше подобной ошибки я не повторю.

Но, чёрт возьми, он ведь был безоружен! У меня была М16, а у него не было ничего, ничего! Когда он предложил газировки, я согласился. Мы смеялись, болтали о Доннели и о Серой Пустоши. Стоило протянуть руку — и вот они: винтовка за спиной, ножи на поясе. Да, мужик был напрочь поехавшим, но безобидным. Рассказал, как нашёл подземную лабораторию, прямо у нас под ногами, и обосновался тут.

— Повезло тебе, а я здесь на вылазке.

Я неспешно попивал газировку, готовый в любой момент выстрелить. Где-то через час поднялся на ноги, намереваясь уйти. Тот заметил и тоже встал.

— Ривер, — обратился он ко мне, хотя я своего имени не называл. Блеснуло что-то серебристое. Приглядевшись, я увидел, что он держит в руках наручники, и, молниеносно выхватив М16, направил дуло на него.

 — Киллиан, тот худенький блондин, у меня. Пока мы тут с тобой беседовали, пятеро моих наёмников схватили его. И если сейчас спокойно не пойдёшь со мной, мы замучаем его, а потом убьём.

Никогда в жизни меня не заставали настолько врасплох. Впервые за всё своё существование я оказался без плана, безо всяких идей, как выпутаться из этой передряги. Он знал Киллиана, знал, как тот выглядит. Тогда я был ещё не в курсе, что чёртов проныра увидел всё на камерах, что здесь обитает один лишь этот свихнувшийся. Я позволил ему заковать себя в цепи и избить полусмерти, считая, будто Киллиан у него. Позволил прикасаться к себе и угрожать изнасилованием мне, считая, будто у него Киллиан. Но когда этот гондон включил свои маленькие телевизоры, и я увидел, как мой парень выходит из многоэтажки…

Я сдеру с него кожу и сожру у него на глазах. Я вырву ему зубы… За хорошие арийские зубы Док отвалит приличную сумму.

Не знаю, следил ли он за мной, но на всякий случай всё равно сохранял невозмутимое выражение лица, переводя взгляд с экрана на экран. Киллиан понятия не имел, что вытворял Периш и чем угрожал до того, как мне удалось убедить его привести сюда мальчишку. Всё рассказывать нельзя. Я предостерёг его ровно настолько, насколько это было необходимо, потому что прознай он о всей той хрени, что учёный проделывал за закрытыми дверьми, и шиза ему обеспечена. Между знаниями Киллиана об истинной натуре Периша и тем, что мне от него нужно, должен сохраняться тонкий баланс.

Завладей детонатором, Киллиан. Отдай его мне, а уж я-то позабочусь об остальном. Я выбью из него и ключи, и пароль. Так же, как в своё время выбил твоё местонахождение у папаши-легионера.

Нужно лишь вытащить отсюда Киллиана. Плевать, что будет со мной, нужно лишь, чтобы этот мелкий балбес оказался в безопасности.

Воображение моё плавало по волнам жестоких мыслей и тёмных обещаний, которые непрерывно роились, вертелись и растекались в накалённом до предела мозге. Я не спал вот уже пять дней. А вдруг что-то случится, пока я сплю? А вдруг я понадоблюсь Киллиану, чтобы отвлечь его?

Я опустил взгляд на свои оковы. Измочаленные до ссадин запястья и лодыжки непрерывно кровоточили. Кожа под цепями, обматывающими меня за пояс, тоже раскроилась. Слишком много выкручивания, дёрганья и трения. Я истекал кровью после своих же попыток вырваться.

Надо будет воткнуть в него все шприцы, которые только попадутся под руку… Он часами возился в лаборатории с плодами, эмбрионами, со своими выродками. Неустанно пялился в микроскоп, переливал какие-то жидкости из пробирки в пробирку, время от времени устанавливал в аппараты различные сосуды, где те крутились, как в центрифуге. Там была целая куча холодильников, набитых растворами, которые он вводил в своих созданий. В некоторых хранились даже отдельные части тела, жизнь в которых поддерживали машины. Где он всё это достал, мне неизвестно.

Я накачаю его парочкой-другой растворов и посмотрю, что произойдёт. Возможно, к тому моменту Киллиан разузнает, как подключить его к этим аппаратам, чтобы тот подольше оставался в живых.

Ох, какая воодушевляющая перспектива… Схвати его живьём, Ривер. Не спеши. Растяни удовольствие. Да, этот вариантик тоже стоит запомнить.

Я немного поёрзал: от постоянного сидения на месте жутко ломила спина. Очень хочется прилечь, но нельзя. Всегда на страже, всегда в полной боевой готовности. Следи за Киллианом, следи за языком его тела, следи за его ртом. Звук камеры не передавали, но я умею читать по губам. Киллиан был с ним мил. Правильно… Строй из себя душку, изображай паиньку. Пусть он забудется от счастья, и тогда… ДОБУДЬ… ДЕТОНАТОР, ДОСТАНЬ КЛЮЧ.

Дверь распахнулась.

— Хочешь посмотреть кино?

Голос его был тихим и слабым… но не умирающим. С Киллианом всё нормально.

По-моему, я кивнул.

Учёный шёл впереди нас на расстоянии вытянутой руки. Я могу схватить его, придушить, убить. Могу… Могу…

Киллиан взял меня за руку и крепко сжал. Я перевёл на него взгляд, и тот посмотрел на меня глазами, полными беспокойства. Он очень переживал за меня, что, в общем-то, неудивительно: выглядел я наверняка препаршиво.

Я сжал его руку в ответ.

Усевшись на кресло, я уставился прямо перед собой. Пока Периш сервировал стол для своего нового парня, Киллиан едва слышно всхлипнул, словно пытаясь подавить рыдания. Я покосился в его сторону. Тот не моргая смотрел на меня глазами, полными страха. Он боялся… за меня? Я молча отвернулся, остановив взгляд на аквариуме с пёстрыми рыбами. Никогда раньше мне не доводилось видеть такой яркой окраски. Очень занимательно наблюдать, как те плавают.

Периш протянул мне какие-то белые пушистые штуки, на вкус похожие на подсоленное масло. Сказал, что это попкорн, и напомнил не дурить. Я продолжил следить, как рыбы нарезают круги в воде. Попкорн оказался неплох.

Буду заталкивать в него пищу, пока не лопнет живот.

Фильм начался, но мысли мои блуждали очень далеко отсюда. Настолько, что я периодически забывал подносить руку с едой ко рту.

А потом я взглянул на Периша и сказал:

 — Мне надо отлить.

Периш, зачарованно смотревший свой дурацкий фильм, повернулся в мою сторону, однако от телевизора не оторвался.

— Пока об этом ещё рано думать, но когда-нибудь вселенная обязательно схлопнется. Скорее всего, из-за тёмной материи. Мне всегда хотелось заниматься этой темой.

— Периш, мне реально нужно отлить.

— Я его выведу, — поднявшись, Киллиан как ни в чём не бывало одарил учёного улыбкой. — Перри, можешь дать мне детонатор? На случай, если этот что-нибудь выкинет.

Сердце его колотилось в бешеном ритме, в унисон с моим. Периш, всё так же пялясь в экран, порылся в кармане халата и достал оттуда сучий детонатор.

Киллиан на долю секунды раззявил рот, а затем рассыпался в благодарностях.

— Шагай, козлина.

Он взялся за цепь, опоясывающую меня, и потащил к двери. Я покорно следовал за ним, но ровно до тех пор, пока не оказался за спиной Периша, затем вырвался. Настало время переломать руки одному мудаку.

— Не сейчас, пойдём, — еле слышно прошипел Киллиан. На мгновение мне захотелось переломать руки и ему, но я всё же потопал прочь из комнаты.

Когда дверь захлопнулась, и мы отдалились на несколько футов, Киллиан издал приглушённый взвизг и, раскинув руки, бросился мне на шею. Он накрепко прилип к моим губам, и я с удивлением почувствовал его язык. Впервые.

Я отстранился. Не то, знаете ли, настроение.

— Пусти меня туда, и я закончу всё к чертям собачьим, — произнёс я тоном, лишённым всяких эмоций.

Киллиан испуганно съёжился, отступая назад. Он явно обиделся, что я не ответил на поцелуй. Что ж, смирись, Киллиан.

— Ривер… Выслушай меня, — он обхватил обеими руками мое лицо. Я снова отшатнулся. — Знаешь, кто такой Неро?

— Нет, — рыкнул я, направляясь по коридору в туалет. Я не соврал: туалет сейчас действительно будет как нельзя кстати.

— Это брат Периша, тоже химера. Через три дня он будет здесь, чтобы проверить результаты его работы. И если он обнаружит Периша мёртвым, то… — Киллиан схватил меня за руку, но я в очередной раз вырвался. Мы прошли в уборную. — Он всё узнает и найдёт нас. Но если мы провернём всё после… Ривер, да послушай же ты меня.

— Отвернись. Если только не успел уже привыкнуть к виду члена, — проговорил я всё тем же мертвецским голосом. Затем достал из штанов член и стал мочиться. Судя по звуку, Киллиан заплакал, но у меня, однако, не было ни малейшего желания возиться с ним.

— Ривер, если мы подождём до пятнадцатого, Неро не вернётся сюда еще три месяца.

— Это ещё два с половиной дня, — ответил я, стряхивая и засовывая пенис обратно в боксёры. — Ну, так что: хочешь его хер, а?

К моему удивлению, лицо Киллиана скривилось, как от сильнейшей боли. Теперь он действительно рыдал.

Вина струйками просочилась сквозь трещины в моём больном, воспалённом мозге. Беднягу всего колошматило. Опустившись перед ним на колени, я аккуратно забрал детонатор.

— Он… он ведь не трогал тебя, правда?

Тот отрицательно замотал головой. И Киллиан не врал: язык его тела уже давно мне всё поведал. Но, по-моему, для него было важно, чтобы я спросил. Чтобы показал, что мне… не всё равно.

— Когда мы ложились спать, он стащил с себя трусы. Я заистерил, и тот сразу же надел их обратно, — Киллиан шмыгнул носом, а я смахнул слёзы с его глаз. — Но потом всё было нормально.

— Если он тебя тронет, я его убью, — произнес я сухо. — Теперь у меня есть детонатор, так что в цепях я или нет, ему крышка. Теперь найди ключ, чтобы я мог, наконец, избавиться от этой хрени.

— Когда приедет Неро, он нас спрячет. А после я заставлю его выпустить меня за «Ксанаксом», — прошептал Киллиан. Несмотря на все пережитое, тело его по-прежнему откликалось на мое прикосновение, расслабляясь. — И тогда мы сбежим.

— Если ничего не получится, то я сам со всем разберусь.

Шмыгнув напоследок, Киллиан вытер нос и кивнул.

Я покосился на маленькую пластмассовую коробочку в своих руках. Как бы мне хотелось иметь ещё и ключ, чтобы снять с себя долбаный ошейник, но пока сойдёт и так. На горизонте забрезжила слабая надежда. Что ж, по крайней мере, мне не снесёт башку, если, конечно, не стану покидать эту бетонную клетку.

— А теперь ты поспишь? Раз детонатор у тебя. Ривер… тебе… тебе очень нехорошо. Знаю, ты сам этого не замечаешь, но ты очень… неуравновешенный.

Наблюдение за тем, как извращенец-ученый лапает твоего парня, пока ты беспомощно сидишь в цепях, окровавленный и избитый, любого сведёт с ума.

— Я в норме, — буркнул я.

— Ты даже не моргаешь…

Специально для него я моргнул, но Киллиан лишь тихо всхлипнул. Знаю, что происходящее катастрофически влияет на него, однако пути назад уже нет. Он заверял меня, что сможет, заверял, что будет храбрым. Мне приходится требовать от него соблюдения своих обещаний и заставлять проходить через всё это. Он не может просто попросить меня довериться ему, а потом взять и сломаться. Так это не работает.

— Поцелуй меня.

Я бегло осмотрел пустой коридор, затем вдавил Киллиана в стену и прижался окровавленными, рассечёнными губами к его рту. Положив руку на ягодицы, я притянул его к себе, открыл рот и коснулся его языка своим. Наши губы двигались вдоль и поперёк друг друга, а языки потирались и заигрывали. Мы впервые целовались подобным образом. Хотел бы я, чтобы с головой сейчас был порядок, чтобы в полной мере насладиться моментом.

Когда я отстранился, Киллиан тихонько простонал, прерывисто дыша. Никогда раньше не издавал он таких звуков.

Но потом мой парень одарил меня тяжёлым и серьёзным взглядом.

— Через четыре дня мы будем уже в Арасе. И пока я неплохо справляюсь, Ривер. Я ведь достал тебе детонатор… Поэтому, прошу, пусть Неро сначала уедет, а потом я сделаю так, чтобы мы вернулись домой.

Я уставился на него, страстно желая закинуться чем-нибудь и притупить все эти чувства.

— Ладно.

— Я ему не дамся.

Я покосился в сторону двери и — не знаю, что это было: возможно, отсутствие сна, или что-нибудь подобное, — сказал:

— Если понадобится… Приласкай его. Я не против и не стану потом ничего тебе припоминать. Возможно, так он не пойдёт дальше.

Киллиан глянул на меня так, словно я являлся дьяволом во плоти. Лицо его страдальчески сморщилось. Не произнося больше ни слова, он направился обратно.

Теперь всё зависит лишь от Киллиана. Главное, чтобы он ничего не запорол. Чтобы у него хватало духа и отваги отмахиваться от поползновений Периша.

Он — моя собственность, а я свою собственность в аренду не сдаю.

Киллиан дожидался меня, прислонившись к стене за углом.

— По-моему, я знаю где, он хранит ошейники. На кухне стоит целый шкаф со всякой дребеденью. Там, вроде бы, есть такие же пульты. Я подменю твой пустышкой и заодно пороюсь в поисках ключа.

Мальчишка помчался куда-то в сторону, а я медленно проследовал в гостиную. Глаза Периша по-прежнему оставались приклеенными к экрану, как у зомби.

Киллиан вернулся добрых десять минут спустя и вручил новый детонатор Перишу. Судя по тому, что не подал мне никаких знаков, ключа на кухне не оказалось. Учёный лучезарно улыбнулся Киллиану, чмокнул в щеку, и они вместе продолжили смотреть кино. Тот даже не заметил, сколько времени он прошлялся.

Я не сводил с Периша глаз, обращая особое внимание на руки. Несколько раз он бросал на Киллиана томные взгляды, но попыток зайти дальше не предпринимал.

Когда фильм закончился, учёный проводил меня в комнату с камерами.

— Ты хорошо себя сегодня вёл, — похвалил меня псих и, словно шавку, приковал обратно к стене. Ох, с каким удовольствием я бы прямо сейчас отгрыз ему нос. Обычно у меня хватает терпения, чтобы дождаться награды, однако в тот момент внутри всё клокотало.

— А смысл выёживаться? Ты у нас тут босс, а мне моя голова ещё пригодится. Так что я теперь пай-мальчик, — пробормотал я, усаживаясь на своём стуле и привычно находя глазами мониторы. Слова эти дались мне с трудом, но стоило всё же попытаться и усыпить его бдительность.

Периш, положив руку на спинку стула, развернул меня к экрану в дальнем левом углу, который всегда был слишком тёмным, чтобы что-нибудь рассмотреть. Он ткнул в него пальцем.

 — Это моя спальня. Там мы с Киллианом скоро будем заниматься сексом. Есть только звук, так что сделай погромче и наслаждайся, — похлопал он по спинке стула. — Возможно, когда-нибудь я и тебе позволю его трахнуть. У тебя наверняка было море женщин, но порой хочется попробовать чего-нибудь новенького, а?

Я не рискнул пошевелиться ни единым мускулом, опасаясь взорваться. Приблизившись к двери, тот кинул напоследок:

— Или, может быть, я сам отымею тебя.

Резко развернувшись, я припечатал ему в челюсть. Тот отлетел назад, истошно вопя и одновременно выуживая липовый детонатор из кармана. Пнув его по руке, я выбил пульт и отправил в другой конец комнаты. Потом обмотал цепь вокруг шеи и с силой потянул за концы. Руки его взлетели к удавке, до побелевших костяшек вцепляясь в металл. Он с такой свирепостью пытался разорвать звенья, что ногти закровоточили и один за одним отлетели от пальцев. Белки вылезли из орбит, а сосуды взрывались, словно крошечные салюты, разбавляя алым голубизну его глаз. Рот раскрылся в безмолвном крике.

Когда ужас окончательно исказил черты его лица, внутри меня проснулось нечто, похожее на сексуальное возбуждение. Бесплодные попытки ухватить хоть немного кислорода перешли в полноценные хрипы удушаемого. Где-то там кричал Киллиан. Пусть кричит. С чувством небывалого удовлетворения я следил, как в его кровоточащих, оплывших глазах угасает жизнь. Цепи утопали всё глубже и глубже, медленно, но верно отсекая голову. Сколько же крови; на моих ладонях, руках, его шее. Горячей, алой, радующей глаз, окутывающей всё вокруг. Ещё там были опарыши, специально для Киллиана.

Дверь закрылась, и реальность вернулась ко мне.

На экране отображался Периш, идущий по коридору. Повернув за угол, он попал в объектив следующей камеры, последней перед входом в его спальню.

Я по-прежнему сидел неподвижно, мёртвой хваткой вцепившись в подлокотники. Из-под дрожащих ладоней струйками текла кровь.

***

Я прислушивался к ним всю ночь. Долгое время было тихо, но в какой-то момент раздались уже знакомые стоны и рыдания Киллиана. Его опять мучили кошмары. Я навострил уши: сейчас явно начнётся кое-что интересненькое.

И началось. Голосил Киллиан, голосил Периш, и оба они одновременно. Потом Периш ушёл. Я проследил, как он семенит в свою лабораторию — на ночные занятия наукой, не иначе. Киллиан ещё некоторое время скулил, но постепенно заснул. Я слизал подсыхающую кровь с рук: собственный вкус всегда был мне приятен. Забинтовать раны было нечем, но они не настолько велики: по узорному отпечатку от подлокотника на каждой ладони. Получатся интересные шрамы.

Я смотрел, как доктор Франкенхрен заканчивает вскрытие своего неудавшегося эксперимента — гибрида человека и многоножки, а затем усаживается за компьютер. Он целые часы проводил перед экраном, изучая всякую хрень, которую мне никогда в жизни не понять. Как же жаль, что через четыре дня его мозги покинут черепную коробку. Интеллект учёного поражал.

«Я сожру его мозг… и приумножу свои силы!»

Я демонически расхохотался, раскачиваясь на металлическом стуле. Похоже, я и впрямь очень давно не спал.

Я развлекал себя мечтами о том, каков его мозг на вкус, и, в конце концов, всё-таки решился непременно полакомиться им. Человеческий мозг крайне опасно употреблять в пищу, поэтому мы никогда не ели мозги ни людей, ни подлюдей. Но для доктора Периша я готов сделать исключение. Навряд ли меня схватит дрожащий паралич — куру — лишь с одного раза.

Рот наполнился слюной. Я не моргая глядел, как Периш быстро колотит по клавишам, увлёкшись работой, и размышлял, что же съем в первую очередь. Думаю, лучше всего будет сначала накачать его чем-нибудь, чтобы, когда я аккуратно сниму макушку хирургической пилой, он, как учёный, просветил меня, какие части вкуснее. Это будет настоящий деликатес, отведать который удаётся лишь раз в жизни.

Надо будет спросить, какая часть мозга отвечает за сексуальный аппетит. Её я съем в первую очередь. Затем перейду к глазам. У него очень красивые глаза, запоминающиеся. Их я съем сырыми. И может быть, последнее, что эти глаза увидят — вгрызающиеся в них зубы. Мне всегда нравилось ощущение чего-то лопающегося во рту.

Он работал в лаборатории вот уже пару часов, а я всё это время следил за каждым его движением. В какой-то момент он вывалил свой хер и принялся наяривать. Глаза закрыты, тело наполовину обнажено и выставлено напоказ. Думаю, член у него был, в общем-то, ничего. Спасибо королю Силасу за это.

Я уже столько не спал, что забыл отвернуться, и следил до самого финального аккорда. Забрызгав полы халата спермой, тот замер в таком положении ещё минут на десять. Я уж было подумал, что он уснул. Но потом он встал, натянул штаны и проследовал в одиночную комнату в коридоре перед основным помещением лаборатории. Там камер не было. Пробыв внутри еще час, он, наконец, показался на экране и отправился спать.

Когда из спальни вновь раздались звуки, я выкрутил громкость на максимум, но ничего не услышал ничего, кроме сопения Киллиана. Вскоре к нему присоединились всхрапы Периша.

Остаток ночи я провёл всё за тем же занятием. Твари мирно гуляли по своим загонам, лабораторные крысы, перебирая лапками, бегали по колёсам в клетках. А мой парень в это время спал в одной кровати со своим похитителем. Мысленно я устраивал поединки между его выродками и делал ставки, кто кого убьёт первым. Человек-паук слишком слаб. Его я поставлю против этого жирного, свиноподобного существа. Интересно, кто проголодается первым? Или можно попробовать вывести человека-дикона против всех разом. Этот, конечно, та ещё кровожадная машина для убийства. Жалко только, что он не поддаётся дрессуре, иначе наши диконы померкли бы на его фоне.

Человек-многоножка недавно подох, и теперь Периш силился вывести новый экземпляр, но пока получились лишь бесформенные комья плоти с торчащими в разные стороны ногами. Я видел, как Периш убил одного такого на днях, самого маленького. Он подбросил его в воздух, и человек-дикон, клацнув челюстями, разорвал тушку прямо на лету.

Остальных детёнышей он держал в какой-то комнате, местонахождение которой я ещё не определил. Они были ещё слишком малы, чтобы покинуть свои механические матки, и пока болтались в мутной воде, наполнявшей цилиндры. Цилиндры напомнили мне коконы с фабрики, где я нашёл Киллиана, но в отличие от открытых фабричных, эти были запечатаны и не пусты.

Были там и другие контейнеры, в которых виднелись ещё силуэты, однако жидкость, плескавшаяся внутри, была непрозрачной, а камеры висели слишком далеко. Похоже, у Периша имелась отдельная комната видеонаблюдения за опытными образцами и лабораторными исследованиями.

Пока я исполнял свой долг часового, не сходя с места, ко мне вновь подобралось головокружение. Пришлось на пару секунд прикрыть веки и откинуться на спинку стула. Перед глазами мелькали яркие пятна, а картинки на экранах плыли и раздваивались. Временами у меня до сих пор ехала голова, что, собственно говоря, неудивительно: взрыв в буквальном смысле встряхнул мне мозги. Отсутствие сна лишь всё усугубляло. Когда вернусь в Арас, отрублюсь на целую неделю.

Черт, Грейсон… Лео… Нас с Киллианом нет вот уже… сколько? Четыре лишних дня?.. Я не из тех, кто опаздывает домой. Интересно, сколько ещё должно пройти, чтобы они, наконец, сообразили, что мы не сбежали в свадебное путешествие.

Я не переставал наблюдать за происходящим в Доннели, но ничего внушающего надежду так и не уловил. Квадроцикл на месте, наше барахло не тронуто. Моим псевдопапашам вообще есть до меня дело? Сомневаюсь. Скорее всего, нас хватятся, лишь когда придёт время платить налоги. И, может быть, я и идиот, обожающий себя накручивать, но экраны городских камер отключил. К тому же, даже если они и явятся, то ни за что не найдут нас под землёй.

Следующий день две влюблённые пташки провели как обычно. Киллиан уговорил чокнутого выделить мне персик и пакетик фруктовых пастилок. От еды становилось получше, хоть я всё время кривился: не привык к таким насыщенным вкусам. Косточку я спрятал за мониторами. Заберу домой и попытаюсь вырастить персиковое дерево.

После завтрака время тянулось невыносимо долго. Большую часть дня они проторчали в лаборатории Периша. Киллиану почему-то всегда нравилось изучать всякую научную хрень. Я слежу, чтобы он не помер раньше времени, а он почитывает книжки и познаёт мир — так наш союз и процветает.

Справедливости ради, Киллиан и впрямь радовался, когда Периш показывал ему свои заметки, компьютерные программы, банки, склянки и прочую чушь. Радость и живой интерес на его лице были неподдельными. То же самое относилось и к искреннему счастью, которое охватывало его, когда он пробовал новую еду или прикасался к растениям. Я мог побаловать его лишь равиоли да мясом бозена. По сравнению с угощениями Периша мои картофель и лук выглядели, как кусочки дерьма в собственном соку.

Короче говоря, мой поджаренный, замученный отсутствием сна и страдающий галлюцинациями мозг заключил, что меня постепенно задвигают на второй план. Надеюсь, возвращение в мой замызганный подвал класс «люкс» не разочарует парня его высочества Периша Деккера. Интересно, так ли широко улыбался бы он учёному, так ли громко смеялся бы вместе с ним, расскажи я, что Периш размозжил черепа парочке очаровательных детёнышей человека-дикона?

Насупившись, я глядел, как Периш протягивает ему жёлтый фрукт. Понятия не имею, что это. Киллиан с радостью принялся жевать, но в моей голове он уже подавился и скончался с пеной у рта, а убитый горем Периш вышиб себе мозги из его «Магнума» и опал на тело возлюбленного. Повсюду кровь и опарыши. В последнее время мозг взял моду везде пихать опарышей. Спасибо ночным бормотаниям Киллиана за это.

Здоровенные черви, извиваясь, ползут со всех концов лаборатории, а потом из загона появляется человек-паук и начинает пожирать их. Он быстро-быстро передвигает свои тоненькие ручонки, беспрерывно щёлкая и треща клешнями. Отрывает куски тёплой, мягкой плоти от гигантской личинки, и блёкло-жёлтая жижа выплёскивается из зияющих ран. Опарыш корчится, беспомощно барахтаясь на спине, и в унисон перебирает мелкими лапками в воздухе.

Завораживающее зрелище, почти гипнотическое… Невозможно оторваться от экранов.