Глава 10. Ривер

!!!ДРУЖЕСКОЕ НАПОМИНАНИЕ О ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯХ!!!

Ривер

Я бесшумно появился за спиной легионера, стоявшего в карауле, и сломал ему шею. Уши мои по достоинству оценили этот безупречный, лестный хруст, даже немного пощекотавший ладони. Какой тихий, но тем не менее приятный способ прервать чью-то жизнь.

Я так резко свернул ему шею, что успел захватить последний взгляд солдата перед тем, как тот начал дёргаться. Подхватив мёртвое тело, я аккуратно закинул его на крышу старого автобуса, у которого его товарищи разбили лагерь. Затем тенью проскользнул к их костру.

Голубоватое пламя мирно освещало пять спящих лиц. Почти все из них оказались моложе, чем я думал, но ничего особо удивительного в этом не было. Легионеры постарше знали правила, потому что лишь тот, кто им следовал, доживал до этого самого «постарше».

Усилием воли я подавил в себе неуёмную жажду открыть огонь.

Нет… Всё должно быть идеально. Они не имеют права отделаться так легко.

Я подкрался к легионерам и собрал все их пистолеты, все винтовки. Естественно, у каждого под боком оставалось ещё по мачете, но у них всё равно не хватит времени, чтобы пустить в ход ножи. Затем спрятал оружие в кузов пикапа, стоявшего неподалёку, и прислонил гитару Киллиана к радиаторной решётке. Грейсон отстал минут на десять, и этот знак без слов сообщит ему, что лучше не лезть и дать мне исполнить задуманное.

Возвращаясь к их ночлегу, я не переставал крутить головой по сторонам в поисках тела Киллиана или его частей. Нашёл полусъеденный торс, валявшийся у насквозь проржавевшего каркаса автомобиля, но это был не он. Караван проверю после: не хочется терять больше ни секунды. Я уже и так слишком долго тянул резину.

Подобрав мачете, лежавшее у огня, я легко подкинул его в воздух, потом поймал и, улыбаясь одними уголками губ, подошёл к первому легионеру. Подняв лезвие, опустил его на ногу. Пока тот просыпался, я уже подсёк вторую коленную чашечку. Сделав шаг, склонился над ещё одним солдатом и повторил тот же трюк.

И поднялся хаос.

Они начали голосить — конечно же — причём, во всю глотку. И пока оставшиеся трое силились подняться на ноги, я исчез с их поля зрения, скрывшись обратно в тенях, и принялся взбираться на крышу автобуса, провожаемый бешеными визгами и целым хором криков. Наверху подобрался к мёртвому часовому и вспорол ему грудь. Людской рой, жужжавший самим ужасом, переполнял моё сердце садисткой радостью.

Я успел соскучиться по агонизирующим орам людей. Успел соскучиться по вдохновению, которое приносили мне стоны боли.

Я поплыл, как от опиума, и упал на колени. Руки мои сами собой нырнули в грудную клетку часового. Одна наскоро отпилила мясистые полые трубки — вены и артерии — от сердца, а вторая сомкнула пальцы и вынула капающий кровью орган наружу. Я истерически захохотал, а вот мужчины внезапно, как по команде, заткнулись. Я поднялся и с любопытством глянул вниз.

Всё ещё ходящая троица рассыпалась по всему лагерю, сжимая в кулаках мачете. Все шесть глаз были устремлены на меня, и абсолютно в каждом отражался животный страх. Сердце моё в тот же миг забилось как сумасшедшее, а грудь заходила ходуном, подрагивая от волн энергии, клубящейся вокруг. От их страха я ловил больший кайф, чем от самого лучшего наркотика.

— Вы кое-что у меня забрали, — голос мой прозвучал демоническим рыком. Я стиснул сердце в руке, выдавливая оставшиеся капли крови, и свирепо глянул вниз, выставив вперёд мачете.

— Это Ворон! — рявкнул чей-то злобный голос. Я повернулся на звук и увидел, как один из искалеченных легионеров ползёт на животе, оставляя после себя жирный кровавый след. — Скорее убейте его к чёртовой матери, кучка дебилов!

Я от души посмеялся, наблюдая, как нервно переглядываются между собой легионеры, не решаясь сделать первый шаг. Потом небрежно швырнул сердце на землю и спрыгнул с автобуса. Берцы глухо стукнули по асфальту, но колени едва ли согнулись при приземлении.

Они лишь на долю секунды смерили меня взглядами — и помчались вперёд. Всё тот же искалеченный легионер дико заверещал, понося их на чём свет стоял и обзывая самыми затейливыми ругательствами.

Мои хищнические инстинкты подключились к делу. Я окинул внимательным взглядом каждую фигуру, бегущую ко мне по залитой лунным светом рампе, и сосредоточился на первой. Лицо моё рассекла такая широченная улыбка, что любой, кто меня знает, понял бы, что рассудок мой приказал долго жить. Мужчина пытался петлять меж автомобилей, но я же предпочёл одним махом вскочить на кабину ближайшей машины и рвануть ему навстречу, перепрыгивая с крыши на крышу. Едва тот оказался в зоне досягаемости, я сиганул со здорового грузовика вниз и приземлился прямо на него.

Тот рухнул на асфальт с пронзительным воплем, сочившимся паникой живого существа, которое предчувствовало свою скорую и неминуемую погибель. В следующее мгновение я вонзил зубы ему в глотку и изо всех сил сжал челюсти.

Клыки прогрызли трахею. Замотав головой, я оторвал верхний слой кожи и почувствовал, как тёплая кровь фонтаном хлынула в рот. Легионер вяло сопротивлялся, хватая меня за волосы и пытаясь отпихнуть, но он был явно не ровня мне. Очень скоро вопль его обратился невнятным бульканьем.

Я выплюнул особо нажористый кусок мяса и продолжил кусать. Кровь свободно лилась мне в горло, вторя каждому удару ещё живого сердца. Вкус этот одаривал меня толчкообразными приступами невероятного наслаждения, прокатывающегося по всему телу. Я всё кусал и кусал, и всё глотал и глотал ручьём бегущую кровь, пока подбородок мой не упёрся в шейные позвонки. Бульканье прекратилось буквально полминуты назад.

Я поднял голову. Остальные легионеры стояли примерно в десяти метрах от меня и, неподвижно застыв, наблюдали, как я пожираю глотку их товарища. Увидев, что я зашевелился, все вновь бросились врассыпную.

Я гортанно хохотнул и пустился в погоню, как дикон за крысой, сверкая перемазанным кровью лицом. Я гнался за ними, перескакивая с машины на машину, и следующая моя жертва едва ли не ежесекундно оглядывалась, обмирая от страха. Выпученными глазами он смотрел, как стремительно сокращается расстояние между нами, как я спрыгиваю на асфальт чуть позади и широкими шагами приближаюсь к нему. Запас его храбрости иссяк, и, истошно завизжав, солдат скрылся за «каблуком», подёрнутым ржавыми прожилками. Я неспешно нырнул за ним и медленно провёл языком по окровавленным губам в самой зловещей манере, которая мне только удалась.

Белки глаз легионера слабо поблёскивали в лунном свете. Его трясло, словно в конвульсиях, и, опустив глаза, я заметил, что он обмочил штаны. Я снова фыркнул со смеху и сделал ещё один шаг вперёд. Тот слабо пискнул и принялся мелкими шагами семенить назад до тех пор, пока не упёрся спиной в дорожную ограду. Потом глянул вниз, и я повторил за ним. До земли оставалось около пятидесяти футов.

Он перевёл на меня взгляд и спрыгнул.

Короткий вскрик, а затем — глухой и поистине ласкающий слух чвак, с которым мягкая человеческая плоть коснулась каменистой почвы. Я внимательно окинул глазами труп, проверяя, чтобы легионер не остался в живых. По серой земле растекалась кровь, перемешанная с кусочками мозга. Этот точно никуда больше не пойдёт.

Жаль, конечно, но не время падать духом. Я погладил пальцами окровавленное лезвие и улыбнулся.

— О, бедняжка, а ты ведь остался совсем один. Где же все твои друзья? — сказал я громко. — Такие смелые, когда все вместе, и такие трусы поодиночке. Как шелудивые шавки.

В тишине всё ускоряющееся сердцебиение так чётко доносилось до меня, что я испугался, как бы этого легионера не хватил удар. Я позволил себе секундную передышку и полной грудью втянул в себя его страх; и он завёл меня куда больше, чем мне бы хотелось признаваться. Отчаяние и ужас густой пеленой повисли в самом воздухе, такой плотной, хоть ножом режь. Они прилипли к солдату, подобно запаху пота.

— У меня богатая семья, — раздался жалкий, тонкий голос из-за щебневой насыпи. Подойдя поближе, я увидел, что он присел и накрыл голову руками. Мелкий темноволосый гадёныш, тощий как жердь. Не удивлюсь, если в этом году он впервые покинул уютные стены Скайфолла.

Я продолжил любоваться, как он трясётся, пытаясь сжаться во всё меньший и меньший комок.

— Ты надругался над моей собственностью, — едко отчеканил я. — Ты убил того, кого я любил.

Пацан яростно замотал головой в разные стороны.

— Нет, нет… Меня… Меня прислали на смену Пилю. Я… Это моя первая ночь с ними. Я только что сошёл с грузовика.

Я прищурился, ни на секунду не ослабляя хватку на своём мачете.

— Тела купцов они забрали с собой?

Мальчишка кивнул, втягивая в нос свисающую соплю.

— Они обменяли их на жетоны и еду.

Сердце моё сжалось, предчувствуя неизбежное. Мне придётся это спросить.

— Среди них было тело белокурого парня?

— Да.

К горлу в одно мгновение подкралась тошнота, а руки задрожали. Мальчишка поднял на меня взгляд, по-прежнему скрючившись и трясясь, как побитая собака. Я до боли впился клыком в нижнюю губу. Пластиковая рукоять мачете потрескивала в зажатом кулаке.

Не говоря больше ни слова, я поднял лезвие и одним махом отрубил ему голову.

Она покатилась в сторону и остановилась, наткнувшись на дорожную ограду. Тело повалилось назад. Из раны на шее хлестал кровавый поток. Я повернулся и молча побрёл обратно к лагерю. Меня ждало ещё двое легионеров.

***

А вместе с ними неожиданно и Грейсон. Он уже связал двух искалеченных мужчин и подтащил костру.

— Твою мать, Ривер, — скривился он, едва завидев меня. Не знаю, настолько ли там всё было плохо, но кожу губ и нижней части щёк уже стягивало из-за запёкшейся крови.

— Они увезли его в грузовике, — произнёс я глухо, подходя к двум легионерам в путах. Один беззвучно шмыгал носом и обливался слезами, а второй испепелял меня взглядом. Несложно сообразить, кто из них командир.

— Ворон. Он сказал, что ты придёшь за ним, — бросил главный с непроницаемым выражением лица.

Лишь благодаря невероятному усилию воли и каждой капли самоконтроля мне удалось скрыть эмоции, которые всколыхнулись в сердце при этих словах.

— Тогда ты знаешь, что тебя ждёт, — равнодушно пожал я плечами. Грейсон автоматически сделал шаг назад. Он тоже знал.

Командир презрительно фыркнул и ухмыльнулся. Кровь в моих жилах постепенно закипала.

— Я не боюсь смерти, — бросил тот.

Я прижал кончик мачете к его горлу и поднял подбородок, вынуждая посмотреть мне в лицо.

— И правильно. Бойся остаться в живых, — ответил я, угрожающе понизив тон.

Он медленно отвёл глаза. Тоненькая струйка крови покатилась вдоль лезвия, капая на мой кулак.

— Куда они отвезли тело? — прошептал я, поворачивая голову, чтобы вновь поймать его взгляд, и одновременно прокручивая мачете в свежей ране. Легионер зыркнул на меня на секунду, а затем рассмеялся.

— С чего мне вообще что-нибудь тебе рассказывать? Ты ведь всё равно убьёшь меня, Ворон.

Улыбнувшись, я протянул мачете вниз до его пупка и дальше, срезая по пути пуговицу вместе с верхним слоем кожи. Потом принялся стягивать с него штаны.

— А знаешь, что забавно? Я ведь тоже стягивал с него штаны буквально несколько часов назад.

Ярость на мгновение застлала мне глаза, но твёрдость духа и холодный расчёт почти сразу же прогнали её обратно вглубь. Ни за что на свете не позволю ему узнать, что он хоть как-то задел меня. Я проглотил гнев вместе с прочими лишними чувствами и продолжил сохранять спокойствие.

Сорвав с него штаны полностью, я принялся безмятежно поигрывать с мачете. Второй легионер захныкал в голос.

— Куда они отвезли тело? — повторил я, смеряя взглядом полуобнажённого мужчину. Под коленными чашечками, рассечёнными внизу, собрались мелкие лужицы крови. Ранения его были слишком серьёзны: он и сам знал, что ему конец.

Однако, тем не менее, продолжал пялиться на меня и хранить молчание.

— Грейсон? — позвал я бесстрастно.

— Да, Ривер? — ответил тот откуда-то сзади. Судя по голосу, его как будто одолевала тошнота.

— Подтяни ему ногу к груди.

Грейсон со вкусом выругался себе под нос, совсем еле слышно, что даже я едва разобрал. Потом возник рядом и с угрюмой миной поднял ногу легионера.

Его товарищ незамедлительно разразился воплями.

— Чёрт, чёрт… Да просто скажи ему, папа!

Глаза мои метнулись к нему. Мальчишка, примерно возраста Киллиана, покраснел от испуга. Я расхохотался, сам не веря своему счастью.

— Папа? Так это твой сын? Надо же, какая удача! — довольно оскалился я. Грейсон вновь выругался.

— Придурок! — рявкнул командир, от чего мальчишка весь сжался. При звуках его голоса, теперь насквозь пропитанного страхом, у себя в голове я едва не кончил.

О, вот оно, вот оно — слабое место… Как же я сейчас повеселюсь. Не будь здесь Грейсона, я мог бы его изнасиловать, уложив прямо на тело отца. Думаю, я бы смог, учитывая весь тот запал, стремительно мчащийся по венам и поджигающий их изнутри.

Что ж, прибегнем к наилучшей альтернативе.

Я схватил пацана за шиворот и швырнул на командира. Затем достал свой армейский нож и срезал с него штаны. Мелкий стоял на четвереньках, полностью обездвиженный, упёршись связанными руками в живот отца и едва подогнув повреждённые колени меж его ног.

Пацан неистово захлёбывался в истерике. Отлично. Я подобрал мачете, не обращая никакого внимания на косые взгляды Грейсона.

— Не ори, не давай ему такой радости! — закричал на него командир. Но мальчишка не перестал. На грудь его отца ручьем капали слезы и огромная зелёная сопля, свисающая из носа.

— Я хочу к маме, — проскулил он.

Отец издал протяжный и отчаянный стон, крепко-накрепко стиснув зубы. Лицо его страдальчески напряглось. Я хохотнул и прижал остриё мачете к заднице его сына.

Командир лихорадочно отыскал мои глаза.

— Не делай этого! Я всё расскажу. Не делай этого, ОН СОВСЕМ ПАЦАН! — воскликнул он в беспомощном ужасе.

— КАК И КИЛЛИАН! — завопил я в ответ.

Я слегка надавил на рукоять ножа. Мальчишка заверещал так громко, что моментально сорвал голос. Кровь начала собираться у разворочённого ануса и капать на асфальт меж ног его отца. Командир побледнел как смерть, охваченный паникой, и принялся беспорядочно и бесполезно биться, изо всех сил пытаясь вырваться на свободу. Верёвки и руки Грейсона прочно держали его на месте.

— Где его тело? ОТВЕЧАЙ! — допытывался я, вкручивающими движениями погружая лезвие в мальчишку. Ещё кровь.

— ПАПА! — взвизгнул тот. Командир ещё раз мучительно посмотрел на его лицо, затем резко вскинул взгляд на меня.

— Проклятый болван, он не умер!

Я замер, ослабив хватку на рукояти мачете. И весь мир замер вместе со мной, внезапно погрузившись в гробовую тишину. Исчезли тонкие крики мальчишки, исчез треск костра, исчезли звук дыхания — исчезло всё вокруг.

Я немо уставился на него.

— Киллиан жив?

Командир заколебался, пронзая меня яростным взглядом.

— Отпусти моего сына, и я скажу, где он.

— Отпущу, даю слово. Так где Киллиан? — спросил я почти равнодушным тоном.

Командир вновь посмотрел на своего всхлипывающего сына, краем глаза наблюдая, как я достаю лезвие из его задницы. Кончик поблёскивал красным.

— Фабрика «Ущелье Тайфоса», — ответил он. — За живых дают больше жетонов. И чем скорее ты свалишь отсюда, тем больше шанс, что он таковым и останется.

Я внимательно исследовал его лицо, выискивая признаки обмана, однако ничего не обнаружил. Тем не менее, не знаю почему, но я почти разозлился на себя из-за ложных надежд.

Легионер сверлил меня взглядом в ответ. Мы намертво сцепились глазами, и мы оба знали, что из этой схватки лишь один выйдет победителем. Его манера держаться, лишь несколько минут назад уверенная и непоколебимая, раскололась вдребезги, и теперь в самой позе командира отражался один только страх. Однако боялся он не за себя, это мне точно известно. Весь этот страх предназначался мальчишке, ничком опрокинутому на его торс.

Пацан был для него целым миром, но он отнял у меня мой.

Одним ловким и стремительным движением я поднёс мачете обратно к заду его сына и вогнал внутрь. Нож успел дойти до середины лезвия, перед тем как скребнуть по кости.

Буквально несколько секунд мальчишка нечеловечески визжал и извивался, а потом рухнул на тело отца, как мешок. Я немного вывернул мачете, обходя кость, и медленно протиснул внутрь оставшуюся часть лезвия. Когда закончил, из задницы сына торчала лишь пластиковая рукоять.

А потом я молча смотрел, как кровь, нескончаемым потоком хлынувшая из горла, душит мальчишку, и он рефлекторно харкает ей, пытается откашляться и обрызгивает своего отца бисерными каплями, словно из баллончика с краской. Тот в шоке замер, словно человек, который чисто физически не в состоянии переварить подобное. Мальчишка давился и стонал, а затем начал сотрясаться в судорогах. Последние движения умирающего.

Я поднялся на ноги и сполна насладился развернувшейся передо мной картиной. Омерзение и ужас, застывшие на лице отца, наполнили моё сердце такой радостью, что не описать словами. На его грудь безостановочно стекала кровь из навечно приоткрытого рта пацана. Падая на эмблему, изображающую карракэта на его обмундировании, она смешивалась с синим цветом и становилась практически фиолетовой. Мальчишка больше не подрагивал и мирно лежал полуобнажённым между ног отца, с пластиковой рукоятью, торчащей у него из зада. Его белая плоть идеально оттеняла тёмную, красно-чёрную кровь.

Какие же всё-таки живые цвета, как беззастенчиво переливаются они в мерцании костра, подобно зеркальной поверхности озера, освещённой полной луной. Красота.

Я не спеша прошествовал к тени бывшего командира, нагнулся и похлопал его по щеке.

— Я же говорил, что тебе нужно бояться остаться в живых, — прошептал я ему прямо в ухо, а затем занёс армейский нож и перерезал путы. Грейсон отпустил его ногу и тоже поднялся.

— Если доберёшься до своих, то останешься жить, — ободряюще улыбнулся я.

— Но… мои колени, — через силу выдавил из себя тот. Я напоследок полюбовался на мёртвого пацана, чьё тело уже совершенно безвольно завалилось на него, и повернулся спиной.

— Трудности… закаляют характер, — бросил я не оглядываясь. Грейсон в очередной раз выругался себе под нос.

— Ривер, чтоб тебя, — проговорил он, явно покоробленный и шокированный моими действиями. Однако последнее, что меня волновало сейчас — так это его мнение о моей персоне.

Киллиан может быть жив.

Я подобрал с земли второй мачете, лежавший у спального мешка одного из легионеров, легко подбросил его в воздух, а затем с ухмылкой поймал. Хотел заговорить с Грейсоном, но внезапно заметил какое-то шевеление боковым зрением и резко обернулся.

— РИВЕР, ПРИГНИСЬ! — закричал Грейсон.

Командир с невыразимой мукой, навсегда запечатлённой на его забрызганном кровью лице, целился в меня из пистолета. Потом, как в замедленной съемке, он нажал на курок, и передо мной на долю секунду мигнул всполох света. Следом в кадре неожиданно появилось лицо Грейсона. Я впервые в жизни видел его таким испуганным.

Что-то прилетело мне в голову, прямо в надлобье, едва не сшибив с ног. После, миллисекундой спустя, ещё один трескучий и грохочущий звук, и опять что-то прилетело в голову, на этот раз в висок.

Сознание неожиданно поплыло. Я ошалело завертелся, теряя ощущение почвы под ногами и не понимая, что случилось. Всё закрутилось и закружилось. Где-то в отдалении кричал «нет» Грейсон, без остановки повторяя моё имя.

Ого… Никогда бы не подумал, что он может так кричать. Но зачем? У меня всё в порядке.

Ещё один удар в голову. Я сделал два шага вперёд, и мир вокруг погрузился во тьму.

***

Жжётся.

В груди что-то жжётся, в груди, неожиданно разверзшейся бездонной пропастью, в которой горел один-единственный огонёк. И он подкармливал сам себя, становясь сильнее с каждой секундой. Однако приятного в этом было мало. Мозг как будто бы поджаривался на поверхности солнца, раз за разом уносясь в долины безумия и раз за разом возвращаясь назад чьими-то раскалёнными добела руками.

Я силился закричать, но у меня отсутствовал рот. Я барахтался во тьме, хотя чёрного цвета, как, впрочем, и всех остальных, здесь не существовало. Барахтался в пустоте, в растерянности и страхе.

Чувствовал лишь тепло и мерный стук баранов на фоне, который напоминал моё сердцебиение.

Киллиан.

Вскоре я вспомнил, кто он такой. Подумал о нём. И я знал, что он где-то рядом, но никак не мог до него достать. Пытался протянуть к нему руки, но обнаруживал, что их нет. Пытался позвать его, но голоса тоже не было. Вокруг роилась одна лишь боль, жжение и боль. Я парил в небытие, где время потеряло всякое значение.

А потом вдруг, по прошествии как будто бы вечности, всё пропало. К тому времени, как я начал вновь ощущать своё тело, свет уже просачивался сквозь веки.

Я распахнул глаза, упёршись взглядом в тусклое серое небо над головой. Тепло. Меня чем-то накрыли. Ещё я слышал потрескивание костра — совсем рядом — и чувствовал его жар. Воздух вокруг пропах подгоревшей плотью и шинами. Мне сразу же захотелось есть.

— Эй… — негромко позвал Грейсон и весело хихикнул. — Глядите-ка, кто проснулся.

— Что случилось? — поморщился я, хватаясь за голову, превратившуюся в одну сплошную глыбу тупой и пульсирующей боли. Ощупав верхнюю часть, обнаружил несколько покрытых коркой ран.

— Командир достал пистолет с резиновыми пулями и выстрелил в тебя, три раза прямо в твою дурью башку. Тебя вырубило на несколько часов, — объяснил Грейсон, стаскивая с меня одеяло, которым, судя по всему, укрыл во время отключки. Затем помог сесть на шину, поваленную набок у костра.

Я издал стон, чуть потерев лоб.

— И на кой хрен ему пистолет с резиновыми пулями?

— Скорее всего, чтобы не тратить боеприпасы, отпугивая скейверов. Он был спрятан у сына в форме; мы, наверное, пропустили.

Я резко подскочил на ноги.

— Киллиан? Нам надо скорее на фабрику. Блин, уже день, прошло уже столько времени. Который час?

Грейсон тоже подскочил и вскинул руки вверх.

— Да погоди ты, не мельтеши. Не хватало ещё, чтобы ты опять хлопнулся в обморок.

Я отрицательно покачал головой.

— Я в порядке.

И я действительно был в порядке. Голова, правда, гудела, как колокол, но в целом я чувствовал себя на удивление бодро и свежо.

Но Грейсон и слушать не желал.

— Для начала нужно составить план действий.

Затоптав огонь, он подхватил с земли сумку.

— Всё, что мне нужно знать — где находится фабрика, — бросил я на ходу, ступая на идущую в гору автомагистраль.

— Там же, куда поехал грузовик, — ответил Грейсон, шагая позади. — Фабрика вон за тем гребнем.

У меня моментально засосало под ложечкой. В том грузовике везли Киллиана — живого Киллиана. Он наверняка донельзя испугался… если был ещё жив.

Я выругался на себя. Он, блин, должен быть жив, он должен. Жаль, что мой мозг не так уж хорош в искусстве убеждения, даже когда дело касается меня самого. Честно говоря, часть меня просто мутило и воротило при одной лишь мысли о том, что всё это время Киллиан был жив. Даже не представляю, какой ужас он пережил, ежесекундно спрашивая себя, где меня черти носят. А что, если новость эта на самом деле означала лишь бессмысленное продолжение его страха и страданий? Что не останется даже тела, которого я могу коснуться, за которое могу отомстить.

Сердце противно засаднило.

«А что, если его уже пустили в производство на той фабрике…»

Я прищурился, борясь с яростью, заклокотавшей внутри с новой силой. Если Киллиан мёртв, то я взорву к хренам весь их балаган и убью всех и каждого.

— Погоди, Ривер. Давай заберём оружие и боеприпасы из каравана, — сказал Грейсон и потрусил вперёд.

Я тупо уставился на него. Шестеренки в голове со скрипом зашевелились. Грейсон подбежал к попавшему в засаду каравану и бозенам: их намеренно спрятали под съездом, поэтому вчера ночью мы ничего не заметили. Переварив новую информацию, я двинулся за ним.

— «Дек’ко» тут нет. Готов поспорить на что угодно, что их продавец и продал купцов легионерам, — проговорил Грейсон с горечью в голосе. Металлический навес, накрывающий тележки, жалобно заскрежетал, неохотно поднимаясь под его напором. Победив упрямый механизм, Грейсон запрыгнул наверх, подхватил какой-то сундук и сбросил на пыльный асфальт. — Вот этот с оружием. Патроны, пушки, взрывчатка. Мы всем там покажем, сынок.

Я расплылся в улыбке, чувствуя, как в голове светлеет при виде грубого льняного мешка, набитого взрывчаткой.

Точно, вспомнил. Менкин же продавал брикеты С4. Их можно налепить по всему периметру фабрики, а потом взорвать разом. Взрыв выйдет просто великолепным, зрелищным и красивым… Число погибших огромным. Части тела и искорёженные металлические конструкции польются с неба дождём.

Прекрасная смерть.

Я покосился на Грейсона, на мужчину, которого знаю всю свою сознательную жизнь. В сердце плескалась искренняя благодарность за то, что тот готов рисковать своей собственной жизнью ради спасения кого-то дорогого мне.

Я внимательно наблюдал, как он разговаривает, но вообще не слушал; глаза мои лишь жадно выхватывали каждое его движение. Потому что говорил Грейсон так, будто мы вернёмся. А я знал, что вероятность того, что я останусь в живых, стремится к нулю. Но в то же время не мог украсть у Араса старосту, а у Лео — мужа. Не мог допустить, чтобы мой псевдопапаша прошёл через всё, через что прошёл я, и даже хуже, ведь Лео уже почти двадцать лет вместе с Грейсоном.

Кровавую резню устрою я — лишь один я. И я знал, что надо делать.

Сняв армейский нож с пояса, я ударил Грейсона рукоятью по затылку. Тот и охнуть не успел.

Я подхватил бессознательное тело, бессмысленно шикая, будто успокаивая ребёнка. Затем подтащил к одному из множества автомобилей, застрявших в вечной пробке на съезде с главной дороги, и уложил на землю подле микроавтобуса. Тот стоял как раз под рампой и слабо просматривался со стороны. К тому же из-за того, что он всегда был укрыт от непогоды, корпус едва проржавел. Идеально.

Багажник уже кто-то приоткрыл до меня. Я потянул крышку наверх и, убедившись, что он пуст, подтащил Грейсона ближе и одним махом перекинул его голову и плечи через край.

— Тяжёлый сукин сын, — прокряхтел я, затем поднял его ногу и, чуть поднажав, столкнул всё тело в багажник. Потом подобрал сумку и тоже закинул следом. Винтовка Грейсона до сих пор была пристёгнута к спине, но пистолет всегда лежал в этой сумке.

И тут вдруг, к моей абсолютной растерянности, я услышал скулёж. И не просто скулёж — этот я узнал.

Я издал низкий свист, и скулёж незамедлительно повторился. Что б меня, да это же гибрид дикона и обычной собаки, один из чипированных полукровок, которых Арас продаёт купцам. Сколько раз я уже слышал это надоедливое попискивание.

Я пошёл на звук, исходящий из второго обоза, задвинутого в щебневую насыпь в нескольких метрах от микроавтобуса. Бозен тоже стоял здесь, до сих пор впряжённый в тележку. Едва приблизившись к каравану, я заметил гору серого меха, беспорядочно крутящуюся из стороны в сторону. Находкой оказался один из молодых кобелей: в ошейнике и лежащий стреноженным в последней из тележек.

Есть идея.

Я срезал с него верёвки, и тот сразу же подскочил на ноги и принялся лизать мне лицо.

— Сидеть! — приказал я, отпихивая шавку. Мюрри как следует дрессировал их, перед тем как продать купцам, поэтому и этот наверняка меня поймёт. К тому же гены диконов делали гибридов в разы умнее, в сравнении с обычными псами.

Он уселся в тележку, без устали повиливая хвостом как идиот, и я сразу же его узнал. Киллиан раньше ухаживал на псарне за щенками, и мне пару раз доводилось видеть, как он выгуливает этого и прочих из его помёта. Кобель этот действительно был слишком дружелюбным идиотом.

Я открыл большой квадратный сундук, стоящий рядом с псом, и вытащил наружу первый попавшийся лист бумаги. Порылся ещё немного, но так и не смог найти ничего пишущего. Ладно, и так справлюсь.

Надавив пальцем на одну из запёкших ран на голове, я ощутил сочащуюся кровь. Сковырнув корку ногтем, начал быстро водить пальцем по бумаге.

«3ий съезд к западу от первого пирикрёстка. Нис ГРС. РВР».

Я старался зашифровать записку так сильно, как только это возможно. Даже если она случайно попадёт к кому-нибудь в руки, этот кто-то, не зная, где мы живём, всё равно не поймёт, какой съезд я имею в виду. Думаю, должно сработать. В худшем случае Грейсон просто очнётся и пойдёт домой пешком. А меня к тому времени уже давно здесь не будет.

Покончив с писаниной, я привязал послание к шее пса-дикона, покорно сидящего с высунутым языком. Жёлтые глаза любовно пялились на меня, как на повелителя вселенной, который соизволил развязать его.

— Домой, — приказал.

Пёс тотчас же соскочил с тележки, глянул на меня, а затем, пробежав несколько футов вперёд, описал круг и вернулся. На месте он припал на передние лапы, выставив зад в воздух, будто призывая поиграть с собой. Я раздражённо закатил глаза. Не слишком люблю собак, особенно молодых.

— Иди в Арас. Домой! Найди Лео! Найди Мюрри! ДОМОЙ!

Я указал в направлении квартала. Пёс захлопнул пасть и принюхался, надеюсь, понимая, что от него хотят. Потом побежал, к счастью, в нужную сторону.

Проблема с Грейсоном вроде бы была решена. Он точно сдерёт с меня три шкуры, когда я вернусь домой. Однако этот шанс представится ему только при раскладе, если со мной будет Киллиан, и в таком случае он может избивать меня сколько его душе угодно.

Я быстро обшарил сундук с боеприпасами и забрал всю найденную С4. Потом подхватил холщовый мешок с небольшими липучими брикетами пять на пять дюймов, плюс расфасовал по карманам патроны — сколько влезло, и прицепил на пояс парочку пистолетов. Меня ждала старая добрая беспорядочная пальба по всему, что движется.

Вооружившись до зубов, я поднял глаза к горизонту. Холм, за которым скрылся грузовик, был лишь в нескольких милях отсюда. Я ощутил невероятный подъём сил, представив, что Киллиан может быть жив, и зная наверняка, что сегодня зверски убью сотни людей.

Сегодняшний день навсегда останется в моей памяти. В этом я уверен на сто процентов.

— Я иду к тебе.