Грейсон поднёс руку к глазам на манер козырька, заслоняясь от солнца, вскинул укороченную винтовку и нажал на курок. Раздались выстрелы. Грудь гниющей крысы, которую он позаимствовал со Скотобойни, взорвалась фонтаном порченой бурой крови, обдавшей брызгами пластмассовые баки позади.

Победоносно прошипев, Грейсон потряс кулаком в воздухе и снова вскинул оружие, целясь на этот раз в голову. Крысиный череп осыпал град пуль. Зелёновато-серая плоть лопнула, как резинка, набросав на синие бочки тошнотворный цветастый коллаж.

— Ох, как же я хорош! — похвалил себя Грейсон. Подбоченившись одной рукой, он с восхищением оценил свою шикарную прицельную точность и расплылся в самодовольной ухмылке. — Да я, блин, чертовски хорош!

— Господи, прекращай надрачивать на самого себя, Грей. Вокруг, между прочим, люди, — сказал женский голос за его спиной.

Грейсон хихикнул, не сводя глаз цвета пасмурного неба с разлагающегося и теперь уже изрешечённого трупа. До носа начинал долетать смрад растревоженных внутренностей, но в окрестностях Скотобойни запах смерти всегда был особенно стойким. Каждый мужчина, женщина или ребёнок в Арасе — квартале за Чёрными Песками — давно привыкли к душащей ноздри вони.

— Я же не виноват, что лучший стрелок в Арасе, — возразил Грейсон, любуясь винтовкой под светом тусклого серого солнца. — Так что завидуй молча, Тера, — он повернулся к рыжеволосой девушке, приближающейся к нему, и осклабился.

— Ага, завидую. Прямо-таки умираю от зависти, придурок, — Тера взяла оружие у него из рук. — Уже успел отхватить у купцов? Божечки, Грей, да ты, должно быть, ночевал на площади.

— Не-а, я встретил караван утром за воротами. Этот козёл Лунинг Невада вечно посылает Ар-Джея со своей избушки на холме, чтобы тот шёл вперёд и забивал для него лучшие пушки. Отец ещё спал и ничего не заметил, поэтому… — Грейсон состроил глуповато-злорадную мину. — …малышка теперь моя.

— Умно. Ты наконец-таки научился тайком удирать из дома, а не пытаться удирать и попадаться как идиот, — фыркнула Тера, следуя за ним к северным воротам. — Как у вас с ним вообще сейчас?

Грейсон машинально коснулся синяка на виске — того, что последнюю пару дней прятал за отросшей чёлкой.

— Стараюсь лишний раз ему не попадаться, — горько буркнул он. Грейсон ненавидел, когда его расспрашивали об отце, но Тера была ему не просто двоюродной сестрой, а ещё и лучшим другом. — Сама ж знаешь, какой твой дядюшка Дерьмохрен.

Тера рассмеялась.

— Дядюшка Дерьмохрен, — повторила она вполголоса. — Меня всегда веселят прозвища, которые ты придумываешь для бесящих тебя людей.

— Рад, что смог позабавить вас, принцесса Сучья Морда.

Тера треснула Грейсон кулаком по плечу и, когда тот пошатнулся, с гордостью хмыкнула.

— Палатки уже поставили, так что большое мне спасибо за то, что пришла тебя позвать. У них там фуа-ра. Я же знаю, как ты его обожаешь.

— Фуа-ра? Как это я проглядел тележку «Дек’ко»…

Они шагали вдоль стены Скотобойни, от которой на землю падала приятная тень: в середине лета стояла жара, и в послеобеденное время пекло больше всего.

— Её замаскировали. Ты ж знаешь, что стоит кому-то ограбить торговцев короля, как следующие несколько месяцев те усиленно прячутся, — объяснила Тера. — Но зато у них сегодня особо много барахла. Я даже заметила коноплю.

— Коноплю! — оживился Грейсон. — Настоящую коноплю? Не конопляник? Серьёзно? Женщина, что же ты молчала?!

Он рысью помчался к воротам, и Тара, закатив глаза, тоже ускорилась следом.

Добежав до ворот, Грейсон сразу же увидел палатки, выстроенные в одну линию. Караван выдался на редкость удачным: купцы привезли с собой целую гору товаров на продажу. Правда, всё самое лучшее сметали почти мгновенно, поэтому у тележек толпилось уже множество жителей, надеющихся приобрести всякие полезности раньше соседа.

Грейсон уже успел купить себе новую винтовку, поэтому спешить не собирался, но замаячивший на горизонте шанс отведать жареного «Хорошего мальчика» или фуа-ра на ужин, да ещё и вместе с качественной травкой в придачу, упускать было просто преступно. Ничего на свете он не любил больше, чем упарываться до потери пульса и весь вечер резаться в видеоигры. Разумеется, так можно развлекаться, только когда его отец отвалит, но, к счастью, злиться целый день — исключительно выматывающее занятие, поэтому старик Стоян Меррик укладывался в постель уже к одиннадцати.

«Он не всегда был таким, — Грейсон попытался не обращать внимания на свои мысли, выруливая к прилавку “Дек’ко”. — Помнится, когда мама была жива, он был счастлив».

Но тот корабль давно уплыл. Мать Грейсона умерла десять лет назад при родах, забрав с собой второго сына. Стоян так и не простил себя за то, что согласился завести братика для Грейсона, и последнему всегда доставались самые сливки отцовского сожаления.

«Что ж, тут Фоллокост, а не вечный праздник. Жизнь бьёт ключом: не забудьте надеть шлем».

Он скрупулёзно обшарил полки торговой палатки, в которую превратилась тележка «Дек’ко». Все вагончики в караванах обладали такой способностью, прямо как жалкое подобие «Трансформеров», но трансформировались они не в роботов, а в самодельные прилавки, на которых купцы раскладывали своё добро.

— Ура, трава! — Грейсон издал победный клич и подобрал прозрачный вакуумный мешочек с зелёно-золотыми шишками внутри. Потом схватил ещё один, потом увидел банки с фуа-ра и подвинул к себе пять штук. — Сколько?

Продавец из «Дек’ко», мужчина слегка за тридцать с выпученными, как у рыбы, глазами и козлиной бородкой с завитушкой на конце, осмотрел выбранное Грейсоном.

— Сорок за всё.

— Сорок! — возмутился Грейсон. — За четверть унции и пять банок человеческой печени! Да ты гонишь!

Но мужчина не дрогнул.

— Вам не хуже меня известно, насколько редко можно встретить столичную марихуану столь далеко от Скайфолла. Поэтому платите или уходите, молодой человек.

— Давай за тридцать, — прошипел Грейсон сквозь зубы.

— «Дек’ко» не торгуется.

— Ах ты сукин сын!

Услышав хихиканье Теры позади, Грейсон едва не взорвался от досады.

— Может, махнёмся? У меня дома завалялся реально охренительный «Томпсон»… Я отдам его тебе за двадцатку и…

— Никакого бартера. Только наличные или жетоны.

— Чёрт!

Тера снова рассмеялась.

— А ну захлопни свой сучий рот, женщина! — гаркнул Грейсон, но Тера и ещё несколько его друзей, подоспевших к каравану, лишь сильнее расхохотались.

— Да, переговорщик из него, конечно, искусный, — усмехнулся Дерик Доннован, к ноге которого прилип его сын, Мэтт, с куском вяленого мяса в руке. — Эй, господин «Дек’ко», он душу продаст за травку, поэтому если вы попросите пятьдесят…

— Блин, мужик, заткнись! Если надеешься, что я не поколочу тебя перед дитём, то зря!

Смех продолжался.

— Ладно, что б тебя, ладно! Сорок — так сорок, — Грейсон полез в карман и, матерясь себе под нос, оплатил покупки. — Вот. Ты меня разорил.

Торговец склонил голову набок, явно довольный собой.

— Если вас это утешит, то это лучшая конопля на свете. Выведенная и выращенная самим принцем Перишем.

Принцем Кем? Грейсон чихать на него хотел. Он не знал имени ни одного химерьего принца и гордился этим.

— Эм, простите…

Грейсон глянул через плечо, но, увидев неизвестного юношу, развернулся полностью. Откуда здесь этот пацан? Он совсем не похож на… на… При виде незнакомца мозг Грейсона вдруг заглох на полдороге.

Светлые белокурые волосы доходили до скул, нависая над глазами смешанных вместе светло-зелёного, коричневого и, кажется, чуточки жёлтого цветов, которые образовывали один — ореховый. Нос был маленьким и вздёрнутым, губы — розовыми, а брови довольно тёмными, что придавало взгляду ещё больше выразительности.

И брови эти были… аккуратно выщипаны, лицо — чисто выбрито, а одежда…

Грейсон осмотрел пацана с головы до ног. Одет тот был в грязную ветровку, но из-под неё выглядывала синяя рубашка, настолько чистая, что как будто бы новая. И на джинсах тоже не виднелось ни пятен, ни дырок, ни даже потёртостей. Похоже, в Арас заявился выходец из более богатых городов, и привезли его по меньшей мере в экипаже, а иначе как ещё возможно добраться сюда и не изляпаться по пути.

«Ну и задрот», — Грейсону он сразу не понравился.

— Чего? — буркнул он неприветливо.

Юноша уставился на него, словно забыл, что хотел спросить. Грейсон его, без сомнения, пугал.

— Я… Я просто хотел узнать, не можете ли вы показать мне, где городская площадь… Вернее, отель.

Грейсон заглянул ему за спину.

— Ты тут один?

Он был слишком молод, чтобы путешествовать в одиночку… В этой части Серой Пустоши особо не расслабишься: тут хватало всего, начиная от рейверов и заканчивая насильниками.

Пацан кивнул.

— Да, я здесь за припасами… Завтра меня уже заберут домой.

— Ясно… — Грейсон скрестил руки на груди. — Я тебя тут раньше не встречал. Где ты живёшь?

Белокурый юноша, лет четырнадцати-пятнадцати, убрал длинную чёлку за уши с серьгами, украшенными симпатичными чёрными и белыми камнями, по две в каждой мочке.

— Между Арасом и Тинтауном вместе со своим… со своим старшим братом.

— Ни отца, ни матери?..

Юноша быстро покачал головой. Казалось, будто ему тяжело поддерживать зрительный контакт. Он словно бы нервничал, но Грейсона это не удивило: всё-таки вид у него был весьма устрашающий.

— Нет. Он подбросил меня сюда, чтобы я прикупил припасов, а сам поехал навестить других наших родственников на квадроцикле.

— Понятно… — протянул Грейсон. Да, точно, синяя рубашка и впрямь новая, и в дороге пацан провёл всего ничего, раз не успел её запачкать. Максимум несколько часиков прокатился на квадрике. — Как тебя зовут?

Взгляд юноши на мгновение метнулся к его лицу, но следом снова потупился.

— Лайкос, — ответил он. — Меня зовут Лайкос.

Грейсон фыркнул.

— Какое у тебя забавное имя, Лайкос, — хохотнул он, от чего щёки «Лайкоса» покраснели. — А ты, похоже, нечасто выбираешься из дома, да? И долго ты там уже живёшь?

— Г-где-то полгода.

— А почему ты раньше тут не появлялся?

— Обычно мы ездим за припасами в Тинтаун, или нам привозят их на дом... Но в этот раз их задержали.

— Понятно, — снова кивнул Грейсон. Потом указал взглядом на главную дорогу. — Ну что ж, Лайкос, площадь будет в конце вот этой тропки. У тебя же есть с собой деньги, да?

Лайкос утвердительно качнул головой.

— А сколько? — неожиданно встрял в их разговор голос, узнав который, Грейсон немедленно заскрежетал зубами. — Не хочешь купить у меня дурь? Вино? Я гоню превосходное вино. Ты пьёшь?

— Лунинг, скройся отсюда, — рявкнул Грейсон, недовольно косясь назад. Лунинг Невада был первостепенным идиотом, надоедливой блохой, которая принималась скакать всякий раз, когда её пытались раздавить между пальцев.

— Чего? Сам скройся, братан! Не мешай мне общаться с этим пустынным красавчиком, — огрызнулся Лунинг. Прищурившись, он приблизился к Лайкосу и одарил того кривозубой ухмылкой. — У меня много чего можно купить, и припасы в том числе… Не хочешь забежать ко мне в хижину и глянуть сам?

— Не вздумай никуда идти с ним в одиночестве, — предостерегающе заявил Грейсон. — У нас здесь лишь одно правило. Никуда не ходи с Лунингом наедине, — он сцапал тупорылого пустынника за клок чёрных кудрей и отпихнул в сторону. — Катись подобру-поздорову, пока я не дал тебе такого пинка, что ты вмиг окажешься в своей паршивой избушке на вершине ещё более паршивого холма.

— Хорошо, хорошо, — заворчал Лунинг, вскидывая руки в воздух. — Мы с ним побеседуем попозже, когда ты отвалишь.

Как и положено безмозглому дураку, коим он и являлся, Лунинг показал Грейсону язык и отправился восвояси. Тот с бурчанием покачал головой и обернулся обратно к растерянному и весьма встревоженному Лайкосу.

— Не обращай внимания на этого дебила. Наши семьи с самого основания живут в Арасе, но их уже такое количество, что дело сто процентов дошло до инцеста, поэтому получаются дегенераты типа Лунинга.

— Ясно, — учтиво ответил Лайкос. Руки его были убраны за спину, словно у мальчишки, втянутого взрослым в неловкий разговор. Примерно то же самое сейчас и происходило, даже несмотря на то, что самому Грейсону было всего девятнадцать. — Спасибо з-за предупреждение. И.. эм… На площади… же есть отель, где можно переночевать? Брат сказал, что должен быть.

— Есть, а как же, — Грейсон ткнул пальцем вперёд. — Дайтер держит гостиницу. Он друг моего отца, поэтому скажи, что ты от меня, и тот всё сделает в лучшем виде. Бар там тоже, естественно, есть, и всё основное барахло, что тебе нужно, можно будет купить тоже на площади.

— Спасибо, — Лайкос поправил на груди лямки от рюкзака, висевшего за спиной, потом стеснительно поинтересовался: — А тебя… тебя как зовут?

— Грейсон. Или Грей, мне без разницы.

Юноша на секунду встретился с ним глазами и сразу же отвёл взгляд. Затем просиял улыбкой, обнажив несколько зубов, за которыми наверняка тщательно ухаживал.

— Спасибо за помощь, Грейсон. Было приятно познакомиться.

— Конечно, без проблем, — тот улыбнулся в ответ. Лайкос был очень вежливым и приятным пацаном, но здесь ему определённо не место. — Если кто-нибудь станет доставать, иди в дом мэра, и я со всем разберусь, — подмигнув, он потопал к себе. — Хорошего тебя дня, Лайкос.

— И-и тебе… Спасибо.

Вернувшись в двухэтажный дом, в котором они проживали вместе с отцом, Грейсон с облегчением понял, что там никого нет, кроме пса Стояна и их двух котов. Отец где-то шлялся, вероятнее всего, кого-нибудь терроризировал или напивался до беспамятства. Грейсон исчез в своей комнате, закрыл на замок дверь и скрутил косяк.

От моментально разнёсшегося запаха у него обильно потекли слюни. Нет ничего лучше, чем острый, щекочущий ноздри аромат хорошей травки. Под серым солнцем рос только конопляник — разновидность конопли, которая была вполне крепкой, но эффект давала хреновый: в голове слегка гудело, вот и всё. И тем не менее это было лучше, чем ничего. Помогало сбросить напряжение, если под рукой не оказывалось ничего другого.

В Пустоши всегда в ходу были таблетки, но если день не выдавался чересчур невыносимым, Грейсон не глотал и не нюхал их. Несколько его друзей выбирали колёса, но он был не по этой части. Сигареты, трава и бухло — вот и всё, что помогало сыну старосты разгонять тоску. В Арасе или, скорее всего, во всей Серой Пустоши не найдётся ни единого человека, который не пьёт или не принимает что-нибудь, что отвлекает от здешней жизни.

Да, существовать в Пустоши не так-то просто. Всё либо уже умерло, либо умирает. Одни лишь радтвари слоняются по бесцветному, облучённому радиацией, обезображенному миру. На их тушах не росли волосы, не считая редких, соломенных пучков, а шкуры покрывали язвы и хлопьевидная парша. Жизнь за стенами Араса была полна трудностей, но и внутри проблем тоже доставало. И всё же, справедливости ради, в сравнении с прилегающими территориями, Арас являл собой святую обитель. Отец Грейсона хоть и вёл себя как мудак, с обязанностями мэра справлялся неплохо: гораздо лучше, чем его собственный родитель.

Растянувшись на кровати в окружении покрашенных в синий стен с плакатами рок-групп и картинками мужчин в стрингах (потому что это шокировало отца, а значит, радовало сына), Грейсон сделал три затяжки и включил плеер. Компьютер Теры умел записывать, и она сделала брату диск с его любимыми песнями. Под хорошую музыку было не грех расслабиться и позволить разуму брести, куда ему вздумается.

Обычно он забирался в свои более грязноватые уголки, и рука неизменно сползала в штаны. Раем в Пустоши считалось подрочить и упороться, а полуголые мужчины, показывающие Грейсону своим жемчужные оскалы со стен, служили отличными музами.

Беленький пацан, кстати, тоже был симпатичным… Он явно сюда не вписывался, что ясно как день, но для пустынника это не так уж и плохо. За всю жизнь Грейсон встречался со всего одним парнем, и тот бросил его больше года назад ради другого мужчины. В конце концов, их обоих похитили легионеры, и с тех пор больше никто ничего не слышал. В тот момент Грейсон расстроился, но сейчас уже давно обо всём позабыл. Пустошь кишит опасностями, и даже Легион — армия бессмертного короля — может с лёгкостью красть людей и продавать за жетоны, или же, если жертва молода и мясиста, — солдаты съедают её сами.

М-да, игривое настроение Грейсона как ветром сдуло…

Следующие несколько часов он провёл, купаясь в теплой неге. Четвёртой затяжки так и не сделал, потому что Стоян скоро вернётся и может устроить бешеную истерику с визгами, только увидь он, что сын обдолбался по самое некуда и устраивает набег на чулан с провизией. Когда дело касалось спирта, мэр мог заткнуть за пояс любого, но курение травки ему активно не нравилось. Стоян говорил, что от неё Грейсон становится ленивее и нерадивее, а потом принимался часами растекаться мыслью по древу, сетуя о том, какой жуткий мэр выйдет из его сына. Последнее, чего хотелось сегодня Грейсону — так это получить нагоняй от этого козла, поэтому он притормозил на трёх затяжках. По крайней мере, до тех пор, пока отец не уснёт.

Кстати об этом козле…

Грейсон встал с кровати, спрятал траву и открыл окно пошире, чтобы как следует проветрить. В голове гудело совсем чуть-чуть, что хорошо, потому что, несмотря на ненависть к отцу, Грейсон не горел желание будить лихо. Сегодня ему, наоборот, хотелось расслабиться в тишине и покое… И сын старосты как раз собирался этим заняться, перед тем, как мысли о бывшем уничтожили подступающее возбуждение. Но теперь можно попробовать слегка выпустить пар.

Откинувшись назад и прикрыв веки, Грейсон пробудил в голове образ блондинчика, стоящего перед ним с взволнованным, раскрасневшимся лицом, а затем снял с него всё до последней нитки.

Брови его были выщипаны, а лицо побрито, что означало, что и лобковые волосы наверняка были аккуратно подстрижены. Грейсон никогда не запаривался такой ерундой, и к тому же у него ведь не было парня. Так какого же цвета мог бы быть пушок Лайкоса? Брови его темноватые, поэтому — вуаля! Укороченные триммером светло-коричневые волоски окружают напряжённый член, который парнишка сжимает в руке.

«О да… А теперь покажи мне, как ты себя ласкаешь, Лайкос», — Грейсон прикусил нижнюю губы и нырнул рукой вниз. Расстегнув молнию на джинсах, он достал уже наполовину возбуждённый пенис и принялся гладить ствол.

— Грейсон, спускайся сюда!

Открыв глаза, Грейсон раздосадовано уставился в потолок.

— Да ты, блин, издеваешься! — простонал он. Член начал печально поникать, словно воздушный шарик, из которого выпускают воздух. — Да уж, ничто не убивает стояк быстрее, чем голос собственного отца… — Поднявшись, он с раздражением, покалывающим словно тысячи меленьких иголок, заправился и крикнул в ответ: — Чё?!

— Не чёкай мне тут, мелкий говнюк! — взревел Стоян снизу. — Я сказал, спускайся, значит, спускайся, мать твою!

Грейсон стиснул зубы и заскрежетал ими с такой силой, что удивительно, как те не стёрлись в порошок. С грохотом распахнув дверь, он потопал по ступеням в гостиную.

Стоян Меррик ждал его посередине комнаты, скрестив на груди свои мускулистые руки. Мужчину, подобного ему, не хотелось бы встречать в одиночестве в тёмном переулке. Ростом он был шесть футов и три дюйма,1 дородного телосложения, с пронзительными серыми глазами, подстриженной седой бородой и причёской-ёжиком, скрывающей разрастающуюся лысину.

1190 см.

— Завтра тебе предстоит работёнка, — заявил Стоян глубоким и хриплым голосом. — Я только что встречался со скайфолльским принцем. И не с абы каким — а с самим Илишем Деккером.

Грейсон недоумённо вытаращился на отца. Стоян говорил так, будто ему должно было быть не плевать с высокой колокольни. Но Грейсон при всем желании не нашёл бы слов, чтобы описать, насколько его не колышет приезд какого-то дурацкого богатенького скайфолльца в дыру под названием «Арас». Правда, один вопрос всё-таки завертелся на языке: что тут забыл рождённый с золотой ложкой во рту принц?

— В Скайфолле что-то случилось, и ему пришлось оставить у нас ещё одного принца, учёного. И вот этого самого учёного нужно проводить обратно в лабораторию. Ты, Вегас и Митчелл будете охранять его по пути.

Грейсон продолжал непонимающе пялиться на отца.

— Чего-о? – протянул он. — То есть… Ты подвязал меня в телохранители какому-то там химерьему принцу?

— Принц Илиш пожелал, чтобы младшего принца сопровождали мои самые лучшие и смелые бойцы. Ещё он потребовал, чтобы с ними шёл кто-то важный — чтобы у нас не возникло желания бросить принца посреди Пустоши, — объяснил Стоян. — А ты сын мэра, поэтому тот решил, что ты важен.

— Наивный дурак, — буркнул Грейсон. Меньше всего ему хотелось играть няньку для какого-то дурацкого принца. — И долго мы будем шарахаться по Пустоши? Где его долбаная лаборатория?

— Он не сказал, — Стоян выловил уже дымящуюся сигарету из переполненной пепельницы, стоящей на кофейном столике рядом с открытой бутылкой пива. — Сказал только, что вас не будет несколько дней. Он платит всем троим, притом хорошо, но деньги здесь не играют роли. Арас подвластен Скайфоллу, поэтому мы обязаны помогать королевской семье, когда они в этом нуждаются.

Главный минус проживания в квартале. В отличие от всех остальных поселений и образований на просторах Пустоши, кварталы подчинялись Скайфоллу, ну, или, по крайней мере, условно. Взамен на уплату налогов и соблюдение некоторых законов в случае опасности квартал мог рассчитывать на военную поддержку (то есть вместо того, чтобы похищать и есть его жителей без разбора, Легион притопает на выручку и поможет отбить нападение третьей стороны), возможность покупать корм для крыс и самих крыс, ингредиенты для перегонки алкоголя, медицинские и сельскохозяйственные принадлежности и прочие важные вещи. А если берёшь в квартал бродячих кошек, то за это даже платят. Судя по всему, король Силас обожал котов. Например, те двое, что жили сейчас в доме мэра, были пожилыми кошками из столицы, которые нуждались в крыше над хвостами.

— И нечего тут строить такую кислую ро…

Сердце Грейсона подпрыгнуло, когда нос отца скривился. Стальные серые глаза превратились в узкие гневные щёлки.

— Ты ж, мать твою, обкуренный, да? — злобно выплюнул он. — Бесполезный мешок дерьма, так вот почему ужин ещё даже не на плите.

Ох, точно… Сегодня же пятница, его очередь готовить. Совсем из головы вылетело.

— Из… Извини, — запнулся Грейсон и, когда Стоян широкими шагами направился к нему, неожиданно для самого себя съёжился, словно пёс при виде рассерженного хозяина. — Сейчас поставлю…

Стоян поднялся руку и шлепнул Грейсона по лицу. От силы, вложенной в пощёчину, голова последнего откинулась назад, и ему пришлось неуклюже заплясать на месте, чтобы не распластаться по полу.

— Я же извинился! — закричал он. Щека противно ныла, но ещё противнее завывала уязвлённая гордость. — Сейчас по-быстрому сгоняю в бар и принесу… — Грейсон сжался от второго удара, попавшего на этот раз почти в глаз. В сознании сразу же вспыхнули искры, а зрение заволокла горячая красная пелена.

— Какой же ты никчёмный! — заорал Стоян. — Грёбаный принц доверяет моему безмозглому сыну жизнь своего брата! А я возвращаюсь домой и вижу перед собой укурка-дармоеда! Если бы он догадывался, какой ты никудышный, то попросил бы Лунинга.

Грейсон поджал губы и, в довершение всех сегодняшних унижений, почувствовал надвигающиеся слёзы. Не от того, что он расстроился, а от пульсирующей боли в голове. Однако Стоян этого не знал и, естественно, досадливо цыкнул зубом.

— Ревёшь как баба? Тряпка. Хорошо, что твоя мать не дожила до этого момента и не увидит, во что ты превратился, — отвернувшись, он взял со столика пиво. — Убирайся, и чтоб я тебя не видел.

Грейсон остался стоять на месте с опущенной головой и горящим огнём лицом. Потом, испугавшись, что отец сам вытолкает его взашей, торопливо прошёл к двери и выбежал на тёплый летний воздух.

«Я его ненавижу… Чёрт, как же я его ненавижу».

Засунув руки в карман, Грейсон шагал прочь от своего дома. Настроение упало ниже, чем втоптанная многочисленными ногами в асфальт пыль под его ботинками. Грейсон жил в этом доме с самого младенчества, он в буквальном смысле в нём родился. Но в ночь, когда мать покинула этот мир, дом перестал быть домом, а превратился просто в жилище.

И хотя на улице не было никого, кто бы мог заметить его поникшие плечи, Грейсон из гордости задрал голову повыше. В фоллокостном мире нет места хлюпикам: их съедают. Грейсон никогда не позволит себе даже казаться слабым.

«Когда у меня будет ребёнок… Я ни за что не стану обращаться с ним, как мой отец. Буду, как папы из фильмов, которые любят своих детей и во всем поддерживают, — а не так, как этот мудак».

Ну да ладно, когда это ещё будет. Грейсон глянул на тусклые огни, освещающие площадь в отдалении. Часы были уже нерабочие, поэтому основные фонари погасили, что сэкономить топливо. Единственный источник света горел возле бара. Тот работал каждый день до полуночи и даже дольше, если есть деньжата, чтобы подкупить владельца — Марвина, или сына совладельца — Мелпина. Иные развлечения в Арасе отсутствовали, а бесцельно слоняться по улицам Грейсон не жаждал. Порой он прихватывал пушку и отправлялся бродить по пустынной западной части Араса, но сегодня хотелось напиться и забыться.

Он миновал несколько тёмных силуэтов, толкущихся на площади — большинство из них наверняка перебрали с выпивкой, и за это их вышвырнули из бара. Погода стояла приятная. Тёплое и затянутое туманной дымкой небо было ясным — насколько это возможно в постапокалипсисе. Виднелась даже половинка луны, сияющая, как фонарик, который держат под серым покрывалом.

Когда Грейсон толкнул от себя деревянную дверь, звуки разговоров, слабо слышимые с улицы, усилились в несколько раз. Внутри пахло жареной снедью и алкоголем. За половиной столиков — некоторые с подложенными под ножки книгами для равновесия, и абсолютно все с краями, отколупленными неугомонными гуляками, которые вечно ищут, что бы сломать — сидел, по крайней мере, один человек. Но за большинством теснились целые компании друзей, болтающих за кружкой пива после долгого, изнурительного дня.

Бар представлял собой ту ещё дыру, но приличного места в Арасе вовек не сыщешь. Стены украшали плакаты, крепящиеся кнопками, или картины, подвешенные кем-то, кто определённо страдал косоглазием. Половину дальнего угла занимали старые номерные знаки с автомобилей, и коллекция их пополнялась с каждым годом. Марвин обожал собирать номера, и если принести ему тот штат, которого у него ещё нет, он подарит бутылку виски или серого вина. Тут имелся знак даже из Невады, который каждый член семьи Невада хоть разок да пытался спереть. Роль освещения здесь исполняли рождественские фонарики и старые лампы дневного света. Над несколькими кабинками свисали гирлянды в форме перчиков, придавая им красноватый отблеск.

— Грейсон! Привет, мужик!

Грейсон с улыбкой повернулся в сторону приближающегося Холлиса. Его друг тренировался под надзором старших, чтобы стать городовым — так в Арасе называли подобие полицейских. Холлис был добрым малым, но слишком добрым — если хочет стать хорошим служителем закона, ему придётся очерстветь. Однако благодаря своему лёгкому характеру Холлис завоевал себе много друзей, а поскольку Грейсону предстояло стать старостой, он понимал, что будет умно и крайне важно наладить тёплые отношения со своими будущими подчинёнными. С Холлисом, по крайней мере, это оказалось проще простого.

— Привет, старина, — поздоровался Грейсон, втайне надеясь, что рука его отца не оставила вздутых отметин на лице. — А я вот заглянул немного расслабиться. Посидишь со мной?

На лице Холлиса отчётливо прочиталось: «Блин, никак».

— Прости, Грей, со мной только что связался Делвон. Говорит, у дома Чанов какие-то разборки. Я как раз уходил.

— Ладно, в другой раз, — Грейсон небрежно похлопал Холлиса по плечу. — Я ж понимаю, что ты у нас теперь Господин Полицейский. Тресни Чана пару раз дубинкой от меня, ага?

Холлис со смехом кивнул.

— Обязательно. Спокойной ночи.

Он в свою очередь тоже саданул Грейсона по плечу и был таков.

Грейсон пошарил вокруг глазами в поисках знакомых, с которыми можно поболтать и отвлечься от мыслей о своём придурке-отце. Он уже собирался сдаться и плюхнуться на свободное место, как вдруг кое-что увидел.

Точнее, кое-кого. Пацана… Утреннего парня, Лайкоса.

Тот сидел в одиночестве под красной гирляндой в окружении наполовину выпитого стакана и пустой тарелки из-под какой-то еды. Пацан вертел в руке пишущую ручку и сосредоточенно вглядывался в толстую тетрадь на спирали, явно глубоко погружённый в раздумья. Тёмные брови были насуплены и практически сходились вместе на переносице, а губы беззвучно шевелились, словно он что-то читал самому себе.

Грейсон беззлобно хихикнул, когда глаза пацана неожиданно зажглись, а лицо озарилось лёгкой улыбкой. Вслед за наглядным воплощением слова «Ага!» Лайкос принялся что-то царапать в своей тетрадке, высунув кончик языка из уголка рта. Покончив с писаниной, он снова нахмурил брови и начал пожёвывать колпачок.

Грейсон вдруг понял, что улыбается. Смутившись тем, что со стороны он наверняка похож на поехавшего, топчущегося у входа с глупой ухмылкой на лице, Грейсон спешно поджал губы и, не успев толком ничего обдумать, направился к столу Лайкоса.

Когда Грейсон был уже в нескольких шагах, Лайкос на миг оторвался от своего занятия, затем снова уткнулся в тетрадку, но потом всё же решил удостовериться.

— П-привет, — неуверенно промямлил пацан. Он огляделся по сторонам, словно ожидая, что человек, к которому на самом деле шёл Грейсон, сидит где-то неподалеку. Однако рядом никого не было. Карие глаза, насторожившись, снова нашли его лицо. — Тебе… Тебе что-то нужно?

Грейсон тупо вытаращился на него в ответ и секунду, целую грёбаную секунду, которая казалась в пять раз длиннее, чем обычно, молчал. Он понятия не имел почему и завёл этим в тупик даже самого себя. По какой-то неясной причине поезд мыслей Грейсона только что уехал в окно, а мозг забуксовал.

Затем — наконец-таки, боже мой, — он нашёл, что сказать.

— Привет, — произнёс Грейсон с такой кривой ухмылкой, что Лайкос обязательно примет её за последствия инсульта. — Ты кого-то ждёшь?

Лайкос быстро покачал головой.

— Н-нет, я всего лишь заскочил поесть на минутку, а потом вернусь в отель, — он покосился на свою пустую тарелку. — И я уже поел, так что могу идти… Извини, я не в курсе здешних правил.

Лайкос попытался встать, но Грейсон поднял руку, призывая оставаться на месте.

— Сиди, — хохотнул он. — Я тебя не выгоняю. Я тоже заскочил выпить на минутку и заметил знакомое лицо. Составишь мне компанию?

— А, — глаза Лайкоса забегали справа-налево и обратно. Он и впрямь был немного зашуганным. — Не знаю… Не знаю, можно ли мне…

Но потом он быстро замотал головой, словно вытряхивая эту мысль и неожиданно просиял. Зубы у него действительно были хороши.

— С удовольствием, — Лайкос с улыбкой указал на противоположное сиденье в кабинке. — Садись.

«Интересно, почему он хотел сказать, что ему нельзя? — удивился про себя Грейсон. — Похоже, старший брат держит мальчишку в ежовых рукавицах. Хотя, он ведь и правда совсем молодой».

Грейсон подозвал рукой официантку.

— Джанет, принеси мне пиво, — попросил он, затем кивнул на Лайкоса. — А ему виски с содовой.

Джанет, осунувшаяся женщина с татуировками на обеих руках, приподняла обе брови.

— А я всё гадала, сколько мальчонка просидит тут один. Вы, парни, прям как гарпии.

Грейсон сердито зыркнул на сплетницу.

— Я всё равно собирался выпить.

Джанет покачала головой, не веря ни единому его слову, и поковыляла за напитками к барной стойке.

Раздражённо буркнув себе под нос, Грейсон обратился к Лайкосу.

— Не обращай на неё внимания, — сказал он. — Тебя же никто не доставал, да? Лунинг не приходил?

— Нет, я его больше не видел, — ответил Лайкос с ноткой стеснительности в голосе. Подвинув к себе стакан, он принялся елозить им по столу взад-вперёд, нервно переминаясь на месте. — Я весь день провёл в гостинице, сидел тише воды ниже травы. Вечером проголодался и решил заглянуть сюда поужинать и чего-нибудь выпить. Эм… — он запнулся и снова забегал глазами. — А у вас тут неплохой город. Давно… давно здесь живёшь?

— Всю жизнь, — Грейсон кивнул Джанет, которая принесла заказ, и щедро отхлебнул пива. Первый глоток свежего, холодного пива из кеги может побить лишь хорошая затяжка качественной травки. — Я здесь родился и, скорее всего, здесь и умру. А ты? Ты вроде бы говорил, что жил в Тинтауне, пока не переехал?

Лайкос напоминал щенка, которого обнюхивает огромный, но дружелюбный пёс.

— Да, с братом… Мы живём в том доме уже около полугода. От Тинтауна очень сильно отличается, и я скучаю по остальным членам своей семьи, но в то же время немного рад оказаться сам по себе. Такое чувство, что я наконец-то взрослый.

Грейсон опустил кружку на уровень груди.

— А сколько тебе? Четырнадцать? — кислый взгляд, которым Лайкос одарил Грейсона, красноречиво сообщил, что парню точно не четырнадцать. Поэтому, просто чтобы подразниться, он надменно усмехнулся и добавил: — Тринадцать?

Он едва не подскочил от резкой боли, когда Лайкос внезапно пнул его под столом. Ойкнув, Грейсон рассмеялся. Улыбка его стала ещё шире, когда пацан тоже улыбнулся в ответ.

— Мне почти семнадцать, придурок.

— Ничего себе, — изумлённо ахнул Грейсон. — Ты всего на два года младше меня.

— Да ладно? А я-то думал, тебе уже под тридцатник.

Теперь настала очередь Грейсона испепелять его взглядом.

— Пей своё молоко, малец, — он подтянул к себе стакан, из которого изначально пил Лайкос. — Кстати, что это вообще? — сделав маленький глоток, Грейсон моментально скривился. — Серьёзно, что это за хрень?

Щеки Лайкос налились краской.

— Я привёз с собой… — Лайкой вздохнул, словно зная наверняка, что сейчас над ним рассмеются. — У меня есть вишневый «Кул-Эйд».2Я попросил стопку виски и добавил туда порошка.

2 «Кул-Эйд» — марка растворимого порошка с различными фруктовыми вкусами по типу «Инвайта», «Юпи», с натяжкой «Несквика».

Взорвавшись от хохота, Грейсон неистово заколотил ладонью по столу.

— «Кул-Эйд» с виски? Да ты гонишь! А почему цвет тогда тёмный? — Грейсон посмотрел содержимое бокала на свет. — Я-то решил, что это виски с подделкой под колу или что-то в этом духе. Поэтому и заказал тебе ещё один.

— У меня… в сумке завалялись кое-какие обесцвечивающие добавки, — тихо признался Лайкос, оседая глубже в своём сиденье. — Потому что я знал, что от красного цвета напитка местные начнут, — он пересёкся с Грейсоном взглядом, — хмыкать и гоготать.

Грейсон толкнул бокал обратно к нему.

— А мне кажется, это интересно, — сказал он. — Так значит, в твоей сумке вот так запросто валяется всякая химия? Что ещё за добавки у тебя есть?

— Да так… Я люблю создавать всё новое, делать открытия, — Лайкос осушил содержимое своего первого стакана и вернулся к виски с содовой. — А я ещё я люблю сладкое, но здесь не достать ничего без прогорклого вкуса и запаха.

— Добро пожаловать в Серую Пустошь, — Грейсон приподнял кружку над головой. — Я зря поиздевался над тобой за любовь к детским напиткам. Любой, кто отваживается жить за пределами городов или кварталов, определённо не из трусливых. Было уже что-нибудь занимательное?

— Как сказать, — Лайкос пожал плечами. — Чаще всего нас достают радтвари. Но мой брат очень ловко умеет с ним расправляться и учит этому меня. Так ты говоришь, что живёшь здесь всю жизнь?

Следующую пару часов они непринуждённо беседовали, и чем дольше продолжался их разговор, тем сильнее Грейсон подмечал, что Лайкос очень осторожен и тщательно выбирает, что сказать. Отвечал он без запинки, но дежурными фразами, не давая о себе никакой конкретной информации и постоянно пытаясь перевести тему на Грейсона.

Однако алкоголь делал своё дело, и языки их неумолимо разбалтывались. Спустя два часа и три бокала, кончики ушей Лайкоса покраснели, а лицо заметно порозовело. Грейсон был ничуть не лучше. Чем больше он пил, тем сильнее трещал, и при этом определённо выставлял себя круглым дураком.

Сейчас он поведывал Лайкосу историю о том, как наткнулся на рейверов во время вылазки в Пустошь со своим другом Вегасом.

— Гляди, — Грейсон закатал рукав. В районе плеча виднелся серебристый шрам в форме полумесяца. — От зубов, прикинь? Тварюга в буквальном смысле выдрала из меня кусок. — Лайкос округлил глаза, но Грейсон снисходительно махнул рукой и одарил его самоуверенным и даже чуть-чуть высокомерным оскалом. — Ерунда, я даже не вспотел. Уж с десятком-то рейверов мне справится под силу, — в действительности же рейверов было всего пять, и Грейсону до сих пор снились кошмары о том дне. Он перепугался до ужаса и уже смирился с тем, что к вечеру станет дерьмом подлюдей. — Но батя мой, конечно, едва в штаны не наложил, — хихикнув, Грейсон поставил оба локтя на стол, чтобы Лайкос, если вдруг что, мог оценить его мускулы (последний год он усиленно занимался). — Он меня так отмутузил, что укус по сравнению с этим — щекотка!

Он ожидал, что Лайкос расхохочется, но парнишка лишь наморщил лоб.

— Отец тебя бьёт? — упавшим голосом переспросил он.

Почувствовав, что краснеет, Грейсон убрал руки со стола.

— Да не, — он издал неловкий смешок. — Не прям бьёт. Все папаши отвешивают подзатыльники своим детям, чтобы те не чудили. А твой никогда так не делал?

Лайкос отвёл взгляд.

— Я рос в приёмной семье… — объяснил он. — И нет, он никогда так делал. Мой, эм, «настоящий» отец, когда я вернулся к ним, иногда меня поколачивал, но в этом нет ничего такого — он поколачивает нас всех.

— Вот видишь, — подчеркнул Грейсон, недовольный сменой атмосферы. Надо бы вновь чем-нибудь развеселиться, но пока в его распоряжении оказалась лишь ещё одна стопка виски: первую он заказал с последними двумя кружками пива. — В этом нет ничего такого. Да не смотри ты на меня так!

— Извини, — слегка заплетающимся языком проговорил Лайкос. Грейсон заметил, что парнишка уже прилично набрался. — Ты хороший, и я просто разозлился от того, что кто-то может тебя обижать, — он уронил голову набок и прищурился.

При виде этого зрелища Грейсон не сдержался от улыбки.

— Из-за тебя нас сейчас выкинут. Марвин не переносит напившихся, — Грейсон одним махом допил пиво и полез за кошельком. — Не хочешь чуть-чуть прогуляться?

Покосившись в сторону выхода, Лайкос, к глубоко запрятанному унынию Грейсона, отрицательно покачал головой.

— Нет, брат сказал мне не уходить с площади. Он очень за меня переживает, и я не хочу ослушиваться его ещё больше.

— А, понятно…

Он положил на стол деньги и вдруг поймал себя на мысли, что совсем не хочет расставаться с парнем. Однако в пьяном мозгу не зарождалось никаких идей, поэтому он продолжал бессмысленно таращиться на купюры, силясь сформировать хоть какое-нибудь подобие предложения.

Но, как ни странно, первым заговорил Лайкос.

— У меня в номере есть ещё виски и «Кул-Эйд», — едва ли не робко сказал он, потупившись в пол. — Если хочешь, можешь посидеть со мной там…

Грейсон потрясённо выпучил глаза. Парнишке тоже не хотелось с ним расставаться; Лайкос был не против провести с Грейсоном побольше времени. Это, без сомнения, ему польстило и даже заставило ещё шире расправить плечи. Кто знает, возможно, Грейсон только что приобрёл себе нового друга.

Слегка улыбнувшись, он тоже отвёл взгляд.

— Да, можно и посидеть, — согласился он, пытаясь изобразить из себя крутого, но даже пьяный Грейсон осознавал, что получается хуже некуда.

Они заплатили за свои напитки (Лайкос хотел заплатить за них обоих, но Грейсон отказался), вышли из бара и потопали в сторону гостиницы Дайтера. Парнишка привёл их в ветхую комнатушку с двуспальной кроватью в дальнем углу и тумбочкой, чей лак слезал короткими завитками. У стен, обитых панелями, стоял круглый пластмассовый столик, который играл роль обеденного, и два плетёных садовых стула. На полу лежал потёртый коричневый ковёр, а на буром комоде пылился телевизор.

Тут, конечно, не самые комфортабельные апартаменты, но зато тепло и уютно. И самое главное — тут Лайкос. Грейсону вроде как начинал нравиться мальчишка…

Внезапно раздался какой-то грохот. Грейсон оторвался от своих мыслей и увидел, что на пол обрушилась гора пустых бутылок. Шум с эхом прокатился по комнате, начисто уничтожив тишину и покой, которыми наслаждался Грейсон.

— Ой-ёй, — ахнул Лайкос. — Виноват.

— Ты же на ногах не стоишь, — Грейсон хрюкнул от смеха. — Садись, малец. Я сделаю себе чего-нибудь покрепче, а ты пей свой «Кул-Эйд».

Но Лайкос фыркнул и отмахнулся.

— Не, всё нормально. Сделай мне тоже, — он опустился на садовый стул. — Брат выстрелил бы мне в лицо, узнай он, что я привёл в номер пустынника, — он неожиданно показал зубы. — От чего вечер становится ещё лучше.

— Да ну? А ты у нас, значит, тот ещё бунтарь, м? — Грейсон приготовил себе напиток и вручил Лайкосу «Кул-Эйд», плеснув туда лишь пару капель виски. У этого чудака имелся целый кувшин уже разведённого: похоже, он и впрямь крепко подсел на фруктовый порошок. — Какая у тебя коварная ухмылка.

Слегка красный Лайкос принял стакан.

— Ему гораздо больше лет, чем мне… Он чересчур меня опекает, и поэтому старается отгонять всех пустынников. По-моему, он всерьёз убеждён, что каждый мужчина здесь только и мечтает о том, чтобы залезть ко мне в штаны.

Вот как? Выходит, он всё-таки гей… Грейсон так и думал, но не то чтобы собирался уточнять.

— Именно поэтому я и сказал тебе держаться подальше от Лунинга Невады, — объяснил Грейсон. — Он тот ещё кобель. У меня был парень, но он бросил меня ради другого, а потом их обоих закатали в консервы.

Лайкос распахнул глаза.

— Ого, прими мои соболезнования…

Грейсон презрительно усмехнулся.

— Оставь себе: в пень их обоих.

Он бросил взгляд на парнишку и на мгновение залюбовался его по-мальчишески симпатичным личиком. Даже пьяным в стельку Лайкос выглядел свежим, а кожа его словно бы сияла. А брови… За такие брови и умереть не жалко.

«Интересно, а если их медленно погладить… Какие они будут на ощупь».

Подобные мысли оживили в голове Грейсона дневные грёзы — о Лайкосе с членом в руке. Щёки его тут же вспыхнули.

— Так значит, у тебя нет парня?

Лайкос потряс головой.

— Нет, я всё время работаю. К тому же сначала мне нужно получить разрешение от… от отца, а он типа как строгий и очень беспокоится о нас.

— А когда-нибудь был?

Лайкос снова ответил отрицательно. Грейсон в изумлении сморщил лоб.

А потом просто взял и спросил. Не успев опомниться. Алкогольная Фея вспорхнула на плечо, взмахнула волшебной палочкой, и вот Грейсон уже ляпнул то, от чего они оба ошарашенно разинули рты.

— И у тебя никогда не было секса или?..

«Ё-моё, это я сейчас сказал? Капец…»

— Прости, прости, не отвечай! — Грейсон стыдливо шлёпнул обе ладони на лицо и простонал. — Прости, это всё виски… Тупой Грейсон. Извини.

Лайкос издал неловкий смешок и поймал его за запястье.

— Всё нормально, не прячься. Ты можешь спрашивать меня о чём угодно… Я всё равно напился дальше некуда, да и, честно говоря, мне сейчас вообще плевать.

Грейсон оскалился и, когда Лайкос потянул его за руку, увидел перед собой тоже весьма красное лицо.

— Ну, так что, тогда ответишь? — поинтересовался он с напускной скромностью, не веря, что всё это происходит на самом деле. Несмотря на то, что Грейсон осознавал всю неприличность вопроса, заданного своему новому другу, ему не терпелось узнать ответ. Кроме того, его немного восхитило, что Лайкос вообще не указал ему на дверь.

— Был.

Ореол стеснительности, неусыпно следующий за ним весь вечер, куда-то испарился. И дело было не только лишь в алкоголе — находясь с Грейсоном без посторонних, тет-а-тет, его истинная натура начинала потихоньку проявляться.

— Просто… никогда ни с кем не встречался.

— Ты спишь со всеми подряд? Вот это да! Такого я точно не ожидал! — воскликнул Грейсон. Лайкос из красного превратился в пунцового. — И сколько у тебя было парней?

— Ёшкин кот! — теперь настала очередь Лайкоса зарываться в ладони. — Не со всеми подряд! Так просто не объяснишь… Я не могу вдаваться в подробности. Но я не гуляю! Просто… Блин, я не могу об этом говорить, так что отстань!

Грейсон плутовато ухмыльнулся.

— Ну, так сколько? Скажешь?

— Нет уж, иди ты! — возмутился Лайкос. — Твоя очередь отвечать! А ты со сколькими спал?

Щеки Грейсон уже побаливали от улыбки. Давненько ничто его так не веселило.

— По сравнению с тобой — ничего особенного. У меня было всего два парня. Первый раз с одним вшивым купцом, ему — за двадцать, мне — четырнадцать. Короче, поганый извращюга, но тогда я этого ещё не соображал. Был обычным озабоченным подростком, который едва не прыгал от счастья, что наконец-то занялся сексом. А потом только с тем парнем, что умер, — Грейсон игриво ткнул Лайкоса в грудь. — Теперь ты.

Малина на щеках Лайкоса цвела пышным цветом.

— Мне было пятнадцать. Блин, я реально не могу тебе рассказать! Со стороны всё выглядит совсем нездорово. Спроси что-нибудь другое!

Любопытство Грейсона заискрилось с новой силой, но он решил пока отступить. Возможно, ещё пара стаканчиков сподвигнет Лайкоса выложить всё начистоту.

— Ладно, ладно, — он на секунду задумался. — Актив, пассив или универсал?

— Могу и так, и так… Зависит от человека, — Лайкос убрал со лба непослушную прядь. — Большинство мужчин, с которыми я спал, — активы, но кое-кто тащится от того, что наблюдает за жарящими друг друга подростками.

Грейсон остолбенел.

— То есть… В смысле?.. — он проморгался. — Типа… не с одним? Серьёзно? — Лайкос округлил глаза, словно до него только сейчас дошло, что именно сказал. Грейсон взревел от хохота и заколотил ладонью по пластмассовому столу. — Нет, правда? Да ты прям какой-то нимфоман! Охренеть! Ты точно не врёшь? У вас в Тинтауне все такие?

Лайкос простонал.

— Блин-блин, ну хватит, не додумывай! Так нечестно, ты меня напоил, и я слишком разболтался. Чёрт, вообще нечестно… Я не могу рассказать всего! — попытавшись спасти ситуацию, он, заикаясь, перевёл разговор на Грейсона: — А ты? Актив, пассив или…

— Не меняй…

— Грейсон! А ну отвечай!

Грейсон протяжно фыркнул.

— Хорошо! — сдался он. — Мне нравится быть активом, я это просто обожаю. С тем купцом пришлось быть снизу, и я не против, если с правильным человеком… Но я люблю сверху, — он осклабился. — Или, как сказал бы Лайкос, люблю «жарить», — Грейсон снова ткнул Лайкоса в грудь. — Ты только взгляни на себя, тигр. Такой миленький и красивенький, а сам тот ещё плохиш! За этой симпатичной мордашкой скрывается секс-маньяк!

Лайкос, не прекращающий улыбаться, отвёл взгляд и тоже ткнул Грейсона в грудь.

— Получается, ты считаешь меня симпатичным? Ты и сам ничего, — он обхватил бицепс Грейсона и чуть сжал. — И мускулистый. Я бы убил за такие мышцы, но, к сожалению, мне приходится всё время сидеть за работой. Правда, парочка моих братьев ещё те качки, — он всё не убирал руку, трогая и наминая обнажённую кожу Грейсона там, где кончались короткие рукава футболки.

Ощущения были… приятные.

— У тебя такие мягкие руки, — Грейсон осторожно повернул руку Лайкоса ладонью вверх и провёл сверху заскорузлыми подушечками. — Обалдеть, прямо как у младенца. Как ты вообще умудрился сохранить такую кожу в Пустоши? — он залюбовался тыльной стороной руки. — Ты буквально чистейший человек, которого я встречал за всю свою жизнь. Насколько же сильно ты отличаешься от остальных — даже не представляешь.

Грейсон не отпускал руку парня: ему не хотелось. Он продолжал держать её в своей, бережно поглаживая мозолистыми пальцами.

Да, определённо приятно.

«Мне он нравится».

— Хочешь спросить меня ещё о чём-нибудь? — поинтересовался Лайкос, понизив тон. Он, в свою очередь, также не пытался вырваться. Вообще, он даже чуть склонился, оказавшись к Грейсону ещё ближе.

Всё грязные вопросы, вертевшиеся в голове последнего, вновь всплыли на поверхность. И на этот раз он даже не чувствовал необходимо запихивать их обратно.

— Сколько дюймов? — спросил Грейсон лукаво.

Лайкос захлопнул ладошкой рот и глуповато захихикал. Он хихикал — какая прелесть!

— Я не могу тебе сказать — ты всё равно не поверишь!

— Ой, да ладно, прекращай увиливать! — Грейсон дёрнул Лайкоса, притягивая того к себе. От них обоих разило алкоголем: вся комната пропиталась запахом спирта. — Вот у меня, например, приличные шесть с половиной.3 Видишь, я признался и не умер. Поэтому говори.

316,5 см.

До Грейсона вдруг дошло, что в штанах становилось как-то тесновато. О нет, он возбуждался…

Лайкос, смущённый и красный как помидор, заёрзал на месте. Потом стыдливо убрал ладонь от губ.

— У меня… У меня чуть больше восьми с половиной,4 обрезанный.

422 см.

Челюсть Грейсона отвисла едва не до пола. Лайкос со вздохом освободил руку из его хватки.

— Правда?! — завопил Грейсон. — Нет, ты точно врёшь! И обрезанный? Вот прям правда?! В Арасе почти никто не делает обрезание: инфекции и всё такое, — он заулюлюкал. — Больше восьми с половиной?! Мать моя женщина! Нет, я тебе не верю, — он замотал головой. — По-любому врёшь.

— Не вру!

— Врёшь. И пытаешься выпендриться.

— Да пошёл ты! Ты просто завидуешь, что у меня больше.

Озорство взяло вверх. Грейсон прикусил нижнюю губу, а потом раз — и всё, взял и сказал.

— Докажи.

В комнате повисла тишина. Лайкос молча вылупился на Грейсона. Выпаленное скороговоркой слово будто бы украло все звуки и спрятало их от пьяных пустынников.

Но потом пацан всё-таки подал голос.

— Ладно.

И он поднялся.

По телу Грейсона словно бы пронёсся разряд электрического тока. Напряжение, растущее в штанах, ритмично запульсировало. Забыв не только как говорить, но и даже дышать, он широко раскрытыми глазами наблюдал, как Лайкос поднимается.

«Он и в самом деле… Офигеть. Офигеть, блин, офигеть!»

Лайкос расстегнул ремень, потом пуговицу на синих джинсах и, наконец, молнию. Здесь он притормозил, метнув взгляд на Грейсона.

— Вообще, наверное, лучше не стоит… — пробормотал он. — Я это… Эмм…

Грейсон сглотнул тугой ком в горле и убедился воочию, о чём мямлил Лайкос. Он… Он тоже возбуждался.

— Если хочешь доказать размер… то и должно стоять, ведь да? — возразил Грейсон, чуть прерывисто дыша. — У меня тоже, если… если так тебе будет проще.

Лайкос с сомнением замялся. Грейсону на мгновение показалось, что он перегнул палку. Пацан чересчур засмущался и сейчас точно вышвырнет Грейсона вон.

Однако этого не случилось.

Он медленно спустил джинсы до середины бедра, явив чистые синие плавки, повторяющие очертания твёрдого и довольно большого ствола. Потом просунул большие пальцы под серую резинку и потянул бельё вниз. Грейсона накрыло всплеском холодного адреналина. Наружу показался впечатляющих размеров член, полностью эрегированный, пружинистый и несгибаемый, и — всего в каком-то футе от рта Грейсона.

Лайкос слегка трясущейся рукой взялся за основание.

— Видишь? Я не вру… — тембр его голоса изменился под стать атмосфере в комнате.

— Да, не врёшь, — согласился Грейсон, который никак не мог найти в себе сил оторваться от этого зрелища. Всё естество охватила огненная страсть, а член, как оглашённый, просился на волю. Пенис пацана был настоящим произведением искусства, да вся фигура от него не отставала. А пушок на лобке равняли триммером, ровно так же, как Грейсон фантазировал.

— Теперь ты. Покажи свой.

«Боже, божебожемой, он меня хочет. Парень и в самом деле меня хочет».

Грейсон безмолвно поднялся, расстегнул свой собственный пояс, потом пуговицу чёрных карго-штанов. Сердце гулко колотилось как бешеное, и вожделение тонкой дымкой затуманивало рассудок. За всю свою проклятую жизнь Грейсон ещё не чувствовал себя настолько заведённым, а подобного влечения к мужчине он не испытывал со времен бывшего. Похоть отказывалась поддаваться контролю: Грейсону было необходимо взять пацана прямо здесь и сейчас. Ничего другого больше не оставалось: он хотел его столь сильно, что боль ощущалась едва ли не физически.

Он, не колеблясь, стащил штаны вместе с трусами, и прохладный ветерок приятно охладил разгорячённую плоть. Конечно, его орган ни в какое сравнение не шёл с органом Лайкоса, но увидев блеск в глазах пацана, Грейсон понял, что тому всё равно. Лицо выражало всё без слов: Лайкос жаждал его ничуть не меньше самого Грейсона.

Поэтому, держа в голове эту мысль, Грейсон храбро сделал шаг вперёд, положил ладонь на щеку Лайкоса и поцеловал.

Его моментально вознесло к небесам. У парня даже губы оказались мягкими, и в тот же самый момент, когда они соединились вместе, Лайкос слегка приоткрыл рот и прижался к нему в ответ, следуя за движениями Грейсона. То, что очень скоро произойдёт между ними, получило официальное подтверждение, и ошарашенный разум Грейсона завопил от предвкушения.

Пацан абсолютно его зачаровал. Сколько они так стояли, прилипнув друг к дружке, Грейсон не знал. Но этого точно было достаточно, чтобы рассудок окончательно заволокло густой дымкой. Когда же они, наконец, отстранились, Грейсон вдруг ощутил словно бы неизвестно откуда взявшуюся связь с парнишкой: ту, которая далеко превосходила обычную дурманящуюся похоть от алкоголя, плещущегося в крови.

Лайкос медленно разомкнул веки одновременно с Грейсоном. Они уставились друг другу в глаза, разомлевшие и осоловелые, позволяя себе гораздо больше, чем оба изначально планировали.

— Хочешь перебраться в кровать? — тихо предложил Лайкос.

Грейсон смог лишь кивнуть в ответ.

Вскоре вся их одежда до последней тряпки оказалась на полу, а на кровать плюхнулся маленький бутылёк крема, который Лайкос отыскал в своей дорожной сумке. Пацан опустился на простыни, Грейсон, встав туда же на колени, навис над ним, и они с удвоенной силой начали целоваться, впервые встречаясь языками.

Те капли сомнения, которые ещё могли оставаться в Грейсоне, вылетели в трубу. Он ухватил Лайкоса за член и задвигал рукой вверх-вниз. Ему впервые довелось касаться обрезанного ствола, и была в этом своя особенная прелесть новизны. Внушительные размеры до сих пор будоражили воображение, но больше всего Грейсона подстёгивало то, что обнаженный парень с охотой принимал его ласки.

— Не знаю, не разочарую ли тебя, — выдохнул Лайкос, когда их губы на секунду разъединились. — Я вдребезги пьян, Грей.

Ухмыльнувшись, Грейсон переместился к щеке Лайкоса, затем ниже, к шее.

— Ага, я тоже. Какая разница? — он легонько толкнул мальчишку в грудь, повалив того на двуспальную кровать. — Получай удовольствие.

Он собирался добавить что-нибудь ещё, но все слова словно выбили из головы. Очутившись между раздвинутых ног Лайкоса, увидев его нагое тело так близко, Грейсон неожиданно осознал, насколько же он идеален.

Прямо как…

— Ангел, — прошептал Грейсон, даже не сообразив, что произнёс это вслух. Он бессмысленно пялился на распростёртую под собой фигуру, жадно пожирая взглядом каждый дюйм создания, что, несомненно, сотворили Небеса.

Каждый изгиб, каждую костяную выпуклость, чуть выступающую над чистейшей белоснежной кожей. Тут не нашлось места рубцам и прочим изъянам; на груди рос лишь светлый пушок, а волосы даже подмышками были аккуратно подстрижены. Зубы — белые и ровные, подошвы — мягкие и неистёртые. Неужели он пустынник? Как такое вообще возможно? Скайфолл ведь слишком далеко: около пятисот миль к побережью, а вероятно, и больше.

— Признайся, ты упал с Небес? — восхищённо пробормотал Грейсон, касаясь шершавой ладонью гладкой кожи. — Ты ведь не можешь быть настоящим?

Лайкос налился краской.

— Ну, хватит…

— Нет, я серьёзно, — Грейсон оглядел себя: волосатое, огрубевшее тело в шрамах, торчащий куст в паху… Его вдруг погребло под собой чувство, что он каким-то образом осквернит парнишку, если переспит с ним. Будто пустынная крыса собиралась заняться сексом с полубогом…

Грейсон опустился на пятки.

— Наверное, нам лучше не стоит, — сказал он. — Ты слишком хорош для меня, слишком хорош для этой дыры. Я, пожалуй, пойду…

Лайкос сел, взял Грейсона за затылок и резко прижал к себе в глубоком поцелуе. Глаза последнего изумлённо округлились. Лайкос силой заставил его разжать губы, нырнув внутрь языком, а Грейсон мог лишь оторопело пялиться на его закрытые веки.

— Отказывать кому-то вроде меня — не очень умно, — прошептал Лайкос ему в ухо. — Я хочу, чтобы ты облизал меня всего, чтобы отсосал мне. Хочу, чтобы ты трахал меня до тех пор, пока я не попрошу о пощаде.

Грейсон впал в ступор, оцепенело уставившись на Лайкоса. Губы того разъехались в хитрющей ухмылке, и пацан, ужом скользнув вниз, обхватил этими самыми губами головку. Грейсон выдохнул и цветасто выругался, по-прежнему не веря в происходящее. Голова Лайкоса плавно двигалась вверх-вниз, губы плотно обжимали головку, а язык настойчиво потирал уздечку. От заставшей его врасплох палитры ощущений Грейсон увидел перед собой звёздочки, подрагивая всем телом.

Следом Лайкос отстранился, несколько раз провёл рукой по стволу, собрав крайнюю плоть кверху и спрятав головку, затем задвинул капюшон обратно. Наигравшись, он снова коварно оскалился и заглянул Грейсону в глаза.

— Ну, чего ждёшь? — Лайкос плюхнулся на спину. — Трахни меня.

«Чёрт возьми, да кто этот пацан такой?.. Разве не был застенчивым и стеснительным всего несколько часов назад. Ну точно: я умер и попал в рай для пустынников, потому что если он не ангел, то я тогда понятия не имею — кто».

Грейсон дотянулся до крема и щёлкнул большим пальцем по крышке. Щедро умаслив член, он выдавил комок себе на средний и указательный пальцы и затем поднёс руку к сомкнутому отверстию между ног Лайкоса. Тот расслабленно прикрыл веки. Не понимая, от чего больше кружится голова: от пива, намешанного с виски, или от своего присутствия здесь и сейчас, Грейсон принялся массировать тёплые на ощупь складки, поглаживая двумя пальцами и слегка надавливая. Потом, надавив сильнее, он провалился первым пальцем за пределы тугого кольца и начал двигаться вперёд-назад. Жалко, что он был пьян, и от того действовал совсем не деликатно и внимательно, но Грейсон утешал себя тем, что Лайкос пребывает в том же самом состоянии.

Вслед за первым внутрь отправился второй палец. Лайкос слабо простонал; длинные руки его вскинулись и вцепились в простыни, и Грейсон обнаружил, что никак не может удержаться от того, чтобы не пуститься в исследование этого идеального тела. Склонившись, он со вкусом лизнул толстый ствол Лайкоса от основания до самой головки, потом заключил меж губ головку и с причмокиванием присосался.

Ох, божечки-кошечки, а какие же звуки он издавал… Ни дать ни взять — наёмный убийца, спустившийся с небес, чтобы покарать пустынника посредством неутолимой жажды и похоти. Столько различных чувств, эмоций и переживаний непрестанно вертелись в мозгу Грейсона, а жар, пульсирующий в члене, стучал, будто второе сердце.

«Интересно, какие звуки он будет издавать, когда я окажусь внутри?..»

Одна лишь эта мысль заставила его выпустить изо рта пенис Лайкоса, но только с обещанием вернуться туда попозже. Когда Грейсон отстранился, Лайкос, не нуждаясь ни в каких намёках, с готовностью подтянул колени к вздымающейся груди.

«Он действительно меня хочет… Меня. Наверняка надрался до беспамятства. Ведь я же никто, обычный сын какого-то бестолкового мэра. Но если утром он не передумает… Я предложу ему встречаться. Не хочу, чтобы он от меня ускользнул... Чёрт, это ведь алкоголь решает за меня».

Грейсон прогнал всё из головы, склонился и вместо этого с наслаждением прислонился к Лайкосу. Потом встал поудобнее, взялся за пенис и приставил головку к обжигающему отверстию.

И подался вперёд. Лайкос резко вобрал носом воздух и уцепился за бицепс Грейсона. Тот продолжал напирать. Парнишка стиснул мышцу в кулаке, и когда головка проникла внутрь, он, задыхаясь, простонал.

Чёрт, всё было идеально… Просто идеально. Внутри — узко и туго, а кольцо сжимало член, как резинкой, даже не собираясь отпускать. Тело Лайкоса словно бы пыталось поглотить его, затащить Грейсона под воду, где пацан, подобно русалу, утопил бы его.

Грейсон, утробно прокряхтев, поцеловал Лайкоса в уголок рта и замер. Он ждал, спокойно и смирно, пока дыхание парня не восстановится, а потом — поначалу медленно и осторожно — попробовал начать двигаться.

Лайкос, однако, положил ладонь на грудь Грейсона и приоткрыл рот, словно собирался что-то сказать… но передумал.

Прекраснейший из ангелов со всей страстью втянул в себя его язык и ещё шире раскинул ноги.

— Давай, — прошептал он, смотря Грейсону прямо в глаза. — Мне нормально.

Грейсон ухмыльнулся: сам не зная почему, но он ухмыльнулся. Потом склонил голову, нависнув над плавным изгибом шеи Лайкоса, и принялся набирать темп.

Лайкос отозвался низким рыком, и рука, перебравшаяся на плечо, скрючилась, подобно когтю, впиваясь ногтями в обнажённую кожу. Грейсону пришлось прикусить губу, чтобы не вскрикнуть от боли, и, следуя за одурманенным разумом, одержимым жаждой мести, он ещё сильнее дёрнулся тазом вперёд.

— Ну вот, — проурчал Лайкос. — Так-то лучше.

На этом их разговоры закончились. Грейсон без стеснения накатывал на Лайкоса бёдрами, и каждый толчок наслаивался на пухнущий внутри комок наслаждения. Он без устали обрабатывал загадочного белокурого парня, впитывая и поглощая каждый вздох, каждый стон, взгляд, вскрик; и в свою очередь тоже облекая своё удовольствие в звуковую оболочку.

Лайкос — это что-то с чем-то. До этого Грейсону довелось быть сверху только своего, ныне уже мёртвого, бывшего. И ощущалось всё вполне неплохо, однако не шло ни в какое сравнение с чувствами, обуревающими его во время близости Лайкосом. Он не просто принимал Грейсона в себя — он делал это с огромной охотой и энтузиазмом. Царапая и щипая кожу, облизывая и кусая шею, и периодически впиваясь в губы страстными поцелуями. Лайкос не лежал, как бревно, заставляя мужчину над ним отдуваться и делать всю работу. Нет, пацан был тем ещё тигром, и к тому моменту как напряжение внутри Грейсона достигло предела, спина и плечи его горели и чесались от ногтей Лайкоса.

И Грейсон приходил от этого в восторг.

— Чёрт, — в голос простонал он. Каким-то образом согнутая в колене нога Лайкоса была перекинута через его плечо, Грейсон стоял уже на четвереньках, а их тела столь плотно потирались друг о друга, что комнату заполонили шлепки потной плоти. Слипшееся в неприкасаемый комок нервов удовольствие красноречиво свидетельство, что оргазм выйдет сокрушительным, но Грейсону тем не менее не хотелось, чтобы всё кончалось. Он и впрямь тянул до последнего, оставаясь слитым с Лайкосом воедино…

Но как не тяни, всё — рано или поздно — движется к завершению.

К его чести, некоторая доля здравого смысла всё же шевельнулась в голове Грейсона. И он порадовался, что не настолько растерял контроль.

— Я уже почти… — ахнул он в ухо Лайкоса. — Мне… Мне вытащить?

Будь это обычный секс на одну ночь, Грейсон не стал бы заморачиваться, но химия, бурлящая между ними, требовала особенно бережного и уважительного отношения к партнёру.

— Не вздумай, — выдохнул Лайкос. — Кончи в меня.

Грейсон выругался себе под нос. Столь неприкрытая откровенность Лайкоса впрыснула в кровь ещё больше блаженства, — если такое вообще было возможно. Он ускорился, и с внезапным воплем его настигла постепенно нарастающая кульминация.

Ещё как настигла.

В постели Грейсон вёл себя гордо и не привык громко ликовать, но на этот раз ему не удалось сдержаться. Оргазм вышел настолько бурным, что смолчать было просто невозможно.

С трясущими ногами, на подгибающихся руках Грейсон вскрикнул Лайкосу в шею и с силой налетел на того бёдрами, стремительно заполняя внутренности. Волной за волной его накрывал экстаз, подобно девятому валу, обрушивающему на берег. Они разбивались друг о друга с такой силой, что Грейсон всерьёз испугался, что сейчас отключится.

А потом задрожал Лайкос.

— Укуси меня, — прохрипел он. — Давай же, ничего не спра-А!-шивай. Укуси меня!

Распахнув глаза, Грейсон поднял голову и увидел, что Лайкос, весь потный и красный, отчаянно глядит на него в ответ. Рука пацана двигалась, однако, прежде чем Грейсон успел покоситься вниз и полюбоваться тем, чем занимался Лайкос, тот снова повторил свой приказ — и уже не просящим голосом:

— Давай! Быстрее! И продолж-А!-й меня долбить!

«Он точно поехавший. Поехавший маньяк, сдвинутый на сексе. И как же мне это нравится».

И он послушался. Грейсон, больше не колеблясь, вонзил зубы в нежную плоть Лайкоса и принялся снова его трахать. Пенис до сих пор стоял и, несмотря на чувствительность головки, Грейсон отдал себя всего, жёстко засаживая Лайкосу.

Реакция того оказалась мгновенной. Пацан совсем взбесился, заорал и, вцепившись ногтями в спину мужчины сверху, потащил ладони вниз с такой яростью, что к собственным восклицаниям Грейсона прибавили болезненные стоны.

«Безумие, чистое безумие. У него не все дома, не все дома…»

Лайкос кончил под Грейсоном, сомкнувшим челюсти на его шее, под аккомпанемент врезающихся в него бёдер. Как и в случае со вторым, разрядка длилась словно бы в два раза дольше, чем обычно, и когда, наконец, эти крики, от которых подкашивались колени, поутихли, Грейсон разжал зубы и медленно вытащил уже чрезвычайно чувствительный пенис из горячего плена.

Он с кряхтением завалился рядом с Лайкосом, и тяжёлые, усталые вдохи наполнили комнату. Грейсон уставился в потолок. Перед глазами всё вертелось, покачиваясь и наклоняясь то влево, то вправо, будто сломанная карусель.

Такое… Такое явно не забудешь. Безо всяких сомнений, это был…

— Это был лучший секс в моей жизни, — отдуваясь, проговорил Грейсон спустя несколько минут передышки. — Обалдеть.

Ответа не последовало. Грейсон, еле ворочая туловищем, умудрился перевернуться на бок, чтобы посмотреть, чем занимается Лайкос. Оказалось, что парень уже спал молодецким сном, склонив голову в сторону Грейсона. Худая, безволосая грудь ритмично поднималась и опускалась.

Грейсон ухмыльнулся своим мыслям и, борясь с упорно слипающимися веками, принялся наблюдать за белокурыми прядями, шевелящимися в такт дыханию. Потом, поддавшись порыву, который просился наружу ещё с утра, поднял руку — грузную, словно утопленную — и бережно пробежался пальцами по аккуратно уложенным бровям Лайкоса.

Приятно… И спящим он выглядел действительно очаровательно…

Грейсон вырубился, оставив ладонь рядом с лицом Лайкоса.

***

Когда он проснулся, в руках неожиданно обнаружилось мужское тело. Поначалу Грейсон растерялся и решил, что ему снится сон, но затем реальность потихоньку просочилась в извилины, подобно водяным потокам, заполняющим трещины жилищ в дождливый сезон.

Грейсон резко распахнул глаза и лицезрел светлые волосы прямо перед собой. И не только это — на шее ощущалось тёплое дыхание, исходящее из носа, уткнутого ему в ключицу. А руки… Руки и в самом деле обнимали вчерашнего пацана. Тот каким-то образом вполз в охапку Грейсона и со всем комфортом устроился там.

Грейсон медленно моргнул и прищурился. И ровно в этот же момент блондин тоже проснулся… испуганно взвизгнул и отодвинулся на противоположный край кровати.

Парни оторопело смерили друг друга взглядом, а потом юноша, которого, как наконец вспомнил Грейсон, звали Лайкос, с криками вскочил на ноги и разразился грандиозной истерикой.

— Ты что тут забыл?! — завопил Лайкос, голый, как только что вылупившийся птенец. Затравленно осмотрев номер, он отчаянно вцепился в свою шевелюру. — Ох, чёрт, чёрт! Что ты наделал! Что ты вообще тут делаешь?!

Грейсон покосился на свой обнажённый торс, потом на ничуть не менее обнажённый торс Лайкоса…

И расплылся в улыбке.

— НЕТ! — заорал Лайкос. На лице его явственно читалась паника. — Нет, нет, нет! Ох, чёрт! НЕТ! Убирайся. Убирайся! — юноша начал остервенело подбирать одежду Грейсона с пола и швырять на кровать. — Давай, уходи. Блин, который сейчас час?

Грейсон хохотнул.

— Что, даже не пригласишь на кофе? — он лениво принял вертикальное положение. От интенсивной нагрузки всё тело ныло, но это была приятная боль с лихвой удовлетворённой страсти, а определённая его часть и вовсе бесстыдно гордилась собой, купаясь в лучах славы. — Или, может, на завтрак?

— НЕТ! — снова выкрикнул Лайкос. Похоже, он взаправду бесился, и Грейсон слегка напрягся. — Вали, вали. Пошёл вон. Понятия не имею, что ты мне вчера подсыпал, чтобы затащить в постель, но своё получил, так что брысь.

Что, простите?

Улыбка Грейсона погасла. Вспыхнув, как спичка, он скатился с кровати и взялся за свои тряпки.

— Я?! — гневно выпалил он. Всё наслаждение после удачно проведённой ночи уничтожил холодный утренний приём. — А мне припоминается, что ты сам умолял себя поиметь.

— О боги! — Лайкос пялился в зеркало без рамки, висящее на стене рядом с изображением маргариток. — Моя шея! Козёл, чтоб тебя! Ты же меня укусил! — Лайкос снова завизжал, неистово натирая красные следы в форме полумесяца. Некоторые из зубов надорвали кожу: получилась полноценная рана, которую ничем не замазать. — Чёрт, чёрт, он меня убьёт. Он же меня убьёт! МУДИЛА!

Грейсон всплеснул руками.

— Между прочим, ты сам меня умолял, сучёныш! — зашумел тот под стать Лайкосу. — Как раз когда кончал! Ты сам потребовал!

— Захлопни пасть! — взревел Лайкос. Он уже успел надеть штаны и теперь фанатично застёгивал зелёную рубашку, периодически бросая взгляд на дверь, словно кто-то вот-вот должен был её распахнуть. — Уходи. И никому не рассказывай. Ради всего святого, между нами ничего не было! Забудь всё. Забудь меня.

Подобное обращение уже задело Грейсона до глубины души, а тут ещё и отказ. Кипя от ярости, он натянул штаны.

— Пошёл ты, — огрызнулся он. — Вместе со своими тупорылыми играми, поганец. Иди ты куда подальше, Лайкос.

— Не вздумай проболтаться, — повторил Лайкос. — Я уезжаю сегодня и больше никогда не вернусь. Забудь о том, что случилось.

— Ага, уже забыл, — рыкнул Грейсон и злобно пнул пластмассовый столик. Тот повалился на пол. — Катись к чёрту. В Арасе в такие игры не играют. Если ты ещё хоть раз покажешь свою рожу в моём городе, я поступлю так, как на моём месте поступил бы любой другой пустынник после твоих проклятых забав. Я перережу тебе глотку.

— Не смей угрожать мне, тварь, — взорвался Лайкос. — Если я ещё хоть раз услышу, как ты пытаешься меня запугать, то натравлю на твой паршивый городишко Легион! Они от него камня на камне не оставят!

— Ага, конечно, ты ведь наверняка перетрахался с половиной всех легионеров! Шлюха! — взревел Грейсон. Красная дымка застилала его взгляд, окаймляя разъярённое лицо Лайкоса. — Выметайся из моего города, урод. Даю час, или мы с друзьями устроим на тебя охоту, как на течную сучку, коей ты и являешься. Как тебе такая угроза, м?

Протопав к двери, он распахнул её и так сильно шарахнул об обитую панелями стену, что вниз посыпались хлопья краски.

— Пошёл ты! — услышал Грейсон напоследок, шагая по коридору гостиницы. Дверь за ним с грохотом захлопнулась.

И хватило же мелкому гадёнышу наглости! Грейсона всего колотило от негодования. Всё хорошее, что так приятно припоминалось со вчерашней ночи — и не один лишь секс, а ещё и небывалая химия между ним и Лайкосом — внезапно обратилось едкой кислотой. Внутри осталось лишь чувство раздражения и предательства; седьмое небо очень быстро обратилось дорожкой в ад.

Что у этого поехавшего вообще роилось в его пустой голове?! Грейсон торжественно давал себе клятву за клятвой, спеша прочь из этой проклятой гостиницы, и каждое обещание недвусмысленно намекало на то, что он сотворит с Лайкосом, если ещё хоть раз увидит в Арасе. Некоторые из этих мыслей сворачивали в совсем уж тёмные и больные уголки воображения, однако они подкармливали бушующий в грудь пожар, будто ветошь, смоченная бензином, а именно этого жаждало сейчас его оскорблённое самолюбие.

Прошлая ночь стала особенной. И это на самом деле — без дураков — был лучший секс в жизни Грейсона. Всё, что возбуждало Грейсона, нашло своё воплощение в Лайкосе. Пацан был напорист и горяч, но одновременно с этим хрупок, а его огромный член Грейсон так и не успел наоблизывать всласть. Их сексуальная совместимость не требовала дополнительных доказательств. Ох, а это царапание и покусывание — на грани извращения… Лайкос принимал во всём активное участие. И внутри он тугой, как барабан, и зад его идеальный, и Грейсон почувствовал себя королём мира, когда кончил в него…

И эта самая конча до сих пор плескалась в Лайкосе! Когда этот проклятый кусок дерьма вопил как резаный и топал как конченый сумасшедший, сперма Грейсона до сих пор булькала в нём! Ну что за ненормальный, двинутый на всю голову псих! Гореть ему в пекле!!!

Да и хрен с ним! В пень его! В следующий раз, едва заприметив эту харю, Грейсон полоснет ножом по его горлу и будет насиловать мелкого шлюхана, пока тот не истечёт кровью!

«Да, так его! — Грейсон заскрежетал зубами. — Я ему покажу! К чёрту Лайкоса!»

Грейсон возмущённо шествовал по улице. Холодный утренний воздух оказался не в силах успокоить разгорячённую кожу. Самым лучшим вариантом будет вернуться домой, затянуться травкой и попытаться прийти в себя, израсходовав пару обойм на остовы крыс за Скотобойней. От этого Грейсону точно должно стать легче, особенно, если представить, что один из гниющих трупов — Лайкос. Проклятый мелкий…

Стоило Грейсону уловить очертания силуэта Стояна, расхаживающего взад-вперёд по крыльцу, как он моментально вспомнил, о чём говорил отец перед тем, как прогнать его.

Блин. Сегодня же ему нужно сопровождать этого дурацкого принца. Чёрт. У Грейсона начисто вылетело это из головы. Который сейчас час? Вроде бы совсем ранний, а значит, Грейсон не мог опоздать, ведь так?

Заметив сына, Стоян выбросил окурок.

— Ну и где тебя носило, малец? — злился он не настолько, насколько боялся Грейсон, но по утрам отец обычно пребывал в своём самом добром расположении духа. Свирепел и буйствовал Стоян к вечеру, когда напивался. — Я собрал твою сумку. Повезло же тебе, что ты не опоздал. Очень-очень крупно повезло.

— Я… Я просто… — пробормотал Грейсон. — Извини. Который сейчас час?

— Половина десятого. Принц и остальные ждут тебя через полчаса, — Стоян вошёл обратно в дом, и Грейсон последовал за ним. Их чёрно-коричневая дворняга по кличке Роки радостно приветствовала хозяина, помахав хвостом со своей лежанки у двери. — Это очень важное задание, Грей. Не сваляй дурака. Если его брат погибнет, принц Илиш с нас живыми не слезет, а Арасу пока что удавалось не лезть на рожон и держаться подальше от чокнутой королевской семейки.

В гостиной у комода стоял походный рюкзак, а рядом — М16, уже в чехле. На бронежилете, который Грейсон обычно надевал, когда отправлялся на охоту за стены, лежали стопкой обоймы.

Увидев, что отец действительно собрал его в дорогу, Грейсон не нашёл, что сказать. Стоян, вне всяких сомнений, был настоящим ублюдком, но порой, ведя себя подобным образом, он напоминал Грейсону отца в те времена, когда мама ещё жила на этом свете.

Грейсона такие внезапные вспышки отцовской любви всегда смущали и приводили в замешательство, а сегодня вообще вдвойне: он до сих пор клокотал от злости на этого мелкого ушлёпка Лайкоса, который с ног до головы облил его помоями.

— Спасибо, пап, — поблагодарил Грейсон, вылезая из своей старой коричневой ветровки и забираясь в более толстую чёрную, в которой он не замёрзнет ночью. — Не знаешь, надолго мы?

— Илиш сказал, несколько дней, — ответил Стоян. — Скорее всего, вам придётся идти по выступу над ущельем, поэтому никаких квадриков и уж точно грузовиков. Только пешком. Принц приказал довести младшего до вереницы домов и оставить на месте: похоже, у них там какая-то своя секретная лаборатория. В общем, оставляете его там и мигом чешете обратно: он специально добавил, чтобы вы отошли на приличное расстояние, а потом уже раскладывались на ночлег.

Когда дело касалось их тайн, психованные Деккеры впадали в самую настоящую паранойю. Ну и ладно, Грейсон плевать на это хотел. Ему предстояла работа, и так он, по крайней мере, отвлечётся от того, что случилось сегодня утром.

«Дебильный взбалмошный красавчик. Если я ещё хоть раз увижу его смазливую мордашку, то сделаю её гораздо менее смазливой».

— Вроде бы ничего трудного, — пожал плечами Грейсон. Пройдя на кухню, он нашёл ещё тёплые остатки яичницы и арийского бекона, стоявшие в духовке, и кусок хлеба с маслом. Грейсон вытащил тарелку, сделал себе кружку растворимого кофе и наспех позавтракал, пока стрелки часов подбирались к назначенному времени.

— Будь осторожен, — сказал вдруг Стоян, что само по себе уже было… подозрительно. Отец как будто за что-то переживал, хотя обычно вылазки Грейсона за стены не вызывали у него ни малейшего интереса. — Они… Химер создают искусственно, поэтому с башкой у них не совсем порядок. Не разевай рот рядом с этим учёным. Если бы ты только знал, какие слухи ходят о них в Скайфолле… Все они — насильники, убийцы: хитрые, подлые, коварные. Правда, говорят, химеры-учёные более-менее нормальные, но всё равно: им никакой закон не указ. Если пацан решит, что ты ему не нравишься, он тебя убьёт, и мы ничего не сможем сделать.

Ничего себе. Отец беспокоился… о нём? Грейсон бессмысленно уставился на Стояна, понятия не имея, как реагировать.

Стоян скривился.

— Не смотри на меня так, — проворчал он. — Ты — пустынник, а пустынники и скайфолльцы, особенно полоумные принцы, не уживаются друг с другом и никогда не будут. Короче, лишний раз не высовывайся, защищай мальчишку и возвращайся домой. И не заговаривай с ним первым.

Грейсон отправил в рот последний кусок бекона.

— Хорошо, пап. Я буду осторожен.

— Мелкий сказал, что свяжется с Арасом по рации, когда вы с ребятами отправитесь обратно, поэтому я буду знать, когда тебя ждать. Смотри в оба и не дури. А теперь выметайся отсюда, пока не опоздал.

Послушавшись, Грейсон закинул за спину винтовку с рюкзаком, выскочил из дома и потопал к северным воротам. По дороге брови его хмурились. Как же всё-таки всё было подозрительно и странно. Грейсон понимал, что химеры опасны, но неужели и впрямь настолько? Настолько ли они неадекватны и безумны? Поначалу Грейсон лишь чувствовал себя не в своей тарелке от неизвестно откуда взявшейся отцовской заботы, однако теперь его постепенно охватывала опасливость и даже немного страх. Если уж даже Стоян Меррик, чьи яйца были сделаны из стали, испугался за сына, то значит, у этих химер и в самом деле не доставало винтиков.

Грейсон на полном серьёзе дал себе обещание не доверять химере и ни за что не поворачиваться к нему спиной. Стоян прав: пустынники не уживаются со скайфолльцами, и уж тем более — с невменяемыми принцами.

Встречаясь по пути со знакомыми, Грейсон автоматически кивал в знак приветствия. До северных ворот оставался всего один квартал, и он невольно вертел головой по сторонам в поисках мелкого сучка Лайкоса. Пока он ещё дома, Грейсону хотелось убедиться наверняка, что этот паскудник тоже свалил в закат.

Какой всё-таки нахальный мудак. В Арасе в такие игры не играют: это самая прямая дорога к тому, чтобы быть съеденным. Может, у них в Тинтауне и штампуют шлюшек, которые строят из себя непонятно что, но в Арасе так не принято. Грейсон же не развопился, когда его отымел тот купец, несмотря на то, что он даже подростком понимал, что им каким-то образом пользуются — правда, тогда ещё не соображал каким.

«Нет, меня не то чтобы изнасиловали, конечно, нет. Я был озабоченным пацаном, у которого в одном месте чесалось, и торговец прекрасно это понимал».

Тот мужик настойчиво, даже слишком, требовал своего и не постеснялся напоить Грейсона, чтобы было легче сломить сопротивление. Потом они вместе пошли в заброшенный дом, где купец квартировал, и Грейсона впервые в жизни трахнули. Поначалу было больно, но, к счастью, мужик хотя бы знал, что делает, и, в конце концов, всё закончилось вполне приятно. Плюс Грейсону перепал настоящий минет, что тоже неплохо.

С возрастом Грейсон осознал, что произошедшее было неправильным, но он всё равно не кричал и не бесился. Что случилось, то случилось. Став мужчиной, он нашёл в себе силы признать, что мужик был тем ещё извращенцем — благо, не совсем уж уродливым извращенцем — и продолжил жить дальше. Так и следовало поступить недоумку Лайкосу, а не закатывать истерики и не портить так хорошо проведённый накануне вечер.

Грейсон изо всех сил стиснул кулаки. Его одолевала нешуточная ненависть. На месте Лайкоса он бы бежал отсюда так, что пятки сверк…

Оставив эту мысль висеть в воздухе, он резко затормозил и впился пылающим взглядом в Лайкоса, собственной персоной разгуливающего вдоль бетонной стены, окружающей Арас.

Блондинистый говнюк смотрел сквозь сетчатый забор, огораживающий с обеих сторон проём в стене, через который жители попадали в Пустошь. Рядом стояли дорожные сумки и пушка, прислонённая к ним. Какого чёрта он здесь забыл? Разве Грейсон неясно выразился, когда приказал улепётывать отсюда подобру-поздорову? Даже попросил этих бездельников часовых открыть ему ворота.

Похоже, Лайкос наблюдал за диконами. Руки его покоились в карманах джинсов, светлые волосы, зачёсанные назад, слегка колыхались на ветру. Он не заметил Грейсона — это ясно наверняка, потому что в противном случае уже нёсся бы куда подальше.

— Привет, Грейсон, — послышался голос Вегаса, его друга, но Грейсон не собирался отвечать. — Мы готовы, только дождёмся, пока Митчелл притащит ещё воды. В это время года в ущельях сухо, как в пустыне.

Услышав имя Грейсона, Лайкос подскочил как ужаленный и стремительно развернулся. Их взгляды пересеклись: в глазах Лайкоса читалась тревога и испуг, а Грейсон едва не взрывался от гнева.

— Ещё мы берём с собой мясо в банках и пасту. Приготовишь нам свои фирменные спагетти? Грей? — Вегас хохотнул. — Да куда ты так пр...

Не дослушав, Грейсон широкими шагами приблизился к Лайкосу, весь трясясь от раскалённой, как лава, жидкой ярости, заменившей кровь в венах.

— Ты что, не понял меня с первого раза? — рявкнул Грейсон, из последних сил борясь с желанием выхватить нож и быстренько покончить с поганцем. — Или тебе захотелось узнать, как в Арасе поступают с такими любителями позабавиться? Решил воочию убедиться, что я делаю с вертихвостами типа тебя? — за спиной Грейсона почему-то отчаянно орал Вегас. Вскоре к нему присоединился Митчелл, и оба они помчались к воротам, грохоча тяжёлыми ботинками. — Вали к чертям собачьим из моего города, пока я не…

— Грейсон! — ахнул Вегас, оттаскивая друга за плечи. — Ради всего святого, ты что, совсем сбрендил? Из-за тебя нас же всех порешат!

— Кто? — огрызнулся Грейсон. — Это мелкий пройдоха не может… Не может…

Да, Грейсон не отличался особой сообразительностью, и ему и впрямь понадобилось столько времени, чтобы наконец-то сложить дважды два.

Лайкос… Чистый, красивый, с мягкой кожей, белыми зубами… Лайкос не из Тинтауна. Он вообще не из Пустоши. Он из Скайфолла. Лайкос был Деккером. Учёным. Химерой. Принцем.

Молодая химера не сводила с Грейсона потрясённого взгляда, явно не ожидая, что тот окажется в составе группы сопровождения. Впрочем, и для самого Грейсона это тоже оказалось сюрпризом.

— Прости, мужик, — промычал Вегас Лайкосу, а затем прошипел в ухо Грейсону: — Ты под чем вообще сегодня?! Смерти захотел?! Успокойся! — он ещё сильнее дёрнул друга назад. Грейсон до сих пор злился, но теперь уже абсолютно не понимая, как такое могло получиться.

— Ничего страшного, — коротко ответил Лайкос. — Давайте поскорее выдвигаться, пока солнце ещё невысоко.

Отвернувшись от Грейсона, который продолжал испепелять его взглядом, Лайкос приблизился к воротам. И, словно перед Магнето в известном фильме, те распахнулись. Правда, не из-за способности мутанта, а потому что сующие нос не в своё дело часовые с любопытством наблюдали за сценой и наверняка едва сдерживали смешки. Грейсон обязательно подправит им носы, если хоть кто-нибудь отважится дразнить его по возвращении с этого вшивого задания.

Он агрессивно прошлёпал через ворота, взбешённый донельзя тем, что Лайкос оставил свои сумки и пушку — красноречиво намекая, что его личным вьючным мулам придётся нести всё за него. Грейсон зыркнул на диконов сквозь рабицу, представляя, как было бы прекрасно швырнуть к ним Лайкоса. Ох, как он будет вопить — истошнее только в момент, когда Грейсон изнасилует его и перережет горло сучьей химере.

Его порядком удивили собственные кровожадные намерения. До этого Грейсона никогда не посещали столь тёмные фантазии: его в принципе не возбуждала идея взять парня силой. Даже в подобном состоянии Грейсон понимал, что это лишь бахвальство, и он не настолько конченый, но сколько же, однако, радости доставляли сами мысли угробить пацана таким способом. Может, тогда Лайкос поймёт, каково сейчас Грейсону.

«А ведь он мне и в самом деле приглянулся».

Грейсон замотал головой, вытряхивая из неё эту глупость. Он никому и не в коем случае не желал признаваться, что именно из-за этого так взъерепенился.

Лайкос продолжал держать руки в карманах, плетясь за своими провожатыми. Шагал он молча и лишь раз подал признаки жизни, когда Вегас вручил карту, прося отметить, куда они направляются. В остальном Лайкос вёл себя тихо: так тихо, что Грейсон даже расслышал шёпотки Вегаса и Митчелла, обсуждающих, с какого перепуга их друг съехал с катушек, едва завидев хорошенького паренька-химеру. Правда, их сплетни Грейсон разобрать всё же не смог, но тем и лучше для этих остолопов. Услышь он что-нибудь бесящее, и их задницы точно бы были обречены. Вегас к тому же натурал, так что ему бы пришлось совсем несладко. Кто знает, может быть, Грейсон вообще мог бы сделать это перед детьми Вегаса! Да, так им всем!

Не в силах совладать с гневом, Грейсон зарылся в сумку и вытащил фляжку, в которую заранее залил виски. Бутылку он тоже упаковал и всерьёз задумал поискать на заброшках ещё, пока будет вести эту проклятую химеру туда, куда взбрело его проклятой химерьей башке.

Дурацкое избалованное химерье отродье, чтоб ему пусто было…

Несколько часов спустя Лайкос начал тормозить. От горячего летнего солнца по лбу его струился пот. Грейсону тоже хотелось отдохнуть в теньке, однако он упрямо пёр вперёд, просто чтобы насладиться страданиями Лайкоса.

— Давайте сделаем привал, — сдался, наконец, Вегас. Арас уже давно скрылся из вида за красными скалистыми пиками, обнимающими город со всех сторон. Теперь слева от них простиралась голая каменистая порода, а справа — крутой обрыв. Тропинка была узкой и опасной, но зато здешнее эхо раскатывалось на мили вокруг, поэтому они с лёгкостью услышат приближение любой враждебной твари. — Разведём костер, поедим, попьём, может, закинем пару колёс, чтобы стало повеселее.

Остановившись, Лайкос прислонился к огромному валуну. За всю дорогу он так и не проронил ни слова, с робким до глупости видом наблюдая, как остальные сооружают временный лагерь.

Вегас и Митчелл по очереди передавали друг другу самый тяжёлый рюкзак Лайкоса. Второй, что полегче, тоже привязали к первому. Зрелище того, что его товарищам приходится тащить на себе больше, чем нужно, доводило Грейсона до белого каления. Он остервенело кусал себя за язык, пока рот не наполнял привкус меди.

— У меня… у меня есть шоколад, если хотите, — предложил Лайкос. Миновав Митчелла, разводящего огонь, он присел над своим холщовым мешком. — Со Скайфолла. Я его до сих пор не съел.

Вегас, катящий к костру бревно, на котором все могли бы поместиться, заметно просиял.

— Шоколад из Скайфолла! Класс! — восхитился он. — До нас такое нечасто доходит. Караваны «Дек’ко» редко довозят сладости до нашей глуши, а даже если и довозят, то какие-нибудь старые или растаявшие. Так что там у тебя?

Грейсон с кислой миной прищурился, глядя, как Лайкос извлекает наружу две шоколадные плитки в чёрно-золотой обёртке с надписью «Кармилк».

— Это наш вариант «Карамилк» от «Кэдберри». Силас вечно говорит «кармель» вместо «карамель», а Илиш вечно его поправляет. Однажды тому это настолько надоело, что он поменял название, — Лайкос весело хихикнул, а Грейсон насупился ещё сильнее. — Он очень вкусный, — открыв обе шоколадки, он поделил их на четыре равные части. — Его всё равно надо съесть поскорее, пока не растаял. Я держал их возле замороженных гель-пакетов, но рано или поздно они всё равно потекут.

— Круто! — Митчелл устроился на полене и взял свою долю. Вегас повторил за ним. — А вы, химеры, не такие уж и плохие, — поняв, что ляпнул, он поднял на Лайкоса перепуганный взгляд. — В смысле вы вообще не плохие. Все химеры замечательные.

Лайкос улыбнулся.

— Да, я знаю, что у нас есть… определённая слава. Но я вполне нормальный.

Грейсон презрительно фыркнул, за что в его сторону прилетело аж два оха и аха под названием: «Грейсон, из-за тебя нас всех порешат» и безразличный, но крайне неприветливый взгляд от Лайкоса.

— Сядь и спокойно поешь, Грей, — приказал Вегас, красноречиво косясь на своего друга. — Может, тогда подобреешь.

— Ага, как скажешь, — прорычал Грейсон, устраиваясь у костра. Он сцапал свой шоколад, хотя сейчас ему меньше всего хотелось набивать живот сладостями. Словно бы он давал Лайкосу какую-то поблажку, приняв эту несчастную плитку.

— Тебе необязательно вести себя как мудак.

Глаза Грейсона округлись. Пацан настороженно потупился в землю, следя за щепками, кидаемыми в костёр. Вегас нервно рассмеялся. Митчелл сделал вид, что он не здесь (а там, где их всех режут на ремни дурные принцы из Скайфолла).

— Правда, что ли? — выплюнул Грейсон сквозь стиснутые зубы. — Потому что мне кажется, что я имею полное право вести себя так.

— Грейсон! — Вегас шумно шарахнул ладонью по бревну, на котором сидел. — Всё, хватит. Возвращайся домой. Не знаю, что на тебя нашло, и знать не желаю, но с ним нельзя так разговаривать. Он же член королевской семьи, чёрт бы тебя побрал! Который, между прочим, идёт тебе навстречу.

Грейсон подскочил на ноги, готовый послать все их семьи до седьмого колена, но Митчелл, — гораздо старше и мудрее их всех, — похоже, уловил, в чём суть их конфликта.

— Между вами двумя что-то было? — поинтересовался он, вопросительно приподняв седую бровь.

— Грейсон с химерой?.. — Вегас прыснул со смеху, но при виде реакции Грейсона его голубые глаза тоже распахнулись, а брови взлетели до небес, соперничая с бровями Митчелла. — Серьёзно?

Лайкос, не шевелясь и не подавая голоса, тихо жевал шоколадный квадратик.

— Не нужно ссориться. Он просто обычный козёл, который возомнил, что может угрожать принцу и ничего ему за это не будет. Ничего страшного.

— Грейсон! — снова прошипел Вегас. — Теперь нас всех точно убьют! Из-за тебя! Ты вообще знаешь, кто такой принц Илиш?! Он правая рука Силаса! И он доверил нашему кварталу жизнь своего брата! Ты и впрямь хочешь, чтобы Лайкос плохо о нас подумал? Веди себя прилично!

— Ага, — Лайкос удостоил кипящего Грейсона взглядом. — Веди себя прилично.

Какая всё-таки наглючая мелкая сволочь!

Грейсон, скрипя суставами, как несмазанная жестянка, и с лицом, которое он словно только что вытащил из духовки, проверяя, готова ли крысятина, уселся на место. Фантазии, одолевавшие ранее, в которых он истязал, насиловал и уродовал принца-недотрогу, нахлынули с новой силой, но теперь с ещё более яркими подробностями, вплоть до тональности, в которой Лайкос будет визжать. Грейсона больше ничуть не волновало, как брови Лайкоса будут ощущаться под его пальцами. Теперь его гораздо сильнее интересовало, как тот будет орать с ножом в кишках.

Сказать, что дальнейший путь они продолжили в неловкости — ничего не сказать. Грейсону пришлось вытерпеть, как Митчелл и Вегас расстилаются и извиняются перед Лайкосом за своего грубого товарища, молча всё проглотить, да ещё и поблагодарить за угощение. Они по-быстрому пообедали консервированным супом и спрессованными сухарями с ветчиной из банок вприкуску, выпили по паре стопок спиртного и половине бутылки воды каждый и отправились дальше.

Теперь их возглавлял Митчелл, больше не дожидаясь, пока их драгоценный груз укажет дорогу. В случае столкновения с чем-нибудь недружелюбным, мужчина отправится в расход первым. Следом шёл Лайкос, чуть поодаль — Грейсон, и замыкал шествие Вегас, следя, чтобы ничто не попыталось наброситься сзади. Праздные разговоры свелись к минимуму. От коричнево-рыжих скал, устрашающе нависших сбоку, по-прежнему отражались малейшие звуки, уже не только помогая услышать неприятеля, но и выдавая их расположение. Теперь даже обычный стук шагов оглушал, а от каждого крошечного голыша, скатившегося с более крупного, все замирали и внимательно прислушивались.

Кроме того, ощутимоо похолодало. Они ступали в местность, метко прозванную «Ущельем Сухих Костей». Утёсы по левую сторону от Грейсона уже заслоняли собой солнце. Обычно тени с большой охотой приветствовались летом, однако сейчас температура упала настолько, что Грейсон даже застегнул ветровку на молнию.

На Лайкосе красовалась какая-то совсем дрянная нейлоновая олимпийка, «Адидас», или что-то в этом духе. Скорее всего, он приобрёл её, чтобы просто сойти за пустынника. Глупый мальчишка весь сгорбился, засунув руки под куртёнку и обхватив себя под мышками. Пустые рукава размахивали взад-вперёд на каждом шагу.

Грейсон наблюдал за ним с мстительным удовольствием. Так ему и надо. Здесь Серая Пустошь, сладенький принц, а не твой тепличный Скайфолл, где в небо упираются башни, полные лакеев, готовых исполнить любой каприз. Здесь, если не одеваешься по погоде, — умираешь. А если не умираешь… Ну так, блин, всё равно страдаешь от холода!

Грейсон веселился весь день, злорадно любуясь, как мёрзнет Лайкос. Когда опустилась ночь, а вместе с ней и температура, химере пришлось нацепить под низ две водолазки с длинными рукавами.

К вечеру они как раз достигли вереницы когда-то бывших вычурными домов на вершине хребта, вдоль которого шли. Большинство успело рухнуть на землю со своих изящных свай, но тем не менее состояние их оставалось вполне приличным. Некоторые даже починили пустынники, жившие там одно время.

Грейсон и Вегас отправились в разведку и проверили парочку ближайших. Их выбор пал на двухэтажный коттедж с плоской и просторной крышей, террасой, ни у кого не вызвавшей доверия, и подвала, через который в случае чего удастся сбежать. Внутри творился настоящий бардак: пустынники не отличались чистоплюйством и привычкой убирать после себя, но сейчас это было скорее на руку: посреди гостиной обнаружилось уже оборудованное место под костёр. Какой-то приличный человек даже накрыл брезентом дыру в крыше и обложил по краям камнями от ветра, чтобы зимой дождь ещё больше не испортил внутренности дома.

Разбив лагерь, странники подоставали свои походные мешки. Кроме спальников у них также обнаружился поролоновый матрас, на котором устроится, естественно, Его Высочество Лайкос. С главной спальни открывался неплохой обзор на окрестности, а значит, именно здесь Грейсон и остальные будут сидеть в карауле. Сама комната стояла в руинах: перину давно стащили, а каркас кровати вместе с остальной мебелью разломали на дрова. Остался лишь пыльный хлам, гипсокартонная труха да пустые шкафы с плесневелыми книгами: дом находился на самом видном месте, поэтому ничем полезным поживиться тут явно не получится.

Лайкос подлез поближе к огню, чтобы согреться. В кастрюле кипели спагетти, а рядом на сковороде шипели две банки кукурузы и куски солонины. Это был фирменный рецепт Грейсона — великолепный на вкус и очень лёгкий в приготовлении.

За ужином все обменивались вежливыми, ничего не значащими фразами, однако Грейсон упрямо молчал. С дневного привала он не сказал Лайкосу ни единого слова, но зато в голове, где он уничтожал скотину, появлялось всё больше и больше деталей нежно лелеемых надругательств и расчленений. А благодаря тому, что химера грозно сверкал глазами каждый раз, когда ловил на себе не менее убийственный взгляд Грейсона, фантазии расцветали ещё более пышным цветом.

— Чёрт возьми, какая же вкуснятина, — разохался Вегас, заталкивая в рот спагетти. Он уже приложился к своей фляжке, слопал несколько колёс, раздобрел и захмелел, — и разрешил Грейсону нести дозор первым. — Горячая еда — самое то после такой холодрыги, — он кивнул в сторону Лайкоса, который не торопясь поглощал свою порцию. — А у тебя больше нечего надеть, Лайкос?

Тот оторвался от своей порции. Грейсона успели допечь и его безупречные манеры за столом: химера крутил спагетти вилкой, словно балерину на сцене. Капец.

— Нет… Я как-то не думал, что настолько похолодает, — ответил он. — Но у меня тёплый спальник, поэтому ночью я не замерзну.

Вегас, затягиваясь сигаретой, кивнул.

— В ущельях гораздо хуже. А дом на холме, поэтому днём его нагревает солнце, — выдохнув, он обратился к Грейсону. — Будем сменять друг друга каждые два часа. Светлеет сейчас рано, поэтому предлагаю не разлёживаться и вставать на рассвете. Ты будешь спать у огня, парень?

Лайкос на мгновение задумался.

— Я… Я лучше лягу в другой комнате. Продрогнуть не должен, — покачал он головой. — Химере не нужно много сна… Мне надо перебрать свои заметки, и я не хочу будить вас светом.

— Вы мало спите? — удивился Митчелл. — Никогда не слышал о таком.

— Да, кто-то из нас спит вообще по четыре часа, но мне достаточно около пяти. Многие отдыхают как обычные люди, но могут и меньше, если понадобится, — объяснил Лайкос.

Митчелл присвистнул.

— Ничего себе. Слушай, а можешь ещё рассказать — или заткнуть меня, если это не наше дело… В общем, правда, что вы умеете делать руки горячими и холодными?

Лайкос — само приличие и этикет — сначала дожевал, после бесшумно проглотил и уж потом — ответил:

— Да, но я так не умею, — сказал он. — И не только лишь горячими и холодными, и не только руки… Некоторые из моих братьев могут полностью становиться раскалёнными или ледяными. Они могут убивать людей током при прикосновении или наоборот… — Лайкос весело ухмыльнулся. Грейсон увидел его улыбку впервые с их совместной ночи. — Просто покалывать и доводить до мурашек, дотрагиваясь до определённых частей тела. Во время секса.

Брови Митчелла поползли вверх, но Вегас широко оскалился.

— Мы слушали от купцов, что вы… друг с другом и с Силасом… — Митчелл пребольно пнул по ноге чересчур любопытного Вегаса, в открытую призывая захлопнуть рот.

Лайкос зарделся, а кровь в жилах Грейсона забурлила с новой силой. Ну, конечно, Лайкос-нимфоман и его нереальное количество сексуальных партнёров. Мелкий потаскун говорил о своих братьев. Они все без зазрения совести спали друг с другом, а некоторые даже официально встречались. Инцестная семейка извращенцев.

— Ну… В Скайфолле об этом и так все знают, поэтому вам, наверное, тоже можно… Короче говоря, да. Таким образом мы укрепляем семейные узы и выражаем любовь и преданность друг другу. И как нам исполняется пятнадцать… мы все время от времени спим с Силасом. Кроме, конечно, нашей единственной сестры — Эллис.

Вегас, единственный натурал среди них, заинтригованно придвинулся ближе.

— Расскажи мне про Эллис. Она вся такая крутая и опасная? А как выглядит?

Грейсон раздражённо покачал головой. Его ужин только что окончился, а вместе с ним и этот дурацкий разговор.

— Уже поздно. Я пойду наверх, начну дозор, — он насухо вытер тарелку тряпицей, чтобы назавтра она была чистой. — Жду кого-нибудь через пару часов.

Все пожелали Грейсону спокойной ночи. Он прихватил собой металлический стул без подлокотника и поднялся по прогнившей лестнице на второй этаж. Помочившись через окно, он положил на сиденье свой спальный мешок, чтобы было чуть помягче, и принялся следить за залитыми лунным светом ущельями, зорко высматривая всякие неприятности.

Погода стояла совсем не холодная, даже, скорее, тёплая. Из-за полнолуния местность внизу просматривалась гораздо лучше, чем обычно. Серебристые лучи, играющиеся с красными скалами, сливались вместе в завораживающее зрелище. Все было тихо и спокойно, и лишь хор кузнечиков нарушал умиротворение ночи. Позже к нему добавился храп Митчелла и Вегаса внизу. Грейсон, курящий одну за одной, развлекался чисткой винтовки.

Два с половиной часа спустя в главную спальню просунулась голова Митчелла.

— Внизу тоже всё нормально просматривается, так что я притулюсь у окна. Нашёл журналы, которые хочу почитать.

Грейсон, позёвывая, кивнул.

— Мне же лучше: если нагрянут монстры, тебя они съедят первым, — он размял затёкшие конечности. — Увидимся утром.

— Спокойной, Грей.

Грейсон снял спальник со стула и уложил на ковер несколько слоёв простыней, чтобы накрываться мешком, как одеялом. Потом, водрузив в изголовье подушку с ещё большим количеством ткани сверху, чтобы хоть чуть-чуть убить затхлый запах, снял с себя куртку. Вполне довольный результатом, он залез в своё импровизированное гнёздышко и моментально задремал.

Однако спал он недолго.

Грейсон обеспокоенно распахнул глаза, ощутив рядом с собой чьё-то присутствие. Сердце противно заныло и испуганно сжалось. Действуя на рефлексах, он приподнялся и потянулся за пушкой, но, когда зрение приноровилось к холодному лунному свету за окном, Грейсон увидел перед собой… грёбаного Лайкоса.

Тот как ни в чём ни бывало накинул поверх спальника Грейсона свой и принялся укладываться рядом.

— Ты что, чёрт тебя возьми, творишь?! — прошипел Грейсон, отшатываясь подальше. — Пошёл вон, псих.

— Мне холодно, — вполголоса пробормотал Лайкос.

— Мне плевать, поехавший ты мудак! — рявкнул Грейсон. — Вали давай.

Лайкос, уже стоящий на коленях над подушкой, понуро свесил голову, комкая ладонями спальник.

— Но… Но мне холодно, — повторил он ещё тише.

Грейсон заскрежетал зубами.

— А мне-то что! — выплюнул он. — Я уже один раз был к тебе добр и с тех пор жалею об этом!

Лайкос остался на месте, всё так же потупившись в пол. Наступила тишина, которую нарушало лишь сердитое дыхание Грейсона, испепеляющего взглядом белокурую химеру.

Прошла, казалось, целая вечность, но потом вдруг Лайкос одним плавным движением припал ко рту не успевшего толком возмутиться Грейсона и силой поцеловал… Настолько напористо, что тот потерял равновесие и шлёпнулся обратно на спину.

Лайкос перекинул ногу через бёдра абсолютно сбитого с толка и переполошившегося Грейсона, седлая того сверху. Следом снова соединил их губы воедино. Тревожные колокольчики в голове Грейсона едва не взорвались, когда в ход пошёл язык.

«Что вообще тут происходит? Он же напрочь двинутый».

Лайкос безо всякого стеснения лапал его со всех сторон. Руки очень скоро нащупали ширинку Грейсона. Глаза его были закрыты, но Грейсон, напротив, недоумевающе пялился в заляпанный водяными разводами потолок.

Однако он не шевелился и не спихивал с себя Лайкоса. Почему? Действия химеры по-настоящему застряли врасплох. Грейсон вновь обрел дар речи лишь тогда, когда Лайкос сдёрнул с него трусы.

— Что ты делаешь?! — завопил он, тяжело отдуваясь. От страстного поцелуя сбилось дыхание. Тело постепенно окутывало плотным жаром, таким, который просачивается сквозь поры, раскаляясь с каждой секундой. — Ты совсем дур… Ох, чёрт…

Лайкос взялся за пенис, шокированный не меньше, чем его хозяин, и наполовину возбуждённый примитивными мужскими инстинктами, и протолкнул в рот головку. Она прорвалась сквозь плотно сжатые губы, и Грейсон провалился в тёплую, приветливую влажность. Язык нежно защекотал выступающие на стволе выпуклости.

— Ё-моё… — Грейсон шумно выдохнул, издав весьма громкий стон, и шире раздвинул ноги. — Да что у тебя вообще в голове? Шизик, — он снова ахнул. Наслаждение, появившееся из ниоткуда, стремительно вступало в свои права. Грейсон непроизвольно положил ладонь на затылок Лайкоса, ритмично ходящий вверх-вниз.

Парень был умел. Ох, насколько же умел! Правда, стоит ли удивляться? Лайкос принадлежал семейству химер, а их ведь учат сосать члены, едва становится можно по закону. Им наверняка преподают минет в школе, и Грейсон в эту секунду не находил в подобном ничегошеньки плохого. Ему никогда в жизни так не отсасывали, а пацан ведь только разогревался.

К делу был подключен не один лишь рот — рука так же бережно, но крепко оплела ствол. Лайкос ни на миг не тормозил — он постоянно перемещался, давил и сжимал в нужных местах, имитируя проникновение, и одновременно с этим ласкал и облизывал головку. Второй ладонью он касался яичек Грейсона, невесомо и чувственно перебирая пальцами. Лайкос знал, что, как и когда надо делать — он был настоящим богом секса.

И он и не думал останавливаться на оральных забавах. Когда откинувшийся назад и поглощённый удовольствием Грейсон забыл обо всем, Лайкос внезапно отстранился. Тот распахнул глаза и следом округлил, поняв, что Лайкос снимает с себя штаны, потом плавки и снова седлает его. Пацан ухватил его за член, приставил в нужное место, и, когда смоченная слюной головка прижалась к отверстию, Грейсон ощутил, что там было уже смазано. Проклятая безумная химера всё продумала: Лайкос знал, чего хочет, и упорно шёл к цели.

Грейсон вцепился в его стройную талию и, когда пацан насадился сильнее, впуская внутрь головку, удовлетворённо прокряхтел. Лайкос тоже охнул и, приоткрыв рот, простонал, потом медленно опустился полностью, до самой мошонки Грейсона.

А затем Лайкос принялся за него всерьёз. Неспешные раскачивания длились лишь несколько секунд, а после он набрал темп, размашисто скользя вверх-вниз, коротко и эротично постанывая в такт. Тело химеры напоминало прекрасную мраморную статую, омытую лунным светом, а белокурые волосы колыхались и блестели, словно серебристый дождик на ветру.

Грейсон, не убирая рук с бёдер парня, начал помогать Лайкосу двигаться. В глазах его плескалось удовольствие и вожделение. Ненависть к чокнутой химере никуда не делась, но теперь с ней смешался любовный экстаз. Ощущения были чересчур фантастическими и умопомрачительными, и в голове Грейсона не находилось места ничему, кроме скачущего на члене Лайкоса. Словно зачарованный и не способный сопротивляться этому идеальному созданию, он обернул ладонь вокруг возбуждённого пениса химеры, подпрыгивающего вместе с хозяином, и принялся дёргать рукой вдоль ствола. Стоны Лайкоса стали на октаву тоньше; он ускорился, высоко поднимаясь и стремительно ухая вниз. Грейсон, подаваясь тазом вперёд, со шлепком встречал обнажённый зад на полпути.

Оргазм, всё копящийся и набирающий силу, вскоре накрыл его с головой. Почувствовав приближение, Лайкос задвигался ещё мощнее и агрессивнее, а рука Грейсона разогналась. Бёдра его заходили со скоростью отбойного молотка. Благодаря химии, творящейся между ними, тела действовали как единое целое, а голоса сливались в унисон. Грейсон вскрикнул и мощно кончил, не прекращая толчков до тех пор, пока чувствительность головки не стала невыносимой.

Лайкос вытащил из себя член Грейсона, но тот, не отпуская химерий пенис, потянул к себе. Парень послушно подполз на коленях к его груди, и Грейсон принялся активно посасывать головку, продолжая летать рукой. Лайкос неглубоко погрузился ему в рот, и спустя мгновение залп тёплой спермы ударил Грейсону в заднюю стенку глотки. Тот зажмурился, наслаждаясь ощущениями и смакуя вкус, который мгновенно занял место одного из любимейших.

Когда его оргазм стих, Лайкос отодвинулся, ещё пару мгновений постоял над Грейсоном, приходя в себя, и слез с полуобнажённого тела. Следом, к неимоверному изумлению последнего, прижался к нему поближе и приобнял за грудь.

«Это было… нечто. Странное, неожиданное… нечто», — Грейсон бросил растерянный взгляд на химеру и увидел, что тот уже успел закрыть глаза.

— Нет, у тебя точно с башкой не всё в порядке, — прошептал Грейсон. — Сумасшедший.

Лайкос не отвечал, и Грейсон не стал на него давить. Попялившись несколько секунд на опущенные ресницы, он накрыл спальником Лайкоса их обоих и уснул.

На следующее утро он не мог поверить своим ушам. Или всё-таки мог?

Грейсона разбудил возмущённый вздох и длинная череда проклятий. Округлившиеся карие глаза в ужасе уставились на него.

— Блин, блин! — панически заголосил Лайкос. — Нет! Нет! — поняв, что они оба голые, он спрятал лицо в ладонях и запричитал ещё отчаяннее. — Нет! Нет!

Опять двадцать пять?

Грейсон быстро надел на себя трусы.

— Ты, блин, больной, — процедил он с каменным лицом. — Реально ненормальный. Мой отец был прав: все химеры психи.

Лайкос ощетинился.

— В смысле? — свирепо выплюнул он. — Ты как со мной разговариваешь?!

Грейсон вплеснул руками.

— А ты убей меня, принц-полудурок! Наябедничай папочке Силасу и попроси насадить мою голову на пику!

Взбешённый Лайкос стиснул кулаки.

— Так и сделаю! — рявкнул он. — Как только вернусь домой, сразу же нашлю Легион на твой вшивый… — он сделал шаг назад от поднявшегося Грейсона, возвышающего над химерой на целый фут.

— Мелкая дрянь, — склонившись, прошипел Грейсон ему в лицо. — Тебя спасает лишь виртуозное умение сосать и то, что твой зад… — он зажмурился от пощёчины и на удивление даже получил от удара некоторое удовлетворение.

— Убей себя об стену, — прорычал Лайкос. — А я сожру тв…

Внезапно с первого этажа донёсся крик. Оба парня изменились в лице, узнав голос Митчелла.

— Идут! — орал тот. — Грейсон! СЮДА!

Просвистев в воздухе размытым пятном, тот сцапал пушку и в одной рубашке и шортах побежал вниз по лестнице, едва не спотыкаясь в спешке. Мимо промелькнуло что-то коричневое. Грейсон закрутился волчком, балансируя на последней ступеньке, и ровно в тот момент, как бурый пёс без шерсти помчался на Митчелла, тот спустил курок. Ружье бабахнуло с оглушительным хлопком, и голова собаки взорвалась на несколько кусков поменьше.

Но потом вдруг в бок Грейсона что-то вцепилось, а следом плоть пронзила острая боль. Ещё одна шавка своей грузной тушей выбила винтовку из его хватки и повалила на пол.

— Грей! — завопил Митчелл.

Грейсон, матерясь и изрыгая проклятия, замолотил кулаками по морде псины и засучил ногами, чтобы лягнуть её в брюхо. Злобная тварь бешено рычала, сверкая мутно-молочными, светящимися от радиации глазищами, и крутила башкой, всё глубже вгрызаясь клыками. Но самым страшным оказалось другое — на ней был ошейник.

Второй выстрел прикончил и этого пса. Взвизгнув и булькнув кровью напоследок, тот кулём скатился с Грейсона. Митчелл тут же подоспел на выручку и помог другу подняться. На верхушке лестницы бестолково топтался оторопевший Лайкос со штанами в одной руке и с винтовкой — в другой.

— Где Вегас? — выдохнул Грейсон. К счастью, всплеск адреналина пока заглушал болезненные ощущения.

— Снаружи два пустынника, они спустили на нас псов, — объяснил Митчелл. — Вегас на крыше, пытается… ЛОЖИСЬ! — он вдруг наскочил на Грейсона, роняя того вниз. Недавно бывшее целым окно разбилось на мелкие осколки, осыпав их стеклом и мелкими крошками штукатурки. В проёме показался суровый бородатый мужчина с укороченным обрезом.

Снаружи прогремели ещё два выстрела, и где-то сверху заверещал Вегас. Грейсона омыло волной страха, но ужас придал ему сил двигаться. Доползши до М16, он вскинул оружие и одновременно с пустынником нажал на курок. Оба промазали, но бородач выстрелил в лапу мертвой шавки, разнеся ту в клочья, а вот Грейсон, попав во второе окно, отправил в полёт острый кусок стекла, который угодил мужчине прямо в шею.

Тот неуклюже попятился назад, где его уже поджидал спустившийся Вегас с ножом наготове. Одним отточенным движением он перерезал пустыннику глотку, и тот, накренившись, исчез из поля зрения Грейсона.

Грудь Вегаса тяжело вздымалась, а по лбу стекала тоненькая струйка крови. Все трое несколько мгновений ошарашенно смотрели друг на дружку, а затем боль всё-таки нашла Грейсона, выбравшись наружу сдавленным стоном.

— Грейсона укусили, — сообщил Митчелл. — Вегас, ты как?

Вегас исчез из оконного проёма и спустя пару секунд появился в дверях. Ссадины и порезы от разлетевшегося во все стороны стекла виднелись и на нём. Рукав вовсе оторвался, а оставшаяся часть вымокла в крови.

— Меня задело, но несильно. Пуля прошла сквозь бицепс, — он присел на корточки возле Грейсона. — А вот у тебя дела плохи… Пасть этой твари наверняка кишела бактериями. Тебе надо в Арас и как можно скорее. Будем надеяться, она хотя бы ничем не болела. Блин, у нас ведь только-только в очередной раз избавились от трайдеса…

— Хорош нагнетать обстановку, козёл, — прокряхтел Грейсон, с их помощью вставая на ноги. Он как следует разглядел рану на бедре — несколько отметин от зубов — и скривился, поняв, что пёс довольно сильно повредил кожный покров, а значит, ядовитая слюна уже вспрыснулась в кровь. — Аптечка есть?

— Есть и аптечка, и обеззараживающее, но этого мало. Вам надо к доктору… обоим, — сказал Митчелл. — У нас ведь нет ничего от бешенства?

— Нет, откуда, — покачал головой Грейсон, мельком косясь на Лайкоса. Тот все так же стоял на лестнице, захлопнув рот сразу двумя ладонями. Вид у него был насмерть перепуганный. — Просто… промой и перевяжи как получится.

Митчелл тоже поднял глаза на Лайкоса.

— Слушай, парень… Нам придётся поворачивать назад, — заявил он. — В Арасе тебе найдут других провожатых. Они не вытянут дорогу туда и обратно: в таких условиях раны могут очень быстро загноиться. Грейсону и так будет худо: нам идти ещё день, а у него в крови могут уже вовсю размножаться микробы. Ему нужны специальные лекарства.

— Собака… Собака была чем-то заражена? — пролепетал он, осматривая со своего места ногу Грейсона, к которой приложили тряпку. — Полотенце слишком грязное… Вы можете сделать ещё хуже.

— Добро пожаловать в Серую Пустошь, — промычал Грейсон. Рана отчаянно щипала, зудела и ныла. — У нас тут нет навороченной медицины, как в Скайфолле. Здесь выживают сильнейшие… Слабаки остаются у вас, — он невольно дёрнулся. Митчелл окатил рану водой из бутылки, очищая от мелкого мусора, и Вегас принялся обматывать ногу постиранным бинтом, выуженным из сумки.

— Но от инфекции ведь можно умереть… — промямлил Лайкос сдавленным от страха голосом.

Грейсон кинул на него ожесточившийся взгляд.

— А тебе-то, блин, чего с этого? — гаркнул он. — Ты не потрудился даже поднять винтовку. Разве химеры не должны быть боевыми и воинственными? — Грейсон ожидал, что Лайкос рассердится, но тот лишь продолжил боязливо моргать на ступеньках.

— Ладно, хватит. Давайте собираться, — предложил Митчелл. — Если выйдем сейчас, то, надеюсь, к полуночи будем уже в Арасе.

До Лайкоса наконец-то дошло, что Митчелл имел в виду.

— То есть… А как же лаборатория? У меня там… живые существа, которые питаются от машин. Запасная батарея очень скоро накроется, и если я не подключу генератор, они все погибнут. Илиш приказал идти в лабораторию.

Замешкавшись, Митчелл повёл бровями и переглянулся красноречивым взглядом с остальными провожатыми.

— Он — химера, — вполголоса напомнил Вегас. — Если мы разозлим королевскую семью, они вполне могут уничтожить весь наш квартал… Нельзя подставлять Арас.

— У вас может начаться воспаление, — возразил Митчелл, тоже понизив тон, чтобы Лайкос не расслышал. — И я не отпущу вас в Арас в одиночестве; это слишком опасно. На запах крови и так сбегутся радтвари со всей округи.

Грейсон слушал спор своих друзей вполуха, потому что уже знал, как ему придётся поступить. Доставить Лайкоса до места назначили их всех троих, но отец особо подчеркнул, что принц Илиш потребовал кого-то важного в качестве гаранта того, что его брат достигнет лаборатории в целости и сохранности.

У него нет выбора… Ох, как же чертовски больно и вообще препаршиво это будет.

Но не успел Грейсон открыть рот, как Лайкос заговорил сам:

— Лаборатория ближе, чем Арас. Вы возвращайтесь, а мы вместе с Грейсоном пойдём туда… У меня есть все нужные лекарства и препараты.

Что ж, такого поворота событий точно никто не ожидал. Но ни Митчелл, ни Вегас, судя по виду, не горели желанием отправлять сына мэра в одиночку с химерой.

— И обратно мы его тоже подкинем… Я попрошу Илиша довезти Грейсона до Араса, — добавил Лайкос. — Мне нужно попасть в лабораторию, а Грейсону нужно нормально обработать рану.

— Думаю, так мы и сделаем, — решил Грейсон. Рана кровоточила, и весь адреналин, произведённый во время битвы, выветрился. Болело адски и никакого облегчения страданий в ближайшее время не предвиделось. — Когда прибудем туда, я свяжусь по рации с отцом и всё расскажу. Он пошлёт квадрики, докуда сможет, чтобы вам не пришлось ковылять хотя бы последнюю пару миль.

Вегас безнадёжно крякнул, а Митчелл просто побледнел.

— Точно? — переспросил он. Грейсон коротко кивнул. — Тогда смотри, чтобы тебя не сожрали разные твари, и — ради всего святого — не беси химеру.

Вегас принялся наспех заматывать худшие из своих ран. Грейсон поднялся по лестнице за своими штанами, минуя по пути Лайкоса, стоявшего тихо, как мышка. Одевшись и собрав в сумку пожитки, он спустился вниз. Взволнованный пацан, маячивший уже в дверях, выглядел так, будто его обухом по голове ударили. Формально Лайкос принадлежал к семейству химер, но на деле оказался слабым и беззащитным. Он и пальцем не пошевельнул, когда внизу разыгрывались страсти ни на жизнь, а на смерть. Как такое существо может быть химерой? По слухам, его братья крепкие, как гвозди, жёсткие и опасные, но пацан вообще не приспособлен к жизни и не понимает ничего, кроме своей науки.

А теперь Грейсону придётся странствовать с ним в одиночку. С неуравновешенной химерой, страдающей не то биполярным расстройством, не то раздвоением личности, которая не способна обороняться… А ночью превращается в жадного до члена извращенца. Скайфолльцы сами по себе странные, но Деккеры бьют их по всем статьям.

Полчаса спустя, упаковав все вещи, Митчелл и Вегас попрощались. С лица последнего пока ещё не сошёл цвет, но мучения выражались весьма явственно. Хорошо, хоть в Митчелла не попали. Грейсон и сам уже прикусывал губу, но испарина, смочившая брови, без слов выдавала его плачевное состояние.

Но вот что было совсем невероятно: приготовившись отправляться в дорогу, Грейсон вдруг заметил, что Лайкос на этот раз сам подхватил своё барахло, а не ждал, что кто-то понесёт сумки за него.

— Пошли, — бросил Грейсон, кивая в сторону тропки, которая выведет их обратно к выступу над ущельем. — И не шуми лишний раз. Теперь только я могу слышать людей или животных, которые не прочь нас загрызть.

Лайкос, заметно взволнованный и обеспокоенный — что ещё больше выводило Грейсона из себя, — запротестовал:

— Я тоже могу слушать. Не настолько я… никчёмный.

Грейсон, не ответив, осторожно поехал ботинками по скалистому склону, опоясывающему нагромождения красных валунов, которые выпячивались из-под земли, словно огромные руки выталкивали наверх. Он мысленно восстановил в голове карту местности, прикидывая, где бы лучше пойти, чтобы бедро поменьше напрягалось.

Однако как ни выбирай, рельеф здесь был просто отвратительный. Каждый шаг отзывался пульсирующей болью в бедре, и через несколько часов походные бинты насквозь пропитались кровью, а те части, что успели покрыться тоненькой коркой, цеплялись за марлю и растревожились ещё сильнее. Грейсон захромал, так очевидно, что Лайкос беззвучно подобрался сбоку и теперь шёл рядом, наблюдая за его страданиями.

— Хочешь, сделаем привал? — предложил пацан.

Со лба Грейсона капал уже полноценный пот. Ему было жарко, неудобно и мучительно, но ни фляжка с виски, из которой он непрестанно отхлёбывал, ни болеутоляющие, которыми закидывался, не притупляли боль ни на йоту.

— Нет, хочу скорее добраться до твоей лабы, — Грейсон оторвал налипшие бинты и спрыснул укус водой, надеясь чуть охладить пекло. — Сколько ещё?

Лайкос выхватил бутылку у него из рук.

— Во-первых, перестань орошать себя ещё большим потоком микробов. Посмотри, она же даже на вид грязная, — сказал он. — Сядь. Я вскипячу воду.

— У нас нет времени.

— Нет, есть, — возразил Лайкос. — Мы уже несколько часов идём без перерыва. Тебе надо отдохнуть.

С этими словами он принялся отрывать хилые веточки с куста, который уже давно зачах. Из поленьев здесь виднелись лишь стволы, упавшие вскоре после Фоллокоста, поэтому древесина их побелела и иссохла едва ли не твёрдости камня.

— Осторожнее, химера. А то я ведь могу подумать, что тебе не плевать.

Лайкос, уложив улов на землю, полез в карман за зажигалкой.

— Мне не плевать, — пробормотал он.

Насмешливо фыркнув, Грейсон бросил грязные бинты на кучу щепок и принялся разводить огонь.

— Тебе, химере? Большому и страшному принцу?

Лайкос промолчал и, когда тряпки загорелись, присел на корточки и начал подкидывать сучья потолще. После он вылил в небольшую кастрюльку полбутылки воды и поставил греться над пламенем.

Потом наступила тишина. Грейсон не возражал — тишина ему нравилась, да к тому же, каждый раз, когда Лайкос открывал рот, ему хотелось дать тому в челюсть.

Ну, или, по крайней мере, хотелось раньше… Сейчас Лайкос был сдержан и неразговорчив и почему-то даже кроток. Такое чувство, будто он духарился и пушил хвост, только когда просыпался и осознавал, с кем провёл ночь. А всё прочее время пацан казался вполне нормальным — тихим, но нормальным. Даже немного… заботливым?

Грейсон искренне призадумался об этом и размышлял до тех пор, пока не услышал клокотание кипящей воды. Лайкос осторожно снял кастрюльку с огня и зачем-то разделил содержимое на два горшка поменьше.

— Что ты делаешь? — поинтересовался Грейсон, наблюдая, как тот методично переливает содержимое из одного ковшика в другой.

— Так быстрее остынет, — застенчиво и покорно объяснил Лайкос. — Если просто оставить в тени, будет слишком долго.

— А, понятно.

«Мальчишка, оказывается, не такой уж и бестолковый».

Но разве химерам и не положено быть супер-умниками? Правда, когда дело доходило до социальных взаимодействий, Лайкос с трудом дотягивал до уровня середнячка.

Охладив воду, Лайкос достал обеззараживающую мазь, пару банок которой они забрали из аптечки, чистый бинт и начал тщательно и умело очищать рану Грейсона. Тот безмолвно смотрел за ним, невольно подмечая, как до странности бережны были движения химеры. Болело, правда, всё равно… чертовски.

— Ты даже не дёрнулся, — проронил Лайкос, туго перевязывая раны. — Крепкий орешек, да?

— В Пустоши не получится быть другим, — холодно буркнул Грейсон. — Здесь не Скайфолл, тут никто ни с кем не нянчатся, как там с вами.

Лайкос, к изумлению Грейсона, вместо того, чтобы начать истерить и скандалить, как обычно, легко и задорно рассмеялся.

— Там всё тоже не настолько радужно, как тебе кажется. И моя семья далека от идеальной. У нас хватает своих проблем, — он закрепил конец бинта кусочком липкой ленты. — Всё, теперь должно болеть не так сильно. Я остановил кровотечение и вымыл частички грязи, которые застряли внутри и бередили рану.

Грейсон поднялся и попробовал опереться на повреждённую ногу. Отдых помог восстановить запасы энергии, а укус действительно менее мучительно пёк.

— Спасибо, — кивнул он. — Ты и впрямь знаешь своё дело.

Лайкос, затаптывающий угольки костра, пожал плечами.

— Меня натаскивал мой брат Илиш, и он до сих пор учит меня всему, что знает сам, — на очаровательно-невинном лице Лайкоса появилось на удивление нежное и мягкое выражение. — И медицине, и науке, и клонированию, и созданию химер… Я занимался с тех пор, как научился читать, но когда Илиш взял меня в ученики, темпы моего образования ускорились в разы.

— Ясно, — поддакнул Грейсон.

Они продолжали свой путь. Судя по всему, дальше курс отклонялся в сторону от каньонов. Козырёк красных скал, тенью нависавших над головами с тех пор, как они ступили в «Ущелье Сухих Костей», постепенно укорачивался. Теперь случайно соскользнувший камушек не рискнул сломать шею шагающему внизу путнику, — тот рельеф тянулся на запад. Перед Лайкосом и Грейсоном простирались деревья с чёрными стволами и первые крупицы настоящей серой пыли, в честь которой Пустошь и получила своё название. Она смешивалась с красной, и получался оранжево-розовый оттенок, которой уже налипал к грязным синим джинсам Грейсона.

— Илиш такой умный, — добавил Лайкос. — В детстве он приходил ко мне домой и учил. А я всегда спрашивал, почему нельзя пойти с ним и жить со своей настоящей семьёй, — он покосился на Грейсона и объяснил: — Меня растили приёмные родители — два учёных из Скайфолла, которые, по мнению Силаса, оказались достаточно начитаны и интеллигентны, чтобы помочь мне сделать первые шаги в своей сфере. Только в четырнадцать с половиной Илиш наконец-то забрал меня. Я любил своих отцов, но ещё больше мне хотелось общаться со своими братьями и в первую очередь с Илишем.

— Ты прям как будто бы влюблён в этого своего Илиша, — небрежно бросил Грейсон. По какой-то непонятной, абсолютно чудной причине, сердце его кольнуло, и этот неожиданный впрыск адреналина надоумил его добавить: — Но вы же все спите друг с другом и иногда встречаетесь, да? Вы с Илишем вместе?

Отвернувшись, Лайкос издал неловкий смешок.

— Нет… Он просто учит меня всякому… Он такой мудрый, такой собранный и сосредоточенный. Илиш заботится обо мне, и я могу на него положиться. Я люблю его больше остальных братьев, и он тоже относится ко мне по-особому. С другими Илиш обычно холоден и отстранен, но ко мне он добр, когда рядом никого нет.

Грейсон вновь фыркнул и, несмотря на все свои усилия отмахнуться, чувствовал себя как-то не так. Ему было неприятно слышать, как Лайкос отзывается об Илише, но почему, блин?

— Ну, раз уж ты у нас нимфоман, то наверняка с ним трахался, да?

Лайкос встал на дыбы, словно кот, увидевший враждебную особь сквозь москитную сетку.

— И почему ты такой мудак? — постепенно разъяряясь, цыкнул он. — Я ведь просто пытался поддержать разговор! Пытался… пытался с тобой поговорить! Тебе обязательно так себя вести?

Грейсон некоторое время молчал, сфокусировавшись на ноющей боли в ноге и бескрайних просторах Серой Пустоши, на которые они вышли.

— Я… — все более-менее осмысленные мысли испарились из головы, и Грейсон остался наедине с осознание того, что он и сам не понимал, почему ведёт себя так. — Не знаю. Ты просто какой-то бесячий и поехавший, вот я и реагирую соответственно.

— Я не поехавший и не бесячий! — огрызнулся Лайкос. — А вот ты — козёл, который постоянно пытается меня задеть! Я… Я — принц, и не собираюсь выслушивать подколки какого-то там тупого пустынника.

— Ой, да пошёл ты, принц! — хмыкнул Грейсон. — Когда будешь фаршем валяться на дне грёбаного каньона, превратишься в обычный корм для радтварей.

— Если ты не прекратишь мне угрожать, то я расскажу Илишу, и он собственноручно убьёт тебя! — заорал Лайкос так громко, что Грейсон принялся озираться по сторонам на случай, если они вдруг привлекли к себе лишнее внимание хищников. — С меня хватит!

— Ну и топай тогда один!

— Я бы с радостью, но тогда твоя толстая шкура подохнет от заражения.

— О, я выживу, не беспокойтесь, принц. В отличие от тебя, который наверняка и бутерброда не может сделать без помощи рабов.

— Иди в зад, Грейсон.

— Я бы пошёл, Лайкос, но каждый раз, когда я туда иду, ты просыпаешься и смешиваешь меня с грязью, превращаясь в психованную и капризную королевскую особь.

Лайкос снова притих, и Грейсон тоже заткнулся. Совсем рядом слышался стрёкот кузнечиков, а вокруг жужжало пару мух, которых Грейсон отчаянно прогонял от своей свежей раны. Насекомые, однако, всё прибывали и прибывали, и тому приходилось всё яростнее размахивать руками. Ущелья остались далеко позади. К счастью, на горизонте уже маячили здания, и Грейсон надеялся, что в одном из них окажется лаборатория. Ему нужно было как можно скорее попасть туда и не менее скорее свалить обратно, чтобы отделаться от мелкого психа.

Точно, Стоян был прав как никогда. Пустынникам и химерам никогда не ужиться вместе. Они все напрочь двинутые в своём Скайфолле. Вот что бывает с человеком, когда он всё время бездельничает и не беспокоиться о том, как бы прожить ещё хоть день. Они сами сводят себя с ума своими накручиваниями; а иначе как этот пацан может быть настолько с прибабахом?

Это стало последней мыслью, озарившей голову Грейсона перед тем, как та коснулась земли. Он вскрикнул от неожиданности, а растерянность и боль, последовавшие после, заставили его уже озадаченно лупать глазами, совершенно не понимая, где он и что здесь делает.

— Чёрт! — услышал он чей-то вопль. Кажется, того пацана? Он… кричал? Грейсон почувствовал, как его бьют по щекам. — Грейсон? Грейсон? Чёрт, ты потерял больше крови, чем мы думали.

Лайкос тряс его за плечо. Все тело словно бы покрыла хрупкая оболочка, которая трескалась, вызывая страдания с каждым вздохом.

— Грейсон? — в поле зрения Грейсона внезапно вынырнула голова Лайкоса. Вид у него был не на шутку встревоженным. — Ты в порядке? — почему он волнуется? Химера как будто… вот-вот заплачет. — Ты в порядке, Грей?

— А-ага, — пробормотал Грейсон, обхватывая себя рукой зал лоб и пытаясь принять вертикальное положение. — Просто... просто споткнулся.

Карие глаза Лайкоса округлились.

— Ты не просто споткнулся, — выдавил он, будто на горло накинули петлю и постепенно затягивали. — Ты потерял сознание! Мы уже почти пришли… Тебе нужно переливание.

Лайкос испарился. Куда? Грейсон понятия не имел. Он бессмысленно пялился в никуда, силясь сконцентрироваться и поймать непоседливые мысли, которые скакали в уголках зрения, сражаясь с ослепительными искрами, пляшущими под веками, когда глаза закрывались.

Однако ещё больше сознание смутилось и запуталось, когда вернулся Лайкос с огромным, гораздо вместительнее обычного, шприцом, воткнул иглу себе в локтевой сгиб и принялся искать вену. Грейсону пару раз доводилось видеть, как его друзья колются героином, и по телевизору он тоже смотрел всякие медицинские манипуляции, но Лайкос ничего не вводил, он…

Пацан потянул за поршень, и шприц начал заполняться красной жидкостью… Он хотел перелить Грейсону свою кровь?

Закончив, он уложил руку Грейсона себе на колени ладонью вверх и вооружился иглой.

— Ты ведь не знаешь мою группу, — пробормотал Грейсон. — Ты меня убьёшь.

Лайкос отрицательно замотал головой.

— Кровь химер подходит всем. И тебе сразу станет легче… У нас хорошая кровь, — остриё вошло внутрь, и спустя несколько пробных тычков Лайкос отыскал сосуд и нажал на поршень. — Вот и всё. Теперь всё будешь хорошо.

Оторвавшись от своего занятия, он тепло улыбнулся Грейсону, и от этой улыбки сердце последнего тоже растаяло, словно его укутали уютным одеялом.

— Почему ты мне помогаешь? — нахмурился он. — Ведь твоя лаборатория уже совсем рядом. Брось меня; я же знаю, что тебе плевать.

Лайкос протяжно вздохнул.

— Мне не плевать, — ответил он еле слышно.

Грейсон усмехнулся.

— Ты терпеть меня не можешь, — и было ли то головокружение от потери крови либо нечто подобное, но он неожиданно для самого себя продолжил: — Мы великолепно провели ночь в Арасе, но стоило наступить утру… И ты отнёсся ко мне как к самому распоследнему куску дерьма, который обманом затащил тебя в койку.

Лайкос ничего не сказал.

— А потом — опять? Не знаю… Я просто не понимаю, что у тебя в башке, парень.

Тишина.

— Ты мне вроде как нравишься, Грейсон.

Что ж, это уже совсем ни в какие ворота. Из всех возможных ответов, которые ожидал Грейсон, на этот он бы не поставил никогда.

— Что? — переспросил он. Кровь переливали Грейсону, но краской налились почему-то щёки Лайкоса. — Ты ведь покрыл меня трехэтажным матом. Я проснулся радостный и довольный, а ты словесно покромсал меня на кусочки и вмиг опустил с небес на землю.

Лайкос вынул иглу и снова вздохнул.

— Знаю… Но ты был первым мужчиной… не из моей семьи, с кем я переспал. И первым посторонним, с кем я сблизился. Я запаниковал и пришёл в ужас… По многим причинам. Испугался, что Илиш разозлится, и что моя семья тебя убьёт, и что ты подумаешь, будто я какой-то потаскун… который перед всеми раздвигает ноги, — он уставился на пустой шприц. — После оба начали вести себя мудаковато… Но потом настала ночь, и на меня нахлынули все те чувства, что я испытал с тобой, и мне захотелось повторения… Короче, я просто не смог сдержаться. Мне было необходимо вновь ощутить тебя, пережить то, что ты со мной делал.

Сказать, что Грейсон опешил от подобной откровенности, — не сказать ничего.

— Я не ослышался? Ты только что описал свои переживания обычными словами, а не угрозами меня выпотрошить? Ничего себе.

Лайкос поднял голову, одарив Грейсона безэмоциональным взглядом, который тот вернул хитрой ухмылкой.

— Вообще… Не знаю. Мне понравилось быть с тобой, но затем ты вдруг разорался как сумасшедший, — Грейсон расправил завёрнутый рукав и поднялся. Земля на секунду завертелась, но ему всё же удалось не плюхнуться носом в пыль, что уже победа. — И я тоже взбесился.

— Да, прости… — ответил Лайкос. — Я был не прав. Для меня такое до сих пор в новинку.

— Но я тебе, значит, нравлюсь, м? — кривая усмешка Грейсона расцвела полноценной улыбкой. — Изнеженному принцу-химере понравился грязный пустынник?

— Я не изнеженный, — сердито зыркнул на него Лайкос. — Просто не привык быть принцем и не знаю, как себя вести. Блин, я всего три года назад впервые встретился с семьёй, ясно тебе?

Грейсон от души расхохотался над надутыми губами Лайкоса. Тёплое одеяло, согревавшее сердце, укутало его ещё плотнее. Было в этом пацане нечто располагающее к себе и в целом завораживающее, даже несмотря на происхождение из королевской семьи, сущность химеры и привычность к порядкам другого мира.

— Ладно, можешь быть изнеженным. Я защищу тебя от большой страшной Пустоши так же, как защитил в том доме, — морщась от боли, Грейсон возобновил путь. — Правда, идти что-то далековато. Даже не знаю, стоишь ли ты таких усилий, Лайкос, — пошутил он. Лайкос тоже улыбнулся и смущённо потёр нос.

— Хочешь… — он сделал паузу. — Мне… мне вообще-то нельзя и может крупно влететь, но… Хочешь на несколько дней остаться в лаборатории? Пока не заживёт нога? Я… Я не хочу, чтобы ты сидел и ждал Илиша в каком-нибудь заброшенном доме, где куча грязи. А у меня чисто, тепло и никаких микробов. Плюс вкусная еда и лекарства.

Грейсон бросил взгляд на протяжённое пятно пустующих зданий, некоторые из которых с трудом проглядывались сквозь чёрные деревья, коими кишел скалистый, мёртвый пейзаж.

— В твоей скайфолльской лаборатории? — переспросил он. — Ты готов… так ради меня рисковать?

Лайкос кивнул.

— Главное, чтобы с тобой ничего не случилось, — сказал он. — Чтобы… чтобы ты был в порядке, — пацан снова потёр нос и на этот раз даже неловко переступил с ноги на ногу.

— Ты опять задумался заняться со мной потрясающим, умопомрачительным, крышесносным сексом, а потом выгнать на следующее утро?

Лайкос возмущённо ахнул, но потом издал нервный смешок.

— Нет… — ответил он, пряча улыбку. — Сексом мы будем заниматься днём, чтобы не уснуть.

— Тогда, может, и днём, и ночью?

— Ну уж нет! — Лайкос легонько толкнул его. — Я не озабоченный!

Грейсон поймал ладонь пацана и, поддавшись внезапному порыву смелости, склонился и поцеловал того.

— И всё-таки ты сумасшедший, химера, — прошептал он, когда их губы разъединились, но взгляды остались прикованными и утопающими друг в друге. — Но может… может быть, ты мне тоже нравишься, — Грейсон подмигнул Лайкосу и, не выпуская его руки из своей, направился к домам. — И раз так, то покажи, что у тебя в лаборатории, принц… Что вообще живого ты пытаешься там вырастить? Про каких таких существ говорил?

— Даже если я тебе покажу, ты всё равно не поверишь, — хихикнул Лайкос. — На самом деле, всё самое впечатляющее находится в моей лаборатории в Крейге… Хотя здесь я тоже найду, чем тебя удивить, — он дёрнул Грейсона за руку. — Но это только если ты согласен связаться с сумасшедшим химерьим принцем.

Сердце Грейсона пропустило удар, и, чувствуя, как лицо обладало жаром, он кивнул.

— Конечно, кто ж откажется? — сказал он. — Покажи, что у тебя там, парень. Что такого жуткого может сидеть в твоих пробирках?



Комментарии: 4

  • Лена написал 22.04.2022 в 03:04

    У Мерриков фетиш на чистеньких блондинов, не умеющих за себя постоять в Пустоши)))
    Лайкос прямо очень похож на Киллиана))) За исключением нимфомании.

  • KVA написал 20.04.2022 в 10:21

    Будущие папаши Ривера хороши оба, без шансов у них было воспитать кого-то приличного. 😄 Спасибо за перевод!

  • Катя написал 20.04.2022 в 10:07

    Вау. Это шикарный рассказ. И очень грустный. Когда читаешь про них, молодых, глуповатых и еще ничего неподозревающих, грустно. Читаешь, читаешь, улыбаешься некоторым моментам, а потом проводишь параллели. Ривер и правда похож на Грейсона. Когда Грейсон сказал, я тут и умру, сердце сжалось, а потом, когда спросил "а ты" у Лео, я очень расстроилась. Таких моментов очень много.
    Спасибо вам за эту главу. Я помню, когда появилась 1я глава, я не захотела читать. Подумала, ай, потом. Рада, что передумала. Чувствую, эта серия книг займет почетное место в моей списке любимчиков. Еще раз спасибо! 🖤

  • ZСвета написал 20.04.2022 в 00:47

    О, какая история про встречу Лайкоса и Грейсона!
    Спасибки, очень интересно прочитать.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Другие главы

v 1 - 1
v 1 - 2
v 1 - 3
v 1 - 4
v 1 - 5
v 1 - 6
v 1 - 7
v 1 - 8
v 1 - 9
v 1 - 10
v 1 - 11
v 1 - 12
v 1 - 13
v 1 - 14
v 1 - 15
v 1 - 16
v 1 - 17
v 2 - 18
v 2 - 19
v 2 - 20
v 2 - 21
v 2 - 22
v 2 - 23
v 2 - 24
v 2 - 25
v 2 - 26
v 2 - 27
v 2 - 28
v 2 - 29
v 2 - 30
v 2 - 31
v 2 - 32
v 2 - 33
v 3 - 34
v 3 - 35
v 3 - 36
v 3 - 37
v 3 - 38
v 3 - 39
v 3 - 40
v 3 - 41
v 3 - 42
v 3 - 43
v 3 - 44
v 3 - 45
v 3 - 46
v 3 - 47
v 3 - 48
v 3 - 49
v 3 - 50
v 3 - 51
v 3 - 52
v 3 - 53
э 1 - 1
э 1 - 2
э 1 - 3